Гонорат Массилийский. Житие святого Илария, епископа Арелатского

Пролог

Сознавая свою неопытность и не оставляя без внимания свою косность, мешкая, пока меня сковывала робость, я очень долго сопротивлялся просьбам достопочтенных [людей], желая скрыть ее в тайниках молчания и спрятать ее под покровом безмолвия. Но достоинство господ и присутствующих епископов победило меня; если только легкомыслие согласившегося из послушания не уменьшает суда столь высоких священнослужителей, потому что напрасно винить того, кому недостает способности к красноречивому повествованию, кто отягощен невежеством и непросвещенностью, если он не может обработать чистой речью предложенный ему предмет. Его слабый дух уже в самом начале предисловия сдавливается тяжестью труда, когда он обозревает со всех сторон бесчисленные украшения (palmas) добродетелей, не в состоянии начать то, к чему пытается приступить, и не может продолжить то, что начал.

Итак, стремясь показать убогой речью и неглубоким разумением жизнь блаженного Илария, моего духовного отца (peculiaris patris)^[1], исключительного монаха, выдающегося предстоятеля Церкви, превосходного учителя и благочестивого наставника, я отнюдь не считаю нужным по обычаям риторики упоминать о его отечестве и родственниках^[2], поскольку сам он, в похвалах одному своему почтенному родственнику^[3], предпочитал прославлять знатное генеалогическое древо своего рода, даже когда с презрением отвергал его — восхвалял, когда обходил молчанием — украшал, когда презирал — возносил. Я считаю, если так можно сказать, что такого рода вещи заслуженно должны быть отброшены, когда нет недостатка в возвышенных похвалах (praeconiorum sublimium). По обычаю мастеров, которые, намереваясь изготовить дорогую диадему, так выбирают драгоценные камни^[4], что, пересмотрев, некоторые все-таки решительно отбрасывают; так и я среди изобилия жемчужин^[5] добродетелей по необходимости некоторые опускаю, чтобы драгоценнейшее ожерелье его жития, составленное не из рукотворных камней, но блистающее возвышенными добродетелями, было украшено без руки мастера собственным достоинством. Соответственно, оставляя его детство, врожденные дарования его юности, которые уже тогда проявились, красоту белоснежного лица, взгляд, блистающий светом, тихую поступь, огонь горящего духа, неисчерпаемый источник красноречия, глубокое и истинное познание философских учений^[6], о чем свидетельствуют оставленные потомкам славные памятники его красноречия, я передаю это вкратце. Думаю, что вышеозначенное следует искать в тех личностях, в которых такие признаки добродетели не могли не принести плода. Я же, намереваясь восхвалять благодать в смирении, мудрость^[7] — в отречении от мира, праведность — в любви к Творцу, благоразумие — в умерщвлении плоти, силу — в стяжании вечных наград, все это по необходимому небрежению (necessaria dissimulatione) опускаю, считая непосредственно началом рассказа то, что он сам полагал достойным началом своей [монашеской] жизни (conversationis suae)^[8]. Я попытаюсь сжато изложить, каким образом он вошел в гавань истинного спасения, избежав кораблекрушения этой жизни.

 Часть I: Обращение Илария

Увещание святого Гонората

Итак, когда блаженной памяти отец Гонорат возжелал любящим сердцем возродить Илария к бессмертию новой жизни, он ненадолго оставил собранную им для Господа общину^[9]. Любовь к этому сыну позвала его назад в отечество, из которого ранее его вырвала любовь небесная^[10]. Слабый телом, умом же сильный и крепкий, зачав новую поросль духовным увещанием, образуя назиданием, взращивая ее молитвами, опытный земледелец посеял святое семя^[11] в превосходную почву сердца, возделанную плугом веры, и непрерывно орошал его вечными дарами молитвы и ручьями изливаемых слез. Но благородная душа [Илария], обремененная бесчисленными трудами учения, держалась за обманчивое и обманывающее счастье мира, когда ее призывали на службу Небесного Царства^[12]. Не легким и не простым было ее обращение, поскольку влечение к настоящим благам незаметно вкралось в нее, отвлекая от плода и славы будущих благ.

Но благочестивый отец Гонорат страстно желал освободить душу, связанную благополучием мира, следующими увещаниями: «Я, сын мой, воспламененный вдохновением свыше, для того, чтобы ты получил славу вечной жизни, ради тебя был вынужден вернуться в эти места, откуда, как я твердо убежден, уже давно следовало бежать по благоразумному определению, как ты сам видишь. И тебе я намерен представить в вечное [владение] не земное, но небесное, не тленное с миром, но вечное^[13] со Христом, Поручителем (Sponsor) и Подателем милости. То, чему ты следуешь и к чему привязана твоя душа, смерть может похитить в любой обычный день. То же, в чем я тебя убеждаю, приуготовляет не уходящее богатство, но пребывающее, не временные удобства, но вечные, и наделяет не титулами преходящих почестей, но вечной славой ангелов. Относительно же мимолетности жизни в мире Писание пророческое считает, что ее должно сравнить с тенью, которая появляется и тут же исчезает: Дни мои, как тень, проходят^[14]. И действительно, на что ни посмотри, при ближайшем рассмотрении окажется обманчивым. Поэтому и силы телесные, и возможности, которые дает наследственное имущество, и увеличение благосостояния, даже верх всякого благополучия быстро проходят раньше, чем, давая малую радость, начнут, так или иначе, услаждать обладателя. Они, однако, более мучают привязанного к ним страхом потерять их, нежели радуют своего обладателя. Постоянно вызывающие беспокойство и ненадежные, [они исходят] из обычной хитрости врага^[15], который дает легкую добычу, чтобы вечно держать душу в плену. Таким образом, воспламененный не человеческим чувством, но Божественным повелением (потому что не обманывает Тот, Который взывает к сердцу)^[16], я хочу получить от тебя жатву много более обильную, много больше, чем можно подумать, и обещаю предоставить тебе и в настоящей жизни то, о чем ты и не думаешь, и в будущей то, о чем ныне невозможно помыслить».

Сомнения Илария

 Но когда блаженный Иларий, обладавший исключительным искусством речи, в котором он имел силу, остротой ума, в которой он был выше прочих, источником красноречия, которым превосходил самих своих наставников, это опровергал, тогда блаженный Гонорат, видя духовным взором, что нелегко воспринимаются высшие истины (summum), обратился всей силой души к Богу. Таким образом, слезами и стенаниями он, с помощью Господа [Иисуса] Христа, снискал не только согласие отвращающегося, но и смирение и покорность. Кого не склонил он ласковым увещанием, [того] победил пламенной молитвой, распростершись пред лицом Господа17, чтобы высоко возвысить Илария, проливая реки слез, чтобы избавить его от будущих слез.

И вот в груди Илария поднимается волна нового размышления, рождаются различные замыслы противоречивых между собой намерений. И кому предлагается награда от призывающего Господа, тому тем не менее противопоставляются мирские преграды. Итак, словно призванный в качестве новобранца в небесное воинство (caelestis militiae tirocinia), он размышляет в себе так: «Занимаясь мирской наукой, мы, начиная тщательно обдумывать то, в чем нас хотят убедить, благополучно отличаем справедливое от несправедливого, полезное от неполезного. Подчас мы, лаская человеческий слух, утаиваем правду (speciem justitiae) в красоте искусной речи. И теперь, когда мне предоставляется возможность вечного спасения, когда следует обдумать вопрос об участи души и бесконечном небесном блаженстве (infinitorum caelorum securitas), как следует мне поступить? Поэтому должно исследовать со всей серьезностью то, в чем не будет ни возврата, ни места (r<el>atio) раскаянию. Должно взвесить все это непредвзято таким образом, чтобы полезное наполнило чашу на весах справедливости. Все, чего добиваются смертные, пусть даже это желалось как нечто несравненно драгоценное, тотчас по достижении теряет свою ценность. Природа человеческая полна пороков, неумеренна в желаниях, не удовлетворяется тем, чего хочет,

17Ср. Пс 18:15. 96

не насыщается тем, чего вожделела. Обычно в ущерб для себя она раздувает новое пламя пылающих страстей, не удовлетворяется принятием пищи и не понимает, что иногда в самих этих стремлениях настигнутая несвоевременной смертью она влечется к смерти вечной. Поэтому давайте поразмыслим, как подобает, что обычно представляют собой справедливость, благоразумие, мужество, воздержание18.

5. Справедливость 19 убеждает, что ничто не должно быть поставлено выше Господа и Искупителя, потому что Божество, уничижившись, снизошло к нам20, чтобы привести нас к Небесному Царству. Поэтому справедливо посвятить жизнь Тому, Кто ее дал, и должно покориться Искупителю. Похвальны дела благочестия, которые приготовляют славу ангельского достоинства. Подобным же образом и благоразумие учит, что должно следовать примерам тех, кто угодил Господу. Давайте вспомним их, чтобы рассеять нашу нерешительность. Первым предстает Авраам, который, будучи побужден выйти из отечества, обратил это повеление в воздаяние для себя21. Получив повеление взглянуть на звезды22, он поверил в то, что вопреки природе ему обещала Вечность23. И обещание он обратил в долг. Итак, подобает подражать тому, чье потомство сравнивается с бесчисленностью звезд, тому, кто стал славным сотрапезником в Царстве Небесном и чье лоно справедливо называется раем душ24. Далее, мужество сердца не позволяет благородной душе принимать ничего низменного, ничего презренного, заставляет стремиться к возвышенному, подниматься на крутые вершины, переносить неблагоприятные обстоятельства, никоим образом не позволяя мужественному человеку проявлять отчаяние в испытаниях. Наконец, воздержание призывает приуготовлять храм25 Царю Небесному, прогнав тьму пороков, наполниться ярчайшим светом чистоты; а также, отбросив зловоние страстей,

18 Эти четыре известные добродетели посходят к классификации Платона в «Государстве» (433 Ь).

19 Ср. Рим 1:17;3:21.

20 Ср. Флп 2:6-11; Кол 1:15-20.

21Ср. Быт 12:1-3; 15:1-6.

22Ср. Быт 15:5: Рим 4:18.

23 Ср. Рим 4:3; 4:20; Быт 15:6.

24 Ср. Лк 16:23.

25 Ср. 1 Кор 3:17; 6:19: 2 Кор 6:16.

97

разгореться фимиамом целомудрия. Итак, после должного обдумывания справедливость убедила нас предать себя Творцу, благоразумие — следовать примерам древних мужей, мужество — повергать противные силы, а воздержание — что должно приготовить храм Господу. Да исправим прежнее пренебрежение добровольным принятием2'1, ибо иначе мы отвергаем не его [т. е. Гонората], но Того, от Кого он послан27, если только мы не будем считать, что делом спасения можно пренебречь по какому-то безразличию или из-за какого-то мирского занятия».

И так как Высшая Сила побудила блаженного Илария к тому, чтобы он, как победитель, сорвал доспехи с диавола, он предоставил для нашего наставления следующее свидетельство:

6. «[Причина] моего замешательства в том, что, когда Благой Бог призывал меня, весь мир со своими наслаждениями предстал передо мной. Что следует оставить? К чему стремиться? Ум мой, как бы беседуя с другом, рассматривал это со всех сторон. Сколько раз желание и нежелание сменяли друг друга в моей душе! Чего же более? В отсутствие Гонората Христос совершает во мне Свое действие»28. Укрепленный таким решением, он ясным взором, спокойным духом, сдержанной речью показал на себе, каким образом предваряющая Божественная благодать изменяет человеческую волю к лучшему29, проявляя это в достойном поведении, разговоре, образе мыслей и внешнем виде. Намереваясь возложить руку на Евангельский плуг30, чтобы даже в мыслях не оглядываться назад, он тотчас произвел оценку земельной собственности и всего имущества, и предназначил полученные от брата деньги употребить на бедных или для обеспечения монахов. Я не могу подобающим образом ни оценить, ни рассказать, как наслаждения этого века, которые имеют обыкновение прельщать соблазнами для юных лет, обольстительными приманками для человеческой немощи и низкими удовольствиями, были с презрением исторгнуты из души этого блаженного мужа, осужденные спасительным решением. Так что он укрылся от них благора-

26 Ср. Л к 15:17-20.

27 Ср. Ин 15:21; 17:8-18.

28 См. выше. Scrmo de vita S. Honoraii, 23.6-7.

29 См. также главу 26.

30 Ср. Лк 9:62.

98

зумным бегством и прославился желанием уединения в пустыне (desiderabili heremi glorificata secreto). Он заслуженно оказался выше того евангельского вопрошающего [юноши]31, победив его решимостью, дойдя до совершенного исполнения: тот не хотел продавать, а этот все раздал, тот, опечаленный, удалился, а этот, с радостью, поспешил войти в рай земной32. И блаженный Евхерий представляет для нашего наставления достойное свидетельство, говоря так: «И ты богат у Христа, хотя и раздал все имущество нищим Христовым, и ты, пусть и юный годами, являешься старцем по поведению, и, более того, ты возжелал пустыни»13.

<Обращение Илария> 7.

 Итак, разорвав оковы привычных занятий и предав свою волю Господу, имея такого руководителя34, он вошел в земной рай Леринского острова, чтобы оттуда не как первый Адам35 быть посланным в изгнание этой жизни, но по праву победителя впоследствии быть восхищенным в Царство Небесное. Здесь уже всем стали известны его острота ума, горящая душа, сокрушенное сердце. Он в достойной мере, и даже превыше ее, показал миру, будучи уже облечен славою епископства, каким образом там, под бдительным наблюдением некоторых из рабов Божиих3'1, он достиг преуспеяния, почерпнул твердость, пребывал в ночных бдениях, стяжал воздержание, дошел до смиренной кротости, превзошел (superaverit) усердие к молитве, заслужил реки слез, завоевал к себе любовь всех, приобрел

31Ср. Мф 19:22.

32 Paradisus saeculi, ср. ниже гл. 7: paradisus terrestis 'земной рай'. В данном случае этими терминами именуется Леринский монастырь. Наименование монастыря или пустыни земным раем встречается уже в восточных патериках. Одну из причин этого объясняет Евхерий Лионский: «Диавол, который победил к раю, был побежден и пустыне» (De laude heremi, 23). В восточных патериках можно найти множество сказаний о власти пустынников над змеями (подобный сюжет имеет место и в житии Гонората). Таким образом, пустынники уподобляются Адаму во время его пребывания в раю, когда он имел власть над всеми тварями (Быт 1:28). в том числе и змеями, которые первыми стали ему непокорными (Быт 3:1). См. Fesmgie're A.-J. Les monies d'Orient Paris 1961 T.I. P. 53-57).

32 Cm. De laude heremi. 3. Цитата не совсем буквальная. Ср. также главу 14.

34 То есть святого Гонората.

35 iCp. Быт 3:23.

Serviили famuli Dei'рабы Божий' — термин, часто употреблявшийся для обозначения монахов. Ср. ниже глава 12 и Scrmo de vita S. Honorati, 25. Ср. сет. Григории Великий. Dialogi, 2.13.1; 2.15.3. а также б.шж. Августин. Confess., VI11.VI.I5.

99

добродетель сердечного сокрушения, употребил силу для взятия Царства Небесного37. Ведь какой степени сокрушения он тогда достиг, ясно познается в том, что впоследствии в центре города он заставил бурлить жизнь по установлениям пустыни (eremitica instituta fervere)38.

8. Он, однако, так глубоко вобрал в себя любовь к уединению, что хотя вначале и решил сопровождать Гонората, этого наставника и отца своих подвигов, возведенного на высоту священства39 в начале посвящения, но вскоре решился покинуть его. Какова же была любовь к пустыне, если даже любовь к блаженному Гонорату могла ослабеть от этой жаркой (studio) любви! О горящее пламя сердечного сокрушения, я не могу видеть твой блеск пораженным оком (sauciato intuitu)! Чего ты столь усердно избегаешь? Что ты покидаешь? Словно можешь поставить светильник40 где-нибудь в другом месте, а не там, где избрал Господь! Пусть ты желаешь наслаждаться собственным уединением, пусть ты увлечен привычной любовью к пустыне, ты оставляешь отца, но впоследствии вернешься, сам став отцом.

Этим словам вновь дают подтверждение писания блаженного Евхерия, которые о нем прямо свидетельствуют: «Влекомый стремлением возвышенного духа, ты, прежде удалившись от дома своего и от родни своей и уходя в великое море, достиг уединения пустыни. Но большего мужества требовало твое возвращение в пустыню, нежели первое устремление в нее. Поскольку, войдя [в нее] неопытным, ты имел наставника, словно проводника на своем пути, а затем руководителя служения небесному41. И хотя ты думал следовать за ним, облеченным величием священства, твоя любовь к пустынному уединению вернула тебя»42. Но нет необхо-

37 Ср. Мф 11:12.

38 Имеется в виду монашеская община, которую Иларий основал в Арелате. См. ниже глава 10.

39 Речь идет о поставлении святого Гонората арелатским епископом, см. Sermo de vita S. Honorati. 26.

40 Ср. Мф 5:15-16.

41 "Militiae caelestis magistrum. Данное выражение сходно с выражением magister mililiae'магистр армии' — одним из высших воинских званий римской армии периода поздней империи. Таким образом, Евхерий представляет св. Гонората высшим военачальником, но на службе Небесному Отечеству.

42См. De laude heremi, 1. Не совсем буквальная цитата. Именно возвращение Илария на Лерин стало поводом к написанию Евхерисм «Похвалы пустыне».

100

димости подкреплять наше повествование многими свидетельствами, ибо кто захочет узнать полнее, может прочесть это сочинение, где все это изложено достойным образом.

 Часть II: Иларий — епископ Арелатский

Его избрание

 По прошествии двух лет, когда блаженный епископ Гонорат призывался из ненадежного течения этой жизни к получению награды за свои заслуги, он, разослав письма, призвал [и блаженного Илария] быть с ним в последние его дни. Это повеление тот и поспешил исполнить с такой же готовностью, как если бы его призывали в пустыню. И так как к такому мужу (т. е. Гонорату) для получения благословения стекалось множество именитых людей, они стали требовать ответа о преемнике блаженного Гонората. Побужденные свыше души настоятельно просили указания относительно избрания епископа прежде, чем он [Гонорат] отойдет на суд Божий43. По внушению свыше он указал пальцем на первосвященника, выделяющегося исключительными достоинствами44.

Однако святой Иларий, воздав последние почести, вновь спешит к пустынному уединению. Но сила Божия, которая тайными способами совершает свою волю через людей (per humana minis-teria), неожиданно зажгла душу сиятельного Кассия45, который тогда предводительствовал воинами, чтобы усердно разыскать, решительно задержать и насильно вернуть скрывшегося, уже далеко находящегося и как раз спешащего в пустыню Илария. Он имел с собой определенное число граждан и немалый отряд воинов. Цель достигнута. Духовная добыча предстала глазам ищущих и не скрылась. Тогда обнаруженная по указанию некоторых добыча была схвачена. И — о, неслыханное проявление высшей

43 Ср. Мф 25:31. ...