Алексей Калугин Шаман

© Калугин А. А., 2014

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2014

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru)

* * *

Глава 1

Центр Изучения Катастроф

Минус-третий уровень. Виварий

Зевул сидел посреди вивария, вульгарно раскинув в стороны задние конечности, меж которыми красовались здоровенные причиндалы, и, задумчиво глядя в потолок, меланхолично пережевывал кисть руки с таинственно поблескивающей золотой печаткой перстня, будто прилипшей к среднему пальцу. По полу ползали пупырники, похожие на большие, темно-фиолетовые, бесформенные мармеладины, присыпанные мелкой галькой. Зевулу до пупырников дела не было. То ли потому, что они были родом из разных зон, то ли потому, что у зевула имелось еще что пожрать – неподалеку от чудовища в луже крови лежал обезглавленный труп охранника. Зевулу было неведомо, что, забравшись под одежду, труп уже пожирали гигантские панцирные сколопендры, из-за чего казалось, что мертвое тело то и дело предпринимает неуверенные и неловкие попытки подняться. Сверху над всем этим хаосом парили шесть или семь радужных, переливающихся яркими кислотными цветами парашютников, каждый размером с две сложенные вместе ладони. Парашютники были паразитами. Паря в воздухе, они терпеливо ждали, когда хищники закончат трапезу, чтобы опуститься вниз и полакомиться остатками.

Светлана с ужасом наблюдала за тем, что происходило в виварии, спрятавшись в раздевалке и осторожно выглядывая в щелку чуть приоткрытой двери. Ей была видна лишь малая часть огромного виварного помещения, занимающего большую часть минус-третьего уровня Центра Изучения Катастроф. За виварием располагался научный отсек с десятком профильных лабораторий и небольшим конференц-залом. Рано утром там, скорее всего, никого не было. Разве что пара младших научных сотрудников, порой допоздна засиживающихся в лаборатории, да так и остающихся там на всю ночь. Эта парочка энтузиастов хотела знать результаты раньше других. К тому времени, когда в лабораторию являлись остальные сотрудники, у них уже была готова не только распечатка с результатами эксперимента, но и предварительный анализ полученных данных плюс парочка рабочих гипотез, объясняющих если и не все на свете, то очень многое из того, что остальным казалось непонятным. Заведующий лабораторией относился к этой парочке со снисхождением. Он был уверен, что именно из таких энтузиастов вырастают настоящие ученые. Игнорируя недовольство, уже неоднократно высказываемое начальником охраны, требовавшим, чтобы работники, остающиеся в лаборатории на ночь, имели на это разрешение, заверенное его, Рудина, подписью, завлаб смотрел сквозь пальцы на то, что сотрудники без высочайшего на то соизволения дни и ночи проводили на рабочем месте. Его интересовали в первую очередь результаты. А требования, предъявляемые к работе лаборатории начальником охраны Рудиным, казались завлабу надуманными и по большому счету абсолютно бессмысленными. Сам он не видел никакой угрозы в том, что пара молодых парней будет всю ночь пялиться на то, как работает секвенатор, строя при этом предположения о происхождении обитателя вивария, чей геном в данный момент расшифровывался. Если эти двое находились сейчас в лаборатории, оставалось лишь надеяться, что они успели вовремя заметить, что творится в виварии, и заперли двери прежде, чем к ним в гости пожаловала какая-нибудь плотоядная тварь, доставленная из аномальной зоны, возможно, по их же просьбе.

Прожевав кисть руки с перстнем на пальце, зевул довольно рыгнул и потянулся одной из четырех своих передних конечностей к безголовому телу. Вынырнув из-под завалившейся набок стойки, стайка веретеноголовых ящериц недовольно, на шесть голосов затявкала на зевула. Ящерицы явно считали добычу своей и не собирались ею ни с кем делиться. Взмахом лапы, кривой, будто скрюченной ревматизмом, но вооруженной длинными, острыми когтями, зевул откинул в сторону парочку ящериц. Остальные сами почли за лучшее скрыться, чтобы не переводить конфликт в острую фазу. Ухватив обезглавленное тело охранника за ворот, зевул принялся трясти его с такой силой, что из рукавов посыпались на пол сколопендры. Сколопендры зевулу не понравились, и он принялся давить их сразу тремя свободными конечностями. Двух или трех ему удалось прихлопнуть. Но остальные разбежались по сторонам, будто рассыпав при этом несколько пригоршней сухого, трескучего гороха – это их когтистые лапки стучали по кафелю. Довольно рыкнув, зевул принялся дергать из стороны в сторону руку покойного, рассчитывая таким образом оторвать ее. Чтобы дело шло живее, он уперся в тело задними конечностями, пятками размазав кровь по полу. Даже так не добившись успеха, зевул наклонился и вцепился в плечо вытянутыми, как у крокодила, мощными челюстями. Послышался хруст ломающейся кости, и довольный зевул снова фривольно расселся на полу, держа двумя передними конечностями оторванную руку. Пара средних конечностей при этом, будто в предвкушении, скребла круглый, раздутый, словно шар, белесый живот.

Зрелище было настолько омерзительное, что Светлана невольно содрогнулась. Когда зевул сидел в отведенном для него вольере, огороженном толстыми прутьями, и жевал куски мяса, что кидал ему служащий, он выглядел даже забавно. Эдакий обожравшийся сверх всякой меры бледно-розовый крокодил с парой задних лап, мощных, как у кенгуру, и двумя парами передних, которые он держал поджатыми к груди, как ти-рекс. Оказавшись на свободе, эта тварь внушала омерзение и ужас. Мало того что урод, так еще ж и здоровый, как бегемот. Должно быть, немалых трудов стоило сначала вытащить его из зоны, а потом доставить в ЦИК. Кому только такое пришло в голову?..

Светлана едва не закричала, когда что-то коснулось ее плеча.

– Тихо, – едва слышный шепот возле самого уха. – Это всего лишь я.

Прижав руку к груди, Светлана едва перевела дух.

– Ашот Самвелович… Ну и напугали…

– Тихо. – Заведующий лабораторией Багдасарян приложил палец к губам и взглядом указал на обгладывающего руку зевула. – Что тут происходит?

– Животные разбежались.

– Это я вижу. – Багдасарян осторожно прикрыл дверь, прячась за которой Светлана наблюдала за зевулом. – Как это случилось?

– Не знаю… Я пришла чуть раньше обычного. Начала переодеваться. Услышала шум в виварии. Подошла к двери… – Девушка судорожно сглотнула.

– Ясно, – коротко кивнул Багдасарян.

– А вы?..

– Я тоже… раньше обычного… – Светлана отчетливо чувствовала запах коньяка, исходивший от завлаба. Но выглядел Багдасарян вполне бодро и собранно. – Ладно, Светочка, давайте-ка отсюда выбираться.

Багдасарян взял девушку за руку и быстро зашагал к выходу из раздевалки. За ней находился небольшой холл с кулером и аквариумом, а чуть дальше – лифтовая площадка. Подойдя к прозрачной двери, Багдасарян привычным движением выхватил из кармана карточку электронного ключа и провел ею по щели контроллера. Раздался резкий писк, и на замке загорелась красная лампочка. Раздраженно цокнув языком, завлаб снова пропустил карточку через щель контроллера. С тем же результатом.

– Попробуйте мой, – протянула свой пропуск Светлана.

Замок по-прежнему не желал открываться.

– Да что за черт, – недовольно процедил сквозь зубы Багдасарян.

Перевернув карточку, он начал вручную вводить записанный на ее оборотной стороне код.

Замок не открывался.

Багдасарян раздраженно дернул за ручку двери.

– Может быть, вызвать службу охраны? – осторожно предложила Света.

Девушка чувствовала себя не очень удобно, поскольку она была всего лишь работницей вивария, а человек, стоявший рядом с ней, являлся светилом науки. В этом не могло быть никаких сомнений – всем было известно, что Кирилл Константинович Кирсанов не брал на работу посредственностей. Владельцу и руководителю Центра Изучения Катастроф требовались только гении. Ну, или по меньшей мере выдающиеся специалисты с признаками гениальности.

– Связь не работает. – Багдасарян, не оборачиваясь, показал девушке мертвый дисплей личного телефона внутренней связи, имевшегося у каждого сотрудника ЦИКа.

Светлана достала из кармана свой телефон, нажала кнопку вызова и убедилась, что он тоже молчит.

– Наверное, что-то случилось, – шепотом произнесла она.

– Случилось, – кивнул Багдасарян. – Звери разбежались из клеток, и в целях безопасности весь уровень заблокировали! Дверь между административной секцией и лабораторией тоже не открывается. Поэтому я и собрался пройти через виварий – решил, что это просто какой-то глюк в системе безопасности. Проклятье!..

Завлаб в сердцах стукнул ладонью по стеклу, способному выдержать удар пули, выпущенной в упор. Дверь лифта находилась совсем рядом, буквально в двух шагах. Но добраться до нее не было никакой возможности. Полковник Рудин любил шутить, что система безопасности в Центре Изучения Катастроф надежнее, чем в Гуантанамо. Дошутился, мать его!.. Хотя, может, он и не шутил вовсе, а говорил абсолютно серьезно. Что с него взять – бывший гэбист. У них у всех весьма своеобразный стиль мышления, а с чувством юмора очень плохо.

– Может быть, попробовать экстренную связь?

Светлана указала на опломбированный красный ящичек, висевший на самом видном месте. На инструктажах, проводимых сотрудниками охраны, работникам вивария постоянно твердили, что аппараты прямой оптоволоконной связи с координационным отделом ЦИКа предназначены для использования лишь в самых критических ситуациях. Таких, как пожар, затопление всего уровня, внезапные подземные толчки силой не менее семи баллов, угроза радиоактивного, химического или бактериологического заражения и, не приведи, конечно, случай, образование разлома. О том, что животные могут вырваться из клеток, инструкторы не упоминали. Видимо, считали подобное возможным только в случае подземных толчков, ведущих к частичному или полному разрушению уровня.

Багдасарян метнулся к красному ящику на стене, как утопающий к спасательному кругу. Он даже не заметил, что, срывая пломбу, сломал ноготь на пальце. Распахнув дверцу, он ударил по красной клавише экстренного вызова.

Прошли шесть секунд…

Десять…

– Да что ж это такое! – не то в отчаянии, не то возмущенно всплеснул руками завлаб. – Ну, ничего не работает!..

Из раздевалки послышался сначала негромкий, будто приглушенный шум. Затем резкий треск, как будто толстую палку переломили.

Чуть приоткрыв дверь, Светлана заглянула в раздевалку.

Толстая псевдозмея из Камерунской зоны обвилась вокруг скамьи и сдавливала ее в своих кольцах. А через распахнутую дверь вивария в раздевалку пытался протолкнуть свое бесформенное тело чернобыльский слепыш.

Светлана захлопнула дверь и прижалась к ней спиной. По выражению ее лица Багдасарян понял, что происходит что-то очень нехорошее.

– Раздевалка запирается?

– Нет.

Багдасарян ухватился за стойку кулера и потащил ее к двери. Светлана кинулась ему на помощь.

Через пару минут дверь в раздевалку подпирала не очень-то убедительная, имевшая скорее чисто символический характер баррикада из кулера, журнального столика и пяти пластиковых кресел. Ясно было, что вырвавшихся из клеток монстров надолго она не задержит.

Единственный открытый выход из холла вел в обход вивария в административный сектор. Прежде оттуда можно было попасть в лабораторию через дверь, которая, по словам Багдасаряна, теперь тоже была заблокирована. Но поскольку другого пути все равно не было, Светлана с завлабом побежали в направлении его кабинета, который оставался единственным местом, где можно было укрыться.

Пропустив девушку вперед, Багдасарян захлопнул дверь и дважды повернул барашек замка.

Глава 2

– В принципе можно притвориться, что здесь мы в безопасности, – саркастически усмехнулся завлаб. – Присаживайтесь. – Он пододвинул девушке стул.

Подумав немного, он повернул его спинкой к висевшей на стене репродукции картины Васнецова «Воины Апокалипсиса».

– Это ведь скоро закончится? – с надеждой посмотрела на него Светлана.

– Не знаю! – честно признался Багдасарян. – На моей памяти такое впервые!

– Раньше звери не вырывались из клеток?

– Раньше уровень никогда не блокировали!

Багдасарян обежал письменный стол и упал в кресло. Запустив руку в правую тумбу стола, он выудил оттуда початую бутылку конька.

– Будете? – посмотрел он на девушку.

– Нет, – мотнула головой Светлана.

– А я выпью. – Багдасарян поставил рядом с бутылкой помятый пластиковый стаканчик и наполовину наполнил его коньяком. – Нервы успокаивает, – сказал он и залпом опорожнил стаканчик.

Поставив пустой стаканчик на стол, он резко выдохнул и неожиданно улыбнулся.

– Вы ведь у нас недавно? – с интересом посмотрел он на Светлану.

Девушка молча кивнула.

– Я слышал, квестеры нашли вас в одной из аномальных зон. Вы – единственная выжившая.

– Со мной были еще двое детей, – уточнила Светлана.

– Ваши?

– Нет. Мы случайно оказались вместе.

– Что это была за зона?

– Номер тридцать три, аномальный холод. Целый город замерз.

– А вы, имея на руках двоих детей, сумели выжить?

– Мне просто повезло.

– Не думаю. – Багдасарян плеснул в стакан еще немного коньяка и тут же выпил. – Если у вас такой богатый опыт выживания, скажите, что нам сейчас делать?

– Я не знаю, – качнула головой Светлана. – Наверное, лучше всего затаиться и ждать спасателей.

– Или голодных зверей, – криво усмехнулся Багдасарян.

– Вы думаете, никто не знает, что здесь произошло?

– Полагаю, что знают. Но никто не знает о том, что здесь есть живые люди. Иначе бы за нами давно уже пришли. Чего уж проще! – Завлаб указал рукой на запертую дверь. – Телефоны, которые есть у каждого из нас, снабжены чипами, по ним можно моментально определить местонахождение любого сотрудника в пределах ЦИКа! Между тем связь отключена, а двери заблокированы. Зачем, скажите мне на милость, блокировать двери, которые звери все равно не могут открыть? У них ведь нет ключей!

Светлана непонимающе пожала плечами.

– А знаете, почему это происходит? – Багдасарян откинулся на спинку кресла. – Потому что нас уже считают мертвыми!

– Но… мы же живы…

Это прозвучало почти как вопрос. Как будто Светлана хотела удостовериться, что не ошибается.

– Все зависит от точки зрения, – уверенно заявил Багдасарян. – С нашей с вами точки зрения, мы, разумеется, все еще живы. С точки зрения тех, кто находится там, – завлаб пальцем указал на потолок, – мы уже мертвы. Готов поспорить, что операцией по наведению порядка в секторе руководит наш бравый полковник Рудин. Самолично, так сказать… И, готов поспорить, он прекрасно знаком с таким понятием, как сопутствующие потери!

– Сопутствующие потери?..

– Это все те, кто случайно оказался на территории боевых действий. То есть мы с вами. Рудин сейчас, скорее всего, разрабатывает план, как с минимальными потерями среди личного состава навести порядок в секторе. Спасать нас он не собирается. Мы для него – лишняя проблема. Поэтому он заранее списал нас в расход. Связь отрубили для того, чтобы мы вдруг не надумали кому-нибудь позвонить.

– Но для чего нужно было запирать нас в секторе? Мы ведь могли и сами выбраться.

– Логику таких людей, как Рудин, непросто понять. Скорее всего, у них вообще нет никакой логики, только инстинкты. – Багдасарян снова взял в руку бутылку, но, подумав, поставил ее на место. – Возможно, Рудин опасается, что если мы выберемся из сектора сами, то это может поставить под сомнение его профессиональную репутацию.

– Каким образом? – непонимающе сдвинула брови девушка.

– Ай, не забивайте этим голову, Светочка! – махнул рукой Багдасарян. – Рудин того не стоит! В значительно большей степени меня интересует другой вопрос: каким образом животные смогли выбраться из клеток? Насколько мне известно, все клетки открываются и закрываются с пульта, расположенного в комнате охраны. Эту систему все тот же Рудин проталкивал.

– Совершенно верно. Каждый раз, когда работнику вивария нужно открыть ту или иную клетку, он сообщает об этом охраннику, ставит подпись в соответствующем журнале, которую подтверждает заведующий виварием, и только после этого охранник открывает клетку. Когда рабочий день заканчивается, охранники запускают таймер и двумя ключами блокируют пульт управления клетками. Что бы ни случилось, до начала следующего рабочего дня невозможно открыть ни одну из клеток.

– Закрываются клетки автоматически?

– Да. Замок срабатывает сам, как только дверца встает на место. Тут же подается сигнал на пульт охранника, и тот производит блокировку замка.

– То есть открыть все клетки сразу иначе как с пульта невозможно?

– Абсолютно исключено.

– И все же это случилось. – Багдасарян задумчиво поджал губы и щелчком сбил со стола пустой стаканчик. – Вы видели охранников? Я имею в виду, сегодня, когда пришли на работу?

– Только одного. Его ел зевул.

– А всего их?..

– Четверо.

– Если все четверо погибли, тогда никто никогда не узнает, как так вышло, что клетки оказались открыты.

– А что, если на самом деле что-то случилось?.. Что-то ужасное?..

– Очередной вселенский катаклизм, в центре которого мы оказались? – Багдасарян скептически поджал губы и покачал головой. – Дорогая моя, я – ученый, а потому привык мыслить конкретно и без эмоций. Даже если бы возникли перебои с электричеством – а, как мы видим, свет все еще горит, – клетки вивария все равно остались бы закрытыми. Для того чтобы их открыть, нужно подать команду с пульта охраны. Да еще предварительно, как вы сами сказали, активировать пульт с помощью ключей, находящихся у двух охранников. Выходит, мы имеем дело не с аварией и не со случайной ошибкой, а с диверсией или провокацией. Логично? – Завлаб кивнул и сам же ответил: – Логично! Идем дальше. Какой интерес может представлять для диверсантов виварий и научный отдел при нем? Абсолютно никакого! Нет, конечно же, данные, которые мы здесь получаем, имеют огромное научное значение! Вот только у ученых обычно нет привычки нападать на лаборатории своих коллег, для того чтобы завладеть результатами их исследований. К тому же Центр настолько хорошо защищен, что, для того чтобы взять его штурмом, необходима армия с тяжелой артиллерией и поддержкой с воздуха. А посему рискну сделать предположение, что мы имеем дело с внутренним врагом. И беспорядки в виварии – это лишь отвлекающий маневр, нужный для того, чтобы расчистить площадку для деятельности где-то в другом месте. Логично?..

– Я не знаю, – честно призналась Светлана.

– Собственно, я и не ожидал другого ответа, – усмехнулся Багдасарян.

В дверь что-то ударило снаружи. Удар был не очень сильный, как будто тот, кто находился по другую сторону, пока только приноравливался, проверяя дверь на прочность.

– Ну, вот! Началось! – нервно дернул плечом Багдасарян. – Есть интересные идеи, Светлана?

– Я знаю, что нужно делать.

– Да ну? – удивленно вскинул брови завлаб.

– Мы должны вернуться в виварий!

– Отличная идея! Там нас сразу же сожрут, и мы избавимся от мучительного ожидания!

– Клетки! – Светлана сорвалась с места, подбежала к столу и оперлась на него руками. – Замки срабатывают автоматически! Если мы заберемся в одну из пустых клеток и захлопнем за собой дверь, ни одна тварь не сможет до нас добраться!

– Вы это серьезно? – недоверчиво прищурился Багдасарян. – Я только краешком глаза взглянул на то, что происходит в виварии, и мне уже сделалось не по себе.

– У вас есть другое предложение?

В дверь снова что-то стукнуло.

– Как, по-вашему, – покосился на дверь завлаб. – Кто это?

– Понятия не имею, – тряхнула волосами Светлана. – Но, если мы хотим остаться в живых…

Глава 3

– Разумеется, хотим! – Багдасарян выдвинул ящик стола и окинул взглядом его содержимое. – Никому не нужный хлам, – констатировал он.

Однако, покопавшись в столе, он все же выудил оттуда костяной нож для бумаги – подарок кого-то из коллег на прошедший Новый год – и невесть как там оказавшуюся зажигалку. Нож он сунул за пояс – оказывается, даже игрушечное оружие придает некоторую уверенность, – а зажигалку кинул Светлане – кто знает, быть может, пригодится.

Светлана перевернула стул и поставила его на стол кверху ножками. Потянув за одну из ножек, она попыталась ее отломить. Мебель, как и все остальное в ЦИКе, была самая лучшая. То есть не только красивая и удобная, но еще и прочная. Багдасарян ухватился за другую ножку, и вместе им удалось справиться со стулом. У каждого в руках оказалась короткая, загнутая на конце, крепкая металлическая палка. Может, и не самое лучшее оружие, но за неимением лучшего вполне пригодное для ближнего боя. Во всяком случае, тем, кто держал ножки стула в руках, очень хотелось в это верить.

– Так, теперь послушайте меня! – Светлана показала завлабу ладонь. – Не стоит первым нападать на животное! Даже если вам кажется, что оно ведет себя агрессивно. С его стороны это может оказаться всего лишь защитной реакцией…

– Милочка, – снисходительно улыбнулся Багдасарян. – У меня, между прочим, два университетских образования. И о животных мне известно гораздо больше, чем вам.

– Не сомневаюсь, – не стала спорить Светлана. – Когда последний раз вам приходилось иметь дело с живым зверем, не зафиксированным на лабораторном столе?

– Уела, – вынужден был признаться завлаб.

– В таком случае, делайте так, как я говорю. Не нападайте первым, но если уж схватитесь, так бейте до тех пор, пока животное само не побежит от вас. Проявление жалости или снисхождения будет расценено им как слабость и спровоцирует новую атаку.

– Откуда вы все это знаете? – улыбнулся Багдасарян.

– Кайзер рассказывал.

– Кто такой Кайзер?

– Уборщик в виварии.

– Такой тощий и лысый?

– Да. Он прежде работал укротителем в цирке. Кайзер – его сценический псевдоним.

Снаружи в дверь ударили так, что хрустнули дверные петли. Как будто какое-то массивное тело врезалось в нее с разбегу.

– Все! – Багдасарян сгреб со стола бутылку. – Чем дольше мы здесь прячемся, тем больше этих тварей соберется под дверью! – Глотнув из горлышка, завлаб заткнул бутылку пробкой и сунул ее в карман халата. – Пошли!

Они подошли к двери. Замерли, прислушиваясь. Из коридора доносилась приглушенная возня и вроде бы цоканье копыт по плиткам пола.

– Кто у нас с копытами? – шепотом спросил Багдасарян.

– Дося, – так же тихо ответила Света.

– Какая еще дося?

– Кен-кен из восемнадцатой зоны.

– Так дося или кен-кен?

– Зверь – кен-кен, а Дося – это его имя.

– Вы что, им имена даете?

– Не всем. – Светлана испугалась, решив, что завлабу не понравилась идея с именами. – Зевула никак не зовут. Он так зевул и есть.

Багдасарян неодобрительно цокнул языком и очень осторожно повернул барашек замка.

В ту же секунду дверь с треском отлетела в сторону, едва не прибив завлаба, и в кабинет влетел приземистый, но крепкий зверь с короткими, расставленными в стороны ногами. Споткнувшись о поваленный стул и едва не упав, он все же как-то исхитрился запрыгнуть на стол и тотчас же развернулся мордой к людям. Морда у зверя была черная, широкая, сплющенная и вся покрытая складками, будто заношенный кирзовый сапог. Глаз, прятавшихся в глубоких складках, видно не было. Зато изо рта, похожего на глубокий разрез или трещину, торчали с каждой стороны по четыре устрашающего вида клыка.

– Ах, ты!..

Багдасарян замахнулся на зверя ножкой стула.

– Стойте! – махнула на него рукой Светлана. – Это же Дося!

– Ничего себе Дося, – растерянно опустил ножку стула завлаб.

– Она, наверное, прибежала сюда, чтобы спрятаться.

– Она не опасна?

– Ну, в клетке она вела себя мирно.

– В клетке и я бы, наверное, притих…

Не спуская взгляда с замершей, будто чучело, на столе Доси, Багдасарян попятился к выходу.

– Осторожно! – схватила его за локоть Светлана.

У порога кабинета растеклись по полу две небольшие лужицы фиолетовой слизи.

– Что это? – шепотом спросил Багдасарян.

– Не знаю, – так же тихо ответила Светлана. – Но, думаю, лучше в них не наступать.

На поверхность одной из лужиц всплыл круглый глаз с красными прожилками на склере. Сделав круг, глаз замер, уставившись на людей.

– Не нравится мне его взгляд. Недобрый он какой-то.

Боком, прижимаясь спиной к стене, Багдасарян, а следом за ним и Светлана обошли фиолетовые лужицы.

Глаз с тоской посмотрел им вслед и исчез.

Багдасарян выглянул в коридор.

Навстречу ему, извиваясь, бежало странное существо, похожее на змею, собранную из множества кое-как соединенных между собой деталек конструктора. И змея эта именно не ползла, а бежала, шустро перебирая множеством коротких тоненьких ножек. Впереди у нее имелась треугольная голова с широко разинутой пастью. Быть может, она, как и Дося, искала безопасное место, а пасть разинула, потому что атмосфера ЦИКа была для нее неподходящей. Багдасарян не стал анализировать все эти возможности. Исходя из соображения, что тварь может оказаться опасной, он, как заправский гольфист, широко замахнувшись от плеча, ударил согнутой ножкой стула по треугольной голове. Змея-конструктор отлетела в сторону, шмякнулась о стену, упала на пол и задергалась, будто пытаясь завязаться в узел.

Багдасаряну было неприятно осознавать, что он причинил страдание живому существу, пусть даже неземного происхождения, и, может быть, имевшему дурные намерения, зато теперь путь вперед был свободен, и он чувствовал себя настоящим мужчиной, рыцарем в сияющих доспехах, сумевшим защитить спутницу от грозившей ей опасности. С гордым видом кинув ножку стула на плечо, завлаб зашагал по коридору, который благодаря его храбрости и ловкости был свободен от всякой нечисти и, следовательно, абсолютно безопасен.

– Осторожно! – воскликнула у него за спиной девушка.

Оглянувшись на нее через плечо, Багдасарян снисходительно улыбнулся:

– Все в порядке.

Светлана молча указала пальцем на потолок.

В двух шагах от того места, где остановился Багдасарян, к потолку прилепился большущий кусок бесцветной слизи, от которого вниз тянулись вымяобразные выросты. Вид сие образование имело довольно-таки мерзкий, поэтому, едва лишь взглянув на него, завлаб неприязненно скривился.

– Это… чей-то кал? – Он ножкой стула указал на прилипший к потолку комок слизи.

– Это прилипала, – ответила Светлана. – Простейшее беспозвоночное.

– Оно опасно?

– Оно ядовито. Не круглый год, а только в период размножения.

– А сейчас?

– Я не знаю. Но лучше обойдите его стороной.

Едва только они разошлись с прилипалой, как с противоположного конца коридора им навстречу ринулись с десяток истошно пищащих, покрытых мозаичными панцирями живых существ, каждое размером с кулак. Хаотично перемещаясь, зверьки метались от одной стенки коридора к другой, но при этом неуклонно продвигались вперед.

– Все в порядке, – успокоила напрягшегося было завлаба Светлана. – Это туки, они не опасны. Только давайте постоим на месте, пока они не пробегут мимо нас.

– Туки-туки, бананы вуки, – недовольно буркнул Багдасарян. – А что будет, если мы не остановимся?

– Видите, как они дергаются из стороны в сторону? Невозможно угадать, куда тук метнется в следующий момент. Можно случайно наступить на одного из них.

– И что тогда?

– Тогда тук взорвется.

Завлаб сосредоточенно кашлянул. Он и в самом деле почти ничего не знал о поведении животных, с которыми работала его лаборатория. Но он был не этолог, а генетик. Его задача заключалась в расшифровке геномов существ, доставленных из разных зон. На основе этих исследований можно было строить предположения, в каком родстве находятся неизвестные прежде формы жизни с теми или иными представителями фауны Земли. Результаты были настолько удивительные, что порой Багдасарян чувствовал себя маленьким мальчиком, которого по ошибке одного оставили в кондитерской лавке. На всю ночь! И он, подобно паре эмэнэсов, готов был ночь напролет следить завороженным взглядом за тем, как мигают контрольные огоньки на панели секвенатора. Потому что точно знал, что, когда появятся результаты, это будет еще одно чудо!

– В виварии много опасных животных?

– Кайзер говорит, что неопасных животных вообще не существует. Все дикие звери в той или иной степени опасны. Даже мелкие грызуны могут нападать на животное, значительно превосходящее их размерами, если, например, соберутся в стаи. Некоторые животные становятся агрессивными в период размножения. Или когда охраняют потомство…

– Я хотел спросить, каких животных нам следует опасаться в первую очередь?

– Самый опасный – это, разумеется, зевул. Но он всего один… И, кажется, сыт.

– Уже хорошо. Кто еще?

– Чернобыльские слепыши, у нас их пара. Вы видели одного, когда он ломился в раздевалку.

– Да, здоровый.

– Вообще-то слепыши вегетарианцы. Но они очень большие и сильные и страшно не любят, когда их беспокоят. А сейчас они, похоже, очень раздражены. Так что им под лапы лучше не попадать… Есть еще псевдокрокодил, три адские кошки и драко.

Как выглядят псевдокрокодил и адские кошки, Багдасарян мог себе представить. Ну, или хотя бы вообразить. А вот драко – это еще что такое?

– Драко – это дракон?

– Он скорее похож на большого дикобраза с щупальцами.

Все! Багдасаряну этого было достаточно!

– Есть еще ядовитые животные. Особенно неприятны плюющиеся ящерицы – их поэтому держат в террариумах с пластиковыми стенками. И – джокер.

– Джокер? – Завлабу показалось, что он ослышался. – Что еще за джокер?

– Доставившие зверька квестеры называли его шокером. Но мы решили зарегистрировать его как джокера… Вообще-то он очень мил. На коала похож…

– Но что-то с ним все же не так? – догадался Багдасарян.

– Он может ударить током.

– Сильно?

– У служащего из новеньких, решившего почесать джокера за ушком, случился сердечный приступ. Говорят, еле откачали…

– Стоп!

Вытянув в сторону руку с ножкой стула, Багдасарян заставил Светлану замереть на месте и первым осторожно выглянул в холл перед лифтовой площадкой. Пускай об обитателях вивария он знал меньше своей спутницы, но он все же был мужчина. Следовательно, и вести себя должен был по-мужски. О таких вещах Багдасарян никогда не забывал.

Разгром холла, начатый людьми, пытавшимися забаррикадировать дверь, довершили ворвавшиеся в него животные. В аквариуме, где прежде плавали разноцветные тропические рыбки, теперь лежала камерунская псевдозмея. Она была настолько большая, что не умещалась в аквариуме целиком – хвост ее свешивался с одной стороны, а голова – с другой. Но настроена она была, похоже, вполне благодушно и на появление людей никак не отреагировала. На полу, в лужицах выплеснувшейся из аквариума воды, бултыхались разноцветные мучнистые комочки. В углу передними лапами старательно рыл пол зверь, смахивающий на помесь опоссума с броненосцем. А посреди всего этого развала сидела огромная рогатая жаба и издавала отрывистые чавкающие звуки. Дверь в раздевалку была полуоткрыта, но что за ней происходило, было не разглядеть.

– По-моему, все спокойно, – сделал вывод Багдасарян.

По его прикидкам, единственным зверем, с которым он, быть может, и не смог бы справиться с помощью ножки от стула, был бронеопоссум – роговые щитки, покрывающие тело зверя, могли помешать. Но бронеопоссум сосредоточенно скреб лапами покрытый плиткой пол и не обращал на людей ни малейшего внимания.

– Проверьте дверь – вдруг открыли, – посоветовала Света.

Стараясь не делать резких движений, Багдасарян прокрался вдоль стены к двери и попытался активировать замок карточкой. Посмотрев на Светлану, он с сожалением развел руками.

Светлана молча указала на дверь в раздевалку.

Но не успели они сделать и двух шагов в ее сторону, как из-под перевернутого кресла с писком вылетели штук семь черных мохнатых комочков и, расправив крылья, превратились в подобия летучих мышей. Испуганно вскрикнув, Светлана принялась размахивать над головой ножкой стула.

– Боитесь мышек? – улыбнулся Багдасарян.

– Они инфицированы!

Услыхав такое, Багдасарян не стал выяснять, чем именно инфицированы эти летучие мышки, а принялся столь же рьяно, как и девушка, размахивать своим оружием.

Мыши вскоре сообразили, что спокойной жизни им здесь не будет, и ретировались в сторону административного отдела.

Переведя дух, Светлана поправила упавшие на глаза волосы.

– Ну, что? – ободряюще улыбнулся завлаб. – Последний бросок?

Девушка коротко кивнула в ответ. Ей на самом деле не было страшно. После того что ей довелось пережить в замерзшем городе, ее, наверное, уже никогда и ничто не сможет по-настоящему испугать. Вот только ей хотелось узнать, почему это происходит сейчас, здесь, именно с ней. Но спросить было не у кого.

– Да, вот что я еще забыла вам сказать, – вспомнила Светлана. – Зевул чувствует настроение.

– Чье? – удивился Багдасарян.

– Того, кто рядом с ним находится. И реагирует соответствующим образом.

– Не понял…

– Если мы столкнемся с зевулом, постарайтесь не испугаться. Иначе он почувствует ваш страх.

Не зная, что на это ответить, Багдасарян только руками развел. Зевул был жутким зверем. Пожалуй, самым жутким из всех, что ему доводилось видеть. Тигры и львы по сравнению с ним казались милыми кисками. Поэтому Ашот Самвелович сильно сомневался в том, что, столкнувшись с зевулом лбами, ну, или упершись лбом зевулу в живот, он сумеет сохранить хладнокровие. Да и кто бы смог?

В раздевалке все было тихо и спокойно. Только по стенкам шкафчиков бегали длинноногие пауки, а на плафоне светильника вверх ногами сидела большая темно-фиолетовая ящерица, то и дело стрелявшая в пауков длинным языком, но все время промахивавшаяся. В самом центре раздевалки возвышалось нечто, напоминающее груду мышц, не обтянутых кожей, а будто покрытых тонкой, прозрачной пленкой.

Багдасарян вопросительно посмотрел на Светлану – ни о чем подобном она не упоминала, рассказывая о наиболее примечательных обитателях вивария.

– Это шпур, – упавшим голосом произнесла Светлана.

Судя по тому, как она это сказала и как вздохнула после этого, появление шпура ее вовсе не радовало.

– И что же это такое? – поинтересовался Багдасарян.

– Понятия не имею, – пожала плечами Светлана. – Квестеры принесли его в ЦИК с полгода назад, меня здесь тогда еще не было. Говорят, тогда он умещался в термокружку и был похож на фрикадельку. Он в неограниченных количествах поглощал любую органику, едва она вступала в контакт с поверхностью его тела. Поедая что-то, он буквально на глазах увеличивался в размерах. Если же его не кормили, он начинал уменьшаться, как будто питался своим собственным телом.

– Почему вы не предупредили меня об этой твари?

– Когда я видела шпура последний раз, он был размером с футбольный мяч.

– И когда это было?

– Вчера вечером.

Багдасарян с уважением посмотрел на груду мышц, едва не достающую до потолка.

– Должно быть, сегодня он славно покушал.

– Это не смешно! – тряхнула волосами Светлана.

– Почему?

– Потому что мы не сможем перебраться через него на другую сторону!

– Разумеется! – почему-то довольно усмехнулся Багдасарян. – Я даже пытаться на стану! Однако ж и те, кто на другой стороне, – он хитро прищурился и показал Светлане палец, – тоже не смогут до нас добраться!

Девушка посмотрела на палец завлаба. Затем перевела взгляд на шпура.

Огромное бесформенное тело чуть приподнялось и снова осело, издав при этом странный скрипучий звук.

– Я вообще не понимаю, как он смог забраться в раздевалку?

– Должно быть, он уже здесь основательно подзакусил.

– Так вы согласны с тем, что этот ваш шпур заткнул раздевалку, как пробка бутылочное горлышко? – Багдасарян машинально сунул руку в карман, где у него лежала недопитая бутылка коньяка.

– Пожалуй, – подумав, согласилась с ним Светлана. – Даже если зевул отхватит от него кусок, то почувствует жуткое жжение во рту и вряд ли станет повторять попытку. А шпуру это большого вреда не нанесет. Если отрезать от него кусок, тот разовьется в самостоятельную особь.

– Принцип гидры, – кивнул Багдасарян. – Кстати, а почему вы не назвали эту тварь гидрой? Что вообще означает слово «шпур»?

– Шпур – это фамилия квестера. который принес будущего шпура в виварий. Он сам попросил, чтобы его так назвали.

– Хотел увековечить свое имя?

– Возможно. Хотя, на мой взгляд, способ довольно странный.

– Почему же?

– Ну, это все же не цветок и не бабочка. – Светлана взглядом указала на шпура.

– А я бы с радостью отдал ему свое имя! – с готовностью заявил Багдасарян. – Уже хотя бы за то, что он нас спас!

– Ашот Самвелович? – Светлана посмотрела на шпура и скептически поджала губы. – Звучит как-то не очень.

– Пусть будет просто Багдасарян!

– Он уже шпур, – улыбнулась Светлана. – Пусть им и остается.

– Согласен. – Багдасарян окинул взглядом холл. – Итак, что мы имеем? Змея, захватившая аквариум и, похоже, съевшая всех рыбок. Бронескунс, пытающийся вырыть себе нору. Горсть мучнистых комочков. Они не опасны?

– Нет, они просто намокли. – Светлана присела на корточки и собрала в ладонь кувыркавшиеся в луже разноцветные комочки. – Это – пушистики. – Она протянула ладонь спутнику. – Когда они высохнут, то будут летать.

– Замечательно, – улыбнулся Ашот Самвелович, только чтобы порадовать девушку.

Сам он не видел ничего замечательного в том, что по холлу станут летать еще и какие-то там пушистики.

Светлана разложила мокрые комочки на просушку на журнальном столике.

– Стая инфицированных летучих мышей улетела в сторону административной секции. Там же – взрывающиеся черепашки, бегающая змея из конструктора и еще очень нервная Дося. Поэтому предлагаю остаться здесь. И в относительно спокойной обстановке дождаться эвакуации!

Багдасарян поднял с пола кресло, поставил на ножки, рукавом халата смахнул с сиденья мелкий мусор и:

– Прошу! – пододвинул Светлане.

– Спасибо. – Девушка присела на краешек кресла, скрестив ноги.

Ашот Самвелович поставил на ножки другое кресло и, опустившись в него, блаженно откинулся на спинку.

– Не знаю как вы, Светочка, – негромко произнес он, глядя в потолок, – но я чувствую себя не то чтобы заново рожденным, но каким-то все же обновленным. Не находите?

– Я не слишком хорошо знала вас прежнего, чтобы судить, насколько вы изменились, – улыбнулась Светлана.

– Должно быть, все дело в смертельной опасности. – Багдасарян хлопнул ладонями по подлокотникам. – Мысль о том, что жить осталось, быть может, несколько минут. Стресс на грани нейрошока мобилизует все скрытые резервы организма и резко меняет биохимический состав внутренней среды. Разве вы этого не чувствуете?

– Мне уже приходилось бывать в подобной ситуации.

– Ах да, замерзший город… Извините.

– За что?

– Вам, наверно, не хочется об этом вспоминать.

– Почему? Мне с детьми повезло, что нас нашли квестеры. И троекратно повезло, что это оказались те самые квестеры.

– Что значит «те самые»?

– Группа «Квест-13». Они не бросили нас, хотя должны были это сделать. Для того чтобы забрать нас с собой, они сначала угнали снегоход у банды мародеров, а потом захватили вертолет из Центра.

– А вертолет-то зачем?

– Пилоты не хотели брать меня с детьми на борт.

– Да уж, – качнул головой Багдасарян. – В ЦИКе жесткие правила. Но, несмотря на это, нас сегодня чуть было не сожрали.

Из раздевалки раздался оглушительный рев, внезапно оборвавшийся, так и не достигнув кульминации.

Багдасарян нервно вскочил на ноги и кинулся к двери.

Шпур, как и прежде, могучей грудой возвышался посреди раздевалки. Его тело оставалось неподвижным, хотя по другую его сторону явно что-то происходило. Были слышны приглушенные звуки, похожие на шум борьбы под ковром, влажные шлепки и шумное чмоканье, будто кто-то высасывал устриц из раковин. И вдруг тело шпура начало увеличиваться в размерах. Это казалось невозможным, но оно увеличивалось на глазах! Верхняя его часть – говорить о голове в данном случае было некорректно – уперлась в потолок, а бока надавили на металлические дверцы шкафчиков так, что те начали со скрипом прогибаться. Разлетелся вдребезги плафон плоского светильника на потолке, с хлопком лопнули спрятанные под ним лампы. В раздевалке сделалось чуть темнее.

– Похоже, нас защитник еще кого-то заглотил, – сообщил Багдасарян девушке.

– Когда все закончится, ему придется сесть на диету.

Багдасарян озадаченно поджал губы, почесал пальцем за ухом и вернулся на место.

– А где сейчас спасшие вас квестеры?

– У них новое задание.

– Я понимаю. Но где именно они сейчас? В какой точке планеты?

– Они никогда не говорят, куда отправляются. Они рассказывают о том, где побывали, когда возвращаются.

– Это такое правило?

– Скорее традиция. Знаете, как у театральных актеров не принято называть пьесу «Макбет» ее настоящим именем.

– Серьезно? И как же они ее тогда называют?

– «Шотландская пьеса».

– Почему?

– Говорят, что пьеса проклята из-за того, что в диалогах ведьм Шекспир использовал настоящие заклинания. Хотя, скорее всего, это просто традиция.

– Что ж! – Багдасарян достал из кармана бутылку. – К сожалению, стаканчиков предложить не могу…

– Да их же здесь полно. – Светлана кивнула на перевернутый кулер.

– Точно!

Багдасарян быстро поднялся на ноги, выковырнул из кулера пару пластиковых стаканчиков, один вручил Светлане, другой оставил себе и в оба плеснул коньяку.

– За наше чудесное спасение! И за ваших друзей-квестеров, где бы они ни были!

Завлаб разом опорожнил стаканчик.

Светлана свой лишь пригубила.

– Где бы ни были, – едва слышно повторила она.

Глава 4

Разлом Седьмой

Зона 48. Австралия. Северная территория.

Улуру

Пули ударялись о красноватую скалу, отскакивали, оставляя на ней неровные щербины, и рикошетом уходили в сторону. И все это в полнейшей тишине. Звуков выстрелов тоже не было слышно. Не было слышно вообще ничего. Ни воя ветра, ни шелеста песка, ни крепких словечек, то и дело слетавших с языка Камохина. Ни единого звука. Ощущение, надо сказать, довольно странное. Как будто смотришь старый фильм без звука, только очень качественно отреставрированный и отлично раскрашенный. Или наблюдаешь за всем происходящим из-за толстого, не пропускающего звуков стекла. Обманчивое ощущение нереальности было крайне опасным, поскольку даже при полном отсутствии звуков можно был запросто схлопотать очень даже настоящую пулю.

Орсон толкнул Брейгеля локтем и, когда тот обернулся, показал ему закрепленный на левом запястье ПДА, на дисплее которого горела надпись:

«Это все неправильно!!!»

Брейгель усмехнулся и показал англичанину свой ПДА с надписью:

«А то я не знаю!!!»

Орсон быстро набрал новый текст:

«?????»

«*****» – ответил Брейгель.

Вообще-то вести разговор в таком режиме было довольно-таки утомительно. Особенно для Орсона, который, набирая длинную фразу, бывало, забывал, с чего начал. Но были у этой ситуации и свои преимущества. Например, вопросы, на которые не хотелось отвечать, можно было просто игнорировать.

Однако отделаться от Криса Орсона было не так-то просто. Сообразив, что от Брейгеля он ничего не добьется, биолог повернулся к Камохину. Который тут же сунул англичанину под нос свой ПДА с заранее заготовленным ответом на любой вопрос:

«НЕ СЕЙЧАС, ДОК!»

Орсон раздосадованно прикусил губу.

Из всех возможных собеседников оставался только Осипов. Он лежал в ложбине, по форме похожей на ванну, вымытой в красном песчанике проливными дождями, и, закинув руки за голову, смотрел в пронзительно голубое небо, расчерченное редкими, чуть смазанными линиями перистых облаков. С таким видом, как будто именно там можно было отыскать ответы на все те вопросы, обсуждать которые не имело смысла ни с кем, кроме разве что Альберта Эйнштейна. Интересно, если бы Эйнштейн был сейчас жив, сумел бы он создать теорию, объясняющую причину начала Сезона Катастроф? Ну и, самое главное, разумеется, смог бы он предсказать, хотя бы чисто теоретически, чем все это закончится?

Мертвая тишина, в которую был погружен мир Зоны номер сорок восемь, делала все происходящее неестественно мирным. Даже пули, то и дело отскакивающие от камней, казались ненастоящими. Как в старых немых кинолентах, в которых герой если и умирает, то ненадолго и не по-настоящему. Герои старых фильмов не имели привычки предаваться скорби. Должно быть, потому что метраж лент был ограничен. Как только продолжительность черно-белых лент перевалила за час, тут-то и начались страсти-мордасти, драмы-мелодрамы, рефлексия, достоевщина, суицид и прочие радости жизни. Пожалуй, правы были те, кто утверждал, что жить нужно быстро. Как Чаплин, Гарольд Ллойд или Бастер Китон.

Взмахнув рукой, Осипов, как комара, прихлопнул осколок камня, ужаливший его в щеку. Выступ каменной гряды, за которым укрылись квестеры, надежно защищал их от противников, находившихся в низине по другую ее сторону. Непонятно, чего ради они переводили боеприпасы? Только ради того, чтобы о себе напомнить? Или хотели быть уверенными в том, что квестеры не высунутся из своего укрытия? Так они и не собирались. Не в их это было интересах. Весь кошмар этого дикого, противоестественного противостояния заключался в том, что они не могли начать переговоры, чтобы выяснить причину возникших противоречий и попытаться найти какой-то выход из сей чрезвычайно глупой ситуации. А молча и беззвучно палить друг в друга можно было до бесконечности. Вернее, до тех пор, пока у кого-то не закончатся патроны.

Камохин привалился спиной к камню, поднял руку с автоматом и, не целясь, выпустил вниз длинную очередь. Тут же бросив автомат, он достал из кармана свернутый в кольцо гибкий шнур световода, подсоединил один его конец к планшету, выдернутому из лежавшего на камнях рюкзака, а другой, согнув почти под прямым углом, начал осторожно выводить наверх, стараясь, чтобы он плотно прилегал к красноватому камню. Когда активный конец световода достиг верха каменной гряды, Камохин стал осторожно поворачивать его из стороны в сторону, пытаясь поймать в поле зрения противника. Вскоре ему это удалось – те, кто находился внизу, даже не старались скрываться. Их было восемь человек, отлично экипированных и одетых в полном соответствии с климатом: светло-серые плотные рубашки с закатанными по локоть рукавами, такого же цвета штаны до колен, на ногах тяжелые ботинки с рифлеными подошвами и металлическими набойками, как раз чтобы по скалам лазать, на головах широкополые австралийские шляпы и только у одного – колониальный пробковый шлем. Двое, с автоматами в руках, стояли, привалившись спинами к скале, и курили. Двое других переставляли длинные зеленые ящики, вроде как оружейные, вот только маркировка на них была незнакомая. Трое сидели на ящиках, держа автоматы на коленях, у одного из них в руке был бинокль, через котороый он следил за тем, что происходило наверху. Тот, что в пробковом шлеме, сидел в стороне от остальных, изучая разложенные на ящике бумаги или карты.

Брейгель показал Камохину свой ПДА:

«Странная компания».

«Почему?»

«Не похожи на черных квестеров. Те бы умотали сразу, прихватив пакаль. А эти вроде как решили обосноваться тут всерьез и надолго».

«Может быть, есть другой пакаль?»

Брейгель отрицательно качнул головой и показал Камохину дисплей дескана, включенного в режиме поиска пакалей. Судя по показаниям прибора, пакаль был всего один и находился внизу, где расставляли свои ящики парни в серых рубашках.

«А что, если они его еще не нашли?» – высказал предположение Камохин.

Брейгель скептически усмехнулся:

«Не на ощупь же они его ищут».

С этим трудно было поспорить. Если кто-то явился в зону в поисках пакалей, у него должны были иметься средства поиска. Выходит, пакаль потерян. Что ж, у каждого случаются промахи. И даже группе «Квест-13», которую Кирсанов считал лучшей в ЦИКе, когда-то должно было не повезти. Иначе ведь просто не бывает.

Будучи закоренелым прагматиком, Камохин предпочел бы в такой ситуации, когда на их стороне не было вообще никаких плюсов, отступить и вызвать группу эвакуации. Проблема заключалась в том, что отступать им было некуда. Позади – отвесная скала. Высота – около трехсот метров. Без специального снаряжения спуститься вниз было нереально. А вот альпинистское снаряжение они-то как раз с собой и не взяли. Все потому, что Док радостно сообщил, что скала Улуру, внутри которой образовался пространственно-временной разлом, вокруг которого и сформировалась Зона сорок восемь, является одной из достопримечательностей Австралии, и в былые времена сотни тысяч туристов ежегодно забирались на нее, следуя стандартным туристским маршрутом. Так что их очередной квест будет не обременительной, а даже познавательной увеселительной прогулкой. Собственно, Док был совершенно прав, все было бы очень просто и, может быть, даже весело. Если бы невесть откуда взявшаяся вооруженная команда не загнала их в ложбину почти на самой верхотуре Улуру. Выбраться откуда можно только тем же путем, каким они сюда и попали. То есть спустившись в расселину, где их ждали эти самые непонятные люди с заряженными автоматами и откровенно недобрыми намерениями.

«ПИКНИК У ВИСЯЧЕЙ СКАЛЫ!!!» – крупными буквами было написано на ПДА Орсона, который он старался показать всем, кто готов был это увидеть.

Посмотрев на Криса, Камохин непонимающе развел руками. Брейгель повторил его жест.

Орсон с досадой беззвучно цокнул языком и принялся набирать новый текст.

Брейгель его опередил:

«Хочешь сказать, Док, эти парни явились сюда на пикник, а мы испортили их планы, из-за чего они сильно обозлились?»

Орсон отрицательно мотнул головой и показал стрелкам свой ПДА:

«Мистическая история. Начало прошлого века. Во время пикника пропали девочки из пансионата. Потом одна из них вернулась».

Брейгель с Камохиным непонимающе переглянулись.

«Это произошло здесь?»

«Да! В Австралии!»

«Улуру?»

«Нет, это было где-то в другом месте. Но там тоже была древняя скала!»

«Какое это к нам имеет отношение, Док?»

«Пространственно-временные переходы».

«Не понимаю…»

«Девочки исчезли, потому что попали в пространственно-временной переход!»

«Ты уверен, Док?»

«Разумеется! Другого объяснения просто не может быть!»

«Я бы мог предложить несколько куда более простых объяснений случившегося».

«Док, в начале прошлого века никаких разломов не было!»

«Вик утверждает, что разломы были всегда!»

«Да, но не на каждом шагу».

Камохин снова показал Орсону свой ПДА:

«Какое это к нам имеет отношение, Док?»

«Быть может, древние скалы являются местом, где образование разломов наиболее вероятно».

«Это в теории?»

«Разумеется».

«Док, все, что нам сейчас требуется, это каким-то образом выбраться отсюда, по возможности живыми и невредимыми».

«И забрать пакаль!»

«Плевать на пакаль!»

Приподнявшись на локте, Осипов с интересом наблюдал за троицей, беззвучно открывающей рты и очень эмоционально тыкающей пальцами в клавиатуру ПДА. Со стороны это выглядело очень странно. То, что в Зоне сорок восемь не распространялись звуки, было на первый взгляд единственным ее аномальным проявлением. Но как ни крути, а отсутствие звука должно было как-то быть связано с изменениями ряда физических показателей. А следовательно, и аномалия Зоны сорок восемь может оказаться куда более серьезной, чем кажется. Пока Осипов не мог найти устраивающее его объяснение странности, присущей австралийской зоне. Прежде чем строить гипотезы, следовало провести ряд серьезных исследований. А у них, как всегда, не было на это времени. Потому что по ним, как обычно, стреляли. Хотя на этот раз совершенно беззвучно.

«Вижу, у вас очень оживленная беседа. О чем речь?» – Осипов набрал текст на своем ПДА, переключил его в режим конференции и отправил сообщение сразу всем.

На его сообщение никто не отреагировал. Никто даже не глянул в его сторону.

Точно! Это он сам глупость сморозил. В аномальных зонах, созданных пространственно-временными разломами, не работали никакие виды электронной связи. Поэтому приходилось глупо совать свои ПДА друг другу под нос. Что Осипов и сделал, подобравшись на четвереньках к троице что-то живо обсуждающих квестеров.

Прочитав его сообщение, Брейгель сделал ряд весьма странных жестов – сначала крутанул пальцем у виска, затем беззвучно щелкнул пальцами, скривил кислую физиономию, взмахнул кистью руки и указал себе за спину, туда, где находились противники, запершие их в ложбине. Осипов решил было, что это все, но тут Брейгель надул щеки и, расставив пальцы веером, раскинул ладони в стороны. Осипов озадаченно сдвинул брови – ему было не очень понятно, что хотел сказать этим стрелок?

Брейгель это тоже понял, а потому улыбнулся и застучал двумя пальцами по клавиатуре своего ПДА:

«Знаешь, что бы я сделал, если бы находился внизу?»

«Что?»

«Закидал бы нас гранатами. У них на автоматах есть подствольники. Хватило бы пары точных залпов, чтобы всех нас прикончить».

«Почему они этого не делают?»

Брейгель выразительно пожал плечами и снова покрутил пальцем у виска.

«Может быть, они не собираются нас убивать», – написал Орсон.

«Ага, и поэтому палят в нас то и дело!»

«Чего же им тогда нужно?»

«Быть может, они ждут, когда мы сами проявим благоразумие?»

«В каком смысле?»

Орсон недовольно поджал губы, покачал головой и поднял руки вверх.

«Мы должны сдаться?»

Англичанин кивнул.

Камохин посмотрел на Осипова, взглядом спрашивая у ученого, что он обо всем этом думает.

«А у нас есть выбор?» – написал Осипов.

Англичанин улыбнулся и одобрительно похлопал Осипова по плечу.

Насчет того, что выбора у них не было, Камохин спорить не собирался. Даже если команда, находящаяся внизу, и не станет забрасывать их гранатами, долго они здесь все равно не продержатся. Вскоре у них закончится вода и они начнут медленно поджариваться на жарком австралийском солнышке, раскинувшись на красных камнях, как на сковородке. На такой жаре без воды они больше суток никак не протянут. Но у Камохина имелись еще и вопросы: кем были люди, находившиеся внизу? Почему они не уходили, заполучив пакаль? Что им еще тут было нужно? Вопросы эти были далеко не праздные. Сезон Катастроф завтра не закончится. А это означало, что им снова и снова предстояло отправляться в аномальные зоны на поиски пакалей. И сколько бы опасностей ни таили в себе сами зоны, опаснее всего были люди. Не местные жители, а те, кто пришел туда с какой-то своей целью: мародеры, черные квестеры, религиозные фанатики, последователи каких-то новоявленных культов, мистики, убежденные, что зона – это лучшее место для их долбаных культов. У них у всех имелось оружие, и у каждого по-своему были сдвинуты мозги. Поэтому знание о том, с кем ты можешь столкнуться в зоне, с кем можно вести переговоры, а кого лучше сразу брать на прицел, было фактором выживания, причем весьма немаловажным. Группа, которая заблокировала их в ложбине, была хорошо организована, вооружена и экипирована, работали они четко, слаженно и, видимо, точно знали, что им нужно. А судя по количеству ящиков, которые они сюда притащили, им был нужен вовсе не пакаль. Или не только пакаль. Может быть, они решили устроить тут маленькую войну? Только – с кем?

Пока все эти мысли крутились у него в голове, Камохин продолжал следить взглядом за тем, что происходило на дисплее планшета. Ничего особенно нового там не случилось. Разве что только пара закончила перекур и, закинув автоматы за спину, занялась переноской ящиков.

Камохин жестом велел Брейгелю немного взбодрить противников. Тот намотал шейный платок на ствол автомата и поднял его вверх. Человек с биноклем тут же дал отмашку, и троица, сидевшая на ящиках, открыла огонь. Стреляли они, особенно не целясь, от пояса, только чтобы обозначить свое присутствие. Человек в пробковом шлеме вскинул голову и что-то беззвучно прокричал. Видя, что на него не обращают внимания, он схватил стек, лежавший поверх бумаг, и несколько раз размашисто стукнул им по ящику. После того как и это действие не возымело успеха, он схватил жестяную кружку и запустил ее в стрелявших. Одному из них кружка попала в плечо. Он посмотрел на человека в шлеме и указал наверх. Человек в шлеме приложил стек к козырьку шлема и тоже поднял голову.

В этот момент лицо Криса Орсона, также наблюдавшего за тем, что происходил на дисплее, вытянулось, а рот чуть приоткрылся. В следующую секунду из его рта полился беззвучный поток слов. Судя по выражению лица биолога, большинство из них были отборными английскими ругательствами, которые он временами приправлял отдельными, особенно близкими его сердцу русскими словечками. При этом Крис весьма эмоционально жестикулировал, то и дело тыча пальцем в дисплей.

Не понимая, с чего вдруг так завелся англичанин, Камохин на всякий случай несколько раз нажал клавишу фиксации изображения.

«В чем дело, Док?» – Брейгель первый догадался сунуть Орсону под нос свой ПДА, дабы напомнить, что они все еще в зоне тотального безмолвия.

Орсон тут же понял, в чем заключалась его ошибка. Он присел на корточки, сделал глубокий вдох и медленно, от живота, развел руки в стороны, одновременно выпуская воздух сквозь плотно сжатые губы. Сделав релаксирующее упражнение, он принялся набивать сообщение:

«Человек в пробковом шлеме!!»

Остальные квестеры непонимающе переглянулись. Осипов сделал знак рукой, означавший, что никто из них не понимает, при чем тут человек в пробковом шлеме.

Англичанин недовольно скривился и снова склонился над ПДА:

«Никого не напоминает?»

Снова обмен взглядами. После чего каждый отрицательно покачал головой.

Камохин вывел на дисплей сделанный снимок, увеличил изображение и запустил программу улучшения четкости.

«Ну!» – нетерпеливо взмахнул рукой Орсон.

«Вроде бы кого-то напоминает», – не очень уверенно отозвался Камохин.

«Если я его где-то и встречал, то за руку точно не здоровался», – поддержал его Брейгель.

Биолог с надеждой посмотрел на Осипова.

Осипов еще раз посмотрел на изображение. И вдруг, как наяву, почувствовал острый, чуть сладковатый мускусный запах.

«Паук!»

«Точно!»

«О чем вы, парни?»

«Гоби. Зона 41»

«Гигантский пак?»

«Человек, провалившийся в воронку. Боливийский немец, увлекавшийся мистикой… Как его звали?»

«Тот, у которого дед в Аненербе?»

«Да!»

«Гюнтер Зунн. Он-то здесь при чем?»

Орсон еще раз настойчиво ткнул пальцем в фотографию на дисплее планшета.

«Проснись, Док! Мы же видели Зунна мертвым!»

«К тому же этот парень лет на 30 моложе».

Орсон одобрительно хлопнул в ладоши и показал большой палец.

«Прикольно!» – улыбнулся Брейгель.

Англичанин непонимающе вскинул брови.

«Док, ты очень убедителен, когда молчишь!»

Орсон безнадежно махнул на него рукой и пальцем толкнул в плечо Камохина.

«Я не понимаю», – написал тот.

«Человек в пробковом шлеме похож на Гюнтера Зунна», – объяснил Осипов.

Стрелки еще раз внимательно всмотрелись в фото человека на дисплее.

«Некоторое сходство есть».

«Определенно похож!»

«И что дальше? Что мы имеем с того, что этот тип в шлеме похож на Зунна?»

Орсон, как дирижер, широко и плавно, призывно взмахнул руками. Собственно, англичанину было просто лень набирать сообщение на клавиатуре ПДА, и он ждал, когда кто-нибудь сделает это за него. Например, Осипов, который, похоже, давно уже понял, в чем тут дело. А потому, завершив широкий взмах, Орсон одобрительно улыбнулся и левой рукой указал на Осипова.

«Гюнтер Зунн, как мы знаем, был увлечен оккультизмом и мистикой…» – начал было Осипов.

«Не просто увлечен! – все же вынужден был вмешаться Орсон. – Для него в этом заключался весь смысл жизни!»

Показав запись, биолог вновь ободряюще кивнул Осипову – мол, можно продолжать.

«Зунн мертв, а человек в шлеме чертовски на него похож. Можно предположить, что он продолжает дело Зунна. А также, что он приходится ему родственником».

«СЫН!!!» – написал Орсон.

«Насчет сына я не уверен», – возразил Осипов.

«Определенно СЫН! – стоял на своем Орсон. – 1 – определенное внешнее сходство, 2 – те же интересы, 3 – подходящая разница в возрасте».

«А хоть бы и сын, – пожал плечами Камохин. – Что с того?»

Орсон хитро улыбнулся и показал стрелку тыльную сторону ладони – мол, сейчас все поймешь. Посмотрев по сторонам, англичанин нашел округлый булыжник размером с кулак, такой же красный, как и скалы вокруг. Взяв камень в руку, Орсон достал из кармана черный маркер, зубами сдернул колпачок и что-то написал на камне. После чего показал надпись остальным – «Guten Morgen, Herr Zunn!» – и, широко взмахнув рукой, как гранату, кинул камень вниз.

– Ты что делаешь, идиот! – беззвучно заорал на него Брейгель.

Орсон, разумеется, этого не услышал, а потому лишь весело улыбнулся в ответ.

Камохин тем временем поправил световод и снова включил видеонаблюдение.

Люди, находившиеся внизу, кинулись врассыпную, завидев летящий сверху предмет, на самом деле здорово смахивающий на гранату. Человек в пробковом шлеме упал за ящики.

«Кстати, а почему мы не закидываем их гранатами? – поинтересовался Осипов. – У нас ведь более выгодная позиция с этой точки зрения»

«Ошибаешься, – возразил Брейгель. – Они разбегутся в стороны, а потом ответят нам тем же. А вот нам уже деваться будет некуда».

Осипов согласно кивнул.

Упав, камень раскололся надвое. Что очень не понравилось Орсону – он бы предпочел, чтобы его послание было доставлено адресату в целости.

Сообразив, что сверху была брошена не граната, люди внизу начали выходить из укрытий. Автоматы они тем не менее держали наготове. Приблизившись к камню, один из них перевернул половинку ногой. Затем – другую. Прочитав надпись, он зажал автомат под мышкой, подобрал обе половинки, подбежал к человеку в шлеме, по-военному лихо козырнул и передал ему осколки. Тот сложил две части послания вместе, прочитал его и поднял взгляд на верх. Туда, откуда оно было доставлено. ...