Эдгар Уоллес. Похищенная картина. Палмер Стюарт. Убийство у школьной доски. Гарднер Эрл Стенли. Обожатель мисс Уэст. Эдигей Ежи. Рубины приносят несчастье

Эдгар Уоллес. Похищенная картина

Эдгар Ричард Горацио Уоллес (1875–1932) — известный английский писатель, мастер детективного жанра, автор бестселлеров. На его счету свыше 150 романов, 300 рассказов. Наиболее известные: «Зеленый лучник», «Четверо справедливых», «Улика витой свечи», «Король ночью», «Мистер Ридер возвращается» и другие.

Писал в жанре «романа-загадки», когда до последнего момента нельзя определить, кто же преступник. Предпочитал предельно усложненную интригу с ложными «ходами», напряженнейший драматизм ситуаций.

Главный следователь Скотланд-Ярда Питер Дауэс был для своей должности сравнительно молод. Еще ни разу не потерял он найденный след, и весь отдел гордился этим, хотя сам Питер не любил говорить о своих подвигах.

Питер всегда был гладко выбрит и, несмотря на седину в висках, выглядел моложаво. К преступлениям и преступникам он относился философски, не испытывая ужаса перед первыми или злобы ко вторым.

Если его что-то и увлекало, так это преступления с какой-нибудь запутанной загадкой. Все необычное, странное и таинственное вызывало в нем живейший интерес, и больше всего на свете он сожалел, что ему не пришлось заниматься ни одним из множества дел Джейн Четыре Квадрата.

Но вот после кражи в доме лорда Клейторпа Питеру Дауэсу было приказано найти и арестовать эту девушку-преступницу. Он понимал, что ему чрезвычайно важно сохранить ясную голову и не запутаться во множестве часто противоречащих друг другу «версий», с которыми к Питеру приставали все, кто был так или иначе связан с делами Джейн Четыре Квадрата.

После изучения таинственного дела лорда Клейторпа Питер вернулся в Скотланд-Ярд и доложил начальнику отдела:

— Насколько я понимаю, деятельность этой женщины началась около года назад. Она всегда обворовывала не простых людей, которых все обкрадывают, а богачей, владельцев огромных состояний, и, как я понимаю, состояний, нажитых в результате различных махинаций в горной промышленности.

— Куда же она девает деньги? — полюбопытствовал начальник отдела.

— Это и есть самая странная штука во всем деле, — ответил Дауэс. — Я почти уверен, что она дает большие суммы денег различным благотворительным заведениям. После ограбления Льюииштейна, например, большие ясли в лондонском Ист-Энде получили от анонимного благодетеля четыре тысячи фунтов. В то же время еще четыре тысячи были подарены одной из больниц Вест-Энда. После ограбления Тальбота три тысячи фунтов, то есть почти столько же, сколько было украдено, какой-то неизвестный пожертвовал родильному дому Вест-Энда. Думаю, что в основе всех этих преступлений лежит донкихотское желание помочь бедным за счет чересчур богатых. В конце концов мы наверняка выйдем на кого-то, кто хорошо знает положение в этих больницах.

— Великолепно, — сухо сказал шеф, — однако нас не интересуют ее в высшей степени похвальные намерения. Для нас она просто воровка.

— Не просто воровка, — тихо заметил Питер. — Она самый умный преступник из тех, с кем мне довелось иметь дело за все время работы в Скотланд-Ярде. А это единственное, чего я всегда боялся и с чем так хотел встретиться, — преступник, у которого мозги на месте.

— Кто-нибудь видел эту женщину?

— И да, и нет, — ответил Дауэс. — Это звучит таинственно, но на самом деле все очень просто. Те люди, которые видели ее, не смогут узнать ее во второй раз. Льюинштейн' видел ее, и Клейторп видел, но ее лицо скрывала вуаль. Самое трудное — узнать, кто будет ее следующей жертвой. Даже если она грабит только очень богатых, у нее есть выбор: таких у нас сорок тысяч. Очевидно, всех защитить невозможно… — Он замялся.

— Да? — сказал шеф.

— Но тщательное изучение ее методов, — продолжил Дауэс, — помогло мне найти кандидатов на следующее ограбление. Этот человек должен быть очень богат, мало того, он должен выставлять свое богатство напоказ. В конце концов я выбрал четырех: Грегори Смита, Карла Свейса, мистера Томаса Скотта и Джона Трессера. Я склоняюсь к тому, что она охотится за Трессером. Видите ли, Трессер сделал огромное состояние отнюдь не самым честным путем; к тому же он никогда не упускает возможности похвастаться своим богатством; Это он купил дом графа Хаслемера и его коллекцию картин; вы наверняка помните — об этом писали газеты.

Шеф кивнул.

— Там есть замечательная картина Ромни, не так ли?

— Да, и скорее всего она-то и будет похищена, — ответил Дауэс. — Трессеру, конечно, все равно — что картина, что газовая плита. Он считает картину Ромни замечательной только потому, что ему другие об этом сказали. Кроме того, он частенько делится с журналистами своими взглядами на благотворительность — он говорит, что не потратил ни пенни ни на одно общественное заведение и никогда никому не давал ни цента, не надеясь получить обратно по меньшей мере столько же. Это должно раззадорить Джейн; вдобавок о художественной ценности и денежной стоимости картины так много писали, что, по-моему, соблазн для нее должен быть просто непреодолимым.

Встретиться и побеседовать с мистером Трессером было очень трудно. Многочисленные заботы В ЛОНДОНСКОМ Сити занимали все его время с раннего утра до позднего вечера. Наконец Питеру удалось поймать нувориша в отдельном кабинете ресторана «Ритц-Карлтон», где тот обедал. Мультимиллионер оказался плотным человеком с рыжими волосами, чисто выбритой верхней губой и холодными голубыми глазами.

Магическая сила удостоверения Скотланд-Ярда помогла Питеру Дауэсу пройти в кабинет.

— Садитесь, садитесь, — торопливо проговорил мистер Трессер, — в чем дело?

Питер объяснил, что его привело, и собеседник выслушал его так же внимательно, как он выслушивал деловые предложения.

— Я наслышан об этой Джейн, — весело сказал мистер Трессер. — Но, даю слово, со мной у нее ничего не выйдет. А что касается Рамни, — как всякий американец, мистер Трессер путал звуки «о» и «а», — так, кажется, вы его назвали, можете не беспокоиться.

— Однако, насколько я помню, вы разрешаете посетителям осматривать вашу коллекцию.

— Верно, — сказал мистер Трессер, — но каждый, кто хочет посмотреть картины, должен записаться в книгу посетителей, а сами картины охраняются.

— А где находится картина Ромни ночью — на стене? — спросил Питер, и мистер Трессер рассмеялся.

— Вы считаете меня дураком? — сказал он. — Нет, на ночь ее переносят в специальную комнату-сейф. У графа была прекрасная комната-сейф, которую не так-то просто открыть.

Питер Дауэс не разделял уверенности своего собеседника в эффективности замков и запоров. Он знал, что Джейн Четыре Квадрата отличается и умом, и ловкостью. Она, может, и не станет связываться с картинами, которые только ночью можно вынести из, дома, но ночное похищение маловероятно.

Он отправился в дом графа Хаслемера, находившийся неподалеку от Беркли-сквер. Это было огромное здание с множеством пристроек, среди которых была длинная картинная галерея. Получив разрешение на посещение, Питер записался в книгу посетителей, показав свое удостоверение человеку, который явно был детективом, и прошел в длинный зал галереи. На стене висела картина Ромни — прекрасный образец работы мастера.

Питер был один в галерее. Меньше всего его интересовали картины. Он быстро осмотрел всю комнату. Она была длинной и узкой. В нее вела одна дверь — та, через которую он вошел, а окна в обоих концах комнаты были ограждены толстыми стальными решетками с густой проволочной сеткой. Через них проникнуть в комнату или выбраться из нее было невозможно. Форма окон, высоких и узких, соответствовала форме комнаты. На окнах не было занавесок, за которыми мог бы спрятаться злоумышленник. Чтобы защитить картины от солнечных лучей, днем сверху опускались шторы.

Питер вышел из зала, прошел мимо охранников, которые внимательно его осмотрели. Он убедился, что если Джейн Четыре Квадрата задумает грабить мистера Трес-сера, ей будет нелегко. Вернувшись в Скотланд-Ярд, он занялся текущими делами у себя в кабинете. Потом вышел перекусить. Вернулся Питер в кабинет в три часа и уже было выбросил Джейн Четыре Квадрата из головы, когда зазвонил служебный телефон.

— Вы не могли бы зайти ко мне сейчас, Дауэс? — спросил голос в трубке, и Дауэс помчался по длинному коридору в кабинет шефа.

— Ну, что же, Дауэс, вам не пришлось долго ждать, — услышал он вместо приветствия.

— Что вы имеете в виду?

— Драгоценную картину украли, — сказал шеф, и Питеру оставалось только удивленно развести руками.

— Когда это случилось?

— Полчаса назад. Вам лучше отправиться на Берк-ли-сквер и разобраться во всем на месте.

Две минуты спустя маленькая двухместная машина Питера пробиралась по запруженным улицам Лондона, а еще через десять минут он был во дворце и опрашивал возбужденных служащих галереи. Удалось узнать ему немного.

В четверть третьего во дворце появился старик в тяжелой шубе, закутанный до самого носа, и попросил разрешения осмотреть портретную галерею. Он назвался Томасом Смитом.

Он был знатоком творчества Ромни, и ему очень хотелось поговорить. Он заговаривал со всеми служащими и каждому был готов рассказать о своей долгой жизни в искусстве и о своих достоинствах искусствоведа. Короче, это был типичный зануда, с которыми служащим галереи часто приходится иметь дело. Они очень быстро пресекли его попытки вступить в длинную беседу и провели его в картинную галерею.

— Он был один в зале? — спросил Питер.

— Да, сэр.

— Кто-нибудь заходил вместе с ним?

— Нет, сэр.

Питер кивнул.

— Разумеется, его разговорчивость могла быть преднамеренной, всего лишь средством, чтобы распугать служащих.

— Что было дальше?

— Человек вошел в зал, и люди видели, как он стоял перед картиной Ромни, поглощенный ее созерцанием.

Служащие, видевшие это, клянутся, что в это время картина Ромни была на месте в своей раме. Она висела на уровне глаз, а это значит, что верхняя часть картины находилась на высоте семи футов над полом.

— Почти сразу же после того, как служащие заглянули в галерею, старик вышел оттуда, разговаривая сам с собой о мастерстве художника. Когда он вышел из зала в холл, туда же с улицы вошла девочка и попросила разрешения пройти в галерею. Она записалась в книге посетителей как Элен Коль.

— Как она выглядела? — спросил Питер.

— О, совсем ребенок, — неуверенно сказал служащий, — девочка и все.

Очевидно, девочка вошла в зал в тот самый момент, когда старик выходил из него, — он повернулся и посмотрел на нее, а потом пошел через холл к выходу. Но, не доходя до двери, он вытащил носовой платок, и из его кармана вывалилось примерно с полдюжины серебряных монет, которые рассыпались по мраморному полу холла. Служащие помогли ему собрать деньги. Он поблагодарил их, не переставая разговаривать с самим собой, — очевидно, его мысли были еще заняты картиной — и наконец ушел.

Едва он покинул дворец, как девочка вышла из галереи и спросила:

— А где здесь картина Ромни?

— В центре зала, прямо напротив двери, — сказали ей.

— Но там нет картины, — сказала она, — там только пустая рама и какая-то забавная черная наклейка с четырьмя квадратами.

Служащие бросились в зал, и точно — картина исчезла!

На ее месте или, точнее говоря, на стене за рамой, в которой висела картина, был знак Джейн Четыре Квадрата.

Служащие, судя по всему, не растерялись. Один из них тут же пошел к телефону и позвонил в ближайшее отделение полиции, а другой отправился на поиски старика. Однако все попытки обнаружить его оказались тщетными. Констебль, стоящий на посту на углу Беркли-сквер, видел, как тот сел в такси и уехал, но он не запомнил номера машины.

— А девочка? — спросил Питер.

— О, она просто ушла, — сказал служащий, — она побыла тут некоторое время, а потом ушла. Ее адрес записан в книге посетителей. У нее не было никакой возможности вынести картину, никакой, — энергично заявил служащий. — На ней был летний костюмчик с коротенькой юбочкой, и ей некуда было спрятать такой большой холст.

Питер пошел осмотреть раму. Он огляделся и внимательно осмотрел комнату, но ничего не заметил, кроме большой скрепки, лежавшей прямо под рамой. Такими скрепками обычно скрепляют банкноты в банке. И ничего больше.

Мистер Трессер очень спокойно отнесся к пропаже. Только увидев в газетах детальное описание происшествия, он, казалось, осознал ценность похищенного и предложил награду тому, кто найдет и вернет ему картину.

Пропавшая картина стала главной темой разговоров в обществе. Газеты писали о ней, занимая целые страницы умозрительными построениями самых талантливых молодых детективов-любителей. Все специалисты в области раскрытия преступлений собирались на месте происшествия и обменивались сложными и оригинальными теориями, которые могли бы представить большой интерес для думающего читателя.

Вооружившись двумя адресами из книги посетителей— адресами старика и девочки, Питер потратил вторую половину дня на небольшое расследование, в результате которого он обнаружил только то, что по этим адресам ни невинную девочку, ни образованнейшего мистера Смита никто не знал.

Когда Питер явился к начальнику с докладом, у него уже сложилось ясное представление о том, как было совершено преступление.

— Старик был прикрытием, — сказал он. — Его послали, чтобы он вызвал подозрение и чтобы служащие не спускали с него глаз. Он намеренно надоедал всем длинными монологами об искусстве, чтобы от него держались подальше. Входя в зал, он знал, что его громоздкие одежды вызовут подозрение служащих и за ним будут следить. Потом он вышел из зала — время выхода было выбрано великолепно — в тот самый момент, когда туда вошел ребенок. План был чудесный. Деньги рассыпаны, чтобы привлечь внимание всех служащих к себе. Наверное, именно в этот момент картина была вырезана из рамы и спрятана. Где она спрятана или как девочка ее вынесла, остается загадкой. Служащие абсолютно уверены, что она не могла спрятать картину на себе, и мой эксперимент с толстым холстом того же размера показывает, что картина должна была выпирать, и не заметить этого невозможно.

— А кто была эта девочка?

— Джейн Четыре Квадрата! — коротко сказал Питер.

— Не может быть!

Питер улыбнулся.

— Молоденькой девушке легко казаться еще моложе. Короткая юбка, косички — вот и все. В уме Джейн Четыре Квадрата не откажешь.

— Минуту, — сказал начальник отдела, — не могла ли она передать картину через окно?

Питер покачал головой.

— Я подумал об этом, — сказал он, — но все окна были закрыты, а кроме того, они снаружи затянуты металлической сеткой, так что этим путем избавиться от картины невозможно. Нет, она каким-то образом вынесла картину под самым носом у служащих. Потом она вышла и невинно заявила, что не может найти картину Ромни. Конечно же, все ринулись в зал галереи. Минуты три никто не обращал внимания на этого «ребенка».

— Как вы думаете, среди служащих был соучастник?

— Вполне возможно, — сказал Питер. — Но каждый из них имеет хорошую репутацию. Все они женаты и ни в чем предосудительном не замечены.

— А что она будет делать с картиной, она же не сможет от нее избавиться?

— Она хочет получить вознаграждение, — с улыбкой сказал Питер. — Знаете, шеф, она заставила меня поломать голову. Я еще не могу сказать, что Джейн у меня в руках, но мне почему-то кажется, что я ее поймаю.

— Вознаграждение, — повторил начальник отдела. — Сумма довольно приличная. Но вы наверняка возьмете ее, когда она будет передавать картину.

— Никогда, — ответил Питер и, вынув из кармана телеграмму, положил ее на стол перед шефом. Она гласила:

«Картина Ромни будет возвращена при условии, если мистер Трессер возьмет на себя обязательство выплатить пять тысяч фунтов детской больнице Грейт Пэнтон-стрит. Картина вернется на свое место тогда, когда он подпишет обязательство выплатить эту сумму.

Джейн».

— А что говорит Трессер?

— Трессер согласен, — ответил Питер, — и уже известил об этом секретаря больницы Грейт Пэнтон-стрит. Многие газеты сообщают об этом.

В тот же день в три часа пополудни пришла другая телеграмма, адресованная на этот раз Питеру Дауэсу. Это его обеспокоило: девушка была прекрасно информирована и даже знала, что именно он ведет это дело.

«Я верну картину владельцу сегодня в восемь часов вечера. Будьте в картинной галерее и примите все меры предосторожности. А то я снова улизну.

Джейн Четыре Квадрата».

Телеграмма была отправлена с главного почтамта.

Питер Дауэс учел все возможное и невозможное, и если Джейн Четыре Квадрата не окажется за решеткой, то это будет не его вина, хотя поймать Джейн у него не было ни малейшей надежды.

В мрачном холле мистера Трессера собралась небольшая группа людей.

Там были: Дауэс и два его помощника-детектива, сам мистер Трессер (он посасывал большую сигару и волновался, казалось, меньше всех остальных), трое служащих галереи и представитель больницы Грейт Пэнтон-стрит.

— Вы думаете, она явится сюда лично? — спросил мистер Трессер. — Я не прочь поглядеть на эту Джейн. Она, правда, надула меня, но я не желаю ей зла.

— В моем распоряжении находится особый отряд полиции, — сказал Питер, — и детективы наблюдают за всеми улицами в округе, но я не могу обещать вам ничего захватывающего. Это слишком скользкая особа для нас.

— По крайней мере, посыльный… — начал Трессер.

Питер покачал головой.

— Посыльный может оказаться посыльным любого местного магазинчика, хотя я принял меры и предупредил все конторы в округе, чтобы они сообщили в Скотланд-Ярд, если кто-нибудь обратится с просьбой передать посылку по этому адресу.

Часы на соседней церкви пробили восемь. Но Джейн Четыре Квадрата не появлялась. Пять минут спустя раздался звонок, и Питер Дауэс открыл дверь.

Мальчик-почтальон принес телеграмму.

Питер взял конверт и вскрыл его, внимательно прочел послание и засмеялся безнадежным восхищенным смехом.

— И все-таки ей удалось, — сказал он.

— Что вы хотите сказать? — спросил мистер Трессер.

— Пойдемте, — сказал Питер.

Он повел их в картинную галерею. На стене висела пустая рама, и за ней виднелся наполовину содранный знак Джейн Четыре Квадрата.

Он прошел прямо к одному из окон в конце зала.

— Картина здесь, — сказал он, — она никогда не покидала этого зала.

Он поднял руку и потянул за шнурок — штора медленно опустилась. У собравшихся вырвался вздох удивления. Вместе со шторой разворачивалась приколотая к ней пропавшая картина Ромни.

— Я должен был догадаться об этом, когда увидел скрепку, — сказал Питер. — Ей пришлось действовать быстро. Она вырезала картину, перенесла ее в конец зала, опустила штору, прикрепила верхние концы картины к шторе и снова подняла ее.

Никому и в голову не пришло опустить эту проклятую штуку!

Палмер Стюарт. Убийство у школьной доски

Стюарт Палмер — известный в США автор детективных романов-загадок. В 1954–1955 годах он был президентом ассоциации детективных писателей Америки (Mystery Writers of America). Свой последний роман опубликовал в 1956 году.

Книги Стюарта Палмера часто переиздают и охотно читают в Соединенных Штатах. Широко известны такие его детективы, как «Убийство в бассейне с пингвинами», «Загадка рыжего жеребца», «Загадка Серебряного Перса», и другие. Героиню большинства его романов, школьную учительницу Хильдегард Уайтерс, называют «американской мисс Марпл».

I. После уроков

15 ноября 1932 г., 15.55

«Заключенный» по имени Леланд Стэнфорд Джонс, сидя на скамье, сосредоточенно качал ногой. Губы упрямо сжаты. Пусть знают, что ему нипочем одиночное заключение. В мрачной и пустой камере, в которую он был заточен, милосердием и не пахло, зато пахло мелом. Наконец терпение «заключенного» лопнуло:

— Мисс Уайтерс…

— Леланд, — донесся с кафедры суровый голос, — прежде чем обратиться, следует поднять руку.

Розовая ладошка нетерпеливо затрепетала в воздухе.

— Мисс Уайтерс…

Мисс Хильдегард Уайтерс, в обиходе Хильда, насупила брови и метнула вниз самый грозный взгляд из имеющихся в ее педагогическом арсенале. Девятилетний Леланд, притаившийся за партой, едва дышал от страха.

Позволю себе несколько подробнее описать мисс Уайтерс для тех читателей, которые встречаются с ней впервые. Ей около сорока, какой-нибудь злопыхатель мог бы сказать, что ей перевалило за сорок, но я не отношусь к ее недоброжелателям, совсем наоборот. Кое-кому черты ее лица могли бы напомнить лошадь, но если и так, что предосудительного в сходстве с благородным животным?! Нос ее несколько длинен и тонок, очки еще более подчеркивают этот недостаток, зато улыбка — мудрая и дружелюбная; у кого еще встретишь такую? Впрочем, улыбается она редко. Вот и сейчас сдерживает улыбку из чисто педагогических соображений.

Ладошка трепетала в воздухе добрую минуту, но мисс Уайтерс не обращала внимания, вслушиваясь в суету уходящего школьного дня.

Ее коллеги давно уже не оставляли учеников после уроков, считая это устаревшим методом поддержания дисциплины. Но Хильдергард Уайтерс полагала: то, что было хорошо двадцать лет назад, вполне годится и сегодня, и продолжала оставлять своих учеников, разумеется и себя тоже, после уроков.

За дверью кто-то громко чихнул. Должно быть, мистер Макфарланд, директор школы. Никто никогда не видел его без галош, и тем не менее он вечно страдает насморком. Вот он прошел по коридору, и на время все затихло.

Раздался легкий, быстрый стук каблуков. Это пробежала в учительскую Энис Хэллорен, учительница пения. Стук напомнил мисс Уайтерс о юном заключенном:

— Что случилось, Леланд?

— Мисс Уайтерс, — мальчик сглотнул слюну, — пожалуйста, разрешите мне идти. Я ведь ничего такого не сказал. Меня ждут товарищи. Без меня они не могут играть, ведь я полузащитник. Простите меня, пожалуйста.

— Проси прощения не у меня, а у мисс Хэллорен, — мисс Уайтерс была непреклонна. — Терпеть не могу лжи. Ты ведь знаешь — лгать нехорошо.

— Но я сказал правду, все ребята говорят, что мисс Хэллорен влюблена в мистера Макфарланда.

— Леланд! — Мисс Уайтерс даже привстала от возмущения. Ее гневная длань сурово указала на доску, занимавшую всю стену классной комнаты.

— Ты опять за свое? Если ты нужен твоим товарищам, они подождут. А сейчас иди к доске и напиши слово «дисциплина» сто раз. Напишешь и можешь быть свободным.

— Сто раз? — это число явно превосходило воображение Леланда. — Целых сто раз?

Мисс Уайтерс по-прежнему была непреклонна.

— Не беспокойся, мела хватит, — утешила она переминавшегося у доски Леланда. — Возьми губку, хорошенько вытри доску и напиши сто раз слово «дисциплина». Чем быстрее напишешь, тем скорее освободишься.

Леланд насупился, выпятил губы и, обиженно сопя, занялся уничтожением каракулей, накопившихся за день. Губка вяло продвигалась вдоль доски сквозь арифметические примеры и таблицы неправильных глаголов, через очертания материков и геометрические построения, оставляя за собой блестящую черную полосу. Верхняя половина доски оставалась в неприкосновенности: девятилетнему мальчику ни за что так высоко не дотянуться.

Мисс Уайтерс уткнулась в номер «Атлантика», тщательно замаскированный среди непроверенных контрольных работ по арифметике.

Леланд бросил быстрый взгляд на свою мучительницу и понял, что ему улыбнулась удача. Он ловко вставил три куска мела в трещины губки и, придерживая их~паль-цами, усердно принялся за работу. Это было его собственное изобретение. Подобное устройство используется и в Белом доме, когда Первому гражданину необходимо быстро подписать сотни государственных бумаг. Но Леланд, конечно, не подозревал об этом.

Несколько волнообразных движений губки — и на доске появились три «дисциплины», одна над другой, затем еще три…

Мисс Уайтерс глянула на ученика поверх очков и улыбнулась, заслонившись журналом.

Дисциплина есть дисциплина. Ей не меньше, чем Ле-ланду, хотелось уйти, но позволить, чтобы он болтал подобную чепуху о директоре и мисс Хэллорен! Пусть сегодняшний день послужит ему уроком. Хильде нравилась молодая учительница музыки. Имя Энис, возможно, несколько претенциозно, но теперь не те времена, чтобы порицать молодую учительницу за то, что она красива и привлекательна. Что с того, что она красит губы и ходит на высоких каблуках? Это больше не является признаком морального падения — так обыкновенно отвечала мисс Уайтерс на ворчание старых учителей.

Мисс Уайтерс озабоченно постукивала карандашом по столу. Что-то смутно беспокоило ее, и беспокойство было связано с высокими каблуками. «Каблуки, каблуки», — будто молоточек стучал у нее в голове. Ах вот оно что: каблуки Энис Хэллорен уже давно простучали по коридору в учительскую, и мисс Уайтерс бессознательно ждала, когда они еще раз простучат мимо ее класса, на этот раз к выходу из школы.

Что-то она слишком долго копается, на нее это не похоже. Может, неважно себя чувствует? Что-то бедняжка последнее время плохо выглядит. А вдруг девочке стало плохо? Мисс Уайтерс озабоченно глянула на часы, висевшие на стене. Три сорок пять. Энис прошла по коридору сразу же, как дети выбежали из класса, то есть в три тридцать.

Она еще раз прислушалась. В опустевшем здании царила тишина. Конечно, могильной ее не назовешь, но по сравнению с тем, что творится днем, было очень тихо. Снизу, из темных глубин подвала, доносился глухой стук. Это истопник Андерсон гремел угольными контейнерами. Со спортплощадки, ослабленный расстоянием, долетал пронзительный девчоночий визг и глухие удары по мячу. Мальчишки не дождались Леланда.

Леланд перестал писать. Мисс Уайтерс встала и, метнув на несчастного мученика очередной грозный взгляд, собралась было выйти из класса, как в коридоре раздался стук каблуков.

Каблуки миновали ее дверь и направились к выходу. Должно быть, Энис устала — шаги были медленнее, чем обычно.

Мисс Уайтерс с облегчением вздохнула. Хорошо, что она не выскочила из класса. Ей бы не хотелось, чтобы Энис подумала, будто она такая же шпионка, как мисс Реннел со второго этажа или мисс Хопкинс с третьего. Уж эти-то дамочки никого в покое не оставят: ни мисс Хэллорен, ни мистера Марфарланда, ни его молодого заместителя мистера Роберта А. Стивенсона, преподавателя столярного дела, — никого.

— Ну, заканчивай же, Леланд.

Учительница была всего в двух шагах, если поторопиться, можно успеть увидеть Энис в окно. Может, девочка и впрямь больна и стоило бы вызвать ей такси…

Она распахнула дверь, но свет зажигать не стала. Зачем прохожим смотреть, как учитель бежит к окну подглядывать за своим коллегой?

Комната была ей знакома, и даже в полутьме она различала стулья и шезлонги вдоль одной стены, шкафчики для одежды и дверь в туалет — вдоль другой. Матовое стекло окна тускло светилось, и только внизу, там где окно было приоткрыто, ярко блестела полоска дневного света — кто-то оставил окно приоткрытым.

Она наступила на что-то мягкое, нагнулась и подняла женскую туфельку. Только Энис Хэллорен носила такие модные туфельки. Но ведь Энис пять минут назад ушла: не могла же она уйти босиком?

Хильда вернулась к двери и щелкнула выключателем.

На полу посреди комнаты лежала вторая туфелька, а на кушетке в углу — Энис Хэллорен, вернее, то, что осталось от Энис Хэллорен.

II. Мел и губка

16.05

— О Господи, — прошептала Хильда.

Старомодные золотые часы-медальон протикали уже больше минуты, а она все никак не могла опомниться.

Зажмурившись на секунду, она снова открыла глаза, но ужасное зрелище не исчезло. Не открывая глаз, она вдруг вспомнила, что двенадцать умножить на четырнадцать равняется ста шестидесяти восьми.

Кто-то верно заметил, что удивление и ужас быстро проходят, и, приведись человеку встретиться с шепелявым привидением, он через несколько секунд уже пытался бы с ним договориться.

Она нашарила выключатель, и комната погрузилась во мрак. Мрак внезапно наполнился сотнями смутных, страшных призраков, призраков, куда более страшных, чем умиротворенное тело юной учительницы пения, лежащее на кушетке лицом вверх.

Хильда вышла в коридор, закрыла дверь учительской и с содроганием оглянулась по сторонам. Но тот, кого она боялась увидеть, скрывался где-то в опустевшем здании. Дрожа от страха, она прошла к дверям своей классной комнаты, остановилась на минуту, чтобы перевести дух, и рывком открыла дверь.

Возможно, это был первый и последний момент в жизни Леланда Стэнфорда Джонса, когда кто-то, кроме матери, с таким обожанием смотрел на его веснушчатую мордашку. После увиденного в учительской лицо мальчика показалось мисс Уайтерс прекрасным.

— Учительница, я написал уже семьдесят один раз.

— Вполне достаточно, Леланд, — кивнула мисс Уайтерс.

Лицо ученика расплылось в улыбке.

— Так я могу идти?

Она еще раз кивнула:

— Но сначала выполни небольшое поручение.

— Но ведь мальчики ждут меня! — Леланд помрачнел.

— Уже слишком темно для футбола. Сбегай напротив, в кондитерскую Тоби, и позвони в полицию.

Леланд задрожал от любопытства.

— Будет сделано.

Среди учеников школы ходила легенда, будто их собственная мисс Уайтерс не просто учительница, а еще и сыщик нью-йоркского отряда полиции по расследованию убийств.

— Спроси инспектора Пейспера. Передай ему, что я в школе. Пусть срочно приходит. И пусть будет осторожен, — добавила мисс Уайтерс. — А теперь беги и, пожалуйста, не задерживайся. — Учительница многозначительно посмотрела на мальчика.

Леланд пронесся по коридору, выскочил на улицу и скрылся в дверях кондитерской лавки.

Хильда глубоко вздохнула и глянула на часы. Хотя ранние ноябрьские сумерки уже опустились на Манхэттен, было только десять минут пятого. Всего сорок минут прошло с того момента, как Энис Хэллорен простучала каблуками по коридору к учительской, и только десять минут назад она медленно прошла к выходу.

Мисс Уайтерс просидела пять минут, не сводя взгляда с часов, самые длинные пять минут в ее жизни. Из глубин школьного здания не доносилось ни звука. Наконец она встала, подошла к доске и только теперь с изумлением обнаружила, что все еще держит в руках голубую туфельку Энис. Не раздумывая, она схватила со стола несколько контрольных работ, завернула в них туфельку и сунула под мышку. Затем, сжав железной хваткой ручку зонтика, распахнула дверь в коридор. Оглянулась по сторонам — никого. И она как ни в чем не бывало прошагала с безмятежным видом по коридору, точь-в-точь как делала это двести раз в год в течение последнего десятилетия, что говорило о наличии у леди определенных актерских способностей.

Не задержавшись ни на секунду на ступенях школы, круто свернула налево и быстро пошла по Амстердам-авеню. Окон она не считала, но остановилась как раз у шестого окна, приоткрытого на восемь дюймов — восемь дюймов черной, как смола, тьмы. Взмах руки, и тьма поглотила голубую туфельку несчастной девушки. После чего Хильда спокойно проследовала назад, перешла улицу и скрылась в небольшой кондитерской лавке, как раз напротив главного входа в школу.

За стеклом телефонной будки появилось веснушчатое личико Леланда. Приподнявшись на цыпочки, он повесил трубку и вышел.

— Я все сделал, как вы просили.

— Но почему так долго, Леланд?

— Не было мистера Тоби. Дверь была открыта, а он куда-то вышел. Я не мог разменять десять центов. Как только он пришел, я сразу же позвонил.

— А теперь он где? Здесь?

— Да, в задней комнате, мэм. Мистер Тоби!

Из-за занавески показался лысый коротышка. Одной рукой он постукивал по витрине, другой расчесывал свою сверкающую лысину.

— Что угодно?

Мисс Уайтерс подошла к витрине, где расположился весь ассортимент товаров: грязно-коричневые леденцы, засохшие мятные прянички и тому подобные изделия кондитерского искусства.

Тоби настороженно уставился на посетительницу. Вряд ли эта суровая леди пришла за леденцами. Скорее всего, пришла обсудить качество его товара, как та молоденькая учительша, которая нажаловалась на него в санитарную инспекцию после того, как у кого-то из ее учеников схватило живот во время урока пения.

Он беспокойно переминался с ноги на ногу, бормотал что-то себе под нос, а высокая худощавая леди с зонтиком все не уходила и внимательно разглядывала витрину, как будто выбирала, что купить.

Тоби не подозревал, что в стекле витрины, как в зеркале, отражается вход в школу. Неожиданно в стекле возникла мужская фигура в сером плаще. Фигура стремительно приближалась и закрыла уже всю витрину.

Мисс Уайтерс быстро обернулась и приложила палец к губам.

— Оскар!

Позвольте теперь рассказать читателям об инспекторе полиции Оскаре Пайпере. Он худощав, предпочитает серый цвет, возраст — неопределенный. Его насмешливый взгляд и упрямо выпяченная нижняя губа наводят на мысль, что в детстве он был большим забиякой. В уголке рта постоянно тлеет сигара, а когда он открывает рот, что с ним бывает сравнительно редко, вы сразу понимаете, что разговаривать он учился на Бродвее, точнее, на Западном Бродвее. Оскар Пайпер не сразу стал инспектором и очень гордился тем, что начинал как рядовой полицейский.

Инспектор вошел в лавку Тоби, по обыкновению дымя сигарой, которую даже не подумал вынуть, прежде чем заговорить с дамой. Но, к его удивлению, мисс Уайтерс не поморщилась, как обычно. Не говоря ни слова, взяла его за руку. Бросив настороженный взгляд на продавца сладостей, мисс Уайтерс положила на прилавок четверть доллара.

— Купи себе что хочешь, Леланд, — и вышла на улицу.

Инспектор послушно следовал за ней. Со стороны они выглядели как семейная пара. И в самом деле, однажды они чуть было не поженились. Это случилось в порыве легкого помешательства, вызванного удачным завершением одного дела об убийстве. Помешательство продолжалось полчаса и ничем не завершилось благодаря (или вопреки) настойчивости инспектора, которая Хильде показалась слишком подозрительной и заставила ее, исключительно из чувства противоречия, изменить свое намерение.

— Прости, дорогой, что испортила тебе вечер, но, согласись, труп в учительской — солидный повод, чтобы отказаться от покера.

Инспектор вынул сигару, но не успел и рта раскрыть, как снова заговорила Хильда, поведав обо всем увиденном в учительской.

Инспектор задумался:

— Итак, убийство. Хм. И когда это случилось?

— Как ты не понимаешь! Только что! Убийца все еще где-то там! Поэтому я и просила передать тебе, чтобы ты был осторожен. Сейчас не время завывать сиреной и на патрульной машине гоняться за убийцей по всему городу. Преступник размозжил бедняжке череп и спрятался где-то в здании!

Она потянула инспектора за рукав:

— Идем. Скорее!

Тот отпрянул.

— Это против правил, я так не могу. Я должен сообщить об убийстве в участок и вызвать двух детективов и медэксперта.

— Но пойми, — мисс Уайтерс все еще не отпускала его рукав, — пока прибудет полиция, убийца может скрыться и замести следы. Это не случайное убийство, Пайпер, убийца знает, что делает. Он специально дожидался, пока я уйду!

— Ну, показывай, где тело! — Инспектор отшвырнул сигару.

Она указала на окно:

— Ты с оружием, Оскар?

Тот отрицательно покачал головой.

— Ты же знаешь, я снимаю эту штуковину вместе с формой.

— Тогда возьми мой — зонтик, — предложила она.

Инспектор деликатно отказался, и они, как можно незаметнее, подошли к зданию школы, вошли в пропахший мелом вестибюль и, пройдя мимо класса 1 «Б», приблизились к учительской. Дверь была по-прежнему закрыта. Инспектор прислушался и, резко распахнув ее, отскочил в сторону. Но все было ТИХО.

Он вошел, нашарил выключатель. Молчание продолжалось несколько секунд, наконец до Хильды донесся его голос:

— Хильдегард! Что за глупые шутки?

Мисс Уайтерс вошла в учительскую и застыла в удивлении: комната была пуста. Кушетка, на которой десять минут назад покоилось тело Энис Хэллорен, была чистой и гладкой, без единой морщинки.

Хильда указала на кушетку:

— Вот здесь она лежала.

Пайпер подошел, присел и ощупал обивку.

— Так ты говоришь, что истекала кровью? Выходит, что «кто-то» успел вымыть и высушить обивку? Здесь нет и следа крови.

Мисс Уайтерс упрямо наклонила голову:

— Но я сама, своими глазами видела. Ты ведь знаешь, я не страдаю галлюцинациями и не верю в привидения. И совершенно уверена: меньше чем десять минут назад здесь еще лежало мертвое тело.

— Куда же оно подевалось? — инспектор вынул новую сигару из кармана. — Насколько мне известно, трупы не имеют привычки путешествовать. Может, она была всего лишь ранена, а теперь очнулась и вышла?

Мисс Уайтерс покачала головой:

— Нет, она была мертва, это совершенно точно. Она так и стоит у меня перед глазами — тихое, умиротворенное лицо и эта страшная, зияющая рана. Видимо, бедняжка умерла, не успев увидеть своего убийцу.

— Не обязательно. После смерти все мышцы расслабляются, и любое выражение лица исчезает в течение нескольких минут, даже секунд. Ну ладно, попробуй вспомнить…

— Она лежала головой к окну.

— Во что одета? В пальто?

— Я… я не помню. Да, скорее всего. На голове шляпа — это точно. Темного цвета, сдвинута на затылок. Лоб открыт.

Пайпер кивнул.

— Ага. В окно ее не могли выбросить… Следовательно, тело где-то в здании. И убийца тоже. Если, конечно, не смылся, черт его побери!

— Отсюда никто не мог уйти. Пока я была в школе, глаз не спускала с двери, следила за коридором, а когда вышла — не сводила взгляда со входа.

— Так-так, — инспектор потер руки. — Очень хорошо. Значит, тело где-то здесь. Но как убийце удалось избежать следов крови?

— Послушай, — прервала его мисс Уайтерс, — я, кажется, поняла. Тело лежало на чем-то светлом, это могли быть газеты.

— Предусмотрел, значит, — инспектор пожевал сигару. От волнения он забыл, что следует говорить шепотом. — Убийца, возможно, попытался перенести тело в другое место или выбросить его через окно на спортплощадку. Черт возьми, я ведь могу поймать его с поличным!

— Ты хотел сказать «мы можем», — поправила его мисс Уайтерс и крепче сжала ручку зонтика. — Идем!

— Нет, вдвоем мы наделаем слишком много шума. Да и необходимо сообщить в полицию. Ребята из участка живо прочешут все здание. Сбегай позвони, вызови их. Я останусь, может, что-нибудь придумаю. Давай.

— Но, Оскар…

— Давай-давай. Все равно вдвоем нам не справиться, Хильда.

Оставшись один в учительской, инспектор собрался было подробнее осмотреть место преступления, но тут слабый звук донесся до его ушей. Даже не звук, а едва слышное эхо — будто кто-то царапнул металлом по камню. Через мгновение звук повторился, сопровождаемый глухим ударом.

— Надо бы проверить… — На цыпочках он прошел в конец коридора, туда, где над двустворчатой дверью горела тусклая лампочка, толкнул дверь. Звук усилился.

Инспектор стоял на верхней площадке лестницы. Цементные ступени вели вниз, во владения истопника. Постоял, прислушиваясь, и стал осторожно спускаться. Спустившись в подвал, вынул фонарик, хотя можно. было обойтись и без него — пространство слабо освещалось тусклыми лампочками. Осторожно ступая на скрипучие доски настила, Пайпер двинулся вперед. Крысы затихли. По-видимому, его приход вспугнул их. Еще немного, и инспектор услышал бы сирены подъезжающих патрульных автомобилей.

Сзади раздался легкий шорох: это не крысы. Он сразу это понял и, напрягшись как стальная пружина, отпрыгнул в сторону и оглянулся. Поздно. Острая боль пронзила голову, искры посыпались из глаз, и тысячи молний впились в затылок. Раскаты грома тяжело ухнули прямо в черепной коробке и, постепенно слабея, затихли где-то вдали.

На улице у школы завывали сиренами два патрульных автомобиля. Инспектор лежал лицом вниз в луже крови, сигара выпала изо рта, зашипела и погасла.

III. Черные подозрения

16.45

— Что вы стоите как истуканы! Сделайте что-нибудь! — Хильда была вне себя.

Но что можно было сделать? Врача уже вызвали, а полиция обыскивала подвал.

— Ну, только попадись мне, сукин сын, живо сверну тебе шею, — грозно рычал Мактиг, один из полисменов. — Вот этими руками…

Сержант Тейлор, помощник инспектора, утешал мисс Уайтерс:

— Не тревожьтесь, инспектор крепкий парень. Я видывал ребят и с большими дырками в черепе. Ладно, хватит об этом. Дождемся врача и приступим к работе. Кто бы это ни сделал, он все еще где-то здесь. Пока вы звонили в полицию, вы ведь не видели, чтобы кто-то выходил из школы? А в окно не пролезешь — оно открывается всего на несколько дюймов. Мы найдем эту сволочь. Узнает, как нападать на копа!

Аллен и Барнс, детективы из округа Бауэри, переминались с ноги на ногу чуть поодаль. Поиски преступника их явно не интересовали. Их волновало кое-что другое.

— Если Пайпер отдаст концы, кто будет нами командовать? — допытывался Аллен.

— Потише, болван, — прикрикнул на него Барнс. — Может, еще выживет. Видел я одного — ему проломили череп, а он еще целых два десятка лет протянул. Правда, все эти годы его крепко привязывали к кровати.

— А рану видел? Как думаешь, чем его?

— Похоже, топором, — Барнс нахмурился. — Слушай, заткнись. Кажется, «скорая» приехала.

Студент-практикант из больницы Бельвью подошел к инспектору, взглянул на пробоину в черепе, потер небритую щеку, затем раскрыл чемоданчик и вынул шприц.

— Да, изрядно ему вмазали. Сильное сотрясение. Наверное, придется делать трепанацию.

Тут взгляд его упал на золотой значок на груди инспектора.

— Вот так раз! Кто это?

Услышав, что перед ним инспектор полиции, он тут же заменил шприц.

— Простите, я не знал. Сейчас же отвезем его в операционную. Надо вызвать кого-нибудь из главных специалистов.

Хильда подошла поближе.

— Доктор, он будет жить?

Парень пожал плечами.

— Конечно, если не остановится дыхание. В таком состоянии они иногда забывают дышать. Зато наркоз не нужен: еще часов десять он будет в полной отключке. Ну-ка, ребята, приподнимите его легонько.

Пайпера вынесли.

— Хорошо, что вы остались, — сержант Тейлор подошел к Хильде. — Вы все нам покажете. Я понимаю ваши чувства…

— Что? — безучастно спросила Хильда и, помолчав, объявила: — Я остаюсь за него. Будем работать вместе?

— Само собой, — согласился Тейлор, но в голосе его не слышалось воодушевления.

И охота началась.

Сержант послал Аллена и Барнса на подмогу двум здоровенным ребятам в форме, которые прочесывали подвал.

— Хотя маловероятно, что убийца все еще там, — добавил он. — А мы возьмем Мактига и пройдем по всему зданию.

— Вряд ли это вам удастся, — остановила его Хильда, — учителя обычно запирают свои классы на ключ, — она задумалась. — Постойте, у истопника есть специальная отмычка.

— Истопник? Интересно… а где же он?

— Верно, уже ушел. Хотя в подвале горит свет. Да и не мог он уйти, не заперев входную дверь. Ума не приложу, где он может быть. Неважно, я знаю, где хранится дубликат отмычки.

Хильда быстро прошла по коридору к выходу, где располагался кабинет директора. Дверь кабинета оказалась запертой, но Мактиг двинул что есть силы своим массивным ботинком, и она с треском распахнулась.

Они вошли в небольшую приемную, в углу которой помещался стол с пишущей машинкой. Хильда пояснила, что здесь сидит секретарша директора, Джейни Дэвис. В приемной царил идеальный порядок. Хильда прошла в кабинет и выдвинула средний ящик большого дубового стола.

Они поднялись по лестнице на второй этаж. В темном коридоре луч от фонарика упал на высокую застекленную витрину, встроенную в стену.

— Что это? — заинтересовался сержант.

Хильда молча указала на табличку: «Биографии президентов».

— Недурно, а? — Сержант почесал затылок.

В витрине стояли модель хижины из неотесанных бревен и лопата в натуральную величину. На лезвии лопаты мелом были выписаны арифметические расчеты. И без объяснений учительницы сержант понял, что данные предметы символизировали жизнь Авраама Линкольна.

Джордж Вашингтон был представлен свежесрублен-ным стволом дерева с воткнутым в него лезвием топора. Дальше лежала пара дуэльных пистолетов с надписью над ними: «Гамильтон и Барр» и цилиндр с табличкой: «Вудро Вильсон».

— Да, теперь веселее учиться в школе, чем в мое время, — хмыкнул сержант. — Строгай себе игрушки, и никаких забот. Они бы еще выстрогали пустую тарелку в память о Гувере, чтобы список был полным.

Поднялись на третий этаж.

— Ну вот, мы на самом верху. На крышу полезем?

Хильда покачала головой:

— Если бы кто-нибудь туда и забрался, вниз все равно не сойти — с двух сторон школу окружает спортплощадка, с фасада — улица, а с южной стороны — двенадцатиэтажный склад.

— Ну что ж, начнем с коридора, — решил Тейлор. — Вам лучше держаться подальше, мэм. Этот злодей, если мы вспугнем его, может наброситься на вас.

— Так же, как и на вас, сержант.

Но сержант не слышал. Он разглядывал странную дверь в конце коридора, потом налег на нее, но дверь не поддалась, и сержант вопросительно уставился на Хильду.

— Говорите, с этой стороны здания только спортплощадка? А куда же ведет эта дверь?

— Эта? О, я забыла сказать вам — это пожарный выход. Может, его конструкция уже устарела, но в те времена, когда строилась школа, это было последним словом пожарной техники. Раз в неделю мы устраиваем учебную тревогу, дети один за другим вбегают в эту дверь и съезжают по желобу вниз на спортплощадку. Им это страшно нравится. Таким образом здание можно очистить за пять минут.

Мактиг подался вперед.

— Говорите, дети могут выбраться? А разве убийца не может?

— Не думаю, чтобы он воспользовался пожарным ходом…

Мисс Уайтерс не успела закончить. Ее прервал звук шагов по лестнице.

Тейлор мгновенно выхватил револьвер и тут же сунул его обратно. Перед ним стоял перепуганный Аллен.

— Как вы думаете, что мы обнаружили в подвале?

Хильда прищурилась:

— Тело Энис Хэллорен?

Он покачал головой.

— Нет, не тело. В подвале нет никакого тела. Но в том месте, где кончается деревянный настил, кто-то выкопал приличных размеров могилу. Мы нашли там лопату и все такое.

— Я сейчас, — на бегу бросил сержант. Аллен и Мактиг помчались следом. Про пожарный ход они совершенно забыли.

Хильда не стала их удерживать. Пустые могилы ее не интересовали. Подвернулся случай самой спокойно все осмотреть, грех не воспользоваться. Увлекшись поисками, она забыла, что где-то здесь, в темноте, скрывается убийца.

Отмычка осталась у нее, и Хильда пустила ее в ход, открывая все классы подряд, начиная с того, где хозяйничала мисс Хопкинс со своими шестиклассниками.

Ничего интересного там не оказалось. На сиденье учительского стула лежала ситцевая подушка — Мэтти Хопкинс весила двести фунтов и больше всего на свете любила комфорт. Под столом — ее шлепанцы. Доска залеплена сотнями бумажных шариков, которыми мальчики имеют обыкновение плеваться из трубочек. Мисс Хопкинс совсем распустила своих учеников.

В классе напротив, где угрюмая Агата Джонс учила английскому семи- и восьмиклассников, все разложено по полочкам и блестело чистотой, за исключением исписанной доски. Заглянув в ящики учительского стола, Хильда обнаружила рогатку, три пачки жевательной резинки и другие трофеи, добытые мисс Джонс в течение дня.

Не было убийцы и в классной комнате мисс Кейси, где седьмые и восьмые классы изучали арифметику, историю и право.

Хильда вошла в классную комнату мисс Пирсон, молодой учительницы рисования, которую она делила со своей коллегой Энис, преподающей музыку и пение в школе Джефферсона. Вернее, преподававшей…

Стол Натали Пирсон стоял у самой двери. Хильда какое-то время колебалась, ей не хотелось копаться в его содержимом. Она симпатизировала юной, похожей на мальчика учительнице рисования. Но рассуждать об этике не было времени. В любой момент мог появиться Тейлор и помешать.

Она осмотрела два ящика — в обоих был невообразимый беспорядок: наборы пастели и цветных мелков, большая коробка акварельных красок, сваленных как попало, смятая театральная программка без даты на премьеру. Между страницами программки вложена увядшая зеленовато-белая орхидея. Мисс Уайтерс улыбнулась, поднесла цветок к носу и с отвращением поморщилась: от орхидеи исходил сладковатый запах тления.

Хильда направилась к столу Энис Хэллорен. К ее удивлению, стол был закрыт на ключ. Мисс Уайтерс решительно вынула из прически шпильку. Она уже имела дело с подобными замками. Через несколько секунд верхний ящик выдвинулся, освободив тем самым и остальные.

Кроме нот, в верхнем ящике ничего не было.

— В среднем лежала коробка бумажных салфеток, эмалевая пудреница, две упаковки витаминов, большой флакон аспирина, почти пустой, флакон таблеток брома, тоже почти пустой, и конверт с двумя прошлогодними сезонными билетами на концерты на стадионе Льюисон. Почти все корешки на обоих билетах оборваны. Аспирин и бром на мгновение озадачили Хильду. Зачем они молодой девушке вроде Энис? Правда, в последние несколько недель с ней что-то происходило, а до этого она выглядела так, будто ни разу в жизни не страдала мигренью…

Нижний правый ящик принес первый успех — пузатая бутылка с экзотической выцветшей этикеткой. Содержимое бутылки недвусмысленно напоминало шотландское виски, хотя, конечно, Хильда могла и ошибиться, поскольку о спиртных напитках судила лишь по рассказам других.

Понюхав и поморщившись, положила бутылку на место, снова завернув ее в газету, чтобы все осталось по-прежнему. Кроме бутылки там лежала коробка бумажных стаканчиков. Хильда наморщила лоб. Как-то не похоже это на мисс Хэллорен. Скорее можно заподозрить подобную тайную страсть у мистера Макфар-ланда.

Больше ничего достойного внимания в столе не нашлось. Хильда задвинула ящики и защелкнула замок.

Чьи-то осторожные шаги в коридоре напомнили ей, что в школе скрывается убийца, и, вполне вероятно, это он подкрадывается к ней по пустому коридору. Хильда щелкнула выключателем, и кабинет погрузился во мрак. Спрятавшись за дверью, она на всякий случай выставила перед собой зонтик.

Дверь медленно открылась. В проеме показался силуэт мужчины. Он шагнул в комнату, и тотчас металлический наконечник зонта уперся ему в спину.

— Одно движение — и я стреляю! — предупредила Хильда и резким взмахом включила свет. Сержант Тейлор так высоко задрал руки, что Хильда не сразу узнала его.

— О, — заметила она разочарованно, — это вы…

— Слава Богу, это вы, — пробормотал тот с оттенком обиды. — Что вы делали здесь все это время одна? Я думал, вы пошли с нами…

— Не стоило беспокоиться, — прервала его Хильда. — Нашли что-нибудь в могиле?

Сержант покачал головой.

— Она не так уж глубока. Кто-то начал копать и не кончил: шесть футов в длину, два в ширину и около двух-трех в глубину. Выкопана в той части подвала, где нет настила, под колоннами.

— Что еще?

— Больше ничего. Истопника нигде нет. Ребята наткнулись на коробку, полную женских туфель, — она была в его шкафу, в комнате под лестницей. Неплохая коллекция для мужчины, вам не кажется?

Хильда беспокойно расхаживала взад-вперед.

— Ничего не понимаю, — пожаловалась она. — О, как нужен здесь Пайпер! Конечно, он почти всегда ошибается, зато как уверенно обо всем рассуждает! У него нашлось бы объяснение происшедшему. Всего час назад я видела здесь труп. Теперь нашлась могила, а труп исчез!

— Не хотите ли спуститься и осмотреть могилу? — предложил Тейлор. — Мне спокойнее, когда вы с нами, пока мы не нашли того парня, которого ищем.

— Лучше вы останетесь со мной. Пока убийца не добрался до меня, я хотела бы осмотреть еще один класс на этом этаже.

И они направились к двери у лестничной клетки, на которой виднелись две таблички — 3«А» и 3«В». Комната была уставлена скамьями, повсюду валялись инструменты.

— В этом классе мистер Стивенсон, заместитель директора, преподает столярное дело и естественные науки, — объяснила Хильда. — А вон та дверь — в его кабинет.

Тейлор кивнул. Он перешагнул через скамью и поднял лежавшее на ней зубило.

— Как вам кажется, такой штукой могли ударить инспектора?

Хильда задумалась.

— Возможно. Вы бы позвали Мактига проверить, все ли инструменты на месте. Может, чего-нибудь не хватает.

— Слушаюсь, мэм. Позвать его сейчас? Я приказал ему охранять лестницу и коридор, пока мы все не осмотрим.

— Ладно, отложим, — решила Хильда. — Он нам только помешает. Осмотрим сами все, что можно.

В дальнем конце класса, где проходили занятия по естествознанию, стоял длинный стол, загроможденный всякой всячиной. Чего тут только не было: аквариум, разнообразные комнатные растения, террариум с лягушками и черепахами и, наконец, пустая клетка с мокрой соломой на дне.

— Вы стоите на сцене недавней трагедии, — заметила Хильда, задержавшись у клетки. — Здесь жили Эмос и Энди, два хомяка, любимчики всей школы. Несколько дней назад они умерли. Мистер Стивенсон собирался было сделать вскрытие, но не решился — это было бы святотатством. Собственно говоря, умерла Эмос, а Энди так тосковал, что тоже умер через несколько дней.

— Что вы говорите? — Тейлор почуял загадку. — А вдруг их отравили?

— Не думаю. — Хильда покачала головой. — Оба выглядели вполне здоровыми, но постепенно ослабели до такой степени, что не могли устоять на ногах. Может, им солнца не хватало или пища им не подходила. Мистер Стивенсон что-то объяснял детям, не помню что… В кабинет зайдем?

Тейлор двинулся было за ней, но вдруг остановился в недоумении.

— Не понимаю, зачем все это? Мы ищем убийцу или в столах копаемся? Что вы рассчитываете здесь найти?

— Не понимаете, так помолчите! Потом поймете.

Хильда подошла к большому дубовому столу, стоявшему посреди комнаты. Книги, бумаги и разные канцелярские мелочи были разложены по ящикам в строгом порядке.

— Не ожидала от Стивенсона такой аккуратности, — заметила она. — Кто бы мог подумать! Чистота, как на корабле.

На столе лежали большой зеленый блокнот, авторучка в малахитовом корпусе, тяжелая стеклянная чернильница и миниатюрная никелированная зажигалка.

— Странно, зачем ему здесь зажигалка? Ведь курить в нашей школе запрещено, чтобы не подавать дурной пример старшим мальчикам.

— Может, мистер Стивенсон часто работает по вечерам, — пожал плечами Тейлор.

Он вынул из кармана начатую пачку сигарет и протянул мисс Уайтерс.

— Закурите?

— Я? Боже упаси! Чтобы я взяла в рот эту гадость? Как вам в голову такое пришло!

Тейлор осклабился.

— Вообще-то и я не курю, да вот друзья угостили, так отчего бы не попробовать?

Он взял со стола зажигалку и щелкнул. Безрезультатно. Попробовал еще и еще раз — с тем же успехом.

— Эта штуковина не работает, — объявил он, положив зажигалку на место, достал из кармана спички и закурил.

Мисс Уайтерс внимательно осматривала полку, заставленную разнообразными бутылками.

— Странно, однако, — заметила она, — тут стоит почти пустая банка с жидкостью для зажигалок. Может, зажигалка просто не заправлена…

Внезапно она замолчала. Глухой металлический звук нарушил тишину.

— Я тоже стал нервным, как вы. — Сержант успокаивающе улыбнулся. — Это всего лишь пар в радиаторах.

— Вы так полагаете? — Хильда задумалась. — Пар? Но ведь отопление…

Она бросилась к радиатору, но тут ее внимание привлекла раковина, стоявшая в углу за перегородкой. Обычно в этой раковине мыли химическую посуду. И сейчас она была наполнена ретортами, пробирками и колбами. Но острый взгляд мисс Уайтерс заметил среди всего этого химического разнообразия нечто необычное — стаканы. Такие продаются в магазинах дешевых товаров, а покупают их те граждане великой страны, которые слишком любят горячительные напитки и не слишком уважают законы. Ко дну одного из стаканов прилип дохлый муравей. С чего бы это?

Она поднесла стакан к носу, но тут же от неожиданности выпустила его из рук. Вечернюю тишину разорвал резкий звук сирены. Все здание наполнилось пронзительным воем.

— Эй! — рванулся к двери сержант. — Они нашли убийцу — или труп!

IV. Игра в прятки

18.15

Хильда схватила сержанта за рукав. Тот остановился в дверях.

— Не спешите, это пожарная сирена.

— Что? Вы хотите сказать, что в довершение всех несчастий начался пожар? — орал сержант, стараясь перекричать сирену.

— Сомневаюсь, чтобы здание ни с того ни с сего загорелось. Но я, кажется, знаю, что случилось. Идемте.

И она поспешила по коридору, зажав уши руками.

— Не понял, — рявкнул, догнав ее, сержант.

— Увидите.

Они приблизились к приоткрытому окну в конце коридора, возле которого располагалась дверь пожарного выхода. Хильда потянулась к оконной ручке, чтобы открыть окно пошире.

— Помните, я еще говорила вам, что убийца не мог уйти через пожарный ход? А вы мне не верили.

— Не то чтобы не верил, просто подумал, что вы слегка не в себе.

— Ладно уж, не оправдывайтесь, — она дотянулась до ручки и распахнула окно. — Мактиг не поверил мне и попробовал открыть пожарную дверь. Отсюда этот оглушающий вой. Как только начинается пожар, дверь автоматически открывается и включается сирена, но сирена включается в любом случае, если кто-то открывает дверь.

Сержант Тейлор облегченно вздохнул.

— А я уж перепугался. Так это всего лишь старик Мактиг, а? Вечно он лезет куда не надо.

Хильда пристально всматривалась в темень, царившую на спортплощадке. Свет с улицы почти не проникал туда, и какое-то время она вообще ничего не могла различить.

— Окликните его и объясните, как вернуться назад. Взобраться наверх по пожарному желобу он не сможет, а другого хода в здание со спортплощадки нет. Она окружена высокой проволочной сеткой, чтобы дети не выбегали на улицу. Ему придется обогнуть здание с севера, пройти мимо качелей, там есть калитка, и войти через главный вход.

Вой наконец прекратился. Тейлор высунул голову в окно.

— Эй, Мактиг, где ты?

Ответа не последовало. Сержант обернулся к Хильде.

— Как вы думаете, с ним ничего не могло случиться? Может, свалился и свернул себе шею?

— Не думаю. Дети съезжают здесь каждую неделю, и еще не было ни одного несчастного случая. Стойте, не он ли это?

Смутный силуэт проскользнул мимо качелей к калитке.

— Эй, Мактиг! — снова заорал сержант. — Думаю, он сам нашел дорогу. Эй, Мактиг!

Сзади послышался звук шагов, Хильда резко обернулась и с удивлением увидела перед собой Мактига.

— Я здесь, — с ирландской невозмутимостью проговорил тот. — Кто меня звал?

Хильда и сержант снова устремились к окну, но смутный силуэт исчез. Они молча переглянулись.

— Разве сержант не приказывал тебе охранять лестницу и коридор? — Хильда набросилась на несчастного ирландца. — Где ты был? Ты ушел с поста и позволил преступнику выбраться наружу!

Мактиг растерянно моргал.

— Но я слышал подозрительный шум, мэм. Как будто что-то стучало.

— Да? Где это, интересно?

— Ну, — Мактиг снял форменную фуражку и почесал голову. — Трудно сказать где. В радиаторах, мэм. Наверное, пар.

— Ах пар? Мы тоже слышали это, правда, Тейлор? Пар урчал в радиаторах. — Хильда осмотрелась. Как раз над ними на потолке располагался плоский радиатор^[1].

— Может кто-нибудь из вас дотянуться до него?

Мактиг ринулся всей тушей на стену, вытянув вверх огромную веснушчатую руку, и тут же отдернул ее, употребив при этом слово, которое обычно не произносят в приличном обществе.

— Пардон, мэм. Но эта штука адски раскалена.

Мисс Уайтерс устало кивнула. Лицо ее разочарованно вытянулось, охотничий азарт схлынул.

— Никому из нас не пришло в голову — с чего бы это пар шипел в радиаторах, да еще в такое время, — медленно начала она. — Погода сейчас настолько теплая, что школу только слегка протапливают с утра, чтобы разогнать сырость. Надеюсь, вы и эти ваши тупицы там, в подвале, не думают, что истопник специально развел огонь, чтобы вы не мерзли?

— Хм, — сержант озадаченно наморщил лоб. — Попадись мне этот кочегар! Странно, что Аллен и Барнс так ничего и не обнаружили — ни истопника, ни трупа.

— Я посоветовала бы вам спуститься вниз и самому хорошенько поискать истопника, — съехидничала Хильда. — Где труп, я уже знаю.

Сержант и Мактиг от удивления раскрыли рты.

— Знаете где?..

Хильда сказала где.

— О Господи! Скорей, Мактиг! Вы идете, мисс Уайтерс?

Она отрицательно покачала головой.

— Ни за что на свете.

— Но мэм, вам безопаснее быть с нами, сами понимаете.

— Теперь уже нечего опасаться, — невозмутимо ответила она. — Где тело, мы уже знаем, а убийца благополучно сбежал и теперь, верно, далеко отсюда. Он или она — и теперь это совершенно ясно — знал, как выйти из здания и как выбраться со спортплощадки. Он легко нашел дорогу даже в темноте.

— Тогда все просто, — сержант Тейлор заметно приободрился. — Остается только найти людей, которые могли все это знать, и преступник пойман.

— Просто, говорите? — Хильда шла по коридору вслед за сержантом. — Что ж, вы, безусловно, сузили круг подозреваемых. Теперь их осталось каких-нибудь тридцать тысяч. Вы представляете, сколько людей в Нью-Йорке закончили школу Джефферсона?

Спустившись на первый этаж, мисс Уайтерс остановилась у кабинета директора.

— Я останусь здесь. Хочу позвонить.

Внизу Тейлор застал жарко споривших Аллена и Барнса. Они стояли в дальнем углу подвала у могилы. Деревянного настила здесь не было, а потолок нависал так низко, что сержант едва мог выпрямиться. Мактигу же пришлось согнуться почти пополам.

— А я говорю, эта яма была выкопана сегодня, самое раннее — после полудня, — распинался Барнс, — посмотрите на следы лопаты. Взгляните на землю. Она все еще не просохла. Уж в земле-то я разбираюсь! С детства на ферме. Раз черная — значит, свежевыкопан-ная.

— Теперь это неважно, ребята. Займемся кое-чем другим. Где здесь печь?

— Там, в углу. — Аллен ткнул пальцем. — А зачем тебе? Ищешь уголок погорячей?

— Горячей не бывает, — мрачно ответил сержант. — Идем скорее.

Они прошли под бетонными колоннами, миновали контейнеры с углем, крышки которых были откинуты, и по деревянному настилу вышли туда, где виднелась приземистая черная печь.

— Какого черта мы здесь ползаем, — ворчал Аллен. — Все, что можно было облазить, мы уже облазили. Доктор Левин вообще заявил, что уходит домой. Он говорит — это ложный вызов и нечего здесь зря околачиваться и ждать неизвестно чего…

Аллен вдруг замолк, глянув на сержанта.

— Что случилось?

— Заткнись! Все обыскали, да? Таких, как вы, только и посылать на дело! Дальше своего носа ни черта не видите!

Сержант ухватился за дверцу печи и резко распахнул ее.

Тошнотворный запах ударил им с ноздри, и жар опалил лица. Они непроизвольно отшатнулись. Мактиг перекрестился, губы его беззвучно шептали молитву.

Они были крепкие ребята, эти четыре полисмена, но теперь, пораженные ужасом, стояли перед открытой железной печью.

В жизни нью-йоркского полисмена бывает всякое, им не раз приходилось видеть смерть в самых ужасных обличьях, но ни разу еще их глазам не представало ничего подобного.

Казалось, сам Сатана воззрился на них из раскаленной топки, из клубов едкого желтого дыма.

Они нашли тело Энис Хэллорен.

V. До-ре-ми

18.30

— Инспектор Пайпер? — прозвенел нежный голосок на другом конце линии. — Он отдыхает, мэм.

— Так он у вас? Послушайте, девушка! Об отдыхе можете рассказывать кому-нибудь другому. Прошу вас, отложите журнал или что вы там читаете, выплюньте жвачку, сходите к медсестре и разузнайте все подробно. Вы слышите? Разузнайте, как там инспектор Пайпер!

— Но, мадам…

— Никаких но! — Мисс Уайтерс потеряла терпение. — Не то я приду в больницу и отшлепаю тебя!

Ответа не последовало. Через некоторое время в трубке снова раздался голос девушки:

— Инспектор Пайпер в операционной, мэм. У него раздроблен череп и тяжелое сотрясение мозга, но состояние достаточно хорошее для такого ранения. Сердце у него крепкое. Нет, в сознание он еще не приходил. Врачи говорят — еще несколько дней будет без сознания. Что еще?

— Спасибо, детка, — мисс Уайтерс смягчилась. — Спокойной ночи. — Лицо ее осунулось, она выглядела озабоченной и усталой, руки дрожали, и только с третьего раза ей удалось положить трубку на рычаг.

Снаружи, в коридоре, слышался истерический голос Аллена.

— Хочешь — верь, хочешь — нет, — рассказывал он полицейскому фотографу, — мы вылили три огнетушителя и только тогда смогли вытащить ее из печи. Так что фотографировать уже почти нечего…

Они прошли мимо, в сторону подвала. Хильда закрыла уши ладонями. Она всегда так выражала свое отвращение к происходящему. В подвал решила не ходить до тех пор, пока там лежит тело Энис. Хватит, достаточно насмотрелась на смерть, даже слишком для одного вечера. Да и не все классы еще осмотрены. Разумеется, рано или поздно этим займется полиция, но мисс Уайтерс твердо придерживалась правила — не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня. Инспектор учил ее: в первые сутки после убийства найдешь больше улик, чем за все остальное время. Пайпер абсолютно прав — она могла собственными глазами увидеть убийцу, но упустила такую возможность.

Хильда решительно двинулась на второй этаж. Даже в присутствии Пайпера она сомневалась в умственных способностях полиции, а что. уж говорить теперь, когда он лежал на операционном столе в больнице Бельвью.

«Куй железо, пока горячо», — решила она и неожиданно для себя свернула к кабинету директора. Где-то там должны быть адреса и телефоны учителей школы. В столе мистера Макфарланда ничего подобного не было. Она вернулась в приемную и осмотрела стол Джейни Дэвис, секретарши. Небольшая красная папка с адресами, цель ее поисков, оказалась во втором ящике. Приподняв ее, Хильда увидела завернутый в золотистоголубой шейный платок… пистолет.

Когда-то инспектор показывал ей, как обращаться с оружием, но это было так давно. Поправив пенсне, она внимательно осмотрела пистолет.

— Сначала потянуть эту штуку, потом нажать сюда, — бормотала она.

Раздался щелчок, магазин вышел. Хильда удивленно подняла брови: патроны в магазине — холостые.

Лишь один, третий, был боевым. Его пуля, в блестящей медной рубашке, одиноко и зло торчала из гильзы. Надо думать, этот пистолетик, прежде чем выстрелит, наделает немало шуму.

Она заглянула в дуло, понюхала — ни следа копоти, и порохом совершенно не пахнет.

«Из него ни разу не стреляли, совершенно очевидно, — решила она. — Однако он наверняка играет какую-то роль в этой истории. Если оставить его здесь, у Джейни Дэвис будут лишние хлопоты, — размышляла Хильда, — кроме того, он может мне самой пригодиться». Вставив на место магазин, она спрятала пистолет за вырез платья.

Взяв папку с адресами, быстро просмотрела ее содержимое. Где-то здесь должен быть список всех работников школы. А вот и он. Андерсон, истопник, возглавлял список — Ист, 42-я стрит. Поблизости красовался адрес Макфарланда — Центральный парк, Вест. Его заместитель, мистер А. Роберт Стивенсон, проживал в тишайшем уголке Гринвич-Виллидж. Бетти Каррен, учительница домоводства, работающая у них по совместительству, числилась в меблированных комнатах где-то в Бруклине.

Наконец она нашла то, что искала: Энис Хэллорен, телефон Морнингсайд 2-2333, квартира ЗС, дом 441, Вест, 74-я стрит.

Хильда переписала адрес в блокнот и торопливо продолжала листать, но, добравшись до собственного имени, завершающего список, так и не обнаружила адреса Джейни Дэвис. Странно. Где-то он должен быть… Неожиданно она вспомнила о письме, которое видела в верхнем ящике. Может, там? В конверте было прозрачное окошко, и она смогла прочитать письмо. Метропо-литэн Гэз энд Кок Компани поздравляла мисс Дэвис с тем, что та решила прибегнуть к ее услугам, и на всякий случай предупреждала: «Пожалуйста, требуйте от наших служащих, следящих за показаниями газовых счетчиков, предъявлять удостоверения. Спасибо».

Письмо было двухнедельной давности и адресовано мисс Дэвис, квартира ЗС, дом 441, Вест, 74-я стрит. Хильда тщательно переписала адрес и лишь тогда сообразила, что пишет его во второй раз.

Выходит, Энис живет вместе с Джейни, вернее, жила до сегодняшнего дня! Впрочем, в этом не было ничего удивительного: большинство учителей школы Джефферсона снимали квартиру на пару с кем-нибудь еще. Положила папку на место, задвинула ящик и вышла в коридор, втайне надеясь, что пистолет не слишком виден из-за декольте.

Ей пришлось прижаться к двери и пропустить санитаров с носилками. За ними шел сержант Тейлор вместе с низеньким желтолицым человечком в синем костюме.

— А вот и вы, — обрадовался сержант. — Вы знакомы с доктором Левиным?

Хильда утвердительно кивнула и спросила:

— Что-нибудь обнаружили, доктор?

Медэксперт пожал плечами.

— А что я мог обнаружить? Что там вообще осталось? Вряд ли даже вскрытие даст что-нибудь вразумительное — тело пролежало в печи полчаса, а то и больше. Похоже, смерть наступила от удара острым предметом в область лба, но это неофициально. До завтра.

И доктор Левин направился к выходу, размахивая черным чемоданчиком.

— Мы нашли тело там, где вы сказали, — объяснял сержант. — Понятия не имею, почему ребята сразу же не заглянули в печь. Верно, им это даже в голову не пришло.

— Удивляюсь, как эти болваны еще нашли печь! — не сдержалась Хильда. — Где они?

— Мы останемся здесь на всю ночь, — сообщил сержант. — Аллен и Барнс пока обыскивают второй этаж, а потом займутся первым.

— Надеюсь, поиски второго этажа не отняли у них много времени? Что-нибудь обнаружили?

Сержант вытянулся по стойке смирно.

— Найдена улика, — доложил он. — Полный флакон веронала в столе классной комнаты 2«Е»! Это может иметь решающее значение для следствия!

— Ну и что из этого следует? Почему бы Элис Ран-нел не успокоить свои нервы вероналом, раз ей хочется? Если бы мне пришлось иметь дело с ее пятиклассниками, я бы тоже глотала веронал.

— Согласен, — поддакнул сержант, — но веронал — сильнодействующее снотворное, в штате Нью-Йорк его продают только по рецептам, а врачи редко его выписывают. — Сержант достал флакон из кармана. — Куплен в Джерси, взгляните на этикетку.

Мисс Уайтерс внимательно осмотрела флакон.

— Да он же совершенно полный! Сюда не втиснуть ни одной таблетки! Не думаете же вы, будто Энис Хэллорен была отравлена?

— Пока не думаю, — растерянно ответил сержант.

— А подумать не помешало бы, — сухо заметила Хильда и неожиданно сменила тему: — Оружия нигде нет?

— Кроме лопаты, ничего. Может, убийца и могилу копал и убивал той же лопатой? Можно сделать анализ — у нас есть специальная штука, которая обнаруживает следы крови. К сожалению, отпечатков пальцев на лопате нет. — Он вдруг обернулся и заорал на весь коридор: — Эй, Малхоллэнд! Принеси-ка лопату!

Из глубины коридора появился пухлый блондин в синей униформе с лопатой на изготовку.

— Это заступ, а не лопата, — скептически осмотрев предполагаемое орудие убийства, сообщила Хильда сержанту. Следов крови на лезвии заметно не было, но она все равно брезгливо отвернулась. — Уберите! Это еще хуже, чем окровавленный нож или дымящийся пистолет. Подумать только — мирный садовый инструмент…

— Я понимаю вас, мэм, — вступил в разговор Малхоллэнд. — Кузина моей жены всю жизнь прожила на Западе, объезжала лошадей. Сами понимаете, она не слабого десятка, а как переехала на Восток — на улицу выйти не решается, боится ходить в этой толпе. Сердце разрывается смотреть…

— Помолчи, Малхоллэнд, — оборвал его сержант.

— Пожалуй, я пойду домой, — решительно заявила Хильда.

— А я остаюсь, — сообщил сержант. — Кто будет вести дело, пока не знаю, но постараюсь сделать все, что в моих силах. Полиция останется здесь на всю ночь. Поставлю одного человека возле учительской, так как там произошло убийство, одного у входа. Как только Аллен и Барнс закончат обыск первого этажа, продолжу следствие.

— Вот как? Собираетесь кого-то допрашивать? — удивилась Хильда.

— А как же! Найду адрес этой бедняги, разузнаю о ее ухажерах, так и выйду на след. Может, у нее есть соседка, а хороший хук правой кому хочешь развяжет язык. — Сержант был типичным представителем старой детективной школы.

Мисс Уайтерс о чем-то глубоко задумалась. Ход ее мыслей прервали хриплые голоса Аллена и Барнса, вывалившихся из класса 1«А». Они наперебой орали:

— Что ты думаешь, сержант, мы нашли-таки кабинет убитой учительши! Вот он, здесь!

Хильда подняла брови:

— С чего вы взяли, что это класс Хэллорен? Уверяю вас, вы ошибаетесь.

— Кто-кто, а я не ошибаюсь, — самоуверенно ухмыльнулся Барнс. — Она учила музыке, ведь так? А тут на доске как раз музыка и написана. Меня не проведешь — я в детстве пел в хоре!

— Это классная комната Веры Коэн, — настаивала мисс Уайтерс.

— Откуда же тогда там ноты?

— Могу объяснить, — начала она. — Кабинет мисс Хэллорен на третьем этаже, но уроки она проводит в разных классах. Подождите минутку, я гляну в расписание. Да, завтра утром у нее должен быть урок во втором классе. Просто она с вечера подготовилась к уроку, чтобы завтра все было под рукой.

— Посмотрим, — решил сержант Тейлор и направился к классу. Хильда опередила его, сразу же бросившись к доске. Так вот почему бедная Энис задержалась дольше других: она готовилась к уроку. Здесь она последний раз вдохнула пропахший мелом школьный воздух и отсюда, из этой комнаты, стуча каблучками, прошла к месту своей смерти.

Предчувствовала ли бедная девочка, что ее ждет, когда писала на доске эту мелодию? Не потому ли так неровно проведены линейки и так небрежно нарисованы ноты? Особенно нижняя строчка, под которой слова песни были выписаны неаккуратно, в спешке: «Ты все

спишь, ты все спишь, братец Джон?»

Последний, неоконченный такт мелодии Хильда на всякий случай переписала в блокнот.

— Зачем вам это? — поинтересовался сержант. — Будете свистом вызывать убийцу, как моряки приманивают свистком ветер?

— Почему бы и нет, — отрезала Хильда. Она все больше сомневалась в умственных способностях сержанта. Стоит ли говорить ему? Все равно не поймет. Но все же решилась: — Знаете, зачем я записала эти последние такты? Вы и не примете этого всерьез, но я скажу вам. Это последнее из написанного Энис Хэллорен. Мне интересно все, что она держала в руках, что занимало ее в последние часы. Не то чтобы я верила в ясновидение или что-то вроде этого, нет, но все-таки что-то во всем этом есть. Вы слышали об индийских факирах, которые могут посмотреть на кольцо и рассказать о человеке, который последним его носил?

— Мне этого не понять, — уныло заметил сержант. — Я человек практический. Все что мог, я сделал. Только проверю своих людей, и мы сможем уйти. — Он выглянул в коридор. — Малхоллэнд!

Из двери учительской высунулась голова:

— Да, сэр.

— О’кей. Я только хотел убедиться, что ты на месте. Где Толливер?

— Здесь, сэр!

Показался еще один синий мундир.

— Малхоллэнд, охраняй учительскую. Ты и Толливер останетесь здесь на ночь. Никто не должен ни входить, ни выходить, ясно? Утром вас сменят. Выполняйте.

Сияющий Тейлор повернулся к мисс Уайтерс. Это был его звездный час.

— Скажите, где бы мне найти адрес убитой? Есть же у них что-то вроде адресной книги?

Мисс Уайтерс утвердительно кивнула и, уверенно бросив «Ждите здесь», решительно направилась в кабинет директора.

Пока сержант додумается пойти за ней, она успеет кое-что исправить.

Войдя в кабинет, торопливо достала папку с адресами, схватила лежавшую на столе ручку, обмакнула в чернильницу и слегка подправила маленькую черточку в цифре 1 в номере дома Энис Хэллореи. Теперь адрес выглядел так: квартира ЗС, дом 447, Вест, 74-я стрит;

«Это даст мне полчаса форы. Теперь надо придумать предлог, чтобы его задержать».

— Кстати, сержант, вы уверены, что в подвале ничего не осталось? Мне почему-то кажется, что орудие убийства все еще там. Эта ваша лопата, на мой взгляд, совершенно ни при чем. Может, стоит еще разок взглянуть?

Тейлор горделиво расправил плечи:

— Послушайте-ка меня, — он снисходительно глянул на учительницу, — может, вначале мы и просмотрели кое-что, но не стоит себя обманывать: уж что-что, а обыскать место происшествия мои ребята умеют. Они просеяли каждую песчинку, прочесали каждый дюйм подвала и наверняка нашли бы что-нибудь, если бы там что-нибудь было- Не такой уж это маленький предмет, чтобы крысы утащили его в свою нору… Бьюсь об заклад, в подвале уже не найти. — Тут он решил пошутить: — Разве что дух убиенной кружит вокруг печи! — и удовлетворенно рассмеялся.

Хильда промолчала. Малхоллэнду тоже было не до шуток — ему предстояла длинная бессонная ночь.

— Скажите, — начал он, — а если…

Он осекся. Откуда-то из темноты, из глубины здания, до них донесся странный звук. Что-то или кто-то хрипло завывал, голос доходил до них издалека, приглушенный расстоянием.

— Это наверху, — закричал Аллен.

— Нет, это на спортплощадке, — решил Малхол-лэнд.

— Вы оба ошибаетесь, — возразила Хильда, — прислушайтесь-ка.

Голос стал громче. Это не был вой нежити, это была песня, и пел ее нормальный человеческий голос, если, конечно, хриплое пьяное завывание называть пением.

Даже слова можно было разобрать: «Старый солдат, у него одна нога, но нет табака, бедный старый солдат»-Певец с чувством повторял один и тот же куплет, и голос постепенно приближался.

— Пойду посмотрю, что за птица, — наконец опомнился Тейлор.

— Подождите, сейчас он сам сюда заявится, — Хильда скептически посмотрела на сержанта. — Вы уверены, что этой вашей мелкой расческой прочесывали именно подвал?

Теперь было ясно, что голос доносится из подвала. Из подвала, так старательно обысканного сержантом и его отменными специалистами.

— «Старый солдат…» — Тут пение оборвалось, и на лестничной площадке появился среднего роста мужчина. Его шатало из стороны в сторону, но тем не менее он умудрился устоять на ногах и с удивлением уставился на полицейских. Над его лицом, сморщенным, как печеная картофелина, в беспорядке торчали бесцветные, почти белые волосы, глаза налиты кровью, в кустистых бровях застряли соломинки. Одет он был в синюю саржевую куртку поверх синего рабочего комбинезона.

— Андерсон! — воскликнула мисс Уайтерс. — Это же Андерсон, истопник!

Андерсон двинулся с места, медленно переставляя ноги, будто шел по канату.

Подойдя к ним, сделал героическую попытку остановиться посреди коридора, но не смог и вынужден был опереться о стену.

— Что с-стоите? — икнув, пробурчал он. — Я уже за-закрываю!

Сержант раскрыл от удивления рот, но быстро пришел в себя и приказал Малхоллэнду арестовать истопника.

Здоровенный коп придвинулся к Андерсону и заломил ему руку. Голова истопника упала на грудь, и он забормотал:

— Идем домой, т-только с-свет в-выключу-

Сержант подошел к истопнику, тряхнул его за плечо:

— Ну, что тебе известно об убийстве? Давай выкладывай.

Андерсон засопел:

— О ч-чем?

— Отвечай, или я размозжу тебе голову! Где ты прятался? Говори! Или тебе слегка освежить память?

— Не имеете права! — Андерсон весь просиял и попытался расправить плечи. — Я не какой-нибудь бродяга, я миллионер! Не имеете права! — Тут он прослезился. — Обманули! Меня обманули! Тринадцать — мой счастливый номер, я говорил ей, просил, а она… — Тело его обмякло.

Малхоллэнд приподнял его голову, но она тут же снова безвольно упала на грудь.

Сержант с надеждой взглянул на Хильду, но та молчала.

— Обыщите и уберите его отсюда, — приказал сержант Аллену и Барнсу, — отправьте в участок, там его живо приведут в чувство. Сейчас от него все равно ничего не добьешься.

— А что писать в протоколе, сержант?

— В протоколе? — озадаченно переспросил Тейлор. — Пишите: арестован по подозрению в убийстве

Энис Хэллорен… нет, это слишком. Ну, напишите: нарушение общественного порядка, сопротивление полиции, нарушение правил стоянки, черт возьми, какая разница, лишь бы засадить его за решетку!

— А вы не опасаетесь, что он исчезнет из-за решетки так же таинственно, как появился здесь? — иронически заметила Хильда.

— Что? Да, вы правы. Надень ему наручники, Аллен. Ну, теперь посмотрим, как ты исчезнешь, мистер истопник!

Андерсон не проявлял ни малейшего намерения исчезать, но висел в объятиях Малхоллэнда, как тряпичная кукла. Аллен и Барнс профессионально выворачивали его карманы. Неожиданно Барнс вскрикнул.

— Нашли что-то? — сержант превратился в слух. — Оружие?

— Нет, — и Барнс вытащил из кармана Андерсона пару скомканных белых хлопчатобумажных перчаток. — А мне показалось — пистолет.

До прибытия полицейской машины истопник так и не пришел в себя, так его и вынесли с тупой улыбкой на лице.

Отправив Андерсона в участок, сержант подошел к Хильде:

— Вы можете идти. Полагаю, я сам справлюсь с этим делом. Причем в ускоренном темпе. Этот истопник слишком самоуверен, меня не собьет с толку его кривлянье. Где он мог напиться, если в подвале мы не нашли ни одной бутылки? И как он в таком состоянии прятался от нас?

— Может, в печи что-нибудь и было. Стекло могло расплавиться при высокой температуре, — предположила Хильда.

— Ни намека, — Тейлор покачал головой, — мы даже золу просеяли и нашли только вот что. — Он вынул из кармана маленький закопченный предмет и показал учительнице. — Возможно, это кольцо с пальца девушки, частично оплавленное. Подождем результатов анализа, хотя возиться с ним уже нет смысла — все и так ясно.

— Все ясно, — машинально повторила Хильда.

— Без сомнения. Этот ваш истопник — полный идиот. Конечно, выпил он прилично, от него так и разит виски, но не столько он пьян, сколько притворяется- Огрел девчонку по голове лопатой, затащил в подвал, сунул в печь, думал сжечь так, что и следа не останется, но тут в подвале появился инспектор. Этот Андерсон наверняка сексуальный маньяк. В архиве таких случаев — сколько угодно.

Сержант тщательно сложил перчатки и спрятал их в карман:

— Это важная улика. Убийца специально надел перчатки, чтобы не оставить отпечатков на ручке лопаты, — триумфально объявил он, — но нас не перехитришь: анализ покажет, что на лопате остались микроследы нитей от перчаток, я в этом совершенно уверен.

— И что это доказывает? — Мисс Уайтерс не разделяла энтузиазма сержанта. — Ведь истопник ежедневно пользуется лопатой. По-моему, вы делаете поспешные выводы, сержант.

— Что делаю? — удивился Тейлор. — А, вы о том, что мы пока не знаем, чем была убита девушка?

— Полагаю, вы слишком рьяно взялись за Андерсона. Предупреждаю — если в участке с ним что-нибудь случится, у вас будут неприятности. Виновен он или невиновен, вы не имете права силой выбивать из него признания. Я протестую против такого обращения с арестованными. Кроме того…

— Кроме чего? — сержант оглянулся на подчиненных и был удовлетворен их молчаливой поддержкой. Все с сожалением смотрели на учительницу-

— Кроме того, вы не обратили внимания на его брови, — закончила она и, круто повернувшись, ушла.

VI. Контрольный опрос

19.30

Погода в этот вечер никак не могла решить, что бы такое наслать на Манхэттен — дождь или снег, и на всякий случай послала и то и другое. Хильда облегченно вздохнула, когда ее такси наконец остановилось у мрачного дома на 74-й стрит. Прикрыв шляпку сложенной вчетверо вечерней газетой, она пробежала по тротуару и поднялась по ступенькам в вестибюль.

Под почтовыми ящиками выстроился ряд кнопок. Квартира ЗС располагалась, по-видимому, на верхнем этаже, окнами во двор. Табличка над звонком выглядела почти новой, стало быть, Хэллорен и Дэвис поселились здесь совсем недавно.

Надавив на кнопку звонка, Хильда взялась за ручку двери. К ее удивлению, дверь не открылась. Из квартиры никто не давал сигнала разблокировать замок. Она еще и еще раз нажала на кнопку, пока не устал палец. Ответа не было.

— Вот досада, — расстроилась Хильда. На такой оборот дела она не рассчитывала. Задумавшись, она прислонилась к стене вестибюля. Из задумчивости ее вывел шум подъезжавшего такси. Она отступила подальше от двери и затаилась.

По ступенькам поднимались молодой мужчина и девушка. Они весело смеялись и беспечно подставляли дождю и ветру свои юные свежие лица-

Миниатюрное личико девушки показалось знакомым. Да это же Джейни Дэвис! Брови Хильды поползли вверх — высокий молодой человек рядом оказался юным Бобом Стивенсоном, преподавателем столярного дела и естествознания. У него, оказывается, недурной вкус.

Юная пара остановилась перед дверью, и Джейни спросила своего спутника, зайдет ли он. Конечно же да. Увидев бледную и встревоженную мисс Уайтерс, вышедшую им навстречу, оба очень удивились.

— Добрый вечер, — голос Хильды дрожал.

— Добрый вечер, — ответил Роберт Стивенсон. — Мисс Уайтерс, что случилось?

— Многое, — устало выдохнула та. — Но; может, мы сначала войдем? ...