Михаил Учайкин Синдром Минотавра

© Михаил Учайкин «Синдром Минотавра»

* * *

Глава 1

Наше время. Дом не маленький, но не дворец, в коттеджном поселке Орехово.

– Няня Аря, почитай мне мифы о древних греках и их богах, – попросила Таня, укладываясь в постель.

Девочке исполнилось уже одиннадцать лет, но она по-прежнему не засыпала без истории, рассказанной на ночь. Поначалу это были лишь сказки о принцессах и принцах, но в последнее время она пристрастилась совершенно к другим рассказам. Те вызывали у нее какое-то смутное томление в теле, а по ночам в сладких жарких снах она становилась главней героиней в них. Это ей невообразимо нравилось, и Таня просила почить еще и еще, где опять она была красива, сильна и неотразима, как Афина.

Няня, тридцатилетняя женщина, которая находилась рядом с девочкой неотступно почти с момента ее рождения, только вопросительно на нее взглянула – есть ли у той предпочтение, что конкретно хотела бы она услышать. Ее нисколько не удивила просьба воспитанницы – в лицее по истории как раз изучались древние греки. Она о Татьяне знала все или почти все, могла предугадать любое ее желание. Родители девочки дочерью интересовались гораздо меньше, чем ее нянька. Ариадна порой сравнивала себя с Ариной Родионовной, няней Пушкина, вот только сказки она не сочиняла, как та, а читала Танюше, благо в коттедже имелась шикарная библиотека, доставшаяся родителям девочки по наследству.

А вот у самой Ариадны родителей не было, точнее она их не помнила – те погибли в жуткой аварии, а ее, трехлетнюю кроху, от смерти, но не от увечий, спасли ремни безопасности. Ариадну вырастила и выучила бабушка, дав хорошее педагогическое образование, позволившее ей найти достойно оплачиваемую работу няней при новорожденной малышке. На другое хромой девятнадцатилетней девушке, молодой выпускнице колледжа в то время рассчитывать не приходилось. Она попыталась работать в школе сразу после получения диплома, но ученики невысокую с тихим спокойным голосом молоденькую учительницу английского воспринимали несколько неадекватно, если не сказать, странно. Пришлось уйти по собственному желанию, сразу, как только закончился учебный год.

Бабушка сильно переживала, на что они станут жить вдвоем, если Ариадна не найдет работу в ближайшее время. Как тут не запереживать, если сама она состарилась – на ее пенсию не прожить, как ни крути, слишком мала, а мыть полы, как когда-то, чтобы подзаработать, в ее возрасте уже не было ни сил, ни возможностей?

– Ничего-ничего, мы еще покувыркаемся, – успокаивала свою бабулю Ариадна, вернувшись с очередного собеседования, где ей вежливо отказали, прозрачно намекнув на уродства, мол, таких нам не надобно.

Она не обольщалась по поводу своей внешности и не пыталась искать работу помощника директора какой-нибудь фирмы. Хотя многие из бабушкиных знакомых говорили не раз, что она была бы хорошенькой, если бы не травма, сделавшая ее хромой, и шрам на лице, который со временем стал почти незаметен, но он не позволял ей активно шевелить правой стороной лица. И в продавцы дорога ей заказана – Ариадна не могла долго стоять на ногах опять-таки из-за травмы, полученной в детстве. Оставалось найти место в офисе, но и туда не очень хотели брать девушку с раздвоенной губой, и не помогало отличное знание двух иностранных языков.

И вдруг Ариадна случайно услышала от бабушкиной подружки, что у их общей знакомой родилась внучка, и ее родители, оба артисты театра, срочно ищут няню для своей малышки. Ребенок ребенком, хоть и желанный, а у них премьеры, гастроли, и они не хотят менять что-то в своей устоявшейся жизни только потому, что у них нечаянно появилась любимая дочь.

Ариадна причесалась, сделала легкий макияж, чтобы не выглядеть блеклой молью, надела свое лучшее платье и как бы между делом выспросив адрес счастливых родителей, отправилась в загородный коттедж.

Ее тут же приняли на работу без опыта и необходимых бумаг – лучшей рекомендацией оказалось то, что маленькая Танечка затихла, как только Ариадна взяла ее на руки, и все время, пока шло «собеседование» проспала, ни разу не подав голоса. Более того, новоявленную няню догнали у ворот и попросили вернуться, так как малышка раскричалась, как только ее передали снова в руки матери, и категорически отказывалась успокаиваться.

Работа оказалась непыльной, вполне по силам Ариадне, хотя порой приходилось работать без выходных и в ночную смену, и уже не она, а бабушка навещала ее, когда оба Таниных родителя одновременно отбывали на гастроли, – бабушка девочки, не доверяя себе, опасалась оставаться со своей внучкой один на один даже на два дня.

И никому не было дела до хромоты Ариадны и шрамов на ее лице после аварии – она прекрасно справлялась с работой, да и Таня любила ее ничуть не меньше, чем своих родителей, которых видела только изредка.

– Все, на сегодня хватит, – Ариадна захлопнула книгу «Легенды и мифы Древней Греции», даже закладку делать не стала – Таня завтра все равно попросит почитать не с того места, где они остановились. – У тебя все боги в голове перепутаются.

– Не перепутаются, – протянулась девочка, удобнее устраиваясь в постели и накрываясь одеялом. – Мы завтра с тобой все повторим, чтобы запомнить наверняка.

– Повторим, – улыбнулась Ариадна левым уголком рта, правый так и остался опущенным вниз. У нее со временем даже появилась привычка поворачиваться к собеседнику только левой половиной лица и смотреть на него одним глазом. И лишь на Таню она смотрела всегда двумя глазами, никогда не стесняясь своего приобретенного недостатка внешности, по сути, и ей, и девочке было все равно, как она выглядит – им было комфортно друг с другом.

Ариадна как-то случайно услышала, как Таня сказала своей однокласснице, что у нее самая красивая и самая добрая няня на свете, и она с ней ни за какие подарки не расстанется. Но порой ей все равно становилось тревожно – девочка подрастала, и в одно прекрасное время ей могли просто указать на дверь, сообщив, что больше в ее услугах няни не нуждаются. А это опять поиски работы только уже не молоденькой девушкой, легкой на подъем, а уже вполне состоявшейся женщиной, со своими взглядами на жизнь. С одной стороны, может, это и хорошо – доверия больше, опять же опыт, а с другой стороны, она уже не так молода и ей будет гораздо тяжелее справляться с маленьким ребенком, если ее снова примут на работу няней к грудничку или малышу. Оставалась еще одна проблема – всем подавай молодых да красивых. Не няней она себя уже не видела, впрочем, ничего другого и делать не умела – просто жила в чужой семье, просто воспитывала чужого ребенка вот уже почти одиннадцать лет, а о своем даже не мечтала. Кто на такую убогую внимание обратит, замуж возьмет? А без мужа она не рискнула бы обзавестись ребенком, хоть и очень хотелось. Хозяин, отец Тани, например, даже ни разу в ее сторону не взглянул, словно она пустое место, впрочем, не о нем речь – он красавчик, мачо, вокруг него такие красотки вились, обзавидуешься, что коллеги по театру, что фанатки. А на Ариадну не смотрели мужчины ни на улице, ни в общественном транспорте, только старушки порой качали сочувственно головой вслед. Только не нужно ей их сочувствие.

– Спокойной ночи.

Ариадна поднялась с кресла, специально поставленного в спальне Тани для того, чтобы няня читала сказки девочке на ночь – та стала требовать истории про принцессную жизнь, как только произнесла первые слова. Ариадна подошла к кровати и, наклонившись к своей воспитаннице, поцеловала ее в лоб, а потом в щеку – эта была еще одна из ее привычек, появившаяся когда Таня первый раз заболела – целуя девочку в лобик, она лучше любого градусника определяла, есть ли у той температура.

– Спокойной, спокойной, – отмахнулась Таня, отворачиваясь к стене. Ей казалось, что она выросла, но няня со своими ежевечерними поцелуями не давала почувствовать себя взрослой, да и томление в теле сразу проходило после ее таких почти материнских прикосновений. Но потом Таня всегда поворачивалась лицом к Ариадне и, пока та не выключила свет в комнате, нежно ей улыбалась. А кому, спрашивается, еще, если родители к ней заходили очень редко, чтобы пожелать спокойной ночи?

Сильно припадая на правую ногу, Ариадна тяжело прохромала по коридору в свою комнату – к вечеру она уставала, так как в доме не пользовалась тростью – хозяева не разрешали. Им, видите ли, мешал стук палки по полу, когда они бывали дома, а когда их не было, то по другой причине – наконечник трости портил паркет.

Книжку, которую они читали с Таней, Ариадна не оставила у той в спальне – знала, девочка, заинтересовавшись, могла после ее ухода снова включить свет и, увлекшись, прочитать всю ночь. Только не на этот раз – Ариадна специально выбрала книгу на греческом языке, прекрасно иллюстрированную, в дорогом кожаном переплете известного зарубежного издательства. Пусть она и сама плохо владела греческим, но картинки в книге были такими говорящими, а текста так мало, что не составляло никакого труда пересказывать Тане истории о богах и героях, которые она помнила еще со студенческих времен.

На удивление, Ариадна сама вдруг заинтересовалась книгой. Греческие герои – она переворачивала страницу за страницей: – Ахилл, Аякс, Геракл, Одиссей, Персей, Тесей. На последнем имени вдруг что-то тревожно кольнуло в груди, и она задержала взгляд на странице…

IV век до новой эры. Дворец царя Миноса на острове Крит.

– Ариадна, немедленно отойди от Астерия.

Андрогей вышел из-за кустов и встал между братом и сестрой, закрывая собой последнюю.

– Хочешь своей да и моей смерти тоже? – нахмурился он, обращаясь к девочке. – Тебе мало того, что он с тобой сделал?

– Ты же знаешь, он не специально. Он просто не может рассчитать свою силу.

Ариадна выглянула из-за спины брата и показала Астерию язык, мол, не догнал, я выиграла – это все, на что она была теперь способна, хромота не позволяла ей догонять или убегать от него.

– Вот я тебя… Му-у! – издал тот победный клич, задрав к небу голову, увенчанную рогами, и двинулся на сестру, которая постоянно задирала его.

– Я же сказал, соблюдай спокойствие…

Андрогей сильными руками схватил брата за рога и прижал его бычью морду к дорожке, посыпанную мелким морским песком.

– Не серди ни меня, ни отца, – произнес он с придыханием. – Не иначе, как снова в Лабиринт захотел.

– Отпусти его, – неожиданно вступилась Ариадна за Астерия. – Мы всего лишь играли. Вон и Федра, – она махнула рукой в сторону сестры, – не даст солгать.

– Играли, – подтвердила испуганно та попятившись.

В отличие от Ариадны Федра безумно боялась обоих братьев, особенно младшего, его приступов ярости и гнева, сильных рук, а особенно бычьей головы и острых рогов. Она никак не могла забыть, как однажды Астерий поднял Ариадну на руки и с силой швырнул ее со скалы в морскую пучину. Тогда они тоже только играли. Случай или боги тогда уберегли Ариадну от гибели – нереиды бережно вынесли ее израненную без признаков жизни на берег недалеко от дворца. Она долго выздоравливала, а Астерия в наказание заперли в Лабиринте, откуда он оглашал своим душераздирающим воплем окрестности, насмерть пугая всех, кто оказывался случайно рядом. Когда Ариадна снова встала на ноги и появилась на людях, стало ясно, что о женихах она могла теперь только мечтать в своих снах. Астерий, испугавшись того, что натворил, на некоторое время притих. Только где там? В свои одиннадцать лет он продолжал оставаться глупым мальчишкой, хотя был уже сильнее любого взрослого мужчины. Шептались во дворце, что Астерий не сын царя Миноса, как его единоутробные брат и сестры, а сын самого Посейдона, только поэтому морские нимфы помогли Ариадне. Но слухи оставались только слухами. Не мог отцом Астерия оказаться Посейдон, ведь тогда бог являлся бы и отцом его сестры-близнеца Ариадны. А она ничем от обычных девочек не отличалась. Разве только необычайной добротой, но доброта – редко встречающееся качество у богов.

Андрогей покачал головой, отпуская брата, заниматься сестрами и Астерием у него не было времени – он уже взрослый и ему надо готовиться к Панафинейским состязаниям в Аттике.

– Почему он тебя запугивает Лабиринтом? – спросила Ариадна, нежно обнимая брата за могучие плечи и целуя его в бычью морду? Он никогда не был ей неприятен.

– Там темно и страшно, – Астерий зябко повел плечами, – можно заблудиться и никогда не найти выход.

– Неправда твоя, – подмигнула ему Ариадна левым глазом – после падения со скалы правая часть лица у нее оставалась неподвижной, хоть плакала она, хоть веселилась. – Я научу тебя, как выбираться из Лабиринта. Мастер Дедал умен, но и я кое-что могу.

Астерий громко расхохотался, пугая теперь уже своим смехом младшую сестру Федру. Он обожал наблюдать появляющийся страх в ее глазах, но только в ее. Если бы Ариадна хоть раз его испугалась, наверное, он сошел бы с ума. Нет, ему нужна от нее только любовь, истинное чувство.

– К нам мама идет.

Ариадна отстранилась от Астерия, заметив среди деревьев солнечное сияние, поправила задравшийся короткий хитон. Ей, конечно, попадет от матери, что она скачет глупой козочкой с братом по виноградникам в коротком наряде, босая с обнаженными ногами, как охотница Артемида. Но это ничто по сравнению с тем, что Астерия опять могут запереть в Лабиринте, ее поругают, и только. А без него сразу станет тоскливо – не в куклы же играть с сестрой?

– Андрогей наябедничал, – серьезно добавила Федра. Хоть ей и не очень нравились забавы, в которые ее вовлекали брат с сестрой, но без них приходилось важно ходить по дворцовым залам со скучающим видом или развлекать гостей пением. Последнее она не любила и не умела делать – боги обделили ее и голосом, и слухом.

При появлении Пасифаи все трое приняли смиренный вид.

– К нам гости, – произнесла мать слащавым голосом, не предвещавшим ничего хорошего. – Вы, двое, – она легко шлепнула девочек по спинам, – марш приводить себя в порядок и переодеваться.

Пасифая несильно потянула Ариадну за выбившуюся из прически прядку, та в ответ недовольно поморщилась.

– Ну а тебе, – она повернулась в сторону сына и грустно взглянула на него, – придется провести некоторое время в Лабиринте. Прости, сын.

– Мама, я не хочу, – Астерий отчаянно замотал рогами и, упав на колени, обнял мать за ноги. – Не надо. Я буду послушным, мама-а-а.

Но та лишь упрямо покачала головой – разговор бесполезен.

– Не заставляй меня применять силу, – строго сказала Пасифая. Не хватало, чтобы, появившись в пиршественной зале, ее чудовище-сын перепугал гостей. Она не раз подумывала о том, чтобы запереть его в Лабиринте навечно. – Возьми с собой все, что захочешь. И отправляйся сам добровольно.

Она подняла руки вверх, не решаясь обнять и приласкать младшего сына, которого любила ничуть не меньше, чем старшего, или девочек. Только признаться в этом не могла и не хотела даже себе – так легче жить, когда все думают, что и она сама в ужасе от того, кого произвела на свет.

– Послушай, – сказала Пасифая ласково, – это всего на несколько дней. Гости долго не задержатся. Попрошу слуг, чтобы двери в Лабиринт запирать не стали, и Ариадна сможет прийти несколько раз к тебе.

Она освободилась от рук сына и собралась крикнуть стражу, чтобы того препроводили в его дворец – им совершенно точно не стоило видеть, как чудовище ее обнимает.

– Что, Ариадна? – девочка тут же примчалась назад, едва заслышав свое имя.

– Если будешь послушной, – ответила Пасифая, – я разрешу тебе навестить Астерия в Лабиринте.

Ариадна тут же смиренно склонила голову – с матерью не поспоришь. Это отца можно уговорить, упросить, в конце концов, разрыдаться в его присутствии, и тогда он сдастся, а вот мать никогда не поверит ни обещаниям, ни слезам – истинная дочь своего отца Гелиоса.

– Не бойся ничего, собери чего-нибудь вкусненького и отправляйся в Лабиринт, – тихо шепнула Ариадна брату, проведя по его мускулистой руке кончиками своих пальцев. – От входа далеко не уходи, просто сядь на ступеньках под дверью и жди. Я приду быстро и будем играть.

Астерий кивнул – он верил только сестре, она никогда его не обманывала. Он поднялся с колен, даже песок не отряхнул и позволил увести себя тотчас страже, появившейся на дорожке по взмаху руки Пасифаи.

– Я приду и будем играть, – успела еще раз шепнуть Ариадна и приложила палец к губам…

Только скинув нарядный пеплос и подхватив корзинку с заморскими засахаренными фруктами, которые привезли на прибывшем корабле гости, Ариадна понеслась в сторону Лабиринта, взывая ко всем богам, чтобы только Астерий никуда не ушел. Каждый раз, когда его запирали, он пытался самостоятельно отыскать центральные покои в Лабиринте и каждый раз терялся. Она его, конечно, отыщет, но при этом потратит много времени, которое можно было бы провести с пользой, например, играя в прятки в огромном пустом дворце, где их только двое.

Но в кои веки Астерий не ослушался сестру и остался сидеть на ступенях, привалившись спиной к двери.

– Они меня все равно заперли, – сокрушенно пожаловался он Ариадне.

– Нет, – покачала та головой, – стража только подперла дверь палкой, чтобы она ненароком не распахнулась, и при желании ты легко смог бы выбраться наружу. На этот раз ни матушка, ни ты не нарушили данных обещаний. И я рада несказанно этому.

– Ты тоже не нарушила, – Астерий поднял сестру на руки, собираясь усадить ее на плечи.

– Нет, нет, – запротестовала она. – Сегодня мы пойдем друг за другом, я первая, а ты за мной и будешь четко выполнять то, что я стану тебе говорить. Итак, кладем руку на стену.

И она положила свою ладонь на прохладный мрамор.

Астерий, не раздумывая, накрыл ее крошечную ладошку своей – он ей доверял во всем.

– Мы сейчас быстренько доберемся до большой колонной залы, там перекусим, можем даже поиграть, а потом…

– Быстренько? – хмыкнув, перебил сестру Астерий.

– Да, быстренько, – невозмутимо продолжила та, – при условии, что ты по-прежнему будешь меня слушаться. Тут идти-то всего ничего. Руку не отпускай – в этом заключен весь принцип лабиринта. Запомни, только так ты сможешь найти вход в Лабиринт и выход из него.

– А что, есть и выход? – переспросил Астерий.

– Конечно, – кивнула Ариадна, – с одной стороны – вход, с другой – выход, как положено, посередине – твоя царственная зала, а по периметру – несколько колонных залов. А вот окон нет, только витражи из темного стекла, и осветить всю эту красоту можно масляными лампами. Надо как-то найти, где они хранятся. Да, кстати, чуть не забыла, имеется еще и жертвенник. Он первым встретится на нашем с тобой пути.

– По-моему, мы идем в обратную сторону по этому же коридору, – проворчал Астерий, до этого внимательно слушавшийся сестру. – Я ногой на этот камешек уже наступал.

– В этом заключен принцип лабиринта, – повторила Ариадна. – Идти можно в любую сторону, но рукой надо держаться за стену все время, пока не дойдешь до нужного места. И руку менять нельзя. Хоть десять раз пройдем по этому коридору, пока не войдем в другой, так положено.

– Ой, жертвенник впереди светится, – изумленно проговорил Астерий.

– Положил руку на место, – приказала Ариадна, пытаясь придать своему голосу строгие нотки. – И не смей убирать ее со стены пока не дойдешь до места и не нарисуешь стрелки, куда ты шел и откуда пришел. Когда пойдешь дальше, не забудь ее стереть, иначе у тебя все стены будут испещрены знаками.

– Зачем? – недовольно фыркнул Астерий, но сестру не посмел ослушаться и снова накрыл ее руку своей огромной ладонью.

– Таковы правила лабиринта, – произнесла Ариадна. – И никакой клубок тут не поможет, если ты не станешь их соблюдать. Да и молью клубок избит. Если даже тебе будет казаться, что вот он вход в нужное помещение, стоит только перейти коридор и сразу попадешь туда, никогда не смей этого делать, потому что ты можешь войти не с той стороны, чем идешь. И стрелку не забудь нарисовать.

– Как все хитро и заумно, – надулся Астерий. – Мне кажется, ты придумываешь.

– Ничего подобного, – вздохнула Ариадна. – Дедал был хитер, но и мы не глупцы.

– Мы? Неуверен, но ты точно умна и хитра, – произнес Астерий и свободной рукой ласково провел по волосам сестры.

Ариадна даже не дернулась, она только брату позволяла прикасаться к себе, гладить, обнимать. Слугам и тем не дозволяла дотрагиваться до себя, а создание на голове прически для нее превращалось в пытку. Нет, все должны были находиться от нее на расстоянии вытянутой руки, а еще лучше дальше. Ну, иногда матери разрешала прикоснуться к себе, шлепнуть, дернуть за локон – матушка все же, приходилось терпеть. А вот прикосновения брата Ариадне были даже приятны, наверное, потому что он ее еще в утробе защищал от всех бед и напастей.

Наше время.

Ариадна вздрогнула и проснулась.

Книга с картинкой, где девушка идет по темному коридору, а за ней по пятам следует Минотавр, лежала у нее на груди – она и не заметила, как задремала. А это, похоже, был только сон.

Ариадна внимательно взглянула еще раз на иллюстрацию. Нет, нарисованное чудовище с бычьей головой не собиралось причинить вред той, что шла первой по Лабиринту – вон и пальцы их рук переплетены. Ариадна улыбнулась – еще в детстве ей казалось, что Минотавр не был чудовищем, скорее, он искал любви тех, кого ему привозили в качестве жертв из Афин. Это не он, а его отец был чудовищем, раз позволил сына запереть во дворце, названном Лабиринтом, и из которого практически невозможно было найти выход. Ну, да, его любимого сына Андрогея убили, вот он и отыгрывался на своих убийцах с помощью второго, нелюбимого, ребенка.

Нет, случись у нее дети, она ни за что не стала бы их делить на красивых и любимых и на тех, которые должны добиваться ее любви. Нет, нелюбимых детей не должно быть. Иначе не стоит и рожать их. Вон, Танечка, Ариадна грустно вздохнула – и красивая, и единственный ребенок в семье, только никому она не нужна, кроме нее, Ариадны, ее няни. Никому не пожелаешь быть такой любимой дочерью и внучкой. К ней самой бабушка и то чаще приезжает, чем к Танечке, пирожков домашних привозит, которыми Ариадна потчует свою воспитанницу.

О чем они говорили с ней перед сном? Ах, да, о лабиринте. Видимо, поэтому ей и приснилась эта сказка.

Ариадна убрала книгу, расстелила постель, но сон не все равно не шел.

Глава 2

IV век до новой эры. Дворец царя Миноса на острове Крит. Спустя семь лет.

– Отец, немедленно выпусти Астерия, – Ариадна в гневе даже топнула ногой. Она была полна решимости и, пока не добьется своего, уходить не собиралась. Это глупо запирать младшего брата и требовать дань для устрашения Афин.

– Не будь такой упрямой, – ласково попросил царь Минос свою дочь. От волнения его лицо покрылось испариной, темные глаза заблестели, но взгляд оставался отсутствующим, пустым – разговор с Ариадной давался ему с трудом. – Поверь ему в Лабиринте, во дворце, специально выстроенном для него, будет гораздо лучше. Пророчество…

– Какое пророчество? – нахмурилась девушка, голос ее задрожал. Ей не так давно тоже напророчили, что любимый брат погибнет в Лабиринте от руки ее любимого мужчины. Ей не хотелось лишаться ни одного, ни второго. К тому же она пока не знала, кто станет ее любимым мужчиной, и терять его не обретши было жалко вдвойне.

– Пророчество обыкновенное, как любое другое…

Царь Минос отвел взгляд в сторону. Казалось, что его невозможно чем-то удивить или напугать. Но он не прислушался к Мойрам в свое время, тщеславие затмило разум, и вот теперь вынужден горько оплакивать старшего сына Андрогея, которого ему уже никто не сможет вернуть. Лишиться же и второго сына, пусть тот и чудовище, пока чудовище, у него не было никакого желания. И теперь его сердце учащенно колотилось от страха за него – Мойры предсказывали, что Астерий обратится человеком, как только встретит девушку-афинянку, прекрасней которой не будет на всем белом свете и которая полюбит его в образе злобного чудовища. Но если он не будет соблюдать осторожность, когда избавится от бычьей морды, то погибнет от руки прекрасного юноши-афинянина. Только поэтому он наложил такую суровую дань на Афины – семь прекрасных дев и семь прекрасный юношей каждые семь лет. Кто же добровольно будет присылать своих красавиц дочерей и сыновей для жертвоприношений?

– Я могу его навестить хотя бы? – спросила Ариадна. Она расскажет брату про пророчество и попросит его потерпеть.

– Нет, – покачал головой царь Минос. – Нет, принцесса.

– Ну, почему? – Ариадна раздраженно прошлась от одной колонны до другой.

– Ты не можешь ему ничего рассказать, иначе пророчество станет недействительным, – вздохнул Минос – весь его облик вызывал тревожное чувство. Он желал не только счастья сыну, но и дочери. И не мог выбрать, кто ему дороже, но оба одновременно они не могли быть счастливы. – А Мойры этого не любят.

– А мое пророчество? – раздраженно обернулась девушка.

Царь отчаянно замотал головой, он слышал, что предсказали ей старые дуры – но, честно говоря, ему вообще не хотелось думать об этом. Он уже давно решил, что прибывших девушек станет втайне от всех проводить в Лабиринт, и даже выстроил для этих целей подземный ход. Его дочери совершенно точно не стоит встречаться с афинянками, они ей разобьют сердце, эти красавицы девы – она станет завидовать им, а зависть – плохое чувство. А вот юношей царь решил сразу препровождать в свой дворец, чтобы Ариадна могла встретиться с ними в привычной для нее обстановке праздничной залы. И уж если ни один из них не обратит на нее внимания, то он найдет им вполне достойное применение.

Ариадна выбежала из дворца, так и не договорив с отцом. Это была уже не первая ее попытка добиться хотя бы свиданий с Астерием, но царь Минос оставался непреклонным. Она пробежала по парку, затем по винограднику и в изнеможении опустилась на утесе, пытаясь в голубой дали разглядеть парус корабля. Ариадна подтянула колени к подбородку и, обхватив их, закачалась из стороны в сторону и застонала, словно ей было больно. Больно, конечно, было, но то была не физическая боль, как та, когда Астерий сбросил ее со скалы, а душевная.

– Ариадна, девочка моя, – Минос проследовал за своей дочерью на берег. Он дотронулся рукой до нее. Его рука казалась просто огромной на ее изящном плече. – Поверь, так надо.

Ариадна раздраженно дернулась от прикосновения, качнулась еще несколько раз, а потом кивнула расслабляясь. Раз надо, значит, надо. Пусть все идет своим чередом. Только с Астерием очень хотелось увидеться. Хоть жестом, хоть намеком предупредить его. Она обернулась и посмотрела на отца своими огромными глазами, полными тепла и любви. Под ее взглядом Минос смутился – он испытывал к своим детям и жене сильные и сложные чувства, остальной же мир просто презирал, по крайней мере, так выглядело со стороны.

– Ты думаешь, что эти семеро не станут кричать, кусаться, царапаться, рвать его кудри, как те девушки, которых ты приводил Астерию до этого, – спросила Ариадна.

– Эти не должны – они принесены ему в жертву, – улыбнулся царь. Он не стал говорить о тех семи юношах, которых должны привезти для дочери. Они тоже жертвы, принесенные для нее.

– Ты ждешь истинной любви от обреченных на смерть? – Ариадна озабоченно покачала головой. Нет, она в это не верила, но если отец надеется, что это сможет помочь Астерию, почему бы не попробовать. Если не в этот раз, то следующий. Но ждать долгих семь лет? – Отец, вними моей просьбе.

– Я весь во внимании…

– Не запускай всех красавиц сразу к брату…

– А как ты предлагаешь? – хмыкнул царь Минос. Он порой прислушиваться к разумным суждениям дочери, но только не в этот раз.

– По одной в год: семь дев – семь лет, – предложила Ариадна.

– Они же состариться успеют, – рассмеялся Минос. – Пойдем, – он протянул руку дочери, – уже темнеет. Корабль сегодня не придет.

Логика в ее словах была – у Астерия было бы время лучше познакомиться с девушками, понравиться им, если приводить ему их по одной или по две. А как ее с юношами знакомить? Если по так же одному, то Ариадна точно состарится, так и не успев никому понравиться. А ведь она добрая, ласковая, нежная. Нет, только все сразу, семеро. Только так и не иначе: пусть дух соперничества поглотит их – она все же принцесса, а не рабыня…

Корабль с ценным грузом прибыл на Крит только неделю спустя. Избитый с потрепанными парусами он с трудом прорвался сквозь бурю, которая бушевала несколько дней в открытом море, пролившуюся над островом лишь ласковым летним дождем. Царь Эгей не прислал никаких подарков, решив, что семь прекрасных дев и семь не менее прекрасных юношей – уже сами по себе подарки. Прибывшие по одному покидали корабль, издавая при этом протяжный жалобный стон, подобный плачу раненного животного – так они прощались с родной землей, домом, напоминаем о котором служил только корабль, и ступали на чужую и, как все они считали, смертельную для них землю.

Девушек и юношей тут же разделили – одних переправили по тайному ходу в Лабиринт, а вторых в сопровождении стражи повели во дворец царя Миноса. Юноши переглядывались, пожимали плечами, но ни слова не произносили. Им ясно дали понять, что, во всяком случае, сегодня, в отличие от прибывших с ними девушек, они не станут жертвами злобного Минотавра.

Ариадна подлила масла в жертвенник и молитвенно сложила руки – она взывала к богам, прося только об одном, чтобы хоть одна из прибывших девушек обратила внимание на сильное тело и красивую душу, в отличие от лица, Астерия, и ни один из прибывших юношей даже не посмотрел в ее сторону. Брату первому надо стать человеком, чем ей выйти замуж. Что на нее смотреть? Она некрасива после падения со скалы, а хромота с каждым годом становилась все более заметной. Она верила, что боги услышат ее молитвы – сильная впечатлительность, после доброты, была второй ее отличительной чертой. Ей никто не мешал разговаривать с богами – все, включая мать, отца и сестру Федру отправились встречать корабль.

– Надо девушке помочь, – Дионис подтолкнул стоявшую рядом Афродиту.

– Вот и помоги ей сам, – поморщилась богиня, – в ее случае я бессильна.

– Ой, ли, бессильна, – хихикнул Дионис. – А она мне нравится, – вдруг посерьезнел бог. – Не подпускай к ней приехавших юношей. Сам ей займусь, только не могу понять, о какой любви она просит.

– А ты прислушайся… – Афродита снова поморщилась. – Она просит не за себя, за брата. Но и в его случае история ничем не лучше.

– А-а-а, – протянул Дионис, – телку Минотавру любовь выпрашивает.

– Вот именно, что телку, – фыркнула Афродита, – ласковому нежному телку. А знаешь, – она рассмеялась, – от него до сих пор молоком пахнет. Как он может девушке понравиться?

– А ты сделай, чтобы понравился, – строго сказал Дионис. – У него такое красивое тело, чувственные черты его бычьей морды и светящийся взгляд. А голос мягкий и настойчивый. Пусть понравится, завлечет в любовные сети хоть одну. А я Ариадной займусь. И будет она моей. Зачем ей муж из смертных, если она…

Наше время. Дом в коттеджном поселке Орехово.

– Няня Аря, а не пойти ли нам погулять в парк, пока дождя нет.

Таня выскочила из своей спальни и перегородила Ариадне путь.

Та с трудом улыбнулась – пожалуй. Танюша права, прогуляться не помешало бы, чтобы немного развеяться после ночных кошмаров. Она проснулась, но сон как будто продолжался – перед глазами плыли цветные обрывки сновидений. Алая кровь на белоснежных хитонах, растерзанные тела, проломленные черепа. Ариадна несколько раз даже тряхнула головой – прогулка сейчас то, что ей нужно. К тому же осень стояла на удивление теплая и сухая – настоящее бабье лето. Зачем дома сидеть в выходные? Еще несколько дней, и могут зарядить дожди, а потом пойдет снег, и станет не до прогулок, особенно Ариадне с ее хромотой.

– А родители против не будут? – на всякий случай поинтересовалась она. Она про их отсутствие ничего не знала, ей сообщали редко, лишь в исключительных случаях. Может, они Тане позвонили?

– Не-а, – девочка снова исчезла в своей комнате. – Они не появятся дома еще несколько дней. Так я одеваюсь?

– Собирайся, – согласилась Ариадна. Она развернулась и направилась назад в свою комнату, чтобы тоже одеться соответствующим образом и сразу после завтрака поехать в парк. Выходного у нее снова не будет, вряд ли Танина бабушка приедет, чтобы побыть с внучкой. Она сейчас ей, Ариадне, перезвонит, извинится, что не смогла отложить встречу или посещение врача, к которому записалась на прием еще два месяца назад, неважно, причину, почему она не сможет побыть с Татьяной, найдет. Плохо другое, родители Тани не предупредили ее, Ариадну, что на выходных их дома не будет. Неприятно, что с ее желаниями и планами не считаются. А вдруг у нее тоже были дела?

По заведенному в доме правилу в огромной столовой принимала пищу только Татьяна в гордом одиночестве, весь обслуживающий персонал завтракал, как впрочем, и обедал, и ужинал на кухне.

– Федор, – попросила Ариадна водителя, – свози нас, пожалуйста, в парк.

Тот внимательно взглянул на часы и покачал головой.

– Туда отвезти могу, а обратно вам придется возвращаться или на общественном транспорте, или на такси. У меня с двенадцати ноль-ноль субботы до двенадцати ноль-ноль понедельника законные выходные.

– Федор, ну войди в наше положение…

Тот вытащил ключи из кармана и положил перед Ариадной.

– Права есть – вперед и с песнями.

И не поспоришь… Ариадне пришлось выучиться водить машину, так как по понедельникам ей самой приходилось отвозить свою воспитанницу в гимназию. Но одно дело – ездить раз в неделю по давно заученному маршруту, и другое – по городским пробкам.

– Ведь от сердца отрываешь, – улыбнулась Ариадна.

– Отрываю, – согласился водитель. Не только Танина няня, но и любой другой в доме, включая хозяев, знали, что у Федора обливалась душа кровью, когда он вынужден был отдавать ключи от Мерседеса кому-то еще, кто мог претендовать на место за рулем. Он был не просто водителем, но еще и механиком, доведшим творение баварский автостроителей до недостижимого совершенства. – Но выходные мне дороже. Я мог бы пожертвовать часом, в крайнем случае двумя, но я более чем уверен, что прогулка ваша затянется до вечера.

Федор, как и Ариадна, давно служил в доме и прекрасно знал привычки всех его обитателей.

– Довези хотя бы до парка, – попросила Ариадна. – А обратно мы как-нибудь на такси доберемся.

– Телефон не забудь, – добродушно улыбнулся водитель, зная, что та в самый ответственный момент забывала нужные вещи на тумбочке в своей спальне. Итак, у него машину не забирали, а это то, что ему нужно – когда хозяева отсутствовали дома в выходные, автомобиль находился в его полном распоряжении, а он еще в прошлый раз пообещал жену и детей вывезти загород на пикник. Один недостаток – тогда в понедельник он должен был появиться не к двенадцати, как обычно, а с раннего утра. Но поездка с семьей на отдых стоила пары часов сна…

– Надо на всякий случай взять зонтик, – предложила Ариадна.

Но Таня в ответ лишь поморщилась: – В старые времена зонтик в руках говорил об отсутствии экипажа. А сейчас он будет кричать, что у нас с тобой нет автомобиля.

– Но нас на самом деле не будет дожидаться машина, а такси неизвестно как быстро подъедет, когда мы соберемся домой.

– И все же зонты мы с тобой брать не будем, – упрямо повторила Татьяна. – Они нам будут только мешать развлекаться. Я тебя знаю – будешь следить, чтобы ничего не пропало из вещей. Ты бы и сумку не брала, а растолкала самое необходимое по карманам. А во-вторых, если бы ты была чуточку наблюдательнее, то заметила бы капли на окне и на астрах на газоне. Ночью прошел легкий дождь, но сейчас он прекратился, и вовсю светит солнце. – Таня вздохнула полной грудью. – А какой воздух – он чистый и прозрачный, под стать нашим мыслям о прогулке.

На секунду Ариадне стало стыдно – она никогда не отдергивала плотные шторы на окнах в своей спальне и не выглядывала наружу. Зачем? Вся ее жизнь протекала в стенах дома, и, только собирая Танюшу на прогулку, она интересовалась, какая погода на дворе. Опять же, дождь там или снег, ее мало беспокоило – свежим воздухом дышали они с девочкой строго по расписанию, будь за стенами дома хоть ураган, надо было только одеться по погоде. И как ни странно, они обе предпочитали дождливую слякотную погоду – в такую мечталось лучше.

Но сегодня они шли на прогулку не за мечтами, а за развлечениями, по крайней мере, Таня, и ей нужна была солнечная погода. Зонт никак не вписывался в ее концепцию дня.

Ариадна все равно не послушалась своей воспитанницы, в конце концов, кто кого воспитывает, и в свою маленькую сумочку, не больше клатча, в компанию к кошельку и телефону с успехом запихнула старенький складной зонт – ей так удобнее, когда все в одном месте под рукой, и не надо ничего шарить по карманам…

Федор им сразу показал на часы, как только Ариадна с Таней появились на крыльце – они его задерживали. И только мысль, что он своих детей прокатит на Мерседесе, а не Тайоте-развалюхе, на которой ездила его жена по утрам на работу, не позволяла ему хоть капельку сердиться на хозяйскую дочь, которая все не могла выбрать, какие туфли подойдут к ее платью и легкой курточке.

Стоянка рядом с парком была сплошь заставлена машинами, Федор даже не стал на нее заезжать, а высадил своих пассажирок на противоположной стороне улицы, недалеко от перехода прямо напротив входа в парк.

– Кажется, мы в своих стремлениях не одиноки, – с грустью покачала головой Ариадна, со своей палкой с трудом поспевая за Татьяной в плотной толпе, которая, перейдя улицу, не разделилась на ручейки, а дружной рекой потекла туда же, куда и они.

– Погода сегодня слишком хорошая. Просто изумительный день, – многозначительно заметила девочка. – Перед затяжными дождями и грядущей зимой все решили напоследок оттянуться на полную катушку.

– Татьяна, что за слова? – Ариадна покачала головой. В ней запротестовал педагог – она совершенно не терпела, когда Таня выражалась, на ее взгляд, вульгарно. Ведь можно было сказать совершенно по-иному, например, перед тем как осень зарядит затяжными дождями и повернет на зиму, все решили получить свою долю положительных эмоций. Или еще как-нибудь. Ведь она же умная, начитанная девочка…

В кафе, где Ариадна с Таней собрались перекусить, перед барной стойкой, чтобы сделать заказ и получить жетон с номером, выстроилась огромная очередь в ожидании свободного столика.

Тима, Тимофея Кузнецова, Ариадна узнала сразу. Он учился в колледже на одном с ней курсе, только специализировался по детской психологии, не желая становиться простым учителем английского или словесности. Озноб пробежал по телу Ариадны, ей показалось, что она мгновенно продрогла до костей. Еще в студенчестве он ей казался возбуждающим, таинственным и романтичным, а теперь по прошествии стольких лет вдвойне.

Тим, обнимая за талию яркую брюнетку, вместе с ней обошел очередь и, не обращая ни на кого внимания, через голову Ариадны попросил бармена сделать им с девушкой по коктейлю.

– В очередь, пожалуйста, – буркнул тот недружелюбно. – Не видите, свободных мест за столиками нет.

– Мы не будем садиться за столик, – ответил с усмешкой Тим, – мы выпьем свои коктейли, не отходя от вас и вашей стойки.

– Не положено, – покачал головой бармен. – Просите очередных, если они вам возьмут коктейли вместе со своим заказом.

– Милая девушка, – обратился Тим к Татьяне, кокетливо улыбаясь, но в его улыбке не было ни капли тепла, не обращая при этом на Ариадну никакого внимания, словно та пустое место. Он выпустил из объятий свою спутницу и теперь все свое внимание направил на девочку, – ведь сейчас ваша очередь? Позвольте угостить вас вишневым коктейлем и бутербродами.

Таня кивнула – они с няней Арей уже собрались сделать заказ, но та никак не могла в своей сумке отыскать кошелек. А на банковской карте, как она призналась, у нее была совершенно небольшая сумма. Так что предложение обаятельного симпатичного мужчины оказалось весьма кстати.

– Я еще блинчик с икрой хочу, – сказала Татьяна. – А лучше два.

– Будут тебе и блинчики, – нисколько не смутившись, отозвался Тим и, оттерев Ариадну от девочки, взял ее за руку.

Он получил жетон с чеком от бармена и, подхватив брюнетку под локоток, повел ее и Таню к освободившемуся столику.

Аридна себе купила лишь бутылку воды без газа и понуро поплелась за троицей – она была измучена, голодна и эмоционально опустошена. Она не стала признаваться девочке, что какой-то ушлый воришка подрезал ее сумку, свободно болтавшуюся на плече, пока они бегали от аттракциона к аттракциону, и увел из нее не только кошелек, но и телефон, оставив лишь зонтик, который, скорее всего, в дырку просто не пролез. А может, чтобы она не сразу заметила, как полегчала ее сумка.

– Шут, – проворчала незлобно Ариадна, – фигляр. Каким ты был, таким и остался.

Она не могла долго сердиться на Тима. Он и раньше не смотрел на нее, а как бы сквозь нее. В конце концов, он же не знал, что она была в него влюблена в студенчестве. А сейчас в какой-то мере была ему даже благодарна за то, что он накормил ее воспитанницу. Она, Ариадна, перетерпела бы, но только не Таня, которая привыкла получать все и сразу. Она не смогла бы ей объяснить, что они лишились всех денег и поесть им не на что. Денег на карте, конечно, на коктейль и бутерброд для Тани хватило бы, но не на блинчик.

Ариадна вышла на улицу из духоты кафе. Она отошла немного от входа, чтобы не мешать входящим и выходящим, и открыла пластиковую бутылочку – вода оказалась теплой и на редкость абсолютно невкусной.

– А вот и твоя няня, – услышала она знакомый голос.

– Быстро вас обслужили, – грустно отозвалась Ариадна.

– Хм, а то ж, – радостно кивнул Тим. – Мне кажется, я с вами где-то раньше встречался.

«На лекциях сидели вместе, а еще ты у меня часто списывал», – устало улыбнулась Ариадна.

– Нет, нет, – потряс темными кудрями Тим, – я сейчас напрягусь и вспомню ваше имя.

– Подсказать? – игриво поинтересовалась Таня, по-прежнему не отходя от мужчины.

– Что-то очень старинное… – Тим покачал головой. – Я прав? Евдокия?

– А вот и нет, а вот и нет, – Таня запрыгала и захлопала в ладоши. – Но ход ваших мыслей мне понравился. Я теперь так и буду называть свою няню – няня Дуся.

Тим назвал еще несколько имен, рассмешив девочку, но все равно не угадал, а Таня не хотела открывать тайну, как зовут на самом деле ее няню.

– Может, уже пойдем, – подала голос брюнетка, которой надоела и вызывала только зевоту игра ее мужчины с совершенно незнакомой девочкой. За то, что та уступила им свою очередь, он ее угостил, а все остальное было лишним – она здесь главная, а не этот чужой ребенок.

– Да, – мгновенно посерьезнел Тим, при этом продолжая улыбаться, и, сразу же попрощавшись, чем вызвал недовольство Тани, потащил свою спутницу вглубь парка по одной из дорожек.

– У нас билеты еще остались? – спросила Татьяна, когда они остались одни.

Ариадна кивнула – она накупила сразу на все, куда могла попроситься ее воспитанница, чтобы не толкаться больше в очередях за билетами, а только развлекаться, развлекаться и развлекаться. Но сейчас, после кражи и встречи с Тимом, у нее совершенно не было никого желания, а главное, от отличного настроения не осталось ни следа…

Неизвестно, сколько бы она ловила такси – никто не останавливался возле нее с девочкой, – если бы Татьяна, крутившая головой по сторонам, не заметила Тима, усаживающего брюнетку в машину на стоянке.

– Тимофей! – закричала она и бросилась к нему, невзирая на строгие окрики своей няни. – Вызовите нам такси, пожалуйста. Моя няня Дуся свой телефон умудрилась посеять, авось взойдет, а не только кошелек. И у нас нет ни одного шанса добраться до дома – к нам общественный транспорт не ходит. Да и мелочи на проезд у нас нет. А пешком, если не помрем по дороге, за неделю доберемся.

– Садитесь, – Тим, открыв заднюю дверь, кивнул на машину, – быстро. Я вас отвезу.

Таня не стала себя долго упрашивать, она сразу же юркнула внутрь и устроилась на заднем сиденье. Ариадне волей-неволей пришлось тоже поспешить к машине Тима.

Глава 3

Ариадна не любила быстрой езды, в отличие от утверждения Гоголя. Ей хоть и было всего три года, когда она попала в аварию, в которой погибли ее родители, но память хранила все до мелочей, порой заставляя просыпаться в холодном поту. Сама она ездила медленно, да и Федор старался не мчаться по шоссе, когда в его машине находилась Ариадна, хоть она об этом не просила. Ему и без ее слов было понятно, что ей страшно до ужаса – она бледнела, поджимала бескровные губы в тонкую нитку и с силой стискивала пальцы на руках.

Она не могла смотреть фильмы с погонями на автомобилях и всякий раз пыталась уйти сама и увести Таню, когда родители девочки усаживались перед телевизором в гостиной, чтобы прокомментировать вслух передачу «Водить по-русски». Она не верила, что на кадрах, записанных видеорегистраторами, никто не пострадал. Не верила и все тут.

И Тим, словно почувствовав, что одной из его пассажирок не по себе, повел машину аккуратней – он практически не сбросил скорость, продолжив двигаться в потоке, да и на шоссе это сделать было невозможно, просто перестал перестраиваться из ряда в ряд, начал притормаживать заранее. ...