Кора Брент ПОМНИ МЕНЯ

Серия: Мотоклуб #3

Над книгой работала: Юлия Даниленко 

Редактор: Натали Иванцова

Обложка: Ника Метелица

Специально для группы: K.N

Пролог.

Город Раздора, штат Аризона Территория. 

1890.

В конце концов, есть только могила.

Надгробие было маленьким и скромным, выглядело временным. Но мернр больше и быть не могло. Год смерти был высечен грубо. И под этим — эпитафия одним словом: Брат.

Мужчина сбоку от неё был нетерпелив. Тело, которое было похоронено в недавно вырытую яму, мало что для него значило. Анника знала, что он сделал над собой усилие, позволив ей эти несколько минут, пока она опустилась на колени в грязь. Она взглянула вверх и взгляд мужчины на секунду встретился с её, а затем быстро переметнулся в сторону. Он был рядом с ней, только потому, что обещал беречь её. Ее горе его не интересовало.

Когда Анника встала, черный креп, из которого было сшито ее траурное платье, растрепало пыльным ветром. За два дня до этого, платье было бледно-желтым. Лючия ди Кампо могла его покрасить, так у Анники было хоть что-то подходящее. Не возможно было уйти от окружающего запаха смерти. Анника не могла дышать, не чувствуя себя окутанной им, пока она была окутана смертью.

— Мы должны идти, — сказал мужчина с заметным акцентом. Он по-прежнему смотрел в направлении Шахты Скорпиона и лениво потер плечо, куда неделей раньше получил пулю.

Анника не ответила. Вместо этого она посмотрела на горы, на небольшой участок, который был бы ничем не примечателен и выглядел частью пейзажа. Тем не менее, около двадцати лет назад усталый человек, искатель золота, остановился там. Он заметил любопытный рудник и сделал его бизнесом, чтобы обогатиться. Таким образом, обнажив секреты, принадлежащие скромному участочку.

Золото.

Благословение. Проклятие. Анника ненавидела это слово.

Горы уставились на неё в ответ так, как будто они не имели ничего общего с ужасными вещами, причиненными людьми. Она выругалась. Анника и не поняла, что говорила вслух, пока мужчина не посмотрел на нее с удивлением.

Это было несправедливо обвинять горы. Или деревья. Или небо. Люди будут поступать так же, как и раньше, в любом случае. Если причина была не в золоте, все было бы иначе. Анника понимала, что все это произошло не поэтому. Но на этот раз, ни у кого не будет того, что стало причиной такого количества крови. Она разобралась, что необходимо было сделать. Его надо было спрятать и пусть оно будет спрятанным, возможно, навсегда.

Мужчина подождал, пока она дохромала к тому месту, где он ждал с лошадьми. Лодыжка по-прежнему беспокоила ее, но не велико дело. Он помог ей сесть в седло кроткой гнедой, и она взяла поводья.

Когда Анника последовала за ним в кусты, она еще раз оглянулась. Место было одиноким, печальным пристанищем для тех, у кого нет оснований для более правильной жизни. Раздор-Сити принес много жертв. Претендовал на большие.

Анника написала последнее письмо своим близким на востоке страны. Она не знала, когда сможет написать еще одно. Пока она, молча, специально направляла лошадь окружным путем, подальше от посторонних глаз Раздор-Сити, то оторвала накладку из уродливого черного крепа с платья и бросила его в сторону груды когтей пустынной кошки. Она также отбросила и длинную вуаль. Пусть другие женщины посвящают драгоценные годы своей жизни этим ритуалам траура. У Анники было к чему стремиться.

Боже, помоги ей, с ним никогда не будет просто. Делал с ней в постели то, что ни один мужчина никогда не сможет. Она не могла думать о нем, не вспоминая ощущение своего тела и страсть разбуженную им в ней. Анника не могла отделить его от того, кем он был, из-за жажды его прикосновений. Она не хотела. Женщина наклонилась вперед, к черной гриве лошади и попыталась успокоить свой разум.

Мужчина, медленно следующий на коне перед ней, ничего не знал о ее мыслях. Он только тихо выполнял обязательства.

— Мы сделаем остановку в полдень, не раньше, — бросил он коротко за спину.

— Как скажешь, — ответила Анника. Она взглянула на небо. До зенита оставались часы. Тем не менее, это не имело для нее значения. Ничего, кроме того, чтобы снова очутиться в его объятиях и подавить глубокое желание.

Анника высоко сидела в седле, но испытывая дискомфорт от корсета. Она проедет под этим палящим солнцем вечность, если это сулило возможность воссоединиться с ним.

В этом мире или любом другом.

Глава 1.

Феникс, Аризона. 

Наши дни.

Элис любила хвастаться своим трахни-меня-в-зад телом. Она хладнокровно прогуливалась по своей квартире голой, как чертово солнце, в то время пока он околачивался с сигаретой во рту и своим членом в руке.

— Возвращайся, — умолял он, готовый к ней снова.

Элис Картер подарила сладкую улыбку, которая быстро разоблачала грязные мысли. Это вообще-то было просто прекрасно. Это было то, что Мэддоксу МакЛеоду нравилось в ней. Он также чувствовал какую-то привязанность к сочным пышностям, которые уставились ему прямо в лицо, когда она встала над ним и улыбнулась еще шире. Она выгнула левую бровь и прильнула жесткими сосками к его груди, когда он застонал. Черт бы ее побрал, она знала, как играть с ним.

— Ну, Мэд? Я вернулась. Так что ты собираешься делать?

Он схватил ее и уложил ее под себя. Пока ее гортанный смех клокотал в его ухе, он вошел в нее жестким толчком. Она сжала его внутри, засасывая, плотно обняв ногами, когда он схватил ее за светлые волосы и грубо вошел в нее. Она любила грубость. Это было в десятый раз за два месяца, как он приехал в Финикс из Куартзсайта поиграть в эти маленькие игрища.

— Проголодалась, да? — выдохнул он, пока пружины скрипели, когда она извивалась под ним.

Элис закрыла рот рукой.

— Заткнись, мать твою за ногу, — простонала она, содрогаясь, когда он схватил ее за сиськи и наполнил презерватив.

Он постепенно вышел из неё, и скатал резинку, заворачивая в салфетку, прежде чем бросить в мусорную корзину. Элис не обратила внимания на это. Она мечтательно разглядывала потолок с ее стройными перекрещенными ногами. Мэддокс провел пальцем по одному соску. Она, казалось, не заметила.

— Что? — спросил он, обидевшись на отсутствия ее интереса.

Элис улыбнулась.

— Просто думаю.

— О чем, бл*ть, ты думаешь?

Она ударила его по руке.

— Ты такой капризный ублюдок.

— Дерьмо, — проворчал он. — Ты думаешь о той цыпочке снова, да? Так, когда я с ней познакомлюсь?

Элис задумалась.

— Это может быть неудобно.

У Мэддокса была блестящая идея.

— Эй, ты думаешь, она может…

Он почувствовал удар острым локтем, прежде чем он сказал еще слово.

— Я говорила тебе, — терпеливо объяснила Элис, — она не плавает в этих водах.

Было слишком поздно. Мэддокс уже был очарован мыслью.

— Ты могла бы убедить её. Эй, если ты ей достаточно нравишься, то она захочет, осчастливить тебя, как не фиг делать.

— Но Мэд, милый, никто особенно не хочет осчастливливать тебя, как не фиг делать.

Он схватил в охапку ее задницу.

— Ты зажгла меня, детка.

Элис вздохнула и Мэддокс закатил глаза, раздражаясь, что она вот-вот снова разъяснит истины. Никто не нужен, чтобы разъяснять истины Мэддоксу МакЛеоду.

— Смотри, Мэддокс, мы провели чертовски хорошее время, — она приподнялась на локте и серьезно посмотрела на него. — Но когда ты находишься в отношениях, ты прекращаешь случайный трах.

Он улыбнулся ей. Он знал, какой эффект оказывал на женщин. Несмотря на ее усилия не поддаваться, уголки рта Элис дрогнули, и он увидел, как ее глаза сканируют крепкие мышцы его тела.

— Я не выбираю случайных, — напомнил он ей.

Она задумалась. — Нет, ты нет, — они встретились при непривычных обстоятельствах. Она была репортером и приехала в Куартцсайт для интервью с Промиз, девушкой Грея. Там было много безбожничества и дерьма, и Мэддокс был счастлив, что ублюдки, ответственные за все это, теперь за решеткой. Но в ту секунду, когда он увидел Элис Картер, сидящую в том дерьмовом баре, хмуро смотрящую в свой ноутбук, он понял, что она та, кто просто должна у него быть.

Она немного наехала на него, когда упомянула, разрыв с подругой, но, к счастью Элис играла за обе команды. Теперь, если бы он только смог убедить ее кинуться в бой в презентации его персоны, и потом он возблагодарит Господа и станет мормоном, по крайней мере, через день или два.

Она посмотрела на его руку, как он специально провел по шелковистой коже ее левой груди. Потом оттолкнула его и начала искать свою одежду. Мэддокс понял прозрачный намек и перевернулся на спину, перекрещивая и закрывая руками глаза. Веселье закончилось.

Элис недовольно ответила. — Черт побери, у тебя никогда раньше не было отношений?

Она говорила о кое-чем другом, чем валяться на простынях. Мэд знал, что она хотела его до чертиков, но это было тем, чем было. Быстрая вспышка или две, и он возвращался на свой байк, несущийся вперед по пустынному шоссе. О, он не жаловался. Элис была слишком сложная. У него не было сил справляться с ней, с этой точки зрения. Честно говоря, у него действительно не было воли для ссор в этом плане, с любой женщиной. Он открыл двери к морю боли. Он уже знал все об этом.

— Отношения, — он нахмурился, пробуя слово на вкус, и уставился на потолочные балки.

— Да, — Элис пихнула его ладонью. Она поднялась на кровати и села, скрестив ноги. Она всегда пахла ванилью. — Знаешь, это когда люди держаться за руки и говорят друг другу «Я люблю тебя», не обращают внимания, когда чьи-то чужие волосы засоряют твою раковину. Это отношения.

— Ой, милая, — он взял ее за руку. — Я не знал, что тебя это настолько заботит.

— Пошел ты, — она пихнула его снова, но улыбнулась. — Нет, на самом деле, Мэд. Ты никогда ни в кого не влюблялся?

Он отвернулся от нее. — Нет.

Элис положила подбородок ему на плечо. — Я думаю, ты лжешь, — тихо сказала она и поцеловала его в щеку. — Я думаю, что что-то или кто-то ужасно с тобой обошелся однажды, и вот поэтому ты скачешь от киски к киске, как будто пытаешься одурачить свой член.

Мэддокс вскочил с кровати и умчался. Элис поперхнулась, он чувствовал, её взгляд на себе, когда начал яростно пробираться сквозь беспорядок вещей, разбросанных на полу. — Что, черт возьми, ты делаешь? — непонимающе спросила она.

— Уже поздно, Эл. Я одеваюсь и отправляюсь в свой гребанный путь, — он нашел свои джинсы и надел их. Его боксеров нигде не было видно, но х*й с ними. Мэд надел футболку и растянул выцветшую надпись Отступники. Темные волосы прошлись задепились заподбородок. Он знал, как лихо это действует на слабый пол, но его волосы развевались, как флаг, на открытой дороге и мешали зрению. Он не смог найти бандану, чтобы завязать её, когда будет возвращаться отсюда, ну и х*й с ней тоже.

— Мэд, — Элис тихо потянулась к нему. — Слушай, я извиняюсь. Я была сукой, — она действительно выглядела жалко, когда попыталась затащить его обратно. — Почему бы нам не перехватить немного еды, прежде чем уедешь?

Мэддокс покачал головой. — Нет, я думаю, что мы здесь закончили.

Элис вздохнула и прикусила губу. — Мы же друзья, Мэд. Так ведь?

Он остановился, повернувшись к ней спиной. — Да, знаю, Элис.

Потом он ушел, неумышленно хлопнув дверью ее квартиры, прежде чем она смогла ответить. Он услышал скрип открывшейся двери и ее голос, зовущий его, но он быстро шел вперед, не останавливаясь, пока не добрался до своего мотоцикла в душном гараже. Затем Мэд остановился, только лишь для того, чтобы перемахнуть ногу через горячее сиденье, завести двигатель, и рвануть. Он даже не смотрел, проезжал ли какой-либо транспорт.

После того, как он выехал из загазованного Феникса, то почувствовал себя лучше. За западной окраиной движение было не плотным, и это было хорошо. Мэддокс увеличил скорость и попытался выкинуть ее из мыслей. Ее туда не приглашали, и воспоминание о ее теле или сладкие переливы ее голоса тоже. Это не была вина Элис, и Мэду было немного жаль, что он поступил так, как поступил. Он поверил ей, когда она обещала свою дружбу, но есть некоторые вещи, которые он не мог рассказать. Даже Отступникам. Единственный, кто знал, Орион, и только потому, что Мэддокс по-пьяни выпалил все это однажды ночью. Мэд вспомнил ясно, как днем, как Глава мотоклуба Отступники уставился на него этими пронзительными ярко-голубыми глазами.

— Мэддокс, — прорычал он. — Лучший способ для мужчины остаться целым — держать своих чокнутых в прошлом.

Черт, он даже не был мужчиной, когда познакомился с ней. Восемнадцать лет, не делает из человека мужчину, хотя в то время он утверждал иначе. Это был его последний год в средней школе, когда она появилась в Раздор-Cити, обжигающая и нервная. Она, казалось, тут же возненавидела его.

— Прикалываешься, я них*ра не говорю по-испански, — раздраженно прошипела она впервые, когда они встретились, давая понять, что она не даст ему поблажек.

Мэддокс сложил руки в притворном извинении, но, если по правде, то она завоевала его прямо в тот момент. Мрачно красивая, пахнущая духами и бальзамом, она, казалось, думала, что изучила его, и ей не нравилось то, что она видела. Она была для Мэддокса неотразима. Он никогда не встречался с девушкой, такой интеллигентной и невосприимчивой к его привлекательности. Это было настолько мило, когда он обнял её в первый раз.

Мэддокс прищурился на заходящее солнце, пока его глазам не стало больно. Он не думал о ее имени. Она была причиной, почему он никогда туда не приезжал, независимо от того, сколько раз старик просил вытащить свою усталую задницу из Куартцсайта, чтобы он мог увидеть своего младшего сына.

Габриэла.

Мэддокс закрыл глаза на несколько мгновений и рисковал разбиться на I-10, вывернув свои кишки наружу. Это было несколько проклятых слогов для Мэддокса МакЛеода.

Когда он открыл глаза снова, приблизилась фура, громыхая, как сучье отродье. Мэддокс ускорился и наклонился вперед, чтобы горячий ветер расчесал его волосы, откинув их назад, с его лица.

Несмотря на все обиды, которые исходили от этого имени, Мэддокс не мог заставить себя ненавидеть ее. Нет, это чувство он уготовил для кого-то другого, для мужчины, с которым боялся находиться в одной комнате, боялся снова ощутить те страдания, которые превращали все в руины.

Родственные узы не значили ни черта, когда он вступил в братство. Ты можешь находиться в одном доме, быть той же крови, но там будет еще холоднее, чем в чужом. Если ее имя было проклятием, то его было чистой желчью. Старик хорошо понимал, не часто произнося его, но иногда оно проскальзывало. Это было неизбежно, Мэд понимал причину. В конце концов, парень был сыном, который остался заботиться о близких. Хороший сын.

Пока Мэддокс гнал по равнинному участку захудалой пустыни, которая была домом, солнце вынырнуло из-за небольшой горы, с неумело нарисованной Q на склоне. У него больше не будет думать о минувшей ерунде. Что сделано, то сделано. Не было никакого смысла в том, чтобы все это баламутить. Мэддокс никогда не думал увидеться с Габи или его братом снова.

Со стариком была совсем другая история. Мэддокс почувствовал острую боль, когда он вспомнил, как истощенный отец выглядел в последний раз, когда он заезжал. Священник МакЛеод не мог больше приезжать. Он водил новую модель автоматического F-150, и это казалось так чертовски неправильно. Кожа Священника иссохла, пока пьянство съедало его плоть, оставляя блеклую оболочку. Мэддокс следил за отцом в течение долгого, мучительного момента, пока тот забирался обратно в свой автомобиль, чтобы вернуться в Сити. Он, в свое время был крупногабаритным монстром, способным конкурировать с Орионом Джексоном. Но прошли те времена. Когда-нибудь все превратиться в прах. Некоторые уходили быстро, другие исчезали с мучительной медлительностью. Но все равно все станут прахом. А что потом, какая нах*й разница зачем это делалось? Для чего же все это было?

Мэддокс впорхнул в город, пытаясь стряхнуть тоску. Он не был похож на него. Когда призраки минувшего иногда действительно грозились появиться, он обычно напивался или прогонял их прочь. Элис задала ему хорошую трепку, и сегодня вечером он не нуждался в женщине. Но бар будет открыт, и кругом будут его братья. Мэддокс почувствовал, что рад этой мысли. Они были тем, что ему нужно прямо сейчас.

Он отметил, что большинство байков стояли уже на стоянке перед баром. Время шло и становилось многолюднее. Мэддокс сперва решил чего-нибудь перехватить поесть. Он слишком хорошо знал, в его невзрачном трейлере не было вообще ничего.

Немного поморгав, чтобы привыкнуть к тусклому интерьеру бара, первым человеком, которого он увидел, была Рэйчел. Милая, добрая Рэйчел. Мэддокс мог возбудиться, просто думая о ней, хоть и с некоторой долей вины, с тех пор как она принадлежала Касперу, вызывающему заместителю Ориона. Но у них было несколько хороших моментов, прежде чем стало так. Она улыбнулась, когда увидела его, ее темные волосы в идеальном порядке обрамляли ее лицо в форме сердца. Он знал, что стал больше её уважать, после всего беспорядка с ее двоюродной сестрой Промиз. Она должна была понять, что он только встал в очередь из-за Грейсона, но это, похоже, не имело значения для нее. До тех пор он постоит.

Рэйчел кивнула на жирный пакет фаст-фуда, лежащий позади стойки бара. — Экстра-гамбургеры, если хочешь, Мэд.

Он хотел. Он также мог бы захватить по пути пиво и, был соблазн, хватануть за задницу Рэйчел, но Мэд не сделал бы этого. Каспер не понял бы, и даже если бы он не был заместителем, Мэддокс никогда не поступил бы так с братом. Он знал, что у него были недостатки, но замутить с женушкой человека, которого он уважал, не из их числа.

Бургер поместился в рот за два укуса, и он прогнал его большим глотком пива. Этого было не достаточно. Ему нужно было что-то посущественнее. Рэйчел будто почувствовала его беспокойство и вручила ему рюмку, вертя на уровне своих глаз.

— "Три мудреца", — сказала она, оставив его, чтобы пойти посмотреть на громкий спор на другом конце бара. (Прим.коктейль "Три мудреца". В классике это шотландский виски (Ред лейбл), виски из Теннесси (Джек Дэниэлс) и бурбон из Кентуки (Джим Бим)).

Мэддокс закрыл глаза и опрокинул шот одним махом. Он обжигал словно адское пламя. Брэндон поприветствовал его с соседнего столика и Мэддокс с удовольствием пересел в кресло.

— Эй, парень, — Брэндон добродушно ударил его, когда он откинулся на спинку кресла и развалился. — Что произошло?

— Элис, — улыбнулся Мэддокс.

Брэндон покачал головой с ругательствами и печальной улыбкой. — Черт, опять? Ты там заполучил маленький эксклюзив.

— Нет, возможно, это был последний раз. Она нашла подругу, и, кажется, серьезно относиться к этому.

Брэндон был заинтересован. — Нет, дерьмо. Я бы с радостью жил без крыши над головой в течение года, если бы я смог просто получить билет на это шоу, — он наклонился ближе. — Может, ты дашь мне один?

Мэддокс рассмеялся. Брэндон всегда веселил его. Он не был даже наполовину такой же задницей, как Мэддокс и, казалось, немного внушал страх.

— Нет, — наконец сказал он. — Я даже себе не смог получить.

— Черт, — сказал Брэндон с разочарованием. — Посмотри на это, — Он указал на растрепанную блондинку, сидящую на коленях Абеля. Она, казалось, жевала его лицо. Она прервала поцелуй с сосущим звуком и непосредственно улыбнулась Мэддоксу, пока ее правая рука беззастенчиво путешествовала между ног Абеля.

Мэд проигнорировал ее. Шерил «Большие сиськи» была не таким уж большим завоеванием, и он связался с этим, когда вокруг ничего другого не было. Кроме того, было приятно видеть Абеля, проводящего хорошо время. Мужчина был развалиной, с тех пор, как год назад свалила его жена. Абель жил дальше по дороге. Он был хорошим механиком и все, но был лоялен к клубу. Нет, Мэддокс не будет препятствовать его игре, даже если бы Шерил не была прошедшим этапом.

— У меня бывали и лучше, — правдиво сказал Мэддокс Брэндону, глядя, как Шерил стала водить рукой Абеля под своей тугой рубашкой.

Мэддокс пошутил с Брэндоном, выпил пива, и почувствовал себя лучше. Орион остановился достаточно надолго, чтобы конретно рассмотреть каждого в помещении, своими интенсивными голубыми глазами. Он нахмурился на двоих Мародеров Мохаве, которые начали дебоширить и этого было достаточно, чтобы успокоить их.

— Мог бы взглянуть на мужской сортир? — спросил он Мэддокса, когда остановился у их столика.

Это было не совсем то, что Мэддокс хотел делать на тот момент, но спорить с боссом не мог. Во всяком случае, ему нравилось чувствовать, будто он вносит свой вклад в клуб.

— Конечно, — он пожал плечами. — Кто-то попытался смыть монстра Гила снова?

— Черт, может быть, — проворчал Орион, удерживая взгляд на происходящем в баре. Видимо удовлетворенный тем, что все было в порядке, он ласково ударил Мэддокса по плечу и направился назад, вероятно, в дом, где его девушка, Кира, ждала его.

Брэндон начал дремать на столе. Мэддокс резко пнул его стул и улыбнулся потоку проклятий, которые извергались из бородатого мужчины.

В кабинете, в небольшом шкафу был плунжер и сумка инструментов. Взяв их, Мэддокс открыл дверь в мужской туалет и увидел волосатую задницу и мятую кожанку, с названием клуба.

Шерил «Большие сиськи» на раковине, махала ногами в воздухе, пока Абель её трахал. Она не улыбнулась ему в этот раз, по-видимому, все еще оскорбленная отсутствием его интереса. Она закрыла глаза и приступила к выкрикиванию слабых женских стонов, воображая себя Мэг Райан в старом фильме восьмидесятых «Когда Гарри встретил Салли».

Мэддокс всегда любил ту часть, где Мэг делала вид, что подается вперед, а затем спокойно кусала свой бутерброд. Шерил вскрикнула громче, но Мэддокс знал, что она имитирует, когда услышал это.

— Когда закончите, позовете, — окликнул он, закрывая дверь.

Он долго не прождал, когда Шерил толкнула дверь, проходя мимо него, пока пыталась любым способом засунуть свои гигантские сиськи обратно в лифчик. Абель появился через несколько секунд, застенчиво ухмыляясь, пока застегивал ширинку.

— Класс, — поддел Мэддокс, подмигнув и пожав плечами, отправился в прокуренную уборную.

Два писсуара, казалось, были в порядке, но с одним унитазом, очевидно, возникли проблемы. Мэддокс повозился с дохлой ручкой, но вопрос был в том, что засунули в отверстие. Это было невероятно, что могли смыть в унитазе люди по их мнению.

Когда Мэддокс приступил к работе, он подумал о Священнике. Трубы и насосы всегда напоминали ему об отце, который научил его всему, что он знал о сантехнике. Он в детстве ездил вместе с ним и тырил печенье из шкафов, принадлежащее прекрасным людям Раздор-Сити, пока Священник МакЛеод трудился над их раковинами и туалетами.

Когда Мэддокс пытался выудить виновника из глубин бара, он мотал головой. Это было похоже на сдохшего рожавшего скунса, привязанного к кучке презервативов. Он не мог понять что это, да и не хотел. Он бросил вещь в мусорный бак. После проверки цепочки смыва и к стандартному журчанию воды смыва, он был рад, что закончил.

Мэд мыл руки и ощутил какие-то угрызение совести. Он должен был звонить старику чаще. Священнику стало хуже, когда последний раз несколько недель назад они разговаривали. Завтра. Завтра он позвонит и спросит, нужно ли ему что-нибудь.

Может быть, это было предчувствием или, возможно, вселенная насмехалась над неупорядоченным хаосом. Но, когда Мэддокс покинул Бар «На дне реки» и вышел в ночь, у него зазвонил телефон. На экране был номер Священника.

— Папа, — сказал он в трубку с облегчением, и улыбнулся.

— Мэддокс.

Улыбка спала. Мэд чуть не уронил телефон в полном неверии. Именно этот голос, вызывал ужасающую ярость, которая до сих пор снова и снова угрожала задушить его, даже после всех этих лет.

Это был Дженсен.

Глава 2.

Территория Аризоны. 

1888

Начинало казаться, что она просидела в ловушке в этой проклятой повозке уже сотню лет. Анника ожидала, что путешествие от станции Сан-Диего через пустыню будет не комфортным, но в реальности было не много, ни мало нелепым. Бархат, просторной повозки был еще с поры восточной роскоши. Все здесь износилось. Ее спина затекла от напряжения, стала как деревянная, после двух дней напряженной поездки. Троих пассажиров втиснули на сидушку, рядом с ней, каждый пах еще хуже, чем другие.

Тем не менее, жалобы прозвучали только в мыслях. Она лучше выберет это, чем та легкая жизнь на зеленых холмах штата Висконсин, которую бросила в пользу чего-то, чему не могла дать названия. Время от времени она выглядывала из-под тента повозки и смотрела на странный мир. Все было коричневым и сухим, усеянным странной растительностью, которая была колючей и суровой. Анника подумала, что все это было довольно красиво.

Г-н Хейс, журналист, направляющийся в город Меса, махал шляпой перед своим лицом и выглядел немного нехорошо. — Терплю это путешествие в шестой раз, — проворчал он с болезненной улыбкой. — И каждая последующая тягомотина еще более адская, чем предыдущая.

Анника кивнула, пытаясь придумать какой-нибудь шутливый ответ. Она никогда не была в этом хороша. Во всяком случае, мистер Хейс, казался чересчур заинтересованным в ней с тех пор, как повозка начала рискованный спуск через горы к западу от Сан-Диего. Это его не волновало.

Миссис Тарбери храпела на левом плече Анники, прижимаясь вспотевшей кожей к Аннике, и её левая нога онемела. Когда колеса столкнулись с чем-то твердым, вызвав внезапный крен повозки, она, фыркнув, проснулась и улыбнулась, когда увидела Аннику. У неё не хватало больше пары зубов.

— Сильно проголодалась, — зевнула она, потирая живот. Толстая жена владельца рынка в Фениксе источала добродушие, несмотря на ее грубый вид. Анника не возражала против её компании.

Мисс Кейт была четвертым пассажиром фургончика. Она неуклюже оперлась по другую сторону от мистера Хейза, надменно прикрыв глаза. Территория росла не по дням, а по часам, и мисс Кейт была назначена на должность учителя, как и Анника. Тем не менее, ее назначение было в Колорадо Ривер. Ей сулило сойти в городе Юма, в то время, когда Анника вернулась бы в повозку. Впереди оставались еще сотни миль неуютной поездки, прежде чем она добралась бы. Анника старался не думать об этом. Путешествие закончится, так же как и все остальное.

Город Юма оказался немного больше пыльной заставы, с небольшим количеством глиняных зданий. Анника поправила вышитый платок на ее голове, когда разминала свои окоченевшие ноги, пока извозчик вышел на станции в платной конюшне, чтобы сменить лошадей.

Она слышала, как миссис Тарбери пыхтит за спиной, пока Анника подпрыгивала, разминая ноги, но она хотела побыть в одиночестве. Не в первый раз после отъезда из штата Висконсин, Анника почувствовала укол неопределенности, когда посмотрела на пустынный пейзаж.

Для нее не имело смысла, сперва ехать дальше на запад в Сан-Диего, а затем возвращаться по своим следам на Территорию. Но железнодорожные линии на Территории еще не были закончены, и окружной путь был менее изнурительным, чем пеший. Она не могла представить себе более сурового места, чем то, которое она выбрала.

Мисс Кейт была настолько миниатюрной, что, то, что её не стало, не помогло, когда путешественники снова отправились в путь. По крайней мере, Анника была теперь с другой стороны от миссис Тарбери зажатой между ней и мистером Хейсом.

Миссис Тарбери обмахивалась рваным веером, когда извозчик прикрикнул на лошадей и повозка начала свое, укачивающее движение.

— Мисс Ларсон, — она, потея, развернулась, — у вас есть молодой человек?

— Пожалуйста, зовите меня Анника. И нет, — она покачала головой, заметив, как мистер Хейс вытянул шею, и особенно заинтересовался её ответом. — Я была помолвлена с мэром Кроуфорда, штат Висконсин, но с этим покончено.

Рука миссис Тарбери легла на её колено.

— Он бросил тебя? — она ни на миг не остановилась в расспросе Анники, симпатизируя и похлопывая ее по колену. — Черт, тебе повезло с таким прекрасным личиком. Такая красивая женщина, как ты, никогда не будет иметь никаких проблем с замужеством на Территории.

— Я рада это слышать, — вежливо ответила она, но в её планах не было поиска мужа. Это было новое место, где не придерживались традиций, и даже женщина могла пройти свой собственный путь. Здесь были возможности, которых не было на степенном востоке, где правили гнетущие традиции.

Генри мог бы еще счастливо взять её в жены. Все, что ей пришлось бы сделать, это закрыть глаза на его скандальную связь с девушкой Мэдисон. На ее левой руке, сжатой в кулак, теперь не было кольца, когда она думала о своем бывшем женихе. Он выставил ее дурой и еще сильно удивлялся, когда она швырнула свое кольцо обратно ему в лицо. Если кто-то полагал, что Анника Ларсон позволила бы считать её дурой всю её оставшуюся жизнь ради комфортного дома, то они сильно ошиблись на ее счет.

Только отец Анники высказался, когда она объявила о своем плане, смыться на легендарную Территорию Аризоны. Все эти сказки о легкой наживе сделали свое дело, и никто в Кроуфорде, штат Висконсин, не мог быть уверен, что Территория не была просто притоном бандитов и проституток. Но Анника увидела объявление о наборе учителей. Быстрорастущие города появлялись повсюду, привлекая людей, заманивали обещаниями золота или иных состояний. Многие брали с собой семьи, и школы были крайне необходимы для детей, которые тягались за ними по пятам. Это было бы для неё иным опытом, чем обучать детей фермеров в нежных пейзажах Кроуфорда. Но ей уже было двадцать два. Задерживаться в ее родном городе, как девушка, расторгнувшая помолвку, ничего хорошего это не сулило.

Свен Ларсон задумчиво кивнул, когда его дочь показала ее приглашение преподавать в далеком золотодобывающем городке Раздор-Сити. Мари, ее мать, выразила свое неодобрение на старом языке, на котором Анника не получала воспитания, чтобы с легкостью понять. Свен резко говорил с Мари по-шведски, на этот раз нарушив правило, не говорить на старом языке в американском доме Ларсонов. Мари Ларсон отпрянула и больше ничего не сказала, а Свен довольно усмехнулся дочери.

Отец Анники был сложным человеком. Его шрамы войны были не только физическими. Потеря правой голени во время битвы при Геттисберге сильно ожесточила его. Но то, как он кричал от кошмаров большинство ночей, на протяжении ее детства, во многом характеризовало Свена Ларсона. Он сжег свой шерстяной костюм Союза Штатов после возвращения в Висконсин, и он презирал эти ежегодные парады исполненные патриотизма. Свену нравилось прикладывать руку к груди и объявлять, что любовь приютившей его страны счастливо живет там. Внутри, как это и должно быть.

— Это место, куда ты уедешь, — сказал он Аннике с уверенностью и, похромал из дома на своей деревянной ноге. Она поняла. Сильный швед одобрил это решение. Две недели спустя она отправилась в путь к месту её назначения.

Извозчик сбился с пути, когда настал вечер. Морщинистого старичка звали Скаджс, он сплюнул коричневую слюну, бесстрастно разглядывая станцию. Его глаза сузились, когда мистер Хейс принялся ругать его.

Голос Скаджаса был ледяным. — Ты просто сядь, новичок, до того, как я заткну этот умный ротик.

Хотя Анника была озадачена угрозой худощавого человечка, мистер Хейс попятился и спокойно помог женщинам собирать ветви мескитового дерева. Когда огонь уже полыхал, это немного оживило временный лагерь. Скаджс наскоро сообразил жаровню над костром и передал Аннике оловянную тарелку, показывая, что она должна съесть часть содержимого.

— Ягоды Аризоны, — он усмехнулся и Анника осторожно укусила. Пестрые красные бобы были мягкими, но сытными.

Когда взошло солнце, Скаджс легко снова нашел путь. К концу полудня показалась покосившаяся станция, расположившаяся на пути в Феникс. Мистер Хейс слегка с сожалением поклонился Аннике, прежде чем исчезнуть. Она была благодарна миссис Тарбери за приглашение провести ночь в ее доме. Повозка до Раздор-Сити не двинется с места до утра.

Мистер Тарбери был кривоногий и без правой руки, что указывало на него, как на еще одну жертву войны. Отличительное медленное произношение характеризовало его как южанина, того, кто воевал на противоположной отцу Анники стороне. Иногда она удивлялась тому, как пейзаж и люди ее страны настолько сильно разделились из-за событий, которые закончились еще до ее рождения. Это было основной темой всей ее жизни. Для многих выживших, это всегда будет битвой. Всегда будут мертвые и боевые вскрики, боль лишений и вонь смерти. Это была точка преткновения во вращающейся вселенной.

На теплоту отношений в пожилой паре Тарбери было приятно смотреть. У них была одна дочь, проживающая в Сан-Диего. Рождение их первого внука стало причиной путешествия миссис Тарбери к побережью.

Мистер Тарбери отсчитывал кучки пуль для магазина, пока его жена откинулась на шаткое кресло-качалку и положила ноги на потрепанные подушки. Она спросила Аннику о том, где она остановится в Раздор-Сити. Лысеющий мистер Тарбери поднял голову при названии города.

— Это твоё место назначения? Раздор-Сити? — он перевел взгляд от Анники к жене и обратно. Аннике стало немного неловко от какого-то скепсиса в его голосе.

— Да, — медленно призналась она, её руки опустили двойные острые спицы, которыми вязала. — Я буду преподавать в Раздор-Сити.

— Хм, — проворчал мистер Тарбери, пока левой рукой катал кучку пуль в коробке. — Немного грубое место для леди.

— Элвин, — предупредила мисс Тарбери, поерзав, когда качалка застонала под ее весом.

Ее муж пожал плечами. — Золотая лихорадка привлекает всяких.

Он кивнул на Аннику.

— Почему все знают о Скорпионе? Рудники приходят и уходят вместе с постоянным потоком сомнительных людей, — он сделал паузу, очевидно, раздумывая сказать кое-что. — На этом пути возникают кое-какие проблемы. Разбойники с большой дороги. Воры и убийцы, самые ужасные на Территории. Они называют себя дэйнсами, — покачал он головой с мрачной усмешкой. ^{(Прим.The Danes – что в переводе с англ. – датчане, люди, проживающие в Дании).}

Аннике стало интересно: — Они из Дании?

— Неа. Это только фамилия их лидера. Каттер Дэйн. Большой парень в ладах с перочинным ножом. Безжалостнее, многих из них. Только этим летом одна путешествующая леди… ^{(Прим.Cutter Dane – дословно — Резак Датчин).}

— Элвин! — прервала его миссис Тарбери и поднялась с кресла. Она заткнула мужа суровым взглядом, и он пожал плечами, возвращаясь к подсчетам.

Миссис Тарбери попыталась поднять настроение, пока смотрела, как ее гостья размещается в маленькой комнате, которая принадлежала ее дочери.

— Тебе чертовски повезло, ты пропустила жаркий сезон, — выдохнула она. — Октябрь один из благоприятных месяцев в этой дыре.

— Это очень отличается от того, к чему я привыкла, — призналась Анника, пробираясь сквозь слои ночной рубашки. — Но это все равно прекрасно. По правде, я не уверена, что представляла себе Висконсин. Я вижу, что это тяжелая жизнь и планирую встретиться с ней лицом к лицу.

Миссис Тарбери улыбнулась: — В тебе есть кусочек мужества, мисс. Ты напоминаешь мне меня, прежде чем все это появилось, — она похлопала себя по своим широким бедрам и захохотала. — Сейчас тебе лучше отдохнуть. Выезд в 7 утра.

Анника остановилась. Её беспокоила одна мысль. — О тех преступниках...

— Чертовы мужчины, — ругнулась миссис Тарбери, взбивая перьевой матрас. — Сплетники хуже, чем потрепанные церковные бабки. Не лишай себя сна из-за этих преступников. Они не посмеют напасть на повозку в дневное время.

Анника устало кивнула, миссис Тарбери пожелала ей спокойной ночи. У нее были сомнения по поводу слов миссис Тарбери. У воздуха был даже другой вкус в этой грубой деревушке. Пока она ворочалась на комковатом матрасе, на неё нахлынула кратковременная волна ностальгии. Она так быстро покинула свою большую, шумную семью. Теперь она ужасно скучала по ним. Ее младшая сестра, Бритта, которая рыдала, когда Анника уезжала. Бритта была сорванцом, которая только недавно обнаружила в себе наклонности молодой леди. Анника уже скучала по зеленым полям и нежному мычанию коров на молочной ферме отца, по их запаху. Она даже взгрустнула по поводу отсутствия суеты матери и сожалела по поводу разочарования, что она приняла стремительное решение. Путешествие на Территорию оказалось трудным и дорогостоящим. Она не знала, когда опять увидит свою семью.

Когда усталость от её поездки накрыла ее и погрузила во тьму сна, Анника поняла, эти скандальные грошовые романы оказали, в конце концов, на нее впечатление. Зловещий характер слов мистера Тарбери лишь усилил эти образы. Ее сны были полны мужчин. Мужчин со стальным взглядом и заряженными пистолетами, в седле и яростно скачущих, как будто сам ад бросился за ними в погоню. Когда Анника смотрела на них в тишине, они не пугали ее. Нет, это было совсем другое чувство, которое она никогда не сможет осознанно признать.

Извозчик на станции Раздор-Сити был еще более потрепанный и сухой, чем Скаджс. Ехал только один пассажир — мужчина от Уэллс Фарго, который перевозил плотно запертый большой деревянный ящик. (Прим. Wells Fargo — крупнейший банк Америки — в его нынешнем виде стал результатом слияния крупных региональных финансовых структур. Впрочем, все начиналось в далеком 1852 году, когда Уэллс и Фарго создали маленький банк для обслуживания золотодобытчиков.) Сам ящик находился под сиденьем водителя. Он бы слишком сильно скользил в пассажирском отсеке и, видимо, был слишком ценен, чтобы ехать сзади с Анникой.

Анника помахала миссис Тарбери, чувствуя некоторое сожаление по поводу утраты единственной подруги, которая появилась у неё в этом мрачном окружении. А потом она сердито оттолкнула эту мысль. Она долго не продержится на Территории, если будет окунаться в сентиментальности на каждом шагу.

Мужчину от Уэллс Фарго звали Эбсон. Анника не знала, было ли это имя или фамилия. Его пальцы привычно поправили тонкие усики, и он, казалось, не намеревался налаживать дружеские отношения. Он с винчестером на коленях смотрел на спящий Феникс. Она слышала об этих мужчинах из Уэллс Фарго. Ответственный за безопасную доставку различных драгоценностей дикой деревушки, его напряжение было понятно. Анника попыталась удобно обосноваться на скамейке, радуясь, мысли, что к концу дня она, в конце концов, увидит свой новый дом.

Прошли часы в горячем молчании. Платформа скрипела вдоль и поперек, останавливаясь только для недолгого перекуса. Эбсон периодически посматривал на неплодородную пустошь снаружи. Дважды она услышала приближающихся галопом всадников и пальцы Эбсона напряглись на винчестере, заметно расслабляясь, когда поступь отступала. Руки Анники в перчатках, лежали на коленях, выглядя изнеженными и нерабочими. Её всегда учили воздерживаться от безделья. Вязание было хорошей затеей, однако она уложила ее вязание на самое дно сумки. Она ничего не могла делать, только ожидать, отсчитывать часы.

Погода в Висконсине прямо сейчас должна быть приятной, но не на территории Аризоны, это было едва терпимо. Тяжелое платье для путешествий, которое было спешно сшито матерью Анники, окутывало ее кожу жестким корсетом и многочисленным исподним. Она вспомнила замечание миссис Тарбери о жестокости здешних жарких месяцев и была рада, что по крайней мере она не испытывает этого прямо сейчас.

Эбсона, казалось, укачивало. Утомительного покачивания повозки было достаточно, чтобы усыпить любого. Он положил винчестер на сиденье и закрыл глаза. Еще прежде, чем она выглядывала, Анника удивлялась его умению ориентироваться. Это была опасная дорога, как и сказал мистер Тарбери. За доли секунды, после того как она уцепилась за лоскут обивки и, прищурилась от резкого солнечного света, она поняла, насколько опасной была дорога. Повозка накренилась, останавливаясь, и там, не доезжая двадцати футов, было предупреждение, воплотившееся в жизнь. Всадник на коне, косынка охватывающая нижнюю половину его лица. Пистолет в правой руке был направлен на фургон. Он был не один. Четверо мужчин в масках быстро окружили повозку. Пока извозчик изо всех сил, пытался восстановить контроль над лошадьми, Эбсон дернулся, приходя в себя, и схватил свой винчестер.

— Я так не думаю, дружище, — сказал грубый голос, полный веселья. Он принадлежал первому преступнику, которого увидела Анника. Она отодвинула ткань и увидела пистолет направленный в лицо мужчине Уэллс Фарго.

Глаза Эбсона сузились, и она могла сказать, что он в любом случае собирается воспользоваться винтовкой. Человек в маске взвел курок своего пистолета. Он был человеком своего слова.

— Не надо! — крикнула Анника, когда Эбсон сделал движение, чтобы обхватить винтовку. Он остановился, обдумывая.

— Слушайте леди, — небрежно сказал мужчина с пистолетом.

Анника услышала, как снаружи один из мужчин гаркнул на извозчика: — Бросай ящик!

Голова Эбсона дернулась, когда бандит наклонился вперед и ловко выхватил винчестер. — Теперь, вы двое, — сказал он убийственным голосом, который требовал послушания. Эбсон выругался и ударил кулаком по тонкому деревянному сиденью, но все равно последовал за Анникой.

Она испытывала тихую неприкосновенность, пока выбиралась из повозки. Ее платье зацепилось за острый угол, в результате чего она мгновенно споткнулась. Анника вскрикнула и почувствовала сильную ладонь, ухватившую её под руку. Лицо преступника все еще было скрыто, но когда она покосилась на мужчину, который ловко наклонился вперед и удержал ее от падения в пыль, глубокий напряженный взгляд его карих глаз, был направлен на нее. Анника открыла рот, чтобы поблагодарить его за спасение от падения. Потом она вспомнила, что он был одним из держащих ее под дулом пистолета. Он не получит от нее вежливой благодарности. Анника закрыла рот и вынула руку из его хватки, одновременно с тем, как он издал хриплый смешок.

Водитель пыхтел и ворчал, пока возился, чтобы вытянуть запертую коробку из-под сиденья. Когда Эбсон вылезал из повозки, выглядя еще более разозлившимся, двое мужчин сразу направили своё оружие на него. Бандит в красной косынке бросил винтовку Эбсона над головой. Её легко поймал один из преступников. Он сразу же направил оружие на Эбсона, дразня его.

Наконец извозчику удалось достать запертый ящик из-под сиденья. Он тяжело уронил его на землю, чудесным образом оставшись в целости и сохранности. Первый бандит спрыгнул с коня, легко подняв ящик на плечо. Теперь, когда он был на ногах, Анника смогла полностью оценить, насколько высокий и крепко сложенный, он был. Когда он развернулся и поймал ее пристальный взгляд, то подмигнул. Она покраснела, злясь на себя за свой мгновенный восторг. При всем, при этом она знала, что он все еще планирует выстрелить и бросить ее тело в ближайший каньон. Свен и Мари Ларсон никогда не узнают, что стало с их дочерью, безбожно связанной западом.

Какая-то возня привлекла ее внимание, и Анника вскрикнула. Один из мужчин пытался извлечь ее чемодан из багажного отделения повозки.

— Стой! — закричала она, подбегая. Он посмотрел на нее с удивлением, а затем опустил пистолет.

Осмелев, Анника бросилась к чемодану. Если они потом собираются застрелить ее, это мало что поменяло бы. Но если не собирались, то будь она проклята, если откажется от всего своего мирского имущества без малейшего противостояния. ...