Это короткий фрагмент для ознакомления с книгой.
Скачать или читать эту книгу на КулЛиб С. Переслегин, Е. Переслегина, А. Желтов, Н. Луковникова
СУММА СТРАТЕГИИ
Об этой книге
Год назад Сергей Переслегин вместе с другими участниками Группы КБ решил написать книгу, посвященную стратегическому знанию. То есть о стратегии, ее применении, ее будущем и всем, что с ней связано. В современном мире для владения стратегическим знанием нужно знать и понимать много других вещей, поэтому мы решили, что книга будет не только и не столько о военной стратегии. Эта книга – о стратегии как способе мышления. Она также и о том, куда и как развивается стратегическое знание, какие вызовы стоят перед стратегией в современном мире и в чем будет заключаться стратегия в мире постсовременном. Мы рассчитываем, что книга «Стратегическое знание» будет полезна и интересна всем читателям. Для кого-то она станет учебником или подспорьем в работе (в ней есть конспекты и схемы). Для кого-то – просто интересным чтением на любимую тематику (в книге много исторических и злободневных примеров успехов и провалов, стратегий и «стратегий»). А для кого-то, мы надеемся, материалом для размышления и полемики с авторами (потому что в ней будет много поставленных и не решенных вопросов). Теперь о главном: мы принципиально не хотели связываться с издательствами и публиковать книгу в традиционном бумажном виде. Прошлая книга С.Б. Переслегина, «Дикие карты будущего», уже который год лежит на пыльных складах издательских холдингов. Когда она увидит свет – неизвестно, в издательском бизнесе кризис. Но по условиям контракта, мы вынуждены просто сидеть и ждать. Это особенно обидно, когда все остальные работы Группы КБ и С. Переслегина давным-давно доступны и в печатном, и в электронном виде, и за деньги, и за «спасибо». Больше такой ошибки мы повторять не будем. Наш план: Пункт 1. Книгу «Стратегическое знание» сразу делать в электронном виде. Пункт 2. Книга будет выложена на наш сайт и в бесплатные библиотеки Рунета в открытый, свободный, бесплатный доступ. Пункт 3. А как вам нравятся первые два? На подготовку электронной версии книги нам потребовались деньги – корректоры и верстальщики не работают за бесплатно. Тогда мы объявили среди наших будущих читателей складчину или, как сейчас модно говорить, «краудфондинг». Задача была не только собрать деньги, но и обкатать новую для нас модель издания книг. Эксперимент продолжался год. По его итогам, мы можем с уверенностью сказать, что результат превзошел все наши ожидания. Мы бы хотели поблагодарить всех наших читателей, благодаря которым эта книга стала возможной. В сборе средств так или иначе приняло участие более 50 человек; в общей сложности удалось собрать 90 тысяч рублей. Отдельную благодарность мы бы хотели выразить Виталию Федько и Андрею и Дмитрию Белоусовым. С выходом книги, мы по-прежнему не будем распространять ее по подписке, делать к ней платный доступ, страдать из-за копеечных гонораров и заниматься прочей подобной ерундой. Весь материал будет доступен сразу и бесплатно. Если какое-то издательство захочет выпустить нашу книгу в «бумажном виде», мы готовы рассматривать предложения, но материал из сети убирать не будем. Вместо этого мы публикуем реквизиты наших кошельков Webmoney и Яндекс-деньги. Если вам понравится наша книга и появится желание сказать авторам спасибо и дать денег, у вас будет такая возможность. Номер кошелька Webmoney: R294655434315 Номер кошелька Яндекс: 410011269637143 Счет PayPal: azheltov@gmail.comВсе права на книгу принадлежат ее авторам.
С уважением, Группа «Конструирование будущего» http://future-designing.org
2013 г. Санкт-Петербург.
Благодарности
Авторы книги выражают признательность перечисленным ниже людям и организациям, при поддержке, участии и существовании которых была написана эта книга: • Кафе «Gelateria Venecia» на Невском проспекте в Санкт-Петербурге, в которой делают, наверное, лучшее мороженое и лучшие шоколадные торты в городе. Здесь была задумана эта книга и прошло много рабочих совещаний. • Кафе «Cookie Shop» на Кирочной улице в Санкт-Петербурге, где была написана значительная часть текстов. Спасибо за кофе и печеньки! • Николай Ютанов, который дал много бесценных советов по превращению авторского текста в книгу. • Станислав Клейн, который не только любезно согласился сверстать эту книгу, но и довел работу до конца. Благодаря его работе книга приобрела свой современный вид. (e-mail: stas.klein@gmail.com)
Материалы и источники
Книга написана при участии или с использованием материалов: К. Еськова А. Левинтова А. Левинчука С. Малкова А. НеклессыГруппа «Foundation For Future»: В. Никитина А. Парибка Ю. Чудновского
Группа «Имперский Генеральный Штаб»: В. Гончарова Ф. Дельгядо Р. Исмаилова
Группы «Геостратег», «Знаниевый реактор»: М. Дубровского А. Оноприенко А. Степанова С. Шилова
Использовались документы: Русской Онтологической Школы (РОШ) Конференций «Русский Феникс» и «За экономикой» Системы военных игр «Геостратег» Материалы занятий курса «Форсайтное мышление» Открытого Университета «Сколково» (ОТуС) в городах Москва, Томск, СанктПетербург
Базовые источники
Настоятельно рекомендованная литература: • Сунь-Цзы «Трактат о военном искусстве» • У-Цзы «Трактат о военном искусстве» (оба текста – в переводе и с комментариями Н. Конрада) • Б. Лиддел Гарт «Стратегия непрямых действий» и комментарии группы «Имперский Генеральный Штаб» к этой работе • М. Галактионов «Париж 1914: Темпы операций» и комментарии группы «Имперский Генеральный Штаб» к этой работе • С. Переслегин «Самоучитель игры на мировой шахматной доске»Технологии войны
«Удалась мне песенка! – молвил Гриша, прыгая. – Горячо сказалася правда в ней великая!»
Н. Некрасов, русский поэт, издатель журнала Современник
Книга состоит из трех больших частей, отвечающих длинно и в разных формах на вопросы: Зачем? Как? И что там, за горизонтом?
Это – первая книга, в которой мы старались представить себе читателя: хотя бы, думали о том, что он существует, и у него есть интерес к нашим текстам. - А что, до этого Вы так не делали?– спросит психологически и экономически подкованный читатель. - Нет, – бодро ответим мы. Переменой позиции мы обязаны нашим молодым соавторам Наталье и Артему, которые своим возмутительным тридцатилетием внесли в книгу внимание к читателю и некую технологичность, потребительскую полезность и даже возможность употребить информацию после прочтения немедленно. Никогда не пишите книг с учениками! – получится напиток из разнотравья поколенческих точек зрения или переругаетесь. Всегда пишите книги с учениками! – ваш текст оживет и его прочтут даже те молодые, которым и без вас весело в этом мире. Волнение о читателе есть, и чтобы как-то от него спрятаться, мы оставили себе право дописывать книгу каждый год, поднимаясь до уровня «За стратегией», выходя за периметр собственной крепости оснований. Мы видим эту книгу, как единство конспекта и текста, его развивающего. Мы видим текст, как сплав теории древней и сегодняшней, практики прошедших войн и нынешних, единство литературы научной, художественной и учебной. Написав в соавторстве и в обсуждении вдвоем десять книг и пережив их издание, имея печальный опыт потери для читателя книги «Дикие карты будущего», мы уже можем сказать, что книга – это оружие, которое враги стараются уничтожать, пока оно маленькое. В зародыше. Благодаря молодым соратникам, живущим давно за пределами сценария об авторском праве, мы решились на электронную версию вперед бумажной. А станет ли книга еще и вещью, которую можно взять в руки – ну, это на усмотрение дружественного издателя. С нашими уважаемыми коллегами по конструированию будущего мы в жизни путаем поглощение пищи с научным диспутом, рабочие кабинеты с театральными гостиными и аналитику с пророческими практиками. Мы делаем все разом, переливая методы и руководствуясь Сунь-Цзы, здравым смыслом и движением тела и сердца. Это неправильно. Мы – экстремалы, то есть люди, с удовольствием живущие в непростом месте и желающие строить будущее здесь и прописывать эффективные стратегии поверх самых дурных сценариев развития города и мира.
*** Эта книга посвящена тем прагматически полезным технологиям, которые можно извлечь из изучения истории войн и основных положений военного искусства.
На первый взгляд, трудно представить себе что-либо более идиотское, нежели схематизация своих собственных текущих жизненных трудностей через карту, описывающую столкновение армий эпохи тоталитарных войн. Но «не судите опрометчиво» – используя военно-стратегический понятийный аппарат, вы приглашаете к решению своих проблем многовековой опыт человечества и талант сотен выдающихся военачальников. Будет поистине странно, если в такой компании вы не сумеете найти единственно верный ход. В этой жизни мы все встречаемся с войной: Когда пытаемся решить задачу при заведомом недостатке ресурсов. И безразлично, идет ли речь об Ираке, воюющем с Соединенными Штатами, об ученом, исследующим бесконечную вселенную, или о мальчике-«ботане», который хочет добиться любви первой красавицы школы. Когда сталкиваемся с противодействием со стороны свободной человеческой воли, и обе стороны, или, хотя бы, одна из них, считает смерть противника допустимой. Нет, дело здесь не в готовности убить, а в том лишь факте, что победа в противостоянии остановится в какой-то момент дороже человеческой жизни. И опять-таки, не важно, делит Россия с Америкой Арктику, или правительство с «Тиграми освобождения Тамил-Илама» Шри Ланку, или арабы с евреями Палестину. Или два заместителя освободившееся кресло начальника. Или два научных коллектива -финансирование на важный проект. Или две девушки одного молодого человека. Или даже муж с женой распределение семейных ролей. Когда человек сражается с судьбой, сотканной мощью государства, силой традиции, истинностью веры или историей рода.
Когда воюет страна. Поскольку война есть одно из атрибутивных свойств социосистемы, это происходит довольно часто, и не следует думать, что современный антракт в более чем шестьдесят лет без большой войны продлится вечно. Когда воюют внутри страны. Партии, кланы, народы, секты, правительства. Понятно, что даже у монаха вряд ли есть возможность прожить жизнь, ни разу не столкнувшись ни со стратегической задачей, ни с противодействующей волей, ни с судьбой, ни с реальными войнами – внешними и внутренними. Каждому придется воевать. Вопрос лишь в том, хотите ли вы быть субъектом собственных войн или готовы оставаться их объектом? *** Стратегический подход, – считаем мы, – это способ повышения пассионарности. И исследователей, и руководителей, и даже просто интересующихся. Хотя историческая наука относится к теории пассионарности Л. Гумилева крайне негативно, с практической точки зрения она приемлема и удобна. По Л. Гумилеву пассионарии – «люди, обладающие врожденной способностью абсорбировать из внешней среды энергии больше, чем это требуется только для личного и видового самосохранения, и выдавать эту энергию в виде целенаправленной работы по видоизменению окружающей их среды» , то есть творцы и акторы истории.
Современный мир таков, что пассионарность, ответственность и заинтересованность – все ниже и ниже, и она будет продолжать снижаться. Это – тренд. Понятно также и то, что любое общество тем больше способно на свершения, чем выше его средняя пассионарность. Но общество с высокой пассионарностью практически не управляемо, да еще и находится в состоянии внутренней войны… Поэтому, с конца 1960-х годов, с Пражской и Парижской весны, все без исключения правительства развитых стран проводят в жизнь политику уменьшения пассионарности своего населения. Этой деятельности всемерно способствовали энергетический кризис 1973 года, рост влияния «зеленых», Чернобыльская катастрофа, распад СССР и преобразование мира в однополярный. Пошли десятилетия «устойчивого развития». Разумеется, все это могло закончиться только значимой катастрофой: политической, экономической или военной. Или комбинацией этих вариантов. И управленческие элиты оказались перед выбором: потерять конкурентоспособность, ориентируя – в момент системного кризиса! – общество на воспитание вялых соглашателей или пожертвовать легкой управляемостью и предсказуемостью и создавать борцов и героев на случай вполне вероятной войны. Эпохи «сражающихся царств» не только требуют полководцев, но и создают их из совершенно обычных людей. Оставляем за скобками то, что в теории Гумилева пассионарные волны возникают через бoльшие периоды, чем требуется нашему «быстрому миру», и что пассионарность не создается искусственно. Уважая Гумилева, будем использовать пафос его исследования, как метафору. Мышление стратегемами, конечно, не гарантирует быстрого роста пассионарности. Но рассуждая в категориях войны, принимая войну, личностный антагонистический конфликт, как практически неизбежный спутник развития, рано или поздно приходишь к пониманию необходимости рисковать и жертвовать. Временем, силами, деньгами, убеждениями, а иногда и жизнью. Может быть, изучение технологий войны и не лучший способ повышения пассионарности, но, по крайней мере, это общедоступный способ.
Знаете, нам было бы очень приятно, если бы какой-нибудь американец, затесавшийся в гости на дачу в марийские леса где-то в 2015-м году и изумленный быстрым тушением лесного пожара до прилета-приезда сил МЧС, услышал от чумазого школьника: да у нас стратегии в школе учат, огонь не самый страшный противник. Надо просто знать его в лицо. Хорошо жить в мире, в котором модно быть грамотным в принятии решений. И еще модно принимать их. Хорошо жить и в таком мире, где мужчины гарантируют честные поединки тем, что все они знают свои сильные и слабые стороны, а персональная военная хитрость приносит победу и уважение обоим противникам – на разборе полетов они восхищаются красотой взаимной игры. Хорошо, когда есть здоровое соперничество в спорте, науке и искусстве. Беда, если Олимпиада – это спор денег и ухищрений химиков. Война это Путь спасения и гибели… И чтобы прийти к ефремовской Эре разумного согласия, нам придется ответить на вопрос: как это делается? И много вашего времени, читатель, уйдет на схемы.*** Первую такую схему можете уже рисовать. На одной половине листа зарисовываем то, чем мы располагаем. Как правило, это время, выносливость, знания и умения, особые таланты. Все вместе может эмулироваться временем. В сутках 24 часа, в неделе 7 суток, рабочие и учебные ритмы большинства из нас недельные. Значит, имеем в активе максимум 168 часов – «дивизий». Но это – теоретический максимум. В реальности приходится спать, по крайней мере, четыре часа в сутки. Да и двадцатичасовой рабочий день может выдержать далеко не каждый: дивизий на фронте, вроде бы, много, но их боеспособность низка. Нужно научиться переносить свое состояние на условные войска. Это позволяет подходить к жизни и деятельности рационально, экономить силы и добиваться успеха. Пример из жизни делового человека: вы устали так, что жить уже не хочется. Мечтаете о восьми часах сна, как о манне небесной. Но вы же – волевой человек и у вас так много планов, так много дел. Пересиливая себя, напрягая волю и силы, вы продолжаете что-то делать. Скорее всего, ошибки. Потом исправляете их, если, конечно, вы не сапер. Потом обнаруживаете, что тупо смотрите на текст, задачу, экран компьютера (недостающее вписать) и не можете понять, что там.
Тактические знаки Российской Федерации:
Не жалеете себя – пожалейте свои виртуальные войска. Представьте, что вы подходите к командиру дивизии, которая десять дней не вылезала из боя, и сообщаете ему, что «войскам вновь предстоят форсированные марши». Иногда приходится поступить именно так. Тот, кто делает это, должен знать, что он требует от людей невозможного, и только одно может его оправдать: «Речь идет о судьбе сражения». Лучше пять свежих, отдохнувших дивизий, чем дюжина измотанных. Лучше провести вечер за просмотром видеофильма или компьютерной игрой, а потом проспать ночь, чем все это время заниматься делами и думать, как хочется спать. На практике больше 12-16 часов в день работать нельзя. Это относится не только к основной работе, но и к «работе для души», «хобби» и т.д. Так что считайте свои вооруженные силы в размере 70-110 дивизий. Семьдесят – кадровые части, еще сорок – резервные, их боеспособность априори ниже. Ну, на самый крайний случай – еще 30 дивизий народного ополчения. Это, когда речь идет о судьбе, жизни и смерти. Накопленные Вами знания – это артиллерийские дивизии. Но нужно иметь в виду, что подразумеваются активные, «сильные» знания: записываете на свой счет одну артиллерийскую дивизию, если в какой-то области вы сильны настолько, что можете без подготовки читать лекции по данному предмету школьникам и студентам непрофильного ВУЗа, отвечать на вопросы тестов и викторин типа «Что? Где? Когда?». Если вы можете в какой-то области знания профессионально работать – читать лекции студентам профильного ВУЗа, писать книги, заниматься научной деятельностью – припишите себе двухдивизионный артиллерийский корпус.
Тактические знаки НАТО
Наконец, танковые дивизии – ваши особые умения и таланты. То, что вы делаете или знаете лучше других, или то, чего, кроме вас, никто не делает или не знает. Сами определитесь с количеством танков, но имейте в виду, что 3 000 танков (это 11 стандартных дивизий по 270 единиц бронетехники) – это где-то близко к уровню Альберта Эйнштейна. Мотопехотная дивизия Итак, на вашей стороне карты пока что готов список. Скажем, 80 пехотных, две артиллерийских и пять танковых дивизий. Все – отдохнувшие, сытые, укомплектованные по штату. Удобно сразу же, на этой стадии, скомпоновать дивизии в двухдивизионные корпуса, а корпуса – в армии. «Стандартная Танковая дивизия армия» содержит четыре корпуса или восемь дивизий, но стандартными они почти никогда не бывают. Армия – это оперативное соединение, предназначенное для достижения той или иной конкретной цели. Как правило, артиллерия используется сосредоточенно, то есть для решения одной задачи. Танки тоже желательно использовать сосредоточенно. Нужно только, чтобы они не мешали друг другу. Вторая половина листа – это ваши отнимающие время деятельности, ваши проблемы, ваши цели, возможно, силы и средства ваших противников. То, на что вам придется тратить свое время, свои силы, свои таланты и свои Армия знания. А теперь свяжите ваши проблемы, цели и деятельности в единую схему. Сугубо формально, для этого нужно создать математическое «пространство» проблем и ввести в этом пространстве «расстояние». Математики поймут, как это сделать, формально, а гуманитариям можно порекомендовать подойти к вопросу интуитивно. Чем теснее связаны проблемы, чем значительнее успехи и неудачи в отношении одной цели будут прямо и непосредственно влиять на достижение другой цели, тем ближе вы размещаете их друг к другу. Чем серьезнее, значимее проблема, тем больший участок листа она занимает. Оцените, сколько у противника сил. Это, конечно, не простая задача, но вы же смогли ранжировать свои проблемы по значимости? А некоторые из них прямо соотносятся со временем. Например, в спортивном зале вы проводите 6 часов в неделю, и это позволяет вам совершенствоваться: повышать силу, выносливость, сбрасывать вес, наращивать мышцы. Но меняетесь вы сравнительно медленно, и количество здесь не переходит в качество. Значит, соотношение сил на фронте где-то 1:1, и проблема «физическое совершенствование» должна оцениваться в 4-5 дивизий. На карте этот участок занимает сантиметра два. А вся карта – 30 сантиметров. Значит, у противника на фронте 50-70 дивизий и, наверняка, есть резервы. Итак, лист – с севера на юг прямая, как стрела, линия фронта. Справа – ваши армии – списком. Слева – противник: проблемы, цели, трудности, деятельности, уже ранжированные по значимости, уже отсортированные по взаимной близости, по связности. В момент вашего рождения фронт был прямой линией. С тех пор много чего изменилось, и на одних участках вы вырываетесь вперед – какие-то задачи уже решены, какие-то вот-вот будут решены, а на других вы пока проигрываете. Пусть вы выпустили, издали и даже продали сборник стихов, получили 1-й разряд по шахматам, но в институте – одни неприятности, на работу не устроиться, денег нет, а с родителями отношения напряженные. Первый урок стратегии: такая ситуация является вполне нормальной, поскольку нельзя быть сильным везде. А если у вас на всех фронтах полный ажур и благодать, значит, вы ставите перед собой слишком мелкие задачи. Тяжелейшая жизненная ошибка, она ведет к бессмысленности существования. Надо что-то менять. Плохо, если нет денег. Деньги – экономика войны. В том числе, и нашей игрушечной, модельной войны. Надо помнить также и то, что запасы не является ресурсами. Ресурсы вам доступны и могут расходоваться, а запасы лежат себе. Получили сложную, вероятно, волнообразную линию. Теперь понятно, где самые серьезные и масштабные проблемы, где самые острые. Где требуется отдать приказ: «Ни шагу назад», где можно подумать о предстоящем наступлении. А где, как это ни жаль, придется отступать, отдавая территорию. Второй урок стратегии: иногда отступление бывает единственным правильным выбором. Какие-то из ваших войск уже находятся на фронте: что-то вы, ведь, делаете, чего-то добиваетесь, тратите, время, силы… Предварительно расставьте армии. Что-нибудь осталось? Хорошо, когда на начало военной кампании в резерве числятся одна-две армии. Планировать лучше всего на год, с детализацией на квартал. С детства мы живем в учебном цикле с сентябрь по август, и для планирования он удобнее, чем отсчет с 1-го января. Впрочем, дело вкуса. Итак, приступаем к планированию операций. Прежде всего, надо оценить, насколько серьезны проблемы. Вы должны решить, к какому типу ситуаций относится ваша нынешняя: Наилучший вариант – вы владеете инициативой на фронте, имеете преимущество и, как учил Эммануил Ласкер, должны наступать под угрозой утраты этого преимущества. Время «бури и натиска», стратегия блицкрига. Наступление, начинающееся на наиболее важном участке, и постепенно охватывающее фронт. Решительные экономические и политические цели. Обычный вариант – на фронте примерное равенство, как в силах, так и в позиции. Где-то вы наступаете, где-то у вас нарастают проблемы, а линия фронта подается назад. Нужно решать – оборона по всем направлениям для выигрыша сил или сопряженная с риском попытка перейти в наступление по крайней мере, на одном стратегически значимом участке. Только, ради всего святого, помните, что в стратегии, как и в ТРИЗе, компромисс заведомо хуже, чем любая из альтернатив. Теперь – плохой вариант. На стороне противника перевес в силах, оперативная ситуация неблагоприятна для вас. Например, прорван фронт, войска беспорядочно отступают. Очень может статься, что обороняться уже поздно, и единственная надежда – контрудар, в который нужно вложить все силы, сняв их отовсюду, откуда только это возможно. И лишь затем переход к жесткой обороне. Здесь очень важно не впасть в эйфорию по случаю успеха контрудара и не пытаться сразу же решить все проблемы на всем фронте. Из стесненных положений, таких как тяжелая болезнь, экономическая катастрофа, крупное жизненное поражение на важном участке фронта, следует высвобождаться постепенно. После того, как общее стратегическое решение принято, разбиваем ситуацию на ряд оперативных задач. Прикидываем количество усилий, в конечном итоге выражающихся через время, которое потребуется для каждой из таких задач. И, наконец, размещаем войска по фронту. Скорее всего, выяснится, что армий не хватает. Нужно использовать резерв, или сверхрезерв, чтобы сформировать новые. Но если держаться в рамках реальной загрузки, дивизий не хватит все равно. Придется переходить к армиям, укомплектованным не по штату. С точки зрения планирования и осуществления операций это удобнее, чем ставить перед армиями полного состава несколько разных задач. На второй стороне листа задачи группируются в проблемы. На вашей стороне разумно сгруппировать армии во фронты или армейские группы. Группа армий ваше высшее оперативное объединение, полностью отвечающее за ту или иную сторону вашей жизни и деятельности. Если вы умеете работать со своими субличностями, доверьте им командование фронтами. Оно приобретет субъективный характер, во-первых. У вас освободится время для принятия решений, во-вторых. В обыденном языке это называется: «А некоторые вещи я делаю автоматически». В самом деле, вы же не думаете, как сохранять равновесие при ходьбе. Дифференциальные уравнения тоже можно решать, не думая, равно как не требует мышления заполнение анкеты на загранпаспорт. Когда карта нарисована, вы сделали первый шаг. Применив стратегический подход, мы, разумеется, анимизируем, то есть, оживляем, свои цели, трудности и проблемы. Конечно, если ваши сложности связаны с конкретными людьми, с противодействующим разумом, это не вызывает удивления. Но вам придется анимизировать, например, «английский язык» или «лишние килограммы» или «понятие социального капитала», а это выглядит попросту глупо.
Однако вам ведь нужно победить и реализовать свои цели, а не произвести впечатление на самого себя – умного и образованного человека, чуждого всякой мистике. Опыт показывает, что ваш условный противник на игрушечной карте в реальной жизни ведет себя, как самый настоящий противник умный, хитрый и изворотливый. Не только вы ведете войну: наступаете, отходите, перебрасываете силы, сосредотачиваете войска. Он, противник, делает то же самое. И не надо удивляться, если ваша тщательно спланированная операция будет сорвана, не начавшись, потому что неприятель упредил вас с развертыванием и перешел в наступление на сутки раньше. С другой стороны, он – отнюдь, не сверхчеловек. Он не умеет читать ваши мысли, его силы могут превышать ваши, но они тоже ограничены. Его дивизии точно так же, как и ваши, устают от постоянного перенапряжения. Он тоже может ошибаться. Его можно «завести» – заставить снова и снова бросать войска на явно неприступную позицию. Его можно обмануть, вплоть до того, чтобы «заманить в глубь страны и подождать, пока начнутся великие русские морозы». Нужно научиться постоянно смотреть на себя его глазами. Это называется рефлексия. Нужно научиться смотреть, как он смотрит на вас. Нужно научиться его глазами смотреть, как вы смотрите, как он смотрит на вас… Это называется многоуровневая рефлексия. Нужно научиться «сверху» смотреть одновременно на него и на себя. Это называется «позиция внешнего наблюдателя». Нужно научиться из иного пространства и времени смотреть на него, на себя и на вашего внешнего наблюдателя. Это называется «позиция квантового наблюдателя». Нужно научиться вовремя прекращать наращивание этажей рефлексии, принимать решение и переходить к деятельности. Это называется «выход из рефлективной ловушки» и еще выстраивание баланса «рефлексия – деятельность». Даже если бы рефлексия была единственным подарком военно-стратегического подхода к решению жизненных проблем, этим подходом стоило бы увлекаться. Включенная» рефлексия очень сильно меняет жизнь и даже в чем-то делает ее менее свободной и менее приятной. Она не одобряет импульсивные реакции, так называемое «естественное поведение». Вообще, один из главных секретов войны заключается в том, что надо заставить противника действовать естественно, а самому действовать правильно. Это значит, что если вам предложили бесплатный сыр, вы сразу начинаете искать мышеловку. Если вам бросили в лицо обидное замечание, вы, задаете себе вопрос, кому выгоден ваш ответ и весь этот конфликт? Сознание того, что вы поступаете правильно, а не естественно, не снимает обид и раздражений. Военное мышление делает вашу жизнь эффективной, но бесстрастной. И кто-то невыдержанный и импульсивный обязательно скажет, что менее счастливой. Мы не знаем, почему противник, часто неодушевленный, ведет себя, как свободный, обладающий волей и собственными целями разум. Может быть, дело в том, что противник неразрывно связан с вами и индуктивно обретает какие-то свойства вашей психики. Здесь имеются в виду, конечно, высокоорганизованные структуры, связанные с личным бессознательным – ваша «теневая», «негативная» личность, «анти-личность». Может быть, противника порождает коллективное бессознательное и его организующие структуры – информационные объекты. Наконец, возможно, причина заключена в том, что война представляет собой древний динамический сюжет, развивающийся по своим собственным законам и, в частности, подразумевающий обязательное взаимодействие двух конкурирующих разумов. На практике эти варианты не слишком различаются, а военное мышление не склонно погружаться в обсуждение причинно-следственных связей, понимание которых не оказывает непосредственного влияния на принимаемые решения. *** Военное мышление нуждается в оценке позиции[1] «Позиция» есть то, что получилось в результате вашей работы с условной картой. Это состояние системы «война», вашей личной войны с текущей реальностью, в какой-то фиксированный момент времени. Позиция характеризуется соотношением сил с учетом их состояния и связностью. Позиция тем больше связана, чем быстрее вы можете перемещать свои силы вдоль линии фронта. Хотя Ваши дивизии формальны, они достаточно инертны. Попробуйте, хорошенько втянувшись в тренировки, резко бросить их и направить высвободившиеся дивизии на изучение математики. Боюсь, минимум, неделю вы уже не будете тренироваться, но не будете учить и математику… Проще перекидывать войска между близкими проблемами, например, с математики на физику или вообще с одной учебы на другую. Труднее осваивать новые формы познания. Совсем непривычно – новые формы деятельности. Есть понятие «отрицательной связности». Например, вас отчислили из университета, но вы пытаетесь сохранить за собой место в факультетской сборной команде. Практически, речь идет о снабжении окруженной противником группировки. К чему приводят такие ошибки, можно изучать на примере Сталинградской битвы, знаменитом котле для армии фельдмаршала Паулюса. Как тут не вспомнить современный анекдот: «приятно, когда тебя окружают умные, воспитанные, интеллигентные люди! (Паулюс)» Формально: связность уменьшают изгибы и разрывы в линии фронта. Плохо, когда противник вклинился между вашими армиями. Достаточно плохо и когда вы наступаете в глубину большими силами на узком фронте: велика вероятность получить контрудары под основание выступа и попасть в окружение, а быстро вытащить втянутые в бой и далеко продвинувшиеся войска вам уже не удастся. С другой стороны, связность увеличивается, когда вам удается овладеть важными пунктами позициями, узлами жизненных траекторий, удерживая которые можно маневрировать силами гораздо быстрее. Нобелевская премия, например, заметно повысит вашу мобильность. Да и простой второй диплом нередко оказывается очень полезным при защите трудных позиций. С другой стороны, не удивляйтесь, если, вылетев из престижного и значимого для вас института, вы, в конце концов, потеряете и сборную, и многих друзей, и любимую девушку, и привычный образ жизни – все то, что когда-то дало вам поступление в этот институт. *** Целенаправленное изменение позиции, сопровождающееся борьбой за связность, называется операцией. Операции бывают оборонительные и наступательные, но это различие является чистой формальностью. И в том, и в другом случае речь идет о необходимости добиться своего, навязать противнику свою волю – об акте агрессии. Для определенности будем рассматривать в этой главе только наступательные операции, помня о том, что оборонительные представляют собой их зеркальное отражение. Содержанием операции является сосредоточение сил на выбранном направлении и синергетический маневр этими силами, позволяющий их мультиплицировать. Операция должна быть неожиданной для противника по времени, по месту, по оперативной схеме. Всякая операция базируется на трех китах – внезапности, быстроте и силе – и подразумевает неравномерное распределение войск по фронту (оперативное усиление). Операция – это всегда неэквивалентное преобразование позиции, всегда попытка взять от мира больше, чем вам полагается. Поэтому каждая операция сопряжена с риском, и риск тем больше, чем больше у вас аппетиты. Если операция, на которую поставлено очень многое, срывается, не удивляйтесь тому, что последствия могут быть катастрофическими. Решая реальные жизненные задачи, мы должны быть озабочены одним: чтобы наши части и соединения взаимодействовали как можно лучше, а соединения противникам – мешали бы друг другу как можно больше. Это подразумевает ведение операций по сходящимся направлениям. И в реальной войне, и в игре и в, якобы, мирной жизни немного есть радостей, сравнимых с тем моментом, когда оперативные соединения, начавшие наступление с совершенно разных участков фронта, вдруг начинают взаимодействовать между собой в глубоком тылу противника. Однако симметричные операции на окружение требуют много активного времени и сил. Противник, действуя по внутренним силовым линиям, может сосредоточить свои силы против одной из обходящих группировок и разбить ее, а потом повернуться против второй. Такой маневр успешно осуществил Эрих Людендорф в Восточной Пруссии и пытался организовать Конрад фон Гетцендорф в Галиции. Да и на Марне немцы, при общей нехватке сил, были близки к тому, чтобы выпутаться из трудного положения именно за счет маневра по внутренним линиям. Во Второй Мировой войне образец действий по внутренним линиям показал на второй стадии африканской кампании Э. Роммель, да и действия Э. Манштейна в Крыму наглядны и показательны. Последовательные действия против крыльев обходящего противника требуют удержания за собой оси маневра – прочной и удачно расположенной позиции, являющейся узлом связности. В Восточной Пруссии в 1914-м эту роль играли Летценские укрепления, в Галиции того же времени – РаваРусская. В Крыму весной 1942 года у Э. Манштейна не было оси маневра, что и превращало операции 11-й германской армии в сверхрискованные. Практически, Э. Манштейн мог выиграть только за счет ошибок противника. Иногда, очень редко, ось маневра может обладать отрицательной связностью, то есть находиться в окружении противника. Пример – тот же Э. Манштейн поздней осенью 1942 года, когда он пытался выстроить свою стратегию вокруг стремления советского командования удерживать сталинградскую группировку обязательно окруженной и обязательно большими силами. В отсутствии сил и пространства для двухсторонней операции на окружение можно использовать асимметричные шлиффеновские построения. «Пусть крайний справа коснется плечом пролива». Огромные силы (по плану Шлиффена пять шестых всего военного потенциала Германии) сосредотачиваются на трети фронта. Движение строго геометрично: все время выполняется захождение сильным правым крылом. Части противника последовательно оттесняются и отбрасываются друг на друга, а в конце их ждет бой с перевернутым фронтом почти у самой границы. Наша книга не нарисует вам план того, как апостолы нового времени встают во главе городов двадцать первого века, и сквозь них наступают на серость и рутину устойчивого перепотребления. Но основания получить мир лучше, чем существующий, будут положены и свой спрятанный меч найдет каждый, кто грезит переустройством миров и борьбой за будущее.
Наш молодой лирический герой – не выдумка: его приключения испытали наши реальные друзья, братья по вере и, отчасти, мы сами. Его опыт – не повод для подражания, а способ перевода стратегического знания в одну очень даже практическую жизнь. Наш старший герой – образ, сотканный из нашего уважения к Отцам и Учителям. Все преобразования в городе, которые происходят в полуфантастическом сюжете, запланированы к осуществлению в Санкт-Петербурге и отчасти, в Москве. SOLO STRATEGIA! Ничего личного!*** В книге мы не раз поднимемся и спустимся по «стратегической лестнице»[2], где первым уровнем является бой и тактика, как умение его выиграть. В реальной войне непревзойденным мастером тактики был Э. Роммель. На уровне «личных технологий» – в сущности, то же самое: умение добиваться своего в остроконфликтных и кризисных ситуациях. Например, можно сдать экзамен за счет силы – потратить много времени, то есть, счетных дивизий, подтянуть знаниевую артиллерию, активировать логическое мышление и т.д. А можно добиться результата за счет тактики – умения сдавать экзамены. Это подразумевает целый набор специфических приемов: • умение сделать хорошую шпаргалку – информативную, с одной стороны, у удобную для пользования и безопасную, с другой; • умение произвести выгодное впечатление; • умение управлять диалогом, вести его в нужную сторону, незаметно под-у сказать экзаменатору «удобные» для Вас вопросы; • способность к быстрому моделированию, умение представить незнакомые ситуации через комбинацию знакомых. Все эти качества подразумевают быстрое, очень дисциплинированное, рефлексивное мышление, и, конечно, выучить материал гораздо проще, чем инсталлировать такое мышление у себя. Но тактические способности пригодятся вам не только за столом экзаменатора, но и в кабинете начальника, в драке, при разрешении конфликтной ситуации дома и на работе[3]. Научные и изобретательские проблемы тоже можно решать не грубой силой, а тактической хитростью, причем тактические «примочки» помогут даже там, где силой справиться просто невозможно. Внимательно изучите историю физики ХХ века, и Вы найдете множество изощренных тактических приемов. Следующей ступенью лестницы является большая тактика – умение втянуть противника в бой в наиболее неблагоприятной для него редакции, спутать его карты, погрузить противника в искаженное информационное пространство. Формально, большая тактика – это управление динамическими факторами боя. Вторая Мировая война в текущей реальности дала мало примеров большой тактики, в отличие от литературных «альтернативок», которые полны такими примерами. Но непревзойденным мастером этой ступени военного искусства считается Т. Лоуренс, английский разведчик в годы Первой Мировой войны, творец Арабской Революции. В жизненной стратегии большая тактика понимается, как искусство преобразования жизненных ситуаций: конструирования таких ситуаций, выхода из ситуаций, сконструированных для вас, обострение ситуации – провоцирование тактического столкновения, боя. Оперативное искусство – умение выигрывать операции. В реальной войне мастерами оперативного искусства были гитлеровские генералы, в частности, Г. Гудериан и Э. Манштейн и выдающиеся советские военачальники (А. Василевский). Для профессионального любителя военной истории огромное удовольствие доставляет также оперативный разбор Арабо-Израильских войн 1967 и 1973 гг.
В реальной жизни оперативное искусство – умение группировать частные успехи в общий результат, отдельные решенные задачи – в разрешенную проблему. Умение вовремя сосредоточить силы, правильно маневрировать ими, точно схематизировать свои действия, бороться за темп. Стратегия – умение выигрывать войну, даже ценой проигрыша отдельных операций и многих боев. В жизни стратегия – это умение ставить и ранжировать цели. Большую стратегию– умение выигрывать мир – ввели в рассмотрение стратеги англо-американской школы, они же остаются гроссмейстерами этой области военного искусства. В жизни большая стратегия – умение определить свою миссию и стать соразмерным ей. Политика, искусство поддерживать выгодный для вас мир, есть продолжение войны иными, а именно ненасильственными средствами. Жизненную политику можно определить, как умение использовать других людей для достижения своих целей. Этикой здесь, конечно, не пахнет, но хороший политик отнюдь не является манипулятором. Он просто лидер, обладающий устойчивой картиной мира. Экономика – умение поддерживать высокий уровень жизни в мирное время и создавать сильную, обеспеченную всем необходимым армию в военное время. В логике мирного времени – деньги, личный и семейный бюджет. «Дайте мне хорошие финансы, и я дам вам хорошую армию». Замечу, что в стратегический подход к жизни «аппаратно встроена» известная и очень точная пословица: «Деньги – отличный слуга, но плохой хозяин». Психология, и в частности, социальная психология. К этой же ступени лестницы относятся философия: онтология, гносеология, аксиология, эпистемология – высшие человеческие ценности. В древнем Китае все это объединяли понятием «путь». «Путь – это когда народ готов вместе с правителем жить, готов с ним умереть, когда он не знает ни страха, ни сомнений». Понятно, что на этой ступеньке военная лестница смыкается с личной: для отдельного человека в его личной борьбе и для всего общества в глобальных социальных процессах «путь» обозначает одно и то же. Если вы вступаете в антагонистический конфликт с рефлектирующим свободным разумом, постройте «стратегическую лестницу» для него и для себя, оценить каждую ступень от единицы до пяти и сравните результаты. Для начала вы получите неплохой интегральный прогноз результата столкновения. Так, при сумме показателей 35 «у него» на 15 у вас лучше думать не о войне, а о том, как выйти из нее, потеряв, по возможности, меньше. Далее, можно увидеть сильные и слабые стороны – как свои, так и противника – и построить правильный план войны. В целом надлежит помнить, что более «высокие» факторы сильнее, чем более низкие, но действуют медленнее, и за ограниченный срок войны некоторые «высокие» карты могут не успеть сыграть.
Вы будете осваивать премудрости стратегии, опираясь на собранный нами опыт военных и мирных историй и даже субъективных примеров, до третьей части. Она – про то, что мы, ученики Сунь-Цзы и апологеты войн Ареса, Афины и Аполлона, еще не знаем и только прогнозируем, намечаем пути освоения. Третья часть книги называется «За стратегией», и в ней мы продолжаем наше путешествие, опираясь лишь на разведанные знаки дороги. Мы сравнительно быстро написали две первые части, с наслаждением фиксируя красоту знакомых побед. «Учить матчасть» – неблагодарная задача, но есть награда: только оценив красоту предыдущего знания и опыта, можно прожить нечто иное. Роль наших молодых соавторов возрастает от начала к концу книги. Это дает надежду на то, что они шагнут в то «За», стратегию которого сумеют построить. А мы пока прикроем их уход…
Е. и С. Переслегины
Технологии войны. Конспект
– В этой жизни мы все встречаемся с войной. Вопрос лишь в том, хотите ли Вы быть субъектом собственных войн или готовы оставаться их объектом? - Эпохи «сражающихся царств» не только требуют полководцев, но и создают их из совершенно обычных людей. Может быть, изучение технологий войны и не лучший способ повышения пассионарности, но, по крайней мере, это общедоступный способ. - Нужно научиться смотреть на себя глазами противника. Это называется рефлексия. Нужно научиться смотреть, как он смотрит на Вас. Нужно научиться смотреть его глазами, как Вы смотрите, как он смотрит на Вас… Это называется многоуровневая рефлексия. Нужно научиться «сверху» смотреть одновременно на него и на себя. Это называется «позиция внешнего наблюдателя». Нужно научиться из иного пространства и времени смотреть на него, на себя и на вашего внешнего наблюдателя. Это называется «позиция квантового наблюдателя». Нужно научиться вовремя прекращать наращивание этажей рефлексии, принимать решение и переходить к деятельности. Это называется «выстраивание баланса рефлексия – деятельность». - На одной половине листа А4 зарисовываем то, чем мы располагаем: время, выносливость, знания и умения, особые таланты. Вторая половина листа – это ваши деятельности, проблемы, цели, а также силы и средства ваших противников. В момент вашего рождения фронт был прямой линией. С тех пор много чего изменилось, и на одних участках Вы вырываетесь вперед – какие-то задачи уже решены, какие-то вот-вот будут решены, а на других вы пока проигрываете. – Всякая операция базируется на трех китах – внезапности, быстроте и силе, подразумевает неравномерное распределение войск по фронту и сопряжена с риском. - Стратегическая «лестница»: тактика – большая тактика – оперативное искусство – стратегия – большая стратегия – политика – экономика – психология, – позволяет оценить перспективы успеха в войне и строить правильный план. Уроки Стратегии: • Нельзя быть сильным везде! • Иногда отступление является единственно правильным выбором! • Компромисс заведомо хуже, чем любая из альтернатив. • Из стесненных положений следует высвобождаться постепенно.Часть I. Философия войны
Глава 1. Путь существования и гибели
Эта книга посвящена войне. Мы будем понимать это термин в наиболее общем его смысле: война – это любой конфликт, при котором выживание противника, физическое, социальное, экономическое, профессиональное не рассматривается вами как необходимое граничное условие. Это не означает, что вы обязательно стремитесь убить. Просто такую возможность вы рассматриваете и считаете «в принципе, приемлемой». В том смысле, в котором великий президент США Теодор Рузвельт, как-то сказал, отвечая на вопрос, будет ли он присутствовать на похоронах одного из своих многочисленных политических соперников: «Нет, но я эти похороны вполне одобряю». Под такое определение попадают и столкновения между государствами, и коммунальные стычки, и бандитские «разборки», и даже семейные неурядицы. Следовательно, элементарные представления о военной науке, военном искусстве и военной эзотерике должны быть достоянием каждого грамотного человека. В действительности современное образование в лучшем случае готовит из школьника солдата, обученного нескольким элементарным приемам. Хочется сказать, что высшую стратегию национальные и международные элиты приберегают для себя, но, увы, это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Единая система военного обучения в современных демократических государствах просто отсутствует, и воззрения большинства граждан на проблемы антагонистических конфликтов находятся на пещерном уровне. Дело несколько улучшают интеллектуальные тренинги, организационно-деятельностные, ролевые, штабные игры, но практика их проведения не является ни повсеместной, ни массовой. Отсутствие у населения военных знаний превращает войну в нечто сакральное либо, напротив, демоническое. Поэтому массы и элиты, властители дум и СМИ относятся к ней слишком серьезно. Конечно, «война – это великое дело для государства, это почва жизни и смерти, это путь существования и гибели», но нельзя забывать, что война является сугубо временным и, в известном смысле, «неправильным» явлением, она гораздо ближе к игре, карнавалу или театральному представлению, чем к обыденной жизни. Мирное развитие – для нации, конфессии, семьи или отдельного человека настолько же важнее и сложнее военного противостояния, насколько жизнь интереснее и значительнее театра. Но, заметим, невозможно овладеть высшей математикой мирной жизни, плохо разбираясь в арифметике войны.Моя семья однажды проиграла войну за мою новую инвалидную коляску, я это не сразу заметил и лишь годам к тринадцати понял, что лишился многих возможностей и что моя жизнь от одиннадцати начало войны – до тринадцати лет могла быть лучше и интереснее обустроена. А враг забрал контрибуцию, и я остался в старой колымаге. Пенсионеры проигрывают войну за бесплатный санаторий, интеллигентные московские бабушки проигрывают битву в расселении, а активные приезжие радостно вселяются в московские дворы и гоняют по ним на своих тачках, пугая нас. Конечно, мирная жизнь куда многограннее этих боев с их системой взяток, но на них тратятся силы, таланты и нервы. Я с детства усвоил, что нельзя повоевать и бросить, как надоевшую игру, нужно состряпать мир, который тебе больше понравится, чем тот, который был раньше, иначе его состряпает твой противник. Даже если он – поликлиника, училка или ЖЭК.
Война есть прежде всего информационная, а уже затем материальная деятельность. Деятельность повсеместная и очень древняя: следы войны обнаруживаются в любых человеческих культурах, где есть принципиальная возможность их регистрации. Все антагонистические конфликты одинаковы. Целью войны всегда является мир. Следовательно, проектируя войну, нужно понимать, что она неизбежно закончится, и представлять себе, что вы будете делать, когда это произойдет. Хотя война допускает физическое уничтожение противника, она отнюдь не стремится к этому. «Сегодняшний неприятель завтра станет вашим покупателем, а послезавтра – окажется союзником». Впервые эту истину понял, наверное, Кир Великий, а римляне построили на ней величайшую империю в европейской истории. Английский теоретик Б. Лиддел Гарт, автор классической «Стратегии непрямых действий» (Strategy: the indirect approach), обобщил базовое определение цели войны: Целью войны является мир, лучший, нежели довоенный, хотя бы только с вашей точки зрения. Поэтому, начиная войну, нужно, по крайней мере, знать «чего можно хотеть », то есть что такое лично для вас «мир, лучший довоенного»? Изучение военной истории наводит на мысль, что это элементарное требование обычно не выполняется. Исследовательская группа «Имперский Генеральный штаб» расширила определение Б. Лиддел Гарта, назвав целью войны расширение пространства решений победившей стороны. Таким образом, «правильные войны» ведутся, прежде всего, за свободу, и в частности за свободу действий, то есть за потенциальные возможности, и лишь во вторую очередь – за материальные блага. Эти самые блага, впрочем, тоже имеют значение, поэтому: • в геополитической логике война ведется за ресурсы и рынки сбыта • в геоэкономической логике война ведется за контроль над потоками товаров и ресурсов. • в геокультурной логике война ведется за управление культурными кодами противника и в конечном итоге за разнообразия в стране в ее настоящем, прошлом и будущем. • Несколько упрощая, можно сказать, что целью войны является развитие. Поэтому адепты развития должны понимать, что война является неизбежным риском их деятельности и ее оборотной стороной. Война есть концентрированная история, подобно революции, которая по своей сути тоже война, только направленная на более близкого и более опасного противника. Именно поэтому, «кто не понимает до конца всего вреда от войны, не может понять до конца и всю выгоду от войны», и наоборот. Как правило, победить в войне нетрудно. Нужно лишь иметь в виду, что ее карнавальный характер подразумевает включение вашего триумфа в вечный сюжет «беличьего колеса». Иными словами, с неизбежностью «…победы сменяются разгромами, рушатся высокие башни, горят горделивые замки, и пламя взлетает в небеса. Золото осыпает усыпальницы мертвых царей…» Здесь, однако, речь не идет о «дурной бесконечности». Раз уж война – воплощенное развитие, то со временем меняется и ее характер, и характер мирной жизни, и структура самого общества, порождающей войну для того, чтобы охранять мир. Поэтому можно воевать, способствуя прогрессу или препятствуя ему. Можно воевать, разрушая, можно воевать, созидая, и человеческая история полна примерами и тех и других войн. Этика войны не отличается от любой этики, претендующей на общечеловеческий характер. Смешно учить через две тысячи лет после Христа, что нехорошо расстреливать заложников или разрушать неприятельские города. Странно через две с половиной тысячи лет после Сунь-Цзы объяснять, что, поскольку «война любит победу и не любит продолжительности», быстро проиграть антагонистический конфликт зачастую полезнее, чем медленно и мучительно его выигрывать. Но чтобы принять последнее, надо научиться рассматривать войну через призму карнавальности, то есть философски относиться к ней и ее итогам. Да, на войне погибают люди. В том числе – мирные жители, никакого отношения не имеющие ни к войне, ни к процедурам управления, ни даже к развитию. Да, война есть неприкрытое, разрешенное и предписываемое насилие: в этом содержание данного социального института. Однако, как правильно отмечал еще Воланд, «человек смертен и, более того, внезапно смертен». Понимание этого обстоятельства не должно лишать нас чувства юмора и понимания стратегии.
В детстве отец даже не рассказывал всего этого про карнавал вседозволенности и горький юмор. Дети не понимают такого. Дети серьезны. Я был серьезно настроен победить свой недуг, и отец боролся вместе со мной, но уже в последних классах, в новой коляске, с построенным для меня лифтом и двумя пандусами в моей школе, я вдруг понял, что Воланд шутил. Это поразило меня. Он шутил со смертью, мы тогда с отцом посмотрели сопливо героического «Первого рыцаря», и я понял, что я, пожалуй, буду д`Артаньяном, то есть «дерусь, потому что дерусь», и могу, кстати, нешуточно умереть. Эйфория дергания судьбы за хвост длилась недолго, но, воспитанный самонаблюдением за ногами и позвоночником, я запомнил ощущение грани, когда чувство реальности обнимает тебя так доверительно, что совершенно все равно, победишь ты или проиграешь. Мне потом это сильно помогло в Америке, где я смеялся весь первый год. Чтобы не сбежать и не плакать…
Вы можете вспомнить, когда закончилась Тридцатилетняя война и каковы были ее итоги? Каких территорий лишилась Германия по Версальскому договору? В чем содержание Вашингтонских военно-морских соглашений? Кто выиграл битву при Сольферино? Сервантес потерял руку в бою при Лепанто, чем закончилась эта битва [4]. Если вы можете ответить на эти вопросы, не заглядывая в Интернет, ваша осведомленность в военной истории много выше среднестатистической. Если эти войны и сражения до сих пор вызывают у вас сильные эмоции – грубо говоря, если вам не все равно, кто одержал победу, кто потерпел поражение и в чьих руках остается «устье Тары»[5] вы, скорее всего, знакомы с одной из техник активизации исторического сопереживания. Как правило, люди помнят только последнюю войну, а судьбоносной считают назревающую, но еще не наступившую. И только к этим двум войнам они относятся с леденящей душу серьезностью. А к остальным никак не относятся. Забывают. И не потому ли шаг за шагом и век за веком повторяют одни и те же ошибки?
Содержанием войны является целенаправленное преобразование заданной начальной ситуации в ту конечную, в которой цель войны оказывается реализованной. Алгоритм, схема, метафора этого преобразования называются планом войны. В войне вашими противниками являются носители разума, способные превратить в ресурс любую материальную или информационную сущность. Поэтому никакие ресурсы, сосредоточенные вами для ведения военных действий, не могут быть адекватными. Очень редко они оказываются избыточными, и это всегда грубый промах планирующей инстанции. Практически всегда ресурсы недостаточны. Именно поэтому о «военном искусстве» говорят гораздо чаще, чем о «военной науке». Если рассматривать войну как игру с предельными ставками, то это азартная игра, подбрасывание монетки, на одной стороне которой написано «поражение», а на другой «победа». Но в эту игру в отличие от орлянки можно играть хорошо и плохо. С точки зрения теории игр война лежит где-то между шахматами и покером. От шахмат она берет логику, жесткие правила, интеллектуальную составляющую, организованность и порядок. От покера манипуляцию, действия вне логики и правил, эмоциональную составляющую, блеф, хаос и произвол, «ошибочные» действия, которыми, зачастую, выигрываются конфликты, проигранные при «правильной» игре. Эти составляющие трудно, почти невозможно, совместить в одном человеке, поэтому война даже в коммунальных конфликтах и бандитских разборках – коллективная форма деятельности, в которой командиру, принимающему решения, обязательно должен соответствовать начальник штаба, который подготавливает это решение (смотри главу 6). Обычно, начальник штаба отвечает за логику и порядок, а командир – за хаос и произвол, хотя в истории бывало по-разному. Нужно иметь в виду, что война представляет собой «игру с ненулевой суммой»: выигрыш одной стороны не обязательно означает проигрыш другой оба противника могут одновременно выиграть или одновременно проиграть.
Я не могу сказать, что за три своих американских года я победил Америку, но даже моя глубоко патриотическая мама не сказала при встрече, что Америка съела меня. Мы были квиты с этим лучшим из миров, и я, вернувшись, почувствовал себя русским летчиком на вьетнамской войне, который говорит раненому пилоту: подвинься узкоглазый, посмотрим, что тут еще можно сделать.
1. Война как социосистемный процесс
Знаете дилемму любого преподавателя? Чтобы рассказать что-то, надо перед этим всегда рассказать еще что-то… Поэтому мы начнем с того начала, которое нам представляется «средним» – не близким, не далеким. Задачей этой главы и – шире – всей первой части «Суммы стратегии» является описание тех знаний, которые плотно обрамляют искусство войны, играя роль его контекста, бэкграунда или условия развития. Раз уж люди воюют на протяжении всей своей наблюдаемой истории, разумно предположить, что в этой деятельности все-таки есть какой-то общечеловеческий смысл. Те же древние греки, хотя и не любили своего бога войны и даже в уста Зевса вкладывали слова осуждения в его адрес, продолжали считать Ареса одним из олимпийцев, которых и было-то всего двенадцать, притом, что вообще-то в Греции «проживали» сотни тысяч богов низкого ранга. И Аресу ни разу не угрожала опасность покинуть Олимп. Хотя богиню гостеприимства Гестию, например, оттуда убрали, чтобы дать место изобретателю виноделия Дионису, да и Гефест, бог кузнечного дела, испытал горечь изгнания. Приходится заключить, что античность рассматривала войну как неприятную, но неизбежную сторону жизни. Для того чтобы, во-первых, понять роль и сущность войны и, во-вторых, получить какие-то основания для прогнозов на будущее, применим так называемый социосистемный формализм.В свои одиннадцать лет я не мог понять, зачем мне уже архивировать свою картину мира, если у меня ее еще нет. Но разговаривать с отцом я любил, и если он хотел архивировать, я был согласен. Парадокс состоял в том, что прекрасные разговоры, которые отец вел со мной, могли бы быть полезны многим более взрослым людям, но жизнь так устроена, что он работал на своей работе, а потом разговаривал дома со мной. Он не был преподавателем, не собирал групп, не вещал в толпе адептов, не подрабатывал репетиторством. Когда двадцать лет спустя я скажу ему, что он дал мне блестящее образование, то он только пожмет плечами, словно это я хвалю его за поставленное пиво. Никакого пива в мире не хватит, чтоб высказать мою признательность этому человеку. Ему я обязан тем, что могу на спор сделать онтологическую, гносеологическую, когнитивную сборку и схематизацию сданных мне жизнью карт. И они позволят мне определить и удерживать свою позицию в современном меняющемся мире. Если вы живете в 60-е годы двадцатого века, то у вас нет, и еще двадцать лет не будет, таких проблем, которые случились у нас в XXI-ом. Это сказка о том, как все рушится, не работает то, что не ломалось по определению, и люди вдруг предают тебя, а другие видят это и говорят: «Ну что ж, бывает – улыбайся!». И вокруг много мишуры, и совсем мало денег, чтобы схватить фортуну за хвост. А если у вас еще не ходят ноги, то у вас не задача, не проблема, не угроза, а полная катастрофа. И добрый волшебник очень нужен. У меня он был. И сейчас есть. И сам я себе волшебник. Когда-то мои деды говорили: слава труду! Я не понимаю этой славы. Я говорю: слава Сунь-цзы! Это блестящий мастер стратегии из далекого и древнего Китая. Отец очень уважал его.
Экосистема
Естественной формой существования живого является система, замкнутая по невосполнимым ресурсам, – экосистема. Для понимания военного искусства теория экосистем не нужна, но без нее невозможно разобраться в социосистемных «рамках» войны.Атрибутивными свойствами экосистемы являются: замкнутость по невосполнимым ресурсам; • обмен веществом и энергией с окружающей средой; • способность к самовоспроизведению; • способность к развитию. Экосистеме неоткуда взять азот, кислород, углерод, железо, другие необходимые ей элементы. Следовательно, она обречена обеспечивать круговорот этих элементов. Поэтому формой существования экосистемы оказывается цикл. Считается, что тропический лес – это «легкие нашей планеты»: он производит кислород, которым мы дышим. В действительности растения вырабатывают кислород в процессе фотосинтеза, но расходуют его в процессах дыхания и гниения. Фотосинтез происходит днем, окислительные процессы днем и ночью, а в целом тропический лес – система, замкнутая по кислороду: он потребляет его столько же, сколько производит.
На самом деле «легкими Земли» являются болота, в которых мертвая растительность попадает в бедную кислородом среду и не сгнивает, разлагаясь на воду и углекислый газ, а превращается сначала в торф, а затем в уголь[6]. В итоге в атмосфере Земли постоянно накапливается свободный кислород, что за сотни миллионов и миллиарды лет создает серьезные проблемы, например перспективу глобального похолодания. Но стремление природных систем к замыканию всех геохимических циклов эволюционно привело к появлению человека – разумного существа, способного извлечь уголь из подземных глубин и сжечь его. Экосистемы воспроизводят себя, несмотря на стихийные бедствия земного и космического характера, несмотря на человеческую деятельность. Экосистемы сложны и обладают высокой связностью: попробуйте осушить болото, и все вокруг изменится в сторону иссушения даже в тех местах, которые были далеки от болота, и упадет разнообразие флоры и фауны, и… далее смотри хрестоматийный пример про бобров, которых перебили нерадивые лесосплавщики. Экосистемы способны развиваться, захватывая пространство, аккумулируя ресурсы, подчиняя себе другие экосистемы: овраги очень агрессивны, пустыня стремится наступать на оазисы, водопады пробивают в скалах новые русла. Экосистемы очень устойчивы, их «хрупкость» по отношению к антропогенным воздействиям или природным катастрофам – миф, сочиненный движением «зеленых». Другой вопрос, что эта устойчивость не распространяется на отдельные виды, даже наоборот: рождение и смерть видов – залог бессмертия экосистемы. Свойства экосистемы задают необходимость иерархии: «особь популяция вид экосистема биота», смены поколений, генетической системы воспроизводства и сложного мутационного механизма. Возможно, для экосистем неизбежен половой диморфизм или полиморфизм.
Жизнь как квантовое число
В современном обыденном языке обсуждать такие темы невозможно. А до 1960-1970-х годов, когда наука была «отдана замуж» за устойчивое развитие, комфортное и безопасное существование, чтобы к нашему времени утратить всякую интенцию к независимому развитию, не сформировались представления об экологии и экосистемах. Дальше читает тот, кто знает язык или готов изучать его вместе со сложным текстом. Определим биоту как объединение всех экосистем в какой-то момент времени. Жизнь есть биота-в-развитии, то есть биота, рассматриваемая совместно со своим прошлым и своим будущим. В этой логике жизнь существует вне линейного (метрологического) времени[7] и является макроскопическим квантовым объектом, причем, за счет возникновения спутанных квантовых состояний[8], этот объект пронизан корреляционными, причинными и антипричинными связями. По-видимому, жизнь представляет собой первый интеграл, то есть она является сохраняющимся свойством материи, наряду с импульсом, энергией, моментом импульса, зарядом и т.д. Живое с момента своего зарождения существует только в форме экосистем. Зарождение жизни есть процесс возникновения первой экосистемы, причем возникнуть она может только сразу и целиком вместе со всеми своими атрибутивными признаками. Биохимически особенностью земной жизни является хиральная чистота : только правовращающие сахара и только левовращающие белки. Физически жизнь представляет собой автокаталитический неравновесный процесс (процесс Пригожина). Формально жизнь представляет собой негэнтропийный процесс, поэтому экосистемы не могут быть замкнуты по энергии. В процессе смены поколений особи рождаются и умирают. Популяции воспроизводят себя. В простейших экосистемах численность (биомасса) популяций подчиняется системе дифференциальных уравнений, решением которой являются квазигармонические функции. Для модельной экосистемы «хищник-жертва» динамика параметров описывается уравнениями Вольтера-Лотки. Биота воспроизводит себя, эволюционируя, то есть в процессе развития она увеличивает количество и разнообразие экосистем, способствуя увеличению своей замкнутости как по веществу, так и по энергии. Биота является фактором планетарного масштаба, формируя и типологически сепарируя рельефы, воздействуя – вплоть до радикальных изменений – на состав атмосферы и на коэффициент поглощения Землей солнечной энергии. Эволюция биоты приводит к периодическим экологическим кризисам и качественным изменениям в экосистемах. Биота воздействует на Землю иногда в интересах существующих экосистем, выступая как гомеостатический механизм, иногда – в интересах возникающих экосистем, выступая как агент развития.Отец рано объяснил мне, что такое жизнь, макро и микро; я был в космосе, у начала времен, в конце сезона рождающихся звезд, в черной дыре и в наномире, в старом фильме «Внутреннее пространство», смешном и наивном, но чем-то очень полезном мне тогда. Я понял, что жизнь это самый большой объект, процесс и результат, который я могу вынести. И он главное. С тех пор я никогда не опускаю руки, потому что присоединен к этому целому и могу быть песчинкой и галактикой одновременно.
Разум
Человек биологически является млекопитающим, но к настоящему времени маммальные признаки не являются для людей необходимыми: • женщины не обязаны выкармливать детей молоком; • строго говоря, они даже не обязаны их рожать – изобретено клонирование, кесарево сечение, инкубаторы для недоношенных детей, очень скоро появятся маточные репликаторы для внешней беременности; • с появлением одежды, домов, системы отопления человек утратил необходимость даже и в теплокровности. Для Homo Sapiens роль атрибутивного признака играет разум, и, учитывая планетарный масштаб этого фактора, мы должны заключить, что возникновение его начинает если не новый эон, то, во всяком случае, новую эру: ноозой – время разумной жизни.Поговорить про ноозой мне нравилось больше всего. Потому что это давало мне шанс. Быть лучшим из разумных, вот чего мне предстояло достичь, и отец, и Сунь Цзы должны были помочь мне в этом. И впереди у меня было много времени. В одиннадцать-то лет! Знаете, сколько времени в одиннадцать лет? Очень много. И я не собирался терять темпа в освоении и присвоении Разума.
Свойства разума (когнитивный синдром): • членораздельная речь (имеется также у ряда других биологических видов, включая общественных насекомых); • умение пользоваться орудиями труда, создавать их и хранить (присутствует в разделение труда (есть у любых животных с выраженной стайной организацией); • общественная защита и воспитание детей (опять-таки довольно широко распространено среди высших млекопитающих и коллективных насекомых); • умение делиться пищей, причем не только с самкой или детенышами; • умение ограничивать свободу других, создавая изгороди, тюрьмы и зоопарки (в какой-то степени это есть у коллективных насекомых); • стремление заниматься деятельностью, не направленной на непосредственное удовлетворение своих потребностей, например игрой (есть у детенышей высших млекопитающих). Каждое свойство разума, которое мы можем придумать, либо справедливо не для всех людей, либо встречается также в животном мире. Тем не менее полного синдрома когнитивных признаков нет ни у одного биологического вида, кроме человека. Это проявляется, в частности, в популяционной динамике: численность вида Homo Sapiens подчиняется демографическому уравнению вместо уравнений Вольтерра или логистического уравнения. Соответственно, на больших (по сравнению со временем жизни поколения) временах она растет экспоненциально. Есть все основания рассматривать разум в той же эволюционной логике, что и маммальность и ряд других синдромов, задающих определенный уровень организации живого.
Пройдет много времени с тех моих наивных умозаключений о том, что я царь природы и творец мира, стратег и тактик всея квартиры и присоединенного мира Сети. Я бредил дворцом, а потом городом в сети, но попадал на площади и свалки, мафиозные клубы и демонстрации здоровыми людьми своей серости и жестокости. Мой синдром разумности вообще пока не помог мне, потому что разумными были даже мои соседи, которые пытались со мной сюсюкать до отрочества, и я их здорово ненавидел. Должен был быть какой-то выход. Я стал пристрастно спрашивать отца уже в тринадцать лет о том, в чем я должен перерасти их всех. И отец сказал, что в кризис формируется новая разумность, и если мне не хватает стратегии, то я вырос и пора заняться делом. Я был согласен заняться делом, к тому же ум перестал давать мне бонусы в сравнении с посиделками с пивом во дворе… Знаете, есть такой период жизни отрочество, когда никакие схемы, предложенные родителями, не работают. Особенно же, если ты инвалид…
Социосистема
Если экосистема является формой существования живого, то формой существования носителей разума является социосистема. Понятно, что социосистема представляет собой особую специфическую экосистему. У нее есть два принципиальных отличия от других экосистем: • Во-первых, только вид Homo Sapiens обладает полным набором когнитивных эволюционных признаков, задающих понятие «разум». Поэтому на современной Земле нет ни одной социосистемы, кроме «человеческой». • Во-вторых, социосистема использует информацию как потребляемый ресурс. Человек Разумный стал первым биологическим видом, получившим полный доступ к этому ресурсу и, соответственно, может распоряжаться им, не имея конкурентов. Эти две особенности социосистемы определяют эволюционное преимущество, полученное видом Homo Sapiens за счет «монополии на разум». Понятно, что монополия на разум не является вечной: разум, как и любое эффективное эволюционное решение, будет тиражироваться живой природой. Понятно также, что социосистема не единственная экосистема, обладающая эволюционно значимой спецификой. По всей видимости, к «особым экосистемам» принадлежат строматолитовые маты (одна из первичных форм существования живого), некоторые экосистемы, образованные коллективными насекомыми, вероятно, австралийская экосистема однопроходных млекопитающих в период географической изоляции Австралии и т.д.Когда я жил и работал в Америке, я сделал для себя вывод, что наша Сеть, спасавшая меня от одиночества в инвалидности, и есть такой «строматолитовый мат». Она многослойна, и нижняя часть ее – это, конечно, однородная пища для высокоразвитых из верхних слоев. Как если бы ты утонул в болоте, ты бы точно стал частью пищи болота. Но уже никогда бы не поднялся над ним человеком. У меня были родители, которые, когда я редко на каталке выползал из дома, устроили мою интеллектуальную жизнь и сложное общение помимо Сети и даже внутри нее. Я не попал в болото и утилизирую интернетовские топи как инструмент. Я высшее существо, из которых соткана социосистема. Мне не слишком нравится, что российское устройство трещит по швам. В нем глючит управление, падает образование, познание – не в моде, а производство застряло в переходе от человека к роботу. Но мне нравится моя семья, мой Бог и мои ноги. Я ненавижу двухчасовую гимнастику и офисную работу, но категорически приветствую Интернет. Он позволил мне дружить с американцами, которых я оставил в их раю. Этот рай тоже трещит по швам, и мы обменяемся с ними инструментами, если наши правительства, как это бывает в истории, не сдюжат.
Итак, мы можем определить социосистему как особую экосистему, способную присваивать информацию и конвертировать ее в иные формы ресурсов, в конечном счете – в пищевые. Это подразумевает обязательность и непрерывность четырех базовых социосистемных процессов: 1. Познание, присвоение системой новой информации. 2. Обучение, воспроизводство ранее накопленной системой информации. 3. Производство, конвертация информации в другие ресурсы, необходимые системе. 4. Управление, распределение информации между элементами системы людьми или социальными группами.
Специфика земной социосистемы, созданной видом Homo Sapiens, приводит к необходимости поддерживать не только базовые, но и так называемые иллюзорные социосистемные процессы: -1. Иллюзорное познание, или познание не-сущего, Экзистенция. Человеческое сознание устроено таким образом, что оно способно порождать сущности самостоятельно, без участия внешнего мира. Этих сущностей в материальном мире (в действительности!) нет, но они могут – и должны – быть предметом познания. -2. Иллюзорное обучение, или Контроль. Любые формы контрольных тестов, успешный результат по которым подразумевает умение сдавать данный тест, а не знание предмета. -3. Иллюзорное производство – Эстетизация (упаковка, маркетинг). Своеобразное «производство без производства» – конвертация информации в информацию же. -4. Иллюзорное управление, или Война. Предельно простое управление, задающее подчинение, а не кооперацию, обеспечивающее разрушение, а не созидание. Может рассматриваться как предельная версия кризисного управления: в обоих случаях за счет резкого упрощения системы принятия решений появляются шансы преодолеть системный кризис управления. Следует подчеркнуть, что базовые процессы одинаковы и одинаково обязательны для любых социосистем, вне всякой зависимости от того, кем и как эти социосистемы созданы: людьми, крысами, андроидами, силикоидами и т.п. Иллюзорные процессы, по всей видимости, обладают видовой зависимостью и в других социосистемах могут быть существенно другими. Тем не менее есть все основания утверждать, что какие-то иллюзорные процессы обязательны для любой социосистемы – это следует из самого когнитивного синдрома. Существует тенденция рассматривать иллюзорные процессы как «второсортные». В действительности они являются такими же критическими для социосистемы, как и базовые. Можно говорить о некой условной норме, когда совокупные ресурсы, которые общество выделяет на поддержание базового и соответствующего ему иллюзорного процесса, относятся как 2: 1. Базовые и иллюзорные социосистемные процессы связаны между собой общественными институтами, вероятно исторически конкретными. Связь базовых и иллюзорных социосистемных процессов может быть наглядно представлена социосистемным кубиком.Важно, что социосистемный кубик ни в коей мере нельзя рассматривать как пример дихотомии: социосистемные процессы не образуют пар противоречий. То, что их число соответствует степеням двойки, по всей видимости, простая случайность.
Я заметил, еще будучи мальчишкой, что все дети знают тайны иллюзорных процессов и почитают их. Школьники борются за оценки, а не за знания, западают на упаковку, готовы украсть, чтобы похвастаться новым гаджетом, быстро сваливаются в драку вместо управления и наивно верят в Бога или в сверхъестественное, явно игнорируя законы естественных наук. Когда я сказал это отцу, он сначала рассердился, а потом вспомнил себя и признал, что в этой галиматье есть идея. Правда, он сказал, что в нашем мире исчезли взрослые, и потому эти теневые процессы стали главенствовать. Он прикатил меня в новый книжный и показал полки эзотерики в сравнении с полками физики и медицины. Я извлек много пользы из этих рассуждений о социосистеме, я стал взрослым в детском мире и весь последний год школы управлял своим классом, несмотря на коляску. Социосистемный кубик я склеил из плотного картона и упражнял ловкость рук, загадывая на какую грань поймаю – на грань культуры или игры. И ловил на ребро.
Отец всегда говорил мне, что будущее за Сообществами, а сам сидел себе с дядей Сашей на кухне. Я входил в сообщества и не в одно, но пока мы не стали представлением социосистемы, потому что доверия во имя будущего между нами не возникало, так – договаривались о тактике. Когда к отцу стало приходить много людей и он неожиданно исчезал на какие-то странные мероприятия, я забеспокоился, потому что это напоминало мне заговор и плохо пахло. Я считал, что в политику можно попасть и так, прыгая через ступеньку служебных лестниц, но потом поймал себя на мысли, что после провала с бизнесом и аспирантурой я действую совсем как отец. В Америке меня переучили на другие принципы, но я вернулся и, пожалуй, готов принять того, кто очень от меня отличается… в сообщество.
Представления социосистемы могут создавать организованности более высокого порядка: связанные области, поддерживающие социосистемные процессы, но не наименьшие из возможных на данном уровне развития человечества. К таким организованностям относятся федерации, конфедерации, империи, корпоративные структуры. Создание на рубеже второго и третьего тысячелетий Европейского союза задало еще одну значимую форму организованности – ареал действия определенной системы сервитутов.
Законы сохранения
Связь понятий «Жизни» и «Разума» дается следующей Табл. 1. Таблица 1. Связь понятий «Жизни» и «Разума» [9]Фазовые переходы
Качественные изменения в социосистеме мы называем фазовыми переходами, а относительно стабильные состояния социосистемы вне фазовых переходов фазами развития. Кризис фазы есть одновременный кумулятивный кризис всех четырех базовых, но не обязательно всех иллюзорных, социосистемных процессов. С практической точки зрения фазы различаются характером взаимодействия социосистемы с окружающей средой, иными словами, местом Homo Sapiens в трофической пирамиде и способом присвоения пищевого ресурса. Фазы развития отделены друг от друга высоким потенциальным барьером, суть которого заключается в том, что система деятельностей, характерных для уходящей фазы, разрушается раньше, нежели создается система деятельностей, отвечающая потребностям новой фазы. Смена фаз в социосистеме сопровождается теми же особенностями, что и преодоление экологического кризиса в биоте: внутренний характер кризиса и нарастание противоречий, суверенизация системы (отдельные подсистемы перестают вести себя как часть целого, возникает «конфликт интересов» между подсистемами, эффективность общества начинает падать), всплытие реликтов (в обществе вновь явно проявляются признаки и отношения, ранее эволюционно вытесненные), первичное упрощение с падением разнообразия, маргинализация (разрушение высших, управляющих уровней, выход на управляющие позиции звеньев социосистемы, ранее угнетенных, маргинальных), новый эволюционный рост («ливень» эволюционных изменений, усложнение системы).Эту тему я проходил прямо по жизни, родители старались дома обучить меня на совесть, и я, конечно, мог наблюдать, что творится в моем классе, в который я ездил на каталке через день, по крайней мере в два последних класса. Все процессы были налицо, в сравнении с СССР, в котором учился и жил в юности отец, наша школа упростилась в программе, в ней всплыли реликты дореволюционного образования и ввели условный «закон божий». Этот предмет я знал лучше учительницы, малохольной дурочки, прихожанки модной столичной церкви. А вот до нового эволюционного роста надо было еще дожить, – я считал. Я при этом думал, что мои собственные дети как раз проскочат стадию маргинализации и попадут в школу нового типа. Отец не разделял моего оптимизма, считая, что такие монстры, как РОНО, будут держаться когтями. Мама напоминала мне, что школа ради меня одного, инвалида, построила лифт. Это, конечно, было здорово, но они не сами построили, а европейские бюрократы случайно оказались такими гуманистами, что после Международной олимпиады я оказался в центре коллизии о правах инвалидов, и прочие пандусы в городе тоже стали появляться.
Война
Как и все остальные социосистемные процессы, война представляет собой форму работы с информацией. Мы уже отмечали, что война упрощает управление и может рассматриваться в качестве механизма преодоления структурного кризиса. Отсюда – тяготение некоторых политических режимов к «маленькой победоносной войне». Ф.Энгельс справедливо иронизировал над этим: дело в том, что кризис разрешается в случае большой проигранной войны и обычно через механизм смены элит и разрыва существующих договоренностей. То есть общество откатывается назад и начинает жить с чистого листа. Но социосистемная роль войны не сводится к созданию механизма кризисного управления.Базовой проблемой человеческой социосистемы является противоречие между биологически заданным для крупных приматов эгоизмом и общественным характером всех социосистемных процессов. Иначе говоря, каждый индивид обязан подчинять свои интересы какому-то целому (и это является необходимым условием его выживания!), но он этого не хочет. Столкновение императивов приводит к постоянному стрессу. Но стандартной формой реакции на стресс у крупных приматов является агрессия. В результате с самого начала существования социосистемы всем человеческим организованностям угрожали вспышки неспровоцированного насилия и борьба всех против всех. Война оказалась удобным способом решения этой проблемы. Она разрешала – и даже обязывала – делать все то, что в обычной мирной жизни строжайшим образом табуировалось: убивать, насиловать, грабить. Иными словами, война оказалась социосистемно приемлемым механизмом утилизации агрессивности. Как и любое системное решение, война работает с целым рядом проблем: • Она регулирует численность общества, причем речь идет не только об уничтожении части населения в условиях переполнения экологической ниши, но и о запуске механизма роста рождаемости. • Война способствует генетическому обогащению, что особенно важно для эндогамных обществ. • Война выступает в качестве дополнительного фактора биологического отбора. • Война повышает социальную мобильность. •Война ускоряет социальный отбор, перераспределяя ресурсы в пользу лучше устроенных сообществ и отбраковывая нежизнеспособные. Война есть плата биологического вида Homo Sapiens за свое существование в форме социосистемы, за эффект социальности. И плата недорогая, что можно заметить, сравнивая, сколько на Земле людей и сколько биологически близких к ним крупных обезьян. Войны народов, классов, конфессий, иных социальных групп заменяют в человеческом существовании борьбу всех против всех в биологических сообществах. В определенном смысле можно согласиться с Дж. Оруэллом: война – это мир и мир – это война. Заметим, что снижение угрозы глобального противостояния в период 1986-2010 гг. привело к росту региональных войн и локальных конфликтов, а также уличной преступности и бытового насилия. Такие эксцессы, как расстрел А. Брейвиком[10] молодежного лагеря с убийством 77 человек, колорадский расстрел во время премьеры фильма о Бэтмене[11], расстрелы в школах и в офисах, наглядно демонстрируют, что ждет социосистему при разрушении военного механизма обеспечения ее устойчивости.
Поскольку война разрешает табуированное (и табуирует разрешенное), можно говорить о ее карнавальном характере. Собственно карнавал и ряд других социальных технологий, в том числе – спорт и почти все игры, можно рассматривать как light-формы войны. Из иллюзорного (карнавального, театрального) характера войны вытекают следующие важные следствия: • глобальная термоядерная война крайне маловероятна, поскольку, во-первых, не способна решить задачу социальной сублимации и, во-вторых, угрожает целостности социосистемы; • уменьшение угрозы внешней войны увеличивает вероятность войны внутренней; • общее ослабление военной угрозы способствует возрастанию индивидуального насилия (войны всех против всех); • религиозные чувства есть превращенная форма агрессивности (рост религиозности населения приводит к войне); • альтернативной формой реального насилия может быть насилие иллюзорное – СМИ, массовые шоу, и, прежде всего, интерактивные компьютерные игры.
Война тысячелетиями является спутником человека, но нет оснований считать, что так будет продолжаться «из вечности в вечность». В своем развитии социосистема найдет иные способы сублимации индивидуальной агрессии (искусство, спортивные и ролевые игры, виртуальные войны и т.п.). Мы способны представить и описать такую стадию эволюции разума, но пока не в силах ее реализовать.
XX век был эпохой тоталитарных войн. XXI век начался грандиозным актом террористической войны «Юга» против «Запада». За этим последовали войны в Афганистане, Ираке, Чечне. Сейчас человечество на волосок от крупных вооруженных конфликтов в Южной Осетии, Абхазии, Приднестровье, Израиле, возможно, и в Иране. И, поскольку все сценарные модели указывают, что международная напряженность вокруг «горячих точек» будет нарастать, достигая первого пика к 2008-2010 годам, а следующего – к началу третьего десятилетия, приходится считаться с тем, что масштаб военных действий также будет увеличиваться.
Очарованный доказательствами того, что грядущая ядерная война, пугающая моих одноклассников, как радиация, СПИД и необходимость когда-то содержать семью, не погубит нашу планету, я сделал в последнем классе доклад про социосистему на межшкольной конференции. Что тут началось! Казалось, все учителя, сидевшие в комиссии, мечтали о том, чтобы эта пресловутая война уничтожила человечество. Все забыли, что я инвалид, сижу в коляске, все встали вокруг меня и замахали руками. Похоже, они были обижены за то, что всеобщая страшилка не работает, а я оказался героем сказки «Голый король». Через пять минут кто-то опомнился, но я физически ощущал, что мгновение я был один, и тучи сгустились. Я ответил на язвительные вопросы. Школьники-участники меня не слишком поняли, они только загудели, да некоторые потом вспоминали в сети бучу вокруг меня. А это были лучшие школьники города. А друг мой в тот день заболел. И меня привез отец и обещал заехать и забрать после. В общем, я пережил почти физически погружение в болото и его предварительное довольное чавканье. Потом я много раз встречался с тем, что в школе и учителя, и ученики не понимают простой логики. Они живут страхами и хотелками. Под управлением. Отец смеялся над моими проблемами, он предупреждал, что тема принесет мне приключений. Он опоздал, и я ждал его в коляске под дождем. Организаторы рассосались. Наверное, я их сильно достал.
Ноозойное ускорение
Существуют отчетливые параллели между биологическим и социальным развитием (Табл. 2). Таблица 2. Параллели между биологическим и социальным развитием.Развитие социосистемы носит эволюционный характер и подчиняется тем же закономерностям, что и развитие биоты, но с гораздо большими характерными частотами (ноозойное ускорение). Для традиционной и индустриальной фазы такое ускорение с хорошей точностью может быть представлено формулой:
а = е11(1+0,00016t) =~60000(1+1,8 Т), (1) где t – возраст социосистемы в годах, а Т – в тысячелетиях.
Наличие малого, но устойчивого фактора, разгоняющего «ноозойное ускорение», требует объяснения, которое в настоящее время отсутствует.
2. Война как фактор устойчивости
Итак. Война есть иллюзорный социосистемный процесс. Ее существование обусловлено двумя фундаментальными противоречиями: • между эволюционно закрепленным видовым эгоизмом вида Homo Sapiens и социальным (социосистемным) образом существования этого вида; • между жаждой жизни и неизбежностью смерти. С системной точки зрения война представляет собой эволюционный механизм, такой же как конкуренция, симбиоз, половой отбор и т.п. Для социосистемы война является простейшим способом создать единую социальную структуру из разобщенных индивидуумов.Когда я стал посещать школу два-три раза в неделю, принюхиваться и присматриваться к ходячим учащимся, я быстро понял, что без Петьки мне было бы не справиться и что он был моей опорой, моими ногами, то есть моей пехотой и танками. Но наш класс был совсем не таким, как класс отца и матери. Они наперебой рассказывали мне о группках и группировках, войнах и победах, дворах и драках. Ничего такого в моей школе даже близко не было. Много ребят сами по себе сидели в Сети и немного учились, когда их спрашивали по предупреждению. Эта тоже была новая практика для отца, он пожимал плечами, но так было учитель говорил: готовься, завтра спрошу! Ну, и спрашивал. Некоторые не готовились получали двойку, а некоторые готовились пятерку. Неожиданностей не было. Да и ученики бы воспротивились: Вы же нам не сказали! Не будем писать контрольную! В общем, с процессом нашего фрагментарного учения очень носились. Учителя казались людьми подневольными. Жертвами демократии, как говорил отец. В таком мире война носила скрытый характер, группировок в классах не было. Стихийные митинги против учителя: Вы нас не предупреждали! – разруливались с поклонами. Наверное, это называлось толерантностью. Многие школьники заявляли наивный пацифизм. Он понемногу прошел в последних классах, когда стало модно куражиться перед девчонками, но и это было как-то смазано, не похоже на отцовскую молодость. Соединяли нас Сети, и там я быстро собрал свои батальоны к бою.
В рамках государства, полиса, социальной группы или отдельного человека война играет троякую роль, одновременно выступая как фактор устойчивости, агент развития и источник базовых рисков. Рассмотрим влияние войны на устойчивость социальных систем, то есть на их способность сохранять циклический или квазистационарный характер своего существования.
Управление пассионарностью
Прежде всего война широко используется для управления пассионарностью общества, причем это управление носит многосторонний характер. Во-первых, война позволяет сжечь избыточную пассионарность, накопленную в социальных низах, прежде всего в молодежной среде. Работают три механизма – физическая гибель патриотически настроенных пассионариев в ходе боевых действий, арест и изоляция «бунтарей» по законам военного времени, карьерное продвижение выживших пассионариев. Во-вторых, война стимулирует рост пассионарности социальных низов и в особенности среднего класса. Отчасти это связано с теми вызовами, которые война предъявляет отдельным людям и обществу как целому, отчасти с экзистенциальностью пребывания человека на войне, то есть рядом со смертью. Понятно, что два эти механизма конкурируют между собой. Правящие элиты, которые широко практикуют внешнюю войну как способ разобраться с внутренними проблемами, часто недооценивают эффект военного роста пассионарности. Результатом оказывается Февральская и Октябрьская революции в России 1917 г., ноябрьская революция в Германии 1918 г., «марш ветеранов» на Вашингтон 1932 г. и т.д. С другой стороны, пакистанское руководство успешно погасило пассионарную энергию экстремистски настроенной молодежи, стимулировав ее участие в борьбе против советских войск в Афганистане. Очень похоже, что и каудильо Франко послал на советско-германский фронт свою «голубую дивизию» не столько в благодарность за помощь Гитлера и Муссолини в Гражданской войне, сколько для повышения устойчивости режима. Кстати, и тот и другой пример показывает, что сжигать пассионарность лучше всего посредством малых контролируемых (управляемых) войн, а не глобальных конфликтов. Аналогичный результат дают серьезные стихийные бедствия. Например, цунами в Японии в 2011 г. решило проблему пассионарного перегрева страны, что сделало проектируемую войну за Курильские острова ненужной и даже нежелательной. Другой вопрос, что стихийные бедствия труднее устраивать по заказу, чем локальные войны. Наконец, в-третьих, война, работая как социальный лифт, способствует кооптации в управляющую элиту новых лидеров – военных «выдвиженцев». Это приводит к повышению и пассионарности, и дееспособности правящего класса, то есть опять-таки к росту социальной устойчивости. Воздействуя на половую, возрастную, классовую и пассионарную структуру общества, война способна формировать Поколение: когерентную социальную структуру с общей идентичностью, единой картиной мира, согласованной системой ценностей, прописанными и закрепленными фронтовым братством горизонтальными связями. До настоящего времени это свойство войны не использовалось правящими элитами, по крайней мере целенаправленно, но в условиях кризиса социальной связности 2010 годов такое решение напрашивается.Пассионарности у нас в школе не было или была, но какая-то вяло подковерная. Вся пассионарность жила и закручивалась в вихри в Сети. Родители не понимали, как важно поймать вихрь за хвост и передать куда-то в сторону от своих позиций. Я долго объяснял это отцу, он потом перенял мои методы, когда наводнял город мифическими деятельностями по развитию мозгов, театров, церквей и сообществ. Слова, наполненные энергией сигнала, концентрированные флеш-мобы,играли свою роль. Я был их Воландом. Я зашивал туда всю свою усталость от изнурительных упражнений, все свое отчаяние от того, что не хожу, весь свой восклицательный знак, от того, что я знаю стратегию, а другие нет. Я будоражил этот мир, как мафиози. Конечно, мне изрядно прилетало. Особенно от «пограничников», то есть тех, кто воевал в Сети и в жизни одинаково хорошо. Но мне было все равно, жить или умереть, и я был троллем, провокатором, экспертом по нанотехнологиям и ушедшим на пенсию работником Кадастра, старым мудрым евреем. Я царил, не был развенчан, и девчонки ходили ко мне, как к Рабби.
Управление экономикой
Война или угроза войны оказывает сильное воздействие на страновую и мировую экономику, и здесь также приходится говорить о нескольких конкурирующих механизмах. Впрочем, все они могут рассматриваться как обратные связи в экономической системе. Военные расходы представляют собой простейший способ извлечь некоторую долю прибыли, а при желании и часть основных фондов из экономического цикла. Понятно, что это эквивалентно уменьшению нормы прибыли. Таким образом, военные расходы, то есть «ожидание войны», «эвентуальная война», уменьшают «перегрев» экономики во время инвестиционного бума и в целом сглаживают колебания экономической конъюнктуры (смотри также разд. 4 гл. 3). Необходимо понять, что реальная война делает то же самое, но в гораздо большем масштабе. А. Неклесса назвал ее «высокотехнологичным деструктором экономики»: «Материальных ценностей оказалось произведено избыточное количество. Спросим, однако: в какой системе координат избыточное? Ведь бедность и нищета, отсутствие материальных благ и дефицит – все еще оставались (и остаются по сей день) спутниками человечества… Материальное изобилие было избыточным с точки зрения платежеспособного спроса. Реальным препятствием оказалась его ограниченность. Сложившаяся ситуация породила феномен Великой депрессии, который заставил Запад переосмыслить многие механизмы развития и вызвал к жизни целый каскад социальных изобретений – избыточное, искусственное потребление, развитие индустрии рекламы и маркетинга, и в частности такую изощренную форму превращения доходов в расходы, как высокотехнологичная деструкция, – войны ХХ века стали своего рода ресурсои материалоемкими предприятиями».[12] С сугубо формальной точки зрения война уничтожает военное снаряжение, а также большое количество движимого и недвижимого имущества, тем самым возникает необходимость вновь создавать все это. Более того, в некоторых случаях война физически расчищает место для смены морально устаревших, но физически не выработавших свой ресурс основных производственных фондов. Так, японские и германские экономические «чудеса» после Второй Мировой войны во многом объясняются тем, что старые индустриальные районы этих стран были полностью разрушены стратегическими бомбардировками, возрождать их в прежнем виде не было ни смысла, ни возможности. Поэтому послевоенное восстановление промышленности сопровождалось ее глубокой модернизацией. В результате, к середине 1950-х годов производственные мощности бывших стран «Оси» были самыми современными в капиталистическом мире. Экономическое содержание войны как способа утилизации избыточно произведенного имущества приводит к тому, что войны обычно возникают в периоды экономического подъема, при благоприятной экономической конъюнктуре. То же самое относится и к серьезным революционным потрясениям, которые можно рассматривать как войну, обращенную на самого себя. Впервые этот интуитивно понятный вывод сделал и документально обосновал Ж. Жорес в своей фундаментальной «Социалистической истории Французской революции»[13]. Как и любой экономический гомеостат, война и военные расходы не только сглаживают «пики» инвестиционных циклов, но и поднимают «впадины». Дело здесь в том, что при любой, сколь угодно «рыночной» экономической модели военное производство всегда жестко регулируется государственной властью. Поэтому военный бюджет, образованный путем извлечения ресурсов из ряда различных производственных циклов, расходуется централизовано и целенаправленно. Поскольку аккумулированные в военном бюджете средства обычно достаточно велики, государство получает инструмент, которым оно при острой необходимости может воздействовать на рынок.«- Вы внезапно начали осуществлять большую программу строительства флота. Почему?- Трудно поверить, чтобы какая-нибудь страна, ваша или наша, например, не воспользовалась для строительства тем моральным правом, которое она получила по договору, тем более если такое строительство необходимо стране. Разве это не так? - Так. – В Японии и Англии строительство кораблей началось сразу после заключения договора, – продолжал я, в то время как Соединенные Штаты практически ничего не построили, возможно, по той причине, что они желали показать пример другим странам. Внезапно мы обнаружили, что наша страна находится в состоянии депрессии и расширение судостроения может значительно облегчить положение ряда отраслей промышленности…»[14]
График на Рис. 3 иллюстрирует рост финансирования производства боевых самолетов крупнейшими странами мира в период выхода из Великой депрессии.
Представляет интерес сравнение этого графика с динамикой валового национального продукта в ходе Великой депрессии и сразу после нее (Рис. 4).
Корреляция видна невооруженным глазом, причем заметно также, что верхний график опережает нижний, вытягивая его вверх.
После заключения Версальского мирного договора правительство Великобритании приняло политико-экономическую программу «Десять лет без войны», то есть на доктринальном уровне постулировалось, что страна не будет участвовать в крупных вооруженных конфликтах до 1928 года[16]. и, следовательно, военный бюджет должен быть серьезно сокращен. Эту политику всемерной экономики Англия проводила в жизнь с похвальным постоянством. В результате были достигнуты следующие экономические результаты: «На протяжении 20 послевоенных лет (с 1918 по 1938 г.) английская промышленность почти не превышала уровня 1913 года. ‹…› английская экономика характеризуется все более и более усиливающимся упадком основных отраслей промышленности (угольной, текстильной, металлургической), хронической недогрузкой предприятий и наличием миллионных армий безработных, превратившихся из резервных в постоянные армии безработных. Лишь в последние годы перед Второй Мировой войной в английской промышленности наблюдался некоторый подъем, но этот подъем был связан с оживлением военной конъюнктуры, подготовкой империалистических стран к новой войне. В чрезвычайно тяжелом состоянии оказались и государственные финансы капиталистической Англии. Фунт стерлингов навсегда потерял устойчивость на международной фондовой бирже» [17]. «Старые отрасли британской индустрии переживали застой. Так, добыча угля в Англии с 1913 до 1928 г. сократилась более чем на 17%, тогда как мировая добыча выросла на 6%. За это время выплавка чугуна в Англии упала на 55%, а во всем мире увеличилась на 12%. Сократилось производство в английской текстильной промышленности – доля Англии в мировом количестве веретен упала с 39 до 34%. Предприятия черной металлургии были загружены лишь наполовину, подобная ситуация была и в судостроении, угольной отрасли, машиностроении, что в свою очередь вело к росту безработицы. Происходил процесс свертывания сельскохозяйственного производства, несмотря на меры, предпринятые со стороны правительства. По темпам развития английская экономика отставала от ведущих капиталистических держав, ее доля в мировой экономике падала. Если в период с 1911 по 1913 г. английский экспорт составлял 15,2% мирового, то в 1926-1928 гг. – 12,5%. К 1929 г. английская промышленность только достигла объема выпуска продукции 1913 г., причем в основном за счет новых отраслей производства»[18]. А.Н. Крылов, в то время служивший в российской железнодорожной миссии, иронизирует: «- Я проходил мимо артиллерийских мастерских вашего завода, они у вас пустуют, и в них никакой работы нет. Вот вы ломаете Tiger, а вон там приведен на слом Lion; какой барыш вы от этого выручите? Много если по 5000 ф. ст. от каждого корабля. Вот если бы вы Tiger продали за 1 шиллинг Чили, а Lion за полкроны (2?шилл.) Аргентине, она богаче, то ваши артиллерийские мастерские не пустовали бы…» [19] В итоге экономия на военных расходах лишь ухудшила финансовое положение Великобритании и привела к упадку ее индустрию. Политическим итогом доктрины стало резкое ослабление связности Британской империи и потеря Великобританией господства на море. Военные итоги были подведены в начальный период Второй Мировой войны, и они также были весьма неутешительны для страны, которая лишь чудом избежала тотальной катастрофы и навсегда утратила свое могущество.
Конечно, верно и обратное: слишком высокие военные расходы приводят к инфляции и росту внутреннего долга. В конечном итоге они ложатся на страну непосильным бременем. Если доля военных расходов в какой-то стране выше среднемировой инфляции, страна берет взаймы у будущего и вкладывает полученные средства в производство оружия, которое хотя и может являться товаром, но человеческие потребности не удовлетворяет и, следовательно, потребительской стоимостью не обладает. В такой стране создается иллюзия процветания, но в действительности надувается очередной «мыльный пузырь», который неизбежно лопнет. Поэтому страна, выходящая из экономического кризиса за счет ускоренной милитаризации, обречена на войну. То есть она просто заменяет сегодняшние экономические проблемы завтрашними военными. Причем война должна быть не только успешной, но и прибыльной. Для Германии такая политика закончилась национальной катастрофой. Для США превращением страны в мирового гегемона. Заметим здесь, что очень высокие военные расходы США (более 700 миллиардов долларов, или около 5% ВВП на 2011 год) вынуждают страну вести непрерывные локальные войны: Югославия, Афганистан, Ирак, Ливия. Поскольку три последних конфликта оказались для США убыточными, можно ожидать, что «войны за установление демократии» будут продолжены, а масштаб их возрастет.
Весь 2014 год мы прожили с этим предощущением грядущей войны. Всплыли истории Первой мировой, гибель золотого века Европы, удушливая смерть от запрещенных цивилизацией отравляющих газов, прочие сопливые для нашего прагматичного мира предзнаменования. Кто нам помог, кроме Бога, – не знаю. Но рассосалось! Два раза горело наше московское Сити, но в целом мир остался целым. Фонил, разбуженный американами, Ближний Восток: Магриб с Левантом. Французская Европа культурно противостояла Европе Немецкой. Никто в этом междусобойчике не смотрел на высокий флаг Бывшей, но Британской империи. Мама ссорилась с папой. Они стали ссориться, как переехали в Питер. Это плохой город. В нем часто случались революции.
3. Война как фактор развития
Роль войн и революций в развитии человечества была известна еще до создания исторического материализма К. Марксом и Ф. Энгельсом в середине 19-го столетия. «Невозможно приготовить яичницу, не разбив яиц». Невозможно резко изменить жизнь не важно, идет ли речь об отдельном человеке, социальной группе, государстве или социосистеме в целом – без преодоления сопротивления обычаев и традиций, установлений и законов устоявшегося порядка. Первый закон Ньютона, примененный к общественным отношениям, гласит, что система, на которую не действуют внешние силы, сохраняет свое состояние неизменным. За редчайшими исключениями к развитию нас вынуждают внешние вызовы, самым сильным из которых является организованное насилие – война или ее угроза.Технологическое развитие
Здесь все совершенно очевидно:От обыденной дубины, через каменный топор,
На полях ревут машины, меж собой вступая в спор.
Бронированной ракетой пробивая небосклон,
Мы далекие планеты поджигаем с двух сторон… [20]
Кратко перечислим наиболее яркие системные, то есть значительно изменившие не только военное дело, но и обыденную человеческую жизнь, технологические и научные прорывы, связанные с крупными войнами:
1. Крестовые походы (1096-1204)[21] привели к настолько существенным изменениям в жизни европейских государств, что эту эпоху часто рассматривают как «водораздел» между Темными веками, последующими за падением Западной Римской империи, и Высоким Средневековьем, с которого начался технологический подъем Европы и становление индустриального общества. Для нас наиболее важно, что необходимость финансово обеспечивать столь масштабные военные операции привела к возникновению банковского дела и вексельной системы, то есть войны заложили основы развития капитализма. Субъектами такого развития стали рыцарские ордена, созданные в связи с крестовыми походами:
«…тамплиеры являются изобретателями чеков, причем если сумма вклада исчерпывалась, то ее можно было увеличить с последующим восполнением родственниками. Дважды в год чеки посылали в комтурию выпуска для окончательных подсчетов. Каждый чек снабжался отпечатком пальца вкладчика. За операции с чеками Орден брал небольшой налог. Наличие чеков освобождало людей от необходимости перемещений драгоценных металлов (игравших роль денег), теперь можно было отправляться в паломничество с небольшим кусочком кожи и в любой комтурии тамплиеров получить полновесную монету. Таким образом, денежная собственность владельца чека стала недоступной для разбойников, число которых в Средневековье было достаточно велико. У Ордена можно было взять ссуду под 10% – для сравнения: кредитно-ссудные кассы и ростовщики давали ссуды под 40%. ‹…› По мнению Сюварда, «самым длительным занятием тамплиеров, их вкладом в разрушение монополии Церкви на ростовщичество, было занятие экономикой. Ни одно средневековое учреждение не сделало большего для развития капитализма». ‹…› Рыцарям Храма были знакомы бухгалтерский учет и принцип двойной записи, чековые расчеты и сложные проценты; во всем христианском мире не было более опытных и честных экономистов»[22].
2. Те же рыцарские Ордена эпохи крестовых походов стали, по существу, создателями системы общедоступной медицинской помощи в современном смысле этого слова, включая асептику. Здесь выделяется Орден Иоанна Крестителя (госпитальеры), в котором уже к середине 12-го века выделялась особая группа братьев-лекарей, заботящихся о больных. К концу 16-го столетия иоаннитами был построен на Мальте госпиталь, вмещающий около 500 пациентов.
Крымская война 1853-1856 гг. привела к созданию вменяемой санитарной службы. В результате деятельности Флоренс Найтингейл смертность в лазаретах снизилась за 6 месяцев с 42 до 2,2 процента. «По возвращении в Англию в 1856 Найтингейл было поручено реорганизовать армейскую медицинскую службу. В 1857 правительство выделило средства на организацию комиссии по проведению в жизнь необходимых реформ. В 1859 военным министром вновь стал Херберт, с его помощью Найтингейл добилась того, чтобы больницы были оснащены системами вентиляции и канализации; больничный персонал в обязательном порядке проходил необходимую подготовку; в больницах велась строгая статистическая обработка всей информации. Была организована военно-медицинская школа, в армии велась разъяснительная работа о важности профилактики болезней».
Менее известно, что в ходе той же Крымской войны Н. Пирогов впервые применил гипс при лечении переломов. Еще менее известно, что эта война принесла в общественную практику постоянный прогноз погоды. Для полноты напомним, что широкое внедрение в практику медицины антибиотиков первого поколения: пенициллина, стрептомицина, сульфадимидина, – произошло в годы Второй Мировой войны и было вызвано необходимостью скорейшего возвращения в строй раненых бойцов.
3. Первая Мировая война привела к созданию массового производства (mass production). Это послужило основой, во-первых, быстрой автомобилизации мира в 1920-х годах, а во-вторых, механизации сельского хозяйства: «железный конь пришел на смену крестьянской лошадке». 4. Криптографы Второй Мировой войны положили начало широкому использованию вычислительной техники. Дальнейшее ее совершенствование было вызвано ракетной гонкой «холодной войны». 5. Вторая Мировая война способствовала возникновению ядерной энергетики. Необходимость в средствах доставки ядерного оружия послужила основой создания ракет и выхода человечества в Космос. Нужно заметить, что это важнейшее технологическое достижение еще «не распаковано» до конца, то есть не стало важной составляющей обыденной человеческой жизни. 6. Первая Мировая война привела к созданию гидролокатора, а Вторая – ввела в широкую практику радиолокатор. Представить современный пассажирский и торговый транспорт без этих приборов невозможно, даже если не учитывать то обстоятельство, что гидролокация, например, широко используется в рыболовстве. Отметим, что и у радиосвязи – военное начало. 7. Развитие военной авиации в ходе Первой Мировой войны привело к возникновению пассажирской авиации. Вторая Мировая кардинально изменила лицо пассажирского воздушного транспорта, создав всепогодные межконтинентальные самолеты, сначала поршневые, затем турбовинтовые и реактивные. Развитие авиационных перевозок способствовало резкому росту туризма, информационному обмену между европейской цивилизацией и странами Востока и в конечном счете породило глобализацию.
Такие изменения в географической связности мира были невозможны, если бы особенности межконтинентальной Тихоокеанской войны 1941-1945 гг. не потребовали от США открытия логистики как научной и практической дисциплины. ‹…› После Первой Мировой войны в течение по крайней мере пятнадцати лет мировая авиация практически не развивалась. Можно рассмотреть системы «…одноместных истребителей с двигателем воздушного охлаждения компании «Сопвич» – «Снайп» и И-5 конструкции Н.Н. Поликарпова. Первый из этих самолетов появился в 1918 г. и был последним образцом знаменитых истребителей английской фирмы «Сопвич» периода Первой Мировой войны с ротативным двигателем «Бентли BR-2». Всего было построено около полутора тысяч «Снайпов». И-5, снабженный стационарным двигателем воздушного охлаждения «Бристоль Юпитер-4» (1930 г.), стал первым советским массовым истребителем; было построено 803 самолета. В конструкции обоих самолетов широко применялась древесина, обшивка – преимущественно полотняная. Как видно из чертежей, общая компоновка самолета-истребителя за двадцатые годы практически не изменилась. Это по-прежнему – биплан со стойками и растяжками между крыльями, с неубирающимися шасси и открытой кабиной летчика.
В моей гуманитарной школе доклад о пользе войн в технологическом смысле провалился полностью, его не поддержал даже мой друг Петька. Сказал: непонятно, что из чего вытекает. Разнотравье нашего российского образования было настояно на таком спирте взаимоотягощающих убеждений, что даже мои славные сетевые агенты, мастера слов и флешмобов, не могли увязать в одну аналитику прошлые войны, технологическое развитие и сегодняшний мир. «Сегодня, завтра и вчера – распалось», говорил отец. Люди забыли переходы. Там, в тоннелях, водится уже какое-то «мировое зло». Несмотря на то что все больше в сеть выбрасывались, как умирающие киты, советские инженеры с опытом суровых технарей, и собирали адептов, и ставили диагнозы современным техническим системам, все равно делать, думать и доверять рядом стоящему мастеру, а также своей истории, географии и политике не получалось. И этот доклад долежал семь лет до моих лекций военным и тут пришелся ко двору, и отец еще помогал мне его «расширить и углубить». И я даже воспрянул духом и составил тогда с Петькой, кстати надевшим погоны, реформу армейского образования офицеров: она легла под сукно, но может всплыть, как та тайная подлодка. Этот доклад выстрелил в конце концов, вошел в книгу отца, и я был доволен и с тех пор не спешу отказываться от добротно сделанной аналитики на тему развития, его цены и неоднозначности результатов.
Социальное и политическое развитие
Вклад войны в социальное и культурное развитие определяется, прежде всего, двумя механизмами – уже рассмотренным эффектом социального лифта и эффектом эмансипации широких масс. Вполне понятно, что любые слои населения, будучи призванными в армию, во-первых, берут в свои руки оружие и, во-вторых, даже с точки зрения правящих кругов получают определенные политические права. На практике со времени Древнего Египта военная служба была единственной возможностью социального продвижения для инородцев. В Риме этот тип карьерной лестницы был институционализирован: появились сначала варварские генералы, а затем и варварские императоры. С точки зрения римского права народы, переселившиеся на земли Империи, представляли собой римские вспомогательные войска, и в их задачи входила оборона Рима от враждебных нашествий. Этот социальный механизм позволил помимо всего прочего поддерживать существование цивилизации в течение нескольких столетий после перехода античного фазового кризиса через «точку невозврата». Во все времена любые формы участия народных масс в управлении были связаны с востребованностью этих масс войной: политическая демократия генетически связана с военной демократией. Это можно проследить на примерах Афин, Рима, варварских королевств Западной Европы. Массовые армии Французской революции и Первой империи способствовали созданию Кодекса Наполеона и закреплению правового государства. Колоссальные военные потери Первой Мировой войны изменили систему классовых отношений во всем мире, причем в России война оказалась преддверием социальной революции, в Великобритании – привела к радикальному изменению образа жизни трудящихся (жилищные программы 1920-х годов), в Италии – к конструированию социально-корпоративного (фашистского) государства, а в США – к проектированию «общества потребления» и распределению части акций промышленных предприятий среди рабочих.Г. Форд «…ввел самую высокую в США минимальную заработную плату – 5 долларов в день, допустил рабочих к участию в прибылях компании, построил образцовый рабочий поселок, но вплоть до 1941-го не разрешал создавать профсоюзы на своих заводах. В 1914 г. заводы корпорации начали работать круглосуточно в 3 смены по 8 часов каждая, вместо работы в 2 смены по 9 часов, что позволило обеспечить работой дополнительно несколько тысяч человек. «Повышенная зарплата» в 5 долларов не была гарантирована каждому: рабочий должен был тратить свою зарплату разумно, на содержание семьи, если же он пропивал деньги, его увольняли». [24]
Разгром стран «Оси» во Второй Мировой войне способствовал повсеместной победе демократии, а потом и либеральной демократии. Современная политическая ситуация возврата к профессиональным армиям, чаще всего наемным, резко снизила военную ценность трудящихся масс, что послужило основой управляемой посттоталитарной демократии конца 20-начала 21-го столетия. Говоря о политическом и социальном воздействии войн на развитие человечества, необходимо подчеркнуть, что именно в результате войны из племен и народностей создавались нации, а из отдельных доменов – государства и империи с их свободным перемещением людей, денежных средств, товаров и услуг. Именно многонациональные империи, в которых происходило постоянное генетическое и культурное перемешивание, всегда оказывались на острие научного, технологического, культурного прогресса. Культурное развитие Укажем для полноты, что по сей день культура, по крайней мере европейская, эксплуатирует всего три основных темы: • любовь; • познание Целого (Бога, Вселенной); • война и смерть. Практически весь мировой эпос и примерно треть остальных художественных текстов целиком или частично посвящены войнам, военным подвигами, военным страданиям и военным преступлениям. Само собой разумеется, что со времени гомеровской Греции спорт и спортивные игры рассматриваются как превращенная, «одомашненная» форма войны.
Я не участвовал в спортивных соревнованиях на колясках, я выпрыгнул из коляски многолетними усилиями своего тела и духа, стратегией отца и волей Господа. И еще одна прекрасная женщина мне помогла просто так. И военные, которые послали меня лечиться по-боевому, сыграли свою материнскую роль. Я люблю спорт и считаю его войной, и Олимпийские игры – это ее главная арена. И там тоже идет игра по правилам и без, и решает победу такая странная совокупность твоей воли, твоей удачливости и куража страны, которая стоит за тобой. Отец вспоминает про «красную машину». Я слышу его слова и вижу – пожарную. А он видит красную армию и СССР, весь, как он был: болеющий за свой хоккей, например. Вот разница в мифах и временах. У американцев за три года я перенял оптимизм несмотря ни на что. Это не улыбка, которую все русские признают натянутой и несердечной, это уверенность, что за тобой цивилизация, которая всегда на гребне волны, и надо здорово сучить ногами, чтобы с этого гребня не свалиться, но кайф от того, что ты волну поймал и стоишь в брызгах, и близок к небесам, имеет большее значение, чем весь твой путь в борьбе с волнами. Поэтому. Ты. Улыбаешься. Так что Сунь Цзы прав и сегодня: война – действительно великое дело для государства.
4. Война как фактор риска
Поскольку, как мы уже отмечали, война представляет собой азартную игру, она всегда сопряжена с риском. На войне погибают люди, государства, иногда – целые народы. Ни превосходство в вооружении, ни превосходство в качестве человеческого материала, ни общее превосходство в силах и средствах не могут дать гарантии победы. Конечно, «у кого шансов много – побеждает; у кого шансов мало не побеждает; тем более же тот, у кого шансов нет вовсе», но в том и состоит риск борьбы на войне, что шансы, пусть и призрачные, есть всегда и «полагаться на чувство юмора Вседержителя не стоит – оно у него весьма своеобразное», поэтому «тот, кто не понимает до конца всего вреда от войны, не может понять до конца и всю выгоду от войны».Битва под Кадешем
В этом сражении хетты проявили большее искусство, египтяне же – большую доблесть. Рамзес III, пользуясь значительным превосходством в силах, развернул прямое наступление на Кадеш. Муваталлис, пользуясь недостатками в работе египетской разведки, сумел добиться нарушения взаимодействия между отрядами египтян. Свое войско он спрятал в засаде за городом, в то время как фараон беспечно расположился лагерем на виду Кадеша. Атака хеттов была внезапной. Им удалось разгромить отряд Ра. Сам фараон в составе отряда Амон попал в окружение противника, в то время как основные силы египтян были еще за Оронтом. В возникшей ситуации Рамзес не растерялся. Прежде всего, он приложил усилия к тому, чтобы сообщить о сражении главным силам. В ожидании подкреплений фараон, «облачившись в броню», едва ли не в одиночку отбивал хеттское нападение, в чем и преуспел. Сражение после подхода отряда Птах закончилось вничью. Оно впервые продемонстрировало, что за счет военного искусства слабейший может победить сильнейшего и что тем не менее исход сражения решается все-таки не одним лишь абстрактным стратегическим мастерством, но реальным столкновением живой силы на поле боя.
Риск войны возникает, если вооруженные силы недостаточны, плохо управляемы, слабо дисциплинированы и оснащены устаревшим вооружением, то есть если армия слаба, а военные приготовления недостаточны. В этом случае на государство могут напасть.
«Правило ведения войны заключается в том, чтобы не полагаться на то, что противник не придет, а полагаться на то, с чем я могу его встретить; не полагаться на то, что он не нападет, а полагаться на то, что я сделаю нападение на себя невозможным для него».
Став великим магистром сновидений, председателем женского клуба в нашем классе, сводником и всепрощающим психологом, казановой и искусным кузнецом своего собственного счастья, я прежде всего вызубрил именно это правило: противник умен. Причем неожиданно умен. Я горжусь тем, что первую душераздирающую историю влюбленной девчонки из параллельного класса я разрулил красиво, как капитан Грей. Она подарила мне лаптоп, на что мать моя посмотрела косо, но я был вполне доволен. Я просто научил ее тому, что соперница обладает изобретательностью и куражом, несмотря на топорную внешность и базарность в поведении. Я нашел, чем было встретить эту экспансию дочери продавщицы шавермы, а потом превратил все это в фарс, и парень увидел наконец мою героиню, уходящую от него в сияющий мир, и, конечно, прыгнул в «последний поезд». А дочь продавщицы быстро утешилась с другим, студентом-вечерником с нашей улицы, который работал в баре и открыл ей неограниченный кредит. Все эти дети школы ей оказались не нужны. Нападения не случилось. Парень нашел, что все к лучшему. Девчонка преуспела в стратегии и даже поняла какие-то основы психоанализа, а я выпил с ними такой крепкий чай, что мама, пришедшая вечером ко мне в комнату, когда они ушли, обнявшись, попросила отца перенести меня из кресла в кровать. С коньяка с чаем мне было не проснуться с утра. Но свой консультативный лаптоп я отработал.
Риск войны, как указывалось выше (раздел 2 данной главы), возникает также, если военные приготовления избыточны и приводят к расстройству экономического механизма. В этом случае само государство должно напасть на кого-то, чтобы конвертировать военную силу в иные формы ресурсов. Но подобная политика сродни приему наркотика: начав, трудно остановиться. И за первой удачной войной следует вторая, потом третья…
«когда государства Поднебесной воюют, то у тех, кто победит пять раз, случается несчастье; кто победит четыре раза, тот ослабевает; кто победит три раза, тот становится первым среди князей; кто победит два раза – становится ваном; кто победит один раз – становится верховным властителем. Мало таких, кто овладел Поднебесной частыми победами, но много таких, кто от этих побед погибал».[25]Мало кто из моих товарищей по школе и по вузу понимал, что надо залипать на правильные мифы. Я же прилежно изучал истории побед и поражений и долгими вечерами обсуждал с отцом невероятные альтернативки. Что могло произойти при редком стечении обстоятельств? Мог ли выиграть мой уважаемый кумир Ямамото? Мог ли Наполеон со святой Елены снова стать властителем Европы? Я твердо усвоил, что чем дольше противостояние тебя и мира, чем длиннее война, тем меньше счастливых исходов. Я научился лелеять в себе краткосрочные победные операции и очень волновался за то, что сражение за мои ноги так затянулось. Я оставил огонек войны в своем сердце, но помнил о том, что верховный властитель сражается и побеждает один раз.
Ассирийские войны
Для ассирийского военного искусства была характерна жестокость, выходящая за общепринятые рамки даже того времени. Первоначально это приводило к успеху. Очень быстро, однако, выяснилось, что подвластные ассирийцам территории обезлюжены, ничего не производят и, напротив, требуют ресурсов для их удержания. Наступил период неустойчивого равновесия, во время которого ассирийцы изобрели новый вид «умиротворения» – массовые депортации населения.Почти все победы ассирийского войска были победами организации и мощи, но не военного искусства. Едва ли не единственным исключением был поход Саргона против царства Урарту (714 г. до н.э.). В полном соответствии с логикой непрямых действий Саргон двинулся не на север – к Урарту, а на восток. Урартский царь Руса попытался зайти ему в тыл. Здесь и сыграла свою роль вечная оборотная сторона обходных маневров – медлительность. Получив за счет превосходной работы ассирийской разведки сведения о войске противника, Саргон, бросив пехоту, с колесницами и кавалерией ударил на запад, встретив урартское войско на марше. В коротком и кровопролитном бою Руса был разгромлен, чему не в последнюю очередь способствовало нарушение психологической устойчивости его армии ввиду эффекта внезапных и совершенно непрямых действий противника. После победы города Урарту и его союзников, храмы и казна досталась победителю. Косвенным следствием победы был и захват четырьмя годами позже Вавилона с установлением господства над Двуречьем. При преемниках Саргона действия ассирийцев становятся подчеркнуто прямыми и, как следствие, все более бесплодными. Грандиозное сражение при Халулэ (691 г. до н.э.) с вавилонянами, халдеями, эламитами и персами заканчивается вничью, боевые действия прекращаются из-за взаимного истощения. Для «государства-волка», военно-паразитического образования, живущего лишь войной, это было началом конца. В середине столетия – при Ассаргадоне и Ашшурбанапале – Ассирии ненадолго удалось вернуть свои владения, «замирив» до состояния кладбища Элам, Вавилон, Сирийские города. Конец наступил в 612 году, когда Мидия и Вавилонское царство заключили союз, направленный на «вычеркивание из Реальности» ассирийской державы. К 605 году Ассирия была разгромлена, ее народ, культура и язык полностью уничтожены.
5. Россия в войнах
Закончим эту главу развернутым примером. Происхождение славянской племенной общности известно нам «с точностью до легенды». В советское время родословную славян протягивали чуть ли не к скифам, но с определенной уверенностью можно сказать лишь то, что славянский праэтнос сформировался в условиях Восточной Европы и произошло это исторически довольно поздно. Возможно, славяне – один из этносов, порожденных временем Великого переселения народов. Во всяком случае, именно с сильнейшими антропотоками, пронизывающими в III веке н.э. территорию Восточной Европы, связывают выделение восточных славян как самостоятельной общности. Эта этническая группа не приняла участия в исторических событиях, изменивших в V-VII столетиях лицо Европы. Гуннские завоевания, гибель Римской империи, создание «варварских королевств» и их христианизация, – все это никак не затронуло многочисленный земледельческий народ, облюбовавший для поселения среднее течение Днепра. Формирование централизованного государства восточных славян происходило крайне медленно, и, по-видимому, мифология не напрасно связывает ускорение этого вялотекущего процесса с «призванием варягов». Во всяком случае, интересно отметить, что устная традиция обусловливает само возникновение русской государственности, во-первых, с пришлой военной силой и, во-вторых, с добровольным заимствованием чужих культурных форматов. К IX веку Киевская Русь получила наконец все атрибуты феодальной государственности и почти сразу перешла к активной экспансии в направлениях на север и запад. Понятно, что такая политика потребовала создания централизованных и достаточно мощных вооруженных сил. С технической точки зрения княжеские дружинники были вооружены и оснащены никак не хуже западноевропейского рыцаря. Тем не менее эпохи рыцарства Киевская Русь не знала, что привело ко многим важным последствиям. С. Хантингтон проводит свою границу между европейской и «православно-католической» славянской цивилизацией по восточной границе Польши.[26] В действительности эта граница возникла задолго до христианизации Польши и никогда не носила конфессионального характера. Европейские государственные образования формировались под сильнейшим воздействием Римской империи и ее катастрофического распада. Соответственно, они наследовали римские дороги, римское (в своей логике) право, римские города, римское сельское хозяйство. Но гибель Империи сопровождалась разложением ее производственных механизмов. Прежде всего это означало деградацию экономически самостоятельного крестьянства, являющегося социальной базой сильной и устойчивой на поле боя пехоты. Поскольку такая пехота является основой любого боевого порядка, Западная Европа оказалась перед необходимостью создать войско, не нуждающееся в упорядочении. Это войско могло быть лишь конным из соображений подвижности и поэтому крайне немногочисленным. В условиях натурального хозяйства боевой конь являлся слишком большой ценностью. Со временем эти структурообразующие принципы привели к созданию средневекового рыцарства с его своеобразным кодексом чести. Малочисленная рыцарская знать могла исполнять свои социальные функции только при бесстрашии, возведенном в абсолют. Но это подразумевало, что боевой порядок рыцарей был исключительно однолинейным – оказаться во второй линии значило проявить трусость. Понятно, что управлять «рыцарским частоколом» в бою не было никакой возможности, даже если предположить, что рыцари вообще могут реагировать на чьи-то распоряжения. Как следствие, в отличие от обычной армии, построенной на иерархии и индуцирующей отношения господства-подчинения, рыцарское войско порождало некий дух корпоративного равенства и подчеркнутой независимости. Учтем теперь, что рыцари были весьма малочисленны: десятки, лишь во втором тысячелетии н.э. – сотни. В реальном бою гибель даже одного рыцаря воспринималась как существенная проблема для продолжения боевых действий. Это возвело в военный принцип повышенную ценность человеческой жизни. В сущности, «хабеас корпус» с его акцентом на права личности вырос из несостоятельности европейской раннесредневековой пехоты. Киевская Русь создавалась как государство вне римского экономического пространства и не была затронута процессами деградации крестьянства. Соответственно, русское войско имело надежную пехоту и могло позволить себе классические боевые порядки. А эти порядки несли с собой иерархию, управление, дисциплину – в том числе и для княжеской дружины. Здесь следует заметить, что если западноевропейский военный эпос подчеркнуто аристократичен, то русские былины, хотя создавались и исполнялись они при княжеских дворах, носят в значительной мере «крестьянский», «варварский», характер. В тройке богатырей старшим является не дружинник Добрыня Никитич, а селянин Илья Муромец – ситуация для Западной Европы абсолютно невозможная. На формирование русского военного искусства наложили отпечаток следующие обстоятельства: • «молодость» этноса, отсутствие у него предшествующего опыта государственности, политических и военных традиций; • крайне слабое воздействие со стороны более цивилизованных народов; • отсутствие майората, что ускоряло раздробление княжеств; • сложное в военном отношении положение на границе Леса и Степи; • преимущественно закрытый характер местности, ее слабая культурная освоенность; • вытекающая из этого инфраструктурная необеспеченность.Необходимо особо подчеркнуть то обстоятельство, что у Киевской Руси отсутствовали серьезные военные и политические противники. Взаимодействие с Великой Степью и государственными образованиями, время от времени актуализирующимися на южных границах, носило в целом добрососедский характер.
Не обидит свата сват и побег подстpоит,
и напишет кто-нибудь «Слово о полку»… [27]
Как следствие, армия приобрела опыт «договорной войны», ведущейся по определенным правилам и не имеющей ясной стратегической цели. В XIII столетии это привело к государственной и национальной катастрофе. Причина неожиданного всплеска пассионарности народов Центральной Азии, привычно объединяемых идентификатором «монголо-татары», не вполне ясна до сих пор. Кажется естественным связать ее со вступлением Земли в очередной Климатический оптимум, что подразумевает не только виноградники на Ньюфаундленде и леса в Гренландии, но и изменение режима увлажнения Великой Степи. Резкое увеличение продуктивности пастбищ в XIII веке объясняет принципиальную возможность трансконтинентальных конных рейдов, но не отвечает на вопрос, откуда в этносе, до того не знавшем военного искусства, возникло вдруг поколение гениальных полководцев? Монголы ввели в военный обиход концепцию массовой подвижной армии, состоящей из легкой и тяжелой конницы и подвижного обоза. Их командиры умели увязывать между собой действия стратегически разобщенных «армейских групп» на огромном евразийском театре военных действий. Это как раз та задача, с которой так и не удалось справиться фельдмаршалам III Рейха. Монголы с одинаковой легкостью превращали в стратегические победы и частные тактические успехи, и серьезные оперативные неудачи. Все военные компании полководцев Чингиза преследовали решительные цели. Речь шла не об ординарной победе, но о полном разгроме противника, об уничтожении его армии, физическом истреблении административной и военной элиты, разрушении государственной экономики. Понять подобные действия как действенный способ ведения войны русские князья были не в состоянии. Уже это предопределило их поражение: четкой и целеустремленной стратегии монголов они смогли противопоставить лишь простейшую оборонительную тактику. Монголы, однако, умели не только осаждать крепости, но и брать их прямым штурмом, так что тактика обороны с опорой на укрепленные пункты была против них заведомо самоубийственной. Результатом кампании 1237-1239 гг. стало уничтожение Киевской Руси. Теперь перед русским военным искусством стояла только одна задача: сохранить существование народа. Это подразумевало необходимость поиска «модуса вивенди» с победителем. В течение последующих двухсот лет вся политическая история России строилась вокруг взаимоотношений с Ордой, а вся военная стратегия русских княжеств сводилась к попыткам найти «асимметричный ответ» на вызов ордынской конницы. Во второй половине XIII века характер монгольского завоевания меняется: победители пытаются организовать жизнь на подвластных им территориях. Выжившие русские князья становятся лояльными вассалами Орды. На Русь постепенно проникают элементы культуры самой Монголии, Китая, Хорезма. Начинается генетическое перемешивание победителей и побежденных. В этот период формируется русский национальный характер, и русская армия обретает ряд специфических черт, которыми она будет отличаться на протяжении всей своей истории. Русские учились военному делу у Орды, хотя применяли полученные знания к совершенно другой военной машине. Монголы действовали массой: «множество пугает…», – и русская армия всегда, во все эпохи, стремилась к максимально возможной численности. Монголы использовали глубокие расчлененные построения, и такие построения на века стали «визитной карточкой» русского стиля ведения войны. Монголы были равнодушны к боевым потерям, и подобное равнодушие по сей день характеризует русское командование. Такая безжалостность имела стратегическое обоснование. В XIII-XIV веках речь шла, как уже отмечалось, о физическом выживании народа. Это подразумевало ряд ситуаций, в которых боевая задача войска состояла именно в том, чтобы истечь кровью. Именно тогда сформировалась, как характерная особенность русской армии, устойчивость в обороне: если русские солдаты действительно решили защищать какую-либо позицию, то овладеть ей можно было, только полностью уничтожив защитников. «В воле Вашего Величества бить русских правильно или неправильно, но они не побегут»… Среди боев, выигранных благодаря экстраординарной стойкости войск, следует назвать Грюнвальд (1410), Цорндорф (1758), Кунерсдорф (1759), оборону Шипкинского перевала (1877-1878). Не случайно, что именно оборонительные по своей структуре сражения – Куликовская битва (1380), Полтава (1709), Бородино (1812), Сталинград (1942) – знаменовали собой этапы возвышения Руси/России/СССР.
«Предугадать, что начнут вытворять советские войска на данном участке фронта, – дело безнадежное, и если ты не Нострадамус и не Гермес Трисмегист, то лучше скромно и, главное, своевременно уйти в тень, чтобы твое личное мнение не было никем зафиксировано. Это единственный способ сохранить голову на плечах. Точнее, это может быть удачным способом, но вообще лучше быть готовым к тому, что все равно чего-то не предусмотришь. Судьба Паулюса и Гейдриха снилась в кошмарных снах абсолютно всем высоко или даже среднепоставленным офицерам, с которых могли спросить за какое-либо событие на их участке фронта. А что можно отвечать? Русские могут упорно атаковать какую-нибудь высотку, губя десятки и сотни людей, хотя любому ясно, что единственное, чего они добьются, – это полного уничтожения своей части, пущенной в расход каким-нибудь ополоумевшим комиссаром, который додумался сказать им, что Москва находится как раз там. Географию они в большинстве своем знают из рук вон плохо, а вот слово «Москва» действует на русских магически: они способны пробиться через любые, самые невозможные преграды, если стремятся в этот населенный пункт. Не стоит даже пытаться угадать, зачем им это. Если, скажем, немцу сказать: - Там Берлин… То он либо спросит: - Ну и что? Либо скажет: - Вы ошибаетесь, Берлин там-то и там-то, – в зависимости от того, указали вы верное направление или же нет. Русские же, следуя своей непостижимой логике, не станут ориентироваться на стороны света или реагировать на милое их сердцу слово, как на определенный географический пункт. Москва для них – символ, причем символ драгоценный. У них даже песня есть с такими странными строками:
Друга я никогда не забуду, Если с ним повстречался в Москве.
Если кто-то считает, что эти слова звучат нормально, значит, он тоже русский. И его действия невозможно просчитать, будь ты семи пядей во лбу или трижды дипломированный психиатр, что до некоторой степени отличается от узкой военной специализации. До 1941-го вермахт воевал, а не копался в тонкостях национальной психологии. В 1941 году немецких военных несколько удивило, что в России военная стратегия и психологический диагноз ничем существенно друг от друга не отличаются. Невероятная российская безалаберность создает удивительно благоприятные условия для совершения подвигов; и почти все русские как-то сами собой рождаются и растут героями. Героизм у них в генах, в крови, и еще изрядную часть его они впитывают с материнским молоком. Например, они могут отбиваться вдвоем-втроем от бесконечно превосходящих сил противника до последнего патрона. Просто так. Не почему-то, а потому, что «не отдадим врагу ни пяди родимой земли», хотя отступить и разумнее, и со всех сторон выгодней. Но родимая березка зачастую бывает дороже жизни, и по этой причине никогда не угадаешь, что именно придется брать с боями хорошо укрепленный пункт, занятый советскими войсками, или полуразваленный сарайчик с парой копен сена, сгнившего в позапрошлом году. И если защищаемый ими пункт стратегически важен, то тут уж изволь класть своих солдат штабелями и при этом быть готовым к тому, что все равно ничего путного не добьешься…»[28]
Монгольскому игу мы обязаны и такой отличительной чертой русской военной политики как нацеленность на конечный результат. Война могла продолжаться веками, примером тому борьба с Оттоманской Портой, сопровождаться тяжелыми поражениями, но в конечном итоге Россия получала то, что хотела. Цена победы – и это тоже наследие ордынского военного искусства – значения не имела. Очень интересно проследить в масштабах столетий эту неторопливую целеустремленную стратегию, часто маскирующуюся под локальную неустойчивость и «сиюминутность» политики. Исторически значителен феномен создания Англией великой Британской Империи, но превращение Московского княжества в Россию – процесс не менее впечатляющий, особенно если вспомнить, что в начале этого пути Русь не обладала даже политической независимостью. Столетия борьбы с монголо-татарами принесли Руси, скорее, опыт поражений, чем счастье побед. Тем не менее, в этот период была выиграна самая важная в истории страны битва и проведена самая красивая военная кампания. Речь идет о сражении на Куликовом поле и о «стоянии» на реке Угре. Схема великой победы Дмитрия Донского, как и предшествующего четкого и грамотного стратегического маневрирования, есть в любом школьном учебнике по истории. Есть смысл добавить только одно: продуманность подготовки к войне, порядок сосредоточения войск, пятичленное построение оборонительных порядков, принятая тактика боя, – все это показывает знакомство Дмитрия Донского уже не с монгольским, а с китайским военным искусством. Равным образом, блистательная блокадная операция, проведенная Иваном III на реке Угре, заставляет вспомнить стратегическое искусство Сунь-Цзы. Сначала – ограничение подвижности конной в своей массе ордынской армии, далее неожиданное отступление, «приглашающее» противника переправиться через реку и принять бой в самых невыгодных условиях, наконец, последовательное стратегическое использование овладевшей врагом растерянности в целях полного его разгрома и ликвидации самой государственности без боя. ...
Все права на текст принадлежат автору: Сергей Борисович Переслегин.
Это короткий фрагмент для ознакомления с книгой.