«Изучи меня»

Логан Ченс

Серия «Возбуди меня» №2

Переводчик – Наталья Лобода

Редактура и вычитка – Анна Бродова

Оформление – Наталия Павлова

Перевод выполнен для группы – https://vk.com/beautiful_translation

Копирование на другие ресурсы без разрешения ЗАПРЕЩЕНО!

Выдавать перевод за свой, а также продавать его ЗАПРЕЩЕНО!

Уважайте чужой труд!

Аннотация:

Работа, учеба, еда и все по новой. Перед Марли стояла простая задача: окончить

медицинскую школу при университете.

Но к сожалению, один из ее преподавателей – профессор Хьюстон Дейл – самый

жесткий из всех преподавателей. Его единственная цель – заставить страдать каждого

студента.

Когда Марли просят на целый семестр стать его ассистентом, между ними

начинают летать запрещенные искры.

Хьюстон Дейл ненавидит преподавать анатомию. Из-за своего прошлого, он никому

не позволяет подойти слишком близко.

Но его искушение – его ассистентка, живет в доме напротив, и он может видеть

все непристойные вещи, которые она делает ночью в своей спальне, и Хьюстон не может

сдержаться.

Вынужденный выбирать между своим прошлым и настоящим, сможет ли Хьюстон

быть достаточно сильным, чтобы противостоять искушению в виде своей студентки?

Это запрещенный роман между профессором и студенткой. Готовьтесь, Хьюстон и

Марли нагреют страницы и ваши сердца.

Пролог

27 февраля

Два года назад я потерял контроль. Я поклялся, что этого больше никогда не

повторится.

Меня попросили выступить на медицинской конференции в Чикаго. Меня.

Врача, который больше не верит в медицину.

Глава 1

Марли

Безумие (существительное) – крайняя глупость или иррациональность.

Привет! Это я. Я сошла с ума, но ничего не могу с этим поделать. Все из-за того,

что я нахожусь так близко к профессору Хьюстону Дейлу. Это привело меня к тому, что я

мастурбирую в туалете Боинга 747, на высоте тридцать тысяч футов.

Кончики моих пальцев пробегают по моему клитору, когда я закрываю глаза,

вызывая в воображении его темные глаза, сильные руки, его глубокий голос... ох, Боже, я

скоро кончу. Я такая мокрая, и желание, проплывающее по моим венам, слишком сильное,

чтобы остановиться.

К тому времени, когда мы вылетели из Международного аэропорта им. Джона

Кеннеди, мои нервы уже никуда не годились из-за мыслей о том, что два дня я проведу

рядом с моим профессором по анатомии.

Хьюстона Дейла, подождите, извиняюсь, доктора Хьюстона Дейла, попросили

выступить на престижном медицинском съезде в Чикаго. Так как я – его помощник, то он

попросил меня его сопровождать.

Я была в восторге от перспективы встречи с самыми блестящими врачами страны.

Находясь в состоянии сильного возбуждения, я часами упаковывала и переупаковывала

разнообразную одежду: повседневную, деловую, даже облегающее коктейльное платье.

Мой чемодан, собранный для этой поездки на выходные, заполнен таким количеством

одежды, что ее хватит на целую неделю.

Затем разум взял надо мной верх. Поездка на выходные. С профессором Дэйлом.

Целых два дня находиться рядом с ним, без какого-либо буфера.

Позвольте мне объяснить проблему с этим сценарием: даже если мое тело

несогласно со мной, в большинстве дней, мне не особо нравится профессор Дейл. Но в

другие дни, он мне действительно нравится. Все дело в его мозге, его интеллекте. Он

такой умный, и конечно же, это пугает. Говорить, что он пугает, – это преуменьшение.

Если ты не выполняешь задание или заваливаешь тест, то тебя ждет жестокое

высмеивание. Поверьте мне, я испытала это больше чем пару раз.

Мисс Мерфи, возможно, вам нужно вернуться в старшую школу и изучить основы

образования?

Мисс Мерфи, вы так и скажете своим пациентам, что у вас не было времени,

чтобы заполнить их карты?

Мисс Мерфи, бла-бла-бла…

Этот великолепный мужчина может быть просто ужасающим. Ключевое слово –

«великолепный». Высокий, утонченный, и чертовски сексуальный в своих очках. Он

постоянно проводит рукой по своим темным волнистым волосам из-за разочарования в

своих студентах, оставляя волосы в сексуальном, потрепанном беспорядке. Это отвлекает.

Каждый раз, когда он отчитывает меня, я сосредотачиваюсь на форме его полных губ,

формирующих слова. На том, как они звучат произнесенные его глубоким голосом. Знания

усваиваются с трудом, когда твой профессор по анатомии на занятиях говорит о

человеческом теле, и ты используешь его тело как образец.

Дерьмо, у меня дрожат ноги, когда я пытаюсь сохранить равновесие в небольшом

пространстве крошечного туалета. Вспышка турбулентности немного встряхивает меня, и

я мгновенно теряю сосредоточенность на процессе. Но потом вспоминаю слова, которые

сказал мне Хьюстон за пять минут до того, как я пошла в туалет этого самолета, чтобы

прикоснуться к себе.

Мы сидели бок о бок, его мускулистая нога касалась моей, наши предплечья

находились на подлокотниках на расстоянии волоска друг от друга. Его челюсть, украшала

легкая щетина, и я не могла перестать смотреть на него. Мне хотелось к ней прикоснуться

чтобы почувствовать, мягкая ли она. Узнать, царапала бы она чувствительную кожу на

моих бедрах, или нет.

От стюардессы не было никакой помощи. Ну, только что то, что она ставила на мой

поднос эти восхитительные, крошечные бутылочки водки. Так что я пила. Одну

бутылочку, за другой. Все это время наблюдая за ним, сосредоточенным на кожаной

записной книжке в которой он что-то писал. У него очень красивые руки. Руки, которые

способны спасти чью-то жизнь. Очевидно, эта мысль привела меня к желанию узнать, как

они будут ощущаться на моей груди. С алкоголем, курсирующим по моим венам, мое

воображение разыгралось, как и в любое время, когда я была рядом с профессором

Дейлом. Я не могла это остановить. В моей фантазии, он сейчас записывал

безнравственные вещи, которые хотел бы со мной сделать. Затем он наклонился, его

теплое дыхание обдуло мою щеку: «Не слишком напивайся сейчас. Я бы не хотел

воспользоваться твоим опьянением».

Мой взгляд застыл на его темно-карих глазах, и он слегка засмеялся.

Моя киска пульсировала от возбуждения, и я извинившись, одержимая

определенной потребностью, понеслась в туалет.

Вы наверное думаете, что я идиотка, у которой не было секса целую вечность. Нет,

скорее вы подумаете, что я шаловливая маленькая нимфоманка, которая, как вы можете

видеть, фантазирует о том, чтобы быть его. Я имею в виду: «Эй, привет, я здесь

мастурбирую!» Но, к сожалению, я ни та, ни другая.

Все, что я понимаю, это... я пьяна. Достаточно пьяна, чтобы признаться себе, что я

испытываю вожделение к профессору Дейлу. Он может быть мудаком, но он гениальный

мудак, и меня это заводит.

Опираясь плечом о стену, мои пальцы быстрее трут клитор, и я использую для

вдохновения сцену нашей посадки на самолет. То, как глаза Хьюстона сверлили меня;

узкий проход между рядами сидений; и его твердое тело, прижатое к моему,

пропускающего пассажира вперед; его сильная рука прожигающая кожу на моей пояснице,

когда направляла меня к нашим местам. Да-а-а!

Наклонитесь над столом. Вы должны быть наказаны.

Бля, я увеличиваю скорость, кружа быстрее. Это ощущается так хорошо. Желание

разрастается в моем центре, из-за фантазии, как профессор Дейл шлепает мою голую

задницу линейкой. Еще один толчок турбулентности трясет самолет, и на меня

обрушивается оргазм. Волна за волной наплывает экстаз. Я стону его имя, когда

происходит еще один толчок турбулентности, от чего дверь туалета распахивается.

Мой испуганный взгляд встречается с его глазами.

Темными.

Загадочными.

Шокированными.

Задающимися вопросом что, блять, я делаю с задранной юбкой и рукой в моих

розовых трусиках.

О Боже! Он слышал, как я стонала его имя. Прежде, чем я захлопываю дверь, вижу

как уголок его губ приподнимается в ухмылке.

Ухмылке сексуальной задницы.

Чтоб меня!

Глава 2

Хьюстон

28 февраля

Два месяца до даты. Шестьдесят дней.

Как по часам, мое настроение спускается, словно по спирали. Я не хочу ехать в

эту поездку. Трёп лучших врачей в этой области? Кого это заботит? Уж точно не

меня.

Я просто хочу сидеть в своей квартире. В одиночестве.

И определенно, я не хочу сидеть рядом с этой красивой девушкой.

Она симпатичная, хлещет водку, будто это вода. Словно она ей необходима,

чтобы выжить. Наблюдение за ее ногами – это все, на чем я могу сосредоточиться,

вместо того, чтобы писать свою речь. А я, должен сделать это сейчас.

Речь:

Привет, засранцы! Мне плевать. Благодарю.

Марли, только что проскользнула мимо меня, чтобы пройти в туалет, и ее

дрожащая рука задержалась на моем плече, пока она пробиралась в небольшой

проход.

Бля, она так хорошо пахнет. Как счастливые воспоминания и солнечный свет

– в одном флаконе. Я сдерживаюсь, чтобы не проследовать за ней туда. Заявить

права на ее тело для себя.

– Подождите, что вы имеете в виду, говоря: «Мы потеряли вашу бронь»? Я звонил

три дня назад, чтобы ее подтвердить! – я очень, очень зол! Эти шуты ожидают, что я буду

жить в одной комнате со своей студенткой?

– Простите, сэр. У нас нет записи о вашем бронировании, – говорит служащая

отдела регистрации гостиницы «Hilton» в центре Чикаго. Ее яркие голубые глаза смотрят

без всякого стыда, пока кипит мой гнев.

– Проверьте еще раз, – огрызаюсь я, указывая на монитор. – Она должно быть там.

У меня есть номер подтверждения. На две комнаты.

Ее пальцы стучат по клавиатуре компьютера, от которого она не может оторвать

глаз.

– Ох, да, вот она. Доктор Дейл. Один номер, две двуспальные кровати.

Я качаю головой на ее заявление.

– Нет, это неверно. Я заказывал две комнаты, – я держу поднятыми два пальца,

надеясь, что так она лучше меня поймет, потому что прямо сейчас эта цыпочка ни хрена

не понимает.

Это кошмар. Как я могу делить с Марли одну комнату после того, как увидел ее

мастурбирующей? Я смотрю через плечо на нее, стоящую посреди оживленного фойе, не

обращающей внимания на проблемы, с которыми я столкнулся у стойки регистрации.

Своими каштановыми волосами, ниспадающими волнами на ее плечи, она напоминает

мне кинозвезду.

Ее пальцы летают по телефону, набирая сообщение. Ее пальцы… Мой мозг

возвращает меня в самолет. К розовым трусикам. К ней, стонущей мое имя. Прошло много

времени с тех пор, как женщина кричала мое имя и, возможно, мне нужно это исправить,

потому что мой член с того момента стал твердым. Часть меня хотела войти в туалет и

продолжить то, что она начала. Другая часть знала, что я никогда не смогу переступить эту

черту.

– Сэр, мне жаль, – служащая снова обращает на меня свое внимание, – у меня

записано, что вы заказали одну комнату.

– Хорошо, выделите мне номер с двумя комнатами, – требую я. – Мне нужны две

комнаты. Со мной студентка-ассистент. Мы не можем жить в одной комнате, – я

постукиваю пальцами по мраморной столешнице, чтобы успокоится.

Ее глаза суживаются, смотря на экран, а затем она бросает на меня взгляд.

– Послушайте, у нас все распродано из-за медицинского съезда. И так во всех

отелях, – она наклеивает фальшивую улыбку на свои тонкие губы. – У нас для вас есть

однокомнатный номер. Я сожалею.

Она не сожалеет. Если бы ей было жаль, то она не стала бы бросать мне вызов

своими слишком тонкими бровями. Но я, ничего не могу с этим поделать.

– Хорошо, – соглашаюсь я, сдвигая свои очки и пощипывая переносицу. Она вводит

информацию обо мне, а затем передает мне ключ-карту.

Я подхожу к Марли и рассказываю о ситуации с номерами. Ее яркие зеленые глаза,

смотрят куда угодно но только не на меня. Она не смотрит мне в глаза с тех пор, как

вернулась из туалета в самолете.

Тишина заполняет лифт, когда мы поднимаемся в наш номер. Уже поздно, а мне

еще нужно готовиться к моей завтрашней лекции.

Съезд, всего на один день, наполнен многочисленными конференциями. Я

выступаю завтра в семь тридцать вечера, во время ужина с лучшими врачами страны. Это

все завтра, а я уже хочу, чтобы это уже закончилось. Большинство людей в этой ситуации,

нервничали бы. Черт, два года назад я был бы ошеломлен. Но теперь... ничего.

Выйдя из лифта в коридор, к тишине между нами добавляется мрачное напряжение.

Пока мы приближаемся к нашему номеру, Марли не отрывает взгляда от красно-золотого

ковра. Возможно, я бы попытался облегчить неудобную тишину, если бы не

воспроизводил в памяти ее действия в туалете самолета. Это – ненормально, но меня не

покидает вид ее раскрасневшегося лица, и ее голос, когда она простонала мое имя. Я ее

профессор, но ...

Я – человек.

Я – мужчина.

А она – чертовски горячая.

Карточка-ключ щелкает, открывая электронный замок на двери. Отступив, я

пропускаю ее вперед.

Она закатывает свой маленький чемодан в середину комнаты, покрытой желто-

коричневым ковром, и останавливается, бросая свою сумочку в зеленое кресло у

телевизора.

– Уютно, – говорит она, оглядывая небольшое пространство. Оно кажется еще

меньше, когда она рядом со мной наедине.

В комнате некомфортная температура, и она подходит к термостату и настраивает

его. Я хотел бы ослабить напряжение между нами (ну, не совсем, нянчиться с ней – не

мой приоритет). Вместо этого я бросаю свой чемодан на кровать, расположенную ближе

всего к ванной.

– Полагаю, я займу эту.

Не поднимая на меня своих глаз, она кладет чемодан на другую кровать,

расстегивая его. Когда мы будем спать сегодня ночью, нас будет разделять только один

фут. Из-за которого, давайте смотреть правде в глаза, я в любом случае, не слишком много

посплю.

– Я собираюсь принять душ, – говорит она, хватая из чемодана сменную одежду.

Она делает это так быстро, и это почти смешно, пока я не вижу в ее руке белые кружевные

трусики. Я развязываю галстук. Почему здесь так чертовски жарко? Ее лицо вспыхивает,

когда она видит, что мой взгляд не отрывается от тонкого клочка материи в ее руке. Она

достает из чемодана сумку с туалетными принадлежностями и бросается в ванную.

Закрыв глаза, я щипаю себя за переносицу. Мне нужен гребаный алкоголь.

– Я иду в бар внизу, – кричу я в дверь ванной, откуда слышен звук душа. Она уже

голая?

Черт, мне нужно отсюда выбраться.

Через пять минут, я потягиваю свой скотч и смотрю на бутылки с алкоголем за

барной стойкой.

Эта ситуация – полный капец. Мне еще никогда не приходилось бороться с

влечением к студентке. Прямо сейчас, она принимает душ. Бля. Мой член становится

твердым, когда мне на ум приходят картинки о ее намыленной фигуре. Она ниже моих

шести футов (Прим. пер. – 183 см.), по крайней мере, на полфута (Прим. пер. – 15 см.); ее

грудь достаточно полная, чтобы заполнить мои большие ладони; а ее задница – это

совершенство. Я бы многое отдал, чтобы ворваться в дверь ванной комнаты и взять ее

сзади, прямо в душе.

Но я этого не сделаю.

Я больше никогда не потеряю контроль.

Мне нужен контроль. Моя жизнь – гребаный беспорядок.

И это все – моя вина.

Стыд заполняет меня, когда я думаю обо всем, что привело меня к этому состоянию

в моей жизни.

Фатальная ошибка.

Это я.

Я когда-то жил в Чикаго и любил его; сияющая звезда, один из лучших врачей в

своей области. Я посвятил свое время работе и любил спасать жизни.

Итак, почему я теперь профессор в Нью-Йоркском Университете? Да, хороший

вопрос.

Трудно точно определить, когда твоя жизнь начинает двигаться по неверному пути.

Однажды ты просыпаешься, и вот, ты там – в другом городе и выполняешь работу,

которую не любишь.

Ненавижу преподавать. А мои студенты ненавидят меня. Я осведомлен о

кривотолках и слухах обо мне. Некоторые называют меня одним из самых жестких и

неуживчивых профессоров в кампусе. Я горжусь этим. Жизнь тяжелая, а иногда и

беспорядочная. Ради будущего, они должны усердно учиться.

Меня тошнит от того, что я изо дня в день смотрю на студентов, входящих в мою

аудиторию, а их полные надежды сердца очарованы мечтой быть врачом. Когда-то и я был

таким.

Спасение жизни было моим призванием, моей единственной истинной миссией. А

сейчас? Сейчас я стал жалким.

Чокаясь со своим отражением в зеркале за барной стойкой, я глотаю оставшуюся

часть моего скотча и показываю бармену, что хочу еще. Смех привлекает мое внимание, и

я вижу нескольких моих прежних коллег, сидящих за столиком не слишком далеко от меня.

Дерьмо. Я стараюсь сесть так, чтобы меня не было видно. Надеюсь, что они меня

не заметят. Но мне не везёт

– Доктор Дейл, сюда, – кричит Уильям через все помещение. Его громоздкое тело

выпирает и нажимает изнутри на пуговицы его оксфордской рубашки, когда он машет

своей рукой, словно я его и так не вижу и не слышу.

Я поднимаю очки на лоб и потираю глаза. Улыбаясь, я хватаю свой напиток и

направляюсь к ним. Не избегаю неизбежного.

Трое мужчин, все лысые и старше меня, сидят за глянцевым деревянным столом.

Стол заставлен пустыми стаканами, и я смеюсь, прежде чем сесть. Из аудиосистемы Элтон

Джон завывает грустную песню о свече или чем-то в этом роде, и атмосфера в баре

говорит о том, что скоро настанет время закрытия. Слава Богу, эта пытка будет

непродолжительной.

– Здравствуйте, давно не виделись, – приветствую я их. Мой голос гладкий и

твердый, он не дает и намека на враждебность, которую я чувствую. С тех пор как я ...