Елена Звездная ИГРЫ СО СМЕРТЬЮ Часть I

Я проснулась от того, что кто-то нежно провел костяшками пальцев по моей щеке.

Распахнула глаза, увидела сидящего на краю постели Эдвина, глянула в окно — зимний рассвет едва занимался, небо еще было совсем темное.

— Только не говори, что сейчас будет тренировка, — простонала я, ощущая исключительно полежательное настроение. В смысле очень хотелось еще полежать и поспать желательно.

— Не говорю, — совершенно серьезно произнес Эдвин.

Но не успела я облегченно выдохнуть, как он добил:

— Ты и сама это знаешь прекрасно. Подъем.

Отчаянно простонав, уточнила:

— Три минуты, да?

— Можно четыре, — «смилостивился» некромант.

Мне ничего не оставалось, как выползти из кровати и пойти одеваться. Проходя мимо стола, заметила оставшуюся там со вчерашней прогулки булочку, невольно улыбнулась и потопала в ванную. Уже там услышала вопрос Эдвина:

— Гуляла вчера по городу?

— Не ругайся, я с Гаэр-ашем ходила, — ответила, переодеваясь. — А вы во сколько вернулись?

— Давно, — странно хмыкнув, сказал он.

Затем я услышала, как открылась дверь, после голос Норта:

— Где Риа?

— Одевается.

— Тренировка?

— Угу.

— Ты не слишком ее гоняешь?

— К сожалению, нет.

— Помягче сегодня, у нас бой, — напомнил Норт и вышел.

И в этот миг я задохнулась.

Я не знаю, как это произошло, просто вдруг словно незримым, да и неощутимым ударом из меня выбили воздух. Весь, разом. И я, схватившись за горло, начала медленно оседать на пол. А перед глазами разворачивалась жуткая, неестественная картина событий, которые происходили где-то не здесь! Совершенно не здесь! Но видение нахлынуло на меня, погружая в клубящийся серый туман, охватывая спиралью чуждой темной магии, заставляя с ужасом осознать себя посреди кладбища. Кладбища! Среди старых надгробий, покрытых мхом могил, дрожащих от ужаса сторожей! И я стояла, глядя на белеющих от ужаса мужчин в легких кольчугах поверх черной формы малого охоронного отряда, и услышала:

«Едва начнется бой…»

Мужики закивали.

Я же обернулась на голос и чуть не захрипела от ужаса, увидев долговязую фигуру замотанную в черный поблескивающий дорогим шелком плащ. Вечный.

Запрокинула голову, чтобы взглянуть ему в лицо, и ветер, неожиданно налетевший, сдвинул капюшон, являя скрытый доселе облик отступника — острый подбородок, выдающиеся скулы, черную, обтянувшую кости кожу и впалые тускло поблескивающие как у нежити, переливающиеся черным, серым, темно-фиолетовым и тускло-зеленым глаза. Глаза вечного.

Глаза, что с некоторым недоумением уставились на меня…

И я смогла дышать. Вдох вышел глубоким и легким, а вечный… вечный неожиданно потрясенно спросил:

— Ты что здесь делаешь?!

— Понятия не имею, — выдохнула я.

Мы с вечным продолжали изумленно друг на друга смотреть.

Вечный задумчиво произнес:

— Ты явно из наших, но выглядишь странно. Почему низкая? Где нормальный черный тон кожи? Глаза абсолютно человеческие. Кинитус? Хотя о чем это я, совсем замотался в человеческих королевствах. Шаскете. Эмпа шшас дъятомор экто?

Язык вечных.

«Шаскете» — прости, это слово я знала.

«Эмпа» — странность, несоответствие.

«Экто» — уверенность, решимость в принятии знания, символизм — у этого слова было много значений. Саму фразу я совершенно не поняла.

— Мара сектар эйятор? — видя мое недоумение, задал другой вопрос вечный.

Теперь я не поняла ни одного слова, кроме «мара» — жизнь.

А затем произошло нечто вообще странное — в следующий миг над головой отступника показалась дубинка. Знакомая мне очень дубинка. Она совершила короткий замах и резко опустилась на голову вечного. Вечный рухнул. Дубинка исчезла. Потрясенная вусмерть я обернулась — мужики из малого охоронного отряда тоже валялись без сознания, и я так подозреваю, и там поработала дубинка. Ну с ними все ясно, но вечного дубиной?! Как?!

И тут в пространство кладбища, окутанного для моего восприятия плотным серым клубящимся туманом, вышли три бабушки. Это были совершенно румянощекие, сгорбленные, но в теле старушки, в черных траурных одеждах, с корзинками полными яблок, добрыми сморщенными временем лицами. Одна из бабулечек деловито прятала в дубину в корзинку, вторая семеня и покряхтывая подошла к живописно раскинувшемуся вечному, наклонилась, деловито приставила два пальца к его скрытой капюшоном шее, прислушалась…

— Ученик, — прозвучал ее старческий веселый голос.

— Это сразу было ясно, смертью от него чай не тянет, — покивала вторая бабулечка.

— Габриэля оповестить следует, — сказала третья, что прятала дубинку в корзинке, проходя сквозь мое стоящее на ее пути тело по направлению к бессознательным охоронникам.

У меня просто не было слов. Я стояла в странном нечто, окруженном клубящимся дымом, во все глаза смотрела на происходящее, понимая, что я там что-то навроде духа бестелесного.

В следующее мгновение я снова находилась посреди своей ванной в особняке Гаэр-аша.

— Риа! — раздался окрик Эдвина. — Время.

Что это было?! Что это вообще такое было? И эти слова ученика вечных?! И мое перемещение? Как это вообще понять?

— Риа! — повторил окрик Эдвин.

Я повернулась к двери, постояла еще секунду, потом крикнула:

— Дай пять минут.

Говорить об увиденном не хотелось. Даже не знаю почему. Пожалуй, единственный с кем я могла бы поделиться был… Гобби. Потому что гоблины с ним связаны, а в том что бабульками были переодеты именно гоблины не оставила никаких сомнений использованная дубина. Дубиной — вечного! Кто бы мог подумать вообще.

— Что случилось? — сходу заподозрил неладное Эдвин.

Ничего не отвечая я торопливо принялась умываться, зная что если задержусь, с Эдвина станется заставить меня отжиматься потом.

Из ванной выскочила минуты через три, на ходу заплетая волосы. Подхватила куртку и первая выбежала из комнаты, пронеслась по коридору, сбежала вниз по лестнице, оббежав поднимающегося Гаэр-аша и выдохнув на ходу «Трупов». Ректор посторонился, пропуская меня и ничего не ответив, зато задал вопрос медленно спускающемуся Эдвину:

— Что-то не так?

— Еще не разобрался, — задумчиво ответил тот.

Честно говоря, я испытала закономерное раздражение. Остановилась, глянула на парня и сказала:

— Догоняй.

И более не обращая внимание на хмурого парня, побежала на двор.

Обстановка сегодня была какая-то торжественно-мрачная. То ли дело было в черных тучах, что заволокли все небо грозя снежной бурей, то ли в пяти умертвиях, стоящих у столба и пошатывающихся в такт порывами ветра, то ли в общем сумраке, разгоняемым светом из глаз многочисленных скульптур, скорее устрашающих, чем украшающих дом Гаэр-аша. Но было как-то мрачно и торжественно. Я постояла, поежившись, заметила шустро переползающего стену Гобби, и без приказания Эдвина рысцой припустила на пробежку — заодно согреюсь.

Гобби догнал меня за домом, и затрусив рядом передал записку. Читать в полумраке на бегу я не умела, посему подбежала к ближайшей скульптуре со светящимися алым глазами, и в этом неярком свете развернула записку.

Внезапно над головой раздался скрипучий голос:

— Посветить?

Вздрогнув всем телом запрокинула лицо и встретилась взглядом со скульптурой, которая была… одушевленная?!

— Да, если не сложно, — пролепетала, с трудом сдерживая желание продолжить пробежку, ускорившись раза так в три.

— Все для вас, — проскрипела фигура.

И глаза ее стали ярче.

— Спасибо, — поблагодарила, стараясь не дрожать.

И принялась за чтение.

В записке было сказано:

«В городе два (зачеркнуто) один ученик отступников. Первый готовил покушение на вашу команду. Второго еще не нашли».

Прочла, посмотрела на статую, статуя на меня, мы вместе на Гобби. Гобби стоял и демонстрировал статуе нечто, не очень приличное. Узрев, что я вижу демонстрируемое, тут же спрятал руки за спину. Статуя же прохрипела:

— Невоспитанное умертвие.

«Невоспитанное умертвие» безразлично пожало плечами, мол такой, какой есть, меня все устраивает. Статуя подумала, что раз можно ему, то и ей не возбраняется — оторвала руку от стены, которую поддерживала, и ответила жестом гоблину. Правда по стене трещины пошли…

— Гобби, — прервала я готовящийся обмен любезностями, так как мой зомби явно собирался статуе ответить, — а где сейчас ученик вечных?

На меня удивленно посмотрели оба — и статуя и Гобби.

Но так как у умертвия не было заготовлено ответа, он взял и написал его в воздухе. Я честно говоря поняла только «Спрятан на…» дальше не разобрала, у Гобби слишком быстро рука двигалась. Зато мне любезно перевела все статуя:

— Спрятан надежно.

— Где надежно? — почему-то ученика было жаль.

Гобби снова написал в воздухе. Статуя перевела:

— В гробу, в пустом склепе заперли. Не выберется.

Ученика стало жаль окончательно.

Посмотрев на Гобби, попросила:

— Отпустите несчастного, ему и так после удара дубиной явно не сладко.

Гобби сел. Взял и сел прямо там, где стоял. Потом поднялся, и написал в воздухе всего одно слово:

«Как?»

Статуе даже переводить ничего не пришлось, я и так все поняла. И ответила очень просто:

— Увидела.

Гобби едва не потерял челюсть повторно. Затем подошел, взял под локоток, отвел подальше от статуи и показал жестом «Никому».

— Это я поняла.

Он кивнул, указал на мою руку, и написал в воздухе:

«Кровь».

Как много было в этом слове — моя измененная кровь. И я до сих пор не могу понять, проклятие это, или спасение. С одной стороны дядя Тадор старался защитить, сделать способной противостоять даже находясь на жертвенном алтаре, с другой… быть магом Смерти оказалось слишком опасно. Слишком. Я самой себе никогда не прощу, если вырвавшаяся сила, обратит в умертвия хоть кого-то из живых… И я бы с радостью вовсе отказалась от этой магии, если бы не желание и дальше заниматься артефакторикой. Да и жить без магии оказалось слишком страшно… Мне было жутко даже вспоминать о том недолгом времени, после выгорания…

— Тебя ищут, — вдруг прохрипела статуя.

Вскинув голову посмотрела на жуткую вырезанную из камня клыкастую морду песчаного демона, статуя словно вглядывалась в себя. Или смотрела сейчас глазами других статуй — все же зная Гаэр-аша можно предположить, что все скульптуры связаны в единую охранную сеть.

— Спасибо, — искренне поблагодарила я.

И вернув записку Гобби, побежала. Умертвие пристроилось рядом, но едва добежало до своего окна, из которого опять свисала веревка из связанных простыней, устремилось к себе. Я продолжила бег одна, оббежала весь жуткий дом истинного некроманта, и столкнулась с ожидающим меня Эдвином.

— Ничего сказать не хочешь? — почему-то спросил он.

Когда Эдвин злился, глаза его превращались в две яростно суженные щелочки и нос еще сильнее выделялся на лице, и от этого все лицо становилось до невероятности суровым… таким суровым лицом сурового воина, который не будет есть пироженку, если на ней сверху нет вишенки… И я невольно заулыбалась, глядя на парня.

— Ну, хоть настроение боевое, и то вперед, — хмыкнул он. — Так, сегодня отрабатываем только аркан Дакрой и боевое плетение Кейвен.

— А почему только их? — заинтересовалась я.

Поведя плечом, Эдвин негромко ответил:

— Мне не нравится команда Мората. Из всех представленных, больше всего мне не нравится именно команда Мората. У них есть козырь, и они пустят его в ход, а у вас есть всего одно право на поражение.

— В смысле? — спросила я, поежившись.

Просто атмосфера мрачная, ветер дул неслабый и холодный, тучи эти нависшие, ну и покачивающиеся на ветру умертвия это тоже не очень радостно выглядело.

И тут Эдвин сказал:

— У меня стойкое ощущение, что команде Мората вы проиграете.

Если честно, я не поверила. Все же Норт, Дан, Эль-таимы.

Эдвин усмехнулся, словно прочитав сомнения на моем лице, и произнес:

— Бить будут по тебе, сокровище Некроса, поэтому дорабатываем до автоматизма аркан Дакрой и боевое плетение Кейвен.

Мне не очень понравился его уверенный тон, поэтому я тихо уточнила:

— Эдвин, а что будет, если мы проиграем?

— Каждая команда имеет право на одно поражение, — сообщил парень. — Теперь за работу. И учти — не стоит вкладывать много энергии в удар, сила тебе сегодня еще понадобится.

Мы занимались почти час. За это время от умертвий, которые служили мишенями, остались умертвия, которые больше не служили мишенями — я все же была против, поэтому к концу занятий пострадал только…

— И где мой тренировочный столб? — мрачно поинтересовался вышедший из дома Гаэр-аш.

Столба больше не было. Имелись лишь кучка пепла и гордый моими успехами Эдвин. Ну еще и чуть-чуть уставшая я.

— А мне значит, предлагаете тренироваться с этими? — вопросил ректор, расстегивая рубашку.

Мы с Эдвином разом сделали вид, словно совсем не причем, зомби разом вздрогнули — им как-то не улыбалось быть тренировочным материалом для главы Некроса. Ректору это почему-то не улыбалось тоже. Тяжело вздохнув, он кратко спросил у Эдвина:

— С Рией закончил?

Парень кивнул и тоже начал расстегивать рубашку.

Я так поняла, что за неимением столба, ректор решил потренироваться с Эдвином. И оказалась права. Раздевшись до пояса, лорд Гаэр-аш отошел к выставленному расторопными слугами оружию и выбрал внушительный двуручный меч. Пользуясь тем, что присутствовали все свои, Эдвин сотворил черный меч из присущей ему магии и вышел на середину двора, удерживая оружие двумя руками в непонятной мне боевой стойке, в которой острие меча касалось земли.

Ректор встал напротив него, повторил боевую стойку и бросил мне:

— Переодеваться, завтракать и готовится к бою с Моратом.

Я послушно кивнула и непослушно осталась на месте. А двое мужчин воинов начали завораживающий танец с мечами. Острия мечей выписывали незримый узор, смертоносный для любого, кроме этих двоих. Взлеты, стремительные падения, рубящие удары, легкие перекаты по стылой земле и оба вновь замирают друг напротив друга, чтобы уже через краткий миг словно взорваться каскадом молниеносных ударов. Стойки сменяли стойки, движения становились смазанными, казалось, что время вокруг двух сражающихся воинов замедлилось…

Я поймала себя на том, что стою, приоткрыв рот и как завороженная смотрю на этот танец с мечами. Тряхнула головой, пытаясь избавиться от заторможенности, как от наваждения, глянула последний раз на то, как Эдвин взлетает, чтобы нанести рубящий удар сверху, а Гаэр-аш словно тень отступает, уходя из под атаки и… и развернулась и ушла. Сердце колотилось как сумасшедшее. И мелькнула странная мысль, что техника боя у Гаэр-аша и Эдвина одинаковая, и с мечом обращаются очень похоже — одни учителя были? Просто техника Эдвина объяснима, все же он воин из клана Меча, его этому похоже с детства учили, а Гаэр-аш?

«А я мастер меча, — пронеслось неожиданно в голове. — Завтракать и собирайся. Через час выезжать, у вас бой сегодня».

Даже спорить не стала.

Промчавшись по лестнице вверх, крикнула спускающемуся Дану «Трупов» и не останавливаясь, добежала до комнаты.

А там меня ждал Гобби. Суровый и сосредоточенный.

И стоило мне войти, гоблин молча передал лист с записью:

«Что ты видела и как?»

Взгляд тусклых глаз был сосредоточен и внимателен.

— Раздевайся, расскажу, — скидывая куртку, пообещала я.

Гобби разделся без лишних возражений. Проверяя плетения амулета, я кратко пересказала все, что довелось увидеть немыслимым образом, и закончила вопросом:

— Так что с учеником?

Гобби ответил привычным «Ыыы», после чего отошел к столу, написал что-то, принес прочитать:

«Не выберется. Хитрый замок в склепе, поначалу решетку вставить нужно».

Неодобрительно покачав головой, я коснулась артефакта Кхада. Капелька ртути отозвалась легкой дрожью, три тонких серебряных кольца на миг пошли рябью, и я неожиданно оказалась в склепе. Как это произошло совершенно непонятно, просто вдруг я осознала себя в полумраке, глядящей на единственную горящую свечу и уныло сидящего в гробу ученика вечных. Сейчас, когда капюшон был отброшен, стало заметно, что он еще ни одного перерождения не прошел, да и кожа оказалась обыкновенной, бледнота проглядывала сквозь затемняющую краску.

— О, снова ты, — произнес отступник.

— Трупов, — потрясенно поздоровалась я.

— Хватает, — отозвался ученик, обведя пространство рукой.

Да уж действительно, чего-чего а трупов в склепе всегда хватает. Невольно улыбнулась. Отступник улыбнулся в ответ выкрашеными черным губами, уныло посмотрел на амулет, который держал в руках… и у меня сжалось сердце. Я узнала этот амулет с первого взгляда и узнавание ввергло в сонм сбивчивых мыслей, обрывков воспоминаний и желания подбежав к отступнику, вырвать деревянный ромбик с одним единственным железным завитком из руки ученика. Чего стоило сдержаться только я знаю…

— Понравилась безделушка? — по-своему понял меня отступник.

— Безделушка?! — переспросила я.

— Да, — он выглядел крайне несчастным, — он не работает. Разрядился или еще что, но толку с него никакого.

Амулет Сахога не может разрядиться, он подпитывается от дерева, из которого был вырезан и прекращает действовать лишь в одном случае — если материнский ствол уничтожит молния, либо его срубят, поэтому и изготавливают их особым способом, и из особых деревьев, тех, что растут вдали от человеческих поселений, либо, в идеале, в лесах эльфов. Так что амулеты практически вечны, но даже если бы он и утратил силу, то сейчас этот ученик вечных держал бы не ромб из лакированной древесины, а надтреснутый уголек.

— Амулет действующий, — уверенно проговорила, оглядывая склеп.

Поглядев на меня, а затем на амулет, ученик переспросил:

— Уверена?

— Абсолютно.

Я осторожно приблизилась к сидящему в гробу ученику вечных, попыталась взять амулет, но пальцы как и вся я были призрачные, поэтому пришлось просто сказать:

— Идем к двери.

И вот тогда отступник издевательски поинтересовался:

— К какой?

Я развернулась к имеющейся двери и неожиданно поняла, что это была фальшивка. То есть створку просто приставили к стене, а вот дверного проема тут вообще нигде не было видно. Постояла, разглядывая мрачные полускрытые рванной паутиной стены, вспомнила сказанное Гобби «Не выберется. Хитрый замок в склепе, поначалу решетку вставить нужно». Огляделась еще раз… увидела рядом тоже приставленную к стене старую ржавую решетку в паутине…

— Куда бы ее вставить? — проговорила задумчиво.

— Кого вставить? — не понял ученик.

— Решетку, — объяснила я.

Я думала, парень сейчас странно на меня посмотрит, но он оказался истинным учеником вечных — выпрыгнул из гроба, обошел склеп, в поиске места приложения решетки, подумал, и взяв последнюю вставил ее в квадратную выемку в полу.

В тот же миг что-то где-то щелкнуло, но никакого прохода не открылось.

— Что дальше? — спросил, обернувшись ко мне отступник.

Чтобы я знала.

Подойдя к нему ближе, всмотрелась в висящий на его шее амулет Сахога, и припомнив уроки дяди Тадора, тихо произнесла то, что мой воспитатель выдавал за детскую считалочку:

Переводилось чем-то вроде — дерево-дерево, выход где мой, дерево-дерево, дверь открой. Ну или как-то типа этого, не важно. Главное, что после моих слов амулет вспыхнул зеленоватым свечением Вечного леса, после чего стена над нами содрогнулась и разъехалась в разные стороны, открывая серое затянутое мрачными черными тучами небо.

— Кескеа… — пробормотал парень.

— Что? — переспросила я.

— Говорю — работает, — пояснил мне вечный.

После чего развернулся ко мне, всмотрелся внимательнее и вдруг сказал:

— Слушай, ты, видимо, учеником наших когда-то была, да?

Я говорить ничего не стала, ни подтверждать, ни опровергать. Парень шумно вздохнул и продолжил:

— Ты беги тогда из города, эшшана. Я в благодарность за помощь ничего никому не скажу, но наших тут сейчас много, а ты знаешь, как поступают с бывшими учениками и…

— Не знаю, — перебила я его.

Многоцветные глаза чуть померкли и отступник тихо сказал:

— Выпивают. Тех учеников, кто не справился, выпивают. Бывших нет. Есть или настоящие, или уже перерожденные. Ты не знала?

— Нет…

Я вообще мало что знала о вечных и их отношениях с учениками. Я никогда и не считала себя ученицей дяди Тадора.

— Удивительно, откуда ты такая взялась? — задумчиво произнес он.

Ответить я не успела, все мигнуло, пошло рябью и через миг я сидела снова на деревянном полу в своей комнате в доме Гаэр-аша, а в двери кто-то стучал.

— Сокровище мое, ты оделась? — раздался голос Норта.

Я потрясенно огляделась, увидела не менее потрясенного, чем я Гобби и торопливо крикнула некроманту:

— Еще минутка.

Хотя мне требовалось как минимум десять. И еще требовалось понять, почему я вообще переношусь к ученику вечных.

Открылась дверь.

— Риа, ты почему на полу сидишь? — Норт мягко, практически неслышно вошел в комнату. ...