Тамара Крюкова Школьные рассказы

Дольче и Габбана

Женьке Москвичёву подарили новую версию «Варкрафта». Он уже давно о ней мечтал, поэтому не мог дождаться конца уроков, чтобы скорее припасть к компьютеру. Однако по закону подлости Вера Ивановна, классная руководительница шестого «Б», объявила, что сегодня после занятий все должны остаться на уборку территории вокруг школы.

– Это ж надо какая подлянка! – возмущался Женька. – В кои-то веки собрался по-человечески время провести, и на тебе!

– Не переживай. Тут работы на полчаса, – успокоил его верный друг Лёха Потапов.

В глубине души Женька и сам понимал, что дело выеденного яйца не стоит, но он не любил, когда его планам что-то мешало, поэтому продолжал нагнетать обстановку:

– Ничего ты понимаешь! Новый «Варкрафт» – полный улёт! Трёхмерная графика, стереозвук. Монстры – закачаешься. Можно вдвоём играть. Прикинь, цивилизация в опасности, а тут мусор собирай.

– Всё равно ведь ничего не поделаешь, – развёл руками Лёха.

Он не имел ничего против уборки школьного двора. Видимо, судьба цивилизации волновала его гораздо меньше, хотя он тоже был не прочь погонять монстров.

– А давай сбежим, – предложил Женька. – Пускай Петухов парится. У него мозг с горошину и силы девать некуда. Или Шмыгунов. Его интеллекта хватает только на то, чтобы метлой махать. А людям умственного труда и без того есть чем заняться.

Женька покровительственно положил руку на плечо друга, признавая в нём собрата по разуму. Лёха был забубённым троечником, но вовсе не считал себя дураком. Ему польстила столь высокая оценка его умственных способностей, хотя здравый смысл подсказывал, что сбегать всё же не стоит.

– А вдруг Вера Ивановна завтра спросит, где мы были?

Он попытался урезонить друга, но если Женька что-то вбил себе в голову, спорить с ним было бесполезно.

– Кто там тебя заметит? Знаешь, какая толпа на субботник выйдет? Скажем, что работали с другой стороны школы.

После недолгого препирательства Женьке удалось убедить друга. Было решено после уроков по-тихому улизнуть, но возникли непредвиденные трудности. Поскольку Москвичёв с Потаповым оказались не единственными умниками, возле выхода из школы стояла завуч и живенько отправляла особо сообразительных за мётлами и граблями.

Заметив преграду, беглецы благоразумно ретировались, но скоро поняли, что попали в окружение. На лестнице они едва не столкнулись с Верой Ивановной. Хорошо ещё, что Женька Зоркий Глаз и вовремя её заметил. Друзья заметались в поисках укрытия. Женька бросился к двери спортзала, и – о чудо! – она была не заперта. Ребята юркнули внутрь, чтобы переждать облаву.

В зале было непривычно пусто. Все звуки отдавались гулким эхом под высоким потолком. Женька обошёл зал, оглядев его хозяйским взглядом, и остановился возле «козла». На уроках физкультуры они были непримиримыми врагами. Вернее, «козлу»-то что, он деревянный. А вот Женьке доставалось. Из-за невысокого роста и не слишком развитой мускулатуры он, хоть убей, не мог перепрыгнуть через снаряд и вечно плюхался на него животом, чем вызывал бурное веселье всего класса.

Женька встал в боксёрскую позу и, пружинисто прыгая, нанёс несколько удачных хуков то ли в морду, то ли в тыловую часть злосчастного «козла», чтобы отомстить ему за свой позор, а потом уселся на него верхом, приосанился и, царственно вытянув руку, спросил:

– Я на Юрия Долгорукого похож?

– Чего? – прыснул со смеху Лёха. – Ты похож на Москвичёва на «козле».

– Ну что ты за человек? – разочарованно вздохнул Женька. – Нету у тебя воображения.

– А у тебя есть? Ты скажи ещё, что я на Пушкина похож, – обиделся Лёха.

Это был явный перебор. Даже при очень буйной фантазии было нелегко найти сходство между белобрысым здоровяком Потаповым и светочем русской поэзии. Однако признаться в отсутствии воображения Женька не мог, поэтому он обтекаемо произнёс:

– Это как посмотреть. Некоторые актёры вообще без грима играют.

Он поднялся на ноги и собирался спрыгнуть с «козла» на пол, когда его взгляд упал на окно. Представшее перед ним зрелище было истинным праздником для души: Петухов под пристальным взором математички старательно сгребал граблями опавшую листву. Ради такого аттракциона с «Варкрафтом» можно было повременить. Женька подозвал друга:

– Лёх, смотри, как Петух старается.

Учительницу позвали девчонки. Стоило ей отойти, как Женька подбежал к окну и забарабанил в стекло. Петухов обернулся на стук, и его лицо вытянулось от удивления. Он обратился к работающему рядом Шмыгунову.

– Чего это Москвич там делает?

– Наверное, в зале убирается, – пожал плечами Шмыгунов.

Видя, что Петухов прекратил грести и смотрит в его сторону, Женька крикнул:

– Эй, Петух! Чего застыл? Давай, трудись. Труд сделал из обезьяны человека. Так что старайся, а то так и пробегаешь всю жизнь бабуином.

Женька для наглядности оттопырил уши, скорчил обезьянью рожу и запрыгал возле окна. Он чувствовал себя в безопасности, потому что с такого расстояния Петухов вряд ли мог его услышать. Заметив Женькины кривляния, Петухов усмехнулся:

– Глянь, как Москвича колбасит. Вот макака-то.

К сожалению, им пришлось прервать столь содержательный диалог. Вера Ивановна велела Петухову помочь девочкам собирать сухие листья в мешки. Женька не слышал её слов, зато прекрасно видел, как Петухов положил грабли и направился в сторону парадного входа. Женька забеспокоился: а вдруг тот всё слышал? Накостыляет по шее и «ах!» не скажет.

– Атас! Петух идёт! У него что, локаторы вместо ушей? – крикнул Женька и скомандовал: – Лёха, давай в подсобке спрячемся.

– Пойдём лучше вместе со всеми убираться. Вериванна даже не заметит, что нас не было, – предложил Лёха.

– Ага, сейчас прямо к Петуху побегу, только завещание напишу. Видал, как он разъярился? Сто пудов сюда побежал, – с опаской сказал Женька.

– С чего ты взял? Больно ему надо, – отмахнулся Лёха.

За дверью послышались шаги. Медлить дальше было нельзя.

– Что я тебе говорил? – прошипел Женька, ухватил Лёху за руку и потащил за собой в подсобку.

Оказавшись в безопасности, он для верности запер дверь на швабру.

– Когда речь идёт о собственном здоровье, осторожность не бывает лишней, – назидательно изрёк Женька.

Минут пять ребята сидели, прислушиваясь к каждому шороху. В зал так никто и не зашёл. Наконец Лёха не выдержал:

– По-моему, он уже давно свалил.

– Бережёного бог бережёт, – Женька вспомнил слова бабушки. – Лучше переждать, а то Петух, когда в раж войдёт, совсем борзым становится. Сейчас небось вокруг школы круги наматывает, нас стережёт.

Лёха не возражал. На уборку выходить уже не имело смысла и спешить было некуда, разве что домой, учить уроки. Но с этим делом он никогда не торопился.

Оглядевшись, ребята поняли, что в подсобке можно вполне сносно провести время. В углу в сетке лежали мячи. Друзья для разминки покидали мяч друг другу, постучали об пол… И тут Женька заметил под потолком небольшое оконце.

– Что это там? Потайное окно? – заинтересовался он. – Сейчас посмотрим, куда оно выходит.

Он вскарабкался на стопку матов и позвал друга:

– Лёха, лезь сюда. Тут такой обзор! Всё под контролем. Глянь, Синицына с Майкой мешки прут. О, гиганты! У Майки от натуги сейчас косица дыбом встанет. Самурай Тащико Мешковако на особой миссии. Гляди, и Петух там. Вся якудза в сборе.

– Самураи не бандиты, а древние японские воины, – блеснул эрудицией Лёха.

Но Женька оставил его реплику без внимания. Внезапно он посерьёзнел и с возмущением произнёс:

– Опаньки! А это ещё что такое?

– Чё такое? – эхом переспросил заинтригованный Лёха и тоже полез на маты.

Взгляд Женьки был прикован к Вадику Груздеву, который, вместо того чтобы трудиться с остальными, на виду у всех учителей направлялся к калитке. Не считая Петухова, Вадик был для Женьки самой ненавистной личностью и не потому, что он слыл школьной знаменитостью. Его славе Женька не завидовал… почти. Мало ли кто побеждает на всяких фортепианных конкурсах. Главным преступлением Груздева было то, что он норовил приударить за Ленкой Синицыной, но самое возмутительное, что она благосклонно принимала его ухаживания.

При виде Груздева, который в самый разгар работы легально, не таясь покидал школьный двор, Женьку прямо перекосило от негодования. Он воскликнул:

– Я чего-то не догоняю. Груздь что, самый умный? Все пашут в поте лица, а этот линяет?

В праведном гневе он даже забыл о том, что трудятся далеко не все. Некоторые члены коллектива удобно возлежат на матах и пялятся в окно.

– Так он же пианист. Небось в музыкалку пошёл, – высказал предположение Лёха.

– Ой, какие мы важные! Может, у меня тоже дел по горло, а я в школе торчу.

– Но мусор-то не убираешь, – справедливо напомнил Лёха и ностальгически добавил: – Лучше бы работали с остальными. Им там весело. Видел? Смеются…

– Нет, теперь я из принципа не пойду. Если Груздь слинял, то я тоже работать отказываюсь. Что же это получается? Он на пианино будет бренчать в своё удовольствие, а я, значит, мусорского сгребать? Дураков нету.

– Сейчас всё равно незаметно не уйдёшь. Полный двор наших, – урезонил друга Лёха.

– Значит, назло всем будем сидеть тут, – решительно заявил Женька.

– Скучно тут, – вздохнул Лёха.

Женька сверху окинул подсобку взглядом и, заметив на столе физрука секундомер, предложил:

– Давай я буду тебя тренировать на скорость по канату лазить.

– Тоже мне тренер нашёлся. Самому слабо хоть до середины доползти? – усмехнулся Лёха.

– Подумаешь! – фыркнул Женька. – Тренеру и не нужно самому париться. На чемпионатах видел тренеров? Там же одни старики, лет по пятьдесят. Три метра пробегут – уже одышка, а каких спортсменов готовят!

– Не хочу я лазить, – хмуро отказался Лёха.

– Тогда давай журнальчики полистаем. Занятно, что там спортсмены почитывают?

Женька протянул руку и достал с полки стопку журналов «Физкультура и спорт». Друзья так увлеклись разглядыванием красочных фотографий, что не заметили, как двор опустел. Ребята закончили уборку и разошлись по домам.

Первым опомнился Лёха. Он глянул в окно и озадаченно произнёс:

– Э, куда это все подевались? Ушли, что ли?

Женька посмотрел на часы, и глаза у него полезли на лоб.

– Вот это да! Знаешь, который час? Пятый! Все уже по домам сидят, обед трескают. Ну мы и лажанулись. Всё, Лёха, пора на заслуженный отдых.

Он соскользнул с матов и с гордостью посмотрел на товарища:

– Видал, как я съехал? Прямо бобслей. Ты так умеешь?

Лёха тоже попытался представить себя бобслеистом, но манёвр не удался. Пара верхних матов сверзлась следом за Лёхой и припечатала незадачливого спортсмена к полу.

– Тьфу ты, кажется, я в какую-то дрянь вляпался, – охнул Лёха, вылезая из-под матов.

Это оказалась вовсе не дрянь, а вполне качественная белая краска. Накануне в зале делали разметку и банку с остатками краски отнесли в подсобку.

– Всё. Доигрались. Теперь надо идти отмываться, – мрачно заметил Лёха.

– Не бойся. Главное, чтобы краска не взялась. Свежую мы её быстро ототрём, – успокоил бедолагу Женька.

Он вытащил из дверной ручки швабру, которая оберегала их покой, и друзья поспешили к выходу. Но тут их ожидал сюрприз. Дверь в спортзал оказалась запертой на ключ.

Женька подёргал за ручку и позвал:

– Эй, кто-нибудь!

На зов никто не откликнулся. Лёха изменился в лице.

– Что будем делать?

– Не трясись. Сейчас до кого-нибудь докричимся.

Женька постучал в дверь кулаком, но в школьном коридоре по-прежнему было тихо.

– Что там все оглохли, что ли?! Есть кто живой или нет?! – с возмущением крикнул Женька.

Лёха приложил ухо к двери и с тоской произнёс:

– Или нет… Как в фантастическом фильме. Помнишь, ты мне рассказывал? Человек просыпается, а на планете никого.

Приятели помолчали. Картина вырисовывалась довольно печальная.

– Всё из-за тебя. «Сбежим. Пусть дураки парятся», – передразнил Женьку Лёха. – «Дураки» уже давно дома, пообедали и телек смотрят. А мы тут…

– Ничего, сейчас что-нибудь придумаем.

– Тебе хорошо. Ты чистенький, а я ещё и краской вымазался, – сокрушался Лёха.

Женька лихорадочно искал путь к спасению, и тут ему пришла на ум отличная идея. Он радостно воскликнул:

– Лёха, мы лохи! У нас же на службе технический прогресс.

– Ну? – буркнул Лёха, не понимая, куда клонит Женька, а тот возвестил:

– Сейчас я Синицыной эсэмэску пошлю. Всего-то дел.

Он взял мобильник и быстро набил: «Спасай! Срочно иди в школу».

Сообщение застало Синицыну в кафе-мороженом, куда ребята пошли всем классом по окончании работы. Получив послание, Синицына со вздохом произнесла:

– Опять этот придурок.

– Кто? – оживилась Майка.

– Да Москвичёв. Снова какую-то глупость придумал. В школу зовёт.

– Ага, прямо разбежались. Только шнурки погладим, – сказал Петухов.

Все рассмеялись, и Ленка напечатала коротко и ясно: «Щас».

Получив ответ, Женька расслабился.

– Не вибрируй, Лёха. Она в соседнем доме живёт. Мигом явится и выпустит нас отсюда.

– А с рукой что делать? Краска совсем засохнет.

– Ерунда. Я у мамы возьму жидкость для снятия лака с ногтей. Зверь! Любую краску мгновенно смывает. Будешь как новенький.

Прошло пятнадцать минут. Ожидание затягивалось. Женька поминутно поглядывал на часы, а Лёха молча сидел, выставив руку в сторону, чтобы ненароком не испачкаться. Наконец Женька не выдержал.

– Ну где она там? За это время можно три раза туда и назад сбегать, – возмутился он и отстучал новое послание: «Ты где?».

Ответ его обескуражил. Прочитав два коротких слова «В пингвине», Женька потерял дар речи. «Пингвином» называлось кафе-мороженое, расположенное неподалёку от школы.

– Видал? Мы тут страдаем, в заточении томимся, а она, оказывается, в кафе развлекается! – в сердцах воскликнул Женька и отстучал: «Чё там делаешь?». ...