Алексей Калугин Цвет крови. Заглянувшие в Бездну

Постылый ребус бытия.

Иннокентий Анненский

Глава 1 Димон

Димон коротко, без замаха, ударил ладонью по дверному замку. Сердечник вылетел и глухо звякнул, ударившись о плитку на полу. Толкнув дверь плечом, Димон с нарочитой небрежностью, словно к себе домой, ввалился в тускло освещенную прихожую.

В прихожей пахло домашним теплом, сухой лавандой и гороховым супом. Сидевшая на вешалке кошка, небольшая, светло-серая, с предусмотрительно прижатыми ушами, коротко, недовольно мявкнула и попыталась ударить Димона когтистой лапой. Но он вовремя отдернул руку. И сразу, с полуразворота, суставом среднего пальца ударил в шею стоявшего в прихожей полицая с автоматом с укороченным прикладом на груди. Полицай как подкошенный рухнул на пол, не успев понять, что произошло.

Прижавшись спиной к стене, Димон скользнул в сторону кухни.

Второй полицай находился в комнате, присматривал за хозяевами. Он слышал шум, значит, должен был выглянуть в прихожую, чтобы выяснить, что происходит. Автомат он, скорее всего, держит под локтем, потому что не ждет никаких эксцессов. Он уверен, что шум устроили ловчие, явившиеся наконец со своим спецснаряжением.

Димон отчетливо слышал ленивые, шаркающие шаги. Полицаи всегда ведут себя так, будто каждое движение требует от них крайнего напряжения всех физических и душевных сил. Они, идиоты, уверены, что это выглядит круто. Именно так – круто – любимое словечко серых людишек. Словарный запас у них предельно ограничен, поэтому минимум слов должен выражать максимум понятий. Смысл читается только в контексте.

Так вот, он дошаркал и выглянул в прихожую.

– Э… – это он увидел выбитую дверь и распластавшегося по полу коллегу. Похоже, он пытался осмыслить представшую его взору картину. Но осмысление давалось ему с трудом.

Протяжно и мерзко взвыла сидящая на вешалке кошка.

Полицай увидел шагнувшего из-за угла человека. Парень лет под двадцать пять. Невысокого роста, крепкий, коренастый, черноволосый. В застегнутой на молнию облегающей кожаной куртке, черных джинсах и с темно-пурпурной банданой с черепами на голове. Их разделяло расстояние около трех метров. И вдруг произошло нечто совершенно невообразимое. Парень подпрыгнул, выбросил руки вперед и будто растекся по воздуху. А в следующий… Нет, не в следующий, а в тот же самый миг он так сильно ударил выставленными вперед кулаками в грудь полицая, что тот опрокинулся на спину. А парень, оказавшись сверху, вырубил его коротким и мощным ударом в челюсть.

Димон прыжком поднялся на ноги.

В комнате на низкой тахте напротив телевизора сидела девушка чуть старше двадцати, в светло-синем домашнем халате и шлепанцах. Короткие, темно-рыжие волосы мокрые, и халат на плечах тоже влажный. Должно быть, полицаи выдернули ее из ванной, не дав даже толком волосы высушить. Девушка прижимала к себе худого светловолосого мальчишку тринадцати лет. Оба смотрели на Димона широко раскрытыми глазами. Наверное, они были испуганы. Хотя напугали их еще полицаи. Теперь же они и вовсе не понимали, что происходит и кого им следует бояться. Но, что радовало, девица вроде не собиралась закатывать истерику.

– С минуты на минуту явятся ловчие, – сказал Димон. – Берите документы, все самое дорогое… в смысле, памятное. Сюда вы больше не вернетесь.

– Кто ты? – не сводя глаз с Димона, спросила девушка.

– Друг, – коротко ответил парень.

На долгие объяснения времени не было. Он уже нутром чуял приближающихся к дому ловчих.

– Полицейские сказали…

– Нет, – не дослушав, перебил Димон. Он отлично знал все, что говорят в подобных случаях полицаи. Они ведь и сами понятия не имеют, что происходит на самом деле. Только тупо выполняли приказы. – Про пансионат – это вранье. Про то, что ты сможешь забрать его назад после того, как будут проведены все необходимые процедуры, – тоже вранье… Ну?

Девушка не двинулась с места.

– Почему я должна верит тебе, а не им?

– В общем, так, – Димон положил правую ладонь на затылок. – У меня нет времени что-то объяснять, и я не собираюсь тебя уговаривать. С минуты на минуту сюда явятся ловчие. Я их дожидаться не стану, потому что тогда и мне кранты. Только имей в виду, если ты отдашь им брата, то никогда больше его не увидишь. Я ничего не могу тебе гарантировать. Но могу обещать: что бы ни случилось, вы всегда будете вместе. Среди друзей… Ну?

Девушка отстранилась от брата и порывисто поднялась на ноги.

– Сколько у нас времени?

– У нас вообще нет времени.

– Ясно, – двумя руками она распахнула стенки старенького трюмо. – Андрейка, быстро собирайся.

– Куда? – растерянно посмотрел на сестру малец.

– В поход, – подмигнул ему Димон. – Оденься поспортивнее и покидай в рюкзак – что там у тебя есть? – читалку, планшет, пи-эс-пи… Да, мобилы не берите! – предупредил он сестру. – По ним нас сразу вычислят!

– Понятно.

Девушка скинула халат – у Димона аж челюсть отвалилась – и начала быстро переодеваться. Джинсы, плотный, серый джемпер, кроссовки – все в поряде.

– Я – на лестницу, – Димон указал пальцем в сторону распахнутой двери и побежал в коридор.

В дверном проеме он присел на корточки, свесил одну руку через колено так, что пальцы почти коснулись пола, задержал дыхание и прислушался.

Ловчих еще не было слышно. Но Димон все более отчетливо чувствовал их приближение. Одного ловчего можно учуять метров за сорок. Когда их несколько – от них разит, как от немытых псов, черт знает на сколько. Хорошо, что они сами этого не знают. Хотя если бы и знали – с этим все равно ничего не сделаешь. Когда у тебя гниль в душе – дезодорант не спасет…

Соседи из дверей даже не выглядывают. Должно быть, полицаи их заранее предупредили, чтобы не высовывались… Наплели что-нибудь про террористов.

Есть! Две машины с ловчими остановились возле подъезда!

– Пора! – приглушенно крикнул Димон. – Уходим!

Девушка тут же выбежала в коридор с небольшим плотно набитым рюкзачком в руках. «Молодец, – отметил про себя Димон, – взяла только то, что действительно нужно». Следом за ней бежал паренек. Одет по-походному, вот только рюкзак полупустой и расстегнутый. Девушка сняла с вешалки кошку и сунула ее Андрейке в рюкзак. Вжик! – парнишка застегнул молнию. А кошка даже не пикнула. Ее что, все время так носят?

– Вы что? – удивленно уставился на брата с сестрой Димон.

– Эта наша кошка, – серьезно и строго посмотрела на него девушка. – Мы не можем ее бросить.

Димон только головой покачал, потому что слов надлежащих у него не было.

Внизу едва слышно щелкнул замок двери парадного.

– Ни звука, – одними губами произнес Димон.

Рыжая коротко кивнула.

Они находились на четвертом этаже девятиэтажного дома. Ловчие, разумеется, лифт вызывать не станут.

Димон указал пальцем наверх.

Девушка удивленно вскинула брови.

Димон уверенно кивнул.

Рыжая не стала задавать вопросов. Надела рюкзак на плечи, взяла брата за руку и почти неслышно побежала вверх по лестнице. «Молодец», – снова отметил про себя Димон, и легко, едва касаясь носками кроссовок ступеней, побежал за ними следом.

Димон примерно представлял себе ход мыслей ловчих. В конце концов, кто они такие – обычные люди! Чуть поумнее и половчее полицаев, но такие же самоуверенные. Прежде им, скорее всего, не доводилось сталкиваться с такими, как Димон. А если кто о таких и рассказывал, то они, разумеется, не верили. Потому что, те альтеры, за которыми их обычно посылали, ничего стоящего собой не представляли. В смысле, были не бойцы. Что могут подумать ловчие, увидев выбитую дверь и пару вырубленных полицаев?.. А? Разумеется, альтерам кто-то помог! Но, разве им могло прийти в голову, что это мог оказаться другой альтер? Конечно, нет! Значит, поначалу они теряют секунды, пытаясь понять, кто помог сбежать альтерам, за которыми их прислали, и почему для этого нужно было сломать дверной замок? А Димон затем его и сломал, чтобы озадачить ловчих. Да, ну и, конечно, главный вопрос: куда делись альтеры? Первым делом они начнут проверять соседей. Но одного или двух… нет, все же одного – очень уж они самоуверенны – ловчие пошлют наверх проверить лестницу. Так, на всякий случай. Потому что это только в трэшовых ужастиках девчонки, спасаясь от злодеев, бегут вверх по лестнице. Всякий нормальный человек понимает, что на крыше беглецу деться некуда. К тому же двери, ведущие на чердак, заперты. По традиции – на висячий замок.

На середине лестничного пролета между шестым и седьмым этажами Димон присел на корточки. Знаком велел оглянувшейся на него девушке подниматься выше. Прислушался. Ловчие топали по лестнице, даже не пытаясь скрыть своего присутствия. А что им стесняться? Им всего-то и нужно забрать тринадцатилетнего паренька, которого уже охраняли двое полицаев с пушками. И все равно притащились вшестером, при оружии, в полной амуниции. Димон невольно стиснул зубы. Он ненавидел ловчих больше, чем полицаев… Нет, не так – полицаев он не ненавидел, а презирал за тупость и собачью преданность хозяевам. А вот ловчих он по-настоящему ненавидел. Лютой ненавистью. Ненавидел так, что готов был им глотки рвать. Эти знали, зачем и на кого они охотились. И получали деньги за свою поганую работенку…

А ну, вот, они увидели выбитую дверь и вырубленных полицаев. Остановились. Заговорили.

– Какого черта?..

– Бестолочи… Самую простую работу доверить нельзя…

Двое с автоматами наперевес вошли в квартиру.

Следующий за ними ткнул носком ботинка полицая:

– Эй!

– На кухне – чисто!

– В комнатах – чисто!

– Тут были девчонка и пацан. Хочешь сказать, это они вырубили полицейских?..

– И дверь высадили.

– Им кто-то помогал.

– Проверьте окна и балкон!

– Балкон спаренный!

– Серый! Полезай на соседний балкон!.. Двое – наверх! Остальные – по соседям!.. – пискнул включенный мобильник. – Кеша! Следи за подъездом!.. Внимательно следи, а не как в прошлый раз!.. Нет, не ушли. Куда они, в бога душу, могли уйти?..

По лестнице затопали две пары ног.

Значит, все-таки, двое.

Димон подобрался. Положил обе руки на перила. И, как только черные, блестящие шлемы ловчих показались на соседнем лестничном пролете, он перемахнул через перила и еще в полете ударил локтем по шлему того, что топал справа. Шлем от удара раскололся. Ловчий, не издав ни звука, ткнулся лбом в ступени. Второго Димон схватил сзади за шею и ударил лицом о колено. Громыхнул, ударившись о ступени, автомат.

– Эй, что там у вас? – раздалось снизу.

– У нас полный порядок, – едва слышно прошептал Димон.

И, прихватив автоматы ловчих, побежал, прыгая через две ступеньки, наверх.

Маленькая, квадратная площадка, заставленная горшками с цветами, будто оранжерея, на которой находилась лестница, ведущая на чердак, была забрана металлической решеткой. Пахло здесь тоже как в оранжерее – травой и влажной землей. Как и предполагал Димон, решетчатая дверь оказалась заперта на небольшой висячий замок.

– Ключ у тебя? – спросил Димон у девушки.

Та не поняла, что он шутит, и испуганно затрясла головой.

Димон усмехнулся, зажал замок в кулаке и резко дернул. Как будто хотел проверить, надежно ли он держится. Замок со сломанной дужкой остался у него в руке.

– Прошу, – приоткрыв решетчатую дверь, насколько позволяли горшки с цветами, Димон пропустил девушку с мальчиком вперед.

Мальчишка первым скользнул за решетку. Сестра остановилась у двери, взявшись рукой за металлический прут. Пристально посмотрела Димону в глаза.

– Кто ты такой?

Глаза у нее зеленые, будто светящиеся изнутри. Уголки чуть оттянуты к вискам. Красиво.

– Меня зовут Дмитрий. Для друзей – просто Димон.

– Димон, – повторила рыжая, будто пробуя слово на вкус. – Ты – альтер?

Димон недовольно наморщил нос – ему не хотелось вести задушевный разговор под носом у ловчих.

– Ну, вроде того.

Рыжая мельком улыбнулась.

– Меня зовут Вера.

– Я знаю.

Левая бровь Веры удивленно приподнялась.

– Ты что, думала, я случайно к вам заглянул? – Димон легонько подтолкнул ее к лестнице на чердак. – Давай… Поговорим, когда выберемся.

Заверещал мобильник в кармане одного из вырубленных Димоном ловчих. Затем – голос снизу:

– Эй!.. Что там у вас!..

Ответить, естественно, некому.

Быстрые, торопливые шаги по лестнице.

– Муть твою!.. Герыч! Серегу с Васькой кто-то вырубил!

– Кто?

– Откуда мне знать, муть твою!

– Все наверх!

Ну вот, засуетились.

Димон шагнул на огороженную площадку, аккуратно прикрыл за собой дверь, выдрал выкрашенный белой масляной краской кусок арматуры из зарешеченного окошка, просунул прут в петли, на которых висел замок, и завязал его узлом. Если это и не собьет ловчих с толку, то на какое-то время задержит. Поправив висящие на плече автоматы, Димон полез наверх. Оказавшись на чердаке, он закрыл крышку лаза. Глянув по сторонам и не найдя, чем бы ее привалить сверху, Димон недовольно цокнул языком.

– За мной, – коротко скомандовал он и, пригнувшись, чтобы не стукнуться головой о выступающие балки, начал быстро пробираться в противоположный конец чердака.

– Мы выйдем через другой подъезд? – решил проявить догадливость парнишка.

– Сколько подъездов в доме? – спросил Димон.

– Три.

– Думаешь, ловчие не догадались взять их под наблюдение, как только поняли, что вы сбежали?

– Кто такие эти ловчие? – спросила Вера.

– Те, кто нас ловят, – недовольно буркнул Димон. Он не хотел обсуждать сейчас эту тему.

– Куда же мы идем? – спросил Андрейка.

– Доверься мне, парень, – обернувшись, ободряюще подмигнул ему Димон.

Сейчас это было самое главное – чтобы те, кого он спасал, доверяли ему. Если они начнут суетиться, нервничать или, того хуже, запаникуют – все, кранты! Или, как говорит Рушан, кирдык! Полный и абсолютный. Но брат с сестрой пока держались молодцом. И кошка в рюкзаке тоже помалкивала.

Сзади раздались тяжелые удары и лязг металла – охотники ломали дверь на чердак.

– Все в порядке, – поспешил успокоить спутников Димон. – Так и было задумано.

Остановившись возле короткой металлической лестницы, ведущей наверх, Димон поднялся на две ступени, откинул люк и выбрался на крышу.

Добежав до низкого металлического парапета, тянущегося вдоль края крыши, беглецы оказались у торцевой стены дома. На ней не было балконов, только два ряда окон, тянущихся сверху вниз. Из них светились всего три или четыре.

– Держи! – Димон передал автоматы девушке.

Подойдя к самому краю крыши, он присел на корточки и посмотрел вниз. Затем расстегнул куртку и достал из-за пазухи бухту динамической веревки. Защелкнул на парапете карабин, подтянул заранее закрепленную «восьмерку» и кинул веревку вниз.

– Высоты не боишься? – спросил он у Андрейки.

Паренек стиснул зубы и отрицательно мотнул головой.

– Отлично! – Димон повернулся к мальчишке спиной и присел на корточки. – Одной рукой обхватывай меня за шею, другой – сбоку, под мышкой, – он приподнял правую руку. – Руки сцепи в замок.

Когда Андрейка сделал то, что от него требовалось, Димон защелкнул на его запястьях наручники.

– На всякий случай, – объяснил он Вере. – Чтобы не сорвался.

Парень обхватил пояс Димона ногами и повис у него на спине, как рюкзак.

Димон взял в руки веревку, перекинул ее через свободное плечо и обернул вокруг бедра.

– Я скоро вернусь за тобой, – сказал он Вере. – Если появятся ловчие – стреляй не раздумывая. Они уж точно долго думать не станут. Не давай им выглянуть из люка. Ясно?

Девушка молча кивнула.

Димон ободряюще подмигнул ей и прыгнул вниз.

Отталкиваясь ногами от стены между двумя рядами окон, он быстро спускался вниз.

– Тебе не тяжело? – прошептал ему на ухо Андрейка.

– Нет, – заверил его Димон. – Главное, держись крепче.

– Ага.

Остановившись между четвертым и пятым этажами, Димон принялся перебирать ногами, раскачиваясь из стороны в сторону. Амплитуда его движения быстро увеличивалась. Наконец, оттолкнувшись изо всех сил от угла здания, он отпустил «восьмерку» и заскользил по веревке в сторону от дома. Пролетев над самым краем высокого бетонного забора, он упал на залитую гудроном крышу стандартного трехэтажного школьного корпуса. Замерев на секунду, он резко выдохнул и освободил руки парня от наручников.

– Цел?

– Ага, – кивнул тот, потирая запястья. – Ты прямо как человек-паук!

– Я лучше, – заверил Димон. – Ложись на крышу и даже головы не поднимай. Я за твоей сестрой.

Андрейка без разговоров выполнил все, что было велено.

Димон подтянул веревку, разбежался и прыгнул с края крыши. Пролетев по крутой дуге, он в полете пару раз перехватил веревку, оттолкнулся ногой от бетонного столба забора и еще раз перехватил веревку. Этого хватило, чтобы долететь до угла дома. Перебравшись на середину стены, Димон закрепил на веревке жумар и начал быстро подниматься.

Вера ждала его, нетерпеливо поглядывая с края крыши вниз. Пальцы ее нервно перебирали рукоятку и цевье автомата. Прежде ей доводилось стрелять только в тире из пневматической винтовки. Но она ни секунды не сомневалась в том, что без колебания нажмет на курок, если только ловчие появятся на крыше. Когда среди ночи к ним домой пришли полицейские с оружием и заявили, что у них распоряжение забрать Андрейку в пансионат для альтеров, – это она еще могла понять. Хотя смиряться с такой постановкой дел не собиралась. В первый момент она об этом даже не подумала, хотя на самом деле странно было уже то, что полицейские явились за мальчиком среди ночи. Но преследующие их, будто беглых преступников, ловчие – это уже не укладывалось у нее в голове. Кто они, вообще, такие, эти ловчие? И что им от них нужно?.. При таком раскладе вопрос о том, кто такой Димон и что ему было нужно, отходил на третий план. Сейчас он спасал их от ловчих. С остальным можно было разобраться позже.

Ухватившись рукой за парапет, Димон выбрался на крышу.

– Порядок?

Странное дело, но, проделав довольно сложный маршрут, с которым не всякий цирковой акробат справится, он даже ничуть не запыхался.

– Давай, – Димон забрал у Веры оружие и повернулся к ней спиной.

Едва девушка успела обхватить его руками, как из люка показался первый ловчий.

Димон вскинул автомат и выпустил по ловчему длинную очередь. Попал он или нет, но ловчий скрылся в люке. Пару секунд спустя оттуда вылетела дымовая граната. Затем – еще одна.

– Идиоты, – усмехнулся Димон.

На всякий случай, для острастки, он выпустил в ползущее по крыше дымовое марево все патроны, что оставались в магазине.

– Держись!

Димон повесил автомат на шею и прыгнул с крыши.

У Веры аж дух перехватило. Она почувствовала приступ паники из-за того, что ей показалось, будто они не спускаются, а просто падают вниз. Но в следующий миг Вера поняла, что Димон отлично контролирует ситуацию. В считаные секунды он проделал тот же путь, что и с Андрейкой.

Вера будто очнулась ото сна, когда они оказались на крыше школы. Как только Димон освободил ей руки, она тут же схватила брата за голову и прижала к себе.

– Кошка цела? – улыбнулся Димон.

– Ага, – улыбнулся в ответ Андрейка. – Только мы корм для нее взять забыли.

– Фигня, у нас там мышей полно, – Димон обрезал конец веревки и отпустил ее. – Пускай ловчие вокруг дома побегают. Готов поспорить, они нескоро догадаются, как это мы от них ушли.

– Готов поспорить, никогда не догадаются! – авторитетно заявил Андрейка.

– Ну, это ты зря, – осадил его Димон. – Нельзя недооценивать противника.

Вера посмотрела на клубящуюся дымом крышу дома, в котором они с братом прожили всю свою жизнь.

– Мы сюда уже не вернемся?

– Нет.

– Никогда?

Димон на секунду задумался.

– Не знаю… Может быть, когда ситуация изменится.

– Ты веришь, что такое может случиться?

– Я – нет. Но есть и те, кто верит.

– Что им от нас нужно?

Димон лишь криво усмехнулся в ответ. Вера казалось неглупой девушкой. Значит, должна была понимать, что происходит. И, разумеется, понимала, если согласилась последовать за ним. Но она хотела услышать ответ от Димона.

– Пошли, – Димон закинул автоматы за спину и не спеша затрусил к краю крыши, где находилась пожарная лестница.

Спустившись на землю, они обогнули один из школьных корпусов и оказались в закутке, где Димон припарковал невзрачный, побитый зеленый «жигуль». На такую машину ни один полицай на дороге не позарится – ясно, что денег с водилы не срубишь.

Забравшись вместе с сестрой на заднее сиденье машины, Андрейка поставил рюкзак на колени и расстегнул молнию. Из рюкзака тут же высунула голову кошка. Вид у нее был крайне недовольный. И смотрела она при этом на Димона. Как будто не сомневалась в том, что именно он был виновником всех ее бед.

Глава 2 Алексей

Я не знаю, как долго я здесь нахожусь.

Понятия не имею.

Я считал дни первые полгода. Или около того.

Просто запоминал дни.

Один… Два… Три… Десять… Сорок пять…

Потом бросил это дело.

Какой смысл?

Ясно, что отсюда я не выберусь никогда.

Тогда, какая разница, сколько я здесь пробыл и еще пробуду?

Для меня – никакой.

Самое странное, что у меня никогда даже мысли не возникало самому положить этому конец… Ну, разумеется, если бы я имел такую возможность… А может быть, потому и не думал, что ее нет.

Почти все время я нахожусь в комнате, похожей на куб с пятиметровыми гранями. Плоский светильник на потолке забран частой металлической сеткой. Он не выключается ни днем ни ночью. И еще ни разу не было случая, чтобы в нем перегорела лампочка. Пол и стены комнаты обиты каким-то очень прочным и мягким синтетическим материалом. Пытаться разбить о стену голову – все равно что биться головой о надутый воздушный шарик. С той лишь разницей, что шарик все же может лопнуть.

За мной постоянно наблюдают три видеокамеры, установленные под потолком, и еще одна – над дверью. В комнате нет уголка, куда бы я мог забиться в поисках уединения – на меня ежеминутно устремлен чей-то взгляд. А может, и не один. Микрофоны тоже имеются. Я не знаю, где они расположены, но, когда мне что-то нужно, я просто говорю об этом.

Разумеется, далеко не все мои желания немедленно исполняются. Но если мне нужно в туалет, то в дальнем от двери углу щелкает замок. Это значит, что открылась крошечная, почти незаметная дверца, так же как и стены, обитая мягкой синтетикой. За дверцей – небольшая туалетная комната и прозрачная душевая кабинка. Душ мне разрешается принимать ежедневно, но не дольше трех минут. Все свои дела я делаю под пристальным взором охранника, наблюдающего за мной через прозрачную перегородку, которую он может убрать в любую секунду. А в руках у него все время находится электрошокер. Так что лучше делать все в соответствии с установленными правилами.

Раз в пять дней комнату убирают. В это время я нахожусь в душе, под наблюдением охранника.

Над дверью комнаты, за частой решеткой, расположен телемонитор. Если я хорошо себя веду, телемонитор включают. Мне показывают фильмы или старые телепередачи, записанные на диск. Все это я уже видел много раз. Но лучше вести себя хорошо. Потому что, когда я веду себя плохо, показывают концерт Киркорова. При этом звук включен на полную громкость. Обычно это случается, если я отказываюсь пить витаминный напиток, который каждый раз дают на завтрак. Напиток приносят в непрозрачной пластиковой бутылочке с трубочкой в крышке, через которую я должен высасывать его, как младенец. Двести миллилитров. Почему у витаминного напитка непременно должен быть омерзительный вкус? Я выпиваю его перед тем, как съесть все остальное. И, все равно, воспоминания о гадком вкусе преследуют меня до обеда. Но если отказываешься пить – слушаешь Киркорова.

Один раз, только один раз меня хватило на трое суток. Трое суток один на один с Киркоровым. Я сдался первым. Потому что понял, что если не сдамся, то сойду с ума.

Вообще, кормят здесь неплохо. Если, конечно, забыть о витаминном напитке.

Ежедневно после завтрака тренировка. Два часа на тренажерах под присмотром все того же охранника. Я говорю «все того же», хотя, наверное, это разные охранники. Но я не могу их различать. У них одинаковая форма, одинаковое телосложение, на головы натянуты пасамонтаньи с круглыми прорезями для глаз. Поначалу я пытался идентифицировать их по глазам. Но потом подумал, а какой в этом смысл? Они ведь все равно остаются для меня просто охранниками. Будь это несколько разных людей или один человек – какая разница? За все те годы, что я провел здесь, мы не обмолвились и словом. Если я что-то делал не так – охранник грозил мне электрошокером. Если же я упорствовал в своем заблуждении – он тыкал меня электрошокером. Вот и все общение. На тренажерах я тоже должен выкладываться по полной. Иначе – Киркоров.

Интересно, они всем в качестве наказания включают Киркорова? Или для каждого подбирают что-то индивидуальное? То, что человеку особенно противно? В свое время я где-то слышал, что в Гуантанамо охранники измывались над заключенными, вынуждая их слушать хэви-метал. Наверное, у них не было записей Киркорова.

Раз в неделю у меня берут кровь. Этим занимается врач в голубом халате, медицинской шапочке и маске. Неплохая альтернатива пасамонтаньи. С ним мы тоже никогда не разговариваем. Мы оба точно знаем, что нужно делать. Я сажусь в кресло и кладу руку на подлокотник. Врач втыкает мне в вену толстую иглу. Кровь бежит по прозрачной трубочке в специальный пластиковый пакет. Ровно пятьсот кубиков.

Пятьсот кубиков каждую неделю.

Зачем им моя кровь?

Мне об этом никто никогда не говорил.

Я вообще не помню, когда последний раз с кем-то разговаривал.

Наверное, в тот день, когда меня притащили сюда…

Да, верно, тогда мне объяснили правила поведения. В первый и последний раз.

Моя кровь стекает по пластиковой трубочке в пакет.

Пятьсот кубиков.

Раз в неделю.

Что любопытно, кровь, когда ее много, вовсе не красная.

Цвет крови – черный.

Глава 3 Ловчий

– Кто был на выезде?

– Толстой со своей группой.

– И они упустили двух альтеров?

Сделав над собой усилие, полковник Джамалов чуть растянул углы рта в стороны и показал указательный палец.

– Одного? – Шарков не готов был в такое поверить.

– Альтером был пацан, – Джамалов говорил почти не разжимая губ. Это была его обычная манера. Он даже с вышестоящим начальством так разговаривал. Из-за чего те его немного опасались – считали, что начальник отдела «О» малость не в себе. Думать они могли все что угодно, а вот тронуть хотя бы пальцем Джамалова никто бы не посмел. Да что там тронуть – никто даже помыслить не мог о том, чтобы без высочайшего соизволения хотя бы ногтем коснуться золотого круглого значка с профилем спин-протектора на лацкане пиджака шефа ловчих. – Сестра была не нужна.

– Но они ушли вместе?

– Да.

– Как? – недоумевающе развел руками Шарков.

Он и в самом деле не понимал, как тринадцатилетний пацан и девица, немногим его старше, могли уйти от группы профессиональных ловчих? А ведь говорят, что они еще и двоих полицейских вырубили. Такое просто не укладывалось у Шаркова в голове.

– Им помогли.

Джамалов развернул стоявший на столе монитор так, чтобы Шаркову был виден экран, и ткнул пальцем в кнопку. На экране появилась фотография, снятая почти в темноте, к тому же в очень плохом разрешении. Шарков недовольно сдвинул брови.

– Глава районной управы уже слетел с должности за то, что у него входы в подъезды не освещены, – верно истолковал выражение лица подчиненного Джамалов. – Это снимок, сделанный камерой наблюдения у входа в подъезд незадолго до того, как туда явились ловчие. Компьютерщики сделали все, что могли – лучше изображение уже не станет.

На снимке был виден человек, снятый с точки, расположенной выше его головы. Голова низко наклонена, так что лица не видно. Судя по одежде, мужчина. Вот и все, что можно сказать, глядя на снимок. Шарков на всякий случай высказался деликатно:

– Вряд ли удастся идентифицировать личность.

– Точно, наблюдательный ты наш, – насмешливо чмокнул широкими влажными губами Джамалов. – Тем не менее, никто из жителей подъезда этого типа опознать не смог. В то время, когда был сделан снимок, никто из них не возвращался домой и гости ни к кому не приходили. И, самое главное – Джамалов вновь продемонстрировал Шаркову свой толстый указательный палец: – Из подъезда он не выходил.

– То есть вы хотите сказать, что этот человек, – Шарков кивнул на экран, – в одиночку взломал дверь квартиры, вырубил двух полицейских, потом на лестнице уложил двух ловчих, забрал их оружие, спустился с крыши по канату вместе с альтером и его сестрой и после растворился в ночи?

Джамалов наклонил голову и вроде как в задумчивости постучал пальцами по краю стола.

– Ну, если такой вариант тебя не устраивает, – произнес он, не глядя на собеседника, – тогда получается, что все это проделал тринадцатилетний мальчишка.

Шарков чувствовал себя довольно глупо. С одной стороны, у него не было никаких оснований подвергать сомнению слова шефа. С другой – невозможно было поверить в то, что один человек мог проделать все то, о чем они сейчас говорили. Э нет, он был не один! У него на шее висели пацан с девчонкой. И это только осложняло его задачу. Шарков без малого восемь лет служил в отделе «О». Числился одним из лучших ловчих. Он давно уже перестал считать альтеров, которых ему удалось взять – это ерунда для новобранцев. Старики же просто делают свое дело.

Как правило, взять альтера несложно. Прежде всего потому, что альтер и сам не понимал, что происходит. Информация, постоянно вкачиваемая через СМИ, приучила людей быть осторожными. Каждый знал, что альтер – это угроза для общества. Каждый знал, что собаки чувствуют альтеров и агрессивно реагируют, когда кто-то из них рядом. Поэтому, каждый собачник считал своим долгом стукнуть в полицию, если его питомец кого-то облаял на улице или в подъезде. Остальное уже дело техники: прийти, проверить и, если опасения подтвердились, вызвать ловчих. Девятнадцать из двадцати вызовов оказывались ложными. Однако собачников за то никогда не наказывают и даже не порицают. Наоборот, каждый, обратившийся в полицию по поводу альтера, даже если вызов оказался ложным, получал наклейку: «Я остаюсь бдительным!» Ну а за верную наводку полагалось еще и денежное вознаграждение.

Да, бывали непростые случаи. Один альтер, мужик лет сорока пяти – и как он только дотянул до такого возраста, не попавшись ловчим? – засел в квартире и принялся палить во всех, кто пытался войти, из охотничьей двустволки. Патронов у него было – море. Два дня отстреливался. Трех ловчих из группы, пытавшейся штурмом взять квартиру, подстрелил. Один даже потом по ранению на пенсию ушел. В конце концов, пришлось брать его через балкон.

Другой нестандартный случай на памяти Шаркова, это когда в Подмосковье выследили целую коммуну альтеров. Двенадцать человек. Черт их знает, как эти твари друг друга находят? Обосновались они в брошенном доме и вели совместное хозяйство. И что-то, похоже, замышляли. Когда эту компашку брали, двух ловчих потеряли.

Вся проблема в том, что в альтеров нельзя стрелять. Их даже бить особо не рекомендуется. Альтеров требуется брать живыми и по возможности без травм. Подстрелил альтера – прощайся со службой. На памяти Шаркова командир группы ловчих, отличный мужик, настоящий боец, вообще едва под трибунал не загремел только за то, что альтер, которого он брать пришел, в окно сиганул. А квартира была на одиннадцатом этаже.

Но все это исключения из правил. А как правило, взять альтера не сложнее, чем банку пива откупорить.

Шарков с сомнением покачал головой.

– Что не так? – недовольно сдвинул густые брови Джамалов.

– Все равно получается, что мы имеем дело с каким-то суперменом.

– Ну, супермен или кто там еще – это ты мне скажешь.

– Я? – удивленно посмотрел на шефа Шарков.

– Толстой с должности снят. Забирай его группу себе. Ваша задача – он, – Джамалов ткнул пальцем в экран. – У нас на него никакой информации. Но, ты его должен найти. Притащишь мне его в наручниках – честь тебе и хвала. Не справишься…

Джамалов развел руками вроде как с сожалением.

– Ясно, – кивнул Шарков.

А что ему еще оставалось?

Глава 4 Димон

Надсадно чихая и тарахтя разболтанным мотором, зеленый «жигуленок» с Димоном за рулем неспешно тащился по заасфальтированной когда-то много лет назад проселочной двухполоске. То и дело навстречу попадались такие же старенькие, потрепанные жизнью, упорные автомобильчики – поутру народ тянулся в город на работу. В обратную сторону торопились доверху набитые фуры и небольшие «каблуки», развозящие заказы.

Брат с сестрой сидели на заднем сиденье, плотно прижавшись друг к друг. Вера обнимала Андрейку за плечи, а парень крепко прижимал к груди кошку. Которая в целом неплохо сносила путешествие – не орала дурным голосом и не пыталась вырваться. Однако все так же недружелюбно косилась на Димона.

– Она собак боится? – кивнул на кошку Димон.

Андрейка посмотрел на сестру.

– Она вообще собак ни разу не видела, – ответила Вера.

– Плохо, – неодобрительно качнул головой Димон. Немного подумав, он изменил свое решение: – А может быть, наоборот, хорошо.

– Почему? – спросил Андрейка.

– Там, куда мы направляемся, полно собак.

– А куда мы направляемся? – поинтересовалась Вера.

– Я же сказал – к друзьям.

– Это я уже слышала.

– Ты хочешь знать, как называется место, куда мы едем?

– Я хочу понять, что происходит?

Димон посмотрел на Веру в зеркальце заднего вида и улыбнулся.

– Чему вы улыбаетесь?

– Да так, – тряхнул головой Димон. – Вспомнил кое-что… И, знаете что, давайте-ка сразу на «ты». У нас так принято – все друг с другом на «ты». Чтобы не усложнять жизнь.

– Вы полагаете, что вежливость создает проблемы? – язвительно улыбнулась Вера.

– В критических ситуациях – да. И так считаю не я, а психологи. Дело в том, что когда счет идет на доли секунд, именно их-то как раз может и не хватить, если ты вдруг запнешься, пытаясь сообразить, как нужно обращаться к конкретному человеку, на «ты» или на «вы»? Понимаешь? Секунда промедления может стоить кому-то жизни.

– Как сегодня? – робко спросил Андрейка.

– Ну да, – уверенно кивнул Димон. – Ну а поскольку мы все ходим по грани, то и обращаемся друг к другу, чтобы не путаться, только на «ты»… Даже к Соломону.

– Кто такой Соломон?

– Соломон Юрьевич Шток – самый старый и самый мудрый альтер из ныне живущих. Ему семьдесят два года. Хотя по виду так и не скажешь. Он разработал и долгое время успешно применял на практике теорию выживания альтеров. А потом начал искать других альтеров. Чтобы собрать их вместе… В общем, его можно считать родоначальником нашей колонии.

– Колонии альтеров?

– Не только. Зачастую вместе с альтерами скрываются и их родственники… Ты, вот, не захотела оставить брата.

– А я могла?

– В каком смысле?

– Ты мог бы забрать его и оставить меня?

– Можешь хоть сейчас выйти из машины. Ловчие, конечно, будут тебя допрашивать. Непременно СП-125 вколют, чтобы убедиться, что ты ничего от них не скрываешь… Но что ты можешь им рассказать? Ты ведь понятия не имеешь, куда мы направляемся.

– В колонию альтеров.

Димон усмехнулся.

– Это вроде истории про барабашку. Про нее все слышали, но никто всерьез не верит. Ну сама прикинь, это же несерьезно. Как может большая группа альтеров жить вместе, если их и по одному вычисляют и отлавливают?

– Как?

– А! – Димон погрозил указательным пальцем. – Система Соломона!

– Я видела твое лицо.

– Ну и что?

– Могу составить твой словесный портрет.

– Ну попробуй.

– Так…

Вера закрыла глаза и сосредоточилась.

– Ну и как?

– Подожди!

Вера попыталась представить себе лицо человека, сидящего за рулем машины… Она ведь видела его. Видела совсем близко… Но, чем сильнее она старалась, тем все более расплывчатыми и неясными становились черты лица Димона.

– Получается?

– Нет, – вынуждена была признаться Вера.

Димон быстро обернулся и подмигнул ей.

Ну да! Она помнила это лицо! Отлично помнила!

– Ну так что, выходишь?

Андрейка испуганно глянул на сестру, как будто на секунду поверил в то, что она действительно может его оставить.

Вера успокаивающе погладила его по волосам.

– Нет, разумеется.

– Ну и ладненько, – удовлетворенно кивнул Димон.

Вера снова закрыла глаза. Перед ее внутренним взором отчетливо и ясно возникло лицо их таинственного спутника.

– Почему так происходит?

– Как?

– Я то вижу твое лицо, то нет.

– Ну, есть у нас некоторые наработки, – загадочно улыбнулся Димон.

Вера посмотрела на бутылку с водой, которую он ей дал, когда она попросила пить.

– Ты что-то добавил в воду?

– Не говори ерунду! – недовольно поморщился Димон. – Если что-то случится, мне же лучше, чтобы ты была в здравом уме!

– А что может случиться? – растерянно спросила Вера, думавшая, что все самое плохое уже позади.

– Да все что угодно! Мы на вражеской территории!

– Что?.. На вражеской?

– Пойми, есть мы, альтеры, и есть обычные люди. И между нами идет война. Которую, кстати, начали не альтеры. Так что тебе нужно определиться, на чьей ты стороне?

– Но я не альтер.

– Твой брат альтер. Вот и решай, ты с ним или с ловчими, которые пришли, чтобы забрать его?

– Кто такие эти ловчие?

– Спецподразделение. Так называемый отдел «О». Специализируются на охоте на альтеров.

– Зачем? – непонимающе взмахнула кистью руки Вера. – Двух вооруженных полицейских было недостаточно для того, чтобы забрать Андрейку?

– Видишь ли, в кризисной ситуации даже потенциальный альтер… ну, то есть не знающий о том, что он альтер, может… может повести себя неадекватно. Поэтому они предпочитают не рисковать. Полицейские, как правило, лишь подготавливают территорию. А непосредственно занимаются альтерами ловчие, у которых есть опыт в этом деле. Ну и всякие там спецсредства.

– И что они делают с альтерами?

– Изолируют.

– В тюрьмах?

– Нет. В особых пансионатах.

– Зачем?

– Это сложный вопрос.

– Альтеры представляют собой угрозу для людей?

– Скорее наоборот – спасение.

Вера посмотрел на Андрейку, внимательно слушающего их разговор, и покачала головой.

– Я не понимаю этого.

– Простой пример. Что является главным эквивалентом богатства в мире людей?

Вера на секунду задумалась.

– Золото?

– В точку. А почему именно оно, а не, скажем, алюминий?

– Потому что его мало.

– Снова верно! То бишь на всех не хватает. Так вот та же история и с альтерами. Нас тоже очень мало. Примерно один на сто тысяч. И, судя по всему, со временем нас не будет становиться больше. Процент альтеров в человеческой популяции постоянен. Именно поэтому альтеры так ценны.

– Постой! – Вера вскинула руки, как будто хотела прикрыть глаза от бьющего с обеих сторон яркого света. – Все говорят, что альтеры представляют угрозу для людей!

– Пропаганда.

– Зачем?

– Посмотри на своего брата.

Вера посмотрела на Андрейку.

Парнишка растерянно хлопнул глазами.

– Все в порядке, дорогой, – успокоила его сестра.

– Ну?

– Что ты хочешь услышать?

– Какую угрозу представляет собой твой брат?

– Я вообще не уверена в том, что он альтер! – зло выпалила Вера.

Вся эта ситуация выводила ее из себя.

– Я – альтер! – неожиданно уверенно заявил Андрейка.

– Не говори глупости! – осадила его сестра.

– Я – альтер! – снова повторил паренек.

– С чего ты взял?

– Я хочу быть таким же, как Димон!

Димон сдержанно улыбнулся.

– Прекрати! – воскликнула Вера.

– Димон!..

– Обращайся к старшему вежливо!

– Но он ведь сам сказал, что мы должны обращаться друг к другу на «ты»!

– Верно, парень, – кивнул Димон.

– Я ведь стану таким, как ты? Когда вырасту?

– Все зависит от тебя, Андрейка. В жизни ничто не дается просто так. У тебя есть все задатки для того, чтобы стать бойцом. Но для того чтобы действительно стать им, придется много работать.

– Запросто!

– Прекратите! Вы! Оба!

Глядя на Андрейку в зеркало, Димон сделал испуганные глаза и плотно сжал губы.

– С чего ты вообще решил, что Андрейка – альтер?

– Хочешь сказать, ты этого не знала?

– Я… Я не уверена.

– Да уж поверь мне.

– Откуда тебе это известно?

– А зачем к вам явились ловчие?

– Что, если они пришли за мной?

– Нет, – улыбнувшись, качнул головой Димон.

– Почему?

– С тех пор как был образован отдел «О», отлов альтеров поставлен на научную основу. Теперь их всех берут в тринадцать-четырнадцать лет. Андрей, ты когда последний раз в поликлинике был?

– Неделю назад.

– Кровь на анализ сдавал?

– Да, мы все сдавали. У нас была диспансеризация.

– Его вычислили по изменившейся формуле крови.

– Почему только сейчас? Мы и раньше сдавали кровь.

– Проявления альтернативного развития связано с периодом полового созревания. Так что, если бы альтером была ты, тебя бы забрали лет десять назад.

– По-твоему, я такая старая! – вспылила Вера.

– Извини, – пожал плечами Димон. – Но я даже твой день рождения знаю.

Повернув руль вправо, он прижал машину к обочине, пропуская вперед груженный щебенкой самосвал.

– Я хочу стать таким, как Димон, – негромко, но уверенно повторил Андрейка.

– Помолчи, – строго цыкнула на него сестра.

– Почему? – насупился Андрейка.

– Потому что я должна подумать.

– Подумаешь, – мальчик прижал кошку к груди и демонстративно отвернулся к окну.

– Как зовут твою кошку? – полюбопытствовал Димон.

– Гертруда.

– Шутишь?

– Нет. А что?

– Никогда не встречал кошек с таким аристократическим именем.

– А что я буду делать там? – спросила Вера.

– Там – это где? – переспросил Димон.

Хотя, конечно же, отлично понял, о чем она спрашивала.

– В вашей колонии.

– Запомни, это будет не только наша, но и твоя колония. У нас никто не делает разницы между людьми и альтерами. Мы пытаемся создать свой маленький мир, свою утопию, в которой люди и альтеры живут вместе. Каждый делает там то, что может, к чему испытывает склонность, то, что ему интересно. Разумеется, приходится выполнять и какую-то работу на общих основаниях, но, уверяю тебя, это совсем не обременительно.

– А чем занимаешься ты?

– Я? – Димон посмотрел на себя в зеркало. – Спасаю таких, как вы.

– Я тоже буду спасать, – глядя в окно, заявил Андрейка.

– Помолчи, я еще не решила!

– Да брось ты, – мягко, с сочувствием, посмотрел на Веру Димон. – Ты давно уже все решила. Я понимаю, насколько непросто вот так, в один момент, без всякой подготовки, растоптать прежнюю жизнь, какой бы она ни была, и начать новую. Но у тебя нет выбора. Ты никогда не оставишь брата.

– Уверен? – искоса глянула на него девушка.

Димон улыбнулся.

– Если бы я не был в этом уверен, то не вернулся бы за тобой на крышу. Ты ведь не альтер. Но ты одна из нас.

Подумав совсем недолго, вспомнив, как все там было, на крыше, Вера поняла, что Димон прав. Он действительно мог забрать Андрейку и не возвращаться за ней. На он снова залез на крышу, где в любую секунду могли появиться ловчие. Выходит… Выходит, она могла ему доверять?

– Кто вы вообще такие – альтеры?

– Интересно? – теперь уже весело улыбнулся Димон.

– Ну, если уж мне предстоит жить среди вас…

– Давай сначала доберемся до места – сама все увидишь. Поверь мне, тебе понравится!

Глава 5 Доктор Карцев

Сидевший за письменным столом врач, как и полагается, был одет в светло-голубой халат, новенький, ломко накрахмаленный, со стрелочками на рукавах. И на голове у него не было шапочки. А на лице – маски.

Увидав такое, пациент недоуменно замер на пороге. Мир, который он истово ненавидел, но к которому он, тем не менее, успел привыкнуть, дал трещину. За годы своего пребывания здесь он ни разу не видел человеческого лица. Все, абсолютно все, с кем ему приходилось встречаться взглядами, скрывали свои лица под масками. Теперь же перед ним находился человек лет тридцати пяти, с густыми темными волосами, зачесанными назад, высоким лбом и острым носом. Глаз врача пациент не видел – наклонив голову, тот что-то писал.

Пациент почувствовал, как внутри у него будто часто завибрировали очень тонкие струнки. Ему стало так страшно, что он едва не потерял сознание. Он знал, что если в окружающей его действительности что-то и меняется, то только к худшему. Потому, что так устроен мир. По крайней мере, тот его сегмент, в котором он находился.

Выключенным электрошокером охранник ткнул пациента в спину, и тот сделал шаг вперед.

Врач за столом поднял голову, посмотрел на пациента и улыбнулся.

Тому от этого едва дурно не сделалось. Он с трудом смог удержать подкатившийся к горлу кислый комок тошноты.

Врач положил авторучку, поставил руки локтями на стол и сложил ладони вместе, так что аккуратно подстриженные ногти средних пальцев едва не коснулись кончика носа.

– Здравствуйте!

Пациент тупо молчал.

Раньше с ним никогда не разговаривали.

Никто и никогда.

Изредка лишь давали односложные указания, что нужно делать.

– Присаживайтесь!

Сложенными вместе ладонями врач указал на стул, стоящий по другую сторону стола. Самый обыкновенный стул. Не медицинский. Без захватов для рук на подлокотниках.

Охранник снова ткнул пациента в спину.

Тот, приволакивая сваливающиеся с ног не по размеру большие растоптанные войлочные шлепанцы, неуклюже потопал к стулу.

И снова замер возле него в нерешительности.

– Садитесь! – еще раз указал на стул врач без маски на лице.

Пациент низко наклонил голову и в нерешительности прикусил верхнюю губу. Он изо всех сил делал вид, что не понимает слов врача или же уверен, что они обращены не к нему.

Врач перевел взгляд на охранника.

– Подождите в коридоре.

– Не положено, – буркнул в ответ тот.

– Выйдите! – повысил голос врач. И после непродолжительной паузы: – Вы что, русского языка не понимаете?

– Я должен сопровождать пациента…

– Вы его уже сопроводили.

– Я не…

– Кстати, пасамонтанью вам тоже придется снять.

– Я получил приказ…

Веки врача сжались в узкую щелку.

– Здесь приказы отдаю я.

– Не уверен…

Врач показал охраннику узкую ладонь. Взгляд его скользнул по полоске с личным номером на груди охранника. Взяв авторучку, он записал его на бумаге. Вновь подняв голову, врач посмотрел на охранника так, будто был страшно удивлен тем, что он все еще здесь.

– Проблемы?

– Я должен находиться рядом с пациентом, – уверенно и жестко ответил охранник. – Это моя работа.

Врач поднял трубку и набрал короткий местный номер.

– Личный номер Эм-Икс-О-Двенадцать-Четырнадцать. Уволен. Прямо сейчас. – Сказав это, он положил трубку на рычаг и посмотрел на охранника. – Вы свободны. Если, когда я закончу говорить, вы все еще будете в поле моего зрения, я вызову охрану, – врач сложил ладони вместе и постучал пальцами о пальцы. – Собственно, я все сказал.

Охранник резко развернулся на пятках и вышел за дверь.

Врач улыбнулся пациенту и снова указал на стул.

– Присаживайтесь, прошу вас, – видя, что пациент все еще колеблется, он добавил: – В противном случае мне самому придется встать.

Потоптавшись на месте, пациент осторожно опустился на самый краешек стула. Ссутулив спину, он низко опустил голову, поджал ноги и положил напряженно стиснутые в кулаки руки на колени.

– Ну вот и славно, – врач удовлетворенно улыбнулся. – Позвольте представиться. Я – новый главный врач этой… этого пансионата. Виктор Фридрихович Карцев, – он коснулся пальцем пластикового бейджика с именем, пришпиленного к левому лацкану халата. – Могу я узнать ваше имя?

Не поднимая взгляда, пациент молча замотал головой.

– Ну хорошо. – Карцев взял лежавшую перед ним на столе папку с личным делом и открыл ее. – Муромский Алексей Алексеевич, – он скосил взгляд на пациента. – Это ваше имя?

Пациент все так же, обреченно и бессмысленно, мотал головой из стороны в сторону.

Врач закрыл папку и кинул ее на стол.

– Как долго вы здесь находитесь?

Голова пациента замерла, оставшись повернутой к левому плечу.

– Ну же, Алексей Алексеевич! – приободрил его врач. – Мы же просто беседуем!

– Я… Я не знаю… – с трудом выдавил из себя пациент.

Врач скорбно поджал губы.

– Я в курсе, Алексей Алексеевич, что порядки в этом заведении были не самые лучшие, – произнес Карцев трагическим голосом. – Да какое там! – возмущенно взмахнул он рукой. – Просто ужасные!.. Поверьте мне, – он доверительно понизил голос, – уважаемый Алексей Алексеевич, теперь, когда я стал главным врачом, все здесь будет по-другому… Алексей Алексеевич?..

Пациент чуть приподнял голову и с затаенной надеждой посмотрел на врача.

– Вы мне верите, Алексей Алексеевич?

Пациент замер. Как будто в нерешительности. Затем судорожно кивнул. При этом он был сам неимоверно удивлен тому, что способен еще хоть во что-то поверить. Должно быть, надежда на лучшее является таким же неотъемлемым свойством человеческой натуры, как и вера в добро. При том что жизнь постоянно старается убедить нас в обратном.

– Замечательно, – счастливо улыбнулся врач. – Я понимаю, что прямо сейчас, с ходу, вы не в состоянии сформулировать все свои претензии и пожелания. Но, может быть, есть что-то такое, что бы вы хотели изменить в первую очередь?

Пациент уверенно кивнул.

– Я вас слушаю! – Карцев взял в руку авторучку, приготовившись записывать.

– Киркоров…

– Что? – врач решил, что он ослышался.

– Киркоров, – с болью и надеждой посмотрел на него пациент. – Можно больше его не включать?.. У меня в камере телевизор…

– Ну разумеется! – врач сделал запись в лежащем справа от него блокноте. – Вы получите пульт от телевизора и станете сами выбирать, кода и что смотреть! И, уважаемый Алексей Алексеевич, вы находитесь не в тюрьме, а в пансионате. И ваша личная комната – это палата, а не камера.

– Я не знал, – пожал плечами Муромский.

– Понимаю, – коротко кивнул врач. – Вам пришлось трудно, но теперь все станет иначе. Именно поэтому я лично решил переговорить со всеми пациентами, чтобы лучше уяснить для себя круг первостепенных задач… Еда вас устраивает?

– Еда как еда, – безразлично пожал плечами Муромский. – Вот только витаминный напиток…

– От него мы отказаться не можем! – решительно перебил пациента врач. – Витаминный напиток является неотъемлемой частью вашего лечения.

– Можно спросить? – неуверенно посмотрел на врача Муромский.

– Ну разумеется! Спрашивайте все, что угодно!

– Почему я здесь?

– Вы даже этого не знаете?

– Нет.

Карцев бросил авторучку на стол, откинулся на спинку кресла и глубоко вдохнул.

– Безобразие! – с негодованием воскликнул он. – Форменное безобразие! – Карцев резко подался вперед. – Уверяю вас, Алексей Алексеевич, прежний главврач одним только снятием с должности не отделается! Нет! – решительно взмахнул он вытянутым пальцем. – Он ответит за весь тот форменный бедлам, что здесь устроил! Уж, можете мне поверить, Алексей Алексеевич!..

– Я вам верю, – послушно кивнул пациент.

Карцев положил руки на стол и переплел между собой пальцы.

– У вас, Алексей Алексеевич, очень редкое и трудно поддающееся лечению заболевание…

– Простите…

– Да?

– Так это лечебное учреждение?

– Ну разумеется! А вы что думали?

– Больше похоже на тюрьму. Или – психушку.

– Вы совершили что-то незаконное, за что вас могли посадить? – усмехнулся врач. – Или у вас есть чувство, что вы не в своем уме?

– Есть такое понятие, – медленно произнес Муромский, – как «карательная психиатрия»?

– Да? – Карцев удивленно вскинул бровь. – И за что же, по вашему мнению, вас тут карают?

– Над этим вопросом я ломаю голову все то время, что нахожусь здесь… Кстати, сколько я уже здесь?

Карцев заглянул в личное дело. Или же лежавшую перед ним на столе толстую папку следовало называть историей болезни?

– Пятнадцать лет и два месяца.

– Пятнадцать лет, – уныло кивнул пациент. – Я думал, что лет сорок.

– Понимаю, – с сочувствием наклонил голову врач.

– Вряд ли, – не поверил пациент.

– Разумеется, – натянуто улыбнулся Карцев. – Для того чтобы понять, это нужно пережить… Тем не менее, я хочу вам объяснить, что произошло. Вместе с вами в этом лечебном заведении находятся еще шестеро пациентов с тем же самым диагнозом…

– Какой диагноз?

– Синдром альтера.

– У меня ничего не болит, – качнул головой пациент. – Только голова. Когда Киркорова включают.

– Обещаю, Киркорова больше не будет, – снова улыбнулся врач. – А чувствуете вы себя хорошо благодаря комплексу мер, направленных на стабилизацию вашего состояния.

– Каких мер? – непонимающе развел руками Муромский.

– Так называемый витаминный напиток, который вы получаете ежедневно, представляет собой постоянно дорабатываемую и улучшаемую смесь витаминов, микроэлементов и биологически активных веществ. Ну и физические упражнения, разумеется. В вашем положении, Алексей Алексеевич, физические нагрузки жизненно необходимы.

– Я умру, если перестану крутить педали велотренажера?

– Надеюсь, вы это не всерьез, – улыбнулся Карцев. – Мы прилагаем все усилия для того, чтобы помочь вам.

– Но я все еще болен?

– Мне непросто говорить об этом, – врач быстро куснул нижнюю губу. – Но в настоящий момент ваше заболевание, синдром альтера, неизлечимо. Мы можем стабилизировать ваше состояние настолько, что вы не будете чувствовать никаких симптомов заболевания. Но как только процедуры прекратятся, ваше самочувствие резко ухудшится…

– А если я хочу умереть?

– Что?

– Я могу покинуть это… заведение?

– Боюсь, что нет, – отрицательно качнул головой Карцев. – Причина, по которой вы и другие пациенты с тем же заболеванием были изолированы здесь, заключается в том, что мы не можем понять причины возникновения болезни, а потому, разумеется, опасаемся ее распространения. В соответствии с международным договором все пациенты с синдромом альтера незамедлительно изолируются в специальных лечебных учреждениях. Прежнее руководство этого пансионата несколько перегнуло палку с соблюдением мер безопасности. Моя задача – все исправить.

– Почему бы вам просто не убить нас? – криво усмехнулся Муромский. – Нас здесь всего-то семь человек. Значит, по всему миру наберется не больше тысячи. Да пусть даже десять тысяч. Незначительная плата за спокойствие и процветание всего человечества.

– Неудачная шутка, Алексей Алексеевич.

– Извините.

– Врачи во всем мире заняты поисками способа лечения синдрома альтера. Для этого мы постоянно берем у вас анализы крови.

– Никогда не слышал, чтобы кровь для анализа собирали в контейнеры для ее хранения.

– А вы прежде слышали про синдром альтера?

Пациент молча развел руками.

Врач откинулся на спинку кресла и коснулся пальцами подбородка.

– Я понимаю, Алексей Алексеевич, после всего того, что вам довелось пережить, вам трудно поверить в мои добрые намерения. Но, уверяю вас, я здесь для того, чтобы изменить ситуацию к лучшему. Теперь это будет нормальное лечебное учреждение. С медперсоналом и без охранников. Вам будет позволено пользоваться библиотекой и фильмотекой, ваша палата будет переоборудована. Вы сможете общаться с другими пациентами.

– А Интернет?

– Нет.

– Почему?

– Пока – нет. Дело в том, что вся информация о синдроме альтера строго засекречена. Мы не хотим, чтобы среди населения началась паника.

– Но это же не смертельное заболевание.

– Алексей Алексеевич, вы все еще живы только потому, что находитесь в этом самом заведении под присмотром специалистов, на полном государственном обеспечении. Сейчас вас здесь семь человек. А теперь представьте, что вас не семь, а тысяча. Десятки тысяч! Сотни тысяч!.. Понимаете, о чем я?.. Если бы синдром альтера косил людей, как чума, это было бы проще. Что нужно мертвому – саван или урна для пепла. Но если половина населения страны будет вынуждена содержать другую половину, оказавшуюся в больницах, то это чревато социальными взрывами. Понимаете?.. Наверняка найдутся люди, недовольные нынешней властью, которые захотят сыграть на возможности подобного варианта развития событий… Понимаете?

– Да.

– До заболевания вы работали… – врач снова приоткрыл историю болезни.

– Я никем не работал. Мне было пятнадцать лет, когда меня забрали.

– А какую специальность вы хотели бы получить?

– Хотел стать журналистом.

– Любите писать?

– Люблю общаться с людьми… Раньше любил. Когда меня окружали люди.

– Хорошо, – Карцев прижал папку ладонью. – Я подумаю, чем мы можем вам помочь.

– В каком смысле?

– Ну, можно ведь получать образование заочно.

– Вы сказали, что мне нельзя пользоваться Интернетом.

– Я сказал, пока нельзя. То, что мы сейчас с вами разговариваем, Алексей Алексеевич, это, так сказать, только первая ласточка. Для начала мы должны наладить контакт и убедиться в том, что вы готовы с нами сотрудничать.

– Сотрудничать? В какой области?

– До сих пор вас насильственными методами заставляли принимать необходимые лекарства, соблюдать диету, сдавать кровь на исследование и выполнять комплекс физических упражнений. Не хочу оправдывать тех, кто этим занимался, но замечу, что с некоторыми пациентами только таким образом и удается сладить. Мне хочется, чтобы вы поняли, все, что здесь делается, делается в первую очередь в ваших же интересах. И если вы искренне выразите готовность с нами сотрудничать, мы так же будем готовы во многом пойти вам навстречу.

– Но отсюда вы меня все равно не выпустите?

– Алексей Алексеевич! – с показным отчаянием всплеснул руками врач. – Да поймите же вы, мы не маги, а врачи! И мы, так же как и другие врачи во всем мире, прилагаем все усилия, пытаясь найти способ лечения вашей болезни. Вы же знаете, как это бывает в науке: сегодня у нас ничего нет, а завтра – оп! – Карцев щелкнул пальцами. – И – готовое лекарство!

Алексей Муромский не верил тому, что говорил ему новый главный врач. Во-первых, потому что Карцев не был похож на врача и нес какую-то околесицу, не иначе как будучи уверен в том, что за годы принудительной изоляции пациент, пускай не окончательно, но все же немного выжил из ума. Во-вторых, у Алексея вообще не было никаких оснований верить кому бы то ни было из тех, кто работал в этом учреждении, не имеющем ничего общего ни с больницей, ни с санаторием, ни с пансионатом. Да и на психушку оно тоже не было похоже. Алексей понятия не имел, для чего и по какой причине он здесь находился. Но если он был здесь, значит, и причины на то имелись. От него ничего не требовалось, кроме еженедельной порции крови. Следовательно, можно было предположить, что в этом и крылась причина – им была нужна его кровь. Кто они такие и зачем им нужна его кровь? Она была чем-то уникальна или же его выбрали случайно среди множества других молодых и здоровых парней? И, черт возьми, чем это все должно закончиться?..

– Алексей Алексеевич?..

– Да? – пациент поднял голову.

– Так вы готовы к сотрудничеству?

– Разумеется.

Когда человек много говорит, он рано или поздно непременно проговорится. Среди потока лжи обязательно проскальзывают слова правды. Нужно только внимательно слушать, чтобы не пропустить их.

Глава 6 Ловчий

Шарков вошел в комнату для инструктажа.

Вроде школьного класса, только поменьше. Четыре ряда ученических столов, в дальнем конце – доска. На стенах – плакаты с наглядной агитацией: как должен выглядеть ловчий, одетый по полной форме; детали амуниции; предметы личной безопасности. Ровный матовый свет из-под потолка.

Он и сам сотни раз проходил инструктаж перед выездом на задание. В точно таких же комнатах. Да и в этой самой. Но сегодня он впервые вошел в нее как командир группы, который будет давать указания своим подчиненным. Которые сидели за столами, развалившись и всеми доступными способами демонстрируя свое пренебрежительное отношение к новому начальнику. Кто-то жует жвачку, с утрированным старанием двигая нижней челюстью, кто-то острием ножа сосредоточенно вычищает грязь из-под ногтя, кто-то, прикрыв глаза, делает вид, что дремлет. Шарков отлично их понимал – сам пару раз бывал в подобной ситуации.

Их командира сняли с должности. Они же все были уверены, что никакой вины за ним нет. Потому что в сложившейся ситуации никто бы не смог сработать лучше. Можно подумать, Шарков этого не знал. Но ребятам-то было абсолютно по фигу то, что Толстого снимал с должности не он, а вышестоящее начальство. Для них он сейчас был, нет, не врагом, конечно, но человеком, из-за которого их командир слетел с должности. Убеждать их в обратном было абсолютно бессмысленно. Любые слова, произнесенные Шарковым в свое оправдание, будут восприниматься ловчими как признание собственной вины. Ему нужно было не оправдываться, а показать, что он не хуже Толстого. А может быть, в чем-то и лучше.

Шарков прошел через комнату, не глядя на ловчих, потому что прекрасно знал, с какими взглядами мог сейчас встретиться. Дойдя до доски, он пришпилил к ней фотографию. И только после этого повернулся к аудитории.

– Ногу убери.

– Что?

– Ногу. Убери. Со стола.

– Мне так удобно.

– А мне – нет. Я хочу видеть твое лицо, а не пятку.

– У него пятка выразительнее, чем лицо! – Реплика со стороны не в поддержку фрондера. Уже хорошо.

– Да ладно! На свою рожу посмотри!

Лениво, с показной неохотой, боец убрал ногу со стола.

– Представляться не будем – все друг друга знаем. Я не прошу, чтобы ко мне обращались на «вы», но требую, чтобы все мои приказы выполнялись беспрекословно. – Пауза. Никаких реплик из аудитории. Хорошо. Шарков сделал полшага назад и ткнул пальцем в фотографию. – Мы ищем этого человека.

– А кто он такой?

– Тот, кто охерачил вас прошлой ночью.

Пауза.

– Так, на фотке же лица не видно.

– И что, никто из вас его тоже не видел?

Пауза.

– Кого он вырубил на лестнице?

Две поднятые вверх руки.

– И вы его не видели?

– Он напал со спины. Перепрыгнул через лестничные перила.

– И вырубил сразу обоих?

Пауза.

– Кажется, на нем кожаная куртка была.

– Ну, это и на фото видно. И все?

– Он ударом кулака расколол шлем и вырубил меня.

– Это невозможно.

– Да? Посмотри! – Охотник кинул командиру шлем. – Мне сказали, наверное у него был кастет. Ага! Кастетом шлем не проломишь!

Шарков посмотрел на шлем, что был у него в руках. Пролом, широкий по площади, но без мелких осколков и острых обломанных краев – как раз под кулак. Хотя ловчий прав, обычному человеку такой шлем даже кастетом не проломить. Какой же чудовищной силой нужно обладать, чтобы пробить его кулаком?.. Шарков начал понимать, к чему клонят ребята. Но пока ему не хотелось в это верить. Потому что, если это так, то ситуация становилась хуже некуда.

– Так, – Шарков положил шлем на стол. – Он вырубил двоих. Где в это время находились остальные?

– Квартира, балконы, соседи. Двое с машинами внизу.

– Вы не думали, что они побегут на крышу?

– А какой идиот бежит на крышу?

Ну да, верно, с крыши выхода нет.

– Что дальше?

– Когда Серегу с Васькой вырубили, мы все рванули наверх.

– Как они ушли с крыши?

– Спустились по веревке.

– Просто взяли и спустились? И никто их не засек?

– Торец здания. Там нет камер видеонаблюдения.

– Ну а когда они побежали?

– Они не побежали?

– Как?

– Они просто исчезли. Мы все проверили. Они не попали в объективы ни одной из камер, расположенных вблизи дома.

– А вдали?

– Зачем?

– Не знаю, – пожал плечами Шарков. – Не могли же они раствориться в воздухе?

Пауза.

– Есть варианты, шеф?

«Шеф» пока что звучало не очень убедительно, скорее даже иронично. Но, хотелось верить, что ненадолго. Если, конечно, эти ребята настоящие профессионалы. Если нет, придется с ними расставаться.

– Приглушите свет!

Дернув за петлю, Шарков опустил вниз экран.

Кто-то выключил свет.

Можно было сделать копии на флешки, раздать их каждому и попросить просмотреть. Но – ни фига! Так было эффектнее!

На экране трое человек спустились вниз по пожарной лестнице и быстро свернули за угол.

– Свет!

Свет зажегся.

– Как вы видели, трое человек, мужчина, женщина и ребенок. Наши подозреваемые.

– Где это было снято?

– Школа по соседству с домом, где вы столь неудачно выступили.

Пауза.

Чуть длиннее, чем хотелось бы Шаркову.

– Бред!

– Это не реально!

– Ты хочешь сказать, что они с крыши нашего дома перемахнули на крышу школы?

– А что, есть другие варианты?

Пауза.

– Человек на такое не способен.

Шарков оперся обеими руками о шлем, что стоял перед ним на столе, и подался вперед.

– Вы ведь и сами понимаете, что это был не человек.

– Альтер?

– Не просто альтер, а то, во что он со временем может превратиться.

Официально ловчим об альтерах было известно не больше того, что общедоступным языком излагалось в специальной брошюре на шести страничках, подготовленной информационным сектором отдела «О» – почти все то же самое, что говорят о них по телевизору и пишут в газетах. Но, в отличие от остальных, ловчие имели возможность сопоставить то, чем пугают обывателей, с тем, что они видели собственными глазами. Поэтому разговоры среди ловчих ходили самые разные. ...