Елена Истомина НАСЛЕДНИЦА НАВИ

Глава 1

— Передай Коленьке — пусть не плачет обо мне. Мне там мокро от этого! Я по колено в воде все время, — попросила худая, высокая, черноволосая женщина, появившись внезапно передо мной и напугав так, что я аж подпрыгнула.

Никак не привыкну к тому, что на Земле люди не обладают памятью Рода и не могут сами общаться со своими ушедшими в иной мир близкими. И тем не остается ничего кроме как обращаться за помощью к таким, как я. То есть — к медиумам. К посредникам между миром мертвых и миром живых.

— Я так по Васеньке скучаю! — услышала другой женский голос.

Повернулась направо, там пухленькая блондинка лет 20 с удавкой на шее, смотрит умоляюще.

— Свете передай — Егорка с лошади упадет.

Это уже высокий брюнет с пулевым отверстием в сердце.

Я затравленно огляделась: мертвые были повсюду. Что, конечно, не удивительно — я ведь на кладбище. Каждый из них тянул ко мне руки и шептал послание для своих близких.

Мертвые! Мертвые! Задушенные, с синими шеями. Утопленники, просто синие. Убиенные, с различными ранами, изуродованными телами и лицами. Я всех их видела, как живых. Словно они во плоти по-прежнему, и меня охватил неописуемый ужас. Я бросилась сломя голову по узкой дорожке меж оградками.

— Скрести руки и пальцы!

Донесся до меня крик Ярослава, но я была в таком ужасе, что не смогла остановиться и прервать свое паническое бегство. И испуганно взвизгнула, когда оказалась в руках родственника. Сам собой произошел неконтролируемый выброс энергии, и в моих руках оказалась молния. Первый раз в жизни! Да большая, искрящаяся, огромная, нестерпимо жгущая руку. Ярик инстинктивно шарахнулся, отскочил в сторону.

— Мама!! — завизжала я на все кладбище от ужаса и боли.

— Ох, ты ж! — услышала я мамин возглас за спиной. — Держи! Держи, моя хорошая!

Матушка отчего-то не спешила подходить, а руку жгло нестерпимо! Я кусала губы, чтобы не заорать от боли.

— Молодец! Дыши, успокаивайся, держи, — нараспев говорила мать.

Мои глаза нестерпимо щипало. Слезы градом катились по щекам. Успокоиться не получалось.

— Мне больно, мамочка! Больно! — мысленно кричала я.

Но мать словно бы не слышала. Хотя слышала. Я это знала.

— Ты что, с ума сошла?! — закричал отец. — Ей же больно!

Отец поднял правую руку, выпустил энергетический поток в виде водного жгута, жгут стеганул молнию в моих руках, и она рассыпалась тысячью мелких искорок.

Я впервые видела магию антов, повелителей воды, в действии. И была очень впечатлена. От громовой стрелы в тысячу вольт не осталось и следа.

— Покажи руку! — потребовал испуганный отец, подойдя.

Я протянула красную ладонь. Все оказалась не так страшно, как я думала, — всего лишь покраснела, но не обожжена до волдырей и не обуглена, как мне казалось со страху.

Отец подул на руку. По ней пошел приятный холодок. И боль, и краснота исчезли на глазах.

— Лучше? — улыбнулся папа.

Я кивнула. Рука дрожала от страха, и отец прижал меня к себе и погладил по голове, как маленькую девочку. Да, собственно, ею я и была. Что с того, что мне уже семнадцать. Для него я, наверное, навсегда буду вечной малышкой.

От повелителя народа антов исходила мощная энергетика спокойствия и уверенности, и я с удовольствием ее впитывала в себя, как губка воду. Я, по сути своей, — энергетический вампир. Я забираю у людей их энергию, хорошую и плохую, стоит мне лишь этого захотеть. За это матушка зовет меня паразиткой. Обидно, но она права. Хотя я стараюсь не злоупотреблять. Положительную энергию забираю у людей редко. Чаще отрицательную. Мне она не вредит, а людям сплошная польза — забираю себе их усталость раздражительность, озлобленность. При мне редко кто ссорится и ругается, например. Впитываю негативные вибрации, исходящие от людей на корню, и все — нет раздражения.

Бабушка Яна говорит, что из меня дома получился бы неплохой целитель. Но предназначение у меня другое — я буду инквизитором темных. Колдунов, магов, ведунов и прочих личностей, работающих с миром Нави, с темным миром, в котором живут темные сущности и неупокоенные души. Или упокоенные, но не покаявшиеся в грехах своих. Буду следить за тем, чтобы они не нарушали определенные правила, которые нарушать нельзя, так как обладаю обостренным чувством справедливости и баланса. Что довольно редкое качество. Как для темных, так и для светлых. Поэтому судьба моя была предвещена с самого детства. Быть мне инквизитором — и все тут! И никого не интересовало, что мне плясать и петь охота. В прямом смысле. Была б моя воля, я б актрисой мюзикла стала. Голос и слух имеются, пластичность в движениях и чувство ритма — тоже. Но не судьба. Как говорится. Пела и танцевала лишь для своих на семейных праздниках, благо родственников целая куча, почти каждые выходные кому-нибудь концерты давала.

— Что тебя так напугало? — ласково спросил отец.

— Мертвые! Их здесь так много! У каждой могилы стоят и ко мне тянутся. Близким что-то передать просят.

— Инквизиторша испугалась душ? — хохотнул младший брат.

— Яков! — рыкнула мать на десятилетнего мальчишку. Тот сразу закрыл рот и затух. Маму у нас боялись все. — Вот для того чтобы не бояться, ты и отправишься в школу бабушки Яны. Научишься взаимодействовать с миром Нави по законам этой планеты.

— Можно мне ночевать дома? Не жить там? — жалобно попросила я.

— Я думаю, немного самостоятельности тебе не повредит, — выдал отец.

Уж от него не ожидала никак. Аж обидно стало.

— Но на выходные, конечно, домой, — смягчил отец, — и не стоит своим положением бравировать. Договорились?

— Разве я когда-нибудь это делала?

Теперь я уже обиделась по-настоящему.

— Не делала и не будешь без надобности. Мы знаем. Не переживай.

Мама улыбнулась и взяла меня за руку.

Какая же она у меня красивая! Маму называют — химерой. Она — генномодифицированный, если так можно выразиться, продукт. Ей дали свои гены 4 представителя четырех планет. И она может менять внешность под каждого из своих отцов. Например, сейчас она — урайка. Блондинка с длинными кудрявыми волосами и голубыми глазами. Может стать прекрасной азиаткой с чуть раскосыми карими глазами и черными, прямыми волосами, активируя гены планеты Ардония.

Мне же повезло меньше — я точная копия своего отца. У меня от рождения длинные, белые, слегка вьющиеся волосы и большие, с фиолетовым отливом, глаза. Мой отец — правитель народа антов. Или атлантов, как называют их на планете Земля. Народ отца, живший на островах, что называли Атлантидой на Земле давным-давно, погибал трижды, по разным причинам, но часть его живет до сих пор, в горе Аюдаг и в подводном граде. Что раскинулся уже почти на пол-Черного моря. Нет, мы не прячемся от людей, мы живем в полном взаимодействии с ними, активно помогаем, даже спасаем, если нужно, от всяких там космических угроз, например. Поскольку технократически наш народ развит намного больше, чем все другие, живущие на Земле. Но живем обособленно. Простые смертные о нас не знают. Не доросли еще до того, чтоб знать.

— Пойдемте отсюда. Тебе пора собирать вещи. Яков, забери ведра и тряпки, — распорядилась мать.

— А че я-то? — возмутился малой.

— А че не ты-то, собственно? — поднял бровь отец, неся к машине грабли и метлу.

Белокурый, как и я, мальчишка резко развернулся и побежал к могиле бабушки Алевтины.

А я засмотрелась на Ярослава, мужа своей самой старшей сестры Лизы. Стоит у одного из памятников, что-то шепчет, знаки какие-то в воздухе чертит, серебряным кинжалом. Такой весь сосредоточенный, подтянутый, прекрасный.

Как только я узнала, что лекции по взаимодействию с отошедшими душами в Китеж-граде будет вести он — энтузиазма по поводу обучения прибавилось сразу и в разы.

Да, тут мне мое природное чувство баланса между добром и злом отказывает. Я влюблена в мужа старшей сестры. Знаю, что это наивно, отвратительно, гадко, но ничего с собой поделать не могу! Сердцу реально не прикажешь. Я прекрасно знаю, что нет у меня ни единого шанса. Ярослав Лизку просто обожает. В прямом смысле на руках носит. Вот так прямо во время прогулки может подхватить свою любимую на руки и понести. А она уж как млеет да увивается вокруг супруга-то. В глазки заглядывает. Еще бы! Такой красавец! Души в ней и детях не чает. Они обручены с 5 лет. В браке уже 12 лет. У них двое детей, Даша, которой девять, и Тимоша, которому три. И все у них гладко и ладно. Смотрю на них и умираю от умиления и зависти одновременно.

Я тоже так Хочу-у-ууу!!!

Но так у меня не будет никогда. Потому что у меня никогда не будет Ярослава.

— Висельника успокаивал, — пояснил Ярослав. — То есть все думают, что он сам. А он не сам. Его друзья отоварили. И живут себе спокойно, в глаза его родственников смотрят, улыбаясь, а душа парнишки мечется.

— Что ждет друзей по кармическому закону бумеранга? — решил проэкзаменовать меня родственник.

— Создастся ситуация, когда их ложно обвинят в чем-либо публично, вследствие чего они наложат на себя руки. Но скорее всего, этот бумеранг ударит по их детям. Ибо когда страдают дети, до родителей быстрее доходит осознание своих ошибок, и раскаиваются они более искренне, инстинктивно стремясь облегчить участь своих чад.

— Садись, пять, — улыбнулся Ярослав.

И в моем сердце запорхали бабочки радости.

Дома начала собирать вещи. Нужны были только предметы личной гигиены, все остальное выдадут в Китеже.

Зайдя в ванную, увидела на полке перед зеркалом белую сумочку. Открыла. Новая зубная щетка и паста, мыло, шампунь, бальзам и маска для волос моей любимой фирмы набором. Средство для умывания, лосьон и крем, тоже набором, влажные и сухие салфетки и даже две большие пачки тампонов.

— Мамочка! — с нежной улыбкой подумала я.

Да, она никогда нас не баловала, не потакала капризам. Но это как раз потому, что любила и любит. И молнию у меня из рук не забрала тоже потому, что хотела, чтобы я сама ее погасила. Погасила свои эмоции, взяла их под контроль. Тогда б и молния исчезла сама по себе. Но все равно было немного обидно. У меня ведь в первый раз такое. Как, стоп! Так это я, что, в деда, Перуна пошла? И могу энергию в молнии преобразовывать?

— Ну, видимо так.

В ванную заглянула мама.

— А ты со мной позанимаешься, чтобы энергию приручить?

— Конечно. Да и там с тобой позанимаются обязательно.

— Благодарю за подарок.

Я указала на сумку.

— На здоровье. Я там еще ночных сорочек прикупила, белья, ручек, карандашей и бумаги для личных записей.

— Ты у меня самая лучшая, мамуль! — я обняла мать и положила голову ей на плечо.

— Вот и еще один птенчик из гнезда улетает, — вздохнула она.

— А ты нового роди, чтоб не скучать, — предложила я.

— Скажешь тоже! — фыркнула мать.

— Ну, а что? Ты даже по меркам антов еще юная девочка, всего-то 55. Детский сад! Для той, кто проживет более 5 тысяч лет, а то и больше. А выглядишь ты и вовсе на 30.

— Так оно, — вздохнула мать, — но мне и внуков сейчас хватает. Вика беременна, у Вити жена на сносях. Маша с Илюшей с семьями часто гостят. Так что — нет. Отвоевала я свое. 6 малолетних внуков, два еще скоро появятся, чего еще для полной жизни нужно. Брата твоего еще вон на ноги ставить нужно.

— Этот нигде не пропадет! — уверенно заявила я. — Нрав у Якова — тот еще! Упертый, как баран, если чего-то хочет добиться, и наглый, как стадо гусей. За словом в карман не лезет.

Я вышла из ванной, стала укладывать вещи в чемодан. Мама стояла в стороне, заламывая руки. Хотела что-то сказать и не решалась.

— Ну что там? Весть от жениха? — печально вздохнула я.

— Да. Тебе нужно надеть обручальное кольцо. По-хорошему, еще в семь лет нужно было, когда в школу пошла, чтобы все видели, что ты уже не свободна.

— По-хорошему, мамочка, жених сам приезжает, получает согласие невесты, просит благословение родителей, и только если его получит — сам надевает его на палец невесты. А здесь же никто ни меня, ни вас не спрашивает. Он даже лично приехать не хочет.

— Он хотел приехать еще на твое пятнадцатилетие. Я лично настояла на том, чтоб это случилось на пять лет позже. Чтобы ты была уже более взрослой, готовой, независимой. У нагов очень сильное ментальное влияние на людей. Он бы задавил тебя. Подчинил себе полностью. Нам с отцом показалось это ужасным, мы решили, что у тебя должно быть свое я. И именно поэтому ты и отправляешься на факультет инквизиции Нави. На инквизиторов очень сложно кому-либо повлиять.

Я застыла, как громом пораженная! И как это я сама раньше обо всем не догадалась! Вот приехал бы этот прекрасный принц звезды Сириус с планеты Нибиру. Прекрасный снаружи в подложной человеческой оболочке и гадкий внутри. Сверху вроде человек, а снизу с гадким змеиным хвостом. Посмотрел бы на меня своим пронзительным взором, подчиняющим волю, за который именно их наши предки называли, да и сейчас люди зовут — Василисками. И влюбилась бы я в него без памяти. Позабыв про собственное я, напрочь. И была бы вполне счастлива, как кукла тряпичная, которую всю жизнь дергают за ниточки, а она и не возражает, потому что не умеет. Но родители не захотели для меня такой судьбы, они пытаются всеми силами укрепить и сохранить мое собственное я. Перед вынужденным браком, по договору, что был заключен еще задолго до моего рождения.

— Благодарю, мамочка! Я буду учиться со всем старанием, на какое только я способна! — горячо заверила я мать. — А способна я на многое. Я ведь твоя дочь! Плоть от плоти.

Глава 2

Заснула я в своей постели, а проснулась на мягкой изумрудной траве под лазурным небом. Огляделась, сколько глаз хватает. Шагов на сто зеленое поле. Дальше речка. За речкой погост, сколько глаз хватает.

Рядом со мной вдруг появилась ярко-рыжая девчонка в ночной сорочке. Сладко потянулась и, перевернувшись на бок, положила под голову ладони, смешно сморщила носик, забурчала что-то и зашлепала губами. Чуть поодаль от нее появился худенький парень. Блондин с длинным носом и впалыми щеками. Он был в просторной белой майке и оранжевых трусах. Я невольно улыбнулась. Следом справа от меня появился еще один парень. Брюнет с забавной стрижкой — полувыбритой головой и брутальной, наверное, по его мнению, бородкой. Хотя меня такие бруталы лишь забавляли. Отчаянная попытка неудачника у женского пола прибавить себе баллов. Хотя здесь бородка могла служить для маскировки второго подбородка. Слишком уж массивное было лицо у парня, да и сам он разительно отличался формами от тщедушного блондина, например. Обнаженное тело так и переливалось мускулами. А может, это и не студент, а преподаватель? Уж слишком взросло выглядит. Хотя вряд ли бы препод предстал перед своими будущими студентами в одних плавках.

Качок перевернулся на бок, травинка попала ему в нос, он зычно чихнул на всю округу. Отчего подскочили все, включая меня.

— Что это? Где это? — испуганно завопила рыжая.

Огляделась, увидела парней и сложила руки на груди. Сорочка была прозрачной и короткой. Одной мне Илья, прошедший школу инквизиторов в свое время, подсказал, так сказать, по блату, лечь спать в длинном легком сарафане до пят, что я и сделала. Надела белый, шифоновый с красными розами, доходящий до самой земли, и сейчас была искренне благодарна брату за подсказку.

— Етить-колотить! — выдал качок. — Ладно, хоть трусы надел.

Придирчиво осмотрел нас всех, на рыженькой взгляд стал плотоядным. Девушка и правда была красивой, изумрудные глаза, ярче травы, что под нами, чистая гладкая кожа, подбородок с милой ямочкой.

— Тебя-то как сюда занесло, глист Божий? — хохотнул качок, глядя на протирающего глаза блондина.

— Меня Андрей зовут, — невозмутимо ответил парень и протянул качку руку.

— Аркадий.

Брутал нарочито сильно сжал руку Андрея, чтобы сделать ему больно. И продемонстрировать перед нами свое превосходство. Мне это сразу не понравилось — неподобающее поведение для инквизитора.

— А вас как зовут, красавицы?

— Милослава. Все Милой зовут, — улыбнулась рыжая.

— Любомира. Но все Любой зовут, — представилась в свою очередь я.

— А я смотрю, Любомирка-то, у нас одна подготовилась, — оценил мой вид Аркадий. — Кто-то в семье прошел уже академию?

— Старший брат, — кивнула я.

— А детей в семье сколько? — продолжал любопытствовать Аркадий.

— Семь.

— Респект матушке, — уважительно кивнул парень.

— Передам, — кивнула я.

— Уважаемая Любомира, судя по цвету глаз и волос, принадлежит к легендарному народу атлантов. А они все плодовиты. Инстинктивно стремясь восполнить малочисленный генофонд своего народа, — выдал Андрей.

— Атлантида существует? — округлил глаза Аркадий.

— По легенде, было три зарождение цивилизации антов, первый в Атлантическом океане, второй в Тихом, а третий в Черном море. И Крым — это остатки погибшего огромного острова. Последний оплот антов.

— Сто раз был в Крыму, никого с белыми волосами и фиолетовыми глазами там не видал, — подверг сомнению слова Андрея Аркадий.

— Они живут в Аюдаге и с людьми на контакт не выходят. Они — хранители человеческой цивилизации, — снова пояснил Андрей.

— Не свистит? — спросил Аркадий с сомнением.

— Нет. — покачала головой я. — А откуда ты все это знаешь?

— Да благословит Господь создателей Гугла, — оскалился парень. — Я так вижу по аурам, что родители у нас у всех непростые. Давайте представимся. Чтоб ненароком не обидеть друг друга в дальнейшем. Мало ли. Хотя я человек. Мой отец — жрец северного культа Велеса. Мать моя — простая женщина. Которую мой отец очень любит.

— Я — средний сын той, что зовут богиней смерти, Марены и ее третьего мужа — Радогаста, — улыбнулся Аркадий.

— Я — младшая из дочерей Тарха и Дживы, верховных хранителей планеты Земля.

Девушка встала и поклонилась.

— Я — дочь предводителя народа атлантов — Анта и жены его Доротеи.

Я тоже встала и поклонилась тоже.

Мила округлила глаза, видать, про мою мать была наслышана, ведь Лиза ей кровная сестра по отцу.

— Отлично! Познакомились, намотали на ус, кто есть кто, а теперь забыли, ибо вы здесь все равны, вы все студенты — и только, — раздался откуда-то сверху голос бабушки. — Встали и пошли к академии через погост и село. Кто не успеет до вечера, тот до утра вряд ли доживет здесь. Родители ваши контракты на обучение подписали, так что бояться нам нечего. Претензий от родителей в случае вашей гибели не будет. Можно пользоваться своими способностями, по прохождению этапа будет оценена грамотность и оправданность их применения. Пошли!

И мы пошли, само как-то получилось, что разбились на пары — Аркадий с Милой, а я с Андреем. Что меня вполне устраивало. Не нравилось мне это в прямом смысле исчадье ада по имени Аркадий. Выучится, поступит на службу и будет стараться любую ситуацию в пользу своих повернуть. По глазам видно, тот еще жук.

— Ну, что, дочь Анта — сможешь сделать воду твердой, чтобы мы прошли по ней? — спросил Аркадий, когда мы встали перед рекой.

— Могу, но не буду. Здесь неглубоко! Так пройдем. Заодно очистимся перед вхождением на погост.

Я вошла в воду первой. Вода в реке была теплой и доходила почти до бедра мне, а я метр семьдесят пять ростом. Дно реки было мягким и гладким. Мы дошли почти до середины реки, когда меня кто-то схватил за ногу и потащил боком вниз, в реку. Я взвизгнула, Андрей схватил меня за руку. Аркадий за другую. Мила начертила в воздухе какую-то руну, не помогло. Какая-то тварь с холодной рукой тянула меня вниз, все сильнее. Аркадий закричал, как мне показалось — что-то матерное оканчивающиеся на ять и на уй, и холодная рука, тянувшая меня вниз, разжалась. Мальчишки приподняли меня и поставили на ноги.

— Что это было? Водяной? — с широкими от ужаса глазами спросила Мила.

— Он, родимый, — кивнул Аркадий.

— Кудай-то ты его послал? — поинтересовался Андрей. — Я о таких направлениях и не слыхивал.

— Ты много о чем еще не слыхивал, Андрейка. Че встали? Пошли! Через погост еще чапать. Руки на груди скрестите и пальцы, указательный и средний на обеих руках тоже, а то понабегут щас с просьбами.

Выйдя на берег, мы сделали, как велено, и быстро пошли по кладбищу. Но скрещенные руки и пальцы не очень помогали. Нас моментально обступили покойные.

Одна из душ, высокая седовласая женщина, уставилась прямо на меня большими карими, полными слез, глазами.

— Маришке передай — не виноват Радомир, не убивал он меня. Пусть не винит его. Это Ясон, муж мой, а зятя подставил. Передай. Они на улице Цветочной живут.

— Передам, — кивнула я.

Женщина улыбнулась и отступила. Милу схватила за руку сморщенная старушка в ночной рубашке.

— У меня внучка серьги украла фамильные. С мертвой сняла. А я в них всю жизнь проходила и с ними уйти хотела, забери, принеси мне на могилку, дочка.

— Заберу, матушка, заберу, — поклонилась Мила.

Старушка ответила ей поклоном и отошла.

— Яромиру передай, — обратился бородатый, худощавый дед к Андрею. — На Сеяну его купец глаз положил, пусть уезжают, изведет он девку. Яромир-кузнец. Ты найдешь.

— Хорошо, дедушка, передам. — Андрей тоже чуть поклонился деду.

— А я сына потеряла.

Аркадия взяла за руку рыжая полноватая девушка. От нее пахло дымом. Значит, смерть пришла от удушья дымом.

— Не вижу ни в Нави, ни в Яви, а в Правь мне хода нет. Чернокнижничала я. Помоги! Найди, Артемом зовут. Его отец учить вас будет, узнай у него, узнай, прощенья попроси за то, что изменила. Лиена меня зовут.

— Хорошо. Я все сделаю, — кивнул Аркадий.

Мы взяли по поручению, и остальные души разочарованно отступили, но теперь мы должны будем взятые поручения выполнить. Иначе души так и будут нас преследовать, пока не исполним. Ибо обещали же.

Мы быстрым шагом пошли через погост. И вдруг Аркадий замер:

— Стоп!

Он вышел вперед и поднял правую руку.

— Кто-то волшбует. Причем по-черному, чуете?

Мы все сосредоточились, я закрыла глаза и посмотрела на мир внутренним зрением. Пространство заполняли серые нити волшбы, обращенной к Нави. Кто-то призывал темных, низших сущностей, что-то прося у них.

Мы побежали по ментальному следу. Бежали довольно долго, чуть не через все кладбище, как мне показалось. Наконец прибежали к маленькой могилке, без оградки, со старым деревянным крестом, на могилке не было ни венков, ни цветов. Только на кресте выцветшая железная табличка с именем покойного и датой. Над могилой стояла худенькая женщина в черном платье и старательно капала на могилу воском из черной свечи, что-то бурча притом себе под нос, рядом металась душа потревоженной покойной. Эта была маленькая девочка лет 8. С впалыми, испуганными сейчас глазами.

— Не надо! Не надо! Мне тяжело! — упрашивала душа чернокнижницу.

Но та не обращала внимания на стенания невинной детской души, продолжала свой ритуал.

— Немедленно прекрати ритуал! — властно приказал Аркадий.

Худенькая женщина вздрогнула всем телом и испуганно уставилась на нас мутными, серыми глазами.

— Ей все равно. Она самоубийца, она выше не поднимется, она уже 120 лет как мертва, а моя девочка умирает от черной хвори, я ее ей отдам, и моя девочка выживет. Этой же все равно, — пояснила женщина спокойно.

— Нет! Не все равно! Ей страшно! — вступилась я за душу. — Ты отяготишь ее, она будет страдать!

— А сейчас страдает моя Дария! Хворь причиняет ей невыразимые муки! Она ночами не спит от боли, кричит! Кого тебе больше жаль, девочка? Восьмилетнюю живую девочку или душу, отошедшую 120 лет назад?

Что это экзамен, поняли все.

— Обеих, — честно призналась я.

— Разрешение у души спросила? — строго спросил Аркадий чернокнижницу.

Та опустила глаза. И так было понятно, что нет. Иначе душа девочки бы не металась.

— Вообще-то, учитывая давность смерти и то, что живые, тем более дети, у инквизиторов в приоритете всегда, есть смысл позволить ей завершить ритуал, — изрек Андрей.

— Данный ритуал не проводится днем, только ночью, после 12 и при полной луне. — улыбнулась Мила. — Но я тоже считаю действия женщины оправданными, польза от них превышает вред.

Женщина чуть улыбнулась и отошла с дороги, освобождая нам путь.

Экзамен пройден! Ура! Приободренные, мы побежали дальше. Погост скоро закончился, вдали показался город или поселок. Мы смело пошли к нему.

— Слушайте, мы что, так и войдем в город в одних трусах? — озадачился Андрей.

— Почему же?! Можно еще снять и войти в чем мама родила, — оскалился Аркадий.

— Мне оба варианта не нравятся, — поморщилась Мила. — Аркаш, ты умеешь мороки накладывать?

— Во-первых, не Аркаша, а Аркадий Родионович! Во-вторых, умею, но лишь на себя, на всех меня, увы, не хватит.

— Даже на меня? — Мила умоляюще посмотрела на парня.

— При всем моем уважение! — развел руками Аркадий.

— Нет! Ну, это издевательство какое-то! — возмутился Андрей.

Он в нашей компании смотрелся комичнее всех в белой майке на 2 размера больше, чем нужно, и оранжевых семейных трусах.

— Нас же в дурку заберут! Или что там у них есть!

— Это не издевательство! Это еще одно испытание. И мы должны найти решение, — с умным видом заявила я.

— Хорошо тебе говорить! — огрызнулся Аркадий, — принарядилась вон, как на свидание. А нам что делать? Туники из травы плести?

— А это идея! — оживилась Мила. И тут же сникла, поняв, что сморозила.

— Ну-ка, стой! Прикрой меня, — попросила я Милу.

Та отгородила меня собой от парней. Я быстро сняла платье, благо была в топике и трусиках, смотревшихся как мини-шорты. Протянула платье Миле. У нее хоть и сорочка, но совсем короткая, еле попу прикрывает, и прозрачная к тому же. Парни вон уже слюной изошли, а у Андрея вообще неприличная выпуклость в трусах образовалась.

— Держи, снимай сорочку. Надевай платье.

— А как же ты?

— А я сорочку твою надену. На мне она поприличнее смотреться будет, я ж в белье.

Мила залилась краской и зашла мне за спину.

— Что, Милка, к милому на романтик ночью бегала? — усмехнулся Аркадий.

— Во-первых, я тебе не Милка, а Милослава Александровна. Во-вторых, на романтики бегать мне не к кому. Пока, хвала богам. Красивое белье люблю, да. Грешна.

— И пошалить, глядя на себя в нем в зеркало, — тоже? Я угадал? — не унимался Аркадий.

— Прекрати! — оборвала я парня. — Нам еще учиться вместе!

— Вот именно. Ну не спят в таком приличные одинокие девушки, тем более, дочери вышних. Вряд ли тебе такое матушка купила. У Андрейки вон взрыв мозга щас случится. И не только мозга. А труселей запасных нема. Конфуз, однако.

— Хорош стебаться! — Андрей разозлился не на шутку, судя по волчьему взгляду.

Я натянула сорочку Милы на бедра, получилось подобие юбки. А на ней, отлично сидел мой сарафан. Аркадий тем временем сотворил на себе морок, то есть смотрящим на него будет казаться, что он в красной рубахе и белых брюках.

— А я как же? — вздохнул Андрей.

— Если кто просит, скажем, что у русалок отбили. Ты ж у нас мужчина видный. Не устояли нимфоманки хвостатые, — хрюкнул Аркадий.

— Да хорош уж стебаться! — надулся Андрей.

— Кто стебается-то? — округлил глаза Аркадий. — Девчат вон спроси. Сами еле сдерживаются, чтоб не порвать тебя на сувениры.

Мила хрюкнула в кулачок и энергично закивала.

Я же закрыла глаза, сосредоточилась и начала впитывать в себя серые пятна с аур, накопленный негатив. Более всего негатива было на Андрее, что неудивительно. Серые эманации охотно потянулись ко мне. Я стала левой рукой наматывать их на правую. Словно пряжу в клубок. Намотала — со всего маху бросила клубок в землю и растерла правой ногой, как учила бабушка.

Ребята приободрились, расправили спины, даже пошли быстрее.

— Только не говорите мне, что эта деревня в три сарая и есть легендарный Китеж-град, — выдохнул Аркадий, когда мы поднялись на холм, и нашим глазам предстал небольшой поселок с каменными двухэтажными домами с красными крышами.

— Дойдем, узнаем, — вздохнула Мила, — дети богов мы или нет! Давайте ускоримся. Задолбалась я уже, как улитка, плестись.

— Эй! Я-то человек! — надулся Андрей.

Мы с Аркадием, не сговариваясь, подхватили Андрея под руки и побежали.

Глава 3

Мы вошли в поселок. Его улицы были вымощены темно-коричневой, гладкой плиткой. На первой узкой улице людей мы не встретили, зато услышали крики, доносившиеся с одного из дворов:

— Ах ты, мерзавка! — кричал мужчина. — Зачем же ты замуж за меня пошла, если я беден для тебя? И года со дня свадьбы не прошло, а ты к купцу заморскому белым днем сбегаешь!

Мы замерли напротив ворот дома, откуда доносились крики.

— Да не сбегаю я! — всхлипнула ответчица. — Наоборот, еле ноги унесла! Чуть не снасильничал!

Решительно подошел к красным воротам и постучал по железу, получилось звонко. На все улицу. Из-за забора послышался мощный басовитый лай собаки. Открыли нам почти сразу. Высокий, плотный, с широкими плечами мужчина, казалось, сам еле проходил в калитку. Он с удивлением уставился на нас большими, синими глазами.

— Вам чего, любезные? — не слишком любезно осведомился хозяин.

— Вы Яромир? Кузнец? — спросил Андрей, стараясь изо всех сил не смущаться.

— Ну, я, — кивнул мужик.

— У нас послание для вас, от вашего отца.

— Мой отец восемь лет как мертв, мальчик.

Мужик посмотрел на Андрея с явным сочувствием.

— Мы знаем. Мы медиумы. Он нам передал. — робко пояснил Андрей.

— Из Академии, что ли? — нахмурился мужик.

— Да, — радостно закивал Андрей. — Да. Он сказал, уходить вам отсюда надо! Иначе изведет тот купец Сеяну вашу. Не лжет она вам.

— Куда уходить? — растерялся мужик. — Кому мы нужны? Это дом моего отца и прадеда. Я здесь родился и вырос.

Андрей сосредоточился, пытаясь призвать деда. Вошел в транс, и дед тут же встал рядом с сыном. А Андрея взял за руку, и парень заговорил голосом покойного:

— Идите В Гардарику.^[1]

— Там живет мой брат Евсей, покажи ему наши письма и семейный кулон, он примет тебя. Бурана не оставляйте, с собой возьмите. Хороший он, верный. Сеянку не обижай, смотри! Зря она, что ли, полгода горшки с-под тебя таскала, как слег? Забыть про то?! Поганец энтакий!

По мере того, как Андрей говорил голосом ушедшего предка, глаза мужчины расширялись, от изумления.

— Дай обниму тебя, дитко.

Андрей потянулся к мужчине, тот с радостью обнял паренька и прослезился, понимая, что обнимает сейчас ушедшего родителя. Дух действительно вошел в тело Андрея, чтобы ощутить объятья сына.

— У матери день рожденья пятого числа, помянуть не забудь.

— Не забуду, бать, — прошептал кузнец, прижимая к себе Андрея.

Со стороны, наверное, смотрелось это более чем комично, огромный бугай в красной рубахе прижимает к себе тощего паренька в белой майке и оранжевых трусах. Но нам всем было не до смеха.

Наконец душа вышла из тела Андрея, и он отстранился от мужчины, чуть пошатываясь. Мы с Аркадием подхватили его на всякий случай под руки. Андрея било мелкой дрожью.

— Благодарствую, ребятки! Видать, сам Бог вас послал, — поклонился мужчина. — Сейчас закончу заказ, соберемся и уйдем.

— Храни вас Бог! — кивнул Андрей. — Удачи!

Мы уже повернулись, чтобы уйти, но мужчина окликнул нас:

— Эй, ребят! Постойте! Проходите во двор. Я щас.

Мужчина распахнул для нас калитку и быстро пошел в дом. Мы вошли. Двор был просторный и чистый. Стояли цветущие клумбы, были загоны для лошадей, коров и овец, сейчас пустые. Все на пастбище.

— Как ты? — спросила я Андрея отчего-то шепотом.

— Жутко, — поежился парень. — В первый раз впускаю в себя душу. Страшно. Вдруг бы остался!

— Чтоб остаться суметь, нужно быть минимум магом третьего уровня. У этого душа простая слабая, — заявил Аркадий со знанием дела.

— Я так понимаю, что наши ответчики тоже тут найдутся, — вздохнула Мила, — и дорогу в Академию мы найдем, только если сделаем все правильно.

— Сделаем, куда денемся! — Аркадий подмигнул Миле, та улыбнулась и покраснела отчего-то.

— Постойте-ка тут пока.

Аркадий направился в нужник, притаившийся в углу. Мы все посетили столь нужное с утра место и снова столпились стайкой возле крыльца.

Хозяин вышел минуты через две. В одной руках у него были вещи.

— Вот, приоденьтесь, — мне подал одежду с верха стопки. — Все чистое, выглаженное. Иди в сенник, переоденься.

Я пошла туда, куда указали, и надела длинную, в пол, темно-синюю юбку и белую блузку с декольте. И сразу почувствовала себя куда увереннее и спокойнее. Когда я вышла, парни уже тоже были в белых брюках и рубахах. Аркадий в красной, Андрей в синей.

Мы поблагодарили хозяина, пожелали ему удачи и пошли дальше. Андрей заметно приободрился. Еще бы! Его испытание пройдено! А вот меня что-то потряхивать от ожидания начало.

— Нужно найти улицу Цветочную, — сказала я, оглядываясь, когда мы вышли на рыночную площадь.

— И где ты раньше была! У кузнеца бы спросили! — хлопнул себя по ногам Аркадий.

— Да щас найдем! Чего переживать! — Андрей стал осматриваться по сторонам в поисках таблички с названием улицы.

Рыночная площадь была большой и шумной. На ней было много нарядных людей. Молодых, пожилых, с детьми. Выходной у них, что ли, сегодня? Все толпятся меж рядами. Рассматривают товары, торгуются. Мила вдруг смело куда-то пошла. Мы все устремились за ней. Девушка уверенно проталкивалась к лавке, в которой продавали изделия из серебра. Продавала их высокая, темно-русая, полноватая женщина в белой, как у меня, блузке. Сейчас у продавщицы была клиентка, и девушка старательно улыбалась женщине, держа перед ней зеркало, клиентка примеряла серьги с зелеными изумрудами в серебряной оправе.

— К вашим бирюзовым глазам они очень идут, — пела продавщица.

— Только имейте в виду, что она сняла их со своей мертвой бабушки! — заявила Мила, и челюсти обеих дам отвисли.

— Какой ужас! — взвизгнула покупательница.

Быстро сняла серьги и брезгливо кинула их на прилавок.

— И как только можно проклятья рода не бояться. Не приду сюда больше и всем скажу! Воровка! Богохулка! — респектабельная с виду дама брезгливо сдернула губы, резко развернулась и быстро пошла прочь.

— Зачем ты так! — девушка едва не плакала.

— А ты так зачем? Действительно проклятья рода не боишься? Ты ж маленького ждешь и такое творишь! — покачала головой Мила.

Я посмотрела внутренним зрением — возле нее стояла та самая старушка, что просила вернуть ей серьги.

— Она же умерла! Ей же все равно! — из карих глаз девушки покатились слезы.

— Если бы она хотела тебе их отдать — отдала бы! Мертвого обворовывать — самый тяжкий из грехов! Проклятие на весь род. Просто так, думаешь, мужа твоего с работы поперли, и пить он начал да руку на тебя поднимать! Еще и крошка слепой родится!

— Нет! Бабушка добрая! Она со мной так не поступит! — ужаснулась девушка.

— Бабушка тут ни при чем! Есть определенные законы мироздания, одинаковые для всех! Если их нарушить — кара неизбежна!

— И что же делать? — всхлипнула девушка.

— Покаяться. Прощение у бабули попросить. Серьги ей на могилу отнести, — перечислила Мила.

— Хорошо. Я сделаю, мне, и правда, стыдно! Очень! Я хотела приданное для малыша купить получше. Мы бедно живем, а это первенец. Я подумала, что для правнука бабушка бы не пожалела.

— Неправда! — покачала головой Мила. — Сапоги ты себе хотела и плащ, как у соседки.

Девушка разрыдалась и закрыла лицо руками.

— Неча реветь! Пойдем серьги возвращать! — приказным тоном отчеканила Мила.

— Ярополк! Присмотри за лавкой! Мне отойти надо! — крикнула девушка высокому, плечистому парню, стоявшему невдалеке.

Судя по комплекции и цепкому внимательному взгляду, это был ее охранник. Парень кивнул и подошел к лавке.

— Все хорошо? — спросил он, внимательно осматривая нас.

— Да, — кивнула девушка, зажимая в руке серьги.

Мы с Милой подхватили ее под руки, Аркадий взял за руку Андрея, и мы ускорились. За 2 минуты добежали до нужной могилы, следуя за духом бабушки. Там девушка долго, горько и искренне плакала. От всего сердца покаявшись. Осознав весь ужас своего тяжкого проступка и попросив прощения у бабушки и всех богов. И бабушка, конечно же, простила и пообещала, что станет ангелом-хранителем для внучки и правнуков. А Мила настоятельно рекомендовала девушке искренне молиться Тарху Даждьбогу и Дживе, жене его. Дескать, добросердечные боги еще ни одну искреннюю просьбу без внимания ни оставили. Ну да, ей ли, их дочери, этого не знать.

Мы отвели девушку обратно в ее лавку, и я спросила, где улица Цветочная?

— Да вон, направо повернете, она и будет.

— А не знаешь, в котором доме живет женщина, у которой мужа за убийство ее матери посадили?

— Как не знать? Мария-портниха, десятый справа дом.

Не успели мы дойти и до четвертого дома, как меня, словно стрела, пронзило чувство опасности.

— Пригнитесь! — рявкнула я.

Благо все понимающие оказались. Едва пригнулись, над головой просвистела стрела.

— Что …уй моржовый?!! — вырвалось у Аркадия.

Я почувствовала, что он старается прикрыть нас ментальным щитом и возвела свой. Закрывая им еще и беззащитного в отличие от нас троих Андрея.

Еще три стрелы просвистело. Рядом. Если бы не щит, одна бы угодила мне точно в левый глаз, а так лишь упала рядом. Напугав, правда, до заикания. Стреляли с крыши восьмого дома.

Была — не была! Я встала во весь рост, попыталась сгенерировать молнию, получилось, как ни странно. Правда, не такая большая, как в первый раз, но главное, что получилось! Я со всей силы метнула ее в окно крыши, откуда в нас стреляли. Молния угодила точно в цель. Раздался громкий хлопок.

— Бежим! — крикнула я.

Мы устремились к нужному дому и начали со всей силы долбить в закрытые темно-красные железные ворота. Открыли нам довольно быстро. Какой-то мужик с седой бородой и длинным носом.

— Отец, впусти! Нас убить хотят! — выпалил Аркадий.

Мужчина отошел. И распахнул для нас калитку.

Мы вбежали на широкий двор и замерли. Перед нами стояли четверо здоровых мужиков устрашающего вида. Кто с мечами, кто с дубинками. Мы испуганно оглянулись назад. Сзади — еще двое. И только тут мы поняли, какую ошибку совершили — кто ж просит помощи у того, кого идет судить!

— Взять их! — скомандовал дед.

И мужчины двинулись на нас. Аркадий встал в боевую стойку, оскалился, как волк, зарычал, растопырил пальцы. Люди в ужасе шарахнулись. Парень применил морок. Людям кажется, что он обернулся огромным, мохнатым волком. Парень действительно точно зверь бросился на крайнего слева мужика, валит с его ног и сворачивает шею. Встав на четвереньки, Аркадий, оскалившись и рыча, смотрит на обалдевших мужиков. Я, воспользовавшись замешательством, сгенерировала молнию и замерла, подняв ее над головой. В руке Милы появился искрящийся посох из энергии. Она ударяет им по земле, и она начинает ощутимо трястись под нашими ногами.

— А ну, быстро сдристнули отсюда! — орет Андрей. — А то плохо будет! Очень! Предупреждаю!

Молния нетерпимо жжет мне руку. Не могу больше держать и кидаю в лысого шкафа с самой наглой мордой. Молния попадает мужчине в грудь и сразу исчезает. Мужик вздрагивает и падает замертво. Отвратительно воняет паленым.

Выжившие шарахаются от нас в ужасе и пятятся к калитке. Хочет уйти и бородатый мужик, но Аркадий в два прыжка настигает его и прижимает к воротам. Остальным даем уйти.

— Зови дочь! Козел бородатый! — прорычал Аркадий, скидывая морок.

— Я здесь! — из дровяника вышла высокая женщина с осунувшимся бледным лицом. — Кто вы такие? Что вам нужно?

— Мы медиумы, у нас послание для вас, от вашей матушки, — заговорила я, стараясь побороть дрожь в голосе.

— Чем докажете?! — девушка пристально смотрела на меня.

Я посмотрела на мир ментальным зрением, увидела дух женщины, стоящий рядом с дочкой, и повторила, что она мне передала:

— У тебя на левом бедре родинка, в форме сердечка. Знают о ней только мама и муж. А сегодня с утра ты на кота спросонья наступила, а он отомстил — нагадив на коврике в кухне.

Глаза женщины расширились от ужаса, и тут она увидела два трупа, лежащих позади меня, и побледнела, попятилась назад. Схватилась рукой за вилы, стоявшие у сенника, и прошептала:

— Только не подходите! Заколю! Что мать передать хочет?

— То, что твой муж ее не убивал. Это сделал твой отец! — выдохнула я.

— Это бред! Маришка! — запротестовал дед.

Аркадий тут же сдавил ему глотку.

— Он с дочкой соседа спит, с Оленой, — повторила я слова духа. — Она и подговорила. И мужа твоего они специально напоили и нож ему кровавый в руку вложили. Отец хочет за хозяина харчевни тебя сосватать. По весне. Они уж и сговорились с ним. Не зря ж бесплатно тебя кормит.

Глаза девушки, засверкали яростью, она схватила вилы и кинулась на отца.

— Убью! Порешу поганца! — взвыла несчастная.

— Не надо! — спокойно сказал Андрей, встав на ее пути, и девушка, как ни странно, остановилась, замерла и расплакалась, выронив вилы.

Калитка распахнулась, и во двор вошли пятеро. Двое седых крепких мужчин, я видела их, кажется, на площади. Они подошли к мужику, которого держал за горло Аркадий. Схватили его под руки и зачитали приговор. За смертоубийство супруги, с коей прожил более 30 лет, и наговор на близкого родственника приговаривается Никанор Артемьевич к 20 годам работ на черных, угольных горах. Решением верховных жрецов-инквизиторов. А муж ее, Радомир, будет сегодня же оправдан и доставлен домой.

Девушка плакала громко и отчаянно, от горя и радости одновременно. Я инстинктивно уже потянулась к ее ауре и начала впитывать негатив, сматывая его в клубок.

— Не надо! Сама справится! — услышала я знакомый голос и открыла глаза.

Передо мной стояла бабушка Яна. Прекрасная, чуть полноватая женщина с волосами темно-бордового оттенка. Точнее, теперь она для меня Ягиня Виевна, или Матушка-Ягиня. Так же ее называют — Буря-Яга. А на планете Земля все дети ее боятся. Зовут ее — Бабой-Ягой. Считают ее старой и страшной ведьмой с костяной ногой, похищающей и поедающей детей. На самом деле конечно, не костяная у нее нога, а золотая, и вовсе не в прямом смысле. Сапожки у нее красные, золотом расшитые. Никогда она их не снимает, и по ним все ее узнают. И детей она вовсе не крала и не жарила в печке и уж, конечно, не ела. По всей Земле собирала она сирот, увозила в свой приют, где выращивала из них жрецов, волхвов. Мудрость и цвет славян. Да и сейчас все тем же занимается. И лишь одной мерзопакостной морде на планете было выгодно, чтобы добрую, светлую, прекрасную внешне, вечно молодую, как и все хранители, женщину, запомнили как старую, страшную, кровожадную старуху. Тот, кого сейчас называют Дьяволом, Сатаной, Люцифером. Чернобог. Люций Виевич, ее родной брат. Крайне мерзопакостная и вредная личность, как говорят. И он приложил к этому все усилия. Съедаемый черной завистью. Потому что ее любили, а его презирали. К тому же не раз звиздюлей хороших от нее и ее мужа Велеса, верховного инквизитора, получал.

Бабушка была в белом платье до земли, как и положено жрице. Рядом с ней стоял Ярослав и еще какой-то высокий, черноволосый, узкоглазый мужчина. На ардонийца не похож, неужели наг? Мужчины были так же все в белом.

— Ну, че притихли, суслики? — спросила бабуля строго, но глаза улыбались, — айда в Академию, косяки ваши разгребать будем.

Глава 4

Стило бабушке поднять вверх руки, как нас окутал серебристый туман. Возникло чувство полета, и мы с Милой вцепились друг в друга от страха. Но уже секунд через 10 туман рассеялся, и мы увидели, что стоим посреди большой, светлой залы со сводчатыми потолками, это был, похоже, зал для конференций. У стены за длинным столом с одной стороны сидели 12 человек. Среди них была и моя мама. Я поняла, что сейчас нам предоставят преподавательский состав Академии. Ярослав и узкоглазый мужчина тоже сели за стол, что лишь подтвердило мою догадку.

Воцарилась тишина. Все чего-то ждали. Бабушка смотрела на Аркадия, и тот решился:

— Здесь все наши учителя, матушка? — обратился он к ней.

— Да, весь ваш преподавательский состав здесь, — кивнула она.

— У кого из вас, уважаемые, жену звали Лиена?

— У меня! — встал седой мужчина в очках.

— У меня для Вас от нее послание.

— Я весь внимание! — мужчина аж приосанился.

— Она просит спросить Вас, где ее сын. Она не видит его ни в мире живых, ни в мире мертвых. И просит простить за то, что изменяла Вам.

У мужчины вытянулось лицо и открылся рот, но он быстро справился с собой. Откашлялся и заговорил.

— Можете призвать ее? — спросил он.

Аркадий закрыл глаза, сосредоточился, через несколько мгновений мне показалось, что в помещении стало прохладно.

— Она здесь, — сказал Аркадий, не открывая глаз. — С прошедшим днем рождения тебя, говорит, хорошо выглядишь, говорит. Молодые любовницы жизнь продлевают, это ты верно подмечал, говорит.

Бедный преподаватель сошел с лица и так надавил пальцем на ручку, что она треснула в его руках. А молодая с виду, черноволосая женщина, сидевшая справа от него, залилась румянцем и опустила глаза.

— Я сделала то, что сделала, ради тебя. Ты это знаешь, ты бы здесь не сидел сейчас, если бы не я. Я не заслужила той славы, что ты мне сделал. И я каюсь, что спала с твоим сыном. Ты знаешь.

— Довольно! — рявкнул препод так, что вздрогнули все, кроме мамы.

— Ну что, рада вас приветствовать в Академии славянской магии, на факультете Инквизиции Нави, ученики! Все вы прошли свои испытания достойно, но не без ошибок. А на них, как известно, учатся, так что давайте их разбирать. Как ты думаешь, Любомира, почему на тебя напал водяной?

Я задумалась, но в голове было пусто, меня било дрожью. Я только что убила человека, может, и мерзавца, но человека. Чьего-то мужа, брата сына, отца! Я приложила все усилия к тому, чтобы не разреветься. И замотала головой, показывая, что ответа у меня нет.

Руку поднял Андрей.

— Виновата не только она. Мы все. Мы не попросили у него разрешения войти в его владения.

— Верно! А ты у нас вообще молодец! — похвалила бабушка студента. — Свое задание выполнил чисто, смело. Девушку с вилами успокоил вовремя. Далее, на площади, какую ошибку совершили вы все?

— Побежали при всех и выдали себя? — несмело спросила Мила.

— И где ж твоя сообразительность раньше была?! — улыбнулась бабушка. — Когда у инквизиторов несколько заданий в одном месте, они не выдают себя. Вы выдали с головой. Да еще ломанулись просить защиты в доме того, кого шли судить. Поддались панике. Глупо, так глупо, что слов нет. Ни ожидала от вас такого. Как действовать нужно было?

Мы все притихли, растерявшись.

— Открыть калитку этого двора с ноги и отправить их всех в серые приделы за то, что посмели поднять руку на будущих инквизиторов. Ибо инквизиторы неприкасаемы. Они — третья власть. Они на грани тьмы и света, и никто ни по каким причинам не смеет на вас поднимать руку теперь, кроме верховного совета инквизиторов. За нарушение — смерть без разбирательств. Для всех, — отчеканила мама, встав.

У нас у всех отвисли челюсти.

— Так что за убиенных вами сегодня себя не корите. Они знали, на что идут. Они у вас первые, но совершенно точно не последние. Ни обмороки, ни сопли здесь неуместны, вы знали, куда шли. Привыкайте.

— Это, кстати, Доротея Владиславовна. Ваш тренер по рукопашному и ментальному бою. Занятия с ней ежедневно в конце учебного дня, — представила маму бабушка.

Далее нам представили поочередно всех преподавателей. Непонятно зачем, ясно же, не запомним. Не в том состоянии сейчас.

С меня не сводил глаз узкоглазый преподаватель истории и политологии Архип Аристархович. Присмотревшись, поняла, что он полукровка. Только один из его родителей был нагом. А мне, к сожалению, предстояло выйти замуж за чистокровного змееныша, в человеческой экзеоболочке. Это как ростовая кукла для человека. Надеваешь ее, и тебя не видно, кто ты есть на самом деле. Жуть-жуткая, если разобраться. Но так у нас на Земле живут все пришлые из других миров и планет. Они могут за всю жизнь и не снять оболочки, но сути это не меняет. Все равно, что соблазниться аппетитным, кремовым пирожным. Надкусить и внутри наткнуться на плесень. Мерзко же!

Хотя Маша вот у нас вышла замуж за чистокровного ардонийца, и души в своем Дариене не чает. То есть, по сути, она вышла за мерзкого для человеческого глаза двуногого, чешуйчатого ящера. Хотя она сама ящерка более чем на четверть. Так причудливо в ней распределился адский коктейль генов, доставшийся от нашей мамы — химеры. Машка и сама вполне может перекинуться в этакое изумрудно-чешуйчатое чудо-юдо. Живут они на Антлании. На далекой планете в созвездии моего деда Велеса. Той, откуда родом наш народ атлантов. Правит там сейчас мой старший брат Илья, а Маша с мужем ему помогают. Красивая они пара, когда в человеческом виде, по крайней мере. Глядя на них, я тайно надеялась, что я тоже смогу полюбить своего нага. Вернее, может, и смогла бы, если б брак не был договорным, если бы мы сами добровольно познакомились и общались, а так нам обоим придется лишь свыкнуться друг с другом. Наверняка он тоже не в восторге от обязанности жениться на чистокровном человечке. Как ни странно, эта мысль утешала, я надеялась, что на почве этого мы и поладим худо-бедно.

Архип ни сводил взгляда с моего обручального кольца, которое я, скрепя сердце, надела-таки вчера перед сном. Оно было золотое, в форме змеи, кусающей свой хвост. Символ бесконечности. Глазами змее служили черные бриллианты с огненными вкраплениями. Казалось, что внутри глаз змеи горит огонь. Завораживающе красиво и жутко. Аж сама залюбовалась. Мама громко кашлянула, и я вышколено вытянулась по струнке. ...