А.Н. КУРОПАТКИН РУССКАЯ АРМИЯ

Об авторе

Куропаткин Алексей Николаевич (17.03.1848—16.01.1925) — генерал от инфантерии (1901), генерал-адъютант (1902), почетный член академий: Императорской Николаевской военной, Михайловской артиллерийской, Александровской военно-юридической и Императорской военно-медицинской; почетный старик и почетный казак многих станиц казачьих войск: Семиреченского, Сибирского, Оренбургского, Донского, Амурского и Терского; почетный гражданин города Плевны. Кавалер всех российских орденов — до Св. Александра Невского, с бриллиантовыми знаками включительно, в том числе Св. Георгия 3-й и 4-й степеней и многих высоких иностранных наград. Родился в Холмском уезде Псковской губернии (ныне Торопецкий р-н Тверской обл.) в дворянской семье — его отец был отставной капитан. Воспитывался в 1-м кадетском корпусе, затем поступил в Павловское военное училище, которое окончил в 1866 году с производством в подпоручики. В 1866—1871 годах служил в Туркестане, участвовал в завоевании Средней Азии. За отличие при штурме Самарканда и в других сражениях награжден орденами Св. Станислава и Св. Анны 3-й степени с мечом и бантом и произведен в чин поручика. В 1869 году назначен ротным командиром, а в 1870-м за отличия по службе произведен в штабс-капитаны.

В 1871-м поступил в Николаевскую академию генерального штаба, которую окончил в 1874 году первым, получив научную командировку в Германию, Францию и Алжир. Находясь в Алжире, принял участие в экспедиции французских войск в Большую Сахару и за отличия награжден кавалерским крестом ордена Почетного легиона. В 1875—1877 годах снова служил в Туркестане, участвовал в Кокандском походе, при взятии Уч-Кургана во главе небольшого отряда ворвался в укрепление противника, за что награжден орденом Св. Георгия 4-й степени.

Во время Русско-турецкой войны 1877—1878 годов — офицер для поручений при штабе действующей армии, а затем начальник штаба 16-й пехотной дивизии, где стал ближайшим помощником М. Д. Скобелева. Отличился в сражениях под Ловчей, Плевной и при переходе через Балканы. В бою под Плевной получил сильную контузию, его посчитали убитым. Газета «Московские ведомости» в № 220 даже опубликовала некролог. В ноябре 1877 года А. Н. Куропаткин был произведен в подполковники. За боевые отличия в эту кампанию его наградили орденами Св. Станислава и Св. Анны 2-й степени, Св. Владимира 3-й степени с мечом и следующим чином полковника, а также золотой саблей с надписью: «За храбрость».

В 1879—1883 годах он снова служил в Туркестане, где, участвуя во 2-й Архангельской экспедиции, являлся одним из ближайших помощников ее руководителя генерала М. Д. Скобелева. В январе 1882 года за отличия в боевых действиях против текинцев 34-летнего А. Н. Куропаткина произвели в генерал-майоры с утверждением в должности начальника Туркестанской стрелковой бригады.

В 1883—1890 год служил при Главном штабе. В 1886 году был отмечен царем Александром III за «особые труды» по разработке проектов «Об особых правах и преимуществах гражданской службы в отдельных краях Империи» и «Об устройстве управления в Туркестанском крае». В 1888 году успешно командовал сводной дивизией в лагерном сборе Одесского военного округа и в Варшавском округе — отрядом войск во время маневров. В марте 1890 года произведен в генерал-лейтенанты.

В 1890— 1897 годах Алексей Николаевич являлся начальником Закаспийской области. За время его управления этот пустынный край, не имевший ни дорог, ни городов, со слабыми зачатками промышленности, с полудиким кочевым населением, промышлявшим более всего грабежом и разбоем, стал более благоустроенным, здесь успешно развивалось земледелие, торговля и промышленность, появились крупные селения и города. Возникли школы, проведена реформа судебной части, привлечены многочисленные переселенцы из внутренних губерний. В 1895 году Куропаткин был послан во главе чрезвычайного посольства в Тегеран для сообщения персидскому шаху о вступлении на престол Николая II.

С января 1898-го до февраля 1904 года Куропаткин возглавлял военное министерство. Со второй половины XIX века русская армия значительно отстала в боевой готовности от армий европейских стран. Переустройство армии, начатое еще Д. А. Милютиным, требовало колоссальных денежных средств, выделить которые в короткий срок не представлялось возможности из-за проводимых одновременно широких неотложных реформ всего государственного строя страны. Ко времени, когда Куропаткин стал военным министром, Россия по росту затрат на оборону государства шла впереди других держав. Однако и эти значительные ассигнования являлись далеко не достаточными для устранения долголетней запущенности русской армии, тем более что и соседние государства продолжали непрестанно развивать свои вооруженные силы.

При отпуске кредитов военному ведомству незадолго до Куропаткина начал применяться так называемый предельный бюджет, по которому средства на расходы военного ведомства не отпускались ежегодно, но распределялись по смете на 5 лет. Последняя в своем окончательном виде неизбежно урезывалась по финансовым соображениям. Так, на пятилетие (1899—1903) сверхсметный расход на наиболее неотложные мероприятия исчислялся предшественником Куропаткина генералом Ванновским в 455 млн рублей, а было отпущено всего 160 млн рублей.

Став военным министром, Куропаткин нашел много начатых и незаконченных мероприятий, а также новых, вполне подготовленных, но не проведенных из-за недостатка средств. Таким образом, собственно по военной части имелась масса ценного материала, достаточного для составления плана дальнейшей деятельности военного министра. С другой стороны, общей политической программы для согласования с ней деятельности военного министерства не существовало; напротив, между военным министром и его коллегами по другим ведомствам имелись существенные разногласия во взглядах на очередные задачи военного ведомства. Общности программ военного и морского министерств также не было.

При таком положении Куропаткин решил при постановке задач для дальнейшей работы министерства опереться на исторические исследования деятельности русских вооруженных сил в XVIII и XIX веках, определив, как выводы из этого исследования, задачи русской армии в XX столетии. Сделанные таким образом выводы легли в основание составленного в министерстве плана мероприятий по дальнейшему усилению армии в 1899—1903 годах. Ввиду недостаточного ассигнования на сверхсметные расходы этого пятилетия (всего 160 млн рублей) военное министерство должно было проявить особую осторожность при удовлетворении многочисленных нужд армии, и поэтому естественно, что удовлетворение многих потребностей первостепенной важности не могло подвигаться с желаемой быстротой.

Военный министр Куропаткин был убежденным сторонником системы своих предшественников, ставя на первый план скорейшее усиление нашего военного положения на западной границе. Однако до этого генерал Ванновский не мог не считаться с новой обстановкой, сложившейся на Дальнем Востоке после Японско-китайской войны (1894—1895), последствием чего явилось усиление военного положения России на дальневосточной окраине. Усиление это вошло и в план мероприятий на 1899—1903 годы.

В Европейской России увеличение армии ограничилось завершением начатой Ванновским организации резервных войск. А военное министерство при Куропаткине занялось улучшением личного состава и быта армии, увеличением ее мобилизационной готовности, переустройством некоторых органов управления, развитием материальной части в пределах отпущенных на это средств.

Главные мероприятия, проведенные Куропаткиным, сводились к следующему. Были поставлены задачи улучшения командного состава армии, а также условий его службы и быта: значительно увеличено денежное содержание строевым офицерам, возросли квартирные оклады; улучшена работа офицерских собраний и экономических обществ; приняты меры к омоложению армии установлением пределов возраста для строевых офицеров и для кандидатов на высшие должности; введены новые правила чинопроизводства, что внесло большую справедливость и равномерность прохождения службы; значительно расширены права офицеров на отпуска. Для поднятия общего уровня образования офицерского корпуса двухлетний курс юнкерского училища был преобразован в трехлетний; открыто 7 новых кадетских корпусов; учреждены курсы для подготовки офицеров-воспитателей для кадетских корпусов; переработано положение об Академии генерального штаба с обращением ее в специальную Школу офицеров генерального штаба (прежде она занималась комплектованием офицеров генерального штаба и выполняла роль военного университета), внесены изменения в ее программу; переработан штат академии и возведены новые здания. Увеличены сроки прикомандирования офицеров генерального штаба к строевым частям. В общем все меры по улучшению укомплектования и быта офицерского состава поглотили более половины всей 160-миллионной прибавки к пятилетнему бюджету.

Военный министр Куропаткин обратил внимание и на нижние чины армии. Русский солдат в отношении пищи, одежды, жилища и содержания был обделен по сравнению с солдатами других армий: даже предметы первой необходимости он приобретал за свой счет. Удовлетворить все нужды солдатского состава армии оказалось невозможным из-за недостатка средств. Проведенные Куропаткиным мероприятия были направлены главным образом на поднятие нравственного уровня солдат: по удовлетворению религиозных нужд, отмене телесных наказаний, организации бесед, чтений, игр. Было улучшено казарменное положение, введены чайное довольствие и походные кухни, дано большее развитие солдатским лавочкам и чайным, утверждена новая табель довольствия в военное время. Были повышены требования по приему новобранцев, чтобы в армию набирались физически здоровые и крепкие люди. Меры к привлечению сверхсрочнослужащих унтер-офицеров оказались малоуспешными из-за недостатка средств.

В мобилизационном отношении: увеличена готовность войсковых частей, улучшена подготовка чинов запаса, увеличен запас офицеров, обеспечено формирование ополченских частей, издано новое положение о военно-конской повинности; впервые произведена фактическая проверка призыва запасных и поставки лошадей. В отношении обучения войск: увеличено число войск, привлекаемых в подвижные сборы (пехота — на 25 %), расширено применение больших маневров, выделено свыше 1,5 млн рублей на покупку земельных участков для учебных целей. В организационном отношении: штабы Петербургского, Московского, Одесского, Киевского, Туркестанского и Приамурского военного округов преобразованы по образцу западных пограничных округов.

Главный штаб также переформировали для согласования с преобразованными штабами округов; в его составе были сформированы управления: генерал-квартирмейстера, дежурного генерала, военных сообщений и военно-топографическое. Толчком для этого мероприятия послужили военные действия в Китае 1900 года, руководимые из Петербурга и потребовавшие организации оперативной и статистической части на более широких основаниях, чем прежде.

Преобразованы управления азиатских военных округов: Омский и Иркутский округа соединены в Сибирский; а Закаспийская и Семиреченская области присоединены к Туркестанскому округу; в Сырдарьинской, Самаркандской и Ферганской областях войска изъяты из ведения военных губернаторов; сформированы управления 8 армейских корпусов и во всех учреждены должности корпусных интендантов; из арендованной у Китая части Ляодунского полуострова образована Квантунская область с управлением, близким к военно-окружным. Упразднены особые финские войска, кроме гвардейского батальона, входившего в состав гвардейской стрелковой бригады; при этом для Финляндии проведен новый устав о военной повинности.

В войсках Европейской России продолжалось постепенное введение конных ординарцев; образованы команды штабных самокатчиков. По артиллерийской части: закончено перевооружение ручным огнестрельным оружием и выполнено перевооружение полевой артиллерии скорострельными пушками (за счет особого ассигнования); началось испытание пулеметов и сформированы первые пулеметные роты, продолжалось постепенное снабжение новыми образцами орудий крепостей и осадной артиллерии. Ввиду огромной потребности в крупных орудиях всех крепостей удовлетворение ее шло медленно, тем более что Обуховский завод работал исключительно для флота. В ожидании новых орудий с других крепостей снималось вооружение для Порт-Артура.

По инженерной части: продолжалось усовершенствование существующих крепостей в пределах отпущенных на это средств; сооружены новые крепости — Порт-Артур, предмостные укрепления у Рожан и Ломжа (закончено ядро крепости, форты же остались невозведенными); спроектировано укрепление Влодавы и усиление восточного фронта Висло-Наревского плацдарма. В общем, Куропаткин имел в виду создать огромный, недоступный вторжению укрепленный район на нашем передовом театре: Новогеоргиевск, Варшава, Ивангород (по р. Висле) — западный фронт; Иван-город, река Вепрж, Коцк-Влодавский озерно-болотистый район — южный фронт и, наконец, северный фронт — по Нареву с крепостями Новогеоргиевск, Зегрж, Пултуск, Рожаны, Остроленка, Ломжа — крепость Брест-Литовск; продолжалась постройка стратегических шоссе; значительно продвинуто казарменное строительство; увеличено число воздухоплавательных частей; производилось испытание автомобилей.

По интендантской части: впервые применен опыт закупки провианта у производителей (помещиков и земств); введено широкое производство консервов; издано положение о полевых хлебопекарнях; учрежден интендантский офицерский курс.

По отношению к казачьим войскам: улучшено материальное положение офицеров; облегчен денежным пособием исправный выход на службу казаков; спроектирован и начат ряд мер, направленных к поднятию благосостояния казаков, в частности по земельному устройству.

Особый интерес представляют меры по увеличению боевой готовности русской армии на Дальнем Востоке. Вступив в управление министерством убежденным сторонником усиления в первую очередь военного положения на западном фронте, Куропаткин остался верен этой идее даже и в то время, когда явно надвигавшаяся угроза на Дальнем Востоке приковывала внимание правительства в эту сторону. Данное обстоятельство не могло не отразиться на интенсивности мероприятий военного ведомства на дальневосточной окраине. Усиление войск на Дальнем Востоке шло под давлением развивавшихся событий и велось не присылкой организованных соединений, а путем переформирования существующих частей с добавлением укомплектований, выделенных войсками Европейской России (свыше 30 тыс. чел.). Даже события 1900 года (Боксерское восстание), собравшие в Китае 100-тысячную русскую армию, не были использованы для усиления нашего восточного фронта и привезенные войска были быстро эвакуированы.

Незадолго до Русско-японской войны 1904—1905 годов по настоянию местного начальства на Дальний Восток было направлено по одной бригаде от X до XVII корпуса, но без обозов, т. е. части , не готовые к походу. Склонность к импровизации и нерешительность Куропаткина проглядывали уже в этих мерах. Только в конце 1903 года военное министерство решило потребовать на новые формирования сверхсметный кредит, но вместо просимых 30 млн рублей получило всего 3 млн. С 1899 по 1904 год общее усиление войск в Приамурском округе, Маньчжурии и на Квантуне составило около 40 тыс. человек; кроме того, на 18 тыс. человек увеличена охранная стража Восточно-Китайской железной дороги. В начале 1904 года в Европейской России было начато формирование батальонов для восточно-сибирских пехотных полков, но эти части начали прибывать уже после объявления войны. Всего в 1903 году дальневосточные владения имели 128 батальонов, за которыми в Сибирском округе стояло 40 резервных батальонов. В подкрепление им из Европейской России намечались 2 полевых и 2 резервных корпуса. Назначение в состав будущей армии большого числа резервных войск явилось следствием недостаточной оценки противника, но исправить эту ошибку во время войны было уже не во власти Куропаткина. Создание крепости в Порт-Артуре, рассчитанное на 10 лет, в силу особо неблагоприятных условий шло медленно. На составление и утверждение проекта крепости ушло два года; китайская смута 1900—1902 годов и холерная эпидемия оказали свое неблагоприятное влияние на ход работ, а отпускаемые ежегодно кредиты были урезаны, что препятствовало развитию работ в полном объеме.

Тем не менее, возвратившись в 1903 году из поездки на Дальний Восток и в Японию, Куропаткин был вполне удовлетворен результатами личной проверки нашего стратегического положения. «Мы можем быть вполне спокойны за участь Приамурского края, мы ныне можем быть спокойны за судьбу Порт-Артура, и мы вполне надеемся отстоять Северную Маньчжурию, — докладывал он. — Ныне можно не тревожиться, если даже большая часть, например, японской армии обрушится на Порт-Артур. Мы имеем силы и средства отстоять Порт-Артур, даже борясь один против 5—10 врагов».

В таких бодрых выражениях обрисовал Куропаткин обстановку на Дальнем Востоке за несколько месяцев до начала войны. Уверенность его в достаточности принятых мер находит подтверждение в плане мероприятий на пятилетие (1904—1909), по которому из 130 млн рублей, отпущенных вдобавок к бюджету, на нужды Дальнего Востока предназначалось только 7 млн. Последовавшие события показали, что оптимистичные расчеты Куропаткина были весьма верны: ко времени сосредоточения маньчжурской армии (к сражению под Ляояном) силы противника не превзошли ее численность. Порт-Артур же пережил два генеральных сражения, из которых каждое могло привести к его освобождению.

Ошибся генерал в другом: он просмотрел решимость Японии воевать и почти втрое преуменьшил то напряжение сил, на которое оказалась способна эта страна. Последнее не имело бы существенного значения, если бы Ляоянское сражение было выиграно. Что касается первой ошибки, то она имела роковое значение, так как помешала сделать все возможное для избежания войны. В этой ошибке Куропаткин несет значительную долю ответственности и как военный министр (недостатки военной агентуры), и как член особого комитета по делам Дальнего Востока. Конвенция об уступке нам Порт-Артура и Даляньваня заключена 15 марта 1898 года; следовательно, Куропаткин имел еще возможность выступить с возражениями, но взамен этого предложил занять и всю южную часть Ляодунского полуострова.

В маньчжурском вопросе Куропаткин в разное время держался различных взглядов. До Боксерского восстания он полагал нужным ограничиться экономическим подчинением Маньчжурии; с 1900 по 1903 год энергично проводил мысль о необходимости задержать очищение этой провинции и присоединить в той или иной форме ее северные части, взамен чего в конце 1903 года предлагал поступиться Квантунской областью и Южно-Маньчжурской железной дорогой.

В корейском вопросе взгляды Куропаткина также не отличались ясностью и устойчивостью. Во всяком случае, в журналах Порт-Артурских совещаний, подписанных им, не видно его возражений против рокового Ялуцзянского предприятия. В конце 1903 года начались осложнения с Японией, приведшие к войне.

Общественное мнение единогласно указывало на Куропаткина как на желаемого вождя. За ним были туркестанские походы; за него говорил боевой опыт Русско-турецкой войны 1877—1878 годов и Ахал-Текинской экспедиции под руководством незабвенного «Белого генерала» — М. Д. Скобелева; за ним прочно установилась репутация талантливого администратора.

Озаренный лучами скобелевской славы, Куропаткин казался естественным наследником скобелевского умения владеть людьми и бросать их в бой на смерть или победу. Искусные действия Куропаткина на Курских маневрах 1902 года в роли командующего Южной армией подтверждали возлагавшиеся на него надежды^[2].

8 февраля 1904 года последовало назначение его командующим Маньчжурской армией при следующем всемилостивейшем рескрипте: «Алексей Николаевич. С 1898 г ., состоя во главе военного ведомства, Вы, со свойственным Вам трудолюбием и настойчивостью, усердно работали над выполнением целого ряда одобренных Мною преобразований в деле усовершенствования армии и ее управления и были на страже боевой готовности вооруженных сил России, обеспечивающих преуспевание государства. Труд Ваш еще не закончен. Но пробил час, когда Мне суждено было призвать часть Моей доблестной армии на защиту достоинства России и ее державных прав на Дальнем Востоке. Зная Ваши блестящие военные дарования, стратегическую подготовку и выдающуюся боевую опытность, Я признал за благо вверить Вам ответственное командование Моей армией, действующей в Маньчжурии против японцев, освободив Вас для сего от обязанностей военного министра. Да поможет Вам Бог успешно совершить возлагаемый мною на Вас тяжелый, с самоотвержением принятый Вами подвиг. Расставаясь с Вами и желая выразить Вам Мою глубокую признательность за шестилетний просвещенный труд Ваш на пользу Моей дорогой армии, жалую Вам бриллиантовые знаки ордена Св. благоверного великого князя Александра Невского, кои повелеваю Вам носить по установлению. Напутствуя Вас на Дальний Восток в действующую армию, поручаю Вам передать Моим доблестным войскам Мой царственный привет и Мое царственное благословение. Да хранит Вас Господь!»

Задача Куропаткина как полководца была нелегкой. Высокому напряжению материальных и духовных сил японского народа Россия противопоставила армию, недостаточную по численности и с серьезными недочетами в качественном отношении. Из этой армии мы имели на месте сравнительно ничтожные силы, находившиеся притом в периоде переформирования. Увеличивать эти силы мы могли лишь путем подвоза за 10 тыс. верст по единственной железнодорожной колее, тогда как в распоряжении противника были все морские пути и средства.

Очевидно, что столь неблагоприятные условия для русской армии могли быть сглажены только крупным полководческим талантом. «Только бедность в людях заставила Ваше Величество остановить свой выбор на мне», — телеграфировал Куропаткин после своего назначения 13 октября 1904 года главнокомандующим вместо генерал-адъютанта Алексеева, отозванного в Санкт-Петербург. Эта неуверенность в себе, неуверенность в армии, недочеты которой ему, как военному министру, были лучше других известны, и сознание трудности обстановки, по-видимому, тяготели над духом Куропаткина.

Для роли полководца ему, вероятно, недоставало творчества, величия духа, умения быстро оценить обстановку, смелости в решениях, непреклонности воли в достижении поставленной цели. Судя по взгляду, выраженному Куропаткиным в его указаниях войсковым начальникам 15 апреля 1904 года, выжидательная позиция и пассивность генерала объяснялись принятым им решением не вступать в бой ранее, чем будут собраны вполне определенные и полные сведения о противнике. Такое решение не могло не породить чрезмерной осторожности и не убить дух смелого почина. Разработке плана наступательной операции предшествовал обыкновенно запрос мнений старших начальствующих лиц с принятием затем среднего решения, в котором за робко поставленной целью не видно было твердой решимости достигнуть ее. И действительно, первый натиск врага тушил наступательный порыв и приводил к обычной пассивности. «От Ляояна не уйду, Ляоян моя могила», — говорил Куропаткин перед первым генеральным сражением. «Пришло для нас время заставить японцев повиноваться нашей воле», — гласил приказ перед сражением на реке Шахе. Но за Ляояном и Шахе последовали Сандепу и Мукден.

По справедливости можно сказать, что во всех этих боях не упорство русской армии было сломлено японцами, а дух ее вождя. Боязнь поражения как бы заглушила в нем жажду победы. Нерешительность Куропаткина отражалась и в его директивах частным исполнителям; достаточно припомнить его сбивчивые указания генералу Стесселю относительно обороны Цзиньчжоу, явно двусмысленную директиву генералу Штакельбергу перед Вафангоу («овладеть Цзиньчжоуской позицией», «не доведя дело до решительного столкновения») или изменчивую задачу генералу Зарубаеву у Дашичао (то решительный бой, то арьергардный). При выполнении операций инициатива не только корпусных командиров, но и командующих армиями была стеснена. Армии управлялись общими диспозициями, а если и получали особую директиву, то все же сильно связывались в ее выполнении: «…чтобы операция не приняла более значительных размеров, что желательно» (Сандепу). Постоянно увлекаемый деталями, в ущерб главному, Куропаткин не мог воздержаться даже от непрерывных мелочных указаний, распоряжаясь передвижением батальонов, охотничьих команд и орудий.

Нерешительность в постановке цели и склонность к преувеличению сил противника ни разу не дали Куропаткину осуществить принцип сосредоточения превосходящих сил на театре войны. В ударе у Вафангоу из 100 батальонов армии участвуют только 36; в период боя у Дашичао войска распределяются поровну между восточной и южной группами, оказываясь везде слабыми для достижения решительного результата; при наступлении у Сандепу из трех армий активно действует только одна. Накануне генеральных сражений взамен суворовского «снимай посты, опорожняй коммуникации» десятки тысяч бойцов выделялись из армии для охраны тыла или на второстепенный театр (перед Мукденом 16 батальонов с артиллерией, 34 сотня и 10 тысяч укомплектований).

Излишняя впечатлительность Куропаткина к слухам и демонстрациям приводила его в бою к быстрому израсходованию резервов. В минуту действительной необходимости приходилось их создавать выдергиванием частей со всего фронта армии, образуя случайные отряды со случайными же начальниками. В Мукденском сражении отряд генерала Лауница состоял из 53 батальонов, принадлежавших 43 пехотным полкам, 16 дивизиями 11 корпусам всех трех армий. Естественно, что эти импровизированные резервы, составленные притом из войск, уже бывших в бою, не всегда были способны проявить требуемую от них энергию. Склонность к импровизации проходит вообще через всю кампанию: названиями «отрядов» пестрит все описание войны, которая без преувеличения может быть названа «войной отрядов».

А. Н. Куропаткин не уделял внимания моральному состоянию армии. Он не объезжал позиции перед решительным сражением, не говорил с войсками, не появлялся перед солдатами в критические моменты боя. Даже в своем известном приказе о переходе в наступление на реке Шахе он не воздержался от некоторого выражения сомнения в успехе («Если окажется недостаточным присланных уже полков» и т. д. ). Кроме этого приказа не было ни одного хотя бы письменного обращения к армии, потрясенной небывалым ходом войны.

Невниманием к моральному аспекту была проникнута вся система ведения войны с ее девизом «терпения». Обычное чередование приказов «упорно обороняться» и «отступать» систематически подрывало в войсках веру в собственные силы, в своего вождя и в возможность успеха. Далекие от понимания стратегической или технической обстановки, солдаты инстинктивно сознавали бесполезность понесенных жертв. По убеждению Куропаткина, войска наши «крепли в неудачах», по мнению иностранных военных агентов, только историческая выносливость русского солдата могла выдержать многие месяцы столь своеобразную школу.

Несмотря на это, в каждом большом бою солдаты горели высоким воодушевлением, которое, по-видимому, мало учитывалось Куропаткиным в его решениях. Приказ об отступлении от Ляояна служит наиболее ярким показателем того, насколько мало было духовного общения между русской армией и ее вождем. В своих трудах после войны А. Н. Куропаткин указывал на недостаток инициативы и энергии у старших начальников, из которых часть явно не соответствовала назначению. Однако сама система Куропаткина в управлении операциями не могла способствовать развитию самодеятельности в ее исполнителях. С другой стороны, Куропаткин был облечен всей полнотой власти для устранения несоответствующих начальников, но в применении этой меры он использовал то излишнюю мягкость в явный ущерб делу (вопрос об отозвании генералов Стесселя, Случевского, Гриппенберга), то очевидную несправедливость (отрешение генерала Штакельберга от командования корпусом после Сандепу).

При оценке деятельности А. Н. Куропаткина как полководца необходимо, конечно, иметь в виду, что полная власть главнокомандующего принадлежала ему всего 4,5 месяца из 16; кроме того, ему приходилось считаться с указаниями из Санкт-Петербурга. Впрочем, эти указания были, скорее, попытками вывести Куропаткина из его пассивности и ничем не напоминали печальной памяти венского «гофкригсрата», с которым приходилось бороться А. В. Суворову. Если Тюренчен и Вафангоу можно еще считать до некоторой степени навязанными Куропаткину, то в остальных операциях он располагал полной свободой действий. Трагедия Куропаткина заключалась не в том, что ему дали задачу, непосильную для полководца, а в том, что его духовные силы оказались слабыми, чтобы справиться с ней. Призванный уравновесить своим талантом недостаток боевых средств, он вынужден был ожидать нарастания этих средств, чтобы возместить ими отсутствие полководческого таланта.

Судьба не дала Куропаткину второго испытания — с новой армией и при новой обстановке; она обманула и его надежду на продолжение борьбы. Отрицательное отношение народных масс к войне отняло и у правительства решимость продолжать борьбу. Высокие администраторские дарования Куропаткина выразились в отличном обеспечении продовольствием и медикаментами армии. Несмотря на слабую пропускную способность сибирских путей, подвоз с базы был урегулирован; кроме того, в широкой мере были использованы местные средства. Благодаря заботам Куропаткина, русская армия во все время кампании была сыта и хотя и некрасиво, но одета. Широко были привлечены экономические общества, при их содействии офицер мог достать себе все необходимое. Несмотря на затруднительность эвакуации больных и раненых, санитарная часть была настолько хорошо поставлена, что впервые за все войны, веденные Россией, умерших от болезней было меньше, чем убитых и умерших от ран.

После войны Куропаткин был назначен членом Государственного совета. Он поселился в своем имении Псковской губернии Холмского уезда. Как военный писатель А. Н. Куропаткин был широко известен в России и за границей. Первые его литературные труды относятся ко времени пребывания в Алжире, откуда последовал ряд его корреспонденции в «Военный сборник» — «Письма из Алжирии», «Очерки Алжирии» и «Верблюжий обоз» (Военный сборник, 1875); затем как результат командировки появился «Военно-статистический обзор Алжирии» (Военный сборник, 1876) и «Пища французских войск в Алжирии» (1877). Впоследствии все эти статьи вошли в одну книгу «Алжирия» (1877), в которой рассказывалось о новой французской колонии и содержалось много практических сведений, полезных для наших туркестанских войск.

Путешествие А. Н. Куропаткина в Кашгарию вызвало появление книги «Очерки Кашгарии» (1878), в которой в числе других сведений впервые была рассмотрена военная организация этой страны. Переизданная в 1897 году под названием «Кашгария», книга удостоена Императорским русским географическим обществом малой золотой медали. По возвращении с Русско-турецкой войны 1877—1878 годов в Туркестан Куропаткин в небольшой книге «Туркмения и туркмены» (1879) описал край, ставший через год театром военных действий.

Опыт Русско-турецкой войны вызвал появление в 1881—1883 годах ряда статей в «Военном сборнике» под заглавием «Ловча, Плевна и Шейново». В 1885 году исправленное и дополненное собрание этих статей вышло отдельной книгой — «Ловча и Плевна». В этом труде дано талантливое описание действий отряда генерала М. Д. Скобелева и раскрыты причины наших неудач под Плевной. Поход генерала Скобелева в Ахал-Теке получил описание в труде «Завоевание Туркмении», помещенном первоначально в «Обзоре войн» Г. А. Леера и вышедшем отдельным изданием в 1899 году.

После Русско-японской войны появился четырехтомный труд «Отчет генерал-адъютанта Куропаткина» (1906), составляющий свыше 125 печатных листов, с несколькими атласами. Первые три тома заключают описание трех главных сражений войны: Ляояна, Шахе и Мукдена; том 4 озаглавлен «Итоги войны». Лично им написаны только два последних тома. Причиной появления «Отчета» было стремление автора скорее изучить опыт войны и отчасти желание оправдаться от обвинений, возводимых на него как на военного министра и полководца. Несмотря на неполноту (объясняемую спешностью издания) и некоторую односторонность изложения, труд представляет большой интерес из-за обширности материала и высокого авторитета автора, столь близко стоявшего к событиям. Последний том заключает весьма ценные выводы из войны, дающие готовый план переустройства русской армии. Этот том переведен на немецкий язык. Труд А. Н. Куропаткина «Задачи русской армии», в котором им дается своеобразная трактовка исторических путей России и будущих задач русской армии, вышел в 1910 году и вскоре завоевал большую популярность у широкого круга читателей. Рассуждения автора о внутреннем и внешнем положении России в конце XIX века, изобилующие яркими фактами, аргументами и статистическими данными, а также его выводы о положении русской армии в XV—XIX столетиях и предложения по усилению России в XX веке не только остаются интересными, но и во многом актуальны для настоящего времени.

Сохраняя номинальную должность члена Государственного совета Российской империи, А. И. Куропаткин был не у дел вплоть до Первой мировой войны. С сентября 1915 года — командир гренадерского корпуса, с февраля по июль 1916 года — командующий войсками Северного фронта. С июля 1916-го по март 1917 года — генерал-губернатор Туркестанского края. Под давлением Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов Куропаткин был отстранен от должности и последние годы жизни провел в родовом имении Шешурино, учительствуя в местной школе, построенной когда-то на его деньги, и занимаясь приведением в порядок своих записей и дневников. В 1918—1919 годах отверг предложение французского посла в Петрограде эмигрировать, а белогвардейцев — выступить против Советской власти.

Внутреннее положение России в конце XIX века

Заключение о внутреннем положении России в царствование императоров Александра I, Николая I и Александра II ♦ Программы по внутренним и внешним делам России императора Александра III ♦ Земские начальники ♦ Мнение государя относительно процента евреев в учебных заведениях и классической системы образования ♦ Меры по развитию материальных сил русского народа ♦ Быстрый рост фабрично-заводской промышленности ♦ Причины упадка земледельческой деятельности русского населения в Центральной России: 1) Причины естественные, зависевшие от климата и почвы. 2) Причины, зависевшие от деятельности правительственной власти. 3) Причины, зависевшие, отчасти, от самого населения ♦ Причины упадка в конце XIX века фабрично-заводских предприятий

Историк В. Ключевский дает рельефное представление о положении России в XIV столетии, когда началось энергичное собирание Руси московскими князьями: «ВXIVвеке создалось всемогущее государство на самой скудной материальной основе». Благодаря всемогущей власти князя, содействию правящих классов и духовенства бедное русское население, как изложено в предыдущих главах, при крайнем напряжении своих сил и средств начало выполнение исторических задач России. Но скоро выставление сильных армий, при объединении населения, начало встречать все больше и больше трудностей: обремененное непосильными ему сборами и натуральными повинностями, земледельческое население стало разбегаться и этим лишало служилый класс возможности отбывать возложенную на него за полученную землю воинскую повинность; тогда с целью удержать население на местах, его прикрепили к земле. «В прикреплении крестьян к земле самым страшным образом высказалось банкротство бедной страны, не могшей своими средствами удовлетворить потребности своего государственного положения»^[3]. Прикрепить крестьян к земле представлялось в то время необходимым и потому, что в XIV—XVII столетиях низшие классы были главными плательщиками податей и главной силой для отбывания всех натуральных повинностей, в том числе и военной. По замечанию В. Ключевского, «все высшие классы дружно стремились к переложению возможно большей части податей на беднейшую часть населения».

С перенесением в начале XVII столетия Филаретом на Русь бюрократической системы положение населения в материальном отношении не улучшилось, ибо финансовая политика была основана на простой эксплуатации народного труда в пользу казны.

Большое число войн, веденных Россией в течение XIV, XV, XVI и XVII столетий со всеми соседями, не могло не отразиться замедлением экономического роста Московской Руси. Смутное время окончательно расстроило не только частные хозяйства, но и государственное хозяйство. Деятельность царей Михаила Федоровича и Алексея Михайловича несколько утвердила внутреннее положение России, но еще в конце царствования Михаила Федоровича выборные русские люди на земском соборе 1642 году дружно свидетельствовали, что Русь XVII столетия «оскудела, обеднела и военная ее сила пришла в расстройство». Они жаловались, что уже тогда иноземцы стали теснить русскую торговлю, просили освободить их от иноземцев, ввести скорый и праведный суд и подати брать по состоянию, т. е. ввести подоходный налог. Начавшаяся в конце XVII века смута на Руси, своеволие стрельцов, неудачные походы в Крым Голицына, интриги царевны Софии только увеличили расстройство внутренних дел. Россия в начале XVIII столетия крайне нуждалась в отдыхе, но, очевидно, Петру Великому было не к лицу давать этот отдых. Петр Великий получил тяжелое и расстроенное наследие, и притом дурно защищенное, ибо существовавшая военная система ополчения, стрельцов и разных полков иноземного строя оказалась мало пригодной для борьбы с серьезным противником. Великому преобразователю пришлось формировать постоянного типа армию, что вызывало потребность в больших расходах. Как изложено выше, Петр вынужден был установить на удовлетворение военных нужд особую подушную подать. Лихорадочная внутренняя деятельность Петра по переустройству России и водворению в ней иноземных порядков, устройство Петербурга, постройка дорог, каналов, верфей — все это отвлекало массу рабочих рук от обработки земли и занятия промыслами и ослабляло силы населения. По мнению В. Ключевского, при Петре весь народный труд был повернут фронтом к северо-западу. Можно однако думать, что, если бы Петр Великий ограничился только внутренней деятельностью, он справился бы со взятой на себя задачей устроить к лучшему положение русского племени, но враги внешние, особенно шведы, не дали ему времени ни организовать армии, ни упорядочить начатую реформу по переустройству России. Поражение под Нарвой было началом тяжелой 21-летней войны со Швецией. Кроме борьбы со шведами, Петру пришлось делать два похода к Азову и пережить неудачу Прутского похода.

В предыдущих главах указано, в каком расстройстве находилось внутреннее состояние России при преемниках Петра. Приходилось уменьшать армию, распускать офицеров, сокращать, по возможности, расходы. В особенности, по внутренним делам, Россия пережила тяжелые годы во время владычества всесильного Бирона и иноземцев, захвативших власть в свои руки и не стеснявшихся в средствах для личного обогащения. В веке Екатерины внешнее положение России стало блестящим, но само возвышение могущества России в военном и в политическом отношениях носило в себе опасность.

К концу царствования Екатерины II в 1787—1790 годах против России готовилась коалиция нескольких держав.

В веке Екатерины, с целью обсуждения законодательных мер, нужных России для улучшения ее внутреннего положения, были вызваны со всей русской земли представители. В привезенных ими с собой наказах Екатерина II могла познать истинное положение населения России. В этих наказах: «выступала неприкрашенная действительность, по которой значилось, что государственные и общественные успехи, достигнутые Россией в течение веков, ограничиваются поверхностью и до деревни еще не дошли ни суд, ни администрация и население всех сословий остается без всякой защиты закона: „Кто кого сможет, тот того и разоряет"».

По этим наказам население ожидало получить суд и близкое к нему управление^[4]. Население хлопотало, чтобы можно было дома совершать и свидетельствовать всякие документы, размежевывать местными землемерами спорные земли и иметь в ближайшем городе нужные справки. Население хлопотало также, чтобы можно было у себя дома учиться, лечиться и иметь кредит. Представители родового дворянства добивались захватить в свои руки администрацию, суд и лишить другие сословия права иметь крепостных крестьян.

Милюков свидетельствует, что в комиссии об уложении, открытой в 1767 году, настроение было серьезное и деловое. «Уровень деловой подготовки, понимание собственных интересов был очень высокий».

Дворянская группа состояла из 160 человек, противники дворян — из 207 человек. Эта последняя партия отстаивала торгово-промышленные свободы против правительства и дворян. В то же время представители купечества стремились ограничить торговую деятельность крестьян из крепостных. Купцы боролись против фабрик, на которых работа производилась крепостным трудом. В общем, работы комиссии остались без результата для улучшения положения массы населения. Как изложено в предыдущих главах, Екатерина II после всех либеральных начинаний и заявлений только еще туже затянула петлю крепостного права и даже обратила в крепостных большое количество свободных людей в Малороссии и в восточных приуральских губерниях. Расходы на войны, расходы по устройству вновь завоеванных местностей, роскошь в верхах общества, щедрые подарки временщикам, вместе с огромными, по современной стоимости денег, расходами по ведению войн привели к тому, что блеск царствования Екатерины для верхов населения и иностранцев сопровождался тяжелым экономическим и духовным гнетом массы населения. Поэтому недовольство росло. Смута сеялась по всей русской земле. Голод стал часто посещать различные местности России. Особенно тяжел был 1787 год, когда даже в Москве приходилось раздавать хлеб жителям.

В то же время несомненно, что Екатерина II любила Россию и русский народ. Но, по Милюкову, народолюбие Екатерины II выражалось в чрезмерном восхвалении России. По ее мнению, уже тогда русский народ стоял приблизительно на одном уровне с другими народами Европы. Государыня говорила: «Наши законы самые простые, ясные, разумные. Граждане наименее стеснены. Какой современный народ может похвастаться, что в целом своем составе был призван к составлению своих законов». Она же говорила: «Всей Европой признано, что нет народа более сильного и неутомимого». Екатерина II упорно отвергала, что Россия плохо населена и бедна. Неумеренная лесть и ложь, окружавшие императрицу, закрывали от государыни истинное положение русского народа.

В конце царствования Екатерины II в ней развивали подозрительность, указывая на революционные замыслы ее подданных, стращали существованием заговоров на ее жизнь. Производились многочисленные аресты. Бюст Вольтера, которого Екатерина считала своим учителем, был вынесен из Эрмитажа^[5].

Чтобы усилить положение дворян-помещиков, Екатерина запретила крестьянам жаловаться и ввела военные экзекуции. Последовало приказание литераторам защищать крепостное право. На сцене театров положение крестьян представлялось в извращенном виде. Государыня слушала, как на сцене крестьяне пели: «Дав оброк, с нас положенный, в жизни мы живем блаженной, за господской головой».

Барин в ответ поет: «Коль крестьяне мной довольны, сам собой доволен я».

Крестьяне отвечают: «Будем вечно прославляти господина своего, он нас станет защищати, мы помрем все за него»^[6].

Действительность не отвечала этой идиллии. Бунты в разных местностях России, даже в Москве, особенно бунт Пугачевский, напомнили о действительном положении массы населения. Пришлось ослаблять действующие против турок войска и посылать лучших того времени генералов, чтобы усмирить бунт, охвативший широкий район приволжских губерний.

На основании изложенного можно сделать вывод, что в XIX столетие Россия вступала тяжко обессиленная и взволнованная внутри, вступала неустроенная не только по отношению к присоединенным в течение XVIII века местностям, но неустроенная еще в коренных русских губерниях. Наследие, перешедшее к императорам Павлу I и Александру I, прежде всего, нуждалось в устройстве дел внутренних, в поднятии благосостояния масс, для чего нужен был продолжительный покой.

Император Павел I верно оценил тяжелое внутреннее положение России и искренно хотел облегчить именно положение масс. Его начинания, к сожалению, имели отрывочный и путанный в этом деле характер. Скоро увлеченный к тому же внешними предприятиями, он не мог что-либо исполнить существенное.

Император Александр I в начале своего царствования тоже имел много благих намерений, но был окружен людьми, не знавшими Россию, и в числе коих были и враждебно к России настроенные (Чарторыжский).

Относительно лиц, окружавших и влиявших на Александра I, А. Пыпин^[7] пишет, что направление их мыслей было якобинское и вольтерианское. «У всех был идеалистический либерализм. Первый период царствования Александра I, с 1801 по 1810 годы, историк его царствования Н. Шильдер называет эпохой колебаний».

«Действительно, за это время в государственной жизни России происходят беспрерывные колебания как во внутренней, так и во внешней политике; по всем отраслям управления империей замечается полная неустойчивость взглядов; резкие переходы от одной политической системы к другой. Все эти явления обусловливаются исключительно одной личностью императора Александра, обладавшего свойством нередко колебаться в одно и то же время между двумя совершенно различными настроениями, без всякой последовательности в избранном им раз направлении»^[8].

Второй период царствования, с 1810 по 1816 год, сосредоточивается на борьбе с Наполеоном. Внутренние дела были отодвинуты на задний план. Третий период, с 1816 по 1825 год, Н. Шильдер называет периодом реакции. В третий период, при торжестве Аракчеева во всех делах, внутреннее положение России не могло заметно улучшиться. Таким образом, за все длинное царствование императора Александра I его деятельность по внутреннему устройству России была заметна только в первом периоде его царствования, вернее, только в первых годах его царствования. Все население не только столицы, но и всей России приветствовало с радостью вступление на престол молодого государя, обворожительного наружностью и скромностью. Ужасные мысли о тюрьмах, пытках, ссылках рассеялись как зловещие призраки; их заменила надежда на народное благосостояние и на личную безопасность. Уповал и Александр, что он сделает Россию счастливой, что он отдаст ей лучшие годы, лучшие силы^[9]. Судорожной, болезненной деятельностью Павла I все отрасли государственного управления были приведены к 1801 году. «В неописанный беспорядок», поэтому первые заботы нового правительства сосредоточились на отмене перемен, внесенных императором Павлом в учреждения своей матери, и возвращении сословиям и обществам присвоенных им прежде прав. «Первый год царствования Александра I почти каждый день царский указ уничтожал какую-нибудь несправедливость, насилия, стеснения, произвол и открывал свободный путь к новой благотворной деятельности»^[10]. Между прочим, 19 марта издан указ, чтобы полицейские чиновники «отнюдь из границ своей должности не выходили, а тем менее не дерзали причинять никому никаких обид и притеснений». 22 марта разрешено свободно впускать в Россию и выпускать из нее желающих. 24 марта отменено запрещение на вывоз за границу хлеба и вина. 31 марта отменено запрещение ввозить в Россию из-за границы книги и музыкальные ноты. Жалованная грамота дворянству, отмененная Павлом, восстановлена.

Из мер, касавшихся крестьян, упомянем разрешение казенным крестьянам пользоваться лесами, в чем они были затруднены лесным ведомством.

Историк пишет: «Без преувеличения можно сказать, что в 1801 году не было правительства в Европе, которое было бы столь исполнено добрыми намерениями, столь занято общественным благом, как русское»^[11].

Государь одобрил записку, поданную ему Каразиным, в которой указывалось на необходимость обеспечить за помещичьими крестьянами человеческие права. Был образован негласный комитет под председательством государя, в который вошли: граф Строганов, Новосильцев, князь Чарторыжский и граф Кочубей.

В этом комитете было постановлено:

«1) Изучить действительное состояние государства в настоящем его виде,

2) произвести затем административные реформы по различным частям управления и, наконец,

3) увенчать все эти преобразования конституцией, которая ручалась бы за прочность административных реформ.

В одном из последующих заседаний комитета император Александр указал на желанную цель, в которой он стремился при обсуждении реформ: обуздать деспотизм нашего правительства»^[12].

Но все эти начинания были быстро поглощены внешними делами, в особенности борьбой с Наполеоном в 1805—1806 и 1807 годах.

О конституции, в то время совершенно несвоевременной, помечтали, но для освобождения крестьян ничего серьезного не было сделано в течение 60 лет после всех этих разговоров и мечтаний.

Из частных мер, улучшивших положение населения, заслуживает упоминания: указ 1803 года, которым разрешалось отпускать крестьян на волю с землей, причем они обращались в свободных хлебопашцев. При Александре I крестьяне прибалтийских губерний получили личную свободу без наделения их землей.

Войны, веденные в царствование Александра I, в особенности Отечественная война, тяжко отразились замедлением роста экономической жизни центральной России. Но заселение южной окраины шло довольно успешно, и там начинало формироваться зажиточное население. Шло непрерывно и заселение восточных областей и Сибири.

Вместе с расходами по содержанию войск в Царстве Польском, в балтийских провинциях, в Финляндии, вместе с начавшейся борьбой на Кавказе окраины России начали притягивать к себе не только внимание правительственной власти, но и соки коренного русского населения.

Финансы государства находились в расстройстве. Особенно с 1815 года многие неотложные нужды армии и флота оставались неудовлетворенными.

Вступивший в 1825 году на престол император Николай I обладал неуклонностью и твердостью характера; цели, которые преследовались государем в течение 29-летнего его царствования, были возвышенны. Уже в самом начале царствования государь озабочивался преобразованием управления России и освобождением крестьян. Войска, финансы, наука и искусство, народное благосостояние были предметом особой заботливости монарха.

В высокой степени важно свидетельство такого государственного деятеля как Н. Бунге, что свобода действий самого императора Николая I была связана воззрениями и стремлениями как его сотрудников, так и окружающих его лиц. Одни не сочувствовали предположенным преобразованиям, другие не умели их осуществить. Несочувствующие, в особенности предположениям государя об освобождении крестьян, останавливали государя зловещими предсказаниями на счет будущего и ссылками на общественное мнение, под которым разумели толки нескольких столичных гостиных.

Не допуская обсуждения государственных и общественных вопросов ни в печати, ни в совещаниях сведущих людей, государь, сам того не замечая, подчинялся влиянию ближайшей среды. По мнению Н. Бунге, среда эта состоит обыкновенно из некоторых министров и высших должностных лиц, наиболее приближенных ко двору, отличающихся династической преданностью, но редко обладающих разносторонним образованием и основательным знанием России.

Такие лица или приноравливались к веяниям минуты или, не понимая того или другого дела, восставали против него.

В результате, при всем желании знать истину о фактическом положении государства и настроении населения, государь получал по этим важным вопросам лишь неверное понятие.

Но была и другая весьма серьезная причина недостаточности достигнутых императором Николаем результатов по устройству внутренних дел. Эта причина заключалась в увлечении им европейскими делами в ущерб дел русских, император Николай I, по мнению иностранных историков, все время являлся представителем воинственной политики и предоставлял себе право вмешиваться во внутренние дела других государств в целях противодействия революционным движениям, охватывавшим Европу и разразившихся революцией почти во всех европейских государствах в 1848 году.

В целях европейской политики (считая и балканские дела европейскими) император Николай I вел войны в 1828—1829 годах с Турцией, в 1849 году против венгров, в 1853—1856 годах против Турции и коалиции европейских держав. В то же время России приходилось вести тяжелую войну на Кавказе, воевать с Персией и подавлять в 1830 году восстание в Польше.

Напряжение сил России во всех этих войнах, особенно восточной, было так велико, что не могло не отразиться на расстройстве внутреннего положения государства.

Война 1855 года показала, как отстала Россия в военном отношении. В политическом отношении дела велись так неудачно, что союзников мы не имели, а врагов явных и тайных имели слишком много.

Бывший министр финансов Н. Бунге так рисует внутреннее положение России ко времени вступления на престол императора Александра II:

«Ко времени Крымской войны пути сообщения находились у нас в плачевном состоянии. Железных дорог было построено, включая и Царство Польское, всего 963 версты. Шоссейных дорог за исключением Царства Польского, Кавказа и Финляндии существовало всего 5625 верст.

Личность и имущественные права 20 млн крепостных крестьян не были достаточно ограждены законом. Администрация наша была продажна, и, начиная от полицейских служителей до губернаторов, за редкими исключениями, все получали содержание от питейных откупщиков. Суды наши были полны «неправды черной».

Образование наше давало тощие плоды, общественного мнения не было, а печать высказывала только то, что разрешала цензура, часто невежественная и тупая. Все сословия говорили и действовали по указаниям администрации, не обнаруживая самостоятельных мыслей и убеждений. Все местные учреждения были чем-то вроде механизма, который приводился в движение приставленными к нему чиновниками».

Лица, в руках коих при императоре Николае I находилась правительственная власть, скрывали от него истинное международное и внутреннее положение России, император, как изложено выше, имел неверное мнение относительно готовности Австрии и Пруссии поддержать его требования по делам Ближнего Востока.

От государя была скрыта отсталость нашей армии и флота от армий европейских государств. Эта отсталость происходила вследствие скудости средств государственного казначейства и недостаточности поэтому денежных отпусков на переустройство технической части армии и флота.

Начатая при этих условиях война 1853—1856 годов слишком поздно открыла глаза рыцарю-государю на истинное положение России в середине XIX столетия: военное и международное. Пораженный глубокой горестью, государь скончался, оставив своему сыну и преемнику тяжелое наследие.

Перед вступлением на престол императора Александра II недовольство населения правительственной деятельностью 1825—1855 годов выражалось в самых разнообразных формах и приводило некоторых представителей интеллигенции к возмутительному для русского чувства желанию неудач в Крымскую войну, так как эти неудачи могли открыть правительству глаза.

Оценка внутреннего положения России в последние 50 лет так сложна, что требует совершенно самостоятельной работы, особенно трудной ввиду близости событий, о которых пришлось бы говорить. Поэтому ниже я коснусь только тех сторон внутренней деятельности правительственной власти и населения, которые наиболее повлияли на ослабление русского племени в коренных губерниях России и ослабление военной мощи России.

После Крымской войны император Александр II произвел ряд реформ, которые коснулись устройства земского и городского хозяйства, суда, армии, финансов, печати, школы, путей сообщения. Но величайшей из реформ было освобождение 22 млн людей от крепостной зависимости. Эта реформа справедливо принесла императору Александру II титул Царя Освободителя.

При производстве столь важной реформы ближайшие сотрудники государя, задаваясь высокой целью скорейшего пробуждения общественной жизни, дали крестьянам самоуправление в таких широких границах, которые не соответствовали развитию крестьян.

Выборные от крестьян были ответственны перед сходами крестьян, и этим сходам было предоставлено бесконтрольно распоряжаться разделом и переделом земель, ссудо-сберегательными кассами, запасными хлебными магазинами, распределением налогов и повинностей. Крестьяне, перейдя после сильной помещичьей власти к самоуправлению, при отсутствии опекаемой и направляемой власти, начали испытывать неурядицу в своем общественном быту и терпеть от произвола своих выборных. Еще в короткий период деятельности мировых посредников существовала власть, которая могла ограждать нарушенные права как крестьян, так и бывших помещиков, но при дальнейших переменах — мировых судьях, земских начальниках — обособленность крестьянского быта сохранилась, а попечительство к увеличению достатка крестьян и поддержанию их нравственности не создавалось.

Это попечительство с внешней стороны выражалось заботами земства об увеличении школ, улучшении врачебной части, улучшении путей сообщения, но распорядительные органы земства — земские управы, являясь, главным образом, приходо-расходчиками земских сумм, не имели какой-либо власти к улучшению многих важных сторон жизни крестьянского населения.

К тому же деятельность земств скоро пришла в столкновение с деятельностью администрации, что отразилось на умалении размера и значения земской деятельности и повлияло на уход из числа земских деятелей многих горячо преданных делу лиц. Явилось стремление обратить земские управы в канцелярии, а председателей и членов земских управ — в чиновников. Не вполне удачными оказались и старания создать в лице уездного предводителя дворянства власть, объединяющую различные интересы уезда.

В действительности предводитель дворянства обратился в председателя многочисленных собраний и комиссий без фактической власти. Общее стремление всех министерств освободить свои учреждения на местах от влияний губернаторов повело к тому, что и губернаторы обратились в чиновников, занятых главным образом текущей перепиской и председательством в большом числе управлений, комитетов, комиссий; создание на местах независимых от администрации представителей ведомств судебного, финансов, народного просвещения, государственного контроля, земледелия и землеустройства повело к тому, что на Руси не оказалось ни начальников губерний, ни начальников уездов. На местах, в уездах и в губернских городах, завелось много лиц, не подчиненных губернатору и сносившихся непосредственно с петербургскими канцеляриями.

Властей развелось много, но объединение их деятельности было перенесено со всей обширной России в Петербург. Последствия — известны: бумаг и отчетов писалось много, но масса русского населения была лишена близкой, сильной и попечительной власти, была лишена национальной, патриотической школы, была лишена руководства и поддержки в пользовании землей, со связанными с земледелием промыслами. Отделенные от других сословий рядом перегородок, крестьяне-земледельцы тщетно пытались при общинном землевладении и трехпольном хозяйстве обеспечить свое существование и уже в 80-х годах прошлого столетия начали выбиваться из сил и слабеть материально и духовно. Упадок значения церковного прихода и роли духовенства способствовал подготовлению почвы для восприятия разрушительных учений заграничного происхождения.

В 60-х и 70-х годах прошлого столетия главное внимание правительства было сосредоточено на реформе административных и судебных учреждений, на развитии разных промышленных предприятий и постройке железных дорог.

Забот со стороны правительства об устройстве земледельческой России в первые 20 лет после освобождения крестьян проявлено было совершенно недостаточно. «Великим актом 19 февраля 1861 года правительство как бы исчерпывает свои заботы, свои обязанности к деревенской России, выведенной на путь самых сложных социально-экономических отношений, от которых одинаково терпели оба наши коренные сословия»^[13].

При помощи привлеченных из-за границы иностранных капиталов создалось много промышленных предприятий, появилось большое число кредитных учреждений. Так как цены на хлеб были хорошие, акциз с вина возрастал, то можно было думать, что Россия вступила на прочный путь экономического подъема.

Но произведенные особой комиссией под председательством гр. Валуева и несколькими земствами исследования о положении сельского хозяйства, особенно относительно центральных губерний, показали, что сельское хозяйство в них падает и население изнемогает под бременем накопившихся недоимок. Эти недоимки все росли и в некоторых губерниях достигли 200 %, а в отдельных уездах 570 % годового оклада.

Задолженность землевладельцев к 1880 году превысила 400 млн руб.

В 1884 году государственный контролер установил: «неудовлетворительное положение населения и общий застой в торговле». Земские исследования того же времени, произведенные в 22 губерниях, обнаружили возрастание числа безлошадных крестьянских хозяйств.

«Параллельно упадку с.-х. промысла, параллельно хозяйственному упадку крестьян и землевладельцев шло обогащение капиталистов и случайных людей, наживших себе в короткое время колоссальные состояния на постройке железных дорог, на учреждении банков и других промышленных предприятий и на биржевой игре»^[14].

Н. Бунге в следующих строках характеризует внутреннее положение русских губерний через 20 лет после введения реформ императора Александра II:

«Многие преобразования, за первой вспышкой восторга, приносили с собой долю разочарования. Освобожденные крестьяне, ценя и понимая все благо дарованной им свободы, не находили в самоуправлении прочного земельного устройства, достаточного ограждения от неправды, произвола общины и господствующих в ней кулаков и мироедов, а в некоторых случаях, хотя и более редких, чем прежде, от самовластия местной администрации. Помещики, в свой очередь, хотя и были материально вознаграждены за отошедшую от них землю, но не находили вознаграждения за утраченную власть и чувствовали себя разъединенными с крестьянами, с которыми они имели столько общих интересов. Города и земства роптали, не видя в правительстве ни защиты против злоупотреблений собственного самоуправления, ни содействия к разрешению вопросов, не предусмотренных положениями — городовым и земским. Губернская власть чувствовала свой деятельность парализованной изъятием из ее ведения дел, возложенных на местное самоуправление, и предоставлением разным губернским ведомствам большей самостоятельности, вследствие непосредственного, прямого подчинения их центральной администрации. Свобода печати нарушалась запрещениями говорить даже о предметах, которые не имели никакого отношения ни к верховной власти, ни к религии, ни к нравственности (одно время нельзя было свободно рассуждать о классическом к реальном образовании). Судебные уставы действовали наравне с проявлениями административного произвола; учебная реформа водворила ультраклассицизм вопреки господствовавшему настроению общества, и поборники ее оскорбляли общественное мнение, утверждая, что лица, не получившие классического образования, не могут быть развитыми и способными к самостоятельной умственной работе».

Заговор кучки злодеев и изменников 1 марта 1881 года имел успех, и Царь Освободитель, горячо любивший Россию, давший свободу 20 млн своих подданных, безгранично ему преданных, погиб от рук преступных изуверов.

2 марта 1881 года вступил на престол император Александр III Миротворец.

Программы по внутренним и внешним делам России императора Александра III

Короткое по времени царствование императора Александра III должно было оставить глубокий след в истории России и русского народа. Истинный богатырь русской земли, император Александр III руководящим девизом своего царствования поставил: «Россия для русских». Для достижения такой цели, составлявшей возврат к русской национальной политике XVI, XVII и XVIII веков, император Александр III, по словам бывшего во время его царствования министра финансов Н. Бунге, признавал необходимым принять следующую программу действий:

1) удовлетворить народному чувству, по которому Россия должна принадлежать русским;

2) освободить нашу внешнюю политику от опеки иностранных держав;

3) упорядочить и скрепить внутренний строй управления;

4) развить духовные и материальные силы русского народа. Для достижения этих целей в русском государстве должны были господствовать:

а) русская государственность, т. е. русская государственная власть и русские учреждения, примененные, где то требовалось, к бытовым условиям инородцев и окраин;

б) русская народность, освобожденная от иноплеменного преобладания;

в) русский язык как общегосударственный;

г) уважение к вере, исповедуемой русским народом и его государем.

Являясь истолкователем мыслей государя, Н. Бунге признавал, что, следуя путем, указанным державным вождем русского народа, требовалось добиваться, чтобы иноплеменники стали со временем сынами русской земли, а не оставались вечно ее приемышами.

Государственные учреждения и законы, по мнению Н. Бунге, не должны были во что бы то ни стало ломать исторически сложившийся строй жизни иноплеменников в ущерб их благосостоянию и без пользы для всего государства. Государственный язык должен был стать господствующим без насильственного искоренения всех других языков и наречий инородцев и иноплеменников.

Государственная церковь должна быть ограждена и уважаема без стеснения свободы совести иноверцев и даже сектантов.

Ниже будет изложено, насколько ближайшие сотрудники государя оказались соответствующими для выполнения предначертаний государя и какие в действительности получились от работы этих сотрудников результаты.

В указанных выше направлениях проведено в жизнь несколько важных мероприятий, но программа русского сердцем и всеми помыслами государя не встретила поддержки во всех чинах высшей бюрократии и интеллигентных слоях русского общества, и поэтому результаты деятельности государя к достижению основного девиза его царствования «Россия для русских» оказались недостаточными и непрочными.

Из мероприятий прошлого царствования, которые имели отношение к увеличению значения русского племени, русского языка и русского закона, отметим следующие: в 1887 году запрещено иностранцам в 10 польских губерниях западной полосы России владение и приобретение земельной собственности. В прибалтийских губерниях в течение 5 лет последовательной работы русский язык сделался господствующим в школе, в делопроизводстве, в сношениях местных учреждений с местным и центральным управлениями. Там же проведены, кроме того, реформы: судебная и административная.

По польскому вопросу новых мероприятий почти не было принято, но установлено более строгое наблюдение за исполнением ранее изданных законов, имевших целью ослабить польское землевладение.

Из мероприятий по упорядочению и скреплению внутреннего строя управления при императоре Александре III в числе других мер была учреждена должность земских начальников.

Земские начальники

В Высочайшем указе правительствующему сенату от 12 июня 1889 года, значилось: «В постоянном попечении о благе нашего отечества, мы обратили внимание на затруднения, представляющиеся правильному развитию благосостояния в среде сельских жителей империи. Одна из причин этого неблагоприятного явления заключается в отсутствии близкой к народу твердой правительственной власти, которая соединяла бы в себе попечительство над сельскими обывателями с заботами по завершению крестьянского дела и с обязанностями по охранению благочиния, общественного порядка, безопасности и прав частных лиц в сельских местностях»^[15].

Таким образом, основной задачей деятельности земских начальников ставилось правильное развитие благосостояния в среде сельских жителей. Для достижения этой цели признавалось необходимым создать в лице земских начальников правительственную власть в одно и то же время твердую и попечительную. Эта власть должна была в числе других обязанностей охранять безопасность и права частных лиц. Для выполнения таких важных и сложных обязанностей земским начальникам были предоставлены права как административные, так и судебные.

Излюбленный представителями судебного ведомства принцип строгого отделения судебной власти от административной был нарушен: земский начальник объединил оба вида власти. Первоначально большое число лиц, вполне соответствующих, поступило на должность земских начальников и горячо отдалось служению на пользу населения. Но скоро прилив охотников к занятию этих должностей уменьшился, а из числа наиболее энергичных и опытных лиц многие стали оставлять должности земских начальников. Вместо них пришлось назначать случайных людей, потерпевших неудачу на других поприщах деятельности.

Неудачная деятельность некоторых земских начальников, неосмотрительно выбранных, повела к тому, что само учреждение института земских начальников начало признаваться неудачной мерой.

Поклонники отделения судебной власти от административной ныне торжествуют победу. Само правительство присоединилось к их мнению, и ныне земские начальники, кажется, будут заменены другими должностными лицами.

Между тем, если деятельность земских начальников не удовлетворила общим ожиданиям и не дала тех результатов, которые были предуказаны в Высочайшем указе 12 июня 1889 года, то тому были многие причины.

Наши юристы не только борются против строгого отделения судебной власти от административной, но и против предоставления чинам администрации права налагать взыскания в административном порядке. По отношению земских начальников им первоначально не удалось отстоять ни одну из этих позиций: земские начальники получали не только судебные права, но и право наложения взысканий в административном порядке.

Но юристы не сдались и несколько лет тому назад добились лишения земских начальников права накладывать наказания в административном порядке на подведомственных им крестьян, не занимающих должностей по сельскому управлению. Земский начальник сохранил право арестовать волостного старшину, но был лишен права арестовать крестьянина, например, оказавшего ему неуважение или производящего беспорядок. Это право осталось в то же время за волостным старшиной и сельским старостой. По странной логике, то, что признавалось возможным доверить волостному старшине и сельскому старосте, казалось опасным доверить земскому начальнику.

Проживая последние четыре года большей частью в деревне, свидетельствую, что такое ограничение предоставленных ранее земским начальникам прав послужило к вреду для дела. В особенности это ограничение отразилось на умалении важной деятельности земских начальников, «попечительного» о населении характера, и способствовало прикреплению земского начальника к кабинетной деятельности и обращению в чиновника^[16].

Другая причина, по которой деятельность земских начальников не оправдала возлагавшихся на них надежд, заключалась в обременении их большим числом полицейских обязанностей без подчинения им чинов полиции. Деятельность земских начальников затруднялась массой дополнений и разъяснений по министерству внутренних дел к первоначально изданному положению о земских начальниках.

Судебные и полицейские функции отнимали так много времени, требовали такой большой письменной работы, что земским начальникам оставалось мало времени на главные из своих обязанностей, определенные указом 12 июня 1889 года: способствовать развитию благосостояния в среде сельских жителей. Для выполнения этой задачи требовались объезды селений, полей, заботы о приведении в порядок выгонов, покосов, заботы о проведении канав, о благоустройстве селений, требовалось попечительство о более производительном труде населения, противодействие распаду крупных семей, противодействие пьянству, упадку власти родителей, упадку религиозности, требовалась охрана продуктов труда земледельцев от обесценения их разными скупщиками и посредниками и т. д.

Объединяющая деятельность земских начальников власть в лице предводителей дворянства оказалась недостаточной. Но и в губернии такая власть в лице губернаторов не могла быть производительной. Губернаторы, в подчинении которых находились нескольких десятков земских начальников, были поставлены в невозможность руководить деятельностью каждого из них. А в иных случаях эта деятельность даже затруднялась требованием со стороны губернаторов от земских начальников большого числа отчетных сведений, например, видов на урожай с обмером площадей посева и пр., что было и вовсе не по их силам.

Наконец, в числе причин, обесценивших должность земского начальника в мнении многих наиболее подходящих к этой должности лиц, надо упомянуть закрытие для земских начальников дальнейшей служебной дороги.

Относительно положения земских начальников С. Бехтеев в своем труде «Хозяйственные итоги» помещает следующие строки:

«Будь должность земского начальника с его обширными правами и с еще более обширными обязанностями поставлена правильно, она, несомненно, дала бы блестящие результаты и в отношении упорядочения крестьянского сословного управления.

В настоящее время земский начальник, выбираемый каким-то особым способом, занимает исключительно привилегированное положение среди всех других должностей империи. За деятельностью его нет никакого надзора, он один вне всякого контроля. Губернатору, по горло занятому массой дел, надзор за деятельностью сотни лиц, на сотни же верст от него действующих, неосуществим. Председатель уездного съезда — предводитель дворянства, тоже в этом отношении бессилен, прежде всего потому, что закон его к этому не обязывает и обязать не может. До момента назначения, раз на всю жизнь, земский начальник зависит от предводителя, а затем роли меняются. Предводитель становится лицом, судьба которого зависит от земского начальника, каждого отдельно и всех вместе. Как люди власть имущие, они, конечно, имеют и возможность, пользуясь своим влиянием, сажать и спихивать предводителя на дворянских выборах. Поэтому и узаконение надзора предводителя бесполезно, ибо он неосуществим.

Существовавший прежде в съездах мировых судей товарищеский весьма строгий надзор не существует. Нет также и прежде существовавшего общественного надзора и контроля, выражавшегося в возобновительных выборах через каждые три года.

Прибавим к этому, что для чиновника — земского начальника, в отличие от всех других чиновников, закрыты все служебные перспективы, и что на службу он может смотреть как на пожизненную пенсию, с возможностью определять размер своей деятельности только своим личным желанием, своим досугом и своей совестью, легко поддающейся, как у всякого человека, соблазнам спокойствия, а подчас и лености»^[17].

По мнению С. Бехтеева, вполне разделяемому и мной, земским начальникам следовало открыть дорогу для занятия должностей предводителей дворянства, председателей земских управ, членов губернской управы, вице-губернаторов и губернаторов.

Таковы, в общем, те сложные причины, по которым земские начальники не могли дать ожидаемого от их деятельности результата. Таким образом, воля государя императора Александра III дать сельскому населению России твердую правительственную власть, близкую к народу и попечительную о нем, не была его сотрудниками выполнена: надежды, что земские начальники помогут развитию благосостояния сельских жителей, — не оправдались в сколько-нибудь достаточной мере. Для блага России надо надеяться, что при готовящейся замене института земских начальников другими должностями будут неуклонно приняты к руководству и исполнению приведенные выше столь определенные и важные требования указа 12 июня 1889 года.

Деревне нужен не чиновник — их и так в уезде слишком много, а попечитель о всех неотложных нуждах сельского населения, защитник его и в то же время строгий и властный начальник для тех элементов деревни, которые ныне распустились.

Страх юристов-теоретиков перед нарушением излюбленного ими принципа полного отделения власти судебной от административной не должен служить препятствием к принятию мер, необходимых для устройства и успокоения деревни.

Если указанный принцип имеет серьезное основание по отношению к населению, обладающему значительной культурой, то неуклонное применение этого принципа к населению невежественному приносит только вред.

Все народности в первые периоды их развития управлялись властями, объединявшими в себе власть судебную и административную. Житель наших азиатских окраин не понимает положения начальника, который лишен права быстро разобрать спор, ссору между подчиненными ему жителями и наказать виновного.

Относительно других мер по развитию духовных сил русского народа государь император Александр III высказал свой волю: а) о необходимости ограничить наплыв в средние и высшие учебные заведения евреев, лишавших русское население значительного числа вакансий в этих школах, и б) об ограничении вреда, приносимого классической системой образования, отнимавшей у русских детей и юношей время к лучшему познанию их родины и время, необходимое для физического развития молодых организмов. По этим двум вопросам, как и по вопросу о земских начальниках, русский самодержец, твердый характером и убеждениями, тоже оказался бессильным, чтобы одолеть отпор стоявших в то время у власти бюрократов-западников.

В числе либеральных верований деятелей XIX столетия находилось и мнение, что школа создает нового человека. Это верование применили и к евреям. Начали поощрять поступление их в русские школы: низшие, средние и высшие, содержащиеся на казенный счет, надеясь, что этим путем еврейский вопрос получит гуманное и выгодное для России разрешение. Евреи жадно схватились за предоставленное им право и начали наполнять русские школы в ущерб образованию русского племени. Число обучавшихся евреев в гимназиях в 1865 году было 3,5 % всех обучавшихся. В 1885 году число это дошло до 11 %, в то время как евреи составляют только 4 % от всего населения России. За те же 20 лет число евреев, обучавшихся в университетах, увеличилось в 14 раз.

Между тем, по свидетельству начальствующих лиц с разных мест и разных служебных положений, знания, приобретаемые евреями, служили главным образом к эксплуатации в разных видах русского населения, и «другим человеком» еврей, окончивший школу, не становился.

И. В. Гурко, занимая пост генерал-губернатора, представил из Одессы ходатайство ограничить прием евреев в учебные заведения сообразно численному отношению евреев к общей массе населения.

Государь император Александр III начертал: «Я разделяю это убеждение» — и приказал ходатайство И. В. Гурко внести в комитет министров. Что же вышло? Комитет министров тянул это дело два года, назначил особую комиссию, в которой восторжествовало опасное для России мнение, что с государственной точки зрения евреи должны быть равноправны.

Наконец, в 1887 году при министре Делянове были определены нормы числа евреев в учебных заведениях: 10 % в черте еврейской оседлости, 5 % вне черты оседлости и 3 % в столицах.

Так как евреев по последней переписи вне черты еврейской оседлости находилось около одного процента, то значит, еврейскому населению доступ в правительственные учебные заведения в местностях, где они могли жить лишь в виде исключения, был облегчен в пять раз сравнительно с остальным, в том числе и русским, населением.

В 1889 году Делянов самовольно разрушил и эту перегородку, сдерживавшую наплыв евреев в учебные заведения: он разрешил принимать лучших учеников из евреев без нормы.

Относительно ослабления вреда от увлечения на Руси классической системой образования тоже сказалось бессилие самодержавной власти побороть косность представителей в особенности министерства народного просвещения.

В обществе давно сознавался вред классической системы преподавания для средне-учебных заведений, а между тем родителей заставляли отдавать детей в классические гимназии, ибо только с окончанием курса этих гимназий появлялась возможность попасть в университеты, даже на факультеты математический и по изучению естественных: наук.

После долгого обсуждения этого вопроса мнением Государственного Совета было постановлено о необходимости преобразовать классическую систему уменьшением числа уроков по древним языкам и отменой переводов с русского на древние языки. Государь император высочайше утвердил мнение Государственного Совета, и, казалось, надлежало без нового обсуждения этого важного постановления заняться приведением в исполнение решения высшего государственного учреждения, утвержденного верховной властью. На самом деле получилось иное решение. По свидетельству Н. Бунге, «вслед за высочайшим утверждением мнения Государственного Совета педагоги заявили о невозможности ослабить изучение грамматических форм древних языков, и достигнут один только результат — формально отменено преподавание естествознания в гимназиях».

Меры по развитию материальных сил русского народа

Для развития материальных сил народа при государе императоре Александре III принято несколько важных мер, и в числе их — учреждение крестьянского банка и закона о фабричных рабочих. Но особенно важной мерой к поднятию благосостояния русского населения должен был послужить переход, по воле государя, к национальной экономической политике. Так как меры, принятые русским правительством в период 1882—1900 годов, привели по отношению к земледельческому населению центральных губерний к результатам, обратным тем, которые ожидал как государь Александр III, таки его сотрудники, надо несколько подробнее остановиться на этом вопросе.

В течение XIX столетия наше министерство финансов несколько раз переходило от одной системы к другой. В последний период царствования императора Александра II финансовое ведомство придерживалось политико-экономических теорий свободной торговли.

Понижение таможенных пошлин на ввозимые из-за границы изделия оказалось выгодным более нас культурным соседям и замедляло рост отечественной промышленности, не находившей еще сил бороться против дешевых заграничных изделий. Система эта обрекала Россию на поставку за границу главным образом сырья и замедляла использование естественных богатств России. Покровительство русской промышленности путем возвышения таможенных пошлин на иностранные товары и другими поощрениями, в том числе сокращением заграничных заказов, вместе с большей степенью бережливости в государственных расходах, казалось, должны были дать самые благоприятные результаты. По воле государя Александра III следовало стремиться, чтобы Россия стала совершенно независимой от иностранных рынков во всем, что нужно для ее существования^[18].

При переходе к национальной экономической политике можно было остановиться на одной из трех систем:

1) Обратить главное внимание на развитие сельскохозяйственной деятельности населения со всеми подспорными к нему промыслами (добыча зерна и других сельскохозяйственных продуктов: льна, хлопка, плодов; скотоводство с молочным хозяйством, птицеводство, лесоводство, виноградарство и пр.).

2) Руководствуясь опытом Америки, одновременно развивать как сельскохозяйственную, так и фабрично-заводскую деятельность населения.

3) Обратить главное внимание на развитие фабрично-заводской промышленности (на добычу и выделку металлов, каменного угля, на хлопчатобумажную промышленность, нефтяную промышленность и пр.).

Быстрый рост фабрично-заводской промышленности

Министерство финансов выбрало последнюю из этих трех систем, обратив главное внимание на развитие в России фабрично-заводской промышленности, уделив сравнительно ничтожные денежные средства для подъема сельскохозяйственной деятельности русского населения. Одновременно с привлечением в Россию иностранных капиталов для основания новых и развития существовавших фабрично-заводских предприятий решено было приступить к постройке сети железных дорог. С целью более быстрой постройки этой сети были сделаны колоссальные займы, увеличившие наш государственный долг за И лет, с 1892 по 1903 годы, на два миллиарда руб.^[19]. Постройка этих дорог дала сильный толчок развитию — путем казенных заказов — фабрично-заводской деятельности по добыче металлов, выделке рельс, мостовых принадлежностей, подвижного состава, добыче топлива.

В издании министерства финансов «Россия в конце XIX века» помещены нижеприводимые данные, указывающие на огромный рост в России за последние 10 лет прошлого столетия различных видов промышленности. С 1887 по 1897 год различные производства возросли в России:

Стоимость в тысячах руб.

1887 год

Волокнистые вещества — 463 000

Питательные продукты — 375 000

Обработка дерева — 25 000

Горная и горнозаводская промышленность — 156 000

Металлические изделия — 112 000

1897 год

Волокнистые вещества — 946 000

Питательные продукты — 648 000

Обработка дерева — 102 000

Горная и горнозаводская промышленность — 393 000

Металлические изделия — 310 000

По всем группам, считая и перечисленные выше, стоимость выработанных продуктов и изделий в миллионах руб. составила:

в 1887 году — 1334 000 000 руб.

в 1897 году — 2 839 000 000 руб.

Число рабочих, привлеченных к фабрично-заводской деятельности, не возросло в такой же мере: с 1424 тыс. человек, работавших на фабриках и заводах в 1887 году, число их дошло в 1897 году всего до 2098 тыс.

Распределение общей суммы горной и фабрично-заводской промышленности по группам производств указывает, что главное место занимают: обработка волокнистых веществ — 33 % всей суммы производства, обработка питательных продуктов — 22,8 %, горная промышленность — 13,9 %, металлические изделия — 10,9 %. В частности, успех разных производств достигнут следующий:

Каменного угля в 1887 году добыто 4500 тыс. тонн на сумму 14 млн руб., в 1889 году добыто угля 12 000 тыс. тонн на сумму 45 млн руб. Но все еще 25 % потребного каменного угля в конце прошлого столетия привозилось из-за границы.

В чугунно-плавительной промышленности, в период 1850—1877 годов, ежегодный средний прирост был 6500 тонн, в период 1887— 1897 годов этот ежегодный прирост составил 125 тыс. тонн. Выделка стали производилась в 1887 году на 22 млн руб., а в 1897 году — на 156 млн руб.

Добыча нефти составляла в 1887 году 2733 тыс. тонн, а в 1897 году—8304 тыс. тонн. Производство продуктов из нефти в 1887 году составляло 18 млн руб., а в 1897 году — 52 млн руб.

Производительность фабрик по обработке хлопка составляла в 1887 году 237млн руб., а в 1897 году — 430 млн руб. Производительность фабрик по обработке льна тоже возросла, хотя и не в большой степени: в 1887 году было 30 млн, а в 1897 году — 42 млн руб. Нельзя не обратить внимания, что родная для Руси льняная фабричная промышленность ныне составляет только 1/10 часть промышленности хлопчатобумажной.

Согласно отчетным данным таможенного ведомства^[20], результаты товарообмена России за последние три года XIX столетия представляются в следующем виде:

В миллионах руб.

1897

Вывоз — 696,2

Привоз — 542,6

Баланс — 153,6+

1898

Вывоз — 699,4

Привоз — 598,4

Баланс — 101,0+

1899 (по 1 ноября)

Вывоз — 428,0

Привоз — 474,3

Баланс — 46,3-

Сокращение вывоза в 1899 году произошло главным образом вследствие недорода хлебов.

По мнению представителей министерства финансов, наша развивающаяся промышленность по удовлетворении внутреннего спроса найдет выход в вывозе русских изделий за границу.

«Постоянно увеличивающееся население большинства крупных западно-европейских государств не может обойтись без русского хлеба, а их промышленность без сырья, получаемого из России. С другой стороны, русская обрабатывающая промышленность, постепенно развиваясь и усиливаясь благодаря приливу иностранных капиталов и технических знаний и в значительной мере удовлетворяя потребностям внутреннего рынка, должна принять еще большие размеры и выступить, наконец, на широкий международный рынок.

Особенно богатая будущность предстоит производству и сбыту тех предметов обрабатывающей промышленности России, сырой материал для которых может дать наша родная земля, естественные богатства которой неистощимы и, при разумной эксплуатации, всегда могут поддержать покупательную силу народа, умело ими пользующегося»^[21].

Необычайно быстрое развитие в течение последних 10 лет XIX столетия обрабатывающей промышленности вместе с оживлением деятельности по товарообмену с иностранными рынками как бы указывали на прочное экономическое положение населения России. Быстрый рост доходов, поступавших в государственное казначейство, увеличение вкладов в сберегательные кассы свидетельствовали о том же. Расходные сметы по всем министерствам тоже росли, но, за покрытием всех расходов, в кассе государственного казначейства, в течение последних лет XIX столетия, ежегодно оказывались значительные остатки, образовавшие «свободную наличность». Остатки эти были так велики, что, например, в 1898 году составили 220 млн руб., в 1899 году 204 млн руб. и в 1900 году ПО млн руб. Таким образом, этих остатков только за три последних года XIX столетия получилось свыше полумиллиарда руб.

Но таковые результаты оказались блестящими только по внешности: многие серьезные явления напротив того указывали, что еще до Русско-японской войны, к первым годам XX столетия, экономическое положение значительных и важнейших в нашем государстве групп населения не только не улучшается, но идет к ухудшению. Рассмотрим ниже причины этого опасного явления.

Причины упадка земледельческой деятельности русского населения в Центральной России

Эти многообразные причины могут быть подразделены на три группы:

1) на причины естественные, зависевшие от климатических и почвенных условий и бедности недр земли;

2) на причины, зависевшие от деятельности правительственной власти;

3) на причины, зависевшие от деятельности самого населения.

В настоящее время в печати появилось несколько довольно обширных исследований экономического положения населения коренных русских губерний, и общий вывод в этих исследованиях один и тот же: земледельческая деятельность великорусского населения центральных губерний Европейской России за последнее время падает.

Причины естественные, зависевшие от климата и почвы

Коренные русские губернии, населенные великорусским племенем, находятся в климатическом отношении в худших условиях, чем губернии, расположенные южнее и западнее. Земледельческий период, например, в Екатеринославской губернии, сравнительно с Псковской, значительно больший, что позволяет в лучшей мере пользоваться почвенными богатствами, рабочей силой населения и разводить более выгодные в торговом отношении зерновые хлеба, овощи, фрукты и кормовые средства. Из технических растений напротив того почва и климат средней и частью северной России дают лучший сорт льняной пряжи. Вторым невыгодным отличием местностей средней (и северной) России от южной служит самая почва: вместо южного чернозема и лессовой почвы среднеазиатских владений основной почвой средней России (и северной) являются относительно бедные: глина, песок, смеси их: суглинок и супесь, а также так называемый белозем. В то время как на востоке, на юго-востоке и даже западе Европейской России найдены значительные минеральные богатства в каменном угле и различных рудах, найдена нефть, в срединной России до сих пор, за незначительными исключениями, таких богатств еще не найдено.

Отдаленность среднего района России от морей^[22] тоже является невыгодной стороной этого района в экономическом отношении сравнительно с южными и западными местностями России, примыкающими к морям Черному и Балтийскому.

Суровые зимы среднего района требуют сравнительно с южными местностями более солидных, а потому и более дорогих построек для человека и животных, требуют больше топлива, требуют увеличения расхода на теплую одежду.

Продолжительная зима прекращает сельскохозяйcтвенную деятельность населения в поле на большее время, чем в более южных местностях, и земледельцу средних (или северных) русских губерний приходится зимой искать подспорных к земледелию занятий, а при отсутствии их — бездействовать. Между тем недостатки минеральных богатств затрудняют промышленное развитие центральной России.

Прибавим, наконец, что более холодный климат требует большее количество пищи для человека и животных, чем климат более теплый, и заготовку корма для скота на зиму (чего на юге иногда не знают). Несмотря на приведенные выше невыгодные особенности центральных (и северных) местностей России сравнительно с южными, коренные русские губернии, с Москвой в центре, составлявшие Московскую Русь XV—XVII столетий, имели свои выгодные особенности, которые помогли развиться поселившимся в них славянским племенам в могучий великорусский народ и дать чудный материал для армии.

Уже в XII веке славянское население из Киевской Руси, как изложено во II главе настоящего труда, начало переселяться из лучших по климатическим и почвенным условиям местностей киевского района в бассейн верхней Волги. Вместо чернозема и мягкого климата переселенцы нашли бедную сравнительно почву и суровый климат, но они предпочли этот район киевскому, как более обеспечивавший их от врагов внешних и в то же время достаточно богатый дарами природы, чтобы удовлетворять скромные потребности первых обитателей зарождавшейся в то время Московской Руси.

Большая часть поверхности была покрыта лесами, обильными всяким зверьем и дикими пчелами. Многочисленные речки, реки, озера были многоводны и рыбны. Население долгое время было настолько малочисленно, сравнительно с занятой им территорией, что в занятиях земледелием было не стеснено выбором удобных участков земли. Пахали без удобрения, а по истощении почвы переходили на другие участки земли (переложная система). Даже когда земледелие стало главным занятием населения, все же охота и рыбные промыслы составляли важные подспорные занятия. Суровые условия жизни и хозяйства способствовали выработке выносливости, находчивости и способности к упорному труду в великороссе. Борьба с природой, соседями и зверьем вырабатывала мужество.

С образованием служилого сословия, ставшего землевладельческим классом, и с прикреплением крестьян к земле эта земля продолжала кормить население и давать средства к постепенному устройству русского государства и ведению многочисленных войн. Но уже в XV, XVI и XVII столетиях требования с земли московского района часто превышали ее производительные силы. Несколько лет перерыва в войнах позволяли в то время земледельческому населению быстро оправляться. С увеличением населения вырубались леса, увеличивались пашни и луга, уменьшались лесные богатства, уменьшался охотничий промысел, исчез сбор дикого меда, но взамен, вместе с развитием сельскохозяйственной деятельности, возникли кустарные производства: льняные, пеньковые, изделия из дерева, кожи глины и металлов в весьма многих пунктах и в больших размерах. Многие из помещичьих имений явились центрами, где кроме земледельческой деятельности были прочно организованы винокуренные заводы, мельницы, кузницы, столярные, токарные производства, ткацкие — из льна, пеньки, шерсти, маслобойни, пильные заводы, выгонка дегтя и пр.

Население жило в значительной степени натуральным хозяйством, добывая продукты питания, одежды, обуви. Помещики тоже во многом обходились своими силами и средствами, делая огромные заготовки разных продуктов в годовой пропорции и обеспечивая, в своих интересах, достаточные продовольственные запасы до нового урожая и для своих крепостных. Водные пути были настолько многоводны, что еще в XVI столетии при походах на Казань войска прямо из Москвы двигались на судах к Волге и далее этой рекой к Казани. Многие грунтовые пути стали очень оживленными и богатыми трактами, по которым двигались огромные обозы. Масса селений по этим трактам заключала зажиточное население.

Трехпольная система хозяйства, при обилии земли сравнительно с населением и обилии выгонов и лугов, давала возможность вести сельское хозяйство с выгодой (много скота, много удобрения, даровой труд).

При малом спросе на русский хлеб за границей хлеб оставался в стране, и нередки были случаи, что урожаи предыдущих годов лежали в амбарах и даже в скирдах.

Пока помещики проживали в своих поместьях, а хлеб, полученный с земли, не вывозился за границу, а возвращался в землю, эта земля средней России кормила не только помещика и мужика, но и правительство.

Причины, зависевшие от деятельности правительственной власти

В предыдущих главах изложено, что создание могущественного русского государства главным образом потребовало жертв и усилий от великорусского племени. Эти жертвы были так велики, что уже к концу XVII столетия население Московской Руси настоятельно нуждалось в отдыхе. Ход событий в XVIII столетии, напротив того, вызвал новые жертвы от населения, и к концу XVIII столетия нужда в перерыве внешней деятельности и обращении внимания на поднятие экономического достатка населения стала еще настоятельнее. Но и XIX столетие отдыха населению не дало. Огромные жертвы, принесенные русским населением на внешние предприятия в XIX столетии, были тем более тягостны, что приносились не только в видах укрепления русского государства, но главным образом для устройства и укрепления положения других государств и народов.

С этой, чуждой русской национальной политике, целью русские люди в XVIII и XIX столетиях обильно проливали кровь в Турции, Австрии, Пруссии, Италии, Швейцарии, Голландии, Франции.

Выше было указано, что в XVIII и XIX столетиях, в течение веденных Россией войн было выставлено до 10 млн воинов, из коих многие сотни тысяч или вовсе не возвратились домой или вернулись инвалидами. Такой расход живой силы, вместе с расходами, уплаченными населением России на ведение войн, не мог не отразиться на замедлении развития во всех отношениях коренного населения России.

Присоединенные к России, необходимые для ее будущего развития окраины на юге, на Кавказе, на западе, а также и польские губернии потребовали тоже больших расходов от русского населения для устройства и содержания в них войск, устройства крепостей и пр.

Содержание многочисленных войск в губерниях бывшего Царства Польского, очень выгодное для польского населения, совершалось тоже за счет платежных сил и средств преимущественно русского населения и не могло не способствовать ослаблению достатка этого населения.

В предыдущих главах было изложено, что жертвы, которые были принесены русским населением для создания и укрепления России в тех случаях, где они вызывались требованиями русской национальной политики, были хотя и тяжелы, но вполне необходимы.

Со второй половины XVII столетия уже возникло у русской правительственной власти сознание необходимости улучшить положение главного работника русской земли — землепашца.

В особенности обращало на себя внимание положение миллионов русских людей, находившихся в тяжелой крепостной зависимости. Сознавалось, что достигнуть улучшения положения массы населения возможно только после освобождения крестьян и организации свободного труда на земле, составлявшей собственность крестьян. Благодетельные реформы 1861 года и имели эту цель, но достижение ее предполагалось возможным лишь путем предоставления надельной земли не отдельным лицам, а целым общинам.

Как изложено выше, правительство, освободив крестьян и предоставив им широкие права по самоуправлению, не дало населению сильной попечительной власти, не дало возможности легкого выхода из общины, отделило крестьян перегородкой от других сословий, и в результате высокое начинание по идее — общинное владение землей — явилось источником не движения вперед, а застоя.

Жизнь настоятельно требовала перехода от примитивного способа обработки земли к более совершенному, принятому во многих русских хозяйствах, а денежных для сего средств и знаний не только у крестьян средней России, но и у бывших помещиков и других землевладельцев не было. Казалось бы, впереди других забот правительству надлежало прийти именно на помощь землевладельческой России организацией широкой правительственной помощи:

1) Для увеличения сельскохозяйственных в населении знаний.

2) Для снабжения земледельческого населения необходимыми денежными средствами, для приобретения более совершенных орудий производства, чем соха и деревянная борона, для возделывания земли лопатами, для отделения зерен от мякины и пр.

3) Для снабжения населения лучшего качества семенами. Для снабжения населения лучшими, в хозяйственном отношении, породами лошадей, коров, овец, свиней, птиц.

4) Для показа населению, как обращаться с новыми орудиями, как возделывать землю, как переходить от трехполья к многополью, как пользоваться более совершенными кормовыми средствами, чем луговое сено, и пр.

5) Так как эти меры могли быть полезны только земледельцам и землевладельцам, сидящим на земле, не связанной общинным владением, то и для перехода крестьян-общинников к более производительному пользованию землей надлежало принять меры к переходу их от общинного к хуторскому хозяйству. Невозможность перейти к более совершенному хозяйству на наделах в 2—6 десятин, разделенных на 30,100 и даже 200 отдельных полос, разбросанных по всему общинному владению, уже давно стала очевидной. Отсутствие особой заботливости о таких ремешках земли даже у хороших хозяев легко объяснялось тем, что улучшенные его трудами и затратами полоски, при существовании права передела земли, могли перейти к другим хозяевам. Но только в последние годы наше правительство решило признать, что почти 50-летний период (после освобождения крестьян) существования общинного владения землей достаточен как переходная ступень к более производительному пользованию землей.

6) По отношению к землевладельцам, бывшим помещикам, правительству надлежало принимать заботливые меры, чтобы сохранить принадлежащие им земельные участки, ибо на таковых легче, чем на крестьянской земле, можно было перейти к усовершенствованному ведению хозяйства, что послужило бы для массы населения очевидным примером выгодности нового вида хозяйства и давало бы ему верный заработок в качестве рабочих, арендаторов и поставщиков разного вида запасов.

7) Со стороны правительственной власти необходимо было принятие мер, чтобы продукты земледельческого труда населения не обесценивались скупщиками этих продуктов и разными посредниками между производителем продукта и потребителем его.

8) Необходимо было также принять меры, чтобы остановить чрезмерную делимость крестьянских наделов, приводившую к невозможности вести хозяйство.

9) По отношению к средней и северной земледельческой полосе России, в которой земледельческая деятельность населения в поле прерывается на несколько месяцев снежным покровом, особой заботой правительства надлежало поставить дальнейшее развитие существовавших на Руси с незапамятных времен подспорных к земледелию кустарных промыслов. Требовалось затем изыскание способов к развитию, не требовавших затрат больших капиталов, производств, связанных с земледелием, в целях возвысить стоимость продуктов земледельческой деятельности населения по производству зерновых хлебов, молочному хозяйству, животноводству, птицеводству, рыболовству, пчеловодству, садоводству, огородничеству, лесному хозяйству и пр.

10) Развитию заводско-фабричной промышленности, конечно, должно было уделяться должное внимание, но это развитие должно было идти в помощь земледельческому хозяйству, а не отнимать от него средств государственного казначейства, ибо при наличии таковых эти средства, собранные с масс населения, прежде всего и должны были направляться к поднятию благосостояния масс, а не отдельных лиц или предприятий. Помогая росту заводско-фабричной промышленности, надо было непрерывно помнить, что самая действенная помощь этой промышленности заключается не в разных льготах, пособиях, казенных заказах, запретительных таможенных пошлинах, уменьшенных тарифах на перевозки, возвратах пошлин и пр., а в поднятии покупной способности масс населения.

11) Наконец, правительству, как ни обширны были предъявляемые различными ведомствами требования об отпуске денежных средств, надлежало основывать свой финансовую систему на знакомстве, прежде всего, с платежной силой населения в каждый период исторической жизни этого населения и брать с населения под разными видами деньги без подрыва благосостояния населения. По отношению к земледельческой России, при обложении земли сборами выше того, что земля, сохраняя доходность земледельческого вида занятий, могла уплачивать, надо было опасаться кризиса. Этот кризис должен был наступить, когда доходность земли, и без того уменьшенная рядом неблагоприятных условий, исчезла во многих хозяйствах вследствие обременения их прямыми и косвенными обложениями властью государственной, земством, представителями торговли и промышленности и различными посредниками.

Не задаваясь целью подробного рассмотрения, что сделано правительственной властью по всем вышеприведенным пожеланиям, остановимся лишь на некоторых из них.

В первые годы царствования Александра III принято было несколько мер, направленных к подъему народного благосостояния. Прежде всего, податная система, при которой главную тягость обложения несло земледельческое население, а торгово-промышленные классы были обложены весьма слабо, была заменена более справедливой.

В декабре 1881 года выкупные платежи были сокращены на 12 млн руб. В 1882 году завершен выкуп в казну наделов всех крестьян, вышедших из крепостной зависимости. В 18 83 году последовало распоряжение о постепенном, в течение нескольких лет, упразднении подушной подати с крестьян. Только эта подушная подать давала государственному казначейству 55 млн руб.

Эти меры позволили увеличить земские сборы на производительные нужды населения на 13 млн руб. в год.

Отказ от подушной подати в то время, когда наш бюджет не выходил из дефицита, был очень большой жертвой. Только за 1881—1887 годы общий дефицит по сметам составлял 171 млн руб.

По мнению министра финансов Н. Бунге, причина неудовлетворительного состояния государственного хозяйства объясняется упадком хлебных цен, сопровождавшимся уменьшением доходов у помещиков и крестьян, а следовательно, и общим безденежьем, отразившимся на ослаблении спроса на произведения обрабатывающей промышленности и на сокращении потребления.

С. Бехтеев подробно останавливается на значении падения хлебных цен для России.

Он признает, что пагубное последствие этого падения «проявлялось с большей быстротой, чем благие последствия правительственных мероприятий»^[23].

в 1881 г .

Вывоз хлеба за границу

202 799 322 п.

Выручено денег за этот хлеб

242 281 532 р.

Средн. цена за пуд

111,4к.

в 1886 г .

Вывоз хлеба за границу

278 546 550 п.

Выручено денег за этот хлеб

233 349 791 р.

Средн. цена за пуд

83,7 к.

в 1887 г .

Вывоз хлеба за границу

617 242 000 п.

Выручено денег за этот хлеб

369 383 000 р.

Средн. цена за пуд

59,3 к.

Количество народного труда, расходуемого на ежегодно увеличивающееся количество вывозимого хлеба, очевидно, пропорционально росло, цена же этого труда ежегодно падала, пропорционально обесценивая продукт труда; таким образом, естественно, что народный труд в области сельского хозяйства с каждым годом становился менее прибыльным, менее производительным. А это прискорбное явление не могло не отразиться на всем народном хозяйстве.

Невыгодность земледельческого труда тяжело отразилась на поместном дворянстве.

Общая площадь дворянского землевладения с 79 млн десятин в 1859 году уменьшилась до 55 млн в 1896 году. Ежегодная убыль с течением времени возрастала: по расчету С. Бехтеева, если это явление не будет остановлено, то через 70 лет все дворянство станет безземельным.

Вследствие падения хлебных цен, несмотря на отмену подушной подати и понижение выкупных платежей, эти платежи все же оказались непосильными.

Неудачный результат правительственной деятельности 1861—1882 годов, когда надеялись поднять экономическое благосостояние страны привлечением из-за границы денег для разных предприятий, не заботясь о сельском хозяйстве и о деревенском населении, казалось бы, должен был послужить на пользу.

Действительно, пять лет — с 1882 по 1887 год — можно было думать, что, поддержанные крепкой волей императора Александра III, его министры и обратят внимание именно на подъем, прежде всего, земледельческого населения России, составляющего главную основу и силу русского государства.

В действительности путь, на который была направлена уже начинавшая голодать Россия, с 1887 года круто повернулся от развития сельскохозяйственной деятельности к развитию заводско-промышленной. Вот какое мнение по этому повороту на старый путь высказывает С. Бехтеев.

«1886 годом заканчиваются мероприятия, направленные на создание внутреннего рынка для нашей обрабатывающей промышленности и на прочное обеспечение постоянного, естественного, непрерывного роста доходов казны, без истощения имущественных ресурсов земледельческого населения.

С 1887 года заботам об увеличении доходов казны и развитию обрабатывающей промышленности дается первенствующее значение, и этими задачами поглощаются все другие.

Несмотря на ужасающее падение хлебных цен, интересы разоряющейся деревни отходят на второй план»^[24].

Такой невыгодный для России курс был принят, по мнению С. Бехтеева, вследствие ошибочного мнения по отношению к России о возможности не считаться с нормальным ходом экономического развития каждой страны, указывающим, что только при развитой сельскохозяйственной деятельности возможно быстрое развитие обрабатывающей фабрично-заводской промышленности.

Этим нормальным ходом проходили все европейские государства, и только по отношению к России бюрократы-западники попробовали сразу сделать скачок с целью догнать Европу в промышленном отношении, надеясь, что одновременно сама собой оживится и земледельческая Россия.

П. Маслов, автор статьи «Развитие земледелия и положение крестьян до начала XX века», относительно причин оскуднения крестьянского земледельческого населения высказывает следующее мнение:

«При освобождении крестьян из крепостной зависимости правительство наделило их землей в недостаточной степени, но в то же время почти все государственное хозяйство построило на тех налогах, которые должен был уплачивать крестьянин.

Наряду с платежами за землю своим бывшим землевладельцам, крестьяне должны были нести всевозможные повинности государству, причем значительная часть этих повинностей была превращена в денежную форму, а сами повинности увеличились в огромной степени.

Вместо подушной подати и государственного земского сбора крестьяне стали платить: выкупные платежи, государственный земский сбор, местные земские сборы и повинности, мирские сборы, подушную подать, сборы рекрутские, продовольственные и т. д. и т. д. ...