Сергей Майнагашев Тайны забытых миров

Часть первая

Горизонты ойкумены

Имеется довольно большое количество научных работ, посвященных древней истории народов Южной Сибири. И, тем не менее, о древнейшей истории Саяно-Алтая, той территории, на которой жило, и живет посей день тюркоязычное население хакасов, шорцев, тувинцев и алтайцев, нам практически не известно.

Такое, необычное на первый взгляд, положение вещей объяснялось, прежде всего, тем, что у историков отсутствовали самые важные и верные данные – письменные.

Имеющийся археологический материал скуден и разно временен, создать при помощи его какую-то общую картину пока невозможно. Поэтому единственным доступным материалом для исследователя оставались клочки неких письменных источников, древних литературных памятников и местных преданий.

«…Раннесредневековые письменные сведения, повествующие о жителях Западной, Средней и Восточной Сибири, очень малочисленны. Значительная часть этих сведений содержится в различных изданиях, составляющих историко-культурное наследие других народов. Эти источники мало повествуют о территориях проживания конкретных сибирских этносов. Поэтому их географическая локализация на современных картах в большинстве случаев является достаточно условной процедурой и, как правило, сопровождается научными дискуссиями». (Гумилев Л. Н. Известия Всесоюзного Географического общества СССР. 1959. № 1).

Не одни только письменные сведения Средневековья, данные этнографии, фольклор и местные мифы служат материалом для выяснения интересующих нас проблем. Не менее важную информацию несут в себе и более ранние мифологические представления других народов о землях племен Саяно-Алтая. Использование литературного памятника как источника по истории того или другого народа – явление далеко не новое.

Разумеется, что в любом литературном произведении исторические факты даются в переосмысленном виде, зачастую с большим искажением и всегда в плане идеологической направленности автора. Но эти обстоятельства не могут и не должны удерживать исследователя от привлечения литературных памятников в качестве исторических источников. Его задачей является критическое осмысление сообщаемых в произведении исторических сведений, сопоставление их со всеми другими известными ему данными.

Не следует оставлять без внимания тот факт, что между двумя крайними точками – западом от Уральских гор и востоком до Саяно-Алтая – простирались обширные евразийские степи, населенные издревле некими племенами-кочевниками, со своим уникальным взглядом на мир, не сохранивших письменных источников.

Именно кочевники были создателями собственной мифологии, в основе которой лежали представления мировоззрения, воплотившиеся в образах древнего искусства многих народов Евразии. Конечно, не были исключением и племена Саяно-Алтая, они дополняли от поколения к поколению эпические предания, мифологию, искусство многих евразийских народов своими сюжетами, уходящими в последствии в индоевропейскую и тюркскую мифологию. Одним словом, Саяно-Алтай в древние времена был связующим звеном между двумя великими цивилизациями Запада и Востока.

Местные мифы со своими «варварскими» сюжетами видоизменялись порой до абсурда, потому что становились оружием в верованиях и идеологиях «избранных». И многим ученым казалось, что только они, а не кто другой, двигались на Восток.

Конечно же, в среде «избранных» могли быть и создатели сборника гимнов «Ригведы» – основного письменного памятника по истории и мировоззрению индоевропейских народов, причисляемых к так называемым ариям. Как выяснится позже, некоторые части из гимнов «Ригведы» послужат бесценным источником по изучению также этносов Сибири. Одним из особых текстов гимна, я бы сказал, «идеологической направленности», и был миф о диких племенах пани, где причудливо сплелись мотивы змееборства и порабощения ариями другого народа. (Анализ этого легендарного ведийского мифа мы рассмотрим ниже).

Мотив змееборства (героя-победителя над змеем из глубин сибирских гор) представлен у многих индоевропейских народов. Если «историю переписывают победители», то над загадкой, кем были эти победители или побежденные, нам и предстоит поломать голову.

Большой и интересный вопрос об использовании в словарном составе «Ригведы» архаизмов, к сожалению, остается открытым, так как мы не представляем достаточно ясно разговорного языка того времени. В силу этих же причин ничего нельзя сказать и о соответствии разговорного языка того времени с литературным языком памятника. Эти положения, как предмет изучения, еще ожидают своих исследователей. Все это и явилось темой для специального исследования, которую предстоит рассмотреть нам в следующих главах.

Время и место создания «Ригведы», а тем более ее отдельных циклов и гимнов, неизвестно. Считается, что она была упорядочена в середине II тыс. до н. э., сразу же после переселения ариев в Индию. (Ариями себя называют индоевропейцы в середине II тыс. до н. э., ушедшие из степей центра континента в долину реки Инд).

Исследователи не сомневаются, что отдельные части сборника зародились еще на прародине ариев. А сейчас известна родина ариев? Может вопрос, волнующий не одно поколение? По текстам некоторых гимнов «Ригведы» похоже, что это была огромная лесостепная зона, огражденная с востока некими горами, откуда каждое утро являлась их солнечная богиня Ушас («Заря»), или Сурья.

Позднейшие из них создавались, несомненно, в Индии, но древнейшие тексты хранят память индоевропейского языкового единства, выделение из которого индоиранской (арийской) общности произошло между III и II тыс. до н. э. Не вполне ясно и значение гимнов. Образы, созданные безызвестными творцами «Ригведы», долго не фиксировались письменно и передавались из поколения в поколение изустно некими сказителями – риши. Но при этом подлинность записанной речи, наличие богатства представлений о мире и народных верований, по мнению историков, не были растрачены, т. е. сохранились с исключительной полнотой.

Дошедший до нас текст «Ригведы», составленный после арийского завоевания, изначально был иным. Он выражал собой, скорей всего, анонимную запись устных преданий. Однако сами предания относятся к памятникам весьма значительной древности.

Существенным недостатком многих произведений является то, что потомки нередко преувеличивают культурные завоевания, мощь и богатство своих предков, смягчая все отрицательные стороны прошлого. А вот положительные значения и достижения соседних враждебных народов зачастую старательно затушевывались. Но, несмотря на эти недостатки, произведения индийских авторов дают много ценного материала по истории, о судьбах какого-либо народа. Собрание космогонических мифов, сложных воззрений мироустройства, которые вобрала в себя «Ригведа», – все это позволяет говорить о ней как об уникальном творении. Предшествующая история искусства на земле не знала подобное произведение.

Если «Ригведа» была упорядочена в середине II тыс. до н. э., сразу же после переселения таинственных ариев в Индию, возникает вопрос: на материале каких древних сказаний и каких исторических народов создавался данный литературный памятник? Если эти сказания в основе своей имеют историческую реальность, тогда появляется следующая проблема: что же полезного и ценного для восстановления древней истории народов юга Сибири может извлечь историк из текста «Ригведы»? Вернее, из каких отдельных частей сборника, которые стали существовать, как считают многие ученые, еще на прародине ариев.

В качестве отправного момента для исследования данного вопроса автор этого труда взял хрестоматийный 108-й гимн из 10-й мандалы «Ригведы». Он предлагает обратиться к анализу легендарного ведийского мифа о похищении коров «демонским» племенем паниев, имеющего в основе историческую реальность. Думается, зная эту древнюю легенду, рассказанную старшими родственниками, может быть жрецов, некий риши-сказитель вознамерился записать ее для будущих поколений.

В скучноватой, на первый взгляд, части гимна «Ригведы» вдумчивый читатель найдет много поучительного, перед его мысленным взглядом развернется картина вторжения ариями на северные предгорья Саяно-Алтая. Здесь мы по возможности раскроем смысл некоторых сюжетов, имен и терминов. Изучая их, мы получим ключ к пониманию особенностей тех частей гимнов литературного памятника «Ригведы», которые достались нам в наследство от трагически погибших или забытых древне сибирских культур.

Веды рассказывают, что одним из великих подвигов Индры было возвращение коров, похищенных «демонским» племенем паниев, обитавших в неведомых восточных землях, за пределами мира богов и асур. Если быть точнее, демоны пании (иногда в единственном числе – тогда Пани) угоняют коров бога грома Индры в далекую страну за рекою Раса, текущей на краю света, и прячут их в некой пещере, т. е. Вале. Бог ариев, вместе со своей собакой Сарамой, отыскивает пещеру демонов и возвращает пропажу. Вала поднимает вой из глубин, но Индра поражает его. По другой версии, Индра выводит коров из пещеры при помощи песнопений.

«Этот убийца Вритры (Валы), этот самый Индра выпустил с помощью песнопений коров (утренние зори) вместе с молодняком, вместе с жертвенными возлияниями» («Ригведа», III, 31. К Индре).

В некоторых своих чертах этот гимн из «Ригведы» напоминает предания некоторых индоевропейских народов, где содержатся аналогичные сюжеты. Другим европейским мифом о похищении коров является известный гимн Гомера. В этом греческом мифе говорится о похищении коров Аполлона Гермесом (отцом Пана), а также их конфликте. О родстве этих похитителей: греческого Гермеса, скрывшего коров в пещере, и индийского Пани мы расскажем ниже. Не имея возможности раскрыть этот гимн подробно, отметим лишь, что он поможет понять истоки его сибирского происхождения.

Как выяснится позже, общие сюжеты этих двух индоевропейских мифов так или иначе связаны с культурой андроновских племен Южной Сибири. Этот «край света», определенный археологами как Обь-Чулымье, может по праву называться «восточной» прародиной легендарных ариев, явившихся некогда в Индию, Иран и Европу. Вот они-то и могли принести с собой в эти регионы схожие мифы о похищении коров. Эту историческую загадку нам и предстоит разрешить.

После краткого пересказа мифа о похищении лучей-коров Индры мы переходим к более углубленному анализу содержания данного произведения.

Брихаспати, видевший паниев, поведал могучему Индре о похищении. Индра послал на поиски коров божественную собаку. Сарама выследила коров, добежала до реки Раса, на другом берегу которой стояла неприступная крепость паниев, перепрыгнула через поток и услышала мычание похищенных коров внутри скалы. Увидев это, пании вышли из своих укрытий.

«Что тебе здесь надо, Сарама? Что заставило тебя проделать столь далекий и опасный путь?» – спросили они, делая вид, что удивлены ее появлением.

«Я ищу похищенных коров. Меня отправил сам Индра», – ответило бесхитростное животное. «Индра? Кто он такой? Как он выглядит? Почему бы ему не явиться самому?» – вопрошали пани, притворно пожимая плечами. Тут же хитроумные воры-скотоводы предложили: «У нас огромное стадо, а пастухов не хватает».

«Когда явится Индра, не быть вам живыми! Отдайте коров добром. Все равно они вам не достанутся», – рявкнула Сарама. «Не предрекай, не зная! Наши коровы надежно припрятаны, а тому, кто захочет их отнять, полезно знать, что руки наши сильны. Тебе бы лучше остаться с нами! Будешь нашей сестрой», – сказали пании поучающе. «Не ищу я родства с вами. Я принадлежу Индре и грозным Ангирасам. Берегитесь их, пании! Не надо мне ваших стад», – отвечала она.

Пании: «Мы отдадим часть коров тебе. Ты поведешь их на водопой». При слове «водопой» у Сарамы невольно высунулся язык. Торопясь выполнить приказ своего хозяина, она не успела напиться.

Сарама: «Но я отведала бы молока от тех коров, которых вы прячете в пещере».

От такой речи глаза паниев загорелись радостным блеском. Они понимали, что слуга, согласившийся принять от врагов господина что-либо в дар, не будет ему верен. Так и случилось. Не устояв перед искушением, посланница бога выпила усладительную влагу. Как только Сарама жадно вылакала поставленное перед нею молоко, она, забыв о коровах, перепрыгнула через Расу и пустилась в обратный путь по своему же следу. Когда собака вернулась к Индре, он спросил ее: «Нашла ли ты коров, о Сарама?» И Сарама, одурманенная демонским молоком, солгала ему, ответив: «Нет». Но Индра понял, что она лжет, и в гневе ударил божественную собаку ногой. Тогда бесхитростное животное, изрыгнув заколдованное молоко и дрожа от страха, пошла в страну паниев. С ним последовали Индра на колеснице и мудрецы из рода Ангираса, возглавляемые Брихаспати (божественный мудрец, наставник богов), Владыкой молитвы.

Когда они пришли в страну, что располагалась на краю света, за рекою Раса, мудрые Ангирасы волшебными заклинаниями и песнопениями разверзли скалу (Валу) и вывели коров из плена. И когда они сделали это, исчезла недобрая тьма, в восточной стороне неба показалась ослепительная колесница с восседавшей на ней Ушас, богиней зари. И солнце явилось взорам живущих. Печалясь об утрате коров, Вала, демон пещеры, поднял из недр горы устрашающий вой, но он был насмерть сражен доблестным Индрой. И могучий сын Адити рассеял паниев, Ангирасы же забрали себе все достояние этого злого племени.

Рис. 1. Диалог Сарамы с предводителем демонов Пани.

Рисунок автора этой книги иллюстрирует эпизод из мифа Вала. На переднем плане показан диалог, происходящий между собакой Сарамой и Пани у пограничной реки Раса.

Хитрый Пани, стоящий на берегу запретной реки, выглядит надменно и вызывающе, ведь за его спиной находится великий покровитель и защитник с неприступной крепостью на хребте. Сарама же, свирепое божество подземного мира, отображена в виде поджарой собаки (подтянутый живот гончей собаки – посла). От просьб освободить коров ариев она переходит к магическим заклинаниям и прямым угрозам.

На заднем плане показаны горы, символизирующие как Вала с хвостом, так и неприступные крепости паниев. Пасть Валы (пещеры) демонстрирует захват и удерживание в скале (пещере) дойных коров – символ света, утренней зари, всех благ мира ариев. Их должен отвоевать Индра вместе с ангирасами, проломив скалу Валу и выпустив их наружу.

Изображение дано лишь условно, чтобы перед мысленным взором читателя предстала картина для понимания событий, отраженных в древнеиндийском мифе. Конечно же, в наскальном искусстве мифологические персонажи из «Ригведы»: божественная собака Сарама (судья и посредник между мирами), коровы – лучи света, «демонский» Пани, река Раса, и змеевидная Вала в их далекой прародине выглядели намного образнее. Поэтому мы не раз будем обращаться к наскальным рисункам Сибири бронзового века – немым свидетелям истории древних народов Саяно-Алтая. Петроглифические изображения использованы автором данного труда из книг «Изваяния и стелы окуневской культуры» Н. В. Леонтьев, В. Н. Капелько, Ю. Н. Есин. Абакан, 2006; «Петроглифы Калбак Таша» В. Д. Кубарев. Новосибирск, 2011.

События, описанные в гимне «Ригведа» X, 108…117, относятся к тому времени, когда коровы еще томились в заточении, а Индра послал на поиски их свою собаку Сараму, которая нашла местопребывание Пани. Она затеяла спор с предводителем демонов, чтобы пани вернули коров богу ариев Индре. Пани, державшийся сначала вызывающе, постепенно уступает, а Сарама, наоборот, от просьб переходит к прямым угрозам. Гимн носит диалогический характер; реплики действующих лиц чередуются. Последний же стих или произносит автор, или этот стих является магическим заклинанием, завершающим диалог.

Так рассказывает «Ригведы» о делах давно минувших дней. Но когда и где это происходило? Имеет ли гимн в основе историческую реальность? Казалось бы, правдивость этого древнего предания в наши дни нельзя ни подтвердить, ни опровергнуть. Конечно, в «Ригведе», как и в любом другом эпическом произведении, имеются сдвиги исторических событий, разобщенных целыми периодами. Наша задача в том и состоит, чтобы вскрыть эти напластования и критически разобрать все извлеченные данные. К сожалению, однако, и с этой стороны «Ригведа» еще не недостаточно изучена. Возможности, которые она открывает как исторический памятник, еще предстоит найти своего исследователя.

Этот диалог, по-видимому, был рассчитан не только на пение, но и на ритуальное исполнение объявления войны. Случилось такое глобальное событие на некой территории, вследствие чего следы его протянулись из поколения в поколение через многие столетия темной истории, оставив нам компилятивную «кучу обломков» в виде данного гимна «Ригведы». Рассматриваемую главу произведения можно считать, как историю вторжения ариями на новую землю, имя которой Саяно-Алтай. Там и осели некогда «волкоподобные» (частью и змее поклонники) племена пани.

Существует устойчивое мнение среди многих ученых, что именно европеоидные племена андроновской культуры, так называемые арии, могли оставить после себя величественные письменные памятники в виде «Ригведы». Даже отдельные индийские боги и мифы могли появиться в результате проникновения окуневско-андроновского мировоззрения на север Индии. Какими путями достиг миф из Южной Сибири, по какому направлению происходило обогащение и наращивание мифологических представлений, мы все же можем предположить.

В данной работе мы не просто продемонстрируем параллели в мифологии тюрков и индоевропейцев, но и докажем, что во многих случаях индоевропейские термины и образы не могут быть полноценно объяснены без обращения к тюркскому языку, к тюркской мифологии.

Сначала мы рассмотрим кратко, насколько это возможно, свидетельства, т. е. самые важные характеристики, подтверждающие данное заключение. Свидетельства, которые помогут отметить один удивительный факт: существование совпадений между не связанными друг с другом ни территориально, ни этнически, ни культурно явлениями. Эти совпадения и схожие черты в культурах народов Древней Индии и Саяно-Алтая, то есть, людей, обитавших много севернее, приводят автора этих строк к мысли о едином центре их возникновения. Обширный факто логический материал, подвергнутый историко-культурному сравнительному анализу, навел нас на мысль о южносибирской прародине некоторой части индоевропейцев.

Картина, которую мы постарались набросать, возникла интуитивно, как бы помимо конкретных размышлений. На первый взгляд, она имеет эмоциональное, а не рассудочное проявление и лишь позднее обретет, как нам представляется, логическую законченность. Собранные материалы возбуждали наше воображение и, конечно же, требовали глубокого осмысления. Мы искали ответ на жгучий вопрос: как столь мощный очаг архаической культуры образовался и веками существовал в затерянных недрах сибирских просторов?

Построенная гипотеза предполагает происхождение обширного круга сходных памятников и даже таких народов, как индоевропейцы, покинувшие территорию своей сибирской прародины – Саяно-Алтайское нагорье, включая Минусинскую котловину. Случилось это глобальное событие во II тыс. до н. э. до середины II тыс. до н. э. Казалось бы, фантастическая версия. Но у нас есть ряд оснований верить этому изложению предыстории древних народов Южной Сибири.

Исторические факты берут реванш над любительской гипотезой. Есть смысл довести «любопытство» до логического конца, т. е. до исторической правды.

Ниже мы приводим таблицу, где рассматриваем предполагаемые общие истоки выше рассмотренного мифа.

Сравнительная таблица между ведийским мифом о похищении коров и его саяно-алтайскими аналогами.

Мы представили сравнительный анализ в упрощенном и излишне обобщенном виде. Возможности, которые открывают гимны «Ригведы» как исторический памятник, еще не нашли в полной мере пытливого и вдумчивого исследователя.

Разумеется, след этот едва-едва обозначен, но и усилия для его рассмотрения были, прямо скажем, невелики: поднято то, что лежит на поверхности, это лишь, вершина айсберга. Думается, если в затерянные недра сибирских просторов, особенно в древнюю землю «Барабино» (Новосибирской области), Кемерово и Хакасии, вложить несколько истинных «клочков» из «Ригведы», то мы получим мощный очаг индоевропейской культуры, отсылающий нас своими корнями еще глубже в прошлое, к временам окуневско-андроновской культуры.

Построенная «клочковатая» гипотеза на основе «Ригведы» не объясняет, а большей частью лишь предполагает происхождение обширного круга сходных памятников и народов, оставивших юг Сибири. Предки многих индоевропейских племен, древних угрев (предков венгров и финнов), возможно, еще в бронзовом веке покинули территорию своей сибирской прародины – Обь-Чулымье, Саяно-Алтайское нагорье и Минусинскую котловину.

Все эти идеи подтверждаются этнографическими, топонимическими и археологическими материалами. Это так же означает, что племенам андроновской культуры не было чуждо влияние (распространение) древних мифологических традиций Сибири. Они впитали в себя элементы соседних культур, поэтому в именах героев и топонимике «Ригведы» есть возможность вычленить не только индоевропейские, но и древне угорские и прототюркские элементы. Считающиеся принадлежностью сугубо арийских народов мифологические термины и слова санскрита из гимна «Ригведы», такие как «пани», «луч света», «корова», «Вала», «Сарама», «Индра», река «Раса» и т. д., находят параллель в тюркских словах народов Южной Сибири.

Начнем с того, что один из наиболее ярких мифологических образов данного мифа – это «демонское» племя пани, похитившее лучи солнца.

Под мифическими «пани» надо понимать народ «окуневских» времен эпохи бронзы, живший в предгорьях Саяно-Алтая, а под их врагами, т. е. ариями – индоевропейских степняков Западной Сибири. Появление этнонима «пани» нужно отнести к событиям, произошедшим задолго до арийского нашествия, т. е. андроновских племен. Значит, история освобождения коров – «солнечных лучей» – из пещерной Валы, где осели некогда эти мифологические персонажи, относится к временам освоения индоевропейцами «пещеры» в горах Алатау.

Одна из древнейших родоплеменных групп северных хребтов Саяно-Алтая, коих мы причислили к угро-тюркоязычным «пани», была покорена на какое-то время андроновцами Обь-Чулымья. Упоминаемые в «Ригведе» пани могут являться представителями окуневской культуры. В этногенетическом отношении эти пани так же могут быть сопоставлены с древнетюркским народом «пан», с обозначением «народ», «люди» или «табан» (горные люди).

Другой яркий образ данного мифа (из-за чего весь «сыр-бор») – это похищенные демоническим племенем пани лучи Солнца. В коровах творцы «Ригведы» видели лучи солнца. Филологический анализ показывает, что ведийское понятие «корова» – лучи солнца, звучащее как kara (вед.) – луч света, генетически связано с тюркским словом «кун караа» (хак.) – лучи солнца. Эти «солнечные» персонажи имеют прямое отношение к образам каменных изваяний и стел на памятниках окуневского искусства. Несомненно одно: искать корни этих таинственных образов из гимнов Вед следует, скорее всего, в изображениях «коровьих» личин с лучами света афанасьевско-окуневского искусства на территории большей части Хакасии.

В гимнах «Ригведы» многократно упомянут сонм демонов. Среди них главенствует демон Вала (именуется иногда братом Вритры). Согласно преданию, змей (Вритра) преградил скалой Вала путь семи рекам ариев. Кроме семи рек, скала Вала заперла сокрытые жадными демонами Пани богатства ариев – коров, утренние рассветы, а вместе с ними и саму жизнь. Бог Индра, прибегнув к помощи певцов ангирасов, убил змея Вритру, пробил копьем-ваджрой скалу Вала и выпустил на волю не только их коров, но и семь рек ариев.

В «Ригведе» Вала представляет собой изначальное яйцо и описывается как нечто между хаосом и космосом. Вала – образ тверди, в которого оформился в конце концов зародыш мироздания. Она заключает в себе новый мир.

В рассматриваемом мифе о похищении коров все символично – и имя «Вала» сродни древнетюркскому «Ала». Вала («пещера») – змеевидный демон мифической пещеры, в которую заточаются похищенные коровы – лучи света (иногда воды).

С ведийского языка «Вала» означает преграда, заграждение, пещера. Vala (сан.) – 1) пещера; 2) волос, конский волос. Valaua (сан.) – круг, пояс, округ. Все эти значения Валы соответствуют сибирской Але. Сравните: Ала биг (миф. хак.) – змеиный хан, а также ali (сан.) – линия, полоса, черта. Возможно, название «Алатау» в древности имело значение змеиные горы, где по легенде, описанным китайцами в «Юан-чао-ми-ши», имелась долина кипчаков под названием Чжелян (тюр. «джилан», хак. «чылан» – змея).

Кузнецкий Алатау – горная система на юге Сибири, между Кузнецкой и Минусинской долинами. Длина около 300 км, высота до 2180 м. Преобладает горная тайга (пихта, ель, кедр), выше 1300–1500 м. – мохово-лишайниковые горные тундры. Месторождения железных, полиметаллическихруд и золота.

Кроме всего, народами Саяно-Алтая считалось, что горы растут, могут переходить с места на место, воевать, заключать браки и прочее, так же как люди. Но горы – это и приют, и защита для человека. А если вспомнить легенду о происхождении тюрков, то и пещера в этих горах дает жизнь основателю этноса.

В хакасском мифе Вала (змеевидный) фигурирует как Ала биг (двурогий «красный» змей), предводитель народа – змей. В образе Валы мы можем отметить некоторые сходные черты, сближающие этот образ так же с Алхой. «Так по представлениям бурят, затмения Солнца и Луны вызываются существом по имени Алха. <…> Буряты считали, что Алха – это большой зверь или злой дух, проглатывающий некогда Луну и лишивший Землю света. Бурханы рассекли его тело, нижняя часть которого упала на землю, а верхняя осталась на небе и время от времени проглатывает Солнце и Луну, которых не может удержать, ибо нижняя часть тела у Алхи отсутствует. <…> Согласно источникам, Алха глотает Луну, Солнце же пожирает аналогичное ему чудовище Архан Шудхэр» (Евсюков В. В. Древнеиндийский миф о затмениях и его типологические соответствия в фольклоре тюркско-монгольских народов. Новосибирск, 1987). Как видим, достаточно хорошо Вала, т. е. Ала, и связанные с ним мифы были известны народам Центральной Азии и Сибири.

Пани, которые осмелились похитить коров у самого бога-громовержца Индры, как раз и живут в горной местности под названием «пещера» В/ала. Саяно-алтайское имя той пещеры – Хызыл Хая, т. е. Красная скала. В древности предводителя хакасского племени «хызыл» или «хызыллар» (красные) именовали Ала биг – двурогий «красный» змей. Это был таинственный народ змее поклонников. Правда, ведийская Вала, в отличие от Саяно-Алтайской Алы, является тюремщиком коров – лучей света. Пани захватывают и прячут их в пещере Вале.

В индийской мифологии происхождение загробного мира Ямы связано с Валой – «пещерой», которая также являлась то «кошаром» для скота, то сакральным загоном «Свар». Хакасы называли горные крепости – загоны – созвучным словом «све», а ограды древних могил – «субур» (ср. «Сумур таг» – мифическая гора) или «суба» – юрта (см. ниже).

Вала (Ала) считалась скалой (горой) – «сокровищницей, полной скота, коней и благ», что может быть сопоставлено также с культом «живых» скал, в которых по представлениям многих сибирских племен и содержатся богатства в виде скота. Культовые росписи, как домашних, так и диких животных (чаще парнокопытных), на древних камнях и скалах символизировали «захват» и удержание их душ, о чем мы вскользь упомянули выше. Ниже приведены изображения некоторых каменных изваяний окуневской культуры в Хакасии, имеющие прямое отношение к образу Валы.

Рис. 2. Вала, заключивший в себе новый мир. Вала – образ тверди, в которую оформился зародыш мироздания.

Рис. 3. Вала – «тюремщик» коров – лучей света.

Рис. 4. Поглощение солнечных лучей Валой.

Рис. 5. Вала – владыка нижнего или загробного мира (изображен под личиной).

Рис. 6. Шаманский жезл из кости с изображением Валы (Алы).

Вала также вмещала подземные воды, которые боги днем собирали в бадью, а ночью поднимали на небо и изливали оттуда в виде дождя и росы. Когда же воинственный Индра расколол Валу, то воды потекли из него по Земле в четыре (или семь) стороны.

Кстати, и у славян в «Голубиной книге» рассказывается, как с Ала/тырь – камня берут начало источники рек, несущие всему миру пропитание и исцеление.

Эти мифологические мотивы священных рек, связанные с Валой и Ала/тырем, напоминают географическое расположение южносибирских рек. Из Саяно-Алтая (включая и Монгольский Алтай) берут свое начало такие великие реки, как Иртыш, Обь (с притоками Чулым, Кия, Катунь, Бия, Мрассу, Томь), Абакан и Енисей.

В индийской мифологии владыкой Валы выступает не Яма, а его дядя Варуна – божество более древнее и высокочтимое. А вот характеристика и функции этих образов (индийского Валы, Ямы и сибирского Алы) в чем-то сходны. У Алы, некогда саяно-алтайского бога, возникли змеиный хвост, рога, когти и жуткие замашки. Но, думается, эти функции являются уже предметом последующего искажения изначально благого образа. Древнетюркский Ала (Вала) слыл демоном лишь для конкурирующего враждебного племени в лице андроновских племен Обь-Чулымья. Для собственного народа он долгое время оставался богом: 1) «ала» – бог (ср. Алах или Аллах); 2) «аль», «оль» – божество, бог, владение. «Алла» (алла-тагала) (казах.) – бог. Ала биг в хакасской мифологии является предводителем народа-змей.

Данное обстоятельство указывает на близость Валы и Алы (Ала бига) к потустороннему миру. Корень этот чрезвычайно древен и присутствует не только в окрестных языковых семьях, но и в индоевропейских языках.

Как и в «Ригведе», во многих индоевропейских мифологиях господствует свой вариант «Валы», тот же мотив подземелий, скрытых в неких холмах, тот же образ противника громовержца, но уже как бога земных сил. Иногда она выступает как один из творцов мира.

Ученые указывают на общий корень «вал» («вел») для многих индоевропейских языков, из которого происходят индоевропейские боги: Вала (др. – инд.), Велс (лит.), Велняс (лат.), Велес или Волос (слав.). Говоря о божествах с корнем val или vel, необходимо коснуться и целого класса мифологических существ, олицетворяющих духов умерших. Это скандинавские валькирии, балтские вели, славянские вилы.

И не только имена богов и духов, но и мифологические названия страны мертвых или рая содержат корень «вал»: Вальхалия (герм.), Вальгалла и Валькирия (сканд.), Элизиум (греч.), а также прикарпатская Валахия (более позднее).

От этого же корня происходят понятия, связывавшиеся в мифологическом мышлении с принадлежностью к потустороннему миру: хеттское uelli, литовское vele (душа умершего), латышское veli laiks (день поминовения) и т. д. Обращает внимание этимологическое родство с данным корнем «вал»/ «вел» древнеславянских слов «волость», «владение», «владыка», «власть».

Все перечисленные выше мифологические понятия, охватывающие широкий круг представлений, связанных с богом, потусторонним миром, владением, властью, – это различные воспроизведения древне сибирской Алы. Некоторые сходные черты и значения этих божеств, сближаемые с Алой, указаны в таблице.

В активном тюркском словаре до сих пор «работает» исконно тюркский, прототюркский корень «ала», «ол», «ueл». Как мы предположили выше, мифология индоевропейцев и прототюрков обязана этим комплексом идей и образов языкам, уходящим в окуневско-андроновскую культуру древней Сибири.

Как видим, у древнетюркского Алы много родственников не только в древне ведийском (индийском), но и в европейских языках. Одним из свидетельств того, что рассмотренные выше европейские боги – это далекие отголоски из среды саяно-алтайского нагорья Алатау, является Велняс. Он, как и сибирский двурогий Ала, имеет рога, иногда изображается с копытом, связан с водой. Велняс обладает мудростью, строит мосты, покровительствует музыке и танцам. Все же из всех индоевропейских богов образ индийского Валы наиболее соответствует божеству Але, что позволяет поставить вопрос об их общих истоках. Можно допустить происхождение этих двух божеств от названия географической среды Алатау, о чем пойдет речь ниже.

Точно известно: слово «Вала», впрочем, как и Ала, очень старо. Следы первоисточника теряются в глубинах праиндоевропейского языка, когда предки названных этнических групп европейцев, еще не отделившись друг от друга, имели общую культуру и единый этнос. Позднее, когда языковая общность распалась, и носители языковых групп мигрировали в Индию и Европу, они унесли с собой представления о древнем В/але.

Отсюда возникают вопросы: не является ли этот распад последствием расщепления некогда единого образа? Какая мифологическая трагедия стояла за подобным разделением? Более древние мифы дают ответы на эти вопросы. Цель нашего исследования – выявить фиксируемый сгусток идей, который пронесли создатели этих мифов.

Не менее ярким мифологическим образом данного гимна можно назвать собаку Сараму, которой соответствуют хакасское «Сарамчын», а также «Алтай» или волк – прародитель тюркских народов. Ведийская Сарама – мифическая собака, мать адских псов, стерегущих путь в царство мертвых, иногда рассматривается как прародительница хищных животных. Ее образ исчезает из после ведийской мифологии, но следы ее сохранились как в изображениях каменных изваяний, так и в мифах хакасов.

Саяно-алтайский Сарам/чын (хак.) – мифическое существо подземелья. Именно его, охранителя пещеры – прародины тюрков, переняли арии для своих целей, принизив его образ. Не менее интересен также хакасский Сараадай хан (Сарам/адай?) – имя судьи в загробном мире. Можно привести много старинных народных преданий, в которых волк (волчица) выступает в качестве предка или легендарного проводника у народов Саяно-Алтая. При описании окуневских хищников на изваяниях обычно отмечают туловище поджарой собаки (подтянутый «собачий» живот) и тонкие «птичьи» ноги.

«В них отчетливо проявляются то рвущая плоть пасть львицы с округлыми ушами, туловище поджарой волчицы сочетается при этом с птичьими ногами и когтистыми пальцами. Иногда это сидящая полу антропоморфная фигура со свирепой волчьей головой или же сидящие в такой же позже хтонические антропоморфные фигуры (с человечьими головами), спины которых недвусмысленно перечеркнуты крестом. На одном рисунке „шагает” человеческая фигура, но с головой волчицы с отверстой пастью» (Кызласов Л. Р. Древнейшая Хакасия. Москва, 1986).

Несомненно, обобщенный образ этих существ и упомянутые их птичьи детали надо связывать, скорее, со способностью летать по всем трем мирам. Все они могли явиться прототипом летающей Сарамы. Одним словом, свирепое божество-демон Сарама из «Ригведы» наиболее соответствует описанным выше изображениям афанасьевско-окуневской культуры.

Напомним слова Пани: «О Сарама…ты искала (коров), летая, о милая, вокруг пределов неба». Возможно, все это различные воспроизведения «афанасьевско-окуневской» Сарамы. Запомнить этот легендарный образ стоит, так как мы будем обращаться к нему в связи с темой «пани – волки».

По «Ригведе» владыкой загробного царства считался Яма. Он был некогда первым покойником, став позже «собирателем людей». Проводниками царства мертвых выступают две собаки и Пушан. Собаки были спутниками Ямы и сопровождали покойников в его владения. Козлоподобный Пушан (Пан), напротив, вполне самостоятельно выводил их наружу. Он покровительствовал возрождению жизни. Менее связаны с загробным миром змей Шушна, собака Сарама и птица Супарна, очень древние и к временам сложения «Ригведы» полузабытые. Далеким отголоском рогатого змея Шушны является хакасский шуш хан или сусхан (червь).

В гимне «Ригведы» (I, 30, 20–21) поэт славит Индру, который «сотню каменных крепостей разнес на куски» и «усыпил тридцать тысяч дасов». В «Ригведе» (III, 34) «Индра-проламыватель крепостей победил дасу песнопениями». Индра – «разрушитель», освободитель рек. «Индра разрушил тысяча крепостей…».

Этимоны Индра (бог) и Чакра (оружие и эпитет Индры) прослеживаются в тюркских словах: индре (хак.) – в направлении течения реки, т. е. вниз; индере или iнде (инде) (хак.) – портить, рушить, индер (индерерге) (хак.) – валить что-либо.

Cakra: 1) оружие Индры; 2) сильный, мощный (эпитет Индры). Его соответствия в тюркских словах: 1) «саг» (хак.) – война, сила; 2) «чакыр» (кир.) – каменный чекан (ср: сан. «чакти» – копье); 3) «чокар» («чогар»), «жогары» (каз.) – верх, высоко.

Ведийская река Раса, находящаяся на краю границы Валы (пещеры), похожа на алтайскую реку Мрас/су. Вдоль ее течения (от истока до устья реки Томь и далее на север) расположилась гора Алатау. Больше всего рек в Евразии с названием «Раса» в Кемеровской области и Хакасии (около двадцати рек).

Как мы помним из мифа «Ригведы», горная местность Вала, где осело «демонское» племя пани, как раз и находится у берегов Расы или за Расой. На наш взгляд, речь может идти о сакральной реке Мар/рас/су в предгорьях Западного Алатау.

Река Марассу является одним из притоков Оби. Но по мнению древних, она и есть главный исток реки Обь (Умар или Ямар, т. е. великий Мар). В древности Марассу, Мара-зас, вернее, Мар/рас/cу, чаще называли «Великий Змей» – Аби (р. Обь) или р. Умар («у» – большой, «мар» – змей). Другое его наименование «Луг» или «Лук» – великий. Отсюда и происходит название великой реки Умар, иначе Лук Мар, воспетой в сказках А. С. Пушкина как Лукоморье.

«Слово «лук» выступало в одних случаях в качестве разновидности слова Улят-Лут (Улят, Уран и др. – имена могущественной алп-бики Туран), а в других означало «дракон», «охранитель от бед», «великий». (Булг. рукопись). По-тюркски «лу» («луу») – дракон. Реку Обь (апа) древние так же называли Байгол (богатая река), т. е. верховье р. Оби (есть р. Байгол). Байгул – булгарская губерния в Сибири эпохи I эмирата. Бойгал – большая рыба, кит.

Река Мрассу, берущая свое начало от гор Алатау (совр. название северных склонов Абаканского хребта), интересна тем, что она является границей между Республикой Алтай, Кемеровской областью и Республикой Хакасия. Исток Мрассу находится в районе перевала Консинский Разлом (с абсолютной отметкой 1563 м). От ее истоков уходят тропы дальше на восток, до реки Консу, правого притока реки Каунза, которая впадает в Большой Абакан. Местность примечательна тем, что она стоит на водоразделе бассейнов двух великих рек – Оби и Енисея. По мифологическим представлениям древних Мрассу берет свое начало в горах «öлен сын» – хребет, опоясывающий со всех сторон Хакасию, который в древности мог носить называние Ала.

Теперь, что касается мифологической переправы собаки Сарамы через реку Расы. Древние тюрки считали, что вода (как и пещера) скрывает вход в Нижний мир, а в реках и озерах прячутся злые духи. Поэтому нельзя было мутить воду. Умывание в реке или озере могло привести к смерти. Но все же переправа через священные реки для древних имела сакральный смысл «очищения» души. А для посмертной души места переправ служили «мостом» – нитью или веревкой в мир предков.

Обращает внимание этимологическая связь слова «раса» (вода) с названием веревки: «расн» – угор.; «расана» – др. – иран.; «рашана» – др. – инд. Сравните: «вар» (сан.) – вода и русское «вер/евка» одного этимологического значения. От индоевропейских слов «вар» и «раса» происходит «вараса» – освященные волосы коров (коней), которые использовались для изготовления ритуального фильтра. Через этот фильтр в виде чаши из волос (чаще из хвоста) процеживали суме (хак.) – жидкость или опьяняющий напиток богов сома (сок хома).

Сравните также хакасские: «сип» – речная протока; «сибiр хоос» – волнообразный узор; «си» – линия, черта, узел из веревки; «сиг» – чертить.

К данной категории рек со значением su (су) (сан. – нить) относится древнетюркское слово «су» (тюр.) – вода.

Рис. 7. Петроглифические «иллюстрации» к одному из эпизодов мифа из «Ригведы».

Слева – Горный Алтай. Река Умар (Великий Змей, т. е. Мрассу), берущая свое начало от Валы (Алатау или хр. Бийская грива). (См. Вала [сан. ] – конский волос гривы и хвоста, Ала – змеевидная линия, Ала пиг – змеиный хан, Ali [сан. ] – линия). Солнечная колесница у реки Раса.

Справа – скала Адыр-Хан (Чуйский тракт). Солнечный олень (позже ведийская корова) между змеей Валой и колесницей (Индры).

Возможно, под скифской рекой Атлант (по Геродоту) мы должны понимать «Атла» (ее истоки – хребет «Бийская грива», где тюр. «бий» – кобыла, лошадь). То есть, река Атлант (совр. Бия, приток Оби, т. е. У-Мара) течет, петляя со стороны в сторону или «бежит» словно «ат» – лошадь, кивающая головой (гривой). Вторая часть гидронима Атла – это «лаа» или «ылала» (тюр. кир. о лошади) – кивать коловой (гривой), отмахиваясь от мух.

Филологический анализ названий рек, связанных с веревками (нитью), позволяет предположить, что в былые времена индоевропейские андроновцы и предки тюркско-угорских народов находились в непосредственном контакте.

У многих народов (например, осетин, хакасов, кетов и т. д.) переправа душ людей в иной мир осуществлялась через «мост» – нить или веревку (чаще из конского волоса «варасы»). По верованию хакасов, существует мифическое море в стране главы шаманов Адам-хана, над которым натянут волосяной мост, и шаманы в три прыжка должны проскочить его.

По мнению индоевропейских «степняков» Обь-Чулымья, река Мар/раса (змея-река) подобно веревке «варасы» («вар» – вода) как бы связывает или делит мир на две половины: на запад (закат) и восток (восход солнца). Все эти значения Расы (см. «расн» – веревка из конского волоса) так или иначе соотносятся с географическим расположением Валы, или Алы. С ведийского языка Вала означает волос (см. сан. vala – волос, конский волос; valaua – круг, пояс, округ; ali – линия, полоса, черта).

У хакасов сохранилась легенда о замене названия реки Ала на Абакан, где рассказывается: «Имя Абакану дал богатырь Очен пиг. Прежнее имя Абакана было Ала-орт. Богатырь перескочил через Абакан против горы Уй. Перескочив, он сказал: „Пусть потеряется имя Ала-орт и будет вместо него Абакан”».

Традиция переправляться через реку очень древняя. Некоторые мифы и легенды Саяно-Алтая указывают на переправу (перепрыгивание) через сакральные реки, что также перекликается с текстами гимна «Ригведы», которые подчеркивают священный характер этих переправ.

Пани: «В поисках чего пожаловала сюда Сарама? Как перебралась ты через воды Расы?» Сарама: «Я рыщу, посланная как вестница Индры, в поисках ваших несметных сокровищ, о Пани. Из страха, что (я) перепрыгну, она помогла нам в этом. Так я перебралась через воды Расы». Раса, испугавшись, что ее могут принять за маленькую речку, если через нее может перепрыгнуть собака, предпочла сама ей помочь.

Обращает на себя внимание локализация «собачьих» рек в бассейне реки Мар/рас/су, т. е. Мрассу. Это реки: Собака (Адай су) – «река собаки», Адыаксы – «река белой собаки», Адыйакпазынча – «река железной белой собаки». Возможно, сибирская традиция почитания переправы была распространена особенно у саяно-алтайского народа пан еще во времена окуневско-андроновской культуры.

Как выясним позже (см. гл. «Пани – волки»), в бассейнах этих рек (Мрассу и Томь) и могли осесть «демонское» племя пани. Потомков легендарного народа пан (пани), сохранившихся до наших дней в этих местах, мы знаем, как этническую группу четтиберов (племя семи волков). К потомкам древних пан с реки Томь относит себя и автор этих строк (Майнагашев), предки которого выводят свой род от собаки Мойнак. Многие племена алтайцев и хакасов, потомков народа пан (пани), до сих пор возводят свои рода к священным рекам Томь и Мрассу, т. е. Расам.

Как видим, и у сибирских праариев переправа через реку Раса к народу пани, обитавшему в чудесной «пещере» или долине, окруженной неприступными горами, могла осуществляться при посредстве собаки Сарамы. Издревле у многих народов юга Сибири собака считалась путеводителем. Это рассуждение косвенно подтверждает связь собаки Сарамы (божество-перевозчик душ в потусторонний мир) с мистической рекой Раса (Мрассу), а также с магической сферой жрецов и шаманов. Создается впечатление, что саяно-алтайские названия «Марассу» и «Сарамчын» – это эпические клише или калька, сохранившиеся от окуневско-андроновских слов «мар», «раса» и «Сарама».

Вот как описывает рождение Мрассу (Мара-зас) алтайская легенда: «Было это очень давно, когда, нагромождаясь, вырастали горы и между ними, разливаясь, потекли большие и малые реки. Там, где на утренней стороне к восходу Солнца стояли плечом к плечу Абаканские горы, выросла и похорошела скала Кабусь. Днем она белела, как кандык, а ночью сверкала ярче серебра. Однажды красавица Кабусь, изумив родных и знакомых, от жарких лучей солнца родила дочь. Ей дали имя „Мара-зас”. А люди стали называть ее ласково Мрас-Су…».

Удивительно, но и славяне под именем «Мара» подразумевали зарю. Чаще ее называли Марцана (Мерцана) – богиня зари. Но для многих индоевропейских племен слово «мар» (мер) также означало змею. Сравните: мар (ир. эпос) – змея; сумер (булг.) – змея (дракон).

Родившись среди высот гор Ала, Мрассу (р. Мар) проделывает путь более двухсот километров, чтобы влиться в реку Томь, а та, в свою очередь, как один из главных притоков, впадает в Обь. Бассейн этой реки на востоке замыкают хребты Алатау, а на юге, где берет начало Мрассу, – горы Западных Саян. Река Раса, или Мрассу (Мар/рас/су), течет в Северном Алтае (Кемеровская область), и, перейдя эту реку с запада, затем перевалив горы Алатау, можно было попасть на землю племени пан. Этот таинственный народ проживал в древности на территории современной Хакасии (Хакасско-Минусинской котловине).

Получается, что Мрассу как бы формально (условно) делит мир на две половины: на запад (закат), где большей частью обитали андроновские племена, и восток (восход солнца), где осели пани в некой горной пещере.

Описание среды обитания, далекой истории ариев и народа пани потребует долгого изложения и пространного исследования, поэтому мы будем возвращаться к данному вопросу в последующих разделах книги, т. е. в различных контекстах. Мы вынуждены пока ограничиться приблизительными решениями и поверхностными доводами.

Это весьма скользкая тема, и чтобы избежать лишних усложнений и усилий читателя, мы рассмотрим лишь кратко, насколько это возможно в рамках данной работы, историю трагически погибших или забытых древне сибирских культур. Вследствие чего история этих древних народов в этой части рассказа приобретет обобщенно-условный вид. Надеемся, вдумчивый читатель почерпнет для себя много познавательного, перед его мысленным взором предстанет картина взаимоотношений двух «враждующих» племен из глубин сибирских просторов.

Вернемся к тексту гимна «Ригведы», чтобы лучше понять места обитания поклонников Индры и их врагов – «диких» пани. Далеко на востоке, на самом краю света, где каждый день рождается солнечный рассвет (Ушас), текла река Раса. На ее берегах обитали необычайно хитрые и не менее свирепые демоны пании, которым едва не удалось погрузить весь мир во мглу, спрятав священных коров – лучи света в пещере Вале. По мнению ариев, это божество «диких» пани закрыло пути течения рек, поглотило все их воды, заключив их своем чреве. Индра сокрушает Вритру (Валу), грозившего поглотить всю вселенную и богов.

История, описанная в «Ригведе», относится к тем давним временам, когда Древняя «Скифия» от южного Урала до Обь-Чулымья представляла собой индоевропейский массив, а земли Саяно-Алтая (Хакасии, Горной Шории и Тувы) уже заняли «дикие» племена пани. Пришедшие сюда из Барабинской долины андроновские «западники» – арии, почитавшие бога Индру, потеснили эти племена для защиты сакральных мест своих далеких предков. Ведь эти пани и послужили причиной похищения «лучей солнца» – коров или погружения солнца (или мира) во мрак, т. е. в некую пещеру Валу (Алу). Еще долгое время эти «дикие» племена не давали покоя разным народам данной округи. Кем было это «демонское» племя пани, которое обитало в неведомых землях, за пределами мира богов и асур, мы рассмотрим более подробно в главе «Сибирские Пани».

Другим индоевропейским мифом о похищении коров является известный гимн Гомера. Значение мифологических свидетельств этого греческого мифа поистине трудно переоценить. Без параллельного изучения аналогичного мифа у индоевропейцев и анализа «Ригведы», главного источника по истории андроновских племен, нам не решить вопрос об общих корнях мифологии, а в целом и о древней истории этих народов. Остановимся на кратком пересказе содержания греческого варианта.

Едва успев родиться в пещере, Гермес выбрался из пеленок, выпрыгнул из колыбели и похитил у Аполлона коров.

К сандалиям своим Гермес привязал охапку ветвей, чтобы замести следы, ведущие к Пелопоннесу. Там и находилась глубокая пещера, куда загнал он бессмертных коров задом наперед.

После чего герой – младенец вернулся тайком в пещеру своей матери, где в колыбели завернулся в детские пеленки. Аполлон разыскал вора своих коров и потребовал их вернуть. Но все же он оставил их Гермесу, который пленил его игрой на лире. А играл он в тот момент, когда коровы выходили из пещеры. Аполлон забрал себе лиру взамен коров.

Нас удивляет схожесть описания характеристики Гермеса – бога красноречия, изворотливости и обмана с его индийским прототипом Паном – хитроумным, льстивым демоном и вором.

Ниже мы приводим текст гимна Гомера, носящий характер диалога (сравните спор, описанный в гимне «Ригведа» X, 108…117).

Согласно римской мифологии, похитителем коров явился уже другой мифологический персонаж – чудовищный великан Какус. Этот грабитель и убийца опустошал всю округу, держа в страхе всех местных жителей. Какус, подобно Гермесу, загнал коров в пещеру задом, чтобы оставленные следы обманули Геркулеса. Вход в пещеру был перекрыт (затворен) громадной каменной скалой. Ср.: «кÿз» (каз.) – скала, утес; «кÿзе» (хак.) – стела, менгир, ритуальный камень.

Геркулес столкнул с вершины горы утес, который нависал над рекой. Благодаря этому открылся путь (лаз) в пещеру, где томились коровы. Какус извергал изо рта густые клубы дыма и скопы огня, но был задушен Геркулесом. Герой отвалил камень, закрывающий вход в пещеру – разбойное логово вора, выгнал своих коров и пошел вслед за ними.

Мифологический Какус (Ка/кус), впрочем, как и греческий с/кузай (ср. вавилонско-ассирийские «иш/гузай», «аш/кузай») – различные воспроизведения древне сибирского Скифа. Обитель и логово Какуса – это пещера, где, вероятно, и родился Скиф – праотец с/кип-сакских (кипчакских) племен. Только в случае со Скифом, по легендам Геродота, его отцом становится Геркулес или тот же Геракл, забредший в поисках коней (коров) в змеиную пещеру.

Достоен удивления тот факт, что отцом Какуса и Геракла (Геркулеса) в мифах иногда называют Вулкана, супругой которого, в свою очередь, является Майя – мать Гермеса.

Составим сравнительную таблицу между индийским и греческим мифами, которая поможет понять не только общие сюжеты для индоевропейских народов, но и возможные истоки их происхождения.

Сравнительная таблица показывает общий для индоевропейских народов сюжет. Миф об Аполлоне близок по сюжету ведийскому мифу о боге Индре и его коровах. Сюжеты обоих мифов, в принципе, аналогичны и должны быть связаны, скорей всего, с культурой андроновских племен. Идет ли здесь речь о заимствовании греками индийского мифа или наоборот, определить сложно. Трудность заключается в выявлении первоисточника мифа.

Миф о похищении коров из «Ригведы» старше греческого мифа по Гомеру (конец VII – начало VI в. до н. э.) почти на тысячи лет, так как первоисточники о боге Индре и его враге – народе пани, укравшем коров, датируются примерно 1500 г. до н. э. То есть, это времена андроновской культуры, когда от Индии до самой Греции появились в историческом пространстве некие яваны.

Ниже показана карта возможных путей проникновения «андроновского» мифа о похищении коров как в далекую Индию, так и в Древнюю Грецию. Индоевропейские мифы (индийский и древнегреческий) имеют не только единый сюжет, но и общий источник происхождения (на карте-схеме № 2, отроги северных хребтов Саяно-Алтая обозначены кружком № 1).

Карта-схема № 1. Пути направлений (распространения) сюжета об угоне коров из индоевропейских мифов.

Конфликт Аполлона с Гермесом, укравшим коров, имеет, возможно, более глубокие корни, чем предполагалось. Ведь многие мифы и легенды принадлежали не совсем грекам. На наш взгляд, речь может идти о заимствовании мифа у их общих далеких предков – пеласгов или ионийцев (яванов), следы которых уводят гораздо глубже к андроновским племен юга Сибири. Пеласги исчезли из поля зрения историков где-то в XII веке до н. э., когда произошел финишный этап этой культуры.

Как родственный некогда могучему народу яван (ионийцев) из дальних краев Востока пеласги оставили заметный след в истории до греческой культуры. По этой причине некоторые ионийские летописцы критически относились к распространенным преданиям и мифам греков. Вот как описывает Страбон Пелопоннес (южная часть Греции), где произошло мифическое похищение коров и содержании их в пещере.

«Гекатей Милетский сообщает про Пелопоннес, что там до греков обитали варвары (пеласги). Пеласги были древнейшими из всех племен, которые властвовали в Греции. Гомер так говорит об этом: „Зевс пеласгийский, додонский, далеко живущий владыка”» (Страбон. Книга 7.). Значит, и миф о боге Гермесе, укрывшем коров в Пелопоннесской пещере, по происхождению не греческий, а пеласгийский.

Кстати, одним из подвигов Гермеса было похищение коровы у стоглазого Аргоса – брата Пеласга и правителя Пелопоннеса. В корову была превращена Ио – возлюбленная Зевса, чтобы уберечь ее от гнева ревнивой жены. Гера выпросила у Зевса корову и приставила к ней Аргоса, который зорко следил за Ио. Она страдала, и Зевс послал своего сына Гермеса похитить ее. Гермес примчался на вершину горы, стал разговаривать с Аргосом и усыпил его своими разговорами. Когда все сто глаз Аргоса закрылись, Гермес выхватил меч и отсек ему голову. (См. карту-схему № 1, где внизу показана сцена убийства Аргоса Гермесом).

Пеласгийский бог Гермес упоминается у Геродота: «Обычай изображать Гермеса… эллины (греки) восприняли от пеласгов».

А вот что пишет ионийский (яванский) мыслитель Гекатей (конец VI и начало V в. до н. э.) в сочинении «Генеалогия», где содержатся мифы о происхождении греческих племен и героев. Оно начиналось характерными словами: «Так говорит Гекатей из Милета: я описываю эти события так, как это мне кажется верным, потому что рассказов у греков много, но они мне представляются смешными». В своем «Землеописании» Гекатей излагает свои мысли о греках следующим образом: «Россказни греков бесчисленны и, по моему мнению, глупы». По мнению ученых, Гекатей создавал свои произведения на чистом ионийском наречии понятным языком.

Что роднит двух похитителей коров: греческого Гермеса и индийского Пани (в диалоге «Сарама и Пани» похититель пани дан в единственном числе)? Будем, как говорится, «брать быка за рога». Скорее всего, греческий бог Гермес обязан своему происхождению не только индоевропейскому, но и древнетюркскому языку и культуре. И вот почему. На наш взгляд, Гермес, до принятия древними греками его культа, мог быть тотемическим животным или культурным героем (парнокопытным и «рогатым») некоего древнего племени пани, который фигурирует в индийских источниках.

Немыми свидетелями наличия мифологических «рогатых» персонажей являются петроглифы наскального искусства Сибири бронзового века. Они послужат нам хорошим импульсом для рассмотрения наиболее архаического Гермеса, а также Пана или индийских пани. Под ранним пластом этих образов мы вычленим не только индоевропейские, древне угорские, но и прототюркские элементы – ценнейшие этногенетические источники по истории народов Саяно-Алтая.

Филологический анализ показывает, что архаический Гермес прямого отношения к сыну Пану не имеет. Можно допустить, если Гермес приходится отцом греческого божка Пана с козлиными рогами и копытами, то он архетипически связан с индийским Пани, также укравшим коров. Воровские замашки были присущи и самому Гермесу.

«Никто не может превзойти его (Гермеса) в ловкости, хитрости и даже в воровстве. Это он украл в шутку у Зевса его скипетр, у Посейдона – трезубец, у Аполлона – золотые стрелы и лук, а у Ареса – меч». (Легенды и сказания Древней Греции и Древнего Рима. Москва, 1990).

Вот как описывается обряд жертвоприношения двух коров из стада, угнанных в пещеру Пелопоннеса, и вывешивания их шкур на скале Гермесом (хак. Киремос или Кормес-хан).

Как нам представляется, подобные «долговечные» шкуры можно было видеть и на скале «Батенев бык» в Древнейшей Хакасии. Петроглифический рисунок шкуры в виде сплошного пятна с бычьими рогами показан на каменной карте окуневско-андроновской культуры (см. карта-схема № 11). Местонахождение скалы описан немецким путешественником Мессершмидтом.

«Около одного часа дня мы опять поехали отсюда вниз по Енисею. На северо-запад и северо-запад к западу и прошли через реку Быскар. После этого оставили слева высокую скалу, которую называют Батенев бык. И опять слева миновали высокий скалистый берег под названием Черный камень» (Мессершмидт Д. Г. Дневники. Томск – Абакан – Красноярск, 1771–1772 гг. Абакан, 2012).

Период существование южносибирских панов (пани) и «гермесов» совпадает с доисторическими временами правления пеласгов. В каком-то смысле Гомер в своих гимнах зафиксировал обряд жертвоприношения как пеласгами, так и древними енисейцами своим солнечным богам.

Не так давно саяно-алтайские шаманы духу-хозяину местности посвящали ызых – освящаемое (священное) животное. Таким животным был обычно бык, являющийся оберегом стада. Шкуру быка – ызыха местные племена, подобно Гермесу, вывешивали на скалах или около обаа (курганный камень, менгир).

Рис. 8. Изображения распластанных бычьих шкур на скалах Мугур-Саргола (верховья Енисея).

1) Шкура быка, вывешенная на скале «Батенев бык». Скала находится на правом берегу Енисея в Хакасии, чуть севернее неолитического поселения Унюк (см. карта-схема № 11, изображена на нижнем ярусе карты).

2) и 3) Шкуры животных, посвященные солнечному божеству. Рисунки шкур имеют вид квадрата с точкой в центре – характерный знак Солнца окуневской культуры.

В мифологии причулымских индоевропейцев мифическая скала «Батенев бык» (правый берег Енисея), откуда являлось Солнце, мистическим образом связывалась с освобождением священного быка (коровы). Как мы помним, пани похитили солнечные лучи, принявшие облик коров (быков), и спрятали их в скале (во мраке пещеры). Их-то и выпускает Индра, убивая «перворожденного из змеев» (РВ 1, 32,3).

Тем самым этот индоевропейский бог каждый раз освобождает лучи Солнца, чтобы видели его все праарии Обь-Чулымья.

Рис. 9. «Лучи света» в петроглифах Древней Хакасии: солнечные коровы 1), 2) и небесная лось 3).

Индоевропейский миф о борьбе степных ариев с горными демонами – пани, укравших солнечных коров, мог зародиться в их приграничных землях, проходящих по реке Чулым или Среднего Енисея. В основе этого мифа, конечно же, исторические события, произошедшие на северных отрогах Саяно-Алтайских гор во времена окуневско-андроновской культуры.

Как нам кажется, прототипом до греческих Гермеса, Пана и индийского Пани вполне мог быть Мусмал (Мосмал) из далекой Сибири – мифический таежный человек с коровьими рогами и копытами.

И не только в образе Гермеса (Гер/мес) можно проследить отдаленные черты, сближающие его с саяно-алтайским Киремосом, который был одним из слуг Эрлик-хана в виде громадного зверя (изображался на шаманском бубне). По мнению хакасского ученого В. Я. Бутанаева, Киремос (Кормес-хан) являлся мифическим стражем при вратах божества Адам-хана, проверяющим истинность шаманского дара. Пророческим даром шамана обладал также рогатый Пан. Он наделил этим даром Аполлона, у которого были украдены коровы Гермесом, отцом Пана.

Можно предположить, слово «Гермес» означал «огромный» или «рогатый» и этот герой свое имя получил, скорей всего, от мифического «рогатого» тотема. И вот почему.

Данный эпоним состоит из двух компонентов, т. е. частей: из «гер» и «мес». Остановимся на первой части имени «Гермес» – «гер», которая в основе своей имеет глубокие корни. В современном латинско-русском словаре можно найти: cerastae – керасты, миф. рогатые жители острова Кипра; cerastes (греч.) – кераст: 1) миф. рогатая змея; 2) рогатая гусеница; ceronia (греч.) – рожковое дерево; cervulus – 1) молодой олень или олененок; 2) рогатки (для задержки врага).

Возможно, вторая часть слова – «мес» («мус», «мос») – восходит к некогда общей тюркско-индоевропейской корневой основе. От своей древней значимой части (корня) это слово дало важные производные в более поздних индоевропейских, индоиранских и тюркских языках. В тюркском словаре до сих пор «работает» прототюркский корень «мес», «мус», «мос» – рога, а также панты (молодые рога марала, изюбра или оленя). Возможно, в петроглифах Саяно-Алтая под рогатыми «панты» (трехрогие, двурогие, однорогие) скрываются южносибирские паны (пани) или «огромные и рогатые» Гермесы (Киремосы). Их прототипом вполне мог явиться саяно-алтайский Мусмал (Мос/мал) – мифический человек с рогами.

Хакасский ученый В. Я. Бутанаев в своем историко-этнографическом словаре дает некоторые определения: «моос» – 1) название богатырей подземного царства с недобрыми помыслами; 2) дракон, громадный зверь; Хара Моос (Киремоос) – имя слуги Эрлик-хана в подземном мире; читi пастыг чылан моос – дракон с семью головами. Есть смысл сравнить его с зороастрийским божеством Хормаз (ир.) или скифским народом мас/сагеты.

Вероятно, название страны «Мессения» в Пелопоннесе имеет какое-то отношение к Гермесу (Гер/месу) и мифическим событиям по угону коров в эту древнегреческую область. На наш взгляд, слово «Мессения» происходит от более древнего mesa (сан.) – баран, т. е. «рогатый» (древнеиндийское слово). Сравните также: «мосха» – 1) корова по-булгарски; 2) булгарское название города Москвы, основанного будто бы каном Ахадом Мосха, позднее получило форму «Москва». Символом города (знак печати) был козерог (единорог) – древний тотем славянских волхвов «иванов» (яванов). Мэскеу (каз.) – Москва. Мосхатау («мосха» – корова, «тау» – гора) – область Месхетия, где находилось одно из гунно-булгарских княжеств Грузии. Самой старшей горой в Кузнецкой тайге Сибири считается Мустаг («мус» – рога, «таг» – гора), ее обычно называют Адам-Пустаг (отец Пустаг).

Большинство этих слов (включая «гер», «мес» и «пан») заимствовано латинянами у греков, а те, в свою очередь, могли перенять их от тирренцев, следы которых ведут к неким «греческим» ионийцам – яванам. Яваны, или теже иоаны (паны), – это древние греки эпохи античности. Предками тирренцев (этрусков) некоторыми учеными признаны так называемые пеласги или малоазийские ионийцы – яваны. Греческий историк Гелланик (VI век до н. э.) писал, что Этрурия (Тиррения) была обязана своим происхождением пеласгам.

Яваны (пани) по сей день остаются для нас загадкой. Похоже, что они были древним народом, однако неизвестно, откуда они пришли и что с ними случилось. Яваны занимают существенное место в наших исследованиях, касающихся предполагаемой прародины пратюрков Саяно-Алтая и соседствующих с ними древних ариев Обь-Чулымья. Поскольку этот момент очень важен, рассмотрим его подробно в главах «Сибирские паны, до греческие яваны (ионийцы) и пеласги» и «Сведения о племенах пани в других источниках».

Данный народ, по-видимому, существовал в Древнем Востоке издревле, потому что этноним «яван» использовался многими народами на востоке от Индии до Средиземного моря (включая Малую Азию и Древнюю Грецию): индийцы употребляли слово yavana в «Ригведе», «Махабхарате» и других текстах; ассирийцы – Iawanu, египтяне – j-w-n, персы – yavanu или yauna. В библейских трудах слово писалось как Yawan (Иаван, а также в современном иврите). Арабы и турки – Yunan. Большинство древних историков сходится на том, что потомками легендарных яванов были ионийцы, эллины, дарданы и киприоты. Евреи именовали Балканы страна Явана. Этнонимы «яван», «иаван», «иоан», по сути, производные от пан/ван, эквивалентны тюркским этнонимам «даван» и «табан». Последних так называли повсеместно в Туранской ойкумене.

В связи с многократно перечисленными свидетельствами о яванах, возникает уместный вопрос, что за могущественный народ привлек к себе столь пристальное внимание древних летописцев. Ими могли быть те самые яваны, которых история знает, как индийских пани, а позже как ионийцев – до греческих пеласгов. Как выяснится ниже, эти загадочные яваны и восходят к некогда общим тюркско-индоевропейским корням из далекой Сибири. От этих групп (общин) древнейших племен под названием «паны» и происходят не только малоазийские яваны (пеласги – до греческие ионийцы), но и тюркоязычные табаны, табыны и даваны. Они известны от Южной Сибири до Урала, далее до Средней и Малой Азии, Индии и Восточной Европы.

Мы не раз будем сопоставлять славянских панов, приуральских (башкирских) табанов, дуванов, табынов, тянь-шаньских давань (по Чжан Цяню), киргизских табындыр (табандыр), казахских и узбекских табынов с более древними табанами из глубин Саяно-Алтая (с хакасским родом). Автором этого труда насчитано около десяти племенных групп с основой этнонима на «пан» только на Саяно-Алтае (большей частью тюркоязычных в Хакасии и Кемеровской области). В историческом пространстве они сохранились как враги индоевропейских племен, как «демонское» племя пани, удерживающее коров ариев в пещере Вале (см. выше).

Никто раньше и не мог предположить, что древний этнос (пратюркско-арийских племен) из далекой Сибири проникал так далеко в Древний Восток, т. е. как в Западную, так и в Малую Азию, включая Балканский полуостров. Быть может, люди (тюр. «пан» – народ, люди) из «окуневско-андроновской» Сибири и явились самой восточной ветвью тюркско-индоевропейских «пани», видоизмененные позже в «ближневосточных» яванов и праславянских панов, «Иванов» и «Ваней». Они и могли стать предками ионийцев (будто бы древних греков), тюрок – турок Малой Азии – и некоторых народов близлежащих областей, включая Балканы.

Во время массовых волн миграции часть панов стала уходить далеко от своих первоначальных мест обитания, направляясь от берегов Енисея на запад. Эта отделившаяся группа спустя столетия получила этнические названия табаны (даваны) и яваны.

Карта-схема № 2. Карта миграционных путей народов андроновской культуры (федоровской и алакульской группы), носителей общей «кипчакской» гаплогруппы R1 (индоевропейцев R1а и древних тюрков R1б).

Кружком № 1 показана археологическая область окуневской культуры (II тыс. до н. э.) народа пан (табан) на северных отрогах Саяно-Алтая. В фольклоре хакасов эта земля сохранилась как Мöнi чир или Кöг Мен (Небесный Мен). Под кружком № 2 изображена горная область Мани, где располагался Пелопоннес ионийцев (яванов) – пеласгов, прибывших в Грецию из Малой Азии. Кстати, на западном побережье полуострова Малая Азия (XII век до н. э.) находилась область Иония (Явания).

Под овальным кругом нужно понимать царство народов андроновской культуры, где после исхода некоторых индоевропейских племен сложилось этнокультурное пространство древнескифских табанов (саков) или яванов (шаков). Яваны и шаки (саки) известны в индийской поэме «Махабхарате» как родственные племена.

Об этих племенах, указанных на карте от юга Урала до Енисея, информировал К. Птолемей. По его данным с восточной стороны к Уралу находились тибиаки, затем табеиты (абии) и аскатаны. Русский историк В. Н. Татищев локализацию этих племен решил следующим образом. За Уральскими горами он разместил племена тибиаков и табеитов, отождествив их с татарскими родами «кара табын» и «кипчак табын», там же он поместил аскатанов, сопоставив их с татарским родом катай. Одним из достоверных данных о существовании народа табан является карта, составленная арабским географом Аль Идриси в XII в. На карте № 11 обозначена страна или область Табуния, расположенная к востоку от Волжской Булгарии.

Еще небольшое отступление в связи с греческой легендой о похищении коров, имеющее историческое значение для дальнейшего повествования об этих народах. По стрелкам, начиная с самых восточных панов-табанов (на карте этнонимы указаны черным шрифтом), можно проследить возможные пути распространения единого сюжета из мифа о содержании коров в пещере народом пани.

Кто бы нам объяснил, почему именно Пан в Древней Греции стал богом-пастухом, охранителем стад (греки доверили ему пасти и охранять свои стада), если его имя на самом деле не было соотносимо с тюркским словами «пан» или «пана» (тюр., каз.) – приют, убежище, защита. То есть, имя греческого (изначально пеласгийского и тирренского) божка Пан означало нечто вроде «защитник, охранитель, сторож». Сравните: чабан (тюр.), шопан (каз.) – пастух, чабан. Все эти мысли предполагают высокую роль скотоводства у сибирского народа пан, который фигурирует в индийской «Ригведе» как пани – «хорошие сторожа», т. е. ча/баны.

Как нам представляется, создателей данного предания называли этнонимом «тирен» (этрусски), так как этот древний народ был самой дальней ветвью андроновских племен Обь-Чулымья, обитавших изначально где-то на «краю света». См. слово tira (сан.) – край.

Возможно, к этой ветви южносибирских племен (единый очаг близких народов эпохи бронзы) относились не только индоевропейские группы, но и племенные общины, говорившие на разных диалектах древнетюркского, самодийского и угорского языков. Некоторые из них, в том числе и яваны (потомки древнего народа пан), сильно отдалившись от обычного тюркского разговорного языка, мигрировали в сторону северной Индии, Малой Азии и Европы (на Балканский полуостров). Геродот именует их «тириты» (тирренцы) и «невры», живущих у реки Тирас, хотя тирренцы называли себя «расена» (расна) по гидрониму реки Раса. Вопрос, кем были расены и где их далекая родина, остался бы открытым, если бы не факт существования множества рек на «расу» на землях Кемерово и Хакасии. Все эти обстоятельства наталкивают автора этой книги на мысль о возможном саяно-алтайском происхождении предков этих народов.

Эти самые «крайние» андроновские обитатели юга Сибири (с множеством рек «раса» где-то на «краю мира», где, по легендам, осели «дикие» пани) и могли быть теми предками тиренов – расенов. Нам еще предстоит разобраться с индоевропейским мифом о далекой пещере народа пани из гор Алатау, куда «Макар телят не гонял» и где «братские» народы были разделены некогда рекой Раса в предгорьях Алы мистической страны Ман (Мöнi).

Мы не можем обойти вопрос о том, в силу каких мотивов, связанных с историческими процессами, мог возникнуть данный индоевропейский миф о похищении коров. Одно ясно, пути проникновения этого импульса (сгустка единого сюжета) имеют один источник – это территория андроновских племен на юге Сибири. (Об андроновской культуре речь поведем ниже).

Одним из опосредующих звеньев продвижения на запад (в Европу) и юг (в Индию) андроновского сюжета о похищении коров является сохранившаяся до сих пор русская поговорка «Куда Макар телят не гонял». Это подтверждение того, что и у славянских господ – панов или «иванов» (яванов) – мог иметься аналогичный миф о похищении коров с уводом их на край света. Чтобы понять миграционные пути предков индоевропейцев – носителей данного сюжета о похищении коров, нам нужно разобраться в общих чертах как с мифологическим народом пан (пани), так и с их враждебным «царством» ариев – андроновских племен. К сибирской прародине андроновских племен (древних ариев) мы еще будем возвращаться в различных контекстах. Это весьма скользкая тема, и, чтобы избежать лишних усложнений, мы рассмотрим лишь кратко свидетельства, подтверждающие данное заключение.

Далекую и «холодную» прародину ариев, упомянутую потомками андроновских племен в иранской «Авесте» как Арьяана Вайджа, надо связывать не только с югом Урала и северной частью Казахстана, но и с южной степной полосой Сибири (от Оби до Енисея).

Почему авторы иранской «Авесты», говоря о местности Арьяана Вайджа, помещали прародину ариев у реки Даити? А ведь этой рекой вполне могла быть Дарья (Аби-Дарья), т. е. Обь. Авестийское слово «даити» вполне могло произойти от древнетюркско-европейского слова «дарья» (тара), что означает дарующий, распространяющийся, или от tarа (сан.) – 1) преодолевающий, спасающий; 2) переправа, перевозка (см. ниже).

Возможно, иранское «вайджа» и индийское «вайшья» возникли из соединения слов «бай» (богатый) и «джа» (иджи). Первая часть «вай» слов «вайджа» и «вайшья» (индийская каста богачей) согласуется с тюркским словом «бай» – богатый. На наш взгляд, страна Вайджа – это один из сибирских местностей «Бай» или «Байгул» (р. Обь и булгарская провинция Байгул), и саму реку Даити также следует связывать с Аби-Дарьей – древнейшим названием Оби. Авестийская река Даити «с большим половодьем» и Дарья (Обь) одного этимологического происхождения. Слова «Бай» (Байгул), «Аби» (Обь), «Дарья» (Тара) были восприняты в Сибири носителями тюркско-угорской речи из лексики, еще не распавшейся андроновской (древнеарийской) общности. Арьяана Вайджа с ее главной рекой Даити занимает в наших исследованиях особое место, касающееся предполагаемой прародины ариев – Обь-Чулымье. Этот важный момент рассмотрим в главе «Царство андроновских племен».

С зарождением туранского мира (II тыс. до н. э.) в Западной Сибири происходит разделение общности на протоиндийскую и протоиранскую ветви. Эта территория во II тыс. до н. э. и явилась исходной для серии не только индоевропейских (праарийских), но и древнетюркских вторжений в Азию и Восточную Европу. Значит, предки современных финно-угорских и древнетюркских народов древнего Турана могли контактировать как с древнейшими ариями, так и их потомками – непосредственными предками сегодняшних иранцев и индийцев. Вероятно, обособление последних друг от друга началось еще на их прародине – на юге Сибири. Все эти моменты служат серьезным аргументом в пользу того, что родина некоторой части индоевропейцев (кроме восточной Европы и степей Казахстана) так же находилась на юге Западной Сибири. Восточная прародина ариев, названная в «Авесте» страной Арьяана Вайджа (Ваэджо), а по гимнам «Ригведы» ее границы на востоке простирались до самой Валы, и была локализована на территории великой равнины Барабы Обь-Иртышья. Сюда же следует отнести малоизученную учеными скотоводческую «степь» (лесостепь) андроновцев Обь-Чулымья.

С процветанием андроновской культуры эта огромная лесостепная равнина, еще не совсем понятая историками, включала в себя и северные склоны западных Саян, Хакасско-Минусинскую котловину, и горы Алатау. С этих предгорий Саяно-Алтая и берет начало наша история о легенде об угнанных коровах за реку Расу (совр. Чулым, Мрассу и Томь) в некую горную пещеру Валу (совр. Алатау). Современники знают «Алатау» как трансформированную в «Ригведе» Валу (пещеру).

Так, архаические события противостояния двух племен, т. е. «степных» праариев и «пещерных» горцев Саян – пан (та/бан), трансформируясь в течение веков, предстают перед нами народным преданием и, в конце концов, популярной легендой или мифом у индоевропейских народов. Истинный реализм этих образов, их глубокую народность можно проследить сквозь века. С эпохи бронзы дошли до нас и легенды о вражде арийских племен и «демонских» пани, а позже и о бесконечных войнах Ирана и Турана (землей Тура), истоки которых тянутся в окуневско-андроновскую культуру юга Сибири. (Древний эпос о войнах Ирана с Тураном дошел до нас в изложении иранского поэта X века Фирдоуси). Вполне возможно, что одним из этих мест и была территория юга Сибири.

Постепенно наши предположения о реальном народе пани из гимна «Ригведы» уступят место вполне академическому изучению древних текстов, т. е. исторический фактор может взять реванш над гипотезой.

Сибирские паны, до греческие яваны (ионийцы) и пеласги

Пелопонесскую пещеру (топоним связан с греческой мифологией), куда угнал коров Гермес (Пан), также следует связывать с саяно-алтайской пещерой, где и обитал древний народ пан. Ведь не зря мифологическому «приемнику» этого сибирского народа – греческому Пану – посвятили пещеру на афинском Акрополе.

Мы приводим строки из гимна Гомеры «К Гермесу», указывающие на возможное происхождение или рождение Гермеса из далекой сибирской пещеры.

В «Ригведе», как мы помним, описывается «демонское» племя пани, которое обитало к востоку от сибирских праариев, в горах змеевидной Валы (Алатау). Оно осело в неведомых землях, или на «краю мира», за пределами мира богов и асур. Им были похищены «лучезарные», или солнечные коровы ариев, явившиеся причиной погружения Солнца (или мира) во мрак, т. е. в некую пещеру Валу (Алу). Мы также предположили, что речь может идти о мифической обители Мöнi в далекой Сибири. Некая часть европеоидных пратюрков (смешанных или метисных племенных общин) в эпоху бронзы, которая дополняла из поколения в поколение эпические предания предков Сибири о пещерной обители Мани, могла быть пеласгами – яванами.

Высокопродуктивное кочевое и выгонное скотоводство народа пан привело к заселению их потомками огромных пространств Евразийского континента. Резкий рост популяции племени пан в Южной Сибири обусловил его доминирование при формировании огромного количества современных народов. Это касается таких близкородственных народов, как табаны (от Енисея до Урала), даваны (Средняя Азия), славянские иваны и, наконец, яваны (от Индии до Средиземноморья) – известные как греческие ионийцы. ...