Гростин Катрина Дом, в котором… не гаснет свеча

1 часть

1 глава

— Мам, я дома.

— Явился не запылился. Звонили со школы. Ты сколько нам с отцом нервы трепать будешь?

— Ясно, всё по классике.

— Ты куда пошёл? — крикнула в след женщина, уходящему сыну, который прямо перед ней закрыл дверь.

Парень снял с одного плеча портфель и тот скатился по второму, безразлично упав на пол. Он закрыл лицо руками и тяжело вздохнул.

— Что со мной не так? — стоя перед зеркалом спрашивал он у отражения. Перед ним был не дурной наружности парнишка. Короткие густые тёмные волосы, карие, очень близкие к чёрным глаза и фигура высокого роста.

Он захватил, висевшую на дверце шкафа олимпийку, вышел из комнаты и направился на улицу.

«Чёрт, мне всего лишь пятнадцать, а жизнь пошла по непонятной дороге. Чего мне ожидать дальше?»

Судьба его и правда была не легка, каждый день сулил очередные неприятные ситуации. Сегодня, он совершенно случайно оказался не в подходящее время, не в подходящем месте. В окно школы старшеклассники из параллели швыряли петарды, а Лёша просто проходил мимо и через несколько минут он сидел уже на совете профилактики в кабинете у директора. Здесь он был частым гостем и эти бледно-розовые стены, и стеллажи со спортивными наградами он успел изучить «от» и «до».

— Демков, ещё одна такая выходка и будем уже разговаривать с вами и вашими родителями на тему исключения вас из школы. С вами проблем больше, чем со всеми остальными, вместе взятыми учащимися нашего заведения. Надеюсь, вы услышали меня. Можете быть свободны. — молоденькая директриса заправила белокурую прядь волос за ухо и опустила свои яркие голубые глаза на бумаги. Лёша нехотя поднялся с кресла и направился к выходу. Он тяжело вздохнул и вышел. Тяжело двигался он по направлению к кабинету.

«С виду, симпатичная женщина, но докапывается до меня почему-то. Я ведь ничего не делаю, а виноват всегда я. Почему так?»

— Извините за опоздание, Валентина Николаевна. — нерешительно заглянул в класс химии, где учительница средних лет уже начала вести урок.

— Демков, не удивлена вашему опозданию. Ну проходите, раз пришли. Только напишите объяснительную. — та сильно размахивала руками, в одной из которых держала кусок мела. На «Вы» она обращалась практически ко всем учащимся, даже если перед ней будет стоять первоклассник.

«Я, Демков Алексей Фёдорович. Опоздал на урок химии, на пять минут по причине…»

Аккуратно выводил тот слова на смятом листочке. Красивые прописные буквы ложились на тетрадный строки. Он взял бумагу и внимательно перечитав отдал учительнице. Та спустила очки на кончик носа, перебегая глазами с записки на её автора. Тяжело вздохнув, она положила листик на стол и перевела внимание на стоявшего около доски Шурика, школьного хулигана, который был замешан практически во всех происшествиях, но постоянно выходил сухим из воды. С Лёшей они были лучшими друзьями, начали общение совсем случайно, когда хулиганистый мальчуган нёсся сломя голову за псом, который забежал на школьную территорию и выхватил прямо из рук Смирнова бутерброд с колбасой. Глупая история, которая помогла им сблизится.

— Смирнов! — повысила голос учительница, которая возмутилась отвратительным поведением своего учащегося, крутящегося около школьной доски, которая по своей природе должна быть зелёной, но теперь она стала бледной, практически белой и на ней абсолютно не было ничего видно. Девочки хихикнули, глянув на рожицу своего одноклассника, парадирующего Валентину Николаевну. — Что такое кислота? Точное определение.

— Кислота это… — в тот же миг по классу пробежалась волна шёпота и шуршания, все в спешке пытались найти нужный ответ и помочь своему товарищу.

— Кислота — это вещество, состоящее из одного или нескольких атомов водорода, связанное с кислотным остатком. — вскрикнула задорная отличница, даже вскочив со своего места, подняв своё короткое полное тело, рыжие кудри поднялись в воздухе и упали на необычно-широкие плечи, прежде чем парень успел открыть рот.

— Молодчина, Алёна.

«Молодчина, Алёна…» Пробежалась недовольная волна по классу, сопровождающаяся кривлянием учителя и недовольным бурчанием девчонок, которые при всём своём желании не могли обратить на себя никакое внимание учителя, разве что замечания, по поводу громких бесед.

— Смирнов, — обратилась учительница к хулигану. — Смирнов! Оставь тряпку в покое! Три. Плохо… Ну, что ж, ребята, мы приступаем к изучению новой темы. Открываем тетради, записываем дату и тему…

— Что-то ты уже совсем раскис. — шурша подошвой кроссовок об влажный, холодный асфальт, и глядя себе под ноги, Саша обратился к товарищу.

— Не могу я больше. Не могу. — тот остановился и уставился в одну точку. Подул ветер и дождь начал медленно капать на новый пиджак, который купили ему родители за полученную зарплату. Алый галстук трепался на ветру, пытаясь сорваться с шеи парнишки, но крепкий правильный узел не отпускал его. С каждой секундой капель становилось всё больше. Люди, не предугадавшие такое резкое изменение погоды, стали метаться в поисках временного укрытия. Такси моментально заполнялись и несли людей до их домов.

— Дурак, идём! Промокнешь же! — кричал Сашка, глотая стекающую по лицу воду.

— Идём. — Лёшка сказал это и вдруг его зашатало и тот упал на колени уже без сознания.

— Люди! — раздался душераздирающий крик парня. — Тут человеку плохо. Вызовите скорую!

Тяжёлый запах медикаментов и перевязочных материалов. В носу стоял неприятный аромат нашатырного спирта. Он с трудом раскрыл глаза, всё плыло. Вон. Вон начала вырисовываться картина. Белые стены, шкафчики, капельницы. «Я в больнице?» Первым делом посетили его эти мысли.

— Очнулся наконец. — перед ним стоял и дышал ему прямо в лицо улыбающийся на все свои тридцать шесть товарищ, с накинутым на плечи белым халатом. — Я уже испугался что ты того, а ты не того. И это хорошо. Если бы не эта медсестра, которая спешила на работу, то ты бы там на месте откинулся бы. — Сашка улыбнулся молоденькой работнице медицины и игриво подмигнул.

— Балабол. — ударив его по затылку, улыбнулась та. — Ну как ты? — она присела на корточки перед Лёшей, заглядывая ему в карие глаза.

— Голова болит и мысли путаются. — еле промямлил тот.

— Не удивительно. Ну скоро всё пройдёт. Перенервничал маленько. — она взяла его запястье, не на долго зажала пальцами, а позже поднялась и ушла к окну. — Ноябрь погодой не особо радует. Ну ничего. Дождик тоже нужен. Скоро зима, новый год. Написали письма Деду Морозу? — ухмыльнулась та.

— Тьфу. Вы за кого нас принимаете. Дед Мороз для детей. А мы уже, считайте выпускники. — Смирнов поднял руку с указательным пальцем и гордо поправил свой галстук. — Как никак восьмой класс оканчиваем. Взрослые уже.

— Взрослые, — тихо, практически не шёпотом повторила женщина. — Мы тоже когда-то хотели стать взрослыми, поскорее от родителей съехать, стать самостоятельными. Время прошло быстро, школу окончили и всё. Наше детство сказало нам «прощай». Кто поступил, а кто пошёл работать. Вот и началась серая скоротечная взрослая жизнь. Кажется, хоть бы на день перенестись в ваш возраст. Придёшь домой со школы, не успеешь зайти как твоего лица коснётся тёплый воздух и с кухни будет доноситься аромат свежего борща, который мама уже успела налить тебе в миску, чтобы остыл немного. Ты сбрасываешь свой зимний полушубок и идёшь счастливый кушать.

Мальчики молча смотрели и внимательно слушали рассказчицу. Они переглянулись и поняли мысли друг друга без слов. Нудные рассуждения старших их просто на просто не интересовали, но сказать об этом им просто не хватило смелости, или не позволило воспитание.

2 глава

Он вышел из новой хрущёвки и пошёл по грязным, пустынным улицам спального района Москвы.

«Интересно получается. — думал тот. — Вон я сейчас сижу здесь на лавочке, в полной тишине, а там буквально за этим домом кипит жизнь. Ездят машины, трамваи, куда-то спешат люди. Здесь жизнь такая, спокойная, тихая, умиротворённая, сидишь и слушаешь неумелое пение воробья и следишь за их каждым движением шорохом, позабыв обо всём на свете. А стоит лишь перейти этот угол, как сразу же с каким-то странным гостеприимством встретит тебя шум и новый, быстротечный, нервный ритм жизни. Странно это всё, очень странно.»

Он поднял глаза на небо. Лучи ясного осеннего, ещё по-летнему тёплого солнца, игрались в зелёной листве деревьев, посаженных в первый год заселения в этот новый район. Восьмилетний Лёша ещё тогда держал саженец этого деревца, берёзки, когда его папа смело и уверенно присыпал корни дерева почвой. Фотография, вернее вырезка из городской газеты весит на стене в их квартире по сей день. Старая, потерявшая свои цвета, она продолжает радовать взор её участников.

— Гляди, Лёшка, это ты. Такой маленький ещё был, а теперь жених. — каждый раз за семейным обедом повторяет отец.

— Жених. — тихо и непринуждённо повторяет Лёша. — Был бы, коль невеста нашлась бы. — ухмылялся каждый раз тот.

— Найдётся. И ещё не одна. Вон какой красавец у нас вымахал! — хлебая борщ, и закусывая его хлебом отвечал сыну глава семейства.

— Красавец красавцем, но ещё жениху нашему, не мешало бы за голову взяться. Женщины бестолковых не любят.

Мама оторвалась от нарезки салата и свежих овощей, купленных на рынке. Парнишка просто мило улыбался. Сердце его было занято девчонкой. Голубоглазая, шустрая пионерка-активистка, с необычным именем, Искра. Детство она провела без отца, тот дал ей это причудливое имя и пропал без вести. Материнской любви она тоже толком не получала. Мать у неё была, но одновременно её с дочерью не было, из-за этого она и впала с головой в учёбу и занялась активистской деятельностью, которая спасала ту от ненужных мыслей и не давала возможности жалеть себя.

— Лёшка, что-то слишком тихий стал. — Саша подметил это ещё давным-давно, но решился сказать об этом именно сейчас. Обычно товарищ поддерживал его шутки своим громким и заразительным смехом, а сейчас его словно подменили. Он стал молчаливый, задумчивый и понемногу уходить в себя.

— Да, кстати. — подметила голубоглазая Искра. — Раньше ты был совершенно другой.

Она подошла к нему и присела на корточки прямо перед ним, вглядываясь своим пронзительным взглядом в каждую образующуюся морщинку его лица.

— Что случилось? — голос её, бархатный, мягкий звучал так необычайно нежно и сладко и сравнить его можно только разве что с колыбельной мамы, убаюкивающей своего непослушного младенца. Глаза её светились, не смотря на то что на улице стоял полумрак, какой-то её душевный огонёк зажёг их.

— Всё хорошо. — он тихо произнёс, вряд-ли кто-нибудь это услышал. Он был приятно удивлён заботой девушки. Её блеск её взгляда, точно дал огонь потухающему фитильку его души и на лице его засветилась улыбка. Улыбка эта не была принуждённой, выученной, она шла он чистого сердца, из глубины души уже давно пытаясь выбраться наружу и на щеках у него засветился небольшой румянец.

«Она заботится, думает обо мне… — он лежал на своей старой лавке, которая неприятно вписалась своими выступами ему в спину. — Как же она прекрасна. Её голос, глаза, руки. Когда она смотрит на тебя, хочется просто провалиться под землю и сидеть там до конца своих дней и одновременно хочется быть с ней, снова слышать её смех и заражаться им, зажигать свой душевный костёр, который уже потухает и совсем не горит, а только лишь слегка тлеет, отдавая остатки своего тепла в атмосферу, та что там, хочется просто сидеть с ней рядом и слышать её тихое, прерывистое дыхание. Как её можно не любить?..»

3 глава

Утро понедельника начинается как обычно. Подъем в семь утра, утренняя зарядка, сборы в школу и завтрак под задорную музыку, транслирующуюся по радио, играющую на всех улицах Москвы. Жёлтый троллейбус и толпа. В принципе, эти три слова уже характеризуют путь на работу и школу жителей не только столицы, но и других городов.

— Доброе утро. — обратился мужчина в расцвете своих лет к юноше, стоящему в очереди автомата за содовой.

— Доброе. — проговорил тот, почёсывая затылок, забирая у того стакан. Закинув одну копейку и нажав кнопку, он смотрел на набегавшую воду в ёмкость.

Пузырьки газировки пробегали по глотке парнишки, оставляя приятные ощущения, которые перекрывались сладким вкусом.

Солнце уже взошло и озаряло старое хлипкое двухэтажное здание школы, стоящей посреди огромного сада. Дорожка уже понемногу пряталась в опавшей, ещё по-летнему зелёной листве, приятно шурша под начищенными до блеска, чёрными туфлями. Посреди площадки, которая находилась прямо перед школой стоял штатив, где гордо развивался от малейшего дуновения ветерка красный флаг с изображением серпа и молота.

— Доброе утро, ребята, начинаем занятие по русскому языку.

Как обычно начался урок с приветствия и проверки домашнего задания. В классе затаилась гробовая тишина, прерываемая неугомонной учительницей, отвлекающейся на спящих учеников и хулиганов, ёрзающих в разные стороны.

— Ребят, представляете, Ленке купили новые часы! — прибежала Искра. В глазах у неё светился восторг, смешанный с непонятной злобой и завистью.

— Чему тут удивляться, — безразлично сказал Лёша, продолжая водить палкой по земле, глядя на узоры. — У неё же родители имеют свой собственный магазин.

— И то правда. — вздохнув, девчонка села не далеко от Демкова.

Лицо его дрогнуло, уголки губ так и рвались подняться, скривив на нём безумную и слегка дурацкую улыбку. В компании затаилось молчание. Никто за минут десять, не проронил ни единого слова.

— Мой брат скоро привезёт из Ленинграда новую дублёнку, маме обещал, а мне фотоаппарат.

— Люсь, ты вообще свихнулась?

Рыжеволосая Люся опустила глаза. Лицо, усыпанное веснушками, покрылось алым румянцем. Жила она не богато, родители зарабатывали не много, только брат иногда баловал её маленькими подарками, привозя их из других городов. В сердце девчонки таилась мечта — стать фотографом, об этом она мало кому говорила, точно, чувствуя, что ничем хорошим это закончиться не может.

— Ребят, кто вообще кем хочет стать? — совсем неожиданно начала Искра. Глаза её стали перебегать по всем присутствующим, которые в раздумьях замерли и гвалт толпы притих.

— Парикмахер, наверное.

Курносый паренёк с растрёпанными волосами и выпачканной, когда-то белой рубашкой, проговорил, опустил свои необычайно большие карие глаза и покраснел.

— Что там парикмахер. — фыркнул заводила всех праздников Денис. — Ещё бы про певца сказал, ей Богу. Нашёл себе профессию. Таким делом девчонки заниматься должны, но не мужчины, мы, как представители сильного пола, должны стремиться к чему-то высшему. Вот был бы другой вопрос, если бы ты сказал что хочешь стать космонавтом, или почётным механиком нашего завода, а! Что глаза забегали? Нюня. Слова не скажи, а считается мужчиной.

— Сядь, ты уже, «мужчина». А про певца зря это ты сказал. А вдруг у кого мечта такая есть? И парикмахер вовсе не исключительно женская работа, мы тоже имеем полное право наводить красоту как себе, так и для других.

— Ерунда это всё, Лёшка. — вскочила Искра, щёки её налились румянцем, сообщая что сейчас начнётся очередное нравоучение. — Вот смотри, большинство мечтает быть художниками, актёрами, певцами. Ссылаясь на то, что работа не пыльная, зарплата хорошая, а польза для нас какая? Мало кто мечтает стать трактористом, мало кто мечтает стать сварщиком, механиком или кем-то в этом роде. Так ведь? Работа тяжёлая, график забит, зарплата хорошая, но она не перекрывает всех затрат, которые вносит человек в своё дело. Но кто-то это должен делать, наперекор мечтам и попыткам угодить себе в плане лёгкой жизни…

— Тут я тебя не поддержу. У каждого своё предназначение, судьба, каждому при рождении даётся способность, которую он должен направить в нужное русло, сделать так, чтобы этот дар был полезен для общества. Я мечтаю стать музыкантом, который пишет свои песни, свою музыку и дарит это людям. Мне это нравится, а если это нравится мне — вероятнее всего будет нравится другим людям.

— Лёша, ты настоящий советский человек, пионер в первую очередь. Такого термина как «судьба» просто не существует. Придумали это глупое слово и суют во все щели, а потом получается вот такое.

В этот момент его как будто пронзили очень острым предметом, а именно сердце. Оно сжалось и стало ныть, вдруг ему захотелось скрыться ото всех и не слышать никого. Самый дорогой ему человек не поддержал его, высмеял перед товарищами. Слёзы подкатились к горлу и, кажется, остались там, им не было прохода наружу. Он поднялся и ушёл. В этот момент ему не хотелось слышать ничего и никого не видеть, даже, казалось, когда-то очень приятное и пробирающее до глубины души выражение пухлого лица Искры было ему противно.

— Обиделся.

Крикнул ему кто-то в след, но он не обратил внимания. Он ушёл в незнакомом направлении, обдумывая все нравы и ужасные стереотипы этого мира. Для чего живёт человек? Этот вопрос, наверное, посещал мысли каждого человека и у каждого своё мнение по этому поводу. Кто-то считает так предначертано судьбой и человек должен пройти все испытания для беспечной жизни на Том Свете, а будет это Рай или Ад зависит только от самого человека. Кто-то считает, что человек сам кузнец своего счастья, что никакой судьбы не существует, а жить каждый должен для своей выгоды и прочее, и прочее.

Сколько он шёл не известно, но когда тот смог вернуться в реальность, то увидел совершенно незнакомую для себя местность. Казалось, он оказался посреди непроходимого леса, в который едва ли пробивались слабые лучи осеннего солнца, но эту самую непроходимость рассеивала маленькая, слабо вырисовывающаяся дорожка, которая привела его в тупик.

4 глава

В конце этой дорожки стояло какое-то здание, подойдя ближе, оно оказалось домом.

Этот дом, попавшийся на его пути был вовсе не примечателен: белые стены, побелка которого уже отваливалась небольшими кусочками, тёмные окна, проваленная крыша и старые скрипучие двери, которые при малейшем дуновении ветра эхом разносили свой плач по всему лесу. Но этим всем как будто звал и манил его за собой.

Неведомая сила тянула его, магнитила к себе в это давно забытое людьми сооружение.

Войдя в заброшенное помещение, сразу в нос ударил неприятный аромат сырости. Вокруг была плесень и огромные слои пыли, к которым никто уже долгое время не прикасался. Мебель, вернее её остатки, небрежно были расставлены по комнатам, где уже прижились крысы, змеи и другая лесная живность.

Лёша медленно передвигался по скрипучему полу, шарахаясь каждого жителя хибарки, которые пробегали прямо под ногами. Весь этот кошмар происходил словно во сне. Страх и неудержимый интерес окутывали его с головой. Ему с каждой секундой хотелось всё больше и больше обследовать окрестности этого брошенного когда-то места для проживания людей, а может даже и семей.

На полу валялись разбитые бутылки, посуда, кусочки дерева и побелки, осыпавшейся с потолка, двери либо еле-еле висели на последней завесе, либо вообще безнадёжно валялись на полу. Лишь один старый сундук хранил ещё свой бывалый вид и не изменился с течением времени. К счастью, замок был открыт и повешен в развёрнутом виде на хранителя вещей, которого нежданный гость уже грозился открыть.

Юноша сделал нерешительный шаг в сторону ларца и приоткрыл его. Свет пролился на содержимое и крышка ящика упала с железным звоном на прогнивший пол, предоставив возможность увидеть, что хранилось столько лет в этом доме среди лесных зарослей и болотистых земель.

— О, Боги!

Воскликнув всего лишь два слова, тот очарованный откинулся назад. В сундучке лежала совершенно новая гитара. Неизвестно сколько она пробыла там, но на ней это никак не отразилось. Парнишка с осторожностью взял семиструнную подругу, сел на пол и умело начал наигрывать знакомые мотивы. Солнце, едва ли проходящее сквозь здоровые огромные деревья, заполонившие территорию, осветили помещение.

— Как тебя сюда занесло? Что ты тут вообще делаешь-то, а? Тебе бы на сцене сиять, а не здесь вот гнить и сыростью воняться.

Он поставил её перед собой и разговаривал, точно с живым человеком, надеясь даже на ответ.

— Гитаристом не стану, музыкант, мол не серьёзная профессия. С чего вы это взяли вообще? Может моя работа, мои песни и моё творчество будет намного важнее ваших будущих запчастей и уроков, которые вы будете преподавать в школах. А чему вы детей научите? Отказываться от мечты? Мол, все должны обеспечивать именно материальные блага Родины. Глупо это всё. Почему бы не сделать урок по духовному воспитанию, чтобы не только мы, дети, умели задачи решать и напильником работать, а ещё могли радоваться простым человеческим мелочам, которых так порой не хватает. И вообще…

Он обернулся. На месте дверного проёма, спиной упёршись об дверную коробку, стояла девушка примерно его лет. Она смотрела на него глазами полных интереса и желания узнать конечного завершения мысли парнишки. Голубыми глазами она, будто пожирала его, а золотистые кудрявые волосы спадали и били её по спине.

— З-здраствуйте. — после продолжительной паузы начал юноша.

— Здравствуйте. — ответила девушка, приветливо ухмыльнувшись. — Что забыли в краях наших, забытых цивилизованным миром?

Она схватила подпёртую под поклонившийся шкаф гитару и уселась на кровать, перебирая пальцами струны.

— Я сам без понятия как тут оказался, может это покажется безумным, но сюда привели меня ноги самостоятельно, для этого я не прикладывал никаких усилий.

Златовласка тихонько хихикнула, прикрывая рот рукой.

— Знакомая ситуация. Уже не помню, как здесь оказалась, но место для меня очень близко и дорого. Сюда прихожу, пишу, творю и никто не мешает. Разве что крысы своими надоедливыми шорохами, но со временем привыкаю. Отлично играешь, кстати. Тебя как зовут-то?

— Спасибо, место тут и правда замечательное. Зовут меня Лёша.

— Меня Лика.

— Лика?

— Да. Что-то не так?

— Имя удивительное.

— Как по мне, самое обычное имя.

Девушка протянула руку в честь заключения дружбы и после недолгого рукопожатия принялась за своего верного музыкального товарища.

— Мысли твои очень схожи с моими, как ни странно. Сколько себя помню, родители, друзья, бабушки и дедушки вечно надоедали со своими нравоучениями по поводу выбора в жизни. «Музыкант, это не серьёзно, Лика. Вот пошла бы лучше в медицину, вот это всегда пригодится и авторитет среди сверстников и себе польза, да и нам помогать будешь, не нужно будет лишний раз в больницу за советом бежать.»

Манера её разговора завораживала, казалось, за ней можно было наблюдать часами. Мимика, жесты, всё было в ней чудесно.

— А с чего ты вообще решила начать заниматься музыкой? — спустя несколько минут тяжкого молчания, заговорил юноша.

— Музыка для меня была всегда чем-то большим, чем обычное время провождение. Если мои сверстницы слушают определённых исполнителей исключительно из-за внешности, красоты их слов и голоса, то я вслушиваюсь чуть-ли не в каждую вибрацию, создаваемую музыкантом или певцом, оцениваю, ищу что-нибудь для себя, извлекаю опыт и двигаюсь дальше в следствии своих заключений. Гитара стала для меня самым близким и дорогим существом, за которое я боюсь, наверное, больше, чем за себя, а тем более, за своих близких. Зачастую самые родные и дорогие когда-то люди, стали для меня просто чем-то второстепенным, чьё общество мне не приятно. Многие считают меня чудачкой, поэтому круг общения у меня узок, всего лишь старый, обшарпанный блокнот, доставшийся мне от покойного дедушки, и моя красавица.

Она подняла глаза с инструмента на своего слушателя, который под каждым словом девушки находил себя, такое ощущение, будто кто-то залез к нему в самую душу и достал всё самое накипевшее и болезненное, что не давало ему спокойно, свободно дышать, а просто душило изнутри, доставляя ужаснейший дискомфорт, от которого жизнь казалась не мила.

— Ты прости, я стала случайным свидетелем твоего выступления. Я полностью тебя понимаю и поддерживаю. Мир стал какой-то бездонной ямой, вывести из которой сможем мы себя сами, своими силами и желаниями. Мечтать мало, нужно действовать.

Она подняла на него свои сияющие зелёные глаза и улыбнулась, после чего перевела взгляд на потолок, точно там была очень важная информация.

— И вообще, у меня к тебе есть небольшое предложение.

5 глава

— Что за предложение?

Глаза полные недоумения смотрели на незнакомку и пытались скорее узнать о чём идёт речь.

— Ты не беспокойся. В голове у меня давным-давно засела мысль стать исполнителем своих же песен. В записной книжке хранится парочка начатых текстов. Если хочешь, можем вместе идти по этому не простому пути и…

Она хотела добавить ещё что-то, но парень перебил её.

— Я понимаю к чему ты ведёшь, знай, что можешь полностью рассчитывать на меня и мою помощь.

— Правда?

— Да.

— Тогда, пускай этот дом будет своего рода студией, где мы будем собираться.

Уголки её губ поднялись, описывая на лице приятную улыбку. Лика неожиданно поднялась и подошла к шкафу. Встав на носочки, она пыталась найти что-то, вслепую стуча рукой. Когда девушка повернулась к Лёше, то в руке у неё была книга, слегка покрытая пылью, которую она сразу же сдула.

— Вот. — она протянула её своему новому знакомому, который взял её. — Это черновики моих записей. Немного аккордов и начало текстов песен.

Он мирно перелистывал страницы, бегая глазами по пожелтевшие страницам.

— Так ты чёртов гений, как я посмотрю.

— Не стоит преувеличивать. Знаю просто своё дело.

— Ты просто пытаешься просто обесценить свою долгосрочную работу.

Вдруг он перехватил гитару и начал наигрывать прописанные ноты. Пальцы его умело перебирали струны, зажимая лады и напевая незамысловатые тексты. Девушка, которая смотрела в окно, повернулась к Лёшке и заворожённо смотреть на исполнителя. Как только он доиграл песню, она произнесла:

— Это что-то невероятное. Именно так я всё это и представляла. Твой голос просто замечательно подходит к этой мелодии и по смыслу.

На лице парня засветился лёгкий румянец и тот стеснительно отвёл глаза.

— Если хочешь, я могу сыграть что-нибудь из своей коллекции.

Всем своими видом та показывала свою заинтересованность и готова была говорить о музыке и слушать композиции, наигранные на гитаре сколько угодно.

Так они провели время до позднего вечера. Заметили они это не сразу, когда солнце уже практически ушло за горизонт, ребята наконец нашли в себе силы прервать эту преуютную для обоих беседу.

Лёша вернулся домой практически в полночь. В квартире затаилась тишина.

«Отлично, они спят.»

Не успело промелькнуть в мыслях парня, как перед ним появился силуэт матери. От неожиданности он вздрогнул и застыл, снимая кеды.

— Ты где ходишь? Ты время на часах видишь?

Голос её дрожал, вся она была опухшая, либо от бессонницы, либо от слёз.

— С завтрашнего дня под домашний арест, понял? И гитару твою дурацкую мы конфискуем. Хватит того, что не учишься, так ещё и чушь всякую несёшь. Приходила тётя Алёна, мама Искры, и рассказала, что ты вытворил у вас в компании. Духовное развитие. Тьфу. У всех дети как дети, а это подарил Господь.

Слова её его обожгли. Особенно в голове звучали слова «…тётя Алёна, мама Искры, рассказала…»

«Искра, вот чёртова трепалка. Так и знал, что когда-нибудь моя детская наивность и доверчивость к людям доведёт меня под монастырь. Но ничего. Силу духа вы от меня не заберёте, гитару тоже.»

6 глава

Семейство Демковых сидела на кухне за обеденным столом. В компании самых близких друг для друга людей таилось гробовое молчание, перебиваемое лишь резкими ударами ложек об поверхность мисок.

— Что сидим как не родные?

Пытался развеять напряжение, витавшее в воздухе, отец, но его энтузиазм быстро притупился, после серьёзного взгляда жены.

Лёша молча поднялся из-за стола и пошёл к раковине мыть свою посуду. Мысли о том, что его проклятый домашний арест закончится не скоро, просто выводили его из себя. Своих старых товарищей, видеть ему было не приятно. Общество, когда-то самого важного сердечного человечка, было для него пустым времяпровождением, не приносящим никакого удовольствия, как было раньше. Мысли о гитаре, разговорах со своей новой знакомой на нескончаемые темы музыки и создание чего-то своего, уносили его далеко отсюда, в старый обшарпанный дом, стоящий в лесной, всеми забытой глуши. Невольно уголки губ его дёрнулись, но в тот же момент приняли своё прежнее положение.

— Ты чего в молчанку играешь?

Неожиданно в комнату зашёл отец. Вид его был крайне обеспокоенным. Присев на край кровати, он отобрал у сына книгу. Заложив палец на нужной странице, он прикрыл её.

— «Мартин Иден» Джек Лондон. — Считал с обложки, уже потёртые и едва заметные слова. — Интересная?

— Достаточно.

Лёша забрал с рук мужчины произведение классика и принялся за прерванное чтение.

— Где нашёл? Отложил у кого?

— У дедушки в библиотеке.

— У дедушки, значит. Так он же не читает.

— Я не говорил, что взял у нашего.

Отец хмыкнул, поднялся и стал расхаживать по комнате. По виду было понятно, что шестерёнки в голове работали полным ходом.

— Ты долго ещё молчать будешь?

— Сколько надо, столько и буду.

— Обиделся, значит. Было бы на что. Подумаешь, мама заставила посидеть дома, за голову взяться каких пару недель. Тоже мне проблему нашёл.

— Та не в этом дело.

— А в чём тогда, удостойся объяснить?

— Н-не важно.

— Важно, говори. Это останется исключительно, между нами. Обещаю.

— Не важно это всё. ...