Алексей Пехов, Елена Бычкова, Наталья Турчанинова Колдун из клана Смерти

Глава 1 Вивиан «никто»

Знать своих друзей — это чрезвычайно опасная вещь.

Оскар Уайльд. Замечательная ракета.

1 декабря Дарэл Даханавар

Капала вода. Монотонно. Размеренно. Казалось, капли срываются с большой высоты и бьются о твердую поверхность. Один удар в секунду.

Я лежу на спине, на холодном полу… Нет, не я. Вивиан. Его воспоминания начинаются отсюда. До этого мгновения в памяти лишь белый, клубящийся туман. Больше ничего.

— Кристоф! Я его не чувствую. Никаких воспоминаний.

— Совсем никаких? — голос кадаверциана прозвучал глухо. Устало.

— Кусок жизни будто вырезан. Туман.

Все начиналось со звука капающей воды, то едва слышного, то усиливающегося до оглушающего грохота.

— Сделай, что можешь. Прочитай то, что можешь.

Что я могу…

Я лучший… единственный сканэр клана Даханавар умею читать мысли, чувства, воспоминания, пробивать ментальный щит любой сложности, передавать другим свои и чужие знания. Но удастся ли мне считать все ощущения, образы, ассоциации — все, что возникало в душе, мыслях и памяти погибающего ученика Кристофа? Увенчается ли успехом попытка сохранить, «переписать» его душу, чтобы вложить ее в другое тело?..

Вивиан умирал медленно и очень мучительно. «Могильная гниль» разъедала его плоть. Оружие Лудэра против кадаверциан, единственная зараза, от которой мастера Смерти не смогли придумать противоядие, действовало безотказно. Более шестисот лет оно считалось потерянным и вот, так некстати, «нашлось».

Безумная идея — перенести сущность Вивиана в другое тело. Не знаю, проводил ли кто-нибудь раньше подобные эксперименты. И что происходило с опытными образцами…

— Дарэл, ты видишь хоть что-нибудь? — негромко спросил Кристоф.

Я сосредоточился, закрыл глаза и снова погрузился в чужую память. В прошлое.

…Горло болело так сильно, что едва можно было дышать. Голова просто раскалывалась. Гортань пересохла, словно начищенная горячим песком, а во рту явственно ощущался мерзкий, горько-соленый привкус.

Вивиан очнулся.

Попытавшись пошевелиться, понял, что лежит на холодной твердой поверхности, рука почувствовала камень и нашарила какое-то мокрое тряпье. С отвращением он отдернул ладонь и вытер ее о штаны. Те тоже были мокрыми. Зрение вдруг обрело небывалую остроту — он увидел серый бетон неровного пола, острый выступ кирпичной кладки. С труб, привинченных к стене, капала вода. В углу, среди развалившихся гнилых коробок, копошились крысы.

«…Как я оказался здесь? Почему так болит голова?..»

Все прежние воспоминания отрезало начисто. Вивиан поднял руку, чтобы посмотреть на часы, и увидел свои ладони, испачканные липким и красным:

«Кровь?..»

Кровь была на шее и подсыхала на рубашке.

«Что со мной?! Что случилось?.. Хотели ограбить?»

Он судорожно ощупал карманы. Нет, бумажник на месте, в нем несколько купюр, мелочь, ключи… И часы не сняли. Те исправно показывали десять минут второго.

Дня или ночи?

Вивиан понял, что не знает, какое сегодня число, месяц и даже год.

«Нужно выбираться отсюда!»

Он поднялся, но пол тут же качнулся, едва не поменявшись местами с потолком и, чтобы удержаться на ногах, пришлось ухватиться руками за стену. Отвратительная слабость вязко заколыхалась в груди, во рту усилился мерзкий привкус, и Вивиан почувствовал, что очень хочет есть. Нет — умирает от голода! Но мысль о жареном мясе и пиве вызвала отвращение.

Желудок скрутила еще одна судорога боли и голода. Во время нее, едва понимая, что делает, он шагнул к гнилым коробкам, где пищали крысы. Маленькие живые комочки, в которых быстро бьется сердце и бежит теплая сладкая кровь.

Схватить! И вонзить зубы!

Он с отвращением отшвырнул извивающуюся в руке крысу.

«Все очень просто. Я сошел с ума. Или… попробовал наркотики, и у меня галлюцинация?»

Боль усилилась, ее стало невозможно терпеть. Вивиан упал на колени, и в красном тумане, застилающем глаза, вдруг увидел людей, равнодушно и элегантно перешагивающих через черные лужи, лениво ползущие из-под труб. Парень и девушка. Красивая… Очень красивая. И это, почему-то, потрясло его сильнее всего.

— Ба! Кого я вижу! — радостно завопил спутник красавицы. — А вот и наш герой! Какое отвратительное место ты выбрал для отдыха.

— Кто?.. Кто вы? — с трудом выговорил Вивиан и не узнал своего голоса.

Девушка улыбнулась, поигрывая кулоном на длинной цепочке.

— Вопрос не в том, кто мы. А кто ты, — сказала она бархатным, мурлыкающим голосом. — Хотя можем и представиться. Это Виктор. Я — Идалия. Фэриартос, как ты уже мог заметить.

— Помогите…

— Конечно, мы тебе поможем… — Виктор наклонился и молниеносным движением схватил крадущегося вдоль стены серого зверька. — Смотри, вот то, что тебе сейчас нужно. Сочная, жирная крыса. Лови!

Вивиан дернулся, грызун с писком пролетел мимо, шлепнулся на пол и умчался в темноту. Боль во всем теле вдруг притупилась, но накатил приступ такой злости, что в ней можно было задохнуться. Никогда прежде он не испытывал такого яростного желания убить человека — ему захотелось броситься на шутника и вцепиться в незащищенную глотку.

— Осторожно, Виктор! — воскликнула девушка скорее с удивлением, чем с испугом, и прыжок осмеянного не достиг цели. Ударом ноги фэриартос отшвырнул его назад, на пол.

— Смотри, щенок умеет огрызаться, — добродушно усмехнулся он. — Ладно, хватит дурачиться. Нужно забрать его отсюда.

И тут Вивиан заметил…

Что-то было не так с их лицами. С зубами. Между приоткрывшихся губ мелькнули блестящие острые клыки.

— Кто вы?!

— Хватит болтать. — Виктор подошел ближе и рывком поставил ничего не понимающего парня на ноги. — Я не собираюсь валандаться со школяром всю ночь.

На улице оказалось прохладно. Подняв голову, Вивиан снова поразился остроте своего зрения. Черная ночь перестала быть черной. Ее густые тени растворились в жемчужном сиянии, льющемся с невероятного, нереального неба — темно-синего, подсвеченного по краям оранжевыми огнями. В их свете вся улица казалась разноцветной… На мгновение он забыл о боли, увидев фиолетовые и лиловые дома, цветы шиповника алели пятнами на темной зелени куста за серой решеткой парка. Из густой кобальтовой тени выступили гранитные тела купидонов, резвящихся на фронтоне старого дома. На перилах одного из балконов, умываясь, сидела бордовая кошка. Встретившись с человеком взглядом, она выгнула спину дугой, зашипела и прыгнула в комнату.

Мир стал многоцветным, раскрашенным мягкими приглушенными красками, стоило только пристальнее вглядеться в него.

— Что это?

— Сумеречное зрение. — Виктор оглянулся, сказал что-то девушке на незнакомом языке. Та равнодушно усмехнулась.

Мысли Вивиана мучительно метались в стремлении объяснить ситуацию и найти выход. Он сделал еще одну неудачную попытку завести разговор:

— Виктор, кто вы? Куда меня ведете?

— Узнаешь, — отозвался тот мрачно.

Сознание снова стало меркнуть. Свет от фонарей поплыл перед глазами, вытягиваясь в длинные, колышущиеся в такт шагам гирлянды. Звезды танцевали на небе и рассыпались брызгами. Каждый удар сердца грохотом отдавался в ушах. Боль ушла, но вместо нее тело наполнила отупляющая слабость.

Виктор хлопнул его по плечу:

— Держись, почти пришли…

Деревья раздвинулись. Спутники оказались у роскошного особняка. Стройные колонны поддерживали легкий фронтон крыши. Во многих окнах горел свет. Откуда-то издалека доносилась звуки виолончели.

Все эти детали Вивиан замечал отстраненно, будто часть его сознания, свободная от боли, могла спокойно фиксировать окружающее.

Идалия поднялась на крыльцо, открыла дверь, и в тоже мгновение Вивиану в лицо ударил желтый свет. Парковая дорожка под ногами вздрогнула, качнулась… Но легкий тычок в спину вернул его к действительности.

Изнутри особняк был похож на музей.

Много статуй. Картины на стенах. Золотые драпировки. Старинные гобелены. Антикварная мебель. Мрамор и лепные украшения на потолке…

Только выглядел этот «музей» странно, словно архитектор, создавший его, имел довольно приблизительное представление о законах гармонии. Комнаты, по которым вели Вивиана, были круглыми, треугольными, длинными, как пеналы, ромбовидными или просто… перекошенными. Другого слова он не мог подобрать, как ни старался.

У одних своды казались низкими. Потолкам следующих мог позавидовать любой готический собор. Стены третьих просто терялись из виду.

Но самое дикое впечатление произвел на Вивиана вид из окон. Через прозрачные стекла струился яркий солнечный свет. Он лежал на мраморном полу длинными прямоугольниками. Идалия, идущая впереди, аккуратно обходила их. А ведь еще мгновение назад на улице была глубокая ночь…

Лестницы тоже вызывали недоумение. Некоторые из них выглядели обычно, но никуда не вели. Просто упирались верхними ступенями в потолок. Другие — выступали из кирпичной кладки и служили частью сложных для понимания барельефов.

Вивиан потерял надежду понять, что происходит в этом доме, когда в одном из оконных проемов увидел ночное небо, на фоне которого покачивались голые ветви березы, покрытые инеем. На мгновение все вокруг показалось ему сном.

Идалия уверенно направилась по коридору, застеленному алой ковровой дорожкой, остановилась у высокой двухстворчатой двери, и Виктор, распахнув ее, легким толчком заставил подневольного гостя сделать несколько шагов вперед.

В просторной комнате, залитой теплым сиянием сотен свечей, тоже была позолота, гобелены и картины. У стола, в кресле с высокой спинкой, сидел мужчина. Породистое лицо его выглядело равнодушным, но глаза смотрели настороженно и внимательно. Одежда незнакомца показалась Вивиану странной. Черная бархатная куртка, рубашка с широкими рукавами, кружевное жабо. Рядом, на столешнице лежала шляпа с белым пером.

Мужчина смерил Вивиана взглядом, и тот понял, что цепенеет под пристальным вниманием черных глаз.

— Маэстро, мы нашли его полчаса назад, — сказала Идалия. — Там, где вы сказали.

— Как тебя зовут? — произнес тот, выдержав значительную паузу. Голос его был хорошо поставлен. Звучен и в то же время властен.

— Вивиан.

— Сколько тебе лет? Из какого ты клана?

— Я… я не понимаю вас.

— Он ничего не знает, — вмешалась девушка.

Мужчина едва заметно улыбнулся:

— Ничего не знает и не помнит. Молод. Беспомощен. Слаб. Неопытен. Ты хорошо получился… Вивиан.

— Я хочу знать, что со мной происходит. Кто вы такие, что вам от меня надо. Я…

Тяжелый взгляд хозяина как будто обрел физическую силу, душным кольцом сомкнулся на горле и заставил замолчать.

— Ты будешь говорить только после того, как я разрешу тебе.

В груди Вивиана что-то дрогнуло, и он снова почувствовал ту самую безымянную часть души, которая взорвалась горячей яростью после насмешки в подвале. Теперь эта странная сила бурлила в раздражении на собеседника и требовала от своего обладателя каких-то действий.

— Вы не имеете права приказывать мне, — выговорил Вивиан с большим трудом то, что должен был сказать.

Мужчина усмехнулся:

— Он хорошо получился, только слишком дерзок. Идалия, проводи гостя в его комнату.

Девушка сжала в ладони кулончик:

— Фрэнсис, но он… голоден. Посмотри на него. Он очень слаб.

— Проводи его, Идалия, — чуть повысив голос, сказал мужчина, и та послушно подошла. Дотронулась до плеча.

— Пойдем…

В мелодичном голосе совсем не было власти, только мягкая просьба, но сопротивляться ей было невозможно.

Сделав пару десятков шагов по коридору, девушка остановилась рядом с высокой узкой дверью. Еще шаг, и Вивиан оказался в темноте круглого помещения, чуть разбавленной тлеющим светом керосиновой лампы. Створка захлопнулась. Он остался один, и тут же тяжелое бессилье отпустило, а в душе снова вспыхнули голод и злоба, придушенные холодным взглядом владельца особняка и мягкой напевностью голоса Идалии.

— Ведьма! — Вивиан бросился на дверь.

Та даже не шелохнулась под тяжестью тела, и это еще больше разозлило. «Они должны были помочь, — услужливо подсказала темная, свитая тугим витком, спираль новой силы в душе. — Обязаны помочь. Но только посмеялись. Ты вправе мстить…»

И в то же мгновение он понял, чего хочет. Добраться до надменного незнакомца. Вцепиться ему в горло, как той крысе в подвале. «Гость» метнулся к окну, отшвырнув по дороге хрупкий антикварный столик — тот только хрустнул, разлетаясь на части.

Оконный проем был забран толстыми прутьями и закрыт ставнями, но Вивиану даже в голову не пришло, что это может остановить его. Схватившись за решетку, он изо всех сил дернул ее на себя. Металлические прутья заскрипели и стали медленно выгибаться, с откосов посыпалась штукатурка. Еще один рывок, и длинные болты с пронзительным скрежетом вылетели из пазов. Решетка осталась в руках. Отбросив ее в угол, Вивиан толкнул раму. И тут же зарычал от разочарования.

Стекло, также как и ставни, оказалось всего лишь муляжом, ловким обманом. Окна не было. Была все та же каменная кладка стены с неглубокой нишей, имитирующей оконный проем.

Он ударил по стеклам с воплем ярости, и те разлетелись под кулаками. Один из осколков глубоко вонзился в ладонь. Резкая боль заставила опомниться. Отшатнувшись от окна, Вивиан тупо уставился на порезанные руки: «Что я делаю?!.. Должно… должно быть какое-то объяснение…»

«Подлость и предательство! — шепнули из глубины души. — Тебя обманули и предали. Сейчас ты зол и голоден! Дай волю гневу, тебе станет легче».

— Меня обманули и предали, — повторил он вслух, называя словами странное чувство, клубящееся в груди. — Обманули!!

Возвращение от страха и недоумения к слепой ярости было очень легким. А непомерно возросшая вдруг сила позволяла крушить все, что попадалось под руку. Разбитая статуя заскрипела под ногами каменными крошками. Гобелены, сорванные со стен, упали на пол жалкими обрывками. Мебель разлеталась от одного удара ноги, зеркало брызнуло острыми осколками, которые вспыхнули, поймав отражение огня лампы.

И Вивиан замер.

Остановился, увидев в крошечных кусочках, торчащих в темном овале рамы, свое отражение. Нетвердой рукой отломил один…

Лицо, которое сейчас отражалось в зеркальном куске, не могло быть его лицом. Безумные черные глаза с расширенными зрачками. Серая кожа. Запавшие щеки… и острые длинные клыки, такие же, как у Виктора, у Идалии…

— Да что же это! — он коснулся своего измененного, странного, чужого лица. — Что это такое?! Кто я такой теперь?!!..

Обломок выпал из пальцев.

Опустившись на пол, Вивиан закрыл глаза, потом лег, уткнувшись в ворох обрывков. Комната вдруг стала поворачиваться вокруг своей оси, все наращивая темп, и остановить ее вращение было невозможно. Потом каменная поверхность качнулась, Вивиан полетел куда-то вниз, в темноту, и вместе с ним, сверкая полированными краями, летели зеркальные брызги, в которых многократно отражался его новый, нечеловеческий облик…

Глава 2 Рапаит

Книга жизни начинается с мужчины и женщины в саду… и заканчивается апокалипсисом.

Оскар Уайльд. Женщина, не стоящая внимания.

2 декабря

К четвертому подъезду спорткомплекса вела длинная очередь. Толпа просачивалась внутрь медленно. Людей, стремящихся на концерт кумира молодежи, рок-звезды Гемрана Вэнса, новообращенного Гемрана Фэриартоса — было слишком много.

Солнце село полтора часа назад. Над опрокинутой ребристой чашей стадиона сверкал белый месяц. Сизые тучи налетали на его острый серп, рвались, и неровными клочьями разлетались по фиолетовому небу, просыпая мелкие звездочки редких снежинок. Ледяной ветер подхватывал их и долго носил над площадью, прежде чем уронить на землю.

Комплекс был построен на холме, и огоньки машин, ползущих по шоссе внизу, отсюда казались длинной новогодней гирляндой.

Рядом с Кристофом нетерпеливо переступала острыми каблучками по асфальту Дона. Ее бриллиантовые сережки поблескивали в свете фонарей. Белые волосы серебрились, словно покрытые инеем. Ее никогда не интересовали фэриартос. Ни старшие, ни, тем более, новообращенные, и девушка искренне недоумевала, как позволила уговорить себя пойти на этот концерт.

Она согласилась только из уважения к номинальному главе клана.

— Ты все еще уверен, что это хорошая идея? — прозрачное облачко пара сорвалось с карминных губ и растаяло в темноте.

— Да. Помнится, Дарэл говорил, что Вэнс отличный музыкант.

— Я не о том. — Дона едва заметно поморщилась и вздохнула, нехотя признаваясь в своих сомнениях. — Стоило ли оставлять Даханавара одного?

— Сэм присмотрит за ним.

Кристоф взглянул поверх голов людей, терпеливо переминающихся с ноги на ногу. Похоже, его интересовало лишь одно — предстоящее зрелище. Или колдун делал вид, что больше его ничто не беспокоит.

— Кристоф, — Дона не смогла сдержать иронию, наблюдая за ним. — Если ты не знал, за тем углом есть дверь, на которой написано «VIP». Было бы гораздо быстрее…

— Безусловно, — согласился некромант, — и гораздо скучнее.

Очередь продвинулась еще немного. Стал виден турникет. За ним маячили два охранника. Дона задумчиво посмотрела на мужчину, стоящего впереди, и тот, втянув голову в плечи, поежился, чувствуя на себе горящий взгляд мистрис^[1].

— Не то чтобы я не доверяю Сэму, но… — собеседница повернула к Кристофу красивое, немного напряженное лицо, — знаешь, в последнее время меня одолевают предчувствия.

Она подумала немного и добавила:

— …нехорошие предчувствия.

Некромант усмехнулся, провел пальцем по ее лбу, словно пытаясь разгладить суровую морщинку.

— Поэтому мы здесь. Тебе надо развеяться.

Дона мельком улыбнулась, но выражение тревоги не ушло с ее лица.

— Крис, я хотела… спросить. — Она помолчала, тщательно подбирая слова. — Понимаю, сейчас не место и не время…

— Не бойся, говори, — отозвался колдун, и она снова не увидела в его зеленых глазах ничего, кроме спокойствия.

— Кому помешал Вивиан? Зачем убивать молодого неопытного ученика? Да, конечно, Вив очень талантлив, — тут же поправилась она, зная, что Кристоф терпеть не может, когда принижают достоинства его воспитанников, — но все же ему еще далеко до мастера.

Она вопросительно взглянула на спутника и произнесла, наконец, вслух то, о чем давно думала:

— Не логичнее ли предположить, что отрава предназначалась тебе? Хотя надо быть глупцом, чтобы надеяться, будто ты попадешь в такую примитивную ловушку.

Кристоф ответил после продолжительной паузы.

— Я знаю только одно. Нас предупредили. Дали понять, что оружие Лудэра по-прежнему существует.

Дона зябко повела плечами, кутаясь в длинное пальто сливочного цвета. Она еще не родилась, когда закончилась последняя битва с Лудэром, но слышала много жутких рассказов о тех временах.

— Оно не появлялось несколько сотен лет. Кто его хранил? Или изготовил?

— Я могу назвать тебе шесть великолепных кандидатур. — Мастер Смерти взял девушку под руку и притянул ближе к себе, чтобы защитить от холодного ветра. Его горячая ладонь грела даже сквозь драп. — Лудэр.

Дона задумчиво кивнула, соглашаясь с этой версией:

— Они мертвы. Но могли остаться их хранилища, которые мы не уничтожили? Или записи…

— Асиман. У них есть великолепные химики.

— Вриколакос?.. — Это предположение казалось Доне маловероятным. Однако забывать о лесных жителях не стоило — оборотни инстинктивно ненавидели некромантов, хотя, насколько она помнила, никогда не пытались навредить.

— Даханавар. — Кристоф мельком взглянул на «готичного» подростка, с надеждой спросившего у него, нет ли случайно лишнего билета. Улыбнулся, с видимым сожалением отрицательно покачал головой и продолжил, когда тот отошел. — Маленькая месть за то, что я взял под защиту их опального сканэра.

— Может быть… Нахтцеррет.

Колдун хотел ответить, но в этот момент из сумочки Доны зазвучали высокие аккорды…

— Извини, Крис. — Она вынула мобильный, подняла серебристую крышечку, взглянула на высветившийся номер и тяжело вздохнула. — Ну вот, опять… Алло…

— Доброй ночи, миледи, — прозвучал хорошо знакомый бархатистый голос.

— Доброй ночи, сеньор де Кобреро.

Кристоф, не сдерживая довольно иронической улыбки, отвернулся, делая вид, что рассматривает плакат-фотографию трех полураздетых девушек, изображающих певиц.

— Вы не заняты сегодня? — деловито осведомился глава клана негоциантов.

— Занята, — ответила Дона вежливо, но безапелляционно. Это был единственный возможный тон в общении с вьесчи. И раньше он всегда действовал безотказно.

— Жаль. Очень жаль, — прозвучало с искренним огорчением. — Я хотел пригласить вас на ужин.

Спутница Кристофа снова вздохнула, на этот раз устало.

— Рамон, вам не надоело получать отказ на каждое свое приглашение?

— Я терпелив. — В голосе Вьесчи слышалась улыбка.

— Похоже, вам доставляет радость досаждать мне. Я полагала, вы предпочитаете общество фэри…

— Я предпочитаю вас.

Дона мельком взглянула на Кристофа, продолжающего разглядывать трио девиц.

— А как же дыхание смерти? Ледяной холод могилы? И, как вы тогда сказали… равнодушие покойника?

— Миледи, я уже просил прощения за свои слова. Неужели вы обижены до сих пор?

— Я не обижаюсь на правду.

— Дона, я…

— Извините, Рамон. Я больше не могу говорить. Всего хорошего.

Она нажала на кнопку, сунула телефон в сумочку и продолжила список врагов:

— Вьесчи.

— Пренебрегаешь вниманием главы клана? — усмехнулся колдун.

— Да. Третий раз за последнюю неделю.

Колдун выразительно приподнял брови, но ничего не сказал.

— Изображает благородного кастильского рыцаря. — Дона с досадой смахнула с рукава несколько снежинок. — То ли хочет что-то выведать, то ли наоборот…

— Да, это он умеет, — задумчиво произнес Кристоф. — Изображать рыцаря…

Они прошли через два поста охраны. Дона с невозмутимым видом позволила осмотреть свою сумочку. Кристоф, явно получающий своеобразное удовольствие от всего происходящего, сжульничал, проходя проверку металлоискателем. «Отвел» глаза стражам порядка, когда прибор пронзительно запищал, засекая нечто металлическое под его курткой.

— Не удержался и прихватил с собой любимую рапиру? — съехидничала девушка.

— Нет, всего лишь намордник для Тёмного Охотника, — с улыбкой отозвался колдун, доставая из внутреннего кармана два билета.

В фойе было шумно. У колонн толпились группы взволнованно-оживленных подростков. Люди постарше неторопливо прогуливались по холлу. В толпе периодически мелькали приличные костюмы. С огромных плакатов на стенах смотрел сам виновник этой суеты: Вэнс, в облачении стилизованном под наряд кельтского воина, стоял вполоборота к зрителям, длинная обесцвеченная прядь волос падала на лукаво прищуренный глаз, обаятельная улыбка пленяла сердца.

— Не понимаю, какое удовольствие ты находишь в посещении подобных заведений, — с искренним недоумением произнесла Дона, осматриваясь.

— «Вещь совершенна, когда она отвечает цели, для которой ее создали»^[2], — с преувеличенно глубокомысленным видом произнес Кристоф.

Вилисса^[3] вздохнула, возводя взгляд к потолку. Колдун никак не мог забыть ее давнего увлечения английскими философами начала восемнадцатого века. И периодически начинал цитировать Биньона, Беркли или Аддисона. Видимо, находя это чрезвычайно забавным.

— Как говорит Дарэл, пребывание среди людей оживляет чувства, — Кристоф посторонился, пропуская девушку, нагруженную пакетами с попкорном. Та окинула кадаверциана оценивающим взглядом из-под густо накрашенных ресниц и расплылась в улыбке.

— Ты очень демократичен, — скептически заметила мистрис, поправляя прическу.

Зал заполнился быстро, и свет под потолком стал медленно гаснуть.

— Надеюсь, Вэнс будет в состоянии петь, увидев нас здесь. — Повернув голову, Дона рассматривала широкие длинные ряды синих пластиковых кресел. Из партера человеческие лица наверху казались белыми смазанными пятнами. Ровный гул голосов то стихал, то становился громче.

Когда Гемран вышел на сцену, первым делом он быстро скользнул взглядом по аудитории, взревевшей в восторженном крике. Вэнс ощутил присутствие «родственников», и его выразительное лицо слегка напряглось. Потом разглядел в пятом ряду Кристофа, удивленно приподнял бровь, но тут же склонил голову в приветствии. Посмотрел на Дону, прижал руку с микрофоном к груди, улыбнулся. Он вел себя как любезный хозяин, и каждый гость чувствовал его внимание.

За спиной музыканта взвились две струи неонового огня. Печально и мощно запела волынка. Пульс барабанов совпал с биением пульса всех сидящих в зале. Низкий, хрипловатый голос, многократно усиленный динамиками, ударил по толпе, и Дона почувствовала, как через ее тело прошла волна восторга.

Это была настоящая магия фэриартос. Единственная в своем роде, неповторимая, волшебная. Изменчивая и неизменно постоянная.

Гемран пел про них. Про вечную жизнь. Про поля битв, над которыми кружат вóроны. Про смерть, которую всегда изображали на картинах с белыми волосами Доны. Про потерянных учеников, друзей, любимых, тела которых рассыпались под солнечными лучами, а души никогда не найдут покоя.

Девушка почувствовала, что к глазам подступают слезы. Она видела, как Кристоф, сидящий рядом, стиснул подлокотники кресла, слушая песню на старонемецком. Как застыло его лицо.

Это была истинная магия. Та, что сильнее огня асиман, тления тхорнисхов и некромантии кадаверциан.

Даже прадеды Гемрана еще не появились на свет в то время, когда кадаверциан носил на плече тяжелый топор бургундского наемника. Вэнс не мог знать о том, как Дону тащили за волосы из кареты, чтобы перерезать горло. Тогда девушка впервые увидела зеленый свет некромантической магии, спасшей ее жизнь. Но в одной из песен она услышала именно эту историю…

Гемран улыбался, и каждый в зале думал, что эта улыбка только для него. И если бы сейчас, именно в эту минуту он позвал Дону — она бы пошла. Наверное…

В перерывах между песнями Вэнс говорил с залом. Смеялся. Шутил. Наклонялся, чтобы хлопнуть по ладони кого-нибудь из поклонников, толпящихся у сцены и тянущих к нему руки. Швырнул в зал барабанные палочки, и подростки едва не подрались из-за них.

На заключительный номер Гемран вышел с двумя факелами. Толпа вопила от восторга, когда, под тревожный бой ударников, он подносил огонь ко рту и выдыхал длинные красные языки пламени…

Вэнса не отпускали со сцены долго, и он возвращался вновь и вновь, хотя Дона заметила, что музыканта слегка пошатывает. Лоб его лоснился от пота, а улыбка стала напряженной.

Когда верхний свет загорелся вновь, Кристоф стремительно поднялся.

— Я хочу подойти к нему.

Дона пошла с некромантом.

За сценой суетились люди. Спешно разбирали экраны, сматывали провода, перетаскивали технику, шумно переговаривались, не обращая внимания на двух кадаверциан. Гемран сидел на складном стуле, поливал полотенце водой из пластиковой бутылки и протирал лицо. Увидев гостей, он быстро встал, и направился к ним, плечом отодвинув с дороги кого-то из своих музыкантов.

— Спасибо, — коротко сказал Кристоф. — Особенно за третью песню.

— Я почему-то был уверен, что она тебе понравится, — улыбнулся Вэнс. От него пахло гарью, мокрой воловьей кожей и усталостью.

— Дарэл говорил, у тебя трудности и нужна помощь.

— Нет, — резко оборвал фэриартос, и тут же поспешил загладить не слишком вежливый ответ. — Благодарю, нет.

Он посмотрел на Дону:

— Я видел ваши слезы, мистрис. Значит, я все делаю правильно. И помощь не нужна.

— Тогда удачи.

Кристоф кивнул на прощанье но, уже уходя, обернулся:

— Спецэффект последней песни… Заклинание асиман?

— Спирт, — рассмеялся Вэнс.

— …Спирт… — повторил Кристоф, открывая дверцу машины. Усмехнулся каким-то своим мыслям, взглянул на девушку. — Тебя подвезти?

— Я хочу пройтись.

Кадаверциан не стал настаивать, кивнул на прощанье и сел за руль. Дона провожала взглядом его машину, пока свет задних фар «БМВ» не слился с огненным потоком Садового кольца. А потом неторопливо направилась к спуску с холма.

Она все еще находилась под впечатлением от концерта и хотела побыть одна. Прогуляться по ночной Столице… Но не успела сделать и несколько шагов, как из переулка вынырнул черный «бентли». Бесшумно подкатил к тротуару, дверь открылась, в салоне загорелся свет, и кадаверциан увидела Рамона Вьесчи собственной персоной.

Вместо привычного делового костюма он был в темном свитере и джинсах. Два постоянных телохранителя отсутствовали, так же как дипломат с документами. Ледяное высокомерие на лице сменилось очаровательно-любезной улыбкой.

Онемев от изумления, Дона смотрела, как негоциант выбирается из машины и склоняется перед ней в легком поклоне.

— Доброй ночи, миледи. Не возражаете, если один час я побуду вашим личным шофером?

Он распахнул переднюю дверцу с таким видом, словно предлагал ей прокатиться по меньшей мере в королевском экипаже. Вилисса улыбнулась, но не сделала попытки приблизиться к гостеприимно светящемуся салону.

— Рамон, скажите, наконец, откровенно. Что вам от меня надо?

Рассматривая ее с ног до головы с видимым удовольствием, вьесчи произнес многозначительно:

— А что может быть нужно мужчине от изумительно-привлекательной женщины?

Дону нахальное заявление слегка покоробило. Более того, она прекрасно понимала, что Рамон откровенно насмешничает, изображая испанского кабальеро.

— Учитывая то, что они принадлежат разным кланам…

Сохраняя маску неотразимого любовника, банкир подошел к ней, властно протягивая руку:

— Миледи, давайте забудем о политике в эту прекрасную ночь. Я знаю один великолепный ресторан, где…

— Рамон! — голос девушки утратил вежливое спокойствие, и в нем зазвучала сталь. — Вы слишком много общались с юными фэри и стали неосмотрительно считать всех женщин наивными дурами, падкими на лесть. Говорите прямо, что вам надо. У меня нет времени на слащавый флирт!

Несколько мгновений вьесчи смотрел на нее хмуро, потом его лицо приобрело привычное высокомерно-отрешенное выражение.

— Хорошо. Если вам угодно придерживаться делового тона.

— Да. Мне угодно именно это.

В черных глазах негоцианта блеснуло что-то вроде досады.

— Предпочитаете говорить со мной непосредственно на улице? — сухо поинтересовался он. — Или все же сядете в машину?

Кадаверциан молча подошла к «бентли», опустилась на переднее сиденье. Рамон сел за руль.

— Не возражаете, если мы отъедем на пару кварталов?

— Нет.

Они молчали до тех пор, пока не оказались на темной улочке, огибающей парк. Дона смотрела в окно, наслаждаясь теплом и тихой музыкой радио. Она не слишком доверяла современным средствам передвижения, но сейчас поняла, что получает удовольствие от езды в обществе негоцианта. Вьесчи внимательно наблюдал за дорогой, ведя машину плавно, уверенно и аккуратно. Останавливаясь у каждого светофора и притормаживая на переходах. «Комфорт и надежность». Девушка невольно улыбнулась — эта мимолетная мысль походила на рекламный лозунг.

Впереди показалась неровная стена деревьев, освещенных дрожащим светом редких фонарей. Парк выглядел черным и застывшим. Рамон остановил машину у разбитого тротуара, погасил фары. Помолчал и заговорил деловым тоном, каким предпочитал общаться на Советах:

— Помня о вашей нелюбви к посторонним разговорам, — он с едва заметной издевкой выделил слово «посторонним», — перейду сразу к делу. На прошлой неделе я получил заказ на большую партию чилийского «конского волоса». Вам о чем-нибудь говорит это название?

— …«конский волос»… — повторила девушка и внимательно посмотрела на вьесчи. — Это один из ингредиентов «Лунной бездны»?

— Именно. — На смуглом лице собеседника мелькнуло удовлетворение. — Немногие знают об этом.

— Нософорос… — прошептала Дона.

— Да. Это их заклинание.

— Но они ушли. Исчезли. Зачем кому-то…

Она осеклась, сообразив, что повторяет свой вопрос, недавно заданный Кристофу.

— Зачем кому-то обращаться к древним знаниям? — закончил за нее негоциант. — Меня тоже это очень интересует.

— Но разве вы не знаете, кому и что доставляете?

Рамон помолчал, видимо решая, стоит ли посвящать ее в тонкости своего бизнеса, затем заговорил неохотно:

— Чаще всего клиенты действуют через подставных лиц. И если я, интересуясь, кто хочет приобрести товар, буду копать слишком глубоко, ко мне перестанут обращаться. Я потеряю деньги и доверие заказчиков. Поэтому… догадки у меня есть, но довольно смутные.

— Скажите, Рамон, — Дона пристально посмотрела в черные глаза, — у вас случайно не было заказов на кровь кадаверциан?

— «Могильная гниль»? — понимающе приподнял брови вьесчи. — Кажется, ваша кровь — один из основных ингредиентов? Нет. Не было. Но если бы кому-то понадобилось ее получить, это бы не составило труда. В Северной резиденции, во время Витдикты, ее пролилось достаточно.

Облокотившись о дверцу, Дона напряженно думала, не обращая внимания на пронизывающий взгляд негоцианта…

— Какие еще товары вас просили достать?

— Партию коралловых аспидов. — Увидев ее недоумение, он усмехнулся, демонстрируя длинные клыки, и сам стал похож на змею.

— Это магическое животное Лугата?

Рамон утвердительно наклонил голову, а потом вдруг перестал улыбаться, придвинулся ближе и произнес доверительно:

— Мне не нравится подобное перемещение артефактов. Мой богатый жизненный опыт подсказывает, что это грозит большими неприятностями нам всем. Безобидные на первый взгляд объекты начинают скапливаться в одном месте. И в соединении с другими, такими же безобидными, объектами они становятся смертельными. «Могильная гниль». «Лунная бездна». «Слюна Гидры»…

— «Сеть Аида», — тихо продолжила Дона.

— И прочие давно забытые заклятья, для которых нужны материальные предметы. — Вьесчи откинулся на спинку кресла и впервые за разговор отвел взгляд от девушки, поглядев в темноту парка. — Кто-то начал серьезную подготовку. Я не хочу новой войны, Дона. Я хочу спокойно жить, управлять сетью своих банков и встречаться с красивыми женщинами. Меня не интересует новый передел мира.

— Вы ищете союзников среди кадаверциан, Рамон? — задумчиво спросила она, рассматривая профиль испанского гранда и, жалея, что не обладает способностями Дарэла. Если бы можно было узнать, что на самом деле думает и чего хочет вьесчи!

— Да.

— Мы не вступаем в альянсы с другими кланами.

— Потому что ослеплены своей силой, — негоциант усмехнулся, снова поворачиваясь к ней. — Кажетесь себе невероятно могущественными. Но ваш клан разобщен. Вас легко перебить поодиночке. В те моменты, когда вы этого совсем не ждете.

— Как сейчас, например? — с убийственной вежливостью осведомилась она.

Жестом шутливого отчаяния собеседник вскинул руки:

— Боже упаси. У меня и в мыслях такого не было. Мы не хуже клана Искусства умеем ценить красоту. А такая женщина, как вы…

Дона досадливо поморщилась и снова перевела разговор на интересующую ее тему:

— Впервые слышу, чтобы нас называли могущественными. Все считают, что мы отошли от дел потому, что ослабели от прошлой войны и тихо вымираем.

— Так полагают только глупцы, — резко отозвался Рамон. — Недалекие профаны. Я знаю вашу истинную цену и, поверьте мне, Дона, через некоторое время в дверь особняка Кристофа еще не раз постучат нуждающиеся в вашей дружбе. Но, надеюсь, я окажусь первым.

— Тогда почему бы вам не обратиться прямо к нему?

— Не считаю верным. — Вьесчи смотрел на девушку с легким утомлением, как будто сожалея, что та не понимает элементарных вещей. — Я предпочитаю иметь дело с вами… — Он вдруг наклонился совсем близко, так, что вилисса увидела мерцающие белые огоньки в его глазах. — Я хочу тебя защитить.

Дона рассмеялась от этой неожиданной и нелепой откровенности.

— Во-первых, сеньор де Кобреро, не помню, чтобы мы с вами пили на брудершафт…

Он усмехнулся и потянул вверх рукав свитера, открывая запястье.

— Мы можем сделать это прямо сейчас.

— Благодарю. — Дона мельком взглянула на вену, выступившую под смуглой кожей. Улыбнулась, представив последствия этого «брудершафта». — Но должна предупредить. Если вы не знали, кровь кадаверциан… некоторых старых кадаверциан ядовита для представителей всех остальных кланов. И когда вас найдут мертвым, посиневшим, с раздувшейся шеей и глазами, вылезшими из орбит…

— Можно обойтись без подробностей, — с видимым сожалением Рамон опустил рукав, отодвинулся и положил руки на руль. На его безымянном пальце блеснул золотой перстень с топазом.

— А во-вторых, о какой защите может идти речь? — Желтоватый камень не отпускал взгляд девушки, казалось, золотистые искры кружат в нем непрерывно, слегка гипнотизируя. — Если о магической, то вы не обладаете магией.

— Дорогая Дона, вы снова подтверждаете мое опасение, — с явно притворной печалью произнес Рамон. — Вы ослеплены своей силой. И эта слепота оборачивается против вас. Что стало с Обайфо? Это был самый могущественный клан. Его уничтожили. Лудэр — мертв. Лугат там же. А самые слабые вьесчи по-прежнему процветают. Более того, все остальные кланы зависят от нас. Мы — гарантия вашего материального благополучия.

— Звучит, как реклама, — пробормотала Дона, чувствуя в словах Рамона некоторую долю правды. — И от кого именно вы собрались меня защищать?

Он не успел ответить. Девушка вдруг почувствовала приближение чего-то знакомого. Голодного и опасного… со стороны парка.

— В чем дело? — Рамон стремительно обернулся на звук шаркающих шагов. Его рука метнулась к внутреннему карману куртки.

С треском ломая ветки, из кустов выбрался вилах. Доковылял до машины и остановился. На некротическом создании был старый свитер и брюки, испачканные в земле. Мертвые глаза смотрели на Рамона, на сером лице проступило выражение голодной алчности. Дона определила время его создания с первого взгляда — дня четыре. Процесс разложения только начался.

— Это не ваш? — едко поинтересовался негоциант, в упор рассматривая тварь.

— Не имею привычки ходить со свитой из мертвецов не первой свежести, — в том же духе ответила Дона.

— Тогда какого черта ему надо? — Рамон вытащил револьвер с необычно коротким и широким стволом, потянулся к приборной доске, собираясь открыть окно.

— Нет. — Дона задержала его руку. — Не надо. Сейчас я узнаю, зачем он здесь.

— Ну, если это доставит вам удовольствие…

Рамон усмехнулся, чуть расслабляясь, но оружие не убрал.

Вилисса сосредоточилась, прикасаясь к сознанию существа, и невольно содрогнулась. Ей показалось, что она смотрит в колодец, забитый злобными оскаленными мордами, каждая из которых рвется наружу. Жаждет впиться клыками в живое тело, утоляя вечную ненависть. И, что самое странное — та была направлена на вьесчи.

— Рамон, — произнесла Дона тихо, — медленно поезжайте вперед. Так, чтобы он успевал за нами. И откройте люк.

Вьесчи не стал задавать глупых вопросов, сразу же делая все, что она просит, но не удержался от ехидного замечания:

— Не думал, что некроманты боятся собственных зомби.

— Это не зомби. — Дона быстро освободилась от пальто, стянула с пальцев, загорающихся зеленым, все кольца, не глядя, сунула их в карман. — Это рапаит, забитый голодными бетайласами. Поезжайте прямо в парк… Только бы не наткнуться на человека.

Она поднялась, до пояса высовываясь из машины. Существо медленно брело за автомобилем, не догоняя, не пытаясь напасть. Оно как будто ждало чего-то. Пустые глаза не отрывались от Рамона. Дона вытянула руку, и на ее ладони расцвел зеленый цветок. В сторону мертвеца потянулись тонкие плети. Захлестнули тварь, придавили к земле. Рапаит попытался вырваться и забился в силках, злобно шипя. Машина остановилась.

— Атамас… глобхул схкан-хар… — произнесла мистрис, рывком раздирая пространство.

В темноте под деревьями развернулась светящаяся трещина. В ее глубине свистел ветер, и мелькали едва различимые тени. «Бентли» тряхнуло. Дона стукнулась о край люка и тотчас почувствовала на своей талии руку Рамона.

Медленно, осторожно, кадаверциан захватила одного из бетайласов, рвущихся наружу, зацепила его невидимой удавкой своей силы и потянула, направляя в открывшийся туннель. Злобный дух не хотел уходить, рвался и выл, но мощный толчок вышвырнул его в мир, из которого тот пришел. За ним отправился второй. Третий. А потом рванулась вся стая.

Дона с трудом удерживала выход, соединяющий два пространства. Вокруг нее бурлил зеленый свет. Рапаит, распластанный на земле, бился и рычал. Между пальцами девушки сверкали изумрудные молнии, вонзающиеся в мертвое тело, оживленное чужой волей. В их свете деревья казались мертвыми, похожими на изломанные светящиеся гнилушки. Холодный ветер пах прелью и анисом.

Некромант едва успела захлопнуть тоннель прямо перед последним бетайласом, заперев его в мертвом теле. Нырнула в машину, оттолкнув руку Рамона, и выскочила на улицу. Удавка из зеленого огня крепко держала шипящее от злости существо. Но, почувствовав Дону, оно тут же затихло, перестало скалиться.

— Как ты посмела, тварь, преследовать меня?! — сквозь зубы произнесла хозяйка тьмы, глядя в мертвые глаза.

— Простите, вилисса, — прохрипел дух. — Мы не знали, что вы здесь. Иначе не посмели бы…

— За кем вы охотились?

Тварь взвыла, задергалась.

— Не смею сказать, госпожа!

— Отвечай, иначе я распылю это тело и тебя вместе с ним! — она подняла руку, позволяя духу рассмотреть зеленый огонь в своей руке.

— За твоим спутником, — проскулил бетайлас, пытаясь сбросить с себя удавку.

— Кто вас послал? Кто, я спрашиваю!!

— Его дух сильнее, — разобрала Дона в потоке хрипов, хлынувших из мертвого горла. Существо еще раз дернулось и вспыхнуло, но не от пламени некроманта. Его жег внутренний огонь.

— Вилисса! — пронзительно завизжал бетайлас, запертый в пылающую ловушку. — Спасите!

— Замри! Не дергайся! — крикнула кадаверциан, бросаясь к трупу. Стиснув зубы от боли, погрузила руку в огонь, пытаясь захватить и вытянуть наружу плененного духа. Ей это почти удалось, как вдруг рядом прозвучал негромкий хлопок, Дону отшвырнуло в сторону, а мертвец рассыпался горячим пеплом. Вскинув голову, девушка увидела рядом вьесчи. Тот стоял, держа револьвер, широкое дуло которого дымилось. Бетайлас был уничтожен вместе с телом.

— Рамон, — устало произнесла Дона, — кто просил вас вмешиваться?

— Я избавил вас от необходимости пачкать руки. — Он усмехнулся, кивнув на обожженную и стремительно регенерирующую кисть кадаверциан. — Мне, конечно, не раз доводилось видеть ненормальную привязанность некромантов к своим мертвецам. Но наблюдать, как красивая женщина сгорит живьем из-за груды костей, было выше моих сил.

Вилисса стремительно поднялась, не обращая внимания на галантно протянутую руку испанца. Долго сдерживаемое раздражение готово было выплеснуться на вьесчи, но она заставила себя промолчать. Подошла к машине, взяла пальто. Стряхнула с него несуществующую грязь. Повернулась. И столкнулась с Рамоном.

— Насколько я понимаю, — произнес он хмуро, — мне снова удалось сделать или сказать что-то, обидевшее вас.

— Только что вы уничтожили бетайласа. — Она стала медленно надевать кольца. — Это существо из того же мира, что и Тёмный Охотник. Слуга, воин, защитник… Да, я огорчена. Вы бы чувствовали то же самое, если бы кто-то застрелил одного из ваших деловых партнеров. Хотя, кажется, вы не особенно их цените.

Наверное, в ее голосе прозвучала подлинная горечь, потому что Рамон сказал негромко:

— Извините. Мне жаль, что я огорчил вас.

Дона холодно кивнула.

— Он мог сказать, кто его послал. Пытался сказать, но кто-то заложил в мертвое тело заклинание, которое уничтожает духа, едва только тот решится выдать своего хозяина.

— Кто, кроме кадаверциан, мог это сделать? — вьесчи убрал пистолет во внутренний карман куртки. — Я правильно понимаю, что его пытались натравить на меня?

Девушка накинула на плечи пальто, стараясь избегать взгляда собеседника, и нехотя призналась:

— Да. Это была ловушка. Скажите, а что бы вы сделали, если бы столкнулись с таким существом в одиночку?

— Прострелил его гнилую башку, — резко ответил банкир.

— И выпустили всех бетайласов, скрытых внутри. Один злобный дух, переселенный в мертвое тело, опасен, а если их много и все голодны… Они бы набросились на вас всей стаей и, скорее всего, уничтожили. Если бы меня не оказалось рядом…

Он криво усмехнулся, крепко сжал ее руку и вдруг превратился в прежнего Рамона Негоцианта. Какого она знала всегда. Холодного, расчетливого, равнодушного. Благородный кабальеро исчез.

— Вот поэтому я не хочу обращаться ни к кому, кроме вас. Вы, Дона, молоды, но не глупы. И не надо делать таких негодующих глаз, я старше вас на много столетий. И пусть вы мастер Смерти, я — мастер по плетению интриг. Эта тварь, — вьесчи кивнул на пепел, лежащий на земле, — создание некроманта. Но не ваше.

— И почему вы в этом так уверены? — прищурилась она, ощутив неприятный холодок в груди.

— Вы были слишком изумлены, увидев его. И самоотверженно старались заступиться за меня. Кроме того, эта западня подтверждает некоторые мои предположения. Кто-то хотел от меня избавиться или ожидал, что я стану кричать на каждом углу, будто подвергся нападению клана Смерти. Начну требовать отмщения… Или сделаю ответный ход, подбросив к дверям особняка Кристофа ваше мертвое тело.

— Если бы вы пережили нападение. — Дона обошла вокруг груды пепла, прислушиваясь.

— Что вы делаете? — спросил Рамон.

— Пытаюсь выяснить, кто мог подстроить эту провокацию.

Тонкая ниточка чужой силы обнаружилась возле одного из дальних деревьев. Она быстро таяла, но девушка смогла определить, откуда тянется след.

— Дона…

— Если хотите помочь — позвоните Кристофу. Вот ваш единственный реальный шанс получить союзника среди нас. Скажите, что я пошла по следу рапаита, он поймет.

Она развернулась и побежала в темноту парка. Существо пришло оттуда. Кто мог создать его? Кому надо посылать духа для нападения на Рамона? Кто знал, что они встретятся сегодня? Именно в этом парке?

Высокие каблуки мешали бежать, длинное пальто цеплялось за кусты, ветки хлестали по лицу, но Дона упорно неслась вперед, боясь упустить зеленоватую, видимую только ей, дорожку магического следа. В тонкой цепи стали появляться разрывы, несколько раз пришлось останавливаться и заново искать зеленую нить.

Кому выгодно стравить два клана? Кто хочет развязать войну?!

За деревьями мелькнул черный покосившийся крест. Кладбище. Дона замерла, глубоко вдохнула морозный воздух. Расслабилась, беззвучно произнесла несколько фраз и, спустя мгновение, почувствовала за левым плечом размытую тень. Любимым заклинанием Кристофа был «Тёмный Охотник», Вольфгер предпочитал «Покров Ночи», Дона в трудные минуты призывала «Тень Смерти».

Кадаверциан пошла вперед по узкой тропинке. Мерзлая земля отзывалась на ее шаги стуком. Тишина, покой, холод. Между могилами все еще висела дымка старой силы, ощутимая лишь для мастера Смерти.

Ниточка следа становилась все тоньше, но Дона больше не спешила. За кустами сирени показался черный памятник, похожий на колонну. Волосок чужой магии проходил сквозь него и уходил в землю, глубоко вниз.

Мистрис медленно приблизилась к монолиту, приложила ладонь к холодному, полированному граниту. Отзываясь на ее прикосновение, плита поехала в сторону, открывая прямоугольный провал.

За спиной послышались торопливые шаги, хрустнула ветка. Дона стремительно обернулась, тень за ее плечом хищно затрепетала, но тут же замерла равнодушно.

Продираясь сквозь кусты, на открытое пространство выбрался Рамон.

— Свидание с некромантом всегда заканчивается на кладбище, — шутливо заявил он, переводя дыхание. — Кристоф не отвечает, ни по домашнему, ни по сотовому, пришлось оставить сообщение на автоответчике. Но я не могу упустить свой шанс на взаимность, столь щедро подаренный вами.

Он подошел к провалу, заглянул в него, тихонько свистнул.

— Дона, скажите мне, что нам не придется лезть туда.

— Вам — не придется. — Девушка сняла пальто, бросила его на ближайший памятник.

— Одна вы не пойдете.

— Рамон, вы не обладаете магией и помочь не сможете в любом случае! А у меня нет ни времени, ни желания обеспечивать вашу безопасность!

Смиренно улыбаясь, он выслушал ее гневную отповедь.

— Вы принуждаете меня развеять древний миф, миледи. Раз уж вам пришлось открыть мне кое-какие тонкости некромантии, я вынужден сделать ответный шаг. Я обладаю магией. Только, прошу, никому не говори об этом, — последняя фраза была произнесена шутливым драматическим полушепотом.

Дона не смогла сдержать улыбку.

— Не веришь?

Рамон тяжело вздохнул, рывком расстегнул молнию на куртке, и поднял свитер. На его груди девушка увидела рельефный узор. Казалось, под кожей вьесчи находится цепь, свернутая тремя тугими витками.

— Всего лишь несколько древних артефактов, которые я вживил в свое тело. Это с их помощью мне удалось пережить несколько войн, пару революций и природных катаклизмов.

Дона покачала головой.

— Вы не перестаете удивлять меня, Рамон.

Она подошла к открытой могиле, села на край и протянула вьесчи обе руки. Он крепко взял ее за запястья и помог спрыгнуть.

Дона приземлилась на кучу рыхлого песка. Спустя мгновение, когда глаза привыкли к темноте, она увидела, что оказалась в длинном коридоре, стены которого выложены неровными каменными плитами. Над головой, в двух метрах светлел прямоугольник «входа». Тающий след вел направо.

Рамон прыгнул следом. Стряхнул землю с брюк. Огляделся. Дона жестом указала куда идти, он молча кивнул.

Кадаверциан шла впереди. Вьесчи держался за ней, больше не пытаясь изображать отважного рыцаря. Несмотря на древние артефакты в теле, он знал, что в схватке с созданием потустороннего мира его шансы на победу куда ниже.

Коридор становился то шире, то уже. Время от времени приходилось нагибаться, чтобы не задевать головой за низкий потолок. Один раз Дона увидела выступающий из стены гроб. Из его разбитой боковины в коридор свешивались чья-то наполовину истлевшая рука. Девушка шепнула едва слышное заклинание. Конечность тут же втянулась обратно, дыра в гробу закрылась, а сам он скрылся в земле, там, где ему и было положено находиться.

— Любите порядок? — скептически поинтересовался Рамон.

— Проявляю почтение к смерти, — машинально отозвалась Дона, пытаясь поймать ниточку вновь оборвавшегося следа.

— Почтение к смерти? У некроманта? — вьесчи хмыкнул и вдруг стремительно обернулся.

Его ладони засветились белым, в спертом воздухе подземелья резко запахло озоном. Впрочем, он тут же расслабился, пробормотав:

— Показалось.

Вилисса молча кивнула. Она ничего не почувствовала. И тень за ее плечом стояла, не шевелясь. Угрозы не было. Зато была возможность увидеть магию негоцианта.

— Полное уничтожение? — небрежно поинтересовалась Дона.

— Полное обездвиживание. — Рамон погасил свет в ладонях. — Мне бы не хотелось допустить ту же ошибку, что и с вашим бетайласом.

Коридор вильнул в сторону. След стал еще тоньше, а потом пропал. Полностью рассеялся в воздухе. Девушка остановилась. Замерла, раскинув во все стороны тонкие лучики магической сети. Но не ощутила ничего.

Рамон прислонился к стене, наблюдая за ее метаниями.

— След пропал, — бросила она в ответ на вопросительный взгляд. — Я ничего не чувствую. Идем дальше. Скорее. Быть может, впереди…

Каблуки вязли в земле, и Дона, сбросив неудобную обувь, ускорила шаг. Потом побежала.

— Отличная разминка после нудной канцелярской работы, — сказал вьесчи, старясь не отстать от нее. — За пару часов общения с вами я бегал больше, чем за последние полгода. Нам надо почаще встречаться.

Мистрис сердито мотнула головой, не отвечая. Следа не было. Коридор начал было спускаться вниз, потом круто пошел наверх. Магическая нить не появлялась.

Тоннель вильнул еще раз, стало светлее. Кадаверциан остановилась. Проход закрывала ржавая решетка. За ней густо переплетались ветвями кусты шиповника. Подземный ход закончился.

— Хотите, чтобы я выломал прутья, или прогуляемся обратно? — галантно осведомился Рамон.

Машинально крутя перстень на указательном пальце, Дона сидела в машине вьесчи.

Они вернулись к тому месту, откуда спустились в подземелье. Но магический след уже полностью рассеялся. На этом кадаверциан не успокоилась, она попыталась найти материальные отпечатки рапаита. Сломанные ветви, обрывки одежды на колючках кустов, хоть что-то. Но единственное, что он него осталось — немного пепла на земле.

— Не расстраивайтесь, — Рамон вытащил из карманов куртки туфли Доны, поставил их возле ее ног. — Если на меня нападут снова, я сразу сообщу вам.

Девушка слабо улыбнулась в ответ. Вьесчи сел за руль.

— Куда вас отвезти?

Она назвала адрес, прислонилась затылком к подголовнику кресла, закрывая глаза. Создать рапаита, направить его на нужную жертву, вложить в мертвое тело заклинание уничтожения, и оставить после этого такой слабый магический след мог только мастер высочайшего уровня. Но это бессмысленно. Слишком сложно. Есть более простые и действенные способы убийства. Тёмный Охотник не оставляет от жертвы ни капли крови. А после нападения бетайласа всегда остаются следы…

— Дона, — долетел до нее тихий голос вьесчи, — я не успел сказать вам все, что собирался. Нас прервали.

Она открыла глаза и повернула к нему голову. Рамон сосредоточено смотрел на дорогу. Они ехали по узкой улочке между двух рядов невысоких спящих домов, где горели фонари и редкие окна.

— Вы помните тот день, когда исчез Вольфгер?

Кадаверциан напряглась. Дурное предчувствие ледяным ознобом прокатилось по ее спине и скатилось к босым ступням.

— Помню.

Рамон помолчал, свернул в темный переулок, и машина медленно поползла по неровному асфальту.

— Двенадцатого сентября, в двадцать три тридцать, у него была назначена встреча. Со мной.

Дыхание Доны на мгновение прервалось. Тридцать лет она пыталась узнать хоть что-то о судьбе учителя, а вьесчи все это время знал и, быть может, сам…

— Но мы не встретились, — невозмутимо продолжил Рамон, не обращая внимания на зеленый огонь, загоревшийся в ее судорожно сжатых пальцах. — Мне позвонили и сообщили о том, что рандеву отменяется. А через несколько дней я узнал, что глава клана Кадаверциан исчез. Можете представить мое… ошеломление?

Стараясь, чтобы ее голос звучал спокойно, Дона спросила:

— Кто вам позвонил?

На мгновение вьесчи оторвал взгляд от дороги, пристально посмотрел на нее и произнес:

— Кристоф. — И продолжил, прежде чем она успела осознать, что он сказал. — За час до назначенного времени мне позвонил Кристоф, передал извинения мэтра и просьбу перенести встречу на другой день. Естественно, я не мог не согласиться.

— Это невозможно, — прошептала Дона. — Это просто невозможно. Вы намекаете, что… Вы уверены?

— Я уверен.

— Но почему вы молчали раньше?!

Рамон улыбнулся едва заметно.

— Потому что я не испытывал желания оказаться хоть в малейшей степени причастным к внутренним разборкам клана Кадаверциан и, тем более, к исчезновению его главы.

— Тогда почему вы говорите об этом сейчас?! Мне?!

Вьесчи притормозил, чтобы не сбить кошку, метнувшуюся через дорогу.

— Потому что мои подозрения становятся все сильнее. Это существо из парка. Его мог создать только некромант высокого уровня, не так ли? — Рамон почти дословно повторил ее мысли. Дона с ужасом поняла, что в тумане обвинений начинает вырисовываться жуткая картина, и тут же бросилась оправдывать собрата:

— Нет! Это бессмысленно! Да, создать рапаита может только мастер Смерти. Но эта работа отнимает слишком много сил, времени… это опасно, в конце концов. Ловушка могла не сработать. Голодные бетайласы часто не слушаются приказов. Их легко сбивает со следа человеческий запах. Можно с большей надежностью использовать Тёмного Охотника, можно…

Она замолчала, потому что продолжать дальше было бессмысленно.

— Возвращаемся. Едем к Кристофу! Немедленно!

— Вот уж нет! — тихо рассмеялся Рамон. — Сделайте милость, избавьте меня от внутриклановых разборок.

— Поворачивайте, — приказала Дона, чувствуя, как от бешенства начинает гореть кожа на скулах. — Вы правы, нас, действительно, легко перебить по одиночке. И сейчас вы пытаетесь разобщить нас. Поворачивайте, Рамон! Иначе сегодня вам придется пережить еще одно нападение некроманта.

Негоциант усмехнулся.

— Дона, вам никто не говорил, что когда вы сердитесь, ваши глаза начинают гореть, словно две черные звезды.

— Говорили, — зло ответила девушка. — Эффект смешения. На синий цвет моей радужной оболочки накладывается зеленый свет кадаверцианской магии.

Рамон понимающе наклонил голову и, продолжая любезно улыбаться, развернул машину.

Глава 3 Мастер Смерти

Положительные люди действуют на нервы, плохие — на воображение.

Оскар Уайльд. Защита Дориана Грея.

3 декабря

Дона взбежала по ступеням особняка. Рывком распахнула дверь. В холле было тихо и сумрачно. Лишь с верхней галереи лился рассеянный свет, подсвечивая полотна с символами кланов. Казалось, они слегка серебрятся, едва заметно покачиваясь от сквозняка.

Предположения мистрис были нелепы — разумом она понимала это. Но сомнения уже начали больно колоть ее: «А что, если это правда?..»

Но зачем Кристофу убивать Вольфгера?! Чтобы стать главой клана? Он им не стал.

Девушка нашарила на стене выключатель. Под высоким потолком ярко вспыхнула люстра, золотистые огни отразились в каменном полу, отполированном до блеска. Вьесчи пробормотал что-то одобрительное, осматриваясь. Разглядел в орнаменте под ногами очертания кадаверцианского креста и понимающе усмехнулся:

— Впечатляет.

— Рад, что смог произвести на вас впечатление, Рамон, — прозвучало в ответ.

На лестнице, пристально разглядывая поздних гостей, стоял Кристоф. Увидел растрепанные волосы Доны, землю и пепел на ее одежде, отблески магического огня, все еще мерцающие на кончиках пальцев. Заметил иронично-настороженное выражение физиономии негоцианта и грязные следы от его ботинок на полу. Прищурился, и только теперь девушка заметила, какое утомленное у него лицо.

— Дона, что случилось?

Глаза мастера Смерти, светящиеся яркой зеленью, отражали только искреннее беспокойство. А она смотрела на собрата и не знала, что делать… кому верить.

— Кристоф, скажи мне… расскажи, что на самом деле случилось в сентябре тысяча девятьсот семьдесят седьмого года?

Несколько мгновений он смотрел на нее безмолвно, и Дона, затаив дыхание, ждала его реакции. Не дрогнут ли зрачки. Не мелькнет ли в них ответ на подозрения… Кадаверциан остался невозмутим. Спокойно выдержал пронзительный взгляд вилиссы. Потом медленно повернулся к Рамону. Тот улыбнулся с видом полной покорности судьбе и женщине, которая решила, во что бы то ни стало, добиться правды.

— Идемте в гостиную, — сухо произнес колдун, и первым прошел вперед.

Он прислонился к полке с книгами, дождался пока поздние гости усядутся в кожаные кресла с высокими спинками, и теперь внимательно слушал торопливый, взволнованный рассказ Доны. Не перебивая вопросами или пояснениями, не отводя от нее взгляда.

Когда девушка закончила, в гостиной повисла невыносимая тишина. От спокойного внимания колдуна и многозначительного молчания вьесчи Доне вдруг стало невыносимо неловко за свои подозрения. И тогда Кристоф медленно заговорил:

— Вечером двенадцатого сентября Вольфгер сказал мне, что должен ненадолго отлучиться. Я предложил сопровождать его. Но он, — некромант усмехнулся невесело, — великодушно отказался. В тот день у меня было свидание с Флорой, и мэтр дал понять, что дело, по которому он уходит, не стоит того, чтобы лишаться удовольствия общения с Леди. Когда мы с ней уехали, Вольфгер был еще дома. Я узнал, что он не вернулся, только на следующий вечер. Я не звонил Рамону для того, чтобы перенести встречу, потому что мэтр не просил меня об этом.

Дона закрыла глаза, глубоко вздохнула, чувствуя дрожь в горле. Наверное, ей нужно было просто услышать от него что-то подобное, чтобы успокоиться. Поверить.

— Насколько я понимаю, теперь мы имеем лишь мое слово против слова Кристофа, — резко вмешался вьесчи.

— Рамон, вы уверены? — спросила девушка. — Вы могли ошибиться…

— Не имею такой привычки. Ошибаться. — Глаза негоцианта загорелись нехорошим блеском, губы сжались в тонкую линию. — Иначе все ваши сбережения в моих банках, уважаемые родственники, превратились бы в пыль.

— Я не храню сбережения в ваших банках. — Колдун едва заметно усмехнулся, отошел от полок и сел напротив вьесчи. — Значит, ты уверен, что слышал мой голос?

— Абсолютно. — Рамон подался вперед и произнес доверительно. — Кристоф, я не идиот и не самоубийца, чтобы врываться в твой дом и обвинять в похищении учителя. Но, если у тебя есть сомнения, пригласи Даханавара. Кажется, он теперь у вас в друзьях… — Вьесчи снова откинулся на спинку кресла и развел руки. — Пусть просканирует меня. И всем нам сразу станет спокойнее.

Дона быстро посмотрела на любимого ученика Вольфгера. Дарэл продолжал блуждать где-то в глубинах памяти Вивиана, и вытащить телепата в реальный мир было невозможно.

— Сейчас он недоступен. К сожалению. — Сожаления в голосе Кристофа не было. Девушке показалось, он уже сделал для себя какие-то выводы, однако не хочет произносить их вслух.

— Рамон, по какому делу вы должны были встречаться с Вольфгером? — спросила она грубее, чем хотела.

— Его интересовала информация, — нехотя ответил тот после секундной паузы.

— О чем? — тут же вмешался некромант.

Вьесчи поразмыслил мгновение, барабаня пальцами по подлокотнику, затем произнес:

— О лигаментиа.

Дона удивленно выпрямилась в кресле. Насколько ей было известно, мастера Смерти практически не имели дел с представителями этого клана.

— Что конкретно было нужно мэтру? — уточнил колдун.

— Легенды, слухи, догадки. Все знания, которые о них успели собрать вьесчи… Я уже передавал ему сведения. Дважды. Та встреча должна была стать третьей.

Кристоф задумался, и Дона знала, о чем. Он был в доме Вольфгера, пытаясь найти хоть какой-то намек, связанный с исчезновением учителя. Однако тогда не знал, что конкретно искать.

— Но зачем?! — Девушка не смогла сдержать удивления. — Неужели Вольфгер знал о лигаментиа меньше, чем ты?

— Я не интересовался, зачем мэтру нужна информация, — доверительно произнес Рамон, подчеркнуто обращаясь только к девушке. Улыбнулся, вызвав у нее секундную вспышку раздражения. — Получив возможность оказать услугу главе клана Кадаверциан, было глупо не воспользоваться этим. Но сейчас больше любопытно другое — кто натравил на меня зомби?

— Считаешь, нападение рапаита тебя оправдывает? — голос Кристофа прозвучал глухо и враждебно. Дона удивленно взглянула на собрата, который всегда был невозмутимо вежлив даже с недоброжелателями.

— Я не оправдываюсь, — оскалился в ответ Рамон. — Мне нет смысла оправдываться. Дона видела, что произошло. Если бы она не вмешалась…

— Да, — задумчиво произнес некромант, — разыграно великолепно. Негоциант, после тридцатилетнего молчания, в приступе неожиданной откровенности решает раскрыть тайну похищения главы кадаверциан его ученице. Той, что любила его и страдала в неведении больше всех. Меценат «случайно» встречает девушку и везет для беседы в тихое место, выбрав из всех парков Столицы именно тот, где затаился голодный рапаит. Естественно, вилисса предотвращает нападение. Но как только существо собирается сказать, кто его создатель, негоциант убивает его. Затем следует путешествие по совершенно пустому и безопасному тоннелю, где можно показать себя самоотверженным защитником и, наконец, обвинить в предательстве меня. Именно в тот момент, когда проверить это невозможно.

На протяжении этого длинного монолога Рамон все крепче сжимал подлокотники кресла. Казалось, воздух вокруг него начинает потрескивать от электричества.

— Ты хочешь сказать, — процедил он сквозь зубы, — что я сам устроил нападение?

— Я хочу сказать, что в этой истории слишком много странных совпадений.

Несколько мгновений вьесчи с яростью смотрел на собеседника, потом внезапно расслабился.

— Хорошо. Предположим, ты прав. Тогда объясни, для чего, по-твоему, мне это надо? Произвести впечатление на Дону? Вызвать у нее недоверие к тебе и, таким образом, переманить на свою сторону одного из мастеров Смерти? Поверь, Кристоф, мне гораздо выгоднее получить поддержку от всего вашего клана. К тому же, — в голосе Рамона снова зазвучали искренние, доверительные интонации, — рано или поздно, тебе придется взять управление вашей семьей на себя. И мне совсем не выгодно получить врага в лице нового мэтра. Да, кстати, заодно скажи, откуда я мог взять рапаита? Их умеют создавать лишь колдуны из клана Смерти.

Кристоф молча поднялся, прошел в соседнюю комнату и вернулся спустя минуту, листая массивную книгу, переплетенную в красную кожу. Сел, положив открытый том себе на колени.

— Дона, когда ты видела последнего рапаита?

— Давно. Лет двести назад. Может, больше.

— Мастером по созданию «ульев» считался Леон де Кавальо, — сказал Кристоф, пробежав взглядом страницу. — Он погиб в тысяча семьсот двадцать пятом.

— Начало Вампирической эпидемии, — пробормотал Рамон, глядя на фолиант с безмерным интересом.

— Да, — подтвердил колдун, продолжая читать. — Искусство создания «ульев» больше не практиковалось в связи с большой разрушительной силой и сложностью в подчинении объекта.

Он закрыл книгу. На обложке слабо блеснуло изображение увитого плющом креста в черной траурной рамке.

— Говоря проще, — продолжила Дона, — создание рапаитов опасно для нас самих. Все человеческие рассказы о вернувшихся после смерти злобных чудовищах, уничтожающих целые деревни, повествуют именно про этих некротических существ.

— Вы хотите сказать, что никто из ваших после двадцать пятого года не делает этих тварей? — вопросительно приподняв брови, Рамон протянул руку, и Кристоф отдал ему книгу.

Вьесчи взвесил том на ладони, уважительно покачал головой, полюбовался качеством обложки и вернул обратно.

— Список погибших моего клана много тоньше. Хотя был период, когда не было времени заполнять пустые страницы.

— Не сомневаюсь, — сухо отозвался колдун. — Да. Мы не создаем рапаитов. Это вопрос безопасности.

— Тогда кто?

— Магия Леарджини сохраняет любое существо сколь угодно долго, — тихо произнесла Дона. — Рапаита могли сотворить двести, триста лет назад… Потом заморозить и воскресить, когда в этом возникла необходимость. Поэтому в тоннеле я почувствовала лишь тонкий след пути зомби, но не ощутила места, где его делали. Возможно, его не создавали, а просто разбудили.

— Быть может, досточтимые собратья, вы ответите и на вопрос, кто обладает магией клана Леарджини сегодня? — скептически осведомился Рамон. — Из уважения к вам, Дона, я допущу, что много лет назад они могли захватить одно из ваших созданий. На всякий случай. Они вообще были очень запасливы. Но…

— Прямо как вьесчи, — произнес Кристоф, глядя на гобелен поверх головы Рамона.

Банкир предпочел не услышать этот комментарий:

— Но кто разморозил эту тварь? — продолжил он, снова поворачиваясь к девушке. — Если уважаемый господин де Альбьер не причастен ни к исчезновению Вольфгера, ни к сегодняшнему нападению, то… — Негоциант сделал глубокомысленную паузу.

— Насколько мне известно, после окончательного уничтожения «ледяных джиннов» кое-какие их знания присвоил клан Асиман, — неохотно произнес Кристоф. По его хмурому лицу было видно, что кадаверциана самого по каким-то причинам не устраивает эта гипотеза, но другой он предложить не может.

— Рамон, откуда вы знали, где меня можно встретить сегодня вечером? — спросила Дона.

Вьесчи улыбнулся довольной сытой улыбкой, и вид у него стал как у кота, только что слопавшего кусок парного мяса.

— Элементарная логика, миледи. Когда я говорил с вами по телефону, услышал посторонние голоса, иногда гудки машин. Значит, вы были не дома. Но обычно, по моим наблюдениям, на прогулку так рано вы не выходите. Следовательно, решили посетить какое-то мероприятие. Я внимательно изучил афиши на предмет того, что могло бы вас заинтересовать. Оперетту игнорируете. В оперу идете, только когда приезжают итальянцы. В театрах сегодня не было ничего приличного. А концерт Гемрана Вэнса, хорошего знакомого вашего друга Дарэла, вполне мог заинтересовать, если не вас, то Кристофа. Поет новообращенный фэриартос неплохо, поэтому я решил, что после представления вы, как особа очень впечатлительная, захотите побыть в одиночестве, прогуляться, дать улечься эмоциям. И, как видите, оказался прав.

Какое-то время Дона пребывала в некотором смятении. Ей и в голову не приходило, что Рамон изучает ее привычки. Более того — следит за ней! Похоже, Кристоф подумал то же самое, потому что его следующий вопрос прозвучал вызывающе:

— Кто знал, что ты собираешься встретиться с Доной?

Вьесчи задумался, и на этот раз он не играл и не притворялся — размышлял серьезно, напряженно.

— Никто. Хотя… Нет, никто.

Кадаверциан продолжал пристально смотреть на него, и видимо собеседник понял, что придется говорить все до конца:

— Есть кое-кто, кто мог быть в курсе. Но, уверяю, это абсолютно…

— Кто?

— Моя дочь. — Рамон увидел недоумение, появившееся на лицах некромантов, и усмехнулся. — Я обратил ее полгода назад и доверяю, как самому себе. У девочки выдающиеся математические способности, и оставить ее в той дыре, где она жила, было выше моих сил.

— А она не могла…

— Дона, я вас умоляю, ей всего восемнадцать. — Вьесчи поднялся и принялся расхаживать по кабинету. — Что ее может интересовать кроме нарядов и парней? Да она в восторге от самой себя и своих новых возможностей. Ей нет дела до наших интриг.

— Напрасно вы так думаете, Рамон, — мягко заметила Дона. — Не стоит недооценивать восемнадцатилетних девочек.

— Хорошо. Я поговорю с ней, — нехотя согласился вьесчи.

— Если бы господин де Кобреро своевременно сообщил мне о случившемся, — любезно улыбнулся Кристоф, — сейчас мы бы знали об этом наверняка.

— Господин де Кобреро считает тебя организатором нападения, — сухо напомнила Дона.

— Уважаемые родственники, — Рамон выразительно постучал по циферблату своих часов. — Кто-нибудь следит за временем? Быть может, вы обсудите все инсинуации господина де Кобреро после его ухода?

Дона прикусила нижнюю губу, чтобы не рассмеяться. Кристоф насмешливо сверкнул глазами.

— Вижу, что мне не удалось рассеять ваши сомнения, впрочем, как и вам мои. Зато теперь у нас есть причина для следующей встречи… Миледи, — Вьесчи поцеловал руку Доне, — несмотря на все недоразумения, был счастлив видеть вас. Кристоф…

— Я провожу.

Колдун кивнул девушке, прося ее остаться, и вместе с негоциантом вышел из гостиной.

Когда Кристоф вернулся, Дона держала на коленях книгу памяти и медленно перелистывала страницы.

— Я не знала, что ты заполняешь ее.

Он облокотился на спинку кресла, в котором сидела мистрис.

— А имени Вольфгера нет. — Вилисса коснулась бумаги, на которой остались последние строчки, начертанные рукой учителя. Он всегда писал на валашском, гусиным пером.

— Дона, — Кристоф наклонился, и девушка почувствовала, как его волосы коснулись ее щеки. — Скажи, ты действительно думаешь, что я мог его предать?

— Нет. — От острого запаха пыли запершило в горле, она резко захлопнула книгу и повторила тихо. — Нет…

И совсем уже было собралась попросить прощения за свои недостойные сомнения, но Кристоф не дал этого сделать, заговорив сам:

— Тебе не кажется, что господин де Кобреро открыл слишком много карт? Буквально вывалил перед нами всю колоду.

Дона повернулась, чтобы видеть его глаза.

— Да, за последнюю ночь я узнала о вьесчи больше, чем за прошлое столетие. И меня…

— …это настораживает, — закончил за нее Кристоф и добавил. — Я хочу съездить в дом Вольфгера.

— Я с тобой. — Она стремительно поднялась. — Понимаю, это глупо, но теперь мне за каждым углом мерещится ловушка.

— Нам надо быть осторожнее. Особенно — тебе. Я не хочу, чтобы здесь, — он постучал пальцем по обложке книги, — появилось и твое имя.

Глава 4 Женщина в белом

Женщины обладают потрясающим инстинктом.

Они могут обнаружить все, кроме очевидного.

Оскар Уайльд. Идеальный муж.

4 декабря

Заброшенный особняк Вольфгера стоял в глубине двора и был окружен гигантскими липами. Летом запах их цветов долетал до проспекта… Сейчас деревья тянули голые ветви к низкому небу и содрогались под порывами ледяного ветра с редкими снежинками.

Кристоф оставил машину в переулке, и до бывшего убежища главы кадаверциан они с Доной шли пешком. Асфальт на дороге потрескался, фонари давно не горели. На лестнице у подъезда лежал слой листвы, мелких веток и прочего мусора. В окнах мансарды отражались зеленоватые, призрачные огоньки, горящие в глубинах комнат. Здесь не было мертво, как в Праге, но девушка чувствовала, что холод, веющий от особняка, заползает в ее грудь.

— Дом с привидениями, — сказал Кристоф.

Дона мельком взглянула на него. Некромант стоял, засунув руки глубоко в карманы, ветер трепал его длинные темные волосы, а на лице было странное выражение досады и горечи.

— Когда ты была здесь в последний раз?

— Давно.

Она смотрела на провалы окон, машинально потирая похолодевшие ладони.

— Не могу приходить сюда. Все время кажется, что… — девушка не договорила.

Но колдун понял. Нахмурился еще сильнее. Первым поднялся по лестнице, отпер дверь своим ключом. Из-за плеча брата Дона увидела огромный круглый вестибюль. Входя внутрь, почувствовала привычную прохладу магической «Завесы» — мощного охранного заклинания.

Зеркальный пол покрывал слой пыли. В пустых вазонах серыми комками ссохлась земля. Раньше здесь росли розы. Колючие ярко-зеленые кусты оплетали простенки между окнами.

Вниз вели две широкие, плавно изогнутые лестницы. Если смотреть сверху, возникала иллюзия перевернутости дома. Казалось, что потолок и пол внезапно поменялись местами. Как архитектору удалось сделать это, Дона не могла понять до сих пор.

Из верхнего сада кадаверциан спустились в нижний холл. Колдун, едва слышно произносящий отпирающие заклинания, шел впереди. Снизу поднималась ледяная тьма. Казалось, она ползет по ступеням и вьется вокруг ног, заглушая шаги.

Внезапно некромант остановился, прислушиваясь. Дона тоже замерла… Внизу кто-то был. Спутники обменялись быстрыми взглядами, и в ладонях у обоих зажглось зеленое пламя.

Лестница закончилась в просторном круглом зале. В него выходил десяток коридоров, еще два спуска вели на нижние галереи. С темных стен смотрели портреты. Лица давно погибших. Тех, кто был особенно дорог мэтру.

В центре павильона, на черном полу сидела женщина. Длинные, давно немытые и нечесаные волосы серыми космами падали на ее лицо, лохмотья когда-то, видимо, бывшие белым платьем, едва прикрывали худое тело. Руки с обломанными ногтями перебирали какое-то тряпье.

— Кэтрин!? — воскликнула потрясенная Дона. Кристоф мгновенно погасил магический огонь. — Что ты здесь делаешь?

Женщина не обернулась, продолжая копаться в груде мусора, наваленного перед ней. Вилисса взглянула на колдуна и увидела на его лице выражение сдержанного бешенства. Но когда он заговорил, его голос звучал очень мягко:

— Кэти, ты здесь одна?

Бормотание стало громче. Дона разобрала несколько слов, произнесенных на гелике^[4]. Кристоф наклонился над ней, попытался взять за руку. Но она вырвалась и отползла в сторону.

— Бесполезно, — тихо произнесла Дона. — Она не понимает тебя.

Колдун резко вздохнул, сунул руку во внутренний карман куртки, вытащил сотовый телефон и пошел к лестнице. Проходя мимо одного из портретов, мельком глянул на него. На полотне был изображен рыжеволосый молодой человек с резкими, неправильными чертами лица. Герберт. Первый и последний «птенец» Кристофа, погибший давным-давно.

Некромант поднялся в вестибюль, и через минуту оттуда послышался его голос.

— Анри? Добрый вечер, друг мой. — Его резкий тон явно не предвещал собеседнику ничего хорошего. — Как у меня дела? Прекрасно!

Дона невольно улыбнулась, окидывая холл взглядом. Кэтрин натащила сюда кучу хлама. Черепки ваз лежали на полу вперемешку со старыми костями, камнями и лоскутками, образуя странный орнамент. В углу виднелся полураскрытый гроб. Видимо, в нем несчастная спала. Рядом растекалась большая лужа крови.

— Кэтрин, дорогая… — легко переборов некоторую брезгливость, смешанную с жалостью, вилисса присела рядом с родственницей. Медленно протянула руку, коснулась ее плеча. — Ты меня не узнаешь?

— Почему она здесь?! — прогремел сверху голос Кристофа, эхом отдаваясь от стен. — Я спрашиваю, почему она не с тобой? Что?! Потерял?! Тогда почему ты ее не ищешь? А мне плевать, чем ты занят! Обошел не всех марсельских шлюх?!

— Как же ты здесь оказалась? — не обращая внимания на гневный рык, ласково спросила Дона. — Почему не пришла к Кристофу или ко мне?

Безумица медленно повернула голову. У нее были странные бесцветные глаза. Прозрачные, как вода. Пустые. И только в глубине расширенных зрачков поблескивали зеленые искры…

Кэтрин была уникальна. Еще человеком она обладала удивительными способностями. Редкий случай врожденного некромантического дара. Простая баварская крестьянка оказалась бэньши — она ощущала приближение чужой смерти, чувствовала мгновение, когда душа покидала тело. Могла общаться с потусторонними сущностями. Но, к сожалению, сознание ее было замутнено. Время от времени она впадала в состояние полной прострации, не понимала, что делает и где находится.

— Ты знаешь, что ее нельзя оставлять одну, — голос Кристофа зазвучал глухо и угрожающе. — Ты устал? Тогда почему бы тебе не вывести ее на солнце?.. Чтобы через четыре часа ты был здесь. Нет рейсов? Закажи чартер!

Кэтрин, безучастная к своей судьбе, протянула руку и схватила сумочку Доны. Видимо, ее привлекла блестящая пряжка. Вилисса не стала возражать.

На лестнице послышались быстрые шаги. Кадаверциан спустился вниз и, судя по каменному лицу, он был в бешенстве.

— Анри скоро будет здесь, — произнес он сквозь зубы. — Этот фанфарон прохлаждается в своем марсельском замке, а его ученица в лохмотьях бродит по чужой стране, будто последняя нищенка.

— Я могу его понять. — Дона наблюдала, как Кэтрин сосредоточенно потрошит ее сумочку. — Триста лет быть связанным с сумасшедшей. Не отходить от нее ни на шаг…

— Он знал, что она безумна, — возразил Кристоф. Бэньши, разрисовывающая пол помадой вилиссы, добралась до сапог колдуна, и ему пришлось отступить на шаг. — Я говорил Анри, что помешанный некромант это не прекрасная Жизель, потерявшая разум от любви. Но юный герцог решил, что будет весьма романтично спасти от костра деревенскую девушку, которую взбешенные крестьяне считали ведьмой. И сделал ее своей возлюбленной ученицей. Хотел переплюнуть Вольфгера. Мечтал о славе выдающегося учителя.

Услышав имя мэтра, Кэтрин неожиданно замерла. Посмотрела на колдуна, словно узнавая его, но ее внимание тут же угасло. Она снова принялась рисовать одной ей понятные символы.

— В клане происходит черт знает что, — продолжил Кристоф, обводя бешеным взглядом безмятежно глядящие со стен портреты. — «Могильная гниль». Сумасшедшая кадаверциан. Рамон со своими нелепыми обвинениями. Рапаиты, шляющиеся по городу.

— Послушай, — Дона поднялась с пола, перешагнула через орнамент на каменных плитах. — Ты не думаешь, что это она создала «улей»?

— Надеюсь узнать в ближайшее время, — сухо отозвался некромант. — Надо увести ее отсюда.

— А как же сведения о лигаментиа? Ты хотел посмотреть…

Кристоф взглянул на дверь, ведущую в библиотеку. Дона видела, как хочется ему найти хоть какой-то намек на произошедшее в прошлом. Но ответственность за клан в настоящем победила.

— Позже, — сказал он решительно.

Кэтрин пришла в себя в машине.

Сначала она сидела, забившись на заднее сиденье, закутанная в куртку Кристофа, крепко прижимая к груди сумочку Доны. Время от времени вилисса посматривала на баварку, но не успела заметить, когда в прозрачных глазах женщины появился проблеск разума. Поэтому вопрос, произнесенный чувственным грудным голосом, заставил ее вздрогнуть.

— Где я?

Дона стремительно обернулась. Кэтрин с легким недоумением оглядывалась по сторонам. Зимняя Столица, проносящаяся за окном машины, вызвала у нее удивленный возглас. Затем кадаверциан с гримасой отвращения увидела свои лохмотья, грязные руки, отбросила в сторону чужую сумку.

— С возвращением, — улыбнулся Кристоф, поворачивая зеркало заднего вида, чтобы встретиться с ней взглядом.

— Здравствуй, Крис. Рада тебя видеть, Дона. — Она снова осмотрелась. — Что я успела натворить?

— Пока неизвестно, — ответила вилисса, в очередной раз с изумлением наблюдая за удивительным преображением безумной нищенки. Движения женщины стали вдруг плавными и грациозными. В лице появилась удивительная притягательность, а глаза засверкали зелеными огнями.

— Что значит неизвестно?! — воскликнула она с тревогой.

— Когда ты последний раз создавала рапаита? — спросил Кристоф.

Машина вылетела на обледеневший участок дороги и колдун сбросил скорость.

— Ты же знаешь, я их никогда не создавала, — отозвалась Кэтрин, машинально пытаясь пригладить растрепанные волосы. — Предпочитаю работать с умкову^[5]. Что произошло?

Дона коротко рассказала о своем приключении с участием Рамона Вьесчи и агрессивного некромантического создания.

Баварка задумалась. На мгновение ее глаза приобрели отсутствующее выражение, но тут же снова заблестели.

— Какой сейчас год?

Кристоф ответил. Кэтрин прерывисто вздохнула и прошептала:

— Пять лет…

Дона поймала в зеркале взгляд кадаверциана. Похоже, он думал о том же, что и она. Раньше затмения воспитанницы Анри длились не больше пары месяцев.

— Мне очень жаль, — заговорила Кэтрин снова. — Но я ничего не помню. Я могла сделать все, что угодно, не осознавая этого. — Брови женщины угрожающе сдвинулись. — И я не знаю, сколько времени провела в одиночестве.

— Твой учитель скоро будет здесь… — Кристоф не договорил. В его кармане вдруг зазвонил телефон. — А вот, наверное, и он.

Держа руль одной рукой, мастер Смерти вытащил мобильный, взглянул на высветившийся номер и помрачнел.

— Да, Сэм… Уже еду. Сейчас буду. Ничего не делай.

Машина рванула вперед так, что Дону вдавило в сиденье.

— Что-то с Вивианом?

Колдун кивнул и до самого дома больше не произнес ни слова. Бросив автомобиль у подъезда, взбежал по лестнице, торопливо вошел в холл. Махнул рукой в сторону гостиной, обронил через плечо:

— Располагайтесь.

И скрылся в глубине особняка. Только глухо стукнула дверь подвала.

Разговор с Анри де Вольеном состоялся уже под утро. Но Кристоф в нем не участвовал. Он так и не вернулся из лаборатории.

Дона сидела в кресле, устало прислонившись виском к спинке, и слушала гневные возгласы Кэтрин, доносящиеся из-за неплотно прикрытой двери гостиной. Баварка в очень крепких выражениях высказывала учителю все, что думает о его безответственности и легкомыслии. Тот пытался возражать и оправдываться.

— Душа моя! — восклицал он по-немецки со своим неистребимым французским акцентом. — Ты пропала! Исчезла из запертого дома! Я искал тебя, но…

— Моей силой мог воспользоваться любой! Я сама могла сделать, что угодно! Неужели не помнишь, как в прошлый раз…

— Тише… тише, давай не будем сейчас об этом… — он понизил голос. — Мне бы не хотелось обсуждать это маленькое недоразумение. Тем более, мы все решили… ...