Это короткий фрагмент для ознакомления с книгой.
Надежда Первухина Ты в гадалки не ходи
ПРОЛОГ
"Ветер с моря дул, ветер с моря дул, нагонял беду, нагонял беду…" Откуда в моей голове закрутились строчки этого почтенного шлягера, я не знаю. Наверное, от испуга. У всех нормальных людей в ожидании смерти перед глазами проходит вся жизнь, а у меня — нате! — вспомнился какой-то древний хит с радио "Ретро-fm". Ветер, конечно, дул, и дул весьма сильно. Но шел он не с моря. Эх, мечтала я побывать на море, да так и не довелось. И теперь уже не доведется. Ветер дул с осенней и оттого неприветливой речки Выпи, которая протекает возле нашего городишки. Городишка, кстати, называется Щедрый. Ничего особенного. Разве что… Колдунов, ведьм, оборотней, вампиров в нашем городке прописано больше, чем на всей планете. Причем настоящих, а не самодеятельных. Из-за этого в городе сложновато жить. Что ж, посмотрим, каково в нем будет умирать. Колдун, которого этот бандит нанял для того, чтобы отнять у меня жизнь, нервно курит и глядит на бурное течение реки. Чего ему-то нервничать? Не он ведь попал в такой переплет, в какой попала я. — Что стоим, кого ждем? — мрачно спрашивает Лунатик. Это у него погоняло такое — Лунатик. На самом деле этого бандита-бизнесмена зовут Василий Феофилактович Евсеев. А Лунатиком его прозвали за то, что он, по слухам, никогда не спит и все свои самые главные сделки проворачивает по ночам. Василий Феофилактович из старой породы бандитов-бизнесменов. Любит блатной жаргон и употребляет его к месту и не к месту. Любит массивные золотые цепи и кожаные дубленки. Вот и сейчас он стоит в шикарной кожанке, сверкает золотым зубом и приказывает: — Кончай ее, Лысый. Лысый — это колдун, которого Лунатик пригласил специально для того, чтобы разделаться с моей молодой жизнью. А за что? Я ведь ничего такого не делала! Ну не сложилось у меня гадание, так что же — сразу за это пистолет к виску? Если уничтожать каждую проштрафившуюся гадалку, пистолетов не хватит. Лысый поднимает руки и начинает плести заклинание, в результате которого от меня останется кучка не поддающегося идентификации пепла. И жители города Щедрого так и не узнают, куда подевалась молодая, красивая (sic!), подающая большие надежды гадалка Вероника Рязанова. Обидно. — Стойте! — говорю я. — Это же не метод. Почему сразу смертный приговор? А хотите, я кредит в банке возьму и выплачу вам сумму, которую задолжал вам господин Сметанин? — Бла-бла-бла, — хмыкает Лунатик. — Кредит она возьмет. Это в каком же банке, интересно? — В Сельхозбанке например, — жалобно говорю я. — Чикса, — говорит Лунатик. — Сельхозбанк весь подо мной ходит. Это ты у меня же кредит возьмешь, чтоб его мне и вернуть. Крутая герла. Остроумно, но не катит. Давай, Лысый, мочи ее. Лысый ухмыляется, и от его улыбки хочется взвыть. Он что-то задумал, этот типичный представитель оккультизма. — А зачем вам развеивать ее в пепел, Василий Феофилактыч? — говорит он подобострастно. — Можно же ее в какую-нибудь зверушку превратить. Например, в хомячка или игуану. Игуана — это модно. — Ага, и гадит она где попало, — ухмыляется Лунатик. — Нет, говорю "в пепел", значит — в пепел. Я его потом в коробку из-под сигар соберу и в гостиной поставлю. Буду для понта показывать всем корешам, чтоб боялись Лунатика кидать. — Что ж, — буднично говорит колдун. — Прощайся с жизнью, Вероника Рязанова. Его пальцы сплетаются, а в глазах вспыхивает алый огонь. Я чувствую, как на мне загорается одежда. — Помогите! — неубедительно кричу я, и тут от меня все скрывает черная тень. А скорее черный вихрь. И я не успеваю вымолвить ни слова.Глава 1
В день, когда мне исполнилось восемнадцать лет, я поняла, что необратимо больна. Дело было так. Стояло роскошное городское лето. Наш городок Щедрый очень провинциальный, и поэтому клумб, садов и парков в нем больше, чем торговых центров и автомобильных пробок. Воздух в Щедром чист и свеж, как новый носовой платок, в реке можно купаться без риска подцепить какое-нибудь химическое отравление, а в парке… Да что я вам расписываю! Приезжайте в Щедрый на скором поезде Москва — Холмец и воочию убедитесь в том, что я говорю. Щедрый прекрасен. Но перейдем к моей болезни. Стояло, повторюсь, лето, роскошное, как "бентли". И одиннадцатого июля мне как раз исполнилось восемнадцать. Мы с друзьями не стали отмечать это дело в душной квартире и решили выбраться на природу. Природой в данном случае оказалась опушка рощицы, носящей название Мамаева роща. Почему Мамаева — не знаю. Просто все привыкли так называть этот ухоженный островок зелени в пригороде. Мы нашли старое костровище, которым пользуются все любители шашлыков на свежем воздухе, и устроили костерок. Скоро угли были готовы, и наши мальчики принялись священнодействовать над шашлыком. Мы с девчонками сервировали на расстеленной скатерти нехитрую выпивку и закуску. И тут в моих волосах запуталась пчела. Боже, как она жужжала! Я поначалу просто онемела от шока, а потом завизжала не хуже пчелы: — Вытащите ее, пожалуйста-а-а!!! Мой друг Сережа пришел на помощь. Его усилиями пчела по частям была извлечена из моих волос. — Чего ты так визжала? — удивился Сережа. — Она тебя даже не укусила. И я поняла, что… — Я их боюсь. Смертельно. Всяких жужжащих, летающих, ползающих. Одним словом, насекомых. — Не ерунди, — улыбнулся Сережа. — Я за тобой этого не замечал. Во всяком случае, до сегодняшнего дня. — Я скрывала. Я старалась жить так, чтобы насекомые были подальше от меня. — Хватит вам трепаться о всякой ерунде, — загомонили девчонки. — Шашлык готов, давайте к столу. Мы расселись, все провозгласили тост за именинницу, то есть за меня, и принялись наслаждаться жизнью, а мне кусок в горло не лез. Меня трясло, и выглядела я не ахтецки. Я все время нервно оглядывалась вокруг, словно ожидала нового нападения злобных и мерзких насекомых. И дождалась — ко мне в босоножку заполз здоровенный муравей и укусил, да как больно! Я выронила кусок шашлыка в траву и зарыдала. — Да успокойся, — наперебой принялись утешать меня подружки. — Сейчас водкой протрем, и все пройдет. — Лучше внутрь, — советовали мальчики. Муравья убили, протерли место укуса водкой, но не это главное. Мой покой был нарушен. А ведь я на курсах валеологии училась жить в гармонии с природой. Так какая может быть гармония, если кругом столько враждебных насекомых! Когда мы вернулись с пикника, я, нервно кусая губы, рассказала маме, что произошло. Мама воспитывает меня одна. С отцом она в разводе и никогда не говорит на тему, почему же произошел развод. Я это к тому говорю, что мама у меня довольно решительная женщина, не склонная к сантиментам. — Мама, что мне делать? — в завершение своей речи спросила я. — Жить как жила, — пожала плечами мама. — Уж не хочешь ли ты сказать, что это у тебя серьезно? Не ерунди. Ты должна понимать, что насекомые — часть планетарного Замысла, они нужны, они выполняют свою роль в мировом круговороте природы, так что бояться насекомых просто нелепо. Я выслушала маму, сказала ей "спасибо", но в душе продолжала трястись от страха. И потом, почему раньше на насекомых мне было плевать, а теперь я от каждой мухи шарахаюсь? Может, на меня навели порчу? В таких размышлениях я промаялась всю ночь, а на следующий день отправилась в свой учебный валеологический центр. Шла я то медленно, то чуть ли не бегом — все зависело от того, какое насекомое пролетало мимо меня. Со стороны я наверняка выглядела полной идиоткой. В валеологическом центре за столами сидели разные люди. Их объединяло одно — желание слиться с матерью-природой и заодно стать частью ноосферы. У многих на столах стояли ароматические лампы и свечи. Играла тихая, расслабляющая музыка, на огромном плазменном телеэкране демонстрировался фильм-заставка, рассказывающий о красоте и гармонии подводного мира Земли. Раньше это меня успокаивало и уравновешивало, но сегодня я была явно не в духе. Тем более что по экрану ползала крупная черно-желтая оса. — Послушайте, — нервно сказала я одному мужчине. — Не могли бы вы убрать осу с экрана. — Как убрать? — Ну убить. Допустим, газетой. — Девушка, что вы такое говорите?! Разве это разумно — отнимать жизнь у совершенно невинного существа. И потом она что, вам мешает? — Мешает. Я боюсь насекомых. — Милочка, вы должны преодолеть свой страх, иначе вы никогда не сольетесь в гармонии с природой. — Нужна мне эта гармония, — опрометчиво буркнула я. — Тогда подумайте, стоит ли вам посещать занятия нашего центра, — сказала подошедшая сзади дама. Эта дама была нашим валеологическим преподавателем. Я ее очень уважала. Но сейчас страх перед осой был так велик, что я плохо соображала, что говорю и что делаю. — Да, — сказала я. — Очень мило! Вместо того чтобы прислушаться к человеку, понять его и помочь ему, вы сразу принимаетесь за нотации. — Дорогая, человек лишь частичка общемирового Замысла, так же как и эта оса… — Ах вот как! — воскликнула я. — Ну и ноги моей не будет в вашем центре. Найду себе другие курсы. Без ос и прочих жалящих тварей. Про "жалящих тварей" это был недвусмысленный намек. Я ушла из валеологического центра и отрясла его прах со своих ног. Но легче мне не стало. Насекомые по-прежнему представляли для меня угрозу. Я чувствовала, как сильно бьется мое сердце, как ужас сковывает железным обручем мою несчастную голову… Мимо пролетела бабочка — я чуть не села на тротуар. Чаша моих страданий переполнилась, и я заревела как маленький ребенок. Косметика потекла, ну и черт с ней. Я плакала, совершенно забыв, что у меня нет с собой носового платка. И тут свершилось чудо. Чья-то сердобольная рука протянула мне пачку бумажных платков "Клинекс". — Спасибо, — виновато пробубнила я. — Мне так стыдно. — Ничего не стыдно. Вытрите слезы. У вас тушь растеклась. Я воспользовалась платками по назначению и после этого осмелилась поднять глаза на своего спасителя. Именно спасителя, а не спасительницу. Это был молодой человек примерно лет на шесть постарше меня, симпатичный, стильно одетый и говорящий со странным акцентом. — Меня зовут Ромул, — сказал молодой человек. — А вас? — Вероника. Вы что, действительно Ромул? Из тех, что Рим основали? Ромул засмеялся: — Почти. Вот только никак не найду своего братца Рема. — Вы, наверное, иностранец? — Совершенно верно. На самом деле я Бэтмен, Супермен и Человек-паук в одном лице. Я рассмеялась: — Забавно. А меня зовите просто — Вероника. — Что ж, мисс Вероника, вам стало легче после этой Ниагары слез? — Немного. Но слезы не решат моей проблемы. Ни-чуточки. — А у вас есть проблема? — Да. — И обычные люди ее решить не в состоянии… — Да… — Тогда вам повезло. — В чем именно? — Я знаю того человека, который вам нужен. — Послушайте, Ромул, я на такие вещи не покупаюсь. Во-первых, я никогда не обращаюсь за помощью к чародейкам, ведьмам и колдунам. — А напрасно. Иногда стоило бы. — А во-вторых, кто вас, доброго человека, знает. Вдруг вы маньяк? И хотите покуситься на мою невинность! — Мне ваша невинность ни к чему. Уж поверьте. — Тогда что вы хотели мне предложить? В ответ Ромул протянул мне скромную визитную карточку: — Позвоните по этому номеру, когда совсем станет невмоготу. Всего хорошего. И Ромул ушел, а я стояла и смотрела ему вслед, даже не успев сказать "спасибо". Потом я посмотрела на глянцевый прямоугольник в своей руке. На нем серебром было вытиснено: Юлия Ветрова Помощь в сложных житейских ситуациях И телефон. — Мама дорогая! — прошептала я. — Вот это да! …Юлию Ветрову в нашем городке не знал только самый ленивый и нелюбопытный. Я к таковому обществу не относилась, а потому знала, что Юлия Ветрова — чародейка экстра-класса, высшая ведьма и так далее. Несколько лет Юлия жила в Толедо, этой столице ведьмовства, потом перебралась в город Оро, мощный оплот оккультизма. О ее приключениях и чудесах слагались легенды. Быть похожей на Юлю Ветрову было девизом большинства начинающих ведьм. Но я-то здесь при чем? "А при том, — заговорил мой внутренний голос. — При том, что ты оказалась в трудной ситуации с этими своими насекомыми. И теперь тебе прямая дорожка к Юлии Ветровой. Она поможет". Нет, эта ведьма ничем не сможет мне помочь. Тут нужна не чародейская помощь, а медицинская. Я решила пойти к врачу. Но карточку с телефоном Юлии Ветровой все же не выбросила.Глава 2
В нашей поликлинике на меня странно посмотрели, когда я спросила, принимает ли психотерапевт. — У нас в штате нет психотерапевта, — наконец смилостивилась одна из сидящих в регистратуре дам. — Знаете психоневрологический диспансер на улице Клары Цеткин? — Д-да, примерно представляю себе, где это. — Вот там есть и психотерапевт и психиатр. Обратитесь туда. Вам телефон диспансера дать? — Если вам не трудно, — криво усмехнулась я. Дама продиктовала мне телефон, в то время как остальные регистраторши перешептывались, искоса поглядывая на меня. Я знала, что они думали — такая молодая и уже психопатка. Они ничего не понимали! Они не знали, каково это — пугаться каждой пролетающей мимо мухи или осы. На следующий день, втайне от мамы, я позвонила в диспансер. — Можно записаться на прием к психотерапевту? — приглушенным голосом сказала я. Мне казалось, что меня подслушивают стены собственной квартиры. Подслушивают и осуждают. А за этими стенами — мириады ос, пчел, шмелей и пауков. Нет, вот так: И ПАУКОВ! — Психотерапевт пока в отпуске. Может, вас сразу записать к психиатру? — Что значит "сразу записать"? — возмутилась я, — Вы считаете меня безнадежно больной? — Нет, что вы. Просто это у нас в диспансере такая тенденция: все, кто ходит на прием к психотерапевту, потом приходят лечиться у психиатра. Вы, девушка, не волнуйтесь и ничего такого не думайте. Наши психиатры — очень хорошие, талантливые профессионалы. Давайте я вас запишу к Владимиру Сергеевичу Кващенко. На завтра, на два часа дня. Вас устроит? Поскольку из валеологического центра меня турнули, оставалась масса свободного времени. И я сказала: — Да, устроит. Назавтра, в половине второго, я уже толклась у дверей диспансера. Мне было боязно войти — получается, что я отрезаю себя от нормальной психической жизни, и в то же время я понимала: если я не войду, мои страхи перед шмелями и осами просто затопят мое сознание. И на что я тогда гожусь? Превращусь в истеричку, дергающуюся от каждого подозрительного жужжания? Нет, только не это. Мимо меня пролетела бабочка, шелестя крылышками, и это решило мою судьбу. Спасаясь от бабочки, я рывком распахнула дверь и буквально вбежала в прохладный вестибюль диспансера. Здесь пахло недавней побелкой и почему-то сосновой смолой. По выщербленным от времени каменным ступеням я поднялась в регистратуру. — Я вчера звонила, — охрипшим голосом сказала я. — Мне сегодня назначен прием у доктора Кващенко. В два часа. Регистраторша пролистала свой журнал и сказала: — Все верно. Поднимайтесь на второй этаж, комната двадцать шесть. — С-спасибо. Мне показалось, или регистраторша и впрямь проводила меня сочувственным взглядом? Двадцать шестой кабинет я нашла быстро. Никакой очереди возле него не было. Да и вообще здесь не было очередей, как я заметила. Не очень-то торопятся люди к психиатрам, по всему видно. Я деликатно постучала в дверь. — Войдите! — пригласил меня энергичный мужской голос. Я вошла. — Здравствуйте, доктор! — пролепетала я. — Здравствуйте, Вероника! Вас ведь зовут Вероника? — Да. — Присаживайтесь. Располагайтесь поудобнее. Я села в глубокое податливое кожаное кресло. — Итак, Вероника, — промолвил психиатр. — Я вас внимательно слушаю. — Это ужасно, — проговорила я. И слезы полились сами собой, но на сей раз я запаслась платками. — Это нарушает мое душевное равновесие и не дает мне спокойно жить! — Понимаю, иначе вы сюда бы не пришли. Но что именно не дает вам спокойно жить? Вы еще не назвали причину. — Я… Понимаете, доктор, я страшно боюсь насекомых. Притом что раньше я на них просто не обращала внимания. Но вот недавно был мой день рождения, мне исполнилось восемнадцать, и именно тогда все и началось. — Как именно случилось то, что вы стали бояться насекомых? — Мне в волосы залетела пчела. Она так противно жужжала! И я испытала какой-то первобытный страх. И с тех пор я боюсь всех насекомых, даже комаров и бабочек! Я не могу спокойно жить. В доме я все окна завесила москитной сеткой. На улицу стараюсь не выходить, а уж если выхожу, подбираю волосы так, чтобы в них не могли запутаться насекомые… Вы же видите, какая у меня дурацкая прическа. — Ну-ну, совсем не дурацкая… — И совсем не прическа. Я понимаю, доктор, ваша профессия — успокаивать. Так успокойте меня! Сделайте так, чтобы я больше не боялась этих тварей. Может быть, вы меня загипнотизируете? — Помилуйте, какой гипноз! Ваш случай вовсе не такой запущенный, тем более началось это с вами совсем недавно. Я пропишу вам таблетки, напишу также время их приема, и поверьте, ваша жизнь придет в норму, вы перестанете бояться, тревога уйдет из души… — Спасибо, доктор! — Я опять прослезилась. Владимир Сергеевич энергично потер руки. — Пока не за что, Вероника. Назначу-ка я вам не селективный ингибитор моноаминоксидазы. И еще тиоридазин и трифлуоперазин в качестве психокорректоров. — Боже мой, доктор, это так ужасно звучит! — На самом деле в этих препаратах нет ничего страшного. Главное, принимать их вовремя и регулярно. Владимир Сергеевич принялся писать рецепты. А я между тем увидела, как по створке жалюзи ползет здоровенный таракан. — Таракан! — истошно завопила я, показывая пальцем на жалюзи. — Огромный! — Где? — глянул, прищурившись, Владимир Сергеевич. Я еще раз посмотрела на жалюзи. Таракана там не было. — Ох, извините меня, пожалуйста. — Таракана не было, Вероника. Возможно, он существовал только в вашем воображении. — Не может такого быть! Хотя… Почему не может? Простите меня, доктор. Вы, наверно, считаете меня психопаткой и истеричкой. — Ничуть. Инсектофобия — а именно так называется ваше заболевание — может возникнуть спонтанно, но вполне поддается лечению. Прогноз здесь благоприятный. Принимайте прописанные препараты и не бойтесь гулять на улицах лишь потому, что там есть осы и пчелы. Я взяла рецепты и распрощалась с доктором. Теперь мне предстоял долгий и нудный курс лечения, и я почувствовала себя не на восемнадцать лет, а примерно на тридцать пять. В аптеке на меня косо посмотрели, когда я протянула им рецепты. Я ответила независимым взглядом. Пусть не думают, что я наркоманка какая-нибудь. Взяв лекарства и расплатившись, я пошла домой. Настроение было — проще удавиться. Вечером мне предстоял разговор с мамой, которая, естественно, увидит лекарства на моем туалетном столике. И несомненно, пожелает узнать, до чего докатилась ее дочка, если ей прописаны психотропные препараты. И разговор состоялся. — До чего ты докатилась! — гремела кастрюлями и голосом мама, пока я поглощала салат из тушеной цветной капусты. — Совсем спятила — из-за каких-то насекомых принимать таблетки, которые прописывают безнадежным шизофреникам! — Мама, я читала к ним инструкцию. Шизофреникам их не выписывают. — Утешила! — В сердцах мама повесила посудное полотенце не на тот крючок. Потом подошла ко мне, обняла: — Дочка, неужели тебе так плохо? Я расплакалась, не смогла удержаться: — Да, мама, мне очень плохо. Я боюсь выходить на улицу, боюсь каждого шороха, мне везде мерещатся эти жуткие насекомые. — Бедная ты моя, — ласково погладила меня мама по голове. — Может, тебе стоит записаться на курсы или попробовать поступить в институт. Это отвлечет тебя от дурных мыслей и настроений. — Я это обязательно сделаю, но сначала я должна вылечиться. Курс лечения небольшой — всего три месяца. — Три месяца?!! — ахнула мама. — Послушай, дорогая моя, ты не можешь находиться в городе целых три месяца. А поездка в деревню? Ты же знаешь, бабушка нас ждет. Мы должны помочь ей с огородом. — Я не думаю, что прием таблеток может помешать мне посещать огород и вносить посильную лепту в его облагораживание. Да и бабушка меня поймет. Наверное. Этим же вечером я приняла таблетки согласно инструкции, предписанной мне доктором Кващенко. Приняла, конечно, с некоторой долей страха. Вдруг у меня сразу появятся побочные эффекты, а они, как говорила инструкция, довольно-таки неслабые. Но ничего не происходило. До тех самых пор, пока я не решила встать с кресла и пойти на кухню приготовить маме и себе ужин. Меня зашатало, как пьяного боцмана, танцующего на палубе корабля в девятибалльный шторм. Я прижалась к стенке, и вдруг мне показалось, что стенка резиновая, пружинит под моими прикосновениями. — Мама! — пискнула я. — Мамочка! Мама вышла из своей комнаты на мой жалобный писк и кинулась ко мне. — Тебе плохо, Ника? — заботливо коснулась она ладонью моего лба. — Таблетки… Я приняла таблетки и теперь даже ходить нормально не могу. Я хотела приготовить ужин… Тут стенка, за которую я цеплялась, закончилась, и я упала. Мама не успела меня подхватить. — Господи, да что же это?! — воскликнула моя атеистически настроенная мама и принялась меня поднимать. Я и сама в раскорячку доползла до дивана и постаралась водрузить на него свое бренное тело. Мне казалось, что диван — это болото и я потону в нем. Как же мне было плохо! Мама проследила за тем, чтобы я прочно утвердилась на диване, а потом наклонила ко мне свое лицо: — Ника, ты меня слышишь? Ты адекватно воспринимаешь реальность? — Я тебя слышу, а насчет реальности не уверена. Лампочки так ярко горят в люстре. — Ника, люстра выключена. — Значит, у меня глюк. — Я немедленно позвоню твоему психиатру. Он спятил, если решил прописывать такие лекарства! Ему самому лечиться надо! — Не надо, мам… — И не спорь со мной! В твоем мобильнике есть его номер? — Да, под фамилией Кващенко. — Замечательно. Лежи, не шевелись. Может, тебе минеральной воды принести? — Не надо. Ой, мама! Ой, мама! — Что такое? — Вон смотри, видишь, она ползет! Вон, по раме картины! ГУСЕНИЦА!!! Мама пригляделась к тому месту на раме, на которое я указывала пальцем. — Там нет никакой гусеницы, — напряженным голосом сказала она. — Тебе мерещится. Я заревела: — Я так больше не могу! Я лучше покончу с собой! — Я тебе покончу! — Мама несильно шлепнула меня по лбу и принялась названивать доктору Кващенко. — Доктор? Добрый вечер! Вас беспокоит мать одной из ваших пациенток — Вероники Рязановой. Зовут меня Анна Васильевна, но не в этом дело. Проблема, уважаемый доктор, в том, что моя дочь приняла ваши таблетки, и ей стало плохо. Да, в первый раз. Вы полагаете, она привыкнет и больше ее не будут мучить побочные эффекты? Ну знаете, доктор! Это сколько она должна таблеток принять, пока это случится. Пить как минимум две недели? Да вы не доктор, а коновал, если назначаете людям такие лекарства! Я сама буду лечить свою дочь и к вам ее не пущу. Я еще жалобу на вас в гор здравотдел напишу, так и знайте! Эскулап! Мама отключила телефон и с жалостью посмотрела на меня. — Ну что мне с тобой делать? — тихо спросила она. — Тазик принести. Меня сейчас вырвет… Мама метнулась в ванную за тазиком и успела вовремя. Меня долго и практически вхолостую выворачивало наизнанку. Со лба капали крупные капли пота, да и вообще я вся взмокла как мышь. — Бедная моя девочка, — прошептала мама. — Как мне жаль тебя… Могу поклясться, что до сего времени моя мама таких слов не произносила! — Мама, я не буду пить таблетки, — сипло сказала я. И сделала попытку встать. — Ты куда? — В туалет. Пока у меня был приступ, я чуть не описалась. — Я провожу. Мама действительно проводила меня до туалета и даже воспротивилась тому, чтобы я закрыла за собой дверь. Я не возражала. Во-первых, мне все казалось по фигу, а во-вторых, я была настолько слаба, что маме пришлось помочь мне устроиться на унитазе, да еще держать за плечо, чтобы я с него не свалилась. Вечер закончился тем, что меня опять рвало, так что спать я легла голодной и несчастной. Мама сидела у моей кровати и держала меня за руку. Мне кажется, что в темноте она даже плакала, но не буду утверждать голословно. Спала я плохо. Мне снились кошмары, заполненные роями пчел и ос, а также полчищами тараканов и прочих мерзких жуков.Глава 3
Утром мама ушла на работу, оставив мне диетический завтрак и ободряющую записку, приказывающую мне дальше туалета и ванной свое тело не дислоцировать. На завтрак я посмотрела с отвращением и подкатившей к горлу тошнотой. Меня мучила слабость, коленки дрожали, голова кружилась в плясовом ритме, и к тому же в кухне обнаружились две живые и летающие мухи. Они так меня перепугали, что я закрыла дверь в кухню и, жалобно стеная, укрылась в спальне. Кто может мне помочь? Ау, отзовитесь! Услышьте, как в общем и целом неплохая девушка Вероника Рязанова молит о помощи! У меня в спальне на прикроватной тумбочке стоял подарок одного друга. Маленький магический кристалл. Друг занимался колдовством, хотя прирожденным колдуном не был, и колдовство получалось у него плохо. А магический кристалл он мне подарил, что называется, с дальним прицелом — дескать, стану я колдуном, буду с тобой, Вероника, не по мобильнику трепаться, а возвышенно беседовать чрез волшебную сферу. Я никогда не пользовалась кристаллом, он просто стоял себе на тумбочке — красивый лиловый стеклянный шарик с беловатыми полосами внутри. Я даже не знала, а работает ли он, никогда ведь не проверяла. Кажется, на него возлагают руки? Я видела это в фильмах о всякой магии и колдовстве. И я безо всякой надежды положила на гладкую сферу кристалла обе ладони. Сначала не было ничего. Потом мне показалось, что кристалл потеплел и словно упруго толкнулся мне в ладони. Я нервно засмеялась и убрала руки — хватит с меня глюков! Но когда я убрала ладони, то увидела… Кристалл светился! Его лиловый свет мягко освещал тумбочку. И кроме того, кристалл заговорил! — Подтвердите вызов, подтвердите вызов! И я вдруг поняла, что мне не надо бояться кристалла. Что взять и положить на него руки — нормальное дело. Что кристалл — моя связь с миром оккультного, и этот мир может мне помочь, хочу я этого или нет. Я снова положила руки на кристалл и сказала: — Вызов подтверждаю. — Ну и замечательно, — немножко ворчливо отозвался кристалл. — А то вызывают всякие, а вызова не подтверждают. Только энергию мою зря расходуют. — Скажи, — спросила я у кристалла, — ты разумный? — Сама-то как думаешь? — хмыкнул кристалл. — Что я, по-твоему, стекляшка безмозглая? Меня, чай, не затем выращивали, чтоб потом в моей разумности сомневаться. — А кристаллы выращивают? — удивилась я. — Некоторые выращивают, а некоторые так… — туманно отозвался кристалл на мой вопрос. Видно было, что он не хочет продолжать эту тему. — Ты, хозяйка, лучше назови свое имя, чтобы я его в мою память внес. — Ты что же, как компьютер, обладаешь памятью? — Я не как компьютер, это компьютер как я. Имя! — Вероника Рязанова. — Пароль какой придумывать будешь? — Пароль? А зачем? — А затем, чтоб я только тебе служил и активировался только на пароль. Ты же не хочешь, чтобы твоим кристаллом завладел кто-то еще и выпытал у меня все твои тайны. — Какие у меня могут быть тайны? — Ну… — протянул кристалл. — Всякие тайны. Например, твои мысли о том, что бы вы делали с Лешкой Светиным, если б он перестал быть Светиным, а стал твоим. — Ой, — покраснела я. — Ты что, мысли читаешь? — От скуки еще и не тем займешься, — буркнул кристалл. — Да ты не волнуйся, я тебя не выдам. Придумывай пароль. — Хорошо, придумала. — Говори. Я сказала. Кристалл стал чуть погорячее. — Пароль принял. Какие будут задания? — А… Я не знаю какие. Что ты вообще можешь? — Вообще-то я полифункционален, — гордо сказал кристалл. — Но основная моя работа — поддерживать связь между абонентами кристаллической сети. Кстати, поздравляю! Ты теперь тоже абонент этой сети. — А сколько придется платить? — поинтересовалась я, поскольку жила в меркантильном веке, где за каждый чих взимается отдельная плата. — Десять ведьмобаксов в месяц, — сказал кристалл, — Это не сумма. Рубль — пять ведьмобаксов, так что считай, ты получаешь отличную оккультную связь за бросовую цену. Только плати регулярно. Оплату можно производить через терминалы, либо в банке "Экспресс-Щедрый". Никаких сложностей. — Ладно, я учту. — Так какие будут задания? Мне пришла в голову идея. — А ты можешь сделать так, чтобы я поговорила с одной ведьмой? — Да хоть с сотней ведьм одновременно! Давай имя твоей ведьмы. — Юлия Ветрова. — Ого! А ты не мелочишься, хозяйка. Сразу тебе высшую ведьму подавай. — У меня серьезная проблема. — Я уже ругала себя за то, что не додумалась связаться с Юлией Ветровой раньше. Пошла зачем-то к психиатру, напилась ужасных таблеток… Ладно, проверим эту Юлю Ветрову на могущественность. Сможет ли она справиться с моей бедой? — Без серьезной проблемы я бы тебя и связывать не стал. У госпожи Ветровой антиспам на кристалле стоит, ей дурака валять некогда. Ладно, соединяю. Ладони не убирай, а то связь будет плохая. Я так и замерла с прижатыми к теплым бокам кристалла ладонями. Через некоторое время кристалл сказал: — Соединение завершено. А еще через миг мой кристалл заговорил приятным девичьим голосом: — Юлия Ветрова у аппарата. Кто спрашивает? Я заторопилась: — Здравствуйте, госпожа Ветрова. Меня зовут Вероника Рязанова, вы меня не знаете… Мне очень нужна ваша помощь. — Какого рода помощь вам требуется? — Понимаете… Я очень боюсь насекомых. — Всех? — Всех. А еще мне иногда мерещатся насекомые, там, где их на самом деле нет. Ну вот, например, вчера я увидела гусеницу на раме картины, а мама посмотрела — никакой гусеницы и не было… — Понятно. Давно это у вас? — С одиннадцатого июля сего года. Со дня моего рождения. Мне тогда в волосы залетела пчела, и я… я страшно при этом испугалась. — Какие-нибудь шаги в этом направлении вы уже предпринимали? — То есть? — То есть обращались ли за помощью к колдунам или ведьмам? — Нет. Я только к психиатру обратилась. — Как его фамилия? — Кващенко. — Я знаю всех психиатров нашего города. Кващенко не самый лучший из них. Что он вам посоветовал? — Он прописал мне таблетки. Я уже один раз приняла их, и мне стало очень плохо. И страх никуда не делся. — Откуда вы знаете, что страх не исчез? — На кухне летают две мухи. Больше я на кухню ни ногой. — Скажите, Вероника, а как, по-вашему, это настоящие мухи или плод вашего расстроенного воображения? — Я не знаю! — Понятно. Ну, не переживайте. Я помогу вам. Я, конечно, не Кващенко, у меня свои методы… Вы не зря ко мне обратились. — Госпожа Ветрова, а можно вопрос? — Конечно. — А мое обращение к вам… Оно будет дорого стоить? За один визит к нему Кващенко взял с меня тысячу рублей. — Не беспокойтесь, Вероника. Я не беру денег, да и борзых щенков тоже. Давайте-ка приходите ко мне, будем разговаривать о вашем страхе. — Госпожа Ветрова… — Можно просто Юля. Я еще молода для "госпожи". — Юля, я боюсь выходить на улицу. Я боюсь, что там на меня нападут насекомые. Это не шутка. Я действительно боюсь. — Так. Понятно. Тогда я пришлю за вами Ромула. — Кого? — Моего друга. Диктуйте адрес. Я продиктовала. — О, так мы живем неподалеку, всего в шести кварталах от вас. Ромул подъедет на машине. И уверяю, в его машине вас не побеспокоит ни одно насекомое. Ромул заберет вас примерно через полчаса. Так что будьте готовы. Отключаюсь. И кристалл остыл. — Это все? — Все, — сказал мой кристалл. — Снимай с меня ладони и приведи себя в порядок. За тобой заедет муж ведьмы. Я убрала руки, и кристалл сразу померк. Примерно четверть часа я провела за исследованием моего гардероба. Не смогла ничего толкового выбрать — голова кружилась, все плыло перед глазами, видимо, сказывались последствия приема таблеток. Наконец я остановила свой выбор на джинсах и свободной блузке. Оделась, заметила на блузке крохотное пятнышко, приняв его сначала за жука. Поревела по этому поводу. Поскольку времени уже не было, да и физиономия оказалась прочно зареванной, краситься не стала. Мне казалось, что я нахожусь на дне какой-то очень неуютной бездны. И отовсюду слышится жужжание и царапанье лапок. Я написала маме записку: "Не волнуйся, ушла погулять и проветриться", с тем расчетом, что задержусь у Юлии Ветровой надолго. Хотя хотелось думать, что она оперативно мне поможет. Тренькнул дверной звонок. Я поплелась открывать. За дверью оказался знакомый мне молодой человек. Друг и, наверное, возлюбленный Юлии Ветровой. Ромул. — Благословенны будьте, Вероника, — сказал Ромул. — Здравствуйте! А что это вы сейчас сказали вместо обычного "привет"? — "Благословенны будьте"? Это обычное приветствие у ведьм и тех, кто как-то к оккультизму причастен. — А вы маг? — Нет, я не маг. Просто жена у меня ведьма. Такое бывает. Ну так что, мы будем стоять в дверях и терять драгоценное время или все-таки поедем? — Ох, извините, конечно, поедем! Я вышла к Ромулу на лестничную площадку и заперла дверь. В лифте я вела себя нервозно, потому что увидела, что под потолком лифта кружится муха. Что самое странное, Ромул наличие мухи в лифте отрицал. Что же это получается? Насекомые мне мерещатся? Когда я вышла на свежий воздух напоенного ароматами лета дня, в первую очередь я всею душою потянулась к этому дню. А во вторую — мне сразу примерещилась опасность со стороны насекомых, и я ослабела в коленях. Ромул, деликатно поддерживая под локоток, подвел меня к своей машине и усадил на пассажирское сиденье. Машина, кстати, у Ромула была роскошная — "Рено Меган". — Ну вот, теперь у ваших подъездных бабулек будет новая тема для того, чтобы посудачить, — сказал Ромул, усаживаясь за руль. — Нашу красавицу Веронику увез на машине незнакомый мужчина. — Черт с ними, с бабульками, — нервно сказала я, — Закройте поскорее дверцу, а то вдруг в машину оса влетит. — В эту машину без моего желания даже атомная бомба не влетит, не то что оса, — сказал Ромул. — Сидите спокойно. Он вырулил с подъездной дорожки на трассу (хотя "трасса" — это сильно сказано, просто слово другое не подбирается) и развил приличную скорость. — Хорошая машина, — сказала я, чтобы хоть как-то произвести впечатление нормального человека. — Хорошая, — кивнул Ромул, не отводя глаз от дороги. — Только непредсказуемая. — То есть? — Она произвольно марку меняет. Сегодня вот "рено". А вчера был "Форд Эксплорер". А позавчера "Шевроле Тахо". Когда заходишь в гараж, не угадаешь, какой эта машина будет. Одно хорошо — для милиции она представляется стареньким "запорожцем", поэтому ее никогда ради мзды не останавливают. — Вы не шутите? — Никоим образом. Мне эту машину Юля на годовщину нашей встречи подарила. И предупредила, что подарок с секретом. Так что с этой машиной мне никогда не скучно. — А с женой? — Что с женой? — С женой никогда не бывает скучно? — Это с Юлей-то! — хмыкнул Ромул, — С ней никому не бывает скучно. И в этом вы сейчас лично убедитесь. Мы приехали. Юля со своим мужем (мужем ли официальным?) жила в элитной двенадцатиэтажке, каких в нашем городке было всего пять штук. — Шикарно живете, — сказала я, оглядываясь. Помимо самой двенадцатиэтажки здесь имел место приятный дворик с детской площадкой, клумбами и фонтаном. Возле подъезда также сидели бабульки и судачили о том о сем. — Ага, — сказала я. — Вот теперь и у ваших местных бабушек будет тема для разговора — муж Юли Ветровой привел в квартиру девушку. — Вы про бабулек-то? Не волнуйтесь, это не люди, это гомункулы. Юля их специально создала, чтобы имидж подъезда не портился. — Какой имидж? — У каждого подъезда должны дежурить старушки, чтобы сохранялась общая картина приличного двора. — А что, у вас настоящих старушек нет, что ли? — Они почему-то рядом с Юлей не заживаются, — пожал плечами Ромул, — Ну идемте. Юля ждет.Глава 4
Мы поднялись на лифте до последнего, двенадцатого этажа и вышли. Ромул толкнул дверь квартиры ладонью, и она подалась в глубь коридора. Значит, нас действительно ждали. Я переступила порог квартиры с некоторым опасением. Мне еще ни разу не приходилось быть в гостях у ведьмы, да еще такой знаменитой. Говорят, у ведьм все не так, как у обычных людей. Ну, прихожая, во всяком случае, оказалась вполне обычная — со шкафом для верхней одежды, с зеркалом и маленькой лампой на потолке. Но самое главное было то, что в прихожей не наблюдалось никаких насекомых. Зато в ней наблюдалась красивая молодая женщина лет примерно двадцати пяти или чуть побольше. Она была одета, как и я, в джинсы и блузку. Поверх блузки красовалось ожерелье из ограненного авантюрина. — Благословенны будьте, Юля! — находчиво воспользовалась я недавно полученной информацией. — Благословение и вам, Вероника. Ромул приготовит нам кофе, а мы с вами пройдем в гостиную. Ромул безо всяких возражений действительно отправился на кухню, а меня Юля Ветрова отконвоировала в гостиную. Гостиная подходила бы какому-нибудь нуворишу, а не ведьме. В камине потрескивали дрова. На каминной полке красовались антикварные вазы. Ноги утопали в пушистом ковре, большой диван так и притягивал к себе, обещая бездну уюта и комфорта. Посреди гостиной стоял круглый стол, покрытый шелковой скатертью, а на столе располагался большой алый магический кристалл. И еще на столе стояли два канделябра с оплывшими свечами. — Ника, вы на этот колдовской антураж внимания не обращайте, — весело сказала мне Юля. — Это для клиентов. Для таких, которые не могут представить себе ведьму без канделябров с обязательно оплывшими свечами. У некоторых людей бывают странные ассоциации. А вы, как я надеюсь, здравомыслящая девушка. — Была… До тех пор, пока не услышала жужжание пчелы у себя в волосах. — С этим мы разберемся. Садитесь, Ника, а я кое-что поищу. Я устроилась на податливом диване, а Юля повернулась ко мне спиной и стала рыться в книжном шкафу. Тут-то я и заметила, что у Юли имеется настоящий хвост, для которого она в джинсах проделала дырочку. Хвост неприятно поразил меня, но умом я понимала, что хвост и ведьма — это практически тождественные понятия. — Ага, нашла! — торжествующе воскликнула Юля и извлекла из недр полки довольно солидный фолиант. — Сейчас мы посмотрим, откуда взялись ваши страхи. Она водрузила фолиант на стол, и в этот момент в гостиной появился Ромул. Он нес поднос с кофейником и двумя чашками. — Дамы, — сказал Ромул, — извольте пить кофе. Я что, зря мучился с его приготовлением? Он поставил поднос на стол. — Ты мое золото, — сказала Юля Ромулу. — Без тебя я бы пропала. Они как-то так посмотрели друг на друга, что я поняла — они самые настоящие влюбленные, без дураков. Самые настоящие муж и жена. — Ромул, а почему ты не хочешь выпить с нами чашечку? — спросила Юля. — По телику сейчас будут футбол передавать. Пойду болеть за "Челси". Я уже и пиво охладил и воблу посолил. — Ну ладно, коли так. А мы тут займемся нашими женскими делами. Ромул ушел. Я нервно посмотрела на Юлю. Она отодвинула фолиант в сторону и налила из кофейника кофе мне и себе. Потрясающий аромат принялся витать в комнате и щекотать мне ноздри. Я вспомнила, что до сих пор ничего не пила и не ела. Юля поставила передо мной чашечку: — Пейте, Ника. Это не простой кофе. Наговорный. Если его выпить, повышается настроение, отступают страхи и прибавляется сил. Только Ромул умеет готовить такой кофе. Он у меня тоже колдует помаленьку. Хоть и не любит в этом сознаваться. Я отпила глоток. Кофе действительно был восхитительный, и хотя он явно был безалкогольный, у меня развязался язык, и я поведала Юле о том, как мне было плохо вчера и что до сих пор у меня во рту росинки маковой не было. — Так, понятно, — протянула Юля. — У нас есть салат, сама делала. Будете? — Мне так неудобно… — Все нормально. Вы должны поесть, Ника. Иначе у вас просто не останется сил. Я принесу вам салату. Юля вышла из комнаты, а я укорила себя за болтливость. Но что поделать, если мне после глотка кофе страшно захотелось чего-нибудь пожевать. Вернулась великая ведьма с тарелкой и вилкой в руках. Поставила тарелку передо мной, протянула завернутую в салфетку вилку: — Кушайте, пожалуйста. До тех пор, пока вы не поедите, никаких разговоров о делах. Я покраснела, но повиновалась. Салат оказался замечательным. — Вы часто сами готовите? — спросила я Юлю. — Нет, у меня в основном Ромул на кухонном поприще подвизается, — улыбнулась Юля. — Я если что и умею толково готовить, так это яблочный пирог. Кстати, я его сегодня испекла. После наших дел я вас обязательно им угощу. Я расправилась с салатом, молясь о том, чтобы у меня больше не было тошноты. Потом допила кофе. Юля сложила грязную посуду на поднос и вынесла его на кухню. Я слышала, как она разговаривает там с Ромулом. Кажется, на испанском. Наконец Юля вернулась, похлопала меня ободряюще по плечу и сказала: — Кажется, я уже знаю, откуда проистекает ваша боязнь насекомых. Она взяла фолиант, который до этого достала из шкафа, и показала мне его переплет с названием. Оно было на латыни. Юля перевела: — "Порча: способы наведения и снятия". Посмотрим, есть ли здесь ваш случай. — Вы считаете, что на меня навели порчу? — спросила я. — Я практически уверена в этом. Конечно, есть такое заболевание — инсектофобия, но ваш случай — с галлюцинациями — говорит об ином. Ага, вот! — Что? — Послушайте-ка сей пассаж: "Младшая ведьма обратилась к старшей и рекла: "Почтенная мать, изреки, есть ли еще какие виды порчи, редкостной и наводимой лишь сильными ведьмами". И отвещала старшая ведьма: "Есть порча, которую распознать как наведенную трудно. Порча эта есть порождение в человеке страха перед насекомыми, летающими, ползающими и прочими. Человек, порченный этою порчею, страшится выйти из дому, ибо ему мерещатся всюду насекомые, готовые его ужалить, такие, как осы, пчелы и слепни. Но скоро и в самом доме своем он не находит покою, ибо всюду мерещатся ему поганые насекомые, и всякий шорох он принимает за шорох лапок насекомого. Если не вмешаться вовремя и не снять с человека порчу сию, то человек погибнуть может от двух зол: или самоубийства, или разрыва сердца от страха". И младшая ведьма сказала: "Страшно дело сие, ибо порождает в человеке всеобъемлющий ужас. Но скажи, почтенная мать, возможно ли снять сию жестокую порчу, или так и гибнуть человеку?" На это отвещала старшая ведьма: "Не было б возможности отвести сию порчу, не стала б я и говорить о сем. Слушай, дитя, и вникай в слова мои, как таковая порча снимается. Надо взять в ближайшее полнолуние заячью лапку от белого зайца, намочить ее в свежем козьем молоке от козы, на которую еще не прыгал козел, добавить нутряного барсучьего жира, крови черной кошки, убитой через повешение на трехсотлетней липе либо клене, и, окунув в эту смесь заячью лапку, протирать все тело порченого человека. Волосы же порченому следует остричь во всех местах и особо густо там мазать. Так продолжать до следующего полнолуния, и тогда несчастный либо умрет, либо исцелится". И сказала младшая ведьма: "Велико дело сие". И рекла старшая ведьма: "А чего же ты хотела, несчастная?" Юля перестала читать и мрачно положила книгу на стол. Я поняла это как худой знак и тихо заплакала. Как может Юля мне помочь, если требуется в снятии порчи столько ингредиентов?! Да еще надо обриться везде наголо плюс терпеливо в течение нескольких недель мазаться этой дрянью! Нет, на это я пойти не могу! — Ника, не унывайте! — сурово повелела мне Юля. — Прекратите реветь! У меня и не было особой надежды, что эта книга нам поможет. — Ну вот, — всхлипнула я. — Никто, даже вы не сможете мне помочь. — Я бы не стала утверждать так голословно, — опять же суровым тоном произнесла Юля. — Мне кажется, я знаю, что надо делать. Она поставила книгу на полку. Потом открыла дверцы небольшого буфета и стала доставать из него разнообразные склянки, наполненные разноцветным содержимым. Тут были порошки, жидкости и суспензии, и я даже боялась думать, из кого или чего они были добыты. Наконец Юля достала последнюю колбу с голубым порошком, напоминающим медный купорос, и закрыла буфет. Довольным взглядом она окинула заполонившее стол разнообразие оккультных веществ. — Ничего, Ника, — сказала она, — разберемся и без заячьих лапок и нутряного барсучьего жира. Только мне потребуется ваша кровь. Немного, несколько капель. — Хорошо, — кивнула я. — А когда вы приступите к… операции? — Да прямо сейчас. Мне только полчасика надо подумать, какие ингредиенты использовать. Правда, есть проблема… ...Все права на текст принадлежат автору: Надежда Валентиновна Первухина.
Это короткий фрагмент для ознакомления с книгой.