Иже во святых отца нашего Григория Паламы, архиепископа Фессалоникийского, АНТИЛАТИНСКИЕ СОЧИНЕНИЯ ДВА АПОДИКТИЧЕСКИХ СЛОВА ОБ ИСХОЖДЕНИИ СВЯТОГО ДУХА * ПРОТИВ ВЕККА

Библиотека

Свято–Ильинского

храма

{стр. 4}

Издание осуществлено при содействии

Духовно–просветительского центра

«Абхазский благовестник»

при храме Преображения Господня г. Сухума.

Издательский проект «Библиотека Свято–Ильинского храма г. Краснодара» осуществляется по благословению Высокопреосвященного Исидора, митрополита Екатеринодарского и Кубанского.

Редакционная коллегия:

Настоятель Свято–Ильинского храма г. Краснодара

протоиерей Сергий Овчинников,

иеромонах Григорий (Хоркин),

профессор А. И. Сидоров (МДА),

канд. филол. наук М. А. Шахбазян (КубГУ)

*

Перевод с греческого и примечания архимандрита Нектария (Яшунского)

© Архимандрит Нектарий (Р. В. Яшунский) — вступительная статья, перевод, примечания.

© Издательство "Текст" — оформление.

В фигурных скобках указывается начало страницы.

{стр. 5}

Содержание

От переводчика 5

Первое Слово блаженнейшего архиепископа Солунского Григория Паламы о том, что Святой Дух исходит только от Отца, а не и от Сына 13

Его же Второе Слово об исхождении Святого Духа, показывающее, что оно не совершается и от Сына, и на приводимое латинянами из божественного Писания якобы в оправдание себе 82

Его же Контраргументы, написанные в форме комментариев к комментариям Векка в защиту латинян на полях собранных им цитат из Писаний, показывающие нечестие этих комментариев и их противоречие собранным речениям святых 173

От переводчика

Святитель Григорий Палама (1296–1359) издавна известен русскому читателю как аскетический писатель, творения которого, освещающие практическую сторону монашеской жизни, вошли в состав русского «Добротолюбия», а с недавнего времени — также и как проповедник ^[1] и богослов–полемист. Но и в последнем качестве его образ ассоциируется, прежде всего, с монашеством и аскетической жизнью, благодаря «Триадам в защиту священнобезмолствующих» ^[2] — самому, пожалуй, известному его богословскому произведению, — подводящему теоретический базис под духовный опыт подвижников–исихастов в противность учению Варлаама и Акиндина о невозможности опытного боговидения и богопознания. Однако этим направлением богословской мысли, которому он более всего обязан тем местом, какое отвела ему Православная Церковь, постановившая торжественно совершать его память во второе воскресенье Великого Поста, не ограничивалась его деятельность как борца за чистоту церковного учения от различных уклонений.

В книге, которую читатель держит в своих руках, собраны антилатинские сочинения святого Григория, посвященные вопросу об исхождении Святого Духа. Скажем несколько слов об обстоятельствах и принципах их написания.

{стр. 6}

В 1334 г., в правление императора Андроника III Палеолога вошли в новую фазу ведшиеся с середины XIII века и закончившиеся недолговечной Лионской Унией, заключенной в 1274 г. и осужденной на Константинопольском соборе 1283 г., переговоры о соединении Восточной и Западной церквей. В Константинополь были присланы из Рима два легата — итальянец Франциск, епископ Херсонский, и англичанин Ричард, епископ Воспорский, которым противостал прибывший с Запада же греческий монах Варлаам Калабриец, будущий противник Григория Паламы, в ту пору еще считавшийся православным. Но защита православного догмата велась им с неправославных позиций своеобразного богословского агностицизма, исходившего из гуманистической идеи о том, что все богословские построения являются логическими спекуляциями человеческого разума, не способного в силу своей ограниченности в точности узнать и выразить истину о Боге. При таком подходе, естественно, за догматическими формулировками признавалась лишь относительная ценность, поскольку в них виделось произведение тварного разума, а не плод божественного откровения. Следовательно, и богословский компромисс представлялся допустимым при условии соблюдения некоей логической последовательности построений. Возможность нахождения такого компромисса Варлаам увидел в формулировке Лионского собора, постановившего, что Святой Дух сущностно исходит от Отца и Сына «как от одного начала» (tanquam ab uno principio), посредством каковой формулировки западные богословы хотели отвести от себя обвинения в двуначалии, выдвигавшиеся со стороны восточных. Со своей стороны он считал, что нет ничего неуместного в том, чтобы согласиться с двумя началами, но не раздельными или противоположными, а так, что одно происходит от другого. В подтверждение этого тезиса он {стр. 7} приводил слова святителя Григория Богослова, назвавшего Сына «Началом от Начала» ^[3].

Эти его воззрения показались многим православным сомнительными, и они желали более адекватной защиты своей позиции. Предполагают, что друзья святого Григория Паламы, монашествовавшего тогда на Афоне в пустынной келлии святого Саввы близ Великой Лавры, уговорили его принять участие в полемике и прояснить православную точку зрения на этот вопрос. Исполняя их просьбу, Палама и написал два «Аподиктических Слова». Адресованные непосредственно латинянам, а не Варлааму, они, тем не менее, косвенно обращены и к последнему, как это явствует из двенадцатой главы первого Слова, опровергающей вышеприведенный тезис Калабрийца.

Несмотря на то, что сам Палама в «Первом письме к Акиндину» упоминает эти свои произведения как «Слова о Святом Духе» или «Слова на латинян», и не смотря также на то, что второе Слово надписано: «Слово второе об исхождении Святого Духа», не оставляет сомнений, что первоначальное их название — «Слова аподиктические», поскольку сам автор обосновывает его в упомянутом письме тем, что предпочитает в богословии аподиктический метод диалектическому. Он пишет: «Итак, этот (т. е., аподиктический силлогизм — пер.) имеет дело с необходимым, всегда пребывающим и всегда истинным и неизменным, а диалектический — с вероятным и правдоподобным, с тем, чему свойственно оборачиваться то так, то эдак, и то быть, то не быть, и быть иногда истинным, а иногда нет» ^[4].

Наконец, необходимо отметить, что хотя святой Григорий категорически настаивает на недопустимости {стр. 8} внесения добавлений в Символ Веры безотносительно даже к их истинности или неистинности, так что и саму возможность вести диалог с латинянами ставит в зависимость от изъятия ими «filioque» из текста Символа, он, тем не менее, следуя традиции, идущей от предшествовавших ему богословов, — иеромонаха Никифора Влеммида и патриарха Константинопольского Григория Кипрского ^[5], — допускает употребление в богословии выражений об исхождении Святого Духа «через Сына» и даже «и от Сына» (filioque), при условии православного их истолкования в энергетическом, а не ипостасном смысле.

Время написания «Аподиктических слов» с большой степенью точности можно определить 1335 годом, отталкиваясь от датировки 1336–м «Первого письма к Акиндину», содержащего упоминания о них и даже цитаты из них. Таким образом, они являются одними из самых ранних произведений святителя. Надписание же их именем «Архиепископа Фессалоникийского» (каковым Палама стал лишь в 1347 году) объясняется тем, что они были изданы в Константинополе в 1355 году по возвращении святителя из турецкого плена, как об этом свидетельствует в своем «Похвальном слове» его биограф, патриарх Филофей Коккин ^[6].

Примыкает к «Аподиктическим словам» небольшое произведение «Против Векка» ^[7], в некоторых своих местах {стр. 9} представляющее из себя дословное заимствование из «Слов», а в других построенное на цитировании тех же самых святоотеческих пассажей, что прежде уже приводились в «Словах». Впрочем, о том, что написано оно много позднее «Слов», можно заключить из того, что Палама определенно пишет в нем о «злочестии Варлаама и Акиндина» ^[8], что позволяет датировать его временем после Соборов 1341 г., когда учение последних было официально осуждено.

Иоанн Векк, с которым полемизирует здесь Григорий Палама, был первоначально одним из противников Лионской Унии, за что даже подвергся тюремному заключению. Из тюрьмы он вышел, диаметрально изменив свои воззрения, и был возведен императором Михаилом Палеологом на патриарший престол с именем Иоанна XI, взамен низложенного патриарха Иосифа. Однако мы имеем все основания полагать, что смена убеждений была у него вполне искренней, произошедшей, как и сам он говорил, в результате лучшего изучения проблемы и чтения сочинений проуниатских богословов. Доверять сказанному им побуждает тот факт, что всю оставшуюся жизнь он крепко держался своих новых убеждений даже тогда, когда политика византийского государства в отношении Унии снова переменилась, и ему пришлось претерпеть за них много скорбей. Интересно, что, по мнению некоторых исследователей, убедили его в принятии латинского догмата письма Никифора Влеммида ^[9] — того самого богослова, чье влияние (через посредство патриарха Григория Кипрского) прослеживается и у Григория Паламы. Можно даже предположить, что написание святителем этого своего труда было обусловлено стремлением ввести в русло общецерковного предания линию Влеммида — Григория Кипрского, очистив ее от подозрений, неизбежно {стр. 10} вызываемых фактом обращения Векка в латинство под ее влиянием.

Скажем в заключение несколько слов о нашем переводе и тех принципах его, которым мы следовали. Переводили мы с издания: ΓΡΗΓΟΡΙΥ ΤΟΥ ΠΑΛΑΜΑ ΣΥΓΓΡΑΜΜΑΤΑ, τόμος Α', εκδίδουν В. Bobrinsky, П. Παπαευαγγέλου, I. Meyendorff, Π. Χρήστου, ΘΕΣΣΑΛΟΝΙΚΗ, 1962, известного в научном обиходе как «издание Христу» ^[10].

Как и в предшествующих наших переводах, мы пользуемся несколько архаизированным языком, что обусловлено не желанием подражать манере дореволюционных переводчиков святоотеческой литературы, а стремлением максимально следовать стилю самого переводимого автора, сохраняя — там, где это возможно — его синтаксис и даже порядок слов, что, в свою очередь, требует ради стилистического единства употребления в ряде случаев архаизированной лексики. Желая как можно менее отступать от духа и буквы греческого текста, мы зачастую отказываемся также от попытки прояснять смысл за счет упрощения синтаксических конструкций (трудные пассажи поясняются нами в комментариях). Тем же стремлением объясняется и цитирование нами Писания по славянской Библии, как более точно соответствующей Септуагинте, нежели русский синодальный перевод. Впрочем, в некоторых местах нам пришлось отступить от точного цитирования и предложить свой перевод слов Писания, так как либо {стр. 11} сам святитель цитирует не совсем точно, либо контекст его мысли подразумевает иное прочтение библейского пассажа. Но и в этих случаях, чтобы сохранить единый стиль цитирования, мы старались переводить на славянский, за теми редкими исключениями, когда этого не позволял синтаксис русской фразы, включавшей в себя цитату. Следуя сложившейся в русской богословской литературе традиции, мы не заключаем слова Писания в кавычки, но выделяем их курсивом. Жирным шрифтом мы выделяем цитаты из других авторов — в кавычках, когда это прямые цитаты, и без кавычек — скрытые.

В заключение скажем, что настоящая книга является первой в ряду других, в которых мы планируем и дальше знакомить отечественного читателя с творениями великого светильника Христовой церкви.

Архимандрит Нектарий.

2 октября 2006 г., г. Санкт–Петербург.

{стр. 12}

Переводы на другие языки

На новогреческий:

Γρηγορίου του ΠΑΛΑΜΑ, Λόγοι Αποδεικτικοί Δύο, Αντεπιγραφαί // ΑΠΑΝΤΑ ΤΑ ΕΡΓΑ, τ. 1 // ΕΛΛΗΝΕΣ ΠΑΤΕΡΕΣ ΤΗΣ ΕΚΚΛΗΣΙΑΣ, Εισαγωγή — Μετάφρασις — Σχόλια ύπό Παναγιώτου Κ. ΧΡΗΣΤΟΥ (Θεσσαλονίκη, ΠΑΤΕΡΙΚΑΙ ΕΚΔΟΣΕΙΣ «ΓΡΗΓΟΡΙΟΣ Ο ΠΑΛΑΜΑΣ», 1981).

На французский:

Traitüs apodictiques sur la procession du Saint–Esprit. Introduction par Jean–Claude LARCHET, traduction et notes par Emmanuel PONSOYE. (Paris, Suresnes: Les Editions de l'Ancre, 1995).

Сокращения.

PG — Patrologiae Cursus Completus. Series Graeca, ed. J. — P. MIGNE (Paris, 1857–1866)

ΓΠΣ — Γρηγορίου του Παλαμά Συγγράμματα, έκδ. Π. Χρήστου (Θεσσαλονίκη, 1962–1966).

TLG — Thesaurus Linguae Graecae.

{стр. 13}

Первое Слово блаженнейшего архиепископа Солунского Григория Паламы о том, что Святой Дух исходит только от Отца, а не и от Сына

Снова лютый и началозлобный змий, поднимая на нас свою главу, нашептывает противное истине. Лучше же сказать, пораженный в голову (την κεφαλήν συντριβείς) ^[11] Христовым крестом, каждого из тех, кто в [разных] поколениях послушен его губительным советам, делает своей головой, и таким образом, — вместо одной вытянув наподобие гидры многие головы, — не ослабевает, неправду ими на высоту глаголя ^[12]. Так, приспособив [для сего] ариев, аполлинариев, евномиев и македониев, и многих других, выросших на его туловище ^[13], посредством их языков излил свой яд против святых церквей, вместо своих зубов пользуясь их словами и вонзая их в основание (αρχή) благочестия, словно в некий корень по юношески процветшего красотой растения и отягощенного прекраснейшими плодами, и не возмог этим повредить им. Но наоборот, от погрызенного сокрушились его [собственные] зубы ^[14], от тех, кто истинно соделал своей главою Христа.

{стр. 14}

Сей, стало быть, мысленный и оттого еще более проклятый змий, — первое и среднее, и последнее зло, — лукавый и вечно питающийся низменным и земным лукавством, неусыпный блюститель пяты ^[15], то есть заблуждения, на всякое богомерзкое учение находчивый изобретатель и неискусный искусник, никогда не забывающий своего злохудожества, через послушных ему латинян привносит новые речи о Боге, кажущиеся содержащими [лишь] малое изменение, но служащие предлогом для великих зол и несущие для благочестия ужасные [последствия, весьма] неуместные и неестественные, и всем ясно показывающие, что и малейшее из относящегося к Богу не является малым. Ибо если в отношении каждого из сущих у нас [предметов] будет положено неправильное начало, и получается много неуместного, то насколько больше нелепостей произойдет, если в отношении общего для всех Начала и соответствующих ему как бы недоказуемых начал будет неблагочестиво привнесено нечто необычное (άήθης)? К этим несообразностям род латинский явно ниспал бы, если бы мы, говоря против [их] догматического новшества, не упразднили значительную часть злославия. Ибо они настолько бывают припираемы [нами к стене], что говорят, будто мыслят одинаково с нами, [хотя] они и противоречат в словах, от безвыходности прибегая ко лжи о самих себе.

Ведь если мы говорим, что не и от ипостаси Сына бытие Святого Духа, а они — что оно и от Сына, то невозможно оба мнения свести к одному, так как один только есть Единородный и одно бытие Духа. Ведь отрицание всегда противостоит утверждению, и всегда одно ложно, если другое истинно, и утверждать и [одновременно] отрицать одно и то же в отношении одного и того же несовместимо с истиной.

{стр. 15}

Но что они не только говорят, но и мыслят противно нам, никто, я думаю, из благоразумных и не единомысленных с ними не возьмется оспаривать. Так как они догматствуют не только противно нам, но и самому слову истины, которое сохранено нами без прибавления или убавления совершенно неизменным, что вы все (я имею в виду полноту благочестивых) точно знаете и без [всякого] силлогистического доказательства (αποδείξεως). Однако будет показано, Бог даст, и через сие слово, так что и всякая противоглаголющая уста заградятся ^[16], и клонящееся на обе стороны утвердится в едином исповедании.

Но, о Боже всего, единый Податель и Хранитель истинного богословия и согласных с ним догматов и речений, Единая Единоначальнейшая Троица, — не только потому, что Ты являешься началом всего, но и потому, что Ты в Себе Самой имеешь единое сверхначальное начало ^[17], единую беспричинную Единицу, из которой происходят (προάγεσθον) и к которой возводятся безлетно и безвиновно (άχρόνως και άναιτίως) Сын и Дух, Дух Святой, господственный ^[18], имеющий [ипостасное] бытие (ϋπαρξιν) от Бога Отца по образу исхождения (έκπορευτώς), и через Сына право в Тебя верующим и подаваемый, и посылаемый, и являемый. Сыне Единородный, от Бога Отца по образу рождения {стр. 16} (γεννιτώς) имеющий бытие (ύπαρξιν), и чрез Святаго Духа в сердцах верующих образуемый и обитающий, и невидимо видимый. Отче единый нерожденный и неисходный, и — говоря вообще — беспричинный, единый Отец неотторжимых от Тебя и равночестных Тебе Светов ^[19]. Едина Держава, едина Сила, Создательница тварных и [сущих] под рукой Твоей светов, всякого знания Подательница, произведшая многовидные идеи познающих и познаваемых, и соответственно познающим и их природе вложившая знания: мысленным — простые и бесстрастные умозрения (νοήσεις); чувственным — многочастные и страстные ощущения; нам же — смешанным [из чувственной и мысленной природы] — и те и другие. [Ты], Которая знание о Себе, насколько его возможно вместить, даруешь одним лишь Твоим словесным творениям по неизреченной благости, дай и нам должным образом богословствовать благоугодно Тебе и согласно с от века Тебе словом и делом благоугодившими, дабы нам и не богоугодно о Тебе богословствующих обличить, и воистину Тебя ищущих утвердить в истине, да все мы познаем Тебя, единую Источную Божественность ^[20], единого Отца и Изводителя, и Твоего Сына единого и Сына единственного, но не Изводителя, и Твоего единого Духа Святаго, и единое Изведение ^[21], но не творение; и да прославим Единого Бога во едином и простом, богатом, так сказать, и безграничном Божестве, и да взаимно прославимся от Тебя в богатом обожении и трисиятельном светолитии, ныне и в бесконечные веки. Аминь.

{стр. 17}

Это общая для всех, почитающих Единое Начало, молитва. Вы же что скажете, говорящие применительно к Божеству о двух началах? Ибо что с того, если вы говорите это не явно, но это выводится из того, что вы говорите. Таковы глубины сатанинские, таинства лукавого, которые он нашептывает подставляющим ему ухо, не понижая и не ослабляя тон [своего] голоса, но скрывая пагубность намерения. Так, я полагаю, нашептывал он и Еве.

Но мы, наученные богопремудростью (θεοσοφίας) ^[22] отцов не неразумевати умышлений его ^[23], являющихся обычно неявным началом для многих [зол], никогда вас не примем в общение, пока вы говорите, что Дух [исходит] от Сына.

Ибо разве, говоря так, не являетесь вы прежде всего откровенно прилагающими [нечто] к изъявляющему ^[24] [истину] о Святом и поклоняемом Духе богословию Самоистины — Христа, Который, Бог сый превечный ^[25], ради нас стал и Богословом, Который, на самом деле будучи Истиной, явился для нас проповедником истины, Который на сие прииде в мир, да свидетельствует истину, Коего всяк, иже есть от истины и воистину взыскует ее, послушает истинного гласа ^[26]?

Итак, разве вы не противоречите прежде всего Ему, Первому из всех богословствовавшему таковым образом {стр. 18} (ибо Он говорит: Дух Истины, иже от Отца исходит ^[27], затем — самовидцам ^[28] и самослышателям, ставшим Его учениками и апостолами, прежде же всего — и самому Святому Духу, Который и пришел согласно дарованному им Спасителем обетованию ^[29], и Который научил их всему ^[30], Который не научил их тому, что не от одного Отца Светов ^[31] Он исходит, но и от Сына? Если же так научил их Он, то и нас они научили подобным же образом.

Затем, наученные и просвещенные, они были посланы для того, чтобы научить так, как были научены; и чтобы просветить так, как были просвещены, чтобы они проповедывали в дерзновении, еже во уши слышаша, то есть — не во всеуслышание; чтобы рещи во свете то, что глаголано бысть во тьме ^[32], — как бы я сказал, чрез откровение в пресветлом мраке ^[33], хотя бы и притчами, — и что, подобно темному слову ^[34] у Соломона, проясняется причастившемуся премудрости. Если угодно, тьма раскрывается наедине и сокровенно, и никогда — явно для многих.

Но [обратимся] к тому, о чем у нас сейчас речь, что не было сказано дерзновенно изрекшими истину, что не возвестил Дух, возвестивший всяку истину ^[35], о чем не засвидетельствовал и не известил Тот, Кто обо всем, яже слыша от Отца ^[36] известил возлюбленных [учеников], Кто прииде, {стр. 19} да свидетельствует истину ^[37]. Как вы смеете говорить это, вводя таким образом чуждое прибавление в определение веры, которое избранные отцы, собравшиеся для сего, будучи движимы Духом, вместе, написали и предали всем предъизбранным право править слово истины ^[38] [в качестве] символа неложной веры (δόξης) в Отца и Сына и Святого Духа, и как пробный камень беспримесного богопознания, и как твердое исповедание?

1. Ибо то, что вы считаете [извиняющим вас] поводом, то есть [будто из–за] говорящих, что Сын не равен Отцу, поскольку Он не имеет также изведения, вы, спеша показать [Его] равным [Отцу], ввели прибавление, не имеет никакого разумного основания. Ибо если некоторые скажут, что Ему нужно обладать и [свойством] рождать, чтобы без этой прибавки не пропало равенство, то необходимо будет приложить и это, слушая неразумных, и вообще не говорить, что по причине Отец больше Сына, дабы не отвергать равенство Сына [по отношению] к Нему.

Итак, вот что вы думаете хитро ввести в противность евангельским догматам и учениям. Ибо говорящий, что и Сын — причина божества, отвергает Сына, ясно в Евангелии сказавшего: Отец Мой болий Мене ^[39], не как человека только, но и как Бога — тем, что Он является Причиной божества. Поэтому Он и не «Бог» сказал, но «Отец». Ибо [Он] не как Бог больше Сына, — прочь от нечестия! — но как Причина божества, как и изъяснили нам богоносные отцы ^[40]. Итак, вы, как кажется, противоречите сим богоносцам и самому Христу — Богу богоносцев, называющих Сына не равным Отцу по причине.

{стр. 20}

Но мы знаем и равенство Сына с Отцом по природе, и превосходство исповедуем Отца по причинности, которая объемлет собою и то и другое: рождение и исхождение. И самим же изначально написавшим символ веры — при том, что у них [как раз] была борьба за сращенность ^[41] Сына с Отцом, то есть за равночестность — он показался достаточным без вашего прибавления ^[42].

{стр. 21}

Итак, не оправдано и не благочестиво вы вводите таковое прибавление в определение веры, которое собравшиеся вместе избранные отцы написали и предали нам, будучи движимы Духом, и к которому вовсе не дозволяется прилагать что–либо, или отнимать от него, после Собора, последовавшего во времени Собору этих святых, которым дерзнувший на сие подвергается проклятиям и извергается из Церкви, и также — [дерзнувший приложить] прибавление, не изреченную, как говорится, Словом, ни открытую Духом, и не обретаемую в записанных словах святых апостолов.

С ними же в согласии изложили и изложившие сие божественное определение веры, и те, что были после них, присоединились, пусть даже они и не составляли [его] вместе с ними. Ведь вы не можете сказать, что одни не так составили [Символ], а другие — не согласились с теми, кто в начале составил [его], будучи обличаемы написавшими по порядку [деяния] всех святых Соборов, — и этого самого их Собора, [и последующих, даже] до сего дня. Более того, [вы обличаетесь] всегдашним согласием четырех патриарших престолов и самих многих и различных народов и языков, несущих неразличающееся и непреложное изначальное изложение [веры].

Итак, общие [для всех] изъясняющие голоса богоносных богословов, евангелистов, апостолов и предшествовавших им от века пророков таким образом согласно говорят о Духе и так [исповедуют] согласно с Богочеловеком Словом. К тому же — и все Соборы, собранные по разным причинам и в разные времена в защиту благочестия, и, — что почти то же самое, — всякий богоносный язык, ибо ни на одном из этих Соборов не богословствовали, что Дух [происходит] и от Сына.

{стр. 22}

Я бы достаточно показал вам, что это самое [исповедание] и все без исключения богословы — каждый в свою очередь — неизменно сохраняли в составленных каждым из них по [разным] частным случаям словах. Но спорливость латинянина не выдержит такой протяженности наших словес, и ответит, говоря: «но и вы каким образом и где обрели такое прибавление, что считаете, будто Святой Дух исходит от одного только Отца (и поэтому думаете, что мы инославные), если этого не сказал ни Христос, ни Его ученики?»

На это мы немедленно ответим: говоря так, полнота благочестивых, ставших на [общее] благо едиными устами, построила башню благочестия, всяко возвышающуюся над мысленным потопом нечестия. Ибо и к ним, собирающимся строить, пришла Совершительница ^[43] благ — Троица, не сливая, но связуя и мнения, и языки в благочестивейшее и православное единомыслие. И вот, пребывая в этой безопасной крепости, мы прежде всего метко и доблестно поразим оттуда выступающих против правых догматов, впрочем, с пользой для них, если они [сами того] пожелают. Затем [употребим] доказательства истины из многих источников, лучше же [сказать], из числа отовсюду являемых, — которые мы извлечем для них, возводя и их к желанию ее [то есть истины], да скажу по написанному: да поне осяжут ю и обрящут, яко недалече от них сущу ^[44]. Ныне же их скорее не мы, но как бы оное словесное укрепление благочестия и {стр. 23} повергнет, и поразит, и обратит в бегство, если же угодно, то и исцелит.

Ибо таково сие божественное определение божественных вещей, что не только окружает пребывающих в нем и сохраняет в безопасности, но и сражается в [их] защиту и непобедимо противоборствует восстающим [на него]; а как [оно это делает] — послушай.

2. «Верую во единаго Бога, Отца, Вседержителя,… и во единаго Господа Иисуса Христа Сына Божия, единороднаго, иже от Отца рожденнаго прежде всех век» ^[45]. Но разве вместе с этим не подразумевается и не слышится «от одного», и разве не от одного Отца Он был рожден, пусть даже и не прилагается «от одного»? И очень даже подразумевается, и не меньше, чем если бы это было присовокуплено. Если захочешь быть всецело благочестивым то, пожалуй, скажешь так. Отсюда, стало быть, научись и о Духе. И когда ты слышишь в том же самом символе «Духа Святаго, от Отца исходящаго», то по необходимости считай, что вместе с тем слышится и «единаго», и, слушая, не думай о нашем прибавлении иначе, [разве как то, что оно сделано] ради истины, для того, чтобы ты отложил приложенное в ваших рассуждениях. Если же нет, то тогда ты не согласишься, что и в отношении рождения Сына от Отца подразумевается «от единаго», и таким образом ты умножишь свое злочестие (δυσσέβημα).

3. Поразмысли же и над тем, что слышащие в символе веры про Сына, «от Отца рожденнаго прежде всех век», [со словами] «от Отца», подразумевают и имеют в виду и «единаго», как и ты бы сказал [это] вместе с нами, однако никто никогда не приложил там «от единаго», так что если бы было признанным и твое мнение, что и от Сына {стр. 24} исходит Дух, и так же представлялось бы и нам, и всей вообще Христовой Церкви, то и тогда вам не следовало бы прилагать его в Символе веры.

4. Было бы самым справедливым и вовсе не удостаивать вас слова, пока вы не прекратите делать прибавление к священному Символу. А когда ваше прибавление вами же будет прежде убрано, тогда уже обсуждать, и от Сына ли, или не и от Сына Дух Святой, и обнаруженное подтверждать согласием с богоносцами. Но и тогда не [следовало бы] делать прибавление к Символу Веры, подобно тому, как относительно двух природ, и воль, и действий единого Христа, единения по ипостаси и именования Девы–Матери, прекрасно и благочестиво поступили те, что были прежде нас, потому что вместе с благочестием они заботились и об общем мире, хотя они и неоднократно собирались вместе [на Соборах], причем по временам при участии или согласии архиереев–предстоятелей Ветхого Рима. Поэтому не стоит принимать во внимание высокое седалище нынешнего папы, ибо не должно ради него, или тех, кто после них [то есть отцов], мы возненавидели их, таких и толиких, блаженным концом запечатлевших освященную и многообразно засвидетельствованную Богом жизнь.

5. Но не только Символ Православной Веры, — следует говорить ради тех, кто будет благосклонно слушать, — не только Символ Веры, но и почти всякий богословский язык, проповедующий рожденного от Отца Сына и от Того же Отца исходящего Дух Святой, не прибавляет «от одного». И что это хотя и не прибавляется, но по необходимости подразумевается, ты узнаешь, раскрыв и исследовав эти богословские книги. Ради тебя, однако, и мы предложим кое–что, пусть и кратко написанное. Итак, Афанасий Великий говорит: «Что есть Бог? Начало всего, согласно Апостолу, {стр. 25} говорящему: един Бог Отец, из негоже вся ^[46]. И Слово от Него — по образу рождения (γεννιτώς), а Дух от Него — по образу исхождения (έκπορευτώς)» ^[47]. Видишь, что в обоих случаях [он] одинаково [говорит] «от Него», но нигде словами не приложено «от одного»? Стало быть, и ты подобным образом или применительно к обоим употребишь свое прибавление, или по необходимости будешь подразумевать «от одного».

Что же, разве [стоящий] сразу после него по времени, но не после него по величию у Бога, знаменательно именующийся по царственному священству ^[48] не согласуется и не единомудрствует с ним? Но послушай и научись: «в собственном смысле Сын от Бога и Дух от Бога, поскольку Сын от Отца исшел (εξήλθε) и Дух от Отца исходит (εκπορεύεται); но Сын от Отца исходит по образу рождения, а Дух — неизреченно от Бога» ^[49]. Вот как многообразно установлено одинаково относительно обоих [то есть Сына и Духа], что они от Отца. Итак, можешь ли еще вообще говорить, что не от одного Отца Дух Святой, поскольку не прилагается [слово] «одного»?

Хочешь ли послушать и великого Богослова Григория, собирающего все вкратце, и словно скальпелем отрезающего твое прибавление, и к обоим применяющего «от одного» (и самое удивительное — это не то, что он прилагает, а то, что он не прилагает)? «У нас один Бог, — говорит он, — ибо едино Божество, и к Единому возводятся (άναφοράν {стр. 26} έχει) Те, что из Него, хотя и веруется в Трех» ^[50]. Слышал? Он сказал, что от Него Оба. Итак, еще не будем думать «от одного», но будем думать «не от одного», и помыслим и прибавим, что Оба происходят (προέρχεται) от Отца и иного некоего, поскольку не прилагается «от единого», и поэтому отпадем от Единого Бога высочайшей Троицы? Да не случится с тобой этого, а тем более — да не пребудешь неисцеленным, пострадав [таким образом], ибо тебе уже стало известным правое [исповедание].

6. И ведь мы говорим, что бытие Сына — от Отца, как рожденного из божественной сущности, то есть согласно отеческой ипостаси. Ибо одна есть сущность Трех; так что, [свойство] рождать прилагается к отеческой ипостаси, и невозможно Сыну быть от Духа. Поскольку же и Дух Святой — от Отца, то и Он является исходящим от божественной сущности согласно отеческой ипостаси, ибо сущность Трех всегда и во всем едина. Стало быть, [свойство] изводить прилагается к отеческой ипостаси, и невозможно Духу быть и от Сына, так как невозможно, чтобы Сын обладал относящимся к Отчей ипостаси.

Ибо согласно священнейшему Дамаскину «различие божественных ипостасей мы признаем в одних только трех особенностях: беспричинной и отеческой, обусловленной причиной и сыновней, и обусловленной причиной и исходной» ^[51]. Видишь, как ипостась Сына не является [вместе] и причиной, но только обусловленной причиной? Ибо одну только — говорит он — эту [ипостась Сына] имеет особенность, так же как и [ипостась] Духа. {стр. 27} Видишь же вместе с тем и то, что отеческая [ипостась], как отеческая особенность, объемлет и рождение, и изведение? Итак, если и от Сына Святой Дух, то и Сын будет Причиной и тоже Отцом, как Причина.

7. Итак, невозможно Сыну иметь что–либо из относящегося к отеческой ипостаси. Если же Он имеет, то тогда или две будут причины, так как в двух ипостасях будет [особенность] изведения (ибо так есть двое обусловленных причиной, так как обусловленность причиной созерцается в двух ипостасях), или Отец и Сын сходятся в одну ипостась. Следовательно, от одного только Отца исходит Дух Святой, и ближайшим образом и непосредственно (προσεχώς και αμέσως) ^[52] от Отца, как и Сын рождается от Отца.

Поэтому и Григорий, божественный Нисский председатель говорит: «Все человеческие лица не от одного и того же лица ближайшим образом имеют бытие, так как вдобавок к обусловленным [ими как] причиной [лицам] есть многие и различные [лица] виновники [их бытия]. А в отношении Святой Троицы — не так, ибо одно и то же лицо Отца, из Которого рождается Сын и исходит Святой Дух. Поэтому мы в собственном смысле слова (κυρίως) единую Причину с Обусловленными Ею как причиной дерзновенно называем одним Богом» ^[53].

Итак, стяжал ли ты разум, будучи поражен словом истины, и учишься ли теперь ^[54] истине, и веришь ли ты Богу и отцам по Богу, что слышащий об [исходящем] от Отца Духе, одновременно [как бы] слышит «от одного» и уже не богословствуешь, что Он получает свое существование от {стр. 28} разных лиц, но, — по внимательном рассмотрении, — что только от Одного, [то есть] от Отца не только Сын, но и Дух Святой? Считаешь ли Бога одним причинностным Лицом с [двумя] обусловленными Им, как причиной, а не говоришь, что два Лица являются одной причиной Одного, поскольку они одной и той же сущности, ибо так получается много причин, как это случается у нас, и тогда уже не один Бог, как и мы все — не один человек, хотя мы и одной сущности? ...