Александр Алексеевич Чернышев Оборона полуострова Ханко

Экскурс в историю

Окруженный десятками мелких островков, полуостров Ханко, или Гангут (Гангэ-Удд), как его называли раньше, узким языком врезается в море у входа в Финский залив. Длина полуострова 23 км, ширина от 3 до 6 км.

Акватория, окружавшая полуостров, имела три рейда, доступных для самых больших судов. Акватория вокруг полуострова — единственная в Финляндии, которая иногда в теплые зимы не замерзает вовсе, а в более суровые — покрывается льдом лишь ненадолго. В среднем море свободно здесь ото льда 312 дней в году.

Название этого полуострова вошло в историю России и русского флота во время Северной войны 1700–1721 гг. Здесь в июле 1714 г. одержал свою первую победу русский галерный флот под командованием Петра I и его сподвижников Ф. М. Апраксина, М. Х. Змаевича и др. Русские суда прорвались мимо шведского флота, а затем в результате ожесточенной схватки взяли в плен фрегат и шесть галер противника. Победа при Гангуте позволила русскому флоту занять Аландские острова и перерезать коммуникации по Ботническому заливу, связывающие метрополию с войсками, находившимися на севере Финляндии, и заставить их отступить на территорию Швеции. Победою при Гангуте обеспечивалось прочное занятие всей Финляндии.

Гангутскую победу с торжеством праздновали в Петербурге, куда с триумфом были приведены взятые у шведов суда. Все участвовавшие в сражении офицеры и нижние чины были награждены медалями, а шаутбенахт Петр Михайлов произведен в вице-адмиралы. В 1719 г. в состав русского флота вступил 90-пушечный корабль «Гангут». В дальнейшем в составе российского флота всегда находились корабли, носящие имя «Гангут» или «Св. Пантелеймон» (в день этого святого — 27 июля^[1] и произошло Гангутское сражение).

В память о сражении в С.-Петербурге в 1736–1739 гг. была построена каменная церковь Св. великомученика Пантелеймона.

Стратегически важный район вокруг Гангута стал ареной боев во время русско-шведских войн 1741–1743 и 1788–1790 гг.

Гангутский полуостров пересекал сплошной пояс шхер, разъединял и нарушал связь между отрядами обороняющихся, сосредоточенных в Абоских шхерах и в Финском заливе.

26 мая 1743 г. в бухту Тверминне на полуострове Гангут прибыл русский галерный флот под командованием фельдмаршала П. П. Ласси, вышедший в начале месяца из Петербурга. На галерах находились 9 полков пехоты, 8 рот гренадер и 200 казаков, которые должны были высадиться на берега Швеции. Но дальнейший путь на запад был прегражден шведским корабельным флотом (8 линейных кораблей, 6 фрегатов, 1 бомбардирский корабль, 2 галиота и 1 шнява), стоявшим у Гангута.

6 июня 1743 г. к полуострову подошел русский корабельный флот под командованием адмирала Н. Ф. Головина (15 кораблей, 2 фрегата и несколько мелких судов). В тот же день он имел артиллерийскую перестрелку со шведским флотом. 7 июня русский флот снялся с якоря и, прикрывая гребной флот, пошел на сближение со шведами. Оба флота, построенные в линии баталии, более суток продержались друг против друга, но тихий ветер и туман позволили шведам уклониться от решающего сражения. Поставив все паруса, шведы в тумане сумели оторваться и уйти в свои базы. Путь русским галерам к берегам Швеции был открыт. И только начало мирных переговоров остановило высадку десанта на ее территории.

После Гогландского сражения 6 июля 1788 г. (во время войны 1788–1790 гг.) шведская эскадра сумела в темноте оторваться от русских кораблей и ушла в Свеаборг под защиту крепости, где и была заблокирована русским флотом. Для пресечения коммуникации шведского гребного флота между побережьем Швеции и Свеаборгом через финские шхеры адмиралом С. К. Грейгом 14 августа 1788 г. был направлен в район Гангутского мыса отряд под командой капитана 2 ранга Д. Тревенена в составе линейного корабля и трех фрегатов. Затем отряд был усилен двумя линейными кораблями. 3 и 5 октября шведы пытались провести из Абоских шхер мимо Гангута несколько гребных транспортов с продовольствием для своего флота, заблокированного в Свеаборге. Русские корабли, находившиеся у Гангута, заставили шведов отойти, а 14 судов, севших на мель, сожгли.

Шведы, оценившие, наконец, значение Гангутской позиции, в течение всей зимы усиленно работали над возведением здесь батарей. 4 мая 1789 г. состоялось открытие крепости, которая состояла из двух фортов (50 орудий) на островах Густавсверн и Густав-Адольф, прикрывавших продольный шхерный фарватер.

Появившийся через несколько дней после этого отряд русских кораблей для занятия позиции у Гангута был вынужден вернуться в Ревель.

В ходе русско-шведской войны 1808–1809 гг. Гангут 9 мая 1808 г. был занят русскими войсками. После победы России в этой войне по Фридрихсгамскому мирному договору от 5 сентября 1809 г. Финляндия вошла в состав Российской империи.

По ведомости штатных крепостей России Гангут числился во 2 классе. В 1832 г. генерал-инспектор инженерных войск докладывал, что «…нашел в сей крепости не укрепления, а одни развалины оных». Тогда же на имя великого князя Михаила Павловича, управлявшего русской артиллерией, поступил доклад, что, «несмотря на стратегическую важность Гангута, который во время войны есть единственный порт, где наш флот при остовом ветре может в случае нужды найти убежище и который, сверх того, есть ключ продовольственной линии шхерами», в нем налицо всего пять лафетов, из них четыре еще шведских, причем все они «сквернейшие». Вскоре крепость была кое-как подправлена: местами соорудили новые деревянные брустверы и освежили артиллерийское вооружение.

После начала Крымской (Восточной) войны 1853–1856 гг. было решено привести в надлежащий вид приморские крепости, в том числе Ганге. Но ни времени, ни артиллерии, ни гарнизонов в достаточном количестве не было.

Военные действия на Балтийском театре начались весной 1854 г., непосредственно вслед за вступлением Англии и Франции в войну против России. Русский Балтийский флот (26 линейных кораблей, 17 фрегатов и корветов, в том числе 11 паровых), разделенный на три дивизии, находился в Кронштадте (две дивизии) и Свеаборге (одна дивизия). Гребная флотилия также находилась в Кронштадте.

Для своевременного оповещения о приближении противника по всему побережью Финского залива, северному и южному, были установлены временные сигнальные телеграфы (семафоры).

Первой в Балтийское море прибыла английская эскадра под командой вице-адмирала Непира в составе 13 винтовых и 6 парусных линейных кораблей, 23 пароходо-фрегатов и пароходов. Встав в бухте Кноге-бей, на восточном берегу острова Зеландия, Непир 23 марта 1854 г. направил отряд из четырех винтовых судов на рекогносцировку окрестностей Гангутского полуострова.

Получив донесение, что Финский залив до Гельсингфорса свободен ото льда, и что русских кораблей в этом районе не обнаружено, Непир с эскадрой направился к Финскому заливу. Однако не имея точных карт Финского залива и опасаясь банок и рифов, он перешел в стокгольмские шхеры, где простоял до конца месяца. Только 23 апреля эскадра Непира перешла к полуострову Гангут. Она крейсировала между Гангутом и Готландом, не решаясь предпринимать что-либо серьезное против русских берегов.

За это время русские эскадры могли соединиться в Свеаборге и даже выйти, как некоторыми флагманами и предполагалось, в море для боя с английской эскадрой. Но они оставались стоять в тех портах, где застала их война, и не проявляли никакой активности.

Укрепления Ганге состояли из нескольких слабых старинных фортов. Главные из них находились на островах Густавсверн, Густав-Адольф и Мейерфельд. А один форт, казармы, дом коменданта и церковь находились на берегу. Всего на вооружении крепости состояло 100 орудий. Гарнизон состоял из 25 офицеров и 1187 строевых нижних чинов и 82 — нестроевых. Комендант крепости подполковник Е. И. фон Моллер, которому шел 66-й год, был ранен еще в Бородинском сражении, артиллерией Густавсверна командовал 70-летний капитан Семенов. Подполковник Моллер, как умел, готовил крепость к отражению неприятеля. На случай атаки превосходящих сил неприятеля и невозможности держаться в каком-либо форте приказано было ночью вывести войска и взорвать укрепления.

К Гангуту неприятель подходил несколько раз. 6 апреля к полуострову подошли несколько английских кораблей. Около 11 часов раздался первый выстрел неприятеля. В крепости пробили тревогу, русские ответили несколькими выстрелами, но боя не произошло. Неприятельские корабли остановились вне пушечных выстрелов.

В 3 часа утра 7 апреля с берега были замечены огни на мачтах судов. После рассвета защитники крепости увидели вдали только два парохода. Англичане занялись промерами рейдов и когда приблизились к укреплениям Ганге, были встречены ядрами.

27 апреля вновь показались суда, но до настоящей перестрелки дело не дошло. У Ганге англичане простояли еще две недели, производя нападения на окрестные шхеры и разоряя прибрежные селения. Отдельные отряды кораблей действовали в Финском и Ботническом заливах, у берегов Курляндии.

В ожидании прибытия французского флота Непир избрал Ганге своей временной базой. 8 мая английская эскадра подошла к Ганге и бросила якорь на рейде, вне зоны огня русских передовых укреплений. На острове Мошер англичане возвели батарею. Прапорщик Данилов с 30 добровольцами атаковал и разрушил ее.

Английский адмирал не собирался атаковать укрепления Ганге без поддержки сухопутных войск. Но молодые офицеры его эскадры рвались в бой. Поэтому Непир вынужден был разрешить пароходо-фрегатам «Dragon», «Magicienne», «Basilisk» и «Hecla» и двум пароходам испробовать свои силы.

10 мая англичане предприняли решительное нападение на Ганге. К передовым фортам Густавсверн и Густав-Адольф подошли по два пароходо-фрегата. На рейде остались стоять до 26 судов, готовых поддержать атакующих. На огонь английских пароходо-фрегатов русские могли отвечать с Густавсверна огнем двух орудий, а с Густава-Адольфа — только одного орудия. Командир Густавсверна капитан Соколов, видя, что можно отвечать только из двух фланговых орудий, приказал остальной команде укрыться в казематах. Неприятельские суда подошли очень близко к обоим фортам, но не могли, несмотря на сильный огонь, заставить их замолчать.

Огнем с Густавсверна были нанесены повреждения обстреливавшему его трехмачтовому пароходо-фрегату. Его заменил другой, который вскоре также вынужден был отойти — бомба попала ему в корму.

В это время из-за острова, позади укрепления, стрелял по Густавсверну навесным огнем еще один пароход. Выйдя затем из-за укрытия, он был встречен двумя меткими выстрелами. Однако он подошел к поврежденному пароходу, прикрыл его своим корпусом, а потом скрылся вместе с ним из вида.

Ядро с Густава-Адольфа попало в корму парохода и заставило его отойти и заняться починкой.

Пароход, обстреливавший Мейерфельд, проходя мимо укреплений Густавсверна, также был настигнут двумя ядрами. Неприятель отошел к эскадре, которая в 4 часа пополудни двинулась по направлению к Свеаборгу.

Неприятель выпустил до 1500 зарядов, стреляя 68- и 96-фунтовыми ядрами и 3-пудовыми бомбами. Потери русских — 9 раненых.

Поединок трех орудий с шестью паровыми судами выиграли русские артиллеристы. Гарнизон, одушевленный примером своего коменданта, действовал с таким хладнокровием и меткостью, что пароходы вынуждены были отступить.

Получив доклад о поведении Е. И. фон Моллера и его гарнизона, государь император 13 мая собственноручно начертал на нем: «Коменданта в генерал-майоры, нижним чинам по три Георгиевских креста на батарею и всем по 1 руб. серебром».

Англичане убедились, что в Ганге у русских сильная позиция, особенно важны батареи на островах. Их необходимо прежде всего привести к молчанию. Непир считал, что вообще Ганге взять было можно, но с жертвами: людьми и судами.

Английский адмирал на это не пошел, не видя во взятии Ганге особой выгоды, так как без сухопутных войск удержать Ганге за собой было нельзя.

Непир доносил в Адмиралтейство: «…Да и в Ганге можно, правда, вытеснить русских с передовых батарей, но с крепостью ничего сделать нельзя: я пустил несколько снарядов с кораблей в крепость, но это было точь-в-точь так, как если бы бросить горохом в гранитные стены»^[2].

Но полная неготовность крепости и отсутствие сухопутной обороны заставили русское командование решиться на ее упразднение. Упразднили ее ввиду того, что экенесский отряд генерал-лейтенанта Рамзая находился далеко, и форты могли быть легко взяты с северной сухопутной стороны. 15 августа 1854 г. все укрепления ее по указу императора Николая I были взорваны. Первым взлетел на воздух форт Мейерфельд, за ним остальные. На этот взрыв израсходовано 950 пудов пороха. 86 орудий крепости были затоплены в заливе. После разрушения фортов в Ганге заходили только казачьи разъезды да гренадерские патрули.

Весной 1855 г. в Финский залив вошел еще более мощный англо-французский флот. В этом году он пытался атаковать Кронштадт и бомбардировал Свеаборг. Англичане пытались приблизиться к берегу в тех местах, где не рассчитывали встретить русские войска. Небольшие десанты неприятеля появлялись всюду с целью уничтожения телеграфов, пополнения провиантом и вербовки лоцманов.

24 мая 1855 г. английский паровой 20-пушечный фрегат «Cossack», подойдя к Ганге, пытался высадить на катере десантную партию для уничтожения постов берегового телеграфа (семафора), захвата местных лоцманов и реквизиции продовольствия. В момент высадки противник был атакован местной командой (50 солдат и 4 казаков под командой прапорщика гренадерского полка И. Д. Сверчкова), потопившей катер и захватившей в плен уцелевших людей из десантной партии — 11 матросов во главе с ее начальником. На следующий день фрегат «Cossack», убедившись в уничтожении своего десанта, безрезультатно обстрелял Ганге, выпустив в течение 2 часов около 150 снарядов.

В последующие годы Ганге развивался как торговый порт. К гавани его была подведена железнодорожная ветка, набережная облицована гранитом. Пароходы с осадкой 25–30 фут (7,5–9,2 м) могли швартоваться прямо к стенке. Только иногда на гангутский рейд заходили русские военные корабли. Никаких оборонительных сооружений на полуострове и окружающих его островах не строилось.

После Русско-японской войны 1904–1905 гг. в результате которой почти все корабли Балтийского флота погибли или попали в плен, большинство средств, выделяемых на флот, шло на судостроение; развитию портов и приморских крепостей внимания не уделяли.

К 1907 г. морской генеральный штаб (МГШ) разработал «Стратегические основания для плана войны на море». МГШ пришел к заключению, что район Ревель — Поркаллауд при надлежащем его укреплении может явиться рубежом, на котором флот не допустит прорыва в Финский залив сильнейшего противника. Оборудование шхерных районов северного берега залива в качестве опорного пункта для миноносцев, расположение последних в районе Або — Моонзунд — Рига для действий в тылу неприятеля придаст еще большую устойчивость обороне.

План стратегического развертывания Балтийского флота на случай европейской войны 1910 г. предусматривал базирование на Тверминне 1-й минной дивизии. Шхерный отряд должен был обеспечивать «охрану входов в главнейшие шхерные фарватеры, наблюдение за последними».

В конце 1911 г. началось строительство двух батарей (4 152-мм и 4 75-мм орудий) в районе Тверминне и одной (152-мм) на острове Хесте-Бюссе. Но затем они были законсервированы.

Спустя два года был разработан «План операций морских сил Балтийского моря на случай европейской войны в 1912 г.». Он предусматривал сдерживание превосходящих сил противника посредством оборонительного боя на минно-артиллерийской позиции, заранее оборудованной в районе Нарген — Порккала-Удд, с участием всех боеспособных надводных кораблей и подводных лодок. Создание такой позиции должно было, по замыслу командования, облегчить русскому флоту борьбу с более сильным противником, каким являлся германский флот. В 1912 г. началось сооружение Ревельской крепости (Императора Петра Великого). На побережье вокруг Ревеля и островах Нарген и Макилуото строились батареи калибром от 120 до 305-мм.

За сутки до начала Первой мировой войны, 31 июля 1914 г., русские минные заградители приступили к постановке центрального минного заграждения. В период со 2 по 6 августа миноносцы и тральщики выставили ряд минных заграждений на опушке финских шхер на участке Ганге — Порккала-Удд.

В связи с тем, что «План операций…. 1912 г.» не предусматривал возможности удержания русским флотом Моонзундских и Аландских островов и всей западной части Финского залива в случае наступления крупных сил противника, эти районы не укреплялись, а с началом войны были приведены в такое состояние, чтобы максимально затруднить в них боевые действия германского флота, если он попытается вторгнуться в Финский залив (снято навигационное оборудование в ряде мест шхерной полосы западнее Лапвика, в местах доступных для высадки десанта, выставлены минные заграждения).

Но основные силы германского флота находились в Северном море. В начале войны в Балтийском море действовали 9 легких крейсеров, 16 миноносцев, 4 подводные лодки, 5 минных заградителей, несколько сторожевых кораблей и тральщиков.

Как только выяснилось, что немцы не собираются начинать решительных операций против Финского залива и ограничиваются лишь демонстративными действиями, командованием тотчас была оценена возможность расширения оперативной зоны Балтийского флота.

Теперь надлежало не только восстановить, но и значительно расширить оборудование всех этих районов. 3 сентября 1914 г. было начато оборудование Або-Аландского района и восстановление навигационного оборудования в западной части Финского залива. Работы велись в спешном порядке, потому что командование флотом стремилось с наступлением продолжительных темных ночей приступить к постановке активных минных заграждений у берегов Германии. К 14 сентября было завершено навигационное оборудование входа на рейды Ганге и Лапвик (Тверминне), 16-футового (5-метрового) шхерного фарватера в районе Ганге.

Особое внимание при оборудовании западной части Финского залива было обращено на оборону Ганге как наиболее уязвимого участка шхерной коммуникации между Гельсингфорсом и Або-Аландским районом. С этой целью на острове Хесте-Бюссе была установлена 152-мм батарея № 25, которая должна была прикрывать не только порт Ганге, но и шхерную коммуникацию из Або-Аландского района в Финский залив. Минные заграждения, выставленные в начале войны между Лапвиком и Ганге, были сняты.

Во время Первой мировой войны на Ханко в бухте Лапвик (Тверминне) находилась маневренная база легких сил и подводных лодок Балтийского флота.

В кампанию 1915 г. была проделана большая работа с целью усиления обороны Финского залива, Моонзундского и Або-Аландского районов. Для усиления флангово-шхерной позиции на острове Руссаре в августе были установлены две батареи (№ 28 — шесть 234-мм орудий и № 27 — шесть 75-мм орудий).

Мощные батареи Руссаре и Хесте-Бюссе сообщали устойчивость фланговой позиции. Она прикрывала продольные фарватеры района и, будучи поддержана с востока примыкавшими укреплениями Макилото (4 203-мм орудия), а с запада Эрэ (4 305-мм и 4 152-мм орудия), образовала хорошо защищенный со стороны моря шхерный участок.

В начале июля 1915 г. началась постановка заграждений так называемой «передовой позиции» между полуостровом Гангут и островом Даго.

У Гангута заканчивался стратегический шхерный фарватер, шедший от главной базы флота — Гельсингфорса. Поэтому на Гангутском рейде формировались отряды кораблей перед выходом на боевые операции в Балтийском море.

На кампанию 1916 г. штаб флота разработал оперативный план обороны, который предусматривал защиту передовой минно-артиллерийской позиции Эрэ-Ганге-Лапвик, которая должна была служить первым рубежом для боя с флотом противника при попытке его прорыва в Финский залив.

На Ганге с весны 1917 г. базировались русские подводные лодки 4-го дивизиона: АГ-11, АГ-12, АГ-13 и АГ-15 со своей базой «Оланд».

Осенью 1917 г. Балтийский флот занял привычные места зимовки. Все было как и в прошлом году, как и два столетия назад. Большая часть кораблей была сосредоточена в главной базе Балтийского флота — Гельсингфорсе, а остальные в Ревеле, Ганге, Або, Котке, Кронштадте. Но ни командование флотом, ни матросы, прибывшие на боевых кораблях из Гельсингфорса и Ревеля в Петроград для участия в перевороте 25 октября (7 ноября), не могли предвидеть последствий этого переворота. А результатом его были развал армии, развал фронта, развал Российской империи, отделение от нее Финляндии, а затем и прибалтийских стран. 18 (31) декабря 1917 г. В. И. Ленин подписал Постановление Совета Народных Комиссаров о признании независимости Финляндской Республики. Таким образом, русский Балтийский флот к концу 1917 г. оказался на территории независимого суверенного государства Финляндии. Этим воспользовалась Германия.

Еще в октябре и ноябре (до ледостава) флот мог беспрепятственно, за несколько дней перейти из баз в Финляндии и Эстонии в Кронштадт и Петроград.

Но только спустя два месяца, в связи с угрозой захвата Германией кораблей Балтийского флота, находившихся в Ревеле, Гельсингфорсе, Або и Ганге, Советское правительство приняло решение о переводе их в Кронштадт. 17 февраля 1918 г. Центробалт получил директиву коллегии Народного комиссариата по военным и морским делам, в котором предписывалось приступить к переводу кораблей из Ревеля в Гельсингфорс, а затем в Кронштадт.

18 февраля 1918 г. германские войска начали наступление по всему фронту. Части германского Северного корпуса 20–21 февраля с Моонзундских островов перешли на материк и, преодолев сопротивление малочисленных отрядов красногвардейцев и моряков, подошли к Ревелю.

В период с 19 по 27 февраля из Ревеля в Гельсингфорс были переведены 56 боевых кораблей, вспомогательных и транспортных судов. Теперь в Гельсингфорсе были сосредоточены почти все боеспособные корабли Балтийского флота: две бригады линкоров (6 единиц), бригада крейсеров (5 единиц), минная дивизия, дивизия подводных лодок, дивизия траления, отряд заграждения, 2 дивизиона сторожевых судов, большое количество вспомогательных и транспортных судов.

3 марта 1918 г. в Брест-Литовске был подписан мирный договор между Советской Россией и Германией. Советское правительство вынуждено было принять ряд унизительных условий. Так статья 6 гласила: «… Финляндия и Аландские острова немедленно очищаются от русских войск и Красной гвардии, а финские гавани — от русского флота. Пока море покрыто льдом и возможность вывода русских судов исключена, на этих судах должны быть оставлены лишь немногочисленные команды…». Таким образом, вмерзшие в лед корабли должны были стать легкой добычей немцев, что и произошло в базах Або и Ганге.

Немцы настояли на включении в договор пунктов, по которым от советской России отторгалось практически все побережье Балтийского моря, за исключением небольшого участка между Сестрорецком и Нарвой. Новой морской границей от Республики Советов отрезались Моонзундские острова, переходившие под «покровительство Германии».

28 февраля, еще до подписания договора, из Данцига к Аланским островам вышла эскадра в составе трех дредноутов, нескольких крейсеров, сторожевых судов, тральщиков и ледоколов, сопровождавшая транспорты с Балтийской дивизией генерала Рюдигера фон дер Гольца. 5 марта, уже после подписания мирного договора, германские корабли подошли к Аландским островам. При подходе к ним подорвался на мине и затонул ледокол «Гинденбург». Немцы высадили десант на острова, однако к Ганге отряд их кораблей не дошел, не сумев преодолеть толстый лед.

12 марта в 15 часов 15 минут из Гельсингфорса вышел первый отряд кораблей. Начался знаменитый ледовый поход Балтийского флота. Всего в результате операции, продолжавшейся до 22 апреля, были спасены для молодой Советской республики 236 кораблей и судов: 6 линкоров, 5 крейсеров, 59 эсминцев и миноносцев, 12 подводных лодок, 25 сторожевых кораблей и тральщиков, 5 минных заградителей, 69 транспортов и вспомогательных судов, 28 буксирных пароходов, 7 ледоколов и другие суда. Боевое ядро флота было спасено и явилось основой для строительства Советского Военно-морского флота.

Занимаясь выводом наиболее ценных кораблей из Гельсингфорса, командование флотом и Центробалт оставили без внимания западные базы — Або и Ганге. В Ганге находились 4 подводные лодки, плавбаза «Оланд», 4 тральщика, портовый ледокол «Садко» и несколько вспомогательных судов. Можно было попытаться вывести эти корабли при помощи ледокола «Садко», одновременно направив ему навстречу ледокол из Гельсингфорса. 2 апреля из главной базы в Ганге вышли ледоколы «Город Ревель» и «Силач». Но время было упущено, утром 3 апреля с ледоколов заметили около 20 германских кораблей, двигавшихся к Ганге. Оба ледокола повернули в Гельсингфорс.

В тот же день — 3 апреля к Ганге подошла германская эскадра, ведомая ледоколом «Волынец» (бывший русский, захваченный финнами). С транспортов высадилась дивизия Рюдигера фон дер Гольца. Балтийские моряки, не имея возможности перевести свои корабли в Гельсингфорс, взорвали в гавани Ханко четыре подводные лодки и плавбазу. Экипажи кораблей по железной дороге добрались до Гельсингфорса. Береговая батарея на Хесте-Бюссе была взорвана русскими артиллеристами. Остальные батареи в районе Ханко были захвачены германскими войсками и затем переданы финнам.

С 1920 г. Ханко — важный торговый порт Финляндии и быстро растущий модный курорт. В 1930-х гг. в районе Ханко финны создали укрепленный район. В нем базировался 1-й отдельный артиллерийский дивизион береговой обороны. Его пять батарей располагались на островах Утэ, Эрэ, Руссаре и Люпертэ. Штаб дивизиона находился в Ханко. Самыми мощными были 305-мм батарея на острове Эрэ и 234-мм батарея на острове Руссаре. Эти батареи, построенные в 1915 г., были модернизированы финнами в 1935–1937 гг.

Советско-финские отношения к концу 30-х гг. продолжали оставаться нестабильными. Географическое положение Финляндии было удобным для организации мощного удара по жизненно важным для нашей страны северо-западным районам. Государственная граница на Карельском перешейке проходила всего лишь в 32 км от Ленинграда. Финская дальнобойная артиллерия могла со своей территории поразить любые объекты Ленинграда. Неприятельский бомбардировщик мог преодолеть расстояние от границы с Финляндией до центра Ленинграда всего за 4 минуты. Кронштадт и корабли в его гаванях могли обстреливать не только дальнобойные орудия, но и пушки среднего калибра.

Финны владели островами в восточной части Финского залива, на которых могли быть установлены тяжелые орудия. Финны могли контролировать фарватеры на Сейскарском и Восточном Гогландском плесах, что при определенных условиях делало невозможным развертывание сил Балтийского флота для обороны подступов Ленинграда.

Финляндия вела строительство военно-морских баз, аэродромов, батарей, дорог. Особенно мощными являлись укрепления линии Маннергейма на Карельском перешейке.

Советское правительство неоднократно проводило переговоры с правительством Финляндии по вопросам взаимной безопасности.

Еще до начала Второй мировой войны, в марте 1939 г. в Москве начались переговоры между представителями СССР и Финляндии. С советской стороны в них принимал участие нарком иностранных дел М. М. Литвинов, с финской — посланник Ирье Коскинен. Но переговоры ничем не закончились.

Как только началась война в Европе, советское правительство стало принимать энергичные меры по укреплению западных границ. В сентябре 1939 г. начались переговоры с тогдашними буржуазными правительствами Эстонии, Латвии и Литвы о возможности размещения на их территории советских войск и базирования флота. Уже в конце сентября кораблям Балтийского флота было предоставлено право базироваться в Таллине, Либаве и Виндаве. Чтобы прикрывать места базирования, немного позднее СССР получил право размещать на островах Сарема (Эзель) и Хиума (Даго) авиацию, строить береговые батареи. Открылся выход на морские просторы Балтики. Но весь северный берег Финского залива и острова в его восточной части принадлежали Финляндии.

5 октября 1939 г. В. М. Молотов пригласил в Москву на переговоры финского министра иностранных дел Э. Эркко «для обсуждения актуальных вопросов советско-финских отношений». Тем временем, опасаясь, что дело идет к войне с русскими, финское командование объявило 6 октября частичную мобилизацию, которая закончилась 11 октября.

Наконец, 12 октября в Москву прибыла финская делегация на переговоры, но вместо министра иностранных дел ее возглавил посол Финляндии в Швеции Ю. К. Паасикиви.

На переговорах в Кремле 13 октября советская сторона предложила заключить пакт о взаимопомощи между Финляндией и СССР. Финская делегация категорически отвергла это предложение. Тогда 14 октября советская делегация предложила сдать в аренду СССР полуостров Ханко для восстановления на нем русской военно-морской базы. Одновременно предлагалось обменять часть финляндской территории (на Карельском перешейке, на полуостровах Рыбачий и Средний и ряд островов в Финском заливе) на вдвое большую территорию в Советской Карелии. Однако финское руководство даже не захотело обсуждать эти предложения. Переговоры из-за неуступчивости сторон зашли в тупик.

26 ноября правительство СССР предложило Финляндии в целях обеспечения безопасности Ленинграда отвести свои войска на 20–25 км от границы на Карельском перешейке, но она не приняла этого предложения.

Советское правительство вынуждено было 28 ноября 1939 г. расторгнуть договор 1932 г. о ненападении. 29 ноября посланнику Финляндии в Москве была вручена нота о разрыве дипломатических отношений СССР с Финляндией. 30 ноября в 8 часов утра войска Ленинградского фронта получили приказ перейти границу. Началась советско-финская война 1939–1940 гг., вошедшая в историю как «зимняя война».

Уже 30 ноября над Ханко появились советские бомбардировщики ДБ-3, которые получили задачу обнаружить и уничтожить финские броненосцы береговой обороны «Ильмаринен» и «Вяйнемяйнен». Обнаружив броненосцы на рейде у острова Руссаре, самолеты сбросили бомбы, но только две-три из них упали вблизи бортов кораблей, остальные легли с перелетом.

Броненосцы — крупнейшие корабли финского ВМФ — всю войну отстаивались в Або-Аландских шхерах, периодически меняя места стоянок. С 19 декабря по 2 марта по ним была проведена целая серия бомбовых ударов, но ни одна из 1100 бомб не попала в цель.

Во время войны несколько бомб упали на город Ханко, погибли шесть мирных жителей. К концу войны с полуострова вглубь Финляндии было эвакуировано около 6 тыс. жителей, остались более 3 тыс.

1 декабря 1939 г. — на второй день зимней войны между СССР и Финляндией 1939–1940 гг. — к Ханко приблизился советский крейсер «Киров» в сопровождении двух эсминцев. Подойдя к острову Руссаре на дистанцию 110 кабельтовых, крейсер лег на боевой курс 240°, который, как выяснилось после войны, вел прямо на минное поле. В 10.55 234-мм батарея острова открыла огонь по советским кораблям. Имея приказ не находиться под обстрелом, командир отряда легких сил (ОЛС) КБФ, находившийся на «Кирове», приказал увеличить скорость до 24 узлов и лечь на курс 210°, развернувшись правым бортом к Руссаре. Это и спасло корабль, иначе он оказался бы на минах. В 10.57 крейсер открыл ответный огонь по финской батарее. Первые снаряды «Кирова» легли с недолетом в море. Следующие накрыли позицию батареи, в основном с перелетами. Всего финны выпустили 15 (по советским данным — 25) снарядов. Все снаряды ложились справа за кормой крейсера. От близких разрывов «Киров» получил повреждения (финны утверждают, что добились прямого попадания). В 11.05 он резко отвернул влево и после нескольких выстрелов с предельной дистанции в 11.10 прекратил огонь, израсходовав 35 180-мм снарядов. На острове были повреждены пристань, казарма, маячные постройки; орудия батареи остались невредимы. «Киров» лег на курс 185° и вместе с эсминцами в строю кильватера стал отходить на юго-восток.

Посылка «Кирова» для обстрела крупнокалиберной береговой батареи без разведки, без тральщиков и воздушного прикрытия могла закончиться потерей единственного на КБФ крейсера. Неясной остается и цель операции: даже если бы крейсер уничтожил батарею на острове Руссаре, это никак не могло повлиять на общий ход военных действий, которые разворачивались за сотни километров восточнее, на Карельском перешейке.

Это был единственный случай за время войны 1939–1940 гг., когда советские корабли приближалась к Ханко. В дальнейшем боевые действия происходили в восточной части Финского залива, на линии Маннергейма и Карельском перешейке.

Советская военно-морская база на Гангуте

12 марта 1940 г. подписанием мирного договора между Финляндией и СССР завершилась советско-финляндская война 1939–1940 гг.

Статья четвертая договора предоставляла Советскому Союзу в аренду на срок в 30 лет полуостров Ханко с прилегающей к нему акваторией (радиусом в 5 миль к югу и востоку и 3 мили к западу и северу) и множеством малых островков (около 400), разбросанных по ней. Государственная граница (и граница базы) проходила по перешейку, в том месте, где летом 1714 г. по приказу Петра I была прорублена просека и началось строительство переволоки для галер.

Договор предусматривал создание на полуострове советской военно-морской базы. Финляндская сторона обязывалась в течение десяти дней с момента вступления договора в силу вывести все свои войска и более трех тысяч гражданского населения с полуострова, после чего он переходил в управление СССР.

Военно-морская база Ханко занимала выгодное положение, контролируя вход в Финский залив. Тяжелые артиллерийские батареи, установленные на полуострове Ханко, а также на острове Хиума (Даго) и небольшом островке Осмуссаар у противоположного берега залива, вместе с минными заграждениями и во взаимодействии с кораблями и авиацией могли преградить вход в Финский залив всем кораблям и транспортам противника. База должна была обеспечивать и базирование кораблей.

Несмотря на стратегически выгодное положение полуострова и условия его аренды, создававшейся военно-морской базе изначально были присущи недостатки.

Границы арендованной территории были определены явно не в нашу пользу. Площадь базы — 115 км², при протяженности от перешейка до западной оконечности 22 км. Артиллерия того времени, даже полевая, имела дальность огня порядка 22–25 км. Значит, на арендованной территории не было ни одного квадратного метра, недосягаемого для артиллерийского снаряда. Финское правительство, передав нам полуостров, тотчас окружило его своими артиллерийскими батареями с востока, северо-востока и с севера. А если учесть, что оба финских броненосца береговой обороны «Вяйнемяйнен» и «Ильмаринен», имевших на вооружении 254-мм пушки, находились западнее Ханко, то получалось, что база — не только в артиллерийском окружении, но и под перекрестным огнем береговых и корабельных орудий. Так оно и случилось в первые же недели Великой Отечественной войны.

19 марта вышло постановление Комитета Обороны при Совете Народных Комиссаров (СНК) СССР, а 20 марта 1940 нарком ВМФ Н. Г. Кузнецов приказал командующему КБФ сформировать военно-морскую базу Ханко в составе: управление базы (командование и штаб, политотдел), 3-й дивизион эскадренных миноносцев («Артем», «Володарский», «Карл Маркс», «Энгельс»), 2-й дивизион тральщиков («Т-208», «Т-210», «Т-213»), 26-й дивизион подводных лодок («М-90», «М-95», «М-96», «М-97»), 2-й отряд торпедных катеров (три звена), звено сторожевых катеров (три катера «МО-4»), отдельный артиллерийский дивизион (трехорудийние 130-мм батареи № 178, 179, 180, трехорудийная 100-мм батарея № 174 и трехорудийные 45-мм батареи № 165, 166, 167, 168, 169, 170^[3]), участок ПВО (61-й и 93-й артиллерийские зенитные дивизионы), 8-я отдельная стрелковая бригада, смешанный авиаполк, охрана рейдов, военный порт 2-го разряда со складами и производственными предприятиями; санитарный отдел с военно-морским госпиталем, ряд других частей и подразделений. В дальнейшем состав и штат базы неоднократно менялся.

В ходе формирования базы решался вопрос о том, кто возглавит базу и, в случае войны, будет нести ответственность за оборону Ханко. Нарком ВМФ Н. Г. Кузнецов высказывался за обеспечение единства командования. Начальник Генерального штаба Б. М. Шапошников против этой точки зрения не возражал. Более того, после некоторых колебаний он согласился даже на то, чтобы все сухопутные части на полуострове подчинялись командиру военно-морской базы, а через него — командующему КБФ. Решающую роль в данном случае сыграло то обстоятельство, что добирались до полуострова и доставляли туда грузы преимущественно морем. В результате Ханко стала единственной базой ВМФ, где накануне Великой Отечественной войны было создано единое командование.

Отсутствие единого командования и единой организации обороны силами армии и флота привело к оставлению Лиепаи на пятые сутки войны.

Уже в ходе войны Верховное командование пришло к тому, что оборону военно-морских баз возглавляли флотские начальники, которым подчинялись и армейские части. Оборону Одессы с августа 1941 г. возглавил командир ОВМБ контр-адмирал Г. В. Жуков. Командующий КБФ вице-адмирал В. Ф. Трибуц руководил обороной Главной базы флота Таллина. Оборону Севастополя с ноября 1941 г. возглавил командующий Черноморским флотом вице-адмирал Ф. С. Октябрьский.

Командиром базы и начальником гарнизона был назначен капитан 1-го ранга Сергей Филиппович Белоусов, до того командир линкора «Марат». В июне 1940 г. его сменил генерал-майор береговой службы Алексей Борисович Елисеев.

Спустя всего два дня после приказа Наркома — 22 марта на полуостров на самолетах прибыли командир базы капитан 1-го ранга С. Ф. Белоусов, начальник тыла КБФ капитан 1-го ранга М. И. Москаленко, представители погранохраны и ряд других должностных лиц. Прибывшие командиры осмотрели территорию, где им предстояло создавать новую ВМБ.

Город Ханко был расположен на восточном берегу полуострова. Он состоял в основном из чистеньких кварталов одноэтажных деревянных домиков, окруженных кустами шиповника, елями и дубами. В центре города два-три каменных здания. Рядом с городом большой парк, пляж, кабинки для купания. На горе, над парком и россыпью одноэтажных домиков города господствовали два строения, описанные во всех лоциях, используемые мореплавателями как ориентиры: продолговатое красное здание кирхи с остроконечной колокольней и граненая водонапорная башня с часами на вершине.

Дома в городе были покинуты прежними жителями и еще не обжиты новыми жильцами.

Командир базы поселился в красивом двухэтажном доме, стоявшем на высотке отдельно от окружавших его зданий. Этот дом использовался и как гостиница. В других домах разместились отделы и службы базы, гражданские учреждения, а также семьи командного и начальствующего состава. Штаб базы располагался на привокзальной площади в трехэтажном каменном доме. Командный пункт базы оборудовали в подвале этого дома. В бывшей ратуше разместился Дом Флота, в кирхе — армейский клуб. Улицам и площадям города дали новые названия: площадь Первого мая, улицы Суворова, Кирова, летчика Борисова, Бульварная…

На набережной, над бухтой стоял обелиск в честь немецкого генерала фон дер Гольца — командира германской Балтийской дивизии, высадившейся на Ханко в 1917 г. Уже после начала войны моряки снесли этот обелиск.

У побережья Ханко имелись три рейда: Восточный на юго-запад от города; Малый к северу от линии Густавсверн — Густав-Адольф; Большой — к востоку от островов Густавсверн и Руссаре. Доступные для самых больших кораблей и судов, они могли вместить целый флот. Гавани порта были оборудованы железнодорожными ветками и кранами, а набережные облицованы гранитом.

На Большом рейде, закрытом от ветров, одновременно могла стоять целая эскадра. Якорная стоянка была хорошей. Подходы имели типичный шхерный характер с сильно изрезанной береговой чертой.

С первых же дней выяснились недостатки новой базы. Во-первых, все снабжение, в том числе продовольствие, надо везти издалека или получать от финнов. Согласно специальному соглашению финское правительство брало на себя обязательство ежедневно обеспечивать гарнизон военно-морской базы Ханко молоком, мясом и другими продуктами в счет межгосударственных расчетов. Во-вторых, доступ к базе оказался очень сложным. Существовало несколько путей: морской — по Финскому заливу, замерзающему зимой; по суше — поездом через всю Финляндию до ее юго-западной оконечности; воздушный — самолетами через Палдиски. В-третьих, границы базы ограничивали выбор более выгодных в тактическом отношении позиций и рубежей.

Для транспортировки людей и грузов на полуостров первоначально, пока залив был скован льдом, предназначались многомоторные бомбардировщики ТБ-3, которые заранее были переброшены на аэродром вблизи Палдиски. Первый самолет отправился на Ханко 22 марта с первым сводным отрядом из военных моряков и солдат. Вплоть до середины апреля 1940 г. Палдиски был промежуточной базой для переброски войск на полуостров.

2 апреля из Ленинграда к Ханко вышел первый караван судов с личным составом береговых батарей, стрелковых и других частей (около 7 тыс. бойцов и командиров), материальной частью артиллерии, танками и другим имуществом. В переходе участвовали транспорты «Днепр», «Вторая пятилетка», «Волголес», «Луначарский», «Эльтон», вспомогательный ледокол «Трувор». Флагманом шел ледокол «Ермак». Но даже с его помощью транспорты пробились к полуострову лишь 22 апреля.

Зима стояла суровая. Лед на заливе толстый, торосистый, пробиваться сквозь него с караваном судов было трудно. В пути, случалось, караван останавливался, и тогда, чтобы не терять время зря, командир 335-го полка приказывал командирам батальонов выводить роты на лед и проводить с бойцами строевые и тактические занятия.

Проделав многомильный путь через весь Финский залив, транспорты доставили на Ханко войска, технику, а также большое количество различных грузов и боеприпасов.

За первым караваном последовали другие транспорты. Грузы на Ханко доставлялись морем и по железной дороге от Выборга. С весны 1940 г. на Ханко регулярно заходили пассажирские суда Совторгфлота, совершавшие рейсы по маршруту Ленинград — Ханко — Таллин — Ленинград.

Состояние железнодорожной сети оценивалось как неудовлетворительное. Железные дороги не обеспечивали прохождения тяжелых грузов из СССР. Приказом начальника Главного морского штаба от 19 июня 1940 г. на Ханко сформировали управление военной железной дорогой. Уже в июле 1940 г. открылось прямое железнодорожное сообщение между Ханко и Выборгом.

Шоссейные дороги пришли в негодность и требовали капитального ремонта, грунтовые нуждались в гравийном покрытии.

Для возведения оборонительных сооружений на Ханко были направлены строительные и саперные части. Главный Военный Совет ВМФ 28 июля 1940 г. утвердил план военно-строительных работ по военно-морской базе Ханко. Для его выполнения был создан третий особый строительный отдел ОСО-3 (начальник — Г. С. Дубровский). В его подчинение передали 93-й и 94-й отдельные строительные батальоны, 296-ю и 101-ю отдельные строительные роты, 219-й отдельный саперный батальон и ряд других подразделений.

Места установки береговых батарей определяла комиссия под руководством опытного артиллериста контр-адмирала И. И. Грена.

Батареи предназначались для стрельбы по морскому противнику и имели соответствующие сектора обстрелов. Стрельба по сухопутным целям при этом не предусматривалась.

Батареи береговой обороны были расположены двумя группами с ярко выраженными задачами.

Первая группа на юго-западной оконечности полуострова — прикрытие правого фланга минной позиции; прикрытие входных фарватеров на рейд Ханко; противокатерная и противодесантная оборона побережья.

Здесь были установлены батареи 29-го отдельного артдивизиона имевшего две 130-мм и три 45-мм батареи. Огневые позиции для них выбрали на побережье Ханко, мысе Уддскатан, островах Руссаре и Граншер.

Вторая группа на северо-востоке полуострова в районе рейда Тверминне (Лапвик) — прикрытие рейда и фарватеров от проникновения легких сил противника с юга и востока Финского залива; оборона восточной группы островов. Эта группа состояла из батарей 30-го отдельного артдивизиона — одна 130-мм, одна 100-мм и три 45-мм батареи. Они размещались на побережье полуострова и островах Хесте-Бюссе и Лонгшер.

В местах, выбранных под размещение батарей, строились орудийные дворики с нишами для снарядов, командные пункты с дальномерами, склады, казармы, камбузы, столовые, бани. Каждая, даже небольшая часть на Ханко, имела свою баню.

На острове Руссаре строилась 305-мм башенная четырехорудийная батарея, которая после ввода в строй должна была стать основой артиллерийской обороны базы в морском секторе. Она должна была прикрывать правый (северный) фланг минно-артиллерийской позиции. Но к июню 1941 г. были готовы только котлованы под башни.

Поскольку 29-й и 30-й дивизионы имели на вооружении орудия среднего (130, 100-мм) и малого (45-мм) калибра, а строительство 305-мм батареи на острове Руссаре только начиналось, Комитет Обороны при СНК 20 июня 1940 г., решил перевести на Ханко две отдельные железнодорожные батареи: № 9 (три транспортера ТМ-3–12 с 305-мм орудиями) и № 17 (четыре транспортера ТМ-1–180 с 180-мм орудиями). Кроме транспортеров с орудиями батареи имели вагоны-погреба для хранения снарядов и полузарядов, вагоны-командные пункты, вагоны-электростанции, различные вспомогательные вагоны.

Обе батареи принимали участие в советско-финской войне на Карельском перешейке. Их орудия использовались в основном для обстрела мощных защитных сооружений линии Маннергейма.

Финны всячески препятствовали прохождению тяжелых (массой 340 и 280 т) транспортеров по своей территории, заявляя, что железнодорожные пути и мосты не выдержат такой нагрузки. Однако Красная Армия имела большой опыт подобных переходов, в том числе 305-мм орудий на Дальний Восток, и транспортеры благополучно добрались до места назначения.

На Ханко была перебазирована 1-я бригада торпедных катеров под командованием капитана 2-го ранга B. C. Черокова. Бригада состояла из двух дивизионов и насчитывала 24 катера типа Г-5 и несколько малых катеров для обеспечения базирования бригады. Началось строительство береговой базы бригады. Катерники интенсивно осваивали сложный для плавания шхерный район.

В базу пришел дивизион подводных лодок типа М. Вместе с ним прибыла плавучая база «Иртыш». Подводники также изучали новый район. На берегу строилась база подплава. После того как береговая база была построена, в мае 1941 г. плавбаза «Иртыш» ушла в Ригу.

Задача охраны гаваней и рейдов и находящихся в них кораблей возлагалась на охрану водного района (ОВР) базы и охрану рейдов (ОХР). В состав ОВРа вошли катера «малые охотники», для ОХРа предназначались малые катера типа КМ.

С первым же караваном судов на Ханко прибыли гидрографы во главе с флагманским штурманом базы С. Ф. Меньшиковым. Они осмотрели рейды, якорные стоянки и проливы между островами, определив, что западнее острова Руссаре финны проложили новый глубоководный фарватер. В хорошем состоянии, как удалось выяснить, был и старый русский десятиметровый фарватер, который финны не использовали. Его восстановили, и по нему на рейд Тверминне могли пройти крупные суда, такие как прибывшие из Ленинграда учебные корабли «Комсомолец» и «Свирь». В базу прибыли гидрографические суда (ГИСУ) «Вест» и «Волна», а также промерные катера.

Весной 1941 г. ГИСУ «Вест» совершило плавание шхерами до Мариенхамна на Аландских островах, зайдя по пути в Турку.

На полуостров прилетел для постоянного базирования 13-й истребительный полк, насчитывающий 60 самолетов. Слабым местом базирования полка был неблагоустроенный аэродром полевого типа в 8–10 км восточнее города в районе деревни Тякктом. Это было кое-как спланированное поле, без специально оборудованных взлетно-посадочных полос, без укрытых стоянок для самолетов. Летчики с семьями были расселены в дачном поселке километрах в полутора-двух от аэродрома. Бойцы 93-го строительного батальона начали рубку деревьев и выкорчевку пней на месте будущей взлетно-посадочной полосы и ангаров.

Кроме того, на Ханко размещалась 81-я отдельная авиационная эскадрилья (ОАЭ) гидросамолетов МБР-2 (морской ближний разведчик). К началу войны она насчитывала 9 МБР-2. В заливе, у острова Кутерн строился гидроаэродром с деревянным гидроспуском и бензохранилищем. До начала войны эти объекты не были закончены.

Защита базы от наступления противника с материка через перешеек и от десантов возлагалась на 8-ю отдельную стрелковую бригаду. Эта бригада была сформирована в марте 1940 г. Командовал ею генерал-майор В. В. Крюков (в октябре 1940 г. его сменил полковник Н. П. Симоняк). Бригада имела в своем составе два стрелковых полка 270-й и 335-й и артиллерийский 343-й полк. Эти полки участвовали в советско-финской войне на Карельском перешейке в составе 24-й Самаро-Ульяновской Железной дивизии, одной из старейших дивизий Красной Армии. Многие бойцы и командиры имели правительственные награды за «зимнюю войну». В состав бригады входили также танковый и саперный батальоны, батальон связи, зенитный артдивизион и тыл бригады.

В районе перешейка и на прилегающих к полуострову с севера и востока островах летом 1940 г. была проведена тщательная рекогносцировка местности. Комиссия, в которую вошли представители Наркомата обороны СССР и штаба Ленинградского военного округа, командир бригады генерал-майор В. В. Крюков, начальник штаба 8-й бригады капитана С. М. Путилов, определила места для строительства дотов и дзотов, решила, как эффективнее организовать систему артиллерийского, минометного и пулеметного огня.

Наиболее вероятным направлением удара для захвата Ханко был, разумеется, сухопутный участок границы. Поэтому командование приняло решение основные силы 270-го и 335-го стрелковых полков развернуть на перешейке и одновременно частью их подразделений обеспечить оборону островов. Огневые позиции 343-го артиллерийского полка, размещенного в глубине полуострова, должны были создаваться с учетом боевых задач, которые ставились стрелковым частям.

К концу мая 1940 г. в штабе бригады был полностью отработан план обороны отведенных ей участков. Сосредоточив все боевые силы и средства соединения на сухопутном направлении, предусматривалось глубокое оперативное построение войск, чтобы обеспечить решительное поражение противника, если он попытается наступать с суши. Имелось в виду также не допустить высадки на территории базы морских и воздушных десантов. Для этого войскам надлежало защищать не только перешеек, по которому проходила граница с Финляндией, но и ряд островов, расположенных к северу и востоку от полуострова.

При начале боевых действий входившие в состав бригады зенитный артиллерийский дивизион, танковый и саперный батальоны намечалось развернуть в средней части полуострова.

Стрелковые полки имели численность до 2700 человек, а также две батареи 76-мм и 45-мм пушек, и взвод 120-мм минометов. Полковая артиллерия была на конной тяге.

Артиллеристам стрелковых полков уже приходилось воевать в условиях лесисто-болотистой местности, когда они участвовали в прорыве сильно укрепленной линии Маннергейма. Используя свой боевой опыт, они сразу же организовали плановые занятия с личным составом. В расписание этих занятий были включены боевые стрельбы из орудий, минометов и стрелкового оружия, не была забыта строевая и физическая подготовка. Много времени приходилось уделять уходу за лошадьми. Артиллеристы рыли окопы, сооружали капониры и блиндажи, строили конюшни, сараи и казармы.

Наряду с боевой подготовкой 8-я ОСБ занималась оборудованием оборонительных позиций и районов на перешейке и островах.

Лето и осень 1940 г. были очень напряженными. Закончились рекогносцировки, планирование обороны, полевые учения и перевозка войск из Ленинграда, пополнение их вооружением и техникой. Были построены необходимые полевые укрепления на сухопутной границе и на островах, отремонтированы дороги, усилены старые и новые мосты, оборудованы командные и наблюдательные пункты. Много потрудились связисты. Немало было сделано органами тыловой службы: накапливались боеприпасы, развертывались медицинские учреждения, многое делалось для обеспечения войск продовольствием и вещевым имуществом.

В октябре 1940 г. на Ханко прибыл новый командир 8-й отдельной бригады — полковник Н. П. Симоняк (до этого он был инспектором пехоты управления боевой подготовки Ленинградского военного округа).

Одними из первых на полуостров прибыли пограничники. Сухопутную границу базы охранял 8-й пограничный отряд НКВД, морскую границу — морской пограничный отряд (Морпогранотряд) НКВД — четыре сторожевых катера типа МО.

На базе была создана довольно мощная противовоздушная оборона. Она возлагалась на зенитную артиллерию участка ПВО и 13-й ИАП. Для надлежащего взаимодействия были отработаны наставления по противовоздушной обороне базы и по обороне от воздушных десантов.

Участок ПВО включал четыре трехбатарейных зенитных дивизиона: три базовых, а четвертый оперативно придавался участку ПВО, его батареи размещались в боевых порядках 8-й стрелковой бригады. Другие батареи стояли на островах Руссаре, Деден и в Лесной гавани, на полуострове Глосшер, на островах Тальхормарне, Гуннарсэрар, Меден и возле гидроаэродрома 81-й эскадрильи. Таким образом, от ударов авиации противника были прикрыты основные военные объекты базы, в особенности юго-западная часть полуострова, включая сухопутный аэродром. Слабее была зенитная оборона северной и северо-восточной части полуострова.

Сложность организации ПВО ВМБ Ханко заключалась в том, что основная территория базы находилась не только в радиусе действия артиллерии среднего калибра, но почти полностью просматривалась визуально. Невозможно было вынести посты ВНОС^[4] за зону зенитного огня. Самолеты противника обнаруживались только в зоне огня зенитной артиллерии. Времени для заблаговременного подъема истребительной авиации в воздух не было. Первые образцы советских радиолокационных станций обнаружения «Рус» еще проходили испытания. Только в июле 1941 г. две таких станции поступили в состав ПВО главной базы флота. На Ханко РЛС, конечно, не поступили до конца обороны базы.

Позиции батарей ПВО, прожекторов, наблюдательных и командных пунктов приходилось размещать как на полуострове, так и на прилегающих островах, буквально вгрызаясь в гранит, расчищая участки леса и заботясь о тщательной маскировке производимых работ.

Еще 25 марта 1940 г. на Ханко прибыли на самолете три военных врача, сестра, санитарка и счетовод будущего госпиталя новой базы. Уже к вечеру было найдено помещение под госпиталь — пять маленьких домиков, объединенных общим двором. Официальное открытие военно-морского госпиталя состоялось 1 апреля. Однако медперсонал, аппаратура, мебель находились еще в Кронштадте. С первым караваном прибыла новая группа медицинских работников и медицинское имущество. В тот же день в госпитале установили 50 коек и начали прием больных.

Кадровый и вольнонаемный медперсонал продолжал прибывать на Ханко. В сентябре под госпиталь были заняты здания бывшей финской гимназии — довольно вместительные деревянные дома, расположенные в центре города. К октябрю 1940 г. это было уже вполне современное клиническое учреждение с большим штатом врачей и обслуживающего персонала.

До войны полностью во всех отношениях командиру базы были подчинены только части ВМФ, 8-я ОСБ была подчинена оперативно, а строительные части, погранотряд НКВД и части особого строительства — только в порядке гарнизонной службы.

В августе 1940 г. базу посетил нарком ВМФ Н. Г. Кузнецов. Он осмотрел строящиеся батареи и сухопутные позиции на перешейке. Впоследствии адмирал вспоминал: «Признаться, Ханко я покидал с тяжелой душой. Думалось: трудно будет оборонять эту маленькую базу, когда обрушатся на нее удары и с моря, и с воздуха, и с суши»^[5].

Вопросам боевой подготовки, несмотря на то что на территории базы еще не было закончено оборонительное строительство, уделялось весьма серьезное внимание.

В базе был проведен ряд учений на темы: «Оборона базы с моря, воздуха и суши», «Оборона северного фланга минно-артиллерийской позиции в устье Финского залива» и др., в период которых отрабатывались вопросы взаимодействия сухопутных войск и батарей БО с флотом и авиацией.

С 19 по 24 октября 1940 г. были проведены учения КБФ, в которых участвовали все силы флота, дислоцированные в Прибалтике, на полуострове Ханко и в Финском заливе, на тему «Оборона устья Финского залива и островов Сарема (Эзель) и Хиума (Даго)».

Учениям предшествовали групповые упражнения, игры и учения по боевому управлению. В период учений производился фактический вылет авиации, выход войск на местность и кораблей в море.

Успешной отработке задач способствовало наличие практического боевого опыта войны с белофиннами в 1939–1940 гг. у большинства частей базы. Особенно хорошо были подготовлены 13-й ИАП и 8-я ОСБ.

Батареи участка ПВО, хотя и выполнили большинство стрельб, но ввиду того, что они были проведены по конусу, буксируемому тихоходными самолетами МБР-2, результаты стрельб по скоростным самолетам противника в начале войны были малоэффективны.

Позиции железнодорожных батарей к началу войны закончены не были, поэтому они провели мало стрельб.

Хуже всех были подготовлены строительные части, которые, из-за большой загруженности по строительству, боевой подготовкой не занимались, большинство личного состава оружия не имело и к боевым действиям подготовлено не было.

Незадолго до войны, в марте 1941 г. командиром ВМБ был назначен генерал-майор (с сентября генерал-лейтенант) береговой службы Сергей Иванович Кабанов. На Ханко он прибыл 13 мая.

В целом к началу войны части ВМБ к выполнению стоящих перед ними боевых задач были подготовлены, штабы как органы боевого управления сколочены, взаимодействие частей в различных вариантах обстановки отработано.

Накануне Великой Отечественной

К июню 1941 г. военно-морская база Ханко (командир генерал-майор С. И. Кабанов, военный комиссар дивизионный комиссар А. Л. Раскин, начальник штаба капитан 1-го ранга П. Г. Максимов) имела в своем составе:

Сектор береговой обороны в составе: комендант сектора майор С. С. Кобец, начальник штаба подполковник Н. С. Кузьмин. СБО ВМБ Ханко состоял из одной 305-мм и одной 180-мм железнодорожной батарей, 29-го артдивизиона, имевшего две 130-мм и четыре 45-мм батареи и 30-го артдивизиона, имевшего одну 130-мм, одну 100-мм и три 45-мм батареи. ...