Тамара Александровна Воробьева ИСТОРИЯ АНСАМБЛЯ «БИТЛЗ»

ВВЕДЕНИЕ

Много ли можно назвать примеров из истории, когда ненароком оброненная фраза вызывала целую цепь общественных потрясений? Массовые демонстрации, бурные манифестации, яростная пропагандистская кампания в национальных масштабах, общественный бойкот, церковное проклятье, запрет на въезд в некоторые города и страны — все это, как правило, бывает связано с крупными политическими фигурами или значительными событиями в международной жизни. Но чтобы фраза из интервью молодого музыканта произвела переполох чуть ли не во всем мире?

В феврале 1966 года в вечерней лондонской газете «Инвинг стандард» появилось интервью, полученное у Джона Леннона — фактического лидера и признанного главы квартета «Битлз». Среди прочих ответов на вопросы в нем было напечатано высказывание Леннона об организованной религии — явлении, набиравшем силу и размах на Западе в виде различных сект и общин, псевдовосточных культов и оккультных обществ. При этом Леннон беспристрастно констатировал массовое падение интереса к христианству и увлечение молодежи другими ценностями и заметил, что «Битлз» популярнее, чем Иисус Христос.

Эта неосторожная фраза, которую в Англии прочли и забыли, вызвала целую сенсацию в Америке. Ее восприняли как программный лозунг «Битлз». Официальная церковь, христианские секты, миллионы верующих, а также все те, кого раздражала и утомляла шумная и задиристая музыкальная мода, объединились в общей травле ливерпульской четверки. Многие радиостанции и телевизионные студии прекратили транслировать музыку «Битлз». Ку-клукс-клан повсюду сжигал их портреты. Наиболее ярые противники ансамбля призывали к физической расправе над молодыми музыкантами. Один штат за другим объявляли о запрете их выступлений на своих территориях.

Скандал достиг и международных масштабов. ЮАР и Испания, где влияние ортодоксального христианства было в то время особенно велико, объявили «Битлз» нежелательными персонами для въезда.

Со своей стороны, неисчислимые поклонники группы ринулись в защиту своих кумиров. Распри и раздоры, вызванные одной фразой музыканта, взбудоражили мировую общественность.

В чем же секрет такой популярности «Битлз»?

Весьма широко распространено понятное и, казалось бы, исчерпывающее объяснение: счастливый случай, такое совпадение обстоятельств, что ребятам чертовски повезло, так как старые кумиры надоели и все ждали чего-то нового.

Нередко считают, что причина популярности — это чрезвычайные способности каждого битлза. Спору нет — все они превосходные профессионалы. Но ведь наряду с ними на тех же эстрадных площадках выступали ансамбли и группы не меньшего ранга и уровня.

Часто можно услышать мнение, что диктат «Битлз» прочно держится на личном обаянии и притягательности Джона Леннона, Пола Маккартни, Джорджа Харрисона и Ринго Старра. Этого, конечно, отрицать нельзя. Красивые, самобытные и умные парни, они умели вызывать восхищение у всех, с кем им приходилось общаться. Недаром они покоряли не только молодежь, но и людей старшего поколения. Однако с позиций самой либеральной морали трудно объяснить и оправдать некоторые их порой весьма неблаговидные поступки, получившие огласку.

Нельзя отрицать и того, что «Битлз» сразу попали в хорошие руки, чему в большой степени обязаны своим успехом. Действительно, им очень помог «пятый битлз» — талантливый менеджер, интеллигентный человек, тонкий ценитель искусства, но и умелый стратег Брайан Эпштейн. Не меньшую роль сыграл и режиссер звукозаписи, высококвалифицированный инженер по электронной акустике Джордж Мартин. Он не только развил музыкальные вкусы битлзов, не только помог им овладеть богатством возможностей современной электронной техники, не только был для них эталоном серьезного и ответственного отношения к работе, но и прекрасно ориентировался в конъюнктуре спроса и предложения. Да и в дальнейшей карьере «Битлз» всегда окружали знающие и деловые люди — музыканты, художники, кинорежиссеры, журналисты.

Есть еще одна концепция популярности «Битлз»: они — типичный элемент и яркий символ молодежной контркультуры. Однако с этих позиций трудно объяснить, почему ансамблем восхищалась не только молодежь, почему повзрослевшие и даже постаревшие поклонники «Битлз» до наших дней сохраняют приверженность к своим кумирам.

Наконец, нельзя не упомянуть и такую точку зрения: сами «Битлз» ничего не смогли бы добиться, если бы не попали в орбиту бизнеса, создающего звезд. Взаимосвязанная система различных компаний и концернов, включающая радио, телевидение, рекламу, прессу, гастрольные бюро, студии грамзаписи, нотоиздательства, концертные организации, дискотеки, магазины по продаже пластинок и т. п., выращивает ту или иную звезду и затем продает ее, получая огромные прибыли. С этой точкой зрения нельзя не согласиться. Типичные приемы бизнеса явно просматриваются в истории восхождения «Битлз» к славе: включение в музыку ансамбля максимума привлекательных для сбыта элементов, инсценирование популярности, четкая режиссура создания привлекательного имиджа, настойчивая реклама нового «суперъявления» — все это имело место в процессе восхождения ливерпульской четверки на пирамиду, построенную менеджерами, промоутерами (Промоутер (от англ. promote — продвигать) — импресарио, агент актера, спортсмена и т. п.) и коммерсантами от бизнеса. Однако на пустом месте трудно создать имидж суперзвезды, культ личности артиста. Поэтому объяснение феномена «Битлз» просто как продукта социального заказа не может быть достаточно убедительным.

Словом, простого, однозначного объяснения популярности «Битлз» нет, и оно вряд ли вообще возможно. А серьезное, основательное раскрытие сущности этого феномена требует обстоятельного анализа истории становления, расцвета и распада легендарной группы.

Биографии «Битлз», изложенные ими самими, их родственниками, друзьями или написанные исследователями, имеют разночтения не только в оценках, но и в фактах. Поэтому в дальнейшем будет излагаться материал по возможности достоверный, сравнимый и сопоставимый. Сомнительные же сведения, которыми за долгие годы оброс имидж «Битлз», будут оговариваться специально.

ИСТОКИ И НАЧАЛА

ЛИВЕРПУЛЬ

Родиной каждого битлза и ансамбля как целого был Ливерпуль. Любой из них мог бы родиться в другом городе, но вряд ли оказался бы впоследствии битлзом. А самому квартету суждено было возникнуть, скорее всего, именно в Ливерпуле, а не в Лондоне, Манчестере, Бирмингеме или Глазго.

Ливерпуль — второй после Лондона международный порт Великобритании. И это первый порт на Британских островах, куда издавна заходили морские суда, следовавшие из Америки в Европу. Город расположен на западном побережье Англии и является центром конурбации (Конурбация — слияние крупного центра с близлежащими городами и населенными пунктами) Мерсисайд, широко раскинувшейся по обоим берегам реки Мерси близ ее впадения в Ирландское море.

Первое упоминание о Ливерпуле относится к XII веку. Благодаря приморскому положению город быстро рос и стал одним из центров колониальных связей страны. В конце XVIII века пять шестых всей торговли рабами из Африки шли через ливерпульский порт. Сюда прибывали и здесь оседали выходцы из разных стран и континентов, что отразилось на культуре, нравах и даже языке жителей. В Ливерпуле были китайский город, индийский квартал, районы, где жили шотландцы, ирландцы, валлийцы (Жители Уэльса) и т. д. Самыми многочисленными были валлийцы и ирландцы. Валлийцы славились музыкальностью и хорошими голосами, ирландцы — остроумием. Кстати, все четверо музыкантов ансамбля «Битлз» — выходцы из ирландских семей.

Считается, что язык у ливерпульцев подвешен хорошо. Свои чувства и мнения они выражают напрямик, без всяких обиняков, что отличает их от жителей Лондона, которые говорят на «подлинно английском языке», изобилующем недомолвками, подтекстом, намеками, а также изысканными штампами. Ливерпульское звучание английской речи вызывает снисходительную улыбку у лондонцев. Оно имеет подчеркнуто гортанный характер и благодаря низким обертонам обладает каким-то возбуждающим импульсом. Ливерпульский диалект, а также жителей и уроженцев Ливерпуля пренебрежительно называют «скаус» (От англ. lobscouse — лобскаус, что означает «тушеное мясо с овощами и галетами» — излюбленное блюдо ливерпульских моряков). Все участники «Битлз» говорили тоже на «скаус».

Перед второй мировой войной Ливерпуль был одним из крупнейших культурных центров страны, а через его порт проходила основная часть экспорта. Судоходная компания «Кьюнард», основанная еще в 1839 году, интенсивно обслуживала морские линии между Англией и Америкой. Здесь строились корабли, которые Великобритания продавала разным странам, в том числе и США. Через моряков торгового флота шли из-за рубежа новости музыкальной жизни.

Культурная жизнь в самом Ливерпуле тоже била ключом. В городе были университет, несколько гуманитарных и технических колледжей, филармония с постоянным оркестром, театры, в том числе театр оперы и балета, концертные залы, музеи, картинные галереи, большая городская библиотека, множество кинотеатров, танцевальные залы, клубы (Клуб в Англии — организация, обыкновенно частная, созданная для общения людей, связанных политическими, научными, художественными, спортивными и другими интересами, а также для совместного отдыха и развлечений. Первые клубы появились в XVI в. (от club — собираться вместе, объединяться)).

Ливерпульцы гордились своим городом и имели на то все основания. Например, римский кафедральный собор имел столько витражей, сколько не было ни в одном соборе мира. Ливерпульский орган с 5 мануалами и 10925 трубами — тоже один из крупнейших в мире. Циферблат часов на башне городской ратуши больше, чем циферблат «Биг Бена» на здании парламента в Лондоне. На гербе города изображена зеленая птица «Лайвер» (От Liverpool. И птица, и ее название — плод фантазии ливерпульцев), которая обитает только в Ливерпуле. В 1830 году здесь была построена первая в мире пассажирская железная дорога. В 1824 году в городе создано первое в мире общество защиты животных от жестокого обращения, а в 1884 году — национальное общество защиты детей (тоже от жестокого с ними обращения, и тоже первое в мире). Кроме того, Ливерпуль всегда славился самыми лучшими в мире футбольными командами, самыми жестокими драками на улицах и самыми талантливыми комедийными актерами, которых город поставлял во все театры страны еще со времен средневековья.

Во время второй мировой войны город сильно пострадал. Фашистские бомбы уничтожили полностью 6500 зданий, 25000 было изрядно повреждено. Погибли тысячи мирных жителей. Больше всего пострадал морской порт — основная мишень вражеских бомбардировщиков. В акватории порта было потоплено много судов. Долгие годы на берегах реки Мерси оставались следы войны — заброшенные доки с нефтяными баками, которыми никто не пользовался, груды мусора и воронки от бомб, заполненные водой.

В 1952 году началось восстановление города и его хозяйства. Везде были нужны рабочие руки. Жизненный уровень населения повышался, а с ним росли и потребности. Вновь забурлила жизнь международного порта, открылись театры, рестораны, клубы. И опять Ливерпуль стал форпостом в соприкосновении с американской культурой. Опять моряки торгового флота стали наводнять британский рынок заокеанскими товарами, в том числе пластинками с новомодной поп-музыкой.

Америку в середине 50-х годов уже сотрясала рок-революция, и оттуда на Британские острова хлынул мощный поток синглов (Сингл — пластинка-сорокапятка со скоростью вращения 45 оборотов в минуту, с записью одной песни на каждой стороне. В Англии ее также называют семидюймовкой, во Франции и в нашей стране — миньон) с записями блюзов и рок-н-ролла. Их исполняли Чак Берри, Бадди Холли, Рэй Чарлз и другие черные и белые певцы. Великобритания же была еще во власти традиционного новоорлеанского джаза и его последующих европеизированных форм. В английских ресторанах, клубах, дансингах играли джаз, диксиленд, свинг, боп. Это была «респектабельная» музыка, к которой англичане привыкли и которую любили. Новая же музыка, которая стала проникать в Англию, угнетала тяжелыми синкопированными ритмами, резала грохотом уши. Певцы на пластинках то завывали, то выкрикивали фальцетом, то всхлипывали под взрывные аккорды гитар.

Молодежи новая музыка понравилась. Может быть, потому, что она раздражала взрослых. Английские подростки — тинэйджеры (Тинэйджеры — юноши и девушки в возрасте от 13 до 19 лет (от teen — английского суффикса, образующего числительные от 13 до 19)) восприняли рок-н-ролл как символ своей свободы и независимости от родителей.

В то время во всем мире начался молодежный бунт против традиций и устоев старшего поколения. Трудности и противоречия развития послевоенного капиталистического общества породили острый конфликт отцов и детей. «Дети» видели в этой цивилизации прежде всего запреты и ограничения, которые мешали жить и которые необходимо было поломать.

Тинэйджеры уже могли не зависеть от родителей в материальном отношении, поскольку в 50-е годы они получили право подрабатывать и иметь собственные деньги, иногда весьма приличные суммы. Но чтобы утвердиться в этой независимости, им нужно было выделиться в общественно самостоятельную группу. И они стали отвергать абсолютно все, что было создано до них, другими словами, все, что «навязывалось» им родителями и обществом. Так была создана молодежная субкультура с ее конкретными символами — модой, манерой поведения и музыкой рок-н-ролла.

По своей сути рок-н-ролл — упрощенная модификация негритянского ритм-энд-блюза с элементами музыки кантри-энд-вестерн белого населения США. По структуре он представляет собой разновидность двенадцатитактового блюза. Он имеет четкий ритм, музыка его эмоциональна, певцы поют с напором и очень темпераментно, порой агрессивно, порой сентиментально или чувственно.

Изобретение слова рок-н-ролл часто ошибочно приписывают популяризатору этого жанра — американскому диск-жокею из города Кливленда Алану Фриду. Однако впервые оно прозвучало в 1934 году на пластинках негритянской певицы Конни Босуэлл и с тех пор нередко появлялось в песнях разных исполнителей. Алан Фрид же стал регулярно использовать этот термин с 1951 года в своих радиопередачах и тем самым способствовал его широкому распространению. В середине 50-х годов рок стал самой популярной музыкой у молодежи Америки, а его исполнители — кумирами, героями и идолами подростков.

В Англии в 50-е годы практически отсутствовало коммерческое музыкальное радиовещание, а гастроли заокеанских звезд вообще были редкостью. Поэтому привозимые моряками пластинки шли нарасхват и были единственным источником информации о новых музыкальных веяниях.

В 1951 году в Англию проникла пластинка американского певца Билла Хейли с песней Джеки Бренстона «Rocket-88». Эта песня считается первым рок-н-роллом. В следующем году Билл Хейли со своей группой «Комете» записал еще одну песню — «Rock-A-Beating-Boogie» с таким рефреном:

(«Качайтесь, качайтесь, качайтесь, качайтесь все, катитесь, катитесь, катитесь, катитесь все»)

Каждый год Билл Хейли потрясал молодежь новым рок-н-роллом. В 1953 году он спел знаменитую «Crazy Man Crazy» («Как безумный»), а в 1954 году сразил весь мир «роком на все времена», который исполнил в фильме «Blackboard Jungles» («Школьные джунгли». Иногда переводят: «Джунгли грифельных досок»). Это была песня «Rock Around The Clock» («Рок круглые сутки». Иногда переводят: «Рок — часы сбились с ног»), до сих пор являющаяся бестселлером. Летом 1956 года фильм демонстрировался во всех кинотеатрах Англии. Когда исполнялся этот рок-н-ролл, в залах творилось что-то невероятное. Парни и девушки вскакивали с мест и начинали танцевать в проходах между рядами. Они кричали, визжали, рыдали, наэлектризованные назойливо отбиваемым ритмом песни.

В 1957 году Билл Хейли приехал на гастроли в Лондон. И хотя молодежь была несколько обескуражена внешностью своего кумира (Хейли был солидным полноватым мужчиной не первой молодости с завитком на лбу), концерты его проходили с ошеломляющим успехом. Зал ревел, все топали ногами, хлопали в ладоши в такт музыке, раскачивались, взявшись за руки. Некоторые юноши и девушки бежали к сцене и там начинали танцевать. Порой из-за шума в зале со сцены ничего не было слышно, кроме глуховатого акцентированного ритма.

Эта вопящая от восторга толпа поклонников — фанатов, этот беснующийся зал стали после концерта Хейли непременным атрибутом всех выступлений рок-музыкантов.

После Билла Хейли в рок-музыку вихрем ворвался Элвис Пресли, сразу ставший подлинным героем и кумиром молодежи. Он был молодым, красивым, неотразимо обаятельным и вдобавок имел неплохой голос. И то, что у Хейли было прозрением или случайными открытиями, у Пресли стало системой, культивируемым стилем. Он исполнял сентиментальные, напевные мелодии под аккомпанемент блюзовых аккордов гитары и тем самым как бы стирал границы музыкальных жанров. Этот сплав мелодичности с синкопированными ритмами и послужил основой рок-н-ролла. Отныне новый жанр связывали только с обликом Пресли. Молодой певец обладал настоящим чувством блюза и пел не как белые, а как негритянские певцы.

Заметим, что спустя два года самостоятельная ливерпульская группа «Куорримен» стала исполнять именно блюзы, а еще через десять лет бывший руководитель этой группы Джон Леннон сказал, что в качестве одного из главных, оплодотворяющих образцов для своих исканий группа «Битлз» избрала именно негритянские ритмы и блюзы.

Элвис Пресли ничем не отличался от своих современников. Он был доброжелательным, набожным, очень вежливым, застенчивым и наивным парнем из Мемфиса, где до 18 лет работал водителем грузовика. В Мемфисе была студия «Сан рекордз», где каждый мог сделать себе пластинку за 4 доллара: по 2 доллара за сторону. Пресли как-то записал там две баллады. Пение молодого парня понравилось владельцу фирмы Сэму Филлипсу, и он пригласил Элвиса на прослушивание, а потом на запись. Первая песня «That's All Right (Mama)» («Все в порядке, мама») стала сенсацией Мемфиса. С тех пор началось господство Элвиса Пресли в мире американской рок-музыки.

На эстраде Элвис творил чудеса. Он пел резким голосом, вихлял бедрами так, что английское телевидение показывало его только до пояса, то и дело откидывал со лба волосы, смазанные бриллиантином и зачесанные назад подобно утиному хвосту. Он мог выехать на сцену в золоченом кадиллаке, в костюме с позолотой и в золотых туфлях. Все это было необычным и приводило в восторг молодежь. На английских пап и мам Пресли наводил ужас. Своим внешним видом и песнями он разрушал традиционные устои респектабельного английского общества. С присущим» англичанам оптимизмом взрослые предрекали, что и сам Пресли, и его «второсортная» музыка долго не продержатся. (Точно так же, когда началась вторая мировая война, англичане предсказывали ее завершение через полгода).

Но в феврале 1956 года солидная английская фирма грамзаписи «Электрик энд мьюзикал индастриз» выпустила пластинку Элвиса Пресли «Heartbreak Hotel» («Отель, где разбиваются сердца» (иногда переводят «Гостиница неудачников»)), а за ней последовали «Blue Suede Shoes», «Hound Dog» («Голубые замшевые ботинки», «Гончий пес») и другие. Слова песен казались англичанам странными, да и разобрать их было трудно, потому что певец произносил их очень неотчетливо. То он долго и настойчиво уговаривал кого-то не наступать на его голубые замшевые ботинки, то без конца обвинял кого-то в том, что этот кто-то — гончая собака. Но молодежи эти песни нравились. В них она узнавала себя, видела протест против формализма и мертвечины окружающей их жизни. Какой глубокий смысл скрывался за внешне примитивными фразами песни «Монолог родителя»: «Вынеси бумагу и мусор, или не получишь денег. Если не вымоешь на кухне пол, не будешь танцевать рок-н-ролл. Надевай пальто и шапку и иди в прачечную. Приведи собаку и выведи кошку. Молчи и не отвечай. Прогони своих дружков-хулиганов. У тебя нет времени гулять».

Господство Пресли в американской и мировой поп-музыке продолжалось недолго. С 1957 года он стал сниматься в посредственных голливудских фильмах, а когда вернулся на сцену, им восхищались уже только бывшие его поклонники — люди его поколения.

И Джон Леннон и Пол Маккартни высоко ценили Пресли, пели его песни и поначалу подражали ему.

Среди негритянских певцов того времени выделялись Рэй Чарлз, Чак Берри и Литтл Ричард. Рэй Чарлз внес в рок-музыку элементы церковных песнопений и гимнов. В 1954 году он записал песню «Я нашел женщину», видоизменив негритянский гимн «Я нашел Господа».

Чак Берри ценился как исполнитель и композитор. Он прекрасно владел гитарой, острил и каламбурил с эстрады, песни его были яркими, интересными. В частности, ему принадлежат «Roll Over Beethoven» («Посторонись-ка, Бетховен») и «Rock-and-Roll Music» («Музыка рок-н-ролла»), которые прочно вошли в концертный репертуар «Битлз». Первую они включили в свой альбом «With The Beatles» («Вместе с „Битлз"»), вышедший в ноябре 1963 года, вторую — в альбом «Beatles For Sale» («„Битлз" на продажу»), который был издан в ноябре 1964 года. «Посторонись-ка, Бетховен! Сегодня мне снова захотелось услышать рок». Это было кредо молодежной субкультуры, поклонников рок-музыки: освободиться от всех авторитетов, создавать и слушать музыку для себя — свою музыку.

Литтл Ричард захватывал своей энергией, неутомимостью, громким и мощным голосом и необычным поведением на сцене. У него были усики, роскошная шевелюра и широченные брюки. Он сильно ударял по клавишам рояля, иногда взбирался на них ногами. Слова его песен были бессмысленными, но Литтл Ричард так произносил их, что казалось — за ними кроется глубочайший смысл. Это был настоящий рок-н-ролл, агрессивный, напористый. Этим певцом особенно восхищался Пол Маккартни, он даже копировал голос Литтл Ричарда, нередко из-за этого теряя свой.

Постепенно американскую музыку стали исполнять и английские музыканты. Возникли свои рок-группы и певцы. Первым был 18-летний Томми Хикс, сменивший фамилию на Стил, что означает «сталь». Томми Стил появился в 1956 году. Он был жизнерадостным и чувственно-привлекательным со своей яркой, открытой улыбкой и пышными вьющимися волосами. Он много гастролировал по стране, благодаря рекламе быстро возглавил таблицу популярности и стал идолом молодежи.

За Стилом пришли другие исполнители, копировавшие его манеру пения и даже выбиравшие себе сценические имена в том же духе. Это были Билли Фьюри («Ярость»), Адам Фейт («Вера»), Марти Уайлд («Дикий»). Все исполняли рок-н-ролл. Музыка эта стала проникать во все уголки страны и... приелась. Окончательный удар ей нанес певец Клифф Ричард, превосходно подстриженный, красиво и элегантно одетый. Клифф Ричард со своей группой «Шедоуз» пел уже другой рок-н-ролл, спокойный, приглаженный, стилизованный — рок-н-ролл белых.

А в 1959—1962 годах опять начался бум традиционного джаза, центральная фигура которого, кларнетист и руководитель джаз-оркестра в западной Англии Эккер Билк, мгновенно стал идолом подростков, так как его музыка была легкой, веселой. Через два года мода на «традиционщиков» тоже прошла, и джаз-оркестры стали играть только в собственных клубах.

Еще в годы повального увлечения рок-н-роллом в Англии существовала особая разновидность поп-музыки — скиффл. Мелодии скиффла и манера исполнения основывались на негритянских народных песнях, резко подчеркивался ритм. В этих группах играли на гитарах, барабанах, банджо, а также использовали такие самодельные ударные инструменты, как стиральные доски или жестяные коробки из-под чая с натянутыми внутри веревками (нечто вроде рудиментарного контрабаса). Скиффл привлекал публику, которая не выносила рок-н-ролла с его электрически усиленным грохотом.

Королем скиффла стал исполнитель на банджо и певец Лонни Донеган. Его песни были мелодичны, просты и доступны для любого самодеятельного ансамбля. Кроме того, они требовали от гитариста владения всего тремя аккордами. Для остальных музыкантов было достаточным, если они могли отбивать ритм.

Самодеятельные маленькие оркестры скиффл создавались в школах, во дворах, в разных районах городов. Десятки их существовали и в Ливерпуле. Группы играли на улицах, на вечеринках и свадьбах, в пустующих подвалах домов и в пабах. Эти ансамбли стали центрами общения молодежи, досуг которой расширялся и нуждался в насыщении. Первая группа Джона Леннона также была группой скиффл.

Таким образом, столь бурная музыкальная жизнь и переплетение мощных течений и стилей не могли не породить нового явления на поп-сцене. Специфическое направление композиторского и исполнительского творчества «Битлз» складывалось на этом музыкальном фоне, который был так ярок особенно в Ливерпуле, куда стекались все новинки из нового и старого мира. И рок-н-ролл, и негритянский блюз, и традиционный джаз формировали музыкальные вкусы будущей «великолепной четверки».

Не последнюю роль сыграли музыкальные традиции, которыми издавна славится Англия. Серьезное и бережное отношение к народной музыке, к музыкальному фольклору передается из поколения в поколение и культивируется как в музыкальной, так и в немузыкальной среде страны. До сих пор сохраняется искусство бардов, уходящее своими корнями в те далекие времена, когда Ирландия, Шотландия и Уэльс заселялись кельтскими племенами. Не исчез в народной музыке и такой традиционный национальный музыкально-поэтический жанр, как английская баллада.

Огромную роль в музыкальном воспитании в Англии играет традиция домашнего музицирования. В английских семьях любят петь, особенно хором и по партиям, почти все играют на каком-либо музыкальном инструменте. А в английских общеобразовательных школах обязательными и престижными являются уроки музыки. Школьники уже в раннем возрасте приобретают навыки сольного и ансамблевого пения, знакомятся с понятиями лада, гармонии, полифонии. Немалую роль в формировании музыкальности и певческих навыков играет практика участия в воскресных хоровых пениях местных приходских церквей.

Вся эта нехитрая система и создает, видимо, ту общую музыкальную подготовленность, благодаря которой англичане были всегда способны ассимилировать разные стили в музыке, в том числе и те, которые вообще чужды европейскому музыкальному мышлению.

Эта система заложила основы для развития талантов будущих «Битлз». А знакомство с разными музыкальными направлениями помогло им в результате выкристаллизовать свой собственный, особенный стиль, вошедший в историю поп-музыки под названием «мерсийское звучание».

Предыстория ансамбля — детство, отрочество и юность его участников: Джона Леннона, Пола Маккартни, Джорджа Харрисона, Ринго Старра. В этой предыстории заложены многие причины возникновения группы и ее последующей судьбы. Влияние четырех молодых ливерпульцев на культуру второй половины XX века оказалось столь значительным, что даже их детские годы приобрели статус исторического события.

ДЖОН ЛЕННОН

Организатором и лидером ансамбля официально считается Джон Леннон, хотя сам он всегда подчеркивал, что «Битлз» — это группа и в ней нет главного и подчиненных. Он говорил: «Мы группа. Всегда были группой. Ни один из нас не работает больше других. Все, что мы делаем, мы всегда делаем вместе. Мы все вносим одинаковую лепту и получаем одинаковую долю».

Родился Джон Уинстон Леннон 9 октября 1940 года в ливерпульском родильном доме во время очередного воздушного налета на город немецких бомбардировщиков. То, что он родился именно в родильном доме, как утверждают его биографы, является свидетельством принадлежности его родителей к среднему слою английского общества, поскольку в рабочих семьях это считалось роскошью.

Мальчику дали двойное имя: в честь дедушки по отцу его назвали Джоном, в честь тогдашнего премьер-министра Англии и выдающегося политического деятеля Уинстона Черчилля — Уинстоном. Впоследствии, став взрослым, Джон скептически относился к этому второму имени.

Семейную чету, которая произвела на свет Джона, нельзя было назвать вполне благополучной. Их брак не признавали родители невесты, считая жениха не парой для своей дочери.

Отец Джона Альфред (или Фред) Леннон к моменту вступления в брак плавал официантом на судах торгового флота, пройдя до этого ступени коридорного и стюарда. Детские и отроческие годы Фред провел в детском доме, куда попал пятилетним ребенком после смерти своего отца — профессионального певца, солиста известного американского ансамбля «Менестрели из Кентукки» Джона Леннона.

Знакомство с будущей женой произошло за десять лет до свадьбы. Фреду было 16 лет, и он только что устроился матросом на торговое судно. Накануне ухода в рейс он с приятелем гулял по парку, для солидности надев шляпу. Приятель был немного старше и давал Фреду наставления, как знакомиться с лицами противоположного пола. Тут же оба решили применить знания на практике. Девушка, приглянувшаяся друзьям, была изящной, миловидной и казалась приветливой. Но когда они подошли, она вдруг стала хохотать. Ее ужасно рассмешила шляпа Фреда. Не размышляя долго, галантный кавалер тут же бросил злополучную шляпу в пруд. Знакомство состоялось.

Девушку звали Джулией Стэнли. Ей было 14 лет, и она была одной из пяти дочерей известного лоцмана, служащего спасательной компании Ливерпуль — Глазго, человека строгих правил, состоятельного и степенного. У Джулии были золотисто-каштановые волосы и острый язычок. Фред отличался легким нравом, умел играть на банджо и очень прилично пел. Впоследствии в своей биографии Фред Леннон рассказывал, что он был непременным участником самодеятельных концертов на всех судах, где плавал.

В брак Джулия и Фред вступили в декабре 1938 года. Мужу было 26 лет, жене — 24 года. Она работала билетершей в ливерпульском кинотеатре «Трокадеро», он служил официантом на пароходе. На регистрацию никто из родственников не пришел, свадьбы не было, и молодые провели весь вечер в кинозале «Трокадеро».

Джон родился, когда отец был в море. Джулия полтора года получала письма и деньги от мужа, затем он пропал. Шла вторая мировая война, на морских путях гибли многие суда, поэтому исчезновение Альфреда Леннона было воспринято как окончательное, и Джулия вскоре вышла замуж за официанта Бобби Дайкинса, человека солидного и имевшего двух детей от первого брака. Трое детей с первых дней совместной жизни были тяжелым грузом для молодоженов. И сестры Стэнли на семейном совете решили взять Джона к себе. Такое решение было дальновидн-ым, поскольку в новой семье Джулии вскоре появились и общие с Бобби дети — Джулия и Жаклин.

Таким образом, Джон прожил с матерью только восемнадцать месяцев, но это был первый этап в жизни ребенка и потому особенно важный для формирования его характера и склонностей. Джулия была доброй, веселой, но, по мнению сестер Стэнли, весьма эксцентричной и легкомысленной. Как и сестры, она была остроумной, но уж слишком часто шутила и смеялась. Дома у нее был граммофон и большая коллекция пластинок с легкой музыкой. Джулия обожала петь и играла на банджо — этому научил ее Фред.

Мать вошла в жизнь Джона лучезарной, улыбающейся, всегда что-то напевающей. Переезд из ее дома к тете Мэри, старшей сестре Стэнли, был первой трагедией в его жизни.

Тетя Мими, как стал звать ее мальчик, и ее муж Джордж Смит не имели своих детей и охотно взяли ребенка к себе. Жили они в собственном доме «Мендипс» на Менлав-авеню в Вултоне — самом красивом и респектабельном пригороде Ливерпуля. У дяди Джорджа была небольшая молочная ферма с маслобойней.

В Вултоне жили достаточно зажиточные люди. Дом Мими, двухэтажный, построенный в стиле Тюдор, одной стеной примыкал к стене такого же дома. Холл первого этажа был отделан деревянными панелями, а в стенных шкафах красовались дорогие тарелки из фарфора знаменитых марок. На втором этаже была большая веранда, куда обычно вывозили в кресле маленького Джона, чтобы он погрелся на солнце. Там же, на втором этаже, находилась и собственная комната мальчика. Рядом с домом находились ставшие впоследствии знаменитыми «Земляничные поля» — детский приют Армии спасения («Salvation Army» — религиозная филантропическая организация. Основана в 1865 г), где Джон играл с компанией сверстников.

Мими была доброй, умной, но очень строгой и подчас резкой женщиной. Она всей душой любила маленького Джона и стремилась дать ему хорошее воспитание. Но ее система воспитания была чисто английской, и Джон жил без ласки, без сладостей, без карманных денег и развлечений. Правда, два раза в год Мими вывозила племянника в город на фильмы Уолта Диснея, а иногда водила в музей или в театр. И хотя Джон уважал тетю и даже любил ее, она не была для него близким человеком. Зато дядя Джордж был нежен с мальчиком, всячески его баловал и быстро стал его доверенным лицом.

Однако, как бы хорошо ни относились к нему тетя и дядя, взрослые произвольно или непроизвольно вызывали потрясения в душе Джона, преследуя, с их точки зрения, высшие интересы ребенка. Мими старалась вообще никогда не говорить с ним о его родителях и всячески избегала этой темы, и хотя Джулия жила в двух остановках от дома Смитов, она почти там не показывалась.

Когда Джону было 5 лет, неожиданно объявился его отец. С согласия Мими он повез сына на курорт в Блэкпул. Война была позади, у Фреда были деньги и большие планы — он намеревался навсегда уехать в Новую Зеландию и забрать с собой Джона. Они поселились в Блэкпуле в доме приятеля Фреда. Все было готово к отъезду, как вдруг на пopoгe дома появилась Джулия. Она требовала вернуть ребенка домой (выяснилось, что ее послала в Блэкпул Мими). Между родителями разгорелся спор, и они не нашли ничего более разумного, как переложить бремя принятия решения на детские плечи. Джон сидел на руках отца, крепко к нему прижавшись. Когда его дважды спросили, с кем он хочет жить, он дважды ответил: «С папой». Джулия повернулась и вышла из дома. Джон стремглав бросился за матерью — и не вернулся. Фреду пришлось отправиться в Новую Зеландию одному. Он расстался с сыном на двадцать с лишним лет.

Столько притязаний взрослых, и таких разных, на любовь ребенка не могли пройти для него безболезненно. Уже с раннего детства он чувствовал себя обделенным любовью, в общем-то никому особенно не нужным. Если судить с позиций педагогики, Джон оказался в ситуации, усиленно побуждавшей его к самоутверждению. Он был умным и способным ребенком, умел делать то, чего не умели другие дети. Ему хотелось хоть чем-то привлечь внимание взрослых, вызвать у них восхищение или хотя бы интерес. Поэтому он придумывал всевозможные шалости, невероятные проделки. При этом он умолял: «Ну посмотрите же на меня, я Джон Леннон. Я могу делать разные трюки. Посмотрите на меня!»

Но взрослые не обращали на него внимания. И он замкнулся, стал строптивым, ревнивым, упрямым, непослушным и всегда и во всем стремился выделиться, быть первым. Эти черты характера остались у него на всю жизнь. Кто знает, может быть, это и помогло ему стать знаменитым создателем и лидером всемирно прославившегося ансамбля.

Когда Джон в возрасте 5 лет стал ходить в начальную школу «Давдейл» (Общая государственная начальная школа в Англии предназначена для детей от 5 до 11 лет (в Шотландии от 5 до 12 лет) и включает школу для малышей и начальную школу), он сразу проявил незаурядные способности. Читать он научился с помощью дяди и тети еще до поступления в школу, поэтому учиться ему было легко. Он хорошо рисовал. По словам Мими Смит, увлекался чтением. Но этого всего не заметили учителя, поэтому Джон перестал утруждать себя занятиями и переключился на игры, которые стали его единственной страстью.

Тетя Мими вспоминает, что в играх ее племянника уже проявлялись особенности его характера: твердость, настойчивость, категоричность, целеустремленность и самоотдача в каждом интересном для него деле. Играя, например, в индейцев, он требовал от всех участников «всамделишного» поведения, и если побежденный враг не умирал «по-настоящему», Джон разражался сильным и бурным гневом. Чтобы быть похожим на настоящего индейца, он просил. Мими вымазывать его красной подливкой от жаркого и рисовать на его лице различные узоры губной помадой. Он заставлял Мими брать в мясной лавке индюшачьи перья и украшал ими себя и товарищей по совместным играм. На дереве возле дома он соорудил себе убежище наподобие вороньего гнезда и часами сидел там, разыгрывая сцены из жизни краснокожих.

Если Джона наказывали, он удалялся в свою комнату и погружался в чтение. Его любимой книгой была (и осталась на всю жизнь) «Алиса в стране чудес» Льюиса Кэрролла. Как он потом говорил, в детстве эта книга восхищала его забавным и фантастическим сюжетом, в зрелом возрасте — железной математической логикой, удивительным остроумием, игрой слов и социальной глубиной. Он мечтал сам когда-нибудь написать собственную «Алису». Позже Джон увлекся Робертом Стивенсоном, Эдгаром По и книгами о художниках.

Из окрестных домов, перемежавшихся перелесками и полянами, подобралась компания мальчишек, в которую вошли Пит Шоттон (Пит Шоттон оставался самым близким другом Джона Леннона всю жизнь, был его помощником, директором модного магазина «Бутик», а после смерти Джона написал книгу «Джон Леннон в моей жизни»), Айвен Воган, Найджел Уолли. Все они вместе учились в «Давдейл». Сначала верховодил Пит, но как только появился Джон, он сразу перехватил лидерство. Он не боялся драться, был сильнее других ребят физически, умнее и изобретательнее, хотя шалости его были зачастую недетскими и порой жестокими. Джон уже тогда был близоруким, на близком расстоянии не различал номеров автобусов. Поэтому он не любил спортивных игр, зато много бегал и плавал. Из-за того, что плохо видел, не мог играть в футбол и чувствовал себя ущемленным, поскольку в Ливерпуле в футбол играли абсолютно все. Но зато он изобретал всевозможные собственные игры и шалости, и в этом его фантазия была неистощимой. Нередко ребята переходили границу дозволенного. Джон любил делать мишени из уличных фонарей и вместе с друзьями бросал в них камни и обломки кирпичей, соревнуясь, кто разобьет фонарь первым. Они бросали камни или комья грязи в окна проходящих поездов, расположившись на виадуке над железной дорогой; зажигали костры в неположенных местах, например на лужайках парков, и развлекались, наблюдая из укрытия суету пожарников. Но одним из самых любимых развлечений было забраться на большую ветку дерева, свисавшую над шоссейной дорогой, и внезапно опустить оттуда ногу прямо перед проезжающим под деревом автобусом.

Джон терроризировал всех соседей. Они его боялись. В нем постоянно чувствовалось внутреннее напряжение, он всегда жаждал что-то испортить, нарушить установленный порядок. В нем жил неукротимый и неуправляемый бунтарь.

Жестокость, однако, не была определяющей чертой характера Джона. Он нежно любил мать, так же нежно относился к тете Мими, был предан дяде Джорджу. Он обожал двух сиамских кошек, живших в доме тети. Кстати, потом, став уже взрослым, он всегда любил четвероногих и держал в своем доме кошек, хотя порой был очень жесток с людьми, даже самыми близкими. Эта жестокость удивительно сочеталась с отзывчивостью, щедростью и широтой. Пит Шоттон вспоминает в своей книге, как еще в детстве Джон давал друзьям уроки доброты, сам честно делился сладостями, карманными деньгами и вообще всем, что имел, с остальными мальчиками и заставлял их следовать его примеру.

С учителями в школе Джон был не в ладах, вероятно, опять-таки потому, что они не выделяли его среди других мальчиков. И он становился все более непослушным, задиристым, скрытным и угрюмым. Директор школы однажды сказал Мими: «Этот мальчик острый, как иголка. Он не может ничего делать по шаблону».

Настоящая жизнь начиналась для Джона за пределами школы. Игры и проказы уживались с уютом и спокойным бытом тетушкиного дома, с доверительной дружбой с дядей и с редкими, но ослепительными встречами с матерью, которая с тех пор, как Джон пошел в школу, стала часто бывать в доме Мими. Она приходила и разрушала созданный там уклад. В отличие от тети, мать позволяла Джону все, не говорила слов «нельзя» и «нет», не стремилась приучать его к чему-то серьезному. Она хотела, чтобы сын стал незаурядным. Дома Джон всегда находил чем заняться. Он любил рисовать цветными карандашами и мелками, писать стихи, сочинять рассказы. В семь лет он создал свою первую в жизни книжку «Спорт и скорость в картинках». В ней были карикатуры, рисунки, шутки, короткие рассказы и истории, фотографии кинозвезд и знаменитых футболистов и даже повесть с продолжением, которая заканчивалась словами: «Если вам это понравилось, приходите на следующей неделе — будет еще лучше». Таких книжек Джон сделал много. На их обложках он с гордостью выводил: «Редактор и художник Дж. У. Леннон». Во многих рассказах и рисунках он воспроизводил и перетолковывал впечатления, полученные от посещения театров, музеев и кино. Он нарисовал всех персонажей своей любимой «Алисы в стране чудес». Стихи и прозу Джон писал специальным секретным шифром, чтобы Мими не могла их прочитать. Рисунками из этих книжек оформлена обложка альбома Джона «Walls And Bridges», вышедшего в 1974 году.

Радостным еженедельным событием для маленького Джона было пение в воскресном детском хоре в приходской школе Святого Питера в Вултоне. Его привлекала торжественность и таинственность богослужения, но больше всего — сама музыка. У него был хороший голос, пел он с упоением, но иногда начинал импровизировать и даже изобретать собственный контрапункт, вовлекая в эти эксперименты и других мальчиков, в том числе, конечно, и Пита Шоттона. Этих музыкальных новшеств не оценили, и после нескольких предупреждений Джона и Пита выгнали из хора.

Новая сторона мира открылась Джону и Питу в результате дружбы со студентами-медиками, которым Мими одно время сдавала две из четырех спальных комнат своего дома. Мальчиков уже интересовали некоторые подробности анатомии человека, а студенты закрепляли учебный материал в своих рассказах, попутно открывая детям многие названия и слова, бытовавшие в ливерпульском порту, но не в обиходе благопристойного Вултона. В результате Джон и Пит чрезвычайно увеличили свой словарь и некоторое время сильно увлекались «новым языком», однако потом спохватились и с большим трудом стали отвыкать, страшась применить свои знания случайно в разговоре с родителями и знакомыми.

Сдав экзамены элевен-плас (Элевен-плас — экзамены для одиннадцатилетних, которые проводятся по окончании начальной школы и включают проверку умственных способностей, знания английского языка и арифметики), Джон и Пит в соответствии с правилами английской системы образования поступили в среднюю школу, которая называлась «Куорри бэнк хай скул». Айвена Вогана родители определили в так называемый Ливерпульский институт — тоже среднюю школу, но более престижную. Там Айвен познакомился с Полом Маккартни.

«Куорри бэнк» была небольшой средней грамматической школой (Grammar school — государственная или частная школа для детей от 11 до 18 лет; дает право на поступление в вуз; в программе — изучение классических языков) для мальчиков. Она пользовалась неплохой репутацией в Мерсисайде. Впоследствии эта школа стала знаменитой, потому что в ней учился Джон Леннон,— в Англии славу учебному заведению создают его бывшие ученики. Правда, и тогда, когда в ней учился Джон, она не была такой уж неизвестной, так как дала стране двух министров труда. В этой школе Джон оставил первый автограф, вырезав ножом на дверях туалета свои инициалы.

В тот год, когда мальчики поступили в «Куорри бэнк», она отмечала свое тридцатилетие, но им казалось, что ей сто или даже двести лет. Помещалась она в потемневшем кирпичном здании, надежно укрытом от внешнего мира ивовыми зарослями. Все учителя были одеты в черные костюмы со строгими галстуками и в мантии. Ученикам тоже полагалось носить черную форменную курточку и галстук. На курточках была вышита эмблема «Куорри бэнк» — красно-желтая голова оленя и под ней латинское изречение: «Из этой руды добудем благородный металл». В «Куорри бэнк» все подчинялось традициям: и раздельное обучение, и телесные наказания, и пуританские нравы, и официальность учителей, и культ зубрежки и дисциплины, и, конечно, скука на уроках, в первую очередь для незаурядных подростков. А следствием этой угнетающей скуки были нежелание учиться, шалости, безобразия, стремление скорее вырваться на улицу.

Джон пришел в школу с хорошим уровнем подготовки и в первый год даже считался одним из успевающих учеников. Но учителя не отмечали и не поощряли способного мальчика, так как он не желал хорошо заучивать программный материал, послушно выполнять задания, строго соблюдать дисциплину. Джон учился все хуже и хуже и наконец скатился в класс для отстающих. Такую же эволюцию проделал его друг Пит. Оба они скоро превратились в клоунов, паяцев, что документально закреплялось в школьных характеристиках.

Правда, учителя не могли не заметить незаурядных способностей Джона, его остроумия и оригинальности. Джон, прекрасно рисовал, постоянно занимаясь этим на уроках, даже не имеющих никакого отношения к рисованию. Он вел свой рукописный журнал под названием «Ежедневный вой». В этом журнале, сделанном из школьных тетрадей, он помещал шаржи и карикатуры на одноклассников и учителей, стишки, разные истории, рисунки на внешкольные сюжеты, часто весьма непристойные. Каждый день Джон приносил в школу новые страницы или целые выпуски. Читателями и ценителями могли быть только близкие друзья. Впрочем, учителя также не без интереса и удовольствия рассматривали в учительской комнате очередную конфискованную тетрадь.

На уроках Джон и Пит ничего не делали, разговаривали, вскакивали с мест, выходили из класса, потом стали вообще прогуливать занятия. Иногда они позволяли себе и безобразные выходки: избивали других школьников, могли выпустить в спину учителя чернила из велосипедного насоса.

Проделки продолжались и после школы, принимая нередко характер правонарушений. Одно время компания Джона пристрастилась к мелким кражам в магазинах, на благотворительных распродажах и ярмарках. Воровали — в основном сладости и лакомства — не от бедности и лишений, хотя родители, в том числе и Мими, ограничивали рацион сладких блюд. На мелкие кражи мальчишек толкали озорство, страсть к приключениям, азарт и обида на невнимание и непонимание их со стороны взрослых.

Пустота школьной жизни компенсировалась дружбой с дядей Джорджем и — все больше — с матерью. С дядей, как уже говорилось, у Джона установились очень теплые отношения. Джон читал ему свои первые стихи, дядя также знакомил племянника со своими, которые можно было показывать только в очень узком мужском кругу. Дядя смотрел сквозь пальцы на проделки Джона, сочувствовал, когда его наказывала Мими. И если в особых случаях Мими запирала Джона в одной из комнат, дядя тайком приносил ему булочки с изюмом. Иногда они вместе убегали из дома, оставив Мими плитку шоколада и записку с пожеланием приятно провести воскресный день. Как-то дядя подарил Джону губную гармонику, и Джон быстро научился подбирать на ней незатейливые мелодии.

Когда Джону было 13 лет, дядя Джордж умер. Случилось это внезапно. У него оказался цирроз печени, хотя он никогда ни на что не жаловался. Он даже не лежал в постели, как все больные, а до последнего дня работал на ферме. Джон очень тяжело переживал потерю своего взрослого друга, хотя и старался не показывать виду.

Теперь он остался с Мими. Она была заботлива, любила его, он тоже был к ней привязан, но она совсем его не понимала. И Джон еще больше потянулся к матери. Джулия не осуждала его шалостей, не бранила за прогулы в школе, разделяла его интересы. Она любила его друзей и разрешала им приходить к ней. Мими никогда их не пускала в дом, оберегая племянника от дурного влияния нехороших и плохо воспитанных мальчиков. Но самое главное — мать поощряла музыкальные увлечения сына. Она помогла ему подобрать на губной гармонике несколько популярных песенок. Первой была «Ах, какой стыд!» Фэтса Домино. С тех пор Джон не расставался с полюбившимся инструментом, носил его в кармане брюк и использовал любую свободную минуту в школе, дома, на улице, чтобы поупражняться. Довольно скоро он стал вполне прилично играть мелодии, которые передавали в радиопрограмме «Любимые пластинки всей семьи». Их исполняли популярные в то время американские певцы Фрэнки Лейн, Джонни Рэй, Джин Винсент и многие другие («Be-Bop-A-Lula» Джина Винсента была самой любимой песней Джона тогда, когда он сам стал знаменитым композитором. А гармоника фигурировала как непременный инструмент в выступлениях и грамзаписях «Битлз». На афишах и рекламах, где перечислялись исполнители и инструменты, против фамилии Леннон стояло: «Ритм-гитара и гармоника». Она звучит в «Love Me Do», «From Me To You», «I'll Get You», «We Can't Work It Out» и во многих других песнях).

Джон стал бывать у матери все чаще и чаще, нередко жил у нее по нескольку дней подряд. Ее муж Бобби очень хорошо относился к пасынку, баловал его карманными деньгами. Маленькие сестренки просто обожали своего старшего брата, и Джон отвечал им взаимностью. Он все сильнее и сильнее привязывался к матери, восхищался ею и подражал ей во всем. Она учила его играть на банджо, слушала вместе с ним пластинки.

В 1956 году Джон услышал знаменитый рок, который пел Хейли в фильме «Blackboard Jungles», и «Heartbreak Hotel» в исполнении Элвиса Пресли. По его собственным словам, это было «то самое». Такой музыки и такого пения он никогда не слышал раньше. В доме Мими легкую музыку презирали. Английские музыканты рок-н-ролла не исполняли, а пластинки с американцами не продавались в магазинах. Единственным источником было «Радио Люксембург», и Джон, укрывшись с головой одеялом, по ночам настраивал свой приемник на эту волну. Иногда удавалось послушать и настоящие американские пластинки. Его одноклассник, собиратель грамзаписей рок-музыки Дон Бит-ти часто приглашал Джона слушать свои пластинки, и благодаря Дону Джон пополнял список своих кумиров: Билл Хейли, Элвис Пресли, Чак Берри, Бадди Холли, Литтл Ричард... Одних только этих имен было уже достаточно, чтобы понять, чем заняться дальше.

В этом же 1956 году король скиффла Лонни Донеган спел «Rock Island Line» («Берег скалистого острова»). Песня не была рок-н-роллом, хотя в ее названии звучало это завораживающее слово (здесь оно имело значение «скалистый»). Но песня потрясла юного Джона тем, что исполнялась в сопровождении таких инструментов, освоить которые мог бы каждый. Благодаря этому Лонни Донеган стал таким же героем английской молодежи, как знаменитые американские исполнители рок-н-ролла.

Скиффл-группы начали свое триумфальное шествие по стране. Гитара, губная гармоника, банджо, стиральная доска, коробка из-под чая... Что может быть проще? И Джон решился.

Но сначала нужно было приобрести гитару. Мими, разумеется, об этом и слышать не хотела. Она предпочитала фортепиано или скрипку. Гитару купила Джулия за 10 фунтов. С ее помощью Джон овладел двумя, потом тремя аккордами. Правда, аккорды эти были не гитарные, а характерные для банджо. Джон быстро научился играть песенку «That'll Be The Day» («Вот будет здорово!») из репертуара Бадди Холли. Он часами занимался, осваивал нехитрые еще построения, подбирал новые мелодии. Мими категорически протестовала, иронизировала, бранилась. В конце концов она запретила ему «бренчать» в комнатах, и он удалился на веранду.

Наконец Джон решил, что готов создать группу. Состав ее подбирался очень долго, много раз менялся, и существование ее зависело от того, кто хотел в ней играть. Сначала было 6 человек: Джон Леннон — гитара и пение, Эрик Гриффитс — гитара и пение, Род Дейвис — банджо, Пит Шоттон — стиральная доска, Найджел Уолли и Айвен Воган — ящики из-под чая, то есть ритмическая группа. Через некоторое время Найджел и Айвен ушли, и их сменили Лен Гэрри и Колин Хантон. Все бесконечно спорили и ссорились. Род Дейвис хотел играть только народную музыку, Джон — только песни обожаемого Пресли. На репетиции приходили не все. Один забывал, другому было лень, третьему не удавалось удрать из дома. И вообще все ребята вошли в группу Джона больше из чувства товарищества, а не из любви к искусству. Да и создали-то они ее ради забавы, чтобы вместе посмеяться и повеселиться.

Обычно репетиции проходили либо в воронке от бомбы в саду возле дома Пита Шоттона, либо в ванной комнате у Джулии, где, по мнению Джона, была хорошая акустика — как в эхо-камерах, где записывалась рок-музыка. Репертуар состоял из песен Лонни Донегана и Элвиса Пресли. Музыка эта была простой и не требовала сложного аккомпанемента — достаточно было знать три гитарных аккорда и отбивать ритм на самодельных ударных.

Сложнее обстояло дело со словами. Покупать пластинки у моряков было не по карману. А в тех песнях, которые передавали по радио, зачастую из-за помех в эфире невозможно было разобрать текст. Но Джон нашел выход: он стал сам придумывать слова к мелодиям, которые хорошо запоминал. Опыт сочинения стихов был у него уже достаточный, и надо сказать, что те, которые он придумывал сам, иногда были не хуже стихов оригинала. Ведь считалось, что слова не должны мешать музыке, поэтому писались они нередко на скорую руку и не отличались высоким художественным уровнем.

Назвали группу «Куорримен» («Парни из Куорри»), воздав должное школе, в которой учились, и месту, где жили (там было много песчаных карьеров) (Quarry — карьер, каменоломня (одно из значений)). Одевались музыканты сначала кто во что, потом нарядились, как «тедди-бойз» (Стиляги, пижоны (жаргон 50-х годов)): широкие в плечах, длинные пиджаки, узкие брюки-дудочки, яркие носки (чаще красное или оранжевого цвета), пестрые галстуки с экзотическими рисунками. У всех были прически, как у Элвиса Пресли.

Постепенно группа набирала силу. Ребята уже играли на домашних вечеринках, на днях рождения, на уличных праздниках и на школьных вечерах. Играли бесплатно или за угещение. Новый директор «Куорри бэнк» по фамилии Попджой, пришедший в школу в 1956 году, оказался человеком весьма современным, увлекался скиффлом и рок-н-роллом и поощрял начинания группы Джона. С его разрешения группа могла упражняться во время большой перемены в школе или на школьной спортплощадке.

Первое настоящее выступление «Куорримен» состоялось 24 мая 1956 года в день празднования Дня Империи (День Империи праздновался в Великобритании с 1903 по 1958 год 24 мая, в день рождения королевы Виктории. В 1958 году этот праздник заменили Днем Содружества, который с 1966 гада отмечается в июне, в официальный день рождения королевы Елизаветы II) на Роуз-стрит в Ливерпуле. Они играли прямо на улице, стоя на перевернутом кузове грузовика, и имели успех.

Время шло, группа Джона приобретала известность и даже недоброжелателей, главным образом среди молодых людей, девушки которых восхищались «Куорримен». Там, где они играли, часто разгорались драки. Джон никогда не отказывался применить кулаки, если, конечно, противники не были намного старше и сильнее. Бывало, что и между самими музыкантами прямо на сцене возникали потасовки. Но всем вместе было весело. Музыка зажигала, слушатели аплодировали, музыканты радовались растущей популярности. Правда, Пит Шоттон иногда откровенно скучал. Он понимал, что не имеет никакого отношения к музыке, и сидел за своей стиральной доской только ради Джона. Маленький Колин Хантон, который из-за своего роста вынужден был всюду показывать свидетельство о рождении, тоже больше интересовался не музыкой, а пинтой-другой «Черного бархата» (Пинта — 0,57 литра. «Черный бархат» — смесь шампанского с крепким пивом (обыкновенно с портером — темным пивом повышенной крепости)).

Мими ничего не подозревала о новом увлечении племянника и не отпускала его из дому по вечерам. Под разными предлогами ему удавалось вырваться, но каждый раз она говорила, что это — в последний раз. Он очень боялся, что Мими увидит его в пижонском наряде, и либо убегал из дома тайком, либо надевал поверх своих «дудочек» нормальные широкие брюки. ...