Татьяна Луганцева Подарки Деда Маразма

Глава 1

Этот злополучный день не заладился с самого начала. Бывают дни, когда ты просыпаешься со светлой головой, добрыми мыслями и улыбаешься своему отражению в зеркале, отмечая, как все же чертовски хорошо ты выглядишь, несмотря на свои… Это те дни, когда слышишь щебетание птиц за фрамугой из стеклопакета; когда замечаешь, как ярко светит солнце, пробиваясь сквозь смог большого города; когда в голове звучит прекрасная музыка, хотя ты вовсе не была вчера в филармонии, а весь день проверяла сочинения учеников или стояла у станка. Ты улыбаешься незнакомым людям и летишь на работу, словно на крыльях. В такие дни ладятся все дела, приятны все люди и к вечеру ты подсознательно ожидаешь какого-нибудь необычного, романтического сюрприза. Как минимум любовного послания от незнакомца, как максимум принца на белом коне, который, нажав на тормоза, то есть на стремена, упадет на колени и признается в том, что всю жизнь мечтал именно о такой девушке, как ты. Но, к сожалению, бывают и другие дни, которые полны отрицательной энергией, и именно такой день наступил второго июня в жизни двадцативосьмилетней женщины Марты Михайловны Песковой.

Едва открыв глаза, она ощутила сильную головную боль и тошноту. То были отголоски вчерашних излишеств, то есть «праздника живота», который они устроили с друзьями в одном из московских ресторанов. Порадоваться летнему ясному денечку Марта тоже не могла, так как резкий, слепящий солнечный свет вызывал боль в опухших покрасневших глазах. Она прошлепала стройными ногами в ванную комнату, не вписавшись в поворот, стукнулась худым плечом о косяк.

— Черт! — выругалась Марта, и это было первое и весьма неудачное слово, которое она произнесла в это утро, тем самым накликав на себя еще большие неприятности.

То, что она увидела в большом овальном зеркале, ей тоже явно не понравилось. Бледное одутловатое лицо с большими синими глазами и такими же большими темными кругами под ними. Маленький вздернутый нос, упрямый подбородок и полные потрескавшиеся губы. Марта имела вредную привычку, а именно облизывать губы на улице, в том числе и на ветру, от чего они у нее обветривались, и Марте все время приходилось пользоваться гигиенической губной помадой, словно маленькой девочке. Черные волосы на ее голове больше напоминали свалявшийся валенок, чем строгое, асимметричное каре с длинными, завитыми прядями к лицу и более короткими на затылке, за которое она отдала кругленькую сумму в салоне красоты. Надо отметить, что красиво это каре смотрелось только у мастера в кресле после укладки, но стоило Марте выйти на улицу… как ее непослушные густые жесткие волосы начинали топорщиться во все стороны, словно иголки у ежика, которого сильно напугали. Различные укладочные средства, применяемые хозяйкой непослушной гривы, были бессильны перед природой. Марта наморщила лоб, вспоминая, как вчера в дамской комнате ее близкая и давняя подруга Маргарита распылила ей на голову целый баллон лака сильной фиксации, пытаясь соорудить какую-то замысловатую прическу. Дело было в том, что Рита недавно окончила курсы парикмахеров и косметологов и теперь имела тенденцию издеваться над знакомыми, показывая им свое «мастерство», а проще говоря, тренируясь на них, словно на подопытных кроликах. Марта дала ей экспериментировать над своей головой только из чувства товарищества, так как знала Риту всю свою сознательную жизнь. Надо отметить, что руки у Маргариты с детства росли не оттуда, откуда нужно. Она не могла даже нормально пришить пуговицу, а приготовление элементарной яичницы ввергало Маргариту в шоковое состояние. Марта знала ее еще со времен школы. Они учились в одном классе, и на уроках труда Рита проявляла чудеса прикладного искусства. Плохо было то, что при своем патологическом неумении работать руками Маргариту так и тянуло что-нибудь этими руками сделать.

Один раз учительница по труду дала задание: сшить самим дома из подручных материалов маленькую мягкую игрушку. Потом эти игрушки от всей школы собирались отправить в детский дом в качестве подарков. Таким образом, домашний ребенок отдавал частичку своего сердца и домашнего уюта ребенку обездоленному, то есть сама идея была очень благородна. Всем девочкам раздали лекала маленьких мишек, по которым было очень легко их сшить. Все было бы ничего, но возникло одно но… Надо было знать Маргариту. Она с детства решила, что она не такая, как все нормальные дети, и всячески придерживалась данной легенды. Эта высокая, худая ярко-рыжая девица, несмотря на всю свою несуразность и безрукость, захотела выделиться. Ей не хватало того, что она всегда торчала огненным факелом посередине класса, ее артистическая натура требовала подвигов, а хорошая девочка Марта просто попала под ее негативное влияние, как всегда считали учителя и объявляли об этом на каждом собрании. Когда Марта зашла к ней домой, она впала в шоковое состояние. Маргарита, победоносно улыбаясь, вынесла ей огромное чучело, чуть ли не с себя ростом, с какими-то разноцветными пальцеобразными отростками, похожими на щупальца.

— Здорово я придумала? — спросила Рита, улыбаясь слегка кривыми зубами, придающими ее узкому лицу некоторую пикантность, правда, так считала только она сама. — Все будут шить маленьких глупых мишуток, а я поражу воображение детей этим чудом! И пусть хоть кто-нибудь скажет, что я безрукая!

— Что это? — спросила тогда оторопевшая подруга, чем несказанно обидела Маргариту.

— Петух! Это большой петух! Красочная и яркая птица! Хотя она слегка похожа на…

— Осьминога? — предположила Марта.

— На жар-птицу! — обиделась Рита.

— А это что? — поинтересовалась Марта, осторожно трогая длинные разноцветные отростки.

— Перья! Ты что, не понимаешь?! Это его хвост! Я все руки исколола, пока шила это чудов… кхе, петуха! Что мне стоило вывернуть эти перья наружу! Да! Ты можешь не верить, но я сама придумала и разработала выкройку этого чуда!

Впрочем, этого Маргарита могла и не говорить. То, что лекала разрабатывала она сама, и так было видно: кривое тело петуха, глаза навыкате, посаженные на разном уровне, клюв, свернутый набок, и эти жуткие разнокалиберные сморщенные «перья»…

— Не может быть, — выдохнула Марта, внезапно пожалев бедных детишек в детском доме, которые больше не смогут спать спокойно после такого подарка. Они и так были обижены судьбой, а теперь им еще предстояла встреча с этим «чудо-петухом».

Самого страшного Марта тогда еще не знала. Дело в том, что Риту захватил процесс творчества с головой. Чтобы получить эти огромные и разноцветные «перья», Маргарита разрезала все имеющиеся в доме ткани. Пострадали дорогие портьеры, шелковое покрывало в родительской спальне, старинная скатерть, пара вечерних платьев мамы Риты. А чтобы набить это чудовище фантазийной птицефермы, она использовала настоящие перья и пух, выпотрошив все имеющиеся в доме подушки, которые были куплены во времена застоя по великому блату. Какой же поднялся скандал в ее доме и на чем спали все члены семьи Громовых, пока не купили новые подушки, лучше не вспоминать. Марта даже по прошествии многих лет не могла забыть взгляды прохожих на улице, полные ужаса, сочувствия и удивления, когда они несли это чучело в школу. Учительница тоже оценила неординарный подход к выполнению домашнего задания Маргариты Громовой в дни школьных каникул, поставила ей «отлично» и ушла на больничный…

И вот эта девочка давно уже выросла и продолжала радовать окружающих ее людей стремлением к труду и творчеству. Марта поняла, что ей не расчесать это залаченное насмерть сооружение на голове, и снова вспомнила вчерашний вечер.

— Ты будешь сногсшибательна! — заверила ее Рита заплетающимся языком, выпрыскивая последнюю струю лака на волосы подруги.

— Я не сомневаюсь… — прошептала Марта, понимая, что сейчас она вполне сможет разбивать о голову кирпичи.

Марта встрепенулась, с кислой миной на лице взяла зубную пасту и еле выдавила остатки себе на щетку. От едкого, освежающего мятного вкуса где-то справа в нижней челюсти жутко заболел зуб, который уже давно не беспокоил свою хозяйку.

— О боже, эта чертова вечеринка с какими-то немыслимыми и странными друзьями Риты! Я же должна была уже привыкнуть к ее чудачествам и образу жизни, но, видимо, буду удивляться до конца своих дней! — вслух пожаловалась Марта своему отражению, словно постороннему человеку.

Когда они были девчонками, они поклялись друг другу, что всегда будут дружить и выйдут замуж в один день. Этот день мог наступить несколько рановато, если бы не Марта. Она была очень привередлива в отношении мужчин. Рита же, собиравшаяся замуж уже лет с шестнадцати, постоянно торопила подругу побыстрее определиться с выбором жениха, так как самой ей выйти замуж явно не терпелось. Нарушать данную друг другу клятву Маргарита не хотела, а только говорила:

— Я встретила свою долгожданную единственную любовь! Нам не терпится соединиться в едином семейном порыве, а ты все тянешь резину! Из-за тебя я останусь в девках!

Но Марта собралась замуж только в двадцать два года, к тому времени подруга уже успела сменить восемь долгожданных и единственных женихов, которые перебывали у нее в качестве гражданских мужей.

Избранником же Марты стал тридцатипятилетний мужчина, некто Дмитрий Песков. Он был директором кладбища на окраине Москвы и, как ни странно, хозяином сети продовольственных ларьков в Москве, торгующих хот-догами. Деньги у него водились, и он полностью содержал свою образовавшуюся семью. Марта ничем особым не занималась. Она считала себя свободным художником, окончив после школы художественное училище и подрабатывая в разных учреждениях разрисовкой витрин, проработкой логотипов, рекламой. Иногда для души Марта рисовала картины и относила их в художественный салон на продажу. В последнее время ее привлекал дизайн, и она решила получить высшее образование. Она поступила в текстильный институт на отделение художественной росписи по тканям. Конечно, она несколько неуютно чувствовала себя среди студентов, которые поступили в институт после школы, но быстро привыкла к такому положению. Кроме того, Марта очень молодо выглядела, и скоро девочки-сокурсницы стали воспринимать ее как ровесницу.

Ко времени этой вечеринки Марта окончила второй курс и, сдав экзамены, ждала распределения на практику на одну из ткацких фабрик.

«Я и не знала, что в наше время остался этот идиотизм — практика! Я, взрослая самостоятельная женщина, должна ходить на какую-то практику, работать на фабрике!» — в глубине души возмущалась она.

Вчерашняя вечеринка была как раз посвящена успешной сдаче экзаменов Мартой.

Замужество не принесло большого счастья подругам. Рита развелась со своим мужем Владиславом в тот же год, после этого еще два раза официально выходила замуж и, наконец-то осознав, что она не создана для семейной жизни, решила больше не повторять роковых ошибок. Со всеми своими мужьями она осталась в прекрасных отношениях, каждый из них винил только себя в том, что не смог удержать рядом с собой такую чуткую и красивую женщину. Все они платили Рите алименты, хотя детей она не родила никому.

— Я отдала часть своей души, молодость!.. — грозила она им, а Марта удивлялась, как подруга смогла заставить их всех содержать ее. Скорее всего, неплохо устроившись в повторных браках, они просто боялись, что Рита вернет их обратно к себе и к ее богемному, совершенно безумному образу жизни, от которого они и сбежали.

Маргарита жила на деньги бывших мужей и на то, что она зарабатывала сама в качестве гадалки и предсказательницы человеческих судеб. Причем ее клиентами были в основном люди состоятельные, и они уходили от «предсказательницы Риты» вполне довольными.

Марта понимала, что ее подруга является просто классным психологом, кем она, собственно говоря, и была. Маргарита ушла с последнего курса института, не дождавшись получения диплома буквально два месяца, так как снова окунулась в пучину страсти со стройным голубоглазым шведом. В этом и была вся Рита, не похожая ни на кого и словно не от мира сего. Она не контролировала себя, не могла держать себя в руках, если ее захлестывали чувства и эмоции. Рита уходила в них с головой. Естественно, из Швеции она вернулась через пару месяцев, но ее это обстоятельство нисколько не смущало.

Марта, кое-как расчесав свои «железные волосы» и умывшись холодной водой, прошлепала на кухню. Даже звук закипающего чайника в этот день вызывал у Марты раздражение, шум в ушах и боль в голове. Она заставила себя проглотить кусочек сухого невкусного печенья, которое застряло у нее где-то в горле, и запила его двумя чашечками горячего растворимого кофе, что прибавило еще и ощущение изжоги у нее в желудке. Закашлявшись, Марта поплелась к себе в спальню одеваться. Она жила одна в хорошей двухкомнатной квартире дома сталинской постройки, с высокими потолками и большими, трехстворчатыми окнами. Дело в том, что Марта была более постоянна в любви, чем ее подруга Рита, но, к сожалению, их брак с Дмитрием — директором кладбища — закончился ровно через четыре года после того, как он начался. Хотя сейчас Марте казалось, что он закончился в день их бракосочетания. Сожалений из-за расставания никто не испытывал. Не было истерик, слез, обид, битой посуды, слежек за неверными супругами и длительных бесед с адвокатом. Просто в один прекрасный день Дима извинился перед Мартой за то, что причинил ей столько неудобств, что не оправдал ее надежд, собрал свои вещи и ушел, оставив квартиру и все совместно нажитое имущество жене. Марта оценила поступок бывшего мужа, и у них сохранились достойные, приятельские отношения. Развод они не оформляли, так как юридическая свобода была им не нужна, никому не хотелось заниматься бумажной волокитой.

После мирного ухода Дмитрия прошло два года, Марта оставалась по-прежнему одна, хотя недостатка в кавалерах у нее, конечно же, не было. Например, за ней ухаживал бывший одноклассник Женя Прохоров. Причем ухаживал он, надо отметить, весьма оригинально.

— Ты не смотри, Марта, что я женат и у меня трое детей. Ты же знаешь, что я люблю только тебя! Просто, я же должен был как-то существовать! Ты была замужем и так недоступна для меня. Ты только свистни, и я сразу же оставлю свою семью и приду к тебе со своими вещами.

Марта мысленно аж содрогнулась от сей радужной перспективы. Маргарита же была куда более прозаична.

— Твой брак с Дмитрием Песковым был обречен с самого начала, да и как можно жить долго с мужчиной, занимающим должность директора кладбища? А Женька — отличный парень! Ну и что, что ты разрушишь семью? Любовь — превыше всего! А его детям будете помогать вместе. Если мужик идет сам в сети, его отгонять не надо! Это как на рыбалке, кому повезет, в те сети мужик и попадется. Эх, где бы мне порыбачить… но меня один карась не устроит, мне надо заловить целый косяк рыбы!

Марте же снился несколько дней подряд один и тот же сон. Она в тренерском костюме сборной России по бегу вальяжной походочкой прогуливается по стадиону. На стартовой линии появляется улыбающийся Евгений. Марта пронзительно свистит в свисток, и он бежит в ее сторону, распахивая объятия и призывно шевеля бровями. Лицо Марты постепенно вытягивается, так как за высокой фигурой Евгения она видит несущихся за ним на всех парах троих детей разных возрастов и полов и грузную даму в бигудях, с хозяйственной сумкой в одной руке и скалкой в другой, видимо, законную супругу Жени. Марта просыпалась от звонкого трезвона будильника в холодном поту, понимая, что не сможет стать ни тренером, ни главным призом в этом забеге с препятствиями из троих детей.

Вторым ухажером Марты был Родион Хомутов, аскетического вида красавец-брюнет, который все время ей говорил, что они одной породы, словно речь шла о скаковых лошадях. Это была отдельная песня. Он работал у ее бывшего мужа в должности заместителя директора кладбища, был свободен и вечно находился в разладе с окружающим миром, то есть являлся форменным занудой. При этом Родион Игоревич умудрялся не пропускать ни одной юбки, которые покупались на его внешность и умные разговоры ни о чем. Романы с женщинами у заместителя директора кладбища заканчивались примерно через два-три месяца, это тот срок, который отводил он, чтобы полностью узнать женщину и еще раз удостовериться, что все они — «глупые трещотки».

Почему-то к Марте он питал особые чувства, называя ее женщиной-загадкой. Это не мешало Роде, даже разговаривая с ней, засматриваться на других представительниц прекрасного пола. Марта не раз замечала, как преображается его лицо, шевелится тонкий кончик носа и загораются темным огнем глаза, словно у вампира, унюхавшего кровь, когда на горизонте появлялась очередная юбка. Лицо у Родиона Игоревича вечно было всем недовольное и обиженное, а фигура несколько обрюзгшая. Марте одно время казалось, что это из-за того, что он сожалеет, что работает в таком месте, где вокруг много женщин, но все они уже мертвы. Один раз даже Дима, бывший муж, пряча глаза, сказал Марте:

— Мне неудобно, но я должен с тобой поговорить. Я вижу, что Родион пытается ухаживать за тобой. Ты женщина свободная, он тоже… холост, и я не вправе тебе что-либо советовать, но на правах друга я хочу тебя предупредить. Он хороший партнер, честный бизнесмен, моя правая рука, но по отношению к женщинам он… как бы это помягче выразиться…

— Ничего не говори, Дима, я все прекрасно понимаю и вижу. Родя — элементарный бабник!

— Я просто не хочу, чтобы ты разочаровалась и страдала… еще раз.

— Спасибо за заботу, — ответила ему тогда Марта, тронутая участием бывшего мужа в своей судьбе.

Дмитрий в тот раз пришел к ней домой в гости познакомить ее со своей новой избранницей. Это была миловидная белокурая женщина лет тридцати пяти в несколько старомодной одежде и с умным взглядом.

«Как они подходят друг другу!» — мелькнула тогда мысль у Марты, и она поздравила Диму с удачным выбором.

Звали его спутницу Надежда, и она работала у него в офисе секретарем, устроившись на эту должность совсем недавно, так как прежняя секретарша Дмитрия уехала с семьей в Германию на постоянное место жительства. Видимо, каждодневное общение с шефом, забота о нем, задержки по работе дотемна и приготовление крепкого кофе возымели свое действие.

— Мы это… я хотел поговорить… мы с Надей… — мялся в дверях Дмитрий, покрываясь пятнами.

— Тебе нужен развод? — догадалась Марта.

— Точно! — выдохнул с облегчением Дмитрий, радуясь, что это страшное слово за него произнес кто-то другой.

— Подавай на развод смело, — подбодрила его бывшая спутница жизни, — когда вызовут в загс, тогда я и приду, никаких препятствий с моей стороны не будет.

Марта нацепила короткую джинсовую юбку, льняную кофту с аппликацией из разноцветных розочек и надела босоножки из сплетенных тонких розовых ремешков на высоченных прозрачных шпильках из пластика. Дело в том, что у Марты был один комплекс: ей казалось, что она невысокого роста, и поэтому всячески старалась увеличить его. Вся обувь, включая домашние тапки, у Марты была на высоких каблуках. Ходила она ровно, красиво развернув плечи, уверенно ставя стройные ноги и несколько задрав кверху курносый нос.

Глава 2

Полная дама в свободном ситцевом пестром халате и черном фартуке, на который налипли нитки разной длины и расцветки, скептически оглядела Марту, словно та была диковинным тараканом, случайно забежавшим на ее стерильно чистую кухню.

— Значит, это вы к нам на практику?! — спросила она, сурово сдвинув кустистые брови.

— Значит, я… — выдохнула Марта, даже не пытаясь скрыть на своем лице выражение обреченности и нежелания проходить практику вместо того, чтобы укатить куда-нибудь отдыхать.

— Ну что ж, женщина, я буду вашим бригадиром, — сказала полная дама, делая ударение на слово «женщина», тем самым давая понять Марте, что она видит, что пришла не молоденькая студентка, поступившая в институт сразу после школы, а женщина в полном расцвете сил. Ей как бригадиру непонятны ее капризы идти получать высшее образование в тридцать лет.

«Видимо, с жиру бесятся или деньги девать некуда», — читалось в сильно подведенных глазах бригадира, которая представилась Клавдией Михайловной.

— У нас тут не частная лавочка и не платные курсы! — предостерегла она Марту, сжавшуюся в размерах. — Здесь надо работать! Только трудом можно заработать зачет по моей практике! Откупиться даже не пытайтесь, сразу предупреждаю, были уже инциденты!

Марта поняла, что попала в рабство на целый месяц.

— Наша фабрика головных уборов является государственным предприятием и поэтому принимает государственные заказы на изготовление милицейских и военных фуражек, — значительно произнесла Клавдия Михайловна и, сделав минутную театральную паузу, продолжила: — Вас я сейчас посажу на конвейер по пошиву детских панамок.

Тем самым бригадир дала понять новоиспеченной практикантке, что до милицейских фуражек ей еще расти и расти, а пока ей можно доверить только детские панамки. Марту облачили в халат и провели в огромный цех, где девушки разных возрастов и комплекций строчили на швейных машинах.

— Шить умеешь?! — перекрывая шум работающих машин, заорала Клавдия Михайловна прямо в ухо практикантке.

— Нет, — честно призналась Марта, оглушенная шумом работающих механизмов.

— Как нет?! Вы же в текстильном институте учитесь?!

— Я учусь на художественном отделении, на дизайнера… — жалобно проблеяла Марта.

— Ну и что?! Учиться в нашем, можно сказать, швейном институте и не уметь шить! Нонсенс! Абсурд! Любая женщина должна уметь шить! Ладно, будешь пристрачивать к панамкам козырьки, это самая простая операция. Всего-то один шов ровно на машинке прострочить!

Марту посадили за машину и показали, как сделать так, чтобы этот агрегат заработал. Бригадир ловко пристрочила козырек к панамке желтого цвета в веселую белую ромашку.

— Вот таким образом и будешь работать. Садись и начинай.

Марта дрожащими пальцами начала вкладывать козырек в кепку, потом подложила всю эту конструкцию под железную лапку машины и стала строчить, совсем не так ровно и гладко, как показывала Клавдия Михайловна. Руки ее тряслись, в ушах заложило от шума, а нитки в машине почему-то периодически путались и рвались. По конвейеру к Марте все поступали и поступали маленькие детские панамочки различных веселеньких расцветок. Марта не успевала пришивать козырьки, и в конце концов ее стало совсем не видно из-за горы панамок, образовавшейся рядом с ее рабочим местом. Ее уже затошнило от этой монотонной работы, в глазах стояли пестрые цветочки, во рту пересохло, а в носу чесалось от мелкой тканной пыли, с избытком присутствующей в воздухе цеха.

«Месяц я так точно не выдержу…» — мелькнула шальная мысль в голове у Марты.

— Перерыв! — раздался громкий голос бригадира, которая словно услышала безмолвный крик Марты о помощи.

Женщины остановили свои машины и поспешили на выход, кто курить, кто в туалет, а кто и в столовую.

Клавдия Михайловна с улыбкой приблизилась к новенькой, заваленной панамками.

— Ну, как дела?

— Что-то мне нехорошо…

— Ничего, ничего, втянешься. А как же мы работаем годами? — подбодрила она Марту. — Каждый день по восемь часов! И в туалет не отойдешь, так как конвейер нельзя выключить. Одна дама, скажу тебе по секрету, работала в памперсе, так как страдала старческим недержанием мочи, а с работы из коллектива, с которым проработала всю жизнь, уходить не хотела.

Марта сглотнула, ее такая радужная перспектива совсем даже не вдохновляла.

— Как в старые коммунистические времена! — проговорила она.

— Нормальные времена были, люди работали, а не крутили задницами вокруг шестов! — ответила Клавдия Михайловна, и Марта даже не сразу поняла, что она имеет в виду профессию стриптизерши.

— Ой! — вдруг воскликнула бригадир. — Ты что это наделала, а?! Ты вообще соображаешь, что делаешь?!

— Что?! — испугалась Марта, моргая покрасневшими глазами.

— Ты пришила козырьки на затылки, а некоторые — изнаночной стороной! Боже мой, ни одной нормальной панамки — сплошной брак!

— Я же честно предупреждала вас, что не умею шить! — оправдывалась Марта, пытаясь смахнуть с длинных ресниц приставшую нитку.

— Но я и предположить не могла, что ты не умеешь шить до такой степени!

— Степень может быть одна! Не умею — значит не умею! — возразила Марта.

— Не дерзи, Пескова! Я же тебе все показала, надо было работать по моему образцу! — взялась за сердце бригадирша.

— Да меня завалили этими вашими панамками! Где он, ваш образец?! — кипятилась Марта, чуть не плача от обиды, от того, что вся ее такая тяжелая работа оказалась бракованной.

— Так, на первый раз я тебя прощаю, но шить ты сегодня больше не будешь! — выпустила пар Клавдия Михайловна.

«Очень хорошо», — подумала Марта.

— После перерыва я поставлю тебя на глажку, — закончила мысль бригадир.

— На что?! — не поняла Марта.

— Увидишь… — многозначительно пообещала Клавдия Михайловна, — там тебе нечего будет портить.

«Лучше бы я умела шить, — с тоской думала Марта после перерыва, — сидела бы себе и пристрачивала эти козырьки к панамкам…»

Ее поставили к большому столу, на котором располагалась железная болванка, напоминавшая человеческую голову со сквозной щелью посередине. Благодаря этой щели специальным приспособлением можно было регулировать размер железной головы под размеры головных уборов, которые следовало гладить. Марте установили пятьдесят седьмой размер, так как в данный момент на конвейере шла именно такая партия женских шляп, и включили этот агрегат. Для практикантки стало полной неожиданностью то, что сама эта железная голова нагрелась, словно поверхность утюга, что, собственно говоря, она собой и представляла. Марта должна была брать шляпы из тонкого сукна и голыми руками натягивать их на раскаленную поверхность этой головы, расправляя на изделиях все морщинки. Марта жгла свои руки нещадно, вскрикивая от боли и пряча слезы в глазах. Теперь уже шляпы стали собираться у ее стола в угрожающем количестве. Работница, которая упаковывала изделия, все время торопила ее:

— Что ты копаешься? Быстрее гладь давай! Самая простая работа, не требующая никакой квалификации! Мы сегодня план с тобой не сделаем, я только две коробки упаковала, а надо было уже десять оформить!

Марта вошла в раж, продолжая натягивать эти шляпы на раскаленную болванку. Ожогов на ладонях она уже почти не чувствовала, словно уже перешла за порог болевой чувствительности. Ей было невыносимо жарко от этого утюга, но, закусив губу и смахивая пот, Марта продолжала монотонно выполнять свою работу, все равно не справляясь с ней по скорости. Это была словно пытка, словно проверка на прочность. Увидев, что они действительно из-за новенькой не упакуют дневную норму изделий, бригадир прервала экзекуцию Марты.

— Ну-ка покажи мне свои ладошки? О! Обожглась? Ничего, со временем кожа грубеет, дубеет и уже совсем не чувствует жара, это вам не маникюры по салонам красоты делать, — успокоила она Марту, — пойдем со мной, конец рабочего дня доработаешь в другом цехе.

Марта поплелась за своей мучительницей походкой висельника, идущего на казнь.

Клавдия Михайловна провела Марту в небольшой светлый цех, где в воздухе не летало никакой пыли, а в глазах рябило от блеска. Сотни солнечных зайчиков бегали по высоким светлым стенам. Женщины, сидевшие за маленькими станками, брали из больших коробок новенькие блестящие кокарды и специальным приспособлением прибивали их к форменным фуражкам, так же они прибивали к ним и другую фурнитуру. Марта с облегчением наконец-то опустилась на стул, Клавдия Михайловна склонилась над ней.

— Работа простая, главное прибивать фурнитуру строго по разметке, так как исправить уже не будет возможности, потому что в ткани останутся дырки. Все, работай, я за тобой приду в пять часов вечера, вам и так делается поблажка, практиканты работают на два часа меньше рабочих, — сказала мучительница, и ее грузная фигура удалилась из цеха.

Работа, которая сначала показалась Марте простой, была не такой уж и легкой. К тому, что по скорости она уступала работницам, Марта уже привыкла, и в этом цехе ее за это не ругали, так как она всего лишь помогала другим женщинам, а не делала работу наравне со всеми. Но аппаратом, которым кокарда и прочее прибивалось к твердым фуражкам, работать было очень тяжело, требовалось приложение большой физической силы. Марте сия процедура давалась с огромным трудом. Делать какое-либо усилие обожженными руками было очень больно. К тому же Марта, боясь, что пришпилит кокарду криво, очень близко и плотно держала свои пальцы по краям кокарды. Результат не заставил себя долго ждать. Марта почти насквозь проткнула свои два пальца и залила бы все это золотое великолепие в коробках кровью, если бы не подоспевшая вовремя работница, которая ловко перевязала бинтом ее раны. Аптечка висела здесь же, в цеху, прямо на стене, словно травмы были тут обычным и повседневным делом. Никто, как ни странно, не предложил практикантке прервать работу и заняться лечением, только перевязавшая ее работница, мило улыбнувшись, прошептала:

— Поаккуратней, так и без пальцев можно остаться… тогда переведут работать в другой цех. — И упорхнула на свое место.

«Видимо, работать ногами… — подумала Марта, — у них тут словно камеры пыток эти цеха, как говорится, на любой вкус».

Металлическими усиками, которые торчали с кокард по краям, предназначенными для фиксации значка в твердом ободке форменного головного убора, Марта расцарапала свои покалеченные руки. А в конце работы эти усики запутались у нее в бинтах, и кокарда ушла в сторону, когда молодая швея прибивала ее к фуражке, грубо затянув ее многострадальный палец под работающий механизм и нанеся ему повторную травму прямо через бинты.

Марта взвыла, как раненая волчица, а кровь мгновенно проступила сквозь бинтовую повязку, которая и смягчила укол машиной.

— Какая же ты неаккуратная… — покачала головой близсидящая швея.

На настенных часах спасительная стрелка приблизилась к цифре «пять», и в цехе снова появилась грузная фигура бригадира.

— Все-таки одну фуражку запорола… — нахмурилась Клавдия Михайловна. — Ладно, вычтем ее стоимость из твоего заработка, а вот с панамками будет посложней… я сейчас говорила с заведующей производством. Столько брака фабрика не может себе позволить.

Клавдия Михайловна совсем не обращала внимания на раны Марты и кровь, просачивающуюся сквозь бинты, словно это было в порядке вещей или будто она этого и ожидала от такой неумехи.

— Так что на первый раз мы тебя прощаем, убытки ты не будешь покрывать, но тебе придется забрать панамки домой и выпарывать вечером козырьки. Завтра будешь пристрачивать все заново после работы, исправлять свой брак! — произнесла свою речь Клавдия Михайловна, вполне довольная собой.

Она сияла словно медный таз, радостная от того, что превратила жизнь этой рафинированной особы в ад. Клавдия Михайловна провела Марту в подсобное помещение и рукой указала ей на два тюка с панамками.

— Да их же здесь сотня, не меньше… — скорчила недовольную физиономию Марта.

— Хоть тыща! Я не допущу, чтобы государству был нанесен материальный урон. Сама напортачила, сама и исправляй! — подбоченилась бригадирша.

— У меня все руки болят и к тому же пальцы в бинтах, как я буду распарывать? — жалобно спросила Марта.

— Тебя никто не гнал в текстильный институт, — напомнила ей бригадир и пошла, плавно покачивая бедрами, тем самым давая понять, что разговор окончен.

Марта взяла два мешка со своей домашней работой и принялась нещадно утрамбовывать злосчастные панамки, чтобы тюки стали немного поменьше. Ничего не получалось, они снова разбухали на глазах. Сверху в один из мешков была положена забракованная форменная фуражка, на память Марте, как нельзя работать. Марта вздохнула и, взяв тюки, поплелась на проходную фабрики, где на нее уже выписали пропуск и разрешение на вынос продукции.

Когда она вышла с фабрики головных уборов и потащилась в сторону метро, с Мартой случилась еще одна неприятность: у нее сломался высокий каблук на модной босоножке, и теперь одна ее нога была короче другой на добрых десять сантиметров. Марта подобрала каблук и поплелась дальше, решив безропотно принять все удары судьбы, свалившиеся на нее в этот день. Она ведь и предположить не могла, что день, начавшийся утром с плохого настроения и скверного самочувствия, закончится еще хуже, значительно хуже… Она ковыляла по улице, выжатая как лимон, с забинтованными руками, вспотевшая, с нитками на голове, с красными, слезящимися от фабричной пыли глазами, и к тому же тянула за собой два мешка с бракованными детскими панамками и фуражкой с криво прибитой кокардой. Если бы Марта знала, что ждет ее в конце этого незадавшегося с самого начала дня…

Глава 3

Роман Григорьевич Павлов, как всегда, ехал с работы на своем новом автомобиле марки «Фольксваген» темно-зеленого цвета. Он был коренным москвичом, в свое время окончившим технический вуз, учась на заочном отделении, и институт физкультуры. Роман лет с пяти занимался легкой атлетикой, а потом стал пятиборцем, так как ему очень хотелось уметь плавать, бегать, стрелять и скакать на лошади. После окончания института физкультуры и получения звания мастера спорта Роман два года работал тренером, пока его друг не переманил его к себе в охранное агентство на должность телохранителя высокопоставленных и богатых людей, пообещав большие деньги. Пять лет Роман проработал телохранителем и ушел, так как, вступив в связь с женщиной, которую охранял, посчитал свое поведение неэтичным. Роман уже было хотел заняться строительным бизнесом, вспомнив о своем втором образовании, но все тот же друг позвал его снова к себе. Друг предложил Роману стать его заместителем в детективном агентстве. Роман долго не соглашался, так как никогда не занимался такими делами.

— Что ты раздумываешь? Ты бывший спортсмен, умен, силен и ловок! Работа частного детектива — это твое дело! Станешь выполнять мои поручения, заниматься обычной слежкой, помогать мне искать клиентов, а я буду платить тебе высокую зарплату.

Короче говоря, друг уговорил его. Роман перешел на работу в это агентство в качестве заместителя директора. После чего его друг внезапно заболел и уехал во Францию лечиться на каком-то курорте, да там и остался, закрутив любовь с француженкой. Роман оказался в полной растерянности один во главе фирмы. Сотрудники смотрели на него во все глаза и ждали распоряжений, и он их сделал. Роман взял в свои руки бизнес, и их дела постепенно пошли в гору. При фирме он организовал два подразделения. Одно занималось детективной практикой, второе — охранной деятельностью, что все-таки было ближе Роману. Прибыль в основном приносило отделение по подготовке телохранителей и охранников, а также заключение договоров об охранной деятельности с людьми и организациями. Роман не прогадал, что развил этот бизнес, правда, с притоком в их фирму клиентов Роман был вынужден проводить больше времени на работе и махнуть рукой на свою личную жизнь. Хотя последние два года Роман встречался с одной молодой девушкой в своей роскошной квартире. Ни к чему не обязывающие отношения не устраивали Полину, так звали эту девушку-студентку, но они вполне устраивали Романа. Она мечтала выйти за него замуж и постепенно, как ей казалось, приближалась к своей цели, перебравшись в квартиру Романа на постоянное жительство. Полина просто проявила женскую хитрость, сказав, что в общежитии к ней пристают хулиганы и Роман должен спасти ее, если она ему дорога. Роман разрешил ей остаться у него в квартире, но не воспринял ее приход в его жизнь настолько серьезно, как на это рассчитывала Поля.

Кроме этого, Рома не брезговал периодически возникающими интрижками. Он всегда пользовался успехом у женщин и умел этим успехом пользоваться. Романа нельзя было назвать красавцем в полном понимании этого слова, скорее он чертовски привлекателен и обаятелен, а эти качества стоят много больше холодной, классической красоты. Он был высоким спортивным шатеном с роскошной шевелюрой и голубыми глазами, а его улыбка производила на женщин просто магическое действие.

Итак, в тот злополучный для Марты день ничего не подозревающий Роман вел свою машину и насвистывал веселую мелодию, для него (в отличие от некоторых) этот день складывался очень удачно. Он завершил одно давно задуманное дело, а именно открыл спортивный клуб, вернее, зал для обучения людей за небольшую плату приемам самообороны, там же он планировал и тренировать людей, которые хотели стать охранниками или телохранителями, только на более серьезном уровне. Трехмесячные курсы для желающих заняться физической подготовкой тоже были платными. Людей, приходящих на курсы, тщательно проверяли, так как Роман беспокоился за репутацию своей фирмы и отвечал перед организациями и частными лицами за специалистов, которых он обучал и рекомендовал на работу. Он также организовал секцию дзюдо на три часа в неделю для ребят из неблагополучных семей, слоняющихся по улице без дела, совершенно бесплатно в благотворительных целях. Дела на работе шли полным ходом, все сотрудники получали хорошую зарплату. Роман скользнул взглядом по тротуару и остановил свое внимание на странной молодой женщине. Она была в короткой джинсовой юбке и шла босиком с двумя огромными мешками. Черные волосы ее были взлохмачены, руки перебинтованы, а на удивленные взгляды, которые бросали на нее прохожие, она не обращала никакого внимания.

Марта знала, что сегодня принца на белом коне ей ждать не приходится. Рядом с ней остановился автомобиль темно-зеленого цвета и посигналил, она не отреагировала на это и двинулась дальше по тротуару. Машина медленно двигалась рядом с ней, и Марту это начинало раздражать. Она остановилась и в упор посмотрела в лобовое стекло автомобиля. Из машины вышел красивый мужчина спортивного телосложения, самого располагающего вида и улыбнулся.

— Мне кажется, вам нужна помощь. У вас такие большие сумки, то есть мешки… Разрешите, я вас подвезу?

Марта, не заподозрившая в этом незнакомце маньяка, опустила мешки на тротуар и молча кивнула.

Мужчина открыл багажник и закинул туда два тюка, Марта села на место рядом с водителем и закурила, выдвинув у него в машине пепельницу, словно у себя в доме. Все это она проделала молча с совершенно отрешенным выражением красивых синих глаз.

Роман только сейчас заметил, что в руке у нее болтались две босоножки, одна из которых была без каблука. Марта кинула их себе под ноги на резиновый коврик вместе с отломанным каблуком и поправила подол короткой джинсовой юбки под его взглядом.

— Авария? — спросил Роман, и его вопрос повис в воздухе, незнакомка явно не была настроена на разговор.

— Куда едем?

— Пока прямо, а дальше скажу… — ответила Марта, затягиваясь сигаретным дымом.

— Трудный день? — снова попытался наладить беседу Роман. — Хотя можете не отвечать, это и так видно.

— А вы могли бы этого не заметить, — хмыкнула Марта, выдыхая дым в окошко.

— Могу я чем-то помочь? — снова предложил мужчина, замечая, что бинты на пальцах у девушки в крови, а руки ее заметно дрожат.

— Вы уже помогаете.

— Меня зовут Роман, а вы…

— А я замужем и мать троих детей, так что смотрите вперед и крутите баранку, — оборвала его Марта.

«Какой слащавый тип, а главное, самоуверенный и наверняка законченный бабник», — решила Марта, а еще она подумала о том, что ей придется выпарывать козырьки из сотни панамок.

«Черт! А у меня ведь нет ни ножниц нормальных, ни каких-нибудь принадлежностей для шитья», — вспомнила Марта и поморщилась.

— Остановитесь на минутку вот у того торгового центра, мне необходимо зайти в отдел «Все для шитья».

— Приспичило шить? По-моему, вам лучше зайти в обувной отдел, — прокомментировал Роман со своей фирменной улыбочкой на наглом, самоуверенном лице.

— Остановите машину и перестаньте скалиться! Вы сами вызвались подвезти меня, вот и молчите теперь! — вспылила Марта.

Роман остановил машину, удивляясь своему самообладанию.

— Подождите, у вас белые нитки в волосах, много шьете, видимо. — Он протянул руку и попытался снять прилипшую намертво на вчерашний лак Маргариты нитку с волос спутницы.

— Черт… что у вас на голове? Мазут? Похоже, что моя рука тоже прилипла к вашим волосам!

Марта вывернулась и вышла из машины, зло хлопнув дверью. Она прошлепала босиком в большой торговый комплекс. Едва раздвинулись стеклянные двери на фотоэлементах, как путь Марте преградил охранник.

— Извините… вам сюда нельзя…

— Да?! А в чем дело? — подбоченилась Марта. — Почему мне сюда нельзя?

— Ну… вы в таком виде… босиком, — несколько стушевался охранник, который, судя по напряженному виду и наморщенному узкому лбу, пытался вспомнить должностную инструкцию: можно ли пускать в торговый комплекс людей босиком или нет?

— Ну и что?! Где написано в правилах, что я не могу войти сюда босиком? У вас на двери написано, что я не могу войти сюда с мороженым и с собакой. Я с мороженым?

— Нет… — смутился охранник.

— Может быть, вы видите при мне собаку, кошку или какое-нибудь дикое животное? Правда, я оставила в машине одного надутого индюка, но с собой я его не взяла!

— Нет, но…

— Так в чем дело? Почему вы прицепились ко мне? — Марта гневно блеснула глазами из-под черной челки.

— Ни в чем, проходите, — отступил охранник под напором этой девушки.

Марта, идя мимо отдела спортивных товаров, все-таки купила себе резиновые шлепки с логотипом фирмы «Адидас», в которых обычно ходят по пляжу или в бане. Марта пошлепала дальше, громко стуча резиновыми подметками по пяткам и полу из керамической плитки.

Отдел галантереи «порадовал» ее многочисленностью товаров и разнообразием выбора. Она не захотела ничего выбирать, поэтому купила все виды ножниц, которые были в продаже, и, сложив их в свою небольшую дамскую сумочку, поспешила на выход. Вдруг в ее сумочке зазвонил телефон.

— Алло?

— Марта, сядь, пожалуйста, куда-нибудь, — раздался голос Маргариты.

— Рита? Что случилось?

— Ты сидишь? — уточнила подруга.

— Я не могу сесть посреди зала в магазине! Меня и так сюда не пускали, потому что я босиком.

— Почему ты разгуливаешь босиком? — поинтересовалась Маргарита.

— Долгая история. Говори, что еще произошло! Сегодня я ко всему готова!

— Я не думаю, что ты готова к такому. Твоего мужа, ну бывшего мужа, Пескова, застрелили полчаса назад при выходе из офиса. Погиб также один охранник, вернее, телохранитель Дмитрия, Володя… Марта?! Алло, Марта?! Ты слышишь меня?! Ответь, Марта!

Марта машинально выключила телефон и положила его в сумочку. Все поплыло перед глазами. Марта оттянула ворот кофты с аппликацией и вдохнула полной грудью.

«Дима! Мой бедный, добрый Дима! Человек, который за всю свою жизнь не сделал никому ничего плохого, убит! Дима убит!! Какой ужас! Нет, я не верю… Но откуда об этом узнала Маргарита?! Она что-то перепутала, этого не может быть!»

Марта пролетела через весь магазин, выскочила в один из выходов и поймала частную машину. Через минуту она уже мчалась к офису Дмитрия, который фактически ее мужем не являлся последние два года, но юридически им еще оставался. Чего не сделала Марта, так это ни разу не вспомнила о Романе, ожидавшем ее у главного входа в торговый комплекс.

Роман первые полчаса сидел и терпеливо ждал свою ненормальную спутницу, которую сам подобрал по доброй воле, затем он начал заметно нервничать.

«В жизни не встречал более странную особу! Разгуливает босиком с какими-то тюками по Москве! Залезла ко мне в машину, дерзит мне! Приказала остановиться и ушла. Я, конечно, понимаю, что многие женщины любят прошвырнуться по магазинам, но не до такой же степени! Ведь чужой человек сидит и ждет ее, словно личный шофер. Нет, у меня есть свои дела, и я не собираюсь здесь торчать весь день. Кроме того, я не знаю эту женщину! Кому сейчас можно доверять? Может быть, это террористка с мешками, полными взрывчатки?» — решил Роман и вышел из машины.

Вскоре он уже стоял в отделе галантереи у прилавка «Все для рукоделия» и разговаривал с молоденькой продавщицей.

— Извините меня, девушка, я отниму у вас немного времени. Дело в том, что я разминулся со своей знакомой, она должна была прийти за какой-то покупкой в ваш отдел. Такая черноволосая невысокая девушка в несколько странном виде, она была босиком.

— Босиком? — удивилась продавщица. — К нам заходила симпатичная черноволосая девушка, но она не босая, на ней были резиновые шлепки.

«Наверное, она купила их по дороге», — догадался Роман.

— Эта девушка совершила покупку около получаса назад, я думаю, что она уже давно ушла.

— Да? Странно… а что она купила?

— Семь пар ножниц.

Удрученный Роман вернулся к своей машине, здесь его, естественно, никто не ждал.

Босоножки с отломанным высоким каблуком-шпилькой валялись в салоне.

«Семь пар ножниц… — подумал он, — да она точно маньячка!»

Он открыл багажник и развернул тюки, оставленные его странной попутчицей. Эти мешки были наполнены детскими панамками. Роман присвистнул.

— Многодетная мать неплохо подготовилась к встрече солнечного лета…

Когда он увидел фуражку с криво прибитой кокардой, Роман справедливо предположил, что муж у этой несносной особы был военным.

Настроение его было испорчено окончательно. Два тюка детских панамок и сломанные босоножки — это все, что осталось от незнакомки, которая исчезла в толпе торгового комплекса.

Глава 4

Небольшое старинное трехэтажное здание, полностью отданное под офисы нескольким фирмам, было перегорожено желтыми лентами. Именно в этом здании находился офис мужа Марты, директора не очень большого частного кладбища, которое располагалось за этим же домом, примерно в двухстах метрах. Само здание было красивым, недавно отреставрированным и все утопало в зелени. Кладбище Дмитрия тоже было ухоженным, зеленым, у каждой могилы росли кусты сирени или жасмина. Ветер шевелил зеленой листвой кустарников и далеко разносил сладкий, пряный аромат. Марта не любила это место, несмотря на всю его ухоженность. Ей даже перестал нравиться запах жасмина, он ассоциировался теперь у нее только с кладбищем, а следовательно, со смертью. Она очень редко приезжала к Дмитрию на работу даже в то время, когда они еще жили вместе, несмотря на то, что он всегда очень хорошо встречал ее. Дмитрий же, наоборот, души не чаял в своей работе, с утра до вечера пропадая в офисе, и каждый день с любовью обходил свои кладбищенские владения. На предложение Марты обзавестись ребенком Дима в свое время ответил категорическим отказом. Он мотивировал свое решение так:

— Люди все спешат куда-то, работают, копят деньги, рожают детей, вкладывают в них все свои моральные силы и материальные средства и все пытаются постичь, в чем смысл жизни? Да суета все это! Любое вложение в конечном итоге оказывается в земле, в квартире с жилплощадью два метра на один метр без удобств. Любой человек, в конце концов, превращается в прах, в удобрение для земли! Я не хочу детей! Я хочу прервать свой род, чтобы я в роду Песковых стал последним, кого съедят могильные черви! Поверь мне, Марта, я стою на краю и вижу, чем заканчивается человеческая жизнь! Мы несчастные люди уже от того, что родились, так давай же с тобой будем умнее и не сделаем сами никого несчастными!

Марту поразили тогда его слова. Дима по натуре был очень мягким и добрым человеком, и этот его категоричный отказ, пожалуй, являлся единственным за всю их совместную жизнь. Высказался Дима тогда на повышенных тонах, было видно, что человек говорил о наболевшем. Больше разговоров о детях она не заводила, но с этого дня и началось постепенное отчуждение их друг от друга. И вот сейчас ее бедный Дима лежал на спине, широко раскинув руки, словно пытаясь объять необъятное, и удивленно смотрел в голубое небо стеклянными глазами. Он лежал прямо перед входом в здание, а рядом с ним на тротуаре скрючился в позе эмбриона молодой парень со светлыми волосами, схватившись руками за живот. Сквозь пальцы уже мертвого тела медленно и страшно вытекала густая темная кровь. Марта подлезла под ленту ограждения и пошла к трупам, не замечая ничего вокруг, кроме тела своего мужа. Неподалеку столпились любопытные, в основном пенсионеры и жители домов частного сектора, так как время было рабочее и дело происходило на окраине города.

— Э… дамочка, стойте! Вы куда?! — кинулся к Марте наперерез мужчина в штатском костюме, но, судя по сосредоточенности лица и фотокамере в руке, причастный к оперативно-следственной работе. — Туда нельзя! — пояснил он.

— Там… там мой муж, — прошептала она бледными губами.

— Муж? — остановился мужчина с фотоаппаратом. — Который из них?

— Дима… Дмитрий Песков…

— Директор кладбища?

— Да.

— Костя! — закричал мужчина, оглушив Марту. — Тут вдова покойного Пескова.

К ней поспешил грузный мужчина в костюме с красным лицом и серьезными глазами.

— Гражданка…

— Марта. Марта Михайловна Пескова…

— Следователь, Артем Анатольевич Купряшов, — представился мужчина, — пройдемте со мной.

Он провел ее в оккупированный оперативниками освобожденный офис туристической фирмы под названием «Дорога в рай», если учитывать близость кладбища, то ребятам можно было доверять.

— Присаживайтесь, — пригласил ее Артем Анатольевич, вытирая лоб салфеткой.

— Спасибо. — Марта опустилась на скрипучий и неудобный стул.

В небольшой комнате стояло три стола, заваленных бумагами, и было абсолютно тихо, только одна толстая муха пыталась вырваться наружу, бившись с силой о стекло.

— Воды? — предложил ей следователь.

— Спасибо. ...