Муни Витчер Джено и белая руна золотого сокола

Посвящается Стефано Пьетринферни, который знает все тайны Аркса Ментиса, а также «Школе блестящих умов» в Терамо, где я встретила истинных антеев, псиофов и сапиенсов

Глава первая Тайна аптеки

«Галопом скачи со мной в горящее небо,

и там наши сердца забьются в такт.

Ведь только вместе мы победим

ненависть, которая нас разделяет».

Голос был спокойным, на лице юноши не отражалось и следа страха. Он скакал на ипповоло, и его светлые волосы и золотая туника сияли в лучах яркого солнца. Мгновение спустя эта сцена сменилась новой: облака охватили языки пламени, и в небе, окрасившемся в красный цвет, раздался сильнейший крик. Десятки ипповоло, хлопая громадными крыльями и перебирая мускулистыми ногами, исчезли в дыму, окутавшем заснеженные вершины. Голос стал резким, юноша боролся с огнем и кричал: «Давай, брат! Вместе мы победим ненависть!»

Это был ночной кошмар. Ужасный сон. Джено Астору Венти казалось, что он очутился в пылающем небе. Он действительно слышал этот голос, испуганно глядя на пламя, пожирающее воздух. Его лицо исказила мучительная гримаса.

Все это может произойти, и очень скоро. Нет никакого сомнения: во сне ему открылась суровая реальность, будущее, которое его ожидало.

Еще несколько минут он не мог проснуться, словно попал в ловушку этого сна, напомнившего ему о его предназначении, о его новой жизни антея из Аркса Ментиса.

Руа, или Ре, сокол-король со сверкающими крыльями, сидел, как на насесте, на старом гардеробе и наблюдал за спящим мальчиком. Сокол едва шевелил лапами в многочисленных шрамах и клевал красный перстень с выгравированными буквами «А. М.» на правой лапе. Испачканный кровью, этот перстень связывал его невидимыми узами, от которых ему так и не удалось избавиться. Золотой кречет с нетерпением ожидал пробуждения от кошмарного сна своего отважного юного друга.

Ре — волшебное создание, восставшее против суммуса сапиенса, коварного Ятто фон Цантара, — понимал, что должно произойти вскоре: раны снова начнут кровоточить. В любой момент мучитель может опять испустить убийственные электрические разряды, и его в очередной раз будет терзать невыносимая боль.

Время истекало: мальчик должен был вернуться в Аркс Ментис — древнюю Крепость разума. Там его многие ждали. И в первую очередь — фон Цантар, уже начавший плести интриги и строить козни. Его ярость была сильна. Подумать только: его предал собственный сокол, а он даже и не подозревал об этом. Ятто не знал, куда мог подеваться кречет и где его искать. Но рано или поздно он найдет его, он уже придумал для него наказание.

Ре, улетевший из Аркса Ментиса, чтобы помочь Джено, вошел вместе с ним в черную печать и сопровождал мальчика во время первого мысленного путешествия — первого интерканто. Тогда они поставили уникальный магический эксперимент, побывав на земле сиу, где старый шаман, Спокойный Медведь, заставил говорить ветер.

И теперь, мужественно преодолев испытания во время этого путешествия, мальчик с кудрявыми черными волосами спал беспокойным сном.

Сокол, нетерпеливо ожидавший его пробуждения в спальне на шкафу, расправил крылья и, плавно спланировав на подоконник, раздвинул клювом кружевные шторы, чтобы посмотреть на улицу. Небо низко нависло над землей, скрыв Медовые Холмы, а снег, валивший все последние дни, покрыл деревья и крыши домов Нижнего Колокола.

Было семь часов утра, воскресенье первого февраля. Деревенька погрузилась в зимнюю тишину, и ничто, казалось, не изменилось в этом месте, где всегда царило необыкновенное спокойствие. Из каминных труб шел дым, а первые солнечные лучи скользили по стенам домов, жители которых начали потихоньку просыпаться.

Улица Душистого Розмарина обледенела, и деревья спали долгим зимним сном.

В полуразвалившемся домике доктора Флебо Молекулы постоянно гуляли сквозняки, а бревна были изъедены древесными червями, но добродушный деревенский врач не придавал этому значения. Ведь у него было горячее сердце. Как и у его одиннадцатилетнего племянника Джено, в жизни которого совсем недавно произошли необыкновенные приключения. Возможно, очень опасные.

Три дня назад он вернулся домой вместе с таинственным золотым соколом и уже готовился снова уехать в Аркс Ментис, крепость, неизвестную большей части людей и расположенную в тайной Долине мыслей — древнем убежище мудрецов, сокрытом в высоких горах и страшно далеком от Нижнего Колокола, где формировались выдающиеся умы планеты. Джено провел в этом месте уже целый месяц: он начал обучение, совершил интерканто и перешел с первого уровня на второй. Он стал настоящим антеем.

Накануне вечером он успел рассказать дяде Флебо, что его больше не удивляет, что попасть в Крепость разума можно, лишь войдя в черную печать мадам Крикен, ученой из метафизической кухни. Конечно, черная печать — очень странное средство передвижения, но в Арксе Ментисе все вещи и животные были необычными. Там все определялось законами магипсии и силой мысли сапиенсов, псиофов и антеев. В Долине мыслей веками хранились тайны и секреты алхимиков, колдунов, медиумов и шаманов.

Однако зло сумело проникнуть в этот странный мир, и Джено, к своему несчастью, оказался в самом центре развития событий. Возможно, мальчик еще далеко не все понимал, но благодаря своей наивности, сочетавшейся с необыкновенным талантом к магопсихическим дисциплинам, он приобрел необычные, а зачастую очень опасные знания о силе и возможностях человеческого разума. Как и благодаря своим исследованиям, упражнениям и экспериментам, которые юный антей только начал проводить. Даже в собственной постели, укрывшись с головой одеялом, мальчик видел не такие сны, какие видели другие люди.

Доктор Флебо Молекула, врач Нижнего Колокола, неожиданно вошел в комнату племянника, зажег маленькую голубую лампу, стоявшую на тумбочке, и взъерошил черные кудряшки Джено, чтобы разбудить его.

Руа и клювом не повел: не отрывая взгляда от оконного стекла, он ждал, когда мальчик встанет.

— Джено, уже пробило семь, — ласково сказал Флебо.

Мальчик заворчал и перевернулся на другой бок.

— Вставай, тебе пора уезжать. Мадам Крикен, несомненно, вернется и отыщет тебя. Наберись мужества. Вставай. — Дяде было тяжело говорить. Ему не хотелось снова расставаться с племянником, но он понимал, что Джено должен обязательно отправиться в путешествие.

Астор Венти-младший открыл сначала один глаз, потом другой, потянулся и пробормотал:

— Да, я скоро увижусь с мадам Крикен. По крайней мере, надеюсь на это.

Мадам Марго Крикен была эксцентричной пожилой француженкой, которая решила помочь Джено найти его родителей. Много лет назад Коринна Молекула и Пьер Астор Венти, фармацевты из Нижнего Колокола, были похищены из-за созданного ими лекарства — клонафорта, сиропа, улучшающего мыслительные способности. Вот уже одиннадцать лет они находились в каком-то тайном месте Аркса Ментиса, куда их заточил Ятто фон Цантар. Впрочем, мадам Крикен подозревала, что впоследствии их могли перевести в другое место.

Полная неопределенность.

Доподлинно было известно только одно: Ятто фон Цантар похитил не только родителей Джено, но и его брата Рене, которого он воспитал и обучил магипсии — древнему искусству, объединившему в себе магию и психологию. Именно из-за Рене и из-за коварства Ятто, мадам Крикен после многолетних размышлений и наблюдений за Великим мудрецом разорвала свой союз с ним. Хотя она тоже участвовала в похищении Асторов Венти, в конце концов она поняла, что фон Цантар отнюдь не преследовал благие цели. Совсем наоборот!

Поэтому старая французская сапиенса сблизилась с Джено и стала оказывать ему поддержку во время поисков родителей. И именно поэтому она так неожиданно сбежала из Аркса.

Так как Ятто страшно ненавидел ее, бегство старухи дало ему возможность решить свои проблемы. Просто у него стало одним врагом меньше, подумал он.

Однако еще ничего не решилось: хитрая мадам Крикен ни за что на свете не отказалась бы от своей мечты — одержать верх над подлым суммусом! Борьба двух сапиенсов только начиналась.

В сердце юного Астора Венти царило неописуемое волнение. Каждая его мысль, каждый его поступок мог привести к неизвестным последствиям. И даже эта страшная картина пылающего неба могла быть важнейшим знаком, указывавшим на то, что ожидает его в будущем.

— Ну, давай, поднимайся! Я налил тебе молока. Подумать только, ты скоро снова встретишься со своим братом! — тормошил его дядя Флебо.

— Да, Рене… я видел его во сне. Он скакал верхом на ипповоло, а небо Аркса Ментиса было объято пламенем, — вырвалось у Джено, и он тут же зажал рот рукой: ему было прекрасно известно, что нельзя произносить вслух название крепости. Это строго воспрещалось и антеям, и псиофам, и сапиенсам! В первом правиле Вводного кодекса, ВК-АМ.1, совершенно недвусмысленно говорилось об этом, а нарушителя ожидало исключение.

— Не беспокойся, никто не узнает, что ты говорил про Аркс: здесь только мы с тобой и сокол. Даже если тебе и приснился страшный сон, не стоит нервничать. Все будет хорошо, — сказал Флебо Молекула, спокойно глядя на племянника.

— Рене кричал, что только вместе мы победим ненависть, которая нас разделяет. Что же это было: кошмарный сон или предвидение? — озабоченно спросил Джено.

— Не знаю, я ничего не понимаю в подобных вещах. Прошу тебя, не думай об этом. Просто верь мадам Крикен, и все разрешится наилучшим образом, — заверил его Флебо, сложив ладони.

— Как знать, удастся ли мне просто приблизиться к нему. Рене полностью под влиянием фон Цантара. Он его любимый ученик. Я не знаю, что мне делать, — пожаловался Джено, откидывая толстое шерстяное одеяло.

Лишь в конце интерканто юный Астор Венти понял, что мальчик в золотой тунике был его братом. Он и не подозревал о существовании Рене, да и дядя Флебо никогда не рассказывал о том времени, когда они жили все вместе.

Правда, таинственный брат протянул ему руку помощи сразу после того, как Джено прибыл в Аркс, но затем все неожиданно изменилось. Скромный и молчаливый Рене никогда даже не намекал на их родство, ничего не говорил ни об их родителях, ни об этом доме, который прекрасно знал, потому что вырос в нем.

Совершенно непонятное поведение! И только Красный Волк, храбрый индеец Аноки Кериоки, антей с третьего уровня, открыл Джено, что любимый ученик Ятто в действительности был его старшим братом. Это случилось на земле сиу, в присутствии Спокойного Медведя, величайшего из ныне живущих шаманов и деда Аноки. Молодой краснокожий передал юному Астору Венти половину порванной фотографии, на которой был изображен отец Джено с маленьким Рене, снимок на память, подтверждающий существование этого ребенка.

Флебо, боясь причинить Джено боль, никогда не говорил ему, что у него есть брат. Правда, теперь он был счастлив узнать, что мальчики скоро снова увидятся в Арксе, хотя и боялся новых угроз со стороны Ятто, как и того, что жизнь обоих его племянников может подвергнуться серьезной опасности.

— Я прекрасно помню его. Он был блондин, и у него были такие же кудрявые волосы, как у тебя. Он был очень красивым, — рассказывал дядя, едва заметно улыбаясь. — Коринна его обожала, а Пьер аккуратно, как бесценный подарок, брал на руки. Рене стал первым плодом их любви. А потом, три года спустя, появился ты. И их счастье стало полным.

Усевшись на кровать в ногах у племянника, доктор Молекула делился с Джено воспоминаниями о семье, которой больше не существовало. Его глаза светились. Время от времени он потирал рот рукой, словно боялся, что слишком много расскажет племяннику, который молча слушал его.

— А что еще ты помнишь о Рене? — с любопытством спросил Джено.

— Помню, что он очень любил тебя и часами стоял, наблюдая, как ты засыпаешь в колыбели, пока твоя мать возилась со склянками и мазями из аптеки, — ответил Флебо, дав Джено возможность представить эту сцену.

— Знаешь, дядя, а он и сейчас очень симпатичный, мой брат. У него светлые волосы, белые как молоко, и он всегда ходит в золотой тунике. Мне так хочется снова увидеть и обнять своих родителей. Он поможет мне найти их, правда? Мой сон не сбудется? — спросил мальчик, поднимая голову с подушки.

— Сбудется только все самое лучшее. Не надо быть пессимистом. Рене тебе поможет. Как радостно будет узнать, что вы после стольких лет разлуки наконец-то встретились. Надеюсь, я тоже смогу повидать его. Интересно, помнит ли он меня? — Голос доктора Молекулы стал грустным.

— Нельзя забыть такого замечательного дядюшку, как ты, — улыбнулся Джено, подмигнув старику.

В этот миг сокол повернул голову, открыл клюв и издал пронзительный звук.

— Что это с ним? Он не заболел? — испуганно спросил Флебо.

— Нет. Наверное, и он думает, что Рене будет очень рад вновь увидеть тебя, — ответил мальчик.

— Я предчувствую, что у Пьера и Коринны все хорошо. Они наверняка волнуются и ждут встречи с тобой. Твои родители должны вернуться сюда. Ведь они нужны Нижнему Колоколу. Аптека снова откроется, и семья заживет как прежде, — твердо произнес дядя.

Флебо снял очки и кончиком платка протер линзы, а Джено в это время лениво вставал с постели. Едва опустив ноги на пол, он услышал над головой шелест крыльев: это летал Ре. Один взмах крыльев — и он опустился на тумбочку, свалив голубую лампу.

Юный Астор Венти, подняв глаза, прошептал:

— Ты настоящий друг, Ре. Ради меня ты предал Ятто.

Доктор Молекула остановил взгляд на хищной птице: каждый раз, когда он смотрел ей в глаза, он чувствовал дрожь во всем теле.

«Просто невероятно, — думал он, — что между ней и моим племянником установились такие отношения, а ведь это очень редкий экземпляр. Он не похож ни на одного из тех, что я видел в Нижнем Колоколе».

— Он хорош, но уж очень он беспокойный, этот сокол, — сказал дядя.

— Вот-вот. Он совсем как человек. Очень умный и знает столько всего о Рене, — моментально выпалил мальчик.

Взмахнув золотыми крыльями, Ре заставил светиться перстень, сжимавший его лапу. Он хотел поторопить Джено, чтобы тот оделся и поскорее вышел на улицу. Нельзя было терять время.

— Я должен уехать. Три дня каникул уже истекли. Бог знает, что произошло в Арксе Ментисе за это время. Может быть, мой брат попал в беду, и мне неизвестно, удалось ли Спокойному Медведю вернуть Аноки, — воскликнул Джено, вспомнив, что его краснокожий друг еще остался на земле сиу со своим дедом и мадам Марго Крикен, бежавшей из Аркса.

— Спокойный Медведь — мудрый человек. Вместе с Марго он сумеет доставить Аноки обратно в Крепость разума, вот увидишь. Я ничего не смыслю в магипсии, а ты в ней разбираешься и сможешь вместе с Рене добраться до родителей. Я уверен, что в Арксе у тебя много друзей, — ободрил его Флебо.

— Друзей? Да, они у меня есть. Но у Ятто их гораздо больше. Некоторые мудрецы и большинство псиофов на его стороне. Но я не боюсь. Никто конечно же не ожидает возвращения мадам Крикен, и Спокойному Медведю придется сделать все возможное, чтобы разрядить обстановку. Аноки и Крикен вернутся тайно. Но я действительно не знаю, как разобраться с суммусом, — серьезно заключил мальчик, трогая костяной свисток, подаренный ему Спокойным Медведем.

Дядя внимательно осмотрел необычный амулет, который Джено носил на шее:

— Ты когда-нибудь им пользовался?

— Нет. Я использую его только в крайнем случае. Он очень ценный. Это свисток, который никогда не свистит. Если мне понадобится помощь, я дуну в него, и Спокойный Медведь с Аноки сразу же прибегут, чтобы поддержать меня, — с довольным видом объяснил Джено.

Флебо погладил его по лицу и печально сказал:

— Жаль, что я не могу помочь тебе. Я не волшебник, не шаман и даже не колдун, но очень тебя люблю и надеюсь, что вся эта история скоро закончится. И у тебя, как у всех остальных детей в Нижнем Колоколе, тоже будет своя семья, мой мальчик.

Джено поцеловал дядю в потную щеку. Руа начал часто-часто бить крыльями.

Мальчик в мгновение ока схватил носки, натянул их, потом надел брюки, джемпер, курточку и зашнуровал старые ботинки.

— Ты не позавтракаешь? Даже не выпьешь теплого молока? — настаивал Флебо.

— Нет, не хочу. Мне пора. — Джено уже стоял в дверях вместе с соколом, устроившимся у него на правом плече.

— Подожди, я тебя провожу, — попросил дядя, надевая пальто прямо на пижаму и домашний халат.

Едва они вышли на улицу, щеки и носы у них защипало от мороза.

Утопая в снегу, они побрели к красной вилле, дому номер шестьдесят семь на улице Душистого Розмарина. Там находилась черная печать.

Снег падал так густо, что конца улицы не было видно. И тут на некотором расстоянии от них, как раз напротив переулка Черной Лилии, появился силуэт толстяка низкого роста.

Сокол вспорхнул с плеча Джено и устремился прямо к кованой железной вывеске аптеки Астора Венти. Мальчик увидел, как сокол исчезает в тумане, и крикнул, подзывая его.

Таинственная неуклюжая фигура осталась неподвижной. Флебо взял племянника за руку:

— Кто это может быть? Ведь только восемь утра.

В тишине послышался голос:

— Прогуливаетесь воскресным утром?

— Никозия! — во все горло закричал Джено, побежав ему навстречу.

— Что вы здесь делаете? На улице холод собачий! — спросил толстощекий друг, убирая челку с глаз.

— А ты? Почему ты не остался поваляться в постели? — проворчал Джено.

— Мне надоело, к тому же у моего двоюродного брата Галимеда корь, и мне нельзя с ним общаться, — ответил Никозия, оборачиваясь вслед за соколом, который приземлился на потрескавшуюся вывеску аптеки.

— Корь! Да-да, ты должен держаться подальше от него, иначе заразишься. Пожалуй, я зайду осмотреть вас, — сказал добрейший доктор Молекула, подходя к неповоротливому мальчишке.

— Я вижу, сокол тоже не боится снега и тумана. А куда вы идете? — Вопрос Никозии смутил и Флебо, и его племянника.

— Мне пора уезжать. Ты же знаешь, — ответил юный Астор Венти, понизив голос.

В этот миг сокол резко заклекотал, сорвался с проржавевшей вывески и полетел ко входу в аптеку.

— Джено, не надо. Не ходи туда. Вернись. Ты прекрасно знаешь, что в аптеку входить нельзя, — дрожа от мороза, сказал Флебо громким голосом.

Но Джено с Никозией, устремившиеся за соколом, были уже в переулке, покрытом сугробами. Они уже не первый раз пытались проникнуть в этот дом, заброшенный одиннадцать лет назад.

Доктор Молекула покачал головой, заворчав, как старый дед.

— Дядя, идем с нами, — попросил Джено, у которого от радости сердце замерло в груди. Если сокол направился именно туда, значит, у него на это была какая-то причина.

Утопая по колено в снегу, все трое добрались до двери аптеки. Обледеневшие доски и колючая проволока преградили им путь. На облупившихся стенах были видны пятна краски с красными крестами, означавшими, что вход воспрещен.

Все эти одиннадцать лет жители деревни думали, что Асторы Венти были сумасшедшими, и поэтому аптека считалась проклятым местом.

Доктор Молекула поскользнулся на обледеневшей плитке и неуклюже грохнулся на землю, намочив пальто и пижамные штаны.

— Ты сильно ушибся? — встревоженно спросил Джено.

— Нет, но вот-вот обледенею, как сосулька. Пойдем внутрь, глупо оставаться здесь, — ответил дядя, с трудом поднимаясь на ноги.

Невидимая в тумане, эту нелепую сцену наблюдала Мирта Бини, капризная одноклассница Джено, всегда питавшая к нему враждебные чувства. Сгорая от любопытства, она спряталась за углом переулка Черной Лилии и подслушала разговор. Ей хотелось понять, зачем мальчишкам вместе с Флебо и соколом пришло в голову соваться в эту злосчастную аптеку.

Руа пролетел над колючей проволокой и острым клювом срезал ее. Отодрав обледеневшие доски когтями, он посмотрел на юного Астора Венти своим магнетическим взглядом.

— Уму непостижимо, ну и сокол! — воскликнул Никозия.

Джено ощупал дверь аптеки и стал толкать ее, чтобы открыть. Никозия ударил один раз — и проржавевший замок сломался. Боязливо озираясь, друзья вошли в аптеку, а растерявшийся доктор Молекула поспешил за ними.

Мирта Бини бесшумно добралась до стены аптеки и стала шпионить, присев на корточки у двери. Мороз не заставил ее отказаться от своих намерений, и она так и просидела там.

Руа сразу же приземлился на аптечный прилавок, покрытый толстым слоем пыли.

Джено принюхался, словно хотел почувствовать запах своей матери, который он совсем не помнил. Вытаращив глаза, он уставился в полумрак. Мальчик старался рассмотреть каждый предмет, каждую вещь, к которой прикасались его родители. Словно он хотел вернуть туда жизнь, погребенную под пылью прошедших времен.

Неожиданно он почувствовал, как сильнейшая неведомая энергия объединяет его разум и сердце, и ему пришло видение: перед глазами возникло размытое изображение сцены похищения его родителей. Он видел, как мадам Крикен тащит за руку плачущего Рене, а Коринна с Пьером под угрозами фон Цантара выходят на улицу. Слезы, крики, рыдания. Через какую-то долю секунды Джено вернулся в реальность, почувствовав, как кровь бурлит у него в венах. Он сжал кулаки и поклялся отомстить. Старый пол давно прогнил, и при каждом шаге деревянные доски тревожно скрипели.

Никозия схватил Флебо за руку:

— Тут темно. Можно зажечь свет?

— Нет. Электричество отключили бог знает сколько лет назад. Мы найдем лампу или свечу, — ответил врач, поправляя очки.

Полки, заполненные керамическими сосудами причудливой формы, стеклянными цилиндрами и круглыми пузырьками с лекарственными травами, пилюлями и неизвестными смесями, были затянуты паутиной, в которой скопилось множество тараканов, мух и комаров.

— Какая вонь! — с отвращением сказал Джено.

— М-да, это от плесени. За столько лет лекарства испортились, — объяснил Флебо, подходя к инкрустированному шкафчику.

Он долго шарил руками по стенке, пока не нашел ручку. Доктор потянул за нее, и ящик открылся.

— Вот она! Невероятно! Я помню, что она тут лежала, — обрадовался Флебо, стуча зубами.

Доктор Молекула нашел старую серебряную зажигалку. Он подумал, что внутри еще остался бензин, и стал крутить колесико, пытаясь выбить искру. С четвертой попытки ему это удалось. Маленький огонек осветил лицо дяди, который улыбнулся, обернувшись к племяннику:

— А теперь найдем свечу. Боюсь, что бензина надолго не хватит. Посмотри на прилавке.

Джено с другом направились к массивному столу из орехового дерева с мраморной столешницей. Пока Никозия открывал одну за другой баночки с мазями, увы, давно заплесневевшими, Астор Венти увидел медный контейнер овальной формы и достал из него две почерневших и запылившихся свечи. Через несколько секунд колышущиеся огоньки осветили комнату. Флебо взял одну свечу, а вторую протянул Джено.

— Подумать только! Столько коробочек, стеклянных сосудов, и какие странные надписи на этикетках! — удивленно воскликнул Никозия.

— Это превосходная аптека. На всех этикетках — названия лекарств, созданных Пьером и Коринной. Каждую неделю они изготавливали их не меньше десятка. Использовали шалфей, мяту, розмарин, чеснок и многие другие растения. Лучшие микстуры против ангины и отвары от ревматических болей, — с грустью объяснил доктор Молекула.

— Какие молодцы! Значит, правда, что они лечили жителей Нижнего Колокола? — взволнованно спросил Никозия, поправляя челку.

— Они были самыми лучшими! Самыми лучшими! И конечно же не сумасшедшими, как говорят в Нижнем Колоколе! — с гордостью сказал Джено.

Флебо положил руку на спину племянника, сжимая другой рукой свечу, которая уже начала плавиться:

— Да-да, успокойся. Не стоит так волноваться.

Воск капал на пол, заваленный картонками, старыми пожелтевшими рецептами, разбитыми стеклянными пузырьками, жестяными баночками и медными мисочками.

Никозия сделал два шага вперед к большому шкафу, набитому упаковками таблеток. Он хотел взять коробочку, из которой торчали длинные разноцветные термометры, но почувствовал, как что-то шевелится на его массивных снегоступах — так он привык называть свои зимние ботинки.

— Что это? — с тревогой спросил Никозия, глядя вниз.

Джено нагнулся, чтобы посветить свечой, и в ужасе отпрянул.

— Крысы! Громадные крысы! Бежим! — заорал он во все горло.

Никозия отдернул ногу и оступился. Он рванул к двери, но паркет под ним треснул, и его нога застряла между дощечками. Чем сильнее мальчик пытался вырваться, тем больше его нога проваливалась в дыру в прогнившем полу.

Флебо передал свою свечу Джено и, освободив руки, потянул Никозию за ногу. Доктор и мальчик вспотели, как летом, от страха их сердца забились сильнее, а щеки покраснели, как помидоры.

— Готово? — опасливо спросил Джено.

— Да. Все в порядке. Только тут теперь дыра, и надо быть осторожнее, — ответил Никозия, пыхтя как паровоз.

— Этот пол скоро совсем провалится, — отдуваясь, сказал доктор.

— Тут, должно быть, сотни крыс, — отозвался племянник, которому страшно захотелось применить магопсихические способности, чтобы моментально истребить этих тварей. Но он понимал, что не может сделать этого. Он твердо вбил себе в голову второе правило ВК-АМ: «Не применять магипсию, чтобы причинить боль».

Никозия нагнулся, чтобы посмотреть на ботинки, и что-то заметил в дыре между прогнившими досками. Любопытство победило страх. Он сунул туда руку и вытащил необычную кожаную папку, завязанную двумя замшевыми тесемками.

— Дай посмотреть, может, она принадлежала моему отцу. Возьми свечу и посвети мне, — сказал Джено, хватая оригинальную семейную реликвию.

Флебо со сползшими на нос очками, онемев от изумления, наблюдал, как Джено распутал тесемки и обнаружил в папке три прекрасно сохранившихся пергамента. На каждом стоял штамп и дата — «А. М. 1666 год».

— Это бумаги из Аркса! — в ужасе воскликнул юный антей.

Флебо нервно закашлял, а ошеломленный Никозия переспросил:

— Из Аркса? А что это?

— Ничего, мой друг, ничего. Сейчас не время об этом, — ответил Джено, отдавая себе отчет в том, что он конечно же не может говорить о Крепости разума. Согласно ВК-АМ.1, первому правилу Вводного кодекса, рассказ о существовании Крепости разума грозил пожизненным исключением.

— Это древние пергаменты тысяча шестьсот шестьдесят шестого года, — сказал Флебо слабым голосом.

— Вот именно. Посвети мне, я хочу прочитать, что здесь написано, — попросил Джено, буквально сгорая от любопытства.

Он решил немедленно узнать, как документы из Аркса Ментиса оказались в аптеке его родителей. Ко всему прочему, это были ценнейшие древние манускрипты, написанные ровно через сто одиннадцать лет после создания Крепости разума, заложенной в 1555 году.

Он дрожащими руками развернул первый лист и прочел громким голосом:

А. М. 1666 год

Маграмана рофантлока

ПЯТЬ раз бледное светило проходит над вершинами.

СЕМЬ капель холодного ручья падают в деревянную священную бочку.

ВОСЕМЬ медных гвоздей заполняются эссенцией трав и цветов, пахнущих последней звездой.

С. С. П. А. В.

— Маграмана рофантлока! Что это значит? — повторил Джено, глядя на вспотевшее лицо дяди.

— Не знаю… не знаю… — Флебо казался более растерянным, чем обычно.

— Колдовство! Опасная штука! — воскликнул Никозия.

Джено перечитал рукопись:

— Бледное светило? Это луна! Но что такое эссенция трав, пахнущих последней звездой? Что имеется в виду? Настоящая загадка!

Сокол, в эти напряженные минуты необычайно неподвижный и молчаливый, спланировал и опустился Джено на плечо.

— Ты поможешь мне разобраться в этом. Я знаю, — сказал мальчик, улыбаясь птице.

Огоньки свечей отразились в глазах сокола — в двух больших желтых топазах. Руа открыл клюв и издал пронзительный крик.

Неожиданно у Джено кровь запульсировала в висках, а мысли унеслись далеко-далеко.

«Маграмана рофантлока… Маграмана рофантлока…» — напряженно думал он. Потом, внезапно повернувшись к дяде, закричал:

— Клонафорт!

Флебо заставил его замолчать:

— Тсс! Ни слова больше!

— Клонафорт! Маграмана… Что ты говоришь? Ты действительно тронулся! — разозлился Никозия, который ничего не мог понять.

Джено не сумел сохранить молчание: слишком сильной была его радость оттого, что он разгадал загадку. Маграмана рофантлока — он просто переставил буквы, и ответ был готов.

— «Маграмана рофантлока» означает «Анаграмма клонафорта». Без сомнения, в этом документе содержится формула лекарства! Тот, кто его писал, придумал шифр, чтобы никто не узнал ее. Понимаешь, дядя?

Юного Астора Венти прервал хриплый клекот Руа.

— Ну хватит! Ты говоришь о том, о чем нельзя даже думать. Ты отдаешь себе в этом отчет? Даже сокол занервничал, — взорвался рассерженный Флебо Молекула.

Если в пергаменте действительно описывался секретный способ изготовления лекарства, это означало, что его племянник нашел очень важный документ. И может быть, даже опасный.

Джено опустил глаза, попросил у дяди прощения и велел Никозии не задавать вопросов.

Слово «клонафорт» было запрещенным. Его нельзя было даже произносить.

Никозия сдул со лба волосы, закрывавшие ему глаза, и почти обиженно пробормотал:

— Ладно, я молчу. Тем более что не понимаю, о чем вы говорите.

Джено похлопал его по плечу и развернул второй пергамент. Он был гораздо больше и содержал множество странных названий с оригинальными описаниями применения растений, о которых он прежде и не слышал.

А. М. 1666 год.

Гербарий

Ахиллея Миллефолия (6) — дикое растение, его цветение длится до осени. Листья используются для приготовления эликсиров по магическим формулам. Считается демоническим растением, и его часто называют «дьявольской забавой», так как оно придает силу и развивает Мыслительные способности.

Оксалис Ацетоселла (4) — хрупкое растение с очаровательными белыми цветками с розовым или Красным оттенком. Растет вместе с ирландским трилистником и очень на него похоже, поэтому часто с ним путают. Сок из листьев — великолепное тонизирующее средство, улучшающее кровь.

Эпилобиум Гирсутум (7) — растение, распространенное на лесистых склонах У него красные цветы и опушенные бьющиеся стебли с ароматными листьями. Если растолочь их вместе с побегами, получится необыкновенная смесь, позволяющая победить страх.

Танацетум Вульгарис (2) — маленькие, желтые, как солнце, цветы. Это крохотные сокровища природы: они питают тело и просветляют мысли.

Лихнис Флос-Кукули (2) — растение болот. Под его листьями часто находятся похожие на пену белые выделения, произведенные личинками насекомых. Эту пену часто называют «кукушкины слезы». Сбор и использование этого растения в наших целях — необыкновенное удовлетворение для души.

Папавер Роэас (3) — алый цветок изумительной красоты. Его нежные лепестки с длинными пестиками возвышают дух и придают полет фантазии.

Пульсатилла Пратенсис (9) — лучший цветок для укрепления сердца и тонизирования психики, но, если съесть слишком много его лепестков, можно умереть от неудержимого смеха.

С. С. П. А. В.

— Это названия растений на латыни. Рядом с каждым из них стоит цифра в скобках. Очень оригинальный список. Похоже на магию. Несомненно, эти описания сделал твой отец, — объяснил Флебо, поднося пергамент к лицу, чтобы внимательно перечитать его.

— Мой отец? — переспросил Джено, заволновавшись еще больше и не отрывая глаз от первого из этих странных названий: Ахиллея Миллефолия, «дьявольская забава».

— Да, именно он. На обоих пергаментах стоит подпись. Более того, аббревиатура П. А. В. Это инициалы Пьера Астора Венти, — подтвердил Никозия, показывая пальцем.

— Но это невозможно! Это документы тысяча шестьсот шестьдесят шестого года! Мой отец не мог жить в тысяча шестьсот шестьдесят шестом году! И потом… он не был магом. Мой отец не знал об Арксе Ментисе. А на этих документах стоит печать Крепости разума, — воскликнул Джено смутившись.

Мальчик поймал себя на том, что снова произнес название крепости. Он прикусил язык и посмотрел на дядю, наблюдавшего за ним с озабоченным видом. Джено снова преступил первое правило Вводного кодекса и рисковал быть исключенным, но, посмотрев на сокола, он почувствовал необычайную уверенность в себе. Возможно, друг Никозия никогда никому не откроет все эти секреты, ведь, с другой стороны, он даже не представляет, что такое Аркс.

— Это правда, твой отец не мог жить в тысяча шестьсот шестьдесят шестом году. Но почерк в точности такой, как у Пьера, — прошептал Флебо, у которого от переживаний сел голос.

Джено, побледнев, внимательно перечитал подпись:

— С. С.! Перед аббревиатурой П. А. В. стоят две буквы «С»! Как у суммуса сапиенса! Невероятно! — закричал Джено, волнуясь все больше и больше.

Мысль о том, что его отец мог быть суммусом сапиенсом, привела его в ужас. Не произнеся ни слова, он подумал: «Неужели мой отец в самом деле был Великим мудрецом Аркса? Нет-нет, это абсурд! К тому же и дата не соответствует действительности».

Джено понял, что ему необходимо срочно переговорить с мадам Крикен: уж она-то наверняка сможет объяснить, откуда эти пергаменты и кто такой С. С. П. А. В. Связаться с французской мудрой можно было только с помощью телепатии или телемпии, но восьмое правило ВК-АМ было категорично: не разрешалось пользоваться ими ни во время интерканто, ни вернувшись домой. Джено прекрасно помнил его и не хотел нарушать: у него и так уже было достаточно неприятностей.

Растерянность и паника охватили разнервничавшегося антея, которому неожиданно пришла мысль, что, возможно, мадам рассказала ему не всю правду о похищении его родителей.

Какие же тайны скрывала семья Астор Венти?

Неужели аптека была местом, где занимались магией?

Казалось, что у этой загадки не было ответа.

Джено повернулся к дяде в надежде, что тот сможет хоть что-то ему объяснить, и сказал:

— Чем больше я читаю эти фразы, тем больше понимаю, что это ингредиенты магических зелий и алхимических препаратов. Значит, мои родители действительно были…

Мальчику не удалось закончить фразу, потому что Руа принялся быстро махать крыльями, создав вихрь, слившийся с ледяными порывами ветра с улицы.

— Перестань, Руа, пергаменты разлетятся! — решительно потребовал Джено.

Но сокол несколько раз покачал головой, повернув ее направо и налево. Дядя окаменел от ужаса, а Никозия, протерев глаза, закричал другу, чтобы тот остановил птицу, которая, казалось, взбесилась.

Как только юный Астор Венти протянул руку и погладил Руа, чтобы успокоить его, сокол моментально схватил клювом третий пергамент.

Этот листок был маленький, как проездной билет.

Руа раскрыл клюв, и мальчик вцепился в бумажку.

— Смотрите, здесь рисунок. Какой-то четырехугольник с кружком посередине. Похоже на мраморную или каменную плитку, — воскликнул он.

Флебо осмотрел чертеж и разинул рот от изумления. Возможно, эта плитка что-то ему напоминала, но он не набрался храбрости, чтобы рассказать об этом.

— Я боюсь. Пойдем отсюда.

— Но что означает этот рисунок? Ты знаешь? — настойчиво спросил Джено.

— Нет… нет… не помню. Не знаю. — Флебо снова начал потеть, и давление у него зашкалило.

В это время Никозия озадаченно посмотрел на Джено и сказал:

— Твои родители и правда были странными фармацевтами. Они занимались магией!

— Прекрати! Не говори глупости. Если хочешь остаться моим другом, заткнись! — заорал на него Джено, заскрежетав зубами от злости.

— Нет, извини. Я не хотел оскорбить твою семью. Просто я совсем ничего не понимаю. На этих пергаментах написана какая-то чушь, к тому же здесь в аптеке так страшно! А ты ведешь себя, словно ты не мой друг, — признался Никозия, пожав плечами, а его пухлое лицо стало грустным.

— Хорошо. Естественно, что ты ничего не понимаешь. Но ты же знаешь, что я пытаюсь отыскать своих родителей. Это длинная и сложная история. Смотри, сейчас я тебе кое-что покажу. — Джено вытащил из кармана снимок, на котором был изображен его отец с маленьким Рене. — Я так дорожу этой фотографией. Она была порвана, не хватало нижней части. Вот видишь, теперь она целая. Ты знаешь, кто этот белокурый малыш?

— Нет, я никогда не видел его, — ответил Никозия, глядя на Флебо, который, как всегда, когда он нервничал, громко закашлял.

— Это мой брат. Его зовут Рене. Он был похищен вместе с моими родителями, — чуть слышно пробормотал Джено, но глаза его светились.

— У тебя есть брат? И его тоже похитили? — повторил потрясенный Никозия.

— Да, и я встретился с ним во время своего путешествия. Мы с ним вернем маму с папой домой. Вот увидишь. Как только эта история закончится, ты все поймешь. Я расскажу тебе все до малейших деталей. Но сейчас, если ты действительно мой друг, больше ни о чем не спрашивай. Я ничего не могу тебе рассказать, поверь. Эти пергаменты очень важны — благодаря им теперь я знаю, что делать. Я должен выяснить, кто такой на самом деле этот П. А. В. А еще — что означает этот рисунок. — Джено замолчал, вновь засовывая в карман снимок и драгоценные документы.

Сокол приземлился на голову Никозии, который от испуга замер на месте: Ре вытянул крыло и тихонько погладил непослушную челку мальчика, словно хотел приободрить его.

— Пойдем, уже поздно, — сказал Флебо, окончательно сбитый с толку.

— Да, идем в красную виллу. Я должен уехать. — Джено вышел из аптеки вместе с Никозией и соколом.

Доктор Молекула на мгновение задержался, чтобы осмотреть полки и банки, а потом, тяжело вздохнув, направился к двери, но из-за своей обычной рассеянности чуть не провалился в дырку в полу. К счастью, он устоял на ногах. Но его взгляд упал на таинственную яму, где были найдены драгоценные пергаменты.

Ледяными руками он отодвинул доски и увидел старую-старую бочку, которую ребята не заметили. Она была спрятана в этом тайнике. Флебо поднес к ней свечу и увидел, что бочка прогнила и рассохлась от времени. На ней была выжжена надпись: «Священная бочка».

Флебо Молекула поправил очки и, покачав головой, пробормотал:

— Нет, нет и еще раз нет. Это невозможно. Это не священная бочка, описанная в формуле клонафорта! Нет-нет, это просто старая рухлядь, совершенно бесполезная.

Однако слова Флебо не отражали его мысли, он не хотел видеть реальность, потому что боялся.

Эта «старая рухлядь» в действительности была необыкновенно важная вещь. Та самая священная бочка!

Доктор Молекула уже собрался позвать племянника, но передумал.

— Бесполезно говорить об этом Джено. Бочка развалилась, и, даже если в ней что-то хранилось, теперь этого больше нет, — прошептал он, кусая губы.

Он взял свечу и побрел к двери. Там его ждал продрогший Никозия:

— Быстрее, доктор. Джено уже ушел!

Джено прошел пару метров и увидел, как вдали кто-то идет по улице Душистого Розмарина. Он мог бы без труда заметить следы, недавно оставленные на снегу, но был настолько погружен в свои мысли, что не подумал о том, что кому-то удалось подслушать и подсмотреть все, что происходило в аптеке.

Мирта Бини удалилась совершенно бесшумно. Она ничего не поняла из подслушанных разговоров, но одно ей было ясно: у Джено Астора Венти действительно множество секретов.

Настоящих секретов и страшных тайн.

Флебо, еще не пришедший в себя после находки разбитой бочки, шаг за шагом следовал за Никозией. Они спешили догнать Джено, который ярко выделялся на фоне искрящегося снега, переливавшегося под первыми солнечными лучами. Джено вспомнилось его видение — Рене и объятое огнем небо. Он часто-часто заморгал и закашлял, но легкий полет его друга сокола, который никогда с ним не разлучался, вернул его к суровой реальности.

Глава вторая Два перевала в черной печати

Ятто фон Цантар, запершись в своих мрачных апартаментах на четвертом этаже Аркса Ментиса, нервно расхаживал взад-вперед, злобно пиная персидские ковры и шелковые подушки. Пластинка с похоронной музыкой медленно вращалась на вертушке старого граммофона, висящего в воздухе на уровне его головы. Заунывное пение сопровождало жесты и движения коварного Великого мудреца, который, глядя в зеркало, любовался своим строгим элегантным видом: на нем была темно-синяя рубашка и узкие серебристые брюки. Он почистил фосфоресцирующей пастой свои ужасные золотые зубы. И даже не улыбнулся, хотя и получил огромное удовольствие, прилизывая свои волосы: с одной стороны они у него были черными-черными, а с другой — белыми как молоко. Он считал себя настоящим красавцем, но настроение у него было прескверным.

Все у него пошло наперекосяк! Исчезновение Аноки Кериоки и бегство мадам Крикен, словно острые ножи, ранили его злобное сердце. И никакие знаки, никакие предчувствия, никакие видения так и не помогли ему вернуть гармонию в Крепость разума.

Псиофы уже не раз выражали ему живейший протест, а отмена Контра Унико вызвала ожесточенные споры: неожиданная пропажа Аноки стала для всех ударом.

Вопрос о выпускных экзаменах для антеев третьего уровня по-прежнему оставался открытым, но это волновало только невыносимого Боба Липмана, хвастливого американца, который не мог дождаться возможности стать псиофом. А теперь такой долгожданный экзамен снова откладывался! Перенос Контра Унико стал первым из серьезных решений, потрясших основы Аркса. А что уж говорить о сапиенсах, которые, учитывая напряженность ситуации, стали подозревать о его коварных интригах и поэтому с тревогой готовились к новому циклу интерканто. Даже среди них больше не было мира и спокойствия. Напротив, после бегства мадам Крикен, по крайней мере, три из семи мудрецов (мисс Баттерфляй О'Коннор, Пило Магический Росток и Ранья Мохатдина) были готовы выполнять все желания фон Цантара, в то время как трое других (Эулалия Страбикасиос, Стае Бендатов и Набир Камбиль) решительно встали на защиту старой французской сапиенсы, чтобы помогать юному антею Астору Венти.

Ятто так и не удалось успокоиться, хотя он постоянно погружался в медитацию и занимался упражнениями, укрепляющими силу духа. Двигаясь в ритме погребального пения, которое он так любил слушать, он достал свисток и потряс головой, растрепав свои двухцветные волосы. Зловеще улыбнувшись, он изо всех сил дунул в свисток: бесшумные звуковые волны были смертельно опасными. Их энергия передавалась непосредственно на перстень сокола, производя искры, которые обжигали ему лапу, заставляя ее кровоточить. Это злодейское приспособление Ятто изобрел, чтобы контролировать своего великолепного кречета. Но Ре все равно удалось улететь от него, и теперь Ятто не знал, как заставить его вернуться.

Суммус организовал на него настоящую охоту и в крепости, и за ее пределами. Церемониймейстер и преданнейший из его сапиенсов Пило Магический Росток рыскал по лесам Долины мыслей вместе с экономкой мисс Баттерфляй О'Коннор. Коварная ирландская мудрая даже спустила с поводка трех своих собак, бассетов. Но все оказалось тщетно. Ре исчез бесследно.

«Ты еще поплатишься, глупый сокол! Я ощиплю тебя до последнего перышка! Я тебя создал, я тебя и уничтожу!» — думал Ятто и одновременно дул в свисток.

Не удовлетворившись этим, он бросился к старинному дубовому столику и открыл шкатулку, где хранилась сфериконда, волшебный шар из черного хрусталя, с помощью которого можно было увидеть будущее.

— Должно быть, сокол уже мертв! И если сфериконда покажет мне его труп, значит, я потерял создание, которое с такой страстью и терпением сотворил за долгие годы экспериментов, — бормотал он, скрежеща зубами.

Ятто, прекрасно понимая, какую ценность представляет сокол, решил снова испытать судьбу и воспользоваться сферикондой, чтобы понять, какое будущее его ожидает. Сжав шар руками, он сосредоточился настолько, что едва не утратил связь с реальностью. Кристалл стал матовым, появились размытые изображения, и за туманом и цветной дымкой Ятто смутно различил золотого сокола.

— Он жив, а значит, будущее ко мне благосклонно, — прошипел он.

Но следующее изображение привело его в бешенство. Он увидел, что Руа протягивает крылья, как руки, словно хочет обнять кого-то… Но кого?.. Джено!

— Астор Венти! — заорал он, удаляясь от сфериконды, раскалившейся, как уголь.

Обессиленный, суммус сапиенс рухнул на шелковые подушки.

— Я должен был предвидеть, что его увез с собой этот сопливый мальчишка и что их будущее связано. Сфериконда не ошибается. Но я не допущу, чтобы это произошло. Джено не может узнать правду о Ре, прежде чем я завладею формулой клонафорта! Этот антей у меня получит! Его родители в моих руках, и ему придется отступить перед моей силой. Я изменю будущее! Я смогу это сделать!

Подпрыгнув как ошпаренный, он вскочил и снова подул в свисток. Его ненависть была так сильна, что материализовалась, и на этот раз свисток сработал просто превосходно: электрические разряды преодолели тысячи километров. Вылетев из Аркса, они достигли Нижнего Колокола и заставили завибрировать перстень сокола.

Ре был ранен!

Едва покинув аптеку, он полетел к дому номер шестьдесят семь по улице Душистого Розмарина. Но внезапно адский огонь обжег ему правую лапу, перстень раскалился, и из открывшихся ран хлынула кровь. Теряя силы и все медленнее и медленнее махая крыльями, он стал снижаться. Прилагая неимоверные усилия, чтобы удержаться в воздухе, сокол издал от боли крик на всю улицу. Джено, быстро шагавший вместе с дядей и Никозией, услышал его.

— Ему плохо. Вы слышали его голос? — встревоженно спросил он.

— Да, он был похож на плач. Мне так показалось. — Никозия не знал, что сказать: столько поразительных вещей произошло этим утром!

— Иди домой, на улице холодно. Сегодня ты и так уже слишком много увидел, — посоветовал Флебо, а его племянник тоже не стал возражать.

— Хорошо, тогда я пойду. Прошу тебя, Джено, наберись мужества. Я буду ждать тебя. — С этими словами Никозия приблизился к своему другу, пожал ему руку и посмотрел в его большие честные глаза.

— Я вернусь через месяц. Заходи поболтать к моему дяде и не беспокойся обо мне, — ответил Астор Венти-младший, уже во второй раз прощаясь с Никозией на заснеженной улице.

— А ты увидишься с той девочкой, о которой мне рассказывал? — Вопрос Никозии заставил улыбнуться Флебо Молекулу, который еще никогда не слышал, чтобы его племянник говорил о девочках.

— Да, конечно, — с гордостью ответил Джено, в тот же миг вспомнивший сладкий поцелуй, подаренный ему Суоми, прекраснейшей антеей из Финляндии. Он признался в этом своему неуклюжему, но симпатичному другу, и тот ничего не забыл.

— А… ты ее снова поцелуешь? — усмехнулся Никозия, надув свои толстые щеки.

— Естественно, и посмотрю в ее большие зеленые глаза, которые видят все в истинном свете, — сухо ответил юный антей.

— Видят все в истинном свете? Какая же она? — поинтересовался Никозия, даже не подозревая, что Суоми слепая.

— Это я тоже объясню тебе в следующий раз, — пробормотал Джено, опустив голову.

— Мне кажется, сейчас не время говорить о девочках, — вмешался Флебо, взяв племянника под руку.

— Пока, Никозия, позаботься о своем брате Галимеде и передавай от меня привет этой кривляке Мирте и Джое с Марлонией тоже. Интересно, что они будут говорить теперь, снова не увидев меня в школе? — Джено сильно сжал руку Никозии, показывая, что их дружба нерушима.

— Они будут говорить, что ты сумасшедший. Они постоянно твердят об этом. Но я думаю, ты Действительно необыкновенный мальчик. — Он придвинулся к Джено и прошептал ему на ухо: — Ты ведь когда-нибудь объяснишь мне, почему, чтобы уехать, ты должен войти в дом с привидениями?

— Чтобы понять это, тебе нужно набраться терпения и подождать. Есть вещи, которые я не могу открыть даже тебе, своему настоящему другу, — ответил Джено, взъерошив непослушную челку друга.

— Хорошо. Я подожду. Самое главное, чтобы ты нашел своих родителей и брата. Вы вернетесь сюда, и все будет по-другому. Сбудется все, о чем ты мечтал.

Никозия развернулся и неуклюже побежал домой, утопая в мягком снегу.

Дядя с племянником поспешили дальше и через несколько минут очутились перед калиткой дома с абрикосовыми стенами. Она была открыта, а сокол уже сидел у двери, свернувшись клубочком и дрожа.

— Руа плохо. У него опять кровоточит лапа. Проклятый Ятто! Он хочет убить его. — Джено взял сокола на руки и вместе с дядей вошел в дом с привидениями, где проживала мадам Крикен.

Хотя, возможно, в доме уже давно никого не было, отопление работало, и дядя с племянником, устроившись на кухне, отогрелись и пришли в себя. Сокол сидел на холодильнике. Джено налил в миску воды и промыл его раны.

Флебо рассмотрел на плите необычные кастрюли Марго и заметил на столе тарелочку с круглыми зелеными печеньями.

— Дядя, мне пора, Руа срочно нужна помощь, — сказал Джено, погладив перья сокола, которому становилось все хуже и хуже.

— Съешь парочку печений, их испекла мадам. И выпей горячего чаю. Он уже заварен. Так ты лучше подготовишься к путешествию. — Налив в чашку светящийся напиток, Флебо взял сокола и забинтовал его раны платком.

— Чай из Строгой Розы и печенья с Никакими Фисташками! Да, именно это мне сейчас и нужно. — С этими словами мальчик набросился на сладости.

Руа терял силы, и Джено, обмакнув палец в чашку, сунул его в клюв соколу, заставив птицу выпить капельку. Не открывая глаз, сокол неожиданно расправил крылья.

— Дядя, смотри, от метафизического напитка мадам Крикен ему стало лучше! Нельзя терять время! В Арксе есть врач, Стае Бендатов, он сумеет вылечить его, — сказал Джено, гладя Руа по голове.

— Ах, врач! Конечно, конечно, врач-волшебник. Он лучше меня, можно не сомневаться, — немного раздраженно ответил Флебо.

— Не обижайся. У доктора Бендатова есть лекарства, которые тебе и не снились. К тому же я уверен, что вы обязательно подружитесь, если познакомитесь. Он симпатичный. Но ты еще лучше. Ты мой любимый дядя! — Юный Астор Венти обнял дядю, который так расчувствовался, что уронил очки.

— Вот возьми и смотри не разбей их, иначе попадешь в беду, — заявил Джено, поднимая очки.

— Спасибо, а теперь иди. И будь осторожен, — сказал Флебо, провожая племянника до двери тайной комнаты. Там он остановился и озабоченно произнес: — Подожди, я должен сказать тебе одну важную вещь.

— Какую? — спросил Джено, уже думая о своем новом путешествии.

— В аптеке есть множество разных предметов… — Флебо собирался рассказать про священную бочку, но Джено не дал ему договорить.

— Да, я знаю. Ты хотел сказать мне, чтобы я хранил пергаменты. Я сделаю это, не сомневайся, — торопливо проговорил племянник.

Дядя опустил глаза, так и не набравшись храбрости, чтобы рассказать Джено о своей драгоценной находке. Он боялся, что эта бочка окажется важным знаком, который позволит сразу разгадать загадку аптеки.

— Ну, тогда я пойду, не хочу совершать опрометчивых поступков, — расстроенно добавил доктор Молекула.

Джено улыбнулся ему на прощание и вошел в тайную комнату вместе с соколом.

В полумраке он разглядел громадную черную печать мадам Крикен, прислоненную к стене. Ее серебряная рамка приглушенно блестела, а снизу облаком поднимались ароматные испарения Горгианской Лаванды. Юный антей нажал на четыре выключателя и зажег восемь красных светильников, установленных на земле. Длинные и тонкие, они казались фосфоресцирующими сосульками. Их свет осветил большую печать, показавшуюся во всей своей таинственной красе. Буквы А. М., покрытые красным лаком, были на прежнем месте и ждали храброго мальчика из Нижнего Колокола. Ре пролетел над самым полом, огибая лампы, и приземлился точно над необычным замком печати. Джено увидел сапоги, перчатки и тонку, которые он оставил всего несколько дней назад. Но теперь черная форма первого уровня уже не годится.

У себя в комнате номер пять в Арксе Ментисе он найдет все необходимое для обучения на следующем уровне: тонку, сапоги и перчатки. И они будут белыми. В спешке он положил на пол три пергамента из аптеки и снял старые ботинки. Джено прекрасно помнил, что в печать входят босыми ногами. Но на мгновение замешкался: «Как же я надену башмокаты на голые ноги? Новые сапоги Аркса остались в моей комнате».

После недолгих колебаний он подумал, что уж как-нибудь сможет решить проблему башмокатов. Взял с круглого столика ключ, напоминавший вопросительный знак, и пояс с головокружителем и, повернувшись к соколу, сказал:

— А теперь вперед!

Ре громко захлопал крыльями, готовясь лететь в волшебный мир черной печати, а тем временем душистые испарения уже заполнили всю комнату.

Ре молниеносно схватил клювом два пергамента с описаниями растений и с анаграммой клонафорта, оставив третий, с изображением таинственной плитки.

— Спасибо, Ре, теперь у меня руки свободны, и мне будет проще управляться с ключом, — сказал Джено, засовывая в карман оставшийся документ и головокружитель.

Юный антей закрыл глаза и сосредоточился, вставив ключ в скважину, расположенную точно под двумя большими буквами А. М. Изогнутый ключ, как и в первый раз, повернулся сам по себе: три оборота влево, два оборота вправо, пол-оборота влево и четверть вправо. В следующий миг открылся проход прямо над круглым серебряным ободком, касавшимся пола. Мальчик положил ключ в карман и вошел внутрь вместе с соколом.

Джено был уверен, что снова попадет на альпийский луг Перевала Разочарований, а потом на Небо Размышлений, но этого не произошло. Он увидел только стены, сложенные из громадных желтых кирпичей, и длинный коридор, освещенный двумя синими фонарями. Руа с зажатыми в клюве пергаментами пролетел у него перед лицом и, раскинув крылья, с громадной скоростью устремился в конец коридора, словно подхваченный водоворотом неведомой энергии. Через долю секунды он скрылся внутри печати.

— Ре, что ты делаешь? Куда ты? Не оставляй меня одного! Что случилось? — закричал Джено, вытягивая руки, чтобы поймать хищную птицу.

Эхо отразилось от стен, словно мощная канонада.

Золотой сокол улетел, унеся с собой два пергамента.

Мальчик испугался. Неужели соколу угрожала опасность? А пергаменты, что с ними будет?

Возможно, попасть на второй уровень Аркса будет не так просто, как он рассчитывал.

К тому же исчезновение золотого кречета не предвещало ему ничего хорошего.

«Наверное, фон Цантар где-то поблизости. Он появится, чтобы забрать Ре, и войдет в печать, чтобы наказать меня! А если это так, он прочитает пергаменты», — со страхом подумал Джено.

Ужасные сомнения зародились у него в голове. Если сумму с действительно завладеет этими документами, он сумеет создать клонафорт! Формула из гербария была вполне ясной!

«Но у меня остался третий пергамент, — подумал Джено, пытаясь сохранить контроль над собой, — и, хотя я не знаю, что означает рисунок, я уверен, что он нужен для изготовления лекарства. Без него фон Цантар не сможет ничего сделать».

Вдруг он почувствовал острую боль в голове, взгляд у него затуманился, и перед глазами в дыму появились расплывчатые изображения его родителей. «Что с ними будет? Ятто отомстит им или отпустит на свободу? А что сделает мой брат?»

Шум в ушах стал невыносимым, и Джено почувствовал, что теряет сознание. В черной печати мадам Крикен оказалась ловушка.

— Мадам, почему вы мне не помогаете? Я боюсь! — бормотал Джено, дрожа как лист на ветру.

Босыми ногами он пересек коридор, надеясь снова увидеть Ре, но синеватый свет фонарей плохо освещал это таинственное место внутри печати.

Потолок и кирпичные стены были теплыми, но нигде не было видно ни огня, ни пара. Озираясь в темноте, Джено медленно направился в конец коридора. Взяв один из синих фонарей, он попытался разглядеть, где же этот коридор заканчивается. Но вдруг на левой стене Джено заметил какие-то знаки. Он поднес к ним фонарь — это оказались буквы.

— Здесь что-то написано. Какая-то фраза! — пролепетал мальчик.

Перевал сомнений

Наблюдай и действуй

Джено простоял несколько секунд с поднятым фонарем, глядя на буквы.

«Вот я добрался до первого таинственного места», — подумал он, сморщив лоб.

Джено понимал, что совсем скоро ему придется сдавать бесчисленные экзамены печати, но его расстраивало исчезновение сокола. Неожиданно он услышал шум. Вытаращив глаза и напрягая слух, он замер. Шум продолжался. Казалось, кто-то хлопает дверьми. Сухие удары и ужасный скрип.

От одного удара задрожали стены, Джено потерял равновесие и почувствовал, как пол движется у него под ногами.

— Землетрясение! — завопил он, и эхо со всех сторон повторило его испуганный крик.

Темноту разорвал ослепительный свет. Юный антей поднес руки к глазам и уронил фонарь. Фонарь разбился на тысячи кусочков, низкое пламя расползлось между осколками синего стекла.

Джено почувствовал, как его лицо обдает жаром. Перед ним появился огромный глобус, метров двадцать в диаметре. Необычный объект медленно вращался и был точной копией одного из тех маленьких глобусов, которые он видел в большом книжном магазине рядом со школой, в Верхней Плясунье.

Но этот глобус был особенным не только из-за величины. Казалось, что это и есть Земля: по океанам бежали волны, а вода настоящая и горы каменные; отчетливо виднелись реки, города, равнины, озера, холмы и вулканы. Глобус был установлен на массивной деревянной конструкции, упиравшейся в Северный и Южный полюса.

— Изумительно! — бледнея, прошептал Джено.

Босыми ногами мальчик направился вперед, чтобы потрогать этот невероятный мир, но, когда он приблизился, оказалось, что тяжеленная деревянная подставка находится на темно-синем овальном камне, лежавшем на полу. На камне горела огненная надпись: «ГЕНТРИКС».

Джено замер и почувствовал, что его голова начинает кружиться, как глобус перед ним. В ушах снова зашумело, а в голове все быстрее и быстрее рождались мысли.

«Гентрикс… Гентрикс… Гентрикс! По латыни это означает „мать“. Вот именно, мать-Земля! Вот в чем смысл. Значит, это действительно Земля?» — подумал антей, неуверенно вспоминая древний язык, который учил в школе.

Но находиться напротив планеты было невозможно. Следовательно, это была Земля в миниатюре? Ментальная проекция? Поразительный магический объект? ...