Тим Каррэн Подземелье

Посвящается Кейт и нашей с ней охоте за полезными ископаемыми

1

Шел второй месяц работы Бойда на шахте Хобарт в Айрон-сити, когда его поставили в ночную смену. А это значило, что он отправится под землю, туда, где добывают руду. Больше не придется мести мусор, быть мальчиком на побегушках, водить грузовик, до боли в спине горбатиться на загрузке породы. Может, это значило, что он прошел посвящение, а может, им просто не хватало рабочей силы. В любом случае, он был рад. Потому что дело как раз в том, чтобы спускаться в туннели. Он слышал, что там холодно, сыро и жутко, но если хочешь попасть в Союз, другого пути нет.

А как будущий отец, он очень этого хотел.

Руссо, заведующий шахтой, сказал ему об этом прямо в лицо, что было в его стиле. Днем ранее, в конце смены Руссо зажал Бойда в углу, словно похотливый самец доступную сучку.

— Эй, Бойд, — сказал он, — как тебе здесь? Думаешь задержаться или просто коротаешь время?

Бойд выложил ему все на чистоту.

— Я остаюсь. Мой отец работал на шахтах, и мой дед тоже. Я такой же, как они. У меня это в крови.

Какое-то время Руссо переваривал услышанное, молча кивая. Это был здоровенный парень со стрижкой «ежиком» и черными, как уголь глазами. Такому не захочешь перечить или вешать лапшу на уши, но в то же время, и слабину показывать нельзя. Такому надо смотреть прямо в глаза. Ему это нравится. Другое он не уважает.

— Так… ты, значит, не прискачешь ко мне, верно? Не захнычешь, как девочка в первый день месячных, и не прибежишь, если внизу станет тяжко?

— Нет, сэр.

— Потому что я это не приемлю. Мне нужно выполнять норму, и если облажаешься, клянусь богом, ты у меня не вылезешь из штрека, и женушку свою больше никогда не увидишь.

Так вот что значил последний месяц.

Когда они тебя брали в Хобарт, а при нынешнем уровне безработицы они были очень придирчивы, тебе устраивали испытание на прочность. Давали любую грязную, дерьмовую, непосильную работу, которую только могли найти. Так они тебя проверяли. Смотрели, подходишь ли ты им, насколько вынослив. Смотрели, не станешь ли ныть, не сломаешься ли. Бойд выдержал испытание. И ни разу не облажался.

Руссо продолжал кивать, изо рта у него пахло колбасой. — Хорошо. Завтра пойдешь в ночную смену. Не подведи меня.

Вот так это и случилось.

Бойд понял, что ему повезло. С ним нанимали еще с десяток парней, но выбрали только его. Словно это была его судьба. И то, что случилось потом, должно было случиться.

2

В свою первую ночь работы в сокращенной бригаде Бойд появился на двадцать минут раньше, неся в руке бидон с обедом. Он припарковал свой ржавый «Бонневиль» на стоянке, вытащил сигарету и посмотрел на здания и лачуги, которыми были усеяны возвышающиеся над ним холмы. Смутные контуры надшахтных копров, буровых вышек, и подъемников были подсвечены мигающими огоньками, так чтобы низко пролетающие самолеты не задели их. Некоторые поднимались на пятьсот-шестьсот футов в высоту, на фоне ночного неба их железные и стальные каркасы напоминали скелеты динозавров.

Выглянувшие звезды мигали ему, словно подавая какой-то знак.

Чушь, конечно, поэтому он проскользнул в «сушилку», где рудокопы меняли повседневную одежду на рабочую рвань и где принимали душ в конце смены. Там никого не было. Бойд стоял перед рядами побитых зеленых шкафчиков и деревянных скамеек. Цементный пол был в розовых пятнах от рудной пыли. Каждый день его поливали из шланга, но рудная пыль — въедливая штука. Бойд почувствовал царящую в помещении тишину, в лучах флуоресцентных ламп висели частички пыли. Днем это место кипело жизнью — парни смеялись, шутили, ругались, болтали о футболе и хоккее, бросались мокрыми полотенцами.

Но только не ночью.

Тишина была густой и какой-то противоестественной.

Как в морге. Лишь тиканье часов напоминало о течении времени. Бойда даже передернуло. Он был не из тех чудаков, которые верят в дурные предчувствия и подобную хрень, но в тот момент ему стало как-то не по себе. Словно электрические разряды забегали по телу. В животе появилось забавное ощущение, будто кто-то там пытается свернуться калачиком и закрыться с головой. Наверное, так иногда себя чувствуют люди, — подумал Бойд, — зная о нависшей катастрофе. Когда из-за дурного предчувствия пассажиры самолета отказываются лететь, или когда моряки или рыбаки не садятся в лодку, зная, что она обречена, и этот выход в море станет для них последним.

Нет, у Бойда никогда не было подобных ощущений, но что-то он все же почувствовал. И что бы то ни было, оно крепко укоренилось в нем. У него возникло безумное желание развернуться и бежать со всех ног.

Конечно же, он этого не сделал.

Он только и думал о Линде, которая ждала его дома. Она была на восьмом месяце. Он знал, что станет отцом, и эта мысль придавала ему решимости. Предчувствия предчувствиями, а семью нужно кормить.

Тут в «сушилку» потянулись другие горняки, матерясь и подкалывая друг друга. Бойд расслабился. Это просто нервы. Все будет хорошо, — продолжал говорить он сам себе.

Знакомые шахтеры приветствовали его, другие мерили взглядом, либо вовсе не обращали на него внимания. Нацепив снаряжение, Бойд встал рядом с ними и стал слушать, как они сплетничают и гнобят друг друга. Наконец появился тощий, жилистый парень, с грубым и морщинистым как сосновая кора лицом.

— Ты Бойд? — спросил он.

— Ага.

— Тогда ты со мной, печенька. Меня зовут Маки. В «дыру» спускаешься впервые?

— Ага.

— Понятно. Мне всегда достаются такие, как ты. Руссо, наверно, думает, что я какой-то гребаный бойскаут.

Пара шахтеров расхохотались. Похоже, их очень развеселил тот факт, что на Маки повесили «салагу». Бойд просто стоял с невозмутимым видом. Да, он был «салагой». Сейчас, по крайней мере.

Маки покачал головой. — Что ж, будем надеяться на лучшее, Бойд. Очень хочу, чтобы ты никого из нас не угробил.

— Правильно, Маки, — сказал один из рудокопов. — Складывай хотелки в одну руку, дерьмо — в другую. Посмотрим, какая наполнится быстрее.

Тут расхохотались все.

Все, кроме Бойда. Потому что его нехорошее предчувствие только усилилось.

3

Десять минут спустя ночная бригада запрыгнула в трамвай и отправилась к «Яме». «Трамвай» — слишком громкое название для электрической вагонетки с покрытыми рудной пылью тележками, но именно так ее называли. Поездка заняла минут пять, и из ночной тьмы выступила «Яма». Она была освещена как футбольное поле во время пятничной игры — открытая яма примерно 300 акров в ширину и свыше 900 футов в глубину, огромная каверна, вырубаемая слой за слоем в течение последних шестидесяти дет.

Бойд представил себе, что днем, если лететь над ней на самолете, она будет похожа на гигантский метеоритный кратер, только квадратной формы, с ровными, как бока коробки, стенами. Всю яму опоясывала пешеходная дорожка, над головой возвышались огромные стрелы кранов, опускавших вниз оборудование, и поднимавших наверх контейнеры с рудой и щебнем. Все вокруг, даже краны и будки, стоящие на краю ямы, было освещено прожекторами и сенсорными фонарями.

Бригада стояла у ограды, обратив взоры в бездну.

Вдоль ее края вилась дорожка, уходящая на самое дно.

Наверху была ночь, а там, на глубине, царил день. В яме было светло, тесно и оживленно. Здесь были какие-то строения, будки для согрева, огромные груды шлака, туда-сюда ездила тяжелая техника. Повсюду сновали люди. Словно кто-то сбил ногой трухлявый пень и обнаружил колонию муравьев, ни на секунду не прекращающих свою кипучую деятельность. Пока Айрон-сити спал, шахты работали, не переставая.

На дно ямы бригада отправилась на лифте. Кабина была чуть больше обычной, куда, как сельди в бочку, набились пятьдесят человек. Если не боишься высоты, тебя это не должно волновать. Пока спускались, Бойд наблюдал за фонарями. Они были вмонтированы в каменную поверхность каждые тридцать футов, и так до самого дна. Потом Бойд вылез вместе с остальными из кабины, и Маки повел его за собой, следя, чтобы он не свалился в дыру. Весь путь от лифтовой платформы до поверхности забоя, он держал руку у Бойда на плече. И это хорошо, так как яма здесь была большая, и повсюду громоздились груды горной породы высотой с трехэтажные дома. Между ними стояли будки и трейлеры, над головой раскачивались стрелы кранов. Много тяжелой техники — гусеничные погрузчики и рыхлители, скреперы и автоматизированные транспортеры, 300-тонные самосвалы, способные в легкую раздавить тебя в лепешку, и гигантские электрические туннельные экскаваторы с ковшами, в которых можно разместить от шести до восьми полноразмерных пикапов и еще место для прогулки останется.

Маки привел их к туннелю, проложенному в твердой породе. Такому огромному, что по нему можно было проехать на туристическом автобусе. Грубо обтесанный потолок был оснащен лампами накаливания, как в метро. Фонари уходили вдаль, теряясь в дымке. По ним было хорошо видно, как далеко простирается туннель.

— Это Главный уровень, печенька. Скажем, Уровень номер один, — сказал Маки. — Всего их семь, а восьмой еще прокладывается, футах в двухстах под седьмым. С ним глубина шахты составляет более 2500 футов. Запомни это. Путь вниз неблизкий. Есть вопросы?

— Ага. Почему вы называете меня «печенька»? — спросил Бойд.

Маки повернулся и посмотрел на него, покачал головой, его лицо скрылось в тени от козырька шахтерской каски. — Ты состоишь в Союзе?

— Нет.

— Естественно. Печенька.

Бойд усмехнулся, и Маки, похоже, это не понравилось.

Это не было частью игры.

Видишь ли, они играли здесь в освященную веками «пролетарскую» традицию, называющуюся «ЧЬИ ЯЙЦА БОЛЬШЕ». Это была игра Маки, и он устанавливал правила. Это был тертый калач, мудрец-работяга. Бойд по сравнению с ним был зеленым сопляком, который не знал ни хрена. Не знал даже как подтереть себе задницу, пока Маки не протянет бумажку и не укажет на очко. А рассказал он Бойду, какой глубины эти шахты потому, что один парень вроде него был настолько туп, что свалился в первую же попавшуюся ему яму.

По крайней мере, так себе представлял это Маки.

Дело в том, что Бойд уже играл раньше в эту игру. Ему было тридцать лет, и он играл в нее в армии, на лесопилке, в доках, и на мельницах в Милуоки. Ничего особенного. Маки пытался вызвать у него дискомфорт, с первого же дня установить свое превосходство в «пролетарской» пищевой цепочке. Пытался запугать Бойда, но у него не получалось.

И это ему не нравилось.

— Думаешь, в этом есть что-то смешное, Бойд?

— Нет, сэр.

— Отлично. Так держать.

Они подошли к хозяйственной будке, где получили дождевики, резиновые сапоги, газовые детекторы и аварийные дыхательные приборы. Маки вкратце рассказал Бойду о каждом из них, но, как вы уже поняли, он не очень-то верил, что такой парень, как Бойд хоть что-то запомнит.

Они присоединились к остальным у кабины лифта, идущего вниз. Пока стояли, все решили по-быстрому перекурить перед большим погружением. Подколки и сальные шуточки посыпались как рис на свадьбе. Парень по имени Брид стал поддевать Маки, и Бойду это понравилось. Брид был здоровенным парнем, такой, наверно, мог крушить камень голыми руками. Он носил длинный черный хвост и густые усы, и, судя по темной коже, в нем была чуточка индейской крови. Он всегда улыбался и балагурил. Бойду он сразу понравился. Он не играл в игру. Просто высмеивал тех, кто в нее играл.

Наконец Кори, начальник смены, стал выкрикивать их имена, делая пометки в блокноте. Это был грузный парень, на вид довольно мягкий, наверное, из-за ежедневного восьмичасового сидения на заднице. Но Бойду он понравился… насколько могли нравиться начальники.

Кори подошел к нему и спросил, — Ты Бойд?

— Ага.

— Отлично. Ты нам очень кстати. Не так все сложно, если врубишься. У тебя получится. Маки все покажет.

— Ага, только спиной к нему не поворачивайся, иначе к утру потеряешь девственность, — сказал Брид.

Толпа шахтеров разразилась хохотом. Бойд хотел было тоже рассмеяться, но передумал — ему еще работать с Маки. Нет смысла злить его с самого же начала.

Маки хлопнул себя по ноге бидоном с обедом. — Да что с тобой, Брид? Почему ты постоянно заводишь эти «гомосячьи» разговоры? Тебе, что, нравится эта тема? Да?

Брид пихнул локтем стоящего рядом парня. — Черт, да нет же, Маки. Мне так-то девочки нравятся. Спроси у своей жены.

— Э, осторожней! — угрожающе буркнул Маки.

— Не, Маки, — сказал Брид. — Это Бойду надо быть осторожным. Мы все видели, как ты на него пялился. Называл «Печенькой» и все такое.

— Точно, — сказал другой парень. Ты в его вкусе, Бойд. Большая ванильная печенька, от которой он хочет отхватить кусочек.

Тут хохотом разразились все, даже Кори. ...