Все права на текст принадлежат автору: Мэтт Дикинсон.
Это короткий фрагмент для ознакомления с книгой.
Другая сторона ЭверестаМэтт Дикинсон

Мэтт Дикинсон Другая сторона Эвереста

Предисловие к изданию в мягком переплете

Журналисты, пишущие об Эвересте, скрупулезно составили два списка. Первый список включает тех, кто достиг вершины, второй — тех, кто погиб. Тот факт, что моё имя оказалось в первом списке, постоянно изумляет меня. И даже теперь, через два года после того, как моя нога ступила на вершину Эвереста, я просыпаюсь в холодном поту, когда мои разум снова и снова напоминает мне, как близок я был к тому, чтобы вписать своё имя во второй список. Эверест — суровое место, и прошедшие годы не смягчили воспоминания о нём.

Я был один из сотен, собравшихся у подножья горы весной 1996 года. Как и все остальные, я испытывал благоговение перед феноменальным созданием природы. В отличие от других, я никогда не намерёвался взойти на вершину и, конечно, не собирался писать об этом. Мои обязанности были сугубо профессиональными ‑ снять одночасовой документальный фильм о британской экспедиции на Эверест с севера, организованной расположенной в Шеффилде британской компанией «Гималайские королевства». Маршрут восхождения должен был проходить через Северное седло, по северному гребню и далее по северо-восточному гребню — повторяя попытку, предпринятую в 1924 году британской экспедицией, в которой трагически исчезли Джордж Мэллори и Эндрю Ирвин.

По сравнению с наиболее часто посещаемой альпинистами южной (непальской) стороной Эвереста, северной стороне пресса традиционно уделяла меньше внимания. Но все резко изменилось после обнаружения тела Джорджа Лейха Мэллори в верхней части северного склона. Исчезновение Мэллори и его партнера Эндрю (Солнечного) Ирвина вошло в альпинистский фольклор. Свою дерзкую заявку на вершину они сделали 8 июня 1924 года, когда никто не обладал тем высокотехнологичным снаряжением, которое применяется теперь. Они восходили в той же одежде, которую одевали на зимних восхождениях в Шотландии — тяжелую шерстяную и твидовую одежду и отриконенные ботинки. Маршрут был нехоженый, опасности, связанные с высотой, были не изучены — Мэллори и Ирвин действительно шагнули в неизвестность.

Когда они не вернулись в верхний лагерь, стало ясно, что произошла трагедия — Мэллори и Ирвин погибли на пути к вершине. Но достигли ли они её?

Пропавших безрезультатно искали участники их команды и другие альпинисты на протяжении семидесяти пяти лет. Северный склон огромен, и тело погибшего трудно обнаружить в недоступном кулуаре или среди больших камней. Казалось, что тайна Мэллори и Ирвина никогда не будет разгадана.

Затем в прессе появился полный драматизма отчет маленькой англо-американской экспедиции, обследовавшей северные склоны в верхней их части в предмуссонный период 1999 года. Тело Мэллори найдено! Альпинистский мир с нетерпением ждал новых подробностей. Какие открытия могут последовать? Умерли он в результате падения, или на его теле нет следов повреждений, указывающих на то, что смерть наступила от измождения? Самым мучительным был вопрос — найден ли на теле фотоаппарат? Было известно, что у Мэллори и Ирвина был с собой маленький фотоаппарат Кодак. Возможно, в нём есть снимки с вершины, что может послужить неопровержимым доказательством того, что два первопроходца взошли на вершину почти на 30 лет раньше Эдмунда Хиллари и Тенцинга Норгея.

Постепенно поступала все новая информация. Тёмные очки, найденные в кармане у Мэллори, стали неопровержимым доказательством, что падение произошло в темное время суток. Были обнаружены и другие артефакты — письма к возлюбленной в Англию, записи, касающиеся их запасов кислорода для штурма вершины.

Были и волнующие фотографии трупа, выбеленного солнечной радиацией и временем, сделанные экспедицией 1999 года. Мэллори был наполовину подо льдом и мелкими камнями, но его спина и ноги были отчетливо видны. На одной ноге обнаружены остатки горного ботинка. Другая нога была сломана в двух местах. Позднее были определены травмы головы, связанные с серьёзным падением, а также обнаружена порванная на две части пеньковая верёвка.

Но окончательно тайна не была разгадана. Фотоаппарат не был найден и альтиметр Мэллори был разбит при падении.

Что было неопровержимо — это опасная природа северной стороны Эвереста, той стороны, о которой мне было поручено снимать фильм. Это было место, где простая ошибка могла закончиться гибелью. Как и у Эндрю Ирвина, это была моя первая экспедиция на Эверест, и этот факт не давал мне покоя с тех пор, как наша команда собралась в трехмесячную экспедицию.

Моим первым решением было пригласить Алана Хинкса (опытного высотника, покорившего К-2), чтобы поручить ему вести съемку фильма, если у команды появится шанс взойти на вершину. Мой предел будет ограничен, как я предполагал, недостатком опыта. Я раньше никогда не поднимался выше 6030 метров, а на Эвересте, высота которого 8848 метров, этого опыта едва ли хватит для достижения базового лагеря.

Наша экспедиция началась не по плану. Ни одна экспедиция не придерживалась плана в этот предмуссонный период 1996 года, как об этом было написано в бесчисленных сообщениях газет, журнальных статей и книг. Яростный ураган, который разразился на горе 10 мая, стал причиной гибели восьми альпинистов. В эти тревожные месяцы на Эвересте погибли 12 человек. Менее чем через год после урагана была опубликована имевшая ошеломляющий успех книга Джона Кракауэра «В разрежённом воздухе», доказавшая, что события 1996 года вызвали беспрецедентный интерес к Эвересту во всем мире.

В предисловии к своей книге Джон Кракауэр говорит, что надеялся ею «вычистить Эверест из своей жизни». Но книга возымела обратное действие, вызвав шквал отзывов в средствах массовой информации и Интернете, что сделало имя автора известным по обе стороны Атлантики. Книга имела такой успех, что была продана в количестве более миллиона экземпляров — количество вполне достаточное, чтобы из книг, поставленных одна на другую, образовать башню более высокую, чем сама гора.

«В разрежённом воздухе» — превосходная хроника в классическом жанре. Полемика возникла с самого начала. Критика Кракауэром действий Анатолия Букреева, русского гида, нанятого предприятием Скотта Фишера «Горное безумие», в день штурма вершины породило публичную шумиху вокруг спора этих двух участников событий. В книге «Восхождение», написанной совместно с Вестоном де Уолтом, Букреев ловко опровергает аргументы, направленные против него. Впоследствии Букрееву была вручена награда от Американского альпийского клуба за героические действия при спасении пострадавших на Южном седле в условиях бушующего урагана.

Вскоре после выхода его книги Букреев трагически погиб в лавине на Аннапурне. Несмотря на то, что его уже нет с нами, дебаты продолжаются. В Интернете, через сайты vvww.amazon.coni и www.salon.com, открылся новый форум об Эвересте, на который ежедневно со всех концов земли летят аргументы и контраргументы.

Книга «В разрежённом воздухе» — правдивый рассказ об альпинизме и, особенно, о состоянии коммерческих экспедиций в горах. Не все наблюдения Кракауэра были встречены радушно. Так директор IMAX и восходитель на Эверест Давид Бришерс комментировал впоследствии: «Я думаю, книга Джона является очень искренней, в ней открывается много горькой правды. Альпинисты не те люди, кто обычно подвергается критике. Мы — некий клан. Джон написал о вещах, которые людям неприятно слышать, и некоторым это нанесло душевную травму».

***
«Другая сторона Эвереста» написана не для того, чтобы соревноваться с книгой «В разрежённом воздухе» или с другой книгой об Эвересте, хотя я, как и Кракауэр, лелею мысль, что однажды, когда книга будет написана, гора навсегда останется далеко позади. Книга написана, чтобы рассказать о нашем восхождении по северной (тибетской) стороне, маршрут по которой имеет репутацию более длинного, технически сложного и холодного, чем подъём с юга. Я был удивлен тем, что увидел за эти месяцы… и ещё сильнее удивлен своей изменившейся ролью в этой экспедиции от кинохроникёра до участника команды, штурмующей вершину. Делать фильм об экспедиции было само по себе вознаграждением (особенно возможность снимать на вершине), но когда шёл процесс обработки фильма, я почувствовал необходимость начать писать об этом повесть.

Начав писать, я не мог остановиться в течение шести месяцев, результатом чего явилась книга, которую вы сейчас держите в руках. Она была опубликована в Великобритании спустя месяц после того, как книга Джона Кракауэра с триумфом заполнила книжные магазины. На мой взгляд, «Другая сторона Эвереста» всего лишь книга, описывающая события этого сезона, произошедшие на северной стороне Эвереста, и с этой точки зрения, я надеюсь, послужит ценным дополнением к уже сказанному.

У нас, на тибетской стороне, тоже были четыре несчастных случая, включая австрийца Рейнхарда Власича, который издал свой последний вздох в палатке, стоящей всего в нескольких ярдах от нашей, в то время как Алан Хинкс и я вышли из лагеря 6 на штурм вершины. Я поймал себя на мысли, что задаю себе вопрос, касающийся именно этого случая: «Почему мы не постарались сделать все возможное, чтобы спасти его?» и «как мы могли думать только о своём штурме вершины, когда рядом кто-то погибает?»

Простого ответа на этот вопрос нет. Возможно, на большой высоте нет адекватного восприятия происходящего. Обычно я отвечаю, что чем больше оглядываюсь назад, тем больше вопросов мне хочется задать. Но и это не ответ.

В своей книге я постарался поставить эти вопросы.

Другая непрекращающаяся полемика возникла относительно неожиданной встречи японской команды Фукуока и трех альпинистов индийско-тибетскнх пограничников. В этом эпизоде три японских альпиниста и их шерпы прошли мимо погибающих на северном гребне индийцев, не предложив им ни еды, ни питья, не сделав ни малейшей попытки их спасти. Этот поступок вызвал шквал протеста во всем мире и привел к митингу в базовом лагере, на котором руководитель нашей экспедиции и другие присутствующие лидеры осудили действия японской команды. Реакция лидеров была интересной и неожиданной для меня. Алан Хинкс и я ощутили дыхание смерти, найдя тела двух индийцев, в день нашего штурма.

«Другая сторона Эвереста» — это Эверест глазами начинающего высотника, просто частный отчёт, предназначенный не для альпинистов, а для всех, кто попал под очарование Эвереста. Книга была встречена неоднозначно сообществом альпинистской элиты (один хорошо известный британский альпинист сказал мне язвительно, что книга не может считаться альпинистской, так как вы не альпинист).

Возможно, я вторгся не на свою территорию. Я не являюсь ни авторитетом в альпинизме, как Джон Кракауэр, ни восходителем, как Букреев. Я оказался не на своем месте и первым признаю это. Тому факту, что сегодня я ещё жив, я обязан удаче, заботе со стороны команды и шерпов, которые поддерживали меня в трудные моменты.

Тем не менее, я обнаружил, что мой опыт, полученный на Эвересте, вызвал интерес у читателей. Много раз я выступал в альпинистских клубах, книжных магазинах и на собраниях бизнесменов, в Объединенном королевстве, Франции, Испании и Швейцарии, где рассказывал о том, что случилось на Эвересте в тот злополучный 1996 год. Я ни разу не столкнулся с отсутствием интереса к этому вопросу. Напротив, кошмар урагана и грубая действительность неожиданной смерти на большой высоте разжигали воображение публики до такой степени, что Эверест стал снова предметом повсеместного обсуждения в барах и пабах, как это было в 1953 году, когда экспедиция под руководством Джона Ханта впервые взошла на высочайшую вершину мира.

Как и изображение, спроектированное на шестифутовый экран, никогда не сможет передать реального величия северной стороны Эвереста, видимое с высоты 27 000 футов, так и слова никогда не смогут передать истинный ужас переступания через простертые ноги погибшего альпиниста на усыпанном трупами пути к вершине.

Вот ещё одни вопрос, который мне часто задают: «Изменило ли вашу жизнь восхождение на Эверест?» Я думаю, что ближе всего к истине был бы ответ, что восхождение на Эверест не изменило мою жизнь, но написание «Другой стороны Эвереста» изменило.

В течение последних 12 лет я был профессиональным рассказчиком, говоря об экспедициях в документальных фильмах. Написание этой книги открыло мне более глубокую форму передачи действительности, чем любой сделанный мною фильм. В моем документальном фильме об Эвересте «Вершинная лихорадка» я сорок семь минут рассказывал о трех месяцах на Эвересте. В книге же я владею вашим вниманием на протяжении 200 страниц. Впоследствии я буду больше писать и меньше снимать.

«Другая сторона Эвереста» переведена на немецкий, голландский, иврит и испанский языки, но мне было особенно приятно, когда я услышал, что она пересекла Атлантику, чтобы стать этим американским изданием. Я делал приключенческие фильмы для американского телерадиовещания, каналов Дискавери, Искусство, Развлечения и Народная география более десяти лет, и как частому гостю Соединенных Штатов было очень волнительно увидеть мою книгу в книжных магазинах рядом с такими значительными книгами об Эвересте, как «В разрежённом воздухе» и «Восхождение».

Мэтт Дикинсон, ноябрь 1999.



Благодарности

Во- первых, я хочу выразить сердечную благодарность моей жене Фионе и моим детям: Томасу, Алистару и Грегори. Их любовь и поддержка были со мной на каждом дюйме пути, как и любовь моих родителей Шейлы и Дэвида.

Я также хочу поблагодарить людей, активно помогавших мне как во время экспедиции, так и при написании книги: Николу Томпсона, который нашел мне издателя, «Гималайские королевства» за четкое проведение экспедиции в экстремально тяжелых условиях, Саймона Лава, Сандипа Дилона и Роджера Порча за предоставленные дневники, Киса Хуфта и Алана Хинкса за активное участие в съемке фильма на горе, Джулиана Веэра из ITN и Чарльза Фэна с четвертого канала за то, что они поверили в мои фильм, и Брайана Блессида, чьей мечтой было получить полный экспедиционный прокат.

На протяжении всей экспедиции наша команда шерпов под руководством Нга Темба выполняла спиноломательиую работу по установке лагерей, и особо я хочу поблагодарить Лакру, Мингму и Джайалтсена за их невероятные усилия в день штурма.

При подготовке книги мне помогали Одри Сэлкедд, доктор базового лагеря Роба Холла Каролина Маккензи, Дэвид Бришерс, лидер экспедиции IMAX, и Грэг Джонс.

Мой редактор Тони Виттон был постоянным источником ободрения, а Крис Брэдли и Николас Креин вносили необходимые редакционные замечания.

В заключение я хочу поблагодарить Анну Гьюму Мартинер, без чьего вдохновения ни одна гора не была бы покорена.

Введение

10 мая 1996 года как раз в 4 часа после полудня, когда установился резкий дневной холод, Одри Сэлкелд, историк и исследователь Эвереста, сидела в палатке в базовом лагере под Эверестом и печатала на ноутбуке фирмы Apple Mac один из двух своих ежедневных отчетов в Интернет. Это была вторая экспедиция Сэлкелд на Эверест, она была нанята Американской киноэкспедицией IMAX и в её обязанности входила рассылка новостей, чтобы об их успехах было известно во всем мире.

Базовый лагерь на высоте 5360 метров и в лучшее время унылое место, но когда солнце погружается за окрестные хребты, жизнь в нём становится похожа на жизнь в холодильнике. Дрожа от холода, Сэлкелд вышла из палатки-столовой, пересекла морену ледника Кхумбу и направилась к своей палатке, чтобы одеться потеплее.

Взглянув на южную часть неба, она стала одной из первых, а возможно, и самой первой, кто увидел, что надвигается с нижних долин Гималаев на Эверест. Она застыла на месте, забыв о холоде.

Неожиданные шквалы обычны дня Эвереста, но ничего подобного Сэлкелд никогда не видела. Она описывает, как огромные лиловые облака, вздымаясь волнами, неслись с юга. Сэлкелд позвала из палаток остальных членов команды, и они застыли в ужасе, наблюдая, как апокалипсическое явление молчаливо и быстро надвигается на них.

Через несколько минут ураган ворвался в лагерь со скоростью от восьмидесяти до ста километров в час, моментально понизив температуру воздуха на десять-пятнадцать градусов, разрывая палатки в своей слепой ярости. За считанные минуты он захватил всю северную сторону и поднялся к вершине. Высочайшие горы мира исчезли из виду, поглощенные ураганом.

Даже если бы Шива, индийский бог разрушения, и Немезида, греческая богиня наказания, объединили свои усилия, то и они не смогли бы наделать столько бед, сколько наделала в этот день сама природа. Момент был абсолютно сверхъестественным. Если бы ураган налетел зимой, то никто бы не пострадал. Но случилось так, что буря нагрянула в самый плотный день календаря восхождений на Эверест, самую середину предмуссонного периода.

Когда разразился ураган, наша британская экспедиция на Эверест по северо-восточному гребню находилась в лагере 3 (6450 м), готовая к штурму вершины.

Мы мгновенно поняли, что случилось что-то намного опаснее, чем любой ураган. Температура упала до десяти градусов ниже нуля, потом до двадцати, потом до тридцати. Ветер достиг постоянной угрожающей силы, он выдергивал изо льда оттяжки палатки, побросал бочки со снаряжением в трещины, снёс с пугающей легкостью брезентовую палатку-столовую. Палатки, рассчитанные на противостояние сильным ветрам, трещали, стонали и меняли свою форму под ударами урагана, а кевларовые стойки были напряжены до предела.

Пытаясь отснять грозное явление природы, мы вылезли в этот кошмар, одетые во всю теплую одежду, которая попалась под руку.

Снег падал сплошной стеной, как это могло бы быть в Антарктиде или на ледовой шапке Гренландии, закрывая все вокруг. Ни одного ориентира, даже огромного северного гребня не было видно. Скрылись во мгле и соседние палатки индийской экспедиции. Сквозь белую стену снега и рёв ветра из-за ледника доносился другой звук, зловещий вой ещё более мощного урагана, бушевавшего на высоте 8000 метров.

Там, в «зоне смерти», более 30-ти альпинистов боролись за свою жизнь. На северной стороне, высоко на северном гребне три индийских альпиниста находились в изможденном состоянии и без запаса кислорода. На южной стороне две коммерческие экспедиции растянулись между Южным седлом и вершиной — «Горное безумие» под руководством Скотта Фишера и команда Роба Холла «Консультанты по приключениям».

Ночь, которую им предстояло пережить, была ночью дьявола. К концу текущего дня три индийских альпиниста на севере и пятеро из команд Холла и Фишера были мертвы. Восемь человек потеряли свои жизни на горе в течение 24 часов.

Но и это ещё не конец драмы.

День урагана был самым черным днем из многих черных дней сезона, в котором одно несчастье сменялось другим. Еще до урагана произошли два смертельных случая. Потом ещё две смерти. Это изменило судьбы каждой команды, в том числе нашей, разожгло сенсационные дебаты на страницах газет и в телевизионных программах, которые пытались выяснить, в чем же причина случившегося.

Ураган оставил после себя массу вопросов. Как могли альпинисты мирового класса, такие как Роб Холл и Скоп Фишер, погибнуть на горе, которую они отлично знали? Почему, когда грянул ураган, высоко на горе оказалось так много неопытных альпинистов? Почему команда японских альпинистов и их шерпы прошли мимо умирающих индийцев, не попытавшись их спасти?

Ураган продолжался меньше двадцати часов, но для тех из нас, кто не терял надежды штурмовать вершину, он длился бесконечно.

Смерти, которые принес ураган, породили сомнения, которые оставались с нами на каждом шагу. Он изменил сам процесс восхождения на гору, опрокинул все планы, но более всего он внёс хаос в наше сознание, мы молились о безопасности во всех наиболее опасных местах и практически остановились. Все, кроме двух участников нашей экспедиции.

Для меня, новичка в той смертельно опасной игре — высотном варианте русской рулетки, эти вопросы были необъяснимыми, как для любого, кто никогда не входил в «зону смерти» — манящий и пугающий мир, в атмосфере которого кислорода в три раза меньше, чем на уровне моря.

Я отправился на Эверест не для того, чтобы покорять его, а для того, чтобы сиять фильм и нанял для этой работы более квалифицированных людей. Я никогда не поднимался на Бэн Нэвис или Сноудон, никогда не ступал на вершину Альпийского пика, но по мере того, как разворачивались события этого сезона, моё желание самому посетить «зону смерти» стало непреодолимым.

Это была одержимость, которая привела меня к самому краю саморазрушения, но она же привела меня на вершину Эвереста.

1

Когда тьма накрыла Тибетское нагорье, прогнав последнее мерцание света прочь из Гималаев, я, чуть живой, проковылял последние несколько шагов, ведущих в передовой базовый лагерь. Это было 20 мая 1996 года в 6-35 после полудня.

Я стоял в одиночестве, неуверенно покачиваясь на ногах, пытаясь понять, что мне делать дальше. Я слабо различал засыпанные снегом палатки вокруг меня. Вдруг из темноты раздался крик. Светящийся налобный фонарь, как поплавок, качался вверх-вниз, откуда-то появился силуэт, направляющийся ко мне по камням на леднике.

Внезапно у меня подломились колени. Я обнаружил себя лежащим на синие и глядящим в небо, усыпанное звездами, неуклюжий пилот но имени Роджер целовал меня в обе щеки и называл ублюдком. Мы держали друг друга в медвежьих объятиях, и казалось, что слова поздравления Роджера медленно доходят до моего помутненного сознания.

Первое время, и даже по прошествии многих недель, это полузабытое ощущение доводило меня почти до слез. Чувство спасения. Что всё кончено. Вершина Эвереста позади.

Я открыл рот, чтобы ответить Роджеру, но вышло только бормотание неразборчивых слов. Смущенный смесью эйфории и шока мозг под действием большой высоты и обезвоживания не давал мне связать двух слов.

Мне даже не пришло в голову поинтересоваться, куда пропал мой компаньон Ал Хинкс, хотя мы вместе с ним спускались с Северного седла. Пока заботились обо мне, он просто исчез. (На самом деле, как мне потом сказал Роджер, он пошёл к своей палатке, чтобы разобрать свои вещи, прежде чем отправиться на поиски еды и питья.)

Роджер поднял меня на ноги, помог мне освободиться от рюкзака и расстегнул мою альпинистскую обвязку. Затем он помог мне добраться до невероятного тепла столовой палатки, где в керосиновом и сигаретном дыму сидела команда шерпов вокруг двух дымящихся котлов с едой. Меня проводили на сидение, пока Дорже, повар, готовил сладкий чай.

С меня стянули трехслойные перчатки, обнажив обмороженные пальцы. Кто-то присвистнул, когда появилась моя правая рука с двумя обмороженным средними пальцами. На кончиках каждого из них красовался волдырь, величиной с крыжовник, кожа была мраморного цвета, по фактуре похожая на сыр.

Шерпа но имени Кипа изобразил движение пилы, пилящей поперек пальцев.

— Вот так, — смеялся он.

— Нет. Нет, — Анг Чалдим, многоопытный в определении степени обморожения, повертел мою руку в своей и сказал доверительно, — первая степень. Но пальцы вероятно уцелеют. Не отрежут.

По мере того как я пил, сладость чая смешивалась с горьким вкусом крови, сочившейся из волдырей на моих губах, и я почувствовал, что палатка начинает вращаться. Когда керосиновые испарения, казалось, поглотили меня, приступ тошноты подступил к моему горлу, меня чуть не вырвало. Я перебрался в нашу палатку-столовую, где воздух был чище, уронил голову на колени, стараясь побороть слабость и не свалиться в обморок. Холодный воздух и чай вернули меня к жизни, и вдруг осенила мысль — как странно, что Роджер здесь один.

— Где все?

— Они ушли в базовый лагерь!

— Ох!

Великодушие Роджера стало теперь ещё более очёвидным, передовой базовый лагерь не место, где следует засиживаться, а он ждал здесь несколько дней, в то время как остальные участники уже эвакуировались вниз в более теплый и гостеприимный климат базы в долине Ронгбук в шестнадцати километрах отсюда. Его поступок растрогал меня.

— Спасибо, что вы здесь.

— Ничего, я подумал, что здесь должен быть кто-нибудь, чтобы встретить вас, вернувшихся в Страну Живых.

Я выпил чай, вышел наружу и пошёл как пьяный вместе с Роджером к палаткам. Я знал, что одна из них моя, но в моем полубессознательном состоянии не помнил, какая именно. Роджер указал мою палатку, я расстегнул её и залез вовнутрь, Роджер вытащил из моего рюкзака коврик и спальный мешок и показал на мои ноги.

— Вам не следует спать в ботинках.

Он расшнуровал их и стащил с меня. Я почувствовал замерзшую материю внутренних носков, рвущихся там, где волдыри лопнули, и кровь засохла. В этот момент я испугался. Я не смотрел на свои ноги с кануна штурма, и они выглядели очень странно — вздутые и онемевшие, как пальцы моих рук.

Пока Роджер ходил за питьем, я набрался смелости и посветил фонариком на пальцы ног.

Они были покрыты кровавой коркой. Вначале я ужаснулся, по, приглядевшись поближе, понял, что повреждения поверхностные, кровь была от постоянного трения ноги о пластиковый ботинок и отёки от ударов при вбивании ног в лёд. Также было два небольших участка, прихваченных морозом, и ничего больше. Я представил себе, как мои пальцы могли бы уже почернеть, и началась бы гангрена.

Роджер вернулся. Он взглянул на мои ноги.

— Похоже, вы сохранили ноги.

— Да, похоже.

Роджер одарил меня широкой улыбкой и сказал:

— Увидимся завтра.

Он застегнул палатку, и я услышал его удаляющиеся шаги.

Не имея сил стащить пуховку, я засунул ноги в спальный мешок и укрылся верхним концом спальника. Затем я выпил целый литр чая, ощущая, как горячая жидкость бежит по моему телу.

Мне очень хотелось спать, но мозг теперь очнулся от замороженного состояния и силился догнать события. С событиями было все в порядке, они осознавались с кристальной определенностью, но вот порядок их следования перепутался.

Он всплывет достаточно быстро, но тогда он находился под замком.

Моим основным ощущением было ощущение полного отдыха после тяжелого испытания. Один факт засел в моем мозгу крепче, чем остальные, факт, что я вернулся с горы живой. За это я был благодарен судьбе. Я был одним из счастливчиков.

Вместе с Алом Хинксом и тремя шерпами мы выжили «в зоне смерти» и вернулись невредимыми с вершины Эвереста. Теперь я мысленно пробегал по своему телу, отыскивая повреждения.

Я подсчитал, что потерял одиннадцать килограммов живого веса. Мои ноги были полностью лишены жира, и я мог легко обхватить бедро пальцами обеих рук. У меня было обморожение первой степени двух пальцев и ряд поверхностных повреждений, которые обычны на большой высоте, солнечные ожоги ушей и губ, гноящиеся трещины на пальцах рук и ног. Оба мои глаза имели кровоизлияния, так как капилляры лопнули в процессе восхождения. Мои почки пульсировали с тупой болью от недостатка жидкости в течение многих дней. Мои кишки извергали пугающее количество крови каждый раз, когда я осмеливался их очистить.

Постоянный, мучительный кашель, порванные мышцы вокруг грудной клетки, воспаление горла, терзавшее меня многие недели, теперь я почти не замечал.

Но этот перечень недугов не значил ничего. Гора отпустила меня предельно легко, и я знал это. В физическом смысле моя плата за вершину Эвереста была незначительной. Если Анг Чалдим окажется прав относительно моих пальцев, то я не потеряю ничего. Через пару месяцев я поправлюсь, и не останется ни малейшего признака, по крайней мере, на моем теле, того, что я когда-то вообще был здесь.

Для других двенадцати альпинистов попытка взойти на вершину Эвереста в этот предмуссоный период закончилась фатально. Тела десяти из них до сих пор лежат высоко на склонах горы. Только два трупа уже найдены. Волны шока до сих пор реверберируют по всему миру. Цена страдания семей, друзей и любимых тех, кто погиб, неисчислима.

Другие выбрались из «зоны смерти», но цена спасения оказалась слишком высока. Американский и тайваньский альпинисты обморозились так, что одному из них пришлось ампутировать часть лица и руку, другому пальцы на руках и ногах.

Этот гибельный сезон на Эвересте приковал внимание многих средств массовой информации, чего не было даже после первого восхождения на Эверест в 1953 году.

Прежде чем я забылся сном, моя рука инстинктивно нащупала маленький прямоугольный футляр, лежащий в нагрудном кармане термобелья — портативная цифровая видеокамера, в которой был отснятый материал с Крыши Мира. Когда я проснулся, спустя пятнадцать часов, моя рука находилась в том же положении, баюкая драгоценную кассету.

Следующие сорок восемь часов я лежал на спине в палатке безмолвно и неподвижно.

Иногда шерпы, Ал или Роджер, проверяли, все ли со мной в порядке и не надо ли принести мне еды или питья, но в основном я только лежал, уставившись в брезент палатки.

Мое сознание цепенеет, когда медленно проигрывает события последних десяти дней пребывания в «Зоне смерти».

Термин «зона смерти» был впервые внедрен в 1952 году Эдуардом Висс-Дунантом, шведским физиком, в книге «Мир гор». Участвуя в шведской экспедиции на Эверест 1952 года, которая была так близка к вершине, он описал с большой точностью воздействие высоты на человеческий организм.

Висс-Дунант выделил несколько зон, чтобы читателям было понятнее. Он считал, что в зоне 6000 метров человек все ещё может акклиматизироваться за короткий срок. В зоне 7000 метров акклиматизация невозможна.

Зоне свыше 7500 метров он дал особое название. Он назвал её по-немецки — Todeszone, или «зона смерти». Выше этой высоты не сможет выдержать ни один человек, жизнь из него будет уходить с ужасающей скоростью. Даже с помощью дополнительного кислорода никому не удастся оставаться в «зоне смерти» продолжительное время.

Этот ужасный термин, который он внедрил, в итоге характеризует место, где каждый вдох сигнализирует о разрушении человеческого организма, где каждый час уничтожаются миллионы клеток и где не место живому существу.

Как «поля убийств» (с 1975 но 1979 гг. места массовых казней в Камбодже, организованных авторитарным режимом Красных кхмеров), так и «зона смерти» — два простых слова несут смысл непередаваемого ужаса. Они вызывают в воображении картины, которые могли бы прийти в голову лишь такому писателю, как Толкиен. Место Quest в средневековом смысле — зона битвы, где воины и мечтатели пришли сражаться с темными силами природы и откуда человек выходит настолько потрясенным тем, что с ним произошло, что никогда не находит силы говорить об этом снова.

«Зона смерти» — это место, где сознание забредает в отдаленные и тёмные углы, где постоянно подстерегают безумие и призраки, где трупы бойцов, более сильных, чем вы, будут лежать на воющем ветру с черепами, глазеющими из рваных остатков их штормовой одежды. Приведений здесь множество и их предупреждающие крики эхом разносятся по ночам.

Виза в «зону смерти» выдается богами ветра самое большее на несколько дней и заканчивается без предупреждения. Оказаться по ту сторону барьера, значит никогда не вернуться назад.

10 мая 1996 года барьер опустился на Эвересте.


***

В этот день высоко в горах вершину штурмовали экспедиции двух совершенно разных типов: традиционного — национальная экспедиция, финансируемая спонсорами, и коммерческого, финансируемая клиентами.

В первом случае, члены экспедиции были отобраны по заслугам, не платили за участие и сами отвечали за свою безопасность. В другом же случае, главным цензом отбора в экспедицию служила платежеспособность клиента. Специальные высокогорные гиды были наняты компаниями для обеспечения безопасности клиентов. Наша экспедиция была коммерческой.

Две экспедиции традиционного тина, которые оказались вовлеченными в события 10 мая: на северной стороне индийская команда, состоящая из индо-тибетеких пограничников под руководством Мохиндора Сингха, на южной стороне тайваньская национальная команда, ведомая Макалу Го.

Коммерческими были две экспедиции: команда Роба Холла «Консультанты по приключениям» и «Горное безумие» под руководством Скотта Фишера.

Коммерческие экспедиции состояли из большего количества участников и, соответственно, большего количества кислородного оборудования для штурма. Индийская экспедиция состояла из шести участников и не использовала шерпов. Тайваньская команда была уменьшена до самого лидера Макалу Го и двух шерпов.

Команда «Консультантов но приключениям», которая вышла около полуночи с Южного седла, состояла из пятнадцати человек: трех гидов, восьми клиентов и четырех шерпов.

Команда «Горного безумия», которая находилась на юго-восточном гребне, тоже состояла из пятнадцати человек, шесть из которых были клиентами.

Для Роба Холла, лидера «Консультантов по приключениям», ночной выход с Южного седла был делом обычным, и он уверенно вёл свою команду. Холл был в авангарде коммерческих экспедиции на Эверест с самого их основания, он четырежды лично взошел на Эверест и за последние пять лет провел на вершину мира тридцать девять человек.

Холл имел безупречную репутацию высотного гида, несущего ответственность за жизни клиентов. Это был настоящий лидер. Так о нём вспоминает врач базового лагеря Каролина Маккензи:

«Роб был вдохновенным лидером, с ясной головой. Он всегда смотрел вперед и побуждал людей держаться вместе, думал о моральном состоянии группы и обращал внимание на моральное состояние каждого».

Роб Холл начал свою гималайскую карьеру с девятнадцати лет, когда взошел на Ама-Даблам, 6828 метров, в Непале по трудному северному гребню. Он провел три летних сезона в Антарктиде как гид и руководитель спасательной службы в американо-новозеландских программах и продолжил серию высотных восхождений, включая Денали, Аннапурну, К-2, Эверест, Лхоцзе и Массив Винсон. В течение 1990 года он взошел на семь вершин, высочайшие точки всех континентов, за семь месяцев, побив все рекорды.

Завоевав репутацию наиболее опытного новозеландского руководителя экспедиции с отличным послужным списком восхождений на предельные высоты, Роб Холл вместе со своим компаньоном Киви Гэри Боллом, сертифицированным горным гидом, с которым Роб Холл совершил большинство своих наиболее амбициозных восхождений, основал фирму «Консультанты по приключениям». Выходцы из Христианской общины Южного острова в Новой Зеландии, дуэт специализировался на дорогостоящих, обеспеченных гидами альпинистских экспедициях. Они были одной из первых компаний, которая заявила Эверест в своей рекламе. Обаятельные, облачающие талантом создавать известность, эти два альпиниста быстро обзавелись растущим списком клиентов, которые страстно желали положить в «мешок» высочайшую вершину, даже если она стоит $40 000.

12 мая 1992 года Холл и Болл поймали восхитительную удачу. При почти идеальных погодных условиях они провели четырнадцать альпинистов (шесть из них были клиентами) на вершину Эвереста и благополучно спустились вниз. Это выдающееся достижение подтвердило, что Эверест вступил в новую коммерческую эру, как альпийские пики и вулканы Южной Америки. Он пошёл на продажу.

К сезону 1993 года «Консультанты но приключениям» стала компанией с многомиллионным оборотом и насыщенным календарём, в марте они предлагали Эверест, в сентябре Мера Пик, в ноябре Пирамиду Карстенз в Новой Гвинее, в декабре Массив Винсон в Антарктиде. Холл и Болл не только ввели в моду понятие «суперприключения», они реально их создали. Теперь они пожинали плоды, разъезжая по всему миру от одного приключения к следующему, «пася» своих высокооплачиваемых клиентов, большинство из которых были горячо преданы своим харизматическим гидам.

Но как ни привлекательны были другие предложения, Эверест оставался драгоценным камнем в короне «Консультантов по приключениям». Это оправдывало большие затраты времени на организацию и оправдывало большой риск. Подъём клиентов на вершину Эвереста оставался хлебом насущным для компании до тех пор, пока они спускались целыми и невредимыми.

Несмотря на львиную долю в рекламе Холл и Болл не были единственными претендентами на высочайшую вершину. Другие компании, не менее амбициозные, стремящиеся откусить кусок от пирога — Эвереста, теперь соперничали за получение пермитов и клиентов.

Британская компания «Гималайские королевства» вступила в борьбу в 1993 году под руководством Стива Белла, альпиниста и бывшего армейского офицера, совершившего выдающиеся зимние восхождения на северную стену Айгера и Маттерхорн. Белл топтал склоны Эвереста в двух армейских экспедициях в 1988 и 1992 годах (хотя он и достиг высоты 8400 м), вершина не покорилась ему. Они объявили цену в $21 000 с человека и установили квалификационный уровень высоты в 7000 метров, которого должен был достичь каждый потенциальный клиент. В процессе отбора Белл отклонил заявку журналистки Ребекки Стефенс, считая её «слишком неопытной», но согласился взять пятидесятишестилетнего актера Брайана Блессида, делающего вторую попытку. Известность Брайана должна была увеличить количество публикаций вокруг экспедиции, но было сомнительно, что он станет реальным претендентом на вершину.

Стив Белл подошел к проблеме Эвереста с армейской пунктуальностью. Хотя он не обладал явной харизмой, как Холл и Болл, его лидерство с каждым разом становилось очёвиднее. Он провел семь платных клиентов на вершину Эвереста через Южное седло, включая Рамона Бланко, испанского производителя гитар, постоянно проживающего в Венесуэле, в возрасте шестидесяти лет, ставшего старейшим покорителем Эвереста. Они также провели на вершину Гинет Харрисон, вторую британку, взошедшую на Эверест.

Ребекка Стефенс, отвергнутая «Гималайскими королевствами», была принята в другую экспедицию и оказалась на вершине на пять месяцев раньше Харрисон. Гордость не позволила Беллу признать, что, исключив Ребекку из списка, он совершил ошибку.

«Гималайским королевствам» повезло в двух отношениях: во-первых, они попали в период исключительно хорошей погоды и, во-вторых, им удалось избежать катастрофы, лишь случайно никто из них не оказался в лагере 3 (7400 м) на склоке Лхоцзе, когда огромная лавина разрушила и смела лагерь. Правда, 4 августа на Хан-Тенгри (7010 м) в горах Тянь-Шаня, подобная лавина убила двух русских гидов и двух британских клиентов.

И теперь благодаря газетам, пестрящим фотографиями неопытных путешественников на их пути к вершине, восприятие Эвереста во всем мире изменилось раз и навсегда. Для печати миф об Эвересте стал окончательно развенчан. Эверест стал доступным, как Порше, Мерседес и любая забава.

Все, что от вас потребуется — это сменить штиблеты от Гуччи на пару пластиковых ботинок и — вершина ваша. Возникло новое ощущение, что взойти на Эверест может любой относительно здоровый человек, имеющий желание и деньги. За несколько лет Эверест из высотного заповедника для лучших альпинистов превратился в «троффи-пик» для нового поколения так называемых в прессе «социальных альпинистов». Эти люди, не имея представления об опасностях, готовы почти за любые деньги купить «билет» на гору, чтобы поставить на камине фотографию с вершины.

Теперь Эверест снова был в центре внимания прессы. «Очередь на Крышу Мира», — так называлась передовая статья в «Обзервер ревю» 16 мая 1993 года. Эта ситуация контрастировала с положением, создавшемся в конце 1980-х, когда средства массовой информации потеряли интерес к Эвересту. Пресса стала уставать от репортажей об основных пройденных маршрутах, о восхождениях без кислородной поддержки с юга и с севера. В сентябре 1988-го смерть шерпы в лавине на Эвересте была удостоена отчетом из восемнадцати слов в газете London Times. Сообщение о молниеносном восхождении Марка Батарда (за двадцать два часа вверх и вниз) в той же газете был на семь слов длиннее. Для сообщения о смерти пяти польских альпинистов в Лавине в мае 1989 года хватило места меньше дюймовой колонки.

Теперь тысячи дюймовых колонок были посвящены новой эре экспедиций на Эверест, сопровождаемых гидами.

Разгорелись новые споры. Коммерциализация Эвереста подверглась критике со стороны влиятельных кругов и со стороны сэра Эдмунда Хиллари, чьё интервью было опубликовано в газете Newsweek в мае 1993 года, совпавшее с сорокалетней годовщиной первого восхождения Хиллари на Эверест. В своем интервью он сказал: «Больше всего мне не нравится то, что восхождения на вершины стали коммерческими предприятиями. Эверест слишком значимая гора, чтобы вызов ей был доступен за деньги».

Это уже был не первый раз, когда сэр Эдмунд включался в дебаты по поводу Эвереста. В 1990 году «Ассоциация Свободной Прессы» опубликовала его призыв прекратить альпинистскую деятельность на Эвересте на пять лет, чтобы природа смогла восстановиться от ущерба, нанесенного сотнями альпинистов, толпящихся на склонах.

Восхождение Питера Хиллари, сына сэра Эдмунда, иллюстрирует растущий трафик в мае этого же года. В тот день, когда он поднялся на вершину, ещё шестнадцать альпинистов вписали своё имя в постоянно растущий список покорителей.

Как новозеландцы, увлеченные в детстве сэром Эдмундом, Холл и Болл были глубоко задеты публичной критикой со стороны Хиллари. Был и другой повод: компаньонами Питера Хиллари по восхождению на Эверест в том мае 1990-го были ни кто иные, как Роб Холл и Гэри Болл. Ещё больше их огорчило то, что высказывания Хиллари повлекли за собой разбор их усилий во все более враждебно настроенной прессе. Делая гору доступной для обычного человека. Холл и Болл проводили тонкую и опасную линию связи с общественностью. Но до сих пор их шарм и талант создания хорошей репутации оберегали от нападок.

Пока им сопутствовала удача. Но как долго это может продолжаться? Как раз в 1991 году в редакторском комментарии в альпинистской прессе был поднят вопрос о надвигающейся катастрофе.

Бернард Ньюмэн, редактор «Горного журнала», писал в апреле того же года по поводу коммерческих экспедиции на Эверест:

«Это служит примером плохого отношения к горам. Было бы отвратительно для Гималаев, если они будут использоваться так же, как Цермат или Монблан. Люди думают, что с применением новых технологий, одежды и доступности горы стали меньше. Это не правда. Они такие же, как и были всегда, и они напомнят об этом».

Среди альпинистской братии росло такое чувство, что сопровождаемые гидами экспедиции на высоту более 8000 метров играли с огнем, и рано или поздно несчастье обрушится на них.

Несчастье действительно постигло «Консультантов по приключениям», но оно не касалось коммерческих восхождений. 6 октября, спустя полгода после своего сорокалетия, Гэри Болл умер от отёка легких на высоте 6500 метров на северо-восточном гребне Даулагири — восьмой по высоте горе в мире. Они были здесь с Робом Холлом в частной экспедиции, втиснутой в их плотный график. Это была их шестнадцатая крупная совместная экспедиция, и не в первый раз Болл страдал от резких приступов горной болезни. В предшествующей эпопее на К-2 (дикой горе) пришлось срочно спускаться с верхнего лагеря, так как Боллу стало трудно дышать.

Он умер на руках у Холла. Через два дня опустошенный Холл опустил тело своего партнера по альпинизму и друга в ледниковую трещину на склоне Даулагири, на своей самой любимой верёвке. Потом он написал в некрологе следующие слова:

«В своей двадцатилетней карьере гида он гордился своим никем не побитым рекордом безопасности. Его величайшим достижением как гида было сопровождение клиентов на вершину Эвереста, и он получал огромное удовлетворение от того, что этой цели смогли достигнуть альпинисты, обладающие более скромным мастерством».

Свой некролог Холл закончил такими словами: «Некоторые люди входят в вашу жизнь и оставляют следы в вашем сердце — и эти следы не стираются никогда». ...



Все права на текст принадлежат автору: Мэтт Дикинсон.
Это короткий фрагмент для ознакомления с книгой.
Другая сторона ЭверестаМэтт Дикинсон