Сергей Извольский Проект Данте. Седьмой круг

Пролог

Изображение перед его глазами плавало, картинка за взглядом не успевала. Периодически будто темный занавес падал перед глазами, но тут же исчезал.

Моргаю? — мелькнула догадка.

Мысли скакали, обгоняя друг друга, но ни на одной сосредоточиться не получалось. Голова на ватной шее качалась, и картинка перед глазами от этого еще больше плавала, скачками перепрыгивая с одного на другое.

Коридор. Длинный коридор с розового цвета стенами, освещенный ярким светом люминесцентных ламп. Лю-ми-нис-цент-ных.

Откуда слова такие знаю?

И вообще, откуда я?

И куда меня ведут? — сразу в его голове начали вопросы возникать.

Только сейчас к нему пришло осознание, что ноги едва не заплетаются, но предплечья крепко сжимают чужие руки и почти несут его за собой.

По коридору двигались быстро, уверенно.

Картинка все так же не успевала за глазами — только еще он осознавал, что его к двери повернули, а уже в кабинете оказался.

Большой кабинет, темно-коричневый стол изогнутый, рядом несколько кресел. Шкаф, диванчик у стены.

Почти как у нас в офисе.

В каком офисе?

У кого у нас?

Парня плюхнули в кресло, голова его рванулась вниз, но он напрягся. Поднял взгляд, пытаясь осмотреться, но сморщился — по ушам стегануло противным звуков отрываемого от мотка скотча. И тут же его руки оказались примотанными к подлокотникам кресла.

— Ноги? — раздался голос, но слышался он будто сквозь вату.

Ответ прозвучал невнятный, но утвердительный, судя по тому, как дернулись ноги и мерзко заскрежетал скотч.

Хлопнула дверь и парень остался в комнате одни.

Голова вновь упала на грудь, но поднять он ее сейчас не пытался. Зажмурившись, пытался вспомнить. Хоть что-нибудь.

Постепенно ватное состояние проходило, сумбур в мыслях исчезал, но ответа на вопросы не приходило.

Кто я?

Где я?

И почему я к креслу привязан?

«Мужикам пробел не нужен!» — вдруг всплыла в голове фраза.

— Мужикам пробел не нужен, мужикам пробел не нужен, — произнес парень вслух и чуть замычал в бессильной ярости.

Ненависть. Густая, объемная, всепоглощающая ненависть.

— И че? — спросил он сам себя и повторил, — мужикам пробел не нужен…

И тут же вспомнил.

Перед его глазами как живая встала картинка — удивительной красоты девушка стоит на песке. Она в купальнике… нет, в чем-то похожем. В чем-то похожем на купальник, на песке, но они не на пляже.

Несмотря на нереальную красоту девушки, при виде ее у парня скрипят зубы. И ненависть. Тоже скрипит.

Там, в картинке прошлого он, пытаясь обуздать эмоции, выдыхает несколько раз и начинает чуть подпрыгивать. Мышцы разминая, хотя ему это и не нужно.

— Хватит уже, — усмехается девушка, — мужикам пробел не нужен!

Звучит гонг, прерывая ее, и он срываюсь с места.

Вспомнил. Все вспомнил.

Хельгард, Элизий, Лимб, а до этого…

Резко щелкнул дверной замок. В кабинет вошло сразу несколько человек, не прерывая разговора при этом.

— То есть не калечить, но чтоб орал? — переспросил один из них.

Ответа на вопрос не последовало. Двое вошедших остановились рядом с парнем, а третий, грузный мужчина в строгом костюме пошел в сторону диванчика. В тишине было хорошо слышно, как поскрипывают подошвы его ботинок при ходьбе.

— Можно чтобы выл, — произнес, наконец, остановившийся толстяк и опустился на диван.

Сердце парня пропустило удар, и вся спина будто ледяной изморосью покрылась. Он захотел что-нибудь сказать, но только губу прикусил.

Один из стоящих рядом вдруг наклонился, сжав его примотанное скотчем запястье с кистью и резко дернул рукой.

— Ааа!!! — моментально заорал парень — боль была настолько сильной, что просто горло разрывала криком.

Рванувшись, он попытался отпрыгнуть, отползи от этой боли. Извивался змеей, дугой перекручивался, но длилось это не более нескольких секунд — резкий удар кулаком в грудь бросил парня в кресло.

Удара он даже не почувствовал. Весь мир, вся его вселенная сейчас сузилась до размеров большого пальца левой руки, из-под ногтя которого белая головка канцелярской булавки торчала.

Парня моментально бросило в жар, все тело покрылось испариной, а по лбу катились крупные капли пота.

— Ааа!!! — орать он не прекращал, но еще один удар по шарику булавки просто перевел его крик на уровень громче. Хотя казалось, это невозможно.

— У тебя еще десять пальцев, — раздался рядом с его ухом спокойный голос.

Парень снова рванулся и просто в воздух взмыл вместе с креслом. Буквально на разрыв мышц дернулся, чувствуя, как рвется связывающий его скотч. Задев за что-то левой рукой, вновь вызвав молниеносный удар боли в большом пальце, парень пополз, цепляясь руками за поверхность пола.

Сильные руки подхватили его за ворот и вернули в вертикальное положение.

— За что?!! — закричал он в лицо грузного мужчины, который сидя на диване сейчас, взирал на происходящее без тени эмоций на лице.

По мокрому от пота лицу парня уже двумя дорожками бежали слезы.

Глава I

Не люблю пробки. Ненавижу буквально до зубовного скрежета. Находясь в пробке, физически чувствую, как утекает время моей жизни. Будто песок сквозь пальцы.

Пусть это даже пять минут, но это были мои пять минут. Да, иногда могу зависнуть за компом на несколько часов и удивиться после, как эти часы бессмысленно провел. Могу целый день на диване проваляться, вычеркнув его из жизни. Но это мой выбор, и мое потраченное время. А время, проведенное в пробке — украденное у меня время.

На работу мне добираться по времени, на машине если — пятнадцать минут. Работа с девяти до шести, но приезжаю на работу к восьми, чтобы не тошнить по кольцевой в утреннем потоке. Уезжая с работы ровно в шесть, дома могу появиться только в семь, и то если звезды удачно встанут.

Минус один час из жизни утром, который можно на сон потратить, и минус один час вечером на дорогу. Еще и по пробкам, которые, как уже сказано, ненавижу. Два часа в день. Пять дней в неделю. Почти двое суток времени за месяц вычеркиваю из своей жизни на дорогу. И это минимум, ведь КАД в Питере ремонтируют каждые два-три месяца, а чем больше денег освоено на ремонте, тем длиннее кишка пробки. Особенно это напрягает летом, когда время слишком дорого, чтобы тратить его даже на сон.

В тот момент, когда до меня дошел смысл этой простой, в общем-то, арифметики, поменял работу. Был подающим надежды начальником департамента, а пошел просто старшим смены на логистический терминал. Зато с графиком сутки через трое. Взяли сходу, только посмотрев опыт работы.

Почти никто из сослуживцев и друзей прикола не понял, но я и не старался найти понимание. Деньги у меня пока есть, жилье тоже, да и от папы квартира досталась, спасибо ему хоть за это. Как раз подумаю, посмотрю, что делать. Может и дальше сдавать, а можно продать, закрыть ипотеку, и вложиться в дело свое. С дачей тоже определяться надо — продавать жалко, а времени на нее нет. Да и желания тоже.

Посмотрим. При работе сутки трое время будет. Сегодня как раз предпоследний день в должности, и уже просто забил на работу. Даже вставать рано не стал, приехал к десяти. И тут же по делам уехал. Ну как по делам — съездил в налоговую, декларацию сдал, да ноутбук себе новый купил, старый тянуть уже перестал. Утром и так настроение было неплохое, теперь вообще отличным стало. Хотя с чего ему плохим быть? Я здоровый, красивее обезьяны, деньги есть. За окном весна, все уже зазеленело, машина едет, по радио музыку как раз бодрую поставили.

— Бара-бара-бара! Бере-бере-бере! — сделал я громче, подпевая в такт музыке. Покрутив рулем, так что машина вильнула на дороге, топнул по педали и начал играть в шашки по рядам. Хотя моему старичку фокусу уже пятый год пошел, шарашит он будь здоров. Хотел я его менять пару лет назад, но прикинул немного, умных людей спросил, и передумал. Те деньги, что на новую машину собрал, как первый взнос по ипотеке вложил.

Да, как же хорошо днем без пробок ездить! Вот только личности некоторые напрягают, которые в левом ряду под девяносто ползут, но их и объехать можно. Я резко бросил машину из ряда в ряд и надавил на газ, с удовольствием ощущая, как форд ускоряется. Справа мелькнул съезд на московское шоссе, и магистраль пошла немного в горку. Выскочив на прямой участок, коротко выругался и надавил на тормоз. Несколько метров проехал, уже прочертив резиной по асфальту, но повезло — в зад стоящему впереди кроссоверу не въехал.

— Как это мне все… дорого-то, а! — выдохнул, когда форд, покачнувшись, окончательно остановился. И еще раз выдохнул, пытаясь унять сердцебиение — прочертил неплохо.

Прошло несколько томительных минут, но левые ряды, в которых я стоял, почти не двигались. Как-то ехало только справа, по самой крайней полосе за ограничительной линией.

— Бара-бара-бара, — уже без энтузиазма повторив напев вслед за исполнителем, взял с пассажирского сиденья валявшуюся там трубку.

— Че надо? — донеслось невежливо после двух гудков.

— Это что за стиль общения, не понял?

— А что теперь с тобой вошкаться, ты мне больше не начальник, — ответила трубка голосом Никиты, моего коллеги и хорошего знакомого. Он еще и демонстративно зевнул громко.

— Ну и ладно, как скажешь. Завтра бонусы последний раз считать буду, учту обязательно, — ответил я, и тоже зевнуть захотелось.

Тут послышались гудки вызова по второй линии, но даже смотреть не стал, кто это.

— Ой-ей-ей, Максим Александрович, вот обознался, простите великодушно! Сначала не понял, что это вы позвонили, — голос сразу изменился.

— Ты там хвостом не завилял? — усмехнувшись, прервал Никиту, который опять начал ерничать, — слушай, посмотри, почему я в пробке встрял между московским и софийской в нашу сторону.

— Дурак потому что, нечего на кольцевую было выезжать. Она почти до колтушского сейчас стоит, там фура перевернулась.

— Ух е… на софийской тоже жесть сейчас наверно?

— Сейчас. Открою, пять сек… ну да, так… и путепровод тоже стоит, на володарском трэш. Едь через обводный, приколись.

— Блин, через обводный я лучше домой уеду, — опять запикал вызов по второй линии. Кто это там такой настырный, интересно?

— И вали домой. Чего ты паришься?

— Да, Никит, как дела-то у нас? Все в порядке, никаких проблем? — поинтересовался я. Все же утром всего на пару минут забежал — вдруг что случилось, пока отсутствую.

— Ты про что?

— Про работу, про что же еще!

— Слышь, завязывай там. Все уже кончилось, — усмехнулся Никита.

А и действительно, чего я парюсь. Завтра последний день, что себя грузить лишний раз.

— Ладно, Ник, скажешь, если кто спросит, что я на областную площадку уехал, окей? Мячик кстати придешь сегодня смотреть?

— Красавица твоя дома будет? Если нет, то приду.

Никита с моей девушкой не особо. Вернее совсем никак.

— Все наши будут. Пиво будет, красавиц не будет.

— О, тогда конечно приду. Ладно, давай, тут делегация какая-то, — быстро и тихо произнес он и тут же скинулся.

Пока толкался из левого ряда в крайний правый, набрал номер производственной площадки в области.

— Саныч, здорово! Слушай, если гена будет меня спрашивать, скажешь, только недавно был и уехал уже. И меня набери, хорошо? — пока разговаривал с Санычем, опять запиликал вызов по второй линии.

Бросив телефон на пассажирское сиденье, пожелал счастливого пути невежливому товарищу, приоткрыв окно, а после внаглую влез в самый крайний ряд перед широкой мордой аккорда. Уже быстрее двигаясь к съезду на софийскую, все же посмотрел, кто звонил. Девушка моя, и еще номер незнакомый какой-то, не видел раньше — на номера у меня память хорошая. Ну, незнакомец перезвонит и попозже, а любимую надо набрать.

— Котенок, привет! — сходу сказал я.

— Привет. Ты с кем там разговариваешь так долго? — у нее такой голос, что меня сразу в дрожь бросает. Тихий, рассудительный, и с такими нотками… будто бы невинными.

— Да по работе, как обычно. Последние дни меня все разорвать решили.

— Ты сегодня вечером появишься? Лялька придет с парнем своим, я тебе говорила, помнишь?

Вот интересно, что за парень у этой Ляли, если в день финала лиги чемпионов он по гостям шарится?

— Я сегодня допоздна на областной площадке, вэмээску настраиваем. Может, ты их в другой день пригласишь?

— Ну Максик… ты же почти уволился, неужели без тебя не разберутся?

— Коть, мне за эту систему такой бонус выплатят, что мы с тобой слетаем куда-нибудь… на Крит, хочешь? — пока говорил, опять вторая линия запиликала.

— Может, наконец, ко мне слетаешь? Два дня тебя не видела, — сразу прекрасно представил, как она губки сейчас надула.

Мысленно прикинул, сморщившись, и ответил после секундной заминки.

— Котенок, давай, как только освобожусь, к тебе приеду? — сделал паузу, вспоминая, во сколько футбол закончится, — если к часу приеду, ждать будешь?

Ждать будет. Ладно, тачку поймаю, а когда приеду, скажу что устал сильно и на такси ехал. И бутылочку пива выпил. Главное теперь совсем глаза не залить с пацанами, пока мячик смотреть будем.

Закончив со своей красоткой разговор, глянул неотвеченный вызов. Опять этот номер незнакомый. Оп, и снова ему не повезло. Перезвонит, если что.

Примерно через полчаса, на удивление быстро протолкавшись через пробки, образовавшиеся в городе из-за затора на КАДе, уже закупался в Окее рядом с домом. Взял упаковку пива, закусок. Занес к себе на девятый этаж, перекусил немного, сидя на балконе и собрался еще за пивом. Вспомнил, что Жора может появиться. Так что одной упаковки явно мало будет, надо еще бутылок десять взять.

Захватив мусор, прыгнул в кроссовки. Когда нажал кнопку вызова лифта, хорошо слышно было, как снизу поехал маленький лифт, и тут же сверху тронулась туша грузового. Хоть у нас и написано «Отис» на лифтах, но гремят они при перемещении только в путь. Пока лифты ехали, сунулся к мусоропроводу, но тот оказался забит капитально, а несколько мешков мусора стояли рядом с ним.

— Свиньи, до помойки не донести, — прокомментировав вслух, пошел обратно. Первым приехал грузовой лифт, и я осторожно скользнул в открывшуюся дверь. В лифте стояла бабушка с тележкой, и милая девушка с лысым и большим псом. Еще и без намордника. Пес, а не девушка, хотя я бы на таких индивидуумов тоже намордник б одевал.

Глянув в глаза девушке, попытавшись взглядом выразить все, что думаю по поводу таких собаководов, протиснулся в угол, придерживая мешок с мусором. В этот момент послышался звук остановки маленького лифта на этаже, и звук открываемых дверей. Тут же створка нашего лифта сама медленно поползла закрываться. Я был уже в углу большого лифта, и из-за спины бабушки увидел, как из маленького выходят несколько человек. Под ложечкой у меня заныло, и захотелось, чтобы двери в том лифте, где был я, закрылись быстрее.

Мгновенье будто остановилось, и с болезненным любопытством наблюдал, как делает шаг здоровый мужик в объемной кожаной куртке, это по жаре такой, и как медленно-медленно его взгляд от двери квартирного тамбура скользит на закрывающуюся дверь грузового лифта, на девушку, и на… А вот на меня скользнуть не успел. Сидящий собакен внезапно гавкнул звонко, будто из двенадцатого калибра вальнули. Здоровяк вздрогнул, и тут же металлическая дверь лязгнула, закрываясь. В уезжающем лифте были хорошо слышны комментарии бугая, а после он видимо ногой по двери приложился.

— Молодец, дружище, — тихо произнес я, а пес посмотрел на меня своими влажными глазами, и как будто улыбнулся, обнажив клыки огромные.

В кармане шевельнулось, и достал телефон, посмотрев на экран. Ну что за человек-то неугомонный! Раз пятый уже за два часа трезвонит. Трубку в карман убирать не стал, держа в руке, но и на звонок не отвечал — в нашем лифте связь пропадает иногда. Вышел на улицу вслед за девушкой, обогнав бабулю.

Девушка обернулась, а я не удержался, подмигнул ей, и сразу же отвернулся. Подумав о том, с чего бы это от вида вышедших на моем этаже товарищей на меня будто холодом повеяло.

Тряхнув волосами, усмехнулся своей непонятной паранойе и не торопясь пошел мимо детской площадки в сторону мусорного контейнера, посматривая на телефон в ожидании, когда сеть появиться. Раз уж такой настырный товарищ мне дозвониться пытается, надо его набрать.

Сеть появилась, и нажал кнопку вызова. Слушая длинные гудки, выкинул мусор, и двинулся обратно.

— Привет, — раздался в телефоне тихий, но четкий голос.

— Привет, — после небольшой паузы, ответил я.

— Узнал? — тон такой же, не изменился. А голос знакомый, но не понять никак, кто это.

— Нет, — коротко ответил я.

— Это Бас, — коротко произнес голос.

— Ааа… э… привет, — не нашелся даже, что и сказать. Меня будто пыльным мешком ударили, и я уставился невидящим взглядом на двух детей, играющих на площадке, а перед моим мысленным взором замелькали калейдоскопом картины воспоминаний.

— Масик, где мы с тобой рулеты хавали, когда на собаку опоздали, ты помнишь? — еще больше огорошил он меня.

— Бас, ты чего?

— Ты помнишь?! — почти крикнул он, резко повысив голос.

— Да помню, помню, — коротко ответил я.

— Через полчаса там встречаемся. Если не хочешь, чтобы тебя приняли по серьезному, давай туда, только быстро. Жду тебя полчаса, потом спрыгиваю. Телефон с собой не бери ни в коем случае.

— Ты хоть что-то можешь объяснить? — машинально произнес я.

— Масик. Только полчаса жду. Телефон не бери, — тихим, все таким же лишенным эмоций голосом произнес Бас. — Все, давай, — быстро закончил он разговор.

Я так и остался стоять, замерев с поднятым мобильником, слушая короткие гудки.

Давным-давно, когда мы были юными и дерзкими, верили в настоящую дружбу и считали, что с нами точно ничего плохого случиться не может, Бас был моим лучшим другом. В один момент дружба может, и не кончилась, но общение мы прекратили. Случилось это совсем не лучшим образом, но вспоминать об этом я не любил. Хотя бы потому, что ситуация, которая у нас произошла, возможно, уберегла меня от закономерного итога, к которому мог по то жизни прийти.

Благодаря тому, что мы повздорили, наши дороги разошлись, и я пошел по своей. И получилось, что пришел. К стабильной жизни при достойной работе. К красавице невесте из благополучной и обеспеченной семьи. И пусть среди тех людей, с которыми общаюсь, ни одного не могу назвать своим другом, но в круге моего общения сейчас находятся люди с приличным положением в обществе и имеющие вес в этой жизни. И многие ситуации, которые кого другого могут привести к большим проблемам, для меня могут быть решены одним звонком.

Да, пусть где-то я прогнулся под этот мир, пусть не трахнул систему, как мы мечтали, но то, что есть, меня устраивает. Те, кто поднимался со дна, могут оценить и понять.

Сегодня, вот прямо сейчас, под весенним солнышком весна играла передо мной яркими красками зазеленевшей травы, солнечными зайчиками на лужах от утреннего дождя и на лакированном капоте моего форда. Ярких цветов миру добавляли красивые наряды раздевающихся по теплой погоде девушек.

Голос Баса, донесшийся из динамика телефона, будто выдернул меня в прошлое, и с удивлением замечая яркость красок, которые меня окружали, я как будто ухнул туда, в свои воспоминания. Сейчас, видя себя со стороны семилетней давности, не находил между нынешним и тогдашним собой почти ничего общего.

И в воспоминаниях с того времени не мелькают яркие краски. Черный цвет. Серый цвет. Ночи тогда играли оттенками черного, а дни все были затянуты мутной и серой дымкой грязных окон разных квартир, где я жил или просто переночевать вписывался.

Перед глазами, будто наяву, всплыло мокрое лицо Баса. Время около полуночи, осень, идет мелкий моросящий дождь. Он без шапки, черные как смоль волосы челки прилипли по лбу, по лицу у него стекают капли дождя. «Наше время, парни. Наша ночь!» — со злой усмешкой произносит Бас, оглядывая многолюдные днем, а сейчас пустынные улицы с немногочисленными фигурами спешащих домой прохожих.

Стряхнув с себя секундное оцепенение, положил телефон в карман, только начиная задумываться и понимать то, что же мне Бас говорил. Так, как он сказал? Меня могут закрыть по серьезному? Интересно, интересно. С чего бы это? Да и как закроют, так и откроют.

— А может… — пронзила меня догадка, — может Бас хочет меня выманить?

Не так давно до меня дошли слухи, что он на иглу подсел, а у торчков на уме часто бывает только то, как деньги достать. А может и не деньги — все же я его в какой-то мере кинул тогда, давным-давно, может он хочет взять то, что считает своим? Но зачем такая срочность? Мог бы пригласить на встречу в пригород, к примеру, без этих шифровок, и там уже действовать.

Глубоко вздохнув, в поисках ответа посмотрел наверх. Пронзительно голубое небо в широком колодце двора высотного дома безразлично посмотрело на меня. Впрочем, ответ на вопрос получил почти моментально. Опустив голову, как можно небрежнее почесал затылок, зевнул, и не торопясь зашагал в сторону магазина. Хотя сердце сейчас колотило изнутри в грудь со скоростью отбойного молотка. Но я, сохраняя невозмутимый вид, обернулся вслед красивой девушке, прошел еще несколько метров, и только тогда коротко глянул наверх еще раз.

Умом понимал, что окно на десятом этаже, и с такого расстояния не увидеть, шевелятся ли шторы, а то, что мне сейчас кажется, вполне может быть игрой воображения. Но все же, в тот момент, когда посмотрел наверх в первый раз, в моем окне, когда мазнул по нему взглядом, за стеклом хорошо был виден белый овал лица и очертания фигуры.

Еще не до конца опустив взгляд, я уже как спринтер сорвался с места, напугав проходящего мужика с пивом, и полетел по тротуару, огибая дом. Я не бежал, а почти летел, так что ноги практически земли не касались. Забежал за дом, огромными прыжками перелетел сразу несколько луж на гравийной дорожке и выбежал на проспект Наставников. Резко затормозив, почти вылетел на проезжую часть и требовательно поднял руку. Несколько машин проехало мимо меня, я обернулся, но за углом видно никого пока не было. Или вообще там никого нет, а мне показалось? Может это ханыга с девятого этажа в свое окно посмотрел, а я перепугался? Но шторы же колыхались. Или показалось?

Не показалось — зрение у меня хорошее и, обернувшись в очередной раз, увидел как из-за угла дома показалось две темные фигуры.

— Вот ты где! А ну-ка стой! — почти кинулся я на капот потрепанной пятерки, за рулем которой приезжий из Азии сидел. Когда тот резко тормознул, сзади раздался недовольный звук клаксона. «Тихо!», — состроив страшную гримасу, рявкнул я объемной и возмущенной тетеньке на фьюжине, и быстро прыгнул на пассажирское сиденье.

— Брат, давай до метро, быстрее только, опаздываю! — скороговоркой произнес я, достав пятисотенную из кармана, показывая водителю.

Пожилой и сухощавый водитель, посмотрев на деньги, степенно кивнул и плавно тронулся.

— Давай по Передовиков, давай, прямо езжай! Прямо! — перешел я на крик, как только проехав немного, водитель встал в очередь к повороту налево, на Индустриальный.

Все так же невозмутимо, азиат снова кивнул и, включив поворотник, медленно, но уверенно перестроился в правый ряд. Опять загудел клаксон недовольной тетеньки на фьюжине — именно ее поджал азиат, перестраиваясь. Он, молодец, тут же сориентировался, двигатель взревел, и мы пролетели через Индустриальный на мигающий зеленый. Я некоторое время смотрел в зеркало заднего вида, нагнувшись, но никаких признаков того, что кто-либо за нами едет, видно не было.

— Муж застукал, у любовницы, — облегченно выдохнув, посмотрел я на него, и улыбнулся.

— Какой метро? — вопросительно глянул он на меня. И вежливо обозначил улыбку, показывая, что разделяет вместе со мной радость.

— Давай до Ладожской, — махнул рукой я, убирая купюру, которую так и держал в руке, в карман джинсов, извернувшись на сиденье.

— Давай, давай, брат, — начав периодически оглядываться, торопил я водителя. Повезло — два светофора проехали на зеленый и выехали на прямой участок к вокзалу.

Машинально достал телефон, посмотрев на время. Полчаса он ждет, успею. От Ладожской до Лиговского проспекта минут пятнадцать, ну и там немного пройти. Где меня ждет Бас, я понял прекрасно. Как-то лет десять назад, мы с ним собрались в Москву выезд на футбол пробивать.

На электричках, или на собаках, как их еще называют, это в то время можно было сделать, выехав или на двух утренних до Малой Вишеры, или на дневной, в час десять. Мы с Басом тогда на утренние опоздали, и остались на вокзале ждать дневную. Так как ночь мы до этого не спали, решили покемарить немного в зале ожидания. А проснулись только около трех часов, когда электричка давно уже ушла.

Озадаченные, пошли гулять по городу, и сразу набрели на булочную с буфетом, где к чаю приобрели по два рулета на каждого. Басу рулетики впрок не пошли, и он потом всю ночь мучился, а я его долго этим подкалывал.

— Так, — сам себе сказал я, на телефон глядя.

Бас же два раза повторил, чтобы телефон не брал. Ну да, не брать, вот только куда мне его сейчас девать? Подумав немного, телефон я просто выключил.

— Здесь тормозни, — как только подъехали к светофору напротив кругового заезда к парковке у вокзала, попросил я водителя. Быстро вытянув из кармана держатель для купюр, который таскаю вместо кошелька, достал оттуда сто рублей. Бросив купюру на кожух коробки передач, выпрыгнул из машины.

— Иэээй! — с характерным акцентом раздался мне вслед оклик.

— Спасибо, братан! — коротко обернувшись, поднял сцепленные в замок руки и быстрым шагом, почти бегом, двинулся к метро, лавируя между машинами на парковке вокзала.

Бегом спустившись по эскалатору, в последние мгновенье успел запрыгнуть в вагон поезда, перед тем как двери схлопнулись. Протиснувшись сквозь толпу, удачно занял место, прислонившись к двери. Все то время, пока под гулкий перестук колес поезд вез меня в центр города, мысли судорожно метались в поисках ответа, что же произошло.

Наверх по эскалатору порывался было пойти, но плотная масса людей не дала это сделать, и томительные пару минут кусал губы в нетерпении. С одной стороны, полчаса понятие относительное, и я могу уже опаздывать, с другой, меня не покидало страусиное ощущение, что если сейчас Баса не застану, все пройдет как страшный сон, и жизнь вернется в привычную колею. Хотя, где то в глубине уже возникло тяжелое чувство, как ни старался его прогнать. Как в компьютерной игре, когда ты долго играл, и вместо того, чтобы сохраниться, нажал на загрузку старого сейва. Теперь только заново начинать. Обратно не повернуть.

Выйдя из метро, уже бежал. Несколько минут всего понадобилось мне, чтобы добраться до вроде нужного мне перекрестка, и здесь остановился. Той булочной, в буфете которой мы столько лет назад чай пили, больше не было, а на ее месте красовались вычурные витрины магазина одежды.

Закрыли? Или не туда пришел? — кольнуло испугом.

— Давай за мной, — послышалось сзади, и почувствовал, как меня подхватили под локоть, подталкивая за собой. Опомнившись, быстро зашагал вслед сутуловатой фигуре Баса.

А он и не изменился совсем, будто не было этих лет — все такое же узкое лицо с чуть прищуренными глазами, да и одет в таком же стиле. Черные кроссовки, черные джинсы с серыми проплешинами, черная то ли кожаная куртка с капюшоном, то ли толстовка с кожаными вставками. И цепь на шее золотом блестит матово. Идя обратно в сторону метро, мы миновали несколько переулков и вышли на типичную тихую улицу центральных районов. Между буро-грязным, с обваливающейся облицовкой дома, и хозяйственными постройками, покрытыми оцинкованной жестью, стояло всего две машины, к которым Бас меня и повел. Мазда шестая и задрипанная четверка синюшного цвета. Я чуть дернул уголком рта, в расстройстве оттого, что он не к мазде подошел.

— Ну, здравствуй, — когда мы сели в машину, скрипнув продавленными сиденьями, протянул он мне руку.

— Здорово, — с выжидательными интонациями произнес в ответ я. — Как сам?

— Нормально, — нейтральным тоном ответил он, и потом невесело усмехнулся, — еще вчера было нормально.

— Бас, что случилось? — вырвался у меня вопрос. Слишком долго я сейчас в неизвестности находился, и просто не мог больше стараться выдержать нейтральный тон.

— Кису помнишь? — на этот вопрос я только кивнул, хмыкнув.

Еще б Кису не помнить — сколько вместе натворили. Киса был деятельным парнем и, когда он еще только на первом курсе в школе милиции учился, мы ходили вместе по улицам, гастарбайтеров ловили и деньги с них снимали за отсутствие регистрации. Он в форме, а мы по двое-трое в гражданском, для массовки.

— У него папа помнишь кто, да? Так вот, Киса ему на комп прогу воткнул, и доступ к его почте и документам имеет, папа-то в компах не шурупит особо. Сегодня утром Киса мне позвонил в панике, сказал, что на нас ориентировка пришла серьезная, по папиному ведомству как раз.

— На кого на нас?

Бас чуть повернулся и наклонил голову, пристально посмотрев на меня. В его темных глаза застыло беспокойство, а прикушенная верхняя губа была совсем белой.

— На Сержа. На Лысого. На меня, — выдержав паузу, четко произносил он, делая паузы. И добавил, помолчав, — и на тебя.

— Это за что, интересно?

— Сам-то как думаешь?

Калейдоскопом у меня перед глазами картинки замелькали, сменяя одна другую.

— Тогда? В Сочи? — вдруг пронзила меня догадка, а по спине холодок пополз.

Мягкая южная ночь будто обволакивала со всех сторон. В густой темноте трещали цикады. Из-за забора санатория виднелись огни цветомузыки, и доносился разгульный гомон курортного праздника. «Между нами тишина, да! да! да!» — подпевали уже порядком надоевшему хиту нетрезвые голоса.

— Да! Да! Да! — будто забивший решающий гол футболист, прыгал и бесновался от радости посреди дороги Лысый.

— Лысый, хорош, а? — пытался его урезонить Серж. Но даже у него, обычно невозмутимого, в темноте белела широкая улыбка.

— Мы их сделали, парни! Как сосок натянули! — Бас присоединился к прыжкам Лысого. И вдруг замер на месте, высоко поднял руки, и медленно опуская их, завел, — Му-со-ра! Му-со-ра! — тут же присоединился к нему Лысый, и они продолжили в унисон, — Мусора сосать!!! Му-со-ра! Му-со-ра! Мусора сосать!!!

Я встретился взглядом с Сержем. Он, улыбаясь, все же покачал головой, показывая на беснующихся парней. Я тоже улыбался, но руки у меня все еще потряхивало. За рулем угнанной шестерки, когда за нами поехала машина ДПС, как раз я был, а практики вождения у меня до этого было не очень много. И то, что мы сейчас живые и здоровые, да еще и скрылись от наряда, правда, разбив в хлам машину, можно счесть невероятной удачей. Загнав разбитую машину в овраг у частного сектора, мы ее подожгли, и минут тридцать в темпе уходили по городу подальше. Сейчас, выйдя на улицу, ведущую к оживленной набережной, все расслабились.

— Масик, ты теперь Михаэль! — подлетел ко мне Бас, обнимая. Тут же на меня запрыгнул Лысый, хлопая по плечу.

— Макс, я думал у нас мосты вырвет на этом лежащим полицейском! — с широко открытыми глазами почти кричал он.

— Все, хорош, хорош, пошли, — уже без улыбки на лице произнес Серж, и пошагал вперед. Я двинулся рядом с ним, а Бас с Лысым хоть и прекратили бесноваться, но идя сзади, бурно обсуждали перипетии гонки с милицией.

— Туда! — указал Серж и, перейдя улицу, пошагал по петляющему проспекту, идущему вдоль парка. Когда мы прошли метров двести, забор резко повернул перпендикулярно улице, огораживая пространство парка. Впереди виднелась небольшая речка, или ручей, было слышно журчание воды. Серж повернул, и двинулся вдоль забора. Отойдя метров пятьдесят от дороги, остановился у раскидистых кустов.

— Здесь падайте, — показал он. — Лысый, пошли со мной, хавки купим. Масик, мы скоро, ты пока смотри за этим, чтоб не орал тут, — кивнул Серж на Баса.

— Слышь, Сусанин, а если тут насрано? — вороша ногой траву, расхаживал Бас около кустов.

Серж не отреагировал и они с Лысым скрылись в темноте. Я завалился на спину, смотря на яркие звезды. Земля была теплая, мягкая, и снова вставать и сегодня куда-то идти сразу же расхотелось.

— Ух ты! Вот это небо! — удивился Бас, заваливаясь рядом.

Некоторое время просто лежали — мандраж у меня прошел, и начинало понемногу в сон клонить. Все-таки спал я последний раз почти сутки назад.

— Масик! — вскинувшись, шепнул Бас, выдергивая меня из состояния дремы.

— Там, голоса, — показал он и, привстав, осторожно пошел куст обходить.

Теперь я тоже услышал. Молодежь гуляет — слышатся пьяные выкрики и звонкий девичий смех. Судя по говору, человек пять точно.

И куда Бас поперся, ну гуляют и гуляют, нам то что от этого. Главное чтоб не под этим же кустом сесть решили. Зевнув, я повернулся на бок и закрыл глаза. Только из сладкой дремы начал в сон заваливаться, как подошли Серж с Лысым.

— А Бас где? — осмотрелся Серж.

— Там малолетки бухают какие-то, — махнул я рукой в сторону доносившихся голосов, — посмотреть пошел.

— Лысый, позовешь? — посмотрел на того Серж, — я пока стол накрою.

— Ща сам придет, — достав из упаковки несколько ломтей нарезки и отломив кусок от батона, начал жевать Лысый, запивая еду пенящейся Колой, — я жрать хочу.

При виде Лысого, у которого за ушами аж трещало, мы с Сержем не удержались, и тоже принялись за еду.

— Масик, епть! — даже ударил меня слегка в плечо Бас.

— А?! — встрепенулся я.

— Ты куда выпал то? Ты со мной, нет?

— Куда? — встряхнувшись от воспоминаний, спросил я.

— Сначала в Колпино, там знакомый есть, у него можно на недельку упасть, пересидим немного, а дальше посмотрим. Есть планы.

— Бас, мне позвонить надо.

— Кому?

— Девушке.

Он долгим взглядом посмотрел на меня, потом цыкнул и, сплюнув в окно, покачал головой.

— Слышь, ты телефон с собой взял? Мля, Масик, я же просил тебя…

— Бас, не гуди, так получилось. Сейчас, позвоню, и выключу. Не уезжай только.

Я вышел на улицу, и сам сплюнул, не удержавшись. Блин, ну почему так, а? Почему время нельзя назад отмотать? Так все хорошо было сегодня утром, а?!

Достав телефон, по памяти набрал номер. Никогда номера близких людей в телефонном справочнике не записываю, все телефоны помню. Так проще, когда трубку теряешь.

— Коть, привет, — услышав ее голос, произнес я.

— Привет, — удивленно протянула она.

— Котенок, слушай… у меня проблемы нарисовались, реальные. Мне надо очень срочно уехать прямо сейчас, может быть недельки на две. Котенок, подожди, — перебил я ее, когда она начала что-то говорить, — вернусь максимум через две недели, и тебе все расскажу, хорошо? Коть, все, не могу говорить больше, меня уже самолет ждет, телефон выключать надо, — сходу придумывал я, — пару недель, и вернусь. Давай, люблю тебя.

Нажав кнопку отбоя, выключил телефон и столкнулся взглядом с вышедшим из машины Басом, который только головой покачал, но от комментариев воздержался. К счастью для себя.

— Погнали? — глянул он на меня.

— Погнали… — скривился я и, сев в четверку, хлопнул по приборной панели, — крутая тачила у тебя. Где брал?

— Где брал, таких больше нет, — усмехнулся он и, наклонившись над рулевой колонкой, замкнул три провода,

— Бас… — протянул я.

— Да ладно, даже доверенность сегодня написал, — выпрямившись, хлопнул он по солнцезащитному щитку, — прикинь, до сих пор есть олени, которые документы в машине оставляют!

Глава II

Проснувшись, полежал несколько секунд, не открывая глаз.

Да, с пивом вчера явно перебрали, даже если как сыграли, не помню. И как к девушке своей ехал. А ехал?

В голове вдруг одномоментно замелькало мыслями, и будто из мешка вывалили воспоминания — звонок Баса, метро, Лиговский, четверка задрипанная…

Вот приснится же — подумал, открывая глаза.

— А почему я не дома? — смотря в темноту, спросил сам себя.

И сразу поднял голову, пытаясь осмотреться.

Не видно ничего. Вообще ничего не видно — абсолютный мрак вокруг. Но то, что не дома, понятно — приподнимаясь, ладонью скользнул по каменной крошке прохладного пола.

— Эй! — тихо произнес я в темноту.

Ничего в ответ.

Вскинув руки, ощупал лицо, глаза. Вроде все на месте, цело.

Почему же не вижу ничего?

— Эгей!? — уже чуть громче повторил я.

И снова ничего. Или… неподалеку вроде шорох послышался? Затаив дыхание, весь обратился в слух. Нет, послышалось.

Провел руками по телу — из одежды только короткие, чуть ниже колен, грубые штаны. Вроде и просторные, но ткань будто прилипает к коже, как наэлектризованная. Стоит только, потянув на себя отпустить, сразу же возвращается на место.

Закрыл глаза, но тут же открыл. И снова закрыл.

Когда закрыты — сразу в груди надежда бурлит, что если сейчас открою, зрение вернется. Когда открыто, кажется, что это темнота нереальна, лишь продолжение плохого сна, и стоит только моргнуть…

Кстати, о снах. Звонок Баса, лицо в окне, метро, встреча…

А дальше что?

Ничего не помню. Помню лишь, как на Лиговский проспект выехали, а дальше все, провал полный.

Сразу же в голову прыгнули каскады мыслей, одна страшнее другой, и неимоверным усилиям я просто заставил себя ни о чем не думать. Судорожно гадать сейчас не поможет ничем — только нагнетать.

Зажмурившись, глубоко вздохнул и начал ощупывать пол вокруг себя. Руки скользили по неровной поверхности, чуть песком присыпанной. Периодически под пальцами попадались мелки камешки. Вроде точно — грубой кладки булыжники. Как в подвале средневекового замка — тут же мысль появилась.

Но не подвал — булыжники не холодные, едва прохладные. При прикосновении к камню практически не чувствуется холода, а под землей такого не бывает.

Осторожно разведя руки в стороны, повел ими по сторонам. Медленно. Вроде ни на что не наткнулся. После этого встал, также осторожно поводя руками вокруг себя.

— Да что же… — протянул сквозь зубы, впрочем, сразу же оборвав себя.

Маленькими, буквально на длину ступни шажками, начал медленно продвигаться вперед, все также поводя руками по сторонам. Несколько шагов, руки в стороны. Опять нога вперед, медленно-медленно, чтобы не наткнуться ни на что, и снова несколько маленьких шагов.

Буквально несколько метров прошел и уперся в стену. Медленно поведя руками по сторонам, определил — также грубая кладка каменных блоков.

Теперь двигался быстрее — приставным шагом вдоль стены и почти сразу же на угол наткнулся. Отсюда начал отсчет, делая обычные почти шаги, держась за стену.

Раз… два… три… четыре… пять… шесть… упс!

Резко отдернул руку, на что-то неожиданно наткнувшись. И тут же мне опять послышался шорох. Совсем рядом. Я замер, даже не дыша, весь обратившись в слух.

Нет, не слышно ничего больше. Протянув руку, ощупал преграду, сразу упершись в металлический прут, выходящий из стены. Ладонь скользнула по грубому железу, и опять препятствие.

Так, решетка. Тут мне снова послышался шорох рядом, и я поспешно отдернул руку от ограждения. Широко открыв глаза, начал всматривался сейчас во мрак перед собой.

Ничего не видно, вообще.

— Эй, есть кто? — снова спросил я.

Вдруг меня просто накрыло страхом, и сделал быстрый шаг назад. И в это же время по руке повеяло воздухом, будто на предплечье дунул кто-то.

Раз, два, три, четыре, пять, шесть — шесть шагов и я снова в углу камеры.

Пытаясь обуздать свой страх, уперся спиной в стену, пристально всматриваясь по сторонам.

Темноты я боялся только в детстве. Когда, лежа на кровати боялся высунуться из-под одеяла, ожидая, что кто-то неведомый меня сразу же за ногу цапнет. Когда даже руку было страшно протянуть к выключателю торшера. Выключатель был ближе к полу, и казалось, что только высунься, сразу же неведомое зло утянет меня под кровать.

Сейчас было хуже. Вжавшись в стену, я судорожно водил невидящим взглядом из стороны в сторону, разведя руки в стороны.

— Так, придурок! Возьми себя в руки! — громко сказал я самому себе.

И сразу легче стало. Нет, страх не пропал, просто легче.

Сжав зубы, неимоверным усилием развернулся спиной к неведомой опасности, и принялся считать шаги.

— Раз… два… три… четыре… пять… шесть! — опять шесть шагов, и опять стена.

Говорил вслух, подбадривая себя.

Так, две стены, и если камера квадратная, сейчас снова в решетку упрусь. За которой слышатся…

— В руки возьми себя! — резко бросил я, и пошел по третьей стене.

— Раз… два… три… четы…ре…. — с каждым разом шаги все медленнее, пришлось снова делать над собой усилие, — пять… шесть!

Опять решетка. Аккуратно повел рукой по прутьям, в тишине слыша шорох от прикосновений к железу.

Глубоко вздохнув, сделал шаг в сторону, держась за прутья решетки.

— Раз… два… три… ааа!!! — заорал я, когда моя рука вдруг попали в цепкие захваты. Тут же меня с силой прижало к решетке, втянув руку внутрь, и в мое предплечье впились чьи-то зубы.

— Ааа!!! — бешено заорал я, всем телом пытаясь оттолкнуться от металлических прутьев, с ужасом чувствуя, что сейчас кто-то жрет мою руку.

Невиданным усилием извернулся, втиснув согнутое колено между собой и решеткой, а второй ногой оттолкнулся от прутьев что было силы. Будто вылетевшей из бутылки пробкой я отлетел от решетки и, загребая руками, ногами, покатился по полу.

Налетев на стену, прислонился к ней спиной, пытаясь вжаться в камень и выставив руки перед собой.

Просидев так несколько минут в полной тишине, почти не дыша, вдруг понял, что не чувствую боли.

Осторожно коснувшись правого предплечья, повел ладонью, с изумлением понимая, что там, где должны быть следы укусов, сейчас на коже просто уплотнения, как от застарелых шрамов. Сразу же мелькнула мысль, что когда меня кусали, боль хоть и чувствовалась, но не так, как полагается, когда твою руку грызут.

— Да… да что это такое? — ошарашенно произнес я.

— Ушххеааа…. — вдруг ответило мне шипение со стороны решетки, и я снова попытался в стену вжаться всем телом.

Черт, где это я? И что со мной такое?

* * *

По примерным прикидкам, сидел в камере уже больше пяти часов.

Сложно было поначалу — страшно, одиноко, тоскливо. Просто неимоверных усилий стоило мне не сорваться в панику и истерику.

Но в какой-то момент просто устал бояться и даже обошел часть камеры. Не приближаясь близко к решетке.

Координация у меня хорошая, и прошел все линии между первыми четырьмя шагами по сторонам камеры, нарезав своеобразный зигзаг.

Находился я в абсолютно пустом помещении — только пол и стены. Потолка тоже достать не смог, как ни прыгал. Пытался залезть по стене, но кладка была хоть и грубой, но зазоры между булыжниками не настолько большие, чтобы получилось на них пальцами зацепиться.

И уже реально хотелось есть и пить.

Несколько раз принимался кричать, но мне никто не отвечал. Лишь изредка доносилось шипение с другой стороны решетки, от которого хотелось спрятаться куда подальше, забиться в угол, и сидеть там, не шевелясь. Но справлялся с собой — судя по всему, дверь в решетке не открыта, и погрызший меня сосед сидит там и ко мне попасть не может.

Вдруг сверху раздался скрежет и в комнату полосой ворвался яркий свет. Сразу же вниз упала деревянная лестница. Грудь рвануло радостью при виде солнечных лучей, и я с трудом сохранил невозмутимость, удержавшись от радостного крика.

— Эй, говно! — появился в ореоле света овал лица, — выходим!

Почти не обидевшись — настолько велико было облегчение от того, что не ослеп, быстро подошел к лестнице и полез наверх. Но перед тем как забираться, глянул в сторону решетки. Не видно ничего — свет из люка падал под углом, и та часть комнаты сейчас в темноте скрыта. Решетку видно, а что за ней, неясно.

Лестница странная — присмотрелся я, пока карабкался — две жердины из еще даже не подсохших стволов молодых деревьев, а поперечные перекладины привязаны… лианами?

Люк в камеру находился на высоте метров трех, но залез быстро — так хотелось покинуть страшное помещение и оказаться на свету. Но стоило только приблизиться к люку и поднять голову, как страшной силы удар прилетел мне в лицо. Сорвавшись с лестницы я, перекрутившись в воздухе, буквально вбился в пол — даже выставленные руки не помогли. Звук шлепка от встречи лица с камнем ударил по ушам, от стен отразившись. Все тело ожгло болью, особенно лицо — не удержался, вскрикнул.

— Все команды выполняются бегом, — послышался сверху утомленный голос. — Дубль два, выходим! — добавил голос, когда я, сплюнув кровь, поднялся на четвереньки.

Буквально запрыгнув на лестницу и быстро выбираясь наверх, думал о том, что от такой силы удара как минимум зубов мог лишиться, но все на месте, целое, и боли уже нет. Что происходит то?

И вновь удар, только теперь в макушку. Руки скользнули по лестнице, краткий миг полета и на глаза вновь брызнуло красным. Только в этот раз в воздухе меня не перекрутило, и ударился я о каменный пол спиной и затылком. Боль пронзила все тело, но даже сознание не потерял, хотя от такого падения не просто сознание, череп должен был расколоться — от удара метеором вниз падал.

— Не верю, — раздался насмешливый голос сверху.

Лежа на спине, видел, как качнулась голова у стоящей на краю люка фигуры. Подробнее было не рассмотреть — тюремщик стоял в ореоле яркого света. Но к удивлению, свет мне по глазам даже не бил.

Тут же молнией мелькнула догадка — нереально все вокруг. А может, я сейчас… в виртуальности? Всего полгода назад первая игра с полным погружением появилась, вызвав небывалый ажиотаж, совсем недавно сразу еще несколько — рекламы навалом.

Я, если честно, сам чуть не пошел пробовать, но решил пока погодить. Точно, как есть виртуальность, — в реальном мире мои мозги уже от таких ударов о камень точно по полу бы растеклись.

Между тем, с чувством облегчения от хотя бы какой-то определенности, уже бежал наверх по лестнице, двигаясь стремительной стрелой. Разобраться сейчас для начала, что к чему, а там…

В этот раз у меня даже голова над проемом люка появилась, но вдруг я почувствовал раскрытую ладонь на затылке, и мою голову вдруг вниз бросило, прямо в камень ограждения люка. Вновь раздался громкий шлепок от встречи моего лица с твердой поверхностью, и снова я полетел вниз. Опять удар затылком об пол, опять брызнуло кровью на глаза, но в этот раз свет погас.

Замелькали вокруг серые сполохи, окрасив все призрачным светом, но сразу на меня обрушился мрак. Казалось, в полной темноте находился вечность, но это только показалось — полная темнота вокруг, вкупе с абсолютным отсутствием каких-либо чувств продлилась буквально мгновенье, и я будто вернулся в тело. Хотя почему будто — умер, и сразу вернулся.

Приподняв голову, открыл глаза. Я лежал сейчас точно в центре комнаты, судя по всему.

— Ты чего ринулся, говно? — раздался сверху все тот же насмешливый голос, — команды не было.

Я вздохнул, с силой сжимая кулаки и чувствуя как в груди ярость клокочет. Деланно неторопливо поднялся и, сдерживаясь, пошел к противоположной от решетки стене камеры.

— Молодец, — я не видел, но судя по тону, говоривший тюремщик кивнул, — теперь на выход!

Не обращая внимания, дошел до стены и, прислонившись к ней спиной, сел. Наверх не смотрел, а пытался разглядеть кто за решеткой. Заодно и саму решетку рассматривая — высотой до потолка, и двери в ней никакой нет, и то хорошо. Но сразу за металлическими прутьями темнота.

— Ух ты, у нас тут дерзкий появился, — послышался голос, но не такой громкий, как до этого слышал. Коротко гляну вверх, увидел, что тюремщик в сторону смотрит. Вдруг он повернулся в мою сторону, и я сразу же глаза опустил.

— Давай герой, до завтра, — раздался насмешливый голос, уже громче, и сверху заскрежетало. Полоска света на полу камеры стала истончаться, и за несколько секунд исчезла.

Я выдохнул медленно, расслабляясь. Он сказал до завтра? Это целые сутки значит здесь сидеть, в темноте…. Еще раз выдохнув, я вытянул ноги, устраиваясь поудобнее. Время есть — сейчас буду вспоминать, что про виртуальные миры читал.

Вдруг сверху снова раздался скрежет, и снова в камере появилась полоса яркого света. Я напрягся, подобравшись тут же, но люк даже наполовину не открылся.

— Слышь, говно! — голос все тот же, — ты это… кричи, если что!

Конец фразы получился скомканным — заканчивал говорить незнакомый тюремщик уже задвигая люк.

Я снова немного расслабился, но тут же зубами скрипнул и даже замычал от бессилия. Сутки. В полной темноте. А там, наверху — что? Судя по обращению со мной, наверху ничего тоже хорошего.

Ну почему, почему время нельзя назад отмотать? Почему вот так — раз, и все? Любимая, дом, ласковые пляжи Крита, работа, друзья… Раз, и все закончилось… А ведь еще недавно для меня был очень важен результат финала Лиги Чемпионов!

— Все, хорош! — сказал я, пытаясь взять себя в руки. Внутри все еще клокотала беспросветная тоска, но вздохнув несколько раз, вроде бы пришел в себя.

Ладно, будем вспоминать ролики на ютубе — подумал я, пытаясь воспроизвести жест вызова игрового меню, какой видел в одном из демонстрационных видео.

Рука остановилась на полпути — рядом со мной раздался резкий металлический лязг и равномерные щелкающие звуки. Цепь… ворот… — возникли у меня сразу ассоциации.

Черт.

Черт, черт, черт!

Уперевшись мгновенно повлажневшими ладонями в стену я, отталкиваясь от невидимого сейчас пола ногами, начал судорожно подниматься. Судорожно, потому что все тело оказалось скованно страхом предчувствия.

Кхх… кхх… кхх… — послышались шаркающие звуки с противоположной стороны камеры, когда лязг цепи прекратился.

Стараясь двигаться неслышно, в несколько шагов я переместился ближе к углу. Шорканье смолкло, но началось снова. И звуки ко мне приближались.

Пальцы на руках у меня начали подрагивать от напряжения. Неимоверным усилием воли сдерживая себя, дождался, пока шорканье приблизится, и резко рванулся в сторону. В несколько прыжков преодолев камеру, почувствовал, как толкнула меня стена в выставленные ладони, и сделал несколько шагов в сторону.

С замиранием сердца остановился на месте, выжидая.

— Кхх, кхх, кхх… — раздалось вновь шорканье по полу. Гораздо быстрее, чем до этого. И звуки приближались ко мне.

Отпрыгивая в сторону, почувствовал цепкие пальцы на предплечье, но вырвал руку, и снова оказался в противоположном углу комнаты.

— Кхх, кхх, кхх, кхх… — снова поковыляла в мою сторону неведомая тварь.

И она, или он, видит меня. Или чувствует.

В этот раз отпрыгнуть не успел — цепкие руки схватили меня, и тут же неимоверная тяжесть потащила меня вниз.

— Мама… — выдохнул я в тот момент, когда почувствовал, как зубы вцепились мне в плечо. И зажмурился.

Сутки. Целые сутки с поднятой решеткой.

Глава III

Возродившись, остался лежать на месте, вжимаясь в пол. Тут же тварь подскочила ко мне, впившись в шею зубами.

Снова яркие всполохи серого и вновь я оказываюсь лежащим на каменном полу. И снова в меня вгрызаются с чавканьем чьи-то зубы.

Да. Переждать все плохое, просто лежа на полу — плохая идея.

Взвыв, взвился вверх, но цепкая лапа (лапа?) схватила меня, так что когти в кожу впились, и притянула к себе.

Едва минута прошла, а уже три раза умер.

Сто восемьдесят смертей мне предстоит за час. А за сутки?

Постепенно начиная осознавать масштабы задницы, в которой оказался, я не взвыл даже, а заскулил. И совсем не от боли, хотя меня в очередной раз грызть начали…

Снова всполохи. Снова бесконечное мгновенье вне тела и снова я лежу на каменном полу.

— Ухеааа… — раздалось рядом с ухом, так что я машинально отпрянул в сторону.

Как там тюремщик сказал: «Кричи если что?»

— Ааа!!! — заорал я в голос, — выпустите меня!!!

Рванувшись в прыжке, не обращая внимания на красные брызги в глазах, вырвал руку из цепкого захвата и бросился в другой угол комнаты. Не переставая кричать.

— Выпустите!!! Выпустите меня отсюда!!! — я бы еще и по стенам стучал, но толку не будет — камень.

— Выпустите! Выпустите! — продолжая метаться по камере, орал я.

И тут мой крик будто отрезало — уже сколько времени здесь беснуюсь, и еще ни разу меня тварь не схватила! ...