ПОД СЧАСТЛИВОЙ ЗВЕЗДОЙ

Через двадцать минут город Шадринск, — сообщила проводница, возвращая мой билет. И сразу вспомнился Григорий Михайлович Ефремов, к которому я держал путь, вспомнилась и последняя встреча три года назад.

1

Началось-то тогда все с Терентия Семеновича Мальцева. Мы сидели с ним в просторной комнате, заставленной большими шкафами, полными книг, беседовали… А беседовать с известным колхозным ученым Терентием Мальцевым — это значит говорить об урожае или о том, что тесно связано с урожайными делами. В этот раз беседа тоже об урожае, но как бы с другой стороны: речь зашла о любви к земле. В последние годы в нашей печати много говорится о любви к земле, к родному селу.

Терентий Семенович начал издалека:

— Я частенько задумываюсь над судьбой хлебопашца… Крестьянина земля кормила, он любил ее, держался за свою землю, зато и работал на ней с большой охотой и не знал усталости, хотя и очень тяжело доставался мужику свой хлеб, очень тяжело. И вот организовали колхоз. В первые годы эта привычка — работать с охотой, без устали — сохранилась, я бы сказал — приумножилась. Большинство колхозников, скажем, в нашей артели, работали именно без устали, с любовью, рано поднимались, поздно уходили с поля. Конечно, попадались и лодыри, — такие всегда в деревне бывают, — но большинство-то работали замечательно! Это ведь у крестьянина в крови — сделать все добротно. Поле ли забороновать, стог ли сена сметать. Любил мужик своим уменьем похвастаться, да и полюбоваться делом рук своих. Ох, как дружно тогда работали!

— Но как разжечь в современном крестьянине тот огонек, о котором вы так восторженно рассказываете, как привить утраченную любовь к земле?

— Очень просто! — оживился Терентий Семенович. Но тут же, улыбнувшись, поправился: — Нет, не очень просто, конечно, а очень трудно…

Он начал припоминать историю своего колхоза, его взлеты и падения. И чаще всего это зависело от руководителей артели.

— Выходит, в современных условиях прививать любовь к земле должно через руководителей, агрономов?

— Да! — решительно произнес Терентий Семенович. — В современных условиях главное зависит, думается, от распорядителя. Если распорядитель сам искренне любит землю, работу на земле, то он всегда сумеет увлечь и своих помощников, привить им эту самую любовь. А при плохом распорядителе нельзя, конечно, ждать добра… Если сам он не любит работу на земле, не любит свое хозяйство, значит, загубит дело, разуверит и тех, кто еще не совсем утратил любовь к земле.

Слушаю неторопливую речь народного академика, а перед глазами проходит вереница знакомых мне распорядителей, как Терентий Семенович именует руководителей колхозов и совхозов. В их числе и сам Терентий Семенович! Да, эти всплывшие в моей памяти распорядители полюбили свое дело, работу на земле, потому-то и добились замечательных успехов. Я попросил Терентия Семеновича назвать кого-либо из своих знакомых, которых можно бы отнести к числу передовых распорядителей.

— Да возьмите хотя бы Ефремова! — быстро откликнулся Терентий Семенович. — Вы ведь знаете Григория Михайловича Ефремова? Сейчас он директор совхоза «Красная звезда». Лет десять назад принял совершенно разваленное хозяйство, а теперь оно одно из самых передовых в области — и по урожайности полей, и по всем другим делам. И все это, конечно, потому, что там подбирались добрые распорядители, любящие свое дело, свою землю. А при добрых распорядителях… Но на эту тему мы уже говорили. Обязательно съездите к Ефремову! — посоветовал Терентий Семенович.

Григория Михайловича Ефремова я вообще-то знал, но… больше по рассказам других товарищей. Видел же его несколько раз на совещаниях, однажды слышал его выступление. Конечно, читал о нем, так как в газетах о Ефремове частенько писали. А вот сейчас, когда о Ефремове напомнил Терентий Семенович, мне вспомнились рассказы Валентина Овечкина. Именно от него-то я больше всего и знал о Ефремове. А Валентин Овечкин давно был знаком с Ефремовым, ездил к нему и тогда, когда тот был директором Понькинской МТС, и позднее, когда он работал на посту директора совхоза. Валентин Владимирович откровенно любил Ефремова, часто восхищался им и его делами.

— Есть руководители, — говорил как-то Овечкин, — которые после себя никакого доброго следа на земле не оставляют: пошумят в общем и целом, а никакой доброй памяти нет. А есть такие, которые стремятся сделать как можно больше нужного и полезного для всего общества. Вот к таким относится и Ефремов.

Помнится, он подробно рассказывал, как Ефремов вывел Понькинскую МТС в число передовых по стране. Надо заметить, что эта МТС обслуживала и поля Терентия Семеновича. И, как я понял, главное у Ефремова — забота о людях!

— И ведь что любопытно, — с восхищением говорил Овечкин, — Ефремов-то всего лишь практик, сын крестьянина-бедняка, ему довелось походить в школу всего две зимы. Потом работал шофером, трактористом, комбайнером. В армии служил в танковых частях. И вот когда его МТС была в ореоле славы, Ефремову порекомендовали учиться. И он, уже не очень молодой, отец четырех детей, согласился стать студентом техникума, получил диплом с отличием!

Еще обращал внимание Овечкин на то, что Ефремов всегда в гуще людей, умеет работать с подчиненными. Тут, надо думать, сказалось то, что в армии он был политработником. Отсюда, заключил Овечкин, и его особая забота о людях.

И вот Ефремову предлагают стать директором свиноводческого совхоза. А ведь он механизатор, с мальчишеских лет на машинах… К тому же от Ефремова не скрывали, что совхоз доведен до развала, да он и сам об этом знал, так как усадьба его МТС была в нескольких километрах от совхоза. Но и это не все: предлагая Ефремову отстающий совхоз, в обкоме заранее уведомили, что к этому хозяйству присоединят еще и два соседних отстающих колхоза.

— Как бы ты поступил в этой ситуации? — улыбаясь, спросил тогда Овечкин. И, не ожидая моего ответа, сказал: — Можешь не раздумывать, знаю, что отбрыкивался бы и руками, и ногами. Да и любой другой отказался бы. Любой, но не Ефремов! Возможно, тут повлияло и то, что в те годы ширилось гагановское движение — приход передовиков в отстающие бригады и предприятия. Но мне-то думается — в обкоме партии решили поиграть на самолюбии Ефремова: вот, мол, на отстающий участок Ефремова не затянешь. Но Ефремов поступил, как и подобает коммунисту, — а в партии он с тридцать девятого года, — согласился в отстающий совхоз.

И еще одну интересную деталь сообщил мне тогда Валентин Овечкин: будто бы Елизар Мальцев одного из главных героев своего романа «Войди в каждый дом», Егора Дымшакова, писал с Григория Михайловича Ефремова, потому что знает его, бывал у него в МТС.

Все эти воспоминания мигом промчались в голове. А теперь и Терентий Семенович помогал дорисовывать портрет Григория Ефремова: ищет новое, советуется с передовиками, учеными.

Я спросил: чем все же можно объяснить успехи Ефремова и на новом поприще?

— А о секретах мы уже говорили, — ответил Терентий Семенович. — Любит свое дело! Правда, — тут Терентий Семенович усмехнулся, — работу со скотиной он не любил, как и я, между прочим, но когда выращивание скотины стало его главным делом, он, как всякий настоящий хозяин, сумел полюбить и свое новое дело.

Терентий Семенович считает Ефремова руководителем современным: он умеет оказывать доверие своим специалистам.

— У него в МТС был хороший агроном Синев, — продолжал Терентий Семенович. — Он приехал сюда после Тимирязевки. Ефремов предложил ему сразу же занять пост главного агронома, но Синев решительно отказался, попросил поставить сначала участковым агрономом. А потом уж согласился и главным и очень хорошо помогал колхозам, потому что дельный, знающий и настойчивый.

— А где Синев сейчас?

— Где же ему быть? У Ефремова, конечно… Когда ликвидировали МТС, то Синеву предложили большую должность в областном управлении, но он не захотел от земли отрываться. Тут его и перехватил Ефремов. Ну, конечно, и Синев с радостью, потому что знает: при Ефремове будет полным хозяином на земле, а в таких условиях дельному агроному, конечно, приятно работать. И хорошо он работает, уже в совхозе ему присвоили звание заслуженного агронома РСФСР. Вы с ним обязательно побеседуйте — умный и любящий землю человек.

Когда я стал прощаться, Терентий Семенович напомнил:

— Между прочим, Ефремов тоже был избран делегатом Двадцать третьего съезда партии. Вместе с ним мы ездили. Вообще Григорий Михайлович под счастливой звездой родился.

2

Началось с недоумения. В совхоз «Красная звезда» в тот раз я приехал поздно вечером и сделал это совершенно сознательно, полагая, что в разгар уборки хлебов днем никого из начальства на усадьбе не застанешь. А вот вечером, как это водится в совхозах, все командиры собираются у директора, докладывают о результатах работы за день, договариваются о планах на завтра. Но… здесь этот обычай, оказывается, не соблюдают. Хозяйка совхозной гостиницы сказала мне, что контора совхоза закрывается в пять часов.

— И во время уборки? — недоумевал я.

— Всегда так. — Она глядела на меня так, будто я с луны свалился и потому не знаю здешних порядков. Но все же пояснила: — Давно уж эдак-то у нас, Григорий Михайлович постановил.

Но и это я истолковал по-своему: значит, и в ночные часы руководители на полях, директор не разрешает им засиживаться в конторе.

Совхозная гостиница располагалась на втором этаже (в нижнем — комбинат бытового обслуживания) и, как выяснилось, была почти пуста. А ведь не так еще давно в страдную-то пору негде было разместить отряды уполномоченных… Хозяйка сообщила, что в гостинице проживают лишь художники из Свердловска — приглашены украшать Дворец культуры.

— Дворец-то, значит, только что построили?

— Нет, давно построен, но получше украшают они его…

Комната, отведенная мне, была весьма уютной, с большим окном и… с большим телевизором «Радий». Мне и в столице-то лишь раз довелось попасть в номер с телевизором…

Из окна комнаты в ночную пору ничего особенного не увидишь, лишь дальние и ближние электрические огни.

Утром поднялся пораньше — боялся упустить директора. Но в семь утра совхозная контора, расположенная в большом каменном доме, была закрыта. Отправился побродить по поселку, о котором слышал еще от Овечкина. Он говорил, что Ефремов построил центральную усадьбу заново, на новом месте — на бывшем картофельном поле,

Поселок этот больше походил на городок, хотя по размерам, конечно, уступал. Есть дома и многоэтажные, вообще много построек из кирпича. На краю поселка, вблизи прекрасной березовой рощи, высилось здание ремонтной мастерской, которая обнесена высокой оградой. А вблизи рощи — тихая улица, дома здесь утопают в зелени фруктовых и декоративных деревьев, в огородах и палисадниках много различных цветов. На этой улице все дома одноэтажные, но, как видно, весьма просторные. Уж не те ли, о которых рассказывал Валентин Овечкин — особнячки для специалиста…

Видел я и детский сад, где уже резвились ребятишки, видел и прекрасное здание средней школы. Оно, как видно, только что построено. Видел и водонапорную башню. А встретив машину с красными газовыми баллонами, понял, что здесь есть и газовые плиты.

Вернувшись в свою комнату, я словно бы иными глазами смотрел в широкое окно. И теперь мог в полной мере оценить вкусы здешних хозяев. Поселок построен на бугре, и отсюда далеко все просматривается. В долине, окружившей поселок, стоят деревянные дома. А дальше опять пригорок, на котором виднеются березовые колки, а местами и сосенки. Красиво и как-то очень уж просто здесь! Мне все это напомнило Кисловодск: кто бывал там, тот знает «Храм воздуха». Вот и совхозный поселок расположился в таком храме воздуха.

К конторе пришел в восемь утра. У подъезда стояли два мотоцикла и две легковые машины. А в самой конторе необычная для страдной поры тишина. Даже у директора не было посетителей.

За большим столом сидел Григорий Михайлович Ефремов. Фигура его напоминала гриб-боровик, у которого очень мощный корень, отливающая бронзой шляпка. Таким именно показался мне Григорий Михайлович: могучий в плечах, а гладко выбритая голова заметно загорела на солнце.

Почему-то трудно завязывался разговор. Я хотел было упрекнуть: странная тишина в разгар уборки. Но, пораздумав, спросил про урожай.

Григорий Михайлович надел на нос очки, — до этого они лежали на столе, — взял в руки сводку.

— Вот последние данные, — начал он негромко. — За день валки обмолотили с тысячи ста пятнадцати гектаров, через неделю должны завершить обмолот. А урожай чуть повыше семнадцати центнеров с гектара. Это чистый вес, без мусора. Кое-кто учет ведет по бункерному весу, мы бункерный не признаем, только чистое зерно.

Говорил он спокойно, как будто сообщал самое обычное. Но ведь цифры-то замечательные! Я знал, что в области обмолочена лишь треть урожая. А здесь — половина, и работы осталось на неделю.

Я сказал Ефремову, что слышал о нем от Овечкина. Округлое лицо Григория Михайловича сразу как-то подобрело, полные губы расплылись в улыбке.

— Прекрасный человек был Валентин Владимирович! — воскликнул он. — Первый раз мы встретились с ним в пятьдесят четвертом году в Кремле… С ним тогда были еще два писателя — Елизар Мальцев и Геннадий Фиш. С Елизаром-то я раньше был знаком, он наезжал в нашу МТС, а недавно прислал свою книгу «Войди в каждый дом». Пишет, что Дымшакова будто бы с меня писал. — Довольная улыбка пробежала по губам Григория Михайловича.

И разговор у нас пошел совершенно непринужденно. Я все же спросил: почему в разгар уборки такая тишь да гладь, контора только к восьми утра открывается?

В ответ Григорий Михайлович улыбнулся.

— Помню, в первый же вечер, как принял этот совхоз, собрались все специалисты в кабинете директора. Усадьба тогда была в другом месте. Доказывают мне, что управляющие фермами сидят у своих телефонов, ждут указаний директора. Так здесь было заведено: утром и поздно вечером все собираются к директору, обсуждают программу на завтра. Управляющие без директорского указания шага не могут сделать. Я спрашиваю: «Разве вы не знаете, что надо делать завтра?» Оказывается, хорошо знают, но ездили по полям и фермам один за другим, ничего не решая конкретно без директора. Короче говоря, работали не головой, а ногами. А я привык строить работу на доверии и на полной ответственности каждого специалиста за свой участок. Поэтому и здесь отменил все эти ежедневные планерки. Все вместе мы собираемся по окончании каждого месяца, когда сделаны экономические анализы работы каждой бригады, фермы. Тут мы заслушиваем отчеты ферм и участков, даем установки на очередной месяц.

— И люди быстро перестроились?

— Нет, это не так-то просто, — усмехнулся Ефремов. — Многие совсем отвыкли работать головой, с карандашом в руках. Понравилось быть простым исполнителем чужих распоряжений. Вот и заездили своего директора, развалили совхоз. Исполнителей много, а заботников нет. И трудно таких было перестраивать в духе, так сказать, доверия и взаимопонимания. Многих пришлось заменить молодыми, и молодые быстрее восприняли новый порядок. Каждый из наших теперешних специалистов в любое время может стать самостоятельным командиром. Возьмите Бориса Васильевича Синева, нашего главного агронома, — он в любое время заменит директора, да и так он мой первый заместитель.

Я начал уточнять детали в организации руководства.

Вот, к примеру, как строит свою работу сам директор. Первые три дня каждого месяца он в конторе. Участвует в анализе материалов о работе ферм, в приеме их отчетов. Затем выезжает на фермы. Но не ради обзора работы, а для детального ознакомления, для встреч с рабочими. Готовит беседу не только об итогах работы за минувший месяц и о задачах на очередной, но и о главных событиях в жизни страны, за рубежом. Директор бывает на каждой ферме обычно раз в месяц, но проводит там весь день: знакомится с производством, обходит все животноводческие помещения, проводит совещания по цехам — отдельно с животноводами, с полеводами, со строителями. В ходе этих встреч выслушивает и все претензии, рассматривает заявления рабочих.

В какой-то мере главные специалисты копируют директора: они в свои дни тоже выезжают на фермы, встречаются с работниками своей отрасли, на месте решают все возникающие вопросы.

Здесь стремятся как можно реже отрывать людей на совещания. Когда в начале месяца на центральную усадьбу вызываются заведующие фермами и бригадиры с отчетами, то в этот день проводятся и партийное собрание, и профсоюзное.

Григорий Михайлович утверждает, что сам он не решает вопросов, входящих в сферу того или иного специалиста.

— Одним словом, — подводит он итог беседы, — мы давно поставили задачу: каждый должен работать семь часов в день, поскольку у нас обычная рабочая неделя. Все, включая управляющих фермами и всех специалистов. Только так! Если специалист не спит ночами, все дни гоняет по участкам, то когда же он будет знакомиться с технической литературой, с новинками по своей отрасли? Когда будет с карандашом в руках анализировать результаты производственной деятельности?

Наш брат привык писать очерки о бессонных ночах директора и агронома в момент страды. А ведь в сельском хозяйстве весь год страдная пора: посевная, сенокос, хлебоуборка, взмет зяби, подготовка к зимовке… Я понимаю, конечно, что и у Ефремова не сразу привился этот порядок, но то, что он прогрессивен, не может быть никакого сомнения. В самом деле — пора уже упорядочить труд сельского специалиста. А то ведь своими писаниями о бессонных ночах сельских руководителей мы отпугиваем молодежь от учебы на агронома, на зоотехника.

И еще думалось мне: если уж здесь в самое напряженное время специалисты отдыхают нормально, как и в городе, то что же говорить о менее напряженных месяцах? И ведь не тормозит это работу. И выработка комбайнов здесь выше, чем у соседей, и темпы работ выше. Значит, в деревне можно нормально работать, нормально отдыхать. В этом я особенно убедился, когда побывал на полях и фермах совхоза и везде видел внешне спокойную, но полную напряжения работу и… совершенно выспавшихся и потому трезво мыслящих руководителей всеми службами.

3

Борис Васильевич Синев собрался на свои поля. Я набился к нему в попутчики.

— Что вас интересует? — несколько сурово спросил он.

Надо сказать, что на вид он человек серьезный, даже строгий, голос у него как у строгого учителя, в ответах лаконичен.

Я попросил Бориса Васильевича придерживаться своих целей поездки.

— Что ж, хорошо, — согласился он, усаживаясь за руль машины.

Отвечая на мои вопросы, Борис Васильевич сказал, что наведение порядка на земле совхоза и двух присоединившихся колхозов они начали с введения правильных севооборотов. В основу обработки почвы приняты мальцевские приемы.

Слушая рассказ, я исподволь посматривал на Бориса Васильевича, на его чуть вьющиеся темноватые волосы, слегка высветленные седыми ниточками.

— Сейчас я покажу вам наши солонцы, — замечает Борис Васильевич, притормаживая машину.

С левой стороны раскинулось просторное поле, окруженное березовыми и осиновыми колками. На поле посеян овес, он в общем-то созрел, но тут много и зеленых еще плешин.

Борис Васильевич шагает по овсу, осматривает зеленые участки, давит овсинки на одном участке, на другом, выносит приговор:

— Зрелый начнем косить, а зеленый уже не дозреет, придется убирать на сено.

— Но тогда недобор зерна?

— А что же делать? Каждый год так, потому что солонцы.

Уже в машине Борис Васильевич сказал:

— Вообще-то эти солонцы были уже выбракованы из пахотных угодий. Но мы решили обрабатывать их, и вот видите — хоть по тонне зерна, но дадут. Может, чуточку и побольше… — И он рассказал историю с этими самыми солонцами.

Когда началось освоение новых земель в Сибири, то и совхозу «Красная звезда» было установлено задание распахать целину. Однако хороших земель уже не было, поэтому распахали более тысячи гектаров солонцов. Но в пятьдесят пятом году с них даже семян не вернули. Повторилось это и в следующие годы. Так случилось не только здесь. И вот были созданы специальные комиссии по выбраковке из пашен напрасно распаханных участков. Здешнему совхозу было разрешено списать более 900 гектаров распаханных солонцов.

Эту эпопею я хорошо помню. Руководители совхозов очень радовались мудрому решению и сразу же выбраковали из пашни напрасно распаханные земли. Но в «Красной звезде» рассудили иначе: если эти 900 гектаров забросить, то долгие годы на них и трава не будет расти. А если попробовать обрабатывать? Пусть хоть пять центнеров зерна с гектара, но все же хлеб! Даже 400 тонн овса — это же не менее 700 центнеров мяса можно получить.

Так эти 900 гектаров оставили в севообороте. И постепенно нашли пути к получению нормальных урожаев и с солонцов: сеяли овес, подсевали донник. Убирали донник на сено — засевали поле овсом. Выбракованные земли были поставлены на службу!

Заканчивая рассказ, Борис Васильевич чему-то улыбнулся.

— А донник возродил у нас новую отрасль… Он же относится к медоносам, цветет почти все лето. Вот наш директор и завел пчел. На пасеке теперь более сотни ульев, людей кормим медом. В нормальный год каждая пчелиная семья дает до трех пудов меда.

Раз уж главный агроном упомянул о директоре, я спросил: какие качества директора ему особенно по душе? Вопрос этот, как я и ожидал, несколько смутил Синева. Он пожал плечами.

— Лично меня привлекает в нашем директоре твердость его слова. Если он что-то сказал или пообещал, обязательно выполнит, от своих слов не откажется, а ведь это очень важно! Ну, и полное доверие своим помощникам. Ни единого вопроса по моей, скажем, отрасли без моего ведома он не решает сам, хотя у него огромный опыт во всех отраслях сельского хозяйства. Ну, и в трудную минуту, — а такие случаются, — покривил губы Борис Васильевич, — директор защитит. С таким главным интересно работать.

Борис Васильевич побывал на двух токах, дал указание о местах складирования зерна, беседовал с местными агрономами, побывал у комбайнеров. И я имел возможность убедиться, что все здесь делается солидно, хозяйственно. Убедился и в том, что доверие оказывается полное. Управляющие фермами, как командиры на поле боя, имеют право тут же награждать отличившихся. Каждому управляющему на эти цели выделено из фонда директора по тысяче рублей. Свое решение о премировании управляющий согласовывает на месте с партийной и профсоюзной организациями.

4

Хорошо запомнилась мне и поездка с Ефремовым.

Еще на подступах к летнему свиноводческому лагерю увидели мы гордо развевающийся красный флаг.

— Это у свинарки Гуляевой, — сообщил Григорий Михайлович. — Раньше она была дояркой, награждена орденом Ленина и вот второй год уже ухаживает за свиньями. Получается у нее хорошо. Да и вообще у доброго работника на любом участке ладно выходит.

Я уже знал, почему передовая доярка стала вдруг свинаркой. Это в результате перестройки хозяйства на более узкую специализацию: всех коров свели на одну ферму, и там, где работала Гуляева, их не осталось.

Свиноводческий лагерь состоял из множества маленьких домиков, они очень похожи на те, что возводят теперь в пригородах владельцы дачных участков, только размером поменьше. Домики этого лагеря — их здесь более сотни — образуют замкнутый четырехугольник. В каждом домике живет одна матка со своими поросятами. Домик от домика в полуметре, но на этом пространстве оборудована столовая для поросят. Из домика в столовую сделали лаз, в него могут пролезть только поросята. Сама же «хозяйка» кормится в домике. Еще один лаз сделан в задней стенке домика, через него поросята в любое время могут выходить на прогулку по зеленой травке. Матка же гуляет отдельно, на внутреннем дворе лагеря.

К нам подошла Гуляева — миловидная, добродушного вида женщина лет сорока с небольшим. Улыбнулась:

— Нравятся наши малыши?

А в это время одиннадцать малышей крайнего домика прилипли к соскам матери и так сладко посасывали, что от удовольствия закрыли глазки, не обращая никакого внимания на гостей.

— Расскажи, как осваивала новую профессию? — просит Григорий Михайлович.

— Первый-то год все приноравливалась… Другой раз выпустишь поросят на прогулку, а они заиграются там и свой домик забудут. — Гуляева улыбнулась. — Их же на лужок-то высыплет сразу штук триста. В общем-то они быстро привыкают и к своей матери, и к своему домику. Но все же первый год было потрудней, конечно.

Вот соседка моя Степанида Сальникова всю жизнь на свиньях, так она в прошлом году только за экономию прямых затрат получила в премию семьсот рублей.

— Ты тоже получила, — возразил Ефремов.

— Получила, но поменьше…

А все же приятно слышать из уст свинарки такие слова: «экономия прямых затрат». Если рядовые рабочие разбираются в вопросах экономики, то можно ждать и экономии.

— Зато нынче много получишь, — заметил Ефремов, показав рукой на развевающийся флаг.

Татьяна Иосифовна слегка смутилась.

— Нынче, конечно, получше дело идет.

— Чего там получше, говори — отлично! — раздался голос подходившей женщины. — Шутка сказать — две нормы по привесу!

Это и была Степанида Сальникова. Она-то и рассказала, что нынче Гуляева всех свинарок обошла.

— Вот и флаг теперь у Татьяны, а то все у меня больше был. — Говорила это Сальникова без видимой зависти. По всему видно, что женщины дружат.

Я спросил про заработки. Ответила Гуляева:

— Кто не ленится, тот хорошо получает.

— Об этом чего говорить, — поддержала и Сальникова. — У нас с Татьяной более двухсот в месяц выходит, а самые главные премии впереди, вот сдадим поросят в откорм да подсчитаем годовую экономию.

Когда мы расстались со словоохотливыми свинарками, Григорий Михайлович констатировал:

— Настроение у женщин отличное!

Но из дальнейшей беседы выяснилось, что домики-то эти поставлены от нужды. Теперь везде поросят содержат в типовых помещениях, а в совхозе их пока не хватает. Потому-то и настроили почти три тысячи таких домиков.

А на другой ферме мы видели навесы, крытые соломой. Под ними размещались откормочные свиньи. И опять пришлось сооружать эти времянки только потому, что недостает типовых помещений.

— Что же получается? Домики на выпасах — из-за нужды, навесы тоже. Зачем же создавать эту нужду? — спросил я.

— Но наш коллектив решил за один год увеличить

производство свинины на тридцать две тысячи центнеров, — заметил Григорий Михайлович. — Свинарки взяли обязательство наростить нужное количество поросят. А раз так, то мы обязаны суметь и откормить их.

— Так, может, надо было планировать увеличение не на тридцать две, а на двадцать тысяч, то есть на столько, на сколько позволяют нормальные условия?

— Но мы же справляемся с взятыми обязательствами, — просто сказал Григорий Михайлович. — Мясо-то стране нужно именно сейчас, вот мы и приспособили все подручные средства.

Тогда я хорошо понял, что работники совхоза действительно много дополнительных трудностей взвалили на свои плечи. И это не могло не вызвать чувства глубокого уважения к ним.

А о том, как взваливали на себя трудности, Григорий Михайлович рассказал мне уже вечером.

Началось так. В Шадринске давно еще, лет сорок назад, был создан специальный откормсовхоз. Он принимал от колхозов и совхозов на доращивание свиней, крупный рогатый скот, откармливал его до самых высоких кондиций и сдавал на мясокомбинат. И пока в колхозах и совхозах с кормами дело обстояло плохо, они охотно сдавали свой скот для откорма. И откормсовхоз начал возводить современные свинарники — откормочники, надеясь на увеличение объема откормочных операций. Но… не учли изменений в жизни деревни. Когда государство заметно повысило закупочные цены на мясо, руководители хозяйств быстро поняли: теперь откормом выгодно и самим заняться! Тем более что все хорошо знали: самое-то трудное дело вырастить поросят, а откормить их проще — давай только кормов побольше. И перестали поставлять откормсовхозу свой молодняк. И хорошие помещения, полностью механизированные, стояли наполовину пустыми. Создалось странное положение: в колхозах и совхозах недостаток помещений сдерживал развитие животноводства, а в системе «Скотооткорм» помещения пустуют. И система забила тревогу. Областные организации требуют сдавать молодняк откормсовхозу, а Ефремов отказывается: мы, мол, и сами откормим свой молодняк. Но в то же время он понимал: помещения-то пустуют. И созрело решение: просить о передаче совхозу всех построек откормсовхоза, со всеми его планами производства мяса. А в то время совхоз «Красная звезда» имел план по сдаче мяса 17000 центнеров в год, а откормсовхоз — 22000. Эти-то планы Ефремов и попросил объединить.

Григорий Михайлович рассказал, как долго добивался он своего, сколько кабинетов пришлось посетить ему в Москве. Кое-кто там упрекал Ефремова:

— Тебе-то зачем лишние хлопоты? Или надеешься звание Героя получить?

Но к тому времени Григорий Михайлович уже был удостоен звания Героя Социалистического Труда. Он и доложил это оскорбившему его собеседнику:

— Это звание я уже имею. Мне теперь можно бы и вполсилы работать, но мы коммунисты и на общее дело должны смотреть соответственно. Разве можно спокойно взирать на пустующие помещения для скота?

— Тебе никогда не заполнить эти помещения своими поросятами. Все равно нужен будет совхоз-репродуктор.

— Заполним своими! — решительно заявил Ефремов.

И вот пожалуйста — заполнил все своими поросятами, а помещений даже не хватает.

Ефремов принял откормсовхоз. И в первый же год после объединения государству было сдано 48290 центнеров мяса! Чистая прибыль хозяйства составила 2751 тысячу рублей.

Ночью в гостинице я пытался более четко понять действия Ефремова и его помощников.

Мне доводилось встречаться со многими руководителями колхозов и совхозов. Некоторые из них работают старательно, не жалеют своих сил ради выполнения планов производства и сдачи продукции. Они заслуживают похвалы. Правда, среди таких встречал я председателей и директоров, которые значительную часть своего таланта расходовали на то, чтобы добиться не очень обременительных планов: обосновывают это всем, чем угодно, умеют и слезу пустить, разжалобить вышестоящих товарищей. Они не стесняются при этом показать себя радетелями за честь коллектива. И таким потом частенько перепадают премии и другие поощрения.

Но попадались мне люди совсем иного склада — я назвал бы их неуемными. Они все чего-то ищут, им всегда кажется, что они могли бы сделать для общества гораздо больше, чем делали до сих пор, хотя установленные планы выполняли аккуратно. Они всегда готовы взвалить на свои плечи любую ношу, лишь бы помочь общему делу.

И если первые создают себе не будем говорить — легкую, но все же более или менее спокойную жизнь, то вторые словно бы нарочно обрекают себя на трудности. Не сразу поймешь таких. Иной раз невольно думаешь, что человек хочет прославиться хотя бы высокими обязательствами, тем более что спрос за невыполнение обязательств у нас почему-то не очень строгий. Но чаще всего среди этих людей я встречал руководителей, которые от высоких обязательств не получали материальных благ. Таков и Ефремов.

В самом деле: зачем было ему хлопотать о присоединении откормсовхоза? Что это могло принести лично ему? Да, пожалуй, ничего, кроме хлопот и забот. Зарплату он и до этого получал самую предельную, выше которой директору получать не положено. Предельную сумму премий — шесть месячных окладов в год — он зарабатывал в своем хорошо отлаженном хозяйстве.

Или взять историю с выбракованными из пашни солонцами. Сколько хлопот добавилось!

Выходит, люди подобного типа видят цель жизни в служении обществу, все свои силы и способности отдают этому благородному делу. И именно эти люди в первую очередь являются главной движущей силой нашего советского общества.

Давно приметил я, что мартовский Пленум ЦК партии в 1965 году сильно помог расправить крылья людям типа Ефремова. Григорий Михайлович высказывал свое восхищение важными решениями, направленными на доверие местным властям планировать свое производство, разрабатывать его технологию. Вскоре после этого совхоз «Красная звезда» в числе первых перевели на полный хозрасчет. И надо ли так сильно удивляться тому, что именно в последние годы во всю силу развернулся талант Григория Ефремова? Это же так естественно в наше время.

Говорили мы с Григорием Михайловичем и о нерешенных проблемах. Их, конечно, немало и в передовом хозяйстве: закрепление кадров молодежи, комплексная механизация на фермах и многое другое.

— Но самая неотложная и важнейшая проблема — это дороги, — заключил тогда Ефремов. — Нужны нам асфальтированные дороги! Чтобы связь между поселками совхоза была надежна в любое время года, чтобы на автобусе можно было ученикам приезжать в школу, уехать домой, как в любом большом городе. Тогда дети будут при родителях, а это очень важно. Сейчас дети с отдаленных ферм оторваны от дома, от родителей, живут в интернатах, в общежитиях. А потом удивляемся: у молодежи утратилась любовь к родной деревне… Тут и к родителям-то любовь утрачивается, потому что редко видят они папу и маму. Будут асфальтированные дороги — тогда с любого участка люди могут приехать и во Дворец культуры на центральной усадьбе, в магазин, и в свой выходной запросто в город съездят. Асфальтированные дороги я считаю самой главной проблемой! И уверен, что хорошие дороги не уведут молодежь из села, а закрепят ее на родных местах.

Григорий Михайлович очень увлечен был этой идеей. И деньги был готов выделить на дорожное строительство, но… никто не брался за постройку такой дороги и никто не обещал выделить строительные материалы…

5

И вот снова Шадринск.

Конечно, все эти годы я следил за сообщениями о совхозе «Красная звезда», радовался успехам. А успехи коллектива оценены весьма высоко! Уже в девятой пятилетке совхоз был удостоен сначала Диплома второй степени ВДНХ, а затем Диплома первой степени. А за успехи в соревновании и в ознаменование 50-летия СССР совхоз награжден юбилейным Почетным знаком.

Любопытно отметить, что не только производственными показателями славился совхоз «Красная звезда». В 1972 году в качестве экспонента ВДНХ фигурировала центральная усадьба совхоза с ее благоустроенными домами и культурными учреждениями. И удостоена Диплома третьей степени. В том же году народному университету совхоза вручен диплом «Лучшему народному университету России».

За последние три года десятки передовиков совхоза удостоены высоких правительственных наград. В их числе и Григорий Михайлович Ефремов награжден сначала орденом Октябрьской Революции, а затем орденом Ленина.

И еще я знал, что в третьем, решающем году девятой пятилетки коллектив «Красной звезды» взял обязательство продать государству 80000 центнеров мяса! Такого большого количества мяса ни один совхоз нашей страны еще не продавал.

Все последние годы коллектив совхоза щедро делился своим опытом. Сюда наезжали представители многих хозяйств из других областей Сибири и, несомненно, увозили отсюда много полезных новинок! И, как мне рассказывали некоторые из этих экскурсантов, Григорий Михайлович Ефремов особенно подчеркивал, что главной движущей силой в их коллективе стал хорошо отлаженный хозяйственный расчет и на его основе — боевое социалистическое соревнование за постоянное улучшение производственных показателей.

Как видно, эта мысль Ефремова дошла и до Министерства сельского хозяйства. По его заказу был создан специальный кинофильм об опыте организации хозяйственного расчета в свиносовхозе «Красная звезда». Этот фильм давно уже вышел на экраны страны и, несомненно, окажет большую практическую помощь работникам сельскохозяйственного производства.

Следует отметить, что одним из главных героев этого фильма была, естественно, Зоя Леонидовна Ефремова — главный экономист совхоза. Именно с приездом в совхоз Ефремовых здесь начали внедрять хозяйственный расчет во все звенья совхозного производства. Вот Зоя Леонидовна и поделилась опытом своей работы.

А вскоре Зоя Леонидовна стала героем и еще одного фильма, на этот раз телевизионного.

Сотрудники творческого объединения «Экран» решили создать документальный телефильм о Григории Михайловиче Ефремове. И назвали его «Дорога комиссара Ефремова». Фильм этот продолжается без малого час и смотрится с неослабевающим интересом. Телезрители увидели живого героя этого очерка Григория Михайловича Ефремова — человека энергичного, задорного, смекалистого. Он из тех, кто, как принято говорить, за словом в карман не полезет, в полемике весьма находчив, остер.

Из телефильма мы узнали кое-что интересное, характеризующее нашего героя как бы с другой стороны — не производственной, а житейской. И это новое «осветила» именно Зоя Леонидовна.

Я уже упоминал, что знаю Григория Михайловича больше по рассказам своих друзей, но они прежде всего интересовались Ефремовым-руководителем. И я с ним встречался, как правило, в условиях производственных, и беседы наши шли вокруг производства, о не решенных еще проблемах.

А Зоя Леонидовна приоткрыла еще некоторые черточки характера Григория Михайловича. Ну, хотя бы вот такую: оказывается, познакомила и сдружила их война. Зоя Леонидовна говорит, что полюбила Ефремова за веселый нрав. Комиссар Ефремов умел создавать среди бойцов «хороший настрой» именно благодаря своему неиссякаемому оптимизму. В трудные минуты, — а их было немало в первые месяцы войны, — Ефремов где шуткой, сказанной к месту, где личным примером умел вселить в души людей боевое настроение. За это его любили солдаты, любили и… девушки в военных шинелях. Среди них была и Зоя Леонидовна.

Однажды Ефремов спас Зою, а потом они поженились. Об этом было оповещено специальным приказом по воинской части.

И вот теперь, когда выросли четыре сына и все, как в народе говорят, удачные, Зоя Леонидовна упрекает бывшего комиссара Ефремова.

И за что же?

Надо сказать, что эти кадры телефильма, на мой взгляд, удались лучше многих других. Так вот, Зоя Леонидовна с нескрываемой любовью глядя на немолодого уже мужа, выговаривает ему:

— На семью внимания совсем мало уделял… Все делу, делу. То совещания, то прорывы, до домашних дел руки не доходили, в семье мало мы его и видели…

Григорий Михайлович молчит, лишь широко улыбается. И эту улыбку можно понять так: все верно — мало времени уделял семье, мало занимался с ребятами, — но ведь парни-то выросли хорошие! Значит, главное дело и по семейной линии сделано! А невнимание, о котором говорит жена, это все только кажущееся. Не было прорыва, вот и не бросался на его ликвидацию, как это приходилось делать на производстве.

И мне подумалось, когда смотрел фильм: наверное, Зоя Леонидовна так вот вслух, при всем народе, упрекнула мужа впервые, когда и сам-то упрек воспринимался как воспоминание о хорошем давнем прошлом. Она-то, думается, давно поняла, еще в армии, что ее Григорий Михайлович иначе не может, он весь отдается прежде всего общему делу, борется за успех общего, а потом уж… Но на «потом» не всегда доставало времени. И потому она стойко и спокойно несла груз семейных дел на своих плечах. У нее чуточку больше оставалось свободного от работы в конторе времени, и она отдавала весь этот остаток семье, детям.

Словом, мы увидели славную советскую семью, которой многие могут позавидовать!

И потому мне особенно приятно было узнать из газет, что Зоя Леонидовна Ефремова в апреле 1973 года награждена орденом Трудового Красного Знамени. Награждена как главный экономист передового совхоза. Но хочется думать, что это в какой-то мере и награда за всю ее трудовую жизнь — не только экономиста, но и матери.

В телефильме «Дорога комиссара Ефремова» мы видим Григория Михайловича, что называется, со всех сторон: на производстве — с рабочими и специалистами, в школе — на беседе с учениками, в кругу семьи. И везде он кажется одержимым любовью к земле, к ставшему родным хозяйству. И всегда он оптимист!

Да, такой человек может увлечь людей и на труд, и на подвиг!

Хочется сказать вот о чем. В омской областной газете писали, что аспирант Георгий Ефремов успешно защитил диссертацию на звание кандидата ветеринарных наук. А в другой газете более пространное сообщение: студенту Челябинского института механизации и электрификации сельского хозяйства Александру Ефремову вручен диплом за номером 10000. Ясно, что юбилейный диплом вручен наиболее достойному выпускнику.

Тогда мне подумалось: не сыновья ли это Григория Михайловича? Георгий-то наверняка, потому что Ефремов еще в тот приезд говорил, что его старший сын аспирант ветеринарного института. А Александр?.. Но вот-вот будет ясность и с Александром.

6

Я оказался единственным пассажиром, сошедшим в этот ранний час в Шадринске. И единственным встречающим был… Григорий Михайлович Ефремов. Лицо улыбчивое, по перрону шагает энергично. А ведь я знал, что он недавно из больницы. Упрекаю его: зачем в такую рань поднялся? И зачем встречать…

— Мы гостям всегда рады, — парирует Григорий Михайлович. — Тем более что вы все же не начальство наше, — весело смеется он.

Когда сели в машину, я напомнил Григорию Михайловичу о его Георгии, поздравил с сыном-ученым.

— Спасибо, — просто сказал Григорий Михайлович. — Он теперь над докторской диссертацией работает.

— В каком же институте?

— А он не в институте, он в нашем совхозе работает.

— Как же так? — удивился я. — Будущему доктору наук…

— Вот-вот, — перебил меня Григорий Михайлович, — я на этот счет много раздумывал, а потом поехал к Георгию в институт, говорю: «Практика тебе сначала нужна, а потом уж в доктора». И он со мной согласился. Пошли к руководству… Словом, Георгий теперь в совхозе.

— Работает ветеринарным врачом?

— Да, сначала работал врачом, но… Знаете нашу ферму Таволжаны?.. Что-то стала она от других приотставать. Вот мы и решили направить туда Георгия Ефремова: пусть дело по-научному ведет! — улыбнулся Григорий Михайлович. — Словом, на прорыв. Пусть учится и трудности преодолевать. Теперь он управляющий фермой, ну, и продолжает накапливать материалы для докторской.

А ведь Таволжаны — отдаленная ферма. Выходит Григорий Михайлович направил сына подальше от дома?

— На отдаленных фермах всегда потруднее работать, — заметил он.

Тут я напомнил о заметке в газете: не его ли сын получил диплом номер 10000?

— Мой! — воскликнул Григорий Михайлович. — Александр у нас молодец! Все время учился на «отлично», был ленинским стипендиатом.

— И где же он теперь?

— Как где? — даже удивился Григорий Михайлович. — В нашем совхозе! Инженером. Конечно, не главным, рядовым. Пусть все производство с азов освоит, потом это в жизни пригодится.

— Значит, два сына в родном совхозе?!

— Не два, а три, — с улыбкой поправил меня Григорий Михайлович. — Наш Михаил окончил Курганский сельхозинститут, тоже диплом с отличием получил. Он у нас зоотехник. В свой совхоз вернулся, работает старшим зоотехником. Не главным, а старшим, — уточнил Григорий Михайлович. — Главным у нас Лариса, дочь бывшего главного врача Борисова.

— Но главным зоотехником была Тамара Леденева…

— Теперь она главным экономистом.

А ведь главным экономистом работала Зоя Леонидовна — жена Ефремова. Почему сменили?

— Так Зоя на пенсию ушла.

После этого я спросил и о четвертом сыне Ефремова — о Леве.

— Мы уж так и решили: быть ему агрономом! Он увлекался агрономией, все с Синевым дружил. Но Александр повлиял на него, наговорил, как интересно в институте механизации и электрификации сельского хозяйства. Лев наш пошел по пути брата — в том же институте, уже на втором курсе.

Вот и оправдываются слова Терентия Семеновича Мальцева: кто любит землю и свое дело, тот сумеет передать эту любовь своим близким и подчиненным.

Тем временем наша машина миновала полусонные городские улицы, выскочила на окраину. Впереди показался длинный мост через реку. Григорий Михайлович объявил:

— Это наш мост! И дорогу отсюда до совхоза мы асфальтировали! Завершили первую очередь — заасфальтировали двадцать километров. Дороговато, правда, обходится — сто тысяч рублей за километр, — но надо! Будем на прибыли нажимать.

Григорий Михайлович заметно оживился, округлое лицо его словно бы одухотворилось. Он увлеченно заговорил о том, что принесут асфальтированные дороги, повторил то, что говорил и три года назад: хорошие дороги не уведут молодежь в город, наоборот, закрепят ее в совхозе. Потому что теперь почти каждый понимает: жить в сельской местности и работать тут во всех отношениях лучше, полезно для здоровья. А при наличии хороших дорог любой работник совхоза может в свой выходной день и тем более в свой отпуск выехать в город, купить что нужно, сходить в театр или музей, прослушать концерт. Тем более что теперь легковых машин на селе все больше и больше, а содержать легковую машину здесь несравненно легче, чем в городе.

— Асфальтированная дорога — это же главное звено, — повторяет он. — У нас уже более пятидесяти человек имеют свои легковые машины, у нескольких сотен свои мотоциклы, а в ближайшие два года еще не менее сотни обзаведутся своими машинами. Так при хорошей-то дороге на селе только и жить! Нынче мы еще семнадцать километров построим, две фермы свяжем с усадьбой, а в последнем году пятилетки завершим свою программу — все внутрихозяйственные дороги покроем асфальтом.

Но как удалось Ефремову организовать сооружение асфальтированных дорог? Мне пока что не доводилось слышать о колхозах и совхозах, которые за свой счет строили бы такие дорогостоящие дороги.

— О! — отмахнулся рукой Григорий Михайлович. — Длинное дело… Вообще-то случай помог… — И он начал живо рассказывать об этом счастливом случае.

В конце 1970 года Ефремов был приглашен на пленум ВЦСПС, выступил там с речью, в которой и высказал свои претензии насчет дорожного строительства: деньги есть, но никто не берется строить дороги, никто не дает материалы для асфальтирования дорог.

— А закончил свое выступление я так… Остается, мол, последняя надежда на профсоюзные органы. Дорога, говорю, — это же забота о людях, о лучшем удовлетворении их запросов, это же, говорю, и есть сближение с городом не на словах, а на деле! Ну, меня там поддержали аплодисментами, — не без удовольствия вспоминает Григорий Михайлович.

На другой же день, как рассказал Григорий Михайлович, его пригласили в Госплан, а после этого он ходил по министерствам, по главкам. Для строительства дорог в совхозе определили подрядчика. Но, как выяснилось, предприимчивый Григорий Михайлович, увидев, что называется, зеленый свет в этом деле, попутно выпросил подрядчика и на сооружение плотины.

Случилось так, что когда Григорий Михайлович закончил рассказ об эпопее с дорогами и плотиной, наша машина подкатила к этой самой плотине. О ней мечтал Ефремов еще три года назад. С помощью плотины должно образоваться большое озеро, на дальнем отсюда берегу которого, вблизи соснового бора, намечено построить совхозный санаторий современного типа.

— В плотину уже вложили четверть миллиона, — сообщает Григорий Михайлович. — А весь проект вместе с санаторием — миллион рублей. Так что в конце этой пятилетки будет и у нас свой санаторий.

— А вы, Григорий Михайлович, забыли рассказать, как добывали щебенку и асфальт, — напомнил водитель.

— Про это длинно рассказывать, — отмахнулся обеими руками Ефремов. — Строителей нам прикрепили, но у них нет никаких материалов, а для совхозов в плановом порядке ни асфальта, ни щебенки не предусмотрено. Стройка-то за счет прибылей… Ну, и пришлось проявлять самодеятельность, — усмехнулся Григорий Михайлович. — И щебенку нашли — знаете где?.. В Башкирии! Хорошо, что тамошние товарищи правильно поняли нас, хорошо помогли. Да и материалы для асфальтирования добываем по всему свету, больше в других республиках…

Много дополнительных забот взвалил на свои плечи Григорий Михайлович! Другим-то директорам совхозов спокойней — они не строят дорог и плотин…

— Вот наша новая контора, — провозгласил Григорий Михайлович, вылезая из машины.

Мне-то и прежняя их контора казалась вполне приличной. Но эта конечно же превосходит ту прежде всего но размерам — длинное двухэтажное здание. Три года назад на этом месте ничего не было. Быстро научились строить краснозвездинцы!

— В новой-то конторе, видимо, просторно разместились?

— Каждому специалисту отдельный кабинет, — ответил Григорий Михайлович. — А как же иначе! Это ведь не бюрократизм, кабинет — это рабочее место специалиста. В городах-то как? А ведь наши специалисты не меньшими делами ворочают, им тоже нужно место для раздумий, лучше в спокойной обстановке, особенно когда анализами надо заниматься. Нет, мы от города в этом деле не отстаем, — усмехнулся Григорий Михайлович. — Я хотел показать контору, но она закрыта, рано еще, сейчас зайдем в гостиницу, потом в столовую, к тому времени и контору откроют, — быстро распланировал он наше будущее время и круто повернул в сторону гостиницы.

Гостиница та же, она близко и от новой конторы. И комната мне досталась та же, что и три года назад, — с телевизором.

После завтрака Григорий Михайлович провел меня по некоторым комнатам новой конторы. Начал показ с кабинета научно-технической информации. Заметил, что здесь теперь собираются наиболее башковитые люди совхоза знакомиться с научной литературой, устраивают коллективные обсуждения своих замыслов, делятся задумками по более рациональному ведению дела в своих отраслях, на своих участках. В просторной комнате более десятка столов, удобные кресла. Из этой комнаты дверь в библиотеку, в которой подобрана научно-техническая литература, технические журналы, газеты.

— Здесь собирается наш мозговой трест! — улыбнулся Ефремов.

На втором этаже он показал зал заседаний, кабинеты некоторых специалистов и наконец привел в свой директорский.

Этот кабинет много просторнее прежнего, здесь есть место для большого стола, за которым проходят деловые совещания. На подоконниках живые цветы, многие из них уже цвели. Это в декабре-то!

Усевшись за свой стол, Григорий Михайлович приступил к делу.

— Мы хотели в вашем присутствии провести небольшое совещаньице, — начал он. — Короче — хотели воспользоваться вашим опытом.

Я недоуменно пожал плечами.

Григорий Михайлович пояснил:

— Курганский обком партии решил выпустить несколько брошюр о передовых колхозах и совхозах. — Эти брошюры предназначены для делегатов областной партийной конференции. В «Красную звезду» ради этой цели был прислан курганский литератор, но то, что он написал, не понравилось Ефремову и его помощникам. И они решили попробовать своими силами написать брошюру. Как раз сегодня намечено обсудить ее проект. — Тогда я приглашаю наших специалистов? — заключил Григорий Михайлович и нажал на кнопку звонка.

7

Первым пришел молодой человек, рослый, красивый.

Григорий Михайлович отрекомендовал:

— Вот это и есть Георгий Ефремов, кандидат ветеринарных наук…

Георгий явно смутился таким представлением, лицо его порозовело, как-то робко протянул руку, что-то сказал при этом, но чуть слышно.

А Григорий Михайлович продолжал:

— Ему как раз и поручено готовить брошюру о нашем совхозе. Он кое-что написал, сейчас доложит, обсудим… А вас попрошу помочь нам.

Скоро в кабинет зашли и другие приглашенные, расселись за боковым столом. Все знали, для чего собрались, поэтому Григорий Михайлович сразу же приступил к делу: попросил Георгия прочесть, что тот успел написать. Остальным же посоветовал критически отнестись к написанному Ефремовым и тем самым помочь в дальнейшей работе над брошюрой.

Георгий начал читать негромко, явно стеснялся товарищей — среди собравшихся он был самым молодым. Но с первых же строк было ясно, что писать он может, ему не чужда образность языка.

Слушаю Георгия Ефремова, и перед моими глазами восстанавливается история совхоза «Красная звезда».

Вообще-то я ее уже знал в общих чертах, а теперь она рисовалась передо мной в живых картинах.

Историю свою совхоз ведет с 1920 года. Тогда на землях, принадлежавших женскому монастырю и местным церковникам, создавалось советское хозяйство.

Любопытна заметка, опубликованная в уездной газете за 13 июня 1923 года: «Среди штатных рабочих нет специалистов. Штатными зачислены 80 монахинь, а специалисты-рабочие работают поденно. Администрация не выдает дров рабочим, а для нужд церкви отпускает в первую очередь… Политической и культурной работы не ведется. Председатель рабочего комитета профсоюза работников земли мать Аниманская во время занятий раздает благословения, в результате никакой профсоюзной работы вести не может. В рабочий комитет входят два белогвардейских офицера и две монахини. В совхозе настоящее гнездо черно-белых воронов».

Так начинался совхоз.

Позднее он расширился за счет земель крестьянских обществ, и крестьяне становились рабочими совхоза. Еще позднее к совхозу присоединились экономически слабые колхозы… И вот взлет! Именно взлет, потому что очень уж круто зашагал коллектив совхоза. Не так еще давно, в 1959 году, совхоз поставил государству 10153 центнера мяса. А в 1965 году этот показатель превысил 15000 центнеров. Увеличение за пятилетку хорошее — в полтора раза. И вот продажа мяса государству достигла 80000 центнеров. Правда, за это время к «Красной звезде» присоединился откормсовхоз. Но ведь откормсовхоз поросят не выращивал, он лишь откармливал тех, которых сдавали ему окружающие колхозы и совхозы. Но и при этом положении он никогда не поставлял государству более 15000 центнеров мяса. Если исключить эти тысячи, то все равно производство мяса за пятилетие увеличилось в четыре раза!

А как поднялись урожаи! Когда совхоз приняли Г. М. Ефремов и Б. В. Синев, сбор зерновых в тот год составил всего 7 центнеров с гектара. В последние же годы он устойчиво держится на уровне 20 центнеров, а в 1973 году достиг 24 центнеров. Соответственно возросли урожаи и кормовых культур.

С ростом производственных показателей крепла и экономика совхоза, что совершенно естественно: с каждым годом росло мастерство людей. Это сказывалось на снижение прямых затрат при производстве продукции, на повышении рентабельности производства. Росли и прибыли. Не так еще давно в совхозе радовались прибылям в 100–200 тысяч, а в 1973 году чистая прибыль приблизилась к огромной сумме в 5 миллионов рублей! А это в свою очередь позволило возвести все необходимые культурно-бытовые помещения, много жилых домов, благоустроить их.

В рукописи Георгия Ефремова перечислены новые постройки — клубы, школы, дома и, естественно, производственные помещения. Их очень много. Ведь совхоз теперь ежегодно выделяет из прибылей на строительство до двух миллионов рублей.

А все эти успехи в труде отразились и на благосостоянии членов коллектива, на их материальном благополучии. Вот несколько цифр, красноречиво говорящих об этих изменениях: в 1960 году среднемесячный заработок одного рабочего совхоза равнялся 59 рублям, в 1965 году он поднялся до 87 рублей, в 1970 — до 142. А в последние годы превышает 150 рублей. У животноводов и механизаторов он значительно выше!

При этом важно отметить, что рост производительности труда все эти годы почти в два раза опережал рост заработной платы. И несмотря на значительное увеличение производства, численность рабочих и служащих в последние годы сокращается. Даже в основной отрасли — в свиноводстве, где особенно велико увеличение производства, за последние три года численность рабочих сократилась с 362 до 308 человек. Здесь, конечно, сказалось повышение уровня механизации производства и особенно перевод свиноводства на поток — каждый месяц теперь откармливается примерно равное количество свиней.

— А вот о людях я еще не написал, — заключил Георгий Ефремов. — Надо посоветоваться, потому что передовиков у нас много, но о всех в маленькой брошюре не расскажешь.

И сразу начались предложения. Каждый специалист называл лучших рабочих своей отрасли. Я записал имена некоторых. Главный зоотехник первой называет Галину Максимовну Колчину. Кратко характеризует ее. В совхозе работает более двадцати лет, член партии.

В этом году вырастила уже 944 поросенка. А Нина Ивановна Жукова вырастила 1170 поросят!

Из тех, кто занимается откормом свиней, особенно отличилась Александра Денисовна Сапова. Прежде всего она обеспечила стопроцентное сохранение закрепленного за ней поголовья, добилась самых высоких среднесуточных привесов — по 566 граммов — и получила чистого привеса 1271 центнер.

Лишь немногим ниже показатели, достигнутые свинаркой Марией Александровной Аввакумовой.

— И хоть одну доярку обязательно включите, — просит главный зоотехник. — Все же у нас есть молочная ферма, и мы продаем в год пятнадцать тысяч центнеров молока.

Вот Анна Гавриловна Летягина ежегодно опережает других, в этом году она получила от каждой закрепленной коровы более 3800 килограммов молока.

Главный инженер называет имена лучших механизаторов, среди трактористов Василий Киприянович Усов, он работает в совхозе свыше пятнадцати лет и всегда впереди других. Еще дольше работает в совхозе комбайнер Дмитрий Николаевич Булычев. В 1973 году он намолотил больше всех зерна — 11328 центнеров!

А вот среди ремонтников давно на хорошем счету электрослесарь Александр Степанович Жиделев. В совхозе он 36 лет. Полторы нормы при отличном качестве — обычное дело для Жиделева.

Сам директор делает дополнения. Говорит, что надо сказать в брошюре о коллективе седьмой фермы, который в 1973 году явился инициатором Всесоюзного соревнования за высокие показатели в свиноводстве. И успешно выполнил принятые на себя обязательства.

Их главные достижения: среднесуточный привес свиней на откорме составил 526 граммов. Это намного выше плана. В 1973 году обеспечено валовое производство мяса 38000 центнеров!

В нашей стране пока не много совхозов, которые производили бы такое огромное количество мяса.

С общего согласия записываются имена руководителей фермы: управляющий Иван Анфимович Рыжков, зоотехник Анатолий Григорьевич Доброчасов, бригадиры Нелли Николаевна Борисова и Валентина Ивановна Маленьких.

Высказано много и других пожеланий. Секретарь парткома считает, что нужно больше сказать в брошюре о работе партийной и комсомольской организаций. Бухгалтер настаивает, чтобы подробнее был отражен хозяйственный расчет. Тем более что их совхоз в числе первых был переведен на полный хозяйственный расчет и уже накопил опыт.

Внесли дополнения главный агроном и ветеринарный врач.

Георгий Ефремов записывает все предложения.

И вот подошли еще к одному разделу рукописи, — может быть, наиболее существенному для будущих читателей. Дело в том, что о достижениях коллектива совхоза «Красная звезда» в Курганской области хорошо знают, о них часто пишут областные газеты. И естественно, что все интересуются опытом совхоза, тем, как в короткий срок сумели достичь рекордных результатов. Раскрытию опыта, наиболее оправдавших себя приемов работы, и посвящен очередной раздел брошюры. Но у Георгия Ефремова этот раздел пока еще не готов. Он высказал мысль о том, что каждый главный специалист совхоза должен написать для этого раздела. Агрономы — об организации полевого хозяйства, о наиболее оправдавших себя приемах агротехники, о лучших сортах возделываемых культур. Зоотехники — об организации работы на фермах. Механики — об эксплуатации машин. А экономисты совхоза — об опыте внедрения хозяйственного расчета.

И вот все оговорено. Директор закрывает совещание, просит специалистов срочно подготовить свои статьи для будущей брошюры, сдать их составителю. Определяет и срок завершения всей работы.

8

Борис Васильевич Синев по-прежнему и главный агроном совхоза, и заместитель директора по производству. Кабинет его напротив директорского.

Я зашел к Синеву в тот момент, когда он, как выяснилось, закончил подготовку своего раздела для брошюры. Я попросил ввести и меня в курс новинок в полеводстве.

— Пожалуйста, — просто ответил Борис Васильевич. — С чего начинать?

— Наверное, с урожая… Что нового в этом деле?

— Нового? — Борис Васильевич задумался, запустив пальцы правой руки в свою густую, заметно поседевшую шевелюру. — Что нового? — повторил он. — Севообороты свои мы пока не корежили, то есть не перекраивали. Но, — тут он улыбнулся, — все же намерены с будущего года на двух фермах внести некоторые изменения. Более полно использовать пашни. Но об этом, видимо, надо говорить тогда, когда будут результаты. А сейчас главная наша забота — кормовые культуры. Мы ведь очень мало продаем продовольственного зерна, нам нужны корма. И здесь главный резерв — в минеральных удобрениях! — Он раскрыл папку, в которой лежали исписанные листки — материал для упоминавшейся брошюры. — Пока маловато дают нам удобрений, а ведь дальнейший рост урожаев связан главным образом с химизацией. В этом году мы намолотили зерновых по двадцать четыре центнера с гектара. И за счет агротехники большой прибавки не будет. Значит, главное — удобрения! Мы не распыляем получаемые удобрения, а стремимся хоть часть посевов, но подкормить. И вот некоторые результаты…

Действительно, результаты просто замечательные! На поле площадью 190 гектаров по зяби высевался ячмень. Это поле было удобрено фосфорными и азотными удобрениями; фосфорных внесено по 60 килограммов (из расчета действующего вещества), азотных — по 80. И урожай — 49 центнеров с гектара! Такой украсил бы и кубанские поля. А ведь это в Сибири да еще на солонцеватых землях. Пшеница по пару, с внесением удобрений дала до 40 центнеров с гектара!

— А на солонцах урожаи много ниже?

— Конечно! — быстро ответил Борис Васильевич. — Но все же наша главная мечта — вовлечь в дело самые злые солонцы! Помните, в прошлый приезд мы смотрели овсы и донник на солонцах?.. Те поля мы считаем уже освоенными, теперь надо вовлечь в севооборот и другие солонцовые массивы.

— А как все же родят те, уже вовлеченные?

— Всегда больше десяти центнеров зерна с гектара, а в нормальный год бывает и побольше двадцати. Но, знаете, возникла и проблема. На солонцах у нас фактически двухпольный севооборот, я вам о нем уже рассказывал. Сеем овес, по нему подсеваем донник. Уберем донник — готовим поле под посев овса. И пока урожаи овса не превышали десять — пятнадцать центнеров, донник хорошо родил, иной год до сорока центнеров сена с гектара! А потом стали замечать: чем выше урожай овса, тем ниже укос посеянного по нему донника.

— В чем же дело?

— Теперь-то мы поняли, в чем дело, — усмехнулся Борис Васильевич. — Урожайный овес густой и высокий, значит, он сильно затянет всходы донника, посеянного под покров, и донник хуже развивается. Вот ведь какой неожиданной стороной повернулся к нам высокий урожай овса. Пока овес родил тонну, донник, что называется, не обижался, радовал нас хорошими урожаями сена и зеленой массы для силосования, а удвоился урожай овса, почти в два раза хуже стал родить донник.

— И где же выход? ...