Майкл Резник
Торир. Рыжебородый

Майкл Резник
РЫЖЕБОРОДЫЙ
Глава 1

Донахью не был приспособлен к жизни.

Конечно, Гарет Кол понял это, только взглянув на него. Да и остальные Уроды сразу узнали об этом.

Когда малышу исполнилось девять лет, он с ножом подкрался к своему брату и отрубил обе его головы. Скорее всего, судя по записям, он превратился в самого молодого убийцу среди Уродов. Еще до того как ему исполнилось десять лет, поймав в одном из Туннелей Джулия Крейна, Донахью окрасил кровью свою дубинку. Это случилось на следующий год после убийства брата.

А Гарет Кол не только разрешил ему жить, но и решил дать малышу возможность показать себя. В пятнадцать лет подросток возглавил рейд на Ступицу и вернулся с дюжиной окровавленных голов, подвешенных у пояса. Прошел еще почти год, прежде чем юный рыжеволосый убийца решил счистить с них остатки плоти.

Торир Донахью устраивал набеги на Ступицу и Побережье еще дюжину раз за столько же лет и был проклят миллионы раз по ту сторону бесплодных земель.

Донахью и сам много раз посылал проклятия, большинство в адрес Гарета Кола. Юноша не выкрикивал их громко, но ругался от души. Кол знал об этом…

Донахью сплюнул на песок, вытер слюну с грубых красных волос бороды и посмотрел вверх. Над его головой кружило неземное существо, похожее на птицу, с огромными кожистыми крыльями, оставляющее в кильватере огненный след. Оно безумно закудахтало, устремилось вниз к реке, а потом повернуло на запад.

— Убери отсюда свои проклятые игрушки! — взревел Донахью, глядя вслед существу.

— В чем дело? — поинтересовался златовласый юноша, стоявший рядом с ним.

— Ни в чем, — пробормотал Донахью. — Я только сказал Гарету Колу, что он может сделать со своими проклятыми чудовищами.

Юноша закрыл глаза и повернулся в сторону Туннелей.

— Гарет сказал… Тебе нужно помнить, что птицы скажут нам, когда нападут Норманы.

— Когда мне понадобится его помощь, я ее попрошу! — фыркнул Донахью, показав, что не желает разговаривать на эту тему. Он снова посмотрел на реку. Донахью не нужны были изрыгающие огонь существа. И без них он знал, что Норманы двинутся через реку, как только ее затянет туман. Существовал еще и большой туннель. Норманы однажды, несколько лет назад, воспользовались им. Ни один из них не вернулся домой… Донахью прикинул, где окажутся Норманы, когда выйдут из тумана. В трехстах, может быть, в трехстах пятидесяти ярдах от того места, где он стоял. Военные корабли Норманов не смогут преодолеть это расстояние меньше чем за пять минут, особенно если в них полетят тысячи стрел.

Донахью снова повернулся к юноше.

— К Рету, ждать этих птиц! Обратись к Крагу и скажи ему, пусть глянет сквозь туман, если сможет.

Юноша еще крепче сжал веки.

— Краг говорит, что снаружи слишком много света. Он ничего не видит.

— Тогда скажи ему, пусть возвращается в Туннели. У нас есть дела поважнее, чем защищать слепого трехглазого Урода.

Юноша кивнул.

Донахью снова осмотрел свою армию. Норманы будут соблюдать тишину, будьте уверены, но это им не поможет. Его-то Уроды — Донахью сморщился от этого слова — могут вести десять лет войну, не сказав ни единого слова. За исключением его самого.

Огромный альбинос неторопливо подошел к Донахью, моргая розовыми глазами и держа руку так, чтобы защитить их от солнца. Альбинос остановился перед Донахью и внимательно посмотрел на него.

— Ну? — требовательно произнес Рыжебородый.

— Я забылся, — медленно произнес альбинос. Донахью, нахмурившись, посмотрел на него. — Норманы будут здесь через минуту.

— И откуда, Рет подери, у тебя взялась такая уверенность? — спросил Донахью, хоть и знал ответ.

— Я… я не знаю. Я каким-то образом почувствовал.

— Все, что я чувствую, так это только жажду, — заявил Донахью.

— Гарет говорит, чтобы ты прекратил ругаться, — сказал юноша, приоткрыв глаза.

— Ты скажи Рету, что, когда он научится вспарывать Людям животы, как остальные Уроды, я стану слушать его приказы… и не раньше! — проревел Донахью.

Сзади неожиданно появилось крылатое существо. Оно ринулось вниз к Рыжебородому, безумно крича и оставляя за собой огненный след. Донахью скользящим движением сорвал дубинку с пояса и метнул ее прямо в морду приближающейся твари.

Существо исчезло.

— Прекрати играть со мной в эти идиотские игры, — проревел Рыжебородый, потрясая кулаком в сторону Туннелей, — или я вырежу твое сердце, раньше чем наступит ночь!

Ответа не было, и, удовлетворившись, он повернулся назад, к альбиносу.

— Иди к Джереми и Брину и скажи им, чтоб подлетели к краю тумана. Я хочу точно знать, где высадятся Норманы.

— Да, — ответил альбинос и собрался уходить.

— Ты можешь никуда не ходить, — остановил его юноша. — Поговори с ними мысленно.

— Кто тебя спрашивал? — прорычал на него Донахью. — Ты делай, что тебе говорят, и не суй свой нос куда не надо.

Юноша наконец полностью открыл глаза.

— Ты можешь не любить Силу, — спокойно сказал он. — Один Рет знает, почему ты ненавидишь ее, но задумайся о ее возможностях и используй ее.

Донахью пристально посмотрел на юношу, начал было говорить что-то, но задумался и снова уставился на реку. Юноша опять закрыл глаза.

Должно быть, прошла лишь минута или две. Так сказал альбинос: а он никогда не ошибается. Рет побери! На их землю посягали Норманы, и Донахью защищал ее с пестрой смесью Уродов и преступников. Он прошептал проклятие себе под нос и, выловив большое насекомое из бороды, раздавил его ногтями и выбросил.

Уроды-Летуны нырнули в туман и вскоре неожиданно вынырнули из него в десяти футах над водой. Джереми поднял одну из своих рук, показывая, что атакующие под ним, а Брин единственным своим пальцем показал на то место, где Норманы выйдут из тумана.

За спиной Рыжебородого появилось пылающее существо с огненным хвостом, и Донахью с холодной яростью посмотрел на него.

— Гарет, убери свою тварь отсюда! Я не дитя!

— Не говори так громко, — вежливо попросил златовласый юноша. — Гарет и так услышит тебя, а Норманы по крикам узнают, где мы их поджидаем.

— Если ты откроешь свои проклятые глаза, то и сам увидишь Норманов. Тогда нам проще будет защищаться, — проворчал Донахью.

— Ты же знаешь, с закрытыми глазами я принесу больше пользы, — ответил юноша, по-прежнему не открывая глаз.

— Больше пользы! — взорвался Донахью. — Ни один из вас не стоит ломаного гроша, включая Гарета Кола! Вы — пустое место. Компания Уродов!

Юноша, которому еще не исполнилось и ста лет, слабо вздохнул.

Неожиданно зазвенели тысячи луков, и Донахью услышал, как дюжина Норманов закричала от боли и удивления.

— Я сказал, чтобы вы ждали моего приказа! — взревел взбешенный Рыжебородый.

— Но Джон сказал нам, что приказ отдан, — ответствовала одна из голов Джубала.

— Приказ не отдан, пока ты не услышишь его от меня лично! — прогремел Рыжебородый.

— Мы убили шестнадцать Норманов, — печально сказал златовласый юноша, — и еще полдюжины утонуло.

Донахью, недослушав его тираду, уже внимательно изучал вражескую армию. У Людей оказалось восемь кораблей. Все они были достаточно маленькими, чтобы ими могло управлять человек десять, а другие пятнадцать могли вести ответный огонь.

Норманы начали обстреливать холмы, которые служили домом народу Донахью, из арбалетов и нескольких маленьких катапульт. Один камень упал слева от Рыжебородого, раздробив голову альбиносу.

— Стреляйте в ответ! — закричал Рыжебородый, отойдя, чтобы забрать у мертвого альбиноса дубинку.

Но до того как был исполнен его приказ, следующий залп Норманов ударил в Уродов Донахью, разметав их строй.

— Попроси Гарета помочь нам! — закричал Джубал, и все три его головы закивали в знак согласия.

Донахью ответил неразборчивым проклятием.

— Мы не хотим умирать! Пусть колдун поможет нам! — взмолился Джубал.

Донахью швырнул камнем в левую голову Джубала. Тот вовремя пригнулся, вздрогнув, когда камень просвистел у него над ухом.

— Я тут командую! — взревел Рыжебородый. — Если кому-то это не нравится, пусть скажет сейчас, прежде чем Норманы высадятся!

— Мне это не нравится, — ответил златовласый юноша.

— Я достаточно натерпелся от тебя, Джон! — фыркнул Донахью. Он положил руку на рукоять меча, но прежде чем вытащил его, стрела глубоко вошла в плечо юноши.

— Пригнитесь, вы, проклятые дураки! — зарычал Донахью, распластавшись на земле. — Следующий залп может перебить всех вас.

— Следующий что? — удивился юноша, до сих пор не открывающий глаз.

— Рет побери! Ты что, ничего не чувствуешь?

— Чувствую что?

Рыжебородый посмотрел на него, раскрыв рот от удивления.

Норманы уже отошли от воды футов на пятьдесят, когда Донахью встал во весь рост.

— За мной! — проревел он, вытаскивая меч И устремляясь вниз, к воде.

За ним последовала его армия. Однако не все из Уродов бежали, некоторые летели, другие неслись вприпрыжку, часть съехала на животах, а Раал просто исчез, растаял в воздухе и появился на берегу впереди всех.

Норманы высаживались и шли вперед, чтобы мечами, стрелами, копьями и странными, похожими на крюки кинжалами (они прибавили их к своему и так столь обширному арсеналу совсем недавно) встретить орду Рыжебородого.

Донахью выбрал самого здорового Нормана, Человека, выглядевшего его родным братом, и приблизился к нему. В фехтовании Рыжебородого не было особого мастерства, не было артистизма в движении его ног, только сила и еще раз сила. Донахью исторг поток проклятий, когда оценил силу своего противника.

Но неожиданно Рыжебородый заметил брешь в защите врага. Сжав огромный меч двумя руками, Донахью занес его над головой и обрушил вниз. Капли крови и мозга забрызгали ему лицо. Урод остановился, чтобы вытащить клинок из тела. На это потребовалась вся его сила.

Потом Донахью снова раскрутил меч над головой, прыгая, словно обезумевший дервиш. Он услышал, как Брин закричал, прося помощи, взглянул вверх и увидел, что Летун камнем несется к земле.

— Упади на одного из Норманов! — закричал Рыжебородый. — В любом случае ты погибнешь… Забери с собой одного из врагов!

Но Брин сделал вид, что не слышит, или, возможно, он был слишком далеко, чтобы услышать. Мгновением позже Летун врезался в песок и замер. Ручеек крови потянулся из его уха.

Битва на берегу бушевала еще несколько минут. Потом Норманы начали потихоньку возвращаться на свои корабли. Донахью поискал Джереми. Тот стоял, бессмысленно уставившись на реку.

— Не стой, ты, проклятый язычник! — Рыжебородый сплюнул. — Лети и подпали их корабли! Отрежь им пути отступления!

Джереми медленно повернулся к Донахью, ничего не сказав.

— Ты не понимаешь? Мы можем отрезать их от кораблей!

Джереми любезно улыбнулся и снова слепо уставился на реку.

Донахью повалил его одним ударом, потом вытащил дубинку. Он готов был прикончить Летуна.

Чтобы поджечь корабли Норманов, Рыжебородому нужен был огонь. Но как раздобыть его? Слишком мало времени, чтобы искать кремень или достаточно сухое дерево.

Снова к Донахью с небес спустилось огненное существо, и один из огненных шаров упал у ног Урода.

— Именем Рета, нет! — закричал Донахью. — Я сделаю это без тебя!

Он топнул, опустив ногу в сандалии на огненный шар. От боли с его губ сорвалось еще одно проклятие, но Донахью не убирал ногу, пока пламя не погасло.

Потом, сунув меч в ножны и заткнув за пояс дубинку, он нырнул в гущу схватки. Не больше чем пятьдесят ярдов отделяло его от вражеских кораблей. С криком, который должен был докатиться даже до Гарета Кола, Рыжебородый врезался в толпу Норманов.

Без меча он оказался беззащитен, но занятые руки слишком замедлили бы его движения… а замешкайся он, его тут же убили бы Норманы. Донахью, внешне походивший на Людей, хотел пробежать сквозь ряды врагов, до того как Норманы поймут, кто он такой на самом деле.

Первые тридцать ярдов дались легко. Он сбил с ног двух Норманов, стоявших на его пути, прежде чем они успели пустить в ход свои кривые кинжалы. Теперь только один Человек преграждал ему путь, но этот Норман приготовился к схватке.

Донахью знал, что, если потратит время на уловки, другие Люди набросятся на него, так что он наклонил голову и во все легкие проревел проклятие, собираясь всей своей массой обрушиться на Человека. Норман шагнул в сторону, занося изогнутое оружие, целя Донахью прямо под ребра.

Несясь вперед, Рыжебородый извернулся, почувствовал, как что-то металлическое разрывает его бок, услышал треск материи и раздираемой плоти… а потом путь оказался свободен. В следующее мгновение он был на ближайшем корабле.

Даже не взглянув, сколько Норманов гонится за ним, Донахью потянул якорь. Тот держался на металлической цепи. Тогда Рыжебородый переключил свое внимание на паруса. Он мог срезать их, но Норманы нападут на него до того, как он покончит с первым из кораблей… С другой стороны, на каждом корабле заготовлена дюжина весел, на тот случай, если ветер будет встречным.

— Хорошо! Давай сюда! — закричал он в пустоту. Мгновением позже снова появилась огненная птица. Она метнула огненный шар к его ногам.

Донахью окунул в пламя деревянную рукоять своей дубинки, подождал, пока огонь разгорится, а потом бросил дубинку в парус.

Ветер подхватил огонь, взметнул его вверх, и через мгновение главная мачта ярко пылала. Донахью подошел к краю палубы, перепрыгнул на следующий корабль и повторил процедуру.

К тому времени как Норманы, задыхаясь, добрались до своих кораблей, семь из них горели, и Донахью поджигал последний. Когда огонь побежал по оснастке последнего корабля, стрелы зажужжали над головой Рыжебородого, и он бросился в воду, вынырнув лишь в тридцати ярдах от корабля. Спасаясь от стрел, Урод поплыл вдоль берега.

Его меч оказался слишком тяжел для того, чтобы с ним можно было плавать, и Рыжебородый, расстегнув ножны, бросил его. Потом, наполнив легкие воздухом, он снова исчез под водой.

В этот раз он вынырнул уже на мелководье и побрел вдоль берега, возвращаясь к своей армии, которая осталась в нескольких сотнях ярдов дальше по берегу.

Он остановился подобрать оружие, а потом подошел к Джону, который так и не вынул стрелу из плеча.

— Какие у нас потери? — спросил Рыжебородый.

— Погибло двадцать девять Уродов, — ответил златовласый юноша. — И все они могли остаться в живых.

— Открой глаза, — проворчал Донахью. — Посмотри, что происходит вокруг тебя. Корабли Людей горят. Ни один Норман не доживет до конца дня.

— Гарет мог бы сделать это, и не погиб бы ни один Урод, — сказал юноша. Его глаза оставались закрытыми.

— Рет тебя побери! — огрызнулся Донахью и повернулся к своим воинам: — Возвращайтесь на холмы! Расстреляйте Норманов издалека.

Отступление получилось неуклюжим и гротескным, но скоро те, кто остался в живых, оказались в безопасности за баррикадами и засыпали беззащитных Норманов дождем стрел.

Когда последний из Людей упал на песок мертвым, Донахью повернулся к юноше.

— Скажи Гарету, что мы вернемся домой через два часа, — приказал Рыжебородый.

— Он знает.

— Скажи ему!

Рыжебородый пришел в ярость. Он спустился вниз на пропитанный кровью пляж, вытащил меч и обезглавил самые большие и самые уродливые из трупов. Потом, подсунув палец под ремень, он заткнул за пояс волосы отрубленных голов и надежно привязал их.

Огненное существо парило над ним, внимательно наблюдая за его работой. Донахью поискал камень, нашел и запустил в огненную птицу. Существо ударило кожистым крылом, отбивая камень, но тот все же задел ее по черепу, оглушив.

А в Туннелях, положив руку на затылок, застонал колдун.

Глава 2

Гарет Кол поднялся со стула и потянулся. Сделано это было скорее всего без всякой задней мысли. Колдун был всего пяти футов ростом и, потянувшись, лишь подчеркнул этот факт. Он зачесал густую копну светлых волос со лба назад и посмотрел на дверь.

Рыжий Торир Донахью… Гарет следил за перемещениями Рыжебородого большую часть часа и точно знал, что у того на уме… хотя Кол порой колебался, можно ли назвать трясину сырых, простодушных эмоций Донахью умом.

Рыжебородый подошел к двери, и Кол приказал часовому пропустить его.

— Я должен приколотить твою шкуру к стене! — проревел Рыжебородый.

— Искренне сомневаюсь, что ты сумеешь это сделать, — печально ответил Кол, — хотя, без сомнения, можешь попытаться.

Пальцы Донахью коснулись дубинки.

— Я предупреждаю тебя, Гарет! Держись от меня подальше. Если тебе не нравится, как я управляюсь с твоей армией, найди кого-нибудь другого… но не вмешивайся!

— Отвечая на твой вопрос, скажу, что не могу оставить без внимания то, как ты командуешь своими воинами, варвар.

— Тогда оставь меня в покое и сам командуй своей армией.

— Если я оставлю тебя в покое, твои соплеменники прикончат тебя.

— Мои соплеменники! — воскликнул Рыжебородый. — Мои соплеменники! Они — пустое место, Уроды!

— Бедный варвар, — покачал головой Кол, едва сдержав ростки злобы, и стараясь говорить тем же тоном. — Так или иначе, любой из них стоит больше, чем дюжина таких, как ты. Можешь ты летать, как Джереми? Или видеть сквозь стены, как Краг? Или…

— Или упасть, уснув, как Джереми, в пылу битвы, или ослепнуть от дневного света, как Краг? — презрительно сказал Донахью. — Может кто-нибудь из них метнуть дубинку или махнуть мечом без моих напоминаний и тычков? Могут они изнасиловать женщину? Рет их побери! У нас даже есть несколько таких, кто затрясется и помрет, если я плесну на них водой! Тех, кто на самом деле чего-то стоит, можно сосчитать по пальцам. Остальные и выглядят-то недоносками. Что может Джубал с тремя головами, кроме как спорить сам с собой до изнеможения каждый вечер? А как насчет Кейта? Что может он делать с одной ногой и четырьмя руками? А ты… дунуть, плюнуть — и пустое место останется! Ветром унесет…

— Я так не думаю, — печально ответил Гарет Кол. — Я сам вызываю ветер.

— Да, — фыркнул Рыжебородый. — Ты вызываешь ветер, создаешь огненных птиц и безымянных чудовищ. Ладно, можешь пугать других, но ты не испугаешь Рыжего Торира Донахью!

— Я никого не пугаю, — поправил Кол. — Но это не значит, что не могу.

— Если ты обладаешь такими разрушительными силами, почему ты не уничтожил Норманов? — проворчал Донахью.

— Это было бы слишком тривиально, — вздохнул Кол. — Я бы мог позаботиться и устроить дела и с тобой, и с Норманами, но это вещи слишком незначительные. У меня так мало времени, а ты, надеюсь, сам скоро поймешь, как красивы женщины Норманов, и разберешься, может ли Краг видеть при дневном свете.

— Если тебя это не волнует, так не вмешивайся.

— Ты понимаешь, что мы могли бы победить, не потеряв ни одного Урода? — спросил Кол. — Грязное вышло дельце. Сколько людей погибло?

— Я потерял меньше тридцати Уродов и убил четыре сотни Норманов, — защищаясь, ответил Рыжебородый.

— Ты не ответил мне, — заявил Кол.

— Я не терял никаких Людей! — фыркнул Донахью. — Я потерял тварь, летающую по воздуху, и гиганта с обесцвеченной кожей, еще Урода, ползающего на животе… а не Людей!

— Урод, который ползал на животе… как ты деликатно выразился… мог передавать и принимать мысли на расстоянии в пять тысяч миль, — заметил Кол. — Ты, варвар, не можешь сделать этого на расстоянии и в пять дюймов. Брин мог летать в тумане. Это он сказал тебе, где точно находятся Норманы, собирающиеся атаковать. Ты можешь подняться в воздух хоть на дюйм?

— Кто разбил проклятых Норманов? — взбесился Донахью. — Кто изрубил их в куски и сжег их корабли?

— Кто дал тебе огонь? — возразил Кол. — Ты не можешь ничего сделать без моей помощи. С другой стороны, если бы ты был хоть чуть-чуть практичнее, ты заставил бы Раала телепортироваться на палубу и развести там огонь. Это избавило бы тебя от этого, — прибавил колдун, показав на глубокую рану в боку Донахью.

— Если ты можешь все сделать лучше, чем я, почему бы тебе самому не возглавить Уродов? — спросил Донахью.

— Мне и пришлось так сделать.

— О чем ты говоришь? — возмутился Рыжебородый. — Я отдавал приказы!

— Но ты никогда не задумывался, почему Уроды слушаются тебя? Ты даже не интересовался, о чем они говорят у тебя за спиной?

— Они ничего не говорят.

— Ничего такого, что мог бы ты услышать, — согласился Кол. — Но ты же понимаешь, ты внешне точно такой, как те, кого они хотят убивать.

— Предполагаю, ты тоже очень похож на Нормана.

— Если говорить честно, да.

— Ты только держи свой нос подальше, и я докажу тебе, что Уроды станут слушаться кого угодно. Они все — безмозглые твари.

— Боюсь, ты будешь разочарован. Они слушаются тебя лишь потому, что я им приказал.

— Ты — лгун!

— Я? Почему, думаешь, они исполняют твои приказы… потому что ты носишь на поясе человеческие головы? Ты задумайся, почему Уроды до сих пор тебя не убили? Возьми прошлую неделю, когда ты изнасиловал Марию, — (тут Донахью тихо выругался). — Ты в самом деле думал, что я не знаю об этом? Или ты думал, что она не могла позвать на помощь, раз ты рукой зажимал ей рот? Твои подвиги остались безнаказанными только потому, что я так приказал!

— Рет, что за мир! — в ярости взревел Донахью. — Почему вокруг меня одни Уроды!

— Это мир, в котором ты — низшее существо, — сказал Кол. — Будь благодарен за то, что тебе позволено жить. И более того, поблагодари меня за то, что я позволил тебе жить, когда даже твои родители хотели убить тебя после рождения.

— Я не знаю, кто мои родители, — заявил Донахью. — По крайней мере никто из тех, кто живет в Туннелях, не признался в этом.

— Не совсем так. Никто в Туннелях не говорит, кто твои родители, но некоторые из нас знают. Я, например. Джон. Но ведь ты отлично знаешь, что мы не хотим рождаться нормальными.

— Что, Рет побери, в этом такого важного?

— Я-то думал, ты из тех, кто должен знать.

— Почему это?

— Потому что для нас ты — чужак. Ты — не Урод.

— Не понимаю, о чем ты говоришь… Кто мои родители?

— Ты в самом деле хочешь узнать?

Донахью задумался. Что, если его отец Джубал, или Джереми, или даже Джон?

Или еще хуже… его отец — Гарет Кол?

— Нет, — пробормотал наконец Рыжебородый.

— И я думал, нет. В любом случае, Уроды единодушно решили, что ты должен быть предан смерти, но я запретил им убивать тебя.

— Ты еще пожалеешь об этом, — злобно пообещал Рыжебородый.

— Я никогда не испытываю сожаления, — заметил Кол. — Я знаю, что когда-нибудь ты станешь неоценим для меня.

— Точно! — согласился Донахью, взявшись за голову, висящую у него на поясе, и нежно похлопав по ней. — И только что я это подтвердил.

— Ты еще ничего такого не сделал, — уточнил Кол. — Как я сказал, ты мог выиграть битву без потерь. Живя в Туннелях, ты за свою жизнь убил больше двухсот Уродов. Однако ты не сделал ничего, чем стоило бы гордиться.

Донахью внимательно посмотрел на Кола.

— Не смотри на меня так удивленно, варвар. Я не завидую твоей жажде крови. Она была в тебе с рождения, и она никогда не исчезнет. Я знаю это и предвижу, чем все кончится. Тем не менее однажды наступит день, когда ты мне будешь нужен. Только благодаря этому ты до сих пор жив.

— Я скорее умру, чем стану помогать тебе! — прошипел Рыжебородый.

— Посмотрим, — ответил Кол с загадочной улыбкой.

— Зови своих чудовищ прямо сейчас! — заводясь, бросил вызов Донахью.

— Они будут здесь, когда понадобятся мне… и они не чудовища, ты знаешь.

— Не вешай мне лапшу на уши.

— Разве ты не думал, что сам можешь казаться чудовищем, скажем, Джубалу? Ведь у тебя только одна голова, и ты не можешь летать, не можешь читать мысли, и…

Он не стал продолжать, потому что Рыжебородый поднял стул и метнул в Кола. До того как стул попал в цель, огромная упругая паутина сверхъестественным образом появилась в воздухе между варваром и колдуном, поймала стул и отшвырнула его назад, в лицо Донахью.

Рыжебородый перестал улыбаться и схватился за дубинку.

— Не советую, — печально сказал Кол. — Ты можешь этого не понимать или не принимать, но мы нуждаемся друг в друге.

— С каких это пор ты нуждаешься во мне? — угрюмо спросил Донахью. — Почему не в Джоне, Джереми и остальных?

— Я не хочу рассказывать тебе это, — ответил Кол. — Но очевидно, нет ничего такого, что могли бы делать другие, а я не мог. Во мне собраны таланты всех Уродов, и я сильнее всех их, вместе взятых.

— Тогда, во имя Рета, почему ты не уничтожишь Норманов?

— Как я говорил тебе раньше, у меня есть более важные дела… и, с другой стороны, они мне не мешают.

— Не мешают? — взорвался Рыжебородый.

— Да. Кроме того, они раньше тут жили.

— О чем ты говоришь?

— Столетия назад, я выгнал их из Туннелей, — ответил Гарет Кол.

Глава 3

Обозлившись, Рыжебородый покинул Туннели. Через три дня скитаний, он заблудился в густом тумане и возненавидел колдуна еще сильнее.

— Будь, к Рету, прокляты кости Гарета! — пробормотал он в тысячный раз и в тысячный раз опасливо взглянул на небо, чтобы убедиться, что Гарет в отместку не послал одну из своих огненных птиц.

Но нет, Гарет так не сделает. Злиться, кому-то мстить — на него это не похоже. Смутно и только через несколько лет Рыжебородый оценил утонченную хитрость Гарета Кола. Огненные птицы? Никогда. В его духе послать против Донахью ветры с пылью. Они не так сильны, чтобы повредить Рыжебородому, но достаточно сильные, чтобы он отступил.

Рыжебородый подобрал сухой лист, раскрошил его в массивной ладони, потом позволил ветру унести пыль. Он знал, что в своих поселениях Норманы держат собак, и не хотел, чтобы ветер донес им его запах.

Донахью снова посмотрел вперед, проклиная туман. Рет побери! Сейчас он должен находиться в пятидесяти ярдах от Норманов, но до сих пор он не видел противников. Рыжебородый положил руку на рукоять меча и осторожно стал пробираться вперед.

«Ты только взгляни, Гарет. Взгляни и увидишь, что я могу сделать в одиночку!»

Рыжебородый крался вперед. Он то и дело останавливался, пытаясь сообразить, сколько Норманов может скрываться впереди. Хотя это не важно. Не было и не будет Норманов, которые могли бы пережить встречу с его мечом. Невольная дрожь прошла по телу Урода, когда холодный, сырой воздух коснулся его кожи.

Донахью скитался три дня, высматривая Норманов. Он хотел утопить свою злость в крови Людей. Отправившись прямо в сторону Ступицы, он не сомневался в своих силах… и пусть Рет поможет любому Человеку, который окажется у него на пути. Донахью не нужен Гарет Кол или кто-то еще, для того чтобы помогать убивать Норманов. Рет побери, он снова докажет это мерзкому колдуну — Повелителю Уродов.

Низкое рычание слева неожиданно привлекло внимание Рыжебородого. Он начал было вытаскивать меч, но решил, что скрежещущий звук меча, выходящего из ножен, будет слишком громким, и вместо этого снял с пояса дубинку. Еще один рык достиг ушей Донахью, но из-за слишком густого тумана Урод не мог разглядеть, откуда исходит звук.

Вдруг огромная масса шерсти, зубов и костей обрушилась ему на спину. Донахью выругался, тряхнул могучими плечами и почувствовал, как собака отлетела в сторону, но лишь для того, чтобы мгновением позже метнуться к его горлу. Он вытянул левую руку, схватил зверя за шею и стал дубасить его по голове, которая оказалась пробита с первого удара и быстро превратилась в липкое желе. С проклятием Донахью отшвырнул тело собаки и быстро огляделся, высматривая Норманов.

Почему, услышав звуки краткой, но яростной схватки, они не захотели помочь своему любимцу? Рыжебородый не смог разглядеть в тумане ни одной фигуры. Где Норманы? Может, они спокойно ожидают исхода поединка, не уверенные, кто окажется победителем: человек или зверь? Или Донахью ошибся и заблудился в тумане?

Сжав руку на рукояти дубинки, Донахью сделал несколько шагов в ту сторону, откуда прибежала собака, и увидел лагерь Норманов: единственная палатка рядом с тусклым янтарем маленького костра.

С криком, предназначавшимся для того, чтобы испугать противника, заставить застыть от страха, он бросился на парусиновое жилище, мечом прорезав в боковой стене отверстие, и прыгнул в дыру.

Палатка оказалась пуста. Однако догорающий костер, так же как собака, доказывал, что Норманы где-то рядом. Должно быть, они спрятались, выжидая, пока Донахью не отправится дальше. Ну, он не станет валять дурака и не позволит так легко обвести себя вокруг пальца. Рыжебородый оставил Туннели, чтобы снова доказать Гарету Колу, что без посторонней помощи сумеет пробраться в центр Ступицы, и сможет убить больше Норманов, чем вся армия Гарета, и изнасиловать больше женщин, чем Уроды могут себе представить, и, Рет побери, он так и сделает!

Рыжебородый отогнул полог палатки, встал у кострища, где, как он надеялся, Люди смогут его увидеть.

— Выходите! — подобно грому прокричал он в туман. Потом медленными движениями отстегнул пояс с ножнами, дал им шумно упасть на землю. — Видите? Мне не нужно оружие, чтобы справиться с такими, как вы! Теперь покажитесь!

Он стоял не двигаясь, выжидая. Туман был густым, но Донахью мог видеть на добрые двадцать футов. Его закаленные в битвах мускулы напряглись. Он сжал кулаки так, что ногти глубоко впились в ладони. Облизывая губы, он представлял, что почувствует, сдавив пальцами шею Нормана. Скоро он доставит себе такое удовольствие.

Потом Рыжебородый услышал какой-то шорох. Звук был очень тихим, словно крошечная веточка сломалась за спиной Урода. Но веточки не ломаются по собственному желанию, так что Донахью медленно согнул ноги, готовый тотчас отпрыгнуть в сторону. Звук раздался, возможно, футах в сорока. Донахью знал, что услышит и увидит, если кто-то подойдет к нему ближе чем на двадцать футов. Следовательно, человек пока осторожно подкрадывался, держась на приличном расстоянии. Ну, пусть он будет так осторожен, если хочет, но как только до него можно будет дотянуться…

Стрела с глухим звуком вошла в плечо Рыжебородого. Он как подкошенный рухнул лицом вниз, потрясенный и опасно раненный. Удар о землю вышиб из него дух. Могучий Урод потерял сознание.

— Хороший выстрел, Элстон! — раздался ликующий голос.

— Успокойся парень, — угрюмо ответил другой Норман.

Донахью медленно приходил в себя. Он попытался подняться, встать лицом к своим противникам, но обнаружил, что не может, и повернул голову, пытаясь разглядеть приближающиеся фигуры врагов сквозь красный туман боли.

— Это Кол?

— Такой удачи не будет, — ответил тот, кого звали Элстон. — Думаю, мы поймали его верного слугу.

— Я не слуга Кола! — прошипел Рыжебородый, безуспешно пытаясь сфокусировать зрение. Нога в сапоге вынырнула из ночи, ударила его в челюсть, перевернув на бок.

— Заткнись, Донахью! — отрезал человек по имени Элстон. — Мы очень хорошо знаем, кто ты, и тут тебе сильно не повезло. Что ты делал здесь, так далеко от обители неуловимого мистера Кола?

— Не так уж и далеко, — проскрежетал Рыжебородый. — Кол и здесь может убить вас, если только пожелает.

— В самом деле? — удивился Элстон. — Тогда почему бы тебе не позвать его на помощь?

— Не… доставлю ему… такого… удовольствия, — пробормотал Донахью.

— Ладно, Майкл, — сказал Элстон, — что ты скажешь… прикончим его здесь или возьмем с собой?

— Принимая во внимание его способности, я предложил бы убить его на месте, — ответил человек, которого звали Майкл, — но из-за стрелы в плече он не сможет рубить головы еще несколько дней, а мы можем что-нибудь у него выведать.

— Если Гарет Кол не доберется до него раньше, — мрачно заметил Элстон.

— Ты и в самом деле думаешь, что его власть может простираться так далеко? — скептически спросил Майкл.

— Трудно сказать. Я никогда не думал, что Уроды могут создавать настоящих чудовищ из воздуха, однако я видел, как Кол делал это.

— Тогда как же мы поступим с нашим другом? — спросил Майкл, показывая на Рыжебородого. — Если мы собираемся взять его в плен, а не убивать, нам лучше остановить кровотечение.

— Точно, — согласился Элстон, присев на корточки рядом с неподвижной фигурой. Осмотрев Рыжебородого, он тихо присвистнул. — Посмотри-ка на шрамы, которые носит этот парень! Черт, если он выжил от таких ран, эта стрела для него словно булавочный укол!

— Такая рана пустяк для этого Урода, — уверенно заявил Майкл, — но я думаю, он потерял около кварты крови.

— Ладно, хватит болтать, — сказал Элстон. — Время заняться делом. — С этими словами он нагнулся, схватился за древко стрелы, уперся ногой в ребра Рыжебородого и потянул.

— Неприятная рана, — заметил Майкл, когда его спутник наконец вытащил стрелу.

— Неприятная, — угрюмо согласился Элстон.

— Но выглядит-то этот Урод как один из нас, — заметил Майкл, рассматривая Донахью. — Одна голова, две руки, две ноги…

— Предполагаю, что изредка Уроды бывают и такими.

— Просто удивляюсь, — заметил Майкл. — Ты уверен, что он, как и мы, не обладает волшебной силой?..

— Сомневаюсь… Скоро мы все узнаем.

— Думаю, ты прав, — пожал плечами Майкл. — Бери за руки, отнесем этого Урода в палатку. Там его и свяжем, да еще нам придется сделать парусиновые носилки.

Когда Люди подняли и потащили Донахью в палатку, Урод очнулся. Его левая рука напряглась, и, раньше чем Люди поняли, что пленник пришел в себя, тот обрушил кулак в пах Майкла. Молодой человек согнулся от боли и застонал, но, прежде чем Донахью сумел вырваться на свободу, Элстон резко шлепнул ладонью по кровоточащей ране Урода, и снова Рыжебородый рухнул наземь.

— С тобой все в порядке, Майкл? — спросил Элстон. Майкл, постанывая, слабо кивнул. — Ладно, — продолжал Элстон, поднимая сухую ветвь и прижимая ее к ране Донахью, — больше мы не сделаем такой ошибки.

— Кто вы? — проскрежетал Рыжебородый, пытаясь вывернуться из-под палки.

— Я — Барон Элстон Страмм, а молодой человек, которого ты едва не кастрировал, Майкл Дрейк. Разве наши имена что-то значат для тебя?

— А должны? — пробормотал Донахью.

— При всей своей скромности, должен ответить утвердительно. Видишь ли, мы вдвоем убили почти столько же тварей твоего племени, как ты — нашего.

Рыжебородый пробормотал неразборчивое проклятие.

— Они — не мое племя!

— Да? — хихикнул Страмм. — И я уверен, ты никогда не слышал о Гарете Коле.

— Когда-нибудь я убью его, — ответил Рыжебородый. — После я убью тебя.

— Ты, кажется, съехал с катушек, — беззаботно заметил Страмм. — Сомневаюсь, что тебе удастся хоть кого-то убить.

— Увидим, — ответил Донахью. Его глаза пылали, словно раскаленные угли.

— Ты дружелюбный парень, разве не так? Удивляюсь, как твое племя так долго терпело тебя.

— Я уже сказал тебе: Уроды — не мое племя.

— Конечно. Но ты не лучше их и ничем от них не отличаешься.

— Теперь все в порядке, — сообщил Дрейк, подходя. Он повернулся к Донахью. — Я отплачу тебе за это, Урод, даже если это будет последнее, что я сделаю в жизни!

— Как ты назвал меня? — фыркнул Рыжебородый.

— Я назвал тебя Уродом, — ответил Майкл Дрейк. И изо всех сил ударил Донахью.

Глава 4

— Он просыпается.

— Так это и есть пресловутый Рыжий Торир Донахью. Пфи! Воняет от него так, словно он год не мылся.

— Да уж… удивляюсь, как он выжил после такой раны.

— Он еще пожалеет об этом.

Донахью медленно открыл глаза. Он лежал на спине, его руки и ноги были привязаны к койке. Воздух был сырым и затхлым. Рыжебородый огляделся, поморгал и увидел, что находится в большой каменной комнате. Маленький ручеек воды сбегал по стене прямо за его головой к затхлой, дурно пахнущей луже на грязном полу. Донахью показалось, что он слышит, как где-то справа скребется какой-то мелкий грызун.

Над Рыжебородым, глядя на него с почти ученой беспристрастностью, стояли Страмм и другой Норман, которого Рыжебородый не знал. Сейчас у Донахью впервые появился шанс рассмотреть лицо Страмма. Человек этот был высок, почти так же высок, как Рыжебородый, но намного стройнее. Его черные волосы были коротко подстрижены и отступали залысинами на висках, оставляя замечательный чубчик. Два темных глаза, выступающий вперед крючковатый нос и тщательно ухоженная козлиная бородка дополняли картину.

Другой человек, одетый в типичный для Норманов мундир из ткани и кожи, был светловолос и не обладал яркой внешностью, если не считать глубокого шрама, бегущего со лба к уголку рта.

— С добрым утром, Урод, — насмешливо сказал Страмм. — Верю, что спал ты крепко.

Донахью посмотрел на него, но ничего не сказал.

— Я расцениваю твое молчание как согласие, — продолжал Страмм. — А теперь ты ответишь на некоторые вопросы.

— Это ты так думаешь, — проворчал Донахью.

— Я знаю, — ответил Страмм, наклонившись к раненому плечу Рыжебородого. Легонько нажав на край раны, он заставил кровь потечь снова. Донахью застонал, и Страмм надавил сильнее. — Я могу давить столько, сколько хочешь. Теперь ты будешь благоразумен?

Донахью сердито кивнул.

— Хорошо. Господин, стоящий рядом со мной, — Барон Джеральд Рислер. Он попросил разрешения присоединиться к нашему маленькому собранию, а так как мы обнаружили тебя на его территории, мы подумали, что это будет правильным дипломатическим ходом. Я думаю, сначала ты расскажешь о том, что делал на его землях?

— Высматривал Норманов, — с открытым вызовом в голосе заявил Рыжебородый.

— В самом деле? Умоляю, скажи, кто такие Норманы?

Донахью повернул голову и плюнул на пол.

— Давай, давай, — приказал Страмм, плашмя хлопнув кривым мечом по плечу Урода. — Такой ответ нас не устроит. Хотелось бы услышать что-то более определенное.

— Это тот единственный ответ, который ты получишь! — взревел Донахью, плюнув снова и попав на сапог Страмма.

— Интересных воинов Гарет создает в этом году, — сухо заметил Рислер.

— Гарет Кол не создавал меня! — фыркнул Рыжебородый. — Я никогда не нуждался в нем раньше и не нуждаюсь сейчас!

— Ты говорил много подобных вещей прошлой ночью, когда мы взяли тебя в плен, — заметил Страмм. — Почему?

— Это не ваше дело!

— Повторим, — объявил Страмм, снова хлопнув плоской стороной меча по плечу Донахью. — Если ты не любишь Гарета Кола, почему ты командовал его армией… и более того, чем ты занимался, когда мы взяли тебя в плен?

— Я сказал тебе: я высматривал Норманов.

— А теперь, если ты не хочешь, чтобы я и вовсе отрезал тебе руку, скажи мне, кто такие Норманы.

— Ты — Норман.

— Только я? — выспрашивал Страмм.

— Нет. Все вы.

— Все кто?

— Каждый, кто не живет в Туннелях.

— А те, кто живет в Туннелях… как ты называешь их?

— Я называю их отбросами! — огрызнулся Донахью, пристально глядя на стоячую лужу и тараканов, копошащихся вокруг нее.

— Если ты выживешь и вернешься к своим друзьям-отбросам, — сказал Страмм, — то можешь передать своему возлюбленному мистеру Колу, что мы зовемся Нормалами, а не Норманами.

— О чем это ты говоришь? — спросил Рыжебородый.

— Тут я задаю вопросы, Урод. Теперь скажи, почему ты охотишься на нас?

— Чтобы убивать вас, — ответил Донахью, удивленный вопросом. — Зачем еще мне охотиться на Норманов?

— Почему ты был один? — спросил Рислер. — Мы знаем, что ты — генерал Кола. Где его армия?

— Чтоб ее Рет разорвал!

— Рет? — повторил Рислер. — Что…

— Джеральд, я думаю, мы можем потратить годы, пытаясь разобраться в его жаргоне, — перебил Страмм. — Давай вернемся к главному.

— Но если Рет где-то поблизости… — запротестовал Рислер.

— Дай мне до тебя добраться, и ты узнаешь, где это, уж точно! — зловеще сказал Донахью.

— Вижу, — заметил Рислер, его глаза метали молнии. — А Рет, я думаю, сокращение от «Гарет».

— Так, кажется, — согласился Страмм, ударив мечом по огромному таракану, пробежавшему по краю кушетки Рыжебородого. — Продолжим, Урод, — сказал он, снова поворачиваясь к Рыжебородому. — Почему ты пришел сюда один?

— Убивать Норманов.

— Тогда почему ты не привел свою армию? — настаивал Страмм. Он ткнул Донахью мечом. — Я быстро теряю терпение. Я надеюсь на честный ответ, без всяких там уверток.

— Я хотел показать Гарету Колу, что не нуждаюсь ни в нем, ни в его Уродах, чтобы убивать Норманов! — Донахью завертел головой, так как кончик клинка приблизился, замерев у его горла.

— Ты, кажется, как и мы, страстно относишься к Колу. Почему?

— Не твое дело!

Клинок чуть опустился, и Донахью почувствовал, как тот проколол его кожу.

— Меня не волнует, что вы сделаете со мной! — выплюнул он. — Оставьте в покое Гарета Кола! Я занимался этим без него, вы понимаете?

— Он защищает Кола? — печально спросил Рислер, наблюдая, как тонкая струйка крови потекла по горлу Рыжебородого.

— Не думаю, — сказал Страмм, передвинув меч. — Как я упоминал, он, кажется, не испытывает к нему великой любви.

— Тогда почему он сражался на его стороне? — спросил Рислер.

— Не знаю. Спроси его, — ответил Страмм.

— Ты слышал вопрос, Урод? — сказал Рислер. — Если ты ненавидишь Кола, как ты говоришь, почему ты служил ему?

— Потому что я и Норманов тоже ненавижу! — взревел Донахью.

Страмм сел на койку рядом с Рыжебородым, схватил густую бороду и потянул, приподнимая голову так, чтобы смотреть в лицо Донахью.

— Послушай меня, — сказал он медленно, осторожно выговаривая каждое слово. — Наказание за проникновение на наши земли — смерть. В твоем случае смерть будет медленной и пытки максимально болезненными. Если ты каким-то образом хочешь избежать этого, то лучше расскажи нам все, что знаешь о Коле прямо сейчас.

— Кол! — сплюнул Рыжебородый. — Кол! Будь проклят этот колдун. Я — тот, кто уничтожал ваши армии, а не Кол!

— У меня больше нет времени на твою манию величия, — вздохнул Страмм. — Ты скажешь мне, в чем слабость Кола или умрешь.

— Откуда мне знать, что вы все равно не убьете меня? — ответил Донахью, вздрогнув, когда капля воды упала с потолка прямо ему на веко.

— Ниоткуда… но ты знаешь, что случится, если ты откажешься отвечать. С другой стороны, если ты ненавидишь Кола и вполовину так сильно, как уверяешь, ты будешь рад нам помочь.

— Я убью его сам, — проворчал Рыжебородый. — Я не нуждаюсь в вашей помощи.

— Сейчас ты нуждаешься в любой помощи, от кого бы она ни исходила, — заявил Страмм. — Итак, в чем же слабость Кола?

— У него нет слабостей, — угрюмо ответил Донахью.

— Каждый человек имеет слабости, — возразил Страмм. — Ты пытался обнаружить их?

— Каждый день.

— Есть ли у него пороки? — сказал Рислер.

— Никаких.

— Нет слабостей и нет пороков? — насмешливо сказал Страмм. — Ты говоришь о нем так, словно он почти бог.

— Я не знаю ни одного Нормана, придумавшего, как предъявить ему счет, — отрезал Рыжебородый.

— Правда, — признался Рислер. — Фактически никто из нашего поколения и не видел его… а если и видели, то не вернулись, чтобы рассказать об этом.

— Однако каждый человек должен иметь уязвимое место, — упорствовал Страмм. — Если нет, то почему же он не стер нас с лица земли? Ответ только один, Урод. Он не может…

— Меня зовут Донахью, а не Урод.

— Твое имя будет таким, как я скажу, — ответил Страмм, проведя еще одну красную линию вдоль горла Рыжебородого. — Тебе задали вопрос, отвечай, Урод.

— Я не знаю. Колдун говорит, что он слишком занят.

— Слишком занят чем?

— Не знаю.

— Может быть, он не может посылать свои создания на большое расстояние? — предположил Рислер. — Его сила ослабевает с расстоянием?

— Нет, он может добраться до вас, если захочет, — уверенно сказал Донахью.

— Если он может добраться до нас, то может добраться и до тебя, — заметил Страмм. — Почему он этого не сделал?

— Никто из вас… — Клинок снова сделал порез, в этот раз более болезненный. — Потому что он ждет, чтобы я попросил его. Он наслаждается, глядя, как ты втыкаешь в меня этот меч.

— Почему он оставил тебе в живых? — спросил Страмм.

— Потому что я нужен ему.

— Зачем?

— Больше никто не может командовать этим стадом Уродов, которых он называет армией.

— Этого мало, Урод. Ты что-то недоговариваешь, — заметил Страмм. — Гарет Кол не нуждается ни в тебе, ни в ком-то еще, чтобы те сражались за него, — Донахью покраснел, но молчал, и Страмм продолжал: — Отсюда вопрос: в чем проявляется твоя особая сила?

— Дай мне подняться с этого ложа — и увидишь! — пообещал Донахью.

— Я не говорю о твоей силе. Что еще ты можешь делать из того, в чем нуждается Кол?

— Я не знаю, о чем ты говоришь, — заявил Рыжебородый.

— Мы знаем, что он умеет летать; он может читать мысли и еще бог знает что. В чем твоя особенность? За какие достоинства ты стал командовать его армией?

— Я — единственный из них, у кого не тонка кишка сделать это!

— Мы проверим, какой толщины твои кишки, когда разбросаем их по полу, если ты не найдешь лучшего ответа.

Донахью зло посмотрел на Страмма. Он напрягся, но обнаружил, что ремни, стягивающие его тело, по-прежнему крепки, и откинулся назад на койку, морщась от боли в плече. Снова на его лицо упала капля воды.

— Ладно, — спокойно сказал он.

— Что? — спросил Страмм. — Я не расслышал тебя.

— Ты победил, — вздохнув пробормотал Рыжебородый.

— «Ты»? Ты имеешь в виду Рислера?

— Нет, я не имею в виду Рислера. Я имею в виду Гарета Кола, будь он проклят!

— Ты думаешь, он слышит тебя? — упорствовал Страмм.

— Я знаю.

— Он почти в двухстах милях отсюда.

— Он может быть хоть на луне, и будь он проклят! — фыркнул Донахью.

— И ты думаешь, что он придет помочь тебе?

— Подожди и увидишь, — предвкушая, сказал Донахью.

Неожиданно кто-то рассмеялся. Страмм повернулся и увидел огненную птицу, парящую в шести футах над землей. Она открыла клюв и заговорила голосом Гарета Кола.

— Тебе придется долго ждать, варвар, — сказала она и исчезла.

Глава 5

Совет Баронов собрался в просторном обеденном зале замка Джеральда Рислера. Над равниной поднялся туман, но холодное мерцание луны проникало в освещенную свечами комнату. Пять человек сидело вокруг стола, в то время как их рыцари и землевладельцы выстроились вдоль стен, застыв, полные внимания. Пять человек, которые держали судьбу Человеческой расы в своих руках…

— Я категорически против этого, — заявил Страмм. — Не думаю, что нам стоит обращать на это внимание.

— Согласен с Элстоном, — сказал Майкл Дрейк. — Пятнадцать лет мы ловили Рыжебородого, а теперь ты хочешь снова вернуть ему свободу.

— Не свободу, — уточнил Барон Алдан Пович. — Не свободу, Майкл. Я не думаю, что Джеральд подразумевал именно это. — Самый старший из собравшихся Баронов, Пович тем не менее выглядел самым впечатляющим, возвышаясь даже над Донахью. Но Дрейк всегда удивлялся, слыша его речь с мягким сюсюканьем, и удивлялся всякий раз, когда ему сообщали, что Пович проводит большую часть времени не на поле брани, а в своих садах.

— Конечно, я имел в виду не совсем это, — фыркнул Рислер, сидящий во главе стола, — и ты знаешь это, Майкл. Я просто пытаюсь подвести нас к логичному решению.

— А это логично: выпустить Урода на свободу, чтобы он убивал Людей? — требовательно, с горячностью спросил Дрейк.

— Я предполагаю сделать совсем не это, — сказал Рислер, пытаясь сохранить мягкость и сдержаться. — Все, что я знаю: Донахью по-своему ненавидит Гарета Кола, и я не вижу, почему мы не можем это использовать.

— Откуда ты это знаешь? — спросил самый молодой из Баронов — Эндрю Крастон. Еще в детстве его ослепила одна из огненных птиц Гарета Кола. Он был не из тех Людей, кто прощает. — Откуда ты знаешь, что это не демонстрация, «дымовая завеса» для того, чтобы использовать каждый промах, который ты совершишь?

— Я не знаю этого, черт побери! — взорвался Рислер. — Но думаю, мы рассмотрим эту проблему со всех сторон.

— Есть только одно решение, — холодно сказал Крастон. — Убить Урода. — Потом, словно эта мысль пришла ему в голову слишком поздно, он добавил: — Медленно.

— Минутку, — вмешался Пович. Он наклонился вперед, и от его огромного тела на деревянный стол легла ужасная тень. — Что бы мы там ни делали, мы должны действовать единодушно. Джеральд внес предложение. Я предлагаю выслушать его.

— Благодарю, — сказал Рислер. — Сейчас, как я вижу, есть три главных вопроса. Первый: почему Донахью пришел сюда один? Второй: на самом ли деле он ненавидит Кола и, если так, почему? И третий: почему Кол не освободил его? Если, особенно в последних двух случаях, ответы меня удовлетворят, я откажусь от своего предложения.

— На первый вопрос легко ответить, — сказал Дрейк. — Он пришел сюда убивать Нормалов.

— Это не слишком хороший ответ, Майкл, — заметил Страмм. — Вопрос не о том, какова его цель. Я думаю, мы все согласимся с этим. Почему он пришел один? И если то, что он враждует с Колом и хотел доказать свою самостоятельность — правда, тогда почему он выбрал хорошо охраняемый район? Почему не какой-нибудь малолюдный форпост?

— Потому что Донахью вспыльчивый эгоманьяк, — ответил Дрейк. — Ты помнишь, как он нашел нас, Элстон. Первое, что он сделал, — разоружился и собрался драться с нами голыми руками. Рыжебородый мог отправиться в центр Ступицы и даже не подозревал бы о том, что может потерпеть поражение.

— Майкл, кажется, ты воспринимаешь происходящее слишком эмоционально, — просюсюкал Пович, запалив большую трубку и выдохнув сильно вонючий дым. — Твои наблюдения согласуются с этим заключением, Элстон?

— Возможно, — уклончиво сказал Страмм.

— Тогда перейдем ко второму вопросу, Джеральд, — сказал старик, усердно выдыхая дым.

— Я повторю его, — сказал Рислер. — На самом ли деле Донахью ненавидит Гарета Кола?

— Как ты можешь ответить на такой вопрос? — с негодованием фыркнул Дрейк. — Как ты можешь быть уверен?

— Если бы он ненавидел его, был бы он генералом Кола? — насмешливо поинтересовался Крастон.

— Я думаю, вы подходите к этому не с той стороны, — воскликнул Страмм. — Майкл прав, когда говорит, что нет способа проверить заявление Донахью. Я думаю, мы можем, в виде аксиомы, принять, что он говорит правду, и попытаться представить себе, почему он и Кол — враги.

— Для этого нет никакой причины! — равнодушно сказал Дрейк. — Если не считать Кола, Донахью самый могущественный человек среди Уродов.

— Разве этого не достаточно? — резко спросил Пович. — Разве второй среди Уродов может получить истинное удовлетворение от своего положения?

— Может, и так, — заметил Дрейк, — но никто не станет свергать Кола.

— Откуда ты знаешь? — неожиданно спросил Страмм. — Откуда ты знаешь, что происходит в этих Туннелях.

— О чем ты говоришь, Элстон? — удивленно спросил Дрейк. — Ты видел его. Разве он показался тебе кем-то вроде Гарета Кола? У этого Урода нет ничего, кроме мускулов. Он выглядит как один из нас.

— Так же как Гарет Кол, — заметил Рислер. — Вот почему они и оставили его в живых в первый момент.

— Я согласен с Джеральдом, — сказал Страмм. — Донахью не сбежал, значит, в нем нет никакого колдовства.

— Рыжебородый мог бы убить тебя в один миг, — настаивал Дрейк. — Однако ты остался невредимым. Донахью даже не пытался защититься с помощью колдовства.

— Может быть, он мог читать мои мысли и понял, что я блефую, — сказал Страмм. — Или, возможно, ему необходима лишь доля секунды, чтобы убить меня, он выжидал до последнего мгновения, не желая показывать нам свои силы, которые хотел сохранить в секрете.

— Пусть все обстоит именно так, — сказал Пович, выпуская огромные кольца дыма и одновременно разговаривая. — Но даже тогда, Элстон, это не объясняет появления Донахью в землях Джеральда. Что он делал там?

— Тут я согласен с Майклом, — сказал Страмм. — Я верю, что он охотился на нас.

— Тогда мы приходим к противоречию, — продолжал Пович. — Как человек, который по силе равен Гарету Колу, позволил поймать себя и едва ли не убить, не прикончив ни одного из нас?

— Может быть, он хотел быть пойманным? — заметил Крастон.

— Что? — недоверчиво воскликнул Дрейк.

— Может, он хотел быть пойманным, — повторил Крастон. — Как можешь ты быть уверен, что это не часть какого-то плана Гарета Кола… или даже самого Донахью? Откуда ты знаешь, что колдовские силы нельзя заморозить на какое-то время, чтобы мы решили, что их и вовсе не существует?

На мгновение наступила тишина, нарушаемая лишь зловещими криками совы за окном. Бароны обдумывали заявление Крастона.

— Ты еще на что-то способен, Эндрю, — сказал наконец Пович. — Я раньше никогда не рассматривал такую возможность, но если Гарет Кол послал его сюда и позволил, чтобы его поймали, то я не знаю, почему он так поступил.

— Я знаю, — решительно сказал Дрейк. — Он посчитал, что один из нас станет предполагать, как Рислер, что Донахью может оказаться полезнее живым, чем мертвым. Потом он, возможно, приказал Донахью вести себя так, словно они не ладят, в надежде, что мы построим идиотский план, как мы, кажется, и сделали.

— Майкл прав, — сказал Крастон. — Нами манипулируют, словно шариками наперсточник. Кол дергает за ниточки, и мы ведем себя точно так, как он хочет.

— А что, если Донахью, а не Кол стоит за всем этим? — пыхтя трубкой, просюсюкал Пович.

— Какая разница? — спросил Крастон. — Результат тот же самый. Мы пляшем под дудку Кола.

— Не уверен, — возразил Страмм, задумчиво глядя через огромное окно во тьму ночи.

— Но все сходится! — запротестовал Дрейк.

— Необязательно, — возразил Страмм. — Самое первое: такое объяснение годится только в том случае, если ты приписываешь Колу силу предвиденья, в том числе и того, как будет протекать наша встреча, или быть может ты считаешь, что он контролирует наши мысли. Я не совсем убежден, что он столь уж изощренный колдун. Если бы он обладал такой властью, то это проявилось бы задолго до нашей встречи с Донахью. Допуская это, надо признать, что каждое слово Донахью, сказанное нам, — ложь и пытки, которые мы устраивали ему, проходили с его или с Кола согласия. Я не могу с этим согласиться. Как я говорил раньше, я верю в то, что Донахью говорил правду, когда сказал, что хочет убить Гарета Кола. И даже если Донахью сам обладает силами, сравнимыми с силами Кола, — продолжал Страмм, ожидая реакции остальных Баронов. — Я думаю, заключения Майкла ошибочны. Не забывайте: мы видели, как Донахью делал совершенно глупые промахи — промахи, за которые он мог заплатить жизнью. Время от времени мы берем в плен его солдат и знаем их мнение о возможностях и способностях Донахью. А теперь мы посмотрели, на Рыжебородого вблизи, и в его поведении не оказалось ничего, чего бы мы не знали о нем. Если бы он владел какой-то силой, то попытался бы хитрить… Более того, я думаю, мы можем оценить всю важность сложившейся ситуации. У нас в тюремной камере под этой комнатой находится человек, который испытывает такое же отвращение к Гарету Колу, как и к нам; который не представляет достаточной угрозы для Кола, потому что Кол может разделаться с ним, когда только пожелает; человек, который может быть обработан таким образом, что перейдет на нашу сторону.

— Значит, ты, как и Джеральд, предлагаешь вернуть ему свободу? — с жаром спросил Дрейк.

— Да, до определенного предела, — ответил Страмм. — Как я понимаю, Джеральд предложил, чтобы мы освободили Донахью и шпионили за ним, для начала посмотрев, станет ли он снова сражаться с нами или отправится сражаться с Гаретом Колом.

— По сути так, — согласился Рислер. — Хотя я, кажется, прибавил, что главной причиной такого решения стало появление существа Кола прошлой ночью. Совершенно очевидно, что Кол не сделает попыток защитить или освободить Донахью. Он хочет, чтобы мы убили Урода. Если так, я хочу, чтобы Донахью жил.

— Могу поспорить, это как раз то, что Кол ожидает от тебя услышать, — сухо сказал Крастон.

— Могу поспорить, что это не так, — продолжал Страмм. — Но такое возможно, поэтому я не согласился с планом Джеральда.

— Значит, ты на нашей стороне! — с триумфом воскликнул Дрейк.

— Нет, Майкл. Мне хотелось высказать собственные возражения против предложения Джеральда, как я и сделал, и предложить собственную идейку-другую.

Дрейк зло взглянул на него, но ничего не сказал.

— Я думаю, в плане Джеральда нет главного, — продолжал Страмм. — Мы не получаем никакой выгоды от того, что взяли в плен Донахью. Если он предаст и снова нападет на нас, нам нужно будет снова брать его в плен… и в этот раз нам может так не повезти. Если, с другой стороны, он вернется к Колу, то существует две возможности… Первая: Рыжебородый был здесь как шпион Кола. Если так, он может теперь опознать Майкла, Джеральда и меня. Теперь он сможет узнать в лицо всех Баронов и, вероятно, хорошенько изучил местность… Вторая возможность в том, что он отправится сражаться с Колом. Если так, он проиграет, потому что Кол, без сомнения, великий колдун и мог бы убить его много раз за последние день или два. А если Донахью проиграет, мы опять не получим ничего. Между прочим, я думаю, если мы отпустим его, то можем не следить за ним. Если Рыжебородый вернется к Колу, наши Люди не смогут последовать за ним, и мы не узнаем, что случится… Я думаю, Майкл и Эндрю в равной степени ошиблись. Я не вижу никакой выгоды и в том, чтобы убить Донахью.

— Ты серьезно? — вспыхнул Дрейк.

— Да, — заметил Страмм. — Если Донахью в самом деле имеет силу, которая делает его соперником Кола, мы не должны убивать его. Согласны? — Тут все согласно кивнули. — В лучшем случае такая попытка будет стоить нам нескольких жизней. Если, с другой стороны, Донахью можно с легкостью прикончить, тогда все что мы сделаем — убьем генерала, который мог нам дать важную стратегическую информацию, какую мы бы и получили, если бы он остался жив.

— Ты указал на проколы во всех наших планах, — засопел Пович, выдыхая густые клубы темно-серого дыма. — Может, ты скажешь, что у тебя на уме.

— С удовольствием, Алдан, — сказал Страмм, поднявшись.

Когда он закончил говорить, Дрейк в ярости вскочил со своего места.

— Элстон, — завопил он. Его голос эхом прокатился по большой комнате. — Если бы я не знал о том, как ты воевал с Уродами раньше, я назвал бы это предательством!

— Я назову это предательством в любом случае, — холодным, спокойным голосом объявил Крастон.

— Рассмотрим преимущества моего плана, — спокойно сказал Страмм. — Не считаясь с тем, кто такой Донахью, и с его желаниями, мы получим возможность проникнуть в цитадель Кола.

— И там нас перережут! — закричал Дрейк. ...