Дзиндра РИНКУЛЕ-ЗЕМЗАРЕ ВОТ МЫ КАКИЕ!

В НАШЕЙ ШКОЛЕ НОВОСТИ

У меня такое чувство, словно мне вручили награду. Такое чувство, словно фамилия моя зазвучала совсем по-новому. Слышите: Стребейко! Стребейко! Стребейко!

Разве это не великолепно? Во всей школе ни у кого больше нет такой фамилии. Стребейко!..

До сих пор моя фамилия никому ничего не говорила. Я даже слегка завидовал Ояру, Мадису, Агрису, Зигурду, Индулису и даже Гельмуту. Какие у них великолепные фамилии! Озол — Дуб! Лиепкалн — Липовая Гора! Бруниниек — Рыцарь! Димдан — Грохотун! Дижбриедис — Благородный Олень! Вэтра — Буря!.. А что означало Стребейко? Ровным счетом ничего!

Но с началом учебного года все изменилось. Моя мать стала директором нашей школы — до этого она работала завучем в соседней средней школе. И теперь я — сын директора. Гунар Стребейко.

Не могу пожаловаться, что в прежние годы ко мне в классе относились неуважительно или что мне не хватало друзей. Но теперь у меня, говоря словами преподавателя физики Мурцелиса, совсем другой удельный вес. Это понимает даже легкомысленный Томинь. «Все, больше с тобой ничего случиться не может! — произнес он однажды с явной завистью. — Такие тылы!»

Ну, тылы тылами, а самочувствие у меня и в самом деле великолепное. Даже старики из одиннадцатого, кажется, больше не смотрят на меня высокомерно, как на обычного семиклашку. Сын директора!

И еще одна новость: наша старшая пионервожатая вышла замуж и переехала в другой город. Мы не слишком горевали: у нее одни интересы, у нас — совсем другие. Для старшей пионервожатой главным было добиться первого места в республиканском конкурсе по художественному чтению, и тут основная роль отводилась нашей Сармите. В остальном же больше ровным счетом ничего не делалось. Пионерская работа казалась нам скучной, как серый осенний день. Случилось, правда, однажды, что мы активно включились в сбор металлолома и даже победили отряд параллельного класса — сколько было веселья и радости! Но никакой заслуги пионервожатой здесь нет: все это произошло еще до того, как она стала работать в нашей школе.

Я слышал, что в других школах здорово действуют «красные следопыты». Но только не у нас! Вся наша следопытская работа сводилась к нудным прогулкам вблизи школы.

И вот теперь эта новость: старшей пионервожатой уже больше нет. Думаю, она рада-радешенька, что избавилась от своих подопечных. И похоже, что это взаимно. Во всяком случае, в нашем классе никто по ней плакать не стал.

В начале учебного года нам сообщили, что назначена новая пионервожатая. Ну и пусть! Назначили и назначили, великое дело!

Но от безразличия не осталось и следа, едва только мы узнали, кто она. Это было как гром среди ясного неба. Комарик! Кайя Комарик — хоть стой, хоть падай! Та самая, с птичьим именем, с комариной фамилией! Лишь этой весной закончила нашу школу. И знали все: главная артистка школьного драмкружка. Совсем еще недавно, на первомайском вечере она читала сказки о цветах. Да какие там сказки — сплошная философия! Скукотища, тоска зеленая! Мы вздохнули с облегчением, когда Комарик наконец кончила, а старшеклассники вдруг стали хлопать будто ненормальные. Да и учителя были в восторге: прирожденная актриса!.. Как бы не так: актриса! Пыталась поступить на театральный факультет, но не прошла по конкурсу. Небось был бы талант, приняли бы без всяких.

Пока наша прежняя вожатая ездила по селам с экспедицией, собиравшей народные песни. Комарик все лето пробегала почтальоном, разносила газеты и письма. А теперь подыскала себе подходящее местечко. Юмор и сатира!

С нетерпением мы ждали первой встречи. Она вошла в класс, слегка постукивая каблучками. Сказала:

— Здравствуйте!

Точно такая же, как весной, когда кончала школу. Вообще-то выглядит Комарик не ахти. Росточком не вышла, поменьше даже, чем наша Иголочка. Лицо круглое, как луна, волосы собраны в пучок. Нос словно цыплячий клювик. Вот потому и в актрисы не взяли. Красивых девчонок, что ли, мало. Только вот глаза у Комарика… Зеленоватые, сияющие, с длинными ресницами. Где-то я слышал, что актрисы наклеивают искусственные ресницы. Комарику это ни к чему.

Говорят, по взгляду можно узнать, что у человека на уме. У Комарика ничего не узнаешь — глаза затенены ресницами. Вот и во время нашего «знакомства» так и осталось непонятным, что у нее на душе. Радость? Страх? Недоверие? Смелость? Замешательство?.. Поди угадай!

По правде говоря, вначале казалось, что вообще у нас с ней ничего не выйдет. Держится, как опытный преподаватель со стажем. А мы ее — на «ты»! А мы ее — «Комарик»! Что бы она ни предложила, смеемся, всерьез ничего не принимаем. Ну-ка, поруководи нами!

Словом, Комарику было дано понять, что с нами, со старшим пионерским классом, ей так просто не справиться.

Когда Комарик после очередной паузы заговорила вновь, в голосе ее звучало чуть ли не отчаяние:

— Нет, с вами невозможно говорить серьезно. Как маленькие! А ведь через год будете в комсомоле.

Но нас ее слова не трогали. Наверное, если бы на ее месте перед нами стоял кто-нибудь чужой, мы бы вмиг унялись. Но Комарик… Что бы она ни говорила, казалось таким смешным.

— Тогда скажите сами: что вас больше всего интересует? — снова попыталась она утихомирить нас.

— Театр! — тотчас отозвался я, вспомнив о ее неудаче.

Впрочем, я действительно люблю театр. Да и всему нашему классу нравится ходить на спектакли.

— Да, да! Театр! — ехидно заулыбались все остальные.

Комарик густо покраснела. «Все, сейчас пойдет заикаться!» — подумал я. А Эгил и Мадис уже приготовились заржать.

— Отлично! — Кайя хлопнула в ладоши и повторила решительно: — Отлично! — Она снова обрела твердость, лишь голос слегка дрожал. — Если вас привлекает театр… Давайте тогда внесем в план работы вашего отряда постановку пьесы.

— Какой?.. Кого мы будем играть? Взрослых или детей? — градом посыпались вопросы.

— Мне кажется, вы вполне можете сыграть и тех, и других.

Предложение Комарика нас озадачило. Но не надолго. Через минуту опять стали веселиться.

— Эгил у нас известный сочинитель, пусть напишет собственную пьесу, — сострил Робис.

— Лучше киносценарий, — хмыкнул Мадис. — Фильм снимем.

— Хватит, ребята, хватит! — Иголочка хлопнула рукой по парте. — В конце концов, Кайя пришла к нам работать, а не шутки шутить.

Иголочка — это, разумеется, прозвище; ее настоящее имя Марита. Не боится идти против всего класса.

— Может, классику? «Майю и Пайю», например, — примирительно предложил Индулис.

— Почему бы и нет? — ответила вместо пионервожатой Югита. — Вот ты бы, например, прекрасно подошел на роль ленивца.

— Значит, будем ставить пьесу, а остальное все побоку? — проворчал Дидзис. — Столько еще всяких интересных дел!

— Так что же вас все-таки интересует по-настоящему? Я ведь как раз этого и добиваюсь! — Комарик сразу раскрыла свой блокнот и приготовилась записывать наши предложения.

— Техника! — объявил Дирт и расплылся в кривой ухмылке.

Хитрец! Ведь совершенно ясно, что Комарик в технике ничего не смыслит.

— Наука и техника, — уточнил Лаймдот и, скрестив руки на груди, прищурился. Видно, он тоже придерживался мнения, что в этих вопросах Комарик ни бум-бум.

— Спорт! — Олаф взмахнул рукой.

— И корабли! — перекрикнул всех Томинь.

— Да, корабли! — поддержала его Югита.

Когда все высказались, Комарик захлопнула свой блокнот и произнесла задумчиво:

— А что, если пригласить в ваш отряд комсомольца с завода?

Такого хода мы от Комарика не ждали. Все сразу притихли.

— В самом деле! — продолжала между тем Комарик. — Я как раз знаю одного парня. Отлично разбирается в технике. К тому же спортсмен. Посоветуюсь-ка я с директором школы…

Когда Комарик вышла из класса, я повернулся к ребятам.

— Ну, что скажете?

— С этим комсомольцем — совсем неплохо. Но сама она пусть пасет своих октябрят — и баста! К нам пусть не суется.

Агрис сказал, как отрезал. Он у нас всегда такой решительный.

— Да, командовать ей не дадим! — хором поддержали его другие ребята.

— А мне она нравится! — заявила Иголочка. — Забыли, что ли, как Комарик шефствовала над нашей звездочкой?

— А помнишь, как ты сосала пустышку? — насмешливый Мадис зачмокал губами.

— Мне она тоже нравится, — сказала Сармита, энергично тряхнув головой. — Нисколечки не воображает.

— А с чего ей воображать, спрашивается? Подумаешь, артистка! Провалилась с треском!

Иголочка смерила Индулиса взглядом:

— Смотри сам не провались на выпускных экзаменах!

— И еще Комарик помогла Индулису отыскать пропавшую галошу, когда он разнылся в раздевалке, — вспомнила наша староста Карина давно забытый случай.

Индулис вспыхнул:

— Сколько мне тогда было лет? Нет, ты скажи! Скажи — сколько?

— Добро не должно забываться никогда! — стала поучать Карина.

И даже наша Сильвия, известный тугодум, всем на удивление тут же подхватила:

— Да, добро нельзя забывать!

Долго еще шли споры и пересуды.

Что там ни говори, а появление Комарика равнодушными нас не оставило. Впрочем, Комариком называть ее больше нельзя — классный руководитель запретила. Теперь остается одно из двух: либо по ее птичьему имени, либо, еще лучше, «товарищ старший пионервожатый».

МЕСТЬ САРМИТЫ

Сармита — лучшая ученица в классе. Круглая отличница третий год подряд. Но мы, ребята, Сармиту не очень жалуем. Слишком уж нахваливают ее учителя.

Не попотел как следует над домашним заданием, сразу напоминают о Сармите: «Посмотрите ее тетради! Как все аккуратно! А почерк какой!» И перед нашими глазами плывут чистейшие листы с ровнейшими строчками. «Берите с нее пример!»

Не обернул аккуратно учебники — опять в руках учительницы учебник Сармиты: «Смотрите, какая обертка!»

Читаешь вслух без особого старания — опять Сармита. Стоит у учительского столика и декламирует, как на сцене.

Да, Сармита… Всегда и во всем впереди. Вот это и вызывает раздражение — кому, интересно, понравится, когда тычут в нос. А недавно она меня так разозлила, что я даже решил отомстить.

Вот как все произошло.

Ояр, расшалившись, треснул Мадиса по затылку. Мадис не остался в долгу и вцепился ему в космы. Но ведь Ояр — мой друг. Разумеется, я кинулся к нему на помощь — как тут вытерпеть?

Когда учительница вошла в класс, потасовка была в самом разгаре.

— Что здесь происходит?

Мы разлетелись по своим местам. Сидим тихо-мирно, молчим. Мадису неловко жаловаться, Ояру тоже никакого резона признавать свою вину. Сидит, голову втянул в плечи. Ну а если главные виновники словно в рот воды набрали, то мне вылезать и вовсе ни к чему.

Тут поднялась Сармита и все подробненько растолковала:

— Ояр первый полез к Мадису. Мадис стал отбиваться. А Гунар решил, что Ояр без его помощи не обойдется.

Тут уж я не выдержал:

— Но ведь Ояр только пошутил!

— Гунар! Гунар! — учительница покачала головой. — И ты тоже полез в драку!

И хотя слова «сын директора» произнесены не были, я невольно поежился, впервые ощутив неудобства своего нового положения.

Как обычно, классная руководительница не стала зря тратить слова. Мы с Ояром заработали каждый по записи в дневник и по двойке за нарушение дисциплины.

«И все из-за этой Сармиты! — злился я. — Ребята ни за что бы не выдали».

Как же ей отомстить? Думал-думал, и наконец мелькнула идея. Я ведь сегодня дежурю по классу. А дежурный обязан записывать фамилии учеников, которые плохо ведут себя на переменах.

Я стал следить за каждым шагом Сармиты. И — о счастье! — перед последним уроком, уже после звонка, она не села на свое место, а пошла к Сильвии болтать о чем-то. Сказать правду, другие шумели побольше, но я, разумеется, записал одну только Сармиту.

Только учительница вошла в класс, как я положил на ее стол записку.

Ребята торжествовали, и больше всех я. Вот так! Пусть знают теперь, какая Сармита хорошая и примерная!

По дороге домой она подошла ко мне и довольно ехидно поддела:

— Надо же, пожаловался учительнице! И на кого — на девочку! Всю свою храбрость израсходовал, или еще кое-что осталось?

— Будь спокойна! — обозлился я. — Понадобится — могу еще и стукнуть как следует.

Сармита сделала большие глаза.

— Ну тогда ты просто герой! — и рассмеялась.

Нам с ней по пути, живем по соседству. Но на сей раз каждый пошел по своей стороне улицы.

После школы я решил сбегать к приятелю обменяться марками. Но мать распорядилась по-другому:

— Если уж хочешь прогуляться, сходи заодно к Валейням за домовой книгой.

— К Валейням? — переспросил я без особой радости. Почему именно мать Сармиты избрали председателем нашего уличного комитета? Не могли кого-нибудь другого!

— Иди, иди, нечего раздумывать, — поторопила мать.

Ей лучше не возражать — это по опыту известно.

Я молча надел пальто и вышел на улицу. Минуту постоял, подумал. Почему же мне так не хочется идти к матери Сармиты? Или с Сармитой встречаться стыдно? А чего мне ее, собственно, стыдиться?

Собрался с духом, перешел улицу, распахнул калитку. Бодро протопал до двери, постучал.

Открыли. Сармита!

— A-а, ты! — с ехидной радостью воскликнула она и пригласила в комнату. Я шел сзади, громко топая, — пусть не воображает, что мне неловко.

Очутился в большой светлой комнате. Сармита уселась за стол и давай перекладывать школьные учебники, тетради. На меня — ноль внимания.

— Твоя мама дома? — спросил я после паузы.

— Мама? А ты разве к ней?

— Конечно, не к тебе! Нужна домовая книга.

— Сейчас она придет, обожди, — и добавила спустя миг: — Можешь присесть.

Я сел. Трудно мне, что ли, подождать немного?

Устроился поудобнее и стал листать журналы, они лежали тут же, на столе. Сармита сидела рядом, но я делал вид, что не замечаю ее. Не в гости пришел, по делу — и все тут!

Сармита встала и направилась в прихожую. Зачем? Не знаю. Это меня нисколько не интересовало. Потом она вернулась, но я даже головы не поднял. Опять вышла. В прихожей проскрежетал замок: наверное, Сармита закрыла входную дверь. Девчонка есть девчонка. Уже поздно, боится, как бы с улицы не зашел чужой. Ну и пусть! Меня не касается, пусть делает, что хочет.

Вошла в соседнюю комнату. И на это я не среагировал, хотя прислушивался во все уши: что ей там понадобилось?

Что-то шелестело, что-то скрипело, что-то Сармита тащила и толкала. И вдруг все стихло. Она снова вошла в большую комнату и остановилась у двери. Я сделал вид, будто весь погружен в чтение журнала.

— Ну, Гунар, теперь я тебе отомщу! — произнесла Сармита каким-то необычным голосом и стала медленно приближаться ко мне. В руках она держала деревянный ящичек, накрытый белой тряпкой.

— Ты? — я рассмеялся и поднял голову. — Интересно, за что?

— За то, что записал меня. По-твоему, это честно? Сильвия попросила объяснить задачу. Ты бы отказал?

А сама между тем стала потихоньку приближаться ко мне.

— Вот теперь я тебе отомщу!

Какие у нее стали хитрющие глаза! И почему она так странно улыбается? Что там может быть, в этом ящичке?

— Отомщу! — она подходила все ближе, ближе.

Я рывком вскочил на ноги:

— Брось ты! Хватит!

Глаза Сармиты стали большими и прозрачными, лоб перерезала складка. Такой я ее никогда еще не видел.

И этот странный ящичек, накрытый белым… Что она туда спрятала?

— Как я тебе отомщу! Ты даже представить себе не можешь, что у меня здесь…

Ближе, ближе… Я отступил на несколько шагов. Она — ко мне. Я отступил снова. Так мы прошлись по всей комнате.

— Боишься? Боишься — я вижу!.. А в школе ты был таким героем! А на улице даже стукнуть обещал!.. Но теперь я тебя проучу! Сейчас! Сейчас!

И она стремительно придвинула ко мне ящик. Да так, что я, отступая, чуть не упал.

Вот привязалась!.. А кто, собственно, сказал, что обязательно нужно играть с ней в эту глупую игру? Я рванулся к выходу, нажал на ручку двери… Но нет! Сармита ведь заперла ее. А ключ? Нет ключа. Спрятала! Предвидела заранее!

Судорожно вцепившись руками в дверь, я стоял и не знал, что мне дальше делать. Сармита тоже остановилась. Какое-то время мы молча глазели друг на друга. Эти минуты показались мне ужасными. Сейчас она сорвет с ящика белую тряпку, и оттуда прыгнет… Да, да, прыгнет — так мне представлялось. Прыгнет или взорвется… И еще пришло мне на ум: не змею ли засунула Сармита в ящик? Кому не известно, что все лето она бродит по лесу, собирает всяких жучков-паучков, лягушек, ящериц. Вполне могла и гадюку поймать.

Сармита шагнула вперед и стала медленно стягивать тряпку. Мне показалось, в ящике что-то шевельнулось. Мурашки поползли по спине, на лбу выступил пот. Изо всех сил напирая на дверь, я едва удерживался от того, чтобы не завопить: «На помощь!»

В этот миг Сармита сорвала тряпку, и перед самым моим носом заалели яблоки.

— Испугался, бедненький! — Она давилась от смеха. — Герой! А ведь я всего-навсего хотела угостить тебя крымскими яблоками. Дядя посылку прислал. Глянь, какие красивые! Бери, попробуй!

В полной растерянности я несмело протянул руку. Во рту пересохло. Наверное, от пережитого страха. Прежде чем откусить, я внимательно осмотрел яблоко, все еще ожидая подвоха.

— Ну как, нравится? — Сармита склонила голову и озорно подмигнула.

Я собрался было произнести несколько суровых слов насчет женской мстительности, но так и не смог: яблоко оказалось очень уж вкусным.

ИГОЛОЧКА

С Иголочкой у нас старая дружба, еще с того дня, когда она помогла мне справиться с длинным Николаем из седьмого класса. Тогда мы с ней учились еще в пятом.

Иголочку я не просто уважаю, а считаю одной из самых смелых девчонок во всей школе. С ней просто и легко, совсем как с мальчишкой. Она никогда не жалуется, не болтает лишнего — полная противоположность Изольде с Сармитой, которые просто не умеют держать язык за зобами. Ведь столько времени прошло после той истории с Николаем, а никто до сих пор так и не знает, что Иголочка спасла меня от неприятности. Сам Николай уже учится в десятом классе. Теперь он не посмел бы прикоснуться ко мне и пальцем. Как же — сын директора школы! А вот тогда…

Это случилось поздней осенью, сырым ноябрьским днем.

Воздух пропитался туманом, тяжелым и липким. Ни дождя, ни снега. В такую погоду ничем добрым не займешься: ни на коньках не побегать, ни на лыжах, ни даже пойти прогуляться.

После школы я пошел домой с мыслью побыстрее сделать уроки и засесть за «Таинственный остров» Жюля Верна.

Но тут возле пруда меня догнал Николай из седьмого, известный задира и драчун.

— Давай поборемся, старичок!

Я, конечно, отказался:

— Какая борьба в такой грязи!

Но ему неймется:

— Что, струсил? Маменькин сынок!

— Причем тут — маменькин сынок? Не хочу — и все! С чего это вдруг бороться с каждым встречным-поперечным!

— Как ты сказал? Со встречным-поперечным? Это я тебе — встречный-поперечный?.. Ну, держись теперь! — Схватил мою сумку и размахнулся, чтобы швырнуть в пруд.

— Ты что! — пискнул я.

Но Николай лишь засмеялся:

— Сейчас искупаем твои книжечки-тетрадки. Чище станут.

Я не на шутку перепугался: от Николая можно ожидать что угодно!

— Скажу учительнице! Отдай сейчас же! Отдай! — схватил его локоть обеими руками.

Николай оттолкнул меня и как припустил с моей сумкой. Я за ним!

Так мы и носились по берегу пруда. Ноги у Николая длинные, на бегу они кажутся еще длиннее. Каждый его шаг — два моих. Я окончательно выдохся и остановился, хватая воздух ртом. И зло берет, и сделать ничего не могу. Вот-вот заплачу.

Вдруг рядом возникла Иголочка — откуда только взялась?

— Что у вас тут за чехарда? — посмотрела на меня и, сразу все сообразив, воинственно подбоченилась. — Эй ты, длинный! А ну отдай ему сумку!

— Ха-ха! — развеселился Николай. — Тоже мне командир нашелся! Вот искупаю тебя вместе с сумкой, будешь знать!

Тут и я возмутился:

— Она же девчонка!

Но Марита, к моему удивлению, нисколько не испугалась.

— А ну, искупай, искупай! Очень хочется знать, как ты это сделаешь. Ну, пожалуйста, чего ждешь?

Николай взмахнул своими граблями, выхватил у нее портфель и кинулся к воде. У меня замерло сердце. Но Иголочка по-прежнему оставалась спокойной. Она смотрела на Николая, слегка улыбаясь, словно заранее зная, что ничего не случится.

— Гляди-ка, не боится! — искренне удивился Николай. — А вот он напугался.

Я покраснел. Как-никак мужчина, чуть ли не на целую голову выше Иголочки.

— Вопрос только в том, кому больше следует пугаться — тебе или ему? — рассмеялась Иголочка. — Ему-то что будет? Ничего. А тебе? Сколько раз тебе уже ставили двойки по поведению? Возьмут теперь и выгонят из школы. Очень даже просто! Нужны нам такие ученики, как же! Да ну бросай скорей, чего тут болтать! Мне уже становится скучно.

— Сама бросай! — разозлился Николай. — Выдумала тоже! Связался тут с сосунками!.. — Смачно сплюнул, швырнул наши сумки в кусты и быстро пошел.

— Трепач! — презрительно кинула Иголочка ему вслед. — Таких бояться нечего.

Я смотрел на нее с восторгом и удивлением. Надо же, какая бойкая! И смелая.

Дальше пошли вместе. Мне было неловко, но Иголочка словно не замечала. Рассказывала, какие прекрасные пироги печет ее мать, приглашала зайти попробовать.

Во девчонка!

И все же только нынешней осенью мы узнали Иголочку по-настоящему.

Футбольная команда нашего класса должна была встретиться с ребятами из соседней школы. И надо же так: перед самым матчем заболел Олаф, наш лучший нападающий, верный шанс на победу. А теперь?.. Запасным был Зигурд, но он только недавно стал тренироваться. Выпустить его на поле слишком рискованно. Ведь противник не из слабых.

— Чего разнылись? — вмешалась Иголочка в наш невеселый разговор. — Посоветовались бы лучше со мной.

— С тобой? А ты тут при чем?

— Хотите, заменю Олафа?

— Ты?! — забыв все заботы, мы дружно захохотали.

— Ну и отстали же вы от века! — разозлилась Иголочка. — Девчонкам, что ли, футбол заказан? Действительно, смех!

И отбежала от нас.

Иголочка и футбол!.. Мы еще долго веселились. А потом Валдису, нашему капитану, пришла в голову забавная идея:

— Знаете что, пусть она тренируется с нами. По крайней мере, насмеемся всласть.

Футбольные тренировки были полностью отданы нам на откуп. Преподаватель физкультуры в них не вмешивался. Комарик — ох, извините — наша старшая пионервожатая тоже футболом не интересовалась. Так что здесь мы все решали сами.

На школьном футбольном поле вместе с ребятами за мячом носилась и Иголочка. Пружинистая, быстрая, раньше всех у мяча. А водит как!

Каждый раз, когда Иголочка впечатывала гол в ворота, — а такое случалось, и, представьте себе, нередко! — мы, как ненормальные, орали: «Ура!» Честное слово, она играла не хуже, чем Олаф!

После тренировки мы пристали к ней с расспросами. Она лишь смеялась:

— Ну и наивные же люди! Могу одно сказать: ничего в этом особенного. Я играю на нашей улице вот уже шесть лет. Хорошая у нас улочка, тихая. Жаль только, трава там уже давно не растет… ...