Джулия КУИН ПЛУТОВКА

Пролог

Лондон, 1816 год

Уильям Данфорд поморщился, увидев, с каким вожделением эти двое смотрели друг на друга. Леди Арабелла Блайдон — Белл, с которой он был знаком уже два года, только что стала женой лорда Джона Блэквуда. Влюбленные не могли оторвать глаз друг от друга. Отвратительная картина.

Данфорд постучал ботинком о мостовую и закрыл глаза, надеясь, что это заставит их наконец вернуться с небес на землю. Молодожены, Данфорд, а также его лучший друг Алекс, герцог Эшборн со своей женой Эммой, приходившейся новобрачной кузиной, направлялись на свадебный прием. В пути их экипаж сломался, и теперь они ждали, когда подадут новый. Услышав стук колес, Данфорд обернулся. Новый экипаж подъехал и остановился перед ними, однако Белл и Джон будто бы и не заметили этого. Со стороны казалось, что они вот-вот бросятся в объятия друг друга и предадутся любовным утехам.

— Ио-хоо! — окликнул он их нараспев. — Влюбленные!

Джон и Белл наконец обернулись и, щурясь от солнца, посмотрели на Данфорда.

— Если вы в состоянии оторваться друг от друга, мы можем ехать. К вашему сведению, прибыл новый экипаж. — Джон глубоко вздохнул и, повернувшись к Данфорду, произнес: — Чувствуется, что такт не был основной дисциплиной в твоем воспитании.

Данфорд широко улыбнулся:

— Верно подмечено. Так мы можем ехать? Джон повернулся к Белл и предложит ей руку:

— Дорогая?

Белл, улыбаясь, оперлась на его руку и, взглянув на Данфорда, прошипела:

— Убила бы тебя за это.

— Благодарю покорно.

Квинтет вскоре расселся в новом экипаже. Не прошло и нескольких секунд, как Джон и Белл снова восторженно смотрели друг на друга. Джон нежно поглаживал руку своей жены, а Белл негромко постанывала от удовольствия.

— О Господи! — воскликнул Данфорд, оборачиваясь к Алексу и Эмме. — Только посмотрите на них! Даже вы не были столь отвратительны!

— Когда-нибудь, — прошипела Белл, — ты встретишь свою любовь, и тогда… я постараюсь сделать твою жизнь невыносимой.

— Вряд ли я доставлю тебе такое удовольствие, моя дорогая Арабелла. Женщина моей мечты должна быть совершенством. Такой просто не существует в природе.

— Прекрасно сказано, сэр, — фыркнула Белл. — Готова спорить, что не пройдет и года, как ты не только окажешься связанным по рукам и ногам, но и будешь в полном восторге от случившегося. — Она откинулась на спинку, самодовольно улыбаясь.

Данфорд подался вперед, опершись локтями в колени.

— Я принимаю пари. Сколько ты хочешь проиграть?

— А сколько хочешь проиграть ты?

Эмма подмигнула Джону:

— Похоже, ты женился на азартной женщине.

— Знать бы это раньше.

Белл толкнула в бок своего мужа и лукаво взглянула на Данфорда.

— Итак.

— Тысяча фунтов.

— Идет.

— Ты с ума сошла! — воскликнул Джон.

— Не хочешь ли ты сказать, что только мужчинам позволено играть в азартные игры?

— Это глупо, Белл, — сказал Джон. — В этом пари все козыри у твоего противника.

— Ты недооцениваешь силу любви, мой дорогой. Хотя в нашем случае речь скорее всего может идти лишь о вожделении.

— Ты убила меня, — ответил Данфорд, театрально прижав руку к сердцу. — Неужели, по-твоему, я не способен на более высокие чувства?

— А разве способен?

Данфорд сдержанно улыбнулся. Быть может, она права? Кто знает… Как бы то ни было, через год он станет на тысячу фунтов богаче. Легкие деньги.

Глава 1

Спустя несколько месяцев Данфорд угощал чаем Белл, которая заехала к нему поболтать. Он был рад этому визиту, ведь с тех пор как Белл вышла замуж, они виделись довольно редко.

— Ты уверена, что Джон не вломится сюда и не вызовет меня на дуэль? — шутя спросил Данфорд.

— Ему некогда заниматься подобной ерундой, — ответила она с улыбкой.

— Слишком занят для того, чтобы ревновать? Странно.

Белл пожала плечами:

— Он доверяет тебе и, что еще важнее, доверяет мне.

— Настоящий образец добродетели, — сухо заметил Данфорд, поймав себя на мысли, что ничуть не завидует их семейному счастью. — А как же…

В дверь постучали. Через секунду они увидели Вотмофа, всегда невозмутимого дворецкого Данфорда.

— К вам адвокат, сэр.

Данфорд изобразил на лице удивление:

— Адвокат? Интересно, по какому поводу?

— Он очень настаивает, сэр.

— Тогда зови его. — Данфорд повернулся к Белл и недоуменно пожал плечами. Она озорно улыбнулась:

— Как интересно!

— Очень.

Вотмоф провел адвоката в комнату. Седеющий мужчина среднего телосложения был, судя по всему, очень взволнован.

— Мистер Данфорд? Данфорд кивнул.

— Я очень рад, что наконец разыскал вас, — восторженно начал адвокат. Он с удивлением посмотрел на Белл. — А это миссис Данфорд? Я полагал, что вы не женаты, сэр. Да, это странно, очень странно.

— Я не женат. Это леди Блэквуд, моя знакомая. Но кто вы?

— О, извините. Виноват. — Адвокат вынул платок и промокнул им лоб. — Я — Персиваль Леверетт из компании Крэгман, Хопкинс, Топкинс и Леверетт. — Он подался вперед, делая ударение на собственном имени. — У меня очень важные новости для вас. Чрезвычайно важные.

Данфорд махнул рукой:

— Я весь внимание.

Леверетт взглянул на Белл и снова перевел взгляд на Данфорда.

— Не лучше ли нам поговорить наедине, сэр? Поскольку дама не родственница….

— Ты не против?

— Конечно, нет, — заверила она его, улыбаясь. Улыбка эта говорила о том, что к концу их беседы у нее будет готова тысяча вопросов. — Я подожду.

Данфорд направился к двери в кабинет:

— Сюда, пожалуйста, мистер Леверетт.

Они вышли из комнаты, и Белл, к своей радости, увидела, что дверь осталась слегка приоткрытой. Она тут же вскочила и, придвинув кресло вплотную к двери, вытянула шею и навострила ушки. Бормотание. Снова бормотание. — Откуда? Бормотание, бормотание, что-то похожее на «Корнуолл». Насколько он дальний родственник мне? Нет, то, что она услышала, не могло быть «восемь». — Что он мне завещал?

Белл хлопнула в ладоши. Как чудесно! Данфорд, похоже, получил нежданное наследство. Оставалось надеяться, что это будет нечто стоящее. Одной из ее приятельниц повезло получить в наследство тридцать семь кошек.

Остальное невозможно было разобрать. Спустя несколько минут двое мужчин снова вернулись в комнату и пожали друг другу руки. Леверетт положил несколько листов в свой саквояж и произнес:

— Остальные документы вы получите очень скоро. Разумеется, нам понадобится ваша подпись.

— Разумеется.

Леверетт поклонился и вышел из комнаты.

— Итак? — требовательно спросила Белл. Данфорд растерянно улыбнулся, не до конца осознав то, что услышал.

— Адвокат сказал, что мне по наследству перешел титул барона.

— Титул барона! Теперь мне следует называть тебя лорд Данфорд? Он закрыл глаза.

— Разве я когда-нибудь называл тебя леди Блэквуд?

— Десять минут назад, — протараторила она бойко, — когда представлял меня мистеру Леверетту.

— Браво, Белл. — Он сел на диван, не подождав вопреки этикету, пока Белл сядет первой. — Полагаю, теперь меня следует называть лорд Стэннедж. — Лорд Стэннедж, — прошептала она, — как изысканно. Уильям Данфорд, лорд Стэннедж. — Она озорно улыбнулась. — Уильям, ведь, кажется, так тебя зовут?

Данфорд фыркнул. Его редко называли по имени. По этому поводу у них была какая-то шутка, вспомнить которую она сейчас не могла.

— Я задавал матери этот вопрос. Если память не изменяет мне, она сказала: «Твое имя — Уильям», — отпарировал он.

— Кто умер? — бесцеремонно спросила Белл.

— В такте и изящных манерах тебе не откажешь, моя дорогая Арабелла.

— Ну ты, очевидно, не будешь сильно убиваться из-за кончины твоего, м-м, дальнего родственника, поскольку до сегодняшнего дня ты и не подозревал о его существовании.

— Он был моим кузеном, точнее, восьмиюродным кузеном.

— Как? И не нашлось родственника ближе тебя? — удивленно спросила она. — Только не подумай, что я завидую твоему наследству, но, согласись, это странно.

— Похоже, мужчины в моем роду — убежденные холостяки.

— Это уж точно, — съязвила она.

— Как бы то ни было, — сказал он, не обращая внимания на ее реплику, теперь у меня есть титул и небольшое поместье в Корнуолле.

Значит, она не ослышалась.

— Ты бывал в Корнуолле?

— Нет. А ты?

Она отрицательно покачала головой.

— Я слышала, там очень дико и пустынно. Скалы, разбивающиеся о них волны, и тому подобное. Никакой цивилизации.

— Не может быть, Белл. В конце концов это тоже Англия.

Она пожала плечами.

— Собираешься съездить туда?

— Наверное, придется. Он хлопнул себя по ноге. Никакой цивилизации, говоришь? Надеюсь, мне там понравится.

* * *

— Надеюсь, ему здесь не понравится. — Генриетта Баррет со злостью надкусила яблоко. — Надеюсь, что ему здесь очень не понравится.

— Ну-ну, Генри, — закудахтала миссис Симпсон, которая служила экономкой в Стэннедж-Парке. — Не очень-то это любезно с твоей стороны.

— А я вовсе и не хочу казаться любезной. Я столько труда вложила в Стэннедж-Парк.

Она жила в Корнуолле с тех пор, как ее родителей задавила карета в Манчестере и она осталась сиротой без средств к существованию. Виола, жена недавно почившего барона, которой Генри приходилась внучатой племянницей, любезно согласилась взять девочку на попечение. Генри влюбилась в Стэннедж-Парк с первого взгляда: в светлые камни, из которых был сложен дом, в сверкающие окна и в каждого, кто жил в этом поместье. Как-то раз слуги застали ее за чисткой серебра.

— Я хочу, чтобы все блестело, — заявила она. — Все должно быть безупречно в этом чудесном месте.

Так Корнуолл стал для нее родным домом, роднее, чем прежде был Манчестер. Виола души в ней не чаяла, а Карлайл стал для нее со временем вместо отца. Он не часто с ней разговаривал, но при встречах всегда ласково гладил по голове. Когда же ей исполнилось четырнадцать и Виола умерла, Карлайл замкнулся в себе, пустив дела в поместье на самотек. Генри тут же взяла все в свои руки. Она очень любила Стэннедж-Парк, у нее было собственное мнение, как следует управлять им. Последующие шесть лет она неплохо справлялась с делами, и все безоговорочно ей подчинялись. Девушке очень нравилась такая жизнь.

Но Карлайл умер, а титул и поместье перешли какому-то дальнему родственнику, проживающему в Лондоне, без сомнения, столичному снобу и франту. Генри слышала, что он никогда не бывал в Стэннедж-Парке, как-то позабыв, что и сама не бывала здесь до тех пор, пока не поселилась двенадцать лет назад.

— Напомни, как его имя? — спросила миссис Симпсон, замешивая тесто для хлеба.

— Данфорд. Какой-то там Данфорд, — с отвращением произнесла Генри. — Они не потрудились сообщить его полное имя, хотя теперь это не важно. Отныне он — лорд Стэннедж. Наверняка потребует, чтобы к нему обращались именно так. Новоиспеченные аристократы всегда так поступают.

— Ты говоришь так, будто сама принадлежишь к ним, Генри. Не задирай-ка свой нос!

Генри вздохнула и снова откусила яблоко.

— Не хватало еще, чтобы он звал меня Генриетта.

— И к лучшему. Ты становишься слишком взрослой для Генри.

— Но ты все равно продолжаешь меня так звать.

— Я слишком стара для перемен. А ты — нет. Пора тебе перестать быть девчонкой и подыскать себе мужа.

— И что дальше? Перебраться в Англию? Я не хочу уезжать из Корнуолла.

Миссис Симпсон улыбнулась, терпеливо заметив, что Корнуолл — тоже Англия. Генри была очень предана этому месту, не допуская, что оно — всего лишь часть чего-то большего.

— Здесь, в Корнуолле, тоже есть мужчины, — сказала миссис Симпсон. — В соседних поместьях их достаточно. Можешь выйти за любого.

Генри усмехнулась:

— Нет ни одного стоящего, и тебе это известно, Симпи. И потом, никто не захочет жениться на мне теперь, когда я осталась без шиллинга в кармане, а Стэннедж-Парк достался этому чужаку. К тому же все считают меня дурнушкой.

— Это не так, — поспешила заметить миссис Симпсон. — Все уважают тебя.

— Я знаю, — Генри закатила свои светло-серые глаза. — Они относятся ко мне как к мужчине, и я не обижаюсь. Но мужчины не женятся на подобных себе. — Вот если бы ты носила платья… Генри посмотрела на свои поношенные бриджи.

— Я надеваю платья, когда для этого есть повод.

— Даже и представить себе не могу, какой для этого нужен повод, — фыркнула миссис Симпсон. — Поскольку никогда не видела тебя в них. Даже в церкви.

— Мне просто повезло, что наш викарий — человек без предрассудков.

Экономка внимательно посмотрела на девушку:

— Тебе просто повезло, что викарий в восторге от французского бренди, которое ты посылаешь ему раз в месяц.

Генри сделала вид, что не услышала это замечание.

— Я надевала платье на похороны Карлайла. И на прошлогодний бал. Я делаю это каждый раз, когда к нам приезжают гости. У меня их по крайней мере пять штук в гардеробе. И еще я надеваю платья, когда езжу в город.

— Это неправда.

— Ну, я не говорю о нашей маленькой деревушке. Но всякий согласится, что в бриджах удобнее скакать верхом, объезжая поместье.

«Не говоря уже о том, — подумала Генри, — что платья ужасно сидят на мне».

— И все же надень какое-нибудь платье к приезду мистера Данфорда.

— Нет, этого ты от меня не дождешься, Симпи. — Генри швырнула огрызок в ведро с объедками. Попав точно в цель, Генри издала победный клич: — За последнее время ни разу не промахнулась!

Миссис Симпсон только головой покачала:

— Если бы кто-нибудь научил тебя вести себя так, как подобает девушке.

— Виола пыталась, — возразила Генри. — Возможно, ей удалось бы это, проживи она подольше. Но себе я нравлюсь такой, какая я есть. Время от времени ей грезились прекрасные дамы в роскошных нарядах. «У таких женщин, словно колесики вместо ног, — думала Генри, — так плавно они скользят. И где бы они ни появились, за ними следует вереница влюбленных мужчин». Генри мечтательно представила себя красавицей, окруженной целой свитой одурманенных ею мужчин. Генри улыбнулась. Этого никогда не будет. Да и не надо ей ничего такого.

— Генри? — Миссис Симпсон подалась вперед. — Генри, я с тобой разговариваю.

— Да? — Генри вернулась на землю. — Извини, но я думала, как нам поступить со свиньями, — солгала она. — Боюсь, у нас не хватит места для всех.

— Ты бы лучше подумала, как вести себя, когда приедет мистер Данфорд. Он написал, что приедет сегодня?

— Чтоб он лопнул!

— Генри! — Миссис Симпсон неодобрительно смерила ее взглядом.

Девушка покачала головой и вздохнула.

— Сейчас самое подходящее время для брани, Симпи. А что, если ему понравится Стэннедж-Парк? Или хуже того: что, если он сам захочет управлять им?

— Если это и случится, все будет законно. Поместье теперь принадлежит ему.

— Знаю, знаю. В этом-то вся беда. Миссис Симпсон выложила тесто в форме батона и оставила его подойти. Вытирая руки, она рассуждала:

— Быть может, он захочет продать поместье. Ах, если бы он продал его кому-нибудь из местных помещиков, тебе не пришлось бы волноваться! Всем известно, что нет управляющего лучше тебя.

Генри соскочила со своего места и начала мерить кухню шагами.

— Он не сможет сделать этого. Поместье передается вместе с титулом. Иначе Карлайл оставил бы его мне.

— Вот оно что. Тогда тебе придется поладить с мистером Данфордом.

— Лордом Стэннеджем. — Генри тяжело вздохнула. — Лордом Стэннеджем —хозяином моего дома и моей судьбы.

— Что ты имеешь в виду?

— Только то, что теперь он — мой опекун.

— Что? — Миссис Симпсон выронила скалку из рук.

— Теперь я нахожусь под его опекой.

— Но… но это невозможно. Ты даже не знаешь его.

Генри пожала плечами.

— Так устроен мир, Симпи. Ты же знаешь — у женщин нет мозгов. Опекуны нужны, чтобы направлять нас.

— И почему ты мне не сказала об этом раньше?

— А зачем тебе все рассказывать?

— Действительно! — проворчала миссис Симпсон.

Генри грустно улыбнулась. Удивительно, насколько тепло они относились друг к другу! Она рассеянно накрутила на палец локон длинных каштановых волос, которыми очень гордилась. Практичнее было бы остричь их, но волосы были так густы и шелковисты, что Генри никак не могла расстаться с ними. Накручивать прядь на палец во время серьезных раздумий было ее давнишней привычкой, и сейчас она занималась именно этим.

— Погоди-ка! — воскликнула она.

— Что?

— Он не может продать поместье, но ему совсем необязательно жить здесь.

Миссис Симпсон прищурилась.

— Что-то я не понимаю тебя, Генри.

— Нам надо устроить так, чтобы он ни за что не захотел остаться здесь. Надеюсь, это несложно будет сделать. Наверняка он из разряда неженок. Мы сделаем так, чтобы он почувствовал себя здесь, э-э, не слишком уютно.

— Ради всего святого, что ты задумала, Генриетта Баррет? Насыпать острые камни в его матрац?

— Ну, я не настолько жестока, — усмехнулась Генри. — Мы будем любезны с ним. Мы будем очень вежливы, но попытаемся намекнуть, что жизнь вдали от города — не для него. Ему придется вернуться в Лондон. Тем более что раз в три месяца я буду посылать ему деньги.

— Я полагала, что всю прибыль ты вкладываешь в поместье.

— Я так и делала, но теперь мне придется делить ее на две равные части. Половину отсылать новоиспеченному лорду Стэннеджу, а вторую — вкладывать в поместье. Не очень-то хочется делать это, но все лучше, чем терпеть его присутствие здесь.

Миссис Симпсон покачала головой.

— И что же ты придумала? Генри накрутила локон на палец.

— Я еще не знаю. Надо будет хорошенько подумать.

Миссис Симпсон взглянула на часы:

— Тебе придется думать быстрее, ведь он будет здесь меньше чем через час. Генри направилась к двери.

— Я, пожалуй, приму ванну.

— Странно, разве ты не хочешь встретить его ароматом полей, конечно, не тех, на которых растут цветы и пчелы собирают мед, — сострила миссис Симпсон.

В ответ Генри скорчила гримасу:

— Ты распорядишься приготовить воду?

Экономка кивнула, и Генри направилась к черной лестнице. Миссис Симпсон была права: от нее не пахло цветами. Этого и не могло быть, ведь все утро она провела на строительстве нового свинарника. Несмотря на то что Генри была вынуждена руководить всеми работами в поместье, стоять по колено в грязи не доставляло ей ни малейшего удовольствия.

Она вдруг остановилась на ступеньках, ее глаза радостно сверкнули. Эта мысль стоила того, чтобы ее как следует обдумать. Пожалуй, ей надо будет развить еще большую активность вокруг строительства и убедить мистера Данфорда, что именно этим лорды и занимаются в поместьях.

В восторге от собственной идеи она проскакала весь путь до спальни на одной ноге. Вода еще не была готова, и Генри, взяв гребень, подошла к окну. Ее волосы были убраны в хвост, но ветер все же запутал их. Она развязала ленту: расчесанными их легче будет вымыть.

Расчесывая волосы, она вглядывалась в зелень полей, раскинувшихся во все стороны. Солнце начинало садиться, окрашивая небо чудесными красками. Генри вздохнула, очарованная зрелищем. Ничто не трогало ее так, как красота этих мест.

Вдруг что-то блеснуло вдали. О Господи, неужели?! Она не ошиблась: это блестело стекло в двери экипажа. Черт бы его побрал — он должен был приехать позже.

— Чертов негодяй, — пробормотала она, — совсем не пунктуален. Она посмотрела через плечо. Вода еще не была готова.

Прижавшись вплотную к окну, она разглядывала экипаж, кативший к дому. Какой красивый! Мистер Данфорд, несомненно, был человеком со средствами либо имел состоятельных друзей, одолживших ему экипаж. Генри расчесывала волосы, продолжая наблюдать из окна. Два лакея поспешили к экипажу чтобы отнести багаж в дом. Ее труды не пропали даром, она добилась того, что бы все в доме работало как часовой механизм. Дверцы экипажа открылись. Невольно она прижалась к окну еще плотнее. Показался ботинок. Красивый дорогой ботинок, отметила про себя Генри. Затем она увидела, что и нога, на которую он был надет, выглядела не хуже, чем ботинок.

— О Господи, — пробормотала она, — что-то не похоже на неженку. — Затем показался и сам владелец ноги.

Генри выронила гребень из рук.

О Господи, — вздохнула она. Он был прекрасен. Нет, не прекрасен, тут же поправила она себя. Это слово совсем не годилось. Он был высок и широкоплеч. Его густые темные волосы были чуть длиннее, чем требовала мода. А его лицо… Генри глядела на него с высоты почти четырнадцати футов, но ей удалось увидеть, что у него было красивое и мужественное лицо: высокие скулы, прямой нос и чуть насмешливый рот. Конечно, она не могла видеть цвета его глаз, но была уверена, что они умны и проницательны. И наконец, он был моложе, гораздо моложе, чем она представляла себе. Она ожидала увидеть мужчину лет пятидесяти. А этому было не больше тридцати.

Генри простонала. Теперь все будет гораздо сложнее, чем ей представлялось. Ей потребуется необычайная ловкость, чтобы одурачить его. Со вздохом она подняла свой гребень и направилась к наполненной водой ванне.

В то время как Данфорд неторопливо рассматривал фасад своего нового дома, его внимание привлекло какое-то движение в окне наверху. Солнце отсвечивало в стекле, но он успел разглядеть девушку с длинными каштановыми волосами. Однако прежде чем он успел рассмотреть ее, она повернулась и скрылась в комнате. Странно. Вряд ли служанка могла в этот час стоять без дела у окна, да к тому же с неприбранными волосами. На мгновение он был заинтригован, но тут же справедливо рассудил, что у него еще будет достаточно времени разузнать о ней, а теперь его ждут более важные дела.

Все слуги Стэннедж-Парка выстроились перед домом для знакомства с новым хозяином. Их было не больше двадцати — несколько меньше, чем заведено в приличных домах, но ведь и Стэннедж-Парк был не слишком велик. Дворецкий по имени Иейтс очень старался сделать церемонию как можно более официальной. Данфорд, едва сдерживая улыбку, напустил на себя важный вид. Кажется, именно этого ждали от нового хозяина. Но его так и подмывало рассмеяться, глядя на всех этих служанок, старательно приседающих в реверансе. Он никогда не думал о титуле, поместье и собственных землях.

Его отец был младшим в семье, а дед, в свою очередь, — младшим среди братьев. Только одному Богу известно, сколько Данфордов должно было отойти в мир иной, прежде чем поставить его в очередь на ожидание наследства.

После того как последняя по счету служанка присела в реверансе и встала на место, Данфорд обратился к дворецкому:

— По всему видно, вы отлично управляете домом, Иейтс.

Иейтс, никогда не напускавший на себя важный вид, столь свойственный столичным дворецким, расцвел от удовольствия.

— Благодарю вас, мой господин. Мы здесь все очень стараемся, но за все нужно благодарить Генри. Данфорд поднял бровь:

— Генри?

Иейтс судорожно сглотнул. Ему следовало бы сказать «мисс Баррет». Да, именно так нужно было сказать в присутствии нового лорда Стэннеджа, ведь он только что прибыл из столицы. Не об этом ли твердила ему миссис Симпсон несколько минут назад.

— М-м, Генри — это… — Он осекся. Как странно называть ее иначе, чем Генри. — Это… как вам объяснить…

Но тут внимание Данфорда переключилось на миссис Симпсон, которая принялась уверять его, что вот уже больше двадцати лет она живет в Стэннедж-Парке и знает все о поместье, ну если и не все о поместье, то по крайней мере все о том, что делается в доме, и если господину что-нибудь будет нужно…

Данфорд даже зажмурился, пытаясь сосредоточиться на словах экономки. Подсознательно он чувствовал, что она нервничает. Может быть, поэтому она тараторила, как… Он не знал точно, как кто, и все-таки что же она пыталась ему объяснить? Какой-то шум, доносившийся из конюшни, привлек его внимание, и он рассеянно посмотрел в том направлении. Ему, должно быть, показалось. Он снова повернулся к экономке. Она все еще говорила о Генри. Кто такой Генри? Он хотел было уже спросить об этом, как в ту же секунду огромная свинья с грохотом протиснулась через приоткрытые ворота конюшни и с визгом вырвалась на свободу.

— О дьявол… — Данфорд быстро задышал не в силах продолжить свои проклятия. Он замер, словно загипнотизированный.

Животное с грохотом пронеслось по лужайке, со скоростью, на которую ни одна свинья просто не имела права. Это было огромное свиноподобное чудовище, а не просто свинья. Данфорд не сомневался, что ею можно накормить полсвета, если найти умелого мясника.

Свинья подбежала к слугам, которые тут же с воплем кинулись врассыпную. Испуганная этим воплем, свинья замерла, подняла вверх свое рыло и начала злобно и отвратительно визжать.

— Сейчас же заткнись! — приказал Данфорд. Свинья, почувствовав непререкаемость тона, не просто заткнулась, она послушно повалилась на землю.

Из окна Генри видела, что свинья вырвалась из конюшни и кинулась к лестнице. В тот момент, когда она прибыла на место преступления, новоиспеченный лорд Стэннедж уже применил свою власть и призвал к порядку возмутителя спокойствия.

Генри выбежала на лужайку, так и не успев принять ванну, забыв, что по-прежнему облачена в мужскую одежду. В грязную мужскую одежду.

— Прошу прощения, мой господин, — пробормотала она, сдержанно улыбнувшись, затем наклонилась и схватила свинью за толстую складку на холке. Быть может, ей не следовало вмешиваться. Может быть, стоит мило подождать, пока свинье надоест лежать на земле? И посмеяться, если той придет в голову помочиться прямо на господские ботинки? Но она слишком гордилась Стэннедж-Парком, чтобы остаться в стороне в этой ситуации. Для нее не было ничего важнее, чем заведенный порядок в поместье. Она не допустит, чтобы кто-то подумал, что свободно расхаживающие свиньи здесь в порядке вещей, пусть этот кто-то и был лондонским франтом, свалившимся ей на голову.

Наконец-то прибежал работник и отвел свинью обратно в конюшню. Генри выпрямилась и, заметив недоумевающие взгляды слуг, вытерла руки о бриджи. Она посмотрела в сторону темноволосого красавца.

— Добрый день, лорд Стэннедж, — ее губы расплылись в гостеприимной улыбке. В конце концов, ему совсем необязательно знать, что она хочет избавиться от него.

— Добрый день, мисс э-э…

Генри прищурилась. Неужели он еще не понял, кто она такая? Без сомнения, он ожидал, что его подопечная — избалованная недотрога, которая не отважится и шагу ступить из дому, не то что управлять поместьем.

— Мисс Генриетта Баррет, — произнесла она, рассчитывая, что сейчас наконец он все поймет. — Зовите меня Генри. Как все.

Глава 2

Данфорд поднял бровь. Так это и есть Генри?

— Вы — девушка, — сказал он, понимая нелепость своих слов.

— С утра так оно и было, — нашлась она.

Позади кто-то тяжело вздохнул. Генри не сомневалась, что это была миссис Симпсон. Данфорд прищурился, глядя на странное создание, стоящее перед ним. На ней были просторные мужские бриджи и простая льняная рубаха, в которой, судя по грязным пятнам, изрядно потрудились. Распущенные каштановые волосы падали на плечи и спину. Они были необычайно красивы и как-то не вязались с остальной внешностью. Он так и не смог решить, хорошенькая ли она, симпатичная, или даже красавица, — ее странное одеяние не позволяло ему сделать этого. Он не мог подойти к ней поближе, так как от девушки пахло совсем… неженственно.

По правде говоря, Данфорд не хотел бы подходить к ней ближе чем на три фута. От Генри с утра пахло хлевом, и похоже, она привыкла к этому запаху.

Заметив, что лорд Стэннедж нахмурился, она подумала, что ему не понравился ее наряд. Ну что ж, сам виноват, что приехал раньше, чем его ожидали. Да, еще эта свинья появилась так не вовремя! Она решила постараться как можно лучше выйти из сложившегося положения и, стремясь отвлечь его внимание и заверить, что рада встрече с ним, снова улыбнулась.

Данфорд прокашлялся.

— Простите, я был застигнут врасплох, мисс Баррет, и…

— Генри. Пожалуйста, зовите меня просто Генри, как все.

— Хорошо, Генри. Простите еще раз, мне сказали, что кто-то по имени Генри служит здесь управляющим, и, разумеется, я подумал…

— Догадываюсь, о чем вы подумали, — сказала она, махнув рукой. — Это происходит постоянно и часто играет мне на руку.

— Не сомневаюсь, — еле слышно произнес он и невольно сделал шаг назад.

Генри подбоченилась и краем глаза посмотрела в сторону хлева — проверить, хорошо ли он заперт.

Данфорд украдкой наблюдал за ней. Нет, эта девушка не могла быть управляющим в поместье. Ей, должно быть, не больше пятнадцати. Верно, есть еще кто-то по имени Генри.

— Должна признаться, то, что произошло недавно, простая случайность. Мы строим новый хлев, и свиньи временно находятся в конюшне.

— Ах вот оно что! — «Она говорит таким тоном, словно и в самом деле в курсе происходящего в поместье», — подумал Данфорд.

— Так вот, мы уже отстроили его наполовину. — Генри хитро улыбнулась. — Чудесно, что вы приехали именно сейчас, мой господин, когда нам пригодится каждая пара рук.

Она услышала чей-то кашель и теперь почти не сомневалась, что это была миссис Симпсон.

«Нашла время взывать к моей совести», — подумала Генри.

Она улыбнулась Данфорду и продолжила:

— Хорошо бы достроить свинарник как можно быстрее. Нам совсем не нужно, чтобы подобное повторилось снова, не так ли?

На этот раз Данфорду пришлось поверить в то, что это создание действительно управляет поместьем.

— Так это вы управляющая? — спросил он.

Генри пожала плечами.

— В некотором роде.

— А вы не слишком э-э… молоды?

— Возможно, — не подумав ответила Генри. Проклятие. Это будет служить оправданием, если он решит избавиться от нее. — Но я — лучший управляющий для этого поместья, — добавила она быстро. Я управляю Стэннедж-Парком несколько лет.

— Управляющая, — произнес Данфорд.

— Что вы сказали?

— Управляющая. Лучшая управляющая для этого поместья. — Его глаза озорно блестели. — Ведь вы — женщина?

Генри, совершенно не понимая, что он дразнит ее, залилась румянцем.

— Во всем Корнуолле вы не сыщете человека, который делал бы эту работу лучше меня.

— Уверен, что это так, — сказал Данфорд. — Вижу, что в Стэннедж-Парке дела идут превосходно. Вы прекрасно справляетесь. Надеюсь, вы покажете мне поместье? — И затем он улыбнулся ей одной из самых своих обольстительных улыбок.

Генри очень постаралась не растаять от его обаяния. Ей прежде не доводилось встречать мужчину, который был бы настолько… мужчиной, и то, как засосало у нее под ложечкой, совсем ей не понравилось. Она с сожалением подумала, что не произвела на него впечатления, разве что показалась странной. Что ж, он не дождется от нее обмороков.

— Конечно, — ответила она как ни в чем не бывало, — с удовольствием. Мы едем тотчас?

— Генри! — миссис Симпсон поспешила к ней. — Господин только что приехал из Лондона. Ему надо прийти в себя. И должно быть, он голоден.

Данфорд одарил их еще одной улыбкой:

— Умираю с голоду.

— Если бы я получила поместье в наследство, я тотчас захотела бы увидеть его, — произнесла надменно Генри, — я захотела бы узнать о нем все.

Данфорд подозрительно сощурился.

— Конечно, я хочу увидеть поместье, но почему бы мне не сделать этого завтра, когда я отдохну? — Он на полдюйма наклонил голову в сторону Генри, — И приму ванну.

Лицо Генри стало пунцово-красным. Лорд Стэннедж тактично давал понять, что от нее дурно пахнет.

— Конечно, мой господин, — сказала она ледяным тоном, — ваше желание — закон для меня. Конечно, теперь вы здесь главный.

Данфорд подумал, что если она еще раз скажет «конечно», он потеряет самообладание. В самом деле, что случилось с ней? Чем он обидел ее? Еще несколько минут назад она была воплощением гостеприимства и радушия.

— Не могу выразить словами свою радость, что теперь вы поступаете под мое начало, мисс Баррет. Простите, м-м, Генри. Так значит, вы — в полном моем распоряжении? Звучит интригующе. — Он улыбнулся и пошел за миссис Симпсон к дому.

Проклятие, проклятие, проклятие.

Все бушевало в Генри. Она едва сдержалась, чтобы не топнуть ногой. И зачем только она позволила себе рассердиться? Теперь он понял, что ее не радует его присутствие здесь, и каждое ее слово будет у него на подозрении. Да, он совсем не глуп! Это было ее первой проблемой. Такие, как он, обычно глупы, или по крайней мере ей так казалось. Проблема номер два: он слишком молод. Ему не составит труда держаться с ней наравне. Ей не удастся довести его до изнеможения и внушить, что жизнь в Стэннедж-Парке придется ему не по вкусу. Третья проблема состоит в том, что он, пожалуй, самый красивый из всех, кого она когда-либо видела. Она конечно, видела в своей жизни не слишком много мужчин, однако не могла отрицать того, что Данфорд заставил ее почувствовать себя… Генри нахмурилась. Кем же? Она вздохнула и покачала головой. Она не желала знать. Четвертая проблема тоже была очевидна. Конечно, ей совсем не хотелось признавать за лордом Стэннеджем способность к правильным суждениям, но надо смотреть правде в глаза: от нее дурно пахло.

Даже и не подумав сдержать стон, Генри вернулась в дом и бегом поднялась по лестнице в свою комнату.

Данфорд проследовал за миссис Симпсон в господские покои.

— Надеюсь, вам будет удобно здесь, — сказала она. — Генри так старалась сделать дом более современным.

— А, Генри, — повторил он задумчиво.

— Такая вот она, наша Генри.

Данфорд снова улыбнулся своей неотразимой улыбкой, которая не раз сражала женщин наповал.

— Так кто же она, эта Генри?

— Разве вы не знаете?

Он пожал плечами и нахмурился.

— Как же, Генри живет здесь уже несколько лет, с тех самых пор как умерли ее родители. И управляет имением вот уже… дайте-ка мне сосчитать… вот уже шесть лет. С тех самых пор, как умерла леди Стэннедж, упокой Господи ее душу.

— А чем же занимался лорд Стэннедж? — полюбопытствовал Данфорд. Лучше уж поскорее все выяснить. Он всегда придерживался того мнения, что лишние знания не помешают.

— Оплакивал леди Стэннедж.

— Все шесть лет?

Миссис Симпсон вздохнула.

— Они были очень привязаны друг к другу.

— Постойте, правильно ли я вас понял? Генри, м-м, мисс Баррет управляет поместьем уже шесть лет? Но это просто невозможно! Не в десять же лет она приступила к этим обязанностям! Сколько ей лет?

— Двадцать, мой господин.

— Двадцать. — Она, конечно, не выглядела на двадцать. — Понимаю. Так кем она приходится лорду Стэннеджу?

— Теперь вы — лорд Стэннедж.

— Я говорю о старом лорде Стэннедже, — уточнил Данфорд, стараясь скрыть свое раздражение.

— Генри — дальняя родственница его жены. У нее, бедняжки, больше никого не было.

— Вот оно что. Очень великодушно с их стороны. Что ж, спасибо, что проводили меня, миссис Симпсон. Думаю, я отдохну немного, а потом спущусь к ужину. По-видимому, вы рано ужинаете здесь?

— Да, мой господин, — ответила миссис Симпсон. Она поклонилась и, приподняв юбки, вышла из комнаты.

«Бедная родственница, — подумал Данфорд. — Интересно. Бедная родственница одевается как мужчина, от нее дурно пахнет, и она управляет Стэннедж-Парком под стать управляющим самых богатых лондонских поместий».

Похоже, ему не придется скучать в Корнуолле. Любопытно, как она выглядит в платье?

Спустя два часа Данфорд утолил свое любопытство. Лучше бы он этого не видел! Словами трудно описать то, как выглядела мисс Генриетта Баррет в платье. Никогда раньше ему не приходилось видеть, чтобы женщина — а он повидал достаточно женщин — выглядела так… дурно.

На ней было платье ярко-лилового цвета, снизу доверху украшенное оборками и бантами. По-видимому, ткань колола, так как она не переставая одергивала платье, или не подходило ей по размеру. Присмотревшись внимательнее, Данфорд понял, что дело как раз в этом. Оно было несколько коротковато и узковато, кроме того, ему показалось, что на рукаве была небольшая дырка.

Черт побери, он не ошибся! Теперь он готов был поклясться, что платье на самом деле порвано. Словом, мисс Генриетта Баррет походила на пугало. Но теперь от нее приятно пахло. Пахло, он незаметно потянул носом, — лимонами.

— Добрый вечер, лорд, — произнесла она, когда перед ужином они встретились в гостиной. — Надеюсь, вы хорошо устроились.

Он галантно поклонился.

— Замечательно, мисс Баррет. Еще раз благодарю вас за превосходную работу.

— Зовите меня Генри, — начала она.

— Как все, — продолжил он за нее.

Генри с трудом сдержала смех. Боже милостивый, она и не предполагала, что он сможет понравиться ей! Это было бы катастрофой.

— Могу я проводить вас в столовую? — спросил Данфорд, предлагая ей руку.

Генри кивнула, и они прошли в столовую. Она не видела ничего дурного в том, что проведет вечер в компании мужчины, который принадлежит — она еще раз напомнила себе об этом — к вражескому лагерю. Необходимо, чтобы он поверил в ее расположение. Этот мистер Данфорд не был похож на простака. Если он и не догадывается о ее планах, ей все же потребуется немало сил, чтобы выдворить его из Корнуолла. Нет уж, пусть сам поймет, что жизнь в Стэннедж-Парке не для него.

Она не помнила, чтобы кто-нибудь раньше держался с ней так галантно. Несмотря на бриджи и другую мужскую одежду, Генри все же оставалась женщиной и не могла устоять против такого вежливого обращения.

— Как вам нравится здесь, лорд? — спросила Генри, когда они заняли свои места за столом.

— Очень, хотя прошло совсем немного времени. — Данфорд зачерпнул ложкой жаркое. — Вкусно.

— М-да. Миссис Симпсон — настоящее сокровище. Не знаю, что бы мы делали без нее.

— Я полагал, миссис Симпсон — экономка.

Генри, почувствовав, что настал подходящий момент, изобразила на лице святую невинность.

— Правильно. Но она иногда готовит. У нас не очень много прислуги, если вы еще не успели заметить. — Она улыбнулась, не сомневаясь, что он прекрасно все заметил. — Больше половины слуг, которых вы видели, не работают в доме, они трудятся в конюшне и саду.

— Ах вот оно что.

— Можно было бы нанять еще нескольких человек, но вы сами знаете, это стоило бы кучу денег.

— Нет, — ответил он тихо. — Не знаю.

— Нет? — удивилась Генри. Что же ответить на это? — Наверное, вы просто не знаете, как ведутся дела в таком большом хозяйстве.

— Вы правы.

— Так вот, — произнесла она уже с большим вдохновением, — если бы мы наняли больше слуг, нам пришлось бы от многого отказаться.

— В самом деле? — лениво усмехнулся Данфорд, отпивая из бокала.

— Мы даже не можем позволить себе хорошо питаться.

— Неужели? Все так вкусно.

— Да, разумеется, — громко произнесла Генри. Она откашлялась, стараясь говорить помягче.

— Мы очень хотели порадовать вас в день вашего приезда.

— Как любезно с вашей стороны.

Генри насторожилась. Казалось, он видит ее насквозь.

— А завтра, — продолжила она, удивившись, как естественно прозвучал ее голос, — нам придется вернуться к обычному меню. Которое состоит из… Разных блюд, — она махнула рукой, чтобы потянуть время. — В основном баранины. Мы съедаем овцу, когда ее шерсть уже ни на что не годна.

— А я и не знал, что шерсть может портиться.

— Конечно, может. — Генри снисходительно улыбнулась. Интересно, догадывается ли он, что она лжет? — Когда овца стареет, ее шерсть становится… волокнистой. За такую не дают хорошей цены. Поэтому мы и пускаем ее на мясо.

— Баранина.

— Да. Вареная.

— Просто удивительно, как это вы не похудели еще сильнее?

Помимо воли, Генри посмотрела на себя. Неужели он считает ее слишком худой? Генри стало вдруг как-то не по себе, но она решительно отбросила эти мысли.

— Конечно, мы не экономим на завтраках, — выпалила она, не представляя, что сможет отказать себе в своем любимом блюде — яичнице с ветчиной. — Хорошему работнику необходимо хорошо питаться. Здесь, в Стэннедж-Парке, мы работаем не покладая рук. Поэтому завтракаем мы плотно, — сказала Генри со знанием дела. — А на обед едим кашу.

— Кашу? — Данфорд едва не подавился.

— Да, со временем вы привыкнете. Не сомневайтесь. На ужин у нас, как правило, хлеб и баранина. Если, конечно, она есть.

— Если она есть?

— Не каждый же день мы закалываем овцу. Мы ждем, пока они не состарятся. За шерсть нам дают хорошие деньги.

— Не сомневаюсь, что жители Корнуолла очень признательны вам за то, что вы одеваете их.

Лицо Генри сделалось совсем невинным.

— Не думаю, что большинство из них знает, откуда берется шерсть для их одежды.

Он внимательно посмотрел на нее, очевидно, пытаясь понять, насколько серьезно она говорит это. Пауза затянулась и, почувствовав себя неуютно, Генри добавила:

— Вот такие дела. И вот почему мы едим баранину. Иногда.

— Понимаю.

Генри пыталась понять, что таится за этим бесстрастным тоном, но не могла разгадать его мысли. Она была уверена, что выбрала верную тактику, пытаясь намекнуть ему, что он не сможет привыкнуть к такой жизни. Но он может понять все не так, как ей хотелось. Подумает, что дела в Стэннедж-Парке идут из рук вон плохо, и выгонит их всех. Это было бы катастрофой.

Она нахмурилась. Может ли он выгнать ее? Может ли он вообще отказаться от опекунства?

— Почему вы так нахмурились, Генри?

— Нет, все в порядке, — быстро ответила она. — Я подсчитываю в уме. Когда я считаю, то всегда хмурюсь.

«Она лжет», — подумал Данфорд.

— Какую же задачу вы решали?

— Рента, урожай и тому подобное. В Стэннедж-Парке много работы. И все мы трудимся в поте лица.

Его вдруг осенило. Подробный рассказ Генри об их питании приобрел для него новый смысл. Уж не пыталась ли она запугать его?

— Вот как?

— Да, это так. Несколько человек арендуют у нас землю, остальные же работают на поместье: убирают урожай, смотрят за домашним скотом и выполняют другую работу. На это уходит много сил.

Данфорд усмехнулся. Он не ошибся, она действительно пыталась запугать его. Но почему? Надо подробнее разузнать об этой странной девушке. Если ей хочется войны, он с удовольствием примет вызов. Как бы мило и невинно она ни пыталась скрыть это, он ее раскусит. Он одержит победу над мисс Генриеттой Баррет тем же способом, каким одерживал победы над женщинами по всей Британии. Он просто будет самим собой. И Данфорд улыбнулся ей.

Генри полагала, что у нее крепкие нервы. Она даже успела произнести про себя: «У меня крепкие нервы» — в ту самую минуту, когда его чары обрушились на нее. Но нервы ее были не такими уж крепкими. Что-то оборвалось внутри и засосало под ложечкой. И, что было совсем ужасно, она услышала собственный вздох.

— Расскажите о себе, Генри, — попросил Данфорд.

Она вздрогнула, словно очнувшись от тяжелого сна.

— О себе? Боюсь, что рассказывать совсем нечего.

— Позвольте не согласиться, Генри. Вы очень не обычная женщина.

— Необычная? Я? — Последнее слово было больше похоже на писк.

— Судите сами. Вы с большим удовольствием носите бриджи, а не платья. Мне еще не приходилось видеть, чтобы женщина чувствовала себя менее уютно в платье, чем вы.

Генри знала, что он прав, но ей было невероятно больно слышать это от него.

— Может статься, это из-за того, что платье не подходит вам по размеру или ткань колется…

Ей полегчало. Платью уже четыре года. С тех пор она, несомненно, выросла.

Данфорд начал подсчитывать на пальцах, что было в ней необычного.

— Вы успешно управляете небольшим, но доходным поместьем, и, как выяснилось, делаете это уже шесть лет.

Генри молча ела суп, а Данфорд продолжал загибать пальцы.

— Вас совсем не испугала тварь, которую со всей определенностью можно отнести к самым огромным представителям свиного племени. Один вид ее заставил бы женщин моего круга лишиться сознания, а посему я делаю вывод, что вы находитесь с вышеупомянутым животным на дружеской ноге.

Генри нахмурилась, не зная, как понимать его слова.

— У вас есть способности к управлению, что характерно для мужчин, однако вы достаточно женственны, поскольку не остригли свои волосы, кстати говоря, очень красивые. Он загнул следующий палец, Генри зарделась от этого комплимента, теряясь в догадках, будет ли он загибать пальцы и на другой руке.

— И наконец… — он загнул большой палец, — вы настаиваете, чтобы вас называли мужским именем.

Она застенчиво улыбнулась. Он взглянул на свой кулак.

— Если этого недостаточно, чтобы назвать вас не обычной женщиной, тогда я умываю руки.

— Что ж, вы правы, — произнесла она нерешительно, — быть может, я и вправду немного странная.

— Не называйте себя странной, Генри. Оставьте это другим. Назовите себя оригинальной. Это звучит намного приятнее.

Оригинальной. Генри это понравилось.

— Его зовут Поркус.

— Простите?

— Борова. И я с ним действительно на дружеской ноге. — Она застенчиво улыбнулась. — Его зовут Поркус.

Данфорд откинул голову и расхохотался:

— О, Генри, вы — сокровище.

— Это комплимент?

— Именно это я и имел в виду.

Она отпила из бокала, не отдавая себе отчета в том, что выпила вина больше, чем обычно. Почти после каждого глотка лакей наполнял ее бокал снова.

— Наверное, я и в самом деле получила несколько необычное воспитание, — опрометчиво сказала она. — Возможно, поэтому я не такая, как все.

— Ах, так?

— В округе было мало детей, я почти не общалась с девочками. Чаще всего я играла с сыном конюха.

— Он до сих пор в Стэннедж-Парке? — Данфорду вдруг пришло в голову, что у нее может быть тайный любовник. Это было вполне вероятным. Понятно, что она — женщина необычная и не раз пренебрегала условностями. Любовник вполне вписывался в ее образ жизни.

— Нет. Билли женился на девушке из Девона и уехал. Скажите, вы задаете вопросы из вежливости?

— Совсем нет. — Он снова улыбнулся ей. — Конечно, я не хотел бы казаться невежливым, но мне интересно с вами.

Это было правдой. Данфорду всегда были интересны люди, их мысли и поступки. Дома, в Лондоне, он мог часами стоять у окна, наблюдая за тем, что происходит на улице. В свете его считали великолепным собеседником, и не потому, что он хотел казаться таковым — ему было действительно интересно то, о чем ему рассказывали. Этим отчасти можно было объяснить симпатию к нему со стороны женщин. Совсем не каждый способен выслушать женщину.

И Генри, конечно, тоже не смогла устоять перед его чарами. Разумеется, мужчины в Стэннедж-Парке всегда с большим вниманием относились к ее словам, но ведь то были деловые отношения. Никому, кроме миссис Симпсон, и в голову не приходило поговорить с ней по душам, просто так. Ей удалось скрыть свое смущение под обычной для нее маской иронии.

— А вы, лорд? Вы получили необычное воспитание?

— К сожалению, самое обычное. Правда, мои родители искренне любили друг друга, что совсем нетипично для людей моего круга. Но я был самым обычным английским ребенком.

— А я сомневаюсь в этом.

— Да? — Он наклонился вперед. — Позвольте спросить, почему, мисс Генриетта?

Она отпила из своего бокала.

— Пожалуйста, не называйте меня Генриеттой. Я ненавижу это имя.

— Но каждый раз, когда я называю вас Генри, я вспоминаю моего одноклассника по Итону, довольно противного.

Она весело улыбнулась ему:

— Боюсь, вам придется смириться с этим.

— Я вижу, вы привыкли отдавать приказания.

— Возможно. А вы, очевидно, привыкли не выполнять их.

— Браво, Генри. Но не думайте, что вам удалось уклониться от объяснения. Так в чем, по вашему мнению, я получил необычное воспитание?

Генри поджала губы и взглянула на свой бокал, который странным образом снова был полон. Она готова была поклясться, что уже выпила по крайней мере два. И тем не менее Генри сделала еще глоток.

— Ну вы — не совсем типичный мужчина.

— Разве?

— Да. — Она взмахнула вилкой в воздухе, подкрепляя свои слова жестом, после чего отпила еще немного вина.

— Чем же я не типичен?

Генри прикусила нижнюю губу, почувствовав, что загнана в угол.

— Вы весьма дружелюбны.

— А другие мужчины — нет?

— Не ко мне.

Он улыбнулся.

— Очевидно, они не знают, как много теряют.

— Послушайте, — произнесла она, прищурясь, — вы, случайно, не иронизируете?

— Поверьте мне, Генри, я вполне откровенен. Вы — самый интересный человек из всех, кого я встречал за последние годы.

Она пристально посмотрела на него, стараясь обнаружить признаки фальши, но не увидела их.

— Хотелось бы верить вам.

Он разглядывал женщину, сидящую напротив, и улыбался. В ее лице трогательно сочетались самоуверенность и тревога. Сознание ее было слегка затуманено вином, и она говорила, размахивая рукой, не обращая внимания на кусочек фазана, опасно болтающийся на кончике вилки.

— Почему же мужчины так невнимательны к вам? — спросил он тихо.

Генри с удивлением отметила, как легко ей разговаривать с этим человеком. В чем же причина: в нем или в вине? В любом случае, решила она, вино не повредит. Она отпила еще глоток.

— Полагаю, они считают меня дурнушкой, — наконец сказала она.

Данфорд помолчал, сраженный ее прямотой.

— Это, конечно, не так. Просто вам нужен человек, который научит вас быть женщиной.

— Да знаю я, как быть женщиной. Просто я не отношусь к тем женщинам, которых хотят мужчины.

— Ее слова были так двусмысленны, что заставили его поперхнуться. Но, вспомнив, что она и понятия не имеет о чем говорит, Данфорд прокашлялся и заметил:

— Уверен, вы себя недооцениваете.

— Я уличила вас во лжи. Вы сами только что сказали, что я странная.

— Я сказал, что вы — необычная. А это вовсе не означает, что никто не может захотеть, м-м… заинтересоваться вами. — И тут, к своему ужасу, почувствовал, что и сам вполне мог бы заинтересоваться ею. Вздохнув, он отогнал от себя эту мысль. Зачем тратить время на деревенскую девушку? Несмотря на ее достаточно свободное поведение, она не казалась женщиной, с которой можно было бы завязать отношения, не женившись, а это, естественно, не входило в его планы. И все же было в ней что-то интригующее…

«Хватит, Данфорд», — прошептал он.

— Вы что-то сказали, лорд?

— Вам послышалось, Генри. И пожалуйста, перестаньте говорить «лорд». Я не привык к этому обращению, и к тому же оно звучит неуместно, учитывая, что я называю вас Генри.

— Как же мне называть вас?

— Данфорд. Как все, — ответил он, машинально повторив ее фразу.

— А имя у вас есть? — спросила она, удивившись своему кокетливому тону.

— Не совсем.

— Что значит «не совсем»?

— Официально оно существует, но никто не называет меня по имени.

— Так что же это за имя?

Он подался вперед, сразив ее очередной своей улыбкой.

— А это имеет значение?

— Да, — последовал краткий ответ.

— А для меня — нет, — сказал он весело, прожевывая кусочек фазана.

— А вы умеете дерзить, мистер Данфорд. — Просто Данфорд, пожалуйста.

— Хорошо. Вы умеете дерзить, Данфорд.

— Вы — не первая, от кого я это слышу.

— Неудивительно.

— Подозреваю, что и о вас иногда говорят то же самое, мисс Генри.

Генри не смогла сдержать улыбки. Он был абсолютно прав.

— Вот именно, поэтому мы с вами так чудесно и поладили.

— И в самом деле. — Данфорд был несколько удивлен происходящим, что не помешало ему сделать удачный ход.

— У меня есть тост, — произнес он, поднимая бокал. — За парочку самых дерзких людей в Корнуолле.

— В Британии.

— Хорошо, в Британии. Да здравствует наша дерзость!

Поздно ночью, расчесывая волосы перед сном, Генри вдруг задумалась. Если ей так весело с Данфордом, то почему она так хочет избавиться от него?

Глава 3

На следующее утро Генри проснулась с ужасной головной болью. Она с трудом выбралась из постели и плеснула водой в лицо. Какой странный язык. Словно ватный. Должно быть, это из-за вина, подумала девушка, трогая языком небо. Ей было непривычно пить вино за ужином, да еще и сочинять при этом тосты, правда, уступая при этом уговорам Данфорда. Она попыталась провести языком по зубам. Все равно — ватный. Натянув на себя рубашку и бриджи, Генри перевязала волосы сзади зеленой лентой и вышла в холл, где столкнулась со служанкой, спешившей в комнату Данфорда.

— Привет, Полли, — поздоровалась Генри, решительно встав на пути у служанки. — Что ты делаешь здесь так рано?

— Господин позвонил, мисс Генри. Я как раз шла спросить, чего он желает.

— Я сама это сделаю. — Генри улыбнулась, не разжимая губ.

Полли заморгала.

— Хорошо, — сказала она медленно. — Если вы думаете…

— Да, я думаю. — Перебила ее Генри и, положив руки на плечи служанки, развернула ее в противоположную сторону. — Между прочим, я всегда думаю. А теперь почему бы тебе не пойти и не разыскать миссис Симпсон? У нее есть какая-то срочная работа для тебя. — Она слегка подтолкнула Полли к лестнице и дождалась, пока та не скрылась из виду.

Глубоко вздохнув и задержав дыхание, Генри раздумывала, как поступить дальше. Больше всего ей хотелось развернуться и уйти, но ведь этот чертов Данфорд еще раз позвонит в колокольчик и на вопрос, почему никто не пришел по первому вызову, Полли скажет, что Генри помешала ей сделать это. Чтобы дать себе возможность подумать, она медленно пошла по коридору в сторону его комнаты. И уже подняла руку, чтобы постучать, но остановилась. Слуги никогда не стучат перед тем, как войти в комнату. Может, просто войти? В конце концов, она выдавала себя за служанку. Но она — не служанка. И потом, он мог оказаться голым. Она постучала. Тишина. Затем она услышала его голос:

— Войдите. ...