Алексей Молокин Гоблины в России

Если наших грехов опись,

Богу Вести надоело,

Он устроит себе отпуск,

Отпуск — это святое дело!

Предисловие

Значит, так. В одном райском местечке, там, где, крокодилы и пальмы, пятизвездочные отели и красотки топлесс и, разумеется, море, изволили отдыхать Персона Особой Важности. И не просто персона, а не кто иной, как сам Владыка Орков, Великий Магарх, для домашних — Урукхай. Не совсем понятно, что, собственно, нашел в нашем суетном мире один из достойных жителей Средиземья, но ведь и нам свойственно время от времени менять родные березки на какие-нибудь араукарии, а милый сердцу портвейн 777 на настойку из тропических тараканов. Так, между прочим, и называется, коктейль «Бешеный таракан», только для ВИП-персон.

Итак, заглянем-ка в пятизвездочное бунгало на кокосово-банановом острове. Ба, кто это дрыхнет на громадной, воистину королевской кровати? Чьи это зеленые, покрытые живописной растительностью ноги торчат из под скомканного атласного покрывала? Чей могучий храп заставляет содрогаться непрочные стены тропической избы? Чья подобная державному столпу царственная шея увита осыпающими лепестки на выдающееся оливковое пузо цветочными гирляндами? Ну, конечно же, это же Владыка Орков, сам Великий Просвещенный Магарх, на отдыхе!

Владыки тоже отдыхают. А отдых иногда бывает, ух какой активный! Так что, стоит ли будить Великого Орка, пусть себе спит, а мы покамест, пользуясь случаем, осмотримся в королевской опочивальне. Подглядывать, конечно, нехорошо, но кто из нас не подглядывал? То-то же!

Не такая уж она и шикарная, эта спальня, слукавило хоббитанское туристическое агентство «Двое честных из Сумы», когда расхваливало прелести отдыха в комфортабельном отеле в мире людей. Впрочем, не совсем слукавило. Разве что с жильем вот немного, а остальное — как и описано в рекламном проспекте — крокодилы, пальмы, баобабы, пляжи и жаждущие общества, отшлифованные океаном, как галька гладкие дамочки. Дескать, «вот лежу я на пляжу, в неглижу, макияжу…». Все для вас, за ваши деньги. А деньги у Великого Орка, само собой, имелись.

А вот письменный стол, надежный и устойчивый, как кредитная карточка «Назгулбанка», Великий Орк привез с собой. На отдыхе не следует забывать о делах государственных, такова почетная планида власть имущих.

И на том столе, на зеленом сукне, под зеленой старомодной лампой на лиловых бархатных подушечках разложены Государственные Реликвии. Великие Артефакты Междуземья. С ними Владыка не расстается даже на отдыхе. Да ведь говорилось уже, что Владыки на отдыхе то и дело занимаются государственными делами, такая у них работа.

Вот Древняя Боевая Челюсть — настоящее оркское железо, чуть тронутое благородной ржавчиной, но по-прежнему грозное и смертоносное. Этими зубами прадедушка нынешнего Владыки-Магарха чуть ли не насмерть уходил Свирепого Исполинского Винтохвостого Дракона, причем остановился только тогда, когда разгрыз хвост несчастной рептилии на мелкие винтики. Бедняга дракон не вынес позора, эмигрировал из родимого Междуземья в человеческий мир и теперь, по слухам, мыкается по разным автомобильным кладбищам, пытаясь соорудить себе хоть какое-то подобие хвоста.

А это — Алая Целовальная Челюсть. Ее, сами понимаете, Владыки Орков одевают в особо лирические моменты своей жизни. Жутко сексуальная штучка. Любой знаток отвалит за нее приличную сумму, но сами понимаете, не продается сей артефакт, ибо без него прервется славный орчий род, да и в государстве вместо любви воцарится разврат и всяческие извращения.

Ну и, наконец, Драгоценная Парадная Челюсть, без которой Владыка Орков не может решить ни одного мало-мальски важного Государственного дела. Розовые алмазы на белом золоте и все такое. Стоит эта челюсть уйму деньжищ, да и не выделывают таких нынче. Некому. А уж магии в нее вложено — представить себе невозможно. И придает эта челюсть своему обладателю такое обаяние, такой шарм, что какое бы решение он не принял, какой бы указ не подписал, все в народе будет ликование и восторг. Даже Эльфы и Хоббиты, с которыми у Орков с давних пор натянутые отношения, и те, как увидят на лице Владыки Орков широкую Парадную улыбку, так враз о своих претензиях забывают, и прямо-таки расцветают в ответ. Так что в Государственных делах без Парадной Челюсти просто никуда. Сами понимаете.

Раннее утро. Спит Орк-Владыка, сладко вздыхая во сне. Спят зубами внутрь на бархатных подушках его знаменитые челюсти — Железная Боевая, Алая Целовальная и Бело-розовая Парадная. И собственные, весьма, кстати внушительные клыки, торчащие у Великого изо рта, тоже, кажется, спят. И то сказать, отпуск все-таки.

Оставим все как есть. Поговорим теперь о существах невеликих, а вернее сказать, просто мелких, у которых зубы одни на все случаи жизни, и эти зубы хотят жевать. Мало того, мелким существам свойственны мелкие слабости, и одной из слабостей Сеньки Горлума была «Кока-Кола».

Да, да, Сенька Горлум происходил из тех самых Горлумов, о предке которых написана знаменитая книжка и снят шикарный фильм. Только вот не погиб этот предок в первозданном огне, потому, как известно, что мелких гадин никакое время не берет. Не только не погиб, а переселился в наш мир и даже размножился. Право сказать, даже меня порой поражает, за каких только уродов не выходят замуж земные женщины. И, что характерно, рожают от них детей, уродов же, естественно. Но это так, к слову.

По семейной традиции Сенечка Горлум вел ночной образ жизни и занимался разными темными делишками. Работал сутенером у одной спившейся русалки, воровал у отдыхающих бумажники, выступал в популярных телевизионных шоу в качестве эксперта по сексу с земноводными. Имел, между прочим, успех. Но, однажды подсев на «Кока-Колу», которая, как известно, является для горлумов наркотиком, вроде ЛСД, не смог остановиться. А наркота, как известно, требует денег. И вот Сенечка ранним утром пробирается в спальню к Великому Орку в надежде на поживу.

Спит бравая охрана Великого Орка! Спит и не ведает, какая неприятность ждет их поутру, что рискуют они не только своими ушами, которые, как известно, являются украшением и гордостью каждого оркчьего воина, но и головами. Булькает в животах дармовое кокосовое пиво, и не слышно за этим бульканьем, как шлепают по коридорам и комнатам босые перепончатые ступни подлого ворюги, Сеньки Горлума.

Никого не любил Сенечка, и даже на Великого Орка ему было глубоко плевать — подумаешь, земляк выискался! Пошлепав в полутьме по спальне, он больно ударился об угол письменного стола, тихо выругался на змеином языке и тут увидел Челюсти.

— Экие занятные штуковинки, — подумал Сенька, — небось, вон та, розовенькая, со стекляшками, баксов на десять потянет! Точно потянет, не видать мне болота! Ну и эти, вроде, ничего. За компанию и их возьму, а то в глотке совсем сушняк, прямо Калахари…

Недолго думая, он сгреб штуковинки в мешок и, тихо шлепая по устилавшим спальню циновкам, никем не замеченный, покинул бунгало.

С этого и начинается новая история Железной Боевой, Алой Целовальной и Бело-розовой Парадной челюстей в Междуземье и в нашем мире.

Часть первая Гоблины в натуре

Глава 1

Как славно жить, о том лишь беспокоясь,

Чтоб завтрашнее утро не проспать…

Ценное наблюдение

Вам бывало страшно просыпаться? Вроде и сна-то нормального нет, так междусоние какое-то. Одеяло совершенно не греет или наоборот, норовит удушить, как нетрезвая толстуха, дорвавшаяся до любовных утех. Подушка подлейшим образом норовит вывернуться из-под всклокоченной, больной головы. Сердце мотается вверх — вниз, как светящийся шарик на резинке. Но окончательно проснуться кажется и вовсе жутко. Наверное, бывало. Тогда Вы легко представите, что за ночка была у Великого Орка. Да еще жена! Неопытный в курортных делах, Великий Орк неосмотрительно взял с собой жену. А ведь намекали ему многоопытные служащие хоббиты из туристического агентства — не суйся к эльфам со своим кактусом, пожалеешь!

Да, жена, нежно любимая Изумрудная Оркесса, которая, увидев нетрезвого муженька, психанула и заперлась в своей спальне. Ох уж этот способ холодной постели — излюбленный прием обиженных оркских женщин. И ладно бы только оркских. Но, по правде говоря, эта черная карачуночка была очень даже ничего. Конечно, кожа зеленого цвета пошла бы ей больше, да и ушки маловаты…

Да, тьфу на тебя, Орчище блудовитое! Разве сравнится какая-то земная женщина с настоящей орчихой! Да ни в жизнь, зуб даю! Из Женильной, то есть, Целовальной Челюсти!

С такими, примерно, мыслями, владыка и проснулся. Точнее сказать, не проснулся, а очнулся. Очнулся, но не очухался.

— Дворецкий! — простонал Великий Орк. — Дворецкий, зараза, хватит дрыхнуть, дождешься, прикажу ноги побрить!

— Чего изволите, Ваша Зеленая Светлость? — в дверном проеме нарисовалась хитрая курносая физиономия хоббита-дворецкого.

— Очуху принеси, не видишь, что ли, хозяину худо!

— А вот не надо было вчера анакондовку пить, тогда и не было бы худо, — назидательно сказал хоббит, — а еще Ваша Жуткость изволила на спор бочонок драконовой сивухи употребить, кричали, что вы настоящих драконов влет бивали. А местный дракон и не дракон вовсе, а так, здоровая ящерица, и летать не умеет.

— Ну и как, выиграл я? Кстати, с кем спор-то был? — Великий был несколько озадачен.

— Ясное дело, не проиграли. А спорить Вы изволили на вчерашнем Урукхае, с вождем Черных Карачунов, причем, как принято у этих варваров, на жен. Вы говорили, ежели не выпью — забирай мою зеленую, а выпью — так вон та черненькая, с мобильником в ухе — моя. Только вот хитрый он, Карачун этот, у него жен, что блох на варге, ему одной больше, одной меньше — все едино.

— Ох, — только и смог сказать Великий Орк, — Ох и будет мне мобильник в ухо!

— А еще Вы сегодня приглашены к вождю Черных Карачунов на обед, на тушеного миссионера.

— На кого тушеного? — изумился Великий, — На какого еще такого миссионера?

— Ну, это у карачунов блюдо национальной кухни так называется. На самом деле, настоящих миссионеров всех давно поприжрали, так что это всего-навсего крокодил, ну, может, турист какой-нибудь. Вождь карачунов жаловался, что трудно стало поддерживать старые традиции, гибнет, говорит, культура.

— Разболтался тут, — опомнился Великий Орк, — живо очух неси, да побольше, а не то я тебя в миссионеры запишу и дружественному племени подарю. Чтобы поддержать традиции.

— Сию минуту, — дворецкий понял, что несколько зарвался и побежал за очухом.

Тут следует отвлечься и объяснить, что же такое этот самый «очух». В знаменитой книге про орков, хоббитов и прочих обитателей Средиземья, об очухе не сказано ни слова. Но ведь как-то же очухивались волшебники и герои после застолий, которых было немало. Так вот, про застолья в книге есть, а про очух — нет. А все потому, что книжку эту писали хоббиты, существа сами по себе приземленные, а, стало быть, в душе склонные к высокому стилю. А очух, между прочим, типично хоббитанский продукт. Приготовляется он из драконьих плевков, что само по себе требует немалого мужества. Какой-нибудь предприимчивый хоббит нанимает пару гоблинов позадиристей, чтобы те добыли драконий плевок. Гоблины направляются прямехонько к драконьей пещере и у входа начинают громко спорить. Один кричит, что золото подешевело, другой — что на драконьем золоте вообще проба не та, так что оно ничего и не стоит. В общем, разоряются они так до тех пор, пока доведенный до белого каления дракон не высунется из своей норы и не заорет — Тьфу на вас! И, соответственно, плюнет. Тут гоблины быстренько бегут к работодателю, тот поит их элем до бесчувственного состояния, а затем запихивает в бочку и выдерживает там недели полторы, а то и две. После чего очухавшиеся гоблины, получив положенное вознаграждение, уходят восвояси, а сам очух считается готовым. Справедливости ради надо заметить, что очух — не просто драконий плевок, а драконий плевок, настоянный на пьяных гоблинах.

Между тем Великий Орк в ожидании очуха ходил по спальне, обдумывая сложившуюся ситуацию. Плохо начался сегодняшний день и, судя по всему, главные неприятности были еще впереди. Наконец Великого осенило.

— А ведь на этот случай у меня имеются мои челюсти, — подумал он. — Какую вот только одеть? Если Боевую, то жена еще пуще обозлится, ее тогда и вовсе спальни не выманишь. Парадную? Да дело-то вроде личное, интимное, можно сказать. А вот Целовальную стоит попробовать, авось поможет. Дамочку эту черненькую передарю кому-нибудь. Или нет, пусть горничной пока побудет.

Великий Орк вздохнул и направился к письменному столу.

На зеленой, как эльфийская лужайка, столешнице сиротливо лежали лиловые бархатные подушечки со вмятинами от некогда присутствовавших артефактов. Рядом валялись небрежно отброшенные бархатные же тряпочки. Казалось, туристическая группа лилипутов, переночевав на державном столе, отправилась по утренним делам, позабыв прибрать за собой постели. Не было реликвий. Не было! Великий зажмурился и посмотрел еще раз. Потом заглянул под стол, вывернул ящики. Ничего. Пропали орчье мужество, сгинула орчья любовь, растворилось в нетях орчье величие. Верить в это не хотелось. Великий Орк не глядя, осушил вовремя подсунутую дворецким чашу очуха, очухался и заорал, как раненый паровоз:

— Укра-а-али!

— Может, не украли, может Ваша жена изволили прибрать? — осторожно заметил трясущийся от ужаса хоббит.

— Не изволили! — отрезал очухавшийся Великий. — Чего-чего, а этого от нее не дождешься. Она же королевских кровей, будет она тут прибирать. А потом, она с вечера заперлась в своей спальне и даже разговаривать не желает!

— Еще бы они желали, когда Вы давеча ее к этому, к Черному Карачуну пытались отослать. В знак дружбы народов. И не вечером это было, а почитай, утром уже, потому как уже светало.

— А это что еще такое? — Великий Орк брезгливо, двумя пальцами поднял с пола небольшое колечко из фальшивого золота. — Это что, моя жена уронила? Не носит она такой дешевки и носить не станет, хоть бриллиантами ее осыпь. Воры, воры в доме! Где охрана? Стра-ажа!

Стража, наконец, появилась, наполнив спальню мощным пивным духом. Очух им не полагался, поэтому Боевой гном по прозвищу Дробила и Кривой Гоблин, прозванный за удивительную способность попадать в цель в любой стадии опьянения «Ватерпасом», пользовались местными средствами. Их физиономии излучали решительность и готовность выполнить любой приказ Господина.

— Дармоеды! — Великий Орк был в ярости. — Только и умеете, что пиво на халяву трескать! Дрыхли на посту, признавайтесь? А воры тем временем основы державы порушили. Уши отрежу, на мифриловые рудники сошлю! Шелудивым Варгам скормлю!

— А чего? — Дробила с Ватерпасом переглянулись. — Вроде все тихо было. Разве что Вашество изволило шуметь, так это нам не в диковинку.

— Чего, чего! — А вот чего: — И Великий ткнул в морду подвернувшемуся подданному пустую подушечку. — Покража у нас, с политическим уклоном.

Подвернувшимся подданным оказался все тот же дворецкий, который, кстати, сам себя называл Базилем, хотя на самом деле был типичным Васей. Странное, конечно, имечко для волшебного существа, однако, почему хоббит может зваться Сэмом, а Васей нет?

Наконец властитель перестал орать и топать ногами, потребовал пива, и, отдышавшись, сказал:

— Надо бы вас, конечно, того… Да только ведь других слуг у меня здесь нет, поэтому я вас дома «того», а чтобы не очень больно я вас тогокнул — ищите!

— Говорил я вам, днем надо спать, а ночью бдить, — встрял Базиль, — ох и будет вам, если реликвии не сыщутся!

— А ты чего лезешь? Это, между прочим, и тебя тоже касается, смотри, Васька, не найдешь — ответишь! Я давно заметил, больно ты волю взял, забыл, кто ты есть?

— Я есть, с Вашего позволения, дворецкий, и называть меня прошу Базилем, — обиженно начал было хоббит, потом спохватился и возопил: — Я-то здесь причем, Вашество?

— А все при том! — Отрезал Великий. — Раз ты дворецкий, то должен двор блюсти, а ты чего делаешь?

— Да блюду я, блюду, по два раза на день блюду, — Базиль чуть не плакал. — А розыск покраж — не мой профиль.

— Профиль твой мы сейчас поправим, — усмехнулся Великий Орк. — От обязанностей дворецкого я тебя освобождаю и назначаю Старшим Дознатцем, сыщиком, стало быть. В общем, детективом, понял?

— Понял, — хоббит посопел немного и спросил, — а надбавка сыщику полагается?

— Какая еще надбавка? — изумился Великий.

— А за вредность. Воры, они знаете, какие вредные! Опять же, за риск. Агентуре платить, на такси, на… — Хоббит загибал пальцы, — Ух, сколько надбавок, не одна! Я, пожалуй, согласен, если с надбавками.

— За риск? — Взревел Великий, — Ну, сейчас ты и впрямь сильно рискуешь ушами, да и головой заодно! Вон отсюда, бездельники, и без реликвий не возвращайтесь.

Дробила с Ватерпасом уже успели выскочить из опочивальни, Васька же, зная отходчивый характер хозяина, гнул свое:

— Да как же мы искать-то будем. Ни улик, ничего.

— Вот тебе улика, — Великий Орк швырнул Ваське колечко. — Да, и еще… — Владыка снял с шеи цепочку, на которой болтался какой-то продолговатый предмет. Держи. Имей в виду, потеряешь — убью. Впрочем, я вас, скорее всего, и так убью. Это тоже реликвия. Мой молочный зуб. Если Артефакт, то бишь, какая-нибудь Челюсть находится поблизости, он даст знать.

— Каким образом, дозвольте спросить. — Новоиспеченный детектив слегка приободрился. — Светиться начнет, или мотивчик изобразит?

— Укусит! — пояснил Великий Орк, давая понять, что разговор окончен.

Глава 2

И пошли они, солнцем палимы…

Н. Некрасов

Хоббит Василий вывалился на крыльцо пятизвездочного бунгало. На ступеньках, пригорюнившись, сидели Дробило с Ватерпасом. Впрочем, невеселое настроение не помешало им подготовиться к ловле воров. Дробила облачился в тяжелые доспехи и вооружился своим любимым боевым молотом из черной бронзы, который звался так же, как хозяин — «Дробила». Ватерпас держал на коленях громадный самострел, который никак не назывался, потому что гоблин имел дурную привычку в моменты отдыха класть оружие на бочку с пивом и благополучно забывать. На другой день приходилось героически добывать новую стрелялку, что Ватерпас и делал. Только вот при таком отношении к инвентарю, имен собственных для всяких луков, самострелов и водяных пистолетов не напасешься, поэтому не стоило и утруждаться.

— Вы что, на мумака охотиться собрались? — поинтересовался Вася-Базиль. — Так здесь их не водится.

— А что? — искренне удивились разжалованные стражи. — Что нам, воров голыми руками брать? А вдруг они драться будут?

— Воров сначала надобно сыскать, — назидательно сказал хоббит, — а потом уж брать. И желательно живыми. Их завсегда живыми надо брать. Сколько я здешних фильмов пересмотрел, пока хозяин пузо загорал на пляже, так вот там, всегда вора стараются взять живым. Ну а потом уже раскалывают в подходящем месте. И вообще, таскаться по курортному городу с такими причиндалами — это все-таки дурной тон.

— Много ты понимаешь, — Дробила погладил рукоять молота. — По мне, так все просто: увидел вора — бей его по башке, он и расколется. Кроме того, где ты видел безоружных гномов и гоблинов? Сразу ведь заподозрят неладное! А так, ну подумаешь, пошли честные охранники немного прогуляться, все при них. Прогуляются — и опять на службу.

— Мне по должности много понимать положено, — скромно ответил на это хоббит. — Меня Сам старшим дознатцем назначил. С надбавками, между прочим.

— Ну, ты, Васятка, и жук! — хором восхитились стражи и побежали перевооружаться.

Дробила прихватил деревянный молоток, а Ватерпас — рогатку. Не следует думать, что деревянный молоток и рогатка — несерьезное оружие. В умелых руках с этим оружием ой-ой-ой, чего можно натворить.

Здраво рассудив, что всякому делу предшествует слово, а что за разговор под боком у начальства, троица отправилась искать местечко поуютней, чтобы там, не торопясь, с чувством, с толком, с расстановкой, выработать план поимки похитителей, а заодно и позавтракать. Таких местечек на острове Алаули, в городке Улаали было полным полно.

Красивый, между прочим, островок, а самое главное — находится он по дороге из Междуземья в наш приземленный мир, то есть, как бы, промежду. Так что если обитатели этих миров и могут встретиться, то это происходит именно здесь, в курортном местечке. Вообще, на отдыхе можно встретить кого угодно и это и хорошо и плохо одновременно. С другой стороны, кроме нашей, исконно земной нечисти, как-то: нечистых на руку дельцов, представителей разных там мафий, рэкетиров, просто бандитов, жуликов и остальных сопутствующих им типов, здесь в достатке присутствует и нечисть тамошняя. Причем темные личности и с той, и с другой стороны начисто лишены национальных предрассудков и уживаются так же хорошо, как земные мафиозные кланы. То есть мочат дружка дружку исключительно по соображениям экономической целесообразности и в порядке здоровой конкуренции. В городе на этот случай имеется даже специальное похоронное бюро, общество с ограниченной ответственностью под названием «Медный таз». Совладельцами этой уважаемой всеми фирмы являются Абрам Романович, уроженец российского города Гржопля, и черный эльф Абдулла из Междуземья. Ассортимент изделий и услуг, предоставляемых «Медным тазом», достаточно обширен, если вы намерены воспользоваться ими, обратитесь на сайт фирмы в Интернете. Владельцы подходят к своему делу творчески, с живинкой, так сказать, выбор тазов и цемента огромен. Для любимой тещи, работающей главой конкурирующей группировки, вы можете заказать золотой таз, с выгравированной на нем эпитафией, есть тазы попроще, алюминиевые, латунные, медные. Для любителей попариться напоследок имеются дубовые шайки, но за отдельную плату. Начинающих же преступников мочат в дешевых пластиковых тазах китайского производства. Вот почему они то и дело всплывают то тут, то там, чтобы снова приняться за своё. И так продолжается до тех пор, пока оная мелюзга не оперится и не заслужит, наконец, достойного упокоения, хотя бы в медном тазе, или алюминиевом. Такой вот местный криминальный колорит.

Между тем троица направила свои стопы в небольшой кабачок с непритязательным названием «Веселая нога», хозяином которого был хорошо знакомый им Огр-три-четверти Аркей, по прозвищу «Кандей». Во-первых, Аркей был существом цивилизованным и верил в долг, во-вторых, обслуга в «Ноге» была очень даже информирована обо всех мало-мальски значимых событиях, происходящих в городе. И вообще, уютное это местечко, хотя и несколько шумноватое, особенно вечером и ночью. Но стояло утро, так что в кабачке почти никого не было. Аркей, как обычно, сидел на стуле за стойкой и читал очередной опус Марьи Концовой, вздыхая и сморкаясь в желтую тряпочку, когда попадались особо заковыристые абзацы.

— Эй, Кандей, принимай гостей! — Срифмовал Василий, не чуждый изящной словесности. — Ты давай, кончай читать, принеси-ка нам пожрать!

— Погоди, тут Венера Скорпионова очередное наследство получает, — отозвался Кандей, — Выгодное, скажу я Вам дело, быть частным сыщиком, то и дело какие-нибудь бабки отламываются. А я вот что думаю, ребята, эта самая Венера Скорпионова и есть самая главная преступница, потому как все наследства в итоге ей достаются. Нет, все-таки эта Концова — гениальная женщина. Кого хочешь заморочит. Я на такой женился бы, ей Богу!

— Как же, только она и мечтает в судомойки податься. У нее, небось, таких как ты — мильён, так вокруг и вьются!

— Таких как я, у нее не было и нет! — трехчетвертной Огр отложил книгу и воздвигся над стойкой, словно монумент одинокому рабочему, потерявшему свою колхозницу. — Знаете ли вы, кем была моя матушка?

— Знаем! — хором отозвались голодные посетители. — Твоя матушка была огрской принцессой.

— А вот и нет, — прогудел Аркей-Кандей, — она была настоящей человеческой принцессой, а огрихой становилась только ночью. А как звали моего батюшку, знаете?

— Шмяком, кажется, — осторожно предположил Василий, самый образованный из троицы.

— Шрек! Его звали Шрек! Что значит «ужасный». Эх ты, рожа мохноногая! Язык сначала побрей, а потом уж высказывайся. Ты что, кино не смотришь? Зачали они меня в полдень, вот поэтому-то я и Огр-три-четверти, понятно?

— Понятно, чего тут не понять, — загалдели Дробила с Ватерпасом, — мы твоих родителей чтим, только ты поскорее пожрать и выпить принеси, а то на пустой желудок чтить как-то невесело.

— Нам дознатцам, некогда по кинам разгуливать, а если и приходится, то по служебной надобности и мы не на экран должны глазеть, а преступников в зале высматривать, — солидно отозвался хоббит.

— Ты что, Васятка, детективом подрабатываешь, — поинтересовался Кандей, расставляя тарелки и бутылки на столе, за которым восседала сыскная троица.

— Старшим дознатцем, — с достоинством сказал бывший дворецкий, — Его Величество меня сегодня утречком назначили. А ты-то, откуда знаешь?

— Значит, провинился или нашкодил, — глубокомысленно заключил Кандей, проигнорировав вопрос об источниках информации. — Дознатцы у нас долго не живут, быстро старятся, понимаешь ли. А кого ищем, если не секрет?

— Преступника, само собой, политического ворюгу, а знать бы кого конкретно, так давно бы поймали и раскололи! — Дробила взмахнул деревянным молотком, чуть не попав по стойке.

— Хм, — протянул Огр-три-четверти, — А что украли-то?

— Это тайна, — поспешно сказал Василий, — только покража эта может весь орчий род погубить, если не найдем, конечно. Но мы найдем. Великий так и сказал, найдите, говорит мне ворюгу поганого и расколите на мелкие кусочки, пропажу верните, а уж я тебя, Василий, не забуду. Надбавки обещал.

— Ну, если надбавки обещал, то дело, видно, серьезное, — заключил Кандей, — А какие-нибудь улики на месте преступления ворюга оставил?

— Не-а, не было улиток, — Ватерпас задумчиво почесался, — если бы были улитки, мы сразу поняли бы, что это кто-то из водянцов озорует, потом что, кроме водянцов никто этих улиток есть не станет.

— Во-первых, очень даже станет, — поправил орка гастрономически грамотный Кандей, а во-вторых, не «улитки», а улики. Ну, там, предметы какие-нибудь, волосья, клочки одежды, окурки. В общем, что из преступника вывалится на месте преступления, это и есть — улика.

— Ничего стоящего он там не оставил. Только колечко какое-то. Дрянь, а не колечко, даже не золотое. Вот если бы золотое потерял, тогда это была бы стоящая улика, — хоббит махнул рукой, — а так — чепуха!

— Ценность улики не в том, сколько в ней золота, а в том, сколько информации, — важно изрек образованный хозяин заведения. Покажи-ка колечко.

Хоббит помялся немного, все-таки, дело секретное, кто знает, не разглашает ли он тайну следствия, показывая кольцо Кандею. Но деваться было некуда, самостоятельно извлечь информацию из единственной улики новоиспеченный дознатец не мог, поэтому он вздохнул и протянул кольцо трехчетвертному огру.

Аркей-Кандей обернул лапищу чистой салфеткой и осторожно взял колечко.

— Ну, конечно, все отпечатки залапали, — недовольно протянул он, рассматривая колечко в большую лупу в медной оправе, извлеченную из-под стойки. — Ну вот, что мы имеем. Колечко алюминиевое, анодированное, простое… Ага, вот здесь и надпись имеется, только написано не по нашенски, и не по людски тоже, так что из всей надписи только одно слово и можно разобрать. Однако, колечко нам знакомое, очень даже хорошо знакомое колечко. Мне это колечко не раз в заклад предлагали, да только я не брал, больно уж дешевое.

— Кто предлагал, — хором спросили дознатцы.

— А вот услуги эксперта оплатите, тогда и скажу, — Кандей прищурился: — Что я даром, что ли вас консультировать буду? Не дождетесь.

Василий скривился, потом полез за пазуху, вытащил ворох скомканных зеленых бумажек, выудил из него пару наиболее потрепанных и протянул эксперту.

Трехчетвертной Огр молча смахнул бумажки куда-то под стойку, проницательно сощурился и произнес:

— Зовут вора Сеней. — И замолчал.

— Ты чего? — Удивился хоббит.

— Мало платишь, начальник, — с каким-то неприятным акцентом отозвался Кандей, — дай денежка, скажу еще.

— Вот жлоб, — встрял Дробила, — пусти меня, я его вмиг расколю!

— А вот этого не надо, — уже нормальным, только слегка севшим голосом сказал хозяин заведения, он же эксперт-самоучка, — я и так скажу. Но приплатить придется. Уж ежели стучать, то за хорошие деньги.

— Рассказывай в кредит, — потребовал Василий, — потом Великий тебя озолотит.

— Потом, потом… — вздохнул кабатчик, покосился на деревяшку в лапах Дробилы, вздохнул, и продолжил:

— Сенька Горлум это, больше некому. Он третьего дня это кольцо у меня заложить пытался, да я не взял. Парень на Коку подсел, а это, сами знаете, какое дело. Он часто здесь бывает, натрескается своей Коки, сидит, рыдает, на кольцо это любуется, и все повторяет: «Моя прелесть, моя прелесть…» Небось, по дамочке какой-нибудь тоскует. Из-за нее и на преступление, поди, решился. Жалко его, поганец вот, а жалко! Да и молодой еще…

— Сенька, значит… Как же, личность известная, медный таз по нему плачет. Вчера около бунгало ошивался, все что-то высматривал. Я его шуганул от души, он отбежал и давай в меня камнями пулять, гаденыш, эдакий. И где же нам его искать, Сеньку этого? — Хоббит задумчиво отхлебнул пива. — Здешний остров, он, конечно, маленький, но все-таки большой, спрятаться есть где.

— Вы дознатцы, вам и искать, — пожал могучими плечами Кандей, — может, он в порт пошел, а может в Аквариуме, у веселых рыбок кайфует. Опять же, приятель какой-то у него на Драконовой свалке. Добычу он, небось, уже продал, так что сейчас гуляет.

— Ладно, запиши все на счет Великого, а нам пора, — подвел итог старший дознатец. — Пошли, парни, работа не варг, но укусить может.

— Куда пойдем-то? — спросил Ватерпас, до сих пор помалкивавший. — По мне — так сначала в Аквариум, там, говорят, весело.

— Куда идет вор, после удачного дельца? — Риторически спросил хоббит, и сам же ответил: — Правильно, он идет к девкам, а где девки? Правильно, в Аквариуме, где же еще. Поэтому мы идем в Аквариум.

— К девкам, значит, — сообразил Дробила, — Это хорошо!

В каждом курортном городе есть такой квартал, и называется он обычно «Кварталом красных фонарей», но, с тех пор, как веселые дома в Улаали стали принимать на работу русалок, за кварталом прочно закрепилось название «Аквариум». Ох, не только золотые рыбки водились в том аквариуме, попадались и пираньи, и даже акулы, хотя неизвестно, что хуже, быть сожранным одной единственной акулой, или стайкой мелких зубастых рыбешек. Впрочем, у туристов «Аквариум» пользовался большой популярностью. В самом деле, ну где еще можно встретить, кроме обычных женщин всех цветов и размеров, ищущих острых ощущений утонченных эльфиек, пламенных орчих, шустрых хоббитанок, холодно-надменных русалок, неутомимых суккубанок? Имелись, по слухам, даже дома с умертвиями женского пола, но это для извращенцев, об этом даже и говорить не хочется.

Вот в это веселое местечко и направилась неутомимая троица.

Путь из «Веселой ноги» в веселый же квартал пролегал по узким улочкам южного города, не знавшего снегопадов и метелей, и оттого всегда оживленного и, казалось, беззаботного. В самом деле, какие могут быть заботы в краю, где вечное лето? Ан, нет, заботы есть везде. Конечно, теплый климат лучше холодного, но расслабляет, ох, как расслабляет…

Наконец, ананасы, дурьяны и прочие киви на лотках уличных торговцев сменились всевозможными штучками явно эротического характера, что означало близость цели.

Простодушный Дробила остановился возле одного из лотков, внимательно рассматривая выставленный для всеобщего обозрения товар, хмыкнул и принялся озабоченно себя ощупывать. Убедившись, что все на месте, он опять уставился на лоток, потом ткнул пальцем в один из предметов и спросил:

— А это что за хрень?

— Не хрень, а хрен, — вежливо поправила его видавшая виды ражая торговка в фартуке и домашних тапочках на босу ногу. — Тут же написано, «Хрен гномский, обыкновенный», Вы что, читать не умеете?

— Еще как умею, — Дробила переложил молот в левую лапу, а правой, осторожно, словно змеюку какую-нибудь, взял с лотка заинтересовавший его предмет. — Во-первых, почему обыкновенный? Во-вторых, этот хрен мне что-то очень даже напоминает.

— Мне тоже, — потупилась торговка. — Мне он очень многое напоминает. Хотя, казалось бы, что особенного в обыкновенном гномском хрене? Вот Великий орчий хрен, это другое дело! Это эсклюзив, но, увы, у меня такого товара не водится. Не с кого мерку было снимать. А зачем он вам-то понадобился? Цвет у Вас вроде бы нормальный, зеленоватый такой, приятный для глаз. Или ты, Дробила, просто выделываешься передо мной?

Тут Дробила, наконец, обратил внимание на торговку. Он положил на лоток «Хрен гномский, обыкновенный», потом обошел вокруг, зачем-то нагнулся, пробурчал что-то невнятное, выпрямился, и, наконец, смущенно сказал:

— Матильда, ты что ли?

— Наконец-то узнал, миленький, — расцвела Матильда, — Я уж думала, ты меня совсем забыл! Сколько лет прошло. А помнишь, как я тебя называла в минуты нежности?

— Еще бы не помнить! — Дробила смутился, но не надо сейчас, лады? Да как же ты сюда попала, голубушка?

— Ох, — пригорюнилась Матильда, — долго рассказывать. Одно скажу, я была честной девушкой. Но женщины — всего лишь щепки в бурном океане любви. Вот меня и прибило к этому берегу. Но о тебе я всегда помнила, и вот тому доказательство.

Матильда указала пальцем на «Хрен гномский, обыкновенный», и засмущалась.

— Только ли обо мне? — сурово сказал Дробила.

И в самом деле, на лотке были аккуратно разложены другие товары оборотистой Матильды: «Хрен эльфский, обыкновенный», «Хрен орчий, обыкновенный», «Хрен гоблинский, обыкновенный», «Хрен хоббитский, обыкновенный» и почему-то «Драконов корень». Драконов корень на лотке не помещался и стоял в специальной треноге, чем-то, напоминая космический корабль на стартовой площадке. В общем, торговала Матильда сплошной хреновиной. Обыкновенной и не очень.

— Не сердись, мой мухоморчик, жизнь девушки полна случайных встреч, а бизнес есть бизнес. — Матильда любовно оглядела свои товары и погладила себя по крепким бедрам. — Ты-то как здесь оказался, с работы выгнали что ли?

— Да нет пока, — Дробила почесал в затылке, — но могут выгнать. Слушай, ты, наверное, всех здесь знаешь?

— Не то что бы всех, — Матильда задумчиво водила пальчиком по Драконову корню, — но кое-кого знаю. А что?

— Бродит тут где-то некий Сенька Горлум, — вступил в разговор старший дознатец, — подозреваемый в совершении особо опасного преступления. Вы, милая девушка, случайно не знаете, где его можно найти?

— Сенька? — Матильда поморщилась. — Такой скользкий, противный тип? Как же, знаю такого. Он раньше у Люськи-русалки в котах ходил. Потом она его все-таки поперла, толку от него никакого. Только и знал, что Коку жрать за ее денежки, а денежки заработать — это вам не хвостиком раз другой махнуть. А уж Люська работящая, не смотри, что у нее с хвоста чешуя сыплется, она иной задрыге эльфийке не уступит.

Эльфийки, судя по всему, не пользовались любовью остальных обитательниц «Аквариума».

— Ну, и где же нам его искать, драгоценная? Может он и сейчас у Люськи? — Василий взялся было вести себя, как завзятый сердцеед, но, вспомнив, как жалко выглядел «Хрен хоббитский, обыкновенный» на фоне остальной хреновины, передумал.

— Нету его здесь, — уверенно ответила Матильда. — Он мимо меня не проходил, а я всю ночь тут простояла и утро тоже. Ох, и тяжело живется честной девушке! Так вот, раз я его не видела, значит, нету. В другом месте ищите. На Драконовой свалке, например, там, говорят, у него корефан завелся.

— Спасибо Вам, вы оказали следствию большую услугу, — важно сказал хоббит и достал из-за пазухи зеленую бумажку.

— Да что Вы, — кокетливо пряча деньги за корсаж, сказала Матильда. — Таким кавалерам я ни в чем не отказываю! Заходите еще, особенно ты, миленький, — она ослепительно улыбнулась Дробиле. — Попьем чайку, и вообще, вспомним молодость. Эх, молодость, молодость!

— Приду, — твердо пообещал Дробила, — Может быть, мне еще на работу к вам устаиваться придется, если вообще жив останусь.

— Ну что, пошли, братва! Здесь нам, похоже, делать нечего. — Хоббит посмотрел на спутников. — Чего приуныли? Чем больше мест, где преступника нет, тем меньше — где он есть. Как говорится, кольцо сжимается!

— А как же девочки? — Заныл было Ватерпас. — Мы же у девочек еще не были?

— Вперед! На Драконью свалку, — оборвал его Василий, — Шагом марш! Запевай!

И детективы зашагали в сторону Драконьей свалки, во все горло распевая гоблинскую народную песню:

Где находится Драконья свалка и почему она называется «Драконьей», в городке знали все от мала до велика. Наши герои не были аборигенами, хотя, формально, Великого Орка и приняли в почетные члены племени Черных Карачунов, но на его подданных эта привилегия не распространялась. Кроме того, привилегия привилегией, но пусть ты будешь трижды почетным жителем какого-нибудь города, знаний о нем у тебя, увы, не прибавится. «Только мертвые знают Бруклин», как говаривал один известный литератор, и, наверное, ошибался, потому что с чего бы это покойникам изучать Нью-Йоркскую подземку? Так что, в данном конкретном случае, перед нами пример так называемого «красного словца», широко практикуемый творческой интеллигенцией в целях укрепления собственной значимости и популярности. Впрочем, оставим это на совести самой интеллигенции, а народ — он сер, но мудр, мудр, но сер, хотя к красному цвету определенно неравнодушен. Говорят, дескать, «красному и дурак рад», и если это правда, то представляете себе, как ликуют умники и умницы, завидев что-нибудь хоть немного красное? Если уж и дурак рад, то все остальные и подавно. А еще народ утверждает, что «Язык и до Мордора доведет». И хотя в этой пословице есть некоторая двусмысленность, потому как, что там хорошего в этом Мордоре, но в целом, она верна. Верна, потому что народна. Или народна, потому что верна. Это, в общем-то, неважно. Важно то, что, расспрашивая местных жителей, не забывая забегать в забегаловки, закусывать в закусочных и рюмить в рюмочных, наши герои достигли, наконец, Драконьей Свалки. По дороге, они, безусловно, получили массу ценной информации об этом милом местечке, но для людей несведущих следует сделать некоторые пояснения.

Итак, Драконья свалка — это такое место на окраине города, куда его обитатели сваливают, что попало. От прочих свалок, составляющих непременную принадлежность каждого уважающего себя города, вроде туалета в современной квартире, Драконья свалка отличается тем, что на ней живет, здравствует и даже трудится самый настоящий дракон.

По классификации Д.Б. Пристли, драконы бывают Рыбохвостые, Мечехвостые, Копьехвостые, а также Свирепые Исполинские Винтохвостые. Безусловно, этот великолепно изданный в Лунный День тридцать первого июня Вечнотекущего года справочник и по сей день является самым авторитетным пособием по изучению драконов. Однако, дракон, облюбовавший в качестве места жительства свалку курортного городка, не походил ни на одну разновидность, описанную в классификаторе. Вернее, походил, но не совсем. Чего-то в нем не хватало. Внимательный наблюдатель мог бы отметить определенное сходство свалочного дракона с его Свирепыми Исполинскими Винтохвостыми родичами, если бы не хвост. Хвост нашего дракона представлял собой не гордо закрученный винтище, а так, хилый худосочный винтик, что-то вроде штопора, которым малоимущие пьяницы тщатся открыть бутылку с дешевым портвейном. И, как правило, убедившись в полной невозможности сделать это, мощным ударом мозолистой длани вышибают пробку, чтобы мгновение спустя, припасть пересохшим ртом к живительной отраве. Так припадем же и мы к живительному и сладкому яду преданий и легенд, которые гласят, что именно таким уродом стал Свирепый Исполинский Винтохвостый Дракон, повстречавший в недобрый для себя час пращура Великого Орка, чья пасть сияла стальным оскалом Древней Боевой Челюсти. И теперь Куцехвостый Дракон обитал на свалке, за что у местных бомжей получил обидное прозвище «Экскаватор». Впрочем, сам себя дракон предпочитал называть Автандилом, и охотно откликался на кличку «Авто».

Итак, наши герои добрались, наконец, до Драконовой свалки, и теперь стояли среди груд мусора, нагромождения ржавых, жеваных автомобильных кузовов и курящихся вонючими дымками подозрительно выглядящих куч. Эти неугасимые дымы делали свалку немного похожей на окрестности милого гоблинам Ородруина, только пахло здесь не магией огня, а какой-то другой гадостью, куда более противной.

— Ну, вот она, твоя свалка, — недовольно пробурчал Ватерпас, протирая слезящиеся от дыма глаза рукавом кольчужной рубахи. — И где же тут этот Горлум?

— Прячется, — сморкаясь, отозвался старший дознатец, — или с дружком своим бражничает. Добычу дуванят.

— А если он в мусор зарылся? — спросил Дробила, — Что нам тогда, всю свалку перелопатить? Я, между прочим — Боевой гном, а не какая-нибудь там землеройка. Мне это зазорно. И вообще, не прав ты, старшой, обещал к девочкам сводить, а сам…

— Цыц! — Прикрикнул на него хоббит. — Женился бы на Матильде, чем тебе не девочка? А сейчас молчите, я, кажется, что-то слышу.

И в самом деле, на свалке слышались какие-то скрипы, шорохи, металлический лязг и хруст. Потом раздалось тяжелое топанье и сопенье, и из-за горы старых автомобилей показалась неуклюжая куцая туша Экскаватора-Автандила. Дракон меланхолично дожевывал дряхлую микролитражку и был так поглощен этим занятием, что не сразу заметил замерших дознатцев.

— Вот оно, — хрипло выперхнул, наконец Дробила, — Вот оно, смертынка наша!

— Не «оно», а «она», — машинально поправил его грамотный хоббит.

— Нет, «оно», — упорствовал наблюдательный Дробила. — Смертынька смертынькой, но истина дороже! Смотри, у него корешок оторван, не только хвост. А раньше, видать, справным мужиком был.

— Теперь понятно, почему он на свалке прячется, — заключил невозмутимый Ватерпас. — Как ему в таком виде родичам показаться? Засмеют ведь. Хвост — это полбеды, хвост вон, хоть куцый, но отрастает помаленьку, ящер, он и есть ящер. А вот корешок — это, други мои, серьезно.

Дракон, между тем, вперевалку, кивающей походкой — без хвоста ему трудно было удерживать равновесие — подошел к громко обсуждавшим его увечья незваным гостям и с лязгом плюхнулся на куцый зад.

— Чего надо, — каким-то не драконьим голосом уныло спросил он. — Вот сейчас, как дыхну, и пепла не останется!

Не дожидаясь ответа, он запыхтел, но ничего существенного из широко распахнутой пасти так и не вылетело, не считая изжеванного бампера и совершенно целых солнцезащитных очков.

— Не получается, — пожаловался Автандил, — солярка кончилась. Поставщик подвел.

Поскольку сжечь пришельцев не удалось, дракон попытался схватить их зубами, но, стоило ему вытянуть шею, как лишенная естественного балансира голова перевесила, и Экскаватор с размаха ткнулся носом в дымящуюся кучу мусора. Выпростав голову из мусорной кучи, несчастный осторожно помотал ей из стороны в сторону, вытряхивая из ушей картофельную шелуху, потом уселся по-собачьи и просвистел шипящей фистулой:

— Видали? И летать тоже не могу, хвоста нет, рулить нечем. Эх, домой бы, в Туманные горы, мне только лавы хлебнуть, через недельку был бы, как новенький! Только куда мне домой, на позорище? Нет уж, видно так и придется свой век коротать здесь на свалке. Эх, калека я, калека…

— Ты, это… — осмелевший Дробила, как все гномы, не чуждый механики, с интересом рассматривал куцый драконий хвост, — протез приделай. Вон на том конце свалки старый самолет валяется. Возьми хвост и присобачь, как-нибудь с протезом до дома и доковыляешь. Долетишь, то есть. Задница, конечно, с непривычки болеть будет, зато потом, когда приноровишься, полетишь за милую душу, словно и впрямь самолетом родился.

— Да если бы только хвост! — горестно запричитал Автандил. — У меня ведь еще кое-чего нет! Корень я потерял, корешок свой любимый. Вот, который век мыкаюсь по свалкам, ищу, мусор пережевываю, все надеюсь — может, найдется. Только не находится никак, бедный я несчастный! Я же красный дракон, а не голубой!

— Ну, как ты хвост потерял, нам известно, — хоббит помахал рукой перед носом, запашок от несчастного дракона исходил тот еще! — А вот где ты корешок свой посеял — это вопрос. Рассказал бы, может быть, что-нибудь присоветуем. Мы существа образованные, мир повидали, но чтобы дракону корень оторвали — такое в первый раз слышим.

— Да, хвост…. Налетел тут один, лет эдак четыреста назад, со вставными зубами. Железными, между прочим. А я прогуляться вышел, иду себе, никого не трогаю, завтракаю по дороге, мелочь всякую ловлю. — Тут дракон замялся и покосился на Старшего Дознатца. — А этот, как выскочит, то есть, это зубы из него выскочили, и давай мой хвост грызть. И чем я ему не угодил?

— Знаем, знаем, — прервал его Старший Дознатец, — ты лучше про корешок расскажи.

— Ага, — гукнул гном, — давай, колись, ведь не просто так ты его потерял.

— Корешок-то, — Автандил засмущался, и теперь всем стало понятно, что он и в самом деле из красных драконов, — украли у меня корешок. Один ворюга бесстыжий и украл. В доверие втерся, другом прикинулся, а сам напоил этилированным бензином — я, конечно, отрубился — а он чик — и нет корешка! Теперь ходит вот, шантажирует, обещает вернуть, деньги требует. Сколько я ему этих денег передавал, а он все не возвращает.

— Не Сенькой ли зовут твоего дружка-ворюгу? — Проницательно спросил Василий.

— Точно, Сенька он и есть, а что, он и вас обчистил? — Дракон даже повеселел, узнав, что не один он пострадал от Сенькиного коварства.

— Можно и так сказать, — уклончиво ответил хоббит. — А вообще, не только нас, но и всю нашу диаспору. Может быть, ты подскажешь, где его искать? А мы тебе корешок поможем вернуть. Только ведь время прошло, приживется ли?

— Еще как приживется, — радостным сопрано воскликнул Автандил-Экскаватор. — Это же Драконий корень, а не какой-нибудь мимоз нежный. Он и через сто, и через тыщу лет приживется, если к правильному месту приставить.

— Ну, вот и договорились! — Заключил хоббит. — Только чтобы добыть твой корень, денежки потребны, так что, давай, раскошеливайся!

— И вы туда же! — горестно просвистел Куцехвост, сунул лапу под левое крыло и извлек оттуда объемистую торбу. Ну, если обманете!

— Не волнуйся, мы, чай, не горлумы, и не гнумы какие-нибудь, — с достоинством сказал хоббит. — А чтобы зря времени не терять, я один за корнем сбегаю, а Дробила с Ватерпасом помогут тебе протез наладить. Поможете, ребята?

— Отчего ж не помочь! — отозвался Дробила, которому очень нравилась собственная идея с протезом из самолетного хвоста, и он жаждал осуществить ее на практике.

— Если заплатят, — протянул Ватерпас, — то я готов.

— Ну и лады, — хоббит оставил приятелей и дракона на свалке и рысью побежал к Матильде.

Дракон, сопровождаемый Дробилой и Ватерпасом, вперевалку направился к дальнему концу свалки, где валялся совершенно бесхозный и никому не нужный стратегический стратосферный бомбардировщик «Бэкфайр». По дороге Автандил-Экскаватор поведал спутникам фантастическую историю этой некогда грозной боевой машины и ее экипажа.

В свое время, совсем недавно по драконьим меркам, в стране, где создали это летучее чудо, произошли большие перемены. Страна, по словам, дракона, совершенно одурела и, словно выжившая из ума старуха, возомнившая себя невестой на выданье, поспешно бросилась на поиски женихов. Женихи, конечно, сразу же сыскались, только вот жениться они не спешили, ссылаясь на то, что невеста, конечно хороша, но вот имидж у нее непривычный, и пахнет как-то не так, словом, попка не прикрыта, ножка не обута, да и объемы суженой, по мнению претендентов, были великоваты.

— Тебе, милая моя, похудеть надобно, — говорил ей один, — тогда ты будешь просто конфетка. Да и приодеться не мешало бы, макияж сделать, маникюр-педикюр, волосики, где надо выщипать, шейпингом заняться.

Одуревшая от несвоевременного прилива гормонов к нежным, а потому неразумным частям тела, невеста только ахала и охала, время от времени восклицая: «Да ведь на это все денежки нужны, где же взять-то, милый!»

— А вон у тебя в сундуках добра-то сколько, — отвечал очередной ухажер, — давай продадим это барахло, и будут у нас денежки и на шейпинг, и на визажистов, и на все остальное.

— А слуг-то развела, зачем цивилизованной женщине столько обслуги? — восклицал другой. — Ты слуг-то лишних прогони, а остальным жалованье урежь, все равно ведь воруют!

— Да они же меня охраняют! — Слабо протестовала невеста. — И меня, и добро мое.

— От кого же они тебя, милая, охраняют? — белозубо смеялся ухажер. — Уж, не от меня ли? Я тебя, краса моя, сам от кого хочешь, охраню. Ну, давай, решайся!

Бедная женщина совершенно потеряла разум и принялась следовать советам женихов. Отворила сундуки, поручив продать все, что там было, пусть по дешевке, только бы поскорее, разогнала охрану, оставив только горничных да лакеев, и взялась худеть, наняв для этого целый полк специалистов из дальнего зарубежья. Ох, как она худела! Верьте мне, это было самое душераздирающее зрелище на свете! От нее отваливались целые куски. Отваливались, и пытались жить самостоятельной жизнью…

Тут дракон помолчал немного, а потом прокомментировал:

— Я так думаю, что она все-таки была немного драконшей. Тогда понятно, почему от нее обычные женихи шарахались, да и насчет отрезанных частей тела, которые зажили отдельно — это ведь наше, семейное.

Короче говоря, похудела невестушка, похудели ее сундуки, охрана — кто в разбойники подался, кто другого хозяина нашел. В общем, разбежалась охрана, а если кто и остался, то еле ноги волочил, пока приворовывать не научился.

А оставшиеся без средств к существованию пилоты «Огнезада», как ласково дракон называл бомбардировщик, собрали жен и детишек, отвели на аэродром и посадили в утепленный бомбовый отсек. Потом слили остатки горючки из аэродромных цистерн, и улетели от безумной старухи. Не куда-то в определенное место, а просто — прочь.

Так они летели и летели, пока двигатели Огнезада, напрочь сжегшие свое огненное нутро скверным топливом, не стали задыхаться и кашлять. Далеко внизу, изумрудной русалочьей чешуей, рассыпались острова, и пилоты решили совершить посадку — все равно дальше лететь было некуда. Боевая машина, раздирая брюхо, проложила длинную борозду в каменистой почве острова и замерла на городской свалке. Говорят, что пилоты с семьями ушли вглубь острова и положили начало новому племени. Теперь их называют «Белыми Карачунами» и рассказывают о них странные истории…

— Так вот оно все и было, — закончил дракон, плюхнувшись на кучу мусора возле бренных останков «Огнезада».

— И что же, в этой державе ни одного умного человека не нашлось, вон ведь, какие замечательные штуковины строили? — спросил гном. — Некому было жуликам по башке дать?

— Может, и нашлось, — печально отозвался дракон, — Да видно помрачение на всех нашло.

— У нас в Междуземье такой трюк не прошел бы. — Задумчиво сказал Дробила. — Великий Орк ни за что не позволил бы так себя облапошить.

— Кто знает? — отозвался Ватерпас. — Он ведь теперь совсем беззубый, наш Великий.

Гоблин с гномом пригорюнились, а, глядя на них, за компанию, загрустил и куцехвостый дракон.

— Ну, ладно, кончаем лирическое отступление, давайте пилить. — Опомнился гном. Ничего страшного еще не случилось. — Инструмент найдется?

— Найдется, — дракон вытащил из под крыла торбу и извлек оттуда двуручную пилу.

— Вот так инструмент! — ахнул гном.

Трудно представить себе, на что способны жители Междуземья, охваченные трудовым энтузиазмом. Молчите, победители всяческих соревнований, нишкните, рекордсмены книги Гиннеса, склонитесь, изобретатели потогонной системы. Драконья сила, помноженная на техническую сметку гнома и бешеную энергию уравновешенного с виду гоблина, воистину способна творить чудеса! Через каких-нибудь два-три часа, дракон осторожно пошевелил самолетным хвостом, прикрепленным к соответствующему месту при помощи ремней безопасности.

— Работает, — радостно воскликнул гном, — ну, теперь давай, пробуй!

— Как же мне теперь называться, — обеспокоено спросил дракон, — без имени я и не дракон, как будто!

— Да хоть «Огнехвостом», — посоветовал Ватерпас, — а что, хорошее имя. А еще у тебя красная звезда на хвосте.

— Гм-м… «Свирепый Исполинский Огнехвостый Краснозвездный Дракон», — с выражением произнес бывший «Экскаватор», — а что, это звучит!

И начал разбег.

Пока на Драконьей свалке совершалась беспримерная операция по протезированию драконьего хвоста, хоббит Василий бодро трусил в сторону веселого квартала. Стоял полдень, рабочая ночь Матильды давно закончилась, и застать ее на прежнем месте старший дознатец не рассчитывал.

— Ах, Матильда, как бы нам встретиться, — бодро напевал он, шагая по веселому кварталу, ловко уклоняясь от объятий пылких Карменсит, монументальных Брунгильд и томных Лорелей.

Но сколько бы мужчина, пусть даже и хоббит, не бегал от женщин, какая-нибудь из них все равно его настигнет. Нет, опытная женщина не станет преследовать добычу, подобно борзой собаке, да и зачем женщине нужно загнанное и деморализованное существо, в котором и от мужчины-то ничего не осталось. Все вышло посредством обильного потоотделения. Грамотная женщина прекрасно знает, куда прибежит предмет охоты и будет спокойно и даже с комфортом дожидаться его там, неторопливо попивая разноцветные освежающие коктейли. Зато когда объект окажется в зоне досягаемости, вот тогда… Нежные ручки наших подружек обладают невероятной длиной и цепкостью, в чем неоднократно убеждался каждый представитель мужского пола.

Умело увернувшись от юного существа в разлетающихся одеждах, чья прелестная головка была украшена выпуклыми немигающими глазами, Василий вскочил в гостеприимно распахнутую дверь рюмочной, чтобы восстановить физическую форму и душевное равновесие. Он с удовольствием отрюмил первую рюмку, для восстановления сил, и принялся, было за вторую, совершенно необходимую для восстановления душевного баланса, как вдруг почувствовал на шее чьи-то нежные, хотя и довольно прохладные объятия. Скосив глаза, он обнаружил, что его шея обвита зелено-пятнистым хвостом какой-то рептилии.

— С-спляш-шем, крас-савчик, — выпуклые, невыразимо прекрасные в своем безразличии ко всем теплокровным глаза, казалось, высосали его волю, стройное, гибкое туловище, изогнутое, словно некий таинственный иероглиф пахло призывно и тревожно. — С-с тебя вс-сего с-сотня!

— За что? — Пискнул старший дознатец суча ногами.

— З-за с-секс, — проворный раздвоенный язычок стремительно и легко скользнул по хоббитскому уху. Василий дернулся и обмяк.

— Змея-искусительница, — услужливо сообщили хоббиту остатки сознания, после чего попытались смыться. Но от бывшего дворецкого, привыкшего зорко следить за домочадцами, уйти было непросто. Профессиональные навыки, не изменившие хозяину даже в такой, в прямом смысле щекотливой ситуации, оказались на высоте, и пинками вернули, съехавшую было крышу на место.

— Ш-шла бы ты турис-стов искуш-шать, — почему-то со змеиным акцентом просипел дознатец, — людей то ес-сть! Людям нравятс-ся з-змеи, уж я-то з-знаю. А я не ч-человек, я х-хоббит. Пус-сти, з-зараза, больно ведь!

— Полурос-слик, — презрительно просвистела обескураженная искусительница и разжала кольца.

— Ну и полурослик, — Василий обиделся так, что даже акцент пропал. — И что теперь? Сказано же: «Не ростом славен полурослик, а крепким разумом своим!»

— С-стихи… с-славно… пос-слуш-шаем… — узорчатый хвост снова качнулся к горлу, но хоббит был начеку, он торопливо отодвинулся от искусительницы, не забыв прихватить рюмку, что говорило о полном восстановлении мыслительных процессов.

Змея-искусительница свернулась во что-то напоминающее замысловатый кукиш, означавший, очевидно, полную потерю интереса к нашему герою.

Выпитая, наконец, вторая рюмка, восстановила душевное равновесие хоббита, а третья, та самая, которая для настроения, придала ему решительности.

— Эй, красавица, — храбро позвал он, — ты ведь местная? Где мне найти Матильду. У нее в вашем районе торговый бизнес. Лоток аккурат напротив этого заведения.

— С-сто! — просвистела искусительница, не оборачиваясь, однако изобразив телом корысть.

— Да чтоб тебя Шелоб зацеловала! — Выругался дознатец. — Ладно, пей мою кровь!

— Невкус-сно, с-сыта, — отозвалась змея, — с-сыпь бакс-сы!

Хоббит вытащил из-за пазухи зеленую бумажку, расправил ее, и подвинул по стойке в сторону искусительницы. Змея ловко смахнула деньги хвостом, и они исчезли в складках ее одеяния.

— С-сиди здес-с-сь! Ж-жди, — прошипела развратная рептилия и выскользнула из рюмочной.

Некоторое время Василий провел в размышлении о свойствах змеиной натуры, после того, как была выпита очередная рюмка, та самая, которая помогает скрасить ожидание, немного занервничал, потом и вовсе решил, что его обманули самым примитивным и бессовестным способом. Наконец, когда он решил плюнуть на все, никому не рассказывать о своей доверчивости, и смирился с мыслью, что Матильду придется искать самому, дверь отворилась и в ее проеме появилась заспанная торговка, сопровождаемая изящно струящейся змеей.

— Бес-седуйте. — сказала искусительница и заструилась к выходу. — Ис-счезаю, з-здес-сь пус-стовато.

— Ну, чего надо, — раздраженно спросила Матильда, протирая опухшие со сна глаза. — Вот ведь народ, ни ночью, ни днем от них покоя нет! Чего, за ночь не нагулялся, или подцеп случился? Так предохраняться надо было вовремя. Теперь вот втридорога заплатишь.

Матильда, похоже, спросонья не узнала старшего дознатца, что было неудивительно, учитывая ее пренебрежительное отношение к полуросликам.

— Это же я, Матильда, — хоббит неловко слез с табурета и слегка покачиваясь, подошел поближе, — друг Дробилы!

— А… Дробилы, — торговка подплыла к стойке и водрузила тело на табурет. — Ну, друг Дробилы, закажи девушке что-нибудь выпить, а потом поговорим.

— Матильда! — проникновенно начал хоббит, — Я у тебя рядом с лотком видел одну штуку, «Драконий корень» называется, так нельзя ли ее купить? Плачу наличными.

Матильда одним глотком осушила стакан травянисто-зеленой жидкости, проворно налитый ей буфетчиком, бросила в пухлогубый рот квадратик шоколада, и только потом соизволила ответить.

— Что, коротышка, решил к огрихе какой-нибудь посвататься? Правильно говорят, что мелкое всегда к большому лепится, только вот винной пробкой пивную бочку не заткнешь. Да ладно, ты не стесняйся, дело житейское. Возьми «хрен орчий матерый», у меня как раз есть один такой. Специально для тебя.

— Да нет, мне орчий не нужен, — Василий решил, что хитрая торговка набивает цену, — Мне нужен «Драконий корень». Не беспокойся, я хорошо заплачу.

С этими словами хоббит вытащил изрядно похудевшую пачку купюр и выразительно помахал ей перед матильдиным носом.

— Сколько у меня валялся этот «корень» никто не покупал, все думали, что это, что это какая-нибудь корабельная снасть, мачта там, или, рея, или вообще, зуб мамута, а сегодня покупатели валом валят. Только ты, парень, опоздал, маленько. Раньше надо было думать. Так что, бери что есть, а не хочешь, так я пошла спать. Мне на работу поздно вставать. ...