Нина Ганьшина Чудесное. Ангел мой. Я из провинции

«Никогда не меняйте текст, если написали его, проснувшись посреди ночи»

Сол Беллоу

Чудесное

Чудесное – это когда ребенок твой еще не родился, но ты понимаешь уже теперь, что ниточка твоей Судьбы протянута в будущее – и там впереди ждет тебя встреча.

Я верила, что Знаки Судьбы расставлены только для меня. Их расставил мой неведомый Ангел. Это вечерняя звезда любви, в неярких и нежарких лучах которой родилась тонкая березка – символ будущей жизни в вечном чудесном сиянии Божиих лучей.

Чудесное – это когда будущий ребенок ещё не родился, а лишь сидит на белом облаке, сидит, свесив ножки и, улыбаясь, смотрит на мир. А в волосах запутался белый пух – словно рассыпалось на лёгкие сухие снежинки белое облако. И ослепительно-белая (больно глазам!) одежда сияет на солнце. Ребёнок смотрит на море. Смотрит, как, смеясь и играя – ах, море в самом деле смеялось! – да, смеясь и играя, море уходит в отливе далеко, в глубину, оставляя влажный песок, белые камушки и ракушки – сверху они кажутся ребёнку кусочками пуха. Он тоже смеётся – вместе с морем – смеётся и смотрит на мир.

Чудесное – это когда будущий ребенок ждет, что появится на неведомом табло цифра, – дата его рождения. Эта цифра – она тоже похожа на эмбрион. Она тоже живая, неслучайная. Она тоже в тесном своем пространстве. Им одновременно надо родиться в мир – ребенку-Душе и цифре. И тогда уже на всю земную жизнь они неразлучны.

Чудесное – это когда свершается, наконец, предназначенное. И я смотрю на фотографию только что родившегося внука, которую его мама прислала из родильного дома. Смотрю на своего внука и понимаю, что Судьба его – это, конечно, именно его Судьба. Нам, взрослым, следует лишь узнавать своего ребенка, помогать ему идти собственным Путем. Но – как трудно! И – как важно!

Непостижимое чудо. Удивительно, непознаваемо.

…И вот уже малышу шесть дней. Два дня назад мы привезли его домой. Я занимаюсь своими бесконечными делами – и все время думаю о малыше.

Самое радостное событие дня – письмо от Олеси. Я спросила ее: «Как наши ласковые дела?)))) Чему научились? Что нового рассказал братику Павлик?))».

Олеся ответила: «Неплохо)))

Вчера искупались, такой ангелочек кудрявый из ванны вылез, а сфотографировать не удалось. А Паша говорит, что он не плакал, когда купался. Вода была теплая, и ему понравилось плескаться».

* * *

По ночам долго не спится. И все думается, думается… Или это уродливое «летнее» время влияет? По утрам зимой темно до десяти утра. День скукоживается, в восемь утра – совсем ночь, небо звездное. Или это депрессивный конец декабря с короткими световыми днями?

Нечаянно подводятся итоги года, итоги прожитой жизни. В общем-то, ничего выдающегося я не совершила – хотя мечталось. Кое-что сделала – но от этого еще страшнее, потому что вроде бы скромные жизненные цели достигнуты – а дальше смысл в чем?

Во мне осталась еще любовь. И Чудесное свершилось в моей жизни. И я благодарю Бога в своих молитвах и прощу Его о самой малости – о снисхождении. Мне так хочется счастья своему сыну, своему внуку! Мне так хочется, чтобы у всех все было хорошо!

Господи, не оставь нас!

Спаси и помилуй!

* * *

В перерывах между своими несносными делами (очевидно, по земным меркам эти дела очень важны!) посидела часа полтора со своим Маратиком, со своим внучком, пока молодежь занималась своими тоже важными делами. И мне бы хотелось побольше и подольше побыть с моим малышом! Так славно! Я удивилась, что руки мои все помнят – и как переодеть, и как пеленать, и как дать молочко из бутылочки… А сердце полностью распахнуто навстречу Чудесному.

Олеся убегала в магазин – Маратик сначала спал, потом немного плакал. Я не знала, как его успокоить, начала бормотать, что в голову придет: «Мы пойдем с тобой на горку и увидим там Егорку. А Егорка в валенках, потому что маленький». Поняла, что получились какие-то стишки. Вспомнила, как читала о К. Чуковском – у него болела дочка, и он начал ее успокаивать и говорить все, в голову взбредет: «Жил да был крокодил, он по улицам ходил…» Вышли стихи.

Я носила на руках спящего малыша и вспоминала докторскую защиту Л.В. Камединой. Она говорила: дитя целостно. В него изначально заложены ценности, которые потом теряются – после общения с социумом.

От этого общения никуда не уйти нам. Но, наверное, Душа наша остается юной и живой.

…В последний день старого года мы все вместе были в гостях у малыша. И даже мама моя взобралась на пятый этаж. У детей стояла наряженная елка. За окном – снежная белизна.

Этот год подарил нам двух чудесных малышей – Маратика и Аришу. Живая Душа моего ушедшего брата словно по-прежнему сияет в глазах его внучки.

И уже через день сын мой поехал путешествовать – в Ливан и в Иорданию. Сыну Маратику не исполнилось и месяца.

Поманила Дорога моего сына. Дорога – как символ жизненного пути. Дорога – где проявляются судьба, доля, удача. Мужчинам нужны испытания. Он написал письмо жене Олесе в день, когда сыночку Маратику исполнился месяц: «Думал о тебе. Еще в Чите, когда ехал на вокзал в маршрутке, подумал, что, вероятно, есть какой-то глубокий мужской инстинкт – уходить из дома, чтобы убивать мамонтов и возвращаться с добычей. И такой же инстинкт женский – стеречь очаг и ждать мужчину с мамонтом. А сейчас мы живем в таком мире, что в мамонтах особой потребности нет. Вот мужчины и хиреют, и вынуждены женщины брать какие-то их функции на себя. И никому от этого на самом деле ничего хорошего нет. И сегодня ехал и снова подумал о том же. А сейчас прочитал твое письмо – и нашел еще одно подтверждение, что да, совершенно необходимо мужчине охотиться на мамонта!! И у каждого, конечно, мамонт свой. Рыбалка, охота, далекие путешествия – это все современные мамонты».

А я перешла уже почти полностью в новую социально-возрастную группу бабушек. И если раньше меня это пугало, даже страшило, – то теперь я горжусь и радуюсь. Но чувство радости может родиться только в том случае, если есть внук! Тогда звание бабушки становится настоящим, не фальшивым.

Олеся пишет, что Маратик очень беспокойно спал ночью – и днем тоже. И на лице прышички вскочили… И я рано утром проснулась, часа в четыре, – и сразу подумала: «Марат!» Даже хотела позвонить Олесе…

Думаю о Маратике, читаю письма Ильдара, делаю свои бесконечные дела… Обычная жизнь. Только в этой жизни появилось Чудесное. Интернет дает возможность почти живого общения. Мне удалось немного пообщаться с Ильдаром, пока он был в аэропорту Аммана.

Ильдар пишет свои заметки о путешествии, я пишу книгу о творчестве и языке А.Е. Рекемчука. Я переписываюсь с писателем, готовлю книгу к изданию. Одновременно редактирую диссертации китайских аспирантов и магистрантов. Каждый из нас делает свое дело, предназначенное ему.

Письма Ильдара с Ближнего Востока

Письмо первое

Еле-еле добрался я кое-как до инета! 5 минут за доллар, причём стоя! Это ужас, конечно. Можно было бы поюзать вайфай в кафе, но телефон умер, а ноутбук не стал с собой таскать по городу.

В целом все ОК, осматриваю сегодня Бейрут. Накидал предварительный план на ближайшие дни.

Ладно, надеюсь, как-то придумаю что-то с инетом. А пока 5 минут заканчиваются.

Письмо второе

Наконец-то я снова добрался до инета! В хостеле он, гад, платный. Вайфай стоит 9 баксов за день! А пользование компом – 3 бакса за час. В общем, отчаявшись найти какую-нибудь недорогую кафешку с бесплатным вайфаем, решился заплатить 3 бакса за целый час интернета!!

Во-первых, про планы. За первый день я обошел весь Бейрут. Сегодня, во второй день, съездил на север – в Триполи, а потом успел осмотреть древние раскопки в Библосе. Завтра планирую ехать в Баальбек и долину Бекаа. Там тоже всякие древности плюс виноделие – хочу купить домой бутылку местного вина. Потом будет еще один день в Ливане, еще не решил, куда поеду. Либо на юг в Тир, либо в горы смотреть кедры.

Перемещаюсь пока экономично, такси пользовался только из аэропорта в 3 часа ночи. По Бейруту протопал весь день пешком, осмотрел, по-моему, абсолютно все. В Триполи ездил на большом автобусе за 3 доллара, оттуда до Библоса – тоже на автобусе за 2 доллара. А из Библоса в Бейрут возвращался на адской маршрутке, тоже за 2 бакса.

В Сирию, скорее всего, все же не поеду. Полечу сразу в Амман, как было изначально в графике. В Иордании планирую день на Амман, затем – Джараш, Петра, Мертвое море, Вади Рам. Купаться в Акабу, почти наверняка, не поеду.

Тут тепло. Хотя местные одеты тепло. В ветровке даже жарко днем, хожу в футболке. Дождя пока не было, хотя сегодня что-то немного покапало. Проблему с поиском еды в Бейруте пока решил не до конца. Вчера искал завтрак часа два. Не могу понять, где здесь едят люди! В Триполи сегодня было гораздо проще – там на каждом углу пекут лепешки (30 центов), варят кофе (15 центов) и выжимают апельсиновый сок (30 центов). А в Бейруте – вообще не понимаю, где правильно есть!

Не знаю, как завтра встану на ноги. Огромные, совершенно жуткого вида мозоли на каждом пальце и на пятках. Кроссовки, которые купил в Москве, то ли малы, то ли просто какие-то не такие… Купил сегодня за 10 баксов простые кеды, в них вроде получше. В общем, оставшиеся 8 дней сулят много боли! А что делать – ходить все равно с утра до вечера каждый день!

Вообще, здесь хорошо. Люди приятные. С арабской спецификой, конечно – громко говорят, жестикулируют. Туристов очень мало. Даже в самом туристическом месте страны, Библосе, сегодня встретил, может, человек 8-10. Тихо, безлюдно среди развалин. В Триполи за полдня видел только двоих иностранцев.

Ладно, осталось у меня 20 минут, чтобы забронировать хостел в Иордании – и спать!

Письмо третье

Хорошо, что решил не ехать в Сирию. Нечего там делать. Слишком неспокойно. Удовольствия там никакого не будет – только нервотрепка. А смысл этого остается как бы неясным. Сегодня ездил в Баальбек, это долина Бекаа, оплот Хезболлы, недалеко от границы с Сирией. Хоть это и Ливан, но все равно было как-то неспокойно. С побережьем не сравнить – как будто совершенно другая страна. Вдоль дороги – блок-посты, БТР, вооруженные солдаты. В маршрутке из 10 пассажиров 8 были либо полицейские, либо военные. Ехали домой после дежурства. С одним молодым парнем-полицейским поговорили немного, пока ехали. Он говорит: «Видишь, сколько солдат вокруг? Плохо, что так много их нужно. Но зато люди в безопасности!» Городки в тех краях какие-то грязные, пыльные. Многие магазины закрыты, жалюзи опущены. Английских букв практически нет – только арабские. Пока ходил по развалинам, слышал издалека какой-то митинг – кто-то что-то кричал в мегафон. Сегодня же пятница, тут всегда после пятничной молитвы устраивают митинги, шествия всякие. В общем, не очень приятно было в тех краях. А Бейрут – совершенно другой. Дорогие машины, модные магазины, фонтаны – настоящая европейская столица.

Хотя люди все равно везде очень доброжелательные. Лавочник, который угощал кофе, рассказывал истории про все свои товары и хвастал знанием русских слов. Маршрутчики, которые пересаживали меня из маршрутки в маршрутку, чтобы я смог уехать в Баальбек, несмотря на то, что пришел не на ту автобусную станцию. И так далее.

Послезавтра лечу в Иорданию – она вообще самая спокойная страна в регионе. Разработал детальный план. 8 января прилетаю в 9-30, бросаю вещи в хостеле и за день осматриваю Амман. На следующий день еду в Джараш, смотрю там что-то интересное. Потом – на день на Мертвое море. Затем переезжаю с вещами в Петру, там осматриваю древний город и ночую, чтобы захватить закат и рассвет. И оттуда еду в Вади Рам – в пустыню. Там тоже ночую в 10-местном шатре типа бедуинского. Возвращаюсь в Амман, оттуда вечером лечу в Бейрут, оттуда – в Москву, Улан-Удэ и домой, в Читу!

Что еще… Сегодня после обеда пошел дождь, так и идет. Сразу холодно. Пошли в дело и свитер, и шапка, и зонт, конечно! Ноги сегодня благодаря прохладной погоде чувствуют себя гораздо лучше.

Кстати, до меня только сегодня дошло, что разница во времени между нами сейчас – 8 часов! Жуть!

Письмо четвертое

У меня сегодня была настоящая вишенка на торте под названием «Ливан» – ездил на самый юг, посетил два прибрежных городка – Сидон и Тир. Места просто потрясающие! Настоящее средиземноморское побережье. Едешь на маршрутке, с одной стороны плещется море, а с другой – бесконечные плантации мандаринов и лимонов! И кругом – вдоль дорог и в городках – продают все эти фрукты, они лежат горами. Килограмм отборных мандаринов стоит полдоллара. Которые чуть мельче – 30 центов. Бананы, лимоны, помидоры – столько же. Еще с первого дня засматриваюсь на фрукты, но как-то негде их было есть в хостеле. Тут даже кухни нет, да и в комнате ни стола, ни тумбочки. А тут купил мандаринов и пошел к морю. Сидел на камушке возле самых волн и ел мандарины!

Вообще, сегодня я впервые успокоился и расслабился. Сейчас я хорошо ориентируюсь в местной жизни, все стало просто и понятно. Как действуют маршрутки, сколько они стоят, как и кому платить, сколько стоит шаварма, сколько – кофе из термоса на улице, сколько – такси по Бейруту (оказывается, можно прекрасно ездить за 3 доллара, если совсем немного поторговаться). В первые дни я все-таки ощутимо нервничал. А сегодня просто ехал в маршрутке, смотрел в окно – и очень спокойно было, хорошо.

Думал о тебе, о доме. Еще в Чите, когда ехал на вокзал в маршрутке, подумал, что, вероятно, есть какой-то глубокий мужской инстинкт – уходить из дома, чтобы убивать мамонтов и возвращаться с добычей. И такой же инстинкт женский – стеречь очаг и ждать мужчину с мамонтом. А сейчас мы живем в таком мире, что в мамонтах особой потребности нет. Вот мужчины и хиреют, и вынуждены женщины брать какие-то их функции на себя. И никому от этого на самом деле ничего хорошего нет. И у каждого мужчины, конечно, мамонт свой. Рыбалка, охота, далекие путешествия – это все современные мамонты!

А Ливан – прекрасная страна. Никак не могу поверить, что десять лет назад здесь падали бомбы, что полстраны было в руинах. Только изредка вдруг встретишь дом, который еще не успели восстановить – огромные дыры в стенах от снарядов, пустые окна. А вокруг – совсем новые, недавно построенные дома. И старые, восстановленные и оштукатуренные. И здесь же, рядом, финикийские, римские и византийские храмы, которые стоят себе по две-три тысячи лет, пережили все войны и которым уже вообще ничего не страшно.

Очень приятные здесь люди. Даже таксисты – и те, кажется, честные! С парнем, который продает кофе возле моря в Сидоне, долго сидели, разговаривали. Великолепно говорит по-английски, получил образование в Сингапуре, в 2005-м жил в Москве и Петербурге, работал. Сейчас по каким-то причинам не может оформить загранпаспорт – чтобы не просиживать зря, вот так варит на улице кофе.

Но дальше оставаться в Ливане бессмысленно – за 4 дня успел осмотреть все основные достопримечательности страны! Так что завтра рано утром с чистым сердцем вылетаю в Иорданию.

Вот, такие пока новости. Пошел в душ и спать. Завтра вставать в 5 утра и ехать в аэропорт.

Письмо пятое

Прилетел в Амман, с огромным трудом отыскал свою гостиницу – но все же отыскал! И тут даже есть вайфай! Так что вот, пишу тебе, что долетел. Пойду поброжу по городу, пообедаю, поужинаю – а потом вернусь сюда и напишу уже подробнее.

Письмо пятое с половиной

Прилетел около 10 утра. Рейс совсем короткий – по-моему, короче, чем из Денпасара в Джогьякарту даже. Я засекал – получилось от взлета до посадки минут 45, не больше. Посмотрел Сирию! Из иллюминатора. Ничего интересного – какие-то горы!

Когда садились, снова смотрел в иллюминатор (кстати, еще ни разу не летел возле прохода или в середине – дают только места возле окна!). Все совершенно другое! Если при взлете в Бейруте за окном было море, зелень, пальмы и ливень, то здесь – только коричнево-желтая земля с пыльными пучками жухлой травы. Из окна аэропортового автобуса вид был точно такой же. Очень уныло. Да, видимо, здесь уже начинаются классические пейзажи Аравийского полуострова. И если продвигаться дальше на юг – в Саудовскую Аравию, ОАЭ – там все будет еще более уныло. Да что говорить – пустыня! Глянул сейчас в Википедии – 90 % территории Иордании занимают пустыня и полупустыня.

От автобусной станции до гостиницы нужно было добираться на такси. На удивление легко и быстро отшил тех, которые подбежали к автобусу и хотели везти меня за 5 динаров. Спокойно вышел с территории станции, остановил первое же проезжающее мимо такси и уехал за 3 динара. Можно было найти и за 2, ну да ладно. В письме из гостиницы была инструкция, как добраться: «Доезжайте на такси до мечети короля Хусейна. Мы прямо позади нее». Я и доехал до этой мечети. Вышел. Вокруг мечети все пространство – огромный базар. Все орут, перекрикивают друг друга – продают фрукты, овощи, рыбу, мясо, одежду, стиральные порошки, сантехнику – все подряд. Стал продираться через все это, чтоб оказаться «позади». Оказался в итоге на другой улице, которая тоже оказалась вся в торговцах. Прошел по этой улице метров 500 в одну сторону, метров 500 в другую, вернулся к мечети, стал ходить по другим улицам, потом по проулкам. Спрашивал у торговцев – все разводят руками. Только один парень показал, в каком направлении примерно надо идти – оказалось, верно.

Еще минут 30 кружил в этом направлении и совершенно случайно наткнулся на крошечную табличку с названием моей гостиницы. В маленьком проулочке – еще одна табличка и стрелка. Пошел по стрелке – оказался в совершенно другой гостиничке, маленькой и грязной. Вышел оттуда, посмотрел на стрелку внимательно – оказалось, что табличка перевернулась от ветра, и идти надо в дверь напротив. Там – грязный коридор и три железных двери без надписей. Одна закрыта. За другой – лестница. Поднялся – там большая комната, и в ней кучу народу молится, Третья дверь тоже закрыта. Углядел возле нее маленькую кнопочку и подпись ручкой «Push here». Нажал. Подъехал лифт. Открыл дверь (вручную!), зашел в лифт, поднялся на второй этаж – ура! Гостиница Abbasy Palace Hotel, где у меня забронирован номер!!

Номер вполне приличный. Одноместный, с ванной – за те же деньги, что dorm bed в Бейруте. Немного сыроват, окно выходит в стену – но это все мелочи!

Расположение прекрасное. Только вышел побродить по Амману – сразу же наткнулся на первую из двух основных достопримечательностей – огромный древнеримский амфитеатр. Оттуда увидел на вершине высокого холма вторую достопримечательность – древнюю Цитадель. Так вышло, что я поднялся на холм не с той стороны – и, вместо того, чтобы цивилизованно пройти по асфальтовой дороге и купить билет, – вскарабкался по тропе, перелез через древнюю каменную стену, а потом подлез под маленьким железным заборчиком. Так что 2 динара я сэкономил!

Туристов так же нет. По амфитеатру бродили человек 5 иностранцев, по Цитадели – еще двое. И полтора десятка арабов – видимо, из соседних стран. Не знаю, всегда здесь так мало туристов – или из-за Сирии никто не хочет ехать. Вообще, в Аммане пока ощущается какое-то беспокойство. Люди как будто напряжены. Опять же – я не был здесь раньше, поэтому, возможно, они такие и есть. Но заметил громкоговорители над многими лавками. Некоторые включены – там трансляции каких-то эмоциональных выступлений. Встречаются люди, которые тоже что-то кричат. Или раздают какие-то листовки. Тут действия простые – обойти или спокойно перейти на другую сторону улицы.

Вообще, ко мне относятся не плохо, не хорошо – просто особо не обращают внимание. Иногда взглянут с удивлением – и снова принимаются за свои дела. Если захожу в лавку – обычно дают спокойно ходить, смотреть. И если уже сам обращаюсь – тогда вступают в диалог. Вежливо, участливо – но без назойливых улыбок. Сейчас к этому привык – такое отношение удобно. Ты просто идешь по улице, смотришь, если что-то заинтересовало – зашел внутрь. Заинтересовало что-то конкретное – поговорил, поторговался, купил, попрощался, вышел.

Ужинал в заведении под гордой вывеской Ресторан «Каир». На первом этаже ткнул пальцем в котел с пловом, поднялся на третий этаж. Справа от меня за соседним столом сидели грязные уличные мальчишки – ели похлебку с лепешками. Слева – американские туристы, которых видел на одной из достопримечательностей. За остальными столами самый разный народ. Принесли колоссально огромную тарелку плова, сверху – чуть ли не половина курицы. Отдельно бесплатно поставили гору лепешек, тарелку с овощами и железный кувшин воды. Доесть не смог. Заплатил два с половиной динара – рублей 100. Так что с едой в Иордании все обстоит гораздо проще!

Хотел купить бутылочку пива в номер – а его нет! Все, это не Ливан, где 50 % населения – христиане, и алкоголь доступен везде. Здесь единственное, что нашел – маленькие бутылочки безалкогольного пива со вкусом персика. Поэтому купил две банки Пепси и достал из рюкзака фляжку. Пока писал письмо, первая банка Пепси как раз закончилась!

Письмо шестое

Я, кстати, сегодня наткнулся совершенно случайно на Liquor Store – и там было пиво. Оказывается, есть даже местное – называется Petra. Не думал, что в мусульманской арабской стране варят пиво! Два вида – 8 % и 10 %. Взял банку того, которое 8 % (оно называется «Легкое») – вечером буду пробовать. В этом же магазинчике нашел довольно большой выбор местного вина – с юга Иордании и из Вифлеема. Выбрал бутылку красного вина домой.

А только что произошло замечательное событие – я обнаружил в номере обогреватель, замаскированный под вентилятор! Тут все же достаточно прохладно. Местность пустынная, поэтому ночью температура опускается до +2 – +4 градусов. Днем хорошо – до +15. Поэтому в номере было не жарко так – никаких батарей же, понятное дело, нет. А теперь у меня есть обогреватель, и я счастлив – ноги уже согрелись!

С утра ездил осматривать Джараш. Это большущее скопление римских развалин. От входа до края территории больше 3 километров – и все это – колонны, залы, храмы, амфитеатры. Круто, конечно. Хотя, честно говоря, уже восхищает только что-то действительно колоссальное – амфитеатры, например. А так восприятие уже серьезно замылено – когда посещаешь разные развалины каждый день, они начинают сливаться.

Но впереди остался только один археологический объект – Петра. Еду туда послезавтра, с ночевкой. А завтра в планах – Мертвое море. Туда как-то сложно и непонятно добираться, с неочевидными пересадками – сейчас читал-читал форумы, только еще сильней запутался. В общем, завтра буду разбираться по ходу дела.

А сегодня утром воевал с таксистами. Мне нужно было доехать до автобусной станции, чтоб уехать в Джараш. Знаю, что поездка стоит 2 динара. Неподалеку от гостиницы поймал такси. Спрашиваю – сколько? Он говорит – по счетчику! Я думаю, ничего себе – кто-то здесь ездит по счетчику, бывает же! Сажусь, смотрю на счетчик – а на нем уже четыре с половиной километра! Проехал пару кварталов, понаблюдал – действительно, пошел пятый километр. Стал спрашивать таксиста – что за ерунда, почему не ноль? Он говорит – No problem, I will give you discount when we come! Проехал еще пару кварталов – не, думаю, так дело не пойдет. Говорю – I must know how much. No meter. Водила тут же забыл английский, как обычно, поэтому на следующем перекрестке пришлось просто выходить из машины.

Следующий таксист на вопрос «How much?» ответил что-то вроде «Садись, садись, заплатишь, сколько захочешь!». Это значит, что, когда довезет, скажет, сколько сам захочет. Я спросил еще пару раз, он назвал цену, я назвал свою – доехали нормально.

Уже на автобусной станции пошел искать нужный автобус. Там легко – говоришь «Джараш», тебе показывают, куда идти. Тут попался мне такой боевой старик-араб. Говорит – «Да, да, друг, вот отсюда уходят автобусы в Джараш! Но пока автобуса нет – ты жди вот прямо здесь». Я стал ждать. Ждал минут 5 – он снова подходит: «Да, автобуса так и нет! Но если хочешь – я найду тебе такси – всего 10 динаров!». Я говорю – неее, и жду дальше. Прошелся до лотков, посмотрел, что где продают, вернулся – снова он: «Автобус будет, может быть, через полчаса, может, через час, может, еще позже! Поезжай на такси – всего 8 динаров!». Заподозрил я что-то неладное – пошел в другую часть станции. Спрашиваю – «Джараш?». Тут же показывают на автобус, сажусь в него, через 5 минут едем. Заплатил 80 пиастров – 0,8 динара. Вот такие тут есть плохие люди!

Что еще… Разорвались все мозоли на ногах, поэтому сегодня вернулся из Джараша немного раньше. На правом мизинце мозоль сдулась хорошо, аккуратно, а на левом сегодня слезла почти вся кожа. Неприятно. Купил запас пластырей – буду клеить и так ходить.

Подумал сегодня, что хорошо, что нет телефона, SMS-ок, асек и т. д. Большие письма – это круче.

Письмо седьмое

Мертвое море – да, оно, правда, мертвое! Нет в нем ни рыб, ни планктона, вообще ничего. Оно совсем небольшое – хорошо виден другой берег. На другом берегу – Израиль. Все так, как пишут в книжках – можно лежать на спине и читать газету. Только голову держать неудобно – не хочется, чтобы вода попала в уши. Вода потому что вообще страшная – колоссальное содержание соли. Я просто лизнул мокрый палец – как будто ножом язык порезал! Если вода попадет в глаза, нос или рот – будет нестерпимая боль, которая пройдет очень и очень нескоро. Да и плавать как обычно, на животе – не получается, так как ноги выкидывает на поверхность. Только на спине лежать. И потом, пока идешь к душу, все тело покрывается белой корочкой – столько там соли!

Возле Мертвого моря – совершенно другой климат, оказывается! Оно же находится ниже уровня моря – по-моему, на 350 метров ниже. Поэтому там жарче, чем везде. Когда я был, температура воздуха была около 25 градусов, вода – 23. Так что было вполне комфортно – как Арахлей в июле.

Перемещался я сегодня как белый турист – взял тур в хостеле. Как раз удачно подобрались 4 человека, поэтому вышло дешево. С автобусами я так и не разобрался – прямых рейсов туда точно нет, где-то надо было делать пересадку и, вероятно, не одну… В общем, с туром получилось очень удачно. Со мной ехали два аргентинца и американка. Интересные люди. Парень из Аргентины работает в ООН – точнее, служит в миротворческих войсках. У него есть специальный дипломатический паспорт ООН – и он может без визы ездить во все страны мира. Завидую! Американке – 55 лет, работает учительницей английского. В 28 лет начала путешествовать в свободное время. На данный момент посетила 80 стран.

С едой здесь, в Иордании, гораздо интереснее, чем в Ливане – по крайней мере, мне попадается ее больше. Но питаюсь достаточно просто. Позавчера вот ужинал рисом с курицей, вчера – блюдом под названием «куфта» (фарш заливается сметаной и запекается в духовке), сегодня – жареными на углях ребрышками ягненка. Все это недорого и очень сытно – я, как правило, плотно ем всего один раз в день.

Почему-то ни разу еще не завтракал. Первые дни – вынужденно, просто не мог найти рано утром что-то подходящее. А потом понял, что как-то и не хочется. Просыпаюсь часов в 7, чищу зубы – и сразу же куда-нибудь еду. Там хожу, осматриваю очередные достопримечательности – и часа в 3-4 обычно плотно обедаю/ужинаю. То есть с утра до этого времени – разве что стаканчик горячего кофе с сахаром у уличного разносчика. Причем, если энергично ходишь – то голода нет, наоборот – энергия! Потому что при ходьбе натощак сжигаются жиры, в которых энергии куча. Потом вечером, часов в 7-8 вечера еще могу съесть что-то небольшое типа шавармы. Могу и не съесть.

Завтра в 6-30 утра уходит автобус в Петру. Буду там часов в 10, сразу рвану на осмотр. Весь день буду бродить до вечера. Там ожидается нечто круче Ангкора, судя по описаниям. Потом – в Вади Рам с ночевкой. Придумал большую хитрость – рюкзак оставил здесь, в Аммане, а в Петру и Вади Рам поеду налегке – с пакетом, в котором запасные носки, футболка, зубная щетка и ноутбук. А когда вернусь, заскочу в хостел, заберу рюкзак и рвану в аэропорт.

Письмо восьмое

Петра – это вообще круто! Облазил практически все, что можно. То, что рекомендуется осматривать за 2-3 дня – прошел за неполный день. Большую часть дня шли с американцем украинского происхождения (в 8 лет уехал в США, сейчас ему 22) – болтали на русско-английском языке. Потом он ушел обедать – и дальше я лазил один еще часа три. Залез на обе смотровые площадки (обе – километр над уровнем моря). Очень большая территория, очень много всего сохранилось, многое в отличном состоянии – хотя прошло две с половиной тысячи лет.

Петра – это целый город, где жили набатейцы. Город был полностью защищен, попасть в него можно было только через одно узкое ущелье (и сейчас через него единственный вход). Со всех сторон, везде – горы. Поэтому набатейцев никто не мог завоевать. Но вода тоже поступала тоже через специальные небольшие протоки, выдолбленные в горах. И римляне догадались перекрыть доступ воды в Петру – и таким образом ее завоевали. Но до этого набатейцы владычествовали в регионе лет 500, не меньше.

Сохранились и храмы, и куча простых домов обычных жителей. Все, абсолютно все – выдолблено в горах. Очень красиво. И совершенно непонятно – как они это делали? Городок Вади Муса возле Петры тоже приятный, но очень туристический. Хостел – прекрасный! Держат его муж и жена – иорданец и англичанка. С большим вкусом оформлен, очень уютные комнаты. Завтра у меня в 6-30 автобус – в 6-00 хозяйка обещала бесплатно накормить завтраком.

Хорошо, что путешествие уже подходит к концу – и ноги у меня уже натренированные. В начале я бы ни за что не выдержал такого дня!

Пообедал сегодня сникерсом на вершине горы, зато поужинал совершенно божественным шашлыком из ягненка, запив его мятным чаем. Будучи целый день голодным, между тем еле-еле смог съесть огромную порцию шашлыка с лепешками. И всего за 150 рублей.

Да, пока не забыл. Интернета, вероятно, больше вообще не будет. Завтра буду ночевать в пустыне Вади Рам в бедуинском 10-местном тенте (кстати, ночи тут, в пустыне, очень холодные… а завтра, возможно, будет снег – довольно редкое событие, потому что осадков практически нет) – там вряд ли будет вай-фай. А послезавтра с утра уже буду возвращаться в Амман – вечером самолет в Бейрут, потом в Москву – ну и так далее. Так что единственная надежда – на какой-нибудь вай-фай в аэропортах – но он там может быть, а может и не быть. В Бейруте я долго пытался подключиться – но так и не смог. В общем, я буду стараться искать – но то, что найду – не факт. Вот.

Остался практически всего один день путешествия – завтра. А послезавтра уже отправлюсь в обратный путь. Утром поеду из Вади Рама в Амман на автобусе, пообедаю в Аммане, заберу рюкзак и на автобусе поеду в аэропорт. В 19-00 рейс, уже в 20-00 буду в Бейруте. Там у меня 5 часов до рейса в Москву, куда прилечу в 7 утра. Целый день нужно будет где-то потратить. Есть мысль рвануть в хостел, заплатить 700 рублей как за сутки и поспать там часов 5-6. Потом – на Белорусский вокзал за вещами, которые ждут меня в камере хранения – и в Домодедово. Ночной самолет в Улан-Удэ, еще несколько часов ожидания – и, наконец, маленький самолетик до Читы.

Письмо девятое

Нежданно-негаданно я снова сегодня оказался с инетом. В 5-30 утра я встал, в 6-00 позавтракал и в 6-20 выехал на микроавтобусе из Петры в Вади Рам. Уже когда отъехали от Петры достаточно далеко, водитель стал рассказывать о том, что ближайшей ночью ожидается снегопад. А это значит, что завалит перевалы. И, следовательно, закроют все дороги. Большинство туристов собирались ехать на следующий день дальше на юг, в Акабу. А я и две туристки из Германии собирались возвращаться в Амман. Водитель объяснил, что если перевалы завалит, то автобусы и такси ездить не будут. Может день, может два – кто знает? Будут ходить только джипы. И они будут запрашивать столько денег, сколько захотят. Поездка в Амман обойдется от 100 до 400 динаров (то есть от 4000 до 16000 рублей!). Я выспросил у него про разные варианты – все они были неутешительные, т. к. дорога, вообще говоря, одна, откуда бы ты ни ехал из тех краев.

Поэтому решение принял быстро. Вернулся в Петру на той же маршрутке и там сразу же пересел на маршрутку в Амман. Так что в 15-00 уже был в Аммане. При этом пустыню я как бы все же осмотрел. Пока микроавтобус там ждал туристов для обратной дороги, у меня было 30 минут на то, чтобы пробежаться вокруг и сделать несколько фотографий.

Интересно – в первый раз я приехал в Амман всего три или четыре дня назад. И это было ужасно! Грязь, крики, кругом базар, ничего не понятно, ни одной вывески нет. Приехал сегодня – красота, все знакомое! Вот тут я буду обедать, вот у этого мальчика куплю мандаринов, вот моя гостиница.

Вообще, последние дни вновь не покидает удивление – насколько же здесь безопасно! Ведь я, когда выбирал страны, сознательно выбирал «опасные», как бы «страшные» страны. Ливан, Иордания – это же все, действительно, звучит как Ирак! А на самом деле здесь чувствуешь себя абсолютно спокойно. Можно выйти из маршрутки на food-stop, оставить все свои вещи и быть полностью уверенным, что их никто не тронет. Сосед-француз по хостелу в Бейруте, который проходит практику в университете, говорил мне, что можно оставить кошелек с деньгами в любом месте Бейрута, вернуться за ним через час – и он будет лежать на месте! И здесь, в Иордании все так же. В гостинице в Петре хозяйка была очень удивлена вопросом одного из туристов, где можно спрятать ценные вещи. «Вы можете оставить все ваши вещи прямо здесь, в общей комнате – мы же в Иордании, здесь абсолютно безопасно!»

Вот так рушатся стереотипы. Подозреваю, что и в Сирии все совершенно так же – просто иногда немного летают пули и можно случайно поймать одну из них. А в остальном все, скорее всего, точно так же. Конечно, в Иордании любят зарабатывать на туристах – например, в Петре на каждом шагу спрашивают о планах, предлагают такси куда угодно и т. д. Но это все равно не меняет общего ощущения безопасности. Получается очень интересно – по сравнению с 10 посещенными мной странами (причем это не Франция и не Германия, а, например, Индонезия и Ливан) самой опасной по ощущениям остается собственная, родная страна – Россия.

Вот. В общем-то, все – план путешествия выполнен полностью. Сегодняшний вечер, первая половина завтрашнего дня – можно немного расслабиться перед обратной дорогой. Надо постараться сегодня лечь как можно позже и завтра встать так же. Впереди обратная перестройка на 8 часов!

Больше как будто писать и нечего – почти весь день сегодня прошел в маршрутках!

Письмо десятое

Сижу в аэропорту Бейрута. Прошел тут через небольшое приключение. Пограничник не захотел ставить въездной штамп! Я когда летел, раздумывал, как поступить. У меня же между рейсами 5 часов. Но транзита нет – это два совершенно разных рейса совершенно разных авиакомпаний. Поэтому надо было ставить въездной штамп и почти сразу же – выездной. Было два варианта. Первый – указать в анкете название отеля и говорить пограничнику, что приехал осматривать Ливан. Но потом, через два часа получая выездной штамп, как-то отвечать на вопрос, почему осмотрел Ливан так быстро. И второй вариант – честно не писать в форме название отеля и говорить, что буду ждать в аэропорту рейс в Москву.

Выбрал второй вариант как более честный и потому более надежный. Но пограничник честность не оценил и отправил на стойку транзита. Там не знали, что со мной делать – потому что я совсем не транзитник. Позвали представителя «Аэрофлота» – минут через 20 пришел веселый ливанец с фирменным бейджиком и как-то все разрулил. Долго водил меня по закрытым коридорам аэропорта – сначала, чтобы найти рюкзак и переклеить на нем багажный квиток, потом – чтобы провести меня в зал вылета, не проходя залы регистрации и паспортный контроль. Долго объяснял всем встречным пограничникам, куда и зачем меня ведет. В общем, хороший парень. Сказал, что мне должны были поставить штамп, но спорить с ними бессмысленно и лучше сделать вид, что у меня действительно транзит. В общем, сижу, жду своего рейса.

Амман проводил дождем, ветром и холодом. Спал под направленным прямо на ноги индукционным обогревателем и сложенным вдвое толстым одеялом. Отопления же никакого нет, стены тонкие, окна одинарные, рамы с щелями. Здесь, в Бейруте, похоже, тоже погода дождливая. И в Москве вроде бы снег. Ну а дома, думаю, мороз и солнце!

Сидеть осталось всего 4 часа. Ну, и завтра день в Москве. И еще совсем чуть-чуть в Улан-Удэ. Скоро, совсем скоро буду дома!

Письмо одиннадцатое

Сегодня прилетел в 7 утра в Москву, доехал до хостела – принял отличный душ и поспал пять с половиной часов. Как раз оказалось достаточно, чтобы восстановить силы после бессонной ночи и перед следующей такой же. Хотя эта ночь будет короткой – в этом прелесть перелетов на восток. Сяду в самолет в 21:15, а выйду через пять с половиной часов, когда будет уже 8:15 утра. Это очень радует.

В Москве тепло. В принципе, не сильно холоднее, чем в Аммане перед отъездом. Только снежная слякоть. А так – нормально, комфортно, можно ходить без шапки. Москва снова оставляет странные впечатления. Наркоманы, бомжи в подземных переходах – и тут же – рестораны с блюдами по 200-300 долларов. Вагоны метро, если присматриваться, – это вообще ярмарка чудес. Кого там только нет. Неформалы с ирокезами и тоннелями в ушах, древние старухи, наркоманы со стеклянными глазами, тетки в косынках с церковными книжками, таджики, негры… Каково же, интересно, это видеть настоящим москвичам – в том числе и тем самым старухам с тележками, которые жили здесь 50 лет назад. Ведь именно те, кто приехал десять, пять, один год назад и считают себя настоящими, реальными москвичами.

Не знаю. С одной стороны – да, театры, музеи, концерты – вся жизнь идет здесь. С другой стороны – пробки, огромные расстояния, абсолютно нереальные цены на жилье. Мифический город.

Ладно. Батарейка на буке заканчивается. Пойду куплю чего-нибудь поесть да просто поброжу по терминалу, разомну ноги.

До завтра!»

…Ильдар приехал. И мы с ним почти сразу пошли покупать коляску для малыша. Уж очень это важное и ответственное дело – коляска для нашего малыша. Край у нас холодный, так что коляска нужна надежная. Мы долго ходили, выбирали. Теперь купить можно что душе угодно – были бы деньги…

Коляску купили, загрузили в машину. Наверное, ее можно будет установить на балконе. И по квартире можно будет возить. И на улицу не так сложно вынести – при необходимости. И еще к ней прилагается забавная переносная сумочка, в которой ребенок может спать. В этой мягкой сумочке принесли к нам малыша – он спал в моей комнате – при открытом окне. Потом проснулся перекусить – и опять заснул. Эта легкая переносная коляска-кроватка-сумочка прослужила долго. Когда стало теплее, малыш спал на балконе, а я сидела рядом, караулила сон. Самое чудесное занятие в мире! Смотреть на спящего ребенка и осознавать, что он – твое продолжение.

Однажды я заснула в комнате Ильдара. Из этой комнаты – открытая дверь на балкон, где спит малыш. Собачка Чернушка и кошка Мурка заснули со мной на диване. И мне думалось во сне – кто же спит на балконе, Ильдар или Маратик… И сколько же мне лет… И который теперь год…

Ночью мне долго не спится. В.В. Путин пообещал вернуть зимнее время. Я уже не знаю, что лучше! За эти долгие годы наш организм привык к переводу стрелок. А сейчас, когда нас вынудили жить при «летнем времени», заснуть трудно, и утром до десяти часов совсем темно. Ненормально…

Уже половина первого – мне не спится. Думаю о том, что зря, наверное, Сталин отправил в тридцатые годы сюда людей осваивать этот непригодный для жизни край. Ну, прожила я здесь всю жизнь. И какой в этом смысл? Тут так холодно – просто невозможно! Здесь жить невозможно.

Я постоянно кашляю, постоянно теряю голос. На экспертном совете выяснилось, что кашляют почти все. И голос потеряли, как и я.

Но смысл есть во всем, во всех наших делах, во всякой судьбе. Здесь, в холодном краю, встретила я Чудесное. Этот край – мой Судьба.

Я поискала старые альбомы – из детства Ильдара. Оказалось, что маленький Ильдар и Маратик очень похожи друг на друга!

А я там такая молодая – словно дочь самой себе, нынешней. И я вдруг посмотрела на себя молодую глазами Ильдара – и едва сдержала слезы. Я подумала, что ведь и он может подумать о том, как время меняет людей.

Мне кажется – я сплю. Мне кажется – все мы спим. И попробуйте переубедить меня! Докажите, что это не сон! Можете ущипнуть меня за руку – но это просто приснится мне. Я сама могу ущипнуть себя – и это тоже будет сон.

Никто не в состоянии доказать, что жизнь – это не сон, что жизнь – это бодрствование.

А что происходит, когда мы просыпаемся? Ведь мы просыпаемся иногда. Сон не может быть бесконечным. Наверное, в этот момент мы умираем. И тотчас засыпаем в новый сон.

И пусть вся наша жизнь – всего лишь сон, и пусть всё на свете повторяется миллионы лет – но как я хочу помнить каждое мгновение своей жизни! Как я хочу, чтобы все люди вокруг были счастливы в своем неведении, в своем сне. Как я тоже хотела бы стать счастливой…

…Иногда немного хочется поплакаться на жизнь. В большей мере это игра. И мне неловко, что я чуточку лукавлю. Но мне так хочется слов сочувствия. И вот Марина, с ее довольно холодным разумом и даже некоторой безапелляционностью (она не станет говорить и писать мне неправду), спасает меня от депрессии: «И еще я думала про Ваши слова другие. Не так Вы себя оцениваете, что ли? Может, всего лишь Вам рано пока этим заниматься? Оценкой своей жизни? Да и вообще – надо ли этим заниматься?

В самом деле, ну какие Ваши годы? То есть для меня яснее ясного, что Вы много так значите в этом мире, а как порой почитаю от Вас что-нибудь, так вижу, что Вы-то сами в этом сомневаетесь. Неправильно это.

Посмотрела вчера журнал «Встречи», так просто, не читала еще. Много ли их по России? Это ведь самый настоящий подвиг – издавать такой журнал в Чите. Про другое и не говорю…»

Марина походя задела мою больную тему – провинцию. Я хочу уйти от этой темы, хочу закрыть ее – а провинция преследует меня. С моими мыслями перекликаются стихи Александра Винокура:

На улице чуточку потеплело – ну, хотя бы не тридцать градусов, а слегка поменьше! Шла на работу, чтобы с китайскими аспирантами обсудить ваковские статьи, – шла и думала, что Сталин все-таки был прав, когда отправлял людей осваивать эти жуткие ледяные просторы. И все-таки надо думать не только о себе, но и о людях, о стране. Жили тяжело, но у людей была жизненная цель. Теперь народ покидает эти забытые Богом места, переселяется ближе к центру, заботясь о собственном благе, – а Душа-то где? Где смысл? Где цель?

…Заболел наш малыш. Болезни маленьких детей развиваются так стремительно. Обычный насморк может оказаться очень опасным. А Маратику всего-то три с половиной месяца. И не отличишь признаки заболевания друг от друга… Их с Олесей положили в больницу. Или бронхит у ребенка, или что-то с пищеварением. Не отличишь сразу. Ужасно…

Господи, не оставь моего малыша!

Господи Милосердный, спаси и помилуй его!

Сохрани его, Господи Милосердный, спаси и помилуй!

…У Маратика подтвердили бронхит. Прописали капельницы малышу. И не исключают пока кишечную инфекцию.

Господи, не оставь моего малыша!

Спаси и помилуй его, Господи милосердный!

…Олеся прислала фотографию Маратика под капельницей… Я не сдержала слез.

Я понимаю, что многим и многим детям в сотни и тысячи раз хуже и тяжелее. И нельзя гневить Бога. Малыш под присмотром, принимает лечение.

Господи, дай здоровье и жизнь твоим детям!

Не оставь их, Господи милосердный!

Сохрани их, спаси и помилуй!

Потом и Олеся заболела. Подхватила вирус, видимо. Ослабленный после родов организм. Так что их лечат обоих – маму и малыша.

Через несколько дней Олеся прислала фотографии. Малыш в масочке, с ингалятором… Но на одной фотографии он улыбается!

Еще через день Олеся позвонила, сказала, что врач слушал Маратика – легкие чистые. Слава Богу!!

На следующий день пришло письмо от Олеси: «Марат же у нас улыбается всем подряд, а тут тетя пришла за матрасом, а он на нем лежал. Она ему говорит: «Тебя вместе с матрасом завернуть?» Он смотрел на нее, потом каак заплачет!»

…Приснилось мне, что я плыву по чистому неширокому каналу. Плыву – словно лечу над водой. И так хорошо, спокойно и уверенно. Я давно не летала во сне.

Через день Олеся с малышом выписались!

Еще через несколько дней они всей семьей пришли к нам. И так мне стало страшно за всех, так жалко… Что малышу уколы ставили. Что Павлик без мамы был десять дней. Что Олеся устала в больнице. Что Ильдар тоже устал один.

…Расплакалась, когда они ушли. И разболелась левая рука.

Маратику четыре месяца. Он иногда долго смотрит мне в глаза – как когда-то смотрел новорожденный Ильдар.

А я по-прежнему отстаю в развитии от малыша. Он растет, убегает вперед, а мне все кажется, что он только что родился.

Так и с Ильдаром. Всю свою оставшуюся жизнь я буду считать своего сына ребенком.

А дела мои рабочие – все те же. Сверстаны две книжки. Готовлю еще одну. Подготовила к печати научный и художественный журналы. Собираюсь на конференцию в Тайвань, чтоб оттуда улететь в Сан-Франциско, к детям. Неугомонные наши дети собрались всей семьей в Калифорнию на целый год.

Хотелось бы стать мне настоящей бабушкой для Маратика – и чтобы гулять с ним, и готовить для него еду, и кормить потом этой едой, и играть в разные игры, и читать замечательные книжки. И если дети вдруг говорят, что принесут малыша, весь предыдущий день я волнуюсь и готовлюсь к встрече. Маратик же пока признает только маму Олесю. И как только Олеся уходит, начинает кричать и плакать. А потом, когда приходит Олеся, когда покормит его, – он и смеется, и улыбается, и разговаривает со мной… Так славно!

Что важнее в жизни? Поиграть с ребенком, купить ему сладостей, немного погулять с ним? Просто пообщаться?

Или же помочь сделать магистерскую диссертацию китайскому магистранту?

Наверное, все важно. Надо все успеть сделать в жизни.

Сегодня Павлик к нам приходил в гости. И когда прощался, спросил: «Вам, наверное, скучно без меня будет? Вы рады, что я хорошо поел?»

А ведь и правда, наш взрослый мир без детей – сплошная скука.

Наши дети – Ильдар, Олеся, Маратик – собираются в Екатеринбург за визой в Америку. Им предстоит куча перелетов, потому что надо лететь из Екатеринбурга в Читу через Москву… Такое кружение по стране связано с тем, что прямые перелеты не ежедневны. И им пришлось бы сидеть в Екатеринбурге три дня.

Ильдар улетел в Екатеринбург раньше, повез студентов на олимпиаду. Через пару дней улетела туда Олеся с Маратиком.

Всю ночь и все утро слал Ильдар сообщения из городов, в которые прилетал: «Омск. Москва. Екатеринбург».

В Екатеринбурге тепло. А у нас холодно, ветрено, ночью выпал снег.

Скоро у детей беседа в Консульстве.

…Весь день, в течение всех своих четырех пар, думала о собеседовании нашей молодежи в Консульстве. Да к тому же в 03.30 утра получила дурацкое SMS-сообщение, что надо положить деньги на счет. Понимала, что это бред, – но ведь ночь, и дети далеко. Еле дождалась, когда наступит утро в Екатеринбурге, позвонила Ильдару. Он получил такое же дурацкое сообщение.

А потом позвонил (у меня шла уже четвертая пара) и сообщил, что собеседование прошло успешно, хотя было много отказов людям.

Почти сразу они полетели в Москву. Оттуда вылетают в Иркутск.

…Время идет своим чередом. Все идет, как устроил Господь. Наш маленький путешественник научился переворачиваться на животик! Спустя два дня Олеся прислала сообщение: «8255 и 66 см. Сделали прививки!» А Ильдар сообщил, что получил паспорта с американскими визами.

…У Маратика, похоже, начали прорезываться зубки.

Осталось до отъезда детей девяносто дней.

Господи, не оставь их, спаси и помилуй!

…Работать бабушкой интереснее, чем профессором! И нужнее.

Посидела сначала с Аришей пару часов, потом с Маратиком.

Олеся купала Маратика – он смотрел-смотрел на меня и сказал «Ба!»

…И хорошее, и плохое – все это происходит часто неожиданно. Неожиданно пришли дети. А у нас даже и хлеба не было. Ильдар сбегал в магазин. Я быстро приготовила картошку с хорошей деревенской тушенкой, которая больше походила на мягкое мясо, а не на тушенку.

И ощущение счастья от прихода детей появилось позже, когда они уже ушли. А в тот момент, когда и надо было наслаждаться счастьем, – только волнение, только неожиданность, только приготовление к счастью.

…Так ждала сегодня детей! Обещали принести Маратика. Я даже приготовила вчера курицу, чтобы покормить всех обедом. Купила малышу пирамидку. Промыла ее и просушила.

Но они не пришли. У малыша режутся зубки, плохо спал.

А днем зазвонил телефон. Мама взяла трубку – там Олеся. У нее тоже зазвонил телефон.

Но самое интересное – никто, ни мама, ни Олеся – номер не набирали, вообще не звонили. Просто телефоны непостижимым образом соединились друг с другом.

Я думаю – это и есть Судьба, от которой не уйти. Никакой свободы выбора не существует. Просто событие может произойти чуть-чуть по-иному. Наша встреча все-таки состоялась – пусть и не совсем так, как ожидалось.

Чудесный летний день сегодня. Я провела этот день с малышом. И хоть он, конечно, плакал и кричал без мамы, – но он настолько уже настоящий ребенок, который умеет сидеть, кушать с ложечки пюре, жевать корочку хлеба, держать ручками бутылочку с водой, что с ним стало гораздо легче управляться.

И столько во мне появилось неожиданной энергии, что вечером я даже написала ворох рецензий для «Гуманитарного вектора»! Это самая тяжелая часть рецензий – для аспирантов. Им приходится писать по две рецензии – от себя как редактора и от себя как научного руководителя. В этом номере три моих аспиранта и один соискатель.

Теперь осталась основная масса авторов. Там свои трудности – надо вникать в суть их работ, а это отнимает время.

Утром закончила писать рецензии! Ура! И вот – не успела написать эти слова, как получила письмо, что необходимо еще написать рецензии на статьи по востоковедению… Вот даже порадоваться как следует не дадут.

Зато вторую половину дня провела с ребенком. Со своим славным, милым, дорогим, любимым малышом! И он опять сказал мне «Ба»! Я даже немного поплескала его в ванне.

Господи, как я хочу, чтоб он был счастлив!

Мы, взрослые, мы сами отрицательно воздействуем на детей – и потом ворчим, какая молодежь плохая… Вот сейчас просто эпидемия отъездов из города началась. А инициируют взрослые – буквально заставляют детей уезжать.

Ну, трудно здесь жить. Лето скупое. Весна холодная. Я вот, например, весь год жду, когда прилетят стрижи, когда зацветут яблони и черемуха. И это все проходит так быстро! И я опять жду и жду. Но зато – какая волшебная, какая долгожданная весна! А если лето всегда, если летние птицы всегда, если цветы всегда… Чего еще-то ждать от жизни?

Пришли сегодня дети. Олеся несла Маратика, Павлик шел сам, а Ильдар нес коробки с моими книгами («Живой литературный текст»; «История языка – история текста»). И в самое первое мгновение я испугалась, что книжки мои никуда не годятся, что они получились слабые. И я никак не могла их рассмотреть, потому что на руках у меня был Маратик, а родители его и Павлик ушли в кино.

И уже только вечером я, наконец, смогла их полистать. И они стали нравиться мне все больше и больше!

…Печально думаю о том, что из Забайкалья уезжает молодежь. Вот и наши дети увеличат процент уехавших… Каждый год – примерно по две тысячи человек. А в прошлом году – около девяти тысяч. Еще совсем недавно я думала, что все эти отъезды – это ужасно, потому что надо жить и работать в провинции. Но теперь я отчетливо понимаю – нет в нашей стране никакого развития государства. Я далеко не сталинист. Но ведь Сталин осваивал незаселенные земли, расселял народы, давал им жилье. Ну, да – репрессии… Черная сторона сталинизма.

Но сейчас-то ни наш край, никакой другой, ни вся страна в целом – не нужны нашим правителям. Сейчас – сплошные перманентные репрессии. Это и неуважение к прошлому, и неуважение к старшему поколению, и неуважение к учителям и врачам.

Здесь, в провинции, нечего делать, потому что здесь нет роста самого края. И никакие одиночки-энтузиасты не в силах изменить ситуацию. И никакая революция не повернет страну в нужное русло.

Мы загубили все.

Если раньше молодежь ехала на стройки, осваивала новые земли – то теперь молодые люди просто ищут, где лучше и спокойнее жить для себя. И это мы, взрослые, своими руками сделали так, как оно теперь есть.

…Утром приносили Маратика. Ему уже семь месяцев. Я думаю, если бы мы виделись с ним чаше и дольше, – давно бы привыкли друг к другу и хорошо бы друг друга понимали.

Но даже и сегодня – я шутливо спрашиваю его, трогая за ножку: «Чья это ножка? Твоя?» Он опустил глазки, посмотрел на свою ножку и пропел громко: «Да-а-а!»

…Пришли вечером дети. Поужинали вместе. Время катится вперед. Осталось едва ли не две недели до их отъезда.

На мамин день рождения были дети в гостях. Поели деньрожденное чили (я сегодня приготовила), разные тарталетки, тортик…

Маратик со мной хорошо пообщался, пока Ильдар с Олесей вздремнули. Мы и поспали с ним, и поиграли, и книжки почитали. Меня не покидало ощущение, что это мой ребенок, мой сынок, а не внучок. Странно так. Очень люблю его!

Завтра они выезжают в Иркутск. А потом: KE 984 Иркутск – Сеул. Вылет 18 августа в 03:15, прилет в 06:55 тоже 18 августа в аэропорт Инчхон. Время в пути: 3 ч. 40 мин. Затем: вылет из Сеула рейсом KE 023 в 17:05. Прилет в Сан-Франциско в 11:50. Уже будет колоссальная разница во времени. В пути: 10 ч. 45 мин.

Не оставь их, Господи Милосердный!

Спаси и помилуй!

Помоги им в пути!

…На столе у меня стоит собачка – игрушка Маратика. У Ильдара тоже первой игрушкой была собачка… Она до сих пор лежит у меня – но вся уже сморщилась, ссохлась от прошедших лет.

Дети уехали. И весь следующий год я жила их письмами и звонками.

Весь последующий год я подробно описала в своей книге «Калифорния on-line», напечатанной в Америке. На обложке книги – рисунок, сделанный замечательным художником Евгением Шишковым. Там мои дети – по ту сторону экрана, по ту сторону океана… Я сумела слетать к ним в гости! Это была чудесная поездка.

И хотя американский год мною уже описан, но все же немного повторюсь, чтобы часть этой жизни не прошла мимо строк моей новой повести.

Чудесное продолжалось в моей жизни.

Ильдар сделал запись в ЖЖ: «Продолжается жизнь в Америке. Первый культурный шок постепенно сглаживается, жизнь входит в новое, совсем новое, русло. Есть своя квартира, она более-менее обставлена мебелью (ну, то есть все самое необходимое, чтоб не спать и не есть на полу). Началась учеба в университете.

Все меньше вещей шокирует, все больше деталей вокруг замечается и анализируется. Сегодня вечером гуляли пару часов по кампусу UC Berkeley. Потрясающая атмосфера. Как повезло тем, кто там получает первое образование! Я очень люблю читинский Нархоз – это мой дом, он дал мне практически все, что у меня есть. Но атмосфера кампуса Беркли – невероятна. Встретили мужчину, который кормил белок и ворон арахисом. Говорит, что приходит сюда каждую пятницу и субботу с большим пакетом орехов. Рассказал про каждую из белок, что сидели и бегали вокруг. Объяснил, почему у них разные отметки на шерстке. Рассказал, как вороны как-то раз на его глазах защитили белок от ястреба – втроем с разных сторон его атаковали и прогнали. Белки в ответ делятся с воронами едой – откладывают часть орешков в сторону, и вороны подлетают за ними. Потом перешли к политике – к выборам. Конечно, Обама! Здесь, в Беркли, все за Обаму. Причем неожиданно, после России, искренне. Когда он выиграл выборы четыре года назад, студенты залезали на телеграфные столбы на Telegraph Avenue, забирались на крыши домов, пели и танцевали – отмечали победу демократов над ковбоем Джорджем.

А на экскурсии по кампусу в первый учебный день нам специально показали большую площадь перед главным корпусом и объяснили: «Это – место для демонстраций и митингов. Если студенты чем-то недовольны – они выходят сюда. Так что знайте, куда нужно идти, чтобы вас услышали!»».

И приложены три чудесные фотографии: Ильдар с Маратиком на траве, белочка ест из рук орешки, зеленый двор университета.

А потом было много других фотографий!

Я так много думаю о детях, что сны мне снятся тоже про Калифорнию. Весь этот год прошел под знаком Калифорнии. Мне приснилось – будто мы с Ильдаром на вершине каньона в Калифорнии. И я так устала, что заснула на самом краю бездны. Внизу – в скале – старинный дом, окна в нем горят. Утром (во сне) проснулась, испугалась, стала отползать по песку подальше от обрыва, к деревьям, к траве.

И во сне я понимала, что не стоит спускаться вниз. Но настолько мне было все равно от усталости, от безразличия – что я легла с краю и подумала – будь что будет! Но утром (во сне же!) мне было уже не все равно!

Нашла в тему стихи Арсения Тарковского «Колорадо»: ...