Это короткий фрагмент для ознакомления с книгой.
Патрик Несс Там, где кончается море
PATRICK NESS THE NEW WORLD THE WIDE, WIDE SEA SNOWSCAPE© Patrick Ness, 2009, 2013. All rights reserved © Зайцев А. Н., перевод на русский язык, 2014 © Фирсанова Е. В., художественное оформление, 2016 © Издание на русский язык, перевод на русский язык. ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2014 © Оформление. ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2016
Новый свет
– ВОТ ОНА, – говорит мама, имея в виду точку, к которой мы приближались уже несколько недель. Ту, которая постепенно увеличивалась, пока не стали видны две вращающиеся вокруг нее точки поменьше, а теперь превратилась из точки в диск, отражающий свет своего солнца, в расцвеченный синевой океанов, зеленью лесов и белизной полярных шапок круг посреди темной бездны. Наш новый дом, путешествие к которому началось задолго до того, как я родилась. Мы – первые, кто увидел его взаправду, не в телескоп, не на компьютерных картах, даже не на бумаге на уроках рисования, которые мне дает на Бете Брэдли Тенч, а всего лишь через несколько сантиметров стекла экрана в кабине. Первые, кто увидел его собственными глазами. – Новый свет, – говорит папа и кладет мне руку на плечо. – Как думаешь, что ждет нас там? Я скрещиваю руки на груди и отдаляюсь от него. – Виола? – окликает меня он. – Я ее уже видела, – говорю я и выхожу из кабины. – Она чудесная. Ура! Не могу дождаться, когда мы до нее доберемся. – Виола! – сердито говорит мама, когда я закрываю за собой дверь кабины. Дверь раздвижная, поэтому даже хлопнуть ею я не могу. Я захожу в свою маленькую спальню, и едва успеваю закрыть дверь, как раздается стук. – Виола? – говорит отец за дверью. – Я устала и хочу спать, – говорю я. – Но сейчас же час дня. Я не отвечаю. – Мы выйдем на орбиту через четыре часа, – говорит он спокойно, совсем не повышая голос, как я, – а через два для тебя появится вдоволь работы. – Я знаю о своих обязанностях, – отвечаю я, не открывая дверь. Молчание. – Все будет хорошо, Виола, – говорит он еще добрее, чем раньше. – Вот увидишь. – Откуда ты знаешь? – отвечаю я. – Ты тоже никогда не жил на планете. – Ну, – говорит он, оживляясь, – я просто на это очень надеюсь. Опять это слово. Меня от него уже тошнит.* * *
– Это мы, – сказал папа в тот день, когда я узнала новости, и хотя он пытался выглядеть серьезно, я видела, что он прячет улыбку. Мы обедали, и он болтал ногой под столом. – Что – мы? – спросила я, хотя легко могла угадать. – Нас выбрали. Для высадки, – ответила мама. – Вылетаем через девяносто один день, – добавил отец. Я посмотрела на тарелку. Есть внезапно расхотелось. – Я думала, выберут родителей Стефф Тейлор. Папа сдержанно усмехнулся. Отец Стефф Тейлор был таким скверным пилотом, что едва мог пролететь от одного корабля в конвое до другого, не разбив шаттл. – Это мы, милая, – сказала моя мама-пилот. Она летала настолько лучше, чем отец Стефф Тейлор, что нисколько не сомневалась, что выберут нас. – Помнишь, мы говорили об этом? Ты очень радовалась. Это было правдой. Когда они сказали мне, что хотят побороться за право участвовать в высадке, я очень радовалась. И еще больше, когда Стефф Тейлор начала хвастать, что ее папу обязательно выберут. Задание было жизненно важным. Мы оставим спящих поселенцев и остальные семьи позади и унесемся в черную бездну на маленьком разведывательном корабле. Конвой все еще в двенадцати месяцах пути от планеты. Мы доберемся до нее за пять месяцев и проведем там еще семь. Работы хватит не только родителям, но и мне самой – мы должны будем найти подходящее место высадки и подготовить его для прибытия пяти больших кораблей с поселенцами на борту. Но почему-то думать, что нас могут выбрать, было гораздо радостнее, чем знать, что нас уже выбрали. – Ты многому научишься, как и хотела, – сказала мама. – Это честь, Виола, – добавил отец. – Мы первыми увидим наш новый дом. – Если только первые поселенцы не до сих пор там, – сказала я. Родители переглянулись. – Ты не рада, Виола? – спросила мама с серьезным лицом. – Если я скажу, что не рада, вы не полетите? – спросила я. Они снова переглянулись. И я знала, что это значит.* * *
– Тридцать минут до выхода на орбиту, – говорит мама, когда я захожу в кабину, немного опоздав. Она там одна. Папа, наверное, уже ушел в машинное отделение готовиться. Мама смотрит на мое отражение на своих экранах: – Смотрите-ка, вернулась. – Это моя работа, – говорю я, садясь за терминал в девяноста градусах от нее. И это действительно моя работа, то, чему меня учили в конвое и в те пять месяцев, что я провела здесь. Мама выведет нас на орбиту, отец приведет в действие реактивные двигатели, которые позволят нам войти в атмосферу планеты, а я буду искать подходящие места для высадки. – Пока ты дулась, я обнаружила кое-что новое, – говорит мама. – Я не дулась… – Смотри, – говорит она, выводя на экран больший из двух северных материков. – Что это? На темной стороне планеты видна река, струящаяся на восток к океану. Даже сканеры корабля не позволяют различить точно, но вверх по течению есть какая-то пустота, может быть, долина, где лес немного расступается и, кажется, сверкают огни. – Другие поселенцы? – спрашиваю я. Другие поселенцы для нас – герои легенд, вроде призраков. За всю мою жизнь и даже за всю жизнь моих родителей мы ни разу не вступали с ними в контакт, поэтому решили, что они не добрались до цели. Путь из Старого Света в Новый долог, очень долог – несколько десятилетий. Они все еще были в пути, когда вылетел наш конвой. Но от них не поступало никаких вестей. Даже зонды, уходящие в самую глубь космоса, засекали лишь отдаленные отблески их кораблей. Потом, задолго до моего рождения, пришло время, когда они должны были приземлиться, и мы надеялись, что, приблизившись к планете, сможем вступить с ними в контакт, предупредим их о своем прибытии, спросим, как они живут, к чему нам готовиться. Но либо нас никто не слышал, либо на планете просто никого не было. И именно второй вариант нас беспокоил. Если они не выжили, что же станет с нами? Отец говорит, что мы были идеалистами, когда покинули Старый Свет в надежде начать простую жизнь без современных технологий, заниматься земледелием, снова уверовать в Бога и все такое прочее. Сейчас это кажется мне ужасно глупым, неудивительно, что ничего не вышло. Но когда с ними случилось то, что случилось, мы зашли уже так далеко, что повернуть вспять оказалось невозможно. Вернуться назад означало лишь одно – пойти навстречу неизбежной гибели. – Как мы это раньше не заметили? – говорю я, наклоняясь ближе к экрану. – Нет энергоследа. Если у них есть источник энергии, то это не большой реактор, как мы ожидали. – Тут же река есть. Может, он у них гидроэлектрический? – говорю я. – Или, может быть, тут вообще ничего нет. Не разберешь, огни это или просто помехи, – говорит мама тихо, и мы обе внимательно смотрим на экран. Пятнышко на реке удаляется, мы выходим на орбиту с другой стороны, направляясь на запад, огибаем планету кругом, входя в атмосферу, а затем возвращаемся на ту сторону, готовясь к посадке. – Здесь высадимся? – говорю я. – Можно и здесь, – говорит мама. – Если они не выжили, первое, что нам нужно сделать, – учесть их ошибки. – Иначе нас тоже убьют. – Наши технологии совершенней, – говорит мама. – А они, насколько нам известно, старались не пользоваться даже тем, чем располагали. Наверняка потому и погибли. – Она смотрит на меня. – С нами такого не произойдет. Надеюсь, думаю я про себя. Мы обе наблюдаем за тем, как удаляется от нас континент. – Готов, – четко говорит отец по громкой связи. – Тогда у нас десять минут, – говорит мама, нажимая кнопку, которая начинает отсчет. – Волнуетесь? – говорит голос папы. – Кое-кто точно волнуется, – говорит мама, смотрит на меня и хмурится.* * *
– Я рада, что мы не полетим, – сказала Стефф Тейлор, когда я увидела ее на уроке в первый раз после того, как объявили, что для высадки выбрали мою семью, а не ее. Шел мой любимый урок, рисование с Брэдли на Бете. Кроме рисования, Брэдли учил нас математике и сельскому хозяйству. Он – мой самый любимый человек во всем конвое, хоть и заставил меня сидеть со Стефф Тейлор: других девочек нашего возраста в семьях смотрителей нет. Вот повезло-то нам. – Это же скучно, – заметила Стефф, по крутив меж пальцев локон. – Пять месяцев на маленьком корабле с одними только родителями. – Я могу разговаривать с друзьями по видеосвязи. И уроки так слушать могу. И я люблю маму с папой, – сказала я. Она усмехнулась: – За пять месяцев разлюбишь. – Стефф, ты же сама хвасталась, что твоего отца… – А потом, когда вы приземлитесь, вам придется жить с жуткими животными и надеяться, что не кончится еда. А еще там погода есть, Виола. Настоящая погода. – Мы будем первыми, кто ее увидит. – Радость-то какая! – сказала она. – Первыми увидите заброшенную грязную дыру – Она сильнее скрутила в пальцах локон. – Вы там первыми сдохнете – вот что! – Стефф Тейлор! – сказал Брэдли перед всем классом. Другие ученики, уткнувшиеся в свои интерактивные видео, вдруг поднимают глаза. – Работаю я, – сказала Стефф, проведя руками по планшету. – Да? Тогда подойди и покажи нам, над чем же ты работаешь, – сказал Брэдли. Стэфф нахмурилась, и я поняла, что к длинному списку ее обид добавилась еще одна. Она встала так медленно, как только могла, и прошептала мне: – Тринадцатый день рождения. В полном одиночестве. И по ее довольному виду я поняла, что отреагировала на это именно так, как ей хотелось.* * *
– Сто двадцать секунд до выхода на орбиту, – говорит мама. – Готов, – говорит папа по громкой связи, и я слышу, как постепенно меняется шум двигателей. Мы готовимся прекратить свободное падение и преодолеть атмосферу планеты. – Я тоже готова, – говорю я, открывая экраны, с помощью которых я должна буду найти большой, свободный от деревьев участок, когда мы полетим ближе. Если я не ошибусь, именно там будет основан наш первый город. – Девяносто секунд, – говорит мама. – Открываю двигатели, – говорит папа, и шум снова меняется. – Насыщаю топливо кислородом. – Пристегнись, – говорит мама. – Я уже пристегнулась, – говорю я и поворачиваю кресло так, чтобы она не видела, как я пристегиваюсь. – Шестьдесят секунд, – говорит мама. – Еще минута – и мы станем первыми, – кричит папа по громкой связи. Мама смеется, а я нет. – Ты что, Виола? Это же правда здорово, – говорит мама. Она смотрит на один из экранов, набирает на нем что-то кончиками пальцев, а потом говорит: – Тридцать секунд. – Мне и на корабле хорошо, – говорю я тихо, но так серьезно, что мама оборачивается и смотрит на меня. – Не хочу жить там. Мама хмурится: – Пятнадцать секунд. – Топливо готово! Займемся атмосёрфингом! – говорит папа. – Десять, – говорит мама, не отрывая от меня глаз. – Девять. И тут все идет наперекосяк.* * *
– Но это же целый год, – сказала я Брэдли во время частного урока за месяц до того, как мы улетели. – Год вдали от друзей, от школы. – А если бы ты осталась, это был бы год вдали от родителей, – ответил он. Я оглянулась на пустой класс. Обычно он был полон детей из других семей смотрителей, мы учили уроки, разговаривали с друзьями. Но сегодня здесь были только мы с Брэдли, он напоминал мне о технических подробностях, которые пригодятся мне в путешествии. Завтра Симона с Гаммы, в которую Брэдли, по-моему, тайно влюблен, будет учить меня основам выживания в экстренной ситуации, чтобы подготовить меня к худшему, что может случить ся. Мы с ней снова останемся в классе одни. – Почему выбрали именно нас? – спросила я. – Потому что вы лучше других подходите для этого задания, – ответил Брэдли. – Твоя мама – наш лучший пилот, а папа – превосходный инженер. – А я? Почему я должна расплачиваться за то, что они такие умелые? Брэдли улыбнулся: – Ты тоже не простая девочка. Ты отлично смыслишь в математике. Младшие ученики обожают твои уроки музыки. – И за это меня надо наказать, отослав подальше от всех, кого я знаю. Он странно на меня посмотрел, а потом так быстро набрал что-то на планшетах перед нами, что я даже не поняла, что он сделал. – Назови это, – сказал он строгим голосом учителя, и мне немедленно захотелось ответить. ...Все права на текст принадлежат автору: Патрик Несс.
Это короткий фрагмент для ознакомления с книгой.