АННОТАЦИЯ

Принцессы не выходят замуж по любви. Но что делать, если любовь все-таки настигает, а супруг и смотреть не хочет на взбалмошную принцессу и отправляется на войну?

Можно подчиниться традициям семьи и ждать, надеясь, что время все сладит. А можно сбежать, привлечь внимание богов и получить проклятье, чтобы добравшись неузнанной до возлюбленного стать перед самым страшным выбором в своей жизни…

18+. Есть откровенные эротические сцены.

ВНИМАНИЕ! Книга является спин-оффом (вбоквелом) к циклу "Гейша по имени Мия", но имеет самостоятельный сюжет. Можно читать отдельно от основного цикла.

ГЛАВА 1

Получать выволочку всегда неприятно. Особенно, когда ты - принцесса. Особенно, выволочку от простого самурая.

Ладно, не простого. Золотого. Вызолоченного. Простым Такеши Кудо - начальника службы безопасности Благословенных островов - не считали даже заядлые недоброжелатели.

Да будь он хоть сегуном, это не дает ему права отчитывать принцессу, словно она - нашкодивший подросток!

Тэруко Ясуката слушала нотацию и злилась. Хмурилась, надувала губы, бросала злые взгляды исподлобья.

- Ваше высочество, это никуда не годится! Вы ведете себя, как ребенок! Посмотрите на себя!

Тэруко посмотрела. Благо, в комнате у противоположной стены имелось большое бронзовое зеркало.

Ей понравилось.

И чем Кудо, спрашивается, недоволен?! Отличная маскировка, просто превосходная.

Стройная девичья фигура в мужском кимоно не по размеру кажется щуплой. Туго забинтованная грудь, полное отсутствие на лице косметики, без которой благородной женщине не подобает показываться на людях. Облик довершали волосы - неприлично короткие и собранные в небрежный хвост на затылке - и ссадина на щеке. Ну, чем не мальчик?

Ссадина появилась при задержании. Как и синяки на запястьях. Тэруко сама виновата - не надо было царапаться и вырываться. Понятно и ослице, что в одиночку с шестью агентами не справится даже Тэруко Ясуката.

Как они ее вычислили? Ей казалось, она все так хорошо рассчитала на этот раз. Удалось не только сбежать от навязанной охраны, но и добраться до порта и там договориться о месте на джонке контрабандистов.

Скорее всего, сам капитан ее и сдал. А еще золото взял! Скотина!

- Мне казалось, мы обсудили все еще во время прошлого инцидента, и вы поняли, почему побег не просто глупость, но настоящее самоубийство!

Ага, обсудили! Примерно, как сейчас. Кудо читал нотации и объяснял, почему сбегать плохо и неправильно, какой вред этим Тэруко может нанести новоявленной сестре-императрице. Распинался про ответственность перед страной. Призывал к покорности - как-никак, главная женская добродетель.

Нет уж! С покорностью у Тэруко всегда было худо. На змею-сестрицу глаза бы не смотрели, а стране на принцессу Ясукату плевать. Кто она? Всего лишь двоюродная сестра правительницы.

Случись с ней что, народ и не вспомнит.

Тэруко перебирала, растравливала свои обиды, цеплялась за них, лишь бы не допустить мысли, что Кудо прав. Отец учил: воину не к лицу сомнения. Усомнился, помедлил, не сделал шаг, и все - момент упущен.

Начальник службы безопасности вздохнул. И попробовал сменить тактику.

- Думаете, ваш муж будет рад вас видеть?

Тэруко вздрогнула. Откуда он знает?

Джин Хо Ланг-И аль Самхан. Старший сын самханского императора. Он ворвался в ее жизнь и изменил все. Заставил разочароваться в том, что она любила. Взглянуть иначе на все вещи вокруг.

Влюбил в себя и исчез сразу после свадебного обряда.

У них не было даже ночи вместе. Ничего. Не брак - насмешка, издевательство.

От горьких мыслей зачесался шрам на ладони. Иероглиф “жена”, перечеркнувший линии жизни, судьбы и сердца, связавший ее с Джином знак супружества, единственное подтверждение того, что старший принц аль Самхан действительно был в ее жизни.

- Разумеется, я догадался, почему вас так настойчиво тянет на материк, - продолжил самурай. Тэруко почудилась насмешка в его ровном голосе, и она возненавидела его за это. - Я же не идиот, ваше высочество. Но вдумайтесь сами: в Самхане гражданская война. Ваш муж занят объединением бунтующих провинций. У него нет возможности развлекать вас.

Она клялась, что не скажет и слова, но не утерпела:

- Меня не нужно развлекать!

Кудо покачал головой:

- Мечтаете сражаться вместе с принцем? Да, мне известно про ваше увлечение войной. Мне по должности положено знать такие вещи. Но, простите за откровенность, ваше высочество, вы - наивный и глупый ребенок, если верите, что его высочество позволит вам появиться на поле боя. Даже если вы чудом сумеете пробраться через охваченный войной Самхан и добраться до ставки принца, он отправит вас обратно с отрядом. Или запрет в самом надежном и безопасном замке на подконтрольных ему землях.

- Джин этого не сделает! - запальчиво возразила Тэруко.

Такеши Кудо просто не знает его! Джин совсем не похож на других мужчин. Он никогда не пытался навязывать свою волю, не указывал, что делать. Не говорил, что женщине не следует брать в руки оружие. Напротив, сам учил Тэруко сражаться, показывал приемы…

Принцесса вспомнила, чем завершился тот урок, и вспыхнула.

Одна глупая ошибка, которая навсегда оттолкнула Джина от нее. Зачем, ну зачем она подлила ему это зелье?! Надеялась приворожить. Было так больно, что он не обращает на Тэруко внимания…

“Я женюсь на вас, потому что должен. Но будь я проклят, если прикоснусь к вам. Мне хватило этого вечера”, - снова, как наяву, зазвучали в ушах его жестокие слова. И снова вспомнился полный презрения и разочарования взгляд, которым принц наградил ее на прощание.

Он исполнил свое обещание. Женился, как требовали того его отец и политика государства. И сразу уехал на войну.

- Сделает. Послушайте, ваше высочество, - начальник службы безопасности горестно заломил брови. - Ну, к чему такая спешка? Дайте принцу разобраться с делами на материке. У вас целая жизнь впереди.

Кудо никогда этого не понять. И бесполезно объяснять, что Тэруко должна ехать. Должна увидеть мужа. Поговорить, объясниться, доказать ему, что она не такая дура.

Да, она ошиблась, оступилась. Но Тэруко давно все поняла. Неужели она не заслуживает второго шанса?

А если его убьют на этой войне без нее? И Джин так и умрет, считая ее пустоголовой, никчемной девицей!

Или, что еще хуже: он победит, но не вернется. Останется в своем Самхане.

От мысли о том, что она его больше никогда не увидит, Тэруко хотелось разрыдаться.

- Мне очень не хочется прибегать к угрозам, ваше высочество, но еще одна попытка побега, и мне придется заключить вас в темницу.

Глаза девушки изумленно расширились:

- Меня?! В темницу?

Это звучало, как глупая шутка.

- Только для вашей безопасности. Разумеется, мы постараемся обставить камеру с всевозможным комфортом.

Нет, он точно издевается!

- Хорошо, Кудо. Я тебя поняла, - она демонстративно потерла ссадину. - Думаю, ты прав. А сейчас я хочу принять ванну и переодеться.

Самурай сощурился, посмотрел на нее пристально и неприятно. Тэруко показалось, что он ей не поверил.

- Ваше высочество, я серьезно. Пожалуйста, не создавайте мне и себе лишние проблемы.

- Я все поняла! - раздраженно ответила принцесса. - Не буду. Что еще? Мне просить у тебя разрешения удалиться?

Тот усмехнулся:

- Это излишне, ваше высочество, - и, повысив голос, выкрикнул: - Сузука!

В дверь заглянула женщина. Немолодая, крепко сбитая, лицом и одеждой она походила на служанку. Если бы не взгляд - такой же неприятно цепкий, как у ее начальника.

Тэруко уже приходилось иметь с ней дело.

- Сузука теперь всегда будет вас сопровождать. Так нам всем будет спокойнее. Он повернулся к женщине. - Проводи принцессу в ее покои.

Женщина посторонилась, пропуская Тэруко вперед.

- Пойдемте, ваше высочество.

Тэруко плелась по коридору, ощущая себя в родном замке пленницей под конвоем. Сузука ступала неслышно, но можно не сомневаться - она не отстанет и не выпустит жертву из-под надзора.

Но если Кудо думает, что Тэруко Ясуката так просто отступится, он очень сильно ошибается!

***

“Сбежать” проще сказать, чем сделать.

Люди Такеши Кудо теперь были везде, куда бы Тэруко ни пошла. Сузука или одна из двух ее помощниц - две женщины средних лет с такими же невыразительными лицами - находились при принцессе почти непрестанно, доводя до бешенства своим присутствием.

Но этого было мало. На Кудо работали стражники, служанки, даже некоторые фрейлины. Тэруко точно не знала, кто именно, поэтому подозревать приходилось всех.

Прошло всего две недели после коронации. Еще продолжались праздники, знатные гости еще не собрались в обратный путь на родные острова, и при дворе ощущалось радостное оживление. Тэруко угрюмой тенью бродила по коридорам дворца, который когда-то честолюбиво считала своим и отвечала на любые попытки заговорить хмурым взглядом. К клокотавшей в ней глухой ярости примешивался горький привкус отчаяния.

Душа рвалась из столицы. Если не к Джину, то домой, в родное поместье, но Кудо был неумолим:

- Простите, ваше высочество. Но в прошлые два раза, когда вам разрешили уехать, вы сбежали. Нам всем будет спокойнее, если вы пока поживете во дворце.

- Я это запомню, - пообещала ему Тэруко. Жалкая, неубедительная угроза.

Иногда, развлекаясь, она проверяла границы своей тюрьмы. Например, на той конной прогулке, когда принцесса резко пришпорила лошадь, отрываясь от охраны и фрейлин.

Стражник нагнал ее через две минуты. Перехватил поводья лошади Тэруко, заставляя сбавить ход.

- Вам лучше вернуться, ваше высочество. Не заставляйте нас волноваться.

Время тянулось, словно патока. Сплетни. Выезды. Опостылевшие лица фрейлин и надсмотрщиц.

И скука! Ненавистная дворцовая скука.

- Отпустите меня

Наступив на гордость, принцесса пошла к двоюродной сестре с просьбой снова отпустить ее в родовое поместье. Зря. Та лишь улыбнулась своей ужасно раздражающей кроткой улыбкой:

- Я отпущу, если дашь слово не пытаться бежать.

Тэруко насупилась. Слово Ясукаты - не пустой звук. Императрица знала это.

- Тэруко, я не враг тебе. Ты моя единственная сестра.

Не враг?! Ха, пусть расскажет кому-нибудь другому эти сказки! Появилась из ниоткуда, змеюкой пролезла в ее жизнь, украла трон, заперла во дворце, да еще нотации читает!

Чувствовать себя несправедливо обиженной было приятно.

Все ее продали, все бросили. Даже Хитоми - вернейшая подруга, бывшая любимая фрейлина - теперь яростно защищала проклятого Кудо и уговаривала Тэруко смириться.

- Поймите, госпожа! Мы все вас любим и желаем добра.

- Оставь меня, - сквозь зубы велела принцесса.

В бессмысленной попытке забыться Тэруко проводила в зале для тренировок по нескольку часов. С яростными криками рубила воздух перед собой, представляя на месте воображаемого противника Такеши Кудо.

Новости о Джине поступали регулярно. Он объединил под своей властью уже несколько окраинных провинций и продвигался во главе воинства вглубь страны. Выслушивая эти послания, Тэруко до боли стискивала кулаки. Ее муж воюет, рискует жизнью, даже не догадываясь, что Тэруко удерживают здесь силой.

Сны ночами были тревожны. В них принцесса бежала, пыталась кого-то спасти и не успевала. В них вспыхивало зарево пожара, шагала бронированная пехота, таран бил и проламывал городские стены, и пели стрелы, предвещая чью-то смерть.

Встревоженный дворцовый лекарь выписал капли. Тэруко попробовала их раз и поклялась больше не прикасаться к этой дряни. Да, спишь без сновидений, только сон тяжелый и мутный, просыпаешься с трудом и ходишь как будто с похмелья. Такое только врагу подливать.

А время шло, утекало бессмысленно сквозь пальцы. Осень раскрывала Благословенным островам свои объятия. Приближался праздник равноденствия.

***

Даже начальники службы безопасности не вправе идти поперек традиций. В праздник осеннего равноденствия потомки ухаживают за могилами и вспоминают умерших. Препятствовать им в этом - гневить предков, а немилость предков грозит обернуться для всего рода страшными карами.

Отпущенная, пусть под усиленной охраной, в родное поместье Тэруко готова была петь от восторга. Здесь все было привычным, своим. Потемневшие от времени каменные стены. Плетеная из бамбука изгородь. Квадраты рисовых полей в долине. Холмы - местные жители, никогда не видевшие настоящих гор, гордо именовали их сопками.

Сжимая в руке метлу и расшвыривая ногами пожелтевшие листья, Тэруко проследовала по дорожке к замшелым воротам, за которыми начиналось фамильное кладбище рода Ясуката. Миновала домик для духов, изваяние Будды, прошла вдоль высаженных в ряд кленов. Кончики листьев уже начали желтеть. Еще неделя-две, и ветви деревьев вспыхнут багряным, охристым, алым, окрестные леса утонут в бушующем пламени красок. Придет момидзи - сезон красных листьев.

Принцесса сердито дернула плечом. Приставленная Кудо надсмотрщица следовала в отдалении, но Тэруко все равно чувствовала спиной ее взгляд. От него между лопатками чесалось и неприятно свербело.

Почему даже здесь ее не могут оставить в покое?!

Могила отца возвышалась скромной серой стелой. Тэруко обняла ее, прижалась щекой к шершавой поверхности, вдохнула запах сырой земли, прелых листьев и прогретого камня.

- Здравствуй, папа. Я вернулась.

Слуги плохо следят за кладбищем. Надо будет устроить разнос. Тэруко орудовала метлой, выгребая листья, и говорила с отцом.

Кто еще выслушает ее? Кто поймет?

- Я вышла замуж, папа.

Она сняла с пояса флягу, плеснула в деревянную чашу сакэ. Разломила рисовую лепешку. Потревоженный паучок взбежал вверх по паутинке, забился в щель.

- Он бы тебе понравился, я уверена. Он замечательный! Похож на тебя…

Принцесса осеклась. Обращаться к отцу в присутствии соглядатая было противно. Пусть Сузука держалась в отдалении, Тэруко чувствовала ее безмолвное давящее присутствие за спиной.

Не удержавшись, девушка обернулась. Сузука стояла в тридцати шагах от нее у статуи Будды, сложив руки на груди. Ее некрасивое маловыразительное лицо как всегда было бесстрастным, только внимательные глаза цепко следили за принцессой.

Из трех приставленных Кудо надсмотрщиц именно Сузука раздражала принцессу больше всего. С двумя другими можно было договориться, поболтать, пошутить. Пару раз истосковавшаяся по общению и живому человеческому участию девушка даже звала их выпить вместе чай, и те не отказывались. Обычные женщины, которых прихоть судьбы заставила работать на службу безопасности.

Сузука же напоминала глиняного болванчика. По слухам, у первого самханского императора была целая армия таких - неутомимых, неустрашимых, не знающих любви или жалости.

- Эй, ты, - окликнула Тэруко соглядатайшу. - Ты не могла бы уйти отсюда?! Я хочу поговорить с отцом!

- Говорите, ваше высочество, - женщина не тронулась с места.

- Поговорить наедине! - принцесса сделала ударение на последнем слове. - Без всяких… - она не стала продолжать. Слишком хотелось добавить пару крепких словечек, подслушанных в казарме, но отец бы расстроился и рассердился, услышь он от Тэруко солдатскую брань.

Сузука покачала головой.

- По инструкции я не должна удаляться от вас дальше, чем на тридцать шагов, ваше высочество.

Кровь бросилась в лицо, в ушах застучало. Тэруко вскочила. В душе вскипело разом все, что копилось за эти дни: разочарование, гнев, страх потерять Джина и яростное несогласие с собственным бессилием.

- Послушай, ты… - девушка стиснула в пальцах ручку метлы, словно это было оружие. - Ты видишь, где мы?! Это кладбище! Фамильное, твою мать, кладбище! Я пришла сюда в день Сюбун-но Хи, чтобы почтить память отца! Ты видишь у меня припасы?! Может, деньги?! Включи мозг, кто бежит без припасов и денег!

На протяжении этой речи принцесса повышала голос с каждым словом и наступала на надсмотрщицу. Ей казалось, что в душе закручивается тугая пружина. Все, что ненавидела Тэруко - несвобода, необходимость следовать бессмысленным ритуалам и традициям, невозможность быть собой - в этот миг воплотилось в неказистой женщине с цепким взглядом.

Она подошла вплотную к Сузуке, сверля ее полным кипящей ярости взглядом.

Почему Тэруко вообще должна упрашивать какую-то служанку оставить ее в покое?!

- Я принцесса Оясимы. И приказываю тебе уйти! Жди меня в поместье! Видеть не могу твою гнусную рожу!

Женщина покачала головой:

- Простите, ваше высочество. Я подчиняюсь только господину Кудо.

У принцессы потемнело в глазах от бешенства. Она выругалась сквозь зубы и толкнула Сузуку. Примерно так, как пихают друг друга мальчишки перед тем, как затеять драку.

Женщина предостерегающе вскинула руки:

- Ваше высочество, мне придется позвать охрану.

Охрана… Тэруко помнила, каково это - бессмысленно вырываться, рыдая от унижения и злости. Сейчас у нее не было даже катаны, чтобы с оружием в руках отстоять свою честь.

- Просто уйди. Оставь меня одну! - голос сорвался на визг. Оглушил Тэруко, отразился от безоблачного неба, молчаливых могил и кленов, вернулся усиленный десятикратно.

И что-то случилось. Вызванная ненавистью бешеная сырая сила вырвалась наружу вместе с криком. Приподняла женщину, швырнула с размаху о каменную статую. Раздался влажный хруст. Несколько мгновений тело словно висело в воздухе, потом сползло вниз. На раскрытой ладони Будды остался красный отпечаток.

Принцесса заледенела от ужаса. Беспомощно по-девчачьи ойкнула, сглотнула ставшую внезапно горькой и вязкой слюну.

- Сузука? - просипела она. Охрипшее горло отказывалось говорить.

Соглядатайша лежала у подножия статуи, похожая на куль с рисом. Вывернутая под неестественным углом голова смотрела в небеса. В широко раскрытых глазах застыл укор.

Нет! Это не должно, не может быть правдой! Как?! Как вообще это могло произойти?!

Девушка упала на колени, схватила еще теплую руку, тщетно пытаясь поймать биение пульса. Закусила губу, глуша рыдания.

Пусть отец учил Тэруко сражаться, она еще никогда не убивала. Никого! И, мечтая о ратных подвигах, принцесса жаждала почета, уважения и славы, а вовсе не хотела нести кому-то смерть. Не рисовала в воображении, как этот кто-то будет лежать с вывернутой головой и смотреть в по-осеннему прозрачное небо, а капли крови прочертят алые дорожки по щеке, чтобы впитаться в землю…

- Сузука, - губы еле шевелились от ужаса. - Прости… я не хотела.

Как, как это могло случится?! Почему ее дар вышел из-под контроля?

Отец пытался учить Тэруко магии, но женщины, даже высокородные, редко обладают полноценным даром, и Тэруко Ясуката не стала исключением. Ее потенциал был слишком слабым, а способности нестабильными, и отец, в конце концов, махнул рукой, сконцентрировавшись на занятиях кэмпо. Принцесса почти ничего не умела. Только исцелять болезни - редкая способность: то ли благословение, то ли посмешище. Самураи не болеют, а лечить простолюдинов - много чести смердам.

Никогда ранее дремлющий магический дар не проявлял себя так спонтанно и сильно.

Девушка всхлипнула, прикрывая ладонью рот. Да, Тэруко мечтала, чтобы навязанная Кудо надсмотрщица провалилась куда подальше. Но она не хотела, даже в мыслях не было убивать проклятую соглядатайшу!

Нужно кликнуть кого-нибудь из стражи! Позвать охрану.

“Да что вы говорите, ваше высочество, - зазвучал в ушах, словно наяву, ироничный голос Такеши Кудо. - Само получилось?”

- Само, - прошептала Тэруко.

“А может, вы сделали это потому, что хотели бежать?” - продолжал ее невидимый собеседник.

- Не собиралась… - она осеклась. И оглянулась.

Фамильное кладбище глядело на нее в молчании. Серые стелы с выбитыми на них иероглифами. Имена. Даты. Короткие эпитафии.

“Быть может, мне следует запереть вас, ваше высочество, как я и обещал? Разумеется, мы постараемся обставить камеру с надлежащим комфортом.”

- Не надо! - стискивая кулаки выдавила принцесса. - Я не хочу!

“Это исключительно для вашего же блага.”

- Нет! - она вскочила.

Взгляд метался с покрытой сухими листьями дорожки на замшелую ограду. Снова возвращался к Будде с окровавленной ладонью и могиле отца.

Это безумие! Кто бежит без еды, припасов и денег?!

Но если Такеши Кудо узнает о случившимся, кто помешает ему запереть Тэруко в темнице?! Она - одна. Ни друзей, ни родственников. Муж на войне. Вассалы не пойдут против императрицы, а змея-сестрица будет только рада от нее избавиться!

Надо бежать. В Самхан, к Джину. Как и собиралась. Сейчас утро. Впереди день - целый длинный день, на протяжении которого вряд ли кто хватится Тэруко.

А за день можно уйти очень далеко.

***

Чтобы запутать погоню, Тэруко почти полчаса шла по руслу ручья, пока от холодной воды не начало сводить ноги. Понадеявшись, что этой уловки будет достаточно, чтобы сбить собак со следа, принцесса обулась и углубилась в холмы.

Разумеется, карты у нее тоже с собой не было. Тэруко шла и не уставала мысленно благодарить отца, научившего ее ориентироваться по солнцу и еле заметным приметам.

Путь принцессы лежал на юго-запад. Туда, где за малонаселенными дикими холмами лежал морской берег, усыпанный мелкими рыбацкими деревушками.

Что будет дальше - где и как она найдет корабль в Самхан, как договорится с капитаном, Тэруко старалась не думать. Не смотреть вперед дальше, чем на один шаг. Иначе накатывало отчаяние и бессилие.

Оглядываться, возвращаясь мыслями к тому, что случилось на кладбище, тоже было страшно. Призрак убитой Сузуки словно следовал за принцессой по пятам вечным безмолвным укором для ее совести. Можно сотню тысяч раз повторить, как Тэруко не хотела и как ей жаль, это не изменит случившегося. Тэруко убила эту женщину.

Убила и трусливо сбежала, не желая отвечать за свои деяния.

Поэтому девушка стискивала зубы, мотала головой, прогоняя все мысли, и упрямо шла вперед.

Еще шаг. Дойти до вон того холма. А там видно будет…

ГЛАВА 2

Уже вечером, поднявшись на вершину очередного холма, Тэруко заметила, как лучи солнца отразились на водной глади, выдавая скрытую в зарослях чашу озера.

Разом захотелось пить. И окунуться после целого дня блуждания по холмам под палящим солнцем. Принцесса резво заскакала по камням вниз.

От воды тянуло свежестью. Тэруко разулась, вошла по колено в озеро. С наслаждением плеснула в лицо, смывая пот и усталость. Багряное солнце растекалось по зеркалу вод, окрашивало алым, словно Тэруко стояла по колено в крови. Стояла особая предзакатная тишина, затихли птицы, не было слышно пения цикад, только еле слышное журчание чуть дальше. Там, где волны выплескивались, перекатывали через каменный порожек и падали вниз, образуя небольшой водопад.

Принцесса замерла, впитывая безмятежную тишину осеннего вечера. Все тревоги и страхи отступили. Она подняла лицо к одетому в шафран и киноварь небу, провожая взглядом клин журавлей. Печальный птичий крик заставил сжаться сердце.

Ах, если бы у нее были крылья!

Птицы снизились, сделали круг над озером и исчезли в зарослях ив на другом берегу. Должно быть на ночевку.

И ей пора.

Бродить ночью в холмах - верное самоубийство. Или ноги переломаешь, или навернешься на узенькой тропке. Тэруко вышла на берег и спешно, пока еще можно было разглядеть хоть что-то, принялась обустраивать ночлег.

Сухие ветви трудно назвать роскошной постелью. К тому же, как только небесная повозка Аматэрасу скрылась на востоке, стало холодно. Тэруко лежала, подтянув ноги к груди, и дрожала. Несмотря на усталость, сон не приходил. Очень хотелось есть, аж живот подводило. За весь долгий изматывающий день девушка съела только пару горстей черники, оборвав случайно встреченный кустарник.

А потом над водной гладью разнесся смех, похожий на перезвон хрустальных колокольчиков.

Откуда здесь люди? Рядом ни дорог, ни человеческих поселений.

Смех повторился. Нет, ей точно не почудилось: вслед за смехом до Тэруко донеслись женские голоса.

Где-то с другой стороны озера…

Девушка встала и пошла на звук, стараясь ступать неслышно. Выглянувшая из-за туч почти полная луна освещала ей дорогу.

Голоса постепенно приближались, но разобрать, о чем речь, Тэруко так и не смогла. Язык, на котором говорили женщины, казался знакомым, но смысл ускользал. Слова то и дело прерывались взрывами мелодичного смеха. Чуть позже до принцессы долетел плеск воды.

Купаются ночью?! Совсем с ума сошли! Холодно же.

Наконец, она поравнялась с зарослями, из-за которых доносились голоса и, затаив дыхание, раздвинула ветви.

Женщины, а вернее девушки, стояли по пояс в воде. Облитые лучами лунного света, обнаженные и прекрасные, неуловимо схожие меж собой. Все, как одна - статные, с высокой грудью, тонкой талией и водопадом черных волос, шелковой волной спускавшихся по спине в воду. Они были так хороши, что казались статуями богинь. Но, в отличие от изваяний, девушки двигались, смеялись, болтали и плескались друг в друга. И холод осенней ночи их словно совсем не тревожил.

Нехорошо подглядывать за чужой наготой. Тэруко опустила взгляд и замерла.

На берегу лежали разложенные одежды. Кипенно-белые, с черным окоемом по рукавам и подолу. Нежней и тоньше самого тонкого шелка. Сотканные не из паутины, не из лунного света.

Из птичьих перьев.

Есть легенда о том, как однажды крестьянин, увидевший, как купаются цуру - небесные девы, похитил наряд одной из красавиц и сжег. Бедняжка цуру не смогла обернуться журавлем, вынуждена была остаться на земле и выйти замуж за хитрого крестьянина. Но недолгим было счастье вора, молодая супруга зачахла от тоски по небесам и умерла, прокляв напоследок и его, и весь его род.

Сердце заколотилось часто, как кузнечный молот, отдалось в ушах. Тэруко вытерла о подол повлажневшие ладони, не отрывая взгляда от разложенных одежд.

Рукава-крылья, накидка на голову с красной каплей сверху. Как капля крови…

Долог путь беглянки в холмах до порта. А там - удастся ли попасть на корабль? И где взять деньги, чтобы заплатить за проезд капитану?

Ах, если бы у нее были крылья…

Вот они - крылья. Руку протяни!

“Но это воровство!” - возмутился в душе негромкий строгий голос, удивительно похожий на отцовский. - “Нельзя брать чужое, Тэруко-чан!”

Воровство. И тут уже не оправдаться, не сказать: “Я не хотела”. Если Тэруко сейчас возьмет чужие крылья, станет не только убийцей, но и воровкой.

Но ведь она не насовсем возьмет! Ей только долететь до Самхана. Потом вернет. Тэруко обязательно потом найдет деву цуру и вернет ее оперение.

Как найдет? Как-нибудь. Придумает!

Ей надо. Очень-очень надо!

Луна заливала светом озеро, но деревья благоволили краже. Растопыривали ветви, раскрывали листья над головой, пряча принцессу от бледного лика повелителя ночи.

Полыхали щеки, было стыдно, противно. И страшно: вдруг купающиеся девы обернутся, всмотрятся пристальнее и заметят ночную воровку. Пригибаясь и прячась в травах, принцесса добралась до ближайшего наряда, коснулась белоснежного полотна. Руки утонули в мягчайшем птичьем пухе.

Тэруко закусила губу. Еще не поздно отказаться. Оставить наряд здесь, вернуться. Джин бы не одобрил…

Джин! Перед глазами, как живое, встало его лицо, когда самханец заразительно смеялся и подтрунивал над ней. И вспомнились поцелуи - такие горячие, страстные, пробудившие в теле ранее неведомые желания. От мысли, что Тэруко может никогда больше с ним не встретиться, захотелось взвыть раненой волчицей.

Она вернет одежды! С извинениями, богатыми дарами! Но сейчас ей нужно в Самхан!

Принцесса ухватила наряд и поползла обратно в кусты. Ночь не в силах была остудить разгоряченной стыдом кожи. Капли пота противно стекали по спине, невыносимо чесалось между лопатками. Каждое мгновение Тэруко ждала в спину крика: “Держи вора!”.

Крика не было.

Оказавшись по ту сторону кустарника, она припустила что есть духу по еле заметной в лунных лучах звериной тропе и остановилась только, добежав до своего гнезда, сплетенного из веток. Сердце колотилось так, что казалось - еще чуть-чуть и остановится, руки дрожали противной нервной дрожью.

Убийца и воровка! Вот кто она теперь!

Казалось, из кустов и с небес на Тэруко смотрят сотни строгих глаз. Словно каждый камень, каждое дерево в округе знали, что она совершила, и осуждали ее за это.

Она чуть было не повернула назад в приступе раскаяния, но вспомнила Такеши Кудо с его обещанием оборудовать тюремную камеру “со всевозможным комфортом” и не тронулась с места.

На небольшой поляне, Тэруко разложила свою добычу. Одежды мягко стекли из ее рук на траву. Они еле заметно сияли в лунном свете.

Дрожа от возбуждения и страха, принцесса разделась и снова остановилась в сомнениях.

Если сейчас она наденет накидку, пути назад уже не будет. Только вперед…

С другой стороны озера послышались испуганные и возмущенные крики - небесные девы обнаружили пропажу, и страх быть застигнутой помог решиться.

Ткань, нежнее лисьего меха, мягче тополиного пуха, скользнула по телу, лаская кожу. Принцесса раскинула руки, ставшие крыльями, часто захлопала ими, вытянулась на ставших вдруг очень тонкими и длинными ногах. Ветер-друг подхватил ее на руки, толкнул в спину. Тэруко оторвалась от земли и, медленно набирая высоту, полетела на юго-запад.

***

Подгоняемая стыдом и страхом, она рассекала воздух, стремясь убраться как можно дальше от обворованной цуру. Оставшаяся внизу земля слилась в неразличимое темное пятно, даже птичье зрение - куда более совершенное, чем человеческое, не способно было разобрать детали ландшафта. Если бы не звезды, ясно различимые на безоблачном ночном небе, Тэруко рисковала бы заблудиться.

Стоило снизиться, встать на ночлег, но страх быть пойманной гнал принцессу вперед. Страх отравлял полет, не давал ощутить свободу и безудержный восторг от нахождения в небесах - прекрасных и пустых.

После нескольких часов она попыталась снизиться, но внизу ее встретил океан - такой же бескрайний и темный, как небо, но куда более грозный.

Так просто?! Она покинула Хигоку и даже не заметила этого!

Выбиваясь из сил, Тэруко снова замахала крыльями, набирая высоту.

Вместе с знанием об океане пришел страх совсем обессилить, упасть в ночные волны. Руки-крылья налились свинцовой тяжестью, каждое движение отдавалось болью в непривычном к полету теле, но Тэруко упрямо поднимала их снова и снова, чтобы взмахнуть. Где-то впереди ждал берег - один из южных островов Оясимы, надо только дотерпеть, дотянуть до него.

Ветер был ее другом в этой борьбе. Подгонял, подталкивал в спину.

Уже когда небо за спиной налилось оттенками сирени, и воздух посветлел, Тэруко увидела, что давно летит над сушей. Облегчение было таким сильным, что она чуть было не рухнула камнем на землю, но, спохватившись в последний момент, снизилась плавно, выискивая пристанище.

Ей повезло - взгляд сам собой зацепился за крышу храма, торчащую среди горных сосен. Тэруко сделала круг, другой, третий.

Нет, не показалось. Храм давно был покинут и пуст.

Из последних сил она влетела в широкую дыру на крыше храма, вместе с первыми рассветными лучами опустилась на тростниковую циновку на полу. Рядом с циновкой виднелся закопченый очаг, нехитрая утварь. Тэруко была не первой, кто находил пристанище под этой крышей.

Но все это выглядело старым и безнадежно заброшенным. Если люди и прятались тут когда-то, они давно ушли.

Не снимая небесных одежд, принцесса вытянулась на циновке и провалилась в глубокий сон без сновидений.

***

Она проспала весь день и всю ночь. Проснувшись, обыскала свое временное пристанище и аж запищала от восторга, обнаружив у алтаря полупустой мешок с рисом. Рис был поеден жучками, но принцесса чувствовала себя такой голодной, что даже брезгливость отступила.

В облике журавля она поклевала рисовые зерна, напилась воды из протекавшего во дворе храма ручья, и снова взмыла в небо. Тэруко летела, ориентируясь по солнцу. Внизу проносились горные хребты, поселения. Промелькнул портовый город - расписные джонки с разноцветными парусами казались игрушечными, как маленькие кораблики, которые для нее в детстве мастерил отец.

Потом был морской простор - однообразный и величественный. Океан неспешно катил свои волны, одинаково равнодушный к человеческому счастью и горю.

Ночь Тэруко провела в складках паруса на мачте встреченного корабля. Ветер утих, парус чуть провисал под легким птичьим телом, словно гамак.

Проснулась она от того, что ткань натянулась. Команда просыпалась и суетилась внизу, намекая, что пора бы и Тэруко отправиться в путь. Вот только сперва заглянуть на камбуз, разжиться хоть какой пищей. Принцесса захлопала крыльями, выбираясь из своего убежища, и столкнулась лицом к лицу с матросом, который ставил парус.

Глаза мужчины округлились, челюсть отпала. Он так удивился, что чуть было не выпустил из рук веревку.

- Цуру! - заорал моряк. - Клянусь всеми драконами Сусаноо, здесь цуру!

Тэруко испуганно вспорхнула на верхнюю рею. Несмотря на ранний час, команда не спала. Люди внизу суетились, бегали, тыкали пальцами в птичий силуэт, испуганно жмущийся к мачте.

“Цуру! Смотрите, журавль!” - неслось над кораблем.

Вперед вышел мужчина - осанистый и важный, с бритой налысо головой. Он степенно поклонился.

- Небесная дева, прими угощение и благослови наше плаванье.

Тэруко моргнула. В протянутых руках мужчина держал сладкие рисовые лепешки.

Сразу заурчало в животе и есть захотелось в сто… нет, в тысячу раз сильнее, чем раньше. Принцесса сглотнула. И слетела вниз, каждое мгновение ожидая стрелы в спину.

Но мужчины стояли, не двигаясь, и благоговейно молчали, пока она склевывала подношение. Окончив трапезу, Тэруко поклонилась, и вся команда восторженно выдохнула в ответ. На лицах моряков заиграли улыбки, седые суровые мужчины радовались, как малые дети. Принцесса ощутила укол совести.

Эти люди считали ее настоящей небесной девой и ликовали, что Тэруко приняла их подношение. Небось, надеялись, что она замолвит за них словечко перед повелителем ветров Фудзином, и знать не знали, что подкармливают убийцу и воровку.

Она расправила крылья и взлетела, сделав на прощание круг над гостеприимным кораблем.

- Счастливого пути, дева цуру! - донеслось с корабля.

И снова весь день в пути, преодолевая расстояние и боль в измученном теле. Тэруко старалась не думать, где будет ночевать следующую ночь, если не повезет встретить еще одну джонку. Просто летела вперед, пока могла.

А на закате среди однообразных волн в клочьях седой пены на горизонте показались черные и гладкие, вылизанные морем скалы.

Самхан. Огненная земля.

ГЛАВА 3

Генерал самханской армии кипятился. Он то принимался ораторствовать, брызгая слюной, то вскакивал и начинал бегать по палатке, в которой располагался штаб.

- Ваше высочество! Сейчас идеальный момент для нападения! Город беззащитен, бери его голыми руками!

Генерал хотел своему принцу добра. Кто виноват, что никогда не воевавший мальчишка упорно отказывался понимать это.

- Нет, Бао! - во всегда спокойном и ровном голосе старшего принца аль Самхан прорезалась скрытая до поры сталь. - Я не буду сражаться с собственным народом, если этого можно избежать.

- Вы ждете, что Шанчжу перейдет на вашу сторону, как провинции царства Тань?

- Именно.

- Этого не будет, - генерал бессильно опустился рядом с принцем, утирая вспотевшую лысину. - Наместник получил свою должность лично из рук принца Мина, ваше высочество. Он верен бунтовщикам. И чем ближе к столице, тем больше подобных городов и гарнизонов встретятся нам. Ваш брат и мачеха хорошо подготовились перед тем, как узурпировать власть.

- Как знать, - на молодом и довольно привлекательном лице принца промелькнула странная усмешка. - Лучшая война, как известно, та, что не начиналась, - процитировал он известный трактат. - Взять город штурмом мы всегда успеем, Бао. Сперва попробуем дипломатию.

С этими словами принц резко поднялся, толкнул дверь и шагнул наружу, щурясь от яркого солнца. Вдохнул запахи костров, подгоревшего риса и человеческих тел. В полуденном зное далеко разносились крики мужчин, конское ржание и перестук топоров. Светило уже перевалило за величественный пик Магошань, и теперь изливало жгучие лучи на стоящий у подножия лагерь, заставляя искать убежища в тени.

Нехорошо обижать высшие силы невниманием. Надо будет завтра подняться по склону к храму, принести владычице этих мест Маго-Хельми дары и попросить благословения. Войска стоят у подножия священной горы уже третий день, а осада грозит затянуться.

Встречный деревенский житель поклонился ему. Джин отметил, что крестьянин держался почтительно, но без ужаса. Хорошо. Значит, сделанное солдатам внушение, подкрепленное показательной поркой мародеров, действует.

Джин не был идеалистом и не надеялся взять страну без единого сражения, но там, где это возможно, старался не допускать грабежа и кровопролития. Это был его народ. Народ, которым предстояло потом править, и начинать правление с беззакония - плохая идея.

Принц успел дойти от хижины деревенского старосты, временно превращенной в штаб, до своей палатки, когда над головой раздалось птичье курлыканье, а вслед за ним перед Джином опустилась на землю крупная белая птица с красным опереньем на голове, похожим на забавную шапочку.

Или на каплю крови.

- Журавль?

Джин моргнул, изумленно рассматривая странную гостью. А та степенно прошествовала мимо Джина и нырнула в палатку.

- Подожди! - донельзя заинтригованный принц последовал за ней.

Он никогда не видел, чтобы птицы так себя вели.

Журавль стоял в центре палатки, словно ждал Джина. Когда ткань опустилась, скрывая их от внешнего мира, летун сделал шаг навстречу, потешно взмахнув крыльями перед собой, словно пытался умыться. Совсем не птичий жест.

Мелькнула мысль, что все это может быть хитрой ловушкой, подстроенной врагами, но Джин тут же ее отбросил. Что журавль может сделать взрослому и сильному мужчине, владеющему магией и боевыми искусствами?

- Привет, - принц улыбнулся и протянул раскрытую ладонь.

Он был почти готов к тому, что птица шарахнется в сторону и взлетит, но она сделала еще два маленьких шажка навстречу, перебирая длинными ногами. И повторила странный жест.

- Хочешь есть?

Джин с досадой понял, что неожиданную гостью нечем угостить.

Журавль странно дернул крыльями и обиженно закурлыкал. Джин готов был поклясться, что вид у него при этом был ошарашенный и возмущенный.

Принц нахмурился. Ему всегда нравились эти сильные грациозные птицы, но поведение журавля не походило на птичье. Слишком осмысленное при всей своей нелепости.

- Тебя кто-то обидел?

Птица бестолково замахала крыльями. А потом забегала по палатке, перебирая длинными тонкими ногами. Принц готов был поклясться, что в каждом птичьем жесте скользили разум. Разум и паника.

- Ну, хватит, успокойся. У тебя какое-то послание для меня? Я слушаю.

Словно прислушавшись к уговорам, птица остановилась. Снова повторила странный жест, издала горестный, почти человеческий крик и метнулась прочь из палатки, оставив изумленного принца в одиночестве гадать, что это было.

***

Такого ужаса Тэруко не испытывала никогда в жизни. В панике принцесса металась над лагерем, оглашая воздух жалобными высокими криками. Рвущий душу на клочки страх заставил потерять разум, забыть обо всем.

За пять дней пути она ни разу не снимала ворованных одежд, в глубине души опасаясь, что наряд из птичьих перьев испарится, стоит ей скинуть его. И вот теперь, добравшись до конечной цели своего пути, Тэруко просто не смогла это сделать.

Невесомые, нежнее шелка, мягче меха одежды, подарившие ей свободу, превратились в темницу. Крылья не желали оборачиваться руками, краденая накидка из перьев душила в объятиях.

Но Тэруко не согласна! Она не хочет оставаться журавлем до скончания дней!

Нет, надо успокоиться… Должно быть, она просто что-то делает не так. Надо только разобраться, как снимают такие одежды, надо еще раз попробовать. И все получится!

Девушка камнем рухнула вниз, на вершину заросшего коноплей и крапивой холма чуть в отдалении от лагеря самханцев, и снова попыталась скинуть птичье обличие.

И снова. И снова, в который раз, выворачивая крылья под немыслимым углом.

Она даже выдернула у себя со злости клювом несколько перьев. Это не помогло. Только стало больно, словно выдрала целую прядь волос.

Но так нельзя! Ее история просто не может завершиться так бездарно и глупо.

Или может? Поделом наказание воровке!

В отчаянии она упала в заросли диких трав. Хотелось зарыдать, но слез не было.

Журавли не умеют плакать.

- Извини, дорогуша, - раздался над ухом насмешливый голос. - Но чем это ты тут занимаешься?

Тэруко медленно повернула голову. Рядом с ней сидела девушка, а вернее - молодая женщина.

Незнакомка была хороша. Темные волосы убраны в сложную прическу, алые губы, белая кожа и тонкие брови вразлет. Никаких следов пудры или помады на лице, словно все эти благородные краски были дарованы ей от рождения, а не появились благодаря женским ухищрениям.

Украшенное тончайшей вышивкой в виде бабочек и летучих мышей алое платье традиционного самханского покроя подчеркивало непростое происхождение женщины, но глаза были обычные - черные, как у простолюдинов. Они смотрели с интересом и насмешкой.

Не может быть, чтобы незнакомка обращалась именно к ней. Кто будет спрашивать подобное у журавля? Тэруко оглянулась.

- Да, да. Я с тобой разговариваю. Ты - человеческая девочка в одеждах цуру. Кстати, как они к тебе попали?

- Вы меня видите, - недоверчиво спросила Тэруко.

Из раскрытого клюва вылетело только невнятное курлыканье, но женщина кивнула:

- Это не сложно, если уметь правильно смотреть. Так кто ты и почему на тебе журавлиные перья, девочка? И почему ты так убиваешься, что крики слышны даже на вершине священной Магошань?

Ее голос звучал негромко, но требовательно. Так, словно женщина привыкла повелевать и имела на это право. Да и держалась незнакомка с истинно императорским достоинством.

- Меня зовут Тэруко Ясуката… - принцесса осеклась и замолчала.

- Продолжай. Ты из Оясимы?

- А почему вы спрашиваете?! - воспоминание о совершенных на родине преступлениях кольнули невидимой иголкой. Тэруко почувствовала стыд и разозлилась.

Кто такая эта женщина, чтобы принцесса Оясимы отчитывалась перед ней?!

Та пожала плечами.

- Мне интересно. И это не я пришла в твой дом с горестными рыданиями, выдирая перья.

- Я не хочу рассказывать!

- Тогда я не стану помогать тебе, - она поднялась, и Тэруко в тот же самый миг поняла, что еще мгновение - и эта странная женщина, умеющая видеть сквозь магию одежды и понимать птичий крик, вот-вот исчезнет из ее жизни. Уйдет, растворится в полуденном зное, терпком запахе конопли и крапивы.

А Тэруко так и останется здесь. Журавлем.

- Постойте! - принцесса тоже вскочила, сделала два шага, перебирая тонкими птичьими лапами, умоляюще протянула к незнакомке белые с черными кончиками крылья. - Пожалуйста, подождите! Я все расскажу!

***

Говорить о своих преступлениях было тяжело. Тэруко то и дело останавливалась, но женщина не давала ей замолчать, забрасывая принцессу вопросами и дотошно выясняя все подробности. Она словно чувствовала, какие темы вызывают у принцессы смущение, и выспрашивала о них с особой настойчивостью.

Не собиравшаяся пускаться в откровения девушка с изумлением поймала себя на том, что рассказывает о попытке приворота будущего мужа, после которой Джин отвернулся от нее. И чуть позже незнакомка, не удовлетворившись кратким: “И тогда я сбежала”, заставила признаться не только в краже, но и в убийстве Сузуки.

Выяснив все, что хотела, женщина нахмурилась и задумалась. Принцесса тоже угрюмо молчала. Собственный рассказ заставил заново вспомнить все неприглядные поступки, которые она совершила во имя своей любви. Гордиться было нечем.

- Значит, - по губам женщины промелькнула легкая улыбка, - твой возлюбленный - тот самый юноша, чьи войска уже третий день стоят у подножия моей горы, а воины вырубили половину деревьев в роще внизу?

Девушка нерешительно кивнула. Ее насторожили слова незнакомки. Кажется, та не слишком-то одобряла Джина.

- Он должен, - нерешительно добавила Тэруко. - Его мачеха и младший брат захватили власть в стране. В Самхане гражданская война.

Женщина нетерпеливо отмахнулась:

- Это я уже слышала. Так, говоришь, ты его любишь?

- Люблю, госпожа, - Тэруко так и не спросила имени своей случайной знакомой, поэтому обращалась к ней просто почтительно, как младшая к старшей.

Что-то подсказывало, что так правильно, и неизвестная женщина куда выше любой принцессы.

Незнакомка покачала головой:

- Истинную цену любви показывают не слова, а поступки. Ты опоила своего жениха, убила женщину и обокрала цуру, и утверждаешь, что сделала все это во имя любви?

Тэруко кивнула и отвела взгляд. Ее душил стыд.

- Ты знаешь, что цуру не могут долго без неба? Несколько лет на земле, и они угасают.

- Я бы все вернула! - она вскинулась и заговорила с яростью и страстью. - Я не навсегда взяла, клянусь!

- И как бы ты ее нашла? Ту, которую обворовала?

Принцесса поникла.

- Что же, проверим, какова цена твоей любви, девочка, - женщина подошла ближе. - Я помогу тебе снять краденые одежды.

- Правда? - не веря в собственное счастье, переспросила девушка.

- Правда, - незнакомка протянула руки, коснулась Тэруко, и перья стали одеждой - невесомой и легкой. Накидка соскользнула вниз по плечам. Вместо крыльев появились руки изящные, но сильные, с по-мужски коротко обрезанными ногтями и мозолями от катаны на ладони.

Не веря в собственное счастье, задыхаясь от восторга, принцесса поспешила скинуть краденый наряд. Жаркий ветер Самхана пощекотал кожу, ласкаясь, скользнул по обнаженной груди, животу. Девушка ойкнула и прикрылась. Руками - даже прикоснуться снова к краденым одеждам было страшно.

- Я заберу это, - незнакомка подняла наряд. - Отдам той, которую ты обворовала.

- Спасибо, - с непередаваемым облегчением поблагодарила Тэруко. - Извините, а у вас не найдется одежды? Я заплачу.

Присутствие женщины, ее пытливый взгляд заставляли стыдиться собственной наготы.

- Возможно, - та продолжала изучать Тэруко с таким видом, с каким хозяйка смотрит на купленный по случаю кусок туши и раздумывает, что бы из него приготовить. - Любишь мужские развлечения, принцесса?

- Люблю, - девушка опустила голову, пытаясь скрыть пылающие щеки. Всегда самоуверенная и активная, она ощущала сейчас себя беззащитной и беспомощной, сбитой с толку. Благодарность к незнакомке смешивалась с непонятным опасением. Слишком непостижимой казалась эта женщина, слишком пугало ее могущество.

Человек ли она? Скорее дух, а духи редко бывают добры к людям.

- Завидуешь мужчинам? - голос стал сахарным, вкрадчивым. - Часто носишь мужской костюм?

- Иногда, - Тэруко разозлилась на собственный страх. Вскинула голову и посмотрела на незнакомку дерзко, в упор. - В нем удобнее сражаться и ездить на лошади, и не вам поучать меня, что мне носить.

Мало ей нотаций читали как будто, еще и от незнакомой ведьмы попреки выслушивать!

- Вот как? - по алым губам снова поплыла насмешливая улыбка. - Ты жадна, девочка. У тебя есть так много, но ты этого не ценишь. Как дитя к новой игрушке, тянешься к чужому.

В руках женщины появилась сложенная стопка одежды:

- Что же - вот твой наряд. Попроси меня о нем.

Зачем ей это? Хочет увидеть, как принцесса унижается?! Тэруко же сказала, что заплатит!

- Дайте мне его, - она помолчала и выдавила. - Пожалуйста.

- Возьми.

В стопке оказался традиционный самханский мужской костюм - свободные брюки из мягкой ткани, рубаха с воротником-стойкой и длинный, почти до колена, жилет. Все чистое, новое и как раз ее размера, словно специально для Тэруко шилось.

Она торопливо натянула вещи, путаясь в брючинах и непривычных застежках.

Одежда не помогла. Тэруко по-прежнему чувствовала себя беззащитной. А ощущение опасности как будто даже усилилось. Несмотря на жаркое солнце, ее начала бить нервная дрожь.

- Выпрямись, - приказала женщина. - Хочу посмотреть на тебя.

Принцесса послушалась. Щедрая незнакомка одобрительно улыбнулась, поправила воротничок, застегнула последнюю, забытую пуговицу на жилете.

- Вот теперь другое дело, - сладким до приторности голосом сказала она. - Какой хорошенький мальчик получился.

И в ту же минуту волна нестерпимой боли обрушилась на Тэруко. Нахлынула, погребла под собой, заставив рухнуть сперва на колени, а потом скорчиться на земле. Прижав ноги к груди, девушка всхлипывала и скребла пальцами сухую почву, ощущая, как по коже проходит то нестерпимый жар, то леденящий холод.

И боль. Болело все - от макушки до пяток.

Это не длилось долго. Несколько мгновений, которые показались вечностью.

Первое, что она услышала, придя в себя, был все тот же насмешливый женский голос. ...