Ты была еще крохой совсем,

Когда я поклялся себе

Любить и беречь тебя буду

Не только дыша на этой земле…

Пролог

СЕНТЯБРЬ 2013

      «… Я помню, как впервые обнял тебя, словно это было вчера. Помню, как пахло твое крохотное тельце, и как меня напугала твоя чрезмерная синюшность в те, первые секунды твоей жизни. Ты не спешила появляться на это свет, оставаясь дольше чем нужно в комфортном, теплом, безопасном месте – мамином животе, но специалисты не оставили тебе выбора. Спустя восемь длительных и болезненных часов для твоей мамы, ты появилась на этом свете, чтобы спустя десять лет поспешить покинуть этот неизведанный мир. Но, как и много лет назад, тебе не дали возможности с ним распрощаться. В этот раз Я взял на себя право решать за тебя и подарил  новую жизнь. Так же, как десять лет назад это сделала твоя мать.

   Для тебя не секрет, что имя твое я выбрал еще в собственном далеком молдавском детстве. Почему-то я всегда знал, что у меня обязательно будет дочь. А еще я знал, мою крошку будут звать непременно так и никак иначе – Бахтияра.

   Бахтияра – разве не прекрасно?.. Твоей маме мой выбор очень понравился. Она не сопротивлялась и не предлагала другие более привычные варианты. Ей наоборот очень нравилась его экзотичность и необычность. А еще, твоя мать даже не ревновала меня к истории появления его в моей жизни. За что я всегда был ей благодарен.

   Это прекрасное имя носила моя первая учительница - Бахтияра Салимовна. Помню, будучи совсем мальчишкой, я обожал школу лишь за то, что в ней мог сколько угодно видеть эту прекрасную юную женщину. Ее огромные черные глаза, волшебный мелодичный голосок и самая добрая улыбка, сводили с ума почти всех моих одноклассников, хоть нам-то всего и было по семь-восемь лет. Мы обожали эту очаровательную «картинку», ежеминутно радовавшую детский глаз. Она была заботлива, добра, мила, и ей никогда не приходилось быть строгой или требовательной, так как все ребята в классе слушались ее беспрекословно. А девочки, скорее всего, девочки мечтали быть на нее похожими, и тоже, раскрыв рты впитывали все произнесенное прекрасными алыми губами, без права что-то упустить.

   Помню, спустя несколько месяцев учебы мама задал мне вопрос – «Милый, нравится ли тебе ходить в школу? Как к тебе относится учительница, хороша ли она?». На что я, совершенно открыто и воодушевленно заявил – «Мамочка, пока моей учительницей будет Бахтияра Салимовна, я готов ходить в школу даже на каникулах! Она такая хорошая, такая красивая…». Конечно мама, задавая своей вопрос, ожидала несколько другого ответа, это я потом понял, но мои детские горящие глазенки были красноречивее всяких слов. Уже тогда твоя бабушка поняла – ее сына не обошла стороной влюбленность в свою первую учительницу. Но она не корила меня за это, а просто обняла и крепко поцеловала. Как сейчас помню тепло ее губ на моей щеке – «Милый, это очень даже хорошо, что она такая замечательная. Чтобы ты вырос хорошим человеком первый учитель и должен вызывать в тебе самые нежные чувства».

   Бахтияра Салимовна была для меня настоящим ангелом воплоти. Одним своим присутствием в моем детстве юная учительница заставляла крылья расти за моей детской спиной. Гораздо позже тем самым ангелом для меня стала твоя мама. Только она подарила мне крылья более реальные и крепкие. Она и только она научила меня летать.

   «Бахтияра» -  всплыло в моей голове, как только я увидел на белоснежном тесте две алые полоски, сообщавшие нам с мамой о твоем появлении в наших жизнях. Когда я впервые взял тебя на руки, понял, что не ошибся, ты была в миллион раз красивее, чем моя первая любовь, а главное, ты стала моей любовью на всю оставшуюся жизнь.

   Намного позже я узнал, что твое имя обозначает – «счастливый» и в основном его носят мужчины, но это меня ничуть не смутило. Я знал, что моя дочь не может носить другого имени, ибо сделаю все, от меня зависящее, чтобы счастье было синонимом этих прекрасных восьми букв. Счастье это то, чем наполнилась моя жизнь с твоим появлением. Счастье это то, что будет окружать ТВОЮ жизнь долгие-долгие годы.

   Ты была моей маленькой девочкой в тот миг, когда я впервые тебя коснулся. Ты была ею на протяжении всех десяти самых счастливых лет в наших жизнях. Ты останешься моей малышкой даже спустя сотни лет. Я люблю тебя моя Бахтияра и буду любить вечно. А если ты читаешь эти строки, знай, ты и сейчас моя малышка, и даже если ты не можешь видеть меня рядом с собой  - это не так. Я всегда рядом.

   Всегда помни, у тебя есть отец, который изо дня в день о тебе заботится и ни на секунду не оставляет без присмотра. Отец, который охраняет твой чуткий сон и оберегает от любых невзгод когда за окном светит яркое солнце или идет дождь. Я не могу тебя обнять, но могу приходить во снах. Я не могу ежедневно говорить как сильно  тебя люблю, но ты должна это чувствовать. Я знаю, ты чувствуешь это.

   Я безумно тебя люблю, моя Бахтияра. Твои непослушные кудряшки, твои любознательные глазки, твоя улыбка и самое звонкое «Папочка, я тебя люблю» – это все, что у меня было. Это все, что у меня есть. Это все, что мне нужно.

   Сегодня, в твой шестнадцатый день рождения, хочу сделать тебе последний подарок. Надеюсь, мое письмо ты воспримешь именно как подарок, в котором я в первый и последний раз прошу тебя простить меня. Бахтияра, дочка, я слишком сильно тебя люблю и именно поэтому несколько лет назад сделал свой выбор и подарил тебе второй шанс на полноценную жизнь. ЖИЗНЬ, она ведь так прекрасна и ты просто обязана прожить ее до конца.

   Ты будешь расти, учиться, дружить, влюбляться, выйдешь замуж, родишь детей, а я буду молча радоваться всем твоим шагам, невидимо шагая рядом. Мое опытное сердце изо дня в день будет помогать тебе делать правильный жизненный выбор. Оно всегда подскажет и предостережет. Теперь я всегда с тобой, даже ближе чем ты думала.

   Моя маленькая принцесса, помни главное - я подарил тебе ТО, что не может полноценно существовать без ЛЮБВИ, которой доверху было наполнено мое сердце. Теперь мне остается лишь надеяться, что с каждым днем ты будешь умножать МОИ чувства, которыми наполнено теперь ТВОЕ сердце, на СВОИ.

   Навсегда с безграничной любовью в НАШЕМ сердце, безумно любящий тебя отец.

   Прости».

                         

АВГУСТ 2003

- Господи, какая же ты хорошенькая… - взволнованно шептал Иван, держа на руках свою кроху. – София, ты только посмотри, как очаровательно наше маленькое счастье.

   Аккуратно держа в руках самую большую ценность всей своей жизни, Иван протянул ее своей изнеможенной супруге.

- Маленькая моя. Наша. – София нежно перехватила маленький сверток из рук мужа, тепло прижав его к груди, и подарив первый в жизни поцелуй. – Она просто чудо, вся в папу.

   Жена шептала из последних сил, и хотя была до безумия счастлива, усталость брала свое.

- Нет. В маму. – Иван опустился на колени у больничной койки и поочередно подарил самым родным и любимым в своей жизни женщинам горячие поцелуи. – Спасибо тебе, родная моя. Спасибо ВАМ, что ВЫ есть в моей жизни.

   Момент был слишком интимным и трогательным, личным, но в их разговор не мог не вмешаться все еще находившийся в палате доктор.

- Простите меня, но вы должны понять,  вашим женщинам требуется отдых. Девочку мы отправим в инкубатор, ей нужно окрепнуть, так как ее появление на этот свет нельзя назвать легким. Да, она у вас достаточно крупненькая, но силенок слишком мало, чтобы самостоятельно окрепнуть. А супруге тем более нужно отдыхать и набираться таких нужных в дальнейшем сил. Вы больше ничем не можете помочь, кроме как тоже пойти отдохнуть. Признаюсь, поражен вашей стойкостью, не всякий муж соглашается присутствовать при этом не простом процессе. А еще реже мужья выдерживают столько часов подряд постоянного стресса и напряжения. – Доктор откровенно уважительно улыбался, оголяя идеальные зубы. - Так что, пока за вашей дочкой будут присматривать профессионалы – очень рекомендую вам набираться сил. Поверьте, они вам еще понадобятся. Как ни странно, но мало кто из новоиспеченных родителей до конца понимает, что с появлением в их семействе еще одного члена, их жизненным уставам пришел конец. Так что, мои вам рекомендации, ступайте домой и хорошенько выспитесь. Я почти уверен, что вам может посчастливиться сделать это не так уж и скоро. Поверьте, вы еще будете молить Бога, чтобы он дал вам возможность отоспаться.

   Иван внимательно всматривался в молодого, скорее всего собственного ровесника, доктора. «Интересно, а этот врач знает вообще, о чем говорит? Похоже, нет. Или же есть еще вариант, он вынужден был жениться на матери своего будущего ребенка, которого не хотел, не желал, не планировал. Иначе как можно объяснить такое восприятие новой жизни?». По всему телу разлилось приятное тепло, стоило только Ивану вспомнить те прекрасные девять месяцев, которые совсем недавно закончились. Он не мог дождаться именно этого момента, когда он возьмет на руки свое маленькое чудо. Девять месяцев он фантазировал, как будет целовать, обнимать, учить ходить, разговаривать, жить. Он без умолку мог болтать с животом Софии, а та лишь смеялась. Он давно был готов недоспать тысячи ночей, за счастье быть отцом.

      Иван, презрительно измерил доктора взглядом:

   - Спасибо, Евгений Константинович, но я не устал. – Он шел к этому моменту все свои тридцать два года, и ни на что в жизни не променяет первые часы жизни своей Бахтияры, тем более на мнимый отдых. – Я, пожалуй, покину свою супругу, ей уж точно не помешает долгосрочный сон. А вот дочку мне бы не хотелось выпускать из поля зрения. Если вы не возражаете, я понаблюдаю за ней в окно вашего инкубатора.

- Нет, не возражаю, - все еще ухмылялся доктор, уловив на себе неприятный взгляд и холодок в голосе Багдасарова. – Вы меня, можно сказать, поражаете и восхищаете, но что-то мне подсказывает, что зря не прислушиваетесь к совету. Все отцы, в основной своей массе, даже если бы и отказали себе в отдыхе, то уж точно не для того, чтобы наблюдать за своим потомством сквозь окна. В основном, все чуть ли не в родильном отделении начинают праздновать день рождения своего наследника…

- Извините, Евгений Константинович, я вынужден вас прервать. – Ивану не терпелось понаблюдать за своим произведением искусства, но уж никак не слушать бесполезный треп молодого, болтливого и не очень симпатичного ему доктора. – Если с моей супругой и дочерью все в порядке, и вы мне ничего особенного не хотите поведать, разрешите удалиться?

- Дд-а, да. – Запинаясь, немного растерянно и раздраженно, проговорил доктор. – С вашими дамами все в полном порядке. Можете идти, куда вам угодно.

   В голосе Евгения Константиновича явно зазвучали нотки обиды и недовольства. Привычнее для молодого врача было, когда новоиспеченные отцы радостно принимались «благодарить» его за проделанную «работу». Он привык слушать тонны «спасибо» и с удовольствием принимал литры подобной благодарности. А этот…

   Но Ивану не было никакого дела до желаний и самолюбия врача, который просто выполнил свою работу. Да, ему пришлось «повозиться» с его Софией, но она и только она проделала главную работу – родила ему дочь. Он не обязан был ни любезничать с этим акушером, ни слушать его бесполезный треп. В это время у него были дела поважнее. Когда доктор заканчивал свое «…куда вам угодно», нетерпеливый отец уже был на полпути к своей маленькой радости, которую ждал целую вечность.

   «Кроха, какая же она – кроха» - нежно прозвучало в голове, стоило Ивану только прикоснуться взглядом к одному из небольших сооружений именуемых «инкубаторами». Их в большой белоснежной палате было не менее десятка. Все прозрачные «купола» были заняты малышами, в основном мирно спящими. У некоторых, стояли капельницы, из которых в крохотные тельца медленно вливались необходимые для жизни препараты. Но миниатюрные ручонки Бахтияры, пока не были подвергнуты болезненным процедурам.

   Странно, Иван удивился собственной интуиции, но он безошибочно определил контейнер именно со своим ребенком, о чем незамедлительно сообщила ему суетящаяся возле деток медсестричка.

- Вы, наверное, Иван Семенович Багдасаров? – Иван утвердительно кивнул головой. – Мне Евгений Константинович звонил, предупреждал, чтобы меня не пугал торчащий у окон палаты папочка вот этой крохи.

   Молоденькая медсестра, подошла именно к тому контейнеру, глядя на который у Ивана учащенно выстукивало сердце, а по телу волна за волной накатывало тепло и гордость. Подумать только, о материнском инстинкте так много всего говорят, и он так много всего слышала, но почему умалчивают об отцовском? Или же это сами мужчины, боясь показаться слишком сентиментальными и слабыми, из года в год из десятилетия в десятилетие сделали все для того, чтобы обсуждался лишь материнский? В минуты, когда он любовался своей малышкой, он знал, его инстинкт силен на столько, что он готов убить, если понадобится, только бы его принцесса была счастлива. И он точно не станет этого ни стесняться ни скрывать.

- Знаете, мы ведь никогда не были против того чтобы родители наблюдали за нашими подопечными. Но после того случая, пять лет назад, мы всегда друг другу сообщаем «кто есть кто». Никому не хочется оказаться на месте Карины Картошкиной.

   Медсестра замолчала и, покинув Бахтияру, которая, похоже, не нуждалась ни в чем, кроме сна, принялась проделывать что-то у капельницы другого младенца.

   Иван лишь на миг променял свою кроху на взгляд в сторону этой болтушки, поймав себя на мысли что в этой больнице, пожалуй, весь персонал хлебом не корми, дай поговорить, но в этот раз ему почему-то захотелось продолжить начатый ею разговор. Что-то в словах этой девушки было не очень хорошее, да и не стала бы она делать такое грустное лицо при упоминании о какой-то Карине Картошкиной, если бы это имя не стало синонимом какого-то нехорошего происшествия.

- Сестра. – Иван не громко окликнул юное создание, порхающее по палате, словно нежно-голубой мотылек, и если бы не приоткрытые в палату окна, она бы вряд ли его услышала. – Сестра, а можете мне поподробнее о том случае пятилетней давности рассказать?

   На что девушка испуганно оглянулась вокруг.

- Могу, но… - Медсестра подошла чуть ли ни вплотную к окну, у которого томился Иван. – Это ведь очень страшная, для нашей больницы, тайна. Вы поймите, нам нельзя об этом вот так, - девушка виновато отвела глаза - вот так, как я об этом. Но вам я могу рассказать, если только «по секрету».

   С каждым словом Иван все больше чувствовал некое волнение, и тихо радовался тому, что ему досталась именно эта медсестра, которая, похоже, любит посплетничать больше, чем работать.

- Конечно «по секрету», как же еще? – согласился Иван.

- Тогда я у Машеньки капельницу буду менять, и тихонько все вам расскажу.

   Машенькой оказалась «куколка» лежавшая в самом близком к окну инкубаторе, и сестричка не спеша занялась именно ею.

- Так вот. Пять лет назад, на моем месте работала Карина Картошкина, говорят очень хорошая медсестра. Внимательная, добрая, заботливая и чрезмерно впечатлительная, но таких у нас любят. Все родители обожают наблюдать, как над их потомством кружат именно заботливые «сестры», а когда их глаза еще и блестят искренним восторгом от собственной работыыы… В общем, Карина в тот злополучный день только вышла после отпуска на дежурство. Она с наслаждением ухаживала за самыми слабыми, каждому уделяя море внимания. Я до сих пор не могу понять, как ей удавалось справляться со всеми… Так вот. Не в ее правилах было отказывать новоиспеченным родителям в желании быть ближе к своему слабенькому, в основном не доношенному, детенышу, и тот раз не стал исключением. – Повествуя свою историю, сестра ловко справлялась с Машенькой, которая, скорее всего, понятия не имела, что с ней сейчас происходит, но все же время от времени возмущенно вскрикивала. – В общем, Карина, как вот я сейчас, заканчивала возиться с одним из малышей, когда в окошко постучали. Это была симпатичная, немного измученная, как часто бывает с роженицами, молодая женщина. Она подозвала Карину к окошку и попросила разрешения войти в палату и поближе понаблюдать за свой крохой, так тяжело давшейся ей. Та, дурында, как обычно, не смогла отказать материнской мольбе. К слову сказать, у нас и раньше было запрещено впускать сюда родителей – санитарные нормы и все такое. Так вот. Карина мало того, что впустила эту «мамашу», так еще и не побоялась оставить ее один-на-один со всеми малышами, удалившись за очередной порцией нужных препаратов и еды. Вернувшись обнаружила что мамочки уже нет. А спустя еще несколько минут - что малышки, возле которой та была оставлена, в инкубаторе тоже нет. Как мне рассказывали, Карина не стала паниковать сразу, думала мать просто забрала свое дитя к себе в палату. Но потратив несколько минут на поиски этой «роженицы», поняла, что никто ничего не знает о худощавой шатенке с запавшими серыми глазами и поношенном стального цвета спортивном костюме. Шумиха поднялась, скажу я вааам! В общем, искать долго не пришлось. Эта женщина, как оказалось, рожала пару недель назад в нашей больнице, но ее дочку спасти не удалось. Ребенок родился с весом чуть больше килограмма, а его легкие так и не заработали, не смотря на все усилия наших врачей. Обезумевшая от горя мать-одиночка, решила все же обзавестись долгожданным малышом чего бы ей это ни стоило и… В общем, дальше вам известно. Не стану вдаваться в подробности, тем более что я их не знаю, меня тут и в помине не было пять лет назад. А вот Карину уволили, хотя некоторые утверждают, что она сама отказалась от права возиться с чужими детками и брать на себя такую ответственность. Говорят что она, в свои двадцать три, даже поседела в тот день, почти полностью. Но, хорошо то, что хорошо кончается. Любит повторять моя мама. Малышку вернули законным родителям. Воровку поместили в психушку. Она реально того… ну, вы понимаете. Карину поперли. В общем, все получили по заслугам. А нас теперь постоянно предупреждают о том или ином «смотрящем». Ну, вы поняли, о таких как вы. Тех, кому не терпится насладиться своим карапузом. Вот такая история.

   Все время, что девушка чирикала, Иван, не отрывая взгляда от своей малышки, внимательно вслушивался в каждое слово. Он чувствовал, как по телу пробегал холодок, когда услышал, что ребенка вот так просто можно унести из больницы. А еще, ему было очень жаль ту несчастную, которая отважилась на такой отчаянный шанс стать мамой. Это однозначно отчаянный поступок, но неизвестно что случилось бы с ним, окажись он на месте обезумевшей матери.

- Да. Жутко. – Иван моментально отогнал от себя подобные мысли. Зачем ставить себя на откровенно ужасное место, когда у тебя все в полном порядке? – Могу лишь посочувствовать той женщине. Но, надеюсь, больше подобных случаев не происходило?

- Нет. Можете не переживать, у нас все под контролем. – Мило улыбаясь, медсестричка постепенно удалялась в дальний угол палаты, где начал неистово орать чей-то малыш.

   «Да, а как же. Все у них под контролем. Пять лет назад тоже так считали. Под контролем будет тогда, когда моя Бахтияра и моя София будут дома, в полной безопасности и комфорте». Зорким милицейским взглядом Иван окинул больничное помещение, прикидывая – где можно расположить коллег, для большего успокоения. Мало ли, может именно в этот момент где-то бродит еще одна чокнутая женщина в поисках своего потерянного малыша.

   *****

   Тревожить ребят из своего участка с просьбой подежурить в роддоме Иван так и не решился. Спокойным он все равно мог быть лишь тогда, когда сам полностью контролировал ситуацию. Он знал себя, знал, даже сто человек ОМОНа не смогли бы вселить в его душу спокойствие.

    Иван покидал свой пост за последующие двое суток считанные разы, и все лишь по крайней физиологической надобности – поесть, попить, или отлить. Ни уговоры Евгения Константиновича, ни Софиины, не принесли никаких результатов. Мужчина наотрез отказывался покидать роддом раньше, чем его дочь покинет свой «купол».

- Милая, не спорь. Я сказал, что покину стены этого чудного учреждения, только когда буду уверен в полной безопасности нашей Бахтияры.

- Но она и так в безопасности. Нашей малышке ничто не угрожает и она с каждой минутой крепнет. – Не понимая такой степени беспокойства София, от которой Иван скрыл не очень приятную историю, в последний раз попыталась образумить супруга.

- Вот и хорошо, что крепнет. Для меня самое важное, чтобы вы обе окрепли в достаточной степени, и мы вместе с радостью покинем это учреждение. А пока, я все же поприсутствую в этих стенах. Никакие возражения и уговоры больше не принимаются.

   На этом тема была полностью исчерпана и более обсуждению не подлежала. На третий день после родов, Бахтияру доверили матери. А спустя еще три дня, и мать и дитя, которые пребывали в полном здравии и более не нуждались в круглосуточном наблюдении, успешно выписали.

   Иван встречал своих девочек из роддома не хуже, чем в нашем государстве встречают высокопоставленных чиновников из-за рубежа - с мигалками и под конвоем. Ему это стоило обещания капитану Зайцеву, что он и его двойняшек всего через пару месяцев так же поможет доставить из родильного отделения в частные владения. Еще, он стал должником своего напарника Овоськина Тараса, который согласился на день сменить свое милицейское звание на водительское, лишь с условием, что он станет крестным отцом его малышки. На том и порешили, тем более что другого крестного, кроме того, кто со школьной скамьи шагает с ним вместе по жизни, Иван себе и не представлял.

   *****

                                        

   Первые месяцы жизни своей дочки, Иван все никак не мог насладиться собственным чудом. Все, связанное с дочкой, было ему в радость. А страшилки Евгения Константиновича по поводу отчаяния от недоспанных ночей – пустыми словами. Ему нравилось в отцовстве абсолютно все!

   Иван с упоением укладывал малышку спать, напевая колыбельные собственного сочинения. Кормил «грудью» удачно приобретенной еще до родов. Купал. По нескольку раз в день прогуливался у дома с коляской. Часами рассказывал малышке, как сильно любит ее. Его совершенно не напрягали бессонные ночи, которые изредка, но все же устраивала им с Софией, их Бахтияра. Он с удовольствием засыпал, прижав к себе свою крошку, которая только так и успокаивалась. Он мог бесконечно целовать ее в крошечный носик, румяные щечки и черные глаза-бусинки. Он обожал ее запах. Он обожал ее голос. Он сходил с ума от счастья быть отцом.

   На любимой работе он взял первый в жизни больничный на неопределенное время. Его больше не волновал процент раскрытых преступлений, его волновало как спала его крошка, как кушала, как впервые улыбнулась и многое другое. Мир Ивана стал полностью вращаться вокруг одного-единственного солнца – Бахтияры.

- Ваня, я знала что ты будешь прекрасным отцом, но ты не оставляешь мне шансов стать прекрасной матерью. – Обиженно, чуть ли не каждый день, повторяла София, наблюдая за идиллией двоих самых дорогих ее сердцу людей.

- Родная, но ведь ты должна радоваться, что тебе не знакомы все те «прелести», о которых ты была еще до родов наслышана от своих подруг. Я имею ввиду – ужасы недоспанных ночей, крик доводящий до отчаяния, полное отсутствие личной жизни и личного пространства. Ты ведь так боялась, что превратишься в свою Олеську с ее вечно кислой миной и гиперраздраженностью, которая едва сдерживает себя чтобы не придушить собственными руками свою Веронику. Ее Вадику некогда нянчиться, да и «не мужское это дело», как он любит повторять. А мне наоборот нет в жизни большей радости, чем держать на руках Бахтияру и видеть тебя отдохнувшей, ухоженной и, надеюсь, счастливой.

- Да, но…

   Иван во всем был прав, придраться к его словам было не возможно, но все же Софию что-то гложило. Да, она высыпается и не знает что такое злость на собственного ребенка за его непонятые крики и слезы (о чем была наслышана). Да, у нее вполне хватает времени заниматься своим внешним видом, и спокойно хлопотать по хозяйству. Да, ей не на что пожаловаться, разве что… Она чувствует себя пятым колесом в телеге.

- Вань, ты прости меня, но я чувствую себя никчемной матерью, по сравнению с тобой… – Вырвалось как-то у Софии, которая совершенно не хотела произносить это вслух.

- Глупая, ты что такое говоришь? Софья, ты самая прекрасная мама из всех возможных мам. – Иван аккуратно уложил в колыбель Бахтияру, незаметно уснувшую в его объятиях, и вплотную подошел к жене, у которой глаза были на мокром месте. - Кто все время заботиться о нашем маленьком чуде, когда я на работе? Кто дарит Бахтияре с первых минут ее жизни самые теплые слова и самые горячие поцелуи? Кто вскакивает ночью, стоит нашей малышке громче обычного засопеть или же вскрикнуть? Кто радуется когда та пукает или отрыгивает, словно произошло что-то самое прекрасное? Кто, в конце концов, с появлением в своей жизни маленького чуда не забывает уделить внимание мне?

   С каждым словом Иван все сильнее и сильнее притягивал Софию к себе, а когда с его губ слетело последнее слово, они коснулись других губ. Губ, которые оставались сладкими даже спустя семь лет совместной жизни. Которые сводили с ума каждый день из этих семи лет. Даже когда они ссорились по мелочам, и София не разговаривала с ним несколько часов подряд, он все равно их любил. Он любил их целовать, любил кусать, любил упиваться ими. Вот и сейчас ему больше всего на свете хотелось впиться в эту обиженно-припухлую алую прелесть. Что, собственно, он и сделал.

   София податливо отвечала на прикосновения и ласки мужа. Она любила его слишком сильно, чтобы устоять и продолжить разговор. Так было всегда. И когда он оставался на работе на вторые сутки подряд, а по возвращению искупал свою вину порцией высококлассного секса. И когда забывал поздравить ее с ИХ датой - днем, когда младший лейтенант Багдасаров ворвался в жизнь юной студентки юридического факультета Нестеровой. Вот и сейчас, он не оставляет ей шансов на обиды и глупую ревность к собственной малышке, по-мужски подкрепляя свои слова – действиями. А она была только «за», оставляя свои тревожные и нелепые ощущения по поводу материнства, где-то вдалеке.

   Их поцелуи с каждой секундой становились все слаще и желаннее. Их ласки неконтролируемо пылкими. Их стоны по настоящему горячими. Каждый из них знал, как доставить любимому человеку неистовое наслаждение так же хорошо, как и то, что эти нежности им никогда не наскучат. Иван и Софья любили заниматься любовью. Они всецело отдавались друг-другу, а один из плодов их нереальной страсти, в это время сладко посапывал в колыбели.

- Сонь, как на счет братика для нашей Бахтияры? – уставший, но не обессиленный, игриво прошептал на ухо супруге Иван.

- Вань, ты же знаешь, я только «за». – София таким же игривым тоном не проговорила, а выдохнула слова. – Но, думаю, нам стоит еще пару годков хорошенько потренироваться… Ну… что б наверняка мальчик. Тренировки ведь очень важны в этом деле…

- Поправка принята к рассмотрению. И знаешь, что-то в ней есть…

   Едва переведя дух, Иван вновь набросился на Софию, которая просто обожала своего мужа. «Странно, и почему это многие ее подруги вечно жалуются, что чем дольше их супружеская жизнь, тем дальше от них любовные утехи? Ее Иван даже после тяжелой смены не отказывал ей в бурном сексе. Может ей достался Супермен?» - успело пронестись в голове у Софьи, прежде чем она целиком и полностью отдалась своему Ивану.

                          

                                         

   ОКТЯБРЬ 2005

                               

                                               

   Их жизнь была идеальной. Такой, о которой мечтают все без исключения девочки и мальчики нашей планеты. Каждая школьница мечтает выйти замуж непременно за красивого, сильного, самодостаточного, умного мужчину, который, и это немаловажно, безумно будет ее любить. Каждый юноша мечтает видеть рядом с собой очаровательную, роскошную, страстную, добрую, умницу и красавицу жену, которая будет его обожать долгие-долгие годы. И те и другие хотят иметь от любимых свое продолжение. Все люди хотят быть счастливыми, а Багдасаровы были ими. ...