Иллюзия Пожалей меня, Голубоглазка

« Глава 1

Прошлое.

Он торопился. На улице было очень холодно, как и подобает зимней колючей погоде, а подошва его ботинок — тонкой и скользкой. Хорошо хоть, пуховик додумался надеть, а то бы совсем окоченел. Шаг был быстрым, и Константин, увидев огни родного дома, его только прибавил. Даже если поскользнется, плевать — объемный пуховик смягчит удар, а капюшон не даст мозгам разлететься.

Скорость "подлета" остановило препятствие.

Когда до желанного входа оставалось несколько метров, Костя, скинув капюшон, увидел человека. Тот сидел на скамейке, возле подъезда, спиной к нему, согнувшись в три погибели и не обращая ни на кого внимания. Взрослый он или подросток, было не рассмотреть — человек был маленьким и худым, скрюченным от холода и замотанным в длинный пушистый шарф. Костя остановился и неизвестно почему громко окликнул:

— Эй, как там тебя?

Не увидев реакции, подошел ближе, обойдя и встав перед чудаком.

— Эй, слышишь меня? — тронул за плечо, обхватив через тонкую курточку выпирающую кость, и потряс.

В свете окон, лампы над козырьком крыльца и рядом стоящего фонаря были хорошо заметны алые пятна на щеках, прикрытых шарфом, бледную кожу лба и темные круги под глазами. Может, тень давала такой эффект, а может, анемия.

Огромные глаза уставились с бессмысленным, пустым выражением, хотя он всегда был против такого высказывания — не понимал, как выражение может быть пустым, — но сейчас именно оно пришло на ум.

Глаза были красивыми. Очень. Крутыми, сказал бы он даже. В такие глянешь раз — не забудешь вовек. Их не забудешь. Себя — потеряешь.

Вспомнил почему-то девку из мультика и колодец, в который она падала. Сейчас, глядя в эти глазищи, туда падал он.

Ресницы, словно мокрые стрелы, целились в небо, доходя почти до бровей. Четкими линиями, собольей кистью были те нарисованы. Если бы его попросили одним словом назвать то, что увидел перед собой, он бы сказал: «Черт!»

На улице было чертовски холодно, а его чертовски сильно прошиб удар под дых чем-то горячим. Будто кипятком облили легкие, «проводив» его напоследок.

Этому не было разумного названия, пока никто из них двоих не открыл рта. И как только эта нелепая мысль возникла в его голове, он сразу захотел её проверить.

— Звать тебя как?

Фигурка напряглась и попыталась отстраниться.

— Спокойно, не обижу. Как зовут?

— Часто.

— Не понял, — удивился он.

— Зовут меня часто, — глаза закрылись, — только прихожу редко.

Голос был с хрипотцой, непонятно, чем вызванной, и заглушен шарфом, намотанным на нижнюю половину лица.

— А-а-а… понял: это шутка была, да?

Фигурка закашлялась, и ему категорически не понравился этот кашель. Собака — и та лает мягче и тише.

— Ага, дядя. Шуткую я.

Глаза снова открылись и теперь странно поблескивали.

— Так назовешь себя или мне шутником тебя звать?

— А зачем тебе меня звать? Шел, и иди дальше, я тебе не мешаю. Да отпусти ты!

Костя только сейчас понял, что сильно сдавил хрупкое плечико, и руку отнял. Внимательно осмотрел близлежащую территорию, светящиеся в доме окна и вернулся к странному собеседнику. «Парень или девка?» — подумал, разглядывая болезненно худое создание. На вид — лет пятнадцать, возможно, меньше.

— Прости, не хотел делать больно. Есть хочешь?

— Да пошел ты, — снова кашель.

— Пойду. Ты со мной?

— Один пошел.

Константин начал уставать и мерзнуть. Ноги напоминали протезы от папы Карло — становились деревянными.

— Как знаешь, — бросил равнодушно. — В моей квартире три комнаты, теплая вода и одеяло, много вкусной еды. Хочешь сдохнуть от переохлаждения — дело твоё, моё — моя совесть. Я предложил — получил отказ, спокойно спать могу теперь. Бывай.

Развернулся и зашел в подъезд, а пока поднимался, не выходили из головы ни эти глаза, ни кашель. Наверняка простуда уже завладела маленьким телом, может, бред начался, раз боится чего-то. Нет, он, конечно, и сам понимал, что зайти в гости к незнакомцу может в наше время только больной, но ведь больным и был сидящий на морозе сорванец!

«Парень, — решил и сразу почувствовал себя извращенцем, глазищи вспомнив. — Девка бы зашла, стопудово».

Он слыл красавчиком, но таковым себя не считал, что бы ни говорили остальные, однако признавал очевидное: некая харизматичность и обаяние у него имелись. Настолько, что всегда получал желаемую.

Какой бы она больной ни была.

Зайдя в квартиру, разделся и вскипятил чайник. Выпив чашку горячего и крепкого, с каплей травяного бальзама, чая, решил принять душ. Согрелся изнутри — согрейся снаружи. Вытащил из шкафа полотенце, перекинул через плечо, но, подойдя к двери ванной, остановился.

— Бл*дь, да гори оно все! — Вернулся на кухню и выглянул в окно.

Нарисованные морозом узоры мешали четко видеть картину возле подъезда, но если он не убедится, что там все в порядке, то не сможет ничего делать дальше, как бы ни был уверен в обратном.

Он открыл окно.

Старое, с облезшей краской, оно немного воспротивилось, скрипя и заедая в шпингалете, но Костя оказался настойчив. Открыл, высунулся по грудь и громко выругался. Фигурка уже не сидела — спала, лежа на боку, возле скамьи, отдавая остатки своего тепла холодной земле.

— Ну какого же хрена! — Костя быстро закрыл окно и выбежал, как был: в тапках и раздетым, на улицу, кляня погоду, равнодушных людей, позднее время и себя. Знал ведь, чувствовал, что этим закончится! Нет чтобы настоять сразу, так куда там…

Выбежав, кинулся к лежащему телу и поднял на руки. Господи, да здесь живого весу — кило тридцать, не больше. Не удивительно, что чахоточник. Вернувшись в квартиру, отнес на диван, в самую маленькую из комнат, притащил подушку и одеяло из своей, укрыл, подложив под голову мягкое перо. Пусть согреется, а когда отпустит — проследит, чтобы принял ванну и выпил грог. Дай бог, температуры не будет.

Когда укрывал, приспустил шарф и замер взглядом на пухлых, четко очерченных и сочных, как спелая вишня, губах. Указательный палец, зацепившись за влажный от дыхания мохер, дернулся. Мужчина провел подушечкой по невероятной гладкости, повторяя контур и до колик желая попробовать, так ли вкусны, как кажутся, эти "ягоды".

— Не-ет, ты не парень, — прошептал. — А я лопух.

То ли его слова, то ли тепло, то ли что ещё послужило пробуждению девушки, но глаза её открылись и уставились прямо в его. Четко, одним движением ресниц "выстрелили" в зрачки, доходя до мозга.

Где-то в затылке зазвенела струна, а хриплый голос сказал:

— Я, кажется, знаю теперь, куда падают звезды.

Костя был настолько потрясен, что спросил, не думая, напоминая зомби:

— Куда же?

Глаза не отрывались — смотрели не мигая, пронзая его насквозь. Струна звенела все громче.

— За горизонт. Всегда далеко за горизонт. Так уж у них заведено.

— Правда?

— Да. Только там их можно найти и исполнить свою мечту. Теперь ты понимаешь, почему люди путешествуют? Они ищут звезды.

Костя ничего не понимал. Он смотрел на девушку, бывшую парнем до снятия шарфа, и чувствовал себя долбаным Буратино. Не день сегодня, а сказка, бл*дь, какая-то! Отсосный мультик прям!

Он наклонился, делая над собой усилие, и коснулся губами её лба.

Все встало, наконец, на свои места. Она бредила.

*****

В комнату нельзя, — донесся издалека знакомый голос.

— Наряд полиции прячешь? — этот был уже не знакомым, отрывистым и грубым.

— Чего мелочиться? Всю её, родимую.

Чей-то смех. Такой же отрывистый, как и голос.

— Показывай товар.

Что-то задвигалось, зашуршало. Все звуки доносились сквозь вату будто, были не совсем четкими. Это мешало.

— Как обычно?

— Обижаешь.

— Ладно. По одной? Так сказать, за успех мероприятия?

— В следующий раз адрес будет другим.

— Засветиться боишься?

— Предохраняюсь, бл*дь.

— Да ладно тебе, не мальчик — понял.

Какие-то хлопки и снова смех.

— Здесь товара больше не будет, не заходи.

— Говорю же, понял. Заведённый ты какой-то сегодня. Может, в комнате дело?

— Сестра там моя. Больная. Подозревают туберкулез, открытую форму. Лучше не суйся.

— Бр-р… Гадость какая.

— Не гадость. Сестра.

— Да я о болячке. А если заразишься?

— Что бог даст…

— Дурак ты. Давай, что ли? Глядишь, напоследок…

Она не знала этих двоих и знать не хотела, хоть голос первого и был знаком. Все, что она хотела, — открыть глаза и исчезнуть, уйти, скрыться. Где она? Почему не может двинуться? Опять происки отчима?

Хлопнула дверь, щелчок замка — плетью по нервам. Шаги. Кто-то подошел близко, стараясь не дышать. Кто?

Теплая рука коснулась лба, и стало сразу тепло всему телу. Словно обернули в одеяло.

— Температура спала… Теперь точно поправишься, — голос того, первого. Приятный, родной какой-то. Странно…

Губы почувствовали холод.

— Надо выпить, это бульон. Совсем немного, пару глотков. Один, ну?

Она постаралась открыть рот, и получилось. Внутрь проскользнули масляные капли, сразу попав в гортань и дальше, в желудок. Она не успела даже сделать глоток, как ощутила теплоту в шее и груди. Бульон смазал стенки пищевода живительным бальзамом, но спустя несколько секунд, когда мозг отдал команду почувствовать вкус, её затошнило.

— Тише, ты молодец, но надо потерпеть чуть-чуть всего. Вот так… Ложись.

Рот вытерли чем-то мягким, прикасаясь осторожно, но уверенно.

— Ты скоро поправишься, обещаю. Не зря же столько времени ухаживал за тобой, — тихий смех. — Должна будешь.

Она постаралась улыбнуться, но как только смогла это сделать, поняла, что осталась одна. И тут желание увидеть своего ангела-хранителя накрыло такой мощной волной, что стало больно. Она постаралась сосредоточиться, концентрируя свое сознание на таком простом и сложном деле, и облегченно вздохнула, когда веки дрогнули, а потом и поднялись, даря наслаждение светом.

Она зажмурилась и снова открыла глаза, проморгала пелену и обвела взглядом комнату, где лежала.

Она здесь впервые.

Обои на стенах были грязными, содранными в нескольких местах, на потолке — одна лампочка, вкрученная в треснувший патрон, у окна — полированный, в трещинах, стол, стул с лекарствами и водой в чашке — рядом с диваном, на котором она лежала. Бульон, видать, унесли.

Еще было высокое зеркало, стоящее в углу и прикрытое мужским махровым халатом грязного сиреневого цвета. Как будто хозяин скинул его, не желая видеть свое отражение, закрыв зеркальную «глазницу», высвечивающую недостатки. Она скосила глаза на пол и увидела деревянные доски темно-красного цвета, блестящие от чистоты.

Надо же…

В квартире зазвонил телефон.

— Да. Да, я. С кем имею честь? Взаимно. Нет, не видел. Что, пропала? Не переживайте, найдется. Это же дети… Сколько? Сколько?! А-а-а… Нет, да нет, просто удивился. Такие поступки в таком возрасте делаются по причине, а не по характеру. Вам виднее. Нет, я не грублю и ни на что не намекаю.

Она сразу поняла, кто звонил, но поняла и то, что ангел-хранитель в играх отчима не замешан. Разговор прерывался длинными паузами, и она будто была рядом — представляла каждое произнесенное слово своего типа родственника, его красное лицо и кривящийся в гневе рот.

— Вышлите мне на этот номер её фотографию. Откуда, кстати, узнали его? Да бросьте, угрозы никому, кроме ментов, не идут. А я вообще веселый парень, ага. Какая сестра? Ах сестра… Ну, это, скажем мягко, не ваше сраное. Я понял. Спасибо, учту. И вам не хворать.

Она начала шептать. Знала, что последуют вопросы, и хотела задать несколько своих. Голос не хотел слушаться — отвык от болтовни, но чем дольше длилась тишина, тем стремительней росла скорость шепота.

«Судя по всему, трубку повесили», — мелькнула мысль, и почти тут же за ней открылась дверь в комнату, заставив распахнуться от неожиданности глаза и вздрогнуть телом.

— Очнулась? Вот и славно. Кто ты, мать твою, такая?

Черный. Так она сразу назвала его. Её ангел-хранитель оказался черным и орал, испепеляя огнем своих глаз, словно хотел зажарить заживо.

— Сколько ему понадобилось времени, чтобы найти меня? — спросила тихо, с болью в горле, но он услышал и понял сразу.

— Кто ты?

— Сколько вр…

— Кто, бл*дь, ты такая?! — он стал подходить, сжимая в руке выключенный мобильник.

— Бл*дь, наверное.

Он задохнулся. Смотрел на эту тщедушную, едва выжившую, белую и местами синюю, а в голове опять начинала звенеть струна.

Зае*ала она, если честно.

« Глава 2

Наши дни.

— Милая, выручи, пожалуйста, а?

— Людок, не проси, не смогу. Не в этот раз.

— Ну, с тебя же не убудет, а мне позарез как надо!

— Тебе всегда надо, а у меня репутация порядочной женщины. Я не могу, не имею права так рисковать.

— Да как же ты будешь рисковать, если там не видно ни зги?

— У меня есть отличительная особенность.

— Голос? Подумаешь… Тысячи таких!

— Хорошо. Если ты мне сейчас назовешь хотя бы одного человека из близкого окружения с почти таким же — соглашусь.

— Пугачёва!

— Это кто?

— Алла Борисовна, ёпрст.

— Из близкого, да? И у неё не такой же.

— Все, отстань. Твои знакомые не ходят в такие заведения, чего тебе бояться?

— Я чувствую, что это дело хорошим не закончится.

— Закончится очень хорошим.

— Да ну тебя.

— Ну, Аечка… Ну, красоточка моя… Я в отчаянии.

— Не могу. Не хочу. Не буду.

— Я заплачу тебе вдвойне. А если ты согласишься ещё и на комнату, то…

— НЕТ!!!

— Ладно, молчу. Но тебе ведь нужна новая печка.

— Я что-нибудь придумаю.

— И за аренду скоро платить.

— Я справлюсь.

— Ну, А-а-а-я-а-а…

— Ладно, но…

— Ура! Ура, я знала, знала, что на тебя можно положиться! — подруга бросилась на шею.

— На меня — да, но вот с тобой сложнее.

— А и не надо, я знаешь, какая безответственная?

— Угу.

— Ну, в последний раз, честно. Не сердись. Обслужишь несколько столиков, и все. Тебе только принять заказ и проследить за его доставкой.

— Я помню.

— Вот и умница. Угостишь пироженкой?

— Обойдешься, худеть вроде собиралась.

— Вот после пироженки и начну.

— «Я вот сейчас, к примеру, два часа отчаивалась… с вареньем и сладкими булочками».

— Не можешь не поиздеваться, да?

— Чем я хуже тебя?

*****

После ухода подруги она села и задумалась. Зря согласилась, но задний ход включать поздно, да и платили за смену хорошо. Людка работала в новом ресторане «Темнота», где посетители в кромешной тьме ели, пили, говорили. Как можно в такой обстановке испытывать кайф, ей было неведомо, но ресторан очень быстро стал популярным.

Ая посмотрела на часы. Пора собираться, но вот что поделать с диким нежеланием туда идти? Печка… Да, как ни крути, а новый духовой шкаф становился жизненно необходим, старый был отремонтирован в последний раз, как сказал мастер. Она не спорила, понимала, что мастер прав, да и старая духовка послужила верой и правдой уже достаточно, пора было отправлять её на "пенсию", но как же жалко было денег…

— Что ж, пора! — Ая решительно поднялась и отправилась в душ. Негоже появляться на халтуре потной и в муке.

*****

Крот, ну чего ты копаешься? — Леший зло кричал в трубку, нервничая, что друг своим опозданием всех задерживает. — Я это устал уже слушать! У тебя ровно десять минут, паршивец. — Не, ну каков, а? — посмотрел на Кота, выключая телефон. — Столько времени не могли собраться, а тут…

— Предлагаю начать, — Кот обвел друзей взглядом, ухмыльнувшись на кивок Соплёва. — Нас уже двое — большинство. Леший, щелкни пальцами, позови малышку, — указал на администратора, девушку небольшого роста с ладненькой фигуркой.

— Сам не можешь?

— Уважаю старших.

Леший поднял руку, подзывая упомянутую особу.

— Мы готовы, но один из нас задерживается. Вы проводите его позже?

— Конечно, не беспокойтесь, пожалуйста. Все сделаем. Проходите сюда, — она открыла дверь, протянув петлю. — Держитесь за неё или друг за друга. Первый из вас может за меня, — она нацепила очки ночного видения и вошла внутрь темного, очень темного зала.

Мужчины потянулись следом, начав материться с первых же шагов.

— Леший, ты где? — Кот искал друга, вытянув руку и лупя ею воздух. — Бл*дь, не видно же ни х*ена!

— Пожалуйста, не паникуйте, — успокоила администратор, — держитесь за мою. — Сжала Котовские пальцы.

— А можно за талию?

— Нет, так будет неудобно.

— А на руки меня взять?

— А Прекрасной позвонить? — съязвил Соплёв, затыкая Котова.

— А если я захочу "отлить"? — спросил Леший.

Его голос раздался так близко, что Котов отпрянул от администратора на Соплёва, наступая на ноги и вынуждая того громко ругнуться.

— Смотри, куда прешь, мудила!

— Так не видно же ни х*ена! Толку-то от моего смотрения.

— Пожалуйста, успокойтесь, — администратор схватила теперь их обоих и попросила третьего: — Цепляйтесь за кого-нибудь одного.

— Что за дурацкий ресторан выбрал этот шизик? — ни к кому конкретно не обращаясь, спросил Леший, ощупывая пах Котова.

— Цепляйся за Соплю, извращенец, — процедил тот брезгливо, ударяя друга по руке. — А мои яйца оставь в покое.

— А я и думаю: что это за шары бильярдные…

Соплёв заржал, не выдержав.

— Я давно ему говорил, что у него водянка.

— Пожалуйста, тише, — попросила администратор. — Кругом посетители.

— Да? — удивился Котов. — И много таких же чокнутых?

— У нас всегда аншлаг, — гордо сказала девушка. — Столики бронируются за месяцы вперед.

Переговариваясь, они медленно, но верно приближались к своему.

— Я просто мечтаю посмотреть на хождение в народ Крота, — злорадно сказал Котов.

— А если я "отлить" захочу? — не унимался Леший.

— Достаточно лишь поднять руку. Вас же консультировали.

— Я темноты боюсь, вся консультация сошла на нет.

— Не волнуйтесь, вам понравится, вот увидите.

— От "увидеть" я бы не отказался.

— Мы пришли, — администратор каждого посадила на стул и предупредила: — Никакого света. Помните про штраф и отсутствие незабываемых впечатлений.

— У меня они уже есть, — пожаловался Котов, намекая про посягательство на свои интимные части.

— Ещё, что ли, хочешь? — спросил Соплёв. — Леший, откачай ему лишнюю жидкость, чтоб в голову не е*анула.

— Заткнись, умник.

— Да, умник!

— Вам предлагается на выбор четыре набора: мясной, рыбный, соевый и сладкий. Через минуту подойдет официант, а я желаю приятного вечера и посетить нас снова.

— Спасибо.

— Ну уж дудки!

— А если мне подсунут гусениц?

— Тогда через месяц из твоей ж*пы бабочки полетят, — опять заржал Соплёв. — Леший, готовь сачок.

— А что, красиво пукать будешь.

— Я убью этого Крота, — пригрозил Котов. — Но сначала вас, если не заткнетесь.

— Все, аут, — Соплёв поднял, сдаваясь, руки, но быстро понял, что никто не видит и опустил их на стол.

— Здравствуйте, — раздался рядом красивый, с сексуальной хрипотцой, голос. — Что желают господа?

— Вас, — не раздумывая сказал Леший. — В нашу компанию, для разговора.

— Простите, но могу предложить только еду и напитки.

— Тогда мяса и водки.

— Сколько?

— Каждому по блюду и литр на всех. Для начала.

— Принято. Несколько минут.

Когда девушка ушла, Леший понял, что друзья молчат. С её появлением не сказали ни слова.

— Эй, вы там живы?

— Я, кажется, кончил, — пожаловался Соплёв.

— Согласен, голос шикарный.

— Греховный.

— Добро пожаловать за незабываемыми впечатлениями.

— Кот, ты язык проглотил?

— Кот…

— Блин, — раздалось мучительно. — Впервые в жизни радуюсь темноте.

— Обделался?

— Да нет, но, если бы хозяйкой этого тембра оказалась какая-нибудь уродина, я бы разочаровался.

— А так?

— А так я под наркозом.

— Ладно, вражины, — резюмировал Леший. — Пожалуй, я знаю, как отомстить Кроту.

« Глава 3

— Что это за дрянь?! — взбешенный Соплёв громко поставил стакан на стол. — Никак не угомонитесь, да? — спросил, услышав смех друзей.

— Узнал, черт! — Леший хлопнул в ладоши.

— Так сказал же, что умник, — вставил Кот. — Не сотрешь.

— И когда только заказать успели?

— Меньше по клозетам надо шариться.

— Бля, меня вставило.

— Так литрушечка почти приговорена.

— Откуда знаешь?

— Когда бутылка ставится на стол, я по звуку определяю, сколько в ней осталось.

— Счастливая жизнь в браке сказывается?

— Где этот паршивец?

— Надо было не сдавать телефоны.

— И испортить весь драйв?

— Не знаю, как вам, а мне кажется, что мы здесь заперты. Может, Прекрасная так мстит?

— Да за что тебе мстить, болезный? За лишнюю сдутую пылинку?

— Ещё слово — и я не посмотрю, что здесь темно.

— А если не того ударишь? Я лично Прекрасную уважаю. Не, это не она мстит — улыбчивый наш.

— А ему я зубы выбью. Что у вас в тарелках? У меня гадость какая-то.

— Это соус.

— Он должен подаваться отдельно.

— Он и подался, но ты акробатически точно попадаешь прямо в соусник.

Тишина.

— С*ка, точно!

Плевки и негромкие маты.

— Тебя нельзя пускать в приличное место.

— В жопе у слона — и то светлее. Что ты называешь приличным?

— Ты был у слона?

— В жопе?

— Расскажи.

— Да заткнетесь вы или нет?

— Надо прекращать выражаться.

— А почему здесь нет музыки?

— Тебе какую? Похоронную?

— Настроение лирическое…

— Если Крот сейчас не появится, я ухожу. И нальет мне кто-нибудь или нет?

— Подними руку.

— Чувствую себя долб*ным Ильичом.

— А чем мы Крота удивим, кстати?

— Он сегодня доказал, что достоин лучшего. Подсунем ему малышку с секси-голосом.

— Куда подсунем?

— Так он же хЕромант, кончит поди.

— Пусть. Одинокий давно воин.

— Можно подумать, он страдает от одиночества.

— Не нравится он мне в последнее время. Пусть оторвется.

— Мне он всегда не нравится, но ладно, так и быть, пусть. А как будем действовать?

— Сообща. Кошельками.

— А если малышка не согласится? А если она не малышка?

— Не сможет, если только она не дочь директора. В горизонтали будет наср*ть.

— Почему?

— Нас консультировали.

— Ты же темноты сс*шь, вся консультация в твоей базе данных дэлитилась!

— Эта — не смогла.

— Боже, с кем живет Стрела…

— Сопля, доставай кредитку.

— А че сразу Сопля? Лично мне Крот нравится. Ай, бля, полегче!

— Это ты полегче. Доставай, сказали.

— Сказали они… — кряхтенье. — Не видно ж ни хр*на, вдруг я валютную дам?

*****

Дорогая, заказана комната, — администратор, держа Аю за локоть, шептала в ухо, все сильнее сжимая пальцы. Будто боялась, что та убежит. — Заказали тебя. Именно тебя, понимаешь?

— Я работаю за Людмилу, — ужас все глубже проникал в грудную клетку, пробираясь, словно лазутчик в тылу врага. — Может, заказали её, а раз её нет, то в другой раз?

— Тебя! — администратор хоть и была маленькой, но хваткой обладала бульдожьей. — У Людмилы нет такого голоса.

— Моя смена закончена, ресторан закрывается через… — Ая посмотрела по сторонам в поисках часов.

— Я знаю, во сколько он закрывается! Но если заказана комната, мы работаем до последнего.

— Я не трахаюсь за деньги.

— А тебе и не надо, — удивилась администратор. — Все, что от тебя требуется, — спеть ему, ну или прошептать там что-нибудь.

— Я могу прошептать и в зале.

— Нет. Комната заказана для удовольствия твоим голосом до тех пор, пока заказчик не остановит.

— Я не могу долго разговаривать.

— Не знаю, что и сказать. Попробуй спеть ему колыбельную.

— Смешно.

— Естественно. Значит, согласна?

— А если он уснет, не успев меня остановить, или не захочет останавливать?

— Уснет — свободна. Не захочет — свободна через два часа. Всему есть лимит. Даже у нас.

— Плата почасовая?

— Фиксированная.

— А если он маньяк? Убьет меня?

— В комнату допуск «чистыми», без оружия то есть.

— Мужику не надо оружия, чтобы убить девушку, он это сделает голыми руками.

— Господи, ты меня утомила! — администратор встряхнула Аю, зло зашипев. — За дверьми будет стоять охрана, на спинке кровати, у изголовья, сзади, — тревожная кнопка. Ещё одна у двери, в которой будет гореть маленький красный огонек, — ориентир. Составлен договор, люди, оплатившие сюрприз своему знакомому, — уважаемые и серьезные. Согласилась заменить подругу — заменяй, а не делай вид. Такие деньжищи получишь, в конце концов!

Отпустила Аю, оттолкнув.

— У нас не было ни одного случая, когда клиент остался бы недовольным, и, если это случится по твоей вине, Людмила будет уволена. Извини, но статус ресторана и мой личный дороже твоего страха и дружеских соплей.

— Почему договор составлен без моего участия?

— Без участия Людмилы, ты хотела сказать? — администратор усмехнулась. — Милочка, ты работаешь за неё неофициально, но даже если и было бы по-другому, то стороны в договоре — это директор ресторана и заказчик. У работников есть отдельный, трудовым называется, а также допы и правила внутреннего, в них-то и прописаны права и обязанности.

— Сколько я получу?

Администратор назвала сумму, и у Аи зашумело в голове. За один вечер она разберется с половиной денежных проблем. Уф-ф-ф…

— Как я пойму, что прошло два часа, если он меня не остановит сам?

— В дверь постучат.

— Почему не сделать сюрприз знакомому в «Поляне»? Там сто тридцать три удовольствия, — пробормотала про себя девушка, но администратор услышала.

— Потому что «Поляна» — отстой и пристанище для ширпотреба, а «Темнота» — ресторан высокого уровня.

— Удивляюсь, как можно выбрасывать такие суммы на то, что не видишь?

— Люди хотят экзотики, тайны, влезть в незнакомую шкуру. Где ты ещё можешь использовать сенсорику в полном объеме, если не слеп, конечно? Люди хотят узнать, что значит жить по-другому, не так, как привычно, и «Темнота» помогает на время понять это. Плюсом идут отличная кухня, комната отдыха и тщательно осмотренный медиками персонал.

— Даже вы?

— В первую очередь.

— А в комнате занимаются сексом?

— Думаю, да. По обоюдному желанию возможно все.

— Там белье?

— Кожаная обивка. У нас все-таки не гостиница, и, если клиента не устраивает, он всегда может принести белье свое, — администратор скривилась.

— И как часто заказывается комната?

— Когда как. Не очень часто, в общем-то.

— Неужели нельзя потерпеть до дома?

— Не думай, что всем невтерпеж. Люди разные, разные нужды.

— А чем достигается такой кромешный мрак?

— Много ненужных вопросов, зайка. Если бы ты не работала здесь всего второй раз, я бы не ответила и на половину, так что помни мою доброту. И тебе пора, клиента уже проводили.

"Господи, помоги. Убей Людку".

« Глава 4

— Что вы задумали? — Крот начал сопротивляться, но Леший, крепко его обняв, прошептал на ухо:

— Ты не будешь разочарован, держись за ремень.

— Мне даже не Днюха, за что?

— Нам так здесь понравилось, что вот, решили отблагодарить.

— Хорош заливать, Леший. Я даже выпить с вами не успел.

— Ты и пожрать не успеешь. Тебе сколько давалось? Десять минут. А ты через сколько приехал?

— У меня внезапно встреча открылась. Важная. На дорогах пробки, пятница же!

— Холостой женатому не товарищ, Крот. У меня важные встречи каждый день, и помимо друзей есть ещё и семья. А у тебя? У тебя — только мы. Так что это ты не заливай.

— Леший, бл*дь…

— Тебе понравиться, слово даю. И в следующий раз будешь знать, как опаздывать.

*****

Он ничего не видел. Ни-че-го! Даже своих пальцев, растопыренных у носа. И кого ему ждать? Злобную гейшу? И как? Стоя? Мудаки, а не друзья. Сволочи.

Костя стал пробираться вперед, делая маленькие шажки и вытянув руки. Правую — в сторону, левую — вперед.

— Падла… — уткнулся носком ботинка в ножку кровати: неожиданно больно, несмотря на обувь. Стал осторожно ощупывать. — Ложе любви, полагаю. ...