Игорь Конычев ЧЕРНЫЕ СТРЕЛЫ 2

Глава 1. К новой жизни

Небольшой корабль плавно качался на легких волнах, разбивающихся о его покатый борт с неровной надписью «Счастливчик». Краска давно выгорела на солнце, так что прочитать название корабля можно было только с трудом. Но это обстоятельство не слишком-то заботило матросов, споро заносящих на палубу тяжелый сундук. Доски трапа прогнулись и слабо завибрировали в такт шагам двух загорелых вооруженных мужчин в легкой броне, протяжно заскрипев под их весом.

— Осторожнее там! — сурово прикрикнул на моряков грузный старик, сверля их злым взглядом маленьких широко посаженных глаз. — Только попробуйте уронить груз — я с вас три шкуры спущу!

— Не нервничай, Триг, — успокоил старика стоявший рядом мужчина. Кареглазый и широкоплечий, он возвышался над собеседником, скрестив руки на груди и подставив морщинистое лицо свежему ветру, дующему с широкой реки Лориан.

— Это не тебе голову снимут, если что с сундуком случится, Тул, — недовольно проворчал Триг, промокая блестящий лоб грязным платком, засаленным настолько, что он больше напоминал половую тряпку. — Честное слово, хоть сам плыви с вами.

— Все будет нормально, — терпеливо произнес Тул, почесав правое предплечье, на котором красовалась поблекшая от старости татуировка пехотинца — меч и щит. — Довезем все в целости и сохранности.

— А если прознал кто? — торопливо шепнул не унимающийся Триг. Бывшему пехотинцу, своей правой руке, он доверял во всем и всегда, так что не боялся размышлять вслух при Туле. — Боязно что-то мне. Неспокойно…

— Коли прознал кто, то сделаем так, чтобы забыл. Навсегда. — Широко улыбнувшись, Тул продемонстрировал собеседнику ровные белые зубы.

Лишь немногие знали, чем раньше занимался вышибала из «Полосатого кота» и какие дела он проворачивает сейчас. Бывший пехотинец с возрастом не утратил былой сноровки и не боялся при случае браться за меч, итак не залеживающийся в ножнах.

— Парни у нас крепкие. Они не только канаты тянуть, да пиво хлестать умеют. С дюжиной умелых рубак не так-то легко справиться. Да еще и он с нами, — кивком головы Тул указан в сторону стоящего на самом краю причала человека.

Облаченная в драный плащ с накинутым на голову капюшоном фигура, неподвижно застыла у самой воды. Потерянный взгляд зеленых глаз был устремлен к слабым волнам, которые ветер неспешно гнал по тускло мерцающей глади воды к самому горизонту. За спиной у мужчины висели два наэрских клинка в кожаных ножнах, колчан со стрелами и жуткого вида длинный лук из какого-то странного дерева темного цвета.

Мужчина стоял неподвижно и его плащ черным пиратским парусом хлопал на ветру. Он смотрел куда-то вдаль, словно видел что-то недоступное взглядам остальных. Новым, более сильным порывом, ветер сорвал капюшон с головы мужчины и заиграл его темными волосами, разметавшимися по плечам. Бледное, заросшее бородой лицо выглядело отрешенно, почти безжизненно и только ярко зеленые глаза казались поразительно живыми.

— Жуткий он, все-таки… — взглянув на стоящего в отдалении мужчину, Триг поежился, хотя дующий ему в лицо ветер был теплым и приятным, с легкой примесью речной свежести. Осенив себя знамением Альтоса, толстяк снова стал стирать выступивший на лбу пот, стараясь не смотреть на фигуру в черном плаще.

— Он доказал, что заслуживает внимания. Парни, которых он раскидал словно щенков, до сих пор стонут от синяков, и ссади, а один, и вовсе, не может оторвать зад от кровати. Зачем ты вообще вздумал его испытывать? Неужто не разглядел, как он двигался, когда прикончил тех двух дезертиров?

— Разглядел, — помрачнев, отозвался Триг.

Зрелище, действительно, вышло захватывающим, пусть и мимолетным. Каких-то три скупых движения и два трупа на полу — это, и правда, впечатляло. Поначалу Триг даже подумал, что из столицы кто-то подослал к нему убийцу и был очень рад, когда понял, что ошибся. Пусть этот Тенро и действовал как профессионал, к гильдии ассассинов он отношения не имел. Он, вообще, был ничейным и поэтому его значимость для дела Трига только возросла. Вновь вспомнив первую встречу с одетым в черное незнакомцем, старик задумался.

Пожевав обветренные губы, он задумчиво произнес:

— Как он их расписал, я очень хорошо разглядел, потому и решил еще раз все проверить. Глаза-то его в бою видел? Зеленющие и яркие, как у измененных, ну я и подумал…

— Да брось, — отмахнулся бывший пехотинец. — Вечно ты все преувеличиваешь. Обычный, отвоевавший свое паренек, которому теперь некуда вернуться. Я сам таким был и знаю, каково ему сейчас. Да и к тому же — не каждый день узнаешь, что вся твоя семья погибла.

— Вот и я про что, — перейдя на заговорщический шепот, Триг ближе придвинулся к собеседнику. — Как бы крыша у него не слетела. Он хороший боец, но, коли начнет дурить раньше времени — не тяни…

— Знаю, — сразу же насупился Тул и коротко кивнул. Несмотря на его симпатию к странному молчаливому мужчине, назвавшемуся явно чужим именем, он понимал, что дело важнее. Такие деньги можно заполучить лишь раз в жизни и уж он-то своего шанса не упустит.

Когда Тенро два дня назад пришел в трактир «Полосатый кот», то сразу же показал себя как опытный боец, чего уж говорить о его татуировке «Черных стрел». Едва увидев символ на предплечье мужчины, Тул сразу же понял, что этот парень пригодится им для готовящегося дела — хороший воин, неразговорчивый, да к тому же тот, кого никто не станет искать. Своими людьми Триг с Тулом рисковать не хотели, а вот незнакомец вполне сможет выполнить роль наживки, с которой не жалко в случае чего и попрощаться.

— Он доверяет тебе, так что проблем возникнуть не должно. Если выживет — нож в…

— Да тихо ты! — цыкнул на Трига бывший пехотинец, скривившись, будто залпом осушил стакан дрянной выпивки. — Знаю я что делать. Не впервой же, так что не учи.

— Ладно-ладно, — примирительно буркнул Триг, сложив руки на массивном животе. — Пойду я. Доброго вам ветра.

— Бывай, — проводит грузного мужчину взглядом, Тул отвернулся, когда тот залез в повозку, просевшую под его немалым весом.

Телега неторопливо покатила в сторону Заречья, в сопровождении двух конных воинов, одетых будто обычные охотники. На деле же это были двое матерых головорезов, которых нанял Триг для своей охраны. Сейчас старик не желал ничем рисковать и не жалел денег, тем более, что вскорости их у него должно было оказаться предостаточно. Шутка ли, прикарманить реликвию, вывезенную из Застывшего леса? Да за такое руки с корнем вырвут! Тул улыбнулся, подумав о том, что станет с солдатами, когда их начальство хватится пропажи. Бедолаг, наверняка, вздернут в назидание остальным. Но какое до этого дело Тулу? Никакого. Им надо было просто меньше пить и держать язык за зубами, тогда бы и старый прохвост Триг не прознал, какой груз они везут в Арстерд.

Стало быть, пока повозка доберется до столицы, пока ее содержимое начнут разбирать, итого оставалось еще куча времени. Да и кто сказал, что служивые вообще сообразят, где именно их обчистили? Зелье, которое подмешали им в выпивку, начисто отшибает память, так что Триг снова выйдет сухим из воды. Он и до этого проворачивал весьма рискованные дела, но в этот раз все по-крупному. И покупатель серьезный. С таким нужно держать ухо востро и именно поэтому, Тул собрал лучших из своих людей. А Тенро… он будет тем, кто проверит на себе, крепко ли слово, данное покупателем.

Словно почувствовав, что бывший пехотинец думает о нем, мужчина в черном плаще стремительно развернулся и уверенной, пружинистой походкой подошел к Тулу.

— Когда мы отплываем? — спросил он довольно грубо и резко.

— Скоро, — неопределенно отозвался Тул, поглядывая, как его ребята на корабле заканчивают последние приготовления.

— Я уже слышал это. Когда именно?

— Послушай, Тенро…

— Мне. Нужно. В Зеленые поляны. — Жестко отчеканил мужчина и его зеленые глаза, сверкнув, нехорошо прищурились.

— Послушай, парень, — как бы невзначай, Тул положил руку на рукоять короткого меча. — Ты, вообще, собирался топать к себе домой один и пешком. А это заняло бы у тебя кучу времени. Мой наниматель, господин Триг, согласился помочь тебе в обмен на маленькую услугу. Корабль домчит нас до Кирлинга намного быстрее, чем лошади, а оттуда до Зеленых полян сможешь добраться хоть на своих двоих, хоть на коне, которого, коли захочешь, купишь на деньги, что мы тебе заплатим за помощь. К тому же, ты говорил, что не помнишь дороги. Как сам пойдешь? А так — наймешь проводника из местных, он приведет куда нужно. С какой стороны не посмотри, ты в выигрыше. Чего нервничаешь? На мгновение Тулу показалось, что его спутник догадывается о планах бывшего пехотинца на свой счет. Но, стоило ему закончить говорить, как он понял, что ошибся.

— Я подожду, — раздражение в зеленых глазах сменилось пониманием.

— «Какой же простак», — про себя подумал Тул. Хотя чего он ожидал от жителя деревни? Даром, что его в разведке натаскали, а как псом дворовым родился, так и помрет. Думает, небось, что все вокруг такие же доброжелательные и бескорыстные, как и его земляки. Мертвые теперь земляки. Вслух же Тул произнес:

— Поднимайся на борт, парень. Сейчас будем отплывать.

Скупо кивнув, Тенро быстро зашагал по шаткому трапу. Ступив на покачивавшуюся под ногами палубу, он быстро прошел вперед, к носу, остановившись там и привычно вглядываясь вдаль. Матросы, удивленные странным поведением незнакомого пассажира, вопросительно посмотрели на Тула, что только что поднялся на корабль по трапу. Но тот лишь раздраженно передернул плечами:

— Чего застыли? Давайте. Отплываем, живо!

«Счастливчик» мелко задрожал, когда матросы бросились выполнять приказ. Прошелестев соскользнувшими с причала трапом и канатами, корабль потерял связь с землей, отдавшись водной стихии. Течение подхватило, его и рулевой крутанул штурвал, уводя корабль от берега. Лориан, играясь, потянул «Счастливчика» за собой, как и множество других кораблей, снующих по серебристой глади воды. Перекрывая короткие команды, захлопали на ветру белоснежные паруса, и нос корабля с новой силой принялся вгрызаться в пенящуюся под ним воду, вспарывая ее ножом и устремляясь вдаль по течению.

* * *

Тенро продолжал стоять на носу, подставив лицо влажным каплям и прикрыв глаза. Он чувствовал, как вода стекает по щекам, смывая тревоги и усталость. Что-то всколыхнулось в сокрытой туманом памяти мужчины, что-то связанное с дождем. Перед глазами встали кровавые капли, и руки Тенро конвульсивно сжались, словно пытаясь схватить рукояти невидимого оружия.

— Ты в порядке? — осторожно спросил приблизившийся сзади Тул.

Открыв глаза, Тенро увидел белоснежные пушистые облака, скользящие по бескрайнему небосводу. Он был цвета безупречной, гладкой синевы, как глаза…

— Тенро! — Повысив голос, Тул аккуратно коснулся плеча мужчины и тот повернулся к нему в пол оборота, недовольно глядя на того, кто помешал его размышлениям.

— Пойдем, я покажу тебе место, где ты сможешь отдохнуть.

— Долго нам плыть? — Тенро не сдвинулся с места, вновь устремив взгляд к горизонту.

— Прилично, — выпятив нижнюю губу, призадумался Тул. — Если ветер не сменится и не будет никаких проблем, то дней пять — шесть точно. Может и больше. Ну, так что, ты идешь?

Тенро больше не реагировал на слова бывшего пехотинца и тот, бормоча проклятья, ушел прочь, оставив человека в черном плаще и дальше стоять на носу «Счастливчика» в одиночестве. Редкие волны завораживали Тенро, и он любовался бликами солнца, играющими на воде. Они чем-то напоминали мужчине его память — она, то сверкала обрывком яркого воспоминания, то спокойно поблескивала на безмятежной глади безразличия и пустоты. Тенро постоянно пытался ухватиться за те обрывки, что во сне подсовывала ему память, но они водой утекали у него между пальцев, растворяясь в непроглядном тумане.

Он не знал ничего о себе, но, в тоже время, весь окружающий мир казался ему знакомым. А ведь он считал, что взглянул на него впервые, когда открыл глаза, стоя на окраине деревни Заречье. Кто он такой? Откуда он пришел? Тенро надеялся, что найдет ответы на свои вопросы в том месте, куда его так сильно тянуло…

* * *

Навязчивый стук в дверь повторился. Поспешно натягивающая блузку девушка выругалась сквозь зубы — кто бы мог подумать, что ее найдут так быстро. Загнав двух лошадей, она добралась до Сафраса в рекордные сроки и вот, в первой же таверне, где она решилась на долгожданный отдых, ей не дали даже смыть с тела дорожную пыль! Блузка на спине быстро намокла от растрепавшихся по ней мокрых волос. Огненно-рыжие и вьющиеся, они сейчас казались более темными из-за влаги и прямыми, на некоторое время, лишившись своей былой упругости.

— Проклятье! Проклятье!.. — пуговицы не желали подчиняться тонким ухоженным пальчикам, и девушка бросила попытки справиться с ними.

Оставив блузку распахнутой на высокой груди, она быстро натянула сапоги, сунув за голенище одного из них длинный и узкий, похожий на жало стилет. Накинув на плечи запыленный плащ, она почти добралась до распахнутого окна, когда дверь в комнату слетела с петель, едва не придавив собой несостоявшуюся беглянку.

Не оставляя попыток скрыться, девушка, гибко изогнувшись, ловко юркнула в окно и вынуждена была замереть на месте — с соседней крыши ей приветливо помахали двое бандитской наружности мужчин, целящиеся в нее из взведенных арбалетов.

— Леди Элисса, — осуждающий голос доносился от двери и в нем слышался тщательно скрываемый гнев. — Я старался быть вежливым, но Вы просто не оставляете мне выбора. Будьте любезны, вернитесь в комнату и позвольте мне насладиться вашей чарующей красотой.

— Насладиться, ага, — змеей прошипела себе под нос та, кто носила имя Элисса и, стиснув зубки от бессильной злобы, вернулась в комнату, вновь воспользовавшись окном.

— Благодарю, — скупо улыбнулся невысокий, но крепкий мужчина, чьи седые волосы были аккуратно причесаны и убраны назад.

Он вольготно расположился на стуле, скрестив руки на груди и драгоценные перстни, венчающие его пальцы, завораживающе сверкнули в пламени свечей. Невыразительные, светло-серые глаза с явным удовольствием скользнули по ладной девичьей фигуре, остановившись на приятном узком лице.

— Вы, как всегда, очаровательны, — медленно протянул мужчина, глядя в зеленые глаза девушки. — Ваши веснушки просто сводят меня с ума.

— Благодарю, — кисло улыбнулась Элисса. Явно не оценив комплимент по достоинству, она плотнее запахнулась в плащ.

От похотливого взгляда этого старикашки, девушке становилось не по себе. Она давно бы уже отправила его на тот свет, если бы не два головореза, замершие по бокам от припозднившегося гостя. Эти выглядели весьма серьезными бойцами — вступать с ними в бой было бы очень рискованно. Нет. Элисса любила рисковать, но только тогда, когда риск был обоснован. Сейчас же он граничил с безумной попыткой самоубийства. Быстро оценив свое положение, девушка слегка наморщила острый носик, после чего улыбнулась еще раз, теперь более тепло и приветливо.

— Я был очень опечален, когда узнал, что Вы ушли не попрощавшись. Мое общество так неприятно Вам? — Напустив на себя скучающий вид, старик продолжал беззастенчиво пялиться на девушку.

— Что вы — что вы, господин Гирс, — лилейным голоском пропела Элисса и ее пышные ресницы затрепетали. — У меня просто появились неотложные дела…

— Понимаю, — богато одетый гость сдержано кивнул. — Когда кошель ломится от наэрских алмазов, неотложные дела могут появиться у кого угодно. Вы позволите?

— Конечно, — выбора не было и, когда один из верзил приблизился к Элиссе, та медленно сняла с пояса тугой кошель и вложила в его медвежью ладонь.

— Благодарю, — улыбка Гирса вышла еще более мерзкой, нежели обычно. — Знаете ли, люблю, когда мои вещи со мной. Вы же взяли их без спроса, чем, признаюсь, очень меня опечалили. Воспитанные леди так не поступают. Знаете, что бывает с теми, кто меня огорчает?

— Знаю, — улыбка пропала с губ Элисса и она, слегка согнув ноги в коленях, едва заметно подалась вперед.

Пусть попытка сопротивляться, скорее всего, окажется тщетной. Но она, хотя бы успеет вонзить стилет в эту сморщенную нахальную морду перед тем, как ее схватят. Лучше бы, разумеется, ее сразу убили. Иначе придется долго и крайне болезненно прощаться с жизнью. Из подвалов поместья барона Гирса еще никому не удавалось выбраться живым. Элисса знала это, когда, прикинувшись дочкой одного из баронов севера, пробралась на званый бал в особняк Гирса и, очаровав владельца дома, позаимствовала из его спальни мешочек великолепных алмазов.

Пришлось, правда, оглушить не в меру похотливого старика, что претило Элиссе, как профессиональной воровке. Но тот начал распускать руки гораздо раньше запланированного, так что у девушки не было выбора. Позволять лапать себя какому-то отвратительному старикашке она не собиралась тогда, не собирается и сейчас.

Удача никогда прежде полностью не отворачивалась от Элиссы, и она искренне надеялась, что сейчас случится что-то, что поможет ей выйти из столь неприятной и щекотливой ситуации. И, желательно, без жертв, по крайней мере, с ее стороны. Однако время шло, в глазах Гирса все сильнее разгоралось пламя похоти, но чудо не спешило происходить.

— «Ладно», — с тоской подумала девушка. — «На счет три, попробую достать мерзавца, но не в лицо, а пониже пояса. Если меня не убьют его головорезы то, хотя бы, ему будет не до того, чтобы надругаться надо мной».

Умирать Элиссе очень не хотелось, но, в этот миг, она, действительно рассчитывала на то, что барон, в порыве боли и ярости прикажет своим подчиненным убить ее на месте. Не будь за окном двух арбалетчиков, она, пожалуй, попробовала бы уйти. Но Элисса спиной чувствовала направленное на нее оружие, а за дверью маячили тени остальной охраны предусмотрительного барона. Скорее всего, его люди ждут и внизу, и в стойлах, так что ускользнуть не выйдет. Нет, она в любом случае попытается уйти. Но вот сможет ли?

Раз… Сердце быстрее забилось в груди девушки, и она собрала всю свою решимость в кулак. В конце-концов, выбирая для себя столь опасное ремесло, она всегда знала, что подобный момент неизбежно настанет. Те девушки, что выросли в трущобах, но не желали превращаться в кабацких шлюх, должны были драться за свою жизнь. Сейчас настало именно такое время.

Два…

Не отрывая взгляда от глаз барона, Элисса тихонько выдохнула. Один стилет за голенищем и кинжал под плащом. Метательные ножи лежали в сумке, висевшей сейчас на спинке кровати — не добраться. Значит, придется рассчитывать на то, что есть. Главное проскользнуть мимо громил, а там…

Три!

— Предлагаю вам сделку, моя дорогая Элисса, — неожиданные слова Гирса заставили девушку замереть в нерешительности.

— Что, простите? — деликатно поинтересовалась она, незаметно делая крохотный шажок назад.

— Я навел о Вас справки, — продолжил Гирс, самодовольно ухмыляясь в седые усы. — «Огненная тень», «Неуловимая лисица», «Сестра ночи» — все эти ваши прозвища весьма звучны и характеризуют вас, как весьма умелую воровку. Ваша, кхм… работа, всегда безупречна. Почти всегда, — он смерил девушку многозначительным взглядом и коснулся своей макушки как раз в том месте, куда ранее ударила его Элисса какой-то подвернувшейся под руку статуэткой. — Хотя, признаюсь, то, что Вы провернули у меня в поместье — достойно уважения.

— Эмм… спасибо.

— Я не люблю ходить вокруг да около, Элисса. Поэтому скажу прямо — воры, которые пытаются забрать то, что принадлежит мне — долго не живут. Или же, наоборот, живут долго, но просто жаждут умереть.

От этих слов старого барона, у Элиссы по спине пробежал неприятный холодок и виною тому был вовсе не проникший сквозь распахнутое окно ветер.

— И, поверьте, Вы не избежали бы подобной скорбной участи. Пусть Вы мне и глубоко симпатичны но, репутация дороже смазливой мордашки. Однако, на Ваше счастье, у меня, есть одна слабость — я коллекционер.

— Я заметила, — вставила Элисса, вспомнив, как украшены личные покои барона — великое множество различных фигурок, порою странных, а порою даже пугающих. Все они принадлежали детям Леса. Некоторым экземплярам лет насчитывалось едва ли не больше, чем самому королевству людей.

— Так вот, — невозмутимо продолжил Гирс. — В этом прекрасном городе, — он развел руками, — некогда жил мой большой друг, барон Шилре и у нас с ним имелось… общее дело, скажем так. Как и я, он был большим коллекционером.

— Был? — Элисса ухватилась за это слово, чем вызвала у барона довольную усмешку.

— Мой друг… скоропостижно скончался. Знаете, кто-то отравил беднягу. По тону и виду Гирса у девушки не возникло никаких сомнений, кто именно стоял за смертью этого барона Шилре. — Так вот. Когда мой друг покинул этот мир, его вдова отказалась продавать мне одну безделушку из коллекции своего несговорчивого и оттого очень покойного мужа. Она меня очень и очень расстроила. Я как раз собирался сказать ей об этом лично, когда мне сообщили, что вдова Шилре постриглась в монахини и отдала все имущество монастырю Скелоса или, как его называют — Скелосовой пустыни. Понимаете, к чему я клоню? — Глаза барона хитро блеснули.

— То, что вам нужно — внутри, — до этого не сложно было догадаться. Элисса выдавила из себя улыбку, подумав, как далеко люди могут зайти ради своей страсти.

— Пра-виль-но, — барон хлопнул в ладоши. — Видите ли, мои мальчики могли бы сравнять монастырь с землей, но это скверно сказалось бы на моей репутации, а я не желаю ссориться со жрецами. Право слово, как некстати вдова Шилре вздумала демонстрировать характер…

— Я не убиваю людей! — Я знаю, — фыркнул барон, снова коснувшись затылка и пригладив широкой ладонью седые волосы. — По крайней мере, не убиваете специально. Но этого и не потребуется. Мне нужно, чтобы Вы проникли в монастырь и не важно, как именно Вы это сделайте. Но! Вы должны доставить мне то, что я хочу.

— И что же вы хотите? — осторожно поинтересовалась Элисса, в голове которой уже начали строиться планы по предстоящему делу. Она даже не раздумывала, соглашаться или нет. Выбора у нее не было и следовало лишь поблагодарить судьбу и удачу за очередной предоставленный шанс сохранить голову на плечах.

— Фигурка наэрской волшебницы — флэриэ. Размером с ладонь, она целиком высеченная из одного прозрачного камня. Дева держит руки перед собой, будто играет на флейте, но ее ладони пусты. Подобных вещиц больше нет, так что Вы ее легко узнаете.

— А где она может находиться?

— Не знаю, — просто ответил барон. — Можете перерыть весь монастырь. Мне плевать. Фигурка флэриэ должна быть у меня. Стоит ли мне говорить, что от меня бесполезно прятаться — я найду вас где угодно?

— Не стоит, — покачала головой Элисса — барон Гирс уже продемонстрировал ей свои возможности.

— Я могу считать, что мы договорились и Вы дали мне слово?

— Можете. Мужчина продолжал выжидающе смотреть на нее, и Элисса обреченно произнесла: — Клянусь воровской честью, я сделаю все возможное, чтобы доставить эту статуэтку в Сафрас.

— Замечательно, — седой мужчина улыбнулся и встал со стула. Теперь он мог быть уверен — если профессиональная воровка поклялась своей честью, то выполнит уговор во что бы то ни стало. Хотя, это было для Гирса не так уж и важно, просто лишний повод указать девчонке на ее место, ведь если он захочет, то найдет ее где угодно. Довольный собой, мужчина произнес:

— Если все пройдет гладко, то я не только отпущу Вас, но и попрошу моих друзей забыть о том, что Вы у них что-то украли. Сможете начать новую жизнь, так сказать, с чистого листа.

— С чего такая щедрость? — Элисса с детства не верила в людскую доброту и недоверчиво прищурилась.

— Скажем так, — задумчиво произнес Гирс, растягивая слова. — В будущем мне могут еще пригодиться ваши таланты, и я не хотел бы, чтобы кто-то отправил столь талантливую воровку на тот свет раньше времени. Мы друг друга поняли?

— Вполне. — Девушка кивнула, хотя ни на мгновение не поверила словам мужчины.

— Помните, милая Элисса, у Вас очень мало времени. Я крайне нетерпелив. Как только я улажу свои дела, к стенам монастыря прибудет мой человек. Он прождет сутки. Если за это время Вы не передадите ему то, что мне нужно — он возьмет это сам. Что он сделает с вами, думаю, понятно.

— Понятно, — выдавила девушка, заметив, как в дверном проеме появилась крепкая мужская фигура в темных одеждах, с низко надвинутой на лицо шляпой. От неизвестно типа просто разило могильным холодом и страхом, а взгляд ярких глаз был настолько пугающим, что девушка не смогла выдерживать его и трех ударов сердца.

— Вы сразу поймете, что мой человек пришел, — продолжал Гирс. — Я очень не хотел бы допустить кровопролития но, если оно будет неизбежно, то я ничего не смогу поделать. Знаете ли, Леон не очень-то жалует служителей Альтоса и с удовольствием сократит их количество в случае вашей неудачи. Он, кстати сказать, предлагает сразу же устранить тех, кто мешает моим планам но, знаете ли, я не люблю излишнего кровопролития, которого можно избежать. Так что поспешите, Элисса, иначе Вам придется отвечать перед Альтосом не только за свои собственные грешные деяния, но и за жизни монахинь, которые погибнут только потому, что Вы не справились со своей работой. По Вашим прекрасным глазам я вижу, что мы поняли друг друга.

Элисса кивнула, мысленно пожелав проклятому барону самому побыстрее отправиться к Альтосу и отчитываться перед ним обо всех своих грязных и темных делишках.

— В таком случае, я не смею больше отнимать ваше драгоценное время. Сегодня отдохните с дороги, а завтра — приступайте. Матир, — он кивнул одному из своих громил и тот небрежно бросил на стол тихонько звякнувший мешочек. — На расходы. — Пояснил барон и, дав знак своим людям, удалился, напоследок еще раз взглянув на девушку. — У меня еще есть дела в этих землях. После я буду ждать вас здесь или же у себя в поместье. Я пока не определился, но вы же не успели забыть туда дорогу?

Когда дверь за незваными гостями закрылась, Элисса еще несколько мгновений простояла столбом, а потом, подойдя к кровати на негнущихся ногах, буквально рухнула на нее. Готовую расстаться с жизнью девушку сейчас трясло и все произошедшее казалось ей какой-то дурацкой постановкой. Но, что бы ни случилось — она вновь смогла выйти сухой из воды. Почти. Стоило обдумать, как лучше пробраться в монастырь и выкрасть эту статуэтку. Элисса понимала, что Гирс едва ли отпустит исполнительницу, когда та выполнит свою часть уговора. Но, сначала надо было разобраться с делом, а уже потом решать, как быть дальше. Одно Элисса знала точно — в этот раз ей не позволят соскочить, а значит, придется выполнять договор.

Встав и пройдя по комнате, девушка обнаружила, что вода в ванной уже остыла. Вернувшись к столу, она подбросила на узкой ладони увесистый мешочек и улыбнулась:

— Что ж, по крайней мере, сегодня могу себе ни в чем не отказывать.

Глава 2. Превратности судьбы

День проходил за днем. Они медленно тянулись, мгновение за мгновением, когда-то слегка ускоряясь, а когда то, наоборот, замирая. Белые облачка, что сопровождали «Счастливчика» первые три дня пути, сменились тяжелыми тучами, преследующими корабль изо дня в день. Они нависали над хрупким суденышком, изредка щедро поливая его дождем и грозно бормоча вслед раскатами грома. Была у непогоды одна хорошая сторона — она порой снисходительно позволяла «Счастливчику» плыть под всеми парусами, преодолевая внушительные расстояния гораздо быстрее, чем рассчитывала команда. Разумеется, при таком капризном небе за кораблем нужен был глаз да глаз: ветер зачастую становился слишком порывистым и непредсказуемым, да и волны поднимались весьма серьезные. Не как на море, конечно, но «Счастливчику» с его низкими бортами хватало и таких.

Тул без устали гонял матросов взад вперед по палубе так, что те едва не сбились с ног, выполняя приказы. Паруса метались то вверх, то вниз, корабль протяжно и жалобно скрипел, команда ругалась на чем свет стоит, а сам Тул сорвал себе голос. На руках правящего кораблем мужчины вздулись бугры мышц, когда он в очередной раз решил показать взбунтовавшемуся на волнах «Счастливчику», кто здесь главный.

Из всеобщей суеты выделялась лишь фигура в черном плаще. Когда холодные волны, с резким шелестом разбивающиеся о нос корабля начали взлетать выше бортов, Тенро благоразумно покинул свое привычное место. В душный трюм, где пахло смолой, потом и сыростью, он идти не желал, поэтому разместился позади капитана, держась одной рукой за грубые перила. Здесь ему никто не мешал сосредоточиться, да и сам странник не путался под ногами у матросов.

Непогода свирепствовала чуть больше суток и, когда небеса, наконец, смилостивились, вся команда едва не валилась с ног от усталости. Матросы, тяжело дыша, прохаживались по мокрой и скользкой палубе, недобро глядя на невозмутимого Тенро, вновь усевшегося на насиженное место.

Вернувшись на нос корабля, мужчина привычно начал вглядываться вдаль, вполуха слушая, как за его спиной переговариваются недовольные матросы. Их бесило, что странный тип даже не подумал помочь, а теперь вел себя как ни в чем ни бывало. Они и во время шторма пытались навязать Тенро какую-то работу, но тот, не обращая на них внимания, просто смотрел сквозь людей. Тогда Тул вразумлял своих ребят, но теперь, когда старый пехотинец отправился отсыпаться в трюм, гнев матросов никто не сдерживал.

— Эй ты! — крикнул один из экипажа «Счастливчика», могучего телосложения детина с чуть тронутыми сединой пышными бакенбардами.

Когда мужчина в плаще не отреагировал на его слова, матрос, свирепея, прорычал:

— Слышишь, ты, тварь в плаще?! Я с тобой разговариваю! Отвечай мне или сейчас же вылетишь за борт, бледнокожий урод!

Команда поддержала его дружными и согласными криками.

— У тебя какое-то дело ко мне? — пропустив оскорбление мимо ушей, Тенро повернулся к матросам. С каждым днем он все больше и больше понимал происходящее вокруг себя, словно начиная дышать полной грудью. О самом себе странник, по-прежнему, ничего не помнил, но был твердо уверен, что становится именно самим собой. Он не знал и не понимал причин подобной уверенности, но она вселяла в его сердце надежду.

— Да, дело! — Матрос с бакенбардами криво усмехнулся. — Какого хрена ты только и делаешь, что жрешь, спишь, да бестолково пялишься вдаль?!

— Это не твоя забота, — холодно ответил Тенро.

— Нет моя! — Заупрямился мужчина, делая шаг навстречу фигуре в драном плаще. — Ты плывешь с нами, но брезгуешь нашей компанией, хотя ешь нашу еду, и пьешь нашу воду! Мы, по-твоему, не люди? Не уважаешь нас?

— Нет, — честно ответил Тенро и в его обычно лишенном эмоций голосе, промелькнуло искреннее удивление. — Я вас не знаю. С чего бы мне уважать незнакомых людей?

— Что сказал?! — Рука матроса метнулась к кривому длинному ножу, и тот с шипением рассерженной змеи покинул ножны. — Ты меня не уважаешь? Повторить рискнешь?

— Малто, — один из мужчин, стоявший позади буяна, положил тому руку на плечо. — Тул говорил…

— Плевать я на него хотел! — Брызнул слюной взбешенный Малто, сбрасывая с плеча руку товарища. — Этот урод сказал, что мы мусор!

Все, за исключением того, кто пытался остановить разъяренного матроса, поддержали слова Малто, согласными криками подбадривая задиру. Тот, ухмыляясь и поигрывая ножом, сделал шаг навстречу Тенро.

— Иди сюда. Сейчас я тебя немного подпорчу!

Тон и взгляд матроса не понравились мужчине в черном плаще. В глазах вооруженного ножом человека читалась злость и неподдельная ненависть. Ее пламя сверкало не хуже обнаженной стали клинка.

— Ненавидишь меня?.. — Тенро почувствовал, как и в его груди зарождается злость. Какая-то частичка его души радостно забурлила, требуя крови. Прислушавшись, Тенро понял, что обрел еще один кусочек себя — одну хищную, грубую часть своей души, полностью пробудившуюся лишь теперь. — Хочешь драки?

— Хочу и что с того? — С вызовом взглянув на стоящего без движения мужчину, оскалился Малто. — Порежу тебя на куски и столкну за борт. Тулу скажу, мол, выпал паренек-то. Выпал, да на корм рыбам пошел.

— Малто…

— Да заткнись ты, Нирт! — Озлобившийся матрос тряхнул головой, обращаясь к тому самому молодому человеку, что пытался отговорить его от драки. Ловко перебросив нож из одной руки в другую, он шагнул к Тенро, проворным и уверенным движением вернув оружие обратно в правую руку.

— Хочешь меня убить? — Тенро развел раскрытые ладони в стороны, показывая, что в них нет оружия.

— Да, — осклабившись, признался Малто. — С первого дня мне рожа твоя не нравится! Ненавижу таких подонков, как ты. Думаете вы лучше всех, да?!

Когда матрос рассмеялся, Тенро почувствовал сильный запах какой-то бормотухи, исходящий от мужчины. Но, несмотря на это, Малто твердо держался на ногах и с ножом обращался весьма умело.

— Спрашиваешь, хочу ли я убить тебя? Да! Хочу!

Тенро кивнул, показывая, что услышал слова приближающегося к нему мужчины. Последний раз хохотнув, Малто сделал неожиданный выпад, стремясь первым же ударом поразить противника в грудь. Он широко оскалился, уже предвкушая, как ледяная сталь войдет в тело неподвижного человека и стремился насладиться болью и ужасом в его глазах. Неожиданно мужчина перед Малто превратился в размытое пятно — он неуловимым движением сместился в сторону и развернул корпус, пропуская смертоносную сталь в дюйме от своей груди.

Расширившимися от удивления глазами, Малто наблюдал, как одна рука противника легла ему на сгиб локтя, а другая обхватила кулак, сжимающий рукоять с оружием. Тенро подался назад и, резко шагнув в противоположном направлении, надавил рукой на локоть матроса, второй отталкивая его нож от себя и выгибая хрустнувшее запястье. Всего лишь один удар сердца и мужчина в черном плаще отошел в сторону, оставив Малто с недоумением смотреть на рукоять собственного ножа, торчащую у него же из груди.

Матрос силился что-то сказать, но из его рта вырвался лишь сдавленный хрип, после чего тело, пошатнувшись, начало заваливаться вперед. Дважды неуклюже переставив ноги, Малто вывалился за борт, глухо ударившись о борт «Счастливчика», после чего навсегда исчезнув во вспененной воде.

Тенро спокойно продолжал смотреть на потрясенную увиденным команду корабля. Сам он не испытывал почти ничего — ни жалости, ни сострадания, ни раскаяния в содеянном. Пожалуй, единственным его чувством было едва ощутимое мрачное удовлетворение и, кажется, жажда.

— Что здесь происходит?! — На палубе появился взъерошенный и не выспавшийся Тул.

— Новенький, эта… Малто завалил… — растерянно пробубнил один из матросов, рассеянным жестом проведя рукой по горлу.

— ЧТО?! — Затравленным зверем Тул посмотрел на стоявшего на носу корабля Тенро. Глаза мужчины были слегка прищурены и внимательно скользили по лицам столпившихся моряков.

— Я предупреждал Малто, чтобы не лез, — попробовал пояснить Нирт, но Тул, не слушая его робкого лепета, в четыре широких шага подскочил к Тенро и схватил его за грудки.

— Ты что творишь, скотина?! — брызгая слюной, прошипел Тул.

— Он хотел убить меня. — Невозмутимо ответил Тенро. — Но не смог. А я — смог. Ты тоже хочешь рискнуть?

— Да как ты…

— Тул! Парень правду говорит, — еще один член команды вклинился между мужчинами. — Малто сам нарвался. Полез на новичка с ножом и… прогадал.

— Измененные вас побери! — Взбешенный Тул зло сплюнул в воду. — Прочь с глаз моих! Быстро все за работу! И чтоб больше никто к новичку не приближался! Что смотришь?! — Он обжег Тенро взглядом.

— Я защищался.

— А, — бывший пехотинец махнул рукой. Малто он уже не вернет, а вот ссорится с победителем, Тулу не хотелось. Особенно сейчас, когда их разделяет всего ничего. — Ладно. Я понял, что ты не виноват. Но! Впредь не убивай моих людей.

— Если они не захотят убить меня, то не стану, — спокойно отозвался Тенро и, отвернувшись, уселся на носу корабля, наблюдая за беспокойными волнами, в которых тонул алый шар угасающего к ночи солнца.

Видимо удовлетворенный таким ответом, Тул вернулся к рулю, встав за ним и с хрустом распрямив спину. Спать уже не хотелось. Старый пехотинец начал привычно отдавать указания, время от времени кидая настороженные взгляды на фигуру в черном плаще и размышляя, как бы избавиться от этого парня, когда все будет сделано. Видимо, обойтись малой кровью, как вначале планировал Тул, не выйдет. Этот тип явно непрост и, если его вовремя не пустить под нож, то он может создать очень много совершенно не нужных сейчас проблем. А может, стоит присмотреться к нему получше? Если этот Тенро и дальше будет проявлять себя как хороший боец, то выгоднее будет переманить его. Правда, странный он…

— Эй, Нирт! — подозвал Тул самого молодого члена своей команды.

Отец паренька был хорошим другом Тула и попросил пристроить своего сынка в надежное место. Толку от сопляка пока не было, но Тул не стал отказывать его отцу в просьбе, ведь чем больше народу тебе обязаны, тем лучше. И, как в воду глядел — настало время, когда и Нирт смог пригодиться.

— Звали, капитан?! — парнишка проворно подбежал к рулевому.

— Дуй в трюм. Возьми еды и отнеси Тенро, — властно приказал Тул, заметив, как расширились глаза молодого матроса — в них одновременно читался и страх и мальчишеское любопытство.

— А это не опасно?

— А плавать с контрабандистами не опасно?! А когда саблей ранят — не больно?! — вспылив, передразнил мальчишку Тул — минувший шторм и глупая смерть одного из подопечных порядком потрепал его нервы, и старый пехотинец никак не мог успокоиться. — Понял, капитан! Осознав, что сейчас не лучшее время для того, чтобы испытывать терпение Тула, Нирт быстро юркнул с глаз долой и скрылся в трюме.

Порывшись в нехитрых припасах, самый молодой член команды «Счастливчика» набрал вяленого мяса, сухарей и перелил пресной воды из полупустого меха, в свою флягу. Выбравшись наверх, он направился к носу корабля. Остановившись в нескольких шагах от фигуры в черном плаще, парень робко произнес:

— Эм… привет. Мое имя Нирт. Я тебе поесть принес.

Капюшон дернулся, поворачиваясь к матросу, и пара зеленых глаз несколько ударов сердца изучала его.

— Ты редко ешь. Проголодался, небось? У меня вот, мясо есть, — в доказательство своих слов, изрядно нервничающий Нирт вытащил из-за пазухи тонкую полоску мяса и показал ее сидящему на носу корабля мужчине. — Я подхожу?

Когда мужчина отвернулся от него, Нирт расценил это как дозволение приблизиться. Паренек и боялся и уважал странного пассажира одновременно. Его пугала и привлекала эта таинственность и отрешенность мужчины в черном плаще. От Тула парень слышал, что этот Тенро служил не абы где, а в легендарных «Черных стрелах». Теперь же Нирт и сам он увидел, как бывший разведчик споро отправил к праотцам задиру Малто. А ведь тот был вовсе нешуточным бойцом. Быстрый, сильный и бесстрашный, Тенро вмиг стал для Нирта чем-то вроде идеала. Подбираясь к нему, паренек даже задумался — не пойти ли ему самому на военную службу?

— Вот, — усевшись рядом, матрос протянул мужчине горсть сухарей, высыпав их прямо в подставленную тем ладонь.

Взяв один из сухарей, Тенро отправил его в рот, и, стоило тому хрустнуть на зубах, как он почувствовал какое-то странное ощущение. Он уже ел эти же сухари не один день за время, проведенное в плавании, но теперь ощутил что-то новое. Страннику вдруг показалось, что он ел их и в своей прошлой, как он ее называл, жизни. Знакомый вкус едва не вернул Тенро какое-то из потерянных воспоминаний, и он изо всех сил вцепился в ускользающую память, проглотив еще один неровный кусок черствого хлеба.

Брызги разбившихся о нос «Счастливчика» волн попали Тенро на лицо, и он отчетливо увидел картину: молодой человек, в котором он с трудом узнал себя самого — загорелая кожа и каштановые волосы сбивали с толку. Он шел рядом с вереницей повозок, жуя сухари и настороженно глядя по сторонам. Тенро попробовал разглядеть лица тех, кто ехал в телеге, но они казались ему лишь размытыми пятнами. Тогда он сосредоточился на самом себе. Мужчина мысленно попробовал коснуться своего отражения, но то вдруг треснуло и разлетелось на осколки, словно разбитое камнем стекло.

— Воды? — Нирт протянул спутнику свою флягу и тот, благодарно кивнув, сорвал крышку, жадно припав к горлышку.

Наблюдая за Тенро, молодой матрос обратил внимание на его оружие. Мечи в ножнах заинтересовали Нирта не так, как странный лук. Отклонившись назад, парень взглянул на грозное оружие, уважительно присвистнув.

— Хорошо стреляете? — спросил он вновь взявшегося за сухари Тенро.

— Наверное, — немного поразмыслив, ответил тот.

— Без стрел не постреляешь? — Нирт расценил слова мужчины по-своему, взглядом указав на пустой колчан. — Хотите, принесу? У нас в трюме их завал просто. Вот, поешьте пока мяса, а я сейчас, — выудив из кармана несколько полосок вяленого мяса, Нирт поспешно отдал их Тенро, а сам умчался в трюм.

Мужчина в черном плаще проводил паренька задумчивым взглядом. Тот ему явно кого-то напоминал. Кого-то из прошлого. Такого же старательного и молодого. Тенро не мог вспомнить кого именно но, почему-то был уверен, что этого кого-то уже нет в живых. До этого неведомое чувство утраты неприятно кольнуло сердце мужчины. Оказавшись поразительно сильным, оно накрыло Тенро с головой, обволакивая в своей траурной отстраненности и печали. Из этого состояния странника вывели торопливые шаги за спиной, а через миг, довольный Нирт плюхнулся рядом, протянув ему связку стрел.

— Самые лучшие выбрал! — гордясь собой, заявил парень.

— Спасибо, — разом забыв и о своих мыслях и о еде, Тенро схватил стрелы, и его руки мелко задрожали. В ушах у мужчины словно заиграла музыка из пения тетивы и тихого шелеста стрел. Когда он коснулся пальцами острых наконечников, то в его памяти начали всплывать яркие воспоминания: сотни, тысячи стрел срывались с его лука, безошибочно разыскивая тела врагов и впиваясь в них своими мелкими острыми клыками.

— Давайте помогу! — забрав у ошеломленного воспоминаниями Тенро связку стрел, Нирт ловко перерезал ножом стягивающие их веревки и быстро заполнил колчан за спиной мужчины.

Приятная и такая знакомая тяжесть легла на плечи Тенро, и он сразу выпрямился под ней. Его плечи гордо расправились, а руку, привычным движением отведенную за спину, знакомо защекотало трепещущее на ветру оперение. Вскочив на ноги, Тенро выхватил лук, неуловимо быстро положил стрелу на тетиву и, почти не целясь, выпустил ее, послав к горизонту.

— Ух ты!.. — восторженно воскликнул Нирт, восхищенным взглядом провожая скрывшуюся с глаз стрелу. — Вы же лучник, да? Охотились раньше?!

— Охотился, — медленно протянул Тенро. Он заметил то, что укрылось от глаз сидящего рядом парня — за мгновение до того, как сорваться с тетивы его лука, древко стрелы, коснувшись рукояти оружия — почернело. Мужчина посмотрел на черный лук в своей руке и уже увереннее повторил:

— Да. Раньше я много охотился.

* * *

Когда ворота монастыря Скелосовой пустыни закрылись за ее спиной, Элисса почувствовала себя крайне неуютно. Несмотря на то, что внутри все дышало теплотой и свежестью, девушке было как-то не по себе. Ощущая себя пойманной в клетку птицей, воровка поморщилась и постаралась отогнать терзавшие ее душу сомнения по поводу придуманного ей плана. Разумеется, она все предусмотрела, но некоторые моменты все-таки смущали. Элисса никогда не считала себя праведной и набожной особой, но почему-то ей очень не хотелось лгать монахиням, словно кто-то свыше наблюдал за ней и каждый раз укоризненно качал головой, когда она, по пути к монастырю, обдумывала очередную ложь и хитрость.

Как бы то ни было, не успев оказаться за стенами, девушка восхищенным взглядом окинула пышные сады, поражающие своей красотой и ухоженностью. Между раскидистых ив в теплых лучах солнца приятно мерцала водная гладь небольших водоемов с бело-зелеными островками распустившихся кувшинок. Переливчато пели птицы, яркими пятнами выделяющиеся среди листвы, подобно россыпи разноцветных цветков, непрерывным ковром расстилающихся вокруг. Все выглядело так, словно войдя во врата монастыря, Элисса оказалась в каком-то сказочном детском мире.

— Что привело тебя к нам, дитя? — очень дружелюбно поинтересовалась немолодая женщина в одежде монахини.

Она была сестрой-хозяйкой в монастыре и носила имя Сара. Именно Сара встретила Элиссу и открыла ей ворота, а теперь вела девушку вглубь монастырского двора по аккуратной, устланной диким камнем дорожке.

— Я… просто устала от всего, — несмотря на то, что Элисса заранее подготовила и выучила речь, соответствующую выбранной ей новой роли, дружелюбие монахини немного поколебало ее решимость.

Сара смотрела на гостью с таким понимание и сочувствием, что врать ей было очень тяжело. Благо Элисса имела в этом деле весьма объемный опыт. Заранее все продумав, она даже сменила свою привычную одежду на потрепанное и удручающе простое платье крестьянки, чтобы больше соответствовать образу. Лошадь, так же, пришлось отпустить в небольшом лесу близ монастыря и выйти к его воротам пешком. Единственной вещью, с которой Элисса не стала расставаться — узкий и бритвенно-острый стилет — первый подарок ее наставницы и верный спутник воровки во всех авантюрах.

— Ты решила укрыться за нашими стенами от бед и невзгод внешнего мира?

— Да, — подобострастно закивала Элисса, напуская на себя печальный вид. — Я… моя мать умерла, — она перешла не шепот и ее голос дрогнул. Это уже не было игрой — девушка, для большей убедительности, рассказывала монахине правду. — Когда ее не стало, мой отчим, он хотел надругаться надо мной. И я… убежала. И это все было правдой. Единственное о чем умолчала Элисса, так это о том, как она семь раз ударила ножом в грудь похотливого борова, в котором что-то находила ее покойная мать.

— Это ужасно, — в светлых глазах Сары отразилась боль и она, скорбно покачав головой, коснулась щеки идущей рядом девушки. Ладонь монахини оказалась мягкой и теплой, а ее прикосновение нежным и ласковым, будто Элиссы касалась ее покойная ныне мать. — Бедная девочка, сколько же невзгод ты натерпелась…

— «Вы даже не представляете», — подумала Элисса, вспомнив, как оказалась на улице.

Девушка и сама представать не могла, чтобы с ней случилось, не встреть она свою наставницу — Мэлис Вороное перо, одну из лучших воровок Арстерда, теперь ушедшую на покой и решившую встретить старость в уютном домике на окраине столицы. На самом деле, Мэлис до старости было довольно далеко и, как считала Элисса, той просто надоела вся суета и она решила отдохнуть. В любом случае, девушка считала наставницу второй матерью и была ей бесконечно благодарна за то, что та помогла ей выжить в этом мире. От теплых воспоминаний о Мэлис, Элисса едва не улыбнулась но, вовремя вспомнив о роли, натянула на лицо скорбную маску, доверительно прошептав монахине:

— Мне приходилось делать ужасные вещи. Но я… больше не хочу так жить! — Спрятав лицо в ладонях, девушка тихонько заплакала и ее плечи мелко задрожали.

— Тише, девочка, тише, — незамедлительно принялась успокаивать девушку Сара, даже не догадывающаяся, что ее в очередной раз провели. — Тебе здесь ничего не угрожает.

— «Если бы», — с тоской подумала Элисса, вспомнив пугающего спутника барона Гирса.

Пришедшая следом мысль о том, что головорезы барона сделают с этим чудесным местом, слово раскаленным прутом обожгла девушку. Она знала — ее наниматель из тех людей, что не останавливаются ни перед чем. Если он потеряет шанс свершить задуманное тихо, то примет более жесткие и решительные меры.

— Пусть твое прошлое останется вне этих стен, но частичку его тебе все же придется принести и сюда — твое имя. Как тебя зовут, милочка? — вежливо спросила сестра-хозяйка.

Еще до того, как подойти к воротам монастыря, Элисса придумала себе другое имя, но сейчас, уловив в словах монахини какую-то иронию судьбы, она представилась по-иному:

— Матушка, упокой Альтос ее душу, назвала меня Милой.

— Прекрасное имя, дитя. Оно очень подходит тебе. — Тепло улыбнувшись, Сара добавила. — Следуй за мной, Мила.

В молчании монахиня провела Элиссу по узкому мосту, перекинувшемуся через весело журчащий ручеек, убегающий куда-то под стены монастыря, заросшие ровными кустарниками и плющом. На одно из перил моста села яркая птичка. Наклонив крохотную головку, она принялась разглядывать людей глазами бусинками, совсем не боясь их приближения. Когда Элисса протянула к ней руку, птаха, что-то возмущенно чирикнув, взмахнула крыльями и унеслась прочь, теперь облюбовав низкую ветвь нависшей над ручьем ивы.

— Многие сестры приходили к нам в таком же состоянии что и ты, — медленно произнесла Сара, скорбно вздохнув и подняв глаза к небу. — Разбитые, потрепанные жизнью, почти лишенные надежды, они будто по велению самого Альтоса устремляли свои стопы в это святое место. Я верю, что всемилостивый Бог наш направил и тебя. Но, так же как Он помог тебе отыскать этот путь, ты сама должна понять, подходит ли он тебе. Уверена ли ты, что желаешь провести остаток жизни в служении Альтосу вместе с нами?

— Да! — не задумываясь, с напускным пылом и решительностью ответила Элисса.

На самом деле она никогда в жизни не приняла бы подобного решения. Девушка привыкла всегда и во всем бороться до конца, словно кошка, когтями цепляясь за свою свободу и независимость. Запереться за стенами монастыря, отрешившись от всего и вся — это точно не для нее. Главное, чтобы этого не поняла сестра-хозяйка и остальные монахини.

— Я вижу твою решимость. Она ярким пламенем горит в твоих глазах. Но… — при этих словах Сары, сердце Элиссы замерло в груди. — Но, — повторила монахиня, ласково глядя в зеленые глаза девушки, — мы должны дать тебе время все обдумать. Поживи здесь, с нами. Почувствуй дыхание этого места. Ощути на себе взор владыки нашего Альтоса и, если ты почувствуешь, что жаждешь подобной жизни всей душой — оставайся. Если же нет — ты сможешь уйти в любой момент. Я не желаю, чтобы ты приняла слишком поспешное решение, ведь пути назад уже не будет. Ты это понимаешь, Мила?

— Понимаю, — кивнула Элисса, чувствуя, как с ее души свалился один из камней — если не придется постригаться в монахини, то так даже лучше. Главное сделать дело, прежде чем все зайдет слишком далеко, а потом быстро улизнуть из монастыря. Если все пройдет гладко, то монахини даже не поймут, что случилось. Если…

— Тогда пойдем, я покажу тебе кельи и то место, что станет для тебя домом, по крайней мере, на какое-то время, — улыбаясь, Сара повела молодую девушку за собой, вглубь принадлежащих монастырю земель.

Вновь погрузившись в молчание, они шли по дороге. Пользуясь случаем, Элисса принялась отмечать важные для себя детали: кусты, где удобно прятаться, пару мест, где высокие деревья росли близко стене, позволяя, в случае чего, перебраться на другую сторону, довольно густой плющ, который можно использовать как лестницу и расположение водоемов, чтобы ненароком не провалиться в них, если вдруг придется уходить в темноте и спешке. Случиться могло все, что угодно и чем больше путей отступления продумает Элисса, тем лучше для нее самой. Даже мельчайшая деталь может оказаться очень важной и значимой. Следовало запомнить как можно больше — наблюдательность и внимание к мелочам — далеко не один и не два раза спасали воровке жизнь. А жить Элиссе нравилось. Нравилось настолько, что она ни за что на свете не хотела решать себя подобной радости.

Оставив мостик с пробегающим под ним ручьем далеко за спиной, сестра-хозяйка повела Элиссу дальше, сквозь небольшой ухоженный лесок. По правде говоря, это было скорее десяток ровных рядов посаженных на одинаковом расстоянии друг от друга деревьев, между которыми зеленела короткая травка. Кое-где стояли аккуратные резные скамеечки, так вписывающиеся в окружающую их зелень, что хотелось просто сесть на них и полностью погрузиться в свои мысли.

Чуть дальше от того места где проходили Сара и Элисса, несколько монахинь как раз заняли соседние лавочки тихо, едва слышно переговариваясь о чем-то своем. Подул теплый, приятный ветерок и зеленые кроны деревьев затрепетали под ним, распространяя по округе тихий и приятный шелест.

Элиссе пришлось призвать всю свою силу воли, чтобы не раствориться в окружающей ее гармонии и сохранить способность мыслить в нужном для дела направлении. Она несколько раз глубоко вдохнула и медленно выдохнула, стараясь, чтобы этого не заметила сопровождающая ее монахиня. Легко встряхнув головой, Элисса отбросила за плечи непослушные длинные волосы и придала своему лицу скорбное и, в то же время, восхищенное выражение, стараясь выглядеть как та, кто, потеряв всякую надежду, увидел перед собой робкий, едва заметный проблеск новой.

— Вижу, тебе здесь нравится, — лилейным голосом произнесла монахиня, от которой не укрылись эмоции спутницы, бесхитростно отразившиеся на ее открытом и красивом личике.

— О, да, — мечтательно проворковала Элисса.

Едва они покинули созданный руками монахинь лес, как пред ними предстал сам монастырь Скелосовой пустыни. Это было невысокое, приземистое здание в два этажа. Причем верхняя деревянная часть постройки явно появилась позже, чем нижняя, выполненная из камня. Раньше воровка не заметила этого, потому что серые стены плотным ковром устилал плющ, отчаянно карабкающийся по ним к самой покатой крыше. Быстро осмотрев здание, Элисса отметила, что на окнах нет ни решеток, ни замков. Разумеется, оставались еще подвалы — это могло быть проблемой.

— «Что ж», — про себя рассудила та, кого называли Сестрой ночи, еще раз взглянув на окна, — «по крайней мере, не будет проблем с тем, как покинуть отведенные мне… покои».

Едва они ступили на потрескавшееся от времени крыльцо, как по телу девушки растекся приятный холодок. Все здесь дышало какой-то древностью и странным, скромным величием, как бы непонятно это не звучало. Казалось бы — обычная древняя, ничем не примечательная постройка, была пронизана вековой мудростью, непоколебимым спокойствием и безмерной добротой. Все это было незнакомо выросшей на улицах шумного города Элиссе. Здесь никто никуда не спешил, а во всей этой лишенной городской суеты благодати, не находилось и тени от мирских стремлений и убеждений. Это показалось Элиссе крайне скучным.

— Пойдем, дитя, — первой ступив внутрь монастыря, Сара осенила себя знамением Альтоса и, посторонившись, жестом попросила гостью повторить то же самое.

В точности повторив действия монахини, Элисса склонила голову в почтительном поклоне и перешагнула порог. В ноздри сразу же ударил запах старых книг, цветов, масел и свечей. Несмотря на то, что стоял солнечный день, такой, как обычно и бывают после проливных дождей, внутри монастыря горел не один десяток свечей.

— Если идти в левую сторону, то придешь к нашей часовне и храму, — пояснила сестра-хозяйка, указав рукой в широкий коридор, украшенный белоснежными тканями, символизирующими чистоту и благость намерений. — Справа у нас жилые кельи, трапезная и кухни. Если тебе нужно омыть тело, то ты найдешь купальню сразу за кельями, позже я покажу.

— А что наверху? — спросила Элисса, глядя на винтовую лестницу, уходящую на второй этаж.

— Там у нас библиотека, дитя. Ты обучена грамоте? — в голосе монахини промелькнуло любопытство.

— Нет, я не умею читать и писать, — солгала Элисса и Сара разочарованно вздохнула.

Впрочем, открытое лицо монахини недолго хранило расстроенное выражение, и она быстро сказала:

— Это не беда. Главное — желание служить Альтосу. Грамоте же тебя здесь обучат, как и всему остальному. Мы с сестрами все здесь делаем сами — у нас свое хозяйство и тебе, если захочешь остаться с нами, придется постигнуть все тяготы, как уединения, так и тяжелого труда, ибо путь, которым ведет нас Альтос, не всегда прост. ...