Геше Майкл Роуч

АЛМАЗНЫЙ ОГРАНЩИК

Будда о том,

как управлять бизнесом

и личной Жизнью

открытый мир

МОСКВА • 2005

Перевод с английского Вадима Ковалёва

М.: Открытый Мир, 2005. - 320 с.

ISBN 5-9743-0003-3

Может ли буддийский монах заниматься бизнесом? Может ли он

заниматься бизнесом успешно? Есть ли на самом деле противоречие

между духовной практикой и материальным обогащением?

Практический ответ на эти вопросы — история жизни автора этой книги,

Геше Майкла Роуча. Двадцать лет упорного постижения буддизма

привели его к обретению учёного звания геше — магистра буддийских

наук. Семнадцать лет занятия алмазным бизнесом позволили ему

превратить маленькую фирму с начальным капиталом в пятьдесят тысяч

долларов в транснациональную компанию, оборот которой перевалил за

сто миллионов долларов. Автор «Алмазного огранщика» полагает, что

цель бизнеса и древней тибетской мудрости, равно как и всех

человеческих стремлений, одна: стать богатым, достичь как внешнего, так и внутреннего процветания.

Предисловие

БУДДА И БИЗНЕС

В течение семнадцати лет — с 1981 по 1998 год — я имел честь

работать с Офером и Аей Азриелантами — владельцами «Андин

Интернэшнл Даймонд Корпорэйшн», которые стали ядром команды,

построившей одну из крупнейших алмазных и ювелирных компаний в

мире. Этот бизнес был начат со ссуды в $ 50 000 и всего трёх-четырёх

сотрудников, включая меня. К тому времени, как я оставил его, чтобы

посвятить всё своё время учебному институту, который сам же и основал

в Нью-Йорке, годовой уровень наших продаж перевалил за 100

миллионов долларов США, а количество сотрудников в офисах по всему

миру превысило пятьсот человек.

Все эти годы, что я провёл в алмазном бизнесе, мне приходилось

вести двойную жизнь. За семь лет до того, как заняться этим ремеслом, я

с отличием окончил Принстонский университет, а ещё раньше получил в

Белом доме Медаль президентского стипендиата от президента

Соединённых Штатов и Стипендию Макконелла от Принстонской школы

иностранных дел имени Вудро Вильсона.

Грант от этой школы позволил мне отправиться в Азию с целью

обучения у тибетских лам в резиденции Его святейшества Далай-ламы.

Так началось моё изучение древней мудрости Тибета. Кульминации моё

образование в этой области достигло в 1995 году, когда я — первый

американец, завершивший двадцатилетний цикл упорных занятий и

суровых экзаменов, — получил классическую степень геше, или магистра

буддийских наук. После окончания Принстона я жил в буддийских

монастырях Соединённых Штатов и Азии, а в 1983 году принял обеты

буддийского монаха.

Однако стоило мне только укрепиться в буддийской монашеской

дисциплине, как мой главный учитель по имени Кхен Римпоче (или

«Драгоценный настоятель») благословил меня войти в мир бизнеса. Он

сказал, что монастырь — это идеальное место для теоретического

освоения великих идей буддийской мудрости, а суета американского

офиса сможет стать настоящей «лабораторией» для практической

проверки этих идеалов в реальной жизни.

Некоторое время я сопротивлялся, не решаясь покинуть уютную

тишину нашего маленького монастыря, и очень переживал:

американский бизнесмен представлялся мне жадным, бесчеловечным и

безразличным. Но однажды, услышав особенно вдохновенную беседу

моего учителя с несколькими студентами университета, я сообщил ему,

что последую его наставлениям и поищу работу в сфере бизнеса.

Несколькими годами ранее во время моих ежедневных медитаций в

монастыре у меня было что-то вроде видения, и с этого времени я знал, в

каком бизнесе стал бы работать: в том, который будет связан с алмазами.

У меня не было знаний об этих драгоценных камнях, у меня, честно

говоря, не было даже никакого интереса ко всяким там ювелирным

украшениям; никто из членов моей семьи никогда этим не занимался. И

вот — наивно полагая, что только меня там и не хватало, — я начал

ходить от одного ювелирного магазина к другому, спрашивая, не хочет

ли уже кто-нибудь взять меня в ученики.

Пытаться попасть таким способом в алмазный бизнес — это всё равно

что пробовать записаться в мафию: необработанными алмазами

занимается сильно засекреченное и закрытое общество, традиционно

ограниченное членами одной семьи. В те годы бельгийцы

контролировали большие алмазы — весом от карата и выше; израильтяне

гранили большую часть мелких камней, а евреи-хасиды из Алмазного

района на 47-й улице Нью-Йорка держали в руках основную оптовую

торговлю внутри Америки.

Дело в том, что вся продукция вместе с сырьевым запасом даже

крупнейших ювелирных домов может уместиться в нескольких

небольших контейнерах, весьма смахивающих на обычные обувные

коробки. Причём нет никакого способа обнаружить кражу алмазов на

сумму в миллионы долларов: достаточно просто положить горсточку-

другую в карман и выйти за дверь — ведь до сих пор не придумано

ничего похожего на металлодетектор для обнаружения камней. Вот

почему в большинстве фирм берут на работу исключительно сыновей,

племянников или братьев и никогда не возьмут чужака, которому взбрело

в голову поиграться с алмазами.

Помню, я посетил около пятнадцати различных магазинов, предлагая

себя на самую низшую должность, но меня без лишних проволочек

вытолкали из всех пятнадцати. Старый часовых дел мастер из городка по

соседству посоветовал мне прослушать курсы по сортировке алмазов в

Американском институте геммологии (АИГ) в Нью-Йорке — мол, с

дипломом мне легче будет устроиться на работу, а на занятиях я смогу

познакомиться с кем-нибудь, кто поможет мне в этом.

В этом институте я и встретил г-на Офера Азриеланта. Он проходил

курс обучения сортировке алмазов очень высокого качества, известных

как «производственные» или «сертифицированные» камни. Чтобы

отличить чрезвычайно дорогие сертифицированные алмазы от

поддельных или подправленных, надо уметь выявлять крошечные

каверны или другие изъяны размером с кончик иглы, да ещё и не путать

их с пылинками, дюжины которых, оседая на поверхность алмаза или

линзы микроскопа, так и лезут в глаза, норовя сбить тебя с толку. Итак, мы оба оказались там, чтобы узнать, как не остаться в этом деле без

штанов.

Офер сразу произвёл на меня впечатление своими пытливыми

вопросами к преподавателю и тем, как он дотошно исследовал и

подвергал сомнению каждую из предлагаемых концепций. Я твёрдо

решил прибегнуть к его помощи в поисках работы или даже предложить

ему самому нанять меня и с этой целью завязал с ним знакомство.

Несколько недель спустя — в тот день я сдал выпускные экзамены по

сортировке алмазов в нью-йоркских лабораториях АИГ — я придумал

какой-то повод зайти к нему в офис, чтобы попроситься на работу.

Мне крупно повезло: он в это время ещё только открывал свой

американский офис, филиал фирмы, уже основанной им на родине, в

Израиле. И вот я оказался в его конторе и стал умолять его обучить меня

алмазному бизнесу: «Я буду делать то, что потребуется, просто дай мне

шанс! Я буду прибираться, мыть окна — да что там, всё, что скажешь».

Он ответил: «Или у меня есть денег, чтобы тебе нанять? Но ви знаете

что? Я таки перетру с владельцем этого офиса — его имя Алекс

Розенталь, — и мы посмотрим, сможем ли мы уже платить тебе в

складчину. Тогда ты будешь выполнять поручения и всё такое для нас

обоих».

Так я, выпускник Принстона, стал мальчиком на побегушках за семь

долларов в час, таскаясь на своих двоих сквозь летний нью-йоркский

смог и зимние вьюги на окраину в Алмазный район, перенося на себе

немыслимые холщовые сумки, набитые золотом и алмазами,

предназначенными для отбора и вставки в кольца. Офер, его жена Ая и

немногословный, блестящий ювелир из Йемена по имени Алекс Гал

сидели вокруг единственного арендованного стола вместе со мной,

сортируя алмазы по классам, размечая их для огранки и обзванивая

потенциальных покупателей.

Зарплата была мизерная, да и та часто задерживалась, пока Офер

пытался уговорить своих лондонских друзей дать новые ссуды, но мне

всё же удалось вскоре скопить на мой первый деловой костюм, который я

носил месяцами изо дня в день. Мы часто засиживались за полночь, и

мне приходилось каждый раз совершать длинное путешествие в свою

комнатку (скромную келью) в маленьком монастыре Азиатской

буддийской общины в Хаувелле, штат Нью-Джерси. Спустя несколько

часов я снова был на ногах и возвращался на автобусе в Манхэттен.

После того как наш бизнес слегка вырос, мы переехали на окраину,

поближе к самому ювелирному району, и, расхрабрившись, наняли

единственного мастера-ювелира, который в одиночку занимал большую

комнату, ставшую нашей «фабрикой», и делал наши первые алмазные

кольца. Вскоре мне стали доверять настолько, что сбылось моё желание

— засесть перед грудой алмазов и начать сортировать их по классам.

Офер и Ая предложили мне возглавить только что сформированное

подразделение по закупкам алмазов (которое состояло тогда из меня и

ещё одного сотрудника). Я был в восторге от такой возможности и с

головой погрузился в проект.

Одно из правил моего тибетского ламы, которое он дал мне по поводу

работы в обычном деловом офисе, было скрывать то, что я буддист. Я

должен был носить волосы нормальной длины (вместо того чтобы брить

голову наголо) и одеваться в обычную одежду. Какие бы буддийские

принципы ни использовались в моей работе, применялись они скрытно, без анонсов и фанфар. Мне приходилось быть буддийским мудрецом

внутри, а обычным американским бизнесменом — снаружи.

Вот так я и приступил к руководству отделом, пытаясь опираться на

буддийские принципы так, чтобы об этом никто не узнал. Ещё раньше я

установил понимание с Азриелантами: отвечая за управление всеми

делами Алмазного отдела, я давал неплохую прибыль на камнях. Взамен

я получил полное право распоряжаться наймом и увольнением моих

подчинённых, стал назначать им оклады и повышения, определять

количество рабочего времени, решать, кто и за что отвечает. Всё, что от

меня требовалось, — это выпускать продукцию вовремя и с хорошим

наваром.

Эта книга — рассказ о том, как, используя отборные принципы

древней буддийской мудрости, я построил Алмазный отдел «Андин

Интернэшнл», превратив его из ничего во всемирное предприятие с

годовым оборотом в миллионы долларов. Я этого добился не в одиночку,

и не только мои взгляды определяли политику фирмы, но могу сказать,

что во время моего пребывания на посту вице-президента стратегия и

тактика нашего отдела в основном определялись тремя принципами,

которые изложены в этой книге.

Каковы же в двух словах эти принципы?

Первый принцип заключается в том, что бизнес должен быть

успешным: он должен приносить деньги. В Америке и других странах

Запада почему-то широко распространено мнение, что быть удачливым,

становиться богаче — неверный путь для тех, кто старается вести

духовную жизнь. Буддийская мысль считает, что сами деньги не есть зло,

ведь фактически человек с большими ресурсами может сделать намного

больше добра, чем тот, у кого их нет. Вопрос скорее в том, как мы

зарабатываем деньги, осознаём ли, откуда они приходят, и как сделать,

чтобы они продолжали приходить, а также в том, сохраняем ли мы

нравственное отношение к деньгам.

И тогда всё дело в том, чтобы зарабатывать деньги чисто и честно,

ясно понимать источник их поступления, чтобы он не иссяк, и

поддерживать здравый взгляд на деньги, если они у нас, конечно, есть.

Пока мы следуем этим правилам, «деланье» денег не противоречит

духовному образу жизни, более того, оно становится частью духовного

пути.

Второй принцип состоит в том, что мы должны наслаждаться

деньгами, то есть должны научиться содержать ум и тело в добром

здравии, пока мы делаем деньги. Деятельность по обретению богатства

не должна настолько морально и физически истощать нас, чтобы не было

сил наслаждаться этим богатством. Предприниматель, который

разрушает своё здоровье, занимаясь бизнесом, извращает само

назначение бизнеса.

И третий принцип — в том, чтобы в самом конце, оглянувшись назад

на свою деятельность, вы сумели бы честно сказать, что все эти годы

вашего занятия бизнесом не были лишены смысла. Однажды приходит

конец любым деловым начинаниям, в которых мы принимаем участие, да

и сама наша жизнь не бесконечна. Вот почему в конце, на самом важном

этапе бизнеса, оглядываясь назад на всё то, чего удалось достичь,

необходимо увидеть, что мы прошли сами и провели свой бизнес таким

путём, который имеет непреходящее значение, путём, который оставил в

этом мире добрый след.

Подводя итог, отметим, что цель бизнеса и древней тибетской

мудрости, да и всех человеческих стремлений, состоит в том, чтобы мы

стали богатыми — достигли как внешнего, так и внутреннего

процветания. Мы можем наслаждаться этим процветанием, только если

будем поддерживать высокую степень физического и психического

здоровья. И на всём протяжении нашей жизни мы должны изыскивать

способы наполнить это процветание значением в широком смысле этого

слова.

Как мы добились такого успеха в Алмазном отделе «Андин

Интернэшнл», является уроком — уроком, который может усвоить и

применить любой, независимо от происхождения или убеждений.

Глава 1

ОТКУДА ПРИШЛА МУДРОСТЬ

Ha древнем языке Индии это учение называется Arya

Vajra Chedaka Nama Prajna Paramita Mahayana Sutra.

На языке Тибета оно называется Pakpa Sherab Kyi

Paroltu Chinpa Dorje Chupa Shejawa Tekpa Chenpoy Do.

На русском языке его название «Алмазный

огранщик». Благородная древняя книга пути

сострадания, учебник совершенной мудрости.

Мы должны сразу сказать, что именно делает этот учебник бизнеса

непохожим на любой другой, который вы когда-либо читали. Это его

источник — старинная книга буддийской мудрости, именуемая Алмазный

огранщик. Она начинается со строк, приведённых вверху.

В Алмазном огранщике сокрыта древнейшая мудрость, к помощи

которой мы прибегали, чтобы превратить «Андин Интернэшнл» в

компанию с годовым оборотом свыше 100 миллионов долларов. Вначале

было бы неплохо кое-что узнать об этой важной книге, чтобы уяснить ту

роль, которую она играла в истории восточного мира.

Алмазный огранщик — это первая из известных на Земле книг, которая

была напечатана, а не написана от руки. В Британском музее есть копия,

датируемая 868 годом н. э., то есть выпущенная почти за 600 лет до

Библии Гуттенберга.

Алмазный огранщик содержит запись учения, изложенного Буддой

около 2500 лет назад. Сначала оно передавалось изустно, а потом с

развитием письменности было начертано на длинных пальмовых листьях.

Сначала слова книги писали иглой на этих прочных листьях, а затем в

царапины, оставленные иглой, втирали сажу. В Южной Азии можно до

сих пор обнаружить вполне читаемые книги, изготовленные таким

способом.

Обычно эти пальмовые страницы скрепляли вместе одним из двух

способов. Иногда середину пачки листьев протыкали шилом и связывали,

пропустив нить сквозь получившееся отверстие. Другие книги

заворачивали в ткань.

Будда проповедовал Алмазного огранщика на санскрите, древнем

языке Индии, которому, по нашему предположению, около четырёх

тысяч лет. Около тысячи лет назад эта книга попала в Тибет и была

переведена на тибетский язык. На протяжении сотен лет её вырезали на

деревянных досках, покрывали эти доски краской и печатали на длинных

полосках рукодельной бумаги, прижимая её к доске и прокатывая

валиком. Эти длинные бумажные листы — ксилографы — хранятся

завернутыми в шафрановую или бордовую ткань, так же как и во времена

книг на пальмовых листьях.

Алмазный огранщик распространился и по другим великим странам

Азии, включая Китай, Японию, Корею и Монголию. За последние

двадцать пять веков её многократно перепечатывали на языках этих

стран, а её мудрость передавалась в непрерываемой устной традиции от

учителей к ученикам, из поколения в поколение. В Монголии книгу

считали такой важной, что каждая семья обязательно имела её копию,

бережно хранимую в домашнем алтаре. Один-два раза в год домой

приглашали местных буддийских монахов, которые вслух читали этот

текст с целью передать благословение его мудрости.

Постичь мудрость Алмазного огранщика не так просто. Истинный его

смысл, так же как и во множестве других учений Будды, скрыт

мистической завесой сверхсекретного языка, приподнять которую может

только живой учитель, используя искусные объяснения, которые

записываются в течение веков. На тибетском языке у нас имеется три

таких ранних наставления, возраст которых колеблется от почти

шестнадцати веков до чуть ли не одиннадцати сотен лет.

Но, что ещё более важно, недавно мы обнаружили ещё один

комментарий к этому произведению, более современный и вполне

доступный для понимания. В течение двенадцати последних лет мы с

группой коллег занимаемся Проектом по сохранению азиатского

литературного наследия (Asian Classics Input Project — ACIP), цель

которого — сберечь старинные книги по тибетской мудрости. В

прошедшем тысячелетии эти книги содержались в великих монастырях и

библиотеках Страны Снегов, защищённой от войн и нашествий

непреодолимой природной стеной Гималайских гор. С изобретением

аэроплана ситуация изменилась, и в 1950 году Тибет был захвачен

коммунистическим Китаем.

Во время вторжения и последующей оккупации, которая

продолжается по сей день, около пяти тысяч библиотек и монастырских

школ, хранящих эти великие книги, было уничтожено. Только очень

небольшую их часть вынесли с собой беженцы, совершившие опасный

переход через Гималаи в районе горы Эверест. Чтобы ощутить степень

нанесённого ущерба, представьте, что некая могущественная держава

атаковала Соединённые Штаты и сожгла почти все колледжи и

университеты, а также все книги во всех их библиотеках. Представьте,

что остались только те книги, которые вынесли с собой беженцы, за

несколько недель или месяцев пешком добравшиеся до Мексики.

В рамках проекта ACIP тибетские эмигранты в лагерях Индии

научились заносить эту литературу, которая стоит перед угрозой

исчезновения, на компьютерные диски. Затем информация попадает на

CD-ROM или в Интернет и бесплатно распространяется между тысячами

учёных по всему миру. На сегодняшний день мы сохранили таким

способом около 150 тысяч страниц ксилографов, отправляясь в

отдалённые уголки мира, чтобы обнаружить книги, которые ранее можно

было найти только в Тибете.

В глубинах покрытой пылью веков коллекции манускриптов Санкт-

Петербурга нам посчастливилось отыскать копию замечательного

комментария к Алмазному огранщику, привезённую в Россию одним из

первых исследователей Тибета. Этот трактат под названием Солнечный

свет на пути к свободе был написан великим тибетским ламой по имени

Чоней Дракпа Шедруп, жившим с 1675 по 1748 год. Так совпало, что он

— выходец из того же тибетского монастыря Сера Мей, где я и сам

получил своё научное образование. Он вошёл в историю под прозвищем

Чоней Лама или «Лама из Чоней» — области на востоке Тибета.

На всём протяжении этой книги мы будем пользоваться не только

подлинными цитатами из Алмазного огранщика, но и текстом из трактата

Солнечный свет на пути к свободе. Этот столь важный комментарий

впервые переведён на английский язык. Кроме избранных мест из этих

двух великих работ мы будем включать объяснения, передаваемые устно

на протяжении последних двух с половиной тысячелетий, в том виде, в

каком я получил их от моих наставников. В завершение мы рассмотрим

реальные случаи из моей жизни в загадочном мире международного

алмазного бизнеса, демонстрирующие, как древняя мудрость может

сделать ощутимо более успешной вашу собственную жизнь и работу.

Глава 2

ЧТО ОЗНАЧАЕТ НАЗВАНИЕ

КНИГИ

Уже в самом полном названии Алмазный огранщик сокрыта секретная

мудрость высокого уровня, и прежде чем по-настоящему вникнуть в то,

как с её помощью добиться успеха, нам хорошо бы разобраться, в чём

смысл этой мудрости. Сперва обратимся к тому, как сам Чоней Лама

объясняет санскритское название.

Исходный текст начинается словами: «На древнем языке

Индии это учение называется Arya Vajra...» Приведём

эквивалент для каждого санскритского слова названия. Аrуа

означает «высокородный, благородный», vajra переводится

как «алмаз». Chedaka — это «огранщик», a prajnya значит

«мудрость».

Раrаm переводится как «на другой берег», a ita значит

«ушедший», вместе оба дают «совершенство».

Nama — это «называемая». Слово Maha — «великое» —

относится к понятию «сострадание», уаnа означает «путь», a sutra — «старинная, или древняя, книга».

Здесь «алмаз» — самое важное слово для объяснения того, как

достичь успеха в бизнесе и жизни. В древнем тибетском понимании

алмаз представляет собой скрытый потенциал всех вещей, который

обычно называют «пустота». Бизнесмен, который полностью осознаёт

этот потенциал, поймёт и все ключевые моменты для достижения успеха

в любой деятельности, как в финансовой, так и в личной. В следующей

главе мы объясним это гораздо более подробно, а сейчас достаточно

узнать три признака, по которым этот потенциал во всём напоминает

алмаз.

Прежде всего, алмаз чистой воды приближается к абсолютно

прозрачному физическому веществу. Представим большой лист оконного

стекла, такой, например, как стоит у нас на двери, ведущей в сад. Стекло

выглядит совершенно прозрачным, настолько, что бывали случаи, когда

гости по ошибке входили прямо через него, разбивая вдребезги. Но если

посмотреть на него сквозь кромку, то есть вдоль, а не поперёк, то оно, как и большинство других стёкол, будет иметь тёмно-зелёный цвет.

Такой цвет объясняется эффектом накопления мельчайших вкраплений

примеси железа, разбросанных по всему объёму, и лучше всего

проявляется, когда смотришь через толстый массив стекла.

Взгляды на чистоту алмаза различаются. В торговле мы определяем

ценность алмазов прежде всего по отсутствию в них цвета: полностью

бесцветные алмазы — самые редкие и дорогие. Мы относим такие

алмазы к классу «D», что само по себе является отчасти исторической

ошибкой. Когда была придумана современная система классификации

алмазов, уже существовало несколько таких конкурирующих систем.

Литера «А» широко использовалась для бесцветных алмазов очень

высокого качества, за ними следовали алмазы чуть похуже класса «В» и

так далее по латинскому алфавиту.

К сожалению, у каждой компании были свои представления о том,

каким алмазам присваивать литеры «А», «В» и другие, и это, конечно же, доставляло покупателям множество проблем. Один и тот же класс «В»

могли получить почти бесцветный алмаз в одной фирме и камень

желтоватого оттенка — в другой. Поэтому разработчик новой системы

решил просто начать с незанятой буквы по алфавиту и присвоил

лучшему, или самому бесцветному, камню класс «D».

Если бы существовал алмаз класса «D» такой величины, чтобы из него

можно было сделать оконное стекло, то, как ни смотри сквозь такое

стекло — вдоль или поперёк, через плоскость стекла или его кромку, —

оно будет одинаково прозрачным. Такова природа всего того, что

полностью чисто или прозрачно. Если перед двумя людьми поставить

такую алмазную стену в несколько футов шириной с не отражающей свет

поверхностью, то они её вообще не увидят.

Потенциал успеха, скрытый в Алмазном огранщике, такой же, как этот

экран из алмазного стекла. Он всегда, везде и во всём окружает нас, им

обладает каждый объект и все живые существа. Чтобы добиться

ощутимого личного или коммерческого успеха, нужно задействовать

именно его. По злой иронии судьбы, несмотря на то что этим

потенциалом буквально пропитаны любая вещь и каждый человек вокруг

нас, сам он остаётся невидимым: нам его просто не разглядеть.

Назначение Алмазного огранщика именно в том, чтобы научить нас

видеть его во всём.

Второй важный признак алмаза заключается в том, что он попросту

самая твёрдая вещь во Вселенной. Ничто из существующего не может его

поцарапать, кроме другого алмаза. Согласно одному из методов

измерения твёрдости, шкале Кнупа, алмаз втрое твёрже, чем следующий

сразу за ним природный минерал рубин. Сами же алмазы могут царапать

друг друга только в том случае, если на том, который царапают, имеется

так называемое мягкое направление.

Именно так и происходит огранка алмазов. Хотя алмаз и нельзя

поцарапать, его можно расколоть или расщепить вдоль грани, как полено

топором при колке дров. Для огранки мы берём отходы — осколки от

огранки других алмазов или кусок отбракованного необработанного

камня, недостаточно чистого для изготовления бриллианта, разбиваем и

перемалываем их в порошок.

Этот алмазный порошок тщательно просеивают через набор сит или

металлических ячеек, пока он не станет очень мелким, и затем хранят в

стеклянной бутылочке. Далее готовят большой стальной диск высшей

закалки и делают его поверхность рифлёной, прочерчивая узкие бороздки

до тех пор, пока вся она не покроется сетью тонких насечек. На это

колесо наносят очищенное масло. Чаще всего это оливковое масло, но у

каждого огранщика есть свой собственный секрет единственно

правильной смеси.

Стальной круг закрепляют на оси, соединённой с мотором на

массивном столе, усиленном крепкими стальными распорками. Это

необходимо для того, чтобы избежать любой вибрации, ведь колесо

начинает вращаться со скоростью в сотни оборотов в минуту. Затем

масло посыпают алмазным порошком до тех пор, пока не образуется

серая паста.

Необработанный алмаз часто выглядит не более эффектно, чем речные

камушки — прозрачная льдинка, угодившая в оболочку грязно-

коричневого или оливково-зелёного цвета. Бывает, что камень весь

состоит из одной такой оболочки — воистину не ваш день! — это

означает, что вы наполовину сточили его только для того, чтобы

обнаружить, что сырьевой камень, за который заплачено так много, не

стоит вообще ничего.

Этот булыжник закрепляется в небольшом держателе — оправке — на

конце ограночной головки — кронштейна, который выглядит как

подвесной звукосниматель в старых проигрывателях грампластинок.

Камень фиксируют в оправке специальным термостойким клеем,

который не размягчается от нагревания алмаза при огранке.

Когда я впервые попал в ученики к мастеру-огранщику по имени Сэм

Шмулев, в качестве клея использовали пасту, приготовленную из воды и

асбеста. Когда камень нагревался, смесь высыхала и спекалась,

хорошенько зажимая алмаз в оправке. Мы делали эту пасту, разжёвывая

асбест; никто тогда не знал, что даже небольшой кусочек асбеста может

вызвать рак. Я помню одного резчика, который таким образом заработал

себе большую опухоль в горле.

Мотор включается, и круг должен тронуться и вращаться без

малейшего следа вибрации: балансировка круга на некоторых старых

ограночных станках всегда отнимала у нас несколько часов. И вот

огранщик сидит на высоком сиденье, которое выглядит как детский

стульчик, и склоняется над станком. Он берёт рычаг ограночной головки

с приклеенным необработанным камнем в её оправке и слегка

прикасается им к разогнавшемуся кругу.

Алмаз неизмеримо твёрже стали, поэтому если мастер слишком

сильно прижмёт необработанный камень с острой гранью, то он начнёт

разрезать сам ограночный диск. Вы аккуратно проводите камнем по

кругу и затем, перевернув рычаг, подносите его к глазам. В другой руке у

вас увеличительное стекло огранщика, или лупа. Опытный огранщик

поднимает камень к лицу, проверяет шлифовку алмаза и возвращает его

на круг одним плавным движением, повторяя его несколько раз в минуту.

В это время он похож на ловкого жонглера с тростью.

Когда вы переворачиваете камень вверх для проверки, то вытираете

его перекинутым через плечо полотенцем, чтобы удалить смесь масла и

алмазного порошка, собравшуюся на его поверхности. За одну-две

минуты круг проточил на поверхности крошечное плоское пятнышко,

которое станет вашим «окном» в нутро камня. Вы вглядываетесь в это

окно через увеличительную лупу, чтобы увидеть, нет ли там внутри

пятен, включений или трещин, с целью в дальнейшем попытаться

расположить их так, чтобы либо сточить их на нет, либо хотя бы

поместить как можно ближе к алмазной кромке, пока камень принимает

форму. Чёрная крапинка на остром кончике бриллианта, например,

отразится от его придонных граней целым множеством пятен, в то время

как на самом деле есть только одно, — такой брак превратит стоимость

готового ювелирного камня почти в ничто.

Этот процесс разглядывания через окно и попыток точно представить

себе, как будет сориентирован готовый бриллиант, очень похож на

планирование и разметку куска мрамора для скульптуры с целью

наилучшего использования природных зон его оттенков и текстуры.

Распланировка большого камня может включать шлифование нескольких

окон сквозь его оболочку, чтобы потом изучать камень в течение недель

или даже месяцев, делая наброски геометрических моделей, которые

позволят получить из заготовки изделие максимально возможного

размера.

Чёрные крапинки, которые иногда видны внутри алмаза, — на самом

деле чаще всего тоже маленькие кристаллы алмаза, захваченные

большим кристаллом по мере его роста. Алмаз — это простой уголь, который сначала расплавился при высокой температуре в жерле вулкана,

а потом оставался под землей в условиях огромного давления, что и

превратило атомную структуру сырого угля в кристаллическую решётку

алмаза. Вообще-то крошечные алмазы могут быть выращены в довольно-

таки различных условиях, например сформироваться в самой точке

столкновения метеорита, содержащего уголь, с поверхностью Земли; при

взрыве образуется кратер порядочного размера с алмазной россыпью в

центре.

Эти симпатичные маленькие «алмазы в алмазе» могут появиться как

чёрные вкрапления либо, если они выстроятся вдоль соответствующей

оси, образовать невидимый карман внутри необработанного камня. В

обоих случаях они доставляют большие неприятности огранщику,

создавая крошечные области напряжения внутри. Когда камень

опускается на шлифовальный круг и резчик начинает воплощать свой

план по превращению его в бриллиант, то кажется, будто алмаз

сопротивляется этой процедуре.

Несмотря на смазку, алмаз начинает визжать на стальном диске как

резаный. Чаще всего алмазогранильные мастерские на нью-йоркской 47-

й улице — это серые, слабо освещённые огромные комнаты без

перегородок на верхних этажах зданий. Но это ещё и каналы,

пропускающие через себя алмазы на миллионы долларов, по которым

втекает река американского алмазного импорта, а вытекают

бриллиантовые потоки к производителям ювелирных украшений.

Представьте себе сплошные ряды огранщиков, склонившихся над своими

гранильными кругами. Они с силой прижимают плоскость

обрабатываемого алмаза к стальному диску, и каждый алмаз визжит, как

очень плохие тормоза. И в центре такого скрежещущего циклона сидят

привыкшие к этому хаосу огранщики, со спокойными, глубоко

сосредоточенными лицами.

Трение между камнем и шлифовальным кругом производит столько

тепла, что обрабатываемый алмаз вскоре раскаляется и начинает

флуоресцировать тёмно-малиновым цветом, об него можно серьёзно

обжечься. Как только жар достигает очага напряжения вокруг

инородного включения, камень может разорваться на мелкие кусочки, с

огромной скоростью разлетающиеся с колеса по всей комнате. Если

камень был большим, то вы получите возможность увидеть, как

несколько тысяч долларов рассыпаются в горстку алмазного песка.

Почему же так важно то, что алмаз является прочнейшим минералом

во Вселенной? Что это вообще значит быть абсолютным, быть самым-

самым — самым высоким, самым коротким, самым длинным, самым

большим? Наш разум отказывается принять эту идею, потому что на деле

нет ничего настолько высокого, к чему нельзя добавить ещё полметра,

нет ничего настолько короткого, от чего нельзя отрезать хотя бы чуточку.

А вот твёрже алмаза быть действительно нельзя!

Ни один физический предмет не способен быть таким по-настоящему

абсолютным, каким является тот скрытый потенциал, о котором мы

говорили. Это высшая природа каждой вещи, это абсолютная истина

каждой личности и каждого объекта. Твёрдость алмаза есть именно та

характеристика, которая позволяет ему ближе всего подойти к абсолюту

в природе: он обладает величайшей твёрдостью, какая только может

быть. Вот в чём суть второго важного признака алмаза: он может

служить метафорой для обозначения той единственной вещи, которая

поистине абсолютна.

А теперь вспомним о тех кусочках алмаза, которые рассыпались по

полу гранильной фабрики, после того как камень взорвался изнутри и

разлетелся во все стороны со шлифовального диска. Они напоминают о

третьем важном качестве алмаза. Каждый алмаз на атомарном уровне

очень прост и является чистейшим углеродом. Углерод карандашного

грифеля и углерод бриллианта — есть одно и то же химическое

вещество.

Атомы углерода в грифеле соединены друг с другом слабо

связанными слоями, подобно пластинам сланцевых пород или картам в

колоде. Когда вы водите острием карандаша по листу бумаги, эти слои

сдвигаются друг относительно друга и остаются на бумаге один за

другим. Специалисты называют это «рисовать карандашом».

Атомы чистого углерода в алмазе соединены между собой совсем по-

другому, образуя совершенную симметрию во всех направлениях, что

препятствует появлению свободных слоёв материала и делает алмаз

самым твёрдым среди известных нам веществ. Однако самое интересное

заключается в том, что каждый алмаз, любого происхождения, состоит из

того же простого углерода, скреплённого в такую же атомарную

решётку. Это означает, что любой, даже самый крошечный алмазный

осколок на молекулярном уровне идентичен любому другому куску

алмаза.

Какое отношение это имеет к скрытому потенциалу вещей? Ранее мы

говорили, что у каждого отдельного объекта во Вселенной — от

неодушевлённых вещей, типа булыжников и планет, до одушевлённых,

типа муравьев и людей, — есть свой собственный скрытый потенциал

или собственная изначальная природа. Всё дело в том, что каждый из

потенциалов в этих примерах, каждый отдельный образчик изначальной

природы точно такой же, как и все остальные. И в этом смысле скрытый

потенциал вещей — единое их качество, которое может обеспечить как

внутренний, так и внешний успех, — тоже походит на алмаз.

Вот именно поэтому в названии книги есть слово «алмаз». Алмазы

совершенно прозрачны, почти невидимы, и скрытый потенциал всего,

что нас окружает, также трудно увидеть. Оба эти понятия близко

подошли к тому, чтобы быть чем-то абсолютным: самая твёрдая вещь из

существующих — и скрытый потенциал вещей, который есть их чистая и

абсолютная истина. Вещество любого алмазного осколка в любой точке

Вселенной везде одно и то же — стопроцентно чистый алмаз, и это верно

для скрытого потенциала вещей: каждый экземпляр этого потенциала

точно такая же чистая и точно такая же абсолютная реальность, как и

любой другой.

Теперь выясним, почему книга называется «Алмазный огранщик». На

деле некоторые из первых переводчиков этой работы на английский язык

просто опускали вторую часть названия1, не понимая, насколько

решающим она является для смысла книги.

Мы должны совсем кратко упомянуть здесь о том, что существуют два

способа увидеть скрытый потенциал вещей, их изначальную природу.

1 В результате на английском языке книга называлась просто «Алмаз» (The

Один из них заключается в том, чтобы «узреть» эту природу, прочитав

объяснения о ней — вроде тех, что можно найти в этой книге, — а потом

сидеть и усердно размышлять о прочитанном до тех пор, пока не

осознаёшь потенциал и не сумеешь его использовать. Второй способ

состоит в том, чтобы войти в состояние глубокой медитации и на этот раз

«узреть» потенциал непосредственно, глазами своего разума.

Хотя второй способ и обладает большей мощью, использовать

потенциал может любой, кто хотя бы понимает его принцип.

Те, кто увидел этот потенциал непосредственно, вскоре понимают, что

увидели нечто изначальное. Они ищут в своём сознании что-нибудь, с

чем это можно сравнить. Ближайшая к этому изначальному потенциалу

вещь из нашего обычного мира — обычная вещь, ближайшая к тому,

чтобы быть чем-то изначальным, — это алмаз, единственная вещь,

твёрже которой нет.

Однако, хотя алмаз и является самой изначальной вещью обыденного

мира, его и рядом нельзя поставить со скрытым потенциалом, о котором

мы говорим и который опишем более полно в следующих главах, потому

что он есть нечто воистину изначальное. В этом смысле получается, что

алмаз не является полностью адекватной метафорой, ведь его

совершенство может улучшить «огранщик», превосходя его твёрдость

силой того, что на самом деле изначально. Вот именно поэтому древняя

книга мудрости называется Алмазный огранщик, она говорит нам о таком

потенциале, который является, если можно так выразиться, более

изначальным, чем сам алмаз, наитвердейшая вещь, ближайшая к

изначальности в окружающем нас нормальном мире.

Если всё это трудно воспринимается, не переживайте. Задача

Алмазного огранщика в том и состоит, чтобы помочь нам прорваться

через это. Секрет истинного устройства вещей, секрет достижения

настоящего и непреходящего успеха в повседневной жизни и

коммерческих начинаниях запрятаны глубоко, и открыть их без

серьёзных усилий нелегко. Но это открытие стоит таких усилий.

Diamond). — Примеч. ред.

ГЛАВА 3

КАК ПОЯВИЛСЯ НА СВЕТ

АЛМАЗНЫЙ ОГРАНЩИК

Можно сказать, что мы с вами собираемся отправиться в путешествие

по совершенно неизведанным землям — ведь этот новый подход к идеям

управления нашим бизнесом и нашей жизнью никогда ещё не был описан

в современной литературе такого типа. Чтобы облегчить нашу задачу,

послушаем немного о том, где и когда проповедовали эту мудрость.

Для начала обратимся к первоисточнику — самому Алмазному

огранщику. Время — более двух тысяч лет назад, место — древняя

Индия. Богатый человек, принц по имени Сиддхартха, завоёвывает

сердца жителей своей страны, подобно тому, как это сделает пять

столетий спустя плотник по имени Иисус. Принц вырос в богатстве и

роскоши дворца, но после того как увидел человеческие страдания —

после того как понял неизбежность расставания с самыми дорогими для

нас предметами и людьми, — он покинул дворец и в одиночестве

отправился на поиски причин, вызывающих наши страдания, и способов

устранить эти причины.

И он достиг полного понимания этого, и стал учить людей своему

пути. И многие покинули свои дома, чтобы следовать за ним, соглашаясь

вести простой образ жизни — жизнь монаха, свободного от

собственности. И были их мысли свободны от бремени забот о том, что и

кому принадлежит.

Много лет спустя один из учеников рассказал о том, как впервые была

изложена проповедь Алмазного огранщика. Он называет Будду, своего

Учителя, Победоносным.

Я слышал, как Будда говорил эти слова однажды.

Победоносный жил в Шравасти, в роще Аната Пиндада,

в садах принца Джетавана. И собрались у него 1250

монахов, которые были учениками первого уровня, а также

великое множество учеников пути сострадания, и были они

столь же великими и святыми.

Фраза: «Я слышал, как Будда говорил эти слова однажды» — обычное

начало древних книг мудрости, многие из которых были записаны

гораздо позже того, как Будда покинул этот мир. Люди в те дни очень

хорошо умели запоминать с первого раза наставления великих учителей.

Слово «однажды» многозначительно. Во-первых, оно характеризует

необычайно высокий уровень интеллекта, которым обладал простой

народ древней Индии; об этом говорит тот факт, что они не только могли

наизусть со слуха выучить проповедь, но и понять её сокровенный

смысл. Во-вторых, это слово показывает, что Алмазный огранщик

прозвучал только один раз, а значит, заключённая в нём мудрость —

знание о том, что реально приводит всё в движение, — это редчайшая

драгоценность нашего мира.

В своём комментарии к Алмазному огранщику Чоней Лама подробнее

рассказывает о том, как и когда прозвучало это великое учение. Жирным

шрифтом показаны цитаты из Алмазного огранщика, которые он вставил

в свой текст.

Этими словами описано место действия. Персонаж, который

излагает, — это тот, кто записал учение, чтобы мы могли

слышать эти слова.

Сперва он пишет, что слышал, как Будда говорил

проповедь. Однажды означает определённое время.

Победоносный жил в Шравасти, в роще Аната Пиндада, в

садах принца Джетавана. И собралось к нему великое

множество монахов, которые были учениками первого

уровня, а также огромное число учеников пути

сострадания, и были они столь же великими и святыми.

В то время в Индии было шесть великих городов, включая

тот, что известен как «Шравасти». Он располагался во

владениях Царя Прасена Аджита и славился своим

великолепным садово-парковым ансамблем, принадлежащим

принцу Джетавану.

Настало время — через несколько лет после того, как

Победоносный достиг просветления, — когда некий

домовладелец по имени Аната Пиндада решил, что непременно

построит большой чудесный храм, в котором смогут постоянно

жить Будда и его последователи. С этой целью он предстал

перед принцем Джетаваном и купил его сады, заплатив ему

столько золотых монет, что хватило бы покрыть всю эту

территорию.

Джетаван тоже поднёс Победоносному участок земли, на

котором проживал обслуживающий персонал садового

хозяйства. Аната Пиндада, прибегнув к возможностям

Шарипутры, призвал умельцев из разных земель и даже

божественных миров, чтобы те возвели великолепный,

невиданный доселе парк на этих территориях.

Когда парк был закончен, Победоносный, постигнув тайное

желание Джетавана, присвоил главному храму его имя. Аната

Пиндада, между прочим, тоже был махасаттвой, который

родился специально, чтобы выступить в роли спонсора самого

Будды. Он обладал магической способностью видеть

месторождения драгоценных камней и металлов глубоко под

водой и даже под землей и мог пользоваться этими

богатствами всегда, когда хотел.

Смысл этих вступительных строк Алмазного огранщика очень важен.

Будда собирается дать своё учение собранию монахов, которые решили,

подобно ученикам Иисуса, оставить свои обычные занятия и посвятить

свои жизни изучению буддийского пути. Но причина, по которой

передача учения вообще состоялась, заключается в том, что нашлись

могущественные богатые люди, которые сделали это возможным.

Власть царей древней Индии была движущей силой экономической и

политической жизни управляемых ими стран, эта власть является не чем

иным, как точным эквивалентом современного мирового бизнес-

сообщества. Когда в наши дни мы говорим о Будде и буддийских идеях,

то чаще всего рисуем себе экзотического гражданина восточной

национальности с шишкой на макушке, а если нам приходилось видеть

китайские статуэтки, то ещё и с улыбкой до ушей и большим животом. А

теперь представьте себе высокого изящного принца, который неспешно

путешествует по стране и со знанием дела, убеждённостью и

состраданием проповедует идеи, которые каждый человек может

использовать, чтобы достичь жизненного успеха и сделать саму эту

жизнь осмысленной.

И его последователи — это не просто бритоголовые нищенствующие

монахи, сидящие скрестив ноги перед голой стеной и бубнящие ОМ.

Возможно, величайшими мастерами буддизма в древние времена были

именно члены царского рода, обладающие вдохновенным азартом и

талантом управлять целыми странами и их экономикой. Есть, например,

великое буддийское учение под названием «Калачакра», или «Колесо

Времени», — за последние несколько столетий оно передавалось в

особом кругу каждым далай-ламой Тибета. Так вот, в самом начале

Будда учил ему древних царей Индии, то есть личностей выдающейся

интуиции и необыкновенных возможностей, которые, в свою очередь,

передавали его по царской же линии на протяжении многих поколений.

Я завёл здесь этот разговор, чтобы обратить ваше внимание на

обычное заблуждение, касающееся не только буддизма в частности, но и

внутренней духовной жизни каждого вообще. Буддизм всегда учил, что

есть время и место для того, чтобы вести уединённую жизнь монаха,

отрешиться от мира с целью научиться быть ему полезным. Но мы

должны служить миру, а раз так, то для этого мы должны жить в этом

мире.

В те годы, когда я занимался коммерцией, мне довелось столкнуться с

большим числом воротил бизнеса, которые раскрыли мне невероятные

глубины своей внутренней духовной жизни. В первую очередь это

касается алмазного дилера по имени Дхиру Шах из города Бомбей,

название которого недавно исправлено на более точное Мумбай. Если вы

взглянете на г-на Шаха, сходящего по трапу самолёта в нью-йоркском

аэропорту Кеннеди, то увидите смуглого низкорослого очкарика с

редеющими волосами и застенчивой улыбкой. Он проберётся сквозь

толпу, подхватит свой небольшой потёртый чемоданчик, затем возьмёт

такси и отправится в самый скромный отель Манхэттена, где на ужин

неизменно съест несколько ломтиков хлеба домашней выпечки,

приготовленного и заботливо уложенного в сумку его любящей женой

Кетки.

На самом же деле г-н Шах — наиболее влиятельный скупщик

бриллиантов в мире, ежедневно приобретающий тысячи камней для

«Андин». И всё же он, без лишних слов, высочайшая духовная личность

из тех, что я когда-либо встречал. Не торопясь, год за годом, он

раскрывал для меня богатство своей внутренней жизни.

Г-н Шах исповедует джайнизм — древнюю религию Индии, которая

зародилась в ту же эпоху, что и буддизм, около двух тысяч лет назад. В

вечерней тишине мы вместе усаживались на холодный пол храма в его

квартале; простой, но изящной конструкции, этот храм был настоящим

уголком спокойствия посреди бомбейского хаоса. Служители неспешно

двигаются перед алтарем в прохладном полумраке внутреннего

святилища, на их лицах отблески приглушённого красного света

небольших масляных ламп, которые они возжигают в честь своего бога.

Женщины в мягких ниспадающих шёлковых одеждах молча входят и

прикасаются к земле в глубоком поклоне, затем так же молча садятся для

молитвы. Детишки, перешептываясь, переходят от статуи к статуе, глядя

вверх на тысячи изображений святых. Коммерсанты, оставив свои

портфели и обувь у подножия паперти, в благоговении поднимаются к

порталу храма, чтобы войти и расположиться для своей внутренней

беседы с Махавирой.

Вы можете долго сидеть в этом храме, пребывая в благодати; вы

можете совершенно позабыть о времени, о том, какой сегодня день

недели, о том, что вам пора вставать и идти домой, и даже забыть об

Оперном театре.

Оперный театр — имя нарицательное для обозначения алмазного

бизнеса в Индии, где в грязных кирпичных домах и многоэтажных

офисах стоимостью несколько миллионов долларов работает порядка

полумиллиона человек, ограняя большую часть мирового оборота

алмазов и снабжая своей продукцией клиентов в Америке, Европе,

Ближнем Востоке и Японии. Оперный театр — это на самом деле всего

лишь два ветхих здания в дебрях Бомбея, одно в шестнадцать, а другое в

двадцать пять этажей, названное так, потому что неподалёку находится

столь же ветхое здание старой оперы.

Чтобы попасть туда, вы приезжаете в полуразвалившемся авто к

невероятно переполненной парковке, затем чудом проталкиваетесь,

выискивая лазейки, через плотную толпу начинающих алмазных дилеров,

выкрикивающих друг другу предложения и контрпредложения и

размахивающих потрёпанными бумажными пакетами с горсткой

крошечных алмазов внутри. Потенциальные партнёры — продавцы,

стоящие лицом к лицу с покупателями, — тыкают друг друга в ладони,

на немом языке этой особой распальцовки обсуждая цену, при которой

сделка состоится.

После того как вы прорвались через эту мелкую рыбешку, вы

пробиваетесь через толпу, осаждающую один из работающих сегодня еле

живых лифтов. (Здесь всегда нужно выбирать: либо поехать на лифте с

риском застрять на несколько часов между этажами, когда опять вырубят

электричество, либо преодолеть около двадцати пролетов лестницы

пешком, проклиная бомбейскую жару и влажность, насквозь

пропитавшую потом вашу свежую новую рубашку.) Далее следует

ритуал открывания экзотической комбинации старинных индийских

замков, электронных детекторов движения и навороченных акустических

датчиков — и вот вы в офисе.

Здесь всё по-другому. В офисах побольше — везде мрамор: мрамор на

полу, мрамор на стенах, мрамор по всей ванной комнате и шедевры

утончённой античной резьбы на мраморных подставках, привезённые из

бельгийского филиала. Арматура в туалете вызолочена, а унитаз

представляет собой невероятную комбинацию западного стульчака с

восточными подставками для ног по бокам, чтобы при желании можно

было по-индийски усесться на корточки.

За внутренними закрытыми на замок дверьми располагаются тихие

кондиционированные комнаты с длинными рядами юных индийских

леди, одетых в свободные сари, излюбленную одежду женщин Индии на

протяжении последних тысячелетий. Они неслышно сидят под

флуоресцентными лампами с точно подобранной длиной световой волны,

перед каждой девушкой лежит аккуратная горка алмазов, стоимость

которой может достигать ста тысяч долларов. Рука с остроконечным

пинцетом выскальзывает из складок сари, подхватывает из горки

очередной алмаз, подносит его к ювелирному увеличительному стеклу,

вроде монокля, прижимаемому к глазу другой рукой, и грациозным

жестом укладывает на подкладку из тонкой бумаги в одну из пяти-шести

меньших кучек, так сортируя их по классу и цене.

В комнате слышны лишь тихое шуршание пинцета по бумаге да

лёгкое постукивание алмазов, укладываемых в соответствующую горку.

Эта картина везде одна и та же, будь то Нью-Йорк или Бельгия, Россия

или Африка, Израиль или Австралия, Гонконг или Бразилия.

Как-то раз мы выезжали за город, чтобы увидеть, как на самом деле в

Индии режут камни. Огромное количество алмазов ограняют на дому при

участии всей семьи. Необработанное алмазное сырьё из крупных

алмазных компаний Бомбея ежедневно развозится по сельской местности

через широкую сеть посыльных с крошечными сумками,

путешествующих на поезде, автобусе, велосипеде, а то и просто пешком.

Камни возвращаются тем же способом, заканчивая свой путь в одной из

сортировочных комнат, а затем в металлической коробочке

препровождаются курьером компании по перевозке ценных грузов

«Бринкс» на ежедневный авиарейс в Нью-Йорк.

Навсари — это типичный город огранщиков в штате Гуджарат,

области на север от Бомбея, с наибольшей концентрацией алмазных

фабрик. Рабочие стекаются в Навсари со всей страны в надежде получить

самую стабильную работу в Индии. Они нанимаются, скажем, на шесть

месяцев, обычно до одного из больших религиозных праздников вроде

Дивали. Затем получают праздничную премию и на следующий день

отправляются назад, порой за тысячи миль, чтобы несколько недель

побыть со своей женой и детьми и вложить деньги в соседский урожай

кукурузы. Потом снова пакуют небольшую сумку и возвращаются на

фабрику, на очередную полугодовую вахту.

Покупка алмазов в Навсари не похожа ни на одну другую во всём

мире. Представьте, что вы пытаетесь протиснуться сквозь толпу,

запрудившую целую милю-другую грязной улицы в центре индийского

городка. Все орут, каждый крикун сжимает в руках маленький клочок

бумаги, в который завернута пара алмазов размером чуть больше, чем

точка в конце этого предложения. Камни ещё покрыты шлифовальной

смазкой, делающей их тускло-серыми, но на ярком солнечном свете ...