Кирилл Шарапов
Ступень эволюции

Пролог

«Как прекратить это жалкое, бессмысленное существование?». Мысль носились в голове Глеба изо дня в день на протяжении почти двух лет. Мужчина мысленно приказал ВИ (виртуальный интеллект) подать еду (мыслеголос – единственный имплант, который остался в голове, по какой-то причине врач не вытащил его). Через несколько секунд ко рту спустилась гибкая трубка подачи совершенно безвкусной белковой жижи – единственной пищи, которую он ел последние два года. Он с трудом проглотил склизкий комок, потом ещё один. Именно в такие моменты его мысли сводились к самоубийству. Нет, думал-то он о том, как бы это совершить, постоянно, но во время приёма пищи мысль превращалась в навязчивую идею. Правда она оставалась призрачной, как и все радости жизни, которых он был лишён: сочные отбивные, прогулки, секс, выпивка, сигареты… Он – пленник собственного организма. У него самая надёжная тюрьма в мире – его разум. Из неё просто не сбежать. Побег возможен только одним способом. Но и это нереально. Глеб не мог себя убить не потому, что трусил, а потому, что его состояние не позволяло. Единственная возможность уйти из жизни – голодовка, но долбанные гуманисты лишили его последнего: все отказы от принятия пищи заканчивались одним – агрегат жизнеобеспечения начинал кормить его насильно. Остальные пути решения данного вопроса были невозможны в связи с ограниченными физическими возможностями.

Последние месяцы всё чаще снилась война. Корпорации, контролирующие правительства и давно ставшие мини государствами, а если быть совсем точным – единственными государствами и оплотами стабильности, развязали войну за влияние, которая длилась три долгих года и стоила около сотни миллионов жизней. Отдельные регионы превратились в выжженную пустыню, в которой не может выжить ни один биологический объект. Целые города и мегаполисы исчезли с карты. Количество военных преступлений превысило все допустимые пределы, но некому было осудить их. В итоге: из девятнадцати могучих корпораций уцелело лишь четыре: «АйсКорп» в Штатах, «Касл» в Австралии, «Кьёнг» в Китае и «РосТех», которая располагалась в новой столице России – Новосибирске. Правда, в объединённой Европе набирал силу «ЕТК», но до величия могучих ему было далеко.

Глеб мучительно завозился в капсуле. Он всё потерял на этой войне: честь, веру, семью, здоровье. Последнее – особенно невыносимо, и являлось причиной его беспомощного состояния. Если бы у него были руки или ноги! Захотелось взвыть от бессилия. То, что лежало в капсуле, по сути являлось жалкими останками. Правой руки он лишился по самое плечо, от левой остался обрубок в десять сантиметров. Ноги оторваны выше колен. Обожжённая грудь, искусственное сердце и стальная пластина вместо правой стороны черепа. Вот и всё, что уцелело…

– Сраные гуманисты! – не сдержавшись, вскричал он.

Столько в этой фразе было ненависти… Если бы слова стали материальны, то доктор, вытащивший его с того света, умер бы в жутких муках, сгорев заживо. Как два года назад горел в своём бронетранспортёре Глеб Северин, солдат «РосТеха». Корпорация исправно заботилась о потерявшем здоровье солдате, и ежемесячно перечисляла две тысячи империалов за лечение и проживание. Кривая ухмылка исказила лицо Глеба – пособия хватало только на то, чтобы валяться жалким обрубком в госпитале для ветеранов в заштатном городишке. Корпорация не оставила своего солдата, она сделала хуже – заставила его страдать. Она же отняла последнюю надежду парня – доктора, молодую женщину, которая пришла работать в госпиталь полгода назад, и которую ему удалось уговорить на преступление. Всё было уже почти готово, Нина согласилась подарить ему желанную свободу. Они разработали план, по которому он должен был умереть, и на неё никто бы не подумал. Но всё сорвалось. Молодая женщина исчезла за несколько дней до намеченной даты. Лишь спустя пару месяцев Глебу случайно удалось услышать разговор двух санитаров. За ней пришли люди в красной броне и увели в неизвестном направлении. Для всех она просто перестала существовать. Служба безопасности «РосТеха» знала своё дело. Они не умели воевать, зато у них великолепно получалось хранить секреты любыми способами.

Глеб скрипнул зубами, воспоминания причиняли боль.

«Телевизор», – отдал он мысленный приказ ВИ. Мгновенно над ним развернулся голографический дисплей. Пятьсот каналов, подконтрольных корпорации: музыка, фильмы, познавательные передачи и совершенно лживые новости. Здесь говорили только то, что надо было сказать. Свобода слова отсутствовала, как таковая, только заранее продуманные, подкорректированные сюжеты, и ничего, что может нанести вред корпорации. Энтузиасты-одиночки и мелкие подпольные организации, пытающиеся нести людям правду, гибли при невыясненных обстоятельствах или в результате несчастных случаев. Так они платили за своё видение свободы. Да и не по зубам им пробить официальные каналы вещания.

Глеб бездумно пролистывал один канал за другим. Он сам не знал, зачем это делает, хотя, смысл всё же был – убить время. Никому не нужный одинокий ветеран войны, лишённый рук и ног, лишённый лица… Он мог лишь валяться в долбанной капсуле и мечтать, чтобы его искусственное сердце дало сбой.

Бездумно листая каналы, перескакивая с передачи о животных на безумное кривляние очередного певца, или невыразительный сериал, в котором персонажи говорили скучный текст, Глеб и не подозревал, что тот, кто изменит его судьбу, уже идёт по коридору. Спустя несколько секунд он войдёт в большую палату, где лежат два десятка подобных Глебу ветеранов…

– Добрый день, господин Северин, – раздался незнакомый и уверенный голос через динамик.

Глеб повернул голову. Справа на небольшом полусферическом обтекаемом стуле сидел мужчина лет тридцати пяти в кибернетических очках последнего поколения, которые стоили его двухлетнего содержания. Стильный костюм, сшитый на заказ, дорогая причёска, настоящие раритетные запонки с брильянтами на рукавах сорочки.

– Кто вы и что вам нужно? – не слишком доброжелательно поинтересовался Глеб. Лощённый тип в дорогом прикиде вызывал в нём злобу и зависть.

– Я, – незнакомец улыбнулся, – господин Петров. Вас устроит подобная фамилия?

– Ты такой же Петров, как я Кацман, – огрызнулся Глеб.

– Пусть так, – согласился лощёный. – Хотите, зовите меня Кацманом, хоть Ли Си Цыном, я к вам по делу.

– А у меня нет с вами дел.

– Пока что нет, – согласился Петров. – Но если мы договоримся, то появятся.

– Цена вопроса? – Глеб стал неожиданно собран, теперь всё зависело от того, насколько он им нужен и на что они готовы пойти, чтобы получить то, что им необходимо.

– Деньги не существенны, – отмахнулся «костюм», – давайте начнём с цифры в двадцать тысяч. Сможете за такие деньги справить себе дешёвую китайскую руку.

– Ты со мной, скот, не шути! – взорвался Глеб. – Говори, что нужно. А если нет, то проваливай.

– Хорошо, – став серьёзным, произнёс Петров. – Ваша последняя операция, в результате которой вы стали таким. Рассказываете мне всё, и получаете свои двадцать штук.

– А чего скрывать? – усмехнулся Северин. – Один коновал взял и отрезал всё лишнее – руки, ноги. Так что, жду перевода средств. Об операции ничего рассказать не могу, так как был под наркозом. Если эта гнида ещё не сдохла, то спросите у него.

– Не паясничай, Северин, – теряя остатки благодушия, сердито произнёс лже-Петров. – Я не для того пролетел три тысячи километров, чтобы слушать твои остроумные спичи. Что вы делали в комплексе «Синтез»?

Глеб напрягся. Операция в комплексе одного европейского филиала «АйсКор» была засекречена. Когда он пришёл в себя, с него взяли кучу подписок о неразглашении, пообещав, что если информация всплывет, то его жизнь превратится в кошмар. Хотя, что может быть хуже того, что есть сейчас? Правда, тогда у него была надежда, что его поставят на ноги.

– Кто вы?

– Это не имеет значения, – серьёзно ответил лощёный.

– Имеет, – парировал Глеб. – Услуга за услугу. Вы очень влиятельный человек, и можете многое. Я расскажу вам всё, что знаю, но взамен потребую только одного.

– Дайте угадаю, – усмехнулся Петров, – вы хотите умереть.

Глеб только кивнул.

– Забавно, – продолжил лощёный, – вы хотите умереть, но в моей власти, чтобы вы начали жить. Что вы знаете о событиях, происходящих в мире?

– Официальную новостную ленту считать? – с издёвкой спросил Глеб.

– Не смешите, – ответил Петров.

– Тогда ничего.

– Именно. И никто не знает. Я один из десяти человек, которые в курсе, что вскоре история пойдёт по новому пути развития. Я – человек, изменивший её. – Он достал из кармана пиджака круглую металлическую таблетку и приляпал на саркофаг. – Глушилка, – пояснил он, – теперь никто, кроме вас, ничего не услышит. Мне нужна информация по комплексу «Синтез», взамен вы получите всё, что пожелаете. В разумных пределах, конечно. Даю слово, что никто не узнает, как информация ко мне попала.

– Ваше слово стоит ровно ноль, – отбрил лже-Петрова Глеб. – Если утечку обнаружат, то я окажусь в ещё более поганом месте, нежели это.

– Странно, вам не кажется моё лицо знакомым? – проигнорировав вспышку раздражения собеседника, спросил лощёный. – Может, так я буду больше похож на того, кого вы знаете. – Он быстро повернул простенькое кольцо на безымянном пальце левой руки, и почти тут же его лицо мгновенно изменилось: возраст остался прежним, желтовато-карие глаза превратились в чёрные, в волосах появилась седина, подбородок из острого стал квадратным, а лицо продолговатым.

– Гришин?! – выдохнул Глеб, узнав одного из директоров «РосТеха».

– Именно, – вернув прежнюю личину, согласился собеседник. – Теперь я выполню вашу просьбу. Либо вы пойдёте со мной, и я дам вам новую жизнь, после того, как вы расскажите всё про «Синтез». Либо я заткну вам рот, и вы сдохните в этой камере от разрыва вашего дешёвого сердечка, которое, как ни странно, исправно работает. Правда, опять же, сначала я сожгу ваш мозг, предварительно вынув оттуда необходимую мне информацию. Решайте.

Глеб Северин – командир группы по особым поручениям корпорации «РосТех», никогда не страдал медлительностью, на принятия решения у него уходили доли секунды, и раньше, чем Гришин закончил говорить, он уже знал ответ.

– Вы берёте меня с собой, и я получаю новые руки и ноги.

– Мы договорились, – вставая, произнёс лощёный. – Оставьте свою голосовую подпись.

Из кейса, который раньше стоял на полу, появился цифровой лист, на котором отобразился новый контракт Северина. Гришин приложил его к стеклу капсулы, чтобы Глеб смог его прочесть.

Глаза инвалида стремительно бегали по строчкам, на прочтение двадцати трёх строк ушло чуть больше двадцати шести секунд.

– Я, Глеб Северин, личный номер 421337, заверяю подлинность данного контракта, соглашаюсь со всеми пунктами, – поставил Глеб свою звуковую подпись.

– Поздравляю вас, господин Северин, вы сделали правильный выбор. Прощайтесь с вашей конурой. – Гришин снял глушилку и сделал знак кому-то невидимому.

Глеб быстро повернул голову. Два парня в красной броне службы безопасности «РосТеха» подошли к капсуле. Один из них что-то приложил к пластику саркофага, в котором тут же появилась маленькая дырочка, и внутрь пошёл газ. Глеб в панике задержал дыхание, но, поняв, что бесполезно, вдохнул. Сознание погасло.

Глава первая. Вы можете всё

Глеб очнулся в белой стерильной комнате. Всё вокруг так и кричало о том, что он находится в операционной, совершенно пустой. Минуту он вертел головой, изучая обстановку. Вся техника была самой современной: новейшие медицинские роботы, многочисленные голографические экраны, на которые отражалось всё – от пульса до активности мозга. Дверь в операционную открылась бесшумно, хотя, открылось – не то слово, она просто исчезла, нанодвери появились на рынке всего пару лет назад и позволить их себе могли только состоятельные люди.

– Ну что ж, господин Северин, я сдержал своё слово, теперь ваша часть сделки, – произнёс Гришин, усаживаясь у его постели. Дверь за его спиной стала вполне обычной, как и облик самого директора «РосТеха».

– Что вы хотите узнать?

– Кто отправил вас в Осло? Что вы там делали? И почему в живых остались только вы?

– Все мертвы? – не слишком удивившись, спросил Глеб.

Гришин кивнул.

– Думаю, последний вопрос можно считать риторическим. Из вашего отряда и так уцелело всего трое, не считая вас. В течение четырёх месяцев остальные погибли при очень странных обстоятельствах. Подозреваю, что про вас просто забыли. Вы знаете, что начисления за ваше лечение в госпитале ветеранов велось с неподконтрольного анонимного счёта, владельца которого установить так и не удалось. Хотя откуда вам это знать? Но вернёмся к моим вопросам: кто приказал и что вам там было надо?

– Всё произошло в январе 2104 года. Мой взвод подняли по тревоге с приказом прибыть на закрытый корпоративный аэродром.

– Кто отдал приказ?

– Свенсон – начальник подразделения специальных операций.

– Он погиб спустя месяц, его флаер разбился при заходе на посадку, автопилот не учёл плохие погодные условия, – вставил свою ремарку Гришин.

– Туда ему и дорога, скот был порядочный, – вырвалось у Глеба.

– Что дальше произошло? – с нетерпением спросил директор.

– Дальше? Дальше началась чертовщина… Нас встретил невзрачный человек лет шестидесяти, сутулый, с тонкими руками. Его сопровождали два крайне неприятных типа в новейшей кибернетической броне. Такую, наверное, даже из танка не прошибить.

– Вы почти правы, – снова влез в рассказ Гришин. – «Преторианец» – новейший доспех для телохранителей. Для боевых действий непригоден, так как малоподвижен, но фактически неуязвим. Вы видели этого человека?

Из зеленоватого кольца на безымянном пальце появился голографический экран вполне приличных размеров, на котором высветилась фотография мужчины среднего возраста. Глеб несколько секунд всматривался в черты лица.

– Похож, но этот гораздо моложе, я не могу сказать точно.

– Не важно, – заметил собеседник, экран исчез. – Он ставил вам задачу?

Глеб кивнул.

– У меня было распоряжение Свенсона следовать его инструкциям. Он приказал проникнуть на объект, подавить сопротивление службы безопасности, захватить лабораторный комплекс и забрать оттуда учёного по фамилии Тилман и кейс размером шестьдесят на девяносто. И ни при каких условиях не допустить гибели первого и потери второго. Для операции нам предоставили подробный план комплекса, коды к системам безопасности. Нам стало известно всё, начиная от численности противника, его вооружении, и заканчивая расположением камер и охранных систем. Отдельно было подчеркнуто, что если комплекс перестанет существовать со всеми людьми – никто не опечалится. Значение имел только Тилман и его чемодан.

– Что находилось в том чемодане?

Глеб отрицательно покачал головой.

– Я не знаю.

– А хотели бы знать?

Глеб снова отрицательно покачал головой.

– Он стоил жизни мне и моим парням.

– Что было дальше? – с нетерпением спросил Гришин.

– Мы вылетели на спецтранспорте. Двадцать шесть человек и шесть десантируемых каров. Летели неизвестно куда, знали только, что предстоит сделать. Нас выбросили прямо над объектом. И сразу всё пошло не так. Нас обнаружили ещё на подлёте. В воздухе погибло семеро человек и два бронекара. Ещё один сразу подбили на земле. Мы взяли комплекс за двадцать минут. К тому времени нас осталось одиннадцать. Тилмана нашли без проблем, он ждал нас со своим чемоданчиком. Вывели его, подорвали объект. Я был против, но человек сутулого, которого навязали нам, лично произвёл подрыв. При погрузке в флаер нас атаковали войска «АйсКорп». Меня вытащили из горящего броневика и затащили на борт, больше я ничего не помню.

– Спасибо, – поднимаясь, произнёс Гришин. – Вы выполнили свою часть сделки, я выполню свою. Когда вы придёте в себя, то у вас будут новые руки и ноги, и много что ещё. Вы забудете о разговоре, обо мне и об этом месте. Прощайте, Северин.

Нанодверь пропала и вскоре снова появилась, выпустив одного из самых влиятельных людей мира. А через несколько часов комнату наполнили люди в изоляционных белых костюмах. Они медленно переложили Глеба на операционный стол и вкололи наркоз. Свет снова померк.

Когда Глеб пришёл в себя, белой комнаты вокруг не оказалось. Старая квартира, кирпичные стены, лишённые обоев, запах каких-то лекарств витал в воздухе, вызывая тошноту. Через окно, за которым стояла ночь, лился электрический свет. Он медленно плыл, и вскоре пропал, погрузив помещение во тьму. Неожиданно, за стеной громко заиграло радио, что заставило Глеба поморщиться.

– На календаре двадцать шестое марта 2106 года, – бодро выкрикнула ведущая. – С новым днём, сограждане!

Глеб встрепенулся и рефлекторно провёл рукой по лицу. Рукой… Северин, не веря, смотрел на свою новую руку. Матовый тёмный металл красиво переливался в неярком лунном свете. Глеб пошевелил второй, потом выставил перед собой обе и несколько минут, не веря, смотрел на них. У него были руки! И даже то, что он неизвестно где провёл четыре месяца, то, что сейчас он находится непонятно где, и не ясно, как он сюда попал, меркло по сравнению с тем, что у него были руки. Не очень ловко он ухватил пальцами край одеяла, скрывающего всё остальное, и резко сдёрнул его. Человек, оставшийся в памяти ярким силуэтом, лицо которого Северин никак не мог вспомнить, сдержал своё слово. Он выполнил даже больше, чем Глеб мог ожидать – под одеялом он увидел две великолепные ноги из такого же матово-чёрного металла. Глеб провёл пальцами по бедру, и ничего не почувствовал. «Нельзя получить всё, и сразу», – подумал парень и аккуратно встал. Его качнуло и повело в сторону, организм ощущал слабость. Северин ухватился за спинку, чтобы не упасть. Если руки слушались, словно родные, то вместо ног он ощущал два куска металла, на них ещё предстояло научиться ходить. Рядом с диваном в тусклом лунном свете стоял небольшой журнальный столик, на котором лежала коробочка виртуального интерфейса или, как все его называли сокращённо, виртИнтер. Голографический экран почти не давал света, просто серебристый квадрат, парящий в тридцати сантиметрах над столом, и слегка подсвеченная виртуальная клавиатура. Глеб склонился к монитору, не отпуская свою опору, и прочёл текст:

«Если вы это читаете, значит, мы оба сдержали своё слово. Вы не вспомните ни меня, ни то, что я от вас хотел, но, как я и обещал, вы получили новую жизнь. В этом интерфейсе вы найдёте подробное описание того, что получили. Не советую пренебрегать инструкцией, вы стали обладателем уникального комплекта имплантов „Борей“. Считайте, что вы проводите его полевые испытания. Некоторое время мои люди будут наблюдать за вами, пусть это вас не смущает, вы не увидите и не узнаете их. Прощайте, господин Северин».

Глеб сел обратно на диван. Он не мог вспомнить ничего, что произошло за последние месяцы, только какие-то разрозненные куски, яркие силуэты, свет, который мешал разглядеть лица. Но сделка – есть сделка, он получил то, что просил – ему вернули жизнь. Осталось научиться пользоваться ей.

Он ещё раз посмотрел на свои руки, сжал пальцы в кулак, разжал, согнул в локтях, сделал круговое движение плечами. Импланты слушались его, как родные, чего нельзя было сказать о ногах.

Вспомнив, что очень хотел есть, Глеб поднялся и с трудом дошёл до кухни. По дороге парень наткнулся на большое зеркало, висящее на стене, и замер, увидев своё новое тело целиком. Первое, что бросилось ему в глаза, его лицо: стальная пластина с правой стороны исчезла. Там, где она раньше стояла, появилась полумаска из того же металла, что и руки с ногами. Но больше всего его поразил глаз – он отсутствовал. Рука рефлекторно рванулась вверх, и пальцы аккуратно провели по жидкокристаллическому дисплею, сделанному в виде шестигранника, словно кто-то разрезал солнцезащитные очки надвое и закрепил половину на правом глазу. Обожжённую грудь тоже скрыл металл. Что под ним, ещё предстояло узнать, но куча различных разъёмов свидетельствовала о том, что там упрятано множество имплантов. Северин поднял глаза и посмотрел на отражение своего лица, оно выглядело растерянным. Только сейчас парень начал осознавать, что получил намного больше, чем хотел. Он разглядывал себя, не зная, радоваться или орать. Глеб Северин перестал быть человеком, из зеркала на него смотрел киборг, в котором от человека осталось меньше двадцати процентов. Обычные люди назвали таких деформатами, от латинского слова deformis – искажённый, безобразный, уродливый. Хотя, было ещё одно слово – фрик, но его старались избегать, за подобное оскорбление можно получить по морде, а то и в морг угодить.

Вообще с момента поступления имплантов в продажу прошло уже больше десяти лет. До этого их использовали или очень состоятельные люди, поскольку игрушки оказались дорогими, или военные. Но потом всё изменилось. Компания «RevisedIndustry» выпустила на рынок недорогие импланты, которые могли позволить себе очень многие люди. С этого и началась война за влияние. Правда, оказалось, что такая продукция не слишком качественная, организмы носителей отторгали импланты. Но самым большим бичом деформатов стал «Деферин» сырой – недорогой продукт, необходимый для функционирования имплантов. Привыкание, радиоактивное поражение тканей, мутации – всё это плодило настоящих фриков. Те, кто смог выжить и приспособиться, теперь обитали в городских трущобах, куда полиция «РосТеха» или государственная служба контроля (ГСК) без танков даже соваться не решались. Закон там был чистой условностью, человеческая жизнь стоила ровно одну дозу «Деферина». Правда, теперь на рынке правит бал «Гелерон», более безопасный энергетический гель, а некоторые импланты уже используют энергию человеческого тела, но такие стоят бешеных денег, и позволить их себе могут пока что единицы.

Импланты можно было разделить на две группы: внутренние – различные органы, которые размещались в мозгу и в теле, расширяя возможности человечка, и внешние – вроде кибернетических рук и ног. Изначально они предназначались для солдат, потерявших конечности на войне, но, поняв, насколько они эффективны, многие стали самостоятельно ложиться под нож, чтобы заменить здоровые конечности кибернетическими. А корпорации создали целые подразделения из киборгов – люди добровольно подписывали данные контракты, сулившие им немалые деньги и возможности.

Глеб моргнул, отгоняя размышления. Сейчас необходимо набить желудок, сосущая пустота внутри говорила о том, что он давно не питался по-человечески. Открыв холодильник, Глеб обомлел: двухметровый гигант оказался заваленным маленькими капсулами с голубоватым составом, и только на нижней полке лежало несколько упаковок с замороженными готовыми обедами. То, что голубой гель гораздо важнее еды, Северин понял сразу, но есть хотелось. Достав один из обедов, он сунул его в генераторную печь.

– Обед из трёх блюд, – услужливо сообщила та довольно сексуальным женским голосом. – Картофельное пюре, отбивная, суп из морепродуктов, кофе или чай на выбор.

– Кофе, – приказал Глеб.

– Выполняю.

Яркая вспышка, несколько секунд жёлтого света, льющегося из маленького окошка.

– Приготовление закончено, – сообщила печь.

Дверца распахнулась, и из неё выехала керамическая менажница. Крышка исчезла, в трёх судочках, дыша паром и источая манящие ароматы, лежала еда. Два с лишним года Глеб не ел подобного. И даже эти продукты, в которых не было ничего натурального, казались ему сейчас верхом искусства кулинарии.

Забрав поднос, он уселся на высокий стул, стоящий возле обшарпанной, старой роботизированной барной стойки. Искать стол не хотелось, желудок, почувствовавший наличие пищи в зоне досягаемости хозяина, требовал немедленно приступить к её поглощению.

– Что будете пить? – поинтересовался встроенный в стойку робот-бармен.

– Ничего, – буркнул Глеб. – Дай пожрать спокойно.

– Слушаюсь, господин Северин, – мгновенно среагировал динамик. – Может, включить музыку?

– Отвяжись, – приказал Глеб, методично работая ложкой.

После двухгодовой белковой диеты суп из супермаркета показался ему восхитительным. Следом настала очередь отбивной и пюре. Даже кофе был неплох, хотя, от настоящего там ничего не осталось, чистейший генный продукт. Чашка подобного кофе, сваренного из зёрен, стоила около пятисот империалов. Примерно также обстояло дело с натуральными продуктами: бифштекс около четырёх сотен, килограмм яблок, выращенных под обычным небом без применения генетики, в районе семисот империалов. Так что, полноценный ужин обходился от двух до пяти тысяч, и позволяли его себе состоятельные люди. Работяга среднего звена раз в год, накопив денег, мог побаловать себя, остальным это было недоступно. Мир медленно превращался в клоаку. На Земле жили только люди, у которых не хватало денег переселиться в лунные города. Именно там обитала вся элита бизнеса, богема искусства и цвет политики. Земля давно превратилась в большое производство всего и вся.

Глеб избавился от опустевшей посуды, закинув её в испаритель, и вернулся в комнату. Прежде, чем делать какие-то телодвижения, необходимо изучить информацию по комплексу «Борей». Описание и инструкция по его применению насчитывали почти двести страниц. Глеб тяжко вздохнул: зарываться в гору технической информации не хотелось, но жизненно необходимо. Северин открыл первую страницу и углубился в чтение.

«Комплекс „Борей“ – новейший комплект имплантов от корпорации „РосТех“. Создан специально для спецподразделений корпорации. На открытый рынок поставляться не будет, лишь урезанные и видоизмененные импланты поступят в свободную продажу».

Глеб озадачено посмотрел на свои руки и ноги. Какую версию установили на него? Возможно, ответ находился в отдельном письме, но вскрыть его пока что не представлялось возможным – десятизначный пароль надёжно защищал доступ к данным.

«Полный комплект „Борей“ и его модификации „Стражник“, „Штурмовик“, „Охотник“ в свободной продаже не появятся. Каждая модификация имеет серьёзные отличия. „Стражник“ – комплект для служб безопасности, отличается повышенной живучестью, малой подвижностью, внушительной огневой мощью. Устанавливаемые импланты: сканер объектов „Дозор“, система эхолокации „Эхо“, шокер „Разряд“, энергетическая сеть „Паралич“, модуль „Око“, анализатор намерений „Инстинкт“, модуль связи „Голос“, автоматическая аптечка „Гиппократ“. Остальные модификации являются добавочными».

Глеб быстро проглядел список и присвистнул, всего в «Стражника» можно было запихнуть около сорока различных имплантов.

Северин просмотрел оставшиеся модификации. Комплект «Штурмовик» создан для спецподразделений. Средняя защищённость, повышенная мобильность, огромное количество различных имплантов. Некоторые оказались одинаковыми со «Стражником», но большинство – специально разработаны для штурмовых операций.

«Охотник» представлял собой разведывательный вариант. Минимальная защищённость, максимальная скрытность. Почти все модули были направлены для сбора информации. Оружие только для незаметного устранения целей, и в основном нелетального исхода, исключение составлял только бесшумный энергетический пистолет «Ампер», легко превращающий человека в плохо прожаренную отбивную.

За два года Глеб сильно отдалился от рынка боевых имплантов и новейшего оружия, но всё, что он прочёл про комплект «Борей», давало уверенность, что это один из лучших и самых перспективных образцов на рынке. Он ещё раз глянул на свои руки. Даже не верилось, что неизвестный добродетель установил на него подобный комплекс. Правда, начинка его варианта оставалась тайной.

Чем глубже зарывался Глеб в инструкции и описания, тем больше его настораживало то, что он стал обладателем «Борея». Столько новейших технологий на одном человеке тяжело себе представить. И чем больше Северин осознавал это, тем чётче у него складывалось впечатление, что он вляпался в полное дерьмо. Когда же инструкция была прочитана до конца, Глеб был уже на сто процентов уверен в этом. Тот, кто снабдил его всеми примочками, пусть даже и в урезанном варианте, сделал из него идеального солдата. Такое не ставят первому попавшемуся инвалиду.

Синие флаконы с гелем в холодильнике оказались ни чем иным, как элементами питания нервной системы (от которой и работали все импланты), новейшей разработкой «РосТеха», проходящей под грифом «Энерон». Одной капсулы вполне должно хватить для питания стандартного набора имплантов в течение трёх дней. Правда, при активном использовании расход энергии увеличивался, но даже при полной нагрузке, одной капсулы хватало на сутки. Учитывая, что по размерам они были с указательный палец и толщиной в пару сантиметров, то в небольшую сумку мог вместиться запас на год вперёд. На рынок «Энерон» должен попасть только через месяц вместе со стартом продаж очень ограниченного набора внутренних имплантов и кибернетических протезов, созданных на основе «Борея».

Голографический экран мигнул, и в маленьком окошке появился короткий ряд из десяти знаков, что могло быть только одним – паролем к зашифрованному файлу. Глеб не стал долго раздумывать и быстро ввёл код. «Доступ разрешён» – появилась на экране короткая надпись.

Северин несколько секунд медлил прежде, чем вскрыть файл. Наконец, он ткнул металлическим пальцем в сенсор, и мгновенно экран пропал, а вместо него появилась трёхмерная проекция человеческой фигуры. Глеб с лёгкостью узнал себя и свои новые импланты.

– Желаете получить доступ к меню? – раздался из невидимого динамика строгий женский голос.

– Да, – с лёгким нетерпением подтвердил запрос Северин.

Тут же рядом с проекцией вспыхнул прямоугольник, в котором скрывалось меню с характеристиками. Глеб быстро проглядел содержание: «Установленные импланты, характеристики, модификации, расширение возможностей, ограничения». И в самом низу отдельное письмо. Глеб решил начать с письма.

«Господин Северин, на ваш счёт перечислена сумма в десять тысяч империалов. Кредитный чип вы найдёте на столе. Квартира полностью оплачена на шесть месяцев. Мы взяли на себя смелость, и нашли вам работу в ГСК. Вам необходимо придти в центральное управление и найти капитана Долгова. Прощайте».

Что ж, неизвестные и здесь подсуетились. Глеб осмотрел стол и нашёл плоский пластиковый чип с сенсорной полосой, о котором говорилось в письме. Теперь, когда все покрывала сброшены, можно было заняться вопросом, который мучил его всё время с момента пробуждения. Что из себя представляет его новое тело?

Глеб решительно отдал мысленный приказ, виртуальный интерфейс мгновенно отозвался на команду и открыл меню – «Установленные импланты».

Просмотрев список, Северин озадачено почесал затылок новой киберрукой, металлические пальцы приятно холодили то, что осталось от его кожи. Те, кто вернули его к жизни, постарались на славу. Если раньше стальная пластина была ровно в половину черепа, то теперь матовый металл прикрывала искусственная кожа, на которой росли вполне настоящие тёмно-каштановые волосы. За четыре месяца так никто и не удосужился подстричь Глеба, и теперь их вполне можно зачесать в довольно длинный и густой хвост. Но это оказалось мелочью по сравнению с тем, что Глеб прочитал. В его новых руках и ногах располагалось шесть имплантов, в теле ещё четыре, плюс три мозговых. Сумма установленного по примерным подсчётам перевалила за полмиллиона, не считая самих киберпротезов. Кто-то нехило вложился в него. Что опять рождало огромное количество вопросов, два из которых входили в приоритет: кто и зачем? Глеб давно перестал верить в бескорыстность людей – если ему установили подобное, то ждут от него определённых действий. О том, что он полевой испытатель, Глеб даже думать не стал, это напоминало бред.

– Попробуем, – сказал он вслух и сосредоточился.

В левом глазу всё осталось как обычно – полутёмная комната, теряющиеся в тени предметы, а вот в правом, на котором установлен модуль «Око», изображение изменилось. Северин вздрогнул от неожиданности. Стенки, не больше сорока сантиметров, стали полупрозрачными, он видел их, и сквозь них. Предметы засветились золотистым цветом, а живые объекты красноватым. Правда, дистанция оказалась невелика – метров девять, за пределами всё тонуло в тумане. «Стоп!» – мысленно отдал приказ Глеб, и его окружила привычная полутьма. В уголке глазного сканера индикатор батареи показывал потерю долей процента от общего количества энергии, «Рентген», хоть и не сильно, но жрал питание.

Глеб задумчиво посмотрел на оставшийся список. Один из мозговых имплантов – «Открытый мир», не был активирован, для него требовалось подключение к компьютерным сетям. В основном он использовался для мгновенного мониторинга поступающей информации. Третий модуль – «Инстинкт», но проверить его сейчас не представлялось возможным, по причине отсутствия другого объекта, с которым можно поговорить. Плюс его устаревший «мыслеголос», который вытащили, но имплант «Око» имел подобную функцию. Жаль только, что радиус мысленного общения, несмотря на новую модификацию, так и не превысил шестидесяти метров.

– Оценим то, что можем, – подвёл итог Северин.

В перечне это называлось просто – Наномышцы. Встав с дивана, парень резко оттолкнулся от пола, легко перепрыгнул метровый столик и едва не врезался в дверь, до которой было четыре метра восемьдесят два сантиметра. Встроенный в глазной сканер дальномер указал точное расстояние. Высота прыжка составила около двух, но Глеб и не прыгал вверх. Вторым имплантом, встроенным в ноги, был «Спринтер», на целых десять секунд он мог развить скорость больше шестидесяти километров. Правда, в характеристиках значилось повышенное потребление «Энерона». Да и вообще, двигательная система являлась самым большим потребителем энергии. «РосТеху» хоть и удалось снизить затраты, но сделать так, чтобы составляющие работали только от резервов организма, не вышло.

Глеб вернулся к столу. «Питание», – отдал он новый приказ, и на плечах открылись два отсека, каждый рассчитанный на две капсулы. Правая рука – основной генератор, левый – резервный. Из инструкции стало ясно, что ему, в отличие от обычных людей, не вживили инъектор, а просто воспользовались возможностями киберпротезов. Новый мысленный приказ: «Виброклинки», и два лезвия по полметра выстрелили из предплечья. Они были сделаны по технологии – вибронож (тонкий штырь из незнакомого металла, вокруг которого проицировался сам нож). Внешне они выглядели как два полупрозрачных меча средней длинны. Создавались за счёт генератора ультразвуковых колебаний, происходящего несколько тысяч раз в секунду. Глеб опять мысленно отдал приказ, и клинки исчезли в руке. Сев, он посмотрел на их характеристики. Как и ожидалось, новейшая технология. Такое «лезвие», если, конечно, к тому, что вылетало из руки, можно применить подобный термин, пособно пробить стальную пластину в сантиметр толщиной, перерубить металлический прут. О том, что оно могло сделать с человеком, даже говорить не стоило.

Закончив с оружием, Глеб перешёл к следующему импланту – «Отмычка». Указательный палец на правой руке выстрелил коммуникативным щупом, предназначенным для взлома сложных электронных устройств, лишённых беспроводного подсоединения.

Остался последний и один из самых главных имплантов…

– Кожа, – приказал Глеб.

Мгновенно структура протезов начала меняться, холодный металл принимал обличие обычных человеческих конечностей, покрываясь тонким слоем нанопокрытия, имитирующим его собственную кожу. Шесть секунд, и Глеб сам не верил, что у него металлические руки и ноги. Единственное, что не тронуло нанопокрытие, глазной имплант. Северин повернулся к зеркалу. На него смотрел молодой парень лет двадцати пяти. Таким Глеб помнил себя лишь в восемнадцать, а потом он пошёл на службу корпорации. С тех пор прошло уже шесть лет. Во множествах стычках он получил около десятка ран, шрамы от которых изуродовали его тело. Но теперь от них не осталось и следа. И самым важным было то, что нанопокрытие совершенно не потребляло энергии «Энерона».

Последним имплантом, установленным в руки, оказалась искусственная мускулатура, с помощью которой можно легко поднять предмет весом до двухсот килограмм и швырнуть его метров на десять. Проблема состояла только в максимальном воздействии на человеческий позвоночник, но, поскольку его скелет был модернизирован в определённых местах, в том числе усилен позвоночник, то возня с подобным весом не доставляла неудобств. Глеб огляделся по сторонам, но не обнаружил ничего тяжёлого и массивного, поэтому эксперименту подвергся диван – сорок килограмм Глеб легко поднял оной рукой, оторвав его от пола, после чего аккуратно поставил его обратно.

Последние модификации касались непосредственно организма. Неизвестные врачи знатно его выпотрошили: искусственные сердце и печень, модуль автономного лечения «Гиппократ» и модуль вентиляции воздуха «Фильтр», который позволял дышать в самой агрессивной среде, новейший имплант был способен поддерживать работоспособность тела под водой, выделяя из неё кислород в течение пяти минут. Правда, Глеб не торопился проверять его на практике. Все импланты устойчивы к повреждениям, как к механическим, так и атмосферным. Конечно, у них был свой предел, но созданные для боевых групп, они имели повышенный запас прочности.

Северин несколько минут сидел с закрытыми глазами. Ему подарили новую жизнь. Но какую цену за это потребуют, или какую он уже заплатил? Глеб поднялся и дошёл до душевой, в инструкциях не запрещалось мыться, правда, рекомендовалось убрать псевдокожу.

Северин вошёл в кабину, мысленно настроил напор и температуру и встал под тугие тёплые струи, бьющие со всех сторон. Мысли крутились вокруг новых вопросов: где он сейчас? Когда ему следует прибыть к капитану Долгову? В письме не указаны конкретные сроки. Конечно, Глеб обязательно пойдёт туда, после войны работу найти тяжело, экономика в упадке, хорошо живут только те, кто работает на корпорацию или те, кого она подкармливает. Лишь номинально ГСК (государственная служба контроля) была государственной структурой, семьдесят процентов зарплаты контролёров приходили с левых счетов «РосТеха».

Спустя двадцать минут Глеб вышел из душа, насухо вытерся, взмахнул руками, провёл несколько ударов, подпрыгнул, присел, сделал пару махов ногами. Он даже не заметил, когда они стали его слушаться, но это и к лучшему, значит, организм принял импланты. Дойдя до кухни, парень достал из холодильника три капсулы «Энерона» и снарядил все ячейки.

Открыв шкаф, Глеб несколько минут разглядывал то, что оставили ему благодетели. Высокие армейские ботинки из прочнейшего наноматериала, способные изменять расцветку, размер, самовосстанавливаться и реагировать на окружающую среду, анализируя её. Например, если ты наступаешь в лужу с концентрированной кислотой, то подошва принимает кислостойкое покрытие, тоже касалось огня и воды. Штаны из такого же материала, и примерно с теми же функциями. Свитер, несколько водолазок и плащ. Всё очень дорогое и в двух экземплярах. Да и польза от подобной одежды для деформата несомненная – виброклинки, вылетающие из его рук, мгновенно превратят любую другую в рваную тряпку. А плащу из наноткани будет глубоко плевать, он сам восстановится за пару минут. Глеб достал из шкафа одежду и быстро облачился, посмотрел в зеркало, оценивая прикид, взял со стола кредитный чип и кодировщик дверного замка. Первое правило – кодируй свои замки сам, тогда будет некого винить в том, что тебя обнесли. Северин вскрыл крышку замка и уже собирался использовать кодировщик, как в голову пришла интересная мысль: он сунул устройство в карман плаща и отдал приказ импланту. Модуль «Отмычка» откликнулся мгновенно, местный замок относился к третьей категории и считался вполне надёжным. Глеб щупом соединился с начинкой замка, на глазной имплант пошла информация о процессе взлома системы. Через считанные секунды система предложила ввести свой код. После ввода, система предложила обновить программную защиту замка на более стабильную и надёжную. Глеб подтвердил апдейт системы защиты замка. При этом автоматически повысился уровень защиты с третьего на четвёртый.

– Долго, – озадачено произнёс Глеб, но делать второй попытки не стал. Сейчас это не самое важное, потренироваться можно позже. Принцип интерфейса вполне понятен, в следующий раз всё будет гораздо проще.

Северин вышел из квартиры. Замок завибрировал и через доли секунды негромко щёлкнул, показывая, что дверь надёжно заблокирована. Посмотрев направо, он обнаружил длинный коридор, идущий через всё здание. До лифта – метров тридцать. Его квартира располагалась с самого краю рядом с пожарным выходом, который по обыкновению был заперт. Конечно, снести тонкую дверь, сделанную из спрессованных опилок, не составит особого труда, тем более с новыми имплантами, но пока торопиться не стоит. Хотя, глядя на тускло освещённый коридор с облезлыми стенами и осыпающейся с них старой краской, становилось совершенно ясно, что дом находится, если не на окраине, то очень близко к ней, неподалёку от какого-то заводского сектора. Направляясь к лифту, Глеб намётанным взглядом определил недавно заделанные следы от пуль. Одна из дверей была совершенно новой. Видимо, её снесло взрывом, об этом говорило пятно копоти на потолке, которое не успели закрасить.

Северин дошёл до лифта и нажал кнопку вызова. Двери распахнулись уже через несколько секунд, а мужской, хорошо поставленный, голос сообщил, что он на девятом этаже. Что ж, с тактической стороны даже неплохо, правда, нырять ласточкой в окно Северин бы не рискнул.

Лифт оказался не таким уж и поганым, девять секунд – и двери открылись на первом этаже. Небольшой холл, бронированная будка управляющего с пуленепробиваемым стеклом, несколько старых пулевых следов и совсем новый от плазменного разряда. В уголке замер робот-охранник, древняя модификация, но вполне надёжная. На его грудной пластине не осталось краски, сплошные вмятины и царапины от пуль и совсем свежая дыра размером с кулак, видимо, туда пришёлся второй заряд плазмы.

Глеб подошёл к бронированной конторке и постучал в исцарапанное стекло. Полноватый мужик, сидящий внутри, указал на кнопку активации голосового кома. Глеб мазнул пальцем по сенсору, он заранее активировал искусственную кожу, чтобы не очень сильно бросаться в глаза.

– Давно я здесь? – голосом, требующим непременного ответа, спросил он.

Мужик едва заметно вздрогнул и заглянул в ком.

– Три дня.

– Кто меня привёз?

– Я не знаю, – растерянно ответил тот. – Я… не помню.

Что и следовало ожидать! Неизвестные позаботились – стереть час из памяти управляющего не составило для них никакого труда.

– Что за город?

– Каменск, – хлопнув глазами, ответил пухлый мужик.

Всё закономерно – госпиталь для ветеранов, где он валялся, тоже располагался на задворках вселенной. Каменску повезло чуть больше – всего шестьсот километров и Новосибирск, хотя Новосибирском он назывался, пока Москва не стала радиоактивной помойкой, теперь это столица России, в которой собраны все государственные структуры и верховная власть – головной офис «РосТеха».

– Где центральный отдел ГСК? – задал Глеб последний вопрос.

– В центре, минут двадцать. Обойдёшь справа наш дом, и дуй прямо по главной улице. Как увидишь трёхэтажное здание за высоким забором с постом охраны и бронекаром у входа, значит, пришёл. Только смотри, аккуратнее, центральный сектор стеной обнесён, и нас там не очень любят. И вообще, будь поосторожней, здесь трущобы, а не центр. ГСК бывают тут только с рейдами и усиленными группами при поддержке штурмовых флаеров.

– Кто правит бал? – заинтересовался Северин окружающей обстановкой, он даже не рассчитывал, что пухлый мужичок будет столь откровенным.

– Трущобы делят фрики и банда под предводительством Хана, поэтому называют себя Ордой. Фрики контролируют всю подземную часть сектора.

– Канализацию?

Консьерж кивнул.

– Ордынцы же держат несколько кварталов, что составляют южный сектор. Их легко узнать, они все носят кожаные куртки с монгольским шлемом на спине. Я бы на твоём месте с ними не связывался, они вечно под лунными грёзами, ничего не бояться, вооружены до зубов. Видел следы боя на девятом?

Глеб кивнул.

– Это за Флопом приходили. ГСК. Человек двадцать. Он троих положил, а потом подорвал себя плазменной гранатой. Пол-этажа мне разнёс и ещё четверых ухлопал. Только два дня назад кое-какой ремонт косметический закончил, – пожаловался пухлый. – А внутри две квартиры стен лишились. Хорошо система противопожарная сработала, не выгорело хоть.

– А фрики? – продолжил Глеб рекогносцировку.

– Эти сидят в своём подземном городе. Там такой лабиринт, что враз заблудишься. Никто не знает, сколько их. Они вообще редко бывают на поверхности. Точной карты нет. ГСК туда даже не суётся. Но если увидел фрика, держись подальше. Где один – там ещё десяток. Промышляют грабежами, людей похищают. Среди них много бывших ветеранов. Фактически, их общество разделено на две части: бывшие вояки, и гражданские, подсевшие на «Деферин». Последние более опасны – за десять империалов могут глотку перерезать. Месяц назад у нас тут была зона боевых действий: Ордынцы сунулись вниз, хотели подмять под себя канализацию, в итоге потеряли человек десять и отступили. Фрики последовали за ними, но им хорошо врезали. Так что, закончилось всё, как всегда ничем – постреляли и разошлись.

– Понятно, – отозвался Глеб. – А это откуда? – он указал на дыру от разряда плазмы, которая красовалась на груди старого робота.

– Шпана, – тяжко вздохнул пухлый. – Налетели вчера четверо оборванцев. Где только такую пушку надыбали? Накануне день квартплаты был, решили на испуг взять, но я уже тридцать лет этот дом содержу, всякое повидал, и чтобы отнять у меня моё, нужно нечто больше, чем четверо идиотов. Всего пару часов назад кровь отмыл, всё было забрызгано.

– Тела ГСК отдал?

Толстячок покачал головой.

– Они здесь не власть. Хану отдал и мертвяков, и двоих выживших. Не моего ума дело – зачем они ему. Я им за защиту плачу, хотя, всё в одну сторону больше: я им даю, а с проблемами сам разбираюсь.

Северин усмехнулся. Обычная схема – толстяк платил за защиту, причём за защиту от самого Хана, поскольку, если не платить, то тёмной ночью здание взлетит на воздух.

– Спасибо за рассказ, пора мне, – Глеб поднял руку и направился к дверям.

– Успеха, – крикнул вслед толстяк.

Северин не обернулся, он толкнул дверь и вышел на улицу. Из окна обстановка выглядела немного иначе. Оказавшись ближе к земле, он понял, в какую задницу его запихнули «благодетели». До заводского сектора оказалось больше двух километров, эта территория была застроена небольшими ветхими домиками-времянками. Ранняя весна – грязи по щиколотку, островки уцелевшего дорожного покрытия среди сплошного месива из грязи выглядели инородно. Возле бочек, в которых горели костры, грелись какие-то маргиналы, подозрительно смотрящие на человека, стоящего на крыльце дома и уверенно разглядывающего окружающую местность, так, словно он видел её в первый раз. Несколько из оборванцев направились в сторону Северина, но тот сжал кулаки и отрицательно покачал головой, давая понять, что кроме выбитых зубов они здесь ничего не найдут. Может, эти люди и опустились, но мозги ещё не все растеряли, а может, им инстинкт подсказал, что ничего хорошего не выйдет, поэтому парочка тихо растворилась в лабиринте построек, уж больно уверенно выглядел человек в чистой незамысловатой одежде. Глеб специально настроил свой плащ и штаны на то, чтобы они выглядели как кожа, хотя в любой момент мог отдать приказ и сменить чёрный цвет на красный или пятнистый.

Северин сошёл с крыльца и, стараясь держаться сухих участков, двинулся в указанном толстяком направлении. Главная улица была чуть более чистая и даже освещена, во всяком случае, фонари горели через каждые пятьдесят метров. Едва он свернул за угол, как мимо пролетела древняя машина на бензиновом двигателе – старый военный джип, на который для верности понавешали бронепластины. На двери красовался рисунок монгольского шлема с меховой опушкой, в открытом кузове сидели несколько крепких парней в кожаных куртках и с автоматами, снятыми с вооружения лет тридцать назад, правда, от этого они хуже не стали, и убивали по-прежнему безотказно. Во всяком случае, их вполне достаточно, чтобы поразить легкобронированную технику или бронежилеты, которые были в ходу у ГСК. Сидящие в кузове бойцы окинули Глеба заинтересованным взглядом, но останавливаться не стали, видимо, куда-то торопились, иначе, ни за что не упустили бы возможности «пообщаться» с незнакомцем в хорошем прикиде. Машина скрылась за домами.

Поскольку утро было ранее, и людей на улицах почти не наблюдалось, Глеб беспрепятственно шагал по обочине, разглядывая местный пейзаж. Хотя, смотреть особо нечего: Каменск – обычный, периферийный город, и только в центре, куда шёл Северин, сверкали подсветкой и чистотой несколько высоток, весь остальной город застроен блочными трёх и пятиэтажными домами. Некоторые были поновее, некоторые выглядели совсем паршиво, а некоторые – вообще заброшены.

Граница цивилизации прошла примерно в полутора километрах от места проживания Глеба, и здесь наблюдалась вполне обычная картина – глухая пятиметровая стена, утыканная датчиками, а по верху шла энергетическая дуга – замена древней колючей проволоке. Блокпост, на котором скучали пятеро бойцов ГСК, больше напоминал крепость: пулемётное гнездо, станковый ракетомёт, бронекар с автоматической ракетной установкой и тяжёлым лазером, снайпер на забетонированной вышке. Всё это выглядело очень серьёзно. Складывалось ощущение, что властям и жителям города забыли сказать, что война за влияние закончилась больше двух лет назад.

Стоило Глебу приблизиться метров на тридцать, как его тут же взяли на прицел. Правда, сам Северин на это никак не отреагировал, продолжая целеустремленно шагать, держа руки на виду. Проделав путь до блокпоста, Глеб остановился, повинуясь взмаху старшего. Один из бойцов достал сканер и начал идентификацию личности и отслеживание неправомерно установленных имплантов. Лицо контролёра было скучающим, пока на дисплее сканера не появилась информация, и он не завопил, оповещая о незаконных модулях.

Глеб занервничал. Похоже, никто не предупредил местных о нём. В такой ситуации бойцы ГСК обязаны задержать его, доставить в центральный отдел, допросить, после чего, с вероятностью в сто процентов, поснимать всё незаконное. Вот только было одно «но»: Глеб не торопился расставаться с только что приобретёнными руками и ногами, да и остальные импланты ему приглянулись. Он уже настроился на драку, как сканер мигнул зелёным огоньком, подтверждающим права Глеба на владение данными имплантами. Боец показал монитор сканера старшему, тот несколько секунд разглядывал его, потом внимательно посмотрел на Глеба.

– Откуда они у вас? – его тон был требовательный, мало напоминающий просьбу, скорее приказ.

Но Северин уже понял, что это просто жалкая попытка получить информацию, иначе всё развивалось бы по другому сценарию.

– Отвали, лейтенант, – уверенно произнёс он. – Не твоё собачье дело, откуда у меня такие игрушки.

Вояка позеленел от злости, но, видимо, власти у него было маловато, чтобы качать права, а Глебу стало жутко интересно, что же тот увидел на сканере.

– Я могу идти? – добавив в голос властные нотки, поинтересовался он у закипающего, как чайник, контролёра.

– Не смею задерживать, – прошипел тот и посторонился.

Северин пошёл вперёд мимо детекторов, которые активно пищали, разрываясь между сигналами тревоги и разрешения. Место было маловато, а лейтенант активно нарывался, поэтому Глеб, не задумываясь, слегка задел его плечом. Контролёра закрутило вокруг своей оси и кинуло на сенсорную стену. Северин на секунду остановился, бросив взгляд на растерянного стража порядка, после чего хмыкнул и пошёл дальше. Толкнул, ведь, не сильно, к тому же на лейтенанте спецкостюм «Ахилл», устаревшая модификация, заря кибернетических разработок, но данный пример хорошо продемонстрировал возможности комплекса «Борей». Рядовые, видевшие стычку, сделали вид, что ничего не произошло, предпочитая не вмешиваться. Только сержант вопросительно глянул на командира, но тот покачал головой, хотя, в его глазах Глеб прочёл желание всадить ему в спину весь магазин плазменной штурмовой винтовки. Конечно, можно было бы испробовать на нём «Инстинкт», и оставить того в прекрасном настроении, но возиться в лом, да и плевать ему на зелёного лейтенанта, в котором спеси больше, чем мозгов. Если бы он спросил по-другому, ответ Северина не стал бы иным, но был бы более вежливым, что позволило контролёру сохранить лицо. Но хамов и превышение полномочий Глеб ненавидел до зубовного скрежета, особенно, если это объединялось в одном объекте. Но обострять конфликт ещё больше не хотелось, возможно, ему с этими людьми работать.

Миновав коридор с противно визжащими на разные голоса сенсорами, Глеб попал в другой мир: чистые улицы, здания из прочнейшего затемнённого пластика, носящиеся в паре метров от земли пассажирские кары, заходящий на посадку гражданский флаер для дальних перелётов – всё это так контрастировало с трущобами за стеной, что было похоже на мираж.

Глеб осмотрелся по сторонам и направился прямо в центр. Дорога, по-прежнему никуда не сворачивая, вела его на главную площадь, где разместились органы местной власти. Здесь за стеной всё дышало достатком и благополучием. Людей на улицах стало больше, да и небо уже просветлело, ещё немного, и взойдёт солнце. Глеб мысленно связался с информационным интерфейсом и получил сводку погоды и последние новости из жизни города. Единственное, что сводило на нет слепящий свет центра – парные патрули и конвой ГСК из трёх бронекаров, торопящийся к блокпосту. Глеб поначалу даже подумал, что давешний лейтенант решил поквитаться, но контролёры пролетели мимо, не обращая внимания на идущего им навстречу мужчину.

Выйдя на площадь, Северин огляделся. Здание ГСК бросалось в глаза, оно единственное выглядело как военный объект, остальные строения были вполне гражданскими. Конечно, центральный отдел не напоминал крепость, всё гармонично вписывалось в пейзаж, даже забор из затемнённого бронепластика.

– Ваш идентификационный чип, – раздался за спиной требовательный голос.

Глеб неспешно обернулся, хотя особой нужды в этом не было, он и так знал, что там двое контролёров.

– Конечно, – довольно радушно ответил он и протянул руку.

Сканер патрульных сильно отличался от того, что был на блокпосту, и на этот раз никаких вопросов не возникло. Бросив взгляд на данные, патрульный пожелал хорошего дня и удалился вслед за напарником.

Глеб вернулся к созерцанию окрестностей. Помимо ГСК на площади стояла ещё пара зданий: мэрия, она же суд (с тех пор, как упразднили адвокатов, правосудие стало намного жёстче и действенней), и местный филиал «РосТеха». Каменск медленно оживал, люди спешили на работу, и к этим столпам цивилизации стекался народ. Возле ГСК тоже стало людно – шла пересменка. Северин наблюдал, тихонько покуривая в тени ночного клуба, стоящего через дорогу и уже закрытого, но только и ждущего, чтобы вечером распахнуть свои двери для тех, кому посчастливилось жить за стеной. Данное заведение было респектабельным и очень дорогим, иначе как бы ему удавалось занимать здание в центре сектора? Скорее всего, здесь можно встретить всех местных шишек, от руководителя филиала «РосТеха», мэра до полковника ГСК и верховного судьи.

Наблюдение за входом дало Северину примерное представление о численности местных правоохранительных органах. Всего контролёров около двух сотен, может, трёх, если смены три. Довольно мало, даже для такого небольшого городка, в котором проживало не меньше двухсот тысяч жителей. Конечно, в районах есть свои отделы, но Глеб сомневался, что там действует больше сотни человек. Итого получалось, примерно пятьсот контролёров. Плюс подразделение безопасников корпорации, но тех, наверняка, не больше тридцати или сорока – стандартный штат.

Теперь надо было решить, что делать дальше: идти в центральный отдел и найти капитана Долгова или вернуться домой, вернее туда, где он проснулся утром. Глеб задумчиво отшвырнул сигарету и закурил новую. Модуль «Фильтр» блокировал как различные газы, опасные организму, так и сигаретный дым, превращая курение в извращение. «Надо будет разобраться с этим», – подумал Глеб. Обычно импланты можно настраивать. Вредную привычку, от которой можно избавиться за несколько минут, он сохранил – ему нравился сам процесс. Ещё одной слабостью Глеба являлись женщины, правда, и этой радости он был лишён, секс с куклой последние два года он приравнивал к извращению. Хотя искусственные партнёры мало чем отличались от живых, но он всё равно знал, что они не настоящие. Стоило об этом подумать, как в паху потяжелело. Северин даже не смог вспомнить, когда у него в последний раз была подобная разрядка. А женщин вокруг хватало, особенно у здания мэрии. Проблему надо решать и решать быстро. Сейчас раннее утро. Конечно, можно легко спросить у толстяка-хозяина, как заказать шлюху. Но это претило Глебу – опять ненастоящее. Просто процесс: отдал деньги – получил услугу – до свидания. Терялась самая важная часть – интрига, игра, страсть, азарт.

Северин огляделся. Он уже знал, что центральный район Каменска в два с половиной километра, карта была в свободном доступе и на ней отмечены все самые значимые места, начиная от административных зданий и кончая развлекательными заведениями. Голографический экран размером с ладонь проецировался из глазного импланта на расстоянии всего десяти сантиметров от лица, на нём можно в нормальном режиме посмотреть всю необходимую информацию. Глеб быстро пролистал список заведений, открытых в столь ранее время. Таких нашлось всего два: забегаловка быстрого питания и круглосуточный ресторан. Ни то, ни другое не годилось. Тогда он устремил свой взор за периметр, там работало круглосуточно сразу три бара, причём один из них имел статус – «условно безопасен» и располагался всего в трёхстах метрах от северного КПП. Да и район этот считался вполне приличным, в нём проживали люди среднего достатка. В центральный округ Глеб прошёл через южное, теперь необходимо пересечь площадь и выйти в противоположенное. Визит в ГСК к капитану Долгову он оставил на ближайшее время, это могло подождать.

Вообще Каменск делился на пять зон: центральная, западная, восточная, северная и южная, где его и поселили. Три зоны считались «условно безопасными» и постоянно патрулировались ГСК, центральная считалась безопасной в принципе. Самая большая – южная – городом фактически не контролировалась, новости оттуда поступали редко, а если и поступали, то напоминали сводки боевых действий. Но всё чаще выстрелы звучали в западной и восточной зоне, поскольку те довольно сильно соприкасались с южной, а все тайные тропки и коллекторы контролёры просто не могли перекрыть. Поэтому северный сектор и считался вроде респектабельного района.

Ситуация с южным КПП повторилась и на северном, разве что лейтенант здесь был менее усталым и более выдержанным. Он не стал задавать дурацких вопросов, а просто пропустил Глеба, вежливо уступив дорогу, но ещё долго смотря ему вслед. Северина так и подмывало попросить его показать информацию со сканера, но он не стал ронять свой авторитет и, благосклонно кивнув, прошёл мимо.

Бар оказался неплох: довольно чистый, современная обстановка, плазменные панели, показывающие круглосуточно спортивные матчи, оригинальные напитки (никакой сивухи), робот-бармен – всё по высшему разряду. Даже в восемь утра тут уже собрались люди. Некоторые, не торопясь, завтракали перед работой, а некоторые, наоборот, отдыхали после ночной смены. Но всё же, посетителей оказалось не очень много, и Глеб без особого труда занял один из столиков, стоящих в самой глубине и скрывающийся в полутьме. С него отлично проглядывался весь зал, главный и запасной выходы. Северин поймал себя на мысли, что выбрал место чисто инстинктивно. ...