Джена Шоуолтер Темное удовольствие

The Darkest Pleasure Copyright © 2008 by Gena Showalter «Темное удовольствие»

© «Центрполиграф», 2018

© Перевод и издание на русском языке, «Центрполиграф», 2018

© Художественное оформление, «Центрполиграф», 2018

* * *

Посвящается Кемми Толберт, удивительной женщине, которая обожает книги, как и я

Глава 1

Рейес стоял на крыше крепости под Будапештом, на высоте пятого этажа, шатко балансируя на узком выступе. С неба на него проливался красно-желтый лунный свет. Словно кровь, смешанная с призрачным золотом, этот свет оставлял свежие раны на бесконечном пространстве черного бархата.

Он зачарованно смотрел на мрачную, зовущую пустоту, разверзшуюся внизу; манящая земля внизу, казалось, распахивала навстречу ему свои объятия.

«Тысяча лет, и я по-прежнему обречен на это». Ледяной ветер развевал его волосы, обжигал обнаженную грудь, ненавистную выжженную на его шее бабочку, напоминая о пролитой крови. Но не его крови. Крови друга. Каждое легкое прикосновение к этому призрачному свидетельству жизни и смерти было подобно раздуванию обжигающего пламени его вины.

Сколько раз он приходил сюда, вспоминая и жалея о том, что произошло. Сколько раз он молил об освобождении, об облегчении ежедневных мук и успокоении демона в его душе, который и был виной всему… освобождении от его потребности в самоуничтожении.

Но его молитвы всегда оставались без ответа. И так будет всегда. Он навсегда останется таким. И его муки лишь усилятся. Когда-то бессмертный воин, служивший богам, теперь он стал Владыкой Преисподней, одержимым одним из множества демонов, ранее запертых в Дим-Униаке. От славы к бесчестью, от любви к презрению. От счастья к бесконечному страданию.

Он стиснул зубы. Смертные считали Дим-Униак ларцом Пандоры, он же знал его как источник вечного падения. Он и его друзья дерзко открыли его много веков назад и теперь в наказание сами стали вместилищами, в каждом из которых обитал демон.

«Прыгай», – настаивал демон Боли. Его постоянный спутник.

Соблазнительный шепот в глубине души, темная сущность, жаждавшая чудовищного зла. Сверхъестественная сила, с которой он боролся каждую минуту каждого проклятого дня.

«Прыгай».

– Подожди.

Еще несколько секунд ожидания, мыслей о том, что все его кости разобьются вдребезги. Он улыбнулся при мысли об этом. Острые как бритва осколки костей распорют его поврежденные органы, и они лопнут, как наполненные водой шары; его кожа порвется от хлынувшей жидкости, и на этот раз вытекающая из него жизненная сила будет принадлежать ему. Агония, блаженная агония охватит его.

Однако это продолжится недолго.

Его улыбка медленно растаяла. Через несколько дней, а то и часов, если ему не удастся причинить себе безвозвратный вред, его тело полностью исцелится. Он очнется совершенно здоровым, а Боль вновь требовательным голосом заговорит в его душе, и голос этот будет невозможно заглушить. Но на несколько благословенных секунд, прежде чем его кости начнут срастаться, а кожа восстанавливаться, до того, как его кровь снова забурлит в венах, он ощутит нирвану. Истинный рай. Неописуемый восторг. Он растворится в невероятном удовольствии, пришедшем вместе с болью – его единственным источником удовольствия. Демон довольно замурлычет, опьяненный неописуемым ощущением, а Рейес испытает блаженный покой.

На краткий миг. Это всегда продолжается лишь мгновение.

– Мне не нужно лишний раз напоминать о быстротечности моего покоя, – пробормотал он, пытаясь задавить тоскливую мысль. Он знал, как быстро пролетало время. Порой год длился не дольше дня. А день – не дольше минуты.

И все же иногда эти краткие мгновения казались ему бесконечностью. В этом и заключалось одно из множества противоречий жизни Владыки Преисподней.

«Прыгай, – напомнил демон Боли. А затем более настойчиво потребовал: – Прыгай! Прыгай!»

– Я уже сказал. Дай мне несколько секунд. – Рейес снова бросил взгляд вниз.

Остроконечные камни бликовали в кровавом лунном свете, прозрачные лужи вокруг них подернулись рябью от ветра. Розовый туман, словно призрачные пальцы, все настойчивее толкал его вперед.

– Вонзив клинок в горло врага, ты убьешь его, – сказал он демону, – но когда все кончено, тебе больше нечего ждать.

«Прыгай!» Команда прозвучала раздраженно, нетерпеливо и горячо, словно у ребенка в приступе гнева.

– Скоро.

«Прыгай, прыгай, прыгай!»

Да, порой демоны действительно напоминали капризных детей. Рейес провел пальцами по спутанным волосам, выдрав несколько прядей. Он знал лишь один способ унять свою вторую половину. Послушание. И не понимал, почему пытался противостоять демону, и наслаждался моментом.

«Прыгай!»

– Возможно, на этот раз ты отправишься в ад, – пробормотал он. Это то, чего он желал. Наконец он раскинул руки. Закрыл глаза. Наклонился…

– Спускайся-ка оттуда, – раздался голос у него за спиной.

Рейес резко открыл глаза в ответ на нежеланное вторжение. Он выпрямился, но не обернулся. Он знал, почему Люсьен здесь, и ему было стыдно посмотреть в глаза другу. И хотя воин понимал, через что ему приходилось проходить по вине своего демона, невозможно понять то, что он сделал.

– Таков план – отправиться вниз. Уходи, и я все доведу до конца.

– Ты знаешь, что я имею в виду. – В голосе Люсьена не было и намека на смех. – Мне необходимо поговорить с тобой.

Внезапно воздух наполнился влажным запахом роз, плотным и ароматным и таким неожиданным во тьме зимней ночи, что Рейесу почудилось, будто он вдруг перенесся на весенний луг. Человеку этот аромат показался бы гипнотическим, успокаивающим, почти притягательным, и он сделал бы все, что приказал ему воин. Но Рейес ощутил лишь раздражение. После многих веков, проведенных вместе, Люсьену следовало бы запомнить, что аромат не имел над ним никакой власти.

– Поговорим завтра, – сухо откликнулся Рейес.

«Прыгай!»

– Мы поговорим сейчас. А потом можешь делать что хочешь.

После того, как Рейес признался в своем недавнем преступлении? Нет уж, спасибо. Чувство вины, стыд и горечь причиняли душевную боль, но это неспособно унять голод его демона. Лишь физические страдания приносили облегчение, именно поэтому Рейес всегда так тщательно охранял свое душевное равновесие. И неплохо в этом преуспел.

Он провел кончиком языка по зубам, не зная, кто именно прошептал эти саркастические слова. Он или Боль.

– Мне сейчас очень плохо, Люсьен.

– Как и всем остальным. Как и мне.

– У тебя, по крайней мере, есть женщина, которая может утешить.

– А у тебя есть друзья. Есть я.

Люсьен, одержимый демоном Смерти, провожал души умерших в загробный мир, в рай или в пылающее пламя ада. Он почти всегда был образцом мужества и спокойствия. Он стал их предводителем, мужчиной, к которому обращался за помощью и наставлениями каждый воин, обитающий в этой крепости под Будапештом.

– Поговори со мной.

Рейесу не хотелось отвергать помощь друга, но он убеждал себя, что лучше Люсьену не знать об ужасном преступлении, которое он совершил.

Только подумав об этом, Рейес понял, что лжет, его останавливала позорная трусость.

– Люсьен, – начал он и умолк, а демон раздраженно заворчал.

– Следы шин стерлись, и никто не знает, где теперь Аэрон, – сообщил Люсьен. – Никто не знает, чем он занимается, особенно если это именно он убил тех людей в Штатах. Мэддокс сказал, что позвонил тебе сразу после того, как Аэрон сбежал из подземелья. А затем Сабин рассказал, что ты в спешке покинул Рим и храм Неназываемых. Не хочешь рассказать, куда ты отправился?

– Нет. – И это правда. Он не хотел. – Но ты можешь спать спокойно, зная, что Аэрон больше не станет убивать людей.

Между ними повисла пауза, и запах роз усилился.

– Почему ты так уверен? – Вопрос прозвучал немного резко.

Рейес пожал плечами.

– Хочешь, я расскажу, что на самом деле произошло? – Резкий тон Люсьена смягчился, и в нем прозвучало ожидание. И страх? – Ты отправился следом за Аэроном, в надежде защитить девушку.

Девушка. Аэрон похитил девушку. Новые боги, титаны, приказали Аэрону убить девушку. Рейес лишь раз взглянул на эту девушку, и ее образ заполонил его самые смелые фантазии, раскрасил его поступки и превратил его во влюбленного дурака.

От одного взгляда на нее его жизнь изменилась, и не в лучшую сторону. И все же, когда Люсьен позволил себе не произнести ее имя, он ужасно разозлился. Рейес желал эту девушку так же сильно, как желал, чтобы на его голову обрушился молот. Для демона Боли это было уже что-то.

– Итак? – потребовал продолжения Люсьен.

– Ты прав, – произнес Рейес сквозь сжатые губы. «А почему бы во всем не признаться?» – внезапно подумал он. Его охватило душевное смятение, и все попытки сохранить самообладание лишь усиливали беспокойство. Но не может быть, чтобы друзья возненавидели его сильнее, чем он сам ненавидел себя. – Я отправился за Аэроном.

Признание повисло в воздухе, тяжелое, как кандалы, и он умолк.

– И нашел его.

– Да, нашел. – Рейес распрямил плечи. – И… уничтожил его.

Камни захрустели под ногами Люсьена, когда он медленно направился вперед.

– Ты убил его?

– Хуже. – Рейес по-прежнему не оборачивался. Он жадно вглядывался в ожидавшую его пропасть. – Я похоронил его.

Шаги резко оборвались.

– Ты похоронил его не убив? – В голосе Люсьена прозвучало недоумение. – Не понимаю.

– Он собирался убить Данику. Я увидел муку в его глазах и понял, что он этого не хочет. Я ранил его, чтобы остановить, и он поблагодарил меня, Люсьен. Поблагодарил. Он умолял меня остановить его. Умолял отрубить ему голову. Но я не смог этого сделать. Я занес над ним меч, но просто не смог. Поэтому я отправил Кейна за цепями Мэддокса. Зная, что они больше не нужны Мэддоксу, я приковал Аэрона этими цепями в подземелье.

Рейес когда-то был вынужден каждую ночь приковывать Мэддокса к постели и, исполняя наложенное проклятие, обречен протыкать своего друга насквозь шесть ужасных раз, зная, что воин очнется утром и ему придется снова убивать его. «Такой я друг».

Спустя столетие Мэддокс стал смиряться с проклятием. Однако его по-прежнему необходимо было сдерживать. Одержимый демоном Насилия, Мэддокс нападал без предупреждения. Даже на друзей. И, обладая невероятной силой, мог в считаные мгновения разорвать сделанный руками человека металл. Поэтому они забрали цепи, выкованные богами, которые не под силу было разорвать даже бессмертному и можно было открыть лишь специальным ключом.

Как и Мэддокс, Аэрон был бессилен против этих цепей. Вначале Рейес противился тому, чтобы заковывать в них своего друга, не желая отбирать у воина свободу. Печально, но, как и в случае с Мэддоксом, их использование стало необходимостью.

– Где Аэрон, Рейес? – В тоне вопроса прозвучало жесткое требование, исходившее от властного мужчины, привыкшего получать все, что пожелает и когда пожелает. Мужчины, убежденного в том, что при любой задержке результатом станут тяжелые последствия.

Рейес не был напуган. Он просто ужасно не хотел разочаровывать этого воина, которого любил, словно брата.

– Этого я тебе не скажу. Аэрон не желает, чтобы его освобождали. – «А даже если бы и хотел, не думаю, что я освободил бы его».

В этом и заключался корень проблемы.

Между ними снова повисла напряженная пауза.

– Я и сам могу найти его. Ты ведь знаешь.

– Ты уже пытался, и ничего не вышло, а иначе ты бы не пришел сюда. – Рейес знал, что Люсьен мог посетить мир духов и отыскать след человека в мире живых. Однако иногда след исчезал или становился неразличимым.

Рейес подозревал, что нечто подобное произошло со следом Аэрона, потому что Люсьен был сам на себя не похож.

– Ты прав. Его след обрывается в Нью-Йорке, – мрачно признал Люсьен. – Я мог бы продолжить поиски, но это займет много времени. А время сейчас дорого для каждого из нас. Уже и так прошло две недели.

Рейес прекрасно об этом знал, чувствуя, как за эти две недели на его шее словно затягивается петля и неприятности следуют одна за другой. Охотники, их главные враги, сейчас разыскивали ларец Пандоры, надеясь использовать его для того, чтобы извлечь демона из каждого воина, уничтожить человека и запереть зверя.

Если воины хотели выжить, то должны были найти ящик первыми.

Его жизнь была полна беспокойства, но он не был готов навсегда распрощаться с ней.

– Скажи, где он, – потребовал Люсьен, – я привезу его в крепость. И заточу в подземелье.

Рейес фыркнул:

– Он уже однажды сбежал. И может сбежать снова. Думаю, даже цепи Мэддокса не помогут. Жажда крови дает ему невиданную силу. Лучше пусть остается там, где он сейчас.

– Он твой друг. И он один из нас.

– Но он уже не тот, что прежде, и ты это знаешь. Большую часть времени он не осознает, что творит. Он убил бы и тебя, если бы ему представилась возможность.

– Рейес!..

– Он уничтожит ее, Люсьен.

Ее. Данику Форд. Рейес видел ее всего несколько раз, почти не говорил с ней и все же желал ее каждой клеточкой своего существа. Он не мог понять, что с ним происходит. Он источал тьму, она – свет. Он нес в себе страдание, она – невинность. Он совсем ей не подходил и все же, когда она смотрела на него, ощущал, что все так, как и должно быть.

Рейес не сомневался, что в следующий раз, встретившись с ней, Аэрон безжалостно убьет ее. И ничто его не остановит. Аэрону приказали убить Данику, а вместе с ней ее мать, сестру и бабушку, и он был бессилен перед властью богов, как и все остальные. Он выполнит приказ.

Рейес ощутил горячий прилив ярости и взглянул на камни внизу, чтобы успокоиться. Поначалу Аэрон устоял перед злой волей богов. Он был… нет, он оставался хорошим человеком. Но с каждым днем его демон становился сильнее, и голос, звучавший у него внутри, делался громче, пока полностью не затмил разум. И теперь Аэрон стал демоном Ярости, который жил у него внутри. Он подчинился. Перестал быть собой. Пока те четыре женщины не умрут, он будет охотиться и убивать.

Кроме того, во временном убежище Даники четырнадцать дней четыре часа и пятьдесят шесть минут назад осталась крохотная часть Аэрона, которая помнила о его преступлениях. Крохотная часть его души, которая ненавидела того, кем он стал, и больше всего на свете желала смерти. Желала положить конец мучениям. А иначе зачем Аэрон попросил Рейеса убить его?

«А я отказал ему». Рейес не мог заставить себя причинить вред другому воину. Больше ни за что. И все же, какой монстр мог бросить своего друга страдать? Друга, который сражался за него, убивал ради него? Любил его?

Должен быть способ спасти и Аэрона, и Данику, в тысячный раз подумал он. Рейес провел бесчисленное количество времени, размышляя над этим, но так и не нашел ответа.

– Ты знаешь, где девушка? – резко спросил Люсьен, прерывая его раздумье.

– Нет. – Это была правда. – Аэрон нашел ее, я нашел Аэрона, и между нами произошла схватка. Она убежала. Я не стал ее преследовать. Теперь она может быть где угодно. – Так будет лучше. Он понимал это и все же по-прежнему отчаянно желал узнать, где она, чем занимается… если еще жива.

– Люсьен, приятель, что ты так долго?

Услышав еще один голос, Рейес наконец обернулся.

Парис, одержимый демоном Разврата, стоял рядом с Люсьеном. Оба мужчины, прищурившись, разглядывали его. Сияние багрово-красной луны рассеивалось вокруг них, не касаясь, словно боясь коснуться зла, которое даже ад был не в силах держать в себе.

Однако бессмертный Рейес ясно видел их в темноте.

Парис был самым высоким среди них, с разноцветными волосами, смертельно-бледный и такими прозрачными голубыми глазами, которые не в силах был бы вообразить себе ни один поэт. Смертные женщины находили его очаровательным, неотразимым, бросаясь в его объятия и умоляя об одном лишь прикосновении, о горячем поцелуе.

Люсьену, у которого теперь появилась подруга, повезло гораздо меньше. Смертные женщины старались избегать его. Лицо Люсьена было испещрено ужасными шрамами, придавая ему вид нереального, сказочного монстра из ночных кошмаров. Вдобавок к этому у него были разноцветные глаза – карий, который следил за живым миром, и голубой, пронзавший мир духов. И каждый из них напоминал о смерти, которая не дремлет.

Оба мужчины были сильны и мускулисты – признак ежедневных физических упражнений. Они были вооружены до зубов и готовы в любой момент принять бой. Это была их обязанность.

– Что-то я не припомню, чтобы мы договаривались о вечеринке, – заметил Рейес.

– Что ж, твоя память поистрепалась за давностью лет, – откликнулся Парис. – Помнишь, мы собирались обсудить наш дальнейший план действий. И много чего еще.

Рейес вздохнул. Воины делали что хотели, когда хотели, и колкие замечания не могли их остановить. Он не понаслышке знал об этом, потому что сам был таким же.

– Разве ты не ищешь потайные убежища Гидры?

Роскошные пухлые губы – мечта любой женщины – растянулись в упрямой улыбке. В глазах Париса промелькнула боль, которую Рейес обычно замечал, когда смотрел в зеркало, а затем боль мгновенно сменилась обычной презрительностью воина.

– Ну и?.. – произнес Рейес, не услышав ответа.

Наконец его друг заговорил:

– Даже бессмертным необходима передышка.

Возможно, Парису было что рассказать, но Рейес решил не настаивать. «Я не единственный, у кого есть секреты». Несколько недель назад воины разошлись, отправившись на поиски Гидры, ужасной полузмеи-полуженщины… существа, охранявшего любимые «игрушки» повелителя титанов. Эти игрушки – божественные артефакты – должны были вывести их на ларец Пандоры. Но пока им удалось найти лишь одну из них – Клеть Принуждения. И они понятия не имели, где находятся остальные.

– Да, но перед лицом угрозы гибели передышка теряет привлекательность. Я понимаю, что должен прилагать больше усилий ради нашего общего дела. И я это сделаю. Потом.

Парис пожал плечами:

– Я делаю, что могу. Штаты – это огромная чертова страна, и изучать ее издалека так же сложно, как передвигаться по ее земле среди всех этих людей.

Воины разъезжали по разным странам, чтобы найти подсказки, где искать ящик, поиски были безуспешны, и они быстро вернулись назад, чтобы обсудить, что делать дальше.

Не сводя глаз с Рейеса, Парис спросил Люсьена:

– Он рассказал тебе, где Аэрон?

Люсьен вскинул темную бровь:

– Нет.

– Я же предупреждал, что с ним будет нелегко. – Парис нахмурился. – Он сам не свой уже продолжительное время.

Он мог бы сказать то же самое о Парисе, подумал Рейес, заметив беспокойство и усталые тени под глазами на лице обычно оптимистичного друга. Возможно, ему следовало надавить на Париса и узнать ответы на свои вопросы. Совершенно ясно, что с другом что-то произошло. Что-то серьезное.

– У нас мало времени, Рейес. – В словах Париса прозвучало осуждение. – Помоги нам.

– Охотники, как никогда, полны решимости покончить с нами, – добавил Люсьен. – Мы нашли всего один артефакт из четырех, но нам необходимы все, чтобы найти ларец.

Рейес вскинул бровь, подражая Люсьену:

– Думаете, что Аэрон способен в этом помочь?

– Нет, но нам не нужны разногласия. И ни к чему лишнее беспокойство о нем.

– Вы можете не беспокоиться, – сказал Рейес. – Он не хочет, чтобы его нашли. Он ненавидит себя таким, каким стал, и не желает представать перед нами в таком виде. Клянусь, он хочет быть там, где я его оставил, а иначе я бы так не поступил.

Дверь распахнулась, и Сабин, одержимый демоном Сомнения, направился к ним, его каштановые волосы развевались на ветру.

– Проклятие! – воскликнул воин, воздев к небу руки. – Какого дьявола здесь происходит? – Он заметил Рейеса, и на его лице появилось понимание. Он закатил глаза. – Черт, Боль, ты знаешь, как испортить встречу.

– А почему ты не обыскиваешь Рим? – спросил его Рейес. Неужели все одновременно перестали работать за те полчаса, что он находился на крыше?

Гидеон, одержимый демоном Лжи, появился следом за Сабином и помешал воину ответить с издевкой:

– О боже, как смехотворно все это выглядит.

«Смехотворно» в изложении Гидеона означало скучно. Каждая произнесенная правда причиняла ему пронзительную боль. «Боль – это то, что мне необходимо», – подумал Рейес. Если бы ради этого ему стоило бы лишь солгать, его жизнь стала бы намного проще.

– А разве ты не должен помогать Парису искать в Штатах? – спросил Рейес. Он не стал дожидаться ответа. – Все это становится похоже на чертов цирк. Неужели нельзя похандрить и помучить себя в одиночестве?

– Нет, – сказал Парис, – нельзя. Перестань менять тему и сбивать нас с толку. Ответь на наши вопросы, или, клянусь богами, я подойду и поцелую тебя в губы. Мой малыш голоден, и его необходимо покормить. Он считает, что ты подойдешь.

Рейес не сомневался, что демон Разврата хотел уложить его в постель, но знал, что Парис предпочитал женщин.

«Избавься от них». Рейес разглядывал своих новых гостей. Гидеон был одет во все черное, а его волосы выкрашены в голубой цвет, у него были угольно-черные ресницы, а в бровях в нескольких местах блестели серебряные серьги-гвоздики. Люди ужасно его боялись.

Сабин тоже был одет во все черное, но у него были каштановые волосы, карие глаза и широкое простодушное лицо. Глядя на него, нельзя было представить, что он способен убить любого, кто приблизится, и при этом расхохотаться.

Оба мужчины были невероятно упрямы.

– Мне необходимо подумать, – сказал Рейес, надеясь сыграть на их сочувствии.

– Здесь не о чем думать, – откликнулся Сабин. – Ты достойный воин, поэтому сделаешь все как надо.

«Неужели? Возможно, ты так же слаб, как и смертная девушка, которую страстно желаешь. Почему тогда ты причиняешь боль тем, кто тебя любит?»

Ой, подумал он, сжимаясь. Он был слаб.

– Сабин, – проворчал Рейес, когда эта мысль обожгла его. – Перестань забрасывать меня сомнениями. Мне своих достаточно.

Воин застенчиво пожал плечами, даже не пытаясь отрицать сказанное.

– Прости.

– Раз наше собрание никто не отменял, – сказал Гидеон, – я не отправлюсь в город, не посещу клуб «Судьба» и не заставлю какую-нибудь смертную женщину кричать в экстазе. – Минуту спустя он исчез за дверью, расстроенно качая головой.

– Не отменяйте собрание, – сказал Рейес. – Просто… начинайте без меня. – Он бросил взгляд через плечо, посмотрев в небо, а затем уставившись вниз. Зловещая ночная тьма по-прежнему ждала, призывая его к прыжку. – Я вот-вот прыгну.

Губы Париса скривились.

– Вниз. Забавно. Возможно, я спущусь к тебе и мы сыграем в игру «Спрячь печень», как в прошлый раз. Мне нравится смотреть, как ты полностью регенерируешь, вместо того чтобы исцелять себя.

При этих словах даже Люсьен улыбнулся.

– О, я тоже хочу поиграть! Могу я на этот раз спрятать его печень?

При звуке томного голоса Аньи Рейес с трудом подавил стон.

Светловолосая богиня Анархии ворвалась в дверь и бросилась в распахнутые объятия Люсьена, ее клубничный аромат разнесся вокруг, подхваченный усилившимся ветром. Парочка ворковала и обнималась некоторое время, растворившись друг в друге и позабыв об остальном мире.

Рейес не сразу привык к этой женщине. Она принадлежала Олимпу, откуда были родом те, кого он презирал, это во-первых. Во-вторых, она сеяла вокруг себя хаос, который был для нее таким же естественным, как дыхание. Но, несмотря на это, она помогала каждому из присутствовавших воинов и одарила Люсьена счастьем, о котором Рейес мог только мечтать.

Сабин кашлянул.

Парис присвистнул, хотя звук вышел напряженным.

Рейес ощутил острый укол зависти, и его сердце, которое скоро перестанет биться, болезненно сжалось. Как бы он хотел, чтобы у него вообще не было сердца. Тогда он не смог бы желать Данику, хотя и понимал, что она никогда не будет ему принадлежать.

Это не имеет значения, решил он. Она никогда не полюбила бы его в ответ. Большинству женщин не нравилась окружавшая его аура сентиментальности и нежности, и похожая на ангела Даника не была исключением. Она приходила в ужас от одного его присутствия.

Хотя, возможно, он мог бы завоевать ее, соблазнить и расположить к себе. Возможно… Но он даже не попытался. Женщины, с которыми он спал, всегда уступали его демону, опьяненные его властью, становились рабами его пристрастий. У них появлялась необходимость в боли, и они начинали причинять вред окружающим.

– За одним потянулись и остальные, – заметил Рейес, в его словах звучал сарказм, и он надеялся, что никто не заметил его душевных мук. – Радостная встреча после долгой разлуки.

Что сейчас делает Даника? С кем она? С мужчиной? Прижимается к нему так же, как Анья к Люсьену? Или же она мертва и похоронена, как Аэрон? Его ладони сжались в кулаки, ногти превратились в острые когти, разрывающие кожу, принося восхитительную, обжигающую боль.

– Хватит молоть чепуху, Боль, – произнесла Анья, глядя на него. Она прижалась к шее Люсьена, ее голубые глаза сверкали сквозь упавшие на лицо пряди светлых волос. – Ты зря теряешь время Люсьена, и это начинает меня раздражать.

Плохие события случались, если Анья приходила в ярость. Войны, природные катаклизмы. Рейес не смог бы ей противостоять.

– Мы уже поговорили. Он узнал все, что хотел.

– Не все, – заметил Люсьен.

– Расскажи ему, или я столкну тебя! – воскликнула Анья. – А затем, клянусь чертовыми богами, пока ты станешь приходить в себя и будешь беспомощен, я найду твою маленькую подружку и пришлю тебе ее палец.

При одной лишь мысли об этом его глаза заволокла красная пелена. Даника… страдает… «Не реагируй. Не позволяй ярости лишить тебя самообладания».

– Ты не тронешь ее.

– Следи за своим тоном, – проворчал Люсьен, крепче обнимая свою женщину.

– Ты даже не знаешь, где она, – ответил Рейес, немного успокоившись, удивляясь тому, каким заботливым стал непоколебимый Люсьен.

Анья коварно улыбнулась.

– Анья, – предостерегающе пробормотал он.

– Что? – с невинным видом спросила она.

– Мы больше не обсуждаем Аэрона, – прорычал Рейес. – Вас там не было. Вы не видели страдание в его глазах, не слышали мольбы в его голосе. Я сделал то, что должен был, и сделаю это еще раз, если понадобится. – Он отвернулся от друзей. Взглянул вниз. Вода из луж яростно захлестывала острые камни, разбросанные по земле. Они по-прежнему манили его к себе.

«Освобождение», – шептали они.

Хотя бы ненадолго…

– Рейес, – позвал Люсьен.

Рейес прыгнул.

Глава 2

– Заказ готов.

Даника Форд подхватила две тарелки, скользнувшие по серебряной плите. На одной был жирный гамбургер с луком, на другой – чили-дог с чили кон карне и сыром. К ним подавался умопомрачительный картофель фри, и все это великолепие источало столь аппетитные ароматы, что у нее заурчало в животе и рот наполнился слюной от голода.

Последний раз она ела прошлым вечером перед сном, и это был сэндвич с копченой болонской колбасой. Хлеб был с хрустящей корочкой, а колбаса – сочной и ароматной. Сейчас она заплатила бы любые деньги за такой сэндвич. Если бы они у нее были.

До конца ее смены оставалось еще три часа, и тогда она снова сможет поесть. Еще три часа ломоты в ногах и спине и слабости во всем теле. Она не выдержит. «Не будь неженкой. Выше голову. Соберись. Ты ведь из семьи Форд. Не смей раскисать».

Несмотря на ободрения, Даника не могла оторвать взгляд от тарелок. Она облизнула губы. Только маленький кусочек. Кому это повредит? Никто и не узнает.

Ее рука против воли потянулась к тарелке…

– Думаю, она пытается украсть мой картофель фри, – услышала она мужской шепот.

А кто-то прошептал в ответ:

– А чего еще можно ожидать от такой, как она?

Даника застыла на месте. На мгновение она забыла о своем голоде, и ее захлестнули эмоции. Печаль, огорчение и смущение были самыми сильными. «Вот во что превратилась моя жизнь». Из любимой, защищенной от невзгод дочери она превратилась в спасающуюся бегством женщину, скрывающуюся в ночной темноте. Из уважаемой художницы – в официантку.

– Я несказанно удивлен, но…

– Проверь бумажник перед уходом.

Эти двое приводили ее в замешательство. Ей не стоило даже смотреть на них, она ощущала на себе их пристальные, осуждающие взгляды. Они три раза приходили перекусить в кафе «У Энрике», и каждый раз она получала сильный удар по своей самооценке. И это было странно. Они никогда не говорили грубостей, всегда улыбались и благодарили ее, когда она приносила заказ, но в их глазах светилось нескрываемое отвращение.

Она про себя называла их Братья Птенчики, желая хоть как-нибудь унизить.

«Не привлекай к себе внимания», – подсказал ей здравый смысл. В последнее время это стало ее основным правилом существования.

– Советую больше не воровать еду с тарелок, – резко отчитал ее босс. Энрике был владельцем кафе и по совместительству поваром блюд быстрого приготовления. – А теперь шевелись поживее. Их еда остывает.

– Вообще-то она очень горячая. Они могут обжечься и подать иск в суд. – Тарелки обжигали ее ледяную кожу, она не могла согреться уже несколько недель. Даже сейчас, в душной кухне, она была в свитере, который купила за три доллара девяносто девять центов в лавке дешевых товаров на этой улице. Но, к ее ужасу, тепло, исходящее от тарелок, не согревало.

Конечно, скоро с ней непременно случится что-нибудь хорошее. Разве добро и зло не соблюдают баланс? Когда-то она так думала. Верила, что счастье поджидает за каждым углом. К сожалению, Даника поняла, что это не так.

У нее за спиной, за окнами, откуда открывался соблазнительный вид на центр ночного Лос-Анджелеса, проносились автомобили и прогуливались люди, беззаботно смеясь. Еще совсем недавно и она была такой же.

Даника устроилась в это кафе, работала не покладая рук, потому что Энрике платил ей из-под полы, не требуя номер социального страхования. Только наличными, в обход уплаты налогов. Она могла в любой момент бросить работу и исчезнуть.

Неужели ее мать тоже так жила? И сестра? А бабушка, жива ли она еще?

Два месяца назад они решили отправиться в Будапешт, любимый город ее дедушки. Волшебный город, как он частенько говаривал. Они собирались помянуть его в годовщину смерти и наконец навсегда попрощаться с ним.

И это была самая большая ошибка.

Их похитили и посадили под замок. И похитили самые настоящие монстры. Создания, которых боялся бы сам Бугимен, пугливо заглядывая в шкаф перед сном. Создания, которые иногда выглядели как люди, а иногда – нет. Порой Даника отчетливо видела скрывавшиеся под человеческим обличьем клыки, когти и черепа.

Однако удача улыбнулась ей и ее близким, и они спаслись. Однако Данику снова схватили, но ей опять повезло. Но ее предупредили: «Беги, прячься. Скоро за тобой станут охотиться. И если найдут, тебя и твою семью убьют».

И они обратились в бегство. Решили разделиться, чтобы их было сложнее поймать. И спрятались, стараясь стать как можно более незаметными. Даника сначала отправилась в Нью-Йорк, город, который никогда не спит, пытаясь затеряться в толпе. Однако монстры снова нашли ее, но ей удалось скрыться, и она отправилась в Лос-Анджелес, стараясь заработать денег, чтобы хоть как-то свести концы с концами и оплатить курсы самозащиты.

Сначала она каждый день созванивалась с близкими, пользуясь номерами телефонов проверенных друзей. А затем бабушка Даники перестала отвечать. Больше никаких звонков.

Неужели монстры нашли ее и убили?

В последний раз Даника разговаривала с бабушкой, когда та приехала в маленький городок в Оклахоме. У нее там жили друзья, и ей не следовало так привлекать к себе внимание, но она просто устала от бесконечного бегства. Но даже эти друзья уже несколько недель не видели ее. Бабушка Мэллори пошла на рынок и не вернулась.

При мысли о том, какие страшные страдания могла испытать ее любимая бабушка, сердце Даники сжималось от горя и тоски. Она не могла позвонить маме или сестре, чтобы спросить, знают ли они что-нибудь о судьбе бабушки. Они тоже перестали выходить на связь. Ради их общей безопасности, как сказала мама во время их последнего разговора. Звонки могли отследить, поэтому мобильные телефоны представляли опасность.

Ее глаза защипало от слез, подбородок задрожал. Нет. Нет! Что ты делаешь? Она не могла сейчас думать о своей семье. Слова «что, если» сковывали ее волю.

– Ты долго копаешься, – пробурчал Энрике, отвлекая Данику от мрачных мыслей. – Пошевеливайся. Твои клиенты ждут, и если они откажутся от заказа, потому что еда остыла, тебе придется за нее заплатить.

Ей хотелось швырнуть в него тарелками, но в голове вовремя прозвучал сигнал: «Не обращать внимания!» – и потому она улыбнулась и бодро привстала на цыпочки, ее старые кеды противно заскрипели. Гордо вскинув голову и распрямив плечи, она направилась к столику, чувствуя, как внутри все сжимается от ужаса. Оба мужчины мрачно следили за ней. Они определенно принадлежали к среднему классу, судя по недорогой одежде и простым стрижкам. Их грубую кожу покрывал темный загар, и они вполне могли сойти за строительных рабочих. Если так, то они пришли сюда не сразу после работы. На их футболках и джинсах не было ни пятнышка.

У одного в зубах была зажата зубочистка, и он быстро перекатывал ее из одного уголка рта в другой, движения ускорялись по мере ее приближения. Руки Даники дрожали от усталости, но она смогла поставить тарелки перед каждым мужчиной, не уронив еду им на колени. Завиток чернильно-черных волос выскользнул из ее хвоста и скользнул по виску.

Выпрямившись, она убрала непослушные завитки за уши. До поездки в Будапешт у нее были длинные светлые волосы. После Будапешта она остригла их до плеч и покрасила в черный цвет, чтобы изменить внешность. Еще одно преступление монстров.

– Простите за картофель фри. – Несмотря на явное отвращение к ней, эти мужчины давали щедрые чаевые. – Я не собиралась его съесть, просто хотела поправить на тарелке. – Боже, раньше она никогда не лгала.

– Не беспокойтесь, – ответил Птенчик номер один, не в силах скрыть раздражение в голосе.

«Только не отказывайтесь от еды. Пожалуйста, не отказывайтесь от еды». Она не могла позволить, чтобы ее лишили части заработка.

– Принести вам что-нибудь еще?

Их чашки были полны, поэтому она не стала их забирать.

– У нас все есть, – ответил Птенчик номер два. И снова в вежливых словах прозвучало неприкрытое раздражение. Он расправил бумажную салфетку и разложил на коленях.

Она заметила татуировку в виде крохотной цифры 8 на внутренней стороне его запястья. Поразительно. Если бы кто-нибудь предложил ей пари, Даника поставила бы большие деньги на то, что эта цифра напоминала ей темноволосую женщину с торчащим из-за спины окровавленным топором.

– Хорошо, позовите меня, если что-нибудь понадобится. – Она выдавила из себя улыбку, понимая, что похожа сейчас на дикого волчонка. – Надеюсь, вам понравится еда. – Она уже собиралась уходить.

– Когда у тебя перерыв? – резко спросил Номер два.

Ах, что теперь? Он хотел узнать, когда у нее перерыв? Зачем? Даника сомневалась, что он интересовался этим из романтических побуждений, потому что на его лице по-прежнему читалось легкое отвращение.

– У меня, гм, нет перерыва.

Он положил в рот кусочек картошки, прожевал, а затем облизнул жирные губы.

– А как насчет того, чтобы сделать перерыв сегодня вечером?

– Простите. Не могу. – «Продолжай улыбаться». – Меня ждут другие заказы. – Ей следовало добавить: «Возможно, в другой раз». Пожалуй, это легкое ободрение смягчило бы его, когда пришло бы время платить по счету. Но слова застряли у нее в горле. «Иди, иди, иди».

Она отвернулась. Ее улыбка погасла. Шесть торопливых шагов, и она оказалась рядом с Джилли, другой официанткой, чья смена выпала на этот вечер. Она стояла около стойки с напитками, наполняя три пластиковых стаканчика содовой. И хотя Даника должна была отправиться к другим клиентам, о чем сообщила незнакомцам, ей нужно было время, чтобы прийти в себя.

– Да поможет мне Бог, – пробормотала она, уперлась ладонями в барную стойку и наклонилась вперед. К счастью, отсюда ее не видели клиенты.

– Не поможет. – Джилли, шестнадцатилетняя девушка, сбежавшая из дома, для незнакомых – восемнадцатилетняя, устало, но с участием взглянула на Данику. Они обе работали по четырнадцать часов в сутки. – Думаю, он уже забыл о нас.

Пессимизм, исходящий от столь юного создания, выглядел удручающе.

– Я отказываюсь в это верить. – Похоже, она становится заправской лгуньей. Даника тоже не верила, что Богу было до них дело. – Ведь было же у нас в жизни что-то удивительное. – «Да. Точно».

– Самое удивительное, что произошло со мной, – это то, что Братья Птенчики снова сидят за твоим столиком.

– Ты шутишь? Они улыбаются тебе так, словно ты Сахарная Фея, и ухмыляются при виде меня так, словно я Злая Волшебница с Запада. Не понимаю, что я им сделала и почему они снова пришли именно ко мне.

Когда они снова уселись за ее столик, Даника испугалась, что снова окажется во власти кошмара, из которого недавно вырвалась. Но она ни разу не заметила у незнакомцев дьявольских черт и в конце концов успокоилась.

Джилли расхохоталась:

– Хочешь, чтобы я их прирезала ради тебя?

– Нет, Джилли, это уже чересчур. Это уголовное преступление, а ты не тот человек, которому пойдут наручники.

Улыбка девушки погасла.

– Уж я-то знаю, – пробормотала она.

Данике очень хотелось посоветовать девушке вернуться домой, ведь жизнь с матерью не могла быть такой уж ужасной. Но вместе с тем Даника понимала, что, возможно, жизнь с матерью была сущим адом. За то недолгое время, что жила здесь, Даника видела ужасные вещи… Женщин с пустыми глазами, продававших себя за деньги. Жестокие драки. Передозировку наркотиков. Если юная девушка предпочла сбежать от матери на улицу, значит, у нее были на то серьезные причины.

Когда-то Даника считала этот мир безопасным и прекрасным местом, в котором было полно удачных возможностей. Теперь ее глаза открылись.

– Ты пойдешь завтра утром на тренировку? – спросила она, переводя разговор на безопасную тему. Она работала здесь всего неделю, но все это время каждый день они вместе с Джилли посещали занятия по самообороне, учась драться, а если надо, уничтожить своего противника. Кроме семьи, эти занятия были единственным, что помогало Данике жить дальше.

Она больше никогда не будет беспомощной.

Джилли вздохнула и посмотрела на нее. Даника в очередной раз подумала, что девушка была слишком юной и свежей для такой нелегкой жизни. Темные, до подбородка, прямые волосы. Большие карие глаза. Нежная кожа. Она была среднего роста и великолепно сложена. Невинность соседствовала в ней с пробуждающейся чувственностью. И сейчас она была единственной подругой Даники.

– Ноги отказываются мне подчиняться, но я пойду. А ты?

– Непременно.

В последнее время друзья стали для нее непозволительной роскошью, но едва взглянув на печальную, смелую девушку, Даника ощутила, что они похожи.

– Возможно, нам удастся снова победить тренера. Это было здорово.

Впервые за долгое время она усмехнулась.

– Возможно.

Сквозь шум голосов, наполнявший кафе, до них донесся звонок колокольчика. Еще один заказ. Однако ни одна из них не пошевелилась.

– Признаюсь тебе, – тихо произнесла Джилли, положив руку на талию. – Когда Чарльз приказал нам нападать, меня захлестнула ярость. Я могла бы убить его, а потом посмеяться.

– И я тоже. – Грустно, но эти слова были правдой.

«Представьте, что я – ваш враг, и покажите то, чему научились. Нападайте», – сказал Чарльз, и они выполнили его приказ.

В тот вечер ему наложили множество швов, но, к счастью, Чарльз не стал делать из этого трагедию.

Мрачная ярость захлестнула Данику, когда перед ее мысленным взором промелькнули образы Аэрона, Люсьена и Рейеса. Рейес! Она проглотила ком в горле. Ее похитители, ее мучители. Мужчины, которых она должна была ненавидеть всей душой. И она действительно их ненавидела. Кроме одного. Рейеса. Глупая девчонка.

Он постоянно был в ее мыслях. Во сне или наяву. Она ни на секунду не забывала о нем.

Иногда в ее снах он даже вступал в битву с существами из потустороннего мира. Они яростно сражались, и реки краснели от крови. После, раненный и измученный, он всегда приходил к Данике. И она без колебаний принимала его в свои объятия. И он целовал ее повсюду, медленно и нежно, словно оставляя свои метки на ее теле.

И каждое мгновение, проведенное с ним в ночных грезах, делало ее желание нестерпимым, и, казалось, он стал единственным, что ей было нужно в этом мире. Он был ей необходим, словно воздух. Он стал для нее наркотиком, превратившись в ужасное наваждение.

«Что со мной такое?» Он по непонятной причине похитил ее, удерживал в заложниках ее семью. Он не заслуживал ее страсти! Почему она так отчаянно тосковала по нему? Он был красив, пожалуй даже чересчур, но другие мужчины тоже были красивы. Он был силен, но использовал эту силу против нее. Он был умен, но абсолютно лишен чувства юмора. Он никогда не улыбался. И все же она еще никогда так сильно не желала мужчину, как желала Рейеса.

У него были темные волосы, как у Джилли, и нежная кожа цвета меда с расплавленным шоколадом. И от него исходила та же неуловимая чувственность, словно он испытал боль любви и эта боль навсегда отпечаталась в его душе.

Однако на этом сходство заканчивалось. Рейес был высок и мускулист, как истинный воин. Он носил бесчисленное множество оружия, которое невозможно было скрыть под одеждой, ножи были пристегнуты к ремешку вокруг головы, закреплены на запястьях, лодыжках и талии. Каждый раз, когда она его видела, его тело покрывали боевые ранения, порезы на руках и ногах, а на лице виднелись синяки. Он был воином до мозга костей.

Они все были такими, эти самопровозглашенные Владыки Преисподней.

А она называла их Властители Ночных Кошмаров из-за ужасных снов, которые снились ей после встречи с ними. И все же эти сны не шли ни в какое сравнение с тем, кем эти мужчины были на самом деле.

У Аэрона были черные прозрачные крылья, и он мог летать, словно птица или злобный дракон. У Люсьена – разноцветные глаза, увлекавшие его жертву в гипнотическую бездну прежде, чем он внезапно исчезал, словно никогда и не существовал вовсе. Его всегда сопровождал аромат роз, сладкий и соблазнительный.

Каким магическим даром обладал Рейес, Даника не знала.

Она помнила лишь о том, как однажды он ее спас. Как сражался со своим другом-воином ради нее. Почему он предпочел причинить боль другу ради ее спасения? Почему он смотрел на нее так, словно в ней весь смысл его существования? И почему позволил ей убежать?

Разве это важно? Он один из них. Такой же монстр. Не забывай об этом.

Раздался еще один звонок, прерывая ее мысли.

– Девушки! – завопил Энрике.

Джилли застонала.

Даника потерла затылок. Передышка закончена. Она распрямила спину. Краем глаза заметила, как один из ее клиентов машет рукой, чтобы привлечь ее внимание. Она сказала Джилли:

– Тогда я зайду за тобой… в четыре тридцать завтра утром? Идет?

– Давай лучше в пять. Да, я, конечно, устала, но непременно пойду. – Джилли отвернулась и стала собирать стаканчики с напитками.

Даника занялась своими делами. Следующие десять минут она меняла салфетки, наливала кофе для Братьев Птенчиков и выполняла их просьбы. По крайней мере, это отвлекло ее от мыслей о Рейесе.

Затем Птенчик номер один уронил вилку, и ей пришлось принести ему чистый прибор. После этого Птенчику номер два захотелось еще кофе, а потом понадобилась чистая салфетка. Когда Даника наконец попыталась уйти, Номер два схватил ее за запястье, и это прикосновение неприятно обожгло ее кожу.

Но Даника не стала его укорять, напоминая себе, как важно каждое лишнее пенни, а вежливо спросила, чего он хочет, и высвободила руку из его хватки.

– Мы бы хотели поговорить с тобой, – ответил он, снова потянувшись к ней.

Даника отступила на шаг. Если он снова к ней прикоснется, она ударит его. Она больше не позволит незнакомцам дотрагиваться до себя. Ни за что.

– О чем?

В кафе вошла женщина с маленьким ребенком, колокольчик над дверью звякнул, извещая об их появлении.

– О чем? – повторила Даника.

– О работе. О деньгах.

У нее округлились глаза. Господи. Они приняли ее за проститутку? Так вот что они имели в виду, когда говорили «такая, как она». Забавно, они смотрели на нее с отвращением и все же были не прочь воспользоваться ее услугами.

– Нет, спасибо. Меня устраивает моя работа. – Что ж, не вполне устраивает, но им совсем не обязательно об этом знать.

– Даника! – крикнул Энрике. – Люди ждут.

Мужчины взглянули на дверь и нахмурились.

– Поговорим позже, – сказал Номер два.

Как насчет никогда? Серьезно. Проститутка? Даника оказалась ближе к входу, чем Джилли, и потому взяла два меню и положила на стол новым посетителям. Они были слегка неопрятны, измождены, мятая одежда испещрена пятнами. От таких не дождешься хороших чаевых, но Даника искренне улыбнулась им. И она немного завидовала этим двоим.

Она так скучала по своей матери.

– Что будете пить?

– Воду, – ответили они в унисон.

Мальчик печально смотрел на соседний столик, на стаканчики с ледяной содовой, покрытые крохотными капельками конденсата. Даника склонила голову набок, ее наметанный глаз художника мгновенно ухватил удачный вариант портрета, и от этого у нее сжалось сердце. Желания мгновенно упрощались, стоило лишить человека всего самого необходимого.

«Ты ведь не собираешься больше рисовать, помнишь?»

Рисование – слишком большая роскошь, когда твой мир может рухнуть в любой момент. Кроме того, она должна была испытывать чувства, чтобы рисовать. И не только счастье. Для того чтобы рисовать, ей необходим широкий спектр эмоций. Ярость, грусть, блаженство. Ненависть, любовь, скорбь. Без этих чувств она просто смешивала краски и размазывала по холсту. Но, испытывая все эти чувства, она могла потерять бдительность, которая необходима, чтобы остаться в живых.

Подавив грусть, которую она не могла себе позволить, Даника протянула посетителям их меню.

– Я принесу вам напитки, и вы сделаете заказ.

– Спасибо, – ответила мать мальчика.

Когда она направилась к фонтанчику для питья, Птенчик номер два снова схватил ее за руку и крепко стиснул ее. Даника сжалась, ощутив, как кожу опалила вспыхнувшая внутри ярость. Она не могла справиться с этим чувством, не могла подавить его так же легко, как грусть. Воображаемый лед, в который все это время была закована ее кожа, внезапно начал таять.

– Когда ты заканчиваешь работу?

– Я не заканчиваю.

– Мы спрашиваем ради твоего же блага. Этот мир – опасное место, и если ты не один из плохих парней, не стоит бродить вечером в одиночку.

– Еще раз меня схватишь, – процедила она сквозь стиснутые зубы, не обращая внимания на его притворную заботу, – сильно об этом пожалеешь. Я не проститутка и не ищу никакой работы. Ясно?

Незнакомцы уставились на нее с разинутым ртом, а Даника резко отдернула руку. Она торопливо отошла от их столика, боясь натворить глупостей. Выполняя заказ матери и сына, она чувствовала, как сильно дрожат ее руки. Сердце бешено билось в груди. «Ты должна успокоиться. Дыши глубже. Вот так». Наконец ее мышцы расслабились, и она перестала чувствовать пальцы незнакомца на своей руке.

На обратном пути она старательно избегала Братьев Птенчиков, не приближаясь к их столику. Когда мать мальчика увидела, что Даника принесла ребенку кока-колу, она хотела было возразить, но Даника остановила ее, подняв вверх все еще дрожащую ладонь. Она до сих пор не пришла в себя после прикосновения Номера два. Еще один глубокий вдох и выдох.

– За счет заведения, – прошептала Даника.

Энрике не делал поблажек даже своим официанткам и, услышав слова Даники, непременно вычел бы из ее жалованья доллар девяносто семь центов.

– Если вы согласитесь.

Лицо мальчика засияло от счастья.

– Ты разрешишь, мам? Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.

Женщина с благодарностью взглянула на Данику:

– Хорошо. Спасибо вам.

– Не за что. Уже решили, что будете заказывать? – Она достала из кармана фартука блокнот и карандаш. Ее рука перестала дрожать, но была так напряжена, что Даника случайно сломала грифель. – Ой. Простите. – Она осторожно выудила из кармана запасной карандаш.

Мать и сын сделали заказ, и, записывая, Даника внимательно оглядывала кафе. Еще одна семья вошла в зал. Она окинула их небрежным взглядом. Она почти перестала вздрагивать, когда появлялись новые посетители. Первое время Данике постоянно казалось, что вот-вот появится Рейес, забросит ее на плечо и умчится с ней в ночь.

Джилли указала новым посетителям на единственный свободный столик в отдельной кабинке и взглянула на Данику. Они обменялись усталыми улыбками. Даника ощущала сильное беспокойство, окончательно не оправившись от прикосновения Номера два. «Ты же понимаешь, что нельзя так реагировать. Ты должна быть готова ко всему».

– Вы записали? – спросила ее женщина.

Даника снова сосредоточилась на посетительнице.

– Да. Два гамбургера, один простой, другой с соусами, и две картошки фри.

Женщина кивнула:

– Отлично. Спасибо.

– Я передам заказ на кухню. Скоро все будет готово. – Даника вырвала листок из блокнота и направилась к Энрике.

На этот раз ее схватил за руку Птенчик номер один:

– Послушай. Мы не думаем, что ты проститутка. Просто хотим поговорить с тобой. Тебя ждут большие неприятности.

И не успела она опомниться, как чувства взяли верх над разумом. Даника вдруг представила перепуганное лицо сестры в ту ночь, когда их похитили из номера в отеле и увезли в крепость, где монстры стали их стражниками. Она услышала голос матери: «Возможно, твоя бабушка уже мертва. Возможно, ее уже убили».

Перед глазами повисла пелена красного тумана, и Данику захлестнула ярость, превратив ее из обычной женщины в воительницу. «Нападай! Не смей быть слабой!» Она изо всех сил ударила свободной рукой незнакомца в лицо. Кровь хлынула на его рубашку, закапала на тарелку. Он взвыл от боли, закрыв ладонями лицо.

На смену воплю пришла тяжелая тишина. А затем кто-то уронил чашку. Звон, всплеск. Жидкость разлилась по выложенному плиткой полу. Кто-то выругался. Звуки сделались резкими, как удары грома, пронзая ее рассудок и вытягивая из объятий мстительного тумана.

Даника открыла рот.

Номер два тяжело дышал, его глаза сделались огромными. Он вскочил, тяжело дыша.

– Какого дьявола ты творишь, стерва?

– Я… я… – По ее телу пробежала дрожь. Даника застыла на месте, пытаясь совладать со смятением. Она только что привлекла к себе внимание. И это очень плохо. – Я… я же предупреждала, чтобы вы меня не трогали.

– Ты напала на него! – Угрожающе надвигаясь на нее, второй мужчина схватил Данику за плечи и встряхнул.

Она могла бы остановить его, могла воткнуть свой карандаш ему в шею и убежать. Но она этого не сделала. Унижение вперемешку с сожалением охватили ее, погасив пламя ярости. «И где теперь твоя невозмутимость?»

– Знаешь что? – злобно произнес незнакомец. – Ты такая же, как они. «Она невинна, – говорили мне. – Будь с ней внимателен. Будь добр к ней». Я не поверил, но послушался. А не следовало. Ты только что доказала свою подлость. Возможно, ты и в самом деле шлюха, их шлюха.

«Ты такая же, как они» – так он сказал. Как кто?

– Простите. Я не хотела… Я… – Она ничего не могла сказать в свое оправдание. Откашлявшись, Даника одернула свой свитер. Кровь, должно быть, испачкала ее ладонь, потому что на одежде выступили алые пятна. – Мне правда очень жаль.

– Черт подери, кто-нибудь, позвоните 911!

О боже. Ей снова придется спасаться бегством, а ведь она только начала понемногу успокаиваться. Если это происшествие попадет в газеты… Сердце снова бешено заколотилось у нее в груди.

Из кухни стремительно выскочил Энрике, двойные двери захлопнулись у него за спиной. Он был крупным мужчиной, высоким и грузным, и производил внушительное впечатление. Поредевшие волосы упали ему на глаза, когда он рявкнул:

– Девчонка, ты уволена. И это меньшая из твоих проблем. Иди в подсобку и жди копов.

Конечно, она уволена. И в глубине души Даника понимала, что он собирается лишить ее сегодняшнего заработка.

– Я пойду, – солгала она, – как только ты мне заплатишь. Ты должен мне за…

– Немедленно убирайся на кухню! Ты мне посетителей распугаешь.

Даника огляделась, и ее взгляд упал на мать с сыном. Женщина одной рукой обняла ребенка, словно защищая его, а другой отодвинула кока-колу, которую принесла им Даника. Оба в ужасе смотрели на нее. «Но я ведь просто защищалась».

Даника отвернулась и увидела Джилли. Девушка направлялась к ней, на ее лице застыло беспокойство. Судя по всему, она собиралась встать на защиту Даники. Тогда она потеряет работу и сегодняшнюю зарплату, а Даника не могла этого допустить.

– Я подожду полицию у себя дома, – солгала она.

– Нет, – отрезал Энрике. – Ты…

Развернувшись, она вышла из кафе, вскинув голову и распрямив плечи. К счастью, никто не попытался ее остановить, даже Птенчик номер два. Ее окутал теплый вечер, освещенный неоновыми огнями, в свете которых торопилось по своим делам множество людей. Ей казалось, что все вокруг смотрят на нее.

Боже, что же ей теперь делать?

Она ускорила шаг и теперь почти бежала. В кармане у нее было сорок долларов. Хватит на автобусный билет куда-нибудь далеко. Куда же ей отправиться? Возможно, в Джорджию. Персиковый штат находится достаточно далеко отсюда. А главное, она будет проезжать через Оклахому и может заодно попытаться найти бабушку.

Внезапно кто-то за спиной втолкнул ее в темный переулок. Она сильно ударилась о тротуар и несколько секунд не могла дышать. Острые камни разорвали ее тонкий свитер и топ и впились в кожу. Колени обожгло от соприкосновения с асфальтом. В глазах заплясали белые искры.

– Чертова стерва! – прорычал над ухом мужской голос, брызжа слюной на ее волосы. Птенчик номер два. Он не дал ей скрыться. – Неужели ты решила, что я позволю тебе снова сбежать? Ты наша, крошка, и станешь страдать, как и твои друзья. Мне не разрешили их убить, но ты… ты станешь умолять о смерти.

Инстинкт самосохранения снова сослужил ей службу. «Не кричи, просто защищайся. Не реагируй, просто бей». Эти слова врезались в память и теперь стали частью ее существа, как нога или рука. Когда нападавший схватил ее за волосы, поднимая с земли, она резко развернулась ему навстречу. Ее голову обожгла боль, когда часть волос осталась в его руке, но это не остановило Данику. Она резко выбросила вперед руку, вцепившись ему в лицо, и вывернулась из его хватки, пока он хватал ртом воздух.

Удар.

Раздался громкий вопль. И он выпустил ее.

Теплая жидкость потекла по ее пальцам, капая вниз. Что это… Внезапно ее озарила мысль, что она все это время сжимала в руке карандаш, который вонзила в его шею. Именно это она хотела сделать еще в кафе.

– О боже. О боже! – Даника с трудом устояла, потрясенная до глубины души.

У нее подгибались ноги, и ей пришлось обхватить его за плечи, чтобы удержаться на ногах. Ужас захлестнул ее, когда мужчина упал на колени, захлебываясь кровью.

Лунный свет проскользнул между домами, осветив его бледные, искаженные болью и ужасом черты. Он пытался что-то сказать, но не мог произнести ни слова.

– Простите! – Она разжала пальцы, отпустив его. Вытянув вперед руки, Даника смотрела, как кровь медленно капает на землю с ее ладоней. Паника смешалась с ужасом. Самообладание окончательно покинуло ее.

Даника начала медленно пятиться. О боже. О боже. «Ты убийца!» – кричал ее внутренний голос. Металлический запах его крови смешался с запахом мочи и дезодоранта.

Номер два резко упал, распростершись на асфальте. Его голова повернулась набок, и глаза, казалось, пристально смотрели на нее, когда он перестал дышать. О боже. К горлу подкатила тошнота. «Ты должна была это сделать. Он бы тебя убил».

Не зная, что делать, Даника бросилась бежать, расталкивая людей, толпившихся на улице неподалеку от переулка. Неоновые огни беспощадно освещали ее, и прерывистое дыхание громким звоном отдавалось у нее в ушах. Никто не пытался ее остановить.

Две недели назад, в Нью-Йорке, один из ее инструкторов по самообороне сказал, что у нее нет инстинкта убийцы.

Если бы так.

«Я такая же, как и те монстры».

Глава 3

«Я знаю, где твоя женщина».

Рейес вытянулся на кушетке, вонзив в руку острый кинжал. Он воткнул его так глубоко, что разрезал пополам вену. Но рана заживала слишком быстро, смыкаясь вокруг лезвия клинка. Кровь запеклась на его коже.

Три дня назад он спрыгнул с крыши и только сейчас оправился достаточно для того, чтобы ходить. К несчастью, демон Боли стал настойчивее, его голос заглушал все вокруг, желая чего-то нового. Но чего, Рейес не знал. И рана на руке совсем не помогла.

Он выхватил кинжал, вновь вспарывая руку. Облизнув губы, Рейес пытался насладиться своей болью. Но рана заживала слишком быстро. Боли никогда не бывало достаточно.

– Ничего не хочешь мне рассказать?

– Ты еще хуже, чем Гидеон. – Рейес гневно уставился на Люсьена, появившегося в дверях. Темные волосы воина ниспадали на плечи, а его разноцветные глаза сверкали в предвкушении ответа.

– Будто это я тебе солгал.

Они были вдвоем в гостиной. Парис, который часто наблюдал здесь по телевизору за плотскими утехами, отправился в город, намереваясь уложить в постель как можно больше женщин. Мэддокс и его подруга Эшлин уединились в спальне. Как обычно.

Сабин вместе с другими воинами заперся в кухне, выгнав Рейеса, истекавшего кровью на столе, и разрабатывали план внезапного нападения на башню Молчаливых в Риме, о котором люди ничего не должны были знать.

Рейес сомневался, что башня укажет им путь к Всевидящему Оку, Плащу Невидимости или Жезлу Разделения, где бы они ни находились, но, томимый тоской, предпочитал молчать. И все же он знал, что прав. Если и можно было что-то отыскать среди потрескавшихся валунов, мха и пустых раковин морских моллюсков, они бы уже это нашли. Кроме того, Клеть Принуждения, которую они нашли, обыскав храм Всех Богов, не помогла им в поисках ларца Пандоры.

Да, это было отличное оружие. Каждый, кого запирали в этой клетке, подчинялся воле своего хозяина и выполнял любой его приказ. Но кого они собирались запирать в этой клетке? И что приказывать пленнику? Однако он не сомневался, что Люсьен и Анья станут играть с этой клеткой, как непослушные дети, пока не узнают ответы на свои вопросы.

– Рейес, – сказал Люсьен. – Мы говорили о Данике.

– А я не хочу о ней говорить. – Он хотел изгнать ее из своих мыслей, но опасался, что она стала частью его души. Как его демон. Только еще хуже. Она нарушила его бесценное ощущение покоя. И этот покой не возвращался даже тогда, когда он лежал, раненный и измученный, наслаждаясь изысканными страданиями.

– Рассказать тебе, что я о ней знаю? – спросил Люсьен.

«Не обращай внимания на эту приманку. Тебе лучше ничего не знать». Если Рейес остановит поток бесконечной боли, его демон вырвется из-под контроля, желая причинить физические страдания кому-нибудь еще. Демону все равно, кто станет страдать. Именно поэтому Рейес и позволил Данике убежать. Стоит ему найти девушку, и однажды он причинит ей невыносимую боль.

– Скажи мне, – неожиданно услышал он свой хриплый голос.

– Три дня назад она порезала человека.

Этот милый маленький ангел причинил вред человеку? Рейес фыркнул:

– Брось. Теперь я не сомневаюсь, что ты лжешь.

– Разве я когда-нибудь тебе лгал?

Рейес проглотил тошнотворный ком, с трудом произнеся следующий вопрос:

– Откуда ты узнал, что она причинила вред человеку?

– Это не просто вред. Она убила его. Ее жертва пробыла два дня в больнице и умерла сегодня утром. Когда я отправился за его душой, обнаружил у него метку охотника.

– Что?! – Рейес резко вскочил, чувствуя, как в душе закипает ярость. Охотники нашли Данику? И ей пришлось убить одного из них? Теперь он не сомневался, что это правда. Охотники ненавидели его. Они могли видеть Данику в крепости, стали ее преследовать и попытались выманить у нее информацию о Рейесе.

Он стиснул зубы. Проклятые охотники! Они так фанатично верили, что все мировое зло исходит от демонов, обитающих в душах Владык. И безжалостно стремились уничтожить этих духов и мужчин, хранивших их в себе, без колебаний убивая каждого, кого подозревали в дружбе с воинами.

Даника не была его подругой, но охотники об этом не знали. Даже сейчас они наверняка планировали использовать ее как приманку, надеясь таким образом выманить его.

Это все меняло.

– Они ничего с ней не сделали? – Рейес крепко стиснул второй кинжал и в этот момент понял: он готовится к войне. ...