Веся Елегон Личный тренер

© Елегон В., 2017

© ООО «Издательство АСТ», 2018

***

– Иль, два средних черных за пятый столик.

Я повернулась на голос хозяйки, на ходу подхватив составленные стопкой грязные тарелки, и еще тряпкой успела смахнуть крошки со стола. Как-никак, уже второй год тружусь в сфере общепита. Куда еще пойти женщине, которая одна воспитывает троих детей? Хочешь не хочешь, а приходится хвататься за любую подвернувшуюся работенку.

Сегодня в зале ресторанчика «Метр до неба» народу было совсем не густо. Я отнесла стаканы с кофе парочке, сидящей за угловым столиком. Они и еще несколько молодых людей, которые уже доедали свой ужин, – вот и все, кем сегодня мог похвастаться «Метр до…».

– Уйдут, и можешь собираться, – угрюмо бросила заведующая сим заведением – Санти Кохейно, большая и тучная кольма – типичная представительница планеты Коль созвездия Гончих Псов.

– С каждым днем все хуже, хотя каждый день кажется, что хуже быть уже не может. Распад Союза не пошел нашей планете на пользу, – прошипела темнеющая кольма.

Я села на высокий барный стул, Санти поставила передо мной внушительных размеров картонный стакан с горячим черным напитком. Я с удовольствием втянула кофейный аромат.

– Говорил мне муженек – нечего соваться на эту богом забытую планету, а я… нет бы послушаться, так нет же, романтику мне подавай, приключения, новые неоткрытые миры. А теперь вот сижу здесь, в этой дыре, и едва свожу концы с концами. – Кольма щупальцем стерла набежавшую огромную слезу и, шмыгнув сразу всеми тремя дыхательными отверстиями, взялась в который уже раз протирать стеклянные стаканы и одновременно подметать и без того чистый пол.

– Счет, пожалуйста.

Я спрыгнула со стула и, вынув блокнот из кармана фартука, пошла рассчитывать пожелавших уйти посетителей.

Молодые люди – земные парень и девушка – были связаны Узлом Света, это, конечно, не сразу бросалось в глаза, но тот, кто сам имел несчастье побывать на «той стороне», не заметить это не мог. Они постоянно держались за руки, видимо, связь проходила именно там. Я поморщилась. Левое плечо обожгло фантомной болью, живо напомнившей мне об утраченной половине.

Узел Света – способ заключать браки, позаимствованный у жителей планеты Нибиус, созвездия Альма. Особи этой расы, находя истинную половину, соединяют тела, становясь единым целым, и так, полностью синхронизировавшись, проживают теперь уже общую жизнь. Для нибиусцев это приемлемо – они выбирают себе пару один раз и навсегда. Для человечества же такая практика обернулась многочисленными смертями. Люди пытались самостоятельно разорвать связь, после того как чувства остывали. Но, как оказалось, Узел Света невозможно разорвать без последствий. Инициатор разрыва неизменно выживал, но вот вторая половина, чаще всего ею оказывалась женщина, погибала, не в силах пережить потерю. Ведь, если чувства еще живы, разрыв связи воспринимается телом как смерть возлюбленного, что мгновенно запускает процессы самоуничтожения.

Вскоре Всеобщий Космический Межгалактический Союз запретил такую практику для землян. Но, после того, как Земля потеряла свой статус уникальной планеты и превратилась в межгалактический порт дозаправки для проходящих мимо редких кораблей, власть ВКМС здесь ослабла. А с тех пор, как Союз и вовсе распался, все чаще стали находиться подпольные умельцы, которые за небольшое вознаграждение проводили запрещенный ритуал, соединяя тела желающих Узлом Света. И я побывала в числе оных, сгорая от страсти и думая, что вот она, моя истинная вечная любовь. Да, это у других все заканчивается фактически убийством, а у меня все будет по-другому. Но по-другому не получилось… Однажды, после очередной ссоры, он разорвал связь и бросил меня умирать, несмотря на то, что тогда у нас уже родились тройняшки. Но я не умерла… До сих пор не знаю, почему смогла выжить. Может, это гены моего не известного мне отца. Мать упорно не говорит о нем, так что я не знаю, кем он был. Но все больше склоняюсь в сторону того, что он не был землянином. Иначе почему, пролежав четыре месяца в коме, я благополучно вернулась к жизни, удивив весь медицинский персонал, члены которого давно уже уговаривали мою мать согласиться на отключение меня от искусственного жизнеобеспечения. Но мама упорно ждала, словно что-то знала. С трудом находила деньги на содержание меня в больнице и на подрастающих тройняшек. И вот дождалась… Три года прошло с тех пор, а я все страдаю от застрявшей в моем теле боли и мучаюсь странными сновидениями, от которых просыпаюсь в слезах и с беззвучным, сводящим судорогой горло криком на губах.

Проводив взглядом скрывшихся за входной дверью молодых людей, я вздохнула и честно попыталась не думать о том, насколько туп бывает человек.

За окном уже зажглись желтые фонари. Их свет выхватывал из темноты путаницу ветвей могучих деревьев, не земных, земного на Земле уже давно ничего не осталось. Великаны плотной стеной высились вдоль тротуара и служили естественной защитой от бродивших по округе одичавших гоби – хищных шестилапых подобий земных собак, которых те давно съели, успешно заняв освободившееся место. Не помню, с какой планеты случайно завезли этих тварей, но передернуться от одной только мысли о них мне моя плохая память абсолютно не помешала.

Я собрала стаканы и тарелки со стола и уже было направилась в сторону кухни, но зацепилась ногой за ножку стула и в очередной раз эпично полетела носом вниз, параллельно наблюдая, как парят вокруг фарфоровые тарелки.

Успела углядеть расширившиеся от ужаса фиолетовые глазища хозяйки заведения. Но и не в этот раз… Я провернулась, ловко поймала каждую тарелку, пальцами другой руки зацепила дзынькнувшие бокалы и, подогнув ноги, мягко приземлилась на кафельный пол, даже не расплескав остатки чая из стаканов. Вот только благодаря этой своей нечеловеческой скорости я все еще и держалась на этой работе. Опять же спасибо моему мифическому отцу, просто за мамой я такой прыткости не замечала.

Когда я сгрудила спасенную посуду в раковину, краем глаза увидела направляющуюся в мою сторону Санти. Кольма от перенесенного стресса пошла большими пурпурными пятнами и теперь пыталась выровнять дыхание, чтобы как можно быстрее прийти в норму.

– Иль, вот внимательности побольше, и цены бы тебе не было. – Кольма причмокнула языком и, пыхтя, подняла глаза к потолку. Злится. Разбитая посуда – очередные внеплановые траты.

Я все понимаю. Сама знаю, что невнимательна и часто витаю в облаках, – можно смело сказать, что большинство проблем в моей жизни именно из-за этого.

– Ну, и это не беда, – примирительно завершила свою речь хозяйка. После порылась в кармане передника и выудила оттуда конверт. – Это аванс, который ты просила.

Я вытерла о фартук руку и поспешно взяла протянутый конверт. Деньги нужны были на садик. Необходимо оплатить очередной семестр. Хотя с детьми дома могла посидеть моя мама, но все же развиваться малышам нужно, может, хоть они добьются чего-то в этой жизни.

– Санти, огромное спасибо, – от всей души поблагодарила я кольму, которая в свою очередь от удовольствия стала ровного фиолетового цвета.

– Да будет тебе. Даю – потому что могу. Не было бы – не дала. И не забудь, завтра выходной, – напоследок добавила хозяйка, уже заворачивая за угол.

Выходной здесь. Это значит, остается только подработка в кинотеатре. Нужно срочно найти еще что-то. Иначе не хватит на квартплату и больничные счета. Я недовольно поморщилась и побрела в подсобку. Открыв свой шкафчик, сняла фартук и сложила в пакет вместе с формой – розовым коротким, чуть выше колен, платьем и белым чепчиком, – заберу домой и постираю. Переоделась в джинсы, свитер и кроссовки, перекинула через плечо сумку, положила конверт в ее карман, застегнула молнию. Закрыла дверку шкафчика и уставилась в небольшое прикрепленное к дверце зеркало. Бледная, с темными тенями под глазами и взъерошенными, обрезанными по подбородок волосами пепельного цвета. В лучшие мои годы волосы отливали теплой медью, но постоянные недосыпы и усталость сделали свое дело. Единственное, что неизменно радовало меня, так это мои ярко-зеленые глаза, доставшиеся мне, видимо, от отца, поскольку у мамы были темно-карие. Проведя рукой по волосам, попыталась пригладить торчащие непослушные пряди. Мое действие успеха не возымело. Разозлившись, я еще больше взъерошила волосы и, показав зеркалу язык, вышла из подсобки. За моей спиной глухо хлопнула дверь.

– Иль, выключи в зале свет, пожалуйста. Спасибо. И до понедельника, – послышался уже со второго жилого этажа голос хозяйки.

Выслушав тираду, которая была примером одной из многих особенностей этой расы – выдавать несколько предложений сразу, независимо от того, сколькие из них подразумевают ответ, оглядела зал, желая запомнить расположение столов и стульев. Добираться до выхода придется в темноте.

– Хорошо. Пожалуйста. До понедельника, – выкрикнула я. И, щелкнув выключателем, побрела сквозь столы и стулья, пытаясь по возможности как можно меньше спотыкаться.

Тусклого света фонарей, проникающего сквозь большие, но затемненные окна, едва хватало на то, чтобы не налетать на предметы мебели, и все же с ночным видением у меня никогда не было отлично. Поэтому, выставив вперед руки, я почти на ощупь обходила преграды.

Наконец, преодолев нелегкий путь до входной двери, вырвалась наружу и, втянув теплый вечерний воздух, услышала, как щелкнул автоматический замок в двери ресторанчика за моей спиной.

…Домой.

Не успела я сделать и пару шагов по тротуару – в кармане сумки зазвонил коннектор. Первая мысль, как всегда, – что-то случилось с детьми. Но на дисплее высветился знакомый номер – кинотеатр – еще одна моя подработка. Почувствовав неладное, ответила:

– Слушаю.

– Матильда, добрый вечер, – в трубке задребезжал неприятный женский голос. Я скривилась от упоминания моего полного имени. Не любила я его. Вот не сложилось у нас с ним. – К сожалению, должна вам сообщить, что кинотеатр «Спектр» закрывается на реконструкцию. Так что мы более в ваших услугах не нуждаемся. Вы все поняли?

– Да, – помолчав, не сразу ответила я.

– Завтра не приходите, – уточнила женщина, и экран коннектора погас.

Вот ведь… От огорчения я зашипела и пнула лежащий возле ноги камень. Камень оказался тяжелее, чем выглядел на первый взгляд, поэтому, прикусив губу и прихрамывая, я побрела по тротуару на Третью улицу. Домой.

Так, получается, завтра совсем свободный день. Выходной. Не помню, когда я в последний раз отдыхала. Мне это в принципе было непозволительно. В моей жизни либо отдыхаешь, либо живешь. То есть отдых с жизнью несовместим.

Заглянув по дороге в супермаркет, купила хлеб и несколько пачек молока. Долго смотрела на яблоки, но они нам были не по карману. Фрукты на Земле больше не росли, их завозили редкими мимо проходящими грузовыми межгалактическими танкерами – грумами. Так что цены у них были соответствующие.

Отошла от полок с фруктами, поймав на себе подозрительный взгляд продавщицы – синей желтоглазой и четырехрукой софики – жительницы Желтого Карлика – третьей остывшей звезды созвездия Змея.

Кражи здесь – дело обычное. Наше поселение не отличается высоким уровнем жизни. Люди выживают, как могут. Поэтому вот такие косые взгляды вполне себе оправданны.

Оглядев стойки с продуктами, припомнила, что из съестного есть дома. Мука и яйца. Молоко взяла. Напечем блинов. Карапузы блины любят.

Спрятав покупки в свою весьма вместительную сумку, застегнула молнию и перекинула ее через плечо.

Страшно, конечно, идти по темным улицам одной. Но выбирать не приходится. Если что – побегу. Вся надежда на скорость и удачу.

Выйдя из супермаркета, застряла у доски с объявлениями. Работа… Работа… Все объявления уже знакомые. Где-то я уже работала и была уволена. Где-то не брали по той или иной причине. Почти ни на что не надеясь, пролистала до последней страницы. На экране высветилось всего одно объявление – «Требуется напарник для инвалида. График работы – по договоренности. Оплата ежедневная». И дальше – номер.

Я стояла и не верила своим глазам. А потом, опомнившись, поднесла коннектор и, смахнув объявление, скопировала его на свое устройство связи. Экран мгновенно засветился, отображая полученный номер. Я нажала кнопку вызова.

Долгие гудки. Вслушиваясь в них, я шагала по темной улице. Почти не оглядываясь, от волнения совсем забыв про страх. Гудки закончились ничем. Никто не ответил. Я набрала еще раз, и снова тот же результат.

Жалко. Но не всегда везет.

Без приключений добралась до огромного сорокаэтажного ступенчатого дома. Здание было построено еще в те времена, когда объединенные миры стремились делиться самым лучшим. Поэтому дом, возведенный из моноблоков, завезенных с Аке-Альмато, и построенный с помощью заимствованных технологий, все стоял, хотя Союз давно распался. И на Аке-Альмато навряд ли уже найдутся те, кто вспомнит такую планету – Земля и этот построенный когда-то общими силами дом.

Прислонив палец к замку, открыла дверь, вызвала лифт и через полминуты уже стояла возле двери в свою квартиру. Постучала, за дверью послышался топот и радостные возгласы. Потом недолгая возня и шорохи. Наконец замок глухо щелкнул, и дверь распахнулась. Я тут же была буквально затянута внутрь тремя парами маленьких ручек. А потом последовали долгие радостные обнимашки и слюнявые поцелуйчики. Сердце в груди облегченно расслабилось, начиная стучать в полтора раза реже. За спиной закрылась дверь

– Привет, Иль, – голос мамы из-за спины.

– Привет, мамуль.

– Мам, а мы сегодня катались на пони! – в один голос сообщили розовощекие тройняшки.

– Да вы что?! – воскликнула я. – Откуда на Земле пони? Разве они не вымерли пару сотен лет назад?! – я широко улыбнулась, изображая удивление, хотя за этих приезжих пони собственноручно на прошлой неделе отдала в детский садик почти четверть своей месячной зарплаты, которую мне платили за ежедневную уборку в закрывшемся теперь кинотеатре. Пони привезли с приезжим межгалактическим зоопарком, но на других животных у родителей просто не хватило денег. Чудом собрали на мини генномодифицированных лошадей.

– Их привезли с Сеи, – многозначительно сообщили малыши. – Там флора и фауна почти на сто процентов совпадают с первозданными земными.

– Кети, Поль, Ифа, давайте дадим маме умыться, а сами пока накроем на стол. Мама весь день работала.

Дети послушно разжали ручки, выпуская меня на свободу. Я встала и отнесла пакеты, выуженные из сумки, на кухню. Квартира у нас была небольшая – одна комната, маленькая кухня и ванная, совмещенная с туалетом. Ванная – одно название. Ванны как таковой там нет. Есть угол, который отделяется клеенчатой занавеской, – это душ. Рядом стоит унитаз, а в противоположном от душа углу подвешена к стене раковина. Тесно, но лучше так, чем в общежитии.

Быстро приняв душ и переодевшись, вышла из ванной. На маленькой кухоньке горел свет. На столе стояла тарелка, полная гречки. Рядом обнаружился дымящийся паром стакан чая. Я села. Ифа с серьезным выражением на лице протянул мне ложку и с чувством выполненного долга пошел к братику и сестренке играть в кубики на пол возле батареи.

Мама села напротив. Седые собранные в пучок волосы и темно-карие глаза. Лицо, обтянутое смуглой кожей, сухие тонкие губы. Она куталась в вязаный широкий шарф и постоянно щурилась – нужны были очки, но, чтобы их купить, надо было ехать на электрическом поезде, по подводному туннелю, проложенному по дну всемирного океана и соединяющему уцелевшие материки, в соседнее поселение. Поезд ходил очень редко. Его расписание напрямую зависело от того, сколько человек купят билеты. Многие месяцы поезд не появлялся, а желающие воспользоваться его услугами ожидали, пока наберется достаточное количество пассажиров. Билеты стоили очень дорого. Дешевле было слетать в соседнюю галактику. Но у нас не было бумаг на выезд. И сделать их для нас не представлялось возможным. Брак моих родителей не был оформлен. Так что меня будто и вовсе не существовало для ВКМС. А теперь и мои дети стали такими же межгалактическими призраками. Короче, это путешествие по многим причинам нам пока было не по карману.

– Как сегодня себя чувствуешь? – спросила я, загребая ложкой разваренную гречку.

– Неплохо. Спину немного прихватило с утра. Но к вечеру расходилась.

– А сердце?

– Не беспокоило. Не волнуйся. Мне кажется, процедуры действительно стоящие были.

Я промолчала. Хочется верить. Пока я четыре месяца лежала в коме, мама, чтобы хоть как-то выкрутиться, сдавала кровь. Кровь землян содержит ценный для многих космических рас редкий розовый сахар. Но сдача крови незаконна и опасна для жизни. Способ, которым забирают кровь из организма человека для получения розовых кристаллов, сильно сажает сердце. И человек часто не выживает уже после первой попытки. Мама умудрилась сдать кровь целых три раза…

– Кто хочет блинчики с чаем? – улыбнувшись, стараясь сохранить бодрость духа, спросила я.

Дети захлопали в ладоши и радостно запрыгали.

– Иль, не стоило так тратиться, – взглянув на молоко, прошептала мама.

– Ничего. Раз в месяц мы просто обязаны есть блины. – Меня поддержал громогласный нестройный хор счастливых тройняшек.

Около полуночи, когда дети заснули, и, кажется, мама тоже спала, по крайней мере, упорно делала вид, я легла на расстеленный на полу матрас и уставилась в потолок.

…Нужно найти работу. Обязательно…

Зазвонил коннектор. Рано. Еще не рассвело. Хотя небо уже начало розоветь. Я посмотрела на светящийся в темноте экран – незнакомый номер.

Поднялась с матраса и, на ходу разминая затекшие мышцы, прошла на кухню и нажала на кнопку ответа.

– Слушаю.

– Вы звонили вчера.

– Кому? – не поняла я, в трубке повисла тишина. Я титаническим усилием разлепила веки и прислонилась лбом к холодному окну.

– По объявлению! Вспомнила! – прокричала я в трубку, а затем, опомнившись, настороженно оглянулась, надеясь, что не разбудила детей и маму.

– Я рад за вас. Можете приходить сегодня утром в шесть. Адрес вышлю.

– Хорошо, – все еще медленно соображая, ответила я. – Постойте. Вы же ничего обо мне не знаете… Может, я вам не подхожу. – Мне нужна была эта работа, но голос в трубке был странным. И почему ничего не спрашивают? Это настораживало.

– На месте разберемся. Сегодня в шесть.

Повисла тишина. Экран коннектора потемнел. Я растерянно смотрела перед собой на крыши многоэтажек, освещенных первыми лучами восходящего солнца.

…У меня появилась работа! Кажется…

Выбегая из подъезда в предрассветные морозные сумерки, я на ходу застегивала спортивную куртку и засовывала в рот недоеденный кусок хлеба.

…Какого дохлого гоби этот тип не сказал, что шесть часов – это через пятнадцать минут!

Получив обещанное сообщение с адресом, облегченно выдохнула. Это недалеко, всего через три перекрестка. Стоэтажное угловое здание с горгульями на крыше. Считалось элитным жильем.

Наконец-то справившись со своим завтраком, я перекинула за спину сумку и перешла на бег. Общественного транспорта у нас не было. По той простой причине, что не было постоянного единого правительства, которое бы было заинтересовано решать такого рода вопросы. Поселяне передвигались каждый в меру своих финансовых возможностей. Кто на автолетах, а кто, как я, на своих двоих. Были еще таксисты, но не по моим деньгам пользоваться их услугами.

Уверенно набирая скорость, носом втягивая обжигающе холодный утренний воздух, я наслаждалась этой неожиданной возможностью размять свое уставшее тело. Иногда, вот в такие моменты моей жизни, когда нужно было действовать на пределе своих возможностей, я думала, что мое тело будто создано для скорости. И сейчас, несмотря на раннее утро, несмотря на жуткий, почти несовместимый с жизнью недосып, я радостно улыбалась, преодолевая ступени пролетов, поднимаясь на новый уровень улицы.

Здесь уже не было низких, ниже двадцати этажей, зданий. Каждое из строений было украшено лепниной, и то здесь, то там можно было увидеть лица представителей многочисленных рас Межгалактического Союза, увековеченные в камне.

Ближе к историческому центру улицы все больше напоминали готические средневековые церкви, которые я видела в книгах, своей мрачностью, холодностью и эпичностью. Конусовидные крыши пиками врезались в предрассветное небо. Сводчатые окна готовились взорваться калейдоскопом рассветных огней. Камень, стекло и свет сплелись в неудержимом порыве забытого художника выразить величие космоса, величие жизни.

Я очень редко бывала здесь, на этом уровне поселения. Здесь обретались наиболее успешные жители и состоятельные приезжие. Но времени осмотреться как следует не было.

Свернув за угол, я остановилась у широких ступеней, ведущих к основанию величественного здания, того самого, адрес которого был в сообщении. Присвистнув, я растерянно воззрилась на бесчисленное количество каменных ступеней, каждое высотой мне по колено.

…Да чтоб вас… для кого это здание вообще строилось, что за неприкрытый расизм? Нормальный человек погибнет, пока доберется до парадного входа.

Я внутренне собралась и взлетела на первую ступень, легко отпружинила и коснулась носком кроссовки второй. И так пошло-поехало.

Минута… ровно минута… и я у массивных деревянных дверей, украшенных резьбой, которая изображала каких-то неизвестных мне титанов, которые, согласно картинке, держали на своих могучих плечах свод небес.

…Вот для них эта лесенка в самый раз…

С сомнением потянула за железную витую ручку. Дверь на удивление легко отворилась, я бесшумной тенью скользнула внутрь. И тут же замерла, раскрыв рот и оглядываясь. Мраморный светлый пол, молочные оштукатуренные стены, высоченные потолки, украшенные яркими фресками… да это дворец…

И очередная лестница с невменяемо высокими ступенями. Благо, эта – небольшая, всего ступеней десять. И там, на площадке, двери лифта.

Так как в холле никого не оказалось, чтобы спросить разрешения войти, взобралась по ступеням и нажала на кнопку вызова. Дверь с тихим шипением отворилась. Перед моими глазами предстала широкая стеклянная кабина с поручнями. Испытывая неловкость перед габаритами сего помещения, вошла и нажала на кнопку с цифрой семьдесят три – именно туда мне было нужно.

Двери закрылись. Лифт мягко заскользил вверх. Затем остановился и поплыл вбок, что меня немало удивило, а после – очередная остановка и снова вверх.

Когда двери отворились, я испытала очередной культурный шок, потому что я, судя по всему, сразу же оказалась в гостиной нужной мне квартиры. То-то мне показалось странным, что номер этажа совпадает с номером квартиры.

Весьма просторное помещение, с окнами в пол и сдержанной, но, по всем признакам, богатой обстановкой. Один кожаный диван чего стоит. Несколько картин на стенах. Камин – дорогостоящий пережиток прошлого. И большой горшок с зеленым растением, которое своими мясистыми листьями напоминало лапы гуаранского ящера.

Я переступила с ноги на ногу.

…Мне нужно как-то сообщить о своем прибытии?

Только я начала оглядываться в поисках звонка или, может быть, настенного коннектора, из соседней комнаты появился мужчина, сидящий в инвалидном кресле. Кресло плавно скользило в десяти сантиметрах над полом. На коленях, видимо, моего будущего работодателя лежала небольшая спортивная сумка.

Кентанец… С седыми волосами и желтыми глазами – основные отличительные черты этой расы. В остальном жители заснеженного Кентана походили на людей. Может, немного выше, жилистей, и кожа у них была намного бледнее нашей.

Мужчина остановился в паре метров от меня. И вопросительно поднял бровь.

– Иль Свон, – поспешно представилась я. – Это мне вы звонили сегодня.

– Я надеялся, что ты будешь больше.

– Что? – не поняла я.

– Твой рост, – мужчина устало поморщился. Будто мое присутствие его уже успело порядком утомить. – Впрочем, без разницы. Держи.

Он бросил в мою сторону сумку, я схватила ее и с ужасом поняла, что она не такая легкая, как выглядит на первый взгляд. Сумка утянула меня назад, и я спиной врезалась в металлические двери лифта.

– Резво, – вынес вердикт кентанец.

Я с трудом отлепилась от дверей и опустила неподъемную тяжесть к своим ногам.

– Жаль все же, что тебе больше придется таскать, чем ловить. У тебя есть МОП?

– Нет, – насторожившись, ответила я.

МОП – межгалактический общепринятый паспорт – маленькая металлическая «таблетка», которую вживляют под кожу. Этот чип хранит в себе всю возможную информацию о человеке. У меня его никогда и не было. По этой причине на нормальную работу устроиться не получалось. Не думала, что и здесь он может понадобиться.

– Нелегалка? – с подозрением вопросил белобрысый.

– Да, – честно призналась я.

– А что из документов есть? – не унимался мужчина.

– Страховой номер и трудовая.

– Сойдет. Пройдешь по страховому.

– Куда? – опять не поняла я.

– На стадион. Будешь сопровождать меня. Таскать сумку и коляску, когда потребуется.

– На стадион?! – От неожиданности всю мою неловкость как рукой сняло.

Стадион – это элитный спортивный комплекс. Возможно, единственный центр жизни, бесперебойно функционирующий на этой планете. Все остальное медленно отмирало, но стадион жил. Вопреки всему сюда съезжались спортсмены и просто состоятельные представители иных рас, дабы тренироваться, готовясь к играм или просто поддерживая себя в хорошей физической форме. Земные условия – гравитация, сопротивление воздуха и его состав – идеально подходили для такого рода занятий.

Я стояла, открыв рот и не веря своим ушам. Туда пускали только избранных, и вот я попаду на стадион.

– Закрой. Муха залетит, – съязвил белобрысый.

Но я послушно последовала совету.

– Вызови лифт и не забудь сумку. Она – твоя забота. Оставишь где-нибудь – уволена.

Я согласно закивала.

– А… – попыталась задать интересующий меня вопрос. Кентанец опередил меня.

– Каждый день в шесть утра и шесть вечера должна быть здесь.

– У меня еще…

– Плачу триста доунов за день. Наличными.

Я уронила сумку. Мужчина недовольно прищурился.

– Простите, – прошептала я, все еще находясь в легком шоке от услышанного.

Триста доунов – это в десять раз больше, чем зарплата за все мои подработки, вместе взятые.

…Что это? Может, я сплю?

Я ущипнула себя за руку. И пискнула. Больно.

– Все в порядке? – отреагировал на странный звук кентанец.

– Угу, – выдавила из себя я.

– Тогда вперед. Испытательного срока не будет. Любая малейшая невнимательность с твоей стороны – ты уволена…

Я слушала причины, из-за которых я могу быть уволена, перечисляемые монотонным голосом кентанца, а сама судорожно сжимала ручки сумки, пока мои ногти не повредили кожу ладоней.

Если удастся продержаться здесь хотя бы месяц… я даже не могла себе представить, что будет, если я смогу заработать столько денег.

Куплю маме очки… Свожу ее к лучшему кардиохирургу… Сделаю, наконец, документы детям… а дальше… дальше неизведанный космос…

– …чтоб тебя.

Я дернулась, когда в мое затуманенное сознание ворвался раздраженный возглас мужчины.

– Что?! – понимая весь ужас ситуации, поспешно повернулась в сторону шипящего от недовольства кентанца.

…Вот опять! Задумалась на ровном месте.

– Просто возьми коляску и спускайся за мной.

Я смотрела на стоящего возле лестницы мужчину и пыталась понять, а что вообще происходит?

– Вы ходите?! – наконец сформировала свое удивление во вменяемый вопрос.

– Да, – очень тихо и очень раздраженно.

– Но в объявлении было…

– Сопровождающий для инвалида… – мужчина выдохнул. – Это чтобы не удивлялись, когда видят меня в кресле. Я временно не могу ходить. Но это только временно. Нужно заниматься.

Ухватившись за поручень, кентанец медленно перенес вес своего тела на одну ногу и шагнул, переступая на следующую ступень.

Я поплелась за ним, волоча тяжелую сумку. Спущу ее и вернусь за креслом.

– Да положи ты уже ее в кресло, – не поворачиваясь в мою сторону, прошипел белобрысый.

– Ок, – поспешно поднявшись обратно, я закинула сумку в кресло и потолкала его вниз.

Внизу уже ждал недовольный и бледный кентанец. Он стоял возле поручня. Костяшки на судорожно сведенных пальцах, которыми он держался за перила, сильно выделялись на фоне и без того белой кожи рук. Трудно стоять.

– Извините, – прошептала я, дотолкав наконец кресло и забирая сумку с сиденья.

Кентанец опустился в кресло и устало закрыл глаза. Я с ужасом представила, как он будет спускаться по лестнице, что снаружи здания…

До стадиона мы добрались за час с копейками, несмотря на то что идти до него было, ну, максимум минут двадцать. К тому моменту, когда наша процессия оказалась у одного из многочисленных входов в шокирующее своими габаритами сооружение, кентанец своей бледностью мог поспорить с шахуматром – мохнатым зверем с планеты Нибум, о белизне шерсти которого ходили легенды. Просто всю дорогу мужчина шел пешком, толкая перед собой коляску. Я нервничала, не зная, что нужно будет делать, если кентанец вдруг потеряет сознание или того хуже… Меня ведь не обвинят в его смерти?!

Поэтому я даже не смогла по достоинству оценить всю эпичность сооружения, в которое мы входили. Говорят, что за основу архитектурного решения был взят древнегреческий амфитеатр – Колизей, кажется. Поэтому стадион представлял собой круглое высоченное строение с арочными пролетами окон.

Мне выдали пропуск… Поскольку паспорта у меня не было, пришлось вживлять очередной чип, на который будет автоматически скидываться вся информация о моем состоянии и о моих физических достижениях, если такие, конечно, будут иметь место в то время, пока я буду находиться на территории стадиона. Процедура была почти безболезненной, но от этого не менее неприятной. В плечо, чуть повыше локтя, ввели толстую иглу, предварительно обезболив место укола, и сквозь эту иглу мне под кожу попала небольшая цилиндрическая «таблетка». Иглу достали. На место укола наклеили пластырь. Все. Теперь я могла неограниченно посещать сие сосредоточение межгалактической благодати.

Выйдя из кабинета оформления, я взглядом наткнулась на ожидавшего меня кентанца. Он молча сидел в кресле, парящем над полом, и отстраненно разглядывал псевдокирпичную кладку стен.

Натянув на пострадавшее плечо спущенную кофту, застегнув молнию, я подошла к моему новоиспеченному работодателю и, наклонившись, подняла оставленную у стены сумку.

– Крис, твою подопечную поставить в резерв? – Тучный желтокожий гебронец, проводивший процедуру «выдачи» пропуска, выглянул из приоткрытой двери и с интересом уставился на меня.

Я в свою очередь перевела взгляд на болезненно бледного кентанца.

– Думаешь, есть смысл? – посмотрев на меня, прошелестел белобрысый.

– У нее интересный генофонд, – отчеканил начальник охраны, попеременно моргая странными вертикальными веками на каждом из трех глаз.

– Поставь, – отмахнулся кентанец и направил кресло дальше по коридору.

Я зашагала следом, волоча за собой удручающе тяжелую сумку.

То, что у меня генофонд интересный, – об этом я догадывалась. Но что значит – поставить ее в резерв?

– Мистер… Крис… – не зная, как обращаться к кентанцу, поскольку сам он не представился до сих пор, я замялась.

– Что? – опять же недовольно, но без возражений.

…Хорошо. Крис так Крис.

– Резерв – это что?

– Тебя внесут в базу данных, и система будет отслеживать твои тренировки, считывая показатели с чипа и помещая их в общую таблицу рейтинга. Если поднимешься достаточно высоко, сможешь подрабатывать тренером. Если, конечно, тебя это интересует.

Я скептически хмыкнула. И выбросила это из головы. Для того, чтобы выжить, нужно уметь вовремя отказываться от фантазий.

События дня сегодняшнего не умещались в моей голове. Обо всем подумаю позже. А сейчас я с все набирающим обороты беспокойством наблюдала, как Крис вновь покидает свое кресло. Надеюсь, он переживет сегодняшний день и еще много дней. Такая удача приходит к человеку раз в сто лет, то есть даже не в каждой жизни. И я решила мертвой хваткой вцепиться в эту работу – как в бесценный дар небес или забытых богов. Не знаю…

По длинному коридору мы прошли в раздевалку. Отдельную комнату. Со шкафчиком, душем, скамьей. Кентанец въехал в комнату на кресле, а я замялась на пороге, не зная, может, мне остаться за дверью…

– Проходи. Поможешь переодеться, – не оборачиваясь, через плечо кинул Крис.

За мгновение сразу несколько мыслей промелькнуло в моей голове.

…Помогать мужчине переодеваться?!

…Он тебе за это платит.

…Не видела обнаженного мужика уже тысячу лет…

…Ненавижу мужиков.

К тому моменту, когда я переступила порог комнаты и с облегчением опустила тяжеленную сумку на пол, мне уже было все равно. Работа. Она мне нужна. За такие деньги я не то что кентанца переодену, я ядовитого зебу побрею налысо.

– В сумке кроссовки и свежая майка. Подай.

Открыла сумку и поняла, что в ней было такого, отчего у меня теперь отваливались руки и ныли все до единой мышцы – под майкой и кроссовками лежал странный металлический ящик. Какое-то медоборудование? Вполне возможно. Но если начальник не сказал, значит, задавать вопросы не имеет смысла. Не лезь туда, куда не просят, – главная заповедь человека, нуждающегося в деньгах и вынужденного хвататься за любую подвернувшуюся возможность их заработать.

Повернулась и застыла. Кентанец успел снять майку. Белые, отливающие сталью волосы падали на широкие мускулистые плечи.

Кентанец снимал кроссовки и, наконец справившись, поднялся с кресла, ухватившись за ручку душевой кабины. Высокий, с четко очерченными мускулами, увивающими грудную клетку, спину и руки. Острые, выпирающие из-под кожи зубья позвоночника с покрывающими их костяными наростами.

Я сглотнула и отвернулась: кому будет приятно, если его вот так откровенно с открытым ртом будут рассматривать.

– Положи вещи на скамью и помоги снять брюки.

Брюки так брюки…

Положила вещи куда мне, собственно, сказали и отправилась выполнять свои обязанности. В глаза начальника смотреть не было сил, поэтому уперлась глазами в идеальный плоский рельефный живот и, потянув за шнурок спортивных брюк, развязала узел. Выдохнула, зажмурилась, резким движением стянула спортивки вниз и помогла достать слишком длинные и не менее мускулистые ноги из штанин. Выудила ступни, зацепившись взглядом за тонкие бледные шрамы на икрах, поднимающиеся выше колен и сеткой обхватывающие ноги.

Дверь в душевую кабинку открылась, и ноги с трудом, но все же самостоятельно покинули зону видимости.

Села на скамью, спиной облокотившись о стенку, за которой послышался приглушенный шум падающих и гулко ударяющихся о каменный пол капель воды.

Закрыла глаза и досчитала до десяти. Не знаю почему, но это помогало собраться.

…Триста доунов, ради вас, дорогие. Это все равно что ухаживать за ребенком. Слегка переросшим… мускулистым…

Когда кентанец вышел из душа, я уже ждала его с огромным махровым полотенцем. Уверенно шагнув в сторону застывшего мужчины, я накинула на него полотенце и быстро обтерла, стараясь особо не задумываться, что и где тру. Закончив с бесконечным телом, накинула полотенце на голову иноземца, не желая видеть настороженный взгляд желтых глаз.

– Ногу, – скомандовала я и натянула штанину на поднятую конечность. Проделала то же самое со второй. Натянула брюки на бедра и только сейчас поняла, что кентанец все это время был в плавках. Облегченно выдохнула. А я его уже успела в ряды извращенцев записать. Даже совестно стало. Затянула шнурок. Подхватила со скамьи футболку. Крис уже успел вытереть волосы и, отдав мне полотенце, выхватил из моих рук футболку. Я же, не теряя времени, принялась обувать своего начальника.

Вот так, менее чем за минуту справилась. Я довольно оглядела плоды своего труда. А «плоды» уже сидели в кресле, почему-то недовольные и раздраженные.

…Что опять?

– Пойдем. Сейчас в зал. Поможешь мне закрепить ноги в тренажере и свободна на полчаса. Можешь побродить по округе.

– Ок, – обрадовавшись появившейся возможности оглядеться, ответила я.

Из длинного коридора мы вышли на поле, покрытое зеленой травой, коротко подстриженной. Поле было огромным, прямоугольной формы. Дальний его край терялся в утреннем тумане.

…Это и есть зал?

Я подняла глаза к потолку, которого не было. Над головой высилось прозрачное синее небо.

…А если дождь пойдет? Наверное, там защитное поле…

По краю поля, там, где не было травы, были расположены площадки с различными тренажерами. Мы подошли к одному из них. Честно сказать, я бы сама в жизни не догадалась, что, а главное, как на этой махине нужно было тренировать. Сооружение живо напоминало пыточную машину.

Крис же переместился из кресла на некое подобие табурета и стал настраивать что-то, тыкая пальцем в монитор.

– Иль, – позвал он, не отрываясь от монитора. – Закрепи браслеты и можешь идти.

– Вот эти? – я неуверенно потянула за металлические кольца.

– Да. Чуть выше щиколоток.

– Ладно.

Помогла поставить ноги в металлические колодки и закрепила браслеты.

– Все?

– Да.

– Я пошла.

– Иди уже, – раздраженно отозвался начальник.

И вот не угадаешь, что лучше – пере… или недо…

Огляделась. Стадион медленно наполнялся «спортсменами». Почти треть тренажеров была уже занята. Кого тут только не было. Я с интересом рассматривала разношерстных представителей Межгалактического Союза. В нашем районе такого разнообразия рас я за всю свою жизнь не видела.

Но не все глазеть без дела. Расставив ноги, я пару раз наклонилась влево-вправо. И потянулась, блаженно закрыв глаза и втянув носом свежий, по всей видимости очищенный и обогащенный воздух.

…Да, так жить можно… Может, получится приводить сюда маму и малышей, чтобы свежим воздухом подышали…

Вокруг поля, по внешней его стороне, пролегала полоса асфальтированной беговой дорожки. Ровное полотно было разделено на семь одинаковых полос. И, присев пару раз, я размяла ноги и побежала…

Мерно втягивая носом воздух, отталкиваясь подошвой своих дешевых, видавших виды кроссовок от качественного прорезиненного асфальтового покрытия, я прорезала своим телом пространство и время. Я летела…

Я люблю бегать. Это словно свобода. В эти минуты я чувствую, что могу все.

Обогнав несколько раз удивленных бегунов, обогнув поле по кругу еще и еще раз, я посмотрела на огромное табло, висящее над полем.

…Прошло пятнадцать минут. Еще столько же.

Я расслабленно сделала еще пару кругов. А на третьем мое внимание привлек некто, стоящий на краю поля и с интересом рассматривающий меня. Высокий. Черный весь с головы и до пят. Огромный, жуткий, подавляющий своей звериной мощью. Только яркие синие глаза, бесстыдно рассматривающие меня. От такой неприкрытой наглости я сбилась с ритма, но останавливаться не стала. Пробежала мимо застывшей «горы», ощущая спиной прожигающий взгляд.

Я передернула плечами, испытывая сбивающую с толку эмоциональную смесь из страха и возмущения. Несмотря на жар, накопившийся в теле от непрерывного бега, стало зябко. По коже пробежала волна неконтролируемых мурашек.

…Что за жуткий тип?

Завершала я круг, отстраненно прокручивая в голове список известных мне рас. Многие из них я никогда не видела. Но о многих что-то слышала. Под описание подходила только одна из известных мне – лорди… Кровожадные, неуправляемые, врожденные убийцы, дети темной планеты Лордок системы Си созвездия Агамеса. Насколько я помню, передвижение представителей этой расы строго отслеживалось ВКМС. Но Союз распался…

Я нервно сглотнула, понимая, что до дрожи в коленях боюсь этих черных существ. Страх перед ними был сродни моей боязни диких гоби, иногда, так или иначе, пробирающихся в наш район. Я никогда не встречалась с ними нос к носу, но пару раз видела пойманных и посаженных в клетку шестилапых мускулистых, обтянутых темно-зеленой кожей шипящих существ. Ноги подгибаются от одного только воспоминания о белоснежных тонких изогнутых зубах, торчащих из искривленной хищным оскалом пасти, перемазанных ядовитой капающей на землю слюной. И ярко-оранжевые фосфоресцирующие в вечерних сумерках глаза, обещающие скорую и неминуемую расправу…

Но время… Я с опаской оглянулась на табло, боясь, что опять задумалась и проморгала отпущенное мне время.

…Еще пять минут.

Я облегченно выдохнула. И, свернув на край поля, зашагала по густому зеленому ковру из травы, который приятно пружинил под моими ступнями. Я вспотела. Футболка под кофтой ощущалась неприятно сырой. Расстегнула кофту и стащила ее с себя. Так, оттягивая ткань футболки от тела, ощущая приятный теплый ветер на своей коже, я добралась до площадки, на которой занимался Крис.

Кентанец с мокрыми волосами и с каплями пота, щедро усеявшими его лоб и струйками стекающими по вискам, полулежал на скамье и, сжав зубы, отталкивал от себя ногами сформованное в массивные кубы железо.

Как раз когда я подошла к тренажеру, раздался тихий сигнал, и кубы самостоятельно опустились на землю рядом с тренажером, а мужчина откинулся на скамью, издав что-то наподобие приглушенного рыка.

Я бросилась снимать с его ног браслеты. Шрамы на ногах налились кровью, и теперь можно было без труда и во всех подробностях рассмотреть их вгоняющий в ступор рисунок.

…Из какого же месива были восстановлены эти ноги?

С трудом оторвавшись от шрамов, я подняла лицо и встретилась с изучающим взглядом желтых глаз.

– Противно? – тихо спросил кентанец, не отрывая от меня своего гипнотизирующего взгляда.

– Нет, – честно ответила я.

Еще несколько секунд пристальной бессловесной пытки, и мужчина наконец отвернулся, а я, испытав облегчение, протяжно выдохнула.

– Подведи кресло, – приказал начальник.

Я послушно подвела кресло, про себя надеясь, что это был наш первый и последний разговор на темы, не касающиеся работы. Не люблю сближаться с людьми, на которых работаю. Ни к чему хорошему это никогда еще не приводило. Ну, единственным исключением является Санти, хозяйка ресторана «Метр до…». Просто она удивительная женщина, то есть кольма. Мы с ней действительно сдружились. Она души не чает в моих малышах и находит о чем поговорить с моей мамой. И это мне совсем не мешает добросовестно работать на нее, а ей выплачивать мне положенную зарплату. И никакой неловкости.

Тем временем мы подошли к дверям раздевалки, и все повторилось. Раздевание. Душ. Вытирание. Одевание.

Через десять минут я уже волочила сумку по коридору вслед за парящим над полом креслом с кентанцем.

Когда мы проходили мимо комнаты охраны, дверь распахнулась и к нам заспешил тот самый желтокожий трехглазый гебронец.

– Матильда Свон! – разнеслось громогласное на весь коридор, многие присутствующие здесь остановились и даже обернулись.

Я зажмурилась и закрыла лицо ладонью. Вот же ж…

– Матильда Свон, – повторил взъерошенный начальник охраны, подбегая ко мне. – Мне нужно ваше согласие. – Остановившись, гебронец перевел вращающиеся глаза с меня на молчаливого и, по всей видимости, недовольного кентанца. ...