Это короткий фрагмент для ознакомления с книгой.
Купить эту книгу в ЛитРесКристи Агата СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ ТОМ ДВАДЦАТЬ ПЯТЫЙ
ЭXHATOH Akhnaton 1937 © Перевод Беляева Л., 2001
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
ЭХНАТОН[1], царевич Египта, в дальнейшем фараон. ТИИ, великая царица, мать Эхнатона и супруга Аменхотепа III. МЕРИПТАХ, верховный жрец Амона. ХОРЕМХЕБ, молодой воин знатного рода. НЕФЕРТИТИ, великая царица, супруга Эхнатона. ТУТАНХАТОН, знатный юноша, нареченный женихом младшей дочери Эхнатона и Нефертити. НЕЗЗЕМУТ, сестра Нефертити. ПТАХМОС, молодой жрец Амона. ЭЙЕ, жрец, ученый муж средних лет. ПАРА, чернокожая карлица, рабыня Незземут. РЕНЕХЕХ, чернокожий карлик, раб Незземут. ГЛАШАТАЙ. СЛУГА-НУБИЕЦ. ПОСЛАНЦЫ ИНОЗЕМНЫХ ГОСУДАРСТВ. ПЕРВЫЙ МУЖЧИНА жители Фив. ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА жители Фив. ВТОРОЙ МУЖЧИНА жители Фив. ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА жители Фив. СТАРУХА. ПЕРВЫЙ КАМЕНОТЕС. ВТОРОЙ КАМЕНОТЕС. НАЧАЛЬНИК ЦАРСКОЙ СТРАЖИ. Мужчины, женщины, рабы и рабыни, крестьяне, чужеземцы.Действие первое
СЦЕНА ПЕРВАЯ
Передний двор дворца Аменхотепа III[2], отделенный от улицы стеной. Фасад дворца украшен знаменами с разноцветными кистями. Посредине — вход во дворец и большой церемониальный балкон с колоннами и ведущей вниз лестницей. Стены покрыты красочной росписью. Главный вход во двор охраняют два стражника. Полдень. Двор залит ярким светом. С улицы доносится нарастающий гул голосов большой толпы. Несколько человек вытесняются во двор напирающей толпой, они взволнованы и вытягивают шеи, чтобы лучше видеть. ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА Они идут сюда. МУЖЧИНА Кто? ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА Иноземцы. Сирийцы. ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА Как они отвратительны! МУЖЧИНА Посмотрите только на их волосы… И на шапки. ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА Просто уроды! До того омерзительны. И кажутся такими грязными! ПЕРВЫЙ МУЖЧИНА Говорят, в мире чего только нет. ВТОРОЙ МУЖЧИНА Что это? Что происходит? ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА (нетерпеливо). Они привезли богиню Иштар[3], чтобы исцелить фараона от болезни. ПЕРВЫЙ МУЖЧИНА Иштар Ниневийская[4] очень могущественна. СТАРУХА Я слыхала о сотворенных ею чудесах. ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА Кто знает, может, она и мне принесет счастье и я рожу сына. ТОЛПА (снаружи.) Иштар… Иштар… Иштар Ниневийская! СТРАЖНИК Вон отсюда. Мужчины и женщины покидают двор. Верховный жрец Амона[5], высокий властный мужчина, появляется из главных дверей дворца. Он в льняном одеянии, голова гладко выбрита. С ним выходит Хоремхеб, молодой воин. ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ (величественно поднимая руку). Успокойтесь. Что за шум? СТРАЖНИК Посольство из Митанни, досточтимый жрец. ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ Пусть войдут. Входит посланник, следом четыре человека его свиты несут носилки со статуей богини. ПОСЛАННИК Приветствую тебя, мой господин, и твоего владыку, могущественного повелителя Египта, от лица Душратты, владыки Митанни.[6] Мой господин, Душратта, в сердце своем скорбит, услышав о болезни возлюбленного брата и мужа дочери его, царя Египта, сына Ра[7], государя и повелителя. Он посылает статую Иштар, богини, творящей чудеса, дабы она, как это было прежде, смогла изгнать злой дух, болезнью поразивший государя. ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ Благословение Амона с вами. Войдите во дворец, дабы перед Великою предстать царицей. ПОСЛАННИК Благодарю тебя. ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ (первому стражнику) Проводишь благородных слуг Душратты туда, где ждут их пища и напитки.Посольство проходит во дворец. (Второму стражнику.)
Ступай и извести Великую царицу, что прибыла Иштар. Все уходят, кроме верховного жреца и Хоремхеба, который почтительно застыл, ожидая приказаний.
Скажи мне, Хоремхеб… ХОРЕМХЕБ Да, досточтимый жрец? ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ Что думаешь ты о сирийцах? ХОРЕМХЕБ Они наездники, каких немного. Их всадники срастаются с конем. Есть среди них и славные вояки. ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ Приятные, — хотя и диковаты. ХОРЕМХЕБ (почтительно) Да что с них, сущих варваров, возьмешь!
Пауза. Верховный жрец глубоко задумался ХОРЕМХЕБ (робко) А правда ли, о досточтимый жрец, что некогда Иштар уже гостила у государя? ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ Да, сын мой. ХОРЕМХЕБ И что, сумела исцелить его? ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ (снисходительно) Так дикари сирийские считают. ХОРЕМХЕБ Чужие божества, по-моему, грубы. ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ Нам, просвещенным мудростью Амона, известно: Ниневийская Иштар — лишь иное воплощение Хатор.[8] ХОРЕМХЕБ Неужто? Я поистине невежда! ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ Знать обо всем и незачем. Державе нужны различные дары ее сынов. Она ждет мудрости и знаний, — от жрецов, от воинов же — (кладет руку на плечо Хоремхеба) мощи их десницы. ХОРЕМХЕБ (угрюмо) Мою десницу истомила праздность не подобающая ей! Египет завоевал же весь мир — и всюду мир царит в его владеньях. ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ Тебе это не по сердцу, сын мой? ХОРЕМХЕБ Мир не приносит повышенья в чине ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ Залогом мира служит только сила, об этом, сын мой, помнить надлежит. У нас огромная держава, и удержать ее от смут лишь неусыпной бдительностью можно. Мгновенье слабости — и мы не будем знать покоя от этих же неистовых сирийцев и других племен немирных. ХОРЕМХЕБ Они дерутся хорошо, и это я признаю. ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ И правильно, мой сын. Воистину разумен победитель, который не унизит побежденных. ХОРЕМХЕБ Да. Честный бой, без злобы и коварства Залог удачи. И еще — пощада к поверженным врагам. ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ Такое благородство Египет сделало великою державой. Не должно забывать: мы управляем народами во имя их же блага. Когда б не мы, они бы все исчезли, в усобицах друг друга истребив. ХОРЕМХЕБ Они, к несчастью, слишком дики. И даже те царевичи, кого здесь воспитали, домой вернувшись, все забывают вновь погружаясь в варварство и дикость. А не считает ли мой господин, что иногда… им… ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ Продолжай, сын мой. ХОРЕМХЕБ Мне вот подумалось — ты не считаешь, что это воспитанье им не нужно? И многих удивляет, что мы пытаемся их изменить привычки… Не будут ли счастливее они без наших наставлений и заботы? ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ Нам надлежит заботиться о всяком, кем правим мы, — учить и наставлять. Аменхотепа Третьего держава великая — да станет просвещенной! ХОРЕМХЕБ Да, господин, конечно же ты прав. Пауза. Не понимаю, почему державе не перейти за рубежи Двух Царств?[9] ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ (вздыхая) Ты молодой. Ты в будущем уверен. ХОРЕМХЕБ Я заблуждаюсь? ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ Я вижу — приближается гроза. Великий фараон Аменхотеп уже на смертном ложе. Когда к Осирису он отойдет, державой женщине придется править.[10] ХОРЕМХЕБ (с почтением) Великой царице. ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ Властительница Тии — воистину великая царица. Божественная соправительница Солнца. Пауза. И первая царица нецарской крови. ХОРЕМХЕБ Это правда. ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ Ее отец, Юан, был мудр и дальновиден, и правил в своих уделах властною рукой. Другому было бы довольно увидеть дочь женою фараона, а между тем ее провозгласили Великою царицей, — старшей. Имя Тии стоит в указах рядом с фараоном, — подобного от веку не бывало. ХОРЕМХЕБ И это правда. Все нововведенья опасны… Мне не нравятся они. ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ Разрушить легче, чем построить. А нарушать обычай — неразумно. ХОРЕМХЕБ (задумчиво) Но, женщины… Ты никогда не знаешь, На что они способны. ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ Они способны стать причиной многих бедствий ХОРЕМХЕБ Царица будет править вместе с сыном. ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ Царевич нездоров, он грезит наяву. Возлюблен он из всех богов лишь Ра Характой, богом наваждений. Боюсь, царевич будет только грезить, а власть оставит матери своей — последние шесть лет она державой правит ХОРЕМХЕБ Когда-нибудь царевич возмужает. ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ (раздраженно) Я не уверен: он так странен. Он смотрит на меня, на Мериптаха, верховного жреца Амона — как если б вовсе не было меня. Он иногда смеется без причины, как будто чьей-то шутке — но никто из говорящих с ним ее не слышит. Быть может, его разум нездоров. (Понизив голос) Но это тайна, сын мой, — пусть она замкнет твои уста. ХОРЕМХЕБ Я буду нем. Мне можно верить. ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ Я верю. Пусть ты молод и безвестен, но коли будешь верен ты Амону, то далеко пойдешь. Я верю в юных. (Ласково улыбается Хоремхебу) Кровь молодых нужна Амону. Воин не менее, чем жрец, ему угоден. А ты, я слышал, воин не последний! ХОРЕМХЕБ (радостно и чуть смущенно) Мой господин, ты так великодушен! Не сомневайся в верности моей Амону и великому Египту. Когда перед Осирисом предстанет Великий царь, — я сына государя с таким же рвеньем стану защищать. ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ Я говорю так, потому что знаю — нас смуты ждут. Поскольку Тии править… ХОРЕМХЕБ (торопливо) Под женской властью держава может показаться слабой, и убедиться в том захочет всякий. Но слабость эта может быть и мнимой. ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ Ты говоришь как воин. ХОРЕМХЕБ Все, чем владеем, сможем удержать! Нельзя, чтобы ослабла мощь Египта.
В проеме центральной двери появляется глашатай.
ГЛАШАТАЙ Великая царица, Божественная соправительница Солнца, приветствует посланцев державы Митанни.
Слова глашатая подхватывает толпа. Посольство выходит во двор через боковую дверь. Верховный жрец входит во дворец через центральную. Хоремхеб отступает в сторону и с интересом наблюдает за происходящим. Посланцы стоя ожидают появления царицы. Наконец, во всем великолепии, в сопровождении богато одетой челяди, на балконе появляется царица Тии, женщина средних лет. Лицо ее красиво и властно, на ней великолепные одежды и тщательно уложенный парик. Все падают ниц. С одной стороны от царицы стоит Мериптах, верховный жрец Амона, с другой — ее сын Эхнатон, хрупкий на вид юноша с умными глазами. В отличие от матери он одет очень просто. У него на запястье сидит сокол, которому он уделяет куда больше внимания, чем происходящей церемонии.
ЦАРИЦА ТИИ Приветствую посланников Душратты, царственного брата, владыки Митанни. Приблизьтесь. Мой сын и я — вам рады мы. ПОСЛАНЕЦ (падая ниц). Приветствую Великую царицу, Божественную соправительницу Солнца. Так говорит Душратта, львов поражающий владыка Митанни. Пусть великая богиня изгонит снова злого духа, что стал причиной болезни его могучего собрата, великого царя Египта. ЦАРИЦА ТИИ Великий фараон ждет появленья Иштар с нетерпеньем. Пусть вместилище Богини будет доставлено в его покои. ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ (поднимая руку) Именем Амона приветствую Богиню, творящую чудеса. Посольство медленно уходит, царица и верховный жрец возвращаются во дворец. Эхнатон по ступеням спускается во двор, подходит к нему. ЭХНАТОН (разглядывает Хоремхеба) Кто ты такой? ХОРЕМХЕБ (стремительно оборачивается) Приветствую царевича! ЭХНАТОН Но кто ты? ХОРЕМХЕБ Мое имя Хоремхеб. Меня привел сюда верховный жрец Амона. ЭХНАТОН Ты жрец? ХОРЕМХЕБ Нет, воин. ЭХНАТОН (насмешливо) Конечно. Если ты не жрец, то, значит, воин. ХОРЕМХЕБ (недоумевая) Как так, о мой царевич? ЭХНАТОН Я перепись последнюю читал. Сословий в государстве лишь четыре жрецы, и воины, и царские рабы, ну, и ремесленники. Прочие, разумеется, отменим. ХОРЕМХЕБ А были и еще какие-то сословья? ЭХНАТОН Я вижу, ты истории не знаешь. Да и зачем тебе? Ты сильный. (Касается рукой мускулистого плеча Хоремхеба.) Твое тело и без того прекрасно. Но я — я не силен. И потому читаю и грежу лишь о прошлом. Я люблю читать о временах, когда Египет был свободен, и счастлив, и прославлен. ХОРЕМХЕБ (изумленно) В темные века? Да, это правда, пирамиды были построены тогда, но вспомни, мой царевич, как много с той поры придумал человек. Тогда ни лошадей, ни колесниц еще не знали люди. Но теперь мы изменились, всех опередив. Египет ведет подвластные ему народы к свету. Держава наша… ЭХНАТОН В которой не заходит солнце! Расхожая сегодня поговорка, не правда ли? Что до меня — из всех нововведений предпочитаю лошадей. ХОРЕМХЕБ Конь — это благородное созданье. ЭХНАТОН Не просто благороден — он прекрасен! (насмешливо) Ты размышлял хоть раз о красоте? ХОРЕМХЕБ О красоте? ЭХНАТОН Я уже вижу, — нет. ХОРЕМХЕБ Я только воин и ничего не знаю об искусствах. Но храмы, посвященные Амону, великолепны. ЭХНАТОН (с горечью) Амону! ХОРЕМХЕБ (благоговейно) Храмы — чудо мирозданья! ЭХНАТОН Построены рабами, так далеко от их родной страны. ХОРЕМХЕБ (пропуская намек) Они работали весьма искусно. ЭХНАТОН (внимательно глядя на Хоремхеба) Ты посвятил себя Амону? Ну да, верховный жрец — твой покровитель. Какого рода ты? ХОРЕМХЕБ Того, что правит в номе[11] Алебастра. ЭХНАТОН Славнейший род! Я мог бы догадаться! ХОРЕМХЕБ Верховный жрец Амона Мериптах питает благосклонный интерес к моим успехам. ЭХНАТОН О да, поистине Амон умеет нас вознаградить за службу, и для солдата это лучший выбор. И разве не стоял среди толпы, немало лет тому назад, в верховном храме молодой вельможа, когда несли жрецы Амона статую под шум и крики? Амон остановился перед ним, поднял с колен и к возвышенью, где молятся цари, его подвел, и все увидели, кому отныне должно владыкой стать. ХОРЕМХЕБ (с благоговением) То был великий Тутмос Третий[12]. ЭХНАТОН Да. Теперь ты видишь, как выгодно служить Амону? Как знать, кем станешь ты? ХОРЕМХЕБ Я только воин, а не жрец. ЭХНАТОН (задумчиво) Гляди! Всего четыре касты: жрец, воин и царский раб, — и лишь потом, последний тот, кто ремеслом владеет. Но всех главней — жрецы. А знаешь ли, из тех, кто умер и похоронен в Абидосе[13], в прошлый год, каждый четвертый — жрец, заметь — четвертый! Жрецом в Египте скоро станет каждый! И кто же к ним тогда придет молиться и покупать священных скарабеев?[14] Доходы храмов это подорвет. ХОРЕМХЕБ Но так нельзя — чтоб все жрецами стали, — Должны быть и рабы. ЭХНАТОН Да, это правда. Должны быть вспаханы поля, и виноград взращен, и собран мед, и выгнан скот на пастбище… (Его лицо светлеет.) Ты не поэт? ХОРЕМХЕБ Нет, мой царевич. ЭХНАТОН Мне нравится играть словами — прекрасными словами — и все, что вижу, облекать в слова. Я песнь сложил для Ра Характы, солнечного бога. (Читает нараспев.) Все стада на лугах для тебя, все деревья и травы цветут, птицы живут в тростниках — их крылья подняты в восхищении тобой. Звери танцуют, крылатые — крыльями машут, они живут, покуда ты им светишь… (Поднимает глаза к солнцу.) О, как оно прекрасно, Хоремхеб! Дарующее жизнь… (Его голос внезапно становится резким) Но я забыл, что ты, конечно, предпочитаешь смерть и разрушенье! ХОРЕМХЕБ Мой господин! Я смерть несу, но лишь врагам Египта, ЭХНАТОН (иронически) Та песня — старая! Ее сложить, мне помнится, велел сам Тутмос Третий! (Декламирует, нарочито-свирепо.) Я приказал тебе ударить по тем, чья родина — болота и земли Митанни трепещут из страха пред тобой. Я позволил им увидеть твое величие, подобное величью крокодила, повелителя Ужаса в неприступных водах.
Я приказал тебе ударить по тем, на островах живущим, по тем, кто и посреди моря, твой слышит рык. Я позволил им увидеть твое величие, подобное величью мстителя, поднимающемуся над телом жертвы.
Я приказал тебе ударить по ливийцам. И острова Утенти покорились могуществу твоей доблести. Я позволил им увидеть твое величие, подобное величью льва. пока ты истреблял их в их долинах. (Задумчиво повторяет.) Истреблял их в долинах… ХОРЕМХЕБ Тутмос Третий великим фараоном был, завоевателем великим. ЭХНАТОН (внимательно на него посмотрев) Ты нравишься мне, Хоремхеб. (Пауза.) Ты прост душой, и в твоем сердце нет зла. Ты веришь в то, во что тебя учили верить. Ты дереву подобен. (Дотрагивается до его руки.) Как сильна твоя рука! (Взволнованно смотрит на Хоремхеба.) Как твердо ты стоишь — воистину, ты дереву подобен. А я — меня снесет любой порыв ветров небесных. (Неистово.) Кто я? Что я? (Смотрит на Хоремхеба.) Вижу, что тебе, мой добрый Хоремхеб, кажусь безумцем! ХОРЕМХЕБ (в замешательстве) Нет, нет, отнюдь, о мой царевич! ЭХНАТОН Ты слишком скромен. Если мысль не стала делом, что проку в ней? (Резко.) Верховный жрец Амона говорил с тобою обо мне? Что он сказал? ХОРЕМХЕБ Он говорил, что Ра Характа благосклонен к царевичу. ЭХНАТОН (задумчиво) Что я мечтатель… Что же, это правда. Я грежу о былом… А иногда — о том, что будет; но о прошедшем грезить безопасней. Послушай, Хоремхеб, перед нашествием гиксосов[15] Египет был другим. Тогда в нем люди жили… ХОРЕМХЕБ (недоуменно) Как — жили? ЭХНАТОН Так, как я сказал. Они дома имели и сады, гуляли, говорили о делах, о том, что думают… ХОРЕМХЕБ (презрительно) Жизнь в праздности! ЭХНАТОН Но праздности те люди не страшились. Безделье их сердца не наполняло ужасом священным. Они способны были думать и не боялись говорить о том, чем были заняты их мысли. ХОРЕМХЕБ О, мой царевич, вечно невозможно лишь говорить и думать. Наконец приходит время действовать. ЭХНАТОН (внезапно отпрянув) Как верно! Приходится врагов уничтожать и вырезать из камня скарабеев священных, — их кладут на грудь умершим чтоб обмануть Осириса. Для храмов доходно — стало быть, Амону (С горечью.) Все Амон. Амон. Амон… Хоремхеб смотрит на него с удивлением ХОРЕМХЕБ Амон являет милость беднякам. ЭХНАТОН О да! Его порою величают «Заступник бедных, не берущий взяток». Смешно! Но бедняки, однако, верят! ХОРЕМХЕБ (угрюмо) Я, господин, тебя не понимаю. ЭХНАТОН (подходит к нему и смотрит ему в глаза) Это правда — ты удивлен. ХОРЕМХЕБ Ты говоришь, как будто… будто… ЭХНАТОН Продолжай. ХОРЕМХЕБ Нет. ЭХНАТОН Похоже, ты умен. Мудрее, покуда не наступит срок, хранить молчанье. Я слишком многое тебе сказал… ХОРЕМХЕБ Неправда, нет. ЭХНАТОН Нет, правда. Ведь ты служишь Амону. ХОРЕМХЕБ Нет, я служу Египту. ЭХНАТОН Да ведь Египет — это мой отец. ХОРЕМХЕБ Да, господин мой. ЭХНАТОН И может, вскоре буду я Египтом! ХОРЕМХЕБ Да, господин. ЭХНАТОН Ты будешь мне служить? ХОРЕМХЕБ Да, господин. ЭХНАТОН Ты будешь верен мне? ХОРЕМХЕБ Клянусь, мой господин. (Взволнованно.) Я для тебя не пожалею жизни. ЭХНАТОН Но я совсем не этого хочу! Я не хочу, чтоб верные мне люди теряли жизнь. Я предпочел бы, чтобы они со мною рядом жили! ХОРЕМХЕБ Да будет так, царевич. Но мужчина готов быть должен к смерти. ЭХНАТОН Ради чего? ХОРЕМХЕБ Ради своей земли и ради фараона, служа богам… ЭХНАТОН (неистово) Смерть, смерть… Повсюду смерть! Я не хочу, чтоб люди умирали ради меня! ХОРЕМХЕБ И все же, если будет нужно, они с готовностью пойдут на это. ЭХНАТОН Зачем? ХОРЕМХЕБ Во имя твоего великого наследства. ЭХНАТОН (насмешливо) Державы? ХОРЕМХЕБ Да. ЭХНАТОН Я понимаю. Значит, Тутмос Третий, Тутмос Четвертый и Аменхотеп[16] — твои герои. Кто они, скажи-ка? ХОРЕМХЕБ (благоговейно) Великие воители, царевич. ЭХНАТОН (неистово) Воители, герои, полководцы! А знаешь, что все это означает? (Медленно, словно в трансе.) Я слышу умирающих стенанья. Я вижу груды тел гниющих. Я вижу жен, рыдающих о мертвых мужьях. Детей, растущих без отцов. И это все — и стон, и смерть, и смрад, проклятия и боль — восходит к небесам. И вопрошает Ра: «Зачем? Зачем все это?» И вот ответ, простой ответ: все только для того, чтоб фараон воздвигнуть стелу[17] мог, на ней свои победы прославляя… ХОРЕМХЕБ (тихо и печально) Но завоеванными племенами мы правим справедливо и достойно, не угнетая покоренных, не заставляя подчиниться. Для них поистине не может быть лучшей доли… ЭХНАТОН Как приятно так считать! ХОРЕМХЕБ Дикие народы не в силах сами мудро управлять. ЭХНАТОН А ты, я вижу, далеко пойдешь! ХОРЕМХЕБ Ты мало знаешь о войне, царевич! Я никого не убивал по злобе. ЭХНАТОН Нет — только из усердия к державе! Вот что страшит. ХОРЕМХЕБ Зачем об этом думать? На то война. ЭХНАТОН Когда Аменхотеп Второй вернулся из сирийского похода, с собой привез он семерых царей Такши, вниз головой привязанных к бортам своей ладьи. И он собственноручно всех семерых принес Амону в жертву, повесив шестерых на стенах. Но Амона, седьмого, тело в Нубию[18] отправив, и на стене Напаты[19] в назиданье оставил. Как это тебе? ХОРЕМХЕБ Уверен, явилась эта жертва благотворной! ЭХНАТОН Неужто беспричинная жестокость в твоей душе не порождает ужас? ХОРЕМХЕБ Закон войны — тебе он непонятен… ЭХНАТОН Нет, это ты, ты сам мне непонятен! Твои глаза добры, ты прост и не заносчив. И нет в тебе жестокости, но я тебя боюсь… ХОРЕМХЕБ Меня? О мой царевич! ЭХНАТОН Мы далеки, нас разделяет бездна. ХОРЕМХЕБ О да! Ты государь, наследник трона, а я — солдат, каких десятки тысяч. ЭХНАТОН Я не о том. На разных языках мы говорим. Но есть меж нами узы, незримые. Они соединяют бессильные видения мои с твоей простою прямотой и силой. Принять все сущее, как оно есть, умеешь ты. Когда б и мне уметь!
Пауза.
Будь другом мне! ХОРЕМХЕБ Я твой, о господин! ЭХНАТОН Когда я стану править, — ты мне поможешь? ХОРЕМХЕБ (горячо) О, помогу! Ты превзойдешь величьем царей всех стран, династий и народов! ЭХНАТОН Но чем я превзойду царей былых? ХОРЕМХЕБ Обширнейшей державой, чьи владенья раскинутся за рубежи Двух царств. ЭХНАТОН Еще земель? Еще народов пленных? Еще блистающих дворцов и храмов, и тысячи наложниц вместо сотен, которыми владел отец? Нет, воин, я мечтаю о другом. О царстве, где живут в любви и мире, где пленникам дарована свобода, жрецы немногочисленны, а жертвы не так обильны. Вместо тысяч женщин — единственная, чей прекрасный образ через века не позабудут люди…
Пауза.
(Очень тихо.) Вот, Хоремхеб, о чем мечтаю я.
Слышится взволнованный гул голосов, плач и стенания. В центральной двери появляется Верховный жрец. ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ О царевич! ЭХНАТОН Да, господин? ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ (торжественно) Великий фараон, возлюбленный сын Солнца отошел в страну Осириса. ЭХНАТОН (изумленно) Отец мой умер? (Медленно, как во сне, приближается к Верховному жрецу, но, не доходя до него, оборачивается, поднимает голову и воздевает руки к солнцу). Но кто же мой отец? Отец мой, Ра, кого зовут Атоном. О Солнце! Когда над горизонтом ты восходишь, тьма исчезает. Когда ты утром шлешь свои лучи, то пробуждается Земля, когда ты низко, твои лучи ее ласкают. Когда стоишь в зените — у ног твоих лучится день, твоя заря украшает края небес, о живой Атон, податель жизни. Занавес.
СЦЕНА ВТОРАЯ
Три года спустя. Комната во дворце, увешанная яркими гобеленами. Тии и Эхнатон восседают на стоящих рядом золотых креслах. Чуть в стороне — кресло Верховного жреца. Царский писец держит свитки папируса. Эхнатон скучает.ТИИ (писцу) Продолжай.
ПИСЕЦ Вот что дальше пишет Душратта, царь Митанни: «С отцом твоего сына мы жили в дружбе, но с сыном твоим да возрастет наша дружба десятикратно. Да будет благословен он, и дом его, и колесницы, и кони, его чиновники, его земли и все его имущество, и владенье». Его отец прислал мне много золота — еще больше золота я жду от брата, ибо много его в Египте, словно пыли. ТИИ (Верховному жрецу) Что скажешь, господин мой? ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ Царь Митанни нам написал как друг. Таким же должен быть ответ наш. ТИИ А золото? ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ Десять талантов[20]. ТИИ (Эхнатону) Что скажете, сын мой? ЭХНАТОН Я не слушал. ТИИ (писцу) Прочти еще раз, чтоб царь услышал. ЭХНАТОН В этом нет нужды. ТИИ Но, сын мой… ЭХНАТОН Это письмо написано не мне. ТИИ Душратта пишет мне — но для тебя! ЭХНАТОН Спроси Верховного жреца. Все нити происходящего у нас в стране — в его руках. ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ Я, государь, служу тебе усердно, ЭХНАТОН Такое бескорыстное служенье! Я восхищен! ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ (бесстрастно) Советую любезный дать ответ Душратте и с письмом отправить десять талантов золота. ЭХНАТОН Но, может быть, богам оно нужнее? Не лучше ль будет оставить золото жрецам Амона? ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ Речь не идет о золоте из Храма. ЭХНАТОН О, понимаю! Что попало в Храм — обратно не воротишь. Ты, жрец, должно быть, строгий казначей! ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ Да. Ибо это — тоже часть служенья. ТИИ (Эхнатону) Что отвечать Душратте? ЭХНАТОН Что угодно! Я сочинил стихи. Хотите их услышать? ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ Дозвольте покорному слуге услышать слово фараона. ЭХНАТОН Прежде чем птенец родится из яйца, прежде чем впервые подаст свой голос, Ты вдуваешь в него дыханье, чтобы он жил. Ты назначаешь ему срок разбить скорлупу, и он выходит из яйца, дабы славить Тебя своим щебетаньем, на шатких ногах своих покидая темницу… (Снисходительно улыбается.) ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ (неуверенно) М-м, прелестные стихи, мой государь. ЭХНАТОН Тебе, конечно, классика милей. Амон, насколько я припоминаю, внушил прапрадеду другие строки. Великий Тутмос Третий сказал так: (Декламирует.) Крит и Кипр застыли в страхе, те, кто и посреди моря твой слышат рев. Я позволил им увидеть твое величие, подобное величью мстителя, поднимающегося над телом жертвы. (Качает головой.) Прошу меня простить. Птенец, пробивший скорлупу, не так уж важен. ТИН (решительно) Есть ли еще дела, из тех, что нужно обсудить сегодня? ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ Нет. Ничего, что было б столь же важно. ТИИ (вставая) Тогда, мой господин, тебя мы отпускаем. Ведь нам известно, сколько важных дел ждет твоего участья и решенья.
Верховный жрец уходит, за ним писец. (Эхнатону, сердито.) А ты? Зачем валяешь дурака! ЭХНАТОН Что, матушка? (Продолжая начатые стихи.) …и чирикает от полноты своего сердца… ТИИ Почему ты столь враждебен к Мериптаху? Его огромна власть. ЭХНАТОН Сверх всякой меры. ТИИ Молчи. Амон — великий бог. Ему обязана держава своим величьем. ЭХНАТОН Конечно. А его жрецы — своим богатством. ТИИ Богатства ищут все. ЭХНАТОН О нет, не все. ТИИ Ты как дитя — бесхитростен и прям. А со жрецами говорят иначе — искусно мудрость перевив лукавством. ЭХНАТОН Но ты ведь и сама жрецов не любишь? ТИИ Нет. Но при этом не желаю, чтобы они об этом знали. ЭХНАТОН (задумчиво) Ты — женщина великого ума и грозной силы. Мой отец любил тебя и объявил Великою царицей, Старшей. И все же ты, Великая царица, унизиться способна до обмана! До хитрости. Чтоб ладить со жрецами… ТИИ Что делать — ведь они сильней меня! ЭХНАТОН Ты ненавидишь всевластного Амона, ты эту ненависть передала мне в детстве, не посвятив меня Амону, как требуют жрецы, но Ра Характа, владыке наваждений. Как ты можешь с врагом беседовать и улыбаться, в улыбке пряча яд! ТИИ Змеиный яд опасней рыка льва. ЭХНАТОН Ложь! Вечно ложь! Я так устал от лжи. Я буду правдой жить — она прекрасна. ТИИ Но что есть правда? ЭХНАТОН Ответить нелегко… Что это? Почему я существую? Кто я? Откуда? Куда иду? ТИП (обеспокоенно) Дитя, дитя… ЭХНАТОН Я не дитя уже. ТИИ Но для меня ты навсегда останешься ребенком. ЭХНАТОН И потому ты враг мне. ТИИ (со слезами в голосе) Я — твой враг? ЭХНАТОН Хоть птицы и поют в неволе, под небом песнь их веселей и звонче. Ты и жрецы — вот сеть, которой я связан. Эта сеть — иных оков прочнее. ТИИ Это не так. Я лишь сберечь тебя хочу. Мой сын, мой сын! Моей любви доверься! Пусть для тебя горька моя наука, меня она пока не подводила. Меня, простую женщину, она, возвысила до царского престола. Жрецы меня не любят, но боятся, перечить мне не смеют. Свой жребий мне доверь — и станешь ты великим фараоном, и сын затмит величием отца! ЭХНАТОН (молитвенно) Завет Отца мне внятен одному. Я буду поступать, как Он прикажет. ТИИ Но твоему отцу приказывала я. ЭХНАТОН Я говорю не об усопшем государе, Отцом назвал я Того, чей лик Египет освещает. Ра, солнце, чей огонь рождает радость, сей жар пылает в сердце у меня… ТИИ Но я не понимаю. ЭХНАТОН (с иронией) Так, значит, это только титул! Не называют разве владык Египта сыновьями Солнца? ТИИ Конечно, называют. ЭХНАТОН Так это, стало быть, пустая фраза? Замысловатая фигура речи? (Вдохновенно.) Нет! Эти пышные слова на самом деле истинная правда! Повтори мне снова рассказ о том, как я родился. ТИИ Все мои дети мертвыми рождались. Я начала стареть и испугалась, что уж не смогу родить дитя, что примет наследие египетских царей. Мне показалось, моему бесплодью жрецы Амона рады. И я тогда отправилась к святыне — в храм Ра Характи, бога сновидений, — и дала обет что если у меня родится сын, то будет посвящен ему. ЭХНАТОН Храм Ра Характа, Повелитель Снов! И я родился. Я… (Захлебывается от восторга.) Я… ТИИ (испуганно) Сын мой, сын мой! ЭХНАТОН (внезапно очнувшись) Нет, ничего. Теперь меня оставь. Скажи, чтобы Эйе, жрец, ко мне пришел. ТИИ Эйе? Как часто ты его зовешь. Зачем? ЭХНАТОН Он много знает о богах Египта и этому меня охотно учит. ТИИ Что ж, это хорошо — заняться прошлым. ЭХНАТОН (насмешливо) Оставив настоящее и власть тебе? ТИИ Мой сын, я правлю для тебя. И все, что делаю, — тебе на благо. ЭХНАТОН Так принято считать! ТИИ О чем ты говоришь? ЭХНАТОН Ты правила так долго и так в искусстве этом преуспела, что это у тебя теперь в крови — стремленье правоты ТИИ Ты несправедлив. ЭХНАТОН Пускай пошлют за Эйе.
Тии уходит. Эхнатон остается один и возвращается к своей поэме.
Прежде чем птенец родится из яйца прежде чем впервые подал свой голос, ты вдуваешь в него дыханье, чтобы он жил… (С чувством.) Дыханье… (Вздыхает) Свежее дыханье.
Входит Эйе, жрец, ученый муж средних лет. Он падает ниц.
Ты пришел так быстро! Как хорошо. ЭЙЕ Всегда к твоим услугам, государь. ЭХНАТОН Меня ты любишь, Эйе? ЭЙЕ Я люблю правду, что в тебе заключена. ЭХНАТОН И снова правда… Ты растолкуй мне, Эйе, что в ней проку? ЭЙЕ Лишь истина важна. Все остальное значенья не имеет. ЭХНАТОН Так расскажи еще мне о богах, которые Египтом правят. ЭЙЕ (с явным удовольствием) Здесь путаницы много, но в глубине ее мерцает правда, В простых умах смиренных землепашцев мерилом правды служит жизни ход: Смерть и рожденье, плодородье нивы, да вечный страх. И оттого их боги — Сехмет[21] — богиня с головою львицы; Хатор — деторождения богиня, Осирис — бог, который судит мертвых; да разрушитель Сет[22] — простой народ лишь этих изначально почитает. ЭХНАТОН А дальше? Что о разуме ты скажешь? ЭЙЕ Птах Мемфисский[23] использует наш разум и нашу речь, чтоб с нами говорить. ЭХНАТОН А что Амон? ЭЙЕ (насмешливо) Амон — речной божок — как быстро выскочка пробился к власти! ЭХНАТОН (взволнованно) Но кто ж тогда могущественнейший из всех богов[24] Египта? ЭЙЕ Он — Ра. Ра — Характа Гелиополийский[25]. Ведь и Амон, дабы свое возвысить имя, Амоном Ра назвался — сыном Ра. Ра — это Солнце, повелитель мира. Недаром повелители Египта зовутся сыновьями Солнца и это — первый титул фараонов, и это имя первое из всех. ЭХНАТОН (волнуясь все сильней) Ра и Атон — одно и то же? ЭЙЕ Да, солнца диск — одно из воплощений для Ра Характы. ЭХНАТОН (восторженно) Да, я предчувствовал, я знал! Не Солнце должно почитать — но Жар, живущий в нем, — Свет, от него идущий, чей пламень… чей божественный огонь я чувствую… я чувствую сейчас… (Вздрагивает. Его глаза блуждают. Он вскакивает, затем, стиснув подлокотники кресла, снова садится. Уже другим, почти деловым тоном.) Отныне не должно быть ни поклоненья идолам из камня, ни угнетенья слабых, не будут больше храмы торговать благорасположением богов и скарабеями резными, чтоб выманить последнее у бедных. Все заменит свобода и любовь — любовь Атона. Через месяц я стану взрослым. Моя мать не сможет больше править. Я стану фараоном, и тогда никто не назовет меня Аменхотепом — «Амон доволен» значит это имя. Я стану называться Эхнатоном — Атона духом и душой. (Встает с кресла и простирает вперед руки.) Ибо я — сын Ра, оистину, не на словах! (Обращает взор к небесам) Твой огонь в моем сердце, Никто Тебя так не знает, Как сын Твой Эхнатон…
Пауза.
Я прав, мой старый друг? ЭЙЕ Ты прав. Наши земли стонут от вымогательства надменных жрецов Амона. Их власть низвергни, сын мой, дай отдых, мир и пищу для разоренных бедняков. ЭХНАТОН Настанет мир и счастье для всех. И люди будут жить в согласье и любви — любви Атона, моего отца. ЭЙЕ Ты хорошо сказал. ЭХНАТОН Я в честь его построю новый город. И назову его Ахетатон — «Небесный склон, где властвует Атон». В нем будет пенье птиц, цветущие сады и водопады. Я стану просто жить — не как цари, там будет смех детей вокруг, любовь и счастье. В Египет вновь вернется красота… ЭЙЕ Сын мой… ЭХНАТОН Там будет истина…
Продолжительная пауза.
Распорядись, чтоб царская ладья была готова к долгому пути и чтобы Хоремхеб пришел ко мне. ЭЙЕ Как скажет государь. (Уходит.)
Эхнатон стоит глубоко задумавшись За его спиной отодвигаются занавески и входит Нефертити Некоторое время она медлит на пороге, не входя в комнату.
ЭХНАТОН Здесь кто-то есть. (С улыбкой.) Кто здесь? НЕФЕРТИТИ Здесь Нефертити, царская жена. (Вытягивается в струнку и смеется.) ЭХНАТОН Хочу услышать все ее именованья. НЕФЕРТИТИ Любимая жена Великого царя, Владычица Обоих царств, Живущая и Процветающая… ЭХНАТОН (обернувшись) Любимая. (Идет к Нефертити и преклоняет перед ней колени.) НЕФЕРТИТИ (положив руку ему на лоб) Твой лоб пылает, государь. ЭХНАТОН Ко мне пришли виденья. НЕФЕРТИТИ Зачем тебе они. Когда меня ты видишь? ЭХНАТОН Когда я на тебя смотрю, я вижу красоту и совершенство. НЕФЕРТИТИ Мой любимый! ЭХНАТОН А ты что видишь, глядя на меня? Царя? НЕФЕРТИТИ Возлюбленного моего. ЭХНАТОН Как музыка твой голос. НЕФЕРТИТИ Ты утомлен. Присядь — дай я прижму к своей груди твое лицо, и снизойдет покой тебе на сердце. (Садятся.) ЭХНАТОН (бормочет) Глаза голубки, грудь твоя нежна, а руки… (Берет ее руки в свои.) эти руки! Я бы хотел их вылепить из глины — прекраснейшие руки Нефертити! НЕФЕРТИТИ Их может время огрубить и сморщить! ЭХНАТОН Нет. Истинная красота — нетленна! НЕФЕРТИТИ О, ты Поэт, мой государь! ЭХНАТОН Послушай же, царица: я выстрою великий город далеко отсюда. Мы будем плыть по Нилу и выберем прекраснейшее место. Там встанет город — Небосклон Атона. НЕФЕРТИТИ Какое имя, как звучит красиво! ЭХНАТОН Тот город должен быть прекрасным, его по чертежам моим воздвигнут искустнейшие зодчие из тех, кто молод и не станет повторять застывшие и умершие формы. Пусть росписью они покроют стены: изобразят бегущего оленя, ход рыбы под водой, паренье птицы в небе. Я повелю им вырезать из камня царя с царицею, соединенных в любовном поцелуе. (Целует Нефертити.) а рядом с нами — детей, которые родятся… НЕФЕРТИТИ Наша дочка спит. Во сне она твое бормочет имя. ЭХНАТОН Наши дети должны расти в Ахетатоне, наши сыновья и дочери… НЕФЕРТИТИ (тревожно) Коль боги мне помогут, смогу тебе я сына подарить. ЭХНАТОН Пусть будет назван он Осуществленьем замысла Атона. (Его губы безмолвно шевелятся.) НЕФЕРТИТИ О государь мой, что ты говоришь? ЭХНАТОН Я песнь слагаю. НЕФЕРТИТИ (польщенная) Для меня? ЭХНАТОН Для моего отца Атона. Этот гимн, который будут петь в его святилище в столице новой. Таким он будет. (Читает нараспев.) Ты сотворяешь семя в мужчине, Ты даешь жизнь сыну во чреве матери, Ты успокаиваешь его, чтоб он не плакал… Скажи, Нефертити, тебе нравится? НЕФЕРТИТИ О да! ЭХНАТОН (продолжает) Один ты создал все, все сущее, из себя, единого, творишь ты миллионы образов своих. Города и селенья, поля и дороги, горы и река созерцают тебя, каждое око устремлено к тебе, когда ты, Диск полдневного солнца, сияешь над землей. (Вскакивает, подняв руки.) Твой огонь в моем сердце, Никто тебя так не знает, Как сын твой Эхнатон…
Нефертити встает и отступает назад, она дрожит.
ЭХНАТОН (обернувшись к ней) Что случилось? НЕФЕРТИТИ Ты иногда меня пугаешь. Ты словно забываешь, что я здесь… ЭХНАТОН Я забываю о тебе? Неправда! НЕФЕРТИТИ В твоих стихах ты славишь Божество. А я? Сложи стихи и обо мне! ЭХНАТОН Нет, о тебе стихов слагать не стану — я лучше выстрою тебе дворец. НЕФЕРТИТИ В Ахетатоне? ЭХНАТОН Да.
Входит Хоремхеб.
ХОРЕМХЕБ Мой государь, по твоему приказу ладья готова. ЭХНАТОН Тогда пусть приготовят остальное. Возьмут любимый мой цветной шатер, разнообразной пищи и припасов, хор, музыкантов и танцоров. И пусть пошлют за Беком, нашим зодчим, ХОРЕМХЕБ Все будет сделано как хочет повелитель. Могу ли, государь, тебя сопровождать? ЭХНАТОН Могу ли я поехать куда-то без тебя, мой верный Хоремхеб? ХОРЕМХЕБ Дозволь мне, о Владыка, всегда твоей быть правою рукой. ЭХНАТОН Боюсь, надеется мой Хоремхеб найти врагов, чтобы предать их смерти. Признайся, это так? ХОРЕМХЕБ Конечно нет. ЭХНАТОН (горячо) Я не хотел тебя обидеть. В тот день, когда я воцарюсь в Египте, я сделаю тебя начальником над войском. Ну а сейчас — сейчас мы выйдем в сад. Прощай, моя царица. НЕФЕРТИТИ Прощай, мой государь.
Эхнатон и Хоремхеб выходят. Нефертити остается, погруженная в свои мысли. Внезапно в комнату входит царица Тии.
ТИИ Где государь? НЕФЕРТИТИ Он в сад спустился вместе с Хоремхебом. ТИИ (успокаиваясь) Хоремхеб нам верен. Он ведь родом из дружественной нам семьи. НЕФЕРТИТИ Случилось что-то? ТИИ Я боюсь… НЕФЕРТИТИ Чего же? ТИИ Я вижу, что ему грозит опасность. НЕФЕРТИТИ Опасность государю? Но откуда? ТИИ Она в его таится сердце. НЕФЕРТИТИ Не понимаю. ТИИ Скажи — что означает быть царем? НЕФЕРТИТИ Державой править и властвовать над землями своими. ТИИ Нет. НЕФЕРТИТИ Разве фараон над всем не властен? ТИИ Да на словах, и только на словах. Я видела, как это начиналось. Как тучи заклубились над Египтом, когда была я молодой. НЕФЕРТИТИ (испуганно) Какие тучи? ТИИ Всевластие жрецов. Повсюду Амону строят храмы, и жрецы становятся богаче и сильней день ото дня. Кто подать собирает? Жрецы. И с каждой новою победой, что фараон одержит над врагом, несут Амону щедрые подарки и жертвы. Оттого теперь в Египте власть у Амона и его жрецов. НЕФЕРТИТИ (робко) Но так быть не должно. ТИИ Дитя, дитя, невинная душа! Ни слез, ни угнетенья бедняков быть не должно — но это существует. НЕФЕРТИТИ (доверительно) Царь уничтожит всю несправедливость. ТИИ О дочь моя — и ты, и муж твой — вы оба — дети, вы живете в грезах, а во дворцах все слышат только то, что сами захотят услышать. Но я, Великая царица Тии, Аменхотепа Третьего супруга, жила не только во дворце. Я ведаю людей и знаю горечь правды. Я знаю, что за льстивыми речами таится яд змеи и ярость тигра! Во всем корысть и — все корысти ради!
Пауза.
Мне ведомо, что носит в сердце сын,— прости мне Ра,— сама туда я семя заронила. Он хочет уничтожить всевластие жрецов, не так ли? НЕФЕРТИТИ Он хочет, чтобы люди были свободными. Он хочет счастия для всех людей. ТИИ Всем сердцем он Амона ненавидит. Как я — но я хитрей, и Ненависть моя находит путь окольный. Открытая вражда опасна. Нет, надо исподволь, тихонько, по камешку подтачивать устои, чтобы однажды рухнули они. НЕФЕРТИТИ Скажи, чего ты хочешь от него? ТИИ Притворства. Чтобы он с почтеньем приветствовал жрецов. Чтобы таил глубоко в сердце то, что он задумал. НЕФЕРТИТИ Но Эхнатон на это не пойдет — он слишком любит правду! ТИИ Эхнатон? НЕФЕРТИТИ Он мне сказал, что примет это имя. ТИИ Не слишком мудро — это может жрецов встревожить, вызвать подозренья НЕФЕРТИТИ Он обещал построить город, великий город — Город Небосклона, великий город, город Ра… ТИИ Пусть строит город — так поступали все великие цари. Пусть посвящает храмы Ра Характе — жрецы не могут это запретить, но пусть потом построит и меньший храм и посвятит его Амону. НЕФЕРТИТИ Возможно. Я не знаю. Он все время слагает гимны богу Ра, которого зовет Атоном. ТИИ Безумец. НЕФЕРТИТИ Нет! Он полон дивных мыслей! ТИИ (с горечью) О, это то же самое. Скажи, кому нужны возвышенные мысли? Рабам? Нет, им нужнее хлеб и лук. Солдатам? Их мечты лишь о добыче и скором продвижении по службе. Жрецов заботит золото и власть, ремесленных умелых мастеров — лишь то, что из-под их руки выходит. Запомни, дочь моя: все то, что ново, рождает подозрение и страх. НЕФЕРТИТИ Но что мне делать? ТИИ Мой сын меня не слышит. (Оценивающе смотрит на Нефертити.) Но у тебя над ним есть власть — власть красоты. Когда ты будешь говорить, он станет слушать. НЕФЕРТИТИ Скажи, царица, — что ему сказать? ТИИ Пусть строит город свой, пусть созывает художников, и скульпторов, и зодчих, но пусть они возводят не храмы, а дворцы. О красоте с ним говори почаще, о наслажденье чистой красотой. НЕФЕРТИТИ Отвлечь его от помыслов о Ра? ТИИ Отвлечь его от мыслей, что ведут к опасности. Или ты хочешь смотреть, как он своими же руками свою готовит смерть? НЕФЕРТИТИ Нет, нет! ТИИ Дорога, что избрал мой сын, ведет к погибели. Он восстает против Амона, но Амон сильней. Амон его убьет. НЕФЕРТИТИ Но разве… (Замолкает.) ТИИ Что ты сказала? НЕФЕРТИТИ (осторожно) Я не умею объяснять словами, что у меня на сердце. ТИИ Говори! НЕФЕРТИТИ Ведь Эхнатон — сын бога Ра. Он сам сказал. ТИИ Все фараоны — дети Ра, но это только пышный титул. НЕФЕРТИТИ Но Эхнатон… мне кажется, что он… что с ним иначе все… он правда сын Атона. ТИИ Молчи! Не говори об этом с ним. Не поощряй его безумных мыслей, ведущих к смерти. НЕФЕРТИТИ Но и смерть сама… ТИИ Что за жена ты сыну моему! Его толкаешь в этот бред опасный. НЕФЕРТИТИ Но я люблю его. ТИИ Тогда спаси его… НЕФЕРТИТИ Ты, государыня, не понимаешь, не так все это просто. Я, думая о дочери своей, хотела б тоже оградить ее от бедствий. Но сын твой — фараон. Он не дитя, он должен делать, как считает нужным, а я — смиренно следовать за ним. ТИИ Ты обезумела. Как дурочку, тебя мой сын околдовал и свел с ума виденьями своими. НЕФЕРТИТИ Нет. Неправда. ТИИ (поднявшись в гневе) Я говорю тебе: опасность велика. Я знаю нрав людей моей земли. Они не примут нового порядка — в конце концов они опять вернутся к своим привычным каменным богам. О, у жрецов Амона есть опора! Они царей на троны возводили и низводили с тронов. Неужели династия царей, что стала величайшей в истории Двух Царств, что покорила державы сопредельные — погибнет лишь оттого, что юному царю покоя не дают пустые грезы? Мы — женщины. Все женщины мудры, как матери. Мужчины — это дети, Их надо опекать и наставлять — то словом ласковым, то поцелуем, и только так мы сможем их спасти от роковых последствий их чудачеств. НЕФЕРТИТИ Но сын твой — не дитя. ТИИ Любой мужчина — мальчик остается до старости — поверь мне. Я-то это знаю. НЕФЕРТИТИ Мы, верно, сами в этом виноваты. ТИИ Как ты глупа! Прекрасна, но глупа. Ты ничего так и не поняла!
В гневе удаляется. В покои робко заглядывает Незземут. НЕЗЗЕМУТ Ты здесь одна, сестра? (Входит.) Мне показалось — здесь была царица. НЕФЕРТИТИ (безразлично) Она была тут, но уже ушла. НЕЗЗЕМУТ Боюсь. Все говорят — она весьма умна, она годами правила Египтом, она умела провести царя как простака на рынке — это всем известно. Наверное, она была красива. Ну а теперь… Как страшно сознавать, что все стареет и делается мерзким и убогим.
Прижимает руки к щекам.
Пара! Ренехех!
Появляется Пара, чернокожая карлица.
Подай мне зеркало.
Заметив, что Нефертити отвернулась.
Ты так не любишь карликов? За что? НЕФЕРТИТИ Они так безобразны! НЕЗЗЕМУТ Но Пара так мудра! Она владеет чародейством Пунта,[26] любовные напитки ей известны и зелье хитрое из сока одной травы — оно мгновенно убивает и не найти следов…
Пара приносит зеркало и уходит. Рассматривает в зеркале свое лицо.
А впрочем, ты права — сейчас тебе не стоит смотреть на них — чтоб не родить урода. Негоже некрасивым быть царю… Н-да… лицом, конечно, я не вышла! Ты — самая красивая из нас, Но я зато умней. И я честолюбива. На самом деле я должна была бы стать Владычицей Египта. Ты же помнишь, Пара гадала на песке и предсказала — я выйду замуж за царя Египта и стану я Великою царицей. Я ей поверила, и что же? Ты избрана была! Я сильно рассердилась тогда на Пару, а она клялась — не лжет песок. А может, фараон возьмет меня второй женой? Хотя на этот счет он странно говорит — не то, что прежний царь… Но что с тобой, ты мне не отвечаешь? НЕФЕРТИТИ (встревоженно) Я думаю. НЕЗЗЕМУТ Царицей быть тебе не по плечу. А у меня бы это вышло лучше. Царь так мечтателен и столь печален и некому его расшевелить. НЕФЕРТИТИ Довольно. Замолчи, сестра. НЕЗЗЕМУТ Я знаю, милая: я откровенна, и все зову своими именами. Нам с Эхнатоном не поладить! Он смеяться совершенно не умеет. Все его мысли только о богах. А для меня нет ничего скучнее! Неужто принимать всерьез все эти камни с головой звериной, поставленные для простонародья, которому во что-то нужно верить.
Пауза.
Ты, Нефертити, по-моему, не слушаешь меня. НЕФЕРТИТИ Прости, сестра. НЕЗЗЕМУТ Нет, право же, сестрица, ты очень хороша, Неудивительно, что царь сошел с ума от красоты твоей и на других не смотрит даже. И на меня…
Пауза
Знаешь, этот новый начальник царской стражи — премилый. Как его бишь? Хоремхеб? НЕФЕРТИТИ Да. НЕЗЗЕМУТ Вот кто мужчина так мужчина! Я как-то говорила с ним. Он был учтив со мною — но и только Душа его осталась холодна. Он, видно, предан только фараону? НЕФЕРТИТИ Один из самых преданных ему. НЕЗЗЕМУТ И царь доволен им. Мужчины так скучны, когда меж ними возникает дружба, они все об охоте говорят да о сражениях, — а не болтают о людях — просто так, для развлеченья, как мы привыкли. НЕФЕРТИТИ (вставая) Мне пора к моей дочурке. НЕЗЗЕМУТ (вслед выходящей Нефертити) Не понимаю, что с тобой случилось — сегодня ты скучна, как никогда. (Зевает.)
Входит Пара
А ну-ка погадай мне на песке.
Пара приносит два неправильной формы сосуда с песком и подает их Незземут, которая высыпает песок на пол. Пара садится на корточки рядом, раскачиваясь над песком и ритмично всхрипывая, покуда не погружается в некое подобие транса
ПАРА Я вижу… вижу… Здесь поднимается песок, а раньше был он низким… И много дней пройдет, так много.. Величие придет… Я вижу царского Урея[27], я вижу символ власти над Египтом над головой твоей и над его, Владыки Верхнего и Нижнего Египта. Развалины… Разбитый камень… Рабочие сбивают с камня имя… Приходит он — и тяжкий шаг грохочет по холмам… шаг воинов — шаг тысячного войска.. Я вижу… храм, священные быки… Я вижу… вижу… (Говорит все тише, потом, встряхнувшись, садится) НЕЗЗЕМУТ Ты — старая мошенница! ПАРА Я не мошенница, о госпожа моя. Все, что я говорю, сбывается. НЕЗЗЕМУТ Пока что незаметно. Ты каждый раз сулишь мне мужа, но где же он? ПАРА Они, о госпожа! Ведь у тебя их будет двое. НЕЗЗЕМУТ Боюсь, они меня разочаруют, как только я их встречу.
Входит Хоремхеб.
ХОРЕМХЕБ Привет, о царственная госпожа! НЕЗЗЕМУТ (приветливо глядя на него) В чем дело, Хоремхеб? ХОРЕМХЕБ Весть от фараона его жене, возлюбленной царице. Ладьи готовы для царя и всех его домашних. Царь с царицей отправятся вниз по реке, чтоб место присмотреть, где будет новый город НЕЗЗЕМУТ Я передам сестре. ХОРЕМХЕБ (поворачивается, чтобы уйти) Останься ненадолго, Хоремхеб, и расскажи немного о сирийцах и войнах с ними. Меня все это, очень занимает. ХОРЕМХЕБ Прости мне, царственная госпожа. Но государь мне повелел не мешкать; он приказал мне проследить, чтоб погрузили в барки все, что нужно. (Выходит.)
НЕЗЗЕМУТ (разочарованно) Грубиян.
Пара дергает ее за одежду
ПАРА Госпожа, госпожа… (Показывает на дверь, за которой скрылся Хоремхеб) НЕЗЗЕМУТ (раздраженно) Чего тебе? ПАРА На голове! На его голове! (Рисует в воздухе змею и корону.) НЕЗЗЕМУТ (изумленно) На его голове? ПАРА (кивая) Да, да. НЕЗЗЕМУТ На его голове… (В изумлении смотрит на дверь, за которой скрылся Хоремхеб. Ее лицо принимает трезвое, расчетливое выражение.) Занавес.
СЦЕНА ТРЕТЬЯ
Миновал месяц. Царская ладья у берега Нила. Эхнатон стоит на возвышении в центре ладьи, Нефертити чуть ниже, Хоремхеб — на носу судна. Бек, юный архитектор, стоит рядом с царем, в его руках чертежи и отвес. Тут же стоит писец, готовый записывать все, что скажет фараон.ЭХНАТОН Вот место славное. Три сотни поприщ[28] — вниз по Реке от Но Амона[29]. Да, здесь, и только здесь, заложен будет город. Что скажешь ты, Бек? БЕК Державный государь бесспорно прав. Здесь лучшее из мест для города прекраснейшего в мире, не виданного прежде никогда. ЭХНАТОН Здесь, у воды, где травы зелены как изумруд, пусть разобьют дворцовые сады, мой и царицы. Нужно привезти и посадить деревья.
Бек делает пометку на чертеже.
Пусть над садами высятся дворцы, а над дворцами храм, который я воздвигну в честь моего отца Атона. А дальше, в скалах, вырубят гробницы и для меня, и для моих придворных. Пусть выкопают озеро большое и назовут его по имени царицы (Обращаясь к Нефертити.) Вам нравится, моя царица? НЕФЕРТИТИ Довольна, да. ЭХНАТОН Мы будем счастливы в столице Небосклона? НЕФЕРТИТИ Никто не будет нас с тобой счастливей. ЭХНАТОН Я верю в это.
Оба с любовью смотрят друг на друга. (Торжественно провозглашает.)
Царь, Сын Ра, Золотой Сокол Гора[30], Носящий венцы Гелиополя, Владыка Верхнего и Нижнего Египта, Первенец у Ра, сын Солнца, Хозяина на небе, Верховный жрец Ра Характы, Соединяющийся с Небосклоном, нареченным именем Его, Огнем, который есть Атон. (Замолкает.) Все, кроме царицы, падают ниц.
Се — город Небосклона, нареченного именем Атона, что повелел Атон воздвигнуть для вето, как память о моем величии навеки. Ибо он, Атон, Отец мой, привел меня в город Небосклона. Ни один из знатных не указал мне пути, ни один из землепашцев не привел меня сюда, говоря: «Вот место годное для Царя, чтобы государь построил здесь город». Нет, лишь Атон, мой Отец, привел меня сюда, (Поднимает руки.) Да живет он во веки веков, Отец мой Ра Характа, Атон живой и великий, предопределивший жизнь, сильный в жизни, сотворивший Себя Своими руками, постоянный в восходе и закате и их повторении. На Земле или на Небе всякий глаз видит Его, когда наполняет Он землю лучами своими и пробуждает к жизни. Глаза мои наслаждаются видом Его, когда восходит Он над храмом Атона в городе Небосклона и наполняет его Своими лучами, прекрасный в любви, и освещает ими жизнь мою во веки веков. Я построю на этом месте храм для Атона, моего Отца. Я построю здесь дворец фараона для себя и дворец царицы для Нефертити. Здесь, в холмах восточных, появится потом гробница, в которой буду похоронен я, моя Великая царица Нефертити и дочь моя Меритатон. Если я умру в одном из городов на юге, севере, западе или востоке, мое тело пусть привезут в город Небосклона и в нем погребут. И если моя жена, Великая царица Нефертити, умрет в одном из городов на юге, севере, западе или востоке, ее тело пусть привезут в город Небосклона и здесь погребут. Верховные жрецы, служители храмов Атона, должны быть здесь погребены. Здесь, от этих четырех камней и до восточных и западных холмов раскинется город Небосклона, принадлежащий Ра Характе. Ибо все, что есть — и горы, и долины, моря и берега, животные и люди — им создано. И это — моя праведная клятва, которую приношу охотно, отныне и навеки. (Лихорадочно, вскинув руки к небесам.) О Атон живущий, ты даешь сыну своему Эхнатону постигнуть предначертания твои и мощь Твою. Вся земля во власти Твоей десницы, ибо Ты создал людей; Ты восходишь — и они живут, Ты заходишь — и они умирают. Ты время их жизни, они живут в Тебе. До самого захода Твоего их глаза обращены к Твоей красоте. Когда Ты заходишь на западе, останавливаются все работы. Когда восходишь, труды продолжаются снова, ибо Ты устроил порядок на земле, — ради сына Твоего, отпрыска тела Твоего, Царя, живущего Правдой, (С безмерным ликованием.) Эхнатона, да продлятся дни его жизни! И Великой Царицы, возлюбленной царем, Владычицы Обоих Царств (Берет ее руку в свою.) Нефертити, Живущей и Процветающей во веки веков! Занавес
Действие второе
СЦЕНА ПЕРВАЯ
Восемь лет спустя. Берег Нила около Фив. Три женщины стирают в реке. Верховный жрец, Мериптах, сидит под пальмой, завернувшись с головой в покрывало, и, кажется, спит ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА Какие новости? ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА Подорожала мука. ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА Опять? ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА А ему, старику, подавай в день шестнадцать просяных лепешек. СТАРУХА Нынче все переменилось, все не так, как в старые добрые времена. Скарабея для покойника и то не купишь. ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА А слыхала, что устроили в новом городе? ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА Нет. ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА Там вырезан огромный барельеф, а на нем — царь целуется с царицей. СТАРУХА Да что ты! ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА Правда! Шурин сына своими глазами видел! СТАРУХА Куда катится мир! Ни приличий не осталось, ни веры! Царица-мать — она хоть достойно держится. Ее не увидишь в этих прозрачных одеждах, она не мелькает каждый день то там, то сям, как эта, новая! ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА А эта вместе с фараоном разъезжает по городу на колеснице! ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА Нет! ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА Да я говорю тебе — моему дяде сам четвертый колесничий рассказывал. Стыд и срам! ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА А что, правда, будто у царя нет жен, кроме Нефертити, — или только слухи? ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА Совершеннейшая правда. Колесничий дяде говорил… И все это знают! СТАРУХА Что, ни одной наложницы? ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА Нет. СТАРУХА И это Великий Царь! К чему катится мир! ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА У него только одна женщина! Знаешь, что на это сказал бы мой муж? Он сказал бы… (Шепчет что-то на ухо Второй женщине. Обе смеются.) СТАРУХА Осторожней, вы! ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА О, здесь нас никто не услышит. ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА Что же он за мужчина, если ему хватает единственной женщины? ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА Посмотрела бы я на своего мужа, стань он фараоном. Ему подавай не меньше трех сотен! И чтобы триста сыновей всего через год! ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА Твой-то муж — известное дело! — Он и лев, и бык! Кстати о быках. (Понижает голос до шепота.) Священные быки Мневиса — их больше нет. ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА Что? СТАРУХА Священных быков больше не разводят. (Качает головой.) Последние времена, последние — уж и богов позабыли. ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА На храмы гоненья! ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА Наш отец Амон не забывал о нас, а теперь у нас бога нет. СТАРУХА Старик мой то же говорит. Не может солнце быть богом. Оно спокон веку по небу ходит. ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА Да если бы хоть солнце почитать как Бога — так и этого нельзя, — надо, вишь, поклоняться жару Солнца или какой-то подобной чепухе! СТАРУХА А уж этот вовсе глупости. ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА Ясное дело, глупости. СТАРУХА Весь мир сошел с ума. ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА А как вы думаете, это правда… (Озирается.) Верховный жрец храпит. ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА Что? Да говорят, будто прежняя царица ему не мать вовсе, и мальчика подбросили — и не царский он сын, а молоденького жреца Ра. ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА Первый раз слышу. СТАРУХА Похоже на правду. ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА Люди говорят… (Неразборчиво шепчет.) ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА Да, я слышала. (Шепчет, хихикая.) СТАРУХА Тише вы. За такие слова можно остаться без ушей и носа. ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА Теперь все можно. Если твои овцы украдены, чиновник, принявши жалобу, не станет их искать, а спустит с тебя шкуру да заберет весь урожай. СТАРУХА Срамота! ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА Зато в Нижнем царстве, говорят, совсем даже неплохо. ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА Да, потому что там Хоремхеб управляет — оттого и порядок. ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА Ах, Хоремхеб! Вот это мужчина! СТАРУХА Настоящий правитель, совсем как в старину. ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА Наместник Царя такой и должен быть. ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА И такой красавчик! ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА Его все боятся — и никто не смеет обманывать: ему все про всех известно. СТАРУХА Вот правитель так правитель. И богов почитает! ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА (поднимаясь и собирая белье) Что ж, все сделано. Вот бы и нам пожить во дворце и поездить на колеснице в прозрачной одежде! (Принимает соответствующую позу.) СТАРУХА Ой, слышал бы тебя муженек — он бы дурь-то из тебя мигом выбил. Он человек приличный. ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА Все говорят — во дворце такое творится — такие танцы! Там голыми ходят! ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА Ну будет тебе! СТАРУХА (собирая стирку) Мы живем в греховные времена. Ох, не знаю, не знаю — чем все это кончится?Все три женщины уходят. Входит Птахмос, он одет скромно, как простой горожанин. Верховный жрец, подождав его, снимает покрывало с гладко выбритой головы. Птахмос почтительно приветствует его, низко кланяясь.
ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ Приветствую моего сына Птахмоса. ПТАХМОС Приветствую достопочтенного жреца. Мне показалось неразумным приблизиться к тебе, покуда здесь были эти женщины. ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ Ты осмотрителен. Я выбрал этот берег не случайно: тут спрятаться не сможет соглядатай. А то, что мне подслушать удалось из болтовни трех этих глупых женщин, небесполезно. Помни, сын мой Птахмос, что женским неразумным языком порою говорит общественное мненье. ПТАХМОС Я буду помнить, о почтенный жрец. ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ Теперь — что новенького о новинке — о новомодном граде Небосклона? ПТАХМОС (доставая свиток папируса) Вот это вам прислала тайно сестра царицы, Незземут. ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ (разворачивая свиток) А сам что скажешь? ПТАХМОС Никто не сомневается, что я и в самом деле только юный скульптор, решивший счастья попытать в столице новой. Почтенный Бек, верховный царский зодчий, изволил похвалить мою работу. И нынче там я в милости большой. ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ Что ж, все прекрасно. Все идет по плану. (Читает свиток, затем задумчиво сворачивает его.) Итак у Нефертити снова дочь. ПТАХМОС О да, почтенный жрец. ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ (задумчиво) Амон во гневе. Да, это нужно будет втолковать народу в Но Амоне. Скажи, а что, в Ахетатоне шпионов часто ловят? ПТАХМОС (улыбаясь) О нет, мой господин, там все спокойно. Покуда мне опасность не грозит. ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ Неужто впрямь уверены они, что власть Амона сломлена навеки? ПТАХМОС Уверены. ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ О простаки! Как опрометчива бывает юность! Царица-мать не столь неосторожна. Пришлось назначить нашу встречу здесь, на берегу, — ведь в городе шпионы Тии куда внимательней к жрецам. (Снова просматривает свиток.) А что ты можешь рассказать о юноше Тутанхатоне? ПТАХМОС Тутанхатон? Который обручен с Анхепатон, царицы младшей дочкой? ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ Что он за птица? ПТАХМОС Он совсем юнец, горячий и привязчивый мальчишка ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ И что ж, он сильно предан Эхнатону? ПТАХМОС О да, почтенный жрец. Для юных фараон подобен богу. ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ Скажи — а эта преданность — надолго? ПТАХМОС Надолго? Разве можно это знать? ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ А вот сестра царицы, Незземут, здесь пишет: молодой Тутанхатон — восторженный поклонник Хоремхеба. ПТАХМОС Мальчишки все героев обожают! ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ Да, Хоремхеб увлечь людей умеет, особенно восторженных юнцов. Что, фараон ему благоволит, как прежде? ПТАХМОС Сильней, чем прежде. Весь оплот царя — жрец Эйе с господином Хоремхебом, который мало что военачальник Обоих царств, — отныне он наместник на землях Севера и Нижнего Египта. ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ Да, Хоремхеб… Таких в Египте мало. Он истый воин, прирожденный вождь, воспитанный в почтении к Амону, и все же наш противник, а не друг. ПТАХМОС Но, может быть, богатые подарки… (Многозначительно замолкает.) ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ Учись, мой сын, читать людское сердце. Товар добротный продается редко, и при покупке можно погореть. ПТАХМОС Я виноват. Я глупость предложил. ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ (про себя) Мужчина, равнодушный к женским чарам, тем больше привлекателен для женщин. (Задумчиво глядя на папирус.) А что до царственной сестрицы, Незземут, будь осторожней, Птахмос. Пусть и мысли о ваших с ней беседах не возникнет. ПТАХМОС Я действую как можно осторожней. Я нанят изготовить барельеф с изображеньем царственной сестры и карлиц. Так что с нею говорить мы можем без опаски. В остальном я полагаюсь на служанку, чья преданность хозяйке безгранична. ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ Что ж, хорошо. ПТАХМОС (вздыхая) Плохие дни настали для Антона, а будет хуже. Иногда мне в этом городе становится так тяжко. Их новый нечестивый культ распространился по всему Египту, а мы бессильны с этим совладать. ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ Ты молод, сын мой, и неискушен. Ты судишь с лету — и не видишь сути. В тень отступив, не ослабел Амон. Пусть восемь главных храмов в запустенье, пусть наши земли отошли в казну, но мощь Амона этим не сломить — когда воротится, он разберется и с ревностью честолюбивых женщин, и с преклонением юнцов, и с безрассудным и дерзостным отступником-царем. О нет, Амон насмешек не потерпит. И трудятся жрецы его во мраке не хуже, чем при свете. Пусть покуда безумец молодой свой украшает город — еще последнее не прозвучало слово. Занавес.
СЦЕНА ВТОРАЯ
Шесть месяцев спустя. Царская беседка в Ахетатоне, легкая, воздушная, украшенная изображениями животных и птиц, с верандой, выходящей к Нилу. Вдоль стен — большие кувшины из расписного фаянса и ложе. В центре — небольшой помост, на нем золотые кресла и табуреты. На одном из них расположилась Нефертити. Эхнатон, одетый в простые льняные одежды, наносит последние мазки на ставшее сегодня знаменитым скульптурное изображение головы Нефертити[31].ЭХНАТОН (делает шаг назад и долго рассматривает свою работу, переводя взгляд с Нефертити на ее портрет) Вот так и так… (Возвращается на прежнее Место, наносит последний мазок, затем качает головой.) Я сделал все, что мог, Атон свидетель. НЕФЕРТИТИ Уже готово? ЭХНАТОН Да. НЕФЕРТИТИ Могу я посмотреть?
Эхнатон не отвечает. Нефертити спускается вниз и становится рядом с ним.
О! ЭХНАТОН (отвернувшись) Я сделал все, что мог, но это не то, что я хотел, не то, что видел я. НЕФЕРТИТИ Но это так прекрасно…. так прекрасно… ЭХНАТОН Нет-нет, совсем не то, совсем не так… (в возбуждении мечется по беседке) НЕФЕРТИТИ (мягко) Ты так всегда твердишь — но ведь напрасно! ЭХНАТОН Нет, ты меня не понимаешь, это — совеем не то, что вижу я. (Склоняет голову.) Вот если бы ты знала, только знала… она должна была бы — ну, такая… Я разобью ее… НЕФЕРТИТИ (становясь между ним и статуэткой) Нет, нет. Я не позволю. Я голову мою разбить не дам. Она красивая. Пусть Бек посмотрит — послушаем, что скажет он. ЭХНАТОН Бек хвалит все, чего бы я ни сделал. Льстить фараону — в этом мудрость жизни. НЕФЕРТИТИ Для всех, но только не для Бека. Иные царедворцы таковы, но Бек — он честен. ЭХНАТОН Пусть. Мне ненавистен сам вид вот этой вещи. НЕФЕРТИТИ (накрывая статуэтку тканью) Не надобно смотреть сюда до завтра, а может, еще много-много дней. Едва завершено творенье, его ты начинаешь ненавидеть, как все художники. (С удивлением.) Но это странно… Когда ты создал красоту, ты должен ею наслаждаться, ты радоваться должен, всех вокруг ты должен спрашивать: «Ну разве не прекрасно мое творение?» Но ты его готов разбить. Не понимаю… (Эхнатон улыбается ей снисходительно, пытаясь успокоить. В голосе Нефертити внезапно появляется тоска.) Но я не в силах ничего создать. ЭХНАТОН (мягко) Зачем тебе? Ведь ты сама — прекрасное создание искусства. НЕФЕРТИТИ Создание? Какое? ЭХНАТОН Красота. НЕФЕРТИТИ О нет! Вся красота — в твоих глазах, в твоей душе и разуме и сердце. В Египте много женщин есть красивее меня… ЭХНАТОН Но для меня одна красавица на свете — Нефертити. НЕФЕРТИТИ (приподняв угол ткани, смотрит на статуэтку) О да, я вижу. (Опустив взгляд на свои руки.) Должно быть, странно — что-то создавать. (Шевелит пальцами.) ЭХНАТОН. Прекрасны руки Нефертити, когда она приветствует Атона на закате и приглашает отдохнуть под рокот систра[32]. Я изваяю их из глины — прекраснейшие руки Нефертити, (Опускается на кушетку.) но не сейчас — я так устал. (Закрывает глаза, но через минуту открывает их и смотрит на Нефертити.) Скажи мне, отчего ты так печальна? НЕФЕРТИТИ Я ничего создать не в силах ни даже сына подарить тебе. ЭХНАТОН (приподнимаясь) Любимая… НЕФЕРТИТИ (бросается к нему и, плача, падает на колени) Пять девочек, пять дочерей у нас — и некому наследовать корону Двух Царств… ЭХНАТОН Не надо, нет. Пусть наше счастье ничем не омрачится. Мы не сможем любить мальчишку больше, чем дочурок — Меритатон, Анхепатон… НЕФЕРТИТИ Но сына — Тебе должна я подарить. Ты знаешь, люди говорят такое… (Понизив голос.) Мол, это гнев Амона — оттого у нас с тобой не будет сыновей. ЭХНАТОН Такое говорят в Ахетатоне? НЕФЕРТИТИ Нет, нет. А в Но Амоне — говорят! ЭХНАТОН (смеясь) Все это выдумки жрецов Амона. Их сила сломлена, их золото отняли, отдав Атону, и теперь им остается только сеять злобу, что остается скорпиону — жалить! (Махнув рукой.) Пусть говорят! НЕФЕРТИТИ Но люди в это верят. ЭХНАТОН Лишь те, кто глуп, и те, кто слишком стар, они Амону весь свой век служили, им измениться трудно. Остальным день ото дня любовь Атона все очевидней. (Мечтательно.) Подданным моим жизнь дарую вместо смерти вольность взамен сетей из дряхлых суеверий, им красоту и истину несу взамен былой вражды и угнетенья. Все злое в прошлом, свет Атона их озарил, теперь они вольны жить в мире и ладу, свободны от тени прошлого, от ужаса былого. НЕФЕРТИТИ По-твоему — они все это понимают? ЭХНАТОН Они глупы, (Улыбается.) их ум медлительней улитки, но кто же из людей способен свободе рабство предпочесть? НЕФЕРТИТИ (пожимает плечами) Но Хоремхеб — он думает иначе! ЭХНАТОН (с любовью в голосе) О, Хоремхеб всегда беду пророчит. Он сущий ворон, этот Хоремхеб! НЕФЕРТИТИ (ревниво) Но ты его так любишь, государь мой! ЭХНАТОН А отчего же ты его не любишь? НЕФЕРТИТИ Скорее, это он меня не любит. ЭХНАТОН Не может быть. НЕФЕРТИТИ Он презирает женщин ЭХНАТОН Что ж, это объяснимо. Для солдат не существует красота и прелесть, а женщина для них — военная добыча. НЕФЕРТИТИ (настойчиво) Отчего ты так к нему привязан? Ведь вы во всем различны — чувства, мысли и даже боги разные у вас. В душе твой Хоремхеб Амону верен ЭХНАТОН Нет, что ты! НЕФЕРТИТИ Уверяю — это правда. ЭХНАТОН Пожалуй. Верный Хоремхеб возрос в тени Амона. Верность этой тени не так-то просто в сердце побороть. Что деду было хорошо во времена Аменхотепа Второго, деда моего, — то было б хорошо и Хоремхебу… (С осуждением и нежностью.) Как странно! Но ведь именно за это я так его люблю — ведь даже в угоду государю или другу не станет Хоремхеб кривить душой. В нем есть надежность, словно в камне, который простоит века… При всем его упрямстве, он не глуп, напротив если я не заблуждалось — он очень проницателен. К тому же сложеньем его тело превосходно, подобное железу. Он прекрасен!
Нефертити сочувственно смотрит на супруга.
Он всем хорош! Прекрасный человек — такой живой и сильный — настоящий! Ну разве можно не любить его — не я один — все любят Хоремхеба! НЕФЕРТИТИ Ты замечал, как чернь его встречает! И говорят, на Севере его обожествляют. ЭХНАТОН Славный Хоремхеб! (Полуобернувшись, смотрит на глиняную статуэтку головы Нефертити) Пусть он рассудит нас. Я так люблю показывать ему скульптуру или роспись — он вмиг теряется — не знает, что сказать. Пускай за ним пошлют…
Собирается хлопнуть в ладоши, но Нефертити его останавливает.
НЕФЕРТИТИ Постой… Постой… Послушай… Я должна…
Эхнатон смотрит на нее с удивлением.
Должна тебе сказать, а ты — должен услышать. ЭХНАТОН (садится, мрачно) Я слушаю тебя. НЕФЕРТИТИ (отчаянно) Ты — государь, а я… Я не могу родить тебе наследника престола. Когда б ты в жены взял мою сестру — а Незземут ведь тоже царской крови, — она тебе бы сына родила… ЭХНАТОН О Нефертити, я тебя избрал Великою царицей, Старшей, и для меня вовек другой не будет, не может быть другой любви на свете — такой, как наша. НЕФЕРТИТИ (покачнувшись, едва не падая) Ах… Эхнатон подхватывает ее. ЭХНАТОН Что хочешь ты, чтоб я тебе ответил? НЕФЕРТИТИ То, что уже сказал ты, государь. Но Хоремхеб — он думает иначе, ЭХНАТОН Но я ценю лишь сердце Хоремхеба, а не его разумные советы. НЕФЕРТИТИ И матушка твоя, царица Тии, с тобой, пожалуй, вряд ли согласится. ЭХНАТОН Она уже давно страной не правит. НЕФЕРТИТИ (робко) Зато она мудра. ЭХНАТОН Но это мудрость предков. Отныне нам дана иная мудрость.
На мгновенье вновь впадает в мистический транс и возводит глаза к солнцу, но Нефертити одним жестом возвращает его на землю. (Обычным голосом.) Любимая, быть надобно разумной. Сменхкара в жены взял Меритатон, а младшая обручена с Тутанхатоном, и оба эти юноши достойных полны любовью к истине и Ра. Да будет бесконечным наше счастье в прекрасном нашем городе Небес. Давай пошлем за нашими друзьями. (Хлопает в ладоши.) Появляется слуга-нубиец.
Пускай сюда придет мой главный зодчий, почтенный Бек, и все кто будет с ним — в мастерской. Еще пускай пошлют за полководцем Хоремхебом.
Слуга падает ниц, затем покидает комнату.
Ты счастлива теперь, моя прекраснорукая царица? (Берет ее руки в свои и поднимает вверх.) НЕФЕРТИТИ Да, счастлива. Но я еще счастливей оттого, что мы с тобой поговорили, до появленья матушки твоей — она сегодня к нам должна приехать. ЭХНАТОН Как, ты боишься матушки моей! Как все вокруг — она умна и властна. НЕФЕРТИТИ Она тебя так любит! ЭХНАТОН До поры, покуда я иду ее дорогой. НЕФЕРТИТИ Не думаю, что ты сумел постигнуть всю глубину ее любви к тебе. ЭХНАТОН Она во мне ребенка любит, не мужчину. НЕФЕРТИТИ А ты — неужто ты ее не любишь? ЭХНАТОН А разве я не посвятил ей храм в Ахетатоне? Храм царицы Тии! И разве я не предлагал ей оставить прежнюю столицу и поселиться здесь, в Ахетатоне? Но ей привычней, чтобы было все как встарь. Она осталась в прошлом и им живет. Но мы должны жить будущим. (Его лицо смягчается.) Но все-таки она сюда приедет. НЕФЕРТИТИ Мы можем сделать так, чтоб ей не захотелось возвращаться.
Входит Бек с четырьмя или пятью молодыми художниками, среди которых Птахмос.
ЭХНАТОН Друзья, смотрите, вот — она готова. (Срывает ткань с глиняной головы.) ЮНОШИ (хором) Божественно! Чудесно! Превосходно! Так нежно! Так изысканно!
Эхнатон снисходительно улыбается молодым художникам, но смотрит на Бека.
ЭХНАТОН Итак, — что скажет мне мой добрый Бек?
Бек долго разглядывает скульптуру, затем внезапно опускается на колени и целует руку Эхнатона БЕК Работа мастера. ЭХНАТОН (со вздохом облегчения) Так, значит удалось! НЕФЕРТИТИ (нежно) Я говорила!
Новый взрыв похвал и возгласов восторга Эхнатон обнимает Нефертити Входят Хоремхеб и Тутанхатон — юноша с приятным, но несколько безвольным, невыразительным лицом Он явно старается заслужить одобрение окружающих и легко воодушевляется любой идеей. Хоремхеб угрюмо, с презрением глядит на художников
ПТАХМОС О! Это лучшее твое творенье, мой государь. Ты превзошел те барельефы — хоть они прекрасны. Ты, господин, не только царь Египта, Ты — царь художников и лучший скульптор! ЮНОША А это званье царского превыше! ДРУГОЙ ЮНОША Ты прав ХОРЕМХЕБ (не в силах больше слушать) Кхм, кхм! ЭХНАТОН (обернувшись и заметив вновь вошедших) Ты здесь, мой добрый Хоремхеб, и ты, мой сын.
Тутанхатон вспыхивает от смущения.
(Тутанхатону) Что ты об этом скажешь? ТУТАНХАТОН (страстно) Прекраснейшая статуя на свете — Она прекрасна, как сама царица. И это все, что я могу сказать.
Нефертити улыбается юноше и протягивает руку ЭХНАТОН (озорным тоном) А ты, мой Хоремхеб? ХОРЕМХЕБ (чуть смущенно) Красивая… Ну прямо как живая.
Эхнатон смотрит на него выжидающе, рассчитывая на продолжение. Художники, едва удерживаясь от смеха, не сводит глаз с Эхнатона. ЭХНАТОН Мой лучший друг (Берет Хоремхеба за руку) Выраженье лиц художников резко меняется.
Ты хвалишь все, чего бы я ни сделал, лишь потому, что ты мой друг. ХОРЕМХЕБ (смущенно) Да, государь. ЭХНАТОН (с нотками тоски в голосе) Но это новое искусство, придуманное мной, не трогает тебя? ХОРЕМХЕБ Я виноват — но я не понимаю таких вещей. ЭХНАТОН (пристально глядит на него) Я сделаю и твой портрет. ХОРЕМХЕБ (растерянно) Мой? Но зачем… ЭХНАТОН (про себя) Я должен силу показать — как ходят мышцы от напряжения… Я должен знать, как человек устроен… (Задумывается.) ХОРЕМХЕБ Господин мой, нам надобно с тобой поговорить. К нам прибыли послы с дарами из Сирии и Митанни, а также из Верхнего Египта. С каким ты словом обратишься к ним? ЭХНАТОН (беспомощно) Нет, только не сейчас. (Отходит в сторону.) ХОРЕМХЕБ Из Но Амона к нам дурные вести. ЭХНАТОН (резко) Из Фив? ХОРЕМХЕБ Из Фив. Там сборщики налогов… ЭХНАТОН Обсудим это позже. (К Беку и остальным.) Над чем сейчас работаете вы? ЮНОШИ Над росписью стенной — цветущий лотос, полет гусей, сбор урожая в поле… ЭХНАТОН Пойдите на поля, спуститесь по реке — рисунок должен быть правдив и точен. Освободитесь от застывших форм — пусть торжествует простота и правда. ЮНОШИ (хором) Да, мастер. ЭХНАТОН А ты, мой мудрый Бек? БЕК С верховьев Нила прислали блоки красного гранита. ЭХНАТОН Прекрасно. БЕК Тот барельеф, где вы с царицей вместе почти готов, но прежде, чем закончить, я показать его хочу царю — вдруг он захочет что-то изменить? ЭХНАТОН Надеюсь, я увижу там живых людей, не идолов, исполненных величья? БЕК А разве мог я сделать по другому? Я верный ученик твой, государь. ЭХНАТОН И самый лучший! БЕК Тебя я, господин, изобразил танцующим. Великая Царица тебе протягивает Лотос. Впрочем, хотелось бы, чтоб сам ты посмотрел… ЭХНАТОН Идем сейчас. НЕФЕРТИТИ Конечно.
Эхнатон, Нефертити, Бек и остальные выходят, весело смеясь Хоремхеб глядит им вслед с тревогой и печалью. Тутанхатон испуганно смотрит на Хоремхеба.
ТУТАНХАТОН Мой господин, я вижу, ты в тревоге? ХОРЕМХЕБ Да ТУТАНХАТОН Что, скажи, тебя тревожит? ХОРЕМХЕБ Лукавство, властолюбце и алчность ТУТАНХАТОН Я, господин, тебя не понимаю. ХОРЕМХЕБ Без постоянного надзора свыше у слабых нет от сильного защиты. Любой закон нетрудно извратить в защиту богача и к выгоде мздоимца. ТУТАНХАТОН Неужто вправду так? ХОРЕМХЕБ Увы, мой господин. ТУТАНХАТОН И невозможно ничего исправить? ХОРЕМХЕБ (сурово) Творящий зло наказан должен быть! ТУТАНХАТОН И что тогда? ХОРЕМХЕБ Впредь осторожней будет он, нескоро осмелится опять закон нарушить. ТУТАНХАТОН И много ли таких злодеев у вас на Севере? ХОРЕМХЕБ Теперь — немного.
Тутанхатон смотрит на него с восхищением.
ТУТАНХАТОН (нерешительно) Ты начал говорить, мой господин, о том походе в Азию. Когда нас государь позвал… ХОРЕМХЕБ Да, верно. И теперь ты хочешь, чтоб я продолжил свой рассказ? ТУТАНХАТОН О господин! Конечно! ХОРЕМХЕБ (с воодушевлением) Дело было так: враг находился здесь. (Берет в руки стек и кладет, чтобы отметить место.) ТУТАНХАТОН (наклоняясь, чтобы лучше видеть) Да. ХОРЕМХЕБ А здесь стояло наше войско. (Берет другой стек.) ТУТАНХАТОН Да. ХОРЕМХЕБ Вот здесь течет Евфрат[33]. (Проводит мелом черту на полу.) ТУТАНХАТОН Да-да, я вижу. ХОРЕМХЕБ Они сражаются, сомкнув ряды, их колесницы тяжелее наших — и в каждой воин со щитом, он прикрывает лучника с возницей. ТУТАНХАТОН Да.
Входит Незземут.
ХОРЕМХЕБ Почтенье царственной сестре! (Встает, то же делает Тутанхатон.) НЕЗЗЕМУТ Не стоит прерывать рассказ ради меня. Все это так интересно… ТУТАНХАТОН Мой господин рассказывал о битве… НЕЗЗЕМУТ Как занимательно. (Садится, одарив Хоремхеба ослепительней улыбкой.) Прошу вас, продолжайте. ХОРЕМХЕБ (Тутанхатону) Мы их превосходили в быстроте и скорости передвиженья. И вот решились мы на хитрость, сделав вид, что потеряли строй. Враги попали в ловушку: луки бросили они, пошли на нас в атаку с топорами, крича и улюлюкая, безумцы! Они ведь дикари — отважны, но глупы. НЕЗЗЕМУТ А дальше? ХОРЕМХЕБ (Тутанхатону, не глядя на Незземут) Я приказал, чтоб наши лучники стреляли лишь по сигналу моему. НЕЗЗЕМУТ Как умно! ХОРЕМХЕБ И вот настал момент: мы перестроились, и полетели стрелы. Все колесницы оказались здесь. (Отмечает место.) А здесь пехота. (Отмечает другое место.) И враг был окружен и сброшен в реку. ТУТАНХАТОН О! НЕЗЗЕМУТ Изумительно! ХОРЕМХЕБ Но как они дрались! Игра окончилась победой нашей, но в жизни не встречал достойнее бойцов! НЕЗЗЕМУТ Ах, верно, это было просто чудо! Входит слуга-нубиец и кланяется Незземут. СЛУГА Великая царица Тии сошла на землю с царской ладьи. НЕЗЗЕМУТ Пускай ее приветствуют как должно, проводят в отведенные покои и сообщат об этом государю.
Слуга уходит.
(Выбегает на веранду,) И вон она — при парике и в пышном платье! Но как как бледна! Ужасно подурнела! ТУТАНХАТОН (выбегает следом) Где? НЕЗЗЕМУТ Тсс! Там. Она одета как одевалась двадцать лет назад! ТУТАНХАТОН Царица Тии — старая такая! НЕЗЗЕМУТ Мой друг, но ей, должно быть, не меньше сотни лет. А впрочем, на вид она, пожалуй, и постарше! Ой, посмотри, Тутанхатон, на эти золотое украшенья. Такие броские никто давно не носит! ТУТАНХАТОН Так только варвары способны нарядиться! НЕЗЗЕМУТ (бросая кокетливый взгляд на Хоремхеба) Мы должны быть осторожней, ведь с нами — досточтимый Хоремхеб. Он может бросить нас в тюрьму или подвергнуть страшным пыткам! ХОРЕМХЕБ (сухо) Это бы явилось превышеньем дозволенного мне и потому не входит в мои обязанности. НЕЗЗЕМУТ На самом деле ты большой поклонник Властительницы Тии. Я права, достопочтенный Хоремхеб? ХОРЕМХЕБ Ее нельзя не уважать. НЕЗЗЕМУТ Ты любишь старомодные наряды? Неужто наши, нынешние, хуже? (Качает бедрами, многозначительно.) В них чувствуешь себя куда свободней! ХОРЕМХЕБ (угрюмо глядя на ее полупрозрачное одеяние) Пожалуй. НЕЗЗЕМУТ (снова повернувшись к реке) Конечно, властвовать она умеет. Чернь говорит — до кончиков ногтей царица! Хотя она — отнюдь не царской крови. Но ей не подчиниться невозможно. Неудивительно, что прежний царь был воском у нее в руках. (Повернувшись к Хоремхебу.) А знаешь, ты ведь тоже государь до кончиков ногтей! ХОРЕМХЕБ (смущен; Тутанхатону) Не так ли? ТУТАНХАТОН Конечно. ХОРЕМХЕБ (смущенно) Я всего лишь старый воин. НЕЗЗЕМУТ Неправда. Ты весьма хорош собой! (Тутанхатону.) Ведь правда? ТУТАНХАТОН Правда. ХОРЕМХЕБ (растерявшись) На самом деле…
Незземут хохочет.
НЕЗЗЕМУТ Я тебя смутила. (Другим тоном.) Прошу меня простить. Я вправду восхищаюсь не только тем, что ты хорош собой, но тем, что ты — великий полководец, а твой рассказ меня заворожил. Я прежде никогда не понимала, что битва — это тонкое искусство…
Вбегает испуганный слуга-нубиец.
СЛУГА Царица! Сюда идет царица Тии. Тии входит в комнату без свиты, она очень постарела и выглядит больной. Взгляд ее останавливается на Хоремхебе. ТИИ Как хорошо, что я нашла тебя. Мне нужно побеседовать с тобою.
Незземут выступает вперед и приветствует царицу, но та лишь устало кивает.
Оставь нас, дочь. И ты, мой нареченный внук…
Незземут и Тутанхатон выходят. Тии обессиленно опускается на ложе.
Как хорошо, что я тебя нашла. Я так боялась, вдруг ты задержался в своих владениях… ХОРЕМХЕБ Я две недели здесь. (Понимающе.) А что случилось? ТИИ Близится беда. ХОРЕМХЕБ Что за беда? Откуда? ТИИ Я не знаю, но чувствую.. ХОРЕМХЕБ Но есть ли основанья… ТИИ (с горечью) Мне ли не знать его, — он старый лис… Я говорю о Мериптахе, жреце верховном…
Пауза
Да, я забыла, ты воспитан был в тени Амона, в прежней вере. ХОРЕМХЕБ Да, я приучен почитать Амона. Хоть боги для меня не так уж много значат — я уважаю веру наших предков. ТИИ (с неподдельным интересом) Но почему? ХОРЕМХЕБ Она давала людям, что им нужно. Понятное, надежное, простое — обычаи, и утешенье в горе и должное смиренье перед властью.
Тии кивает
ТИИ Да, да, ты нрав. Что может дать им вера, что выдумал мой сын? Жар солнца как источник жизни — вот сути суть. Но что она — для них? Ничто, лишь звук пустой. Милей для черни большие изваяния из камня, коснулся их рукой — и ощутил их мощь, ей нужно, чтобы жрец вещал устами бога, и разные божки для повседневной жизни. Да, множество богов — удобней, чем один. Когда б жрецы не так любили власть.. ХОРЕМХЕБ (осторожно) О том не мне судить. ТИИ Да, я опять забылась, Ведь Мериптах — твой давний покровитель. ХОРЕМХЕБ Он добр ко мне и оказал мне милость. Я не могу не уважать его. ТИИ Тогда, возможно, ты не тот, кого ищу я. ХОРЕМХЕБ Скажи, владычица, зачем так говоришь? ТИИ Сторонник прежней веры не станет Эхнатону помогать, ведь невозможно служить двум господам одновременно. ХОРЕМХЕБ Но я служу царю. ТИИ Царю? Ты не лукавишь? ХОРЕМХЕБ Царю, единому — вовек веков! ТИИ А если ополчится царь на Бога? ХОРЕМХЕБ Я говорил, что боги для меня не так уж много значат Пусть вера новая и кажется мне странной или безумной — но не мне о ней судить. ТИИ Итак, твой выбор сделан… ХОРЕМХЕБ О выборе здесь речи нет. Служу лишь фараону. ТИИ Ты поклянешься в этом, Хоремхеб? Клянешься? Жизнью сына моего? ХОРЕМХЕБ Клянусь. Он — жизнь моя. И за него я умереть… (Внезапно замолкает.) ТИИ В чем дело? ХОРЕМХЕБ Однажды он сказал… ТИИ Что? ХОРЕМХЕБ Сказал однажды, что не хочет, чтоб люди умирали за него, но жили… для него. ТИИ Но это куда труднее — жить…
Хоремхеб удивленно смотрит на нее.
Послушай, Хоремхеб, тебе я доверяю, тебе лишь одному во всем Египте. Уверена, что ты предать не сможешь. Твоя семья всегда была верна…
Хоремхеб склоняет голову.
К тому же ты — единственный из всех его людей способный действовать и думать. Себя он окружил людьми искусства, вокруг него — художники, танцоры и зодчие, и ни у одного ни толики ума! ХОРЕМХЕБ Все — жалкие глупцы. ТИИ Так слушай же. Мой сын здесь грезит о гармонии и мире. Но я — его глаза и уши в Но Амоне. (Улыбается.) И у меня осталась горстка верных людей — я знаю кое-что. ХОРЕМХЕБ И что же? ТИИ Там неспокойно. Люди недовольны. ХОРЕМХЕБ Но чем? Нам государь уменьшил подать, смягчил суровость наказаний — бедным жить стало легче. ТИИ Так гласит закон, но много ль проку в ней, коль некому следить за честным соблюдением законов? ХОРЕМХЕБ Поистине! ТИИ А сборщик податей берет вино и мед, зерно и скот, а что в казну он взял и что себе — проверить некому… ХОРЕМХЕБ Да. Все понятно. ТИИ И так повсюду — угнетенье, алчность, несправедливость. ХОРЕМХЕБ А царю никто не сообщал об этом? ТИИ (сухо) Сообщали. ХОРЕМХЕБ Но как… ТИИ А как бы ты за дело взялся? ХОРЕМХЕБ Я первой сотне пойманных мерзавцев поотрубал бы руки и носы на страх другим. ТИИ (кивая) А сын мой Эхнатон призвал их к справедливости и правде. И ждет, когда исправятся злодеи! Что скажешь ты на это, Хоремхеб? ХОРЕМХЕБ Что государь наш слишком добр и в доброте своей не понимает, как много зла живет — в сердцах людей. ТИИ Ну а жрецы мздоимцев подстрекают. А сами в то же время подогревают в людях недовольство, шепнув небрежно слово — здесь, ...
Все права на текст принадлежат автору: Агата Кристи.
Это короткий фрагмент для ознакомления с книгой.