Кристи Агата СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ ТОМ ВОСЕМНАДЦАТЫЙ

ЧАСЫ The Clocks 1963 © Перевод Ващенко A., 2004

Моему старому другу Марио со счастливыми воспоминаниями об изысканных трапезах в «Капризе»

Пролог

9 сентября совершенно ничем не отличалось от любого другого дня. Никто из тех, кто оказался вовлеченным в развернувшиеся тогда события, не мог бы сказать впоследствии, что хоть как-то предчувствовал надвигающееся несчастье. Исключение составляла разве лишь миссис Паркер из дома 47 по Уилбрэхем Крэсент, но иначе и быть не могло, поскольку предчувствия являлись ее призванием и специальностью. Она имела обыкновение — уже после того, как несчастье произошло, — нудно и обстоятельно описывать тревожные симптомы, наблюдавшиеся у нее накануне — вплоть до нервной дрожи во всем теле. Остается лишь удивляться, чего ради предчувствиям вздумалось мучить несчастную женщину, проживающую в нескольких кварталах от дома 19 и не имеющую ни малейшего отношения к тому, что там произошло.

В бюро «Кавэндиш» («Секретарские услуги и машинописные работы»), возглавляемом мисс К. Мартиндэйл, все шло по заведенному распорядку: телефон звонил, пишущие машинки стучали, работы было не больше, но и не меньше, чем обычно. Все как всегда. До двух часов тридцати пяти минут день 9 сентября мог считаться самым заурядным.

Ровно в два тридцать пять мисс Мартиндэйл позвонила из кабинета своей секретарше. Эдна Брэнт, жевавшая в этот момент ириску, поспешно протолкнула ее языком за щеку и ответила, как всегда гнусаво и с придыханием:

— Да, мисс Мартиндэйл?

— Послушайте, Эдна… Разве так я учила вас отвечать на звонки? Выговаривайте слова четко и не сопите в трубку!

— Извините, мисс Мартиндэйл.

— Ну вот, уже лучше. Ведь можете, когда захотите… Пришлите ко мне Шилу Уэбб.

— Она еще не вернулась с ленча, мисс Мартиндэйл.

— О! — послышалось в трубке. — Перерыв кончился шесть минут назад. Что-то она много вольничает в последнее время. Когда вернется, пусть заглянет ко мне.

— Хорошо, мисс Мартиндэйл.

Водворив ириску на место и с удовольствием ее посасывая, Эдна повернулась к машинке и продолжила печатать роман Арманда Ливайна «Обнаженная любовь». Напористый эротизм книги оставлял ее совершенно равнодушной, как, впрочем, — несмотря на все усилия мистера Ливайна — и большинство его читателей. Ничто не может быть скучнее плохой порнографии, и творения мистера Ливайна служили тому убедительным доказательством. Несмотря на броские обложки и вызывающе откровенные названия, с каждым годом его романы продавались все хуже, и счет за перепечатку последнего машинописное бюро «Кавэндиш» безрезультатно посылало ему уже трижды.

Открылась дверь, и вошла слегка запыхавшаяся Шила Уэбб.

— Рыжая тебя уже спрашивала, — сказала Эдна.

Шила скорчила гримаску.

— Ну конечно! Стоит разок опоздать…

Она пригладила волосы и, вооружившись карандашом с блокнотом, постучала в дверь начальницы.

Мисс Мартиндэйл подняла голову. Ей было уже за сорок, но жажда деятельности распирала ее так же безжалостно, как и в юности. Уложенные в высокую прическу светло-рыжие волосы и имя Кэтрин прекрасно подходили к данному ей подчиненными прозвищу — Рыжая Кошка.

— Вы опоздали, мисс Уэбб, — сказала она.

— Извините, мисс Мартиндэйл. Это из-за автобуса. По дороге сплошные пробки.

— В это время дня всегда пробки. И не говорите, будто это для вас новость. — Мисс Мартиндэйл заглянула в блокнот. — Звонила некая мисс Пэбмарш. К трем ей нужна стенографистка. Она просила прислать именно вас. Вы с ней уже работали?

— Нет, кажется. Или это было очень давно.

— Уилбрэхем Крэсент, девятнадцать, — назвала мисс Мартиндэйл адрес, вопросительно глядя на Шилу.

Девушка покачала головой.

— Нет, что-то не припомню.

Мисс Мартиндэйл взглянула на часы.

— К трем успеете. У вас есть еще другие заявки? — она пробежалась взглядом по журналу заказов. — Ах да, конечно. На семнадцать у вас профессор Парди, отель «Кроншнеп». Надеюсь, к этому времени вы уже вернетесь. Если нет, я пошлю Дженет.

Мисс Мартиндэйл кивнула, и Шила вышла из комнаты.

— Что-нибудь интересное? — спросила Эдна.

— Если бы! Тоска… Сначала какая-то старушка с Уилбрэхем Крэсент, а в семнадцать профессор археолог Парди со своими кошмарными терминами. Вечно одно и то же. А так хочется чего-нибудь необычного!

Дверь кабинета мисс Мартиндэйл открылась.

— Шила, здесь в журнале для вас приписка. На случай, если мисс Пэбмарш не успеет вернуться к трем, она оставила дверь открытой. Так что подождите ее в доме. Из холла первая комната направо. Запомните или вам записать?

— Я запомню, мисс…

Но мисс Мартиндэйл уже скрылась в своем убежище.

Эдна Брэнт выудила откуда-то из-под стула довольно экстравагантную туфлю и водрузила ее на стол. В другой руке она держала отвалившийся каблук-«шпильку».

— Ну и как же я доберусь домой? — жалобно протянула она.

— Перестань ныть по пустякам. Что-нибудь придумаем, — не отрываясь от машинки, заметила одна из ее соседок.

Эдна вздохнула и заложила в каретку чистый лист.

…вожделение охватило его. В неистовстве он сорвал нетерпеливыми пальцами шифон с ее груди и повалил на софу…

— A-а, черт! — пробормотала Эдна и потянулась за ластиком.

Шила подхватила свою сумочку и вышла.

Уилбрэхем Крэсент — настоящая викторианская^[1] фантазия, воплощенная в жизнь в 1880 году — представляла собой расположенные полумесяцем два ряда домов с небольшими садами, примыкавшими друг к другу тыльной стороной. Эта архитектурная причуда являлась источником значительных трудностей, постоянно возникавших у людей, с ней не знакомых. Тот, кто пытался найти нужный ему номер на внешней стороне «полумесяца», не мог найти начальных номеров; у того же, кто подходил к нему с внутренней, практически не было шансов найти последние. Все дома на Уилбрэхем Крэсент были украшены балконами, опрятны, чопорны и в высшей степени респектабельны. С внешней — лицевой — стороны, модернизация едва их затронула. Ветер перемен коснулся прежде всего комнат и кухонь.

Дом 19 не представлял собой ничего особенного. Аккуратные занавески на окнах, начищенная медная ручка входной двери. Дорожка к подъезду, с обеих сторон обсаженная кустами штамбовых роз…

Шила Уэбб открыла калитку, подошла к парадной двери и позвонила. Никто не ответил, и, выждав минуту-другую, она поступила так, как ей было предписано поступить: повернула ручку, открыла дверь и вошла, оказавшись в небольшой передней. Дверь с правой стороны была распахнута настежь. Шила постучала о дверной косяк, подождала немного и вошла. Это была довольно уютная гостиная, разве что — по современным меркам — чересчур уж заставленная мебелью. Необычным в ней было великое множество часов: в углу — солидно тикающие высокие напольные часы; на камине — часы из дрезденского фарфора^[2]; на письменном столе — серебряные часы; на этажерке для безделушек возле камина — изящные позолоченные часики, и на столе у окна — дорожные часы в потрепанном кожаном футляре, на уголке которого полустертыми золотыми буквами было написано: «Розмари».

Шила посмотрела на них с удивлением: стрелки показывали чуть больше десяти минут пятого. Она перевела взгляд на камин. То же самое.

Неожиданно над ее головой раздалось какое-то жужжание, сменившееся резким щелчком, и Шила вздрогнула. Маленькая дверца резных деревянных часов на стене открылась, оттуда выскочила кукушка и громко и четко пропела: «Ку-ку! Ку-ку! Ку-ку!» Голос у нее был резкий и, как показалось Шиле, немного зловещий.

Слегка улыбнувшись, Шила обошла диван и резко остановилась, отпрянув…

На полу, раскинув руки, лежал человек. Невидящие глаза были полузакрыты. На сером костюме виднелось темное влажное пятно. Машинально нагнувшись, Шила коснулась его щеки… Она была холодной… Рука тоже… Шила потрогала пятно и, взглянув на свои пальцы, в ужасе отдернула руку.

Во дворе щелкнул замок калитки, и Шила, невольно обернувшись, посмотрела в окно. По дорожке к дому шла женщина. Шила нервно сглотнула. Во рту у нее пересохло, она будто приросла к полу. Она смотрела туда, где лежал человек, не в силах ни шевельнуться, ни закричать.

Дверь открылась, и в гостиную вошла высокая пожилая женщина с хозяйственной сумкой в руках. Ее волнистые седые волосы были зачесаны назад, красивые голубые глаза широко открыты. Взгляд женщины невидяще скользнул мимо девушки.

У Шилы вырвался какой-то странный звук, похожий на всхлип. Большие голубые глаза сразу повернулись в ее сторону, и женщина резко спросила:

— Здесь кто-то есть?

— Я… я… — девушка запнулась, увидев, что женщина быстро направилась к ней, обходя диван, и вдруг закричала: — Нет… нет! Вы на него наступите… Наступите!.. А он мертвый!..

Глава 1 (Рассказ Колина Лэма)

Девятого сентября я (придерживаясь принятого в полиции стиля) двигался по Уилбрэхем Крэсент в западном направлении. Это было мое первое знакомство с Уилбрэхем Крэсент, и, откровенно говоря, оно изрядно меня озадачило.

Мое появление там объяснялось одной возникшей у меня догадкой. Я искал, руководствуясь своей интуицией, — с настойчивостью, возраставшей по мере того, как надежда на успех становилась все более призрачной. Со мной всегда так.

Я искал дом под номером 61. Думаете, нашел? Ничуть не бывало! Проследовав от номера 1 до номера 35, я обнаружил, что Уилбрэхем Крэсент кончилась. Дорогу преградила оживленная улица, и указатель совершенно недвусмысленно утверждал, что это Олбани-роуд. Я повернул назад. В северной части Уилбрэхем Крэсент домов вообще не было — только стена, за которой начинался квартал современных многоэтажек, вход в которые был с другой улицы. Поиски зашли в тупик.

Я внимательно смотрел на дома, мимо которых проходил: 24, 23, 22, 21, «Убежище Дианы» (по-видимому, дом 20; на калитке, помню еще, старательно умывался рыжий кот), 19… Вдруг дверь этого дома распахнулась, из нее выскочила девушка и со скоростью ракеты помчалась по дорожке. Сходство с ракетой усиливалось пронзительным визгом, сопровождавшим ее движение: звук был высокий и совершенно не похожий на человеческий. Девушка выскочила из калитки и, столкнувшись со мной, едва не сбила с ног. И, словно этого ей было мало, отчаянно в меня вцепилась. Ее била крупная дрожь.

— Спокойно! — сказал я, легонько встряхивая ее за плечи. — Спокойно!

Девушка стихла. Она все еще цеплялась за меня, но кричать перестала и только тяжело и судорожно дышала.

Не могу сказать, что моя реакция в данной ситуации отличалась оригинальностью. Я спросил, не случилось ли чего? Сообразив, однако, как глупо это звучит, я задал вопрос иначе:

— Что случилось?

Девушка глубоко вздохнула.

— Там! — проговорила она, махнув рукой в сторону дома.

— Ну?

— Там человек на полу… Мертвый… И она чуть на него не наступила!

— Кто? Почему?

— Кажется… кажется, она слепая. А на нем кровь… — девушка разжала одну из рук, которыми намертво в меня вцепилась, и посмотрела на пальцы. — И на мне… кровь…

— Да уж! И на мне теперь тоже, — несколько раздраженно сказал я, показывая ей пятно на своей рубашке, и, вздохнув, предложил: — Пожалуй, нам лучше пройти в дом и все посмотреть еще раз.

Ее тут же снова забила дрожь.

— Я не могу… Не могу! Я туда не пойду.

— Может, вы и правы, — согласился я, озираясь.

Однако подходящего места, куда можно было бы усадить девушку в полуобморочном состоянии, поблизости не было. Я осторожно опустил ее на тротуар и прислонил спиной к железной ограде.

— Тогда подождите меня здесь, я скоро… Сейчас все пройдет. Если вам станет хуже, наклоните голову к коленям.

— Я… по-моему, уже все прошло.

Голос ее звучал не слишком уверенно, но я решил воспользоваться моментом и, успокаивающе похлопав ее по плечу, поспешил к дому. Войдя внутрь, я остановился в прихожей и заглянул в дверь налево — там была столовая. Затем пересек прихожую и вошел в гостиную. На стуле сидела пожилая женщина с седыми волосами. Когда я вошел, она резко обернулась и спросила: «Кто это?»

Я сразу понял, что она слепа: ее лицо было обращено в мою сторону, но глаза смотрели гораздо левее.

— Отсюда выскочила молодая женщина, — стараясь говорить коротко и деловито, объяснил я. — Она сказала, в доме убитый.

Едва произнес эти слова, как тут же почувствовал абсурдность ситуации. Невозможно было и представить, чтобы здесь, в этой опрятной комнате, где сидит слепая женщина со спокойно сложенными на коленях руками, могло произойти убийство.

И, однако, женщина кивнула.

— За диваном.

Я обошел диван и сразу увидел его. Раскинутые руки, остекленевшие глаза… кровь…

— Как это случилось? — растерянно спросил я.

— Не знаю, — ответила женщина.

— Но… Да, конечно. А кто он?

— Представления не имею.

— Нужно позвонить в полицию, — сказал я, озираясь в поисках аппарата.

— У меня нет телефона.

Я внимательно посмотрел на нее.

— Вы здесь живете? Это ваш дом?

— Да.

— Вы можете рассказать, что случилось?

— Разумеется. Я ходила за покупками, — начала она, я оглянулся и увидел хозяйственную сумку, брошенную у двери на стуле, — а когда вернулась, сразу поняла, что в комнате кто-то есть. Слепые всегда это чувствуют. Я спросила, кто тут. Никто не ответил, хотя я хорошо слышала чье-то дыхание. Я пошла на звук, и тогда кто-то закричал, что здесь лежит мертвец и я на него могу наступить. А потом этот кто-то промчался мимо меня и с криком выскочил на улицу.

Я кивнул. То, что говорили обе женщины, совпадало.

— И что вы сделали?

— Я пошла вперед, осторожно нащупывая ногой, пока не наткнулась на препятствие.

— А потом?

— Потом я опустилась на колени и коснулась чего-то холодного. Я поняла, что это рука. Пульса не было… Я поднялась, вернулась к стулу, села и стала ждать, когда кто-нибудь придет. Эта молодая женщина, кем бы она ни была, подняла такой шум… Я подумала, что мне лучше не выходить из дома.

Меня поразило спокойствие этой женщины. Она не завизжала, не ударилась в панику, не выскочила наружу. Она села и стала спокойно ждать. Это было разумно, но требовало известной выдержки.

— А, собственно говоря, кто вы такой? — спросила она.

— Меня зовут Колин Лэм. Я случайно проходил мимо.

— А где эта молодая женщина?

— Я оставил ее у калитки. У нее шок. Где здесь поблизости телефон?

— Ярдах^[3] в пятидесяти вниз по дороге, есть телефонная будка.

— Ну конечно! Я же видел ее, когда проходил мимо. Пойду позвоню. Вы… — я замялся, не зная, как спросить: «Вы останетесь здесь?» или «Вы не боитесь тут оставаться?»

Женщина избавила меня от сомнений.

— Приведите девушку в дом, — решительно сказала она.

— Не знаю, пойдет ли она.

— Разумеется, не сюда. Отведите ее в столовую, это со стороны прихожей. Скажите, что я приготовлю чай.

Она поднялась и направилась ко мне.

— Но… сможете ли вы?

На лице женщины мелькнула слабая улыбка.

— Дорогой юноша, я постоянно себе готовлю — с тех пор, как поселилась в этом доме. Четырнадцать лет назад. Быть слепой не значит быть беспомощной.

— Извините за дурацкий вопрос. Могу ли я спросить, как ваше имя?

— Миллисент Пэбмарш. Мисс.

Я вышел из дома и поспешил к калитке. Увидев меня, девушка попыталась подняться.

— Я… я думаю, теперь со мной все в порядке. Более или менее.

— Отлично! — бодро сказал я, помогая ей встать на ноги.

— Там… в самом деле… мертвый?

— Да, безусловно! Я как раз иду звонить в полицию. На вашем месте я подождал бы их в доме. Идите в столовую, — повысил я голос, заглушая ее протесты. — Первая дверь налево. Мисс Пэбмарш сделает вам чаю.

— Значит, это мисс Пэбмарш? Она слепая?

— Да. Она, конечно, тоже в шоке, но держится молодцом. Пойдемте, я провожу вас. Чашка чаю вам явно не повредит. Пока будете ждать полицию…

Я обхватил ее за плечи и повел к дому. Усадил в столовой поудобнее и поспешил к телефонной будке.

Ровный, невозмутимый голос произнес:

— Полицейский участок Кроудена.

— Могу я поговорить с инспектором Хардкаслом?

— Не знаю, здесь ли он, — осторожно ответил голос. — А кто его спрашивает?

— Скажите, Колин Лэм.

— Минутку.

Я подождал.

— Колин? — раздался наконец в трубке голос Дика Хардкасла. — Вот это сюрприз! Ты где?

— В Кроудене. Точнее, на Уилбрэхем Крэсент. В доме девятнадцать на полу лежит убитый мужчина. По-моему, заколот ножом. Приблизительно с полчаса или час назад.

— Кто его нашел? Ты?

— Нет. Я случайно проходил мимо, и вдруг из калитки выскочила девушка, точно летучая мышь из преисподней. Едва не сшибла меня с ног. Сказала, что в доме лежит мертвый и что слепая женщина едва на него не наступила.

— А ты меня не разыгрываешь? — в голосе Дика звучало сомнение.

— Звучит, конечно, дико, но все это чистая правда. Слепая женщина — мисс Миллисент Пэбмарш. Дом принадлежит ей.

— И она топчет мертвеца?

— Ну зачем так буквально? Она просто не знала, что он там. Она же слепая.

— Хорошо, я распоряжусь. Дождись меня, ладно? Кстати, что ты сделал с девушкой?

— Мисс Пэбмарш обещала напоить ее чаем.

— Да у вас там просто идиллия, — хмыкнул Дик.

Глава 2

Задом 19 по Уилбрэхем Крэсент взялась Машина правосудия. Хирург, фотограф, дактилоскопист — все работали четко и слаженно, хотя каждый был занят своим делом.

Наконец появился инспектор криминальной полиции Хардкасл, рослый мужчина с непроницаемым лицом божества, привыкшего взирать на все свысока. Он желал лично убедиться в том, что все сделано — и сделано как надо. Он осмотрел труп, перекинулся парой слов с полицейским хирургом и прошествовал в столовую, где перед опустевшими чайными чашками сидели мисс Пэбмарш, Колин Лэм и высокая девушка с каштановыми вьющимися волосами и большими испуганными глазами. «Хорошенькая», — довольно равнодушно отметил про себя Хардкасл.

— Инспектор Хардкасл, — представился он хозяйке дома.

Хотя пути их никогда раньше не пересекались, кое-что о мисс Пэбмарш инспектору было известно. Он видел ее несколько раз и помнил, что в прошлом она была школьной учительницей, а теперь обучает слепых детей по системе Брайля^[4] в Институте Ааронберга. Казалось совершенно невероятным, что в ее опрятном, аскетически обставленном доме мог оказаться труп. Однако невероятное случается гораздо чаще, чем принято думать.

— Ужасное происшествие, мисс Пэбмарш, — сказал инспектор. — Представляю, каким для вас это было шоком. Тем не менее я хотел бы услышать от каждого из присутствующих полный и четкий рассказ о том, что здесь произошло. Как я понимаю, это мисс… — он заглянул в блокнот, поспешно поданный ему констеблем, — Шила Уэбб, это вы обнаружили труп… Мисс Пэбмарш, если бы вы разрешили воспользоваться вашей кухней, мы могли бы побеседовать с мисс Уэбб там.

Инспектор открыл дверь, соединявшую столовую с кухней, и подождал, пока девушка пройдет. В кухне за маленьким столиком сидел молоденький детектив в гражданском и что-то строчил в блокноте.

— Думаю, здесь нам будет удобнее, — сказал Хардкасл, пододвигая девушке модернизированную версию виндзорского стула^[5].

Затравленно глядя на инспектора своими огромными глазами, Шила Уэбб села. «Господи, да не съем я тебя!» — чуть не вырвалось у Хардкасла, но он сдержался и только сказал:

— Не беспокойтесь, мы просто хотим выяснить, что именно произошло. Итак, ваше имя Шила Уэбб… Ваш адрес?

— Палмерстон-роуд, четырнадцать, за газовым заводом.

— Понятно. Полагаю, вы служите?

— Да, работаю стенографисткой в бюро мисс Мартиндэйл.

— Полное название — «Бюро „Кавэндиш“, секретарские услуги и машинописные работы», не так ли?

— Да.

— И как давно вы там работаете?

— Около года. Точнее, десять месяцев.

— Понятно. А теперь расскажите мне, пожалуйста, каким образом вы оказались сегодня в этом доме.

— Все получилось следующим образом, — теперь Шила Уэбб говорила увереннее. — Эта самая мисс Пэбмарш позвонила в бюро и попросила прислать к трем часам стенографистку. Так что, когда я вернулась после ленча, мисс Мартиндэйл послала меня сюда, на Уилбрэхем Крэсент.

— Это обычная практика? Я хочу сказать: очевидно, пришла ваша очередь или как там у вас заведено?

— Не совсем. Мисс Пэбмарш просила прислать именно меня.

— Мисс Пэбмарш просила прислать именно вас, — повторил инспектор, отмечая сей факт поднятием бровей. — Вероятно, вы работали с ней прежде?

— Нет, не работала, — быстро ответила Шила.

— Не работали?

— О да! Я совершенно в этом уверена. То есть, ее бы я запомнила. Вот в чем дело. И это очень странна.

— Несомненно. Однако давайте не будем акцентировать на этом внимание. Когда вы пришли сюда?

— Должно быть, чуть раньше трех, потому что кукушка… — девушка запнулась, удивленно округлив глаза. — Странно! — снова произнесла она. — Очень странно. Но тогда я не обратила на это внимания.

— Не обратили внимания на что, мисс Уэбб?

— Ну… на часы.

— А что с ними такое?

— Ну, кукушка прокуковала, как ей и положено, три раза, а на всех остальных часах стрелки ушли чуть не на целый круг вперед. Ведь правда, странно?

— Правда, — согласился инспектор, — а теперь скажите, когда вы заметили труп?

— Ну, я обошла диван… и он там лежал. Это было ужасно! Просто ужасно!

— Разумеется. Вы узнали этого человека? Может, видели его раньше?

— О нет!

— Вы в этом уверены? Видите ли, он мог выглядеть не совсем так… как выглядел обычно. Подумайте! Вы абсолютно уверены в том, что никогда не видели его раньше?

— Абсолютно.

— Ну что ж, значит, так оно и есть. И что же вы сделали?

— Что я сделала?

— Да.

— Но… Ничего… совсем ничего. Я… не могла…

— Понимаю. Но вы к нему прикасались?

— Только дотронулась… Хотела посмотреть… Я хочу сказать, хотела убедиться… Но он… он был совсем холодный… И… кровь у меня на пальцах… Такая густая и липкая… Ужасно!

Ее снова охватила дрожь.

— Ну-ну, не надо, — успокаивающе произнес Хардкасл. — Все уже позади. Забудьте о крови. Продолжайте. Что было потом?

— Я не знаю… О да! Она пришла домой.

— Вы хотите сказать — мисс Пэбмарш?

— Да. Только тогда я не знала, что это мисс Пэбмарш. Она вошла с сумкой для продуктов!

Девушка подчеркнула эту деталь, как нечто нелепое и совершенно неуместное.

— И что вы ей сказали?

— По-моему, ничего… Я пыталась что-то сказать, но не смогла. Мне так все сдавило… Вот тут, — она показала рукой на горло.

Инспектор понимающе кивнул.

— А потом… потом она спросила: «Кто здесь?» и тоже обошла диван, и я подумала… подумала, что она… что она на него наступит. Я закричала… и уже не могла остановиться… Не помню, как я выскочила из комнаты, а потом из дома…

— Как летучая мышь из преисподней, — повторил инспектор слова Колина.

Шила Уэбб посмотрела на него испуганными глазами.

— Извините, — вдруг сказала она.

— Не нужно извиняться. Вы рассказали все что надо, а теперь постарайтесь забыть об этом. Да, еще один момент. А почему вы вообще оказались в этой комнате?

— Почему? — Казалось, девушка не поняла его вопроса.

— Да. Вы ведь, очевидно, пришли на несколько минут раньше. Вероятно, позвонили и вам никто не ответил. Почему вы решили зайти в дом?

— А, это! Да потому, что она мне так сказала.

— Кто вам сказал?

— Мисс Пэбмарш.

— Но, насколько я понял, вы с ней вообще не говорили.

— С ней я действительно не говорила. Она сказала это мисс Мартиндэйл. Что, если никого не будет, я должна войти в дом и подождать в гостиной. Первая комната направо от входной двери.

— Вот как! — задумчиво произнес инспектор.

— Это… это все? — робко спросила Шила Уэбб.

— Думаю, да. Прошу вас подождать еще минут десять. Возможно, потребуется уточнить кое-какие детали. Потом я сразу вас отпущу. Домой вас отвезут на машине. Кстати… вы живете с родителями?

— Родители умерли. Я живу с тетей.

— И ее фамилия?

— Миссис Лоутон.

— Благодарю вас, — инспектор встал, протягивая ей руку. — Постарайтесь хорошо выспаться и отдохнуть. После всего, что вам пришлось пережить, это просто необходимо.

Шила застенчиво улыбнулась и вышла из кухни.

— Колин, позаботьтесь о мисс Уэбб, — бросил инспектор и повернулся к мисс Миллисент Пэбмарш. — А теперь, мисс Пэбмарш, могу я попросить вас пройти сюда?

Хардкасл протянул руку, чтобы помочь ей, но та уверенно подошла к стоявшему у стены стула и, коснувшись его кончиками пальцев, подвинула и села.

Инспектор закрыл дверь. Прежде чем он успел заговорить, мисс Пэбмарш неожиданно спросила:

— Кто этот молодой человек?

— Его зовут Колин Лэм.

— Это он мне уже сообщил. Но кто он и почему находится в моем доме?

Инспектор слегка удивленно посмотрел на нее.

— Он проходил по улице в тот момент, когда из дома выбежала мисс Уэбб. Узнав от нее о трупе, он вошел сюда, чтобы убедиться лично. А после позвонил нам. Это я попросил его вернуться в дом и дождаться приезда полиции.

— Вы назвали его по имени.

— Вы очень наблюдательны, мисс Пэбмарш, — сказал инспектор, тут же пожалев о выбранном слове. — Колин Лэм мой друг, хоть мы с ним давно не виделись. — Чуть подумав, инспектор добавил: — Он биолог. Изучает морские водоросли.

— О-о! Понимаю.

— А теперь, мисс Пэбмарш, было бы хорошо, если бы вы рассказали мне что-нибудь об этом весьма необычном происшествии.

— Охотно. Однако сказать мне почти нечего.

— Как я понял, вы уже давно здесь живете?

— С пятидесятого года. Я школьная учительница. Вернее, была ею. Когда мне сообщили, что зрение будет ухудшаться и сделать уже ничего нельзя… и что скоро я совсем ослепну, я решила изучить систему Брайля, чтобы помогать детям. Сейчас я работаю в Институте Ааронберга, учу слепых и физически неполноценных детей.

— Благодарю вас за информацию. А теперь обратимся к сегодняшним событиям. Вы кого-нибудь ждали?

— Нет.

— Я прочитаю приметы убитого: возможно, он вам кого-то напомнит. Рост — примерно пять футов десять дюймов, возраст около сорока, волосы темные с проседью, глаза карие, лицо худощавое, гладко выбритое. Телосложение нормальное, плотное. Костюм темно-серый. Руки ухоженные. По виду — банковский служащий, бухгалтер или юрист. Это вам что-нибудь говорит?

Прежде чем ответить, Миллисент Пэбмарш слегка задумалась.

— Ничего определенного. Это описание подходит слишком ко многим. Возможно, я когда-нибудь и встречала этого человека, но не была с ним близко знакома.

— Вы не получали в последнее время писем с просьбой о встрече?

— Нет.

— Очень хорошо. Итак, вы позвонили в бюро «Кавэндиш» и попросили прислать стенографистку…

— Простите, — перебила его мисс Пэбмарш. — Я никуда не звонила.

— Вы не звонили в бюро? — удивился Хардкасл.

— У меня нет телефона.

— В конце улицы есть телефонная будка, — заметил инспектор.

— Да, разумеется. Но уверяю вас, инспектор Хардкасл, мне вовсе не нужна стенографистка и ни в какое бюро я не звонила.

— И вы не просили прислать вам именно Шилу Уэбб?

— В первый раз слышу это имя.

Хардкасл удивленно поднял брови.

— Вы оставили входную дверь открытой, — заметил он.

— Днем я часто так делаю.

— Но войти может кто угодно.

— Похоже, именно это и произошло, — сухо сказала женщина.

— Мисс Пэбмарш, согласно медицинскому заключению, этот человек умер где-то между половиной второго и двумя сорока пятью. Где вы были в это время?

Она задумалась.

— В половине второго я уже вышла или как раз собиралась выйти из дому. Мне нужно было кое-что купить.

— Можете точно сказать, куда вы ходили?

— Дайте вспомнить. Сначала я зашла на почту, это на Олбани-роуд. Отправила посылку и купила марки. Потом кое-что купила по мелочи. После чего зашла в магазин «Филд энд Рэм», купила булавки, молнии и вернулась домой. Могу указать время: когда я подходила к калитке, кукушка на моих стенных часах прокуковала три раза. Ее хорошо слышно с улицы.

— А что случилось с остальными часами?

— Простите?

— Они все спешат больше чем на час.

— Спешат? Вы имеете в виду напольные часы в углу?

— Не только их. Собственно, я имею в виду все часы, находящиеся в гостиной.

— Не понимаю, что значит «все»? Кроме этих, в гостиной часов нет.

Глава 3

Хардкасл удивленно на нее посмотрел.

— Позвольте, мисс Пэбмарш! А как же часы из дрезденского фарфора на каминной полке? А золоченые французские часики? И серебряные на письменном столе? А еще дорожные — в кожаном футляре с надписью «Розмари».

На лице мисс Пэбмарш отразилось крайнее изумление.

— Кто-то из нас, полковник, видимо, потерял рассудок. Уверяю вас, у меня нет ни фарфоровых, ни — как вы сказали? — часов с надписью «Розмари», ни французских золоченых, ни… какие там еще?

— Серебряные, — машинально подсказал инспектор.

— И серебряных тоже. Если вы мне не верите, спросите миссис Кёртин. Это женщина, которая приходит ко мне убирать.

Хардкасл был озадачен, ибо говорила мисс Пэбмарш очень уверенно. Некоторое время он обдумывал услышанное.

— Мисс Пэбмарш, не могли бы вы пройти вместе со мной в гостиную?

— Разумеется. Откровенно говоря, мне и самой хотелось бы посмотреть на эти часы.

— Посмотреть? — вырвалось у инспектора.

— Точнее, «исследовать», — улыбнулась мисс Пэбмарш. — Видите ли, инспектор, слепые употребляют те же слова, что и все обычные люди, пусть даже они и не всегда могут отражать их возможности. Сказав «я хотела бы посмотреть на эти часы», я имела в виду — прикоснуться к ним, пощупать.

Выйдя из кухни, Хардкасл пересек небольшую прихожую и вошел в гостиную. Мисс Пэбмарш последовала за ним. Полицейский, снимавший в гостиной отпечатки пальцев, сказал:

— Я почти закончил, сэр. Теперь делайте что угодно.

Инспектор кивнул и, взяв дорожные часы с надписью «Розмари», передал их мисс Пэбмарш.

— Похоже, — проговорила та, пройдясь по ним пальцами, — это обычные дорожные часы в кожаном футляре. Это не мои часы, инспектор, и могу с уверенностью сказать вам, что когда я в половине второго уходила за покупками, их в доме не было.

— Благодарю вас.

Инспектор взял у нее часы и, поставив их на место, снял с камина дрезденские фарфоровые.

— Осторожнее, — сказал он, подавая их мисс Пэбмарш. — Они очень хрупкие.

Легко касаясь часов тонкими чуткими пальцами, мисс Пэбмарш покачала головой.

— Должно быть, очаровательные, но тоже не мои. Где они стояли?

— На каминной полке, с правой стороны.

— Там должен был стоять один из парных фарфоровых подсвечников, — заметила мисс Пэбмарш.

— Да, — подтвердил Хардкасл, — подсвечник там тоже стоит. Только он сдвинут на самый край.

— Вы говорили, здесь есть и другие часы?

— Двое.

Хардкасл забрал у мисс Пэбмарш фарфоровые часы и дал ей французские золоченые часики. Она быстро «осмотрела» их и вернула обратно.

— Эти тоже не мои.

Инспектор протянул ей серебряные часы, и она вернула их так же быстро.

— В этой комнате, инспектор, были только напольные часы — в углу у окна…

— Совершенно верно.

— …и с кукушкой на стене у двери.

Хардкасл замялся, совершенно не представляя, о чем, собственно спрашивать дальше. Он испытующе посмотрел на стоявшую перед ним женщину, пользуясь тем, что она никак не могла ответить ему таким же пристальным взглядом. Лицо женщины недоуменно хмурилось.

— Не могу понять! — произнесла она резко. — Просто не могу понять…

Вытянув вперед руку, она с уверенностью — как человек, хорошо ориентирующийся в комнате, — двинулась к дивану и села. Хардкасл посмотрел на дактилоскописта, стоявшего в дверях.

— Вы осмотрели часы?

— Да, сэр. На золоченых часах ничего, но так и должно быть, поскольку на такой поверхности следов не остается. Как, впрочем, и на фарфоре. Однако ни на дорожных, ни на серебряных часах отпечатков тоже нет, а должны бы остаться… Кстати, все эти часы стояли, а стрелки показывали одно и то же время — шестнадцать часов тринадцать минут.

— А на других предметах отпечатки есть?

— Разумеется. Трех или четырех человек. Я бы сказал, все женские. Содержание карманов убитого вон там на столе, сэр, — добавил он, кивнув в сторону небольшой кучки предметов.

Хардкасл подошел к столу. Портмоне, в котором было семь фунтов десять шиллингов и немного мелочи; шелковый носовой платок и визитная карточка. Инспектор нагнулся, чтобы получше рассмотреть.

М-р Р. Г. Карри

Страховая компания «Метрополия и провинции, Лтд»

Дэнвер-стрит, 7 Линдон, Уэст 2.

Хардкасл вернулся к дивану, где сидела мисс Пэбмарш.

— Вы, случайно, не ждали кого-нибудь из страховой компании?

— Из страховой компании? Разумеется, нет!

— «Метрополия и провинции, лимитед», — сказал Хардкасл.

Мисс Пэбмарш покачала головой.

— Никогда о такой не слышала.

— Может, вы собирались застраховаться?

— Нет. На случай пожара и ограбления у меня есть полис «Джоув Иншуренс К°». У них здесь свое отделение. А самой мне страховки не надо. У меня ни семьи, ни родных, зачем мне страховать свою жизнь.

— Понятно. Вам что-нибудь говорит фамилия Карри? Мистер Р. Г. Карри?

Инспектор пристально смотрел на мисс Пэбмарш. Лицо ее не изменилось.

— Карри, — повторила она и снова покачала головой. — Довольно редкая фамилия. Нет, у меня нет знакомых с такой фамилией. Это фамилия убитого?

— Возможно.

Мисс Пэбмарш помолчала.

— Вы хотите, — наконец с видимым усилием проговорила она, — чтобы я… чтобы я его потрогала?..

— А вы могли бы? — оживился инспектор. — Я не решался просить об этом, но… Я, конечно, не уверен, но, возможно, ваши пальцы скажут вам больше, чем описание его примет.

— Вы правы, — подтвердила мисс Пэбмарш. — Разумеется, это будет не слишком приятно, но раз уж вы полагаете, что это необходимо…

— Благодарю вас. Позвольте, — инспектор протянул ей руку.

Они обошли диван, и Хардкасл помог мисс Пэбмарш опуститься на колени. Затем он направил ее руки к голове убитого. Внешне мисс Пэбмарш оставалась совершенно спокойна и не проявляла никаких эмоций. Ее пальцы коснулись волос убитого, его ушей и, чуть задержавшись за левым ухом, проследовали вдоль линии носа, рта и подбородка.

Покачав головой, мисс Пэбмарш встала.

— Теперь я ясно представляю, как он выглядит, — сказала она, — и абсолютно уверена, что никогда не встречала его прежде. И тем более не знала его близко.

Дактилоскопист уложил свои инструменты и вышел, однако тут же снова приоткрыл дверь и заглянул в гостиную.

— За ним пришли, — сказал он, кивнув в сторону покойника. — Можно увозить?

— Да, — ответил инспектор. — Мисс Пэбмарш, подойдите, пожалуйста, сюда.

Он усадил ее на стул, стоявший в углу комнаты. Вошли два человека и быстро, без лишней суеты убрали тело. Хардкасл прошел с ними до калитки, а затем вернулся в гостиную и сел около мисс Пэбмарш.

— Происшествие необычное, мисс Пэбмарш, — сказал инспектор. — Я хотел бы уточнить некоторые факты. Поправьте меня, пожалуйста, если я ошибусь. Итак, сегодня днем вы никого не ждали, не наводили справок о страховых агентствах и не получали письма, уведомлявшего вас о визите их представителя. Все верно?

— Абсолютно.

— Вы не нуждались в услугах стенографистки и не звонили в бюро «Кавэндиш» с просьбой прислать ее сюда к трем часам?

— Именно так.

— И, когда около половины второго вы покидали дом, в гостиной было только двое часов: напольные и часы с кукушкой. Других не было?

Мисс Пэбмарш о чем-то задумалась.

— Строго говоря… я не могу этого утверждать. Я могла и не заметить отсутствия или появления в доме какой-нибудь вещи. С уверенностью я могу говорить лишь о тех вещах, которые были в комнате, когда утром я вытирала пыль. Тогда все стояло на своих местах. В этой комнате я сама вытираю пыль, потому что женщина, которая приходит убирать, не слишком аккуратна с безделушками.

— Вы уходили из дома сегодня утром?

— Да. В десять я, как обычно, пошла в институт. Там пробыла до половины первого. Домой я вернулась около часу, приготовила себе яичницу, чашку чаю и снова ушла — как я уже говорила, в половине второго. Завтракала я на кухне и в гостиную не заходила.

— Понятно, — сказал Хардкасл. — Итак, с уверенностью можно только утверждать, что сегодня в десять часов утра всех этих часов в гостиной еще не было. Они появились позднее.

— Об этом вы могли бы спросить миссис Кёртин. Она приходит убирать к десяти часам и уходит около двенадцати. Миссис Кёртин живет на Диппер-стрит, семнадцать.

— Благодарю вас, мисс Пэбмарш. А теперь я хотел бы услышать, что вы обо всем этом думаете. Кто-то принес к вам в дом четверо часов, установленных на тринадцать минут пятого. Вам это ни о чем не говорит?

— Шестнадцать часов тринадцать минут… — Мисс Пэбмарш покачала головой. — Нет! Решительно ни о чем.

— Тогда давайте снова вернемся к убитому. Вряд ли его могла впустить — и уж тем более оставить в доме одного — уборщица, поскольку вы не давали ей на этот счет никаких распоряжений. Кстати, нужно будет расспросить миссис Кёртин. Предположим, этот человек пришел сюда по какому-то делу. Между тринадцатью тридцатью и четырнадцатью сорока пятью он был убит. Итак, предположим деловой визит, о котором вам, впрочем, ничего не было известно. Возможно, это агент какой-нибудь страховой компании, хотя вы говорите, что уже застрахованы. И, поскольку дверь в дом была не заперта, он мог войти и ждать вас… Но зачем?

— Нет, это чистейшее безумие, — сказала мисс Пэбмарш. — Значит, вы полагаете, что этот… мм… Карри принес часы с собой?

— Ни сумки, ни какого-нибудь пакета или оберточной бумаги не обнаружено, — ответил Хардкасл. — А как еще он мог принести все эти часы? Мисс Пэбмарш, подумайте, пожалуйста, еще раз… Может, у вас возникнут какие-нибудь ассоциации, связанные с часами или со временем… Хоть какие-нибудь… Шестнадцать тринадцать… Тринадцать минут пятого… Вам это ни о чем не говорит?

Она покачала головой.

— Я все пытаюсь убедить себя, что это сотворил какой-то безумец или… что кто-то просто ошибся домом. Хотя это тоже ничего не объясняет. Нет, инспектор, ничем не могу вам помочь.

В гостиную заглянул молодой констебль. Хардкасл вышел к нему в прихожую, и они вместе направились к калитке.

— Отвезите юную леди домой. Палмерстон-роуд, четырнадцать, — распорядился инспектор и вернулся в дом. Дверь из столовой на кухню была открыта, и он услышал, как мисс Пэбмарш что-то моет в раковине. Инспектор остановился в дверях.

— Мисс Пэбмарш, я хотел бы взять все эти часы. Я вам оставлю расписку.

— Это лишнее, инспектор… Они же мне не принадлежат.

— Мисс Уэбб, — обратился Хардкасл к Шиле, — вы свободны. Вас отвезут домой. Колин, проводи мисс до машины, ладно?

Пододвинув стул, инспектор сел к столу и набросал расписку.

Выйдя из дома, Колин и Шила направились к калитке. Внезапно девушка остановилась.

— Перчатки. Я забыла свои перчатки!

— Я принесу.

— Нет-нет! Я сама. Я знаю, где их оставила. Теперь, когда тело увезли, я могу…

Она побежала обратно и через минуту вернулась.

— Извините. Я так глупо себя вела.

— На вашем месте любой вел бы себя не лучше, — успокоил ее Колин.

Когда Шила садилась в полицейскую машину, подошел Хардкасл. Как только машина отъехала, он обратился к молодому констеблю:

— Аккуратно упакуйте все часы в гостиной. Все, кроме кукушки и напольных.

Отдав еще несколько распоряжений, он повернулся к своему другу.

— Мне нужно кое-куда съездить. Хочешь со мной?

— Конечно! — охотно отозвался Колин.

Глава 4 (Рассказ Колина Лэма)

— Куда мы направляемся? — спросил я Дика.

— Бюро «Кавэндиш», — бросил тот вместо ответа водителю. — Это на Пэлас-стрит, в сторону Эспланады, направо.

— Есть, сэр!

Машина тронулась. На улице к этому времени собралась изрядная толпа, с интересом глазевшая на происходящее. На калитке соседнего дома, именуемого «Убежищем Дианы», по-прежнему восседал рыжий кот. Он больше не умывался, а сидел, гордо выпрямившись, и слегка помахивал хвостом, взирая на толпу с тем совершеннейшим презрением к роду человеческому, которое является привилегией кошек и верблюдов.

— Сначала машинописное бюро, потом уборщица. Именно в таком порядке, — сказал Хардкасл. — Время идет! — Он посмотрел на часы. — Уже больше четырех… — и неожиданно добавил: — А девушка довольно хорошенькая, верно?

— Пожалуй, — сказал я.

Дик бросил лукавый взгляд в мою сторону.

— Однако история, которую она рассказала, весьма необычна, так что, чем скорее мы ее проверим, тем лучше.

— Уж не думаешь ли ты…

— Меня всегда интересовала реакция людей, — перебил Дик, — первыми обнаруживших труп.

— Да она едва не свихнулась от ужаса! Ты бы слышал, как она кричала!.. j.

Дик насмешливо на меня глянул и повторил, что девушка очень привлекательна.

— А тебя-то как занесло на Уилбрэхем Крэсент? — спросил он вдруг. — Любовался благочинной викторианской архитектурой? Или у тебя была определенная цель?

— Была. Я искал дом номер шестьдесят один… Только не нашел. Может, его вообще не существует?

— Еще как существует! Там нумерация аж до восьмидесяти восьми.

— Но как же так? После дома двадцать восемь Уилбрэхем Крэсент просто-напросто кончилась!

— Это вечная загадка для чужаков. Если бы ты вышел на Олбани-роуд и свернул направо, а потом еще раз направо, то оказался бы на другой половине Уилбрэхем Крэсент. Понимаешь, дома там стоят параллельно и обращены тыльной стороной друг к другу, а примыкающие к ним сады между собой ничем друг от друга не отгорожены.

— Ясно, — вздохнул я. — Это как в Лондоне, верно? Например, Онслоу-сквер или Кадиган. Идешь по одной стороне и вдруг оказываешься в парке, а номера домов продолжаются на другой стороне. Даже таксисты иногда путаются. Значит, говоришь, дом шестьдесят один все-таки существует? Тебе что-нибудь о нем известно? Хотя бы, кто там живет…

— В шестьдесят первом? Дай подумать… Ну да, конечно, Блэнд. Он строитель.

— Это плохо, — вздохнул я.

— Значит, строитель тебе не подходит?

— Нет. Строитель не годится. Разве что… Может, он появился здесь недавно?

— По-моему, Блэнд здесь родился. Да, точно, он здешний и уже давно занимается этим бизнесом.

— Очень жаль.

— Но строитель из него никудышный, — сообщил Дик, думая, видно, что это меня утешит. — Материалы у него дрянь. Построит дом… с виду вроде и ничего, но, стоит в него вселиться, все туг же начинает разваливаться и ломаться. Чистейшее мошенничество, но каким-то образом ему всегда удается выйти сухим из воды.

— Значит, Дик, это… бесполезно. Человек, который мне нужен, должен быть образцом нравственности и столпом общества.

— Около года назад, — продолжал Хардкасл, — Блэнд получил уйму денег. Вернее, его жена получила. Вообще-то она из Канады. Приехала сюда во время войны и уже тут познакомилась с Блэндом. Ее семья была против этого брака, так что, когда она все-таки вышла за него, родственники от нее отвернулись. В прошлом году умер ее двоюродный дедушка, единственный сын которого погиб в авиакатастрофе… В общем — благодаря войне — миссис Блэнд оказалась единственной наследницей, и все деньги двоюродного дедушки достались ей. По-моему, только это и спасло Блэнда от банкротства.

— Похоже, ты неплохо осведомлен о его делах?

— Гм… Видишь ли, налоговое управление всегда проявляет особый интерес к тем, кто внезапно разбогател. Мало ли что? Никогда не лишне проверить… На этот раз все оказалось честь по чести, комар носу не подточит.

— Меня, например, совершенно не интересуют те, кто внезапно разбогател. Ну ни капельки.

— Да? — Дик многозначительно взглянул на меня. — И много ты таких видел?

Я кивнул.

— А с тем дельцем уже все? Или… или не совсем?

— Знаешь, это длинная история, — уклончиво ответил я. — Мы пообедаем вместе, как собирались, или тебе уже не до этого?

— Нет, почему же? Нужно только стронуть дело с мертвой точки. Выяснить, к примеру, все что удастся о мистере Карри. Возможно, узнав о нем побольше, мы вычислим и того, кто хотел от него избавиться. — Дик припарковал машину. — Ну вот мы и приехали.

Бюро секретарских услуг и машинописных работ «Кавэндиш» находилось на главной торговой улице, носившей довольно пышное название — Пэлас-стрит. Как и многие другие учреждения на этой улице, бюро «Кавэндиш» располагалось в приспособленном под контору викторианском доме. Справа от бюро на подобном же доме красовалась вывеска: «Эдвин Глен, фотограф. Художественная фотография, детские фото, свадебные и пр.». В качестве подтверждения витрина была заставлена увеличенными портретами детишек — от младенцев до первоклашек (что, безусловно, должно было привлекать внимание любящих мамаш), и юных супружеских пар — смущенных молодых мужчин и улыбающихся девушек. По другую сторону от бюро «Кавэндиш» находилась почтенная и старомодная контора угольного коммерсанта. Рядом с ней все старые дома были снесены, и на их месте возвышалось трехэтажное сверкающее стеклом здание с огромной вывеской: «ОРИЕНТ. Кафе и ресторан».

Мы с Диком по ступенькам поднялись в дом, где располагалось бюро «Кавэндиш», повернули направо и оказались перед дверью, на которой было написано: «Входите, пожалуйста!» Воспользовавшись этим любезным приглашением, мы вошли и очутились в довольно большой комнате, где молодые женщины усердно стучали на пишущих машинках. Две из них не обратили на нас ни малейшего внимания, продолжая колотить по клавишам, зато третья, сидевшая за столом, где стоял телефон, вопросительно на нас посмотрела. Она сосала конфету. Торопливо сдвинув ее языком за щеку, девушка слегка в нос произнесла: «Я вас слушаю».

— Мисс Мартиндэйл? — спросил Хардкасл.

— Она, кажется, сейчас говорит по телефону.

В этот момент послышался щелчок. Девушка сняла трубку, набрала номер и сказала:

— Мисс Мартиндэйл, вас хотят видеть два джентльмена, — она прикрыла трубку ладонью и повернулась к нам: — Как вас представить?

— Хардкасл, — сказал Дик.

Я промолчал.

— Мисс Мартиндэйл, это мистер Хардкасл, — девушка положила трубку и встала. — Сюда, пожалуйста! — Она подошла к двери с медной табличкой «Мисс Мартиндэйл» и, открыв ее, пропустила нас вперед, деловито доложив: «Мистер Хардкасл!»

Мисс Мартиндэйл сидела за большим письменным столом. Это была энергичного вида женщина лет пятидесяти. Светло-рыжие волосы и настороженный кошачий взгляд. Какое-то время она нас изучала, потом спросила:

— Мистер Хардкасл?

Дик вынул визитную карточку и подал ей. Я сел на стул у двери, предпочитая держаться в тени.

Брови мисс Мартиндэйл поползли вверх, отражая удивление и неудовольствие.

— Инспектор криминальной полиции? Чем могу быть полезной?

— Мисс Мартиндэйл, я хотел бы получить от вас некоторую информацию. Я очень на вас рассчитываю.

Судя по его тону, мой приятель решил действовать окольными путями, а именно, пустив в ход свое обаяние. Однако я сильно сомневался, что на мисс Мартиндэйл это могло подействовать. По-моему, она принадлежала к женщинам того типа, который французы метко именуют Femme formidable^[6].

Стену за письменным столом украшало множество фотографий с автографами. На одной из них я узнал миссис Ариадну Оливер^[7], автора детективных романов, с которой был немного знаком. Поперек фото четким почерком было написано: «Искренне ваша Ариадна Оливер».

«С благодарностью ваш Гарри Грегсон», — значилось на фотографии умершего лет шестнадцать назад автора триллеров. «Всегда ваша Мариам», — надписала свой снимок Мариам Хогг, специализировавшаяся на любовных историях. Эротический жанр был представлен фотографией робкого с виду лысоватого мужчины. Его надпись, сделанная крохотными буковками в самом углу листа, гласила: «С благодарностью Арманд Ливайн». Во всех этих памятных трофеях было нечто сходное: мужчины носили твидовые пиджаки и держали в руке трубки, а женщины кутались в меха и старательно напускали на себя таинственность.

Пока я все это разглядывал, Дик задавал вопросы.

— Если не ошибаюсь, у вас служит некая Шила Уэбб.

— Да. Боюсь только, в настоящее время ее нет… — Она нажала кнопку. — Эдна, мисс Шила Уэбб вернулась?

— Нет, мисс Мартиндэйл. Еще нет.

Мисс Мартиндэйл отключила аппарат.

— Шила Уэбб отправилась к одной клиентке, — объяснила она, — и должна бы уже вернуться. Возможно, впрочем, что она сразу отправилась в отель «Кроншнеп» — это в конце Эспланады. Ей следует быть там к пяти часам.

— Вы могли бы что-нибудь рассказать мне об этой девушке? — спросил Хардкасл.

— Немногое, — ответила мисс Мартиндэйл. — Она у нас… Да, уже около года. Работу выполняет вполне удовлетворительно.

— А где она работала до того, как поступила к вам?

— Полагаю, это можно узнать из рекомендаций. Они хранятся в нашей картотеке. Насколько я помню, она служила в Лондоне, и прежние наниматели отзывались о ней весьма лестно. Если не ошибаюсь, это была какая-то фирма, кажется — агентство по продаже недвижимости.

— Значит, мисс Уэбб хорошая работница?

— Она вполне компетентна, — сухо подтвердила мисс Мартиндэйл, что, судя по всему, в ее устах было высшей похвалой.

— Но не сказать, что первоклассная машинистка?

— Нет. Скорость у нее средняя. Зато она довольно грамотна, печатает внимательно и аккуратно.

— Вы знаете ее близко, помимо официального общения?

— Нет. Кажется, она живет с теткой. — В тоне мисс Мартиндэйл появилось наконец некоторое беспокойство. — Но почему вы об этом спрашиваете? С ней что-нибудь случилось?

— Я бы не сказал, мисс Мартиндэйл. Вы знаете мисс Миллисент Пэбмарш?

— Пэбмарш? — повторила мисс Мартиндэйл, сдвинув рыжие брови. — Погодите, где-то я… О, разумеется! Ведь это к ней отправилась сегодня Шила. Она должна была явиться туда к трем часам.

— Как была сделана заявка, мисс Мартиндэйл?

— По телефону. Мисс Пэбмарш позвонила и сказала, что ей нужна стенографистка. И спросила, не могу ли я прислать мисс Шилу Уэбб.

— Она просила именно Шилу Уэбб?

— Да.

— Во сколько она звонила?

Мисс Мартиндэйл немного подумала.

— Звонили прямо ко мне в кабинет. Значит, секретарша была на ленче. Скорее всего, без десяти два. Во всяком случае, до двух. Минутку, я взгляну на запись в блокноте. Да, час сорок девять.

— С вами говорила сама мисс Пэбмарш?

Мисс Мартиндэйл слегка удивилась.

— Думаю, да.

— Вы узнали ее по голосу? Вы знакомы с ней лично?

— Нет. Я ее не знаю. Но звонившая сказала, что ее зовут мисс Миллисент Пэбмарш, и дала свой адрес на Уилбрэхем Крэсент. И, как я уже говорила, просила прислать к трем часам Шилу Уэбб — если та свободна.

Она говорила очень четко и лаконично, и я подумал, что из мисс Мартиндэйл вышел бы превосходный свидетель.

— Не будете ли вы так добры, — с легким нетерпением произнесла мисс Мартиндэйл, — объяснить наконец, что все это значит?

— Видите ли, мисс Мартиндэйл, сама мисс Пэбмарш отрицает тот факт, что она вам звонила.

— Отрицает? — удивилась мисс Мартиндэйл. — Ну надо же!

— А вы утверждаете, что телефонный звонок был. Однако не можете с уверенностью сказать, что звонила именно мисс Пэбмарш.

— Разумеется, не могу. Я же ее не знаю. Однако в чем все-таки дело? Кто-то решил пошутить?

— Нет, едва ли… Скажите, а мисс Пэбмарш — если это была она — объяснила, почему ей нужна именно Шила Уэбб?

Мисс Мартиндэйл немного подумала.

— По-моему, она упомянула, что Шила Уэбб уже как-то к ней приходила.

— И это действительно так?

— Шила сказала, что не помнит. Но, инспектор, девушки задень бывают во стольких местах, что едва ли в состоянии упомнить, у кого они были и полчаса назад. Шила не отрицала, что была там раньше. Она просто сказала, что не помнит. Но послушайте, инспектор, даже если этот вызов был ложным, не понимаю, почему вас это так волнует?

— Я как раз собирался объяснить. Придя на Уилбрэхем Крэсент, мисс Шила Уэбб вошла в дом, а затем в гостиную. По ее словам, ей были даны именно такие инструкции. Это так?

— Безусловно, — подтвердила мисс Мартиндэйл. — Мисс Пэбмарш предупредила, что может немного задержаться, и тогда Шила должна войти и подождать ее в гостиной.

— Когда мисс Уэбб вошла туда, — продолжал Хардкасл, — она увидела труп. На полу лежал мертвый мужчина.

Мисс Мартиндэйл, похоже, потеряла от изумления дар речи и только смотрела на инспектора округлившимися глазами.

— Вы сказали, — наконец выдавила она, — мертвый мужчина?

— Точнее, убитый.

— Боже мой! Бедняжка, должно быть, страшно расстроилась.

«Расстроилась»… Судя по всему, мисс Мартиндэйл на ее месте поступила бы именно так.

— Говорит вам что-нибудь фамилия Карри? Мистер Р. Г. Карри?

— Нет.

— Страховая компания «Метрополия и провинции»?

Мисс Мартиндэйл покачала головой.

— Я в затруднительном положении, — сказал инспектор. — Вы говорите, что мисс Пэбмарш звонила вам и просила прислать к трем часам Шилу Уэбб. Сама мисс Пэбмарш категорически это отрицает. Шила Уэбб приходит в дом и обнаруживает там убитого… — Хардкасл сделал паузу, надеясь услышать какое-нибудь объяснение от мисс Мартиндэйл, но она лишь с недоумением взирала на него.

— Какая-то мистика! — неодобрительно произнесла она.

Вздохнув, Дик Хардкасл встал.

— Как видно, дела в вашей конторе идут хорошо, — вежливо заметил он. — И давно вы ее организовали?

— Пятнадцать лет. Дела действительно идут неплохо. Начали с малого, потом расширились. Клиенты нас ценят, заявок даже больше, чем мы в состоянии удовлетворить. У меня работает восемь девушек, и все они постоянно заняты.

— К вам, как я вижу, в основном, обращаются литераторы, — сказал Хардкасл, разглядывая фотографии на стене.

— Да, в основном они. Я много лет была секретарем у покойного мистера Гарри Грегсона, автора известных триллеров. Собственно говоря, бюро я смогла организовать лишь потому, что он упомянул меня в завещании. Я знаю многих его коллег, и они, в свою очередь, рекомендуют меня своим знакомым писателям. Мне очень помогает понимание того, что им необходимо. Я выверяю цитаты, отыскиваю нужные даты, уточняю детали, когда речь идет о юридических и полицейских формальностях или описываются действия различных ядов и тому подобное. Кроме того, сообщаю необходимые сведения тем писателям, которые отправляют героев своих книг за границу: как пишутся иностранные имена, адреса и названия ресторанов. В прежние времена публика не обращала внимания на такие мелочи, теперь же каждый считает своим долгом написать автору, если тот допустил какую-нибудь погрешность.

Мисс Мартиндэйл наконец перевела дух.

— У вас есть все основания гордиться столь очевидными достоинствами, — сказал благовоспитанный Хардкасл и направился к двери, которую я поспешил перед ним открыть.

Девушки уже собирались уходить и накрывали машинки чехлами. Эдна стояла у своего стола, держа туфлю в руке и растерянно разглядывая оторванный каблук-«шпильку».

— Только месяц в них проходила, — причитала она, — и такие дорогие… А все эта противная решетка! Нута, что на углу возле кондитерской. И как меня угораздило попасть в нее каблуком. И вот пожалуйста — сломался! Пришлось снять и другую туфлю, а у меня к тому же в руках были булочки. Едва доковыляла. Как же я теперь дойду до дома?!

Увидев нас, она поспешно сунула злосчастную туфлю под стол, бросив при этом испуганный взгляд в сторону мисс Мартиндэйл, которая, как я полагаю, весьма неодобрительно относилась к «шпилькам». Во всяком случае, сама она предпочитала практичные кожаные туфли на низком каблуке.

— Благодарю вас, мисс Мартиндэйл, — сказал Хардкасл. — Извините, что отнял у вас столько времени. Если вы что-нибудь…

— Выходит, Шила ничего не придумала, — не преминул съехидничать я.

— Ладно, ладно! Твоя взяла! — признал Дик.

Глава 5

— Мам! — Эрни Кёртин на секунду оторвался от своего занятия: он катал взад-вперед по подоконнику железную машинку, сопровождая сие действо устрашающими звуками, которые должны были изображать рев ракеты, летящей сквозь космическое пространство к далекой Венере. — Мам! Угадай, чего я вижу!

Миссис Кёртин, с суровым видом мывшая посуду в раковине, не удостоила своего отпрыска даже подобием внимания.

— Мам! — повторил Эрни. — Полицейская машина! Она подъехала к нашему дому!

— Эрни! Чтоб я больше не слышала твоего вранья! — миссис Кёртин с грохотом составляла чашки и блюдца в сушилку. — Сколько раз можно повторять одно и то же?

— Да чтоб я когда врал!.. Правда, полицейская машина! Сейчас из нее вышли двое.

Миссис Кёртин резко повернулась к своему чаду.

— Чего ты еще натворил? — грозно спросила она. — Ты позоришь нас, Эрни. Вот что ты делаешь!

— Да я и не думал! — протестовал Эрни. — Ну ничегошеньки я не сделал… Ничегошеньки сегодня не сделал.

— Все потому, что ты водишься с Альфом, — продолжала миссис Кёртин. — Это все Альф со своей шайкой! Я тебе говорила и отец тебе говорил… Шайки до добра не доведут. Все это плохо кончится. Сначала тебя будут судить как малолетнего преступника, а потом отправят в исправительный дом. И я этого не потерплю! Слышишь?

— Они подходят к двери, — объявил Эрни.

Миссис Кёртин оставила свой пост у раковины и сама подошла к окну.

— Ну и ну! — пробормотала она.

В ту же минуту раздался стук дверного кольца. Наскоро вытирая руки кухонным полотенцем, миссис Кёртин поспешила в прихожую и открыла дверь. На пороге стояли двое мужчин. Она с настороженным видом оглядела их.

— Миссис Кёртин? — вежливо обратился к ней тот, что повыше.

— Да, я.

— Разрешите войти? Я инспектор криминальной полиции Хардкасл.

Довольно неохотно миссис Кёртин отступила и, раскрыв дверь пошире, пригласила мужчин в дом. Комната, в которую она их провела, была небольшая, но необыкновенно чистая и опрятная. Похоже, комнатой редко пользовались.

Эрни, влекомый любопытством, выскочил из кухни, пробрался через прихожую и бочком проскользнул в комнату.

— Ваш сын? — спросил инспектор.

— Да, — грозно ответила миссис Кёртин, — и очень хороший мальчик, что бы там ни говорили.

— Я лично в этом совершенно уверен, — вежливо заметил инспектор.

Лицо миссис Кёртин немного смягчилось.

— Мне хотелось бы задать вам несколько вопросов относительно Уилбрэхем Крэсент. Насколько я понимаю, вы там работаете, так?

— Правильно понимаете, — воинственно отозвалась миссис Кёртин.

— У мисс Миллисент Пэбмарш?

— Да, у нее. Очень приятная леди.

— Слепая, — сказал инспектор.

— Да уж! Бедняжка… Только по ней нипочем этого не скажешь! Просто диву даешься, как это она знает, где что лежит… И сама по улицам ходит, и даже через дорогу… Уж она-то не из тех, кто поднимает шум на пустом месте. Не то что некоторые.

— Вы убираетесь у нее по утрам?

— Да. Прихожу в полдесятого или в десять и ухожу часиков в двенадцать — ну, как с уборкой закончу. А вы это зачем спрашиваете? — добавила она резко. — Что-нибудь пропало? Так, что ли?

— Да нет, скорее появилось, — сказал Хардкасл, подумав о часах.

Ничего не понимая, миссис Кёртин во все глаза смотрела на инспектора.

— Так в чем же дело? — спросила она.

— Сегодня днем в гостиной был обнаружен мертвый мужчина.

Глаза миссис Кёртин стали совершенно круглыми. Эрни просто ликовал и уже было открыл рот, чтобы издать восторженное: «Ухты!», но вовремя спохватился и, благоразумно решив не привлекать к себе внимания, поспешно сжал губы.

— Мертвый? — недоверчиво переспросила миссис Кёртин. — Это в гостиной-то?!

Очевидно, самым невероятным ей казалось то, что тело оказалось именно в гостиной.

— Да, его зарезали.

— Вы хотите сказать… убили?

— Да, убили.

— Ну? И кто же это сделал? — сурово спросила миссис Кёртин.

— Пока еще ничего сказать нельзя. Мы думали, вы сумеете нам чем-нибудь помочь.

— Я про убийство ничего не знаю, — решительно заявила миссис Кёртин.

— Разумеется, нет. Однако вы могли бы помочь нам прояснить некоторые неясные моменты. Вот, например: никто не приходил сегодня утром в дом мисс Пэбмарш?

— Что-то не припомню. Нет. Сегодня никто не приходил. А какой он был из себя?

— Пожилой, лет шестидесяти. Одет в приличный темный костюм. Мог назваться страховым агентом.

— Да я бы такого и не пустила. Ни страхового агента, ни продавца пылесосов, ни этой — как ее? — Британской Энциклопедии^[8]. Никого! Мисс Пэбмарш не доверяет всем этим разносчикам… и я тоже.

— Если верить визитной карточке, найденной при убитом, его фамилия была Карри. Вы когда-нибудь прежде слышали такую фамилию?

— Карри, Карри… — миссис Кёртин покачала головой. — Напоминает что-то индийское^[9], — с подозрительностью добавила она.

— О нет! — возразил Хардкасл. — Что вы, право….

— А кто его нашел? Мисс Пэбмарш?

— Нет. Юная леди, стенографистка. Произошло недоразумение. Она думала, что ее вызвала мисс Пэбмарш. Пришла — а в гостиной труп. И почти в то же самое время вернулась сама мисс Пэбмарш.

Миссис Кёртин глубоко вздохнула.

— Ну и дела! Ну и дела!

— Возможно, нам придется попросить вас взглянуть на убитого. Не исключено, что вам случалось встречать этого человека на Уилбрэхем Крэсент или даже в доме. Впрочем, мисс Пэбмарш совершенно убеждена, что он никогда к ней не приходил. И еще одно. Не могли бы вы мне сказать, сколько часов в гостиной мисс Пэбмарш?

Миссис Кёртин ответила, не задумываясь.

— Большие часы в углу, их еще называют «дедушкиными», и на стене — с кукушкой. Она выскакивает из домика и кричит: «Ку-ку!» И так, доложу я вам, кричит, что иной раз сама подскочишь. Только часов я никогда не трогаю, — поспешила добавить миссис Кёртин, — мисс Пэбмарш любит их сама заводить.

— С ними все в порядке, — успокоил ее инспектор. — Скажите, а вы уверены, что сегодня утром в гостиной не было еще и других часов?

— С чего бы это им там вдруг оказаться?

— Не было ли, к примеру, небольших серебряных часов, или маленьких золоченых, или фарфоровых с цветочками, или дорожных в кожаном чехле с надписью «Розмари» в уголке?

— Конечно нет! Ничего похожего.

— А будь они там, вы бы их заметили?

— Как не заметить!

— Все эти часы, о которых я говорю, оказались в гостиной, — продолжал инспектор, — и показывали время почти на час позже, чем «дедушкины» и с кукушкой.

— Должно быть, иностранные, — сказала миссис Кёртин. — Как-то мы с моим стариком ездили автобусом в Швейцарию и Италию, так там везде было на час больше. Все это, наверно, из-за «Общего рынка»^[10]. Ох, не одобряю я этот «Общий рынок»… По мне, так лучше, чем в Англии, нигде нету.

Инспектор Хардкасл уклонился от дискуссии на эту тему.

— Могли бы вы точно сказать, в котором часу сегодня ушли из дома мисс Пэбмарш? — спросил он.

— Пожалуй, в четверть первого. Да, скорее всего, так.

— Мисс Пэбмарш была дома?

— Нет, она еще не вернулась. Она приходит между двенадцатью и половиной первого. Когда как.

— А в котором часу она ушла утром?

— Еще до моего прихода. А я пришла в десять.

— Ну что ж, благодарю вас, миссис Кёртин!

— Озадачили вы меня этими часами, — сказала миссис Кёртин. — Может, мисс Пэбмарш была на распродаже? С ваших слов, часы, похоже, старинные.

— Мисс Пэбмарш часто посещает распродажи?

— Месяца четыре назад была на одной. Купила ковровую дорожку. Говорит, задешево. А еще занавески. Их малость подрезать, и сойдут за новые.

— А антиквариат она там не покупает: картины, фарфор и все такое?

Миссис Кёртин покачала головой.

— Вроде нет. Но распродажа ведь — штука хитрая, верно я говорю? Страсть как затягивает. Купишь чего, вернешься домой и думаешь: «И зачем только мне это нужно?!» Как-то раз я купила шесть банок джема, пришла домой и только тогда вспомнила, что сама варю ничуть не хуже и совершенно задаром. Или, к примеру, чашки с блюдцами. Куда лучше могла бы купить в среду на рынке!

Миссис Кёртин мрачно покачала головой.

Инспектор Хардкасл, чувствуя, что ничего полезного он здесь больше не узнает, решил откланяться. Как только он ушел, Эрни наконец отважился выразить свои чувства.

— Убийство! Ура! — выкрикнул он. Столь потрясающее событие мгновенно вытеснило из его головы покорение космоса. — Как думаешь, ма, может, это мисс Пэбмарш? — с надеждой предположил он.

— Не мели глупостей, — оборвала его мать. — Я вот думаю… может, надо было ему сказать…

— Что сказать, ма?

— Не важно, — ответила миссис Кёртин. — Так, чепуха.

Глава 6 (Рассказ Колина Лэма)

После того как мы съели два сочных бифштекса, запив их разливным пивом, Дик Хардкасл, удовлетворенно вздохнув, заявил, что теперь чувствует себя гораздо лучше.

— К черту мертвых страховых агентов, дурацкие часы и вопящих девушек! Расскажи о себе, Колин. Я уж думал, больше тебя не увижу. А ты тут как тут — шныряешь по закоулкам Кроудена как ни в чем не бывало. Только знаешь, сильно я сомневаюсь, что альгологу^[11] удастся здесь развернуться.

— Ты что-нибудь имеешь против альгологии, Дик? Весьма полезная наука, просто ужасно, что одно упоминание о ней у кого-то вызывает смертельную скуку и он боится, что ему и в самом деле начнут объяснять, что она означает…

— Зато можно не остерегаться, что проговоришься, кто ты на самом деле.

— Ты забываешь, что она и есть моя настоящая профессия, — важно изрек я. — Я защитил диссертацию. В Кембридже^[12]. К тому же когда-нибудь я обязательно к ней вернусь.

— Сомневаюсь, — сказал Хардкасл. — Мне ведь известно, чем ты теперь занимаешься. Кстати, поздравляю с поимкой Ларкина. Ведь суд через месяц?

— Да.

— Только удивительно, как ему столько времени удавалось всем морочить голову. Кто-то должен был заподозрить…

— Однако не заподозрил. Понимаешь, он из тех, кто умеет всем нравиться. Никому и в голову не приходило, что он не тот, за кого себя выдает.

— Видимо, умный малый, — заметил Дик.

— Не думаю, — покачал я головой. — Обычный исполнитель, сумевший пристроиться к ценным документам. Он их передавал, их переснимали и тут же возвращали обратно.

В общем, не подкопаешься, Представляешь, он каждый день обедал в новом заведении! Там-то все и происходило. Он заходил в кафе, вешал пальто в гардероб, рядом точно такое же вешал связник, а затем они брали пальто друг друга… Вот так и работали, даже не общаясь. Конечно, хотелось бы знать всю эту механику получше… Но и так ясно, что все было до мелочей продумано… Вопрос только кем?..

— Поэтому ты и продолжаешь околачиваться возле военно-морской базы в Портлбери?

— В общем-то, да. Мы выяснили, кто из них работает в Адмиралтействе, знаем их лондонские связи. Знаем, где и когда Ларкин получал деньги. Знаем даже, как именно это происходило. Но есть и темные места. Например, как они с ним держат связь. Что ни говори, это у них организовано очень четко. Сумей мы в этом разобраться, мы легко вычислили бы, кто всем этим заправляет и где планируются их акции. Мы, правда, уже напали на след, но все настолько запутано, что мы постоянно оказываемся в тупике.

— Почему Ларкин этим занимался? — полюбопытствовал Дик. — Политические идеалы? Тщеславие? Или просто-напросто деньги?

— Особой идейностью он никогда не отличался. Скорее деньги.

— Ну тогда вы могли бы подобраться к нему намного быстрее! Ведь он же наверняка их тратил.

— О да! Буквально сорил. Вообще-то, мы заинтересовались им несколько раньше.

Хардкасл понимающе кивнул.

— Ясно. Заинтересовались, а потом какое-то время держали на крючке, чтобы выявить связи, так?

— Более или менее. Понимаешь, к тому времени он уже успел передать очень ценную информацию, и мы дали ему возможность передать кое-что еще, не менее, как ему казалось, важное. «Интеллиджент сервис» приходится время от времени делать такие вещи.

— Не позавидуешь, — задумчиво произнес Хардкасл.

— Да. Все почему-то думают, что у нас не работа, а сплошная романтика. На самом же деле это однообразный и на редкость неблагодарный труд. Кроме того, в наше время, кажется, вообще не осталось ничего, что бы мы не знали о своих противниках, а они о нас. И сплошь и рядом как у них, так и у нас двойные агенты. В конце концов перестаешь понимать, кто же на кого работает. Иногда мне кажется, что все всё друг о друге знают, но делают вид, что находятся в абсолютном неведении.

— Могу себе представить, — сказал Дик.

Помолчав, он с любопытством посмотрел на меня.

— Понятно, почему ты слонялся вокруг Портлбери. Но Кроуден? Это же десятью милями дальше…

— Вообще-то я охочусь за полумесяцами, — признался я.

— За полумесяцами? — брови Дика поползли вверх.

— Ну да. За полумесяцами и лунами: молодыми, полными — всякими. Я начал поиски еще в Портлбери. Там есть пивная «Заходящая луна». Массу времени на нее угробил. Подходила просто идеально! Потом были «Луна и звезды», «Восходящая луна», «Веселый серп» и «Луна и крест» в местечке Симид… Все без толку! Потом я решил оставить луну в покое и занялся полумесяцами. Несколько штук я нашел в Портлбери: Лэнсбери Крэсент, Олдридж Крэсент, Ливермид Крэсент, Виктория Крэсент…

Заметив выражение лица Дика, я расхохотался.

— Не смотри так, Дик! Понимаешь, это все, за что я мог зацепиться. Вот гляди.

Я вынул из кармана бумажник, достал из него аккуратно сложенный листок и протянул ему. Обычный листок из гостиничного номера, довольно небрежно оторванный. На нем был рисунок — нечто, похожее на полумесяц.

— Этот листок оказался в бумажнике у парня по имени Хэлбери, который немало потрудился для нас в истории с Ларкином. Хэлбери был толковым парнем… Очень толковым. Пока в Лондоне не попал под машину, которая тут же испарилась. Номера ее никто, естественно, не запомнил. А рисунок… Я не знаю, что он означает, но Хэлбери был не из тех парней, кто просто так стал бы это делать. Наверняка это какая-то подсказка. Возможно, у него возникла догадка… Может, что-то увидел… или услышал… Что-то связанное или напоминающее луну, полумесяц… Число шестьдесят один и буква «У»… После смерти Хэлбери это дело перешло ко мне. Я понятия не имел, что именно нужно искать… что значит шестьдесят один и что скрывается под буквой «У». Я работал в районе Портлбери, постепенно расширяя радиус поисков. Три недели каторжного и неблагодарного труда! Кроуден был на моем пути. Вот и все. Честно говоря, Дик, я не жду чего-то от Кроудена. Тут только один полумесяц — Уилбрэхем Крэсент. Есть и буква «У» — первая буква в названии^[13]… Поэтому я и решил пройтись по Уилбрэхем Крэсент и взглянуть на шестьдесят первый дом, прежде чем зайти к тебе. Этим я как раз и занимался, когда навстречу мне выбежала девушка. А найти этот проклятый дом мне так и не удалось.

— Говорю тебе, в нем живет обычный строитель. Англичанин…

— Это совсем не то, что мне нужно. Может, он держит какую-нибудь служанку-иностранку?

— А чем черт не шутит. Теперь многие их нанимают. Но если он и в самом деле держит, она должна быть зарегистрирована. Я проверю.

— Спасибо, Дик.

— Кстати, завтра мне нужно будет опросить всех соседей, не видел ли кто входившего в дом человека или еще чего интересного. Заодно могу проверить и дома напротив, тем более что они сообщаются через сады. Думаю, шестьдесят первый расположен как раз напротив девятнадцатого. Если хочешь, давай со мной.

Я с радостью ухватился за это предложение.

— Буду стенографировать: «сержант Лэм»… А что? По-моему, неплохо звучит.

Мы договорились встретиться в девять тридцать в полицейском участке.

Когда на следующее утро ровно в назначенное время я туда заявился, мой друг буквально кипел от ярости. Как только он отпустил своего несчастного подчиненного, я спросил, что стряслось.

Какое-то время Хардкасл не мог выговорить ни слова.

— Проклятые часы! — выдавил наконец он.

— Опять часы? И что с ними теперь?

— Одни исчезли.

— Исчезли? Какие именно?

— Дорожные в кожаном футляре с надписью «Розмари».

Я присвистнул.

— Ничего себе! И как это случилось?

— Чертовы растяпы! Да и я хорош…

(Должен заметить, что Дик — человек весьма объективный).

— Всегда нужно доводить дело до конца, — продолжал бушевать он, — иначе все пойдет кувырком. Вчера я сам видел их в гостиной — четыре штуки. Еще попросил мисс Пэбмарш проверить, не узнает ли она какие из них. Она не узнала. Потом мои молодцы пришли забрать тело убитого.

— Ну?

— Я прошел с ними до калитки и сразу вернулся в дом. Мисс Пэбмарш была на кухне. Я сказал, что заберу часы с собой и дам ей взамен расписку.

— Это я помню. Слышал, как ты с ней говорил.

— Потом сказал девушке, что отправлю ее домой на машине и попросил тебя усадить ее.

— Да.

— Ну вот. Я дал мисс Пэбмарш эту расписку, хотя она и говорила, что часы не ее, а значит, и расписка ей ни к чему, подошел к машине и сказал стоявшему рядом Эдвардсу, чтобы он аккуратно упаковал часы и отвез в участок. Все, кроме часов с кукушкой и, естественно, напольных. Вот тут-то я и дал маху! Мне надо было четко распорядиться — упакуй четверо часов. А теперь Эдвардс говорит, что сделал все в точности, как я сказал, но часов было трое.

— Времени прошло немного, — заметил я. — Значит…

— Это могла сделать мисс Пэбмарш. У нее была возможность взять часы, пока меня не было, и унести их на кухню.

— Верно. Только зачем ей это?

— Откуда я знаю! А кто еще? Девушка?

Я подумал.

— Пожалуй, нет. Ведь… — и тут я запнулся, кое-что вспомнив.

— Значит, она! — торжествующе сказал Хардкасл. — Давай выкладывай! Что это было?

— Мы шли к полицейской машине, — неохотно начал я, — и Шила вдруг заявила, что забыла в доме перчатки. Я предложил сходить за ними, но она отказалась. Сказала: «Я знаю, где их оставила. Теперь, когда тело увезли, я могу войти в комнату». И побежала в дом. Ее не было около минуты…

— А когда вернулась, перчатки были на ней или она держала их в руке?

— Э… По-моему, на ней, — замявшись, ответил я.

— Значит, их вообще не было, — заявил Хардкасл. — Иначе ты бы сразу ответил.

— Наверное, она положила их в сумку.

— Беда в том, — обвиняюще произнес Дик, —  что эта девушка тебе понравилась.

— Не будь идиотом! — энергично запротестовал я. — Вчера я видел ее первый раз в жизни, и романтичной этой встречу уж точно не назовешь.

— Ну, не скажи, — возразил Хардкасл. — Нынче девушки падают в объятия и взывают о помощи куда реже, чем в старые добрые викторианские времена. И совершенно напрасно. Это заставляет мужчину чувствовать себя героем и доблестным защитником. Только тебе пора бы уже выйти из этого образа. Хватит ее защищать! Может, она по уши увязла в этом деле…

— Ты хочешь сказать, что эта хрупкая девчушка заколола здоровенного мужика, спрятала нож, да так ловко, что ни один из твоих сыщиков не сумел его отыскать, а после этого с дикими воплями выскочила из дома и разыграла передо мной весь этот спектакль?

— Ты и представить себе не можешь, с чем нам приходится сталкиваться, — мрачно заметил Хардкасл.

— Мне, что ли, не приходилось? — возмутился я. — Знаешь, сколько я на своем веку перевидал разных «штучек»? Всех национальностей, на любой вкус. И все как на подбор красотки. А формы такие, что ваш брат полицейский отвесит челюсть и выронит бутылку с виски, которую прячет в ящике для воротничков! Так что к женским чарам у меня стойкий иммунитет!

— Каждого рано или поздно ожидает свое Ватерлоо^[14], — изрек Хардкасл. — Твое, похоже, уже наступило, и называется оно Шила Уэбб.

— Слушай, оставим эту тему. И вообще, не понимаю, чего ты к ней прицепился?

Хардкасл вздохнул.

— Да не прицепился я… Просто, надо же с чего-то начинать. Убитый найден в доме мисс Пэбмарш, что автоматически делает ее первой подозреваемой. Обнаружила тело мисс Уэбб, а ты сам знаешь, как часто человек, обнаруживший труп, оказывается убийцей… Так что, пока не появится что-то новое, будем работать с ними обеими.

— Когда я вошел в гостиную, было чуть больше трех, а, согласно экспертизе, смерть наступила как минимум получасом раньше. Что скажешь?

— Скажу, что именно в это время, то есть с половины второго до половины третьего, Шила Уэбб отсутствовала в конторе. Она уходила на ленч.

Я наградил его злобным взглядом.

— А что ты узнал о Карри?

— Ничего, — с неожиданной горечью ответил Хардкасл.

— Как это — ничего?

— Его не существует. Такого человека просто нет.

— А что говорят в страховой компании?

— Ничего, потому что ее тоже не существует. Как и дома номер семь по Дэнвер-стрит, где, согласно его документам, проживал мистер Карри, да как, впрочем, и самой этой Дэнвер-стрит тоже.

— Здорово! Значит, он носил с собой визитные карточки с липовыми фамилией, адресом и страховой компанией?

— Похоже на то.

— Как думаешь, зачем?

Хардкасл пожал плечами.

— Пока можно только предполагать. Может, собирал фиктивные страховые премии, может, проникал под таким предлогом в дома с какой-нибудь преступной целью. Он с равным успехом мог быть как аферистом и мелким жуликом, так и частным сыщиком. Мы ведь ничего о нем не знаем.

— Узнаете.

— Конечно, но на это уйдет время. Пока мы отослали в центральную картотеку его отпечатки пальцев. Хотим узнать, не водится ли за ним каких делишек. Если он есть в картотеке — хорошо, но если нет — дело дрянь.

— Частный сыщик, — задумчиво сказал я. — Это мне нравится. Открывает… возможности.

— Возможности — это все, что у нас пока есть.

— Когда предварительное слушание?

— Послезавтра. Чистейшая формальность. Объявят отсрочку за недостатком улик.

— А медицинское заключение?

— Удар нанесен острым предметом. Чем-то вроде кухонного ножа.

— Это снимает подозрение с мисс Пэбмарш, верно? — произнес я задумчиво. — Вряд ли слепая женщина сумела бы кого-нибудь убить подобным образом. А она действительно слепая?

— Да. Мы проверяли. Все точно. Преподавала математику на севере Англии. Зрение потеряла шестнадцать лет назад. Прошла обучение по системе Брайля и спустя какое-то время получила работу здесь, в Институте Ааронберга.

— Может, у нее что-то с психикой?

— Ага, помешательство на часах и страховых агентах, — усмехнулся Дик.

— Дикость какая-то. Не знаешь, что и подумать! — воскликнул я с жаром. — Такое можно встретить только в худших романах Ариадны Оливер или в лучших — Гарри Грэгсона, когда он был на вершине своей славы.

— Давай-давай, смейся! Ты ведь не жалкий инспектор криминальной полиции, которому поручили вести это дело… Тебе не надо отчитываться ни перед начальством, ни перед шефом полиции…

— Может, соседи что-нибудь видели?

— Сомневаюсь, — мрачно ответил Хардкасл. — Даже если бы пара бандитов в масках убила его на лужайке перед домом, а потом потащила внутрь, никому бы и в голову не пришло выглянуть в окошко. Это тебе не деревня. Уилбрэхем Крэсент — улица респектабельная. Прислуга, та наверняка что-то заметила бы, но к этому времени все они расходятся по домам. Даже с детской коляской никого не увидишь!

— И нет престарелого инвалида, который сидел бы весь день у окна?

— И не мечтай.

— А дома восемнадцать и двадцать?

— В восемнадцатом живет мистер Уотэрхаус. Он служит управляющим в адвокатской конторе фирмы «Гэйнсфорд энд Свэттенхем». А им самим довольно ловко управляет сестра, с которой он и живет. Про двадцатый мне известно только, что там обитает женщина, у которой около двадцати кошек. А я их терпеть не могу!

Я с чувством произнес, что жизнь полицейского полна всяческих тягот, и мы двинулись в путь.

Глава 7

Мистер Уотэрхаус, стоя на пороге, нерешительно переминался с ноги на ногу, нервно поглядывая на свою сестру.

— Ты уверена, что с тобой все будет в порядке? — спросил он.

Мисс Уотэрхаус возмущенно фыркнула.

— Не понимаю, о чем ты, Джеймс?

Вид у мистера Уотэрхауса был слегка виноватый. Ему так часто приходилось извиняться, что в конце концов это выражение навеки застыло на его лице.

— Видишь ли, дорогая… принимая во внимание… то, что случилось вчера в соседнем доме…

Мистеру Уотэрхаусу нужно было отправляться в контору. Это был слегка сутулый опрятный седоволосый человек. Цвет лица у него был скорее сероватый, чем розовый, хотя он и не выглядел болезненным.

Мисс Уотэрхаус, высокая и худощавая, относилась к тем женщинам «без всяких там глупостей», которые совершенно нетерпимы к глупостям у других.

— Скажи на милость, Джеймс, почему, если вчера кого-то убили, то сегодня должны убить меня?!

— Но, Эдит, ведь многое зависит от того, кто совершил это убийство. Не правда ли?

— Значит, ты полагаешь, что кто-то разгуливает по Уилбрэхем Крэсент, выбирая себе по домам очередную жертву? Ну, знаешь ли, Джеймс, это просто богохульство!

— Богохульство? — удивился мистер Уотэрхаус, никак не ожидавший, что его опасения могут быть истолкованы подобным образом.

— Ну да. Сразу вспоминается жертвенный пасхальный агнец, — объяснила мисс Уотэрхаус. — А это, между прочим, Священное Писание!

— Гм, Эдит, твоя аналогия несколько нелогична.

— Хотела бы я посмотреть, — с жаром произнесла мисс Уотэрхаус, не слушая брата, — на того, кто осмелится попробовать убить меня!

Мистер Уотэрхаус взглянул на нее и подумал, что, пожалуй, его опасения и впрямь сильно преувеличены. Он нисколько не сомневался, что каждый, кто рискнет напасть на его сестру, будет сбит с ног кочергой еще на пороге и, окровавленный, с позором доставлен в полицию.

— Я только хотел сказать, — с еще более виноватым видом проговорил Уотэрхаус, — что в округе… гм… появились нежелательные личности.

— Можно подумать, мы знаем, что там произошло в действительности! Слухи всякие ходят. Сегодня утром миссис Хэд рассказывала…

— Конечно, конечно? — мистер Уотэрхаус украдкой взглянул на часы. Он не имел ни малейшего желания слушать, что еще рассказывала миссис Хэд — их болтливая приходящяя прислуга. Его сестра никогда не упускала случая разоблачить ее сногсшибательные выдумки, однако неизменно с явным удовольствием выслушивала их от начала и до конца.

— Говорят, — продолжала мисс Уотэрхаус, — убитый был не то казначеем, не то попечителем Института Ааронберга. У них там что-то неладное с финансами, и он пришел к мисс Пэбмарш, чтобы во всем разобраться, и она…

— И мисс Пэбмарш его убила? — казалось, мистера Уотэрхауса это слегка позабавило. — Не иначе, сослепу.

— …набросила ему на шею кусок провода и задушила, — закончила свой рассказ мисс Уотэрхаус. — А он, конечно, ничего подобного не ожидал, понимаешь? Я этому, разумеется, не верю, — добавила она. — Я считаю мисс Пэбмарш достойнейшей леди. И хотя наши мнения во многом расходятся, это еще не повод приписывать ей криминальные наклонности. По-моему, она просто чересчур нетерпима и излишне экстравагантна. В конце концов, образование в жизни не главное. Взять хотя бы эти новые начальные школы. Сплошное стекло. Прямо как парники. Можно подумать, в них собираются выращивать огурцы или помидоры. Я совершенно уверена, что в летние месяцы детям там находиться попросту вредно. Миссис Хэд рассказывала, что ее Сюзен совсем не нравятся новые классы. Она говорит, на уроках совершенно невозможно сосредоточиться! Когда в классе так много окон, разве удержишься, чтобы время от времени в них не посматривать?

— О! — воскликнул мистер Уотэрхаус, снова взглянув на часы. — Кажется, я опаздываю. До свидания, дорогая! Береги себя! Может, лучше закрыть дверь на цепочку?

Мисс Уотэрхаус презрительно хмыкнула. Закрыв за братом дверь, она хотела было подняться к себе наверх, но, подумав немного, направилась к сумке с клюшками для гольфа, вынула самую большую и поставила ее возле входной двери. «Вот так-то! — сказала она себе с удовлетворением. — Джеймс, разумеется, говорит глупости, но лучше всегда быть наготове». Легкость, с которой теперь отпускали домой психически неуравновешенных больных, предлагая им жить в мире и согласии с окружающими, рождала, по мнению мисс Уотэрхаус, бесчисленные угрозы для общества.

Мисс Уотэрхаус была в своей спальне, когда к ней поспешно поднялась по лестнице миссис Хэд. Маленькая и пухлая, она напоминала резиновый мячик. Ее интересовало решительно все, что происходило вокруг.

— Вас хотят видеть джентльмены, — сообщила она, явно умирая от любопытства. — Собственно говоря, это не совсем джентльмены. Это полицейские.

Миссис Хэд протянула визитную карточку.

— Инспектор криминальной полиции Хардкасл, — прочитала мисс Уотэрхаус. — Вы проводили их в гостиную?

— Нет, в столовую. Посуда после завтрака уже убрана. Я подумала, что гостиная — это было бы чересчур. Они ведь просто полицейские!

Этот довод показался мисс Уотэрхаус не слишком убедительным, но она не стала спорить и сказала, что сейчас придет.

— Наверно, вас будут расспрашивать про мисс Пэбмарш, — продолжала миссис Хэд. — Дескать, не замечали ли вы за ней в последнее время какие-нибудь странности? Говорят, с помешательством всегда так. Не было, не было, а потом вдруг — бац!., и готово. Только что-нибудь всегда есть! Разговаривает человек чудно, да и по глазам видать. Хотя как у слепой-то увидишь… — она сокрушенно покачала головой.

Спустившись по лестнице, мисс Уотэрхаус вошла в столовую, скрывая приятное возбуждение под обычной маской воинственности.

— Инспектор криминальной полиции Хардкасл?

— Доброе утро, мисс Уотэрхаус, — инспектор поднялся.

С ним был высокий темноволосый молодой человек, поздороваться с которым мисс Уотэрхаус не сочла нужным. На его негромкое: «Сержант Лэм» — она не обратила никакого внимания.

— Надеюсь, мы не слишком рано? — сказал Хардкасл. — Вы, наверное, догадываетесь, почему мы здесь? Вы слышали, что произошло вчера в соседнем доме?

— Еще бы! Как можно не слышать о том, что по соседству кого-то убили! Мне уже пришлось прогнать нескольких репортеров, которые пытались вынюхать, не заметила ли я чего.

— Вы их прогнали?

— Разумеется.

— И правильно сделали. Вечно они всюду суют свой нос. Уверен, вы легко с ними справились.

В ответ на такой комплимент мисс Уотэрхаус позволила себе сдержанно улыбнуться.

— Надеюсь, вы разрешите задать вам несколько вопросов? Если вы сообщите что-нибудь, представляющее интерес для следствия, мы будем вам крайне признательны. Полагаю, во время этого происшествия вы находились дома?

— Я не знаю, когда произошло убийство, — заметила мисс Уотэрхаус.

— Скорее всего, между половиной второго и половиной третьего.

— В таком случае, да, я была дома.

— А ваш брат?

— Он не приходит домой на ленч. Но кто же все-таки был убит? В местной газете ничего об этом не говорится.

— Мы сами пока не знаем, — ответил Хардкасл.

— Он не здешний?

— Похоже, что так.

— И вы думаете, мисс Пэбмарш тоже его не знает?

— Она никого не ждала и уверена, что не знает этого человека.

— Как она может быть в этом уверена? — возразила мисс Уотэрхаус. — Она же слепая.

— Мы очень подробно ей его описали.

— Ну и как же он выглядел?

Хардкасл вынул из конверта фотографию и протянул ее мисс Уотэрхаус.

— Вам это лицо никого не напоминает?

Мисс Уотэрхаус долго разглядывала снимок.

— Нет. Нет… я убеждена, что никогда раньше его не видела. Подумать только! Такой представительный мужчина…

— Да, вид у него и впрямь респектабельный, — согласился Хардкасл. — Похож на юриста или бизнесмена.

— В самом деле. А какое умиротворенное лицо! Кажется, что он просто спит.

Инспектор мысленно поздравил себя с удачным выбором фотографии. На остальных труп смотрелся куда хуже.

— Смерть иногда бывает очень легкой, — сказал он. — Не думаю, что он ожидал чего-то подобного. Несомненно, его застали врасплох.

— А что говорит по этому поводу мисс Пэбмарш? — строго спросила мисс Уотэрхаус.

— Она теряется в догадках.

— Просто невероятно!

— Не могли бы вы, мисс Уотэрхаус, помочь нам? Постарайтесь припомнить. Может быть, вы были в саду или смотрели в окно… скажем, между половиной первого и тремя часами?

Мисс Уотэрхаус подумала.

— Да. Я действительно находилась в саду. Только когда это было? Скорее всего, до часу дня. Ну да, когда я вернулась в дом, было примерно без десяти. Я вымыла руки и принялась за ленч.

— Вы видели, как мисс Пэбмарш выходила из дома или заходила в него?

— Мне кажется, она пришла… Да. Это было около половины первого.

— Вы с ней разговаривали?

— О нет! Просто заскрипела калитка, и я выглянула в окно. Мисс Пэбмарш всегда возвращается в это время. Очевидно, у нее заканчиваются уроки. Она, знаете ли, преподает в школе для неполноценных детей.

— Со слов мисс Пэбмарш, около половины второго она снова вышла из дома. Это так?

— Ну, точно я сказать не могу… Хотя нет, припоминаю… Она действительно прошла мимо калитки.

— Простите, мисс Уотэрхаус, вы сказали: «Прошла мимо калитки?»

— Разумеется! Отсюда ее не видно, но окна гостиной выходят на улицу. И после ленча я как раз перешла в гостиную и присела у окна с чашкой кофе. Я читала «Таймс»^[15] и, когда просмотрела в окно, увидела, как мисс Пэбмарш прошла мимо калитки. Вы находите это странным, инспектор?

— Нет, нисколько, — улыбнулся Хардкасл. — Но, как я понял со слов мисс Пэбмарш, она отправилась за покупками и на почту, а это совсем в другом направлении.

— Все зависит от того, какие вам нужны магазины, — возразила мисс Уотэрхаус. — В той стороне они, разумеется, тоже есть, как и почта, — на Олбани-роуд.

— Может быть, в это время мисс Пэбмарш всегда проходит мимо вашей калитки?

— Видите ли, я не знаю, в какое время и куда обычно идет мисс Пэбмарш. Я, знаете ли, не из тех, кто следит за своими соседями. У меня и без того дел хватает. Я не из тех, у кого только и забот, что высматривать, кто, куда и к кому пошел. Это развлечение для инвалидов и тех, кому нечем больше заняться, кроме как чесать языки о своих соседях.

Мисс Уотэрхаус пылала таким праведным гневом, что инспектор понял: она имеет в виду кого-то определенного.

— Безусловно! Безусловно! — поспешил он согласиться. — Но если мисс Пэбмарш прошла мимо вашей калитки, она могла направляться и к телефонной будке, не так ли? Там ведь есть телефон?

— Да, напротив дома номер пятнадцать.

— Мисс Уотэрхаус, я хотел бы задать вам очень важный вопрос. Вы, случайно, не заметили появления этого «таинственного — как его именуют утренние газеты — мужчины»?

— Нет, — покачала головой мисс Уотэрхаус. — Я не видела никаких мужчин: ни таинственных, ни самых обычных.

— А что вы делали в промежутке между половиной второго и тремя часами?

— Минут тридцать разгадывала кроссворд в «Таймс». Так до конца и не разгадала. Потом пошла на кухню и вымыла посуду после ленча. Что еще? Да, написала несколько писем, разобралась со счетами и поднялась наверх, в спальню, чтобы отобрать одежду для чистки. Вот тогда-то я и обратила внимание на какое-то движение у соседнего дома, а потом услышала и крик. Я, конечно, сразу подошла к окну и выглянула. Около калитки стояли молодой человек и девушка. Похоже, они обнимались.

Молодой человек Лэм заерзал на стуле, но мисс Уотэрхаус по-прежнему не обращала на него никакого внимания.

— Мне был виден только его затылок. По-моему, они с девушкой о чем-то спорили. Потом он усадил ее прямо на тротуар, прислонил спиной к ограде — представляете? — и зашагал по дорожке к крыльцу дома.

— А вы не заметили, как несколькими минутами раньше мисс Пэбмарш возвратилась домой?

Мисс Уотэрхаус покачала головой.

— Нет. По-моему, я вообще не смотрела в окно, пока не услышала этот ужасный крик. Впрочем, я и на крик-то особого внимания не обратила. Молодые люди теперь постоянно себя так ведут: визжат, толкаются, хихикают и шумят… Поэтому мне и в голову не могло прийти, что случилось что-то серьезное, пока не подъехали полицейские машины.

— И что было потом?

— Ну, я сразу вышла, постояла немного у крыльца и прошла в сад за домом, но оттуда вообще ничего не было видно. А когда я вернулась, на улице уже собралась довольно большая толпа. Кто-то сказал, что в соседнем доме произошло убийство. Я ушам своим не поверила! Это же ни на что не похоже, просто невероятно! — гневно воскликнула мисс Уотэрхаус.

— Вы больше ничего не можете припомнить?

— Боюсь, что нет.

— Скажите, в последнее время вам не присылали никаких писем из страховых компаний?

— Нет. У нас обоих: и у Джеймса, и у меня страховые полисы «Мьючуэл хэлп эшуэрэнс сосайэти». Вообще-то они постоянно присылают письма с рекламами или циркулярами, но в последнее время вроде бы подостыли.

— А не было ли писем с подписью «Карри»?

— Карри? Нет, не было.

— И эта фамилия ничего вам не говорит?

— Абсолютно ничего! А должна?

Хардкасл улыбнулся.

— Нет. Не думаю. Просто убитый значится у нас под этой фамилией.

— Это его настоящая фамилия?

— У нас есть основания полагать, что нет.

— Какой-нибудь мошенник?

— Не можем этого утверждать, пока не получим доказательства.

— Конечно, конечно, — согласилась мисс Уотэрхаус. — Мне нравится ваша щепетильность. А то, знаете, бывают такие люди… Болтают что попало! Удивляюсь, как их до сих пор не привлекли к ответственности за клевету!

— За сплетни, — поправил ее сержант Лэм, впервые подав голос.

Мисс Уотэрхаус взглянула на него с некоторым удивлением, словно ей и в голову не приходило рассматривать его как отдельную личность, а не бесплатное приложение к инспектору Хардкаслу.

— Жаль, что не могу вам помочь. Очень жаль, — сказала мисс Уотэрхаус.

— Мне тоже жаль, — заметил Хардкасл. — С вашим трезвым умом и наблюдательностью вы были бы очень полезным свидетелем.

— Обидно, что я не видела ничего важного, — сказала мисс Уотэрхаус с мечтательностью, больше свойственной молоденьким девушкам.

— А ваш брат, мистер Джеймс Уотэрхаус?

— Джеймс никогда ничего не замечает, — пренебрежительно заявила мисс Уотэрхаус. — И никогда ничего не знает! К тому же в это время он был в своей конторе на Хай-стрит. Фирма «Гэйнсфорд и Свэттенхем». Нет! Он явно не тот, кто вам нужен. И, как я уже говорила, он не приходит домой на ленч.

— Не приходит?

— Нет. Обычно он перекусывает сандвичами и кофе в «Трех перьях». Очень приличное место. Они специализируются на ленчах для служащих. Удобно и быстро.

— Благодарю вас, мисс Уотэрхаус. Простите, что отняли у вас так много времени.

Инспектор и «сержант» вышли в переднюю. Мисс Уотэрхаус пошла их проводить. У двери Колин Лэм заметил клюшку для гольфа.

— Отличная штука! — сказал он, взвешивая ее в руке. — А уж тяжелая… Вижу, мисс Уотэрхаус, вы готовы к любым неожиданностям?

Мисс Уотэрхаус была застигнута врасплох.

— Право же, не понимаю, как она тут оказалась!

Выхватив клюшку у Лэма, она сунула ее обратно в сумку.

— Очень разумная мера предосторожности, — заметил Хардкасл.

Мисс Уотэрхаус молча открыла дверь, и они вышли.

Глава 8

— Ну и ну, — вздохнул Колин Лэм. — Не много же нам удалось узнать. А ведь как ты ее умасливал…

— С такими, как она, это иногда дает хорошие результаты. Нетерпимые люди всегда чувствительны к лести.

— Под конец она мурлыкала, как кошка над блюдцем со сливками, — сказал Колин. — Но, к сожалению, это не дало ничего существенного.

— Ты думаешь? — спросил Хардкасл.

— А ты?

— Очень незначительные и, по всей вероятности, бесполезные факты. Отправляясь по магазинам, мисс Пэбмарш повернула налево, а телефонный звонок, по словам мисс Мартиндэйл, был в час пятьдесят.

Колин с удивлением посмотрел на него.

— Ты все-таки думаешь, звонила мисс Пэбмарш? И при этом она утверждает, будто никогда этого Карри не видела? Она говорила очень уверенно.

— Да, — согласился Хардкасл. — Очень. Хотя это еще ничего не значит, — добавил он задумчиво.

— Ну а если все же она, то… зачем?

— О! Эти сплошные «зачем и почему»! — раздраженно воскликнул Хардкасл. — Почему, почему? Почему весь этот вздор? Если мисс Пэбмарш звонила, почему она просила прислать именно Шилу Уэбб? Если звонил кто-то другой, зачем нужно было впутывать мисс Пэбмарш? Мы пока еще ничего не знаем. Будь мисс Мартиндэйл лично знакома с мисс Пэбмарш, она узнала бы ее по голосу или, во всяком случае, могла бы сказать, был ли он похож на голос мисс Пэбмарш. Ну что ж… В доме номер восемнадцать мы узнали очень и очень немного.

В дополнение к номеру, двадцатый дом имел еще и название: «Убежище Дианы». Калитку — вероятно, для устрашения незваных гостей — опутывала изнутри колючая проволока. Разросшиеся кусты пятнистого лавра^[16], неровно подстриженные и унылые, служили дополнительной преградой для каждого, кто уже преодолел калитку.

— «Убежище Дианы»! — фыркнул Колин Лэм. — Скорее уж тогда «Лавровые кущи»!

Он оценивающе огляделся. Опрятностью «Убежище Дианы» не отличалось. Ни клумб, ни грядок с цветами. Только лохматые неухоженные кусты и специфический аммиачный дух — кошачий. Дом был в довольно запущенном состоянии, а желоба явно нуждались в ремонте. Единственное, о чем тут сочли нужным позаботиться, так это о парадной двери. Однако ослепительная лазурь, которой ее, видимо совсем недавно, покрасили, еще больше подчеркивала неряшливый вид дома и сада. На месте электрического звонка красовалось нечто похожее на ручку. Это «нечто» явно следовало потянуть, что инспектор Хардкасл и сделал. Где-то в глубине дома послышалось слабое дребезжание колокольчика.

— Совсем как в Моутед Грэйндж!^[17] — заметил Колин.

Через какое-то время послышались довольно странные звуки: нечто среднее между пением, бормотанием и речью.

— Что за черт? — вырвалось у Хардкасла.

Бормотание приблизилось к парадной двери, и стали различимы отдельные слова:

— Нет, дорогуша! Сюда, любовь моя! Умницы-разумницы, хвостатики, сюда Шах-шах-мими, сюда Клео. Сюда моя Клеопатра!

Слышно было, как хлопают двери. Наконец открылась парадная, и перед ними предстала леди в зеленом — неприятного болотного оттенка — потертом платье, когда-то называвшемся вечерним. Серовато-льняные волосы были уложены в прическу, вышедшую из моды лет тридцать назад. Шею украшала оранжевая горжетка^[18].

— Миссис Хэмминг? — с некоторым сомнением произнес инспектор Хардкасл.

— Да, я миссис Хэмминг. Тише. Лучик, тише, дурачок!

И только тут инспектор сообразил, что на шее у леди вовсе не горжетка, а самый настоящий живой кот, причем далеко не единственный в доме. Следом появились еще три кошки, две из которых громко мяукали. Они нежно терлись о ноги хозяйки и поглядывали на вошедших. В нос инспектору ударил резкий кошачий запах.

— Инспектор криминальной полиции Хардкасл.

— Вы явились по заявлению этого типа из общества защиты животных^[19]? Это возмутительно! Клеветник! Я уже написала на него жалобу! — с жаром заговорила миссис Хэмминг. — Он утверждает, что мои кошки содержатся в условиях, губительных для их здоровья! Ложь, гнусная ложь! Я обожаю моих кисок, инспектор. Они единственная моя отрада. Я делаю для них все, что надо, абсолютно все! Шах-шах-мими! Дорогой, туда нельзя!

Шах-шах-мими, не обращая ни малейшего внимания на предупреждение хозяйки, прыгнул на стол и, спокойно усевшись, принялся умываться, изредка поглядывая на пришельцев.

— Проходите же! — пригласила миссис Хэмминг. — О нет, не сюда… Я совсем забыла.

Она открыла дверь налево. Аммиачный запах резко усилился.

— Входите, мои красавицы, входите! — нежно позвала своих кошек миссис Хэмминг.

На полу, стульях, столах — всюду валялись всевозможные щетки и гребешки, забитые кошачьей шерстью. Кроме этого в комнате было несколько грязных линялых подушек и по крайней мере еще шесть кошек.

— Я живу ради них, — сообщила миссис Хэмминг. — Они понимают каждое мое слово!

Инспектор Хардкасл мужественно шагнул в комнату. К сожалению, он принадлежал к числу несчастных, страдающих аллергией на кошачью шерсть. Как известно, кошки без ума от таких людей, и они тут же всем скопом направились в его сторону. Одна прыгнула ему на колени, другая стала нежно тереться о брюки. Инспектор Хардкасл был мужественным человеком — он только покрепче стиснул зубы и приготовился к дальнейшим испытаниям.

— Миссис Хэмминг, я хотел бы задать вам несколько вопросов.

— Пожалуйста, инспектор! Задавайте любые вопросы. Мне нечего скрывать. Я могу показать, чем их кормлю, где они спят… Пять в моей комнате и семеро — здесь. Я покупаю для них самую лучшую рыбу, и сама ее готовлю.

— Мои вопросы не имеют никакого отношения к вашим кошкам, — Хардкасл слегка повысил голос. — Я пришел поговорить с вами о печальном событии, происшедшем в соседнем доме. Вы, вероятно, слышали.

— В соседнем доме? Вы имеете в виду собаку мистера Джошуа?

— Нет, — отрезал Хардкасл. — Я имею в виду дом девятнадцать, где вчера был обнаружен труп.

— В самом деле? — явно из вежливости удивилась миссис Хэмминг, не сводя взгляда со своих питомцев.

— Скажите, вы были вчера дома после полудня?

— Да, конечно! Обычно к этому времени я уже возвращаюсь из магазина, готовлю моим любимцам ленч и расчесываю их.

— И вы ничего не видели? Ни полицейских машин, ни скорой помощи?

— Я не смотрела в окна, выходящие на улицу. Я была за домом: искала мою дорогую Арабеллу. Она еще такая юная… Представляете, эта проказница забралась на дерево, и я боялась, что она не сумеет слезть. Я даже подсовывала ей блюдечко с рыбой, но бедняжка была слишком напугана… И тогда я ушла. Вы не поверите, но как только я подошла к двери, Арабелла тотчас же спрыгнула с дерева и бросилась ко мне, — миссис Хэмминг торжествующе перевела взгляд с одного мужчины на другого, наслаждаясь произведенным, по ее мнению, эффектом.

— Нисколько не сомневаюсь, что… гм-м… Арабелла на это способна, — пробормотал Колин, которому дальнейшее молчание уже было невмоготу.

— Простите, что вы сказали? — удивленно посмотрела на него миссис Хэмминг.

— Я очень люблю кошек, — продолжал Колин, — и даже изучал их повадки. В том, что вы рассказали, вся их сущность — они совершенно непредсказуемы. Видите, как они обступили моего друга, который, честно говоря, абсолютно к ним безразличен? А на меня, сколько бы я с ними ни заигрывал, не обращают ни малейшего внимания.

Вряд ли миссис Хэмминг обратила внимание, с какой подозрительной фамильярностью этот сержант говорит о своем шефе. Во всяком случае, на ее лице это никак не отразилось, и она лишь рассеянно пробормотала: «Милые создания! Они все понимают. Не правда ли?»

Роскошный серый персидский кот, положив передние лапы на колени инспектора Хардкасла, не сводил с него обожающего взгляда. Чтобы как-то обратить на себя внимание, он выпустил когти, и они вонзились в колено инспектора, как в подушечку для булавок. Инспектор поспешно встал.

— Мадам, вы позволите нам осмотреть ту часть сада, которая за домом?

Колин чуть заметно ухмыльнулся.

— О, разумеется, разумеется! Осматривайте все, что вам угодно! — миссис Хэмминг тоже поднялась со стула.

Рыжий кот, изогнувшись, спрыгнул с шеи своей хозяйки. Она тут же подобрала и небрежно повесила на его место другого — серого персидского, после чего вышла из комнаты в коридор. Мужчины последовали за ней.

— С тобой мы уже вроде бы встречались, — сказал Колин рыжему коту.

На столике возле китайской лампы сидел, лениво помахивая хвостом, еще один кот — тоже персидский и серый.

— А ведь ты красавец! Верно? — Колин погладил кота, пощекотал его за ухом, и серый соблаговолил замурлыкать.

— Закройте, пожалуйста, за собой дверь, мистер… э-э!.. — сказала миссис Хэмминг. — Сегодня очень ветрено, и я не хочу, чтобы мои лапоньки простудились. Хватит с них и этих ужасных мальчишек! Из-за них мои крошки не могут спокойно погулять в саду!

Миссис Хэмминг прошла до конца коридора и открыла боковую дверь.

— И кто же эти ужасные мальчишки? — спросил Хардкасл.

— Сыновья миссис Рэмзи. Они живут в южной части Уилбрэхем Крэсент. Наши сады, к сожалению, граничат. Они просто хулиганы! У них и рогатка есть! Я просила, чтобы ее отобрали, но едва ли меня послушали. Они все время сидят в засаде и швыряют в кошек яблоками.

— Безобразие! — возмутился Колин.

Сад за домом мало чем отличался от парадной его части, разве что выглядел еще более запущенным: нестриженый газон, кустарник, разросшийся пятнистый лавр и увядающий крупноплодный. По мнению Колина, они с Хардкаслом даром теряли здесь время: увидеть что-либо из сада мисс Пэбмарш сквозь эти джунгли было абсолютно невозможно. «Убежище Дианы» было совершенно изолировано от внешнего мира. Соседей для него словно и не существовало.

— Вы сказали, номер девятнадцать? — спросила вдруг миссис Хэмминг, замерев в нерешительности посреди сада. — Но ведь там живет только слепая женщина.

— Убитый там и не жил, — объяснил инспектор.

— А, понимаю, — рассеянно протянула миссис Хэмминг. — Он пришел туда, чтобы его убили. Вот странно!

«А ведь чертовски меткое замечание!» — подумал Колин.

Глава 9

Колин Лэм и Хардкасл проехали по Уилбрэхем Крэсент, свернули направо, оказавшись на Олбани-роуд, затем еще раз направо и очутились на противоположной стороне Уилбрэхем Крэсент.

— Видишь, как просто, — заметил Хардкасл.

— Ну конечно, если знаешь! — возразил Колин.

— Шестьдесят первый обращен тыльной стороной к дому миссис Хэмминг, но его угол соприкасается с девятнадцатым, так что давай зайдем и сюда. Получишь возможность взглянуть на своего Блэнда. Кстати, я узнавал: прислуги-иностранки в доме нет.

— Значит, мои надежды не оправдались!

Машина остановилась, и они вышли.

— Ну и садик! — воскликнул Колин.

Сад и в самом деле являл собой образец провинциального представления о совершенстве: обсаженные лобелией клумбы герани^[20], крупные мясистые бегонии^[21] и множество садовых украшений — фигурки лягушек, грибов, смешных гномов^[22] и эльфов^[23].

— Ясно как день, что мистер Блэнд — самый что ни на есть законопослушный гражданин, — содрогнувшись, сказал Колин. — Никакому злодею в голову бы не пришло устроить эдакое перед своим домом. Думаешь, мы его застанем?

— Я ему звонил, — сказал Хардкасл, — и предупредил, что заглянем.

К дому подъехал сверкающий свежей краской фургон и свернул в гараж, по всей видимости пристроенный совсем недавно. Громко хлопнула дверца, и мистер Джосая Блэнд, выбравшись из кабины, направился прямиком к полицейским. Среднего роста, лысый, с маленькими голубыми глазками, он просто светился радушием.

— Инспектор Хардкасл? Входите же, входите!

Мистер Блэнд проводил их в гостиную, убранство которой свидетельствовало о процветании хозяина: дорогие, богато украшенные лампы, письменный стол в стиле ампир^[24], позолоченные безделушки на камине, инкрустированный застекленный шкафчик-горка^[25], полные цветов жардиньерки^[26] у окна и дорогая обивка на изящных стульях.

— Садитесь, пожалуйста, — сердечно предложил мистер Блэнд. — Сигареты? Или вам на работе курить не положено?

— Нет, спасибо, — отказался Хардкасл.

— Полагаю, выпить вы тоже не пожелаете? Ну что ж, осмелюсь заметить, тем лучше для нас обоих! Так в чем же дело? Думаю, вы пришли по поводу трагедии в доме девятнадцать? Наши сады, правда, соприкасаются, но от меня почти ничего не видно, разве что из верхних окон. Невероятное происшествие! Если, конечно, верить тому, что написано в газете. Я был в восторге, когда вы позвонили. Наконец-то я узнаю, что там стряслось на самом деле! Вы и представить себе не можете, какие ходят слухи! Моя жена просто места себе не находит. Еще бы: ведь где-то рядом бродит убийца. Вы меня понимаете? Нынче всех психов стали выпускать из больниц — и вот результат. Отпустят такого домой под честное слово или как там это у них называется, подождут, пока он кого-нибудь снова не пристукнет, и обратно в сумасшедший дом. Так о чем я? Ах да, о слухах! Наша прислуга, молочник, мальчишка — разносчик газет… Вы бы их послушали! Один говорит — задушили проволокой, другой — зарезали! Кто-то божится, что стукнули по голове. Правда, все уверяют, что убит мужчина. Верно? Ну не старуху же, в самом деле, убили? В газете написано: «неизвестный мужчина».

Мистер Блэнд наконец остановился.

— Ну, что касается неизвестного, — Хардкасл улыбнулся, — это не совсем так. При нем была найдена визитная карточка с адресом.

— Значит, слухи неверные, — сказал Блэнд. — Что за люди! Знать бы, кто все это придумывает…

— Раз уж мы заговорили о жертве, — сказал Хардкасл, — может, вы посмотрите снимок?

И он в который уже раз достал фотографию.

— Вот он, значит, какой? — удивился Блэнд. — Совершенно обычный тип. Верно? Как вы и я! Может, я не должен спрашивать… но… Была какая-то особая причина, чтобы его убить?

— Сейчас еще рано об этом говорить. Скажите, мистер Блэнд, вы когда-нибудь видели этого человека?

Блэнд покачал головой.

— Уверен, что нет. Я хорошо запоминаю лица.

— Он не приходил к вам, предлагая страховку… пылесосы, стиральные машины или что-нибудь в этом роде?

— Нет-нет! Конечно нет!

— Пожалуй, об этом нам лучше спросить вашу жену. Если этот человек приходил в дом, его, несомненно, видела ваша жена.

— Совершенно верно. Хотя не знаю… У Валери не очень крепкое здоровье. Не хотелось бы ее волновать. Фотография, наверное, сделана с покойника, да?

— Да, — подтвердил Хардкасл, — разумеется. Но это не так уж бросается в глаза.

— Действительно. Очень удачный снимок. Как будто он просто спит.

— Ты говоришь обо мне, Джосая?

Дверь соседней комнаты распахнулась, и вошла средних лет женщина. Хардкасл был уверен, что она не пропустила ни слова из их разговора.

— О! Это ты, дорогая! — воскликнул Блэнд. — Я думал, ты немного вздремнула. Инспектор, моя жена!

— Ужасное убийство, — произнесла миссис Блэнд. — Я вся дрожу при одной мысли о нем.

С легким вздохом она опустилась на диван.

— Дорогая, подними ноги, тебе так будет удобнее, — заботливо сказал мистер Блэнд.

Миссис Блэнд повиновалась. Эта женщина со светло-рыжими волосами и тихим, чуть протяжным голосом казалась очень слабой, но слишком заметно было, что роль немощной страдалицы очень даже ей по душе. Кого-то она Хардкаслу сильно напоминала. Только вот кого? Инспектор старался вспомнить, но не смог. Между тем вялый ноющий голос продолжал:

— Здоровье у меня, инспектор Хардкасл, не очень хорошее, и естественно, мой муж старается оградить меня от всяких волнений. Я очень впечатлительна. Мне кажется, инспектор, вы говорили о фотографии… убитого. О Господи! Как это ужасно! Не знаю, хватит ли у меня сил взглянуть…

«Да она просто умирает от желания посмотреть на снимок», — подумал Хардкасл.

— В таком случае, миссис Блэнд, — сказал он не без ехидства, — не будем вас тревожить. Тем более, что скорее всего этот человек и не заходил в ваш дом.

— Но это ведь мой гражданский долг, не так ли? — с мужественной улыбкой произнесла миссис Блэнд и протянула руку за снимком.

— Валери, тебе вредно волноваться!

— Не говори глупостей, Джосая! Разумеется, я должна посмотреть!

Миссис Блэнд рассматривала фотографию с большим интересом и, как показалось инспектору, с некоторым разочарованием.

— Он… он совсем не похож на мертвого, — сказала она. — Тем более на убитого. Разве… разве его не задушили?

— Его закололи ножом.

— Боже! Какой ужас!

— Так вы никогда его не видели, миссис Блэнд?

— Нет, — с явной неохотой призналась миссис Блэнд. — Не видела. Он был из тех, кто… кто ходит по домам, продавая разные вещи?

— Возможно, он был страховым агентом, — осторожно сказал инспектор.

— Понимаю. Нет, к нам он не заходил. Ты помнишь, Джосая, чтобы я говорила о чем-то подобном?

— Нет, не припоминаю.

— Он был родственником мисс Пэбмарш? — спросила миссис Блэнд.

— Нет, — ответил инспектор. — Она его не знает.

— Странно, — заметила миссис Блэнд.

— Вы знаете мисс Пэбмарш?

— О да! Но по-соседски. Она иногда советуется с моим мужем по поводу сада.

— Вы, как я вижу, страстный садовод?

— Ну что вы, что вы! — запротестовал Блэнд. — У меня не хватает на это времени. Хотя кое в чем я, конечно, разбираюсь. У меня, знаете ли, есть отличный помощник, который приходит два раза в неделю. Это он следит за порядком в саду и закупает все необходимое. Пожалуй, в округе нет сада лучше нашего, но я все-таки не такой заядлый садовод, как наши соседи.

— Миссис Рэмзи? — удивился Хардкасл.

— Нет-нет! Чуть дальше, дом шестьдесят три. Мистер Макнотон. Сад для него все! Проводит там дни напролет и совершенно помешан на компосте. Нет, кроме шуток. Только о компосте и может говорить. Тоска, да и только. Но… вам, наверное, не интересно?

— Ну почему же, — сказал инспектор. — Просто я хотел бы знать, был ли вчера кто-нибудь — вы или ваша жена — в саду? Он ведь, как вы заметили, соприкасается с садом мисс Пэбмарш. Могло так случиться, что вы видели… или слышали что-нибудь интересное.

— В середине дня? Как я понимаю, убийство произошло где-то в полдень?

— Нас интересует время между часом и тремя.

Блэнд покачал головой.

— Боюсь, я ничего не видел. Мы с Валери были дома, но это время ленча, а окна столовой выходят на улицу, а не в сад.

— В котором часу у вас обычно ленч?

— В час дня. Иногда в час тридцать.

— А после ленча вы не выходили в сад?

— Нет, — сказал мистер Блэнд. — После ленча моя жена ложится отдохнуть, да и я тоже, если нет срочной работы, не прочь подремать в кресле. Я ушел из дома… гм… полагаю, без четверти три. В сад я, к сожалению, не выходил.

— Ну что ж! — со вздохом сказал Хардкасл. — Как вы понимаете, мы должны расспросить всех соседей.

— Конечно! Конечно! Жаль, что ничем не смогли помочь.

— А у вас красиво! — оглядев гостиную, любезно сказал инспектор. — И на расходы вы явно не скупились!

Блэнд радостно засмеялся.

— О да! Нам нравятся красивые вещи. У моей жены хороший вкус. В прошлом году нам крупно повезло. Жена получила наследство от одного родственника… она его не видела двадцать пять лет… Вот был сюрприз так сюрприз! И, доложу вам, очень кстати! Мы разбогатели и теперь подумываем отправиться в круиз. По-моему, эти круизы весьма познавательны. Греция и все такое… Профессора читают лекции… Сказать по правде, мне всего пришлось добиваться самому, так что времени на образование не было. Но для меня все это страшно интересно! Между прочим, парень, который раскопал Трою, был, если не ошибаюсь, бакалейщиком^[27]. Романтика! Признаюсь, мне нравится ездить в разные страны. Хотя не скажу, чтобы я там часто бывал. Так… разве что иногда в Gay Рагее^[28]… Я вообще был бы не прочь все тут продать и переехать в Испанию, Португалию, или даже Вест-Индию. Многие так делают. Спасаются от подоходных налогов. Но жене эта идея не по душе.

— Я обожаю путешествовать, но жить вне Англии мне бы не хотелось, — сказала миссис Блэнд. — Здесь все наши друзья… и сестра моя живет здесь… И все нас знают. А за границей мы будем чужими. К тому же здесь у нас очень хороший доктор. Он знает, что мне требуется. Мне совсем не хочется, чтобы меня лечил какой-нибудь иностранец. Я бы ему просто не смогла доверять.

— Ну… посмотрим, посмотрим! — весело воскликнул мистер Блэнд. — Отправимся в круиз, и, кто знает, может, ты влюбишься в Грецию!

Однако по лицу миссис Блэнд видно было, что это крайне сомнительно.

— Надеюсь, на теплоходе будет приличный английский доктор, — мрачно произнесла она.

— Конечно будет! — подтвердил ее муж.

Мистер Блэнд проводил Хардкасла и Колина к двери и еще раз посетовал на то, что не смог им помочь.

— Ну? — спросил Хардкасл. — Что ты о нем думаешь?

— Строить мой дом я бы ему не доверил, — сказал Колин. — Но это все не то. Я ищу человека, преданного своему делу. Что же касается убийства… оно какое-то неправильное! Вот если бы Блэнд накормил свою жену мышьяком или столкнул ее в Эгейское море — чтобы унаследовать денежки и жениться на шикарной блондинке…

— С этим мы разберемся, когда он накормит ее или столкнет, — сказал инспектор Хардкасл. — А пока давай заниматься убийством этого Карри…

Глава 10

В доме номер шестьдесят два миссис Рэмзи мысленно подбадривала себя: «Осталось два дня. Только два дня».

Она отбросила со лба прядь влажных волос. Из кухни послышался ужасный грохот, но у миссис Рэмзи не возникло ни малейшего желания пойти разузнать, что там случилось. Если бы можно было притвориться, что никакого шума вообще не было. Ну что ж! Еще только два дня! Она распахнула дверь на кухню и грозно спросила: «Ну, и что вы натворили теперь?» Случись это три недели назад, ее тон был бы куда более воинственным.

— Прости, мам! — сказал ее сын Билл. — Мы играли в шары… мисками… и они почему-то попали в шкаф с сервизом.

— Мы не хотели, мы нечаянно, — поддержал его младший брат Тэд.

— Немедленно все соберите и поставьте в шкаф! Осколки подметите и выбросите в мусорный бак.

— Ой, мам, только не сейчас!

— Немедленно!

— Пусть Тэд убирает, — сказал Билл.

— Нашел дурака, — возмутился Тэд. — Вечно ты все на меня сваливаешь! Если ты не будешь убирать, я тоже не буду!

— А спорим, будешь!

— Спорим, не буду!

— Я тебя заставлю!

— Только попробуй!

Мальчишки яростно вцепились друг в друга. Билл прижал Тэда к кухонному столу, и миска с яйцами угрожающе закачалась.

— О-о-о! Марш из кухни! — Миссис Рэмзи вытолкала сыновей, захлопнула кухонную дверь и стала подбирать посуду и подметать осколки фарфора.

«Еще два дня, — повторила она, — и они уедут в школу. Вот тебе и материнская любовь!»

Ей вспомнилась острота какого-то журналиста: «По-настоящему счастлива женщина бывает лишь шесть дней в году — это в первые и последние дни школьных каникул». «Как это верно», — думала миссис Рэмзи, подметая осколки своего лучшего обеденного сервиза. С какой радостью ожидала она приезда своих сыновей пять недель назад! А теперь? «Послезавтра, — повторила она себе, — послезавтра Билл и Тэд вернутся в школу. Даже не верится! Кажется, никогда не дождусь!»

А пять недель назад? Какое это было блаженство, когда она встречала детей на станции! Какой пылкой и бурной была их встреча! Как радостно мальчишки носились по всему дому и саду! К их приезду она испекла свой фирменный торт… А теперь?.. Чего она ждала теперь? Хотя бы одного спокойного дня! Чтобы не нужно было постоянно торчать на кухне, готовя бесконечные завтраки, обеды и ужины. Чтобы не нужно было без конца мыть полы и посуду. Она любила своих мальчиков… Такие славные ребята… Она ими гордилась. Но они были просто невыносимы! Неимоверный аппетит, буйная энергия, чудовищный шум, который они постоянно поднимали…

С улицы донеслись хриплые вопли, и миссис Рэмзи испуганно выглянула в окно. Нет, все в порядке! Просто они выбежали в сад. Так-то лучше! В саду для них больше места. Правда, они будут мешать соседям. Господи, хоть бы они оставили в покое кошек миссис Хэмминг! Да черт с ними (в конце-то концов) с кошками, но вот эта проволока на калитке… Мальчики постоянно рвут о нее свои шорты. Миссис Рэмзи невольно глянула в сторону аптечки, предусмотрительно — чтобы всегда была под рукой — поставленной на посудный шкафчик. Не то чтобы миссис Рэмзи слишком уж волновалась из-за обычных и вполне естественных происшествий, сопровождающих бурные игры мальчиков. По правде говоря, обычной ее реакцией в таких случаях было: «Я вам сто раз говорила, чтобы не оставляли пятен крови от своих ссадин в гостиной! Идите на кухню и пачкайте там, если вам это доставляет удовольствие. Линолеум хоть можно отмыть!»

В саду раздался ужасный вопль, который вдруг оборвался и сменился такой зловещей тишиной, что сердце миссис Рэмзи тревожно сжалось. К тишине она не привыкла. Миссис Рэмзи растерянно застыла, держа в руке совок с черепками битой посуды. Внезапно дверь распахнулась, и на пороге появился Билл. На его лице был написан почтительный восторг, весьма странный для его одиннадцати лет.

— Мам! — сказал он. — Пришел инспектор криминальной полиции и с ним еще один человек.

— Ох! — с облегчением выдохнула миссис Рэмзи. — Что ему нужно, дорогой?

— Он спрашивает тебя, — ответил Билл, — я думаю, это из-за убийства. Ну, знаешь, того, что случилось вчера у мисс Пэбмарш.

— Не понимаю, зачем ему приходить ко мне, — чуть раздраженно произнесла миссис Рэмзи.

«В жизни всегда так, — подумала она, — не одно, так другое». Надо же, как некстати! Только она собралась приготовить жаркое по-ирландски…

— Что поделаешь! — вздохнула она. — Пожалуй, мне лучше их принять. ...