Кристи Агата СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ ТОМ СЕДЬМОЙ

КАРТЫ НА СТОЛЕ Cards on the table 1936 © Перевод Девель Л., Девель А., 1991

Предисловие автора

Широко распространено мнение, что детектив похож на большие скачки — стартуют красивые лошади и жокеи. «Платите и попытайте счастье!»

Фаворит в детективе, как принято считать, полная противоположность фавориту на ипподроме. Иными словами, он похож скорее на абсолютного аутсайдера!

Определите из числа участников наименее вероятного преступника и — в девяти случаях из десяти — не ошибетесь.

Поскольку я не хочу, чтобы мой уважаемый читатель в негодовании отшвырнул эту книжку, предпочитаю предупредить заранее, что она совсем иного рода. Здесь лишь четыре участника состязания, и каждый при соответствующих обстоятельствах мог бы совершить преступление. Закономерно возникает некоторое недоумение.

Однако я думаю, что четыре человека, каждый из которых совершил убийство и, возможно, еще и новое преступление, не могут не вызвать интереса. Эти четверо представляют совершенно различные человеческие типы, — мотив действия каждого характерен только для него одного, и каждый из них идет к преступлению своим путем. Рассказ строится исключительно на психологических моментах, и это не менее интересно, потому что когда все сказано и совершено, именно душевное состояние убийцы вызывает наибольший интерес.

В качестве еще одного довода в пользу этой детективной истории следует сказать, что это было любимое дело Эркюля Пуаро. Впрочем, его друг, капитан Гастингс, услышав все от самого Пуаро, посчитал эту историю очень скучной!

А с кем из них согласитесь вы, мой читатель?

Глава 1 Мистер Шайтана

— Мосье Пуаро, дорогой! — тихий воркующий голос, голос умело используемый как инструмент: ничего импульсивного, непродуманного.

Эркюль Пуаро обернулся.

Поклонился.

Церемонно протянул руку.

В его взгляде мелькнуло что-то необычное. Можно сказать, что случайная встреча вызвала несвойственное ему проявление волнения.

— Мосье Шайтана, дорогой, — произнес он в ответ.

Оба замолкли. Как дуэлянты en garde^[1].

Вокруг медленным водоворотом кружила элегантная меланхолическая лондонская публика. Слышались неторопливые разговоры, шушуканье.

— Как прелестно!..

— Просто божественно, правда, милый?..

В Уэссекс-хаусе^[2] проходила выставка табакерок. Вход — одна гинея^[3], весь сбор в пользу лондонских больниц.

— Дорогой мой, до чего же я рад вас видеть, — продолжал мистер Шайтана. — Много ли нынче вешают, гильотинируют? Уж не затишье ли в уголовном мире? Или тут сегодня ожидается ограбление? Это было бы весьма пикантно.

— Увы, мосье, — сказал Пуаро. — Я здесь как частное лицо.

Мистер Шайтана обернулся вдруг к очаровательной молодой особе с кудряшками, как у пуделя, с одной стороны головы и шляпкой в виде трех рогов изобилия, свернутых из черной соломки, — с другой.

— Милая моя, отчего это я вас у себя не видел? — спросил он. — Прием был очень удачным. Все так прямо и говорят. А одна дама только и сказала: «Здравствуйте», «До свидания» и «Большое спасибо». Но она, конечно, была из гарден-сити^[4], бедняжка!

Пока Очаровательная Молодая Особа достойным образом отвечала, Пуаро позволил себе как следует изучить волосяной покров над верхней губой мистера Шайтаны.

Прекрасные усы, несомненно, прекрасные усы, единственные в Лондоне, которые могли бы поспорить с усами самого мосье Пуаро.

— Но они не такие уж пышные, — пробормотал он себе под нос. — Нет, они, безусловно, хуже во всех отношениях. Tout de тёте^[5], они обращают на себя внимание.

Да и весь облик мистера Шайтаны обращал на себя внимание, все тут было подчинено одной цели. Он, не без умысла, пытался строить из себя этакого Мефистофеля^[6]. Высокий, сухопарый, с длинным мрачным лицом, на котором темнели иссиня-черные брови, усы с туго закрученными кончиками и крошечная черная эспаньолка^[7]. Одевался он изысканно, его туалеты были истинными произведениями искусства, хотя и выглядели несколько эксцентрично.

У всех истинных англичан при виде его прямо руки чесались: поддать бы ему как следует! И не сговариваясь, они повторяли с точностью до слова одну фразу:

— Вот чертов даго^[8], Шайтана!

Жены, сестры, тетки, матери и даже бабушки истинных англичан говорили, варьируя выражения в зависимости от возраста, примерно так:

«Знаю, дорогая. Разумеется, он ужасен, но до чего богат! Какие замечательные приемы! И жуткий, жуткий насмешник!»

Кем был мистер Шайтана: аргентинцем, португальцем или греком, или принадлежал к какой-нибудь иной нации, справедливо презираемой ограниченными британцами, — никто не знал.

Но три факта были совершенно очевидны.

Он безбедно поживал себе на роскошной Парк-Лейн^[9].

Он давал замечательные приемы — большие приемы, приемы для узкого круга, жуткие приемы, престижные приемы и, определенно, «сомнительные» приемы.

Он был человеком, которого чуть ли не побаивались. Почему, вряд ли это можно было объяснить словами. Было такое ощущение, что он знает обо всех несколько больше, чем нужно. А кроме того, его шутки были порою весьма экстравагантны, так что лучше было не рисковать, оставить мистера Шайтану в покое.

Сегодня Шайтана решил позабавиться над маленьким человечком, Эркюлем Пуаро.

— Так, значит, даже полицейским полагается отдыхать? — заметил он. — Занялись на склоне лет искусством, мосье Пуаро?

Пуаро добродушно улыбнулся.

— Я вижу, — сказал он в ответ, — что вы тоже выставили здесь три табакерки.

Мистер Шайтана умоляюще отмахнулся.

— Подбираю иногда всякие пустяковины. Вам надо как-нибудь побывать у меня. У меня имеются прелюбопытные вещицы. Я не ограничиваю себя какой-либо эпохой или родом вещей.

— У вас католическая любовь к реликвиям, — улыбнулся Пуаро.

— Можно сказать и так.

Вдруг в глазах мистера Шайтаны заплясали чертики, брови затейливо изогнулись, а уголки губ лукаво поднялись.

— Я бы мог вам показать даже предметы по вашей части, мосье Пуаро.

— Значит, у вас есть собственный «Черный музей»?^[10]

— Да ну. — Мистер Шайтана с презрением щелкнул пальцами. — Просто ребячество, — чашка убийцы из Брайтона да «фомка»^[11] известного грабителя. Я обычно не трачу силы на подобные мелочи. Я ведь собираю только наилучшие экспонаты.

— Что, по-вашему, можно считать лучшими экспонатами в коллекции такого рода? — допытывался Пуаро.

Мистер Шайтана наклонился вперед, положил два пальца на плечо Пуаро и драматическим свистящим шепотом произнес:

— Людей, которые совершили преступления, мосье Пуаро.

Брови Пуаро слегка приподнялись.

— Ага, напугал я вас! — Мистер Шайтана был доволен. — Дорогой мой, дорогуша, мы с вами смотрим на такие вещи с полярных точек зрения! Для вас преступление — дело обычное: убийство, расследование, улики и, в конце концов (поскольку вы, без сомнения, человек способный), — вынесение приговора. Такие банальности для меня не представляют интереса. Меня не интересуют заурядные образчики чего бы то ни было. Пойманный убийца обязательно из неудачников. Это — второй сорт. Нет, я подхожу к делу с артистической точки зрения. Я собираю только лучших.

— Лучших? Кого же именно?

— Дорогой мой, тех, кто вышел сухим из воды! Победителей! Преступников, которые живут себе и в ус не дуют, преступников, которых никогда не коснулась тень подозрения. Согласитесь, это забавное увлечение.

— Я бы употребил тут совсем другое слово…

— Идея! — закричал Шайтана, не обращая внимания на Пуаро. — Скромный обед! Обед по поводу знакомства с моими экспонатами! Интереснейшая, в самом деле, мысль! Не понимаю, почему она мне до сих пор не приходила в голову? Да, да, превосходно себе все это представляю. Но вы должны дать мне немного времени. На следующей неделе вряд ли. Ну давайте, скажем, через неделю. Вы не заняты? На какой день назначим?

— Через неделю можете располагать мной, — с поклоном сказал Пуаро.

— Хорошо, тогда, например, в пятницу. Пятница — это будет восемнадцатое. Беру себе на заметку. Идея мне чрезвычайно нравится.

— Не могу с такой же уверенностью сказать, что это очень нравится мне, — медленно произнес Пуаро. — Нет, нет, я признателен вам за любезное приглашение, дело не в этом…

— Понимаю, — перебил его Шайтана, — это шокирует вас, не соответствует вашим добропорядочным буржуазным представлениям. Дорогой мой, пора бы вам преодолеть ограниченность полицейского мышления.

— У меня действительно, как вы сказали, чисто буржуазное представление об убийстве, — медленно проговорил Пуаро.

— Но, дорогой мой, почему? Да, совершенное кое-как — это, скорее, по части мясника, согласен. Но убийство может быть искусством! А убийца — артистом!

— О, с этим я согласен.

— Ну и?.. — с интересом произнес Шайтана.

— Ну и все равно, он остается убийцей!

— Но согласитесь, дорогой мой Пуаро, блестящее исполнение является смягчающим обстоятельством! Вы просто лишены воображения. Вы хотите на всех убийц надеть наручники, посадить их и в конце концов когда-нибудь поутру прикончить. По-моему, удачливых убийц надо обеспечивать пенсией и приглашать на обеды!

Пуаро пожал плечами.

— Напрасно вы считаете, что я равнодушен к виртуозам в своем, так сказать, деле. Я могу оценить убийцу по достоинству. Меня же восхищает, к примеру, тигр — какой великолепный зверь, какой рыжий, какой замечательно полосатый. Но я восхищаюсь им, только когда он в клетке. В клетку я не зайду. Если этого не потребуют, конечно, мои обязанности. Видите ли, мистер Шайтана, тигр может прыгнуть и…

Шайтана усмехнулся.

— Понимаю. А убийца?

— Может убить, — вполне серьезно сказал Пуаро.

— Ну и паникер же вы, старина! Значит, не придете познакомиться с моим собранием… тигров?

— Напротив, буду рад.

— Каков смельчак!

— Вы не до конца меня поняли, мосье Шайтана. Мои слова — своего рода предупреждение. Вы хотели, чтобы я отнесся к вашему увлечению как к забаве. Я говорю, что употребил бы тут другое слово, «не забава», а «опасность».

Шайтана разразился мефистофельским смехом.

— Так я могу ждать вас восемнадцатого? — спросил он.

— Вы можете ждать меня восемнадцатого, — с легким поклоном ответил Пуаро. — Mille remerciments^[12].

— Значит, устроим небольшую вечеринку, — задумчиво произнес Шайтана. — Не забудьте же, в восемь.

Он удалился. Пуаро некоторое время смотрел ему вслед.

В раздумье детектив медленно покачал головой.

Глава 2 Обед у мистера Шайтаны

Дверь в огромную квартиру мистера Шайтаны отворилась бесшумно. Седовласый дворецкий так же бесшумно ее закрыл, ловко помог гостю снять пальто, принял шляпу.

Тихим невозмутимым голосом он спросил:

— Как вас представить?

— Эркюль Пуаро.

Легкий ропот пронесся по холлу, когда дворецкий раскрыл двери и объявил:

— Мосье Эркюль Пуаро.

Шайтана вышел ему навстречу с бокалом хереса в руке. Он был, как всегда, безупречно одет. Сходство с Мефистофелем сегодня вечером бросалось в глаза еще сильнее, брови изгибались, словно в насмешке.

— Вы не знакомы? Позвольте представить вам: миссис Оливер.

Наш комедиант получил удовольствие от того, что Пуаро слегка вздрогнул от неожиданности.

Миссис Ариадна Оливер была прекрасно известна как автор детективных и других захватывающих романов. Ее перу принадлежали популярные (хотя и не во всем безупречные) статьи: «О склонности к преступлению», «Знаменитые преступления passionels»^[13], «Убийство из ревности — убийство из корысти». Она была также ярой феминисткой^[14], если в прессе обсуждалось какое-нибудь громкое дело, у нее непременно брали интервью, где она непременно говорила: «Вот если бы женщина возглавляла Скотленд-Ярд!» Она очень верила в женскую интуицию.

В остальном это была приятная женщина средних лет, несколько угловатая, но это ее даже красило. Чудесные глаза, плотные плечи, большая копна непослушных седых волос, с которыми она все время экспериментировала. То у нее был в высшей степени ученый вид, — волосы гладко зачесаны и собраны в большой пучок на затылке, то она являлась вдруг с локонами мадонны, то с гривой небрежных кудрей. Ради сегодняшнего необычного вечера миссис Оливер решилась прикрыть лоб челкой.

Низким грудным голосом она поприветствовала Пуаро, с которым познакомилась когда-то на одном литературном обеде.

— А инспектора Баттла вы, несомненно, знаете, — сказал мистер Шайтана.

Крупный, плотный, словно вырубленный из дерева, причем не просто из дерева, а из того, что идет на постройку боевых кораблей^[15].

По-видимому, инспектор Баттл был типичным представителем Скотленд-Ярда. Вид у него всегда был флегматичный и довольно глупый.

— Я знаком с мосье Пуаро, — сказал инспектор Баттл, его деревянное лицо на миг раздвинулось улыбкой и приняло прежнее выражение.

— Полковник Рейс, — продолжал знакомить Шайтана.

Пуаро не был ранее знаком с полковником Рейсом, но кое-что о нем слышал. Хмурый, статный, загорелый мужчина лет пятидесяти, он обычно находился на каких-нибудь аванпостах империи, в особенности если назревали неприятные события. Секретная служба — мелодраматический термин, но он довольно точно объясняет человеку непосвященному суть и диапазон деятельности полковника Рейса.

Пуаро теперь понял и оценил особый смысл устроенной комедии.

— Остальные гости запаздывают, — сказал мистер Шайтана. — Возможно, моя вина. Кажется, я сказал им в восемь пятнадцать.

Но в этот момент двери распахнулись, и дворецкий объявил:

— Доктор Робертс.

Это был жизнерадостный, чрезвычайно колоритный человек средних лет. Маленькие сверкающие глазки, небольшая лысина, склонность к embonpoint^[16], в общем, намытый до блеска; продезинфицированный практикующий врач. И вся его повадка сразу же выдавала в нем врача. Энергичен, уверен в себе. Вы чувствуете, что диагноз его будет правильным, а лечение приятным и эффективным: «Немного шампанского для полного выздоровления». Человек-то опытный!

— Не опоздал, надеюсь? — добродушно спросил он.

С хозяином он поздоровался за руку, а остальным был представлен. Знакомство с Баттлом, казалось, доставило ему особое удовольствие.

— Как же, как же, один из столпов Скотленд-Ярда, не так ли? Очень интересно! Нехорошо, разумеется, заставлять говорить о делах, но, предупреждаю вас, я попытаюсь это сделать. Всегда интересовался преступлениями. Конечно, не слишком похвально для врача! Не выдавайте меня моим слабонервным пациентам, ха-ха!

Двери снова распахнулись.

— Миссис Лорример.

Вошла элегантно одетая женщина лет шестидесяти. У нее были тонкие черты лица, прекрасно уложенные седые волосы, голос — высокий, резкий.

— Надеюсь, я не очень опоздала, — сказала она, обращаясь к хозяину, затем повернулась поприветствовать доктора Робертса, с которым была знакома.

— Майор Деспард, — снова объявил дворецкий.

Это был высокий, сухопарый красивый мужчина, его лицо слегка портил шрам на виске. Он был представлен и, естественно, направился к полковнику Рейсу. Вскоре они увлеченно беседовали о спорте и о сафари^[17].

И в заключение дворецкий объявил:

— Мисс Мередит.

Девушка лет двадцати с небольшим. Среднего роста, хорошенькая. Каштановые кудри собраны в пучок на затылке, большие серые глаза широко расставлены. Речь медленная, голос тихий.

— О Господи, я последняя? — произнесла она.

Мистер Шайтана обрушился на нее с хересом и витиеватым комплиментом. Он представил ее официально и несколько церемонно.

Мисс Мередит, потягивая херес, оказалась рядом с Пуаро.

— Наш друг — любитель церемоний, — с улыбкой сказал Пуаро.

— Да, — подтвердила девушка, — теперь люди больше обходятся без представлений. Просто говорят: «Я думаю, вы всех тут знаете», вот и все.

— А если нет?

— А если нет?.. Иногда это создает неловкости, но когда о тебе объявляют, еще страшнее. — Она помедлила немного и спросила: — Это миссис Оливер, писательница?

И тут как раз послышался низкий голос миссис Оливер, разговаривающей с доктором Робертсом:

— Вы не можете отрицать, что у женщин есть чутье… Женщины и сами это знают.

Она попыталась было откинуть волосы назад, но ничего из этого не вышло, — ведь сегодня у нее была челка.

— Это миссис Оливер, — подтвердил Пуаро.

— Та, которая написала «Труп в библиотеке»?

— Та самая.

Мисс Мередит слегка нахмурилась.

— А вот этот, с деревянным лицом? Мистер Шайтана сказал — инспектор?

— Из Скотленд-Ярда.

— А вы?

— А я?

— Я все о вас знаю, мосье Пуаро. Ведь это вы по-настоящему постигли секреты криминалистики.

— Мадемуазель, вы приводите меня в смущение.

Мисс Мередит сдвинула брови.

— Мистер Шайтана… — начала она и запнулась. — Мистер Шайтана…

— Можно сказать, — спокойно произнес Пуаро, — что у него «преступные намерения». По-видимому, да. Несомненно, он хочет услышать, как мы будем спорить друг с другом. Он уже подзадоривает миссис Оливер и доктора Робертса. Они уже рассуждают о ядах, не оставляющих следов.

— До чего странный человек! — с легким вздохом сказала мисс Мередит.

— Доктор Робертс?

— Нет, мистер Шайтана. — Она слегка подернула плечиками. — В нем всегда что-то настораживает, никогда не знаешь, какую он придумает себе забаву. От него так и ждешь чего-нибудь… ужасного.

— Например, охота на лис^[18], а?

Мисс Мередит с упреком посмотрела на него.

— Я имею в виду что-нибудь восточное!

— Возможно, он и аморален, — задумчиво произнес Пуаро.

— Ненормален?

— Я говорю, аморален.

— И вообще, он мне ужасно не нравится, — доверительно сказала мисс Мередит, понизив голос.

— Однако вам понравится его обед, — заверил Пуаро. — У него изумительный повар.

Она недоверчиво взглянула на него, потом рассмеялась.

— Вот это да! — воскликнула она. — Вы, я вижу, не лишены человеческих слабостей.

— Но я же и есть человек!

— Знаете, — сказала мисс Мередит, — все эти знаменитости так пугают.

— Мадемуазель, вам не следует пугаться, вы должны испытывать трепет, у вас должна быть наготове книжка для автографов и авторучка.

— Видите ли, меня не интересуют преступления. Не думаю, что женщины этим увлекаются, это мужчины всегда читают детективные романы.

Эркюль Пуаро томно вздохнул.

— Увы! — пробормотал он. — Много бы я отдал в эту минуту, чтобы быть хотя бы самой маленькой кинозвездой!

Дворецкий распахнул двери.

— Кушать подано, — буркнул он.

Предсказание Пуаро полностью оправдалось. Обед был отменный, антураж безупречен. Приглушенный свет, полированное дерево, синее мерцание бокалов с виски. В полумраке сидящий во главе стола мистер Шайтана выглядел как никогда демонически.

Он галантно извинился за то, что в обществе преобладают мужчины.

Миссис Лорример находилась справа от него, миссис Оливер — слева. Мисс Мередит сидела между инспектором Баттлом и майором Деспардом. Пуаро — между доктором Робертсом и миссис Лорример.

Последняя шутливо перешептывалась с соседом.

— Не думайте, что мы позволим вам на весь вечер завладеть единственной хорошенькой девушкой. Вы, французы, даром время не теряете, разве не так?

— Вообще-то, я бельгиец, — прошептал в ответ Пуаро.

— А по-моему, старина, когда дело касается дам, один черт, — весело заметил доктор.

Затем, повернувшись к полковнику Рейсу и отбросив шутливый тон, он с профессиональным азартом повел речь о новейших методах лечения сонной болезни^[19].

Миссис Лорример завела с Пуаро беседу о последних пьесах. Ее суждения были убедительны, замечания метки. Потом они перешли на книги, на мировую политику. Пуаро понял, что она очень неглупая, широко эрудированная женщина.

На противоположной стороне стола миссис Оливер выпытывала у майора Деспарда названия особенно редкостных и нераспознаваемых ядов.

— Вот, например, кураре…^[20]

— Дорогой мой, vieux jeu!^[21] Это уже тысячу раз встречалось. Я имею в виду что-нибудь новое.

— Примитивные племена очень консервативны, — сухо заметил майор Деспард. — Они предпочитают старые, испытанные средства, апробированные их дедами и прадедами.

— Как неинтересно, — сказала миссис Оливер. — А мне казалось, что они все время экспериментируют с различными травами и другими вещами. Такие возможности для опытов, думала я. Плохо ли, разом избавиться от всех своих богатых дядюшек отравой, которая еще никому не известна.

— Цивилизация тут может похвастаться большим, чем дикари, — ответил Деспард. — Возьмите, например, современную лабораторию. Культуры невинных на вид микробов безотказно вызывают серьезнейшие болезни.

— Мои читатели этого не поймут, — возразила миссис Оливер. — Кроме того, запутаешься в названиях: стафилококки, стрептококки и прочие кокки^[22]. Это непостижимо для моего секретаря, да и скучно, вам не кажется? А вы, инспектор, что скажете?

— В реальной жизни, миссис Оливер, люди не претендуют на особую изысканность, — заявил тот. — Обычно предпочитают мышьяк, ведь он такой надежный и его легко достать.

— Чепуха, — отрезала миссис Оливер. — Просто существует множество таких преступлений, которые вы со своим Скотленд-Ярдом никогда и не раскроете. Вот если бы у вас там была женщина…

— Собственно, у нас есть…

— Ха, эти страшилища в дурацких шляпах, женщины-полицейские, которые мозолят глаза в парках! Я имею в виду женщину, которая бы возглавила бы все. Женщины разбираются в преступлениях.

— Они обычно очень хорошие следователи, — сказал инспектор Баттл. — Не теряются. Диву даешься, как они до всего докапываются.

Мистер Шайтана слегка усмехнулся:

— Яд — оружие женщин. Вероятно, многие отравительницы так и не разоблачены.

— Безусловно, вы правы, — просияла миссис Оливер, щедро накладывая себе mousse de foie gras^[23].

— У врачей для этого тоже имеются возможности, — продолжал рассуждать мистер Шайтана.

— Я протестую! — воскликнул доктор Робертс. — Если мы и травим пациентов, то по чистой случайности.

И он расхохотался.

— Но если бы мне надо было совершить преступление, — продолжал Шайтана и остановился. Пауза была так многозначительна, что все подняли на него глаза. — Если бы надо было… я поступил бы очень просто. Всегда происходят несчастные случаи… при стрельбе, например, или просто дома… — Он передернул плечами и взял бокал с вином. — Впрочем, кто я такой, чтобы разглагольствовать тут в компании специалистов…

Он выпил. Красные блики от вина метнулись по лицу с напомаженными усами, маленькой эспаньолкой, с причудливо изогнутыми бровями…

Некоторое время все молчали.

Вдруг миссис Оливер заговорила:

— Без двадцати или двадцать минут? Ангел пролетает^[24].У меня ноги не скрещены, значит, ангел черный.

Глава 3 Бридж^[25]

Когда компания вернулась в гостиную, там уже стоял ломберный стол^[26]. Подали кофе.

— Играет кто-нибудь в бридж? — спросил мистер Шайтана. — Миссис Лорример, я знаю. Доктор Робертс. Вы играете, миссис Мередит?

— Да. Правда, не блестяще.

— Отлично. И майор Деспард? Хорошо. Будем считать, что вы четверо располагаетесь здесь.

— Слава Богу, поиграем в бридж, — с улыбкой сказала миссис Лорример Пуаро. — Я неисправимая картежница! Обожаю бридж! Теперь даже не езжу на обеды, если не обещают бриджа! Иначе меня просто клонит в сон. Стыдно, но ничего не могу с собой поделать.

Сняв колоду, определили партнеров. Миссис Лорример с Энн Мередит против майора Деспарда и доктора Робертса.

— Женщины против мужчин, — объявила миссис Лорример, профессионально тасуя карты. — Неважнецкие картишки, что скажешь, партнер? Мой форсинг — два^[27].

— Постарайтесь выиграть, — напутствовала их миссис Оливер, обуреваемая феминистскими страстями. — Покажите мужчинам, что не все бывает так, как им хочется!

— Бедняги, у них не остается никакой надежды, — не без ехидства заметил доктор Робертс, начиная тасовать вторую колоду.

— По-моему, вам сдавать, миссис Лорример.

Майор Деспард усаживался довольно медленно. Он рассматривал Энн Мередит так, будто бы только что обнаружил, как она необыкновенно хороша собой.

— Снимите, пожалуйста, — не сдержавшись, сказала миссис Лорример.

С извинениями он снял протянутую колоду.

Уверенными движениями миссис Лорример принялась раздавать карты.

— Рядом в комнате есть еще ломберный стол, — сказал мистер Шайтана.

Он направился туда, и остальные четверо последовали за ним в небольшую, уютно обставленную курительную комнату, где был приготовлен второй стол.

— Надо снять колоду, — напомнил полковник Рейс.

Мистер Шайтана покачал головой.

— Я не играю, — заявил он. — Бридж не моя страсть.

Все принялись уговаривать его, грозили, что тогда тоже не станут играть, но он решительно уклонился, и они наконец уселись.

Мистер Шайтана некоторое время понаблюдал за ними, мефистофельски усмехнулся, увидев, при каком раскладе миссис Оливер заявила две без козырей, и прошел в соседнюю комнату. Тут тоже все были увлечены игрой. Лица серьезные, заявки одна за другой. «Червы». «Пас». «Три трефы». «Три пики». «Четыре бубны». «Дубль»^[28]. «Четыре червы». Мистер Шайтана постоял некоторое время, украдкой посмеиваясь. Потом он прошел через комнату и сел в большое кресло у камина. Внесли поднос с напитками и поставили на столик рядом. Огненные блики играли в хрустальных пробках.

Хорошо чувствующий эффекты освещения, мистер Шайтана устроил все так, что казалось: комнату озаряет только пламя камина. Маленькая под абажуром лампочка у подлокотника давала достаточно света, чтобы читать, если он того пожелает. Приглушенный верхний свет не портил впечатления. Светильники поярче были над ломберным столом, откуда продолжали доноситься монотонные восклицания.

— Без козыря, — решительное и четкое миссис Лорример.

— Три червы, — с агрессивной ноткой в голосе доктора Робертса.

— Пас, — спокойное Энн Мередит.

Небольшая пауза предшествовала реплике майора Деспарда, не столько тугодума, сколько человека, привыкшего обдумывать каждое свое слово:

— Четыре червы.

— Дубль.

Отсветы огня трепетали на лице Шайтаны, он улыбался.

Улыбался и улыбался без устали веки его слегка подрагивали…

Прием доставлял ему удовольствие.

— Пять бубен. Гейм и роббер^[29],— сказал полковник Рейс. — Неплохо у вас получилось, партнер. Не думал, что вы справитесь, Пуаро. Повезло, что они не разыграли пики.

— Это, я думаю, мало бы что изменило, — сказал инспектор Баттл, человек великодушный.

Он и пытался разыграть пики, и у его партнерши миссис Оливер были пики, но «что-то ей подсказало» пойти с треф, что и привело к плачевному результату.

Полковник Рейс взглянул на часы.

— Десять минут первого. Может быть, еще одну?

— Прошу прощения, — сказал инспектор Баттл, — я не привык ложиться поздно.

— Я тоже, — сказал Эркюль Пуаро.

— Тогда подведем итоги, — сказал Рейс.

Итогом пяти робберов в этот вечер была решительная победа мужчин. Миссис Оливер проиграла три фунта семь шиллингов, остальные — только по три. Больше всех выиграл полковник Рейс.

Миссис Оливер была плохим игроком в бридж, но умела проигрывать. Она весело выложила деньги.

— Не клеилось у меня все сегодня, — сказала она. — Такое иногда бывает. А вот вчера мне шла хорошая карта. Трижды получала по сто пятьдесят премиальных очков.

Она поднялась, забрала свою вышитую сумочку, вовремя удержавшись, чтобы не откинуть со лба специально напущенные на него волосы.

— Полагаю, наш хозяин здесь, рядом, — сказала она и отправилась в соседнюю комнату.

Остальные прошли за ней. Мистер Шайтана сидел в кресле у камина. Игроки были поглощены игрой.

— Дубль пять треф, — невозмутимо произнесла миссис Лорример.

— Пять без козырей.

— Дубль пять без козырей.

Миссис Оливер приблизилась к столу. Игра, по всей видимости, была захватывающая. Инспектор Баттл подошел вместе с ней.

Полковник Рейс направился к мистеру Шайтане. Пуаро — тоже.

— Пора расходиться, Шайтана, — сказал Рейс.

Мистер Шайтана хранил молчание. Голова его склонилась вперед, казалось, он задремал. Рейс бросил какой-то странный быстрый взгляд на Пуаро и подошел к креслу поближе. Тут он сдавленно вскрикнул. Пуаро тотчас подскочил и посмотрел туда, куда показывал полковник. Он увидел нечто, что могло быть крупной, богато украшенной булавкой для галстука, но это была не булавка.

Пуаро, наклонившись, поднял одну из рук мистера Шайтаны и тут же отпустил ее — она бессильно упала. Он встретил вопрошающий взгляд Рейса и кивнул. Рейс громко позвал:

— Инспектор Баттл, на минуточку.

Баттл подошел.

Миссис Оливер продолжала следить за игрой. Разыгрывали пять без козырей.

Несмотря на кажущуюся флегматичность, инспектор был очень расторопен. Он лишь поднял брови и тихо спросил:

— Что у вас стряслось?

Рейс кивнул на безмолвную фигуру в кресле.

Когда Баттл склонился над ним, Пуаро вглядывался в то, что было лицом мистера Шайтаны. Теперь, когда рот был открыт, оно выглядело глупым — никакого демонизма не осталось.

Эркюль Пуаро покачал головой.

Инспектор Баттл распрямился. Не дотрагиваясь, он смотрел на то, что было похоже на крупную булавку в галстуке мистера Шантаны, но булавкой эта вещь не была. Он поднял обмякшую руку и дал ей упасть.

Он был спокоен, подтянут и приготовился взять на себя управление ситуацией.

— Дамы и господа! — произнес он. — Прошу внимания.

Его тон уже был совершенно официален, и эти слова прозвучали так, что все игроки обратились в его сторону, а рука Энн Мередит с тузом пик замерла в воздухе.

— Очень сожалею, но должен сообщить вам, что хозяин дома, мистер Шайтана, мертв.

Миссис Лорример и доктор Робертс вскочили на ноги, Деспард, не спуская с Шайтаны взгляда, нахмурился. Энн Мередит приоткрыла рот.

— Вы уверены?

Доктор Робертс — в нем проснулся профессионал — энергично направился через комнату — освидетельствовать покойного.

Как-то невзначай инспектор оказался на его пути.

— Минутку, доктор Робертс. Не скажете ли вы мне сначала, кто входил в эту комнату и выходил из нее сегодня вечером?

Робертс удивленно посмотрел на него.

— Входил и выходил? Я вас не понимаю. Никто.

Инспектор перевел пристальный взгляд на миссис Лорример.

— Это так?

— Именно так.

— Ни дворецкий, ни слуги?

— Никто. Разве что дворецкий — принес поднос, когда мы сели за бридж. С тех пор никто не появлялся.

Инспектор взглянул на Деспарда.

Деспард кивнул в знак согласия.

— Да, да, это правда, — почти беззвучно произнесла Энн.

— Что все это значит?! — не сдержался Робертс. — Дайте мне хотя осмотреть его, может быть, это просто обморок.

— К сожалению, это не обморок. Но никто не дотронется до него, пока не приедет дивизионный врач. Мистер Шайтана убит.

— Убит? — резко-пронзительное миссис Лорример.

— Убит? — недоверчивый вздох Энн.

— Боже милостивый! — шепот доктора Робертса.

Деспард молча уставился в пространство.

Инспектор Баттл медленно кивнул. Он был похож в этот момент на фарфоровую статуэтку китайского мандарина^[30]. Лицо его абсолютно ничего не выражало.

— Заколот, — уточнил он. — Вот так вот. Заколот. — И вдруг, как выстрел, прозвучал его вопрос: — Кто-нибудь из вас выходил из-за стола?

Он увидел, как выражения четырех лиц резко переменились. Он увидел на них страх, понимание, возмущение, уныние, ужас, но не увидел ничего для себя полезного.

Воцарилось молчание.

— Так что же?

Потом майор Деспард, по-солдатски вытянувшись, повернул свое узкое умное лицо к Баттлу и деловито сказал:

— Я думаю, в течение вечера все мы в тот или иной момент выходили из-за стола — либо за напитками, либо подбросить поленьев в огонь. Я делал и то и другое. Когда я подходил к камину, Шайтана в кресле спал.

— Спал?

— Да, я так решил.

— Может быть, так оно и было, — согласился Баттл. — Но он мог быть уже мертв. Будем разбираться. Я прошу вас сейчас пройти в соседнюю комнату. — Он повернулся к безмолвно стоявшему Рейсу. — Полковник, может быть, вы пройдете с нами?

Рейс с пониманием кивнул.

— Хорошо, инспектор.

Четверо игроков в бридж медленно прошли за дверь.

Миссис Оливер села на стул в дальнем углу комнаты и тихонько заплакала.

Баттл снял трубку, переговорил по телефону, потом сказал:

— Полиция сейчас прибудет. Управление распорядилось, чтобы делом занялся я. Дивизионный врач приедет немедленно. Мосье Пуаро, каково ваше мнение: сколько времени прошло с момента наступления смерти? Мне кажется, значительно более часа.

— Согласен. Точнее, увы, никто определить не сможет. Никто не скажет: «Этот человек скончался один час двадцать минут и сорок секунд назад».

Баттл рассеянно кивнул.

— Он сидел прямо напротив камина. Это имеет некоторое значение. «Больше часа, но не более двух с половиной», — вот что скажут наши врачи. Я уверен. И никто ничего не слышал, никто ничего не видел. Удивительно! Как только можно было осмелиться? Он же мог закричать.

— Но не закричал. Убийце повезло. Как вы заметили, mon ami^[31], очень смелый поступок.

— Нет ли каких-либо идей, мосье Пуаро? Относительно мотива или чего-нибудь в этом роде?

— Да, у меня есть что сказать по этому поводу, — медленно проговорил Пуаро. — Скажите, мистер Шайтана не намекал вам, какого рода прием он устроил сегодня вечером?

Инспектор с любопытством взглянул на него.

— Нет, мосье Пуаро, он ничего не говорил. А что?

Вдалеке зажужжал звонок, заколотили дверным молотком.

— Это наши люди, — встрепенулся инспектор. — Пойду их встречу. И готовьте вашу версию. Надо приниматься за работу.

Пуаро кивнул.

Баттл вышел.

Миссис Оливер продолжала лить слезы.

Пуаро подошел к ломберному столу. Ни к чему не прикасаясь, он посмотрел записи. Покачал головой.

— Глупец! Какой глупец, — проворчал он. — Строить из себя чуть ли не дьявола, пугать людей! Quel enf an tillage!^[32]

Дверь открылась. Вошел дивизионный врач с саквояжем в руках. За ним проследовал инспектор, на ходу переговариваясь с Баттлом. Последним вошел фотограф. В холле остался констебль.

Началась обычная работа по расследованию преступления.

Глава 4 Первый убийца?

Эркюль Пуаро, миссис Оливер, полковник Рейс и инспектор Баттл сидели вокруг стола в гостиной.

Это было уже час спустя. Тело осмотрели, сфотографировали и увезли. Приезжал и эксперт по дактилоскопии^[33].

Инспектор Баттл взглянул на Пуаро.

— Прежде чем впустим этих четверых, я хочу услышать, что вы собирались мне сказать. Какого же рода прием, по-вашему, был сегодня вечером?

Как можно осторожнее и точнее Пуаро пересказал содержание разговора, состоявшегося у него с мистером Шайтаной в Уэссекс-хаусе.

Баттл вытянул губы трубочкой. Он даже чуть не присвистнул.

— Экспонаты! Ну и ну! Убийцы! И вы думаете, так оно и есть? А не морочил ли он вам голову?

— Нет, нет, — помотал головой Пуаро. — Так оно и есть. Шайтана кичился тем, что он походит на Мефистофеля. Он был человеком огромного тщеславия. Но он был также и недалеким человеком — вот почему он мертв.

— Понимаю, — кивнул инспектор, тут же все прикинув. — Приглашено восемь человек. Четверо, так сказать, «сыщиков» и четверо убийц!

— Невозможно! — возмутилась миссис Оливер. — Совершенно невозможно. Никто из этих людей не мог совершить преступления.

Инспектор задумчиво покачал головой.

— Я бы не говорил это так уверенно, миссис Оливер, убийцы часто и выглядят, и ведут себя совершенно так же, как и другие люди. Приятные, спокойные, хорошо воспитанные и вполне разумные.

— В таком случае, это — доктор Робертс, — твердо решила миссис Оливер. — Я интуитивно почувствовала, едва увидела этого человека, что с ним что-то не так. Мое предчувствие меня никогда не подводило.

Баттл повернулся к полковнику Рейсу.

— А вы, сэр, что думаете?

Рейс пожал плечами.

— Может быть, — отозвался он, определенно имея в виду сообщение Пуаро, а не сентенции миссис Оливер. — Может быть. Это доказывает, что Шайтана, по крайней мере в одном случае, был прав. В конце-то концов, он мог только заподозрить, что эти люди были убийцами, он мог не знать наверняка. Он мог оказаться правым во всех четырех случаях, — мог — только в одном. И в одном случае он действительно оказался прав, его смерть тому свидетельство.

— По-видимому, тот, кто стал убийцей, понял, куда ветер дует. Думаете, в этом дело, мосье Пуаро?

Пуаро кивнул.

— К тому же мистер Шайтана отличался особым, я бы сказал, опасным чувством юмора, — добавил он. — Он был тут безжалостен. Жертва считала, что Шайтана придумал себе развлечение: дождется момента и предаст его в руки полиции — вам! Он (или она), должно быть, думали, что у Шайтаны есть неопровержимые доказательства.

— Неужели были?

Пуаро пожал плечами.

— Этого мы никогда не узнаем.

— Доктор Робертс! — упорно твердила миссис Оливер. — Он такой приветливый. Убийцы часто приветливые — маскировка! На вашем месте, инспектор, я бы его сразу арестовала.

— Осмелюсь заметить, вы бы так и поступили, если во главе Скотленд-Ярда была бы женщина, — сказал инспектор Баттл, и в его бесстрастных глазах мелькнул огонек. — Но, видите ли, поскольку дело поручено мужчинам, мы должны быть осторожны, нам, мужчинам, не к лицу торопливость.

— Ох, мужчины, мужчины, — вздохнула миссис Оливер и принялась обдумывать газетную статью.

— Теперь лучше пустить их сюда, — решил инспектор Баттл. — Не стоит заставлять их слишком долго ждать.

Полковник Рейс приподнялся.

— Вы предпочитаете, чтобы мы ушли?..

Инспектор, уловив красноречивый взгляд миссис Оливер, с минуту колебался. Он прекрасно знал официальное положение полковника Рейса, и Пуаро много раз работал с полицией. Но миссис Оливер… не означало ли это затянуть дело? Но тут он вспомнил, что миссис Оливер проиграла в бридж три фунта и семь шиллингов и ничуть не расстроилась от этого.

— Пока это зависит от меня, можете оставаться, — сказал он. — Все. Но, пожалуйста, сидеть тихо (он посмотрел на миссис Оливер), и чтобы никаких разговоров о том, что нам рассказал мосье Пуаро. Это было маленьким секретом Шайтаны и, в сущности, умерло вместе с ним. Понятно?

— Вполне, — ответила миссис Оливер.

Баттл подошел к двери и окликнул констебля, который дежурил в холле.

— Пойдите в курительную комнату. Там вы найдете Андерсона с четырьмя гостями. Попросите сюда доктора Робертса.

— Я бы оставила его напоследок, — сказала миссис Оливер. — В книжке, я имею в виду, — добавила она виновато.

— Реальная жизнь — это нечто иное, — сказал Баттл.

— Знаю, — вздохнула миссис Оливер. — И скверно устроенное.

Доктор Робертс вошел уже не таким, как всегда, уверенным и пружинистым шагом.

— Послушайте, Баттл, — начал он, — это же черт знает, что такое. Извините, миссис Оливер, но не нахожу других слов. Просто не верю своим глазам! Если говорить о профессиональной, так сказать, стороне содеянного, заколоть человека, когда в каких-то двух-трех ярдах^[34] другие люди! — И он покачал головой. — Вот так так! Я бы не решился! — Легкая улыбка тронула уголки его рта. — Что мне надо сказать или сделать, чтобы убедить вас, что это совершил не я?

— Это зависит от того, имелись ли у вас мотивы, доктор Робертс.

Доктор выразительно тряхнул головой.

— Ясно. У меня нет и тени мотива, чтобы избавляться от несчастного Шайтаны. Я даже знал-то его не очень хорошо. Он забавлял меня — такой был чудак. В нем было что-то восточное. Естественно, вы досконально изучите мои отношения с ним, я понимаю это, я не дурак. Но вы ничего такого не обнаружите. У меня не было причин убивать Шайтану, и я его не убивал.

Инспектор Баттл деревянно кивнул.

— Хорошо, доктор Робертс. Вы человек разумный и понимаете, что я веду следствие. Не могли бы вы что-нибудь рассказать об остальных?

— К сожалению, мне мало что о них известно. С Деспардом и с мисс Мередит я познакомился сегодня вечером. Правда, о Деспарде я знал раньше, читал его рассказы о путешествиях. Очень хорошая книга.

— Вы знали, что он знаком с мистером Шайтаной?

— Нет, Шайтана никогда о нем не упоминал. Как я уже сказал, я знал о нем, но мы никогда не встречались. Мисс Мередит никогда раньше не видел. Миссис Лорример знаю очень немного.

— Что вы о ней скажете?

Робертс пожал плечами.

— Вдова. Довольно состоятельна. Умная, воспитанная женщина, игрок первого класса. Я и познакомился с ней за бриджем.

— И мистер Шайтана о ней тоже не упоминал?

— Нет.

— Хм-м, мало полезного. Теперь, доктор Робертс, будьте добры, припомните как следует, часто ли вы вставали из-за стола, и расскажите, как вели себя остальные.

— Не знаю, получится ли, — искренне признался он. — Что касается меня, постараюсь сообразить. Я выходил из-за стола три раза, то есть в трех случаях, когда был болваном^[35]. Я вставал и что-нибудь делал. Один раз пошел подложить в камин дров. Раз принес попить дамам. Раз налил себе виски с содовой.

— Можете припомнить время?

— Только приблизительно. Начали мы играть, по-моему, около девяти тридцати. Пожалуй, час спустя я занялся камином. Через некоторое время после этого (я думаю, через одну раздачу) я принес напитки. И, может быть, в половине двенадцатого налил себе виски с содовой. Но это весьма приблизительно, не могу поручиться за точность.

— Стол с напитками стоял за креслом мистера Шайтаны?

— Да. Иначе говоря, я проходил совсем рядом три раза.

— И каждый раз вы были в полной уверенности, что он спит?

— Так я подумал в первый раз. Во второй раз я даже не взглянул на него. В третий раз у меня мелькнула мысль: «Что это он разоспался, бедолага?» Но я к нему особенно не присматривался.

— Очень хорошо. Теперь скажите, когда ваши компаньоны покидали свои места?

Доктор Робертс нахмурился.

— Вот уж нелегкая задача. Деспард, по-моему, выходил взять еще одну пепельницу. Он еще ходил выпить. Это — до меня, я отлично помню, он еще спросил, не хочу ли я. Я ответил, что у меня пока есть.

— А дамы?

— Миссис Лорример один раз подходила к огню. Наверное, подложить дров. Или, вероятнее всего, поговорить с Шайтаной. С уверенностью утверждать не могу: я как раз заявил довольно рискованную бескозырную.

— А мисс Мередит?

— Один-то раз она, несомненно, выходила. Обошла вокруг, посмотрела мои карты: я был как раз ее партнер. Потом посмотрела у остальных, побродила по комнате. Не знаю, что именно она делала. Не обратил внимания.

Инспектор задумался.

— Поскольку вы сидели за столом, не оказалось ли у кого-нибудь из вас место прямо против камина?

— Нет, мы были несколько в стороне, а еще наш стол отгораживала большая горка, китайской работы, очень красивая. Как я понимаю, вполне можно было заколоть беднягу. Ведь если играешь в бридж, играешь в бридж. Когда тут смотреть по сторонам да разглядывать, что где творится. А в таком случае…

— В таком случае, несомненно, болван и был убийцей, — закончил инспектор Баттл.

— Все равно, — сказал доктор Робертс, — тут нужны крепкие нервы. Как знать, не посмотрит ли кто в критический момент?

— Да, — согласился Баттл. — Риск был очень велик. Мотив, вероятно, был серьезен. Если бы только его знать, — не моргнув глазом он изобразил полную неосведомленность.

— Думаю, вы дознаетесь, — сказал Робертс. — Посмотрите его бумаги и все прочее. Возможно, там и обнаружится улика.

— Будем надеяться, — с унылым видом проговорил инспектор Баттл и бросил острый взгляд на доктора. — Не могу ли я, доктор Робертс, попросить вас об одолжении? Выскажите, пожалуйста, свое личное мнение — как мужчина мужчине.

— Ну конечно же!

— Как вы предполагаете, кто из них троих?

Доктор Робертс пожал плечами.

— Это нетрудно. Прямо скажу — Деспард. У этого человека стальные нервы, он привык к таким поворотам жизни, где приходится действовать решительно. Он не побоится рискнуть. И непохоже, что к этому причастны женщины. Тут, мне кажется, требуется некоторая сила.

— Не такая, как вы думаете. Взгляните на это. — И Баттл, как фокусник, вдруг извлек откуда-то длинный тонкий предмет блестящего металла с маленькой, украшенной драгоценными камнями рукояткой.

Доктор Робертс наклонился вперед, взял его и осмотрел с нескрываемым восхищением знатока. Потрогал кончик и присвистнул.

— Вот это оружие! Что за оружие! Эта игрушечка создана специально для убийства. Входит, как в масло, прямо как в масло. Видно, с собой принесено.

— Нет, принадлежал мистеру Шайтане. Лежал на столе около двери среди множества других безделушек.

— Та-ак, значит, убийце повезло. Найти такое оружие.

— Ну, как посмотреть… — медленно проговорил Баттл.

— Конечно, не Шайтане же, бедняге, повезло.

— Я не это имел в виду, доктор Робертс. Видите ли, может быть еще один угол зрения на это дело. Мне, например, пришло в голову, что именно оружие навело преступника на мысль об убийстве.

— Вы хотите сказать, что это было внезапное наитие, что убийство не было преднамеренным? Он решил совершить убийство лишь после того, как пришел сюда? Э-э, что же могло навести вас на такую мысль? — Он испытующе посмотрел на Баттла.

— Просто пришло в голову, — вяло ответил инспектор.

— Возможно и так, — медленно проговорил Робертс.

Инспектор откашлялся.

— Не стану вас больше задерживать, доктор. Благодарю за помощь. Может быть, вы оставите свой адрес?

— Конечно, конечно. Двести, Глоусестер-Террас, Вест, два. Телефон: Бейсвотер, два тридцать восемь девяносто шесть.

— Благодарю. Возможно, мне придется скоро к вам заглянуть.

— Рад вас видеть в любое время. Надеюсь, в бумагах не сыщется против меня улик. Не хотелось бы расстраивать моих нервных пациентов.

Инспектор обернулся к Пуаро.

— Прошу прощения, мосье Пуаро, если вы пожелаете задать вопросы, доктор наверняка не станет возражать.

— Разумеется, разумеется. Большой ваш поклонник, мосье Пуаро. Маленькие серые клеточки… порядок… метод… Я знаком с вашими взглядами на криминалистику. Я догадываюсь, что вы спросите меня о самом интригующем.

Эркюль Пуаро в своей очень неанглийской манере простер к нему руки.

— Нет, нет. Я просто хочу прояснить для себя некоторые детали. Например, сколько робберов вы сыграли?

— Три, — не мешкая ответил Робертс. — Когда вы вошли, мы доторговались до гейма в четвертом.

— А кто с кем играл?

— Первый роббер Деспард со мной против дам. И они, Бог ты мой, обыграли нас. Легкая победа, мы и карт-то почти не держали. Второй роббер мисс Мередит со мной против Деспарда и миссис Лорример. Третий — миссис Лорример и я против мисс Мередит и Деспарда. Мы и колоду снимали всякий раз, но все равно так шло по кругу. Четвертый роббер опять со мной мисс Мередит.

— Кто выигрывал и кто проигрывал?

— Миссис Лорример выигрывала в каждом роббере. Мисс Мередит выиграла в первом и проиграла в двух остальных. Мне немного везло, а мисс Мередит и Деспарду, должно быть, нет.

Пуаро с улыбкой сказал:

— Уважаемый инспектор интересовался вашим мнением о компаньонах как о кандидатах на виселицу. А я хотел бы услышать ваше мнение о них как об игроках в бридж.

— Миссис Лорример — первый класс, — тут же ответил доктор Робертс. — Держу пари, что у нее неплохой годовой доход от бриджа. Деспард — хороший игрок, благоразумный игрок, не даст маху. Мисс Мередит я бы назвал довольно осторожным игроком. Она не совершает ошибок, но и не блещет.

— А вы сами, доктор?

— Говорят, что я всегда несколько переоцениваю свои возможности. Но считаю, это мне на пользу.

Пуаро улыбнулся.

Доктор Робертс поднялся.

— Еще что-нибудь?

Пуаро покачал головой.

— Что ж, тогда спокойной ночи. Спокойной ночи, миссис Оливер. Вот вам сюжет. Почище ваших ядов, а?

Доктор Робертс вышел из комнаты, шаг его снова стал уверенным, пружинистым.

— Сюжет! Тоже мне сюжет! — разочарованно произнесла миссис Оливер, как только за ним закрылась дверь. — Люди так неумны. Да я в любой момент могу придумать убийство гораздо интереснее, чем какое-нибудь настоящее. Я всегда умела придумать сюжет. А публике, которая читает мои книжки, нравятся яды, не оставляющие следов.

Глава 5 Второй убийца?

Немного побледневшая, но собранная, миссис Лорример вошла в гостиную, как и подобает благородной даме.

— К сожалению, вынужден вас побеспокоить, — начал инспектор Баттл.

— Что ж, вы исполняете свой долг, — спокойно сказала миссис Лорример. — Да, неприятно оказаться в таком положении, но никуда не денешься. Я понимаю, кто-то из нас четверых виновен. Естественно, я не думаю, что вы поверите мне на слово, но это не я.

Она взяла стул, который предложил ей полковник Рейс, и села напротив инспектора. Ее умные серые глаза встретились с его взглядом. Она ждала со вниманием.

— Вы хорошо знали мистера Шайтану? — спросил инспектор.

— Не особенно хорошо. Я знакома с ним уже несколько лет, но не близко.

— Где вы с ним познакомились?

— В Египте, по-моему, в гостинице «Винтер Палас» в Луксоре.

— Что вы о нем думаете?

Миссис Лорример слегка пожала плечами.

— Я считала его, прямо могу об этом сказать, каким-то шарлатаном.

— У вас не было, извините, что задаю такой вопрос, каких-нибудь мотивов избавиться от него?

Миссис Лорример взглянула несколько удивленно.

— Ну, а если бы были, разве я бы призналась в этом?

— Почему же нет, — сказал Баттл, — Умный человек ведь может понять, что все обязательно выйдет наружу.

— Да, конечно, так. Но нет, у меня не было причин избавляться от мистера Шайтаны. Я считала его poseur^[36]и слишком театральным, иногда он меня раздражал. Вот так я отношусь или, вернее, относилась к нему.

— Да-да, такие дела… Теперь, миссис Лорример, не расскажете ли вы что-нибудь о своих компаньонах?

— К сожалению, нет. С майором Деспардом и мисс Мередит я познакомилась сегодня вечером. Оба они, кажется, очаровательные люди. Доктора Робертса я немножко знаю. Я считаю, он очень популярный врач.

— Он не ваш врач?

— О нет.

— А не могли бы вы сказать нам, миссис Лорример, сколько раз за вечер вы выходили из-за стола и не опишете ли также, как вели себя остальные?

Миссис Лорример не пришлось раздумывать.

— Я предполагала, что вы меня об этом спросите, и постаралась все припомнить. Я поднималась с места всего один раз, когда была болваном. Прошла к огню. Мистер Шайтана был тогда жив. Я сказала, как приятно смотреть на горящие дрова.

— И он ответил?

— Что терпеть не может радиаторов парового отопления.

— Кто-нибудь слышал ваш разговор?

— Не думаю. Я говорила тихо, чтобы не мешать игрокам. — Она сухо добавила: — Практически вам никто не подтвердит, что Шайтана был жив и говорил со мной.

Инспектор ничего не возразил. Он продолжал спокойно и методично задавать вопросы.

— В какое это было время?

— Я думаю, мы играли уже больше часа.

— А остальные?

— Доктор Робертс приносил мне попить. Он и себе принес выпить, но это было позднее. Майор Деспард тоже ходил за напитками. Это было где-нибудь в четверть двенадцатого.

— Только один раз?

— Нет, я думаю, дважды. Вообще мужчины довольно много ходили, только я не заметила, что они делали. Мисс Мередит, как мне кажется, покидала свое место только раз. Она прошла посмотреть карты партнера.

— Но она не отходила от стола?

— Я не стала бы это утверждать. Она, может быть, вообще выходила из комнаты.

Баттл кивнул.

— Все это очень приблизительно, — сказала миссис Лорример, начиная сердиться.

— Извините.

Затем Баттл повторил свой фокус, достал длинный изящный стилет.

— Не взглянете ли на это, миссис Лорример?

Она взяла его в руки без всяких эмоций.

— Вы раньше его видели?

— Никогда.

— А он лежал на столе в гостиной.

— Я его не заметила.

— Вы, наверное, понимаете: подобным оружием женщина могла бы достичь цели с той же легкостью, что и мужчина.

— Полагаю, могла бы, — невозмутимо согласилась миссис Лорример. Она чуть наклонилась и вернула изящную вещицу.

— Но все равно, женщина должна быть достаточно отчаянной, — сказал инспектор Баттл, — чтобы решиться на это.

Он подождал с минуту, но миссис Лорример молчала.

— Вам известно, в каких отношениях с мистером Шайтаной были остальные ваши компаньоны?

Она покачала головой.

— Ничего.

— Вы не могли бы высказать свое предположение относительно того… ну… кто бы это, скорей всего, мог совершить?

Миссис Лорример решительно выпрямилась.

— Я не желаю делать что-либо подобное. Ваш вопрос я считаю крайне неуместным.

Инспектор выглядел пристыженным мальчиком, которого отчитала бабушка.

— Пожалуйста, ваш адрес, — пролепетал он, раскрывая записную книжку.

— Сто одиннадцать, Чейни-Лейн, Челси^[37].

— Номер телефона?

— Челси, четыре пятьдесят шесть тридцать два.

Миссис Лорример встала.

— А у вас есть вопросы, мосье Пуаро? — торопливо произнес Баттл.

Миссис Лорример остановилась, чуть наклонив голову.

— Не позволите ли, мадам, узнать ваше мнение о ваших компаньонах не как о потенциальных убийцах, а как об игроках в бридж?

— Я готова, если это в какой-то степени касается нашего предмета, хотя не вижу тут никакой связи.

— Я так не считаю. Ваш ответ, если изволите, мадам.

Очень терпеливо — так взрослые разговаривают с несмышленым дитятей, миссис Лорример стала разъяснять:

— Майор Деспард — игрок весьма благоразумный. Доктор Робертс переоценивает свои возможности, но разыгрывает партии блестяще. Мисс Мередит, конечно, милая партнерша, но уж очень осторожничает. Еще что-нибудь?

Тут Пуаро в свою очередь, как фокусник, достал четыре скомканных листка с записями игры.

— Вот записи, мадам. Одна из них ваша?

Она осмотрела их.

— Да, вот мой почерк. Это подсчет третьего роббера.

— А этот листок?

— Должно быть, майора Деспарда. Он зачеркивает, когда разыгрывает.

— А эта?

— Мисс Мередит. Первый роббер.

— Так что эта, незаконченная, — доктора Робертса?

— Да.

— Благодарю вас, мадам. Думаю, у меня все.

Миссис Лорример повернулась к миссис Оливер:

— Доброй ночи, миссис Оливер. Доброй ночи, полковник Рейс, — и, пожав руки всем четверым, ушла.

Глава 6 Третий убийца?

— Не добились от нее ничего нового, — прокомментировал Баттл. — Поставьте себя на мое место. Штучка старого закала, сама предупредительность, но дьявольски надменна! Не могу себе представить, чтобы это она, но кто знает!.. Решительности у нее хватает. Что вы думаете насчет картежных записей, мосье Пуаро?

Пуаро разложил их на столе.

— Кое на что они проливают свет, не так ли, а? Нам нужно что? Ключ к характеру. И, скорее всего, мы найдем его в этих небрежно написанных цифрах. Вот первый роббер, — видите, скучная картина, и скоро закончился. Маленькие аккуратные цифры, тщательное сложение и вычитание. Расчеты мисс Мередит. Она играла с миссис Лорример. У них были хорошие карты, и они выиграли.

В этом, следующем, не так легко проследить за игрой, ведь счет велся методом вычеркивания. Но он кое-что открывает нам в майоре Деспарде — он человек, который умеет с ходу оценить ситуацию. Цифры мелкие, очень характерные.

Следующий счет миссис Лорример, ее партнер — доктор Робертс. Прямо сражение, достойное пера Гомера. Цифры заезжают за черту по обе стороны. Переоценка их возможностей со стороны доктора, и они теряют былое положение; но, поскольку оба первоклассные игроки, то теряют не слишком много. Если переоценка со стороны доктора вызывает необдуманные заявки другой стороны, появляется возможность удвоения. Смотрите, эти цифры здесь — потерянные двойные взятки. Характерный почерк: элегантный, очень четкий, твердый.

И вот последний счет, незавершенного роббера. Цифры достаточно красноречивы. Числа, однако, не так велики, как в предыдущем роббере. Это, наверное, потому, что доктор Робертс играл с мисс Мередит, а она — игрок робкий.

Может быть, вам кажется, что я задаю дурацкие вопросы? Это не так. Видите, у меня счета, которые заполнены каждым. Я хочу понять характер этих четырех игроков, а когда спрашиваю всего лишь о бридже, они с готовностью добросовестно отвечают.

— Я никогда не считал ваши вопросы «дурацкими», мосье Пуаро, — сказал Баттл. — Я немало понаблюдал за вашей работой. У каждого свой подход к делу, я знаю это. Я всегда предоставляю своим инспекторам свободу действий. Каждый должен выбрать тот метод, который ему лучше подходит. Но, пожалуй, не стоит сейчас это обсуждать, лучше пригласим девушку.

Энн Мередит была расстроена. Она остановилась в дверях. Дыхание у нее было неровным.

Инспектор тут же сделался по-отечески заботлив. Он встал, пододвинул ей стул, поудобнее его развернув.

— Садитесь, мисс Мередит, садитесь. И не волнуйтесь. Знаю, все это кажется неприятным, но не так уж плохо на самом деле.

— Куда уж хуже, — сказала девушка. — Так ужасно, так ужасно. Думать, что кто-то из нас…

— Предоставьте думать мне, — добродушно сказал Баттл. — А теперь, для начала, ваш адрес, мисс Мередит.

— Уэнди-коттедж, Уоллингфорд.

— И нет адреса в городе?

— Нет. Я остановилась в своем клубе на несколько дней.

— А ваш клуб?

— Флотских и полковых дам.

— Так, так. Теперь скажите, хорошо ли вы знали мистера Шайтану?

— Я его совсем не знала. Он наводил на меня страх.

— Отчего?

— Ну, такой уж он был. Эта зловещая улыбка. Наклоняется при разговоре, будто сейчас укусит.

— И давно вы с ним были знакомы?

— Месяцев девять. Познакомились в Швейцарии на зимнем сезоне.

— Вот никогда бы не подумал, что он любитель зимнего спорта.

— Он только на коньках катался. Прекрасно катался. Какие выделывал фигуры!

— Да, вот это на него похоже. А потом вы с ним часто виделись?

— Довольно часто. Он приглашал меня на приемы по разным случаям. На них всегда было интересно.

— Но сам он вам не нравился?

— Нет. Он вызывал у меня страх.

— Но у вас ведь не было особых причин бояться его? — мягко спросил Баттл.

— Особых причин? О нет.

— Ну ладно, довольно об этом. Теперь о сегодняшнем вечере. Вы покидали свое место?

— По-моему, нет. Ах да, пожалуй, раз вставала. Ходила взглянуть на карты партнера.

— Но от стола вы весь вечер не отходили?

— Не отходила.

— Вы совершенно уверены в этом?

Щеки девушки внезапно вспыхнули.

— Нет, нет. Думаю, разок прогулялась.

— Вы извините меня, мисс Мередит, но попытайтесь говорить правду. Я знаю, что вы волнуетесь, а когда человек волнуется, он способен, ну… как бы выдать желаемое за действительное. Но в конце концов это себя не оправдывает. Итак, вы прогулялись. Прогулялись в направлении мистера Шайтаны.

Девушка минутку помолчала.

— Честно… честно… я не помню, — сказала она.

— Так, ну на том и остановимся, что вы могли это сделать. Что вы знаете о трех ваших партнерах?

Девушка покачала головой.

— Я их никогда раньше не видела.

— Что вы о них думаете? Кто из них, по-вашему, убийца?

— Не могу в это поверить. Просто не укладывается в голове. Только не майор Деспард. И не доктор. Во всяком случае, врач мог убить кого угодно гораздо более простым способом. Подсыпать яду или еще что-то такое.

— Значит, вы думаете — миссис Лорример?

— Что вы, нет! Я уверена, что это не она. Такая очаровательная, так приятно играть с ней. Она — само совершенство и, вместе с тем, снисходительна к слабостям других, не упрекает за ошибки.

— И все же, вы назвали ее последней, — сказал Баттл.

— Только потому, что заколоть — это как-то больше в характере женщины.

Баттл исполнил свой фокус с кинжальчиком. Энн отпрянула.

— Бр-р, какой ужас! Мне надо взять его?

— Хотелось бы.

Он наблюдал за ней, когда она осторожно брала стилет. Лицо у нее морщилось от отвращения.

— При помощи этой маленькой штучки, при помощи…

— Входит, как в масло, — продолжал живописать Баттл. — И ребенку под силу…

— Вы хотите сказать, — большие испуганные глаза остановились на его лице, — хотите сказать, что я могла бы это сделать? Но я… нет… это не я. Зачем мне?

— Это как раз вопрос, на который мы хотели бы знать ответ, — сказал Баттл. — Какие могут быть мотивы? Зачем кому-то убивать Шайтану? Он был колоритной личностью, но, насколько я могу судить, не был никому опасен…

Она вдруг слегка задержала дыхание.

— Не шантажировал ли он кого-нибудь или что-то в этом роде? — продолжал Баттл, не спуская с нее глаз. — Ведь вы, мисс Мередит, не похожи на девушку, которой надо что-то скрывать.

В первый раз она улыбнулась, успокоенная его доброжелательным тоном.

— Разумеется, мне нечего скрывать. Какие у меня могут быть секреты?

— Тогда прошу вас не волноваться, мисс Мередит. Нам еще придется потом заглянуть к вам и задать кое-какие вопросы. Но я думаю, это только так, для порядка. — Он встал. — Теперь вы можете отправляться. Мой констебль вызовет вам такси. И спите себе спокойно. Примите аспирину.

Он проводил ее, а когда вернулся, полковник Рейс с усмешкой тихо сказал:

— Ну и артист же вы, Баттл. Ваш отеческий вид — непревзойденная игра.

— Нет смысла с ней возиться, полковник Рейс. Либо бедняжка до смерти напугана — в таком случае это жестокость, а я не жестокий человек, никогда им не был, — либо она умелая маленькая притворщица, и мы не продвинулись бы дальше, хоть бы и продержали ее здесь полночи.

Миссис Оливер вздохнула, руки ее непроизвольно потянулись к челке, которую она пропустила через пальцы. С этой торчащей челкой вид у нее был совершенно как у подвыпившего гуляки.

— Вы знаете, — сказала она, — я теперь почти уверена, что это — девица! Хорошо, что это не у меня в книжке. Читатели не любят, когда такое творят молодые, красивые девушки. Все-таки, я думаю, — она. А как вы, мосье Пуаро?

— Я? Я только что сделал открытие.

— Снова в записях игры?

— Да. Мисс Мередит переворачивает свой счет, расчерчивает и использует обратную сторону.

— И что это значит?

— Это значит, что у нее привычка к бережливости или от природы бережливый характер.

— Однако на ней дорогие вещи, — заметила миссис Оливер.

— Пригласите майора Деспарда, — сказал инспектор Баттл.

Глава 7 Четвертый убийца?

Деспард вошел в комнату быстрым пружинистым шагом, шагом, который напомнил Пуаро что-то, вернее, кого-то.

— Прошу прощения, майор, что заставил ждать, — сказал Баттл. — Я хотел по возможности раньше отпустить дам.

— Не извиняйтесь, понимаю. — Он сел и вопрошающе посмотрел на инспектора.

— Как хорошо вы знали мистера Шайтану? — начал последний.

— Я встречался с ним дважды, — твердо заявил майор Деспард.

— Только и всего?

— Только и всего.

— И при каких обстоятельствах?

— Около месяца назад мы обедали в одном доме. Потом, неделю спустя он приглашал меня на коктейль.

— Приглашал сюда?

— Да.

— Где происходила вечеринка, в этой комнате или в гостиной?

— Во всех комнатах.

— Видели эту маленькую вещицу? — Баттл еще раз взял и продемонстрировал стилет.

Майор Деспард слегка скривил губы.

— Нет, — ответил он, — я не присмотрел его тогда, не сообразил, что может в будущем пригодиться.

— Нет надобности опережать мои вопросы, майор Деспард.

— Прошу извинить, ход мысли был достаточно ясен.

Наступила небольшая пауза, затем Баттл продолжил расспросы.

— У вас были причины невзлюбить мистера Шайтану?

— Сколько угодно.

— М-м-м, — ошарашенно промычал инспектор.

— Для того, чтобы невзлюбить, но не для того, чтобы убивать, — пояснил Деспард. — У меня не было ни малейшего желания его убивать. Но наподдал бы я ему с большим удовольствием. Жаль, теперь поздно.

— Отчего же вам хотелось ему наподдать, майор Деспард?

— Оттого, что он был из тех, кого следует время от времени лупить. Ох, и сильно же у меня чесались руки.

— Вам известно что-нибудь о нем, я имею в виду что-либо дискредитирующее?

— Он был слишком хорошо одет, носил слишком длинные волосы, от него пахло духами.

— И тем не менее вы приняли его приглашение на обед, — подчеркнул Баттл.

— Если бы я обедал только в тех домах, чьи хозяева совершенно в моем вкусе, боюсь, я бы редко бывал в гостях, — сухо заметил Деспард.

— Значит, вам нравится быть в обществе, но вы его не жалуете?

— Нравится, порою очень. Вернешься из диких краев в освещенные комнаты, к женщинам в красивых нарядах, к танцам, к хорошей пище, к веселью, — да, некоторое время мне это доставляет удовольствие. А потом всеобщее лицемерие вызывает у меня тошноту, и снова хочется сбежать куда-нибудь подальше.

— Жизнь, которую вы ведете, майор Деспард, должно быть, весьма опасна. Разгуливать по всяким там джунглям!

Деспард, слегка улыбнувшись, пожал плечами.

— Мистер Шайтана не разгуливал по диким местам, но он — мертв, а я живой!

— Он, может быть, вел более опасную жизнь, чем вы думаете, — сказал Баттл.

— Что вы этим хотите сказать?

— Покойный мистер Шайтана был своего рода Ноузи Паркером^[38],— пояснил Баттл.

Деспард подался вперед.

— Вы хотите сказать, что он любил лезть не в свое дело, вмешивался в чужую жизнь?

— Я действительно имел в виду, что, возможно, он был человеком, который вмешивался в жизнь… э… женщин.

Майор Деспард откинулся назад на своем стуле и холодно усмехнулся.

— Не думаю, чтобы женщины всерьез принимали такого фигляра.

— Нет ли у вас предположения по поводу убийцы, майор Деспард?

— Ну, я знаю, что я не убивал. Крошка мисс Мередит — не убивала. Не могу представить себе, чтобы это сделала миссис Лорример: она напоминает мне одну из моих очень богобоязненных теток. Остается господин медик.

— Вы не могли бы сказать, куда выходили вы из-за стола в этот вечер, куда выходили другие?

— Я вставал из-за стола дважды, — один раз — за пепельницей и помешать угли в камине, другой — за напитками.

— Когда?

— Не могу определить точно. В первый раз, может быть, в половине одиннадцатого, во второй — в одиннадцать. Но это лишь приблизительно. Миссис Лорример подходила один раз к камину и что-то сказала Шайтане. Я не слышал его ответа, да и не прислушивался. Но я не мог бы поклясться, что он не отвечал. Мисс Мередит походила немного по комнате, но не думаю, чтобы она подходила к камину. Робертс все время срывался с места, по крайней мере, раза три, четыре.

— И еще задам ваш вопрос, мосье Пуаро, — улыбнулся Баттл. — Что вы думаете о них как об игроках в бридж?

— Мисс Мередит играет вполне хорошо. Миссис Лорример — чертовски хорошо. Робертс беззастенчиво переоценивает свои карты. В тот вечер он заслуживал большего проигрыша.

Баттл обернулся к Пуаро.

— У вас будет что-нибудь еще?

Пуаро покачал головой.

Деспард дал свой адрес в Олбани^[39], пожелал доброй ночи и ушел.

Как только за ним закрылась дверь, Пуаро слегка пошевелился.

— Что с вами? — спросил Баттл.

— Ничего, — сказал Пуаро. — Мне просто пришло в голову, что он ходит, как тигр: гибкий, легкий, именно так двигается тигр.

Глава 8 Кто же из них?

Баттл переводил взгляд с одного на другого, и только миссис Оливер ответила на его безмолвный вопрос. Она никогда не упускала случая поделиться своими соображениями и нарушила молчание.

— Девица или доктор, — сказала она.

Баттл вопрошающе взглянул на мужчин. Но оба не торопились делать заявления. Рейс покачал головой. Пуаро тщательно разглаживал карточные записи.

— Кто-то из них… — вслух размышлял Баттл, — кто-то из них, несомненно, лжет. Но кто? Непростой вопрос. Ох, непростой.

С минуту он помолчал, затем снова заговорил:

— Подытожим: доктор утверждает, что это Деспард, Деспард думает на господина доктора, девица думает — миссис Лорример, а миссис Лорример не хочет говорить! Никакой ясности.

— Не совсем так, — сказал Пуаро.

Баттл стрельнул в него взглядом.

— Вы думаете?

— Нюанс, — повел по воздуху рукой Пуаро. — Не более! Не от чего оттолкнуться.

— Вот вы, джентльмены, молчите… — продолжал Баттл.

— Никаких улик, — перебил его Рейс.

— Эх вы, мужчины! — вздохнула миссис Оливер, выражая презрение этому молчанию.

— Давайте посмотрим, сделаем первую прикидку, — сказал Баттл и немного задумался. — Возьмем врача. Подходящий субъект. Знает, куда следует воткнуть кинжал. Но только и всего. Затем — Деспард. Это человек с необычайно крепкими нервами. Человек, привыкший быстро принимать решения, человек, которому не в диковинку рисковать. Миссис Лорример? Нервы у нее тоже в порядке, и она женщина, у которой может быть в жизни тайна. Она выглядит так, словно испытала когда-то несчастье. С другой стороны, я бы сказал, что это — женщина, так сказать, с принципами, женщина, которая могла бы, скажем, быть директрисой школы для девочек. Чтобы эта дама в кого-то воткнула нож… Не представляю. И в заключение — крошка, мисс Мередит. Мы ничего о ней не знаем. По виду обычная, миленькая, довольно застенчивая девушка. Но никто, как я сказал, ничего о ней не знает.

— Мы знаем, что Шайтана считал ее убийцей, — сказал Пуаро.

— Ангельское личико и натура демона, — задумчиво проговорила миссис Оливер.

— Это нам что-нибудь дает, Баттл? — спросил полковник Рейс.

— Бесплодные умствования, вы думаете, сэр? Что ж, в подобных случаях приходится строить догадки.

— Не лучше ли выяснить что-нибудь об этих людях?

— О, — улыбнулся Баттл, — над этим мы как следует поработаем. Я думаю, вы могли бы нам помочь.

— Без сомнения. Но как?

— Что касается майора Деспарда, он немало времени провел за границей — в Южной Америке, в Восточной и Южной Африке. У вас есть возможность навести справки по этой части. Вы могли бы добыть нам информацию.

Рейс кивнул.

— Будет сделано. Разыщу все имеющиеся данные.

— Ой, — вскрикнула миссис Оливер, — у меня идея.

Нас четверо, четверо, как вы выразились, «сыщиков», и четверо их! Что, если каждый из нас возьмет по одному? Каждый — на свой вкус! Полковник Рейс — майора Деспарда, инспектор Баттл — доктора Робертса, я возьму мисс Мередит, а Пуаро — миссис Лорример. Все — чин по чину!

Инспектор Баттл решительно покачал головой.

— Ни в коем случае, миссис Оливер. Дело официальное, вы понимаете. Я за него отвечаю. Я обязан расследовать его во всех аспектах. Кроме того, хорошо вам говорить «каждому на свой вкус». А если двое захотят поставить на одну лошадь? Полковник Рейс не говорил, что он подозревает майора Деспарда. А мосье Пуаро, может быть, не захочет затрачивать усилия на миссис Лорример.

— Такая была хорошая идея. — Миссис Оливер с сожалением вздохнула. — Такая простая. Но вы не возражаете, если я кое-что порасследую? — уже веселее спросила она.

— Не то что возражаю, — медленно произнес Баттл. — Возражать, собственно, вне моей компетенции. Так как вы были на этом приеме сегодня вечером, вы, естественно, вольны делать что вам заблагорассудится. Но мне бы хотелось предупредить, особенно вас, миссис Оливер. Пожалуйста, поосторожнее.

— О, буду само благоразумие… — сказала миссис Оливер. — Не пророню ни звука… ни о чем, — закончила она, немного запнувшись.

— Думаю, что инспектор Баттл, пожалуй, не это имел в виду, — сказал Эркюль Пуаро. — Он хотел напомнить, что вы будете иметь дело с человеком, который, насколько нам известно, убивал уже дважды, а значит, если сочтет необходимым, не задумываясь убьет и в третий раз.

Миссис Оливер задумчиво посмотрела на него, потом улыбнулась обаятельно, мило, как нашалившее дитя.

— «Вы предупреждаетесь…»^[40] — процитировала она. — Спасибо, мосье Пуаро. Я буду действовать осторожно. Но я не собираюсь отступать.

Пуаро склонился в изящном поклоне.

— Позволю себе заметить, вы азартный человек, мадам.

— Я полагаю, — произнесла миссис Оливер так, словно она находилась на заседании какого-то комитета, — что вся полученная информация будет обобщена, то есть мы не будем держать какие-либо сведения при себе.

Инспектор Баттл вздохнул.

— Это не детективный роман, миссис Оливер, — сказал он.

— Разумеется, вся информация должна передаваться полиции, — произнес сугубо официальным тоном Рейс и добавил уже с веселым огоньком в глазах: — Запачканная перчатка, отпечатки пальцев на стакане для чистки зубов, клочок обгоревшей бумаги — все это вы передадите Баттлу.

— Можете смеяться надо мной, — сказала миссис Оливер, — но женская интуиция… — Она энергично тряхнула головой.

Рейс поднялся.

— Я наведу справки о Деспарде. На это не уйдет много времени. Что-нибудь еще от меня требуется?

— Нет, думаю, больше ничего, благодарю вас, сэр. Не посоветуете ли что-нибудь? Для меня важна всякая мелочь.

— Хм-м, я бы держал в поле зрения возможную стрельбу, отравления и вообще любые несчастные случаи. Но думаю, вы это уже уразумели.

— Да, сэр, это я уже принял во внимание.

— Баттл, старина, не мне вас учить. Доброй ночи, миссис Оливер. Доброй ночи, мосье Пуаро.

Кивнув на прощание Баттлу, полковник Рейс вышел из комнаты.

— Кто он? — спросила миссис Оливер.

— Превосходный армейский служака, — сказал Баттл. — К тому же немало поездил по свету. Кажется, побывал он всюду.

— Секретная служба, я думаю, — сказала миссис Оливер. — Вы не имеете права мне это говорить, я знаю. Я бы не стала интересоваться, если бы не этот вечер. Четверо убийц и четверо сыщиков: Скотленд-Ярд, секретная служба, частный сыск, детективная беллетристика. Неплохая затея.

Пуаро покачал головой.

— Вы ошибаетесь, мадам. Это очень глупая затея. Тигра потревожили, и тигр прыгнул.

— Тигр? Почему тигр?

— Под тигром я подразумеваю убийцу, — сказал Пуаро.

— Какие у вас имеются соображения относительно порядка расследования, мосье Пуаро? — без обиняков спросил Баттл. — И еще один вопрос. Хотелось бы знать, что вы думаете о психологии этой четверки? Это ведь ваше увлечение.

Продолжая разглаживать карточные счета, Пуаро сказал:

— Вы правы, психология тут очень важна. Нам известны различные способы убийств. И если у нас найдется личность, которая не могла бы совершить определенный вид убийства, мы можем исключить эту личность из наших расчетов. Нам известно кое-что об этих людях, об их образе мыслей, характерах, мы познакомились с их почерками, с их подсчетами очков, узнали, какие они игроки. Но, увы, не так-то просто сделать определенные выводы. Это убийство требовало дерзости и выдержки, тут нужна была личность, готовая пойти на риск.

Вот у нас есть доктор Робертс: обманщик, переоценивающий свои карты, человек, рассчитывающий на выигрыш в рискованной ситуации. Его психология вполне годна и для убийцы. Если рассматривать ситуацию с этой точки зрения, следовало бы автоматически исключить мисс Мередит. Она робкая, боится переоценить свои карты, осторожна, бережлива, благоразумна. Тип личности, наименее подходящий для выполнения смелого и рискованного действия. Но робкая личность способна убить из страха. Напуганная нервозная личность может дойти до отчаяния, может почувствовать себя загнанной в угол крысой, если попадет в безысходное положение. Если мисс Мередит совершила в прошлом убийство и если она боялась, что Шайтана знает обстоятельства этого убийства и способен передать ее в руки правосудия, она могла обезуметь от страха и ни перед чем не остановиться ради спасения. Результат был бы тот же самый, только обусловлен он был бы другими качествами — не хладнокровием и бесстрашием, а отчаянием, паникой.

Дальше, возьмем майора Деспарда — человек холодный, находчивый, готовый на риск в случае необходимости. Он бы взвесил все «за» и «против», решил, что есть шансы в его пользу, и рискнул бы, ведь он из тех людей, что предпочитают действие бездействию, человек, которого не пугает опасность, если он почувствует, что есть реальная возможность успеха.

Наконец, миссис Лорример, почтенная женщина, женщина, умело применяющая свой ум и способности, хладнокровная. Ей нельзя отказать в математических наклонностях. Из всех четырех у нее, пожалуй, самый богатый интеллект. Должен признать, если миссис Лорример и совершила убийство, то это было преднамеренное убийство. Я вполне могу представить себе, как она медленно, тщательно обдумывает план, проверяет надежность замысла. По этой причине она из всех четырех представляется мне наименее подходящей на роль убийцы. Тем не менее, она тут наиболее яркая личность, и, за что бы ни взялась, она, вероятно, выполнила бы без осечки. У такой не дрогнет рука. — Он помолчал. — Ну вот, видите, так мы ни к чему и не пришли.

Баттл вздохнул.

— Это вы уже говорили.

— По мнению мистера Шайтаны, — продолжал Пуаро, — каждый из четверых совершил убийство. Были у него улики? Или только догадки? Этого мы сказать не можем. Думаю, вряд ли у него были веские доказательства во всех четырех случаях.

— Тут я с вами согласен, — сказал Баттл, покачивая головой. — Это было бы уже слишком.

— Я предполагаю, что могло произойти следующее: заводится разговор об убийстве, о какой-то конкретной форме убийства, и мистера Шайтану вдруг привлекает выражение лица у кого-то из собеседников. Человек он был сообразительный и очень приметливый. Отсюда, вероятно, и мысль устроить своего рода эксперимент — в ходе ни к чему не обязывающей болтовни он, видимо, отличал малейшее вздрагивание, стремление уйти от разговора или сменить тему. О, это совсем не трудно. Если вы заподозрите какой-то секрет, нет ничего легче, как найти подтверждение вашим подозрениям. Всякий раз, когда слово попадает в цель, вы можете заметить это, если, конечно, задались такой целью.

— Да, да, — кивая головой, согласился Баттл. — Такое развлечение было вполне во вкусе нашего покойного знакомого.

— Можно предположить, что такие эксперименты проводились не раз и не два. Он мог располагать какими-то фактами, не слишком безобидными для того или иного гостя, мог пытаться разоблачить его. Сомневаюсь только, чтобы с этими его «уликами» можно было обратиться в полицию.

— Он тоже мог только догадываться, — сказал Баттл. — Достаточно часто встречаются дела сомнительного сорта, мы подозреваем преступление, но не можем доказать. Как бы то ни было — линия ясна. Надо ознакомиться с документами, касающимися всех этих людей, и обратить внимание на смерти, которые могут иметь значение. Я думаю, вы так же, как и полковник, не забыли, о чем говорил Шайтана на обеде.

— Черный ангел, — пролепетала миссис Оливер.

— Кое-что упомянул о ядах, несчастных случаях, врачебных ошибках, несчастных случаях при стрельбе. Меня не удивит, если окажется, что именно этим он и подписал себе смертный приговор, — заключил Баттл.

— Его так заставили умолкнуть — ужас, — поежилась миссис Оливер.

— Да, — согласился Пуаро. — Видимо, по крайней мере, одну личность это упоминание задело за живое. Личность эта подумала, что Шайтана знает гораздо больше, чем он знал на самом деле, и что прием этот не что иное, как дьявольский спектакль, устроенный Шайтаной, и кульминационный его момент — арест за убийство! Да, как вы заметили, он подписал себе смертный приговор, развлекая гостей подобными речами.

Наступило молчание.

— Дело это так скоро не распутаешь, — со вздохом сказал Баттл. — Мы не сможем сразу отыскать все, что хотим. И к тому же надо быть очень осторожными, нам ведь ни к чему, чтобы кто-то из четверых догадался, чем — мы занимаемся. Все наши расспросы и розыски должны создавать впечатление, что они относятся только непосредственно к самому убийству. Нельзя вызывать подозрений, что у нас есть какие-то идеи относительно мотива преступления. Самое неприятное, что придется расследовать четыре возможно совершенных когда-то убийства, а не одно.

— Наш друг мистер Шайтана не был непогрешим, — возразил Пуаро. — Может быть, он ошибся.

— Все четыре раза?

— Нет, он не был настолько глуп.

— Ну, тогда дважды.

— Даже не так. Я думаю, в одном из четырех случаев.

— Это что же? Один невиновный и три преступника? Довольно скверно. И хуже всего, что, если даже мы доберемся до истины, это нам не поможет. Даже если кто-то и спустил с лестницы в двенадцатом году свою двоюродную бабушку, то какой нам от этого прок в тридцать седьмом?

— Будет прок, будет, — подбодрил его Пуаро. — Вы это знаете. Знаете так же хорошо, как и я.

— Понимаю, что вы имеете в виду, — нехотя кивнул Баттл. — Один и тот же почерк.

— Вы хотите сказать, — вмешалась миссис Оливер, — что предшествующая жертва была тоже заколота кинжалом?

— Ну, это слишком упрощенно, миссис Оливер, — сказал Баттл, оборачиваясь к ней. — Но не сомневаюсь, что это будет преступление того же толка. Детали могут различаться, но суть будет та же. Как ни странно, но преступник каждый раз выдает себя этим.

— Человек — не оригинальное существо, — заметил Пуаро.

— Женщины, — сказала миссис Оливер, — способны на бесчисленные варианты. Я бы никогда не совершала похожих убийств.

— Неужели вы — писатель, никогда не повторяете сюжетов? — спросил Баттл.

— «Убийство среди лотосов», — пробормотал Пуаро. — «Тайна тающей свечи».

Миссис Оливер повернулась к нему, глаза ее сияли от восхищения.

— Какая эрудиция! Какой вы в самом деле умница! Конечно, в этих двух романах совершенно одинаковый сюжет, но никто до сих пор не обратил на это внимания. В одном — кража документов во время неофициального правительственного приема, в другом — убийство на Борнео^[41] в бунгало^[42] каучукового плантатора.

— Но отправная точка, на которой строятся романы, одна и та же, — сказал Пуаро. — Один из ваших самых удачных приемов: плантатор устраивает свое собственное убийство, министр кабинета устраивает кражу своих собственных документов. В заключительный момент появляется «третий» и раскрывает обман.

— Мне, миссис Оливер, понравился ваш последний роман, — любезно заметил Баттл. — Тот, в котором одновременно убивают всех начальников полиции. Вы допустили только одну или две ошибки в специальных вопросах. Но я знаю, что вы любите точность, и поэтому я…

— Вообще-то мне наплевать на точность. Кто теперь точен? Никто! Если репортер напишет, что двадцатидвухлетняя красотка покончила с собой, включив газ, что перед этим она взглянула на море и поцеловала на прощанье любимого лабрадора^[43] Боба, то разве будет кто-нибудь поднимать шумиху из-за того, что девушке было на самом деле двадцать шесть лет, комната окнами выходила на сушу, а собака была силихем-терьером^[44] по кличке Бонни? Если для журналиста допустимы вещи такого рода, то и я не вижу ничего особенного в том, что перепутаю полицейские чины и напишу револьвер вместо пистолета, диктофон вместо фонографа, воспользуюсь ядом, который едва позволит вам вынести смертный приговор. Что действительно важно — так это множество трупов. Если вещь получается скучноватой, то стоит немного добавить крови, и она станет повеселей. Кто-нибудь собирается что-то рассказать — убить его в первую очередь! Это всегда подогревает интерес. Подобные штуки есть во всех моих книжках, замаскированы, конечно, различными способами. Публике нравятся яды, не оставляющие следа, идиоты-инспекторы, девушки, сброшенные в канализационный люк со связанными руками или утопленные в подвале (до чего же действительно мучительный способ убийства), и герои, которые убивают от трех до семи злодеев голыми руками. Я уже написала тридцать две книжки, и во всех них действительно одно и то же; мосье Пуаро, кажется, заметил это, но больше — никто. И я жалею только об одном, что сделала детективом финна. Я ничего не знаю о финнах и все время получаю письма из Финляндии, с замечаниями по поводу того, что он говорит или делает.

Оказывается, в Финляндии многие читают детективные романы. Думаю, что из-за финской зимы, с длинными, темными ночами. В Болгарии и Румынии, кажется, вообще ничего не читают. Надо было сделать его болгарином. — Она осеклась. — Простите. Я все болтаю, а здесь настоящее убийство. — Лицо ее вспыхнуло. — Как было бы хорошо, если бы никто из них не убивал. Если бы он просто всех порасспрашивал, а потом бы преспокойно совершил самоубийство. Подумать только, вместо шутки такой скандал!

— Превосходный выход, — одобрительно кивнул Пуаро. — Но, увы, мистер Шайтана был не такой человек. Он очень любил жизнь.

— Не думаю, чтобы он был хорошим человеком, — сказала миссис Оливер.

— Да, он не вызывал симпатии, — сказал Пуаро. — Но он был жив, а сейчас — мертв. Я ему как-то сказал, что у меня буржуазное отношение к убийству, я осуждаю убийство, — и тихо добавил: — что ж, я готов зайти в клетку к тигру…

Глава 9 Доктор Робертс

— Доброе утро, инспектор Баттл. — Доктор Робертс поднялся со стула и протянул большую розовую руку, пахнущую хорошим мылом и немного карболкой. — Как идут дела?

Инспектор, перед тем как ответить, окинул взглядом комфортабельный кабинет врача.

— Они не идут, доктор Робертс. Откровенно говоря, ни с места. В газетах по этому поводу написали немного, и это меня порадовало: «Внезапная смерть в собственном доме! Хорошо известный мистер Шайтана скончался во время вечернего приема». Все на том же этапе. Мы произвели вскрытие, и я принес вам показать заключение. Может быть, вас заинтересует…

— Очень любезно с вашей стороны, если позволите… хм… хм… Да, очень интересно. — И он вернул документ.

— Мы имели беседу с поверенным мистера Шайтаны. Нам известно теперь его завещание. Ничего для нас интересного. Родственники у него в Сирии, кажется. Потом мы просмотрели все его личные бумаги.

То ли ему показалось, то ли на самом деле — широкое гладко выбритое лицо застыло в каком-то ожидании.

— Ну и что же? — спросил доктор Робертс.

— Да ничего, — ответил инспектор Баттл, продолжая наблюдать за ним.

Вздоха облегчения не было. Не было ничего особенно заметного. Но фигура доктора как будто расслабилась, чуть непринужденнее стала его поза.

— И теперь вы пришли ко мне?

— И теперь, как вы заметили, я пришел к вам.

Брови доктора немного приподнялись, его проницательные глаза были устремлены на Баттла.

— Хотите ознакомиться с моими личными бумагами?

— Была такая мысль.

— Ордер на обыск имеется?

— Нет.

— Вам бы, я думаю, не составило особого труда получить его. Но я не собираюсь чинить вам препоны. Не очень-то приятно оказаться под подозрением в убийстве, но понятно, что вы здесь ни при чем, выполняете свой долг.

— Благодарю вас, сэр, — сказал инспектор Баттл с неподдельной признательностью. — Ценю ваше отношение, даже, можно сказать, очень. Надеюсь, и остальные будут столь же рассудительны, как вы.

— Приходится мириться с тем, чего не изменишь, — добродушно сказал доктор. — Я закончил прием пациентов и как раз отправляюсь на вызовы. Оставляю вам ключи, скажу своей секретарше, и можете копаться сколько душе угодно.

— Прекрасно, очень рад, но хотел бы задать сначала несколько вопросов.

— О той вечеринке с бриджем? Так я уже все сказал, что знаю…

— Нет, не о ней. О вас.

— Ну, спрашивайте. Что вы хотите знать?

— Мне просто нужен в общих чертах набросок вашего жизненного пути, родился, женился и так далее.

— Что ж, обратимся к опыту «Кто есть кто»^[45],— сухо произнес доктор. — Моя биография очень проста. Я из Шропшира^[46], родился в Ладлоу. Мой отец здесь практиковал. Он умер, когда мне было пятнадцать лет. Я получил образование в Шрусбери^[47] и занимался медициной, как и мой отец. Я окончил Сент-Кристофер^[48], ну, а с прочими подробностями вы, я думаю, ознакомитесь без моей помощи.

— Да, сэр. Есть ли у вас братья, сестры?

— Я — единственный ребенок, родители умерли, не женат. Этого достаточно? Здесь начинал компаньоном доктора Эмери. Он ушел в отставку лет пятнадцать назад. Живет в Ирландии. Могу дать адрес, если хотите. Я проживаю здесь с кухаркой, горничной и экономкой, секретарша у меня приходящая. Я обладаю хорошим доходом и убиваю умеренное число своих пациентов. Ну, как?

Инспектор Баттл ухмыльнулся.

— Весьма всесторонне, доктор Робертс. Рад, что вы обладаете чувством юмора. Хочу спросить у вас еще одну вещь.

— Я — человек строгой морали, инспектор.

— О, не об этом, нет. Не назовете ли вы мне имена четырех ваших знакомых, людей, которые хорошо и немало лет вас знают. Если хотите, лиц, которые могут отрекомендовать вас, если вы понимаете, что я имею в виду.

— Да, наверное, понимаю. Давайте поразмышляем. Вы ведь предпочли бы тех, кто сейчас в Лондоне?

— Вообще-то это не имеет значения, но так нам, конечно, было бы проще.

Доктор с минуту подумал, затем взял листок бумаги, нацарапал авторучкой четыре имени с адресами и придвинул через стол Баттлу.

— Достаточно? Самые подходящие, что мне сейчас пришли в голову.

Баттл внимательно прочитал, удовлетворенно кивнул, сложил листок и сунул во внутренний карман.

— Чем скорее я с ними переговорю, тем лучше для всех заинтересованных. Мне надо точно установить, что вы не были в плохих отношениях с покойным мистером Шайтаной, что вы не были близко знакомы, не совершали с ним торговых сделок, не подвергались когда-либо оскорблениям с его стороны, не затаили на него чувства обиды. Лично я готов вам верить, когда вы заявляете, что и знали его не слишком-то хорошо, но моего мнения недостаточно. Я должен в этом удостовериться.

— О, великолепно, понимаю. Вам приходится всех считать лгунами, пока они не докажут, что говорят правду. Вот мои ключи. Этот — от ящиков письменного стола, этот — от бюро, этот маленький — от шкафчика с ядами. Проверьте потом, закрыли ли вы его. Пожалуй, лучше все же сказать секретарше. — И он нажал кнопку на столе.

Тотчас же отворилась дверь, и появилась молодая женщина очень делового вида.

— Вызывали, доктор?

— Это мисс Берджесс — инспектор Баттл из Скотленд-Ярда, — взаимно представил их Робертс.

Мисс Берджесс одарила Баттла холодным пристальным взглядом, словно спрашивая: «Боже мой, а это что еще за зверь?»

— Я буду признателен вам, мисс Берджесс, если вы ответите инспектору Баттлу на вопросы, которые ему угодно будет вам задать, и окажете ему всяческую помощь.

— Разумеется, я выполню вашу просьбу, доктор.

— Ладно, — сказал Робертс, поднимаясь. — Я ухожу. Вы положили в мой саквояж морфий?^[49] Он мне потребуется для Локкарта.

Он торопливо вышел, продолжая на ходу разговор с мисс Берджесс.

Скоро она возвратилась и сказала:

— Мистер Баттл, если я вам потребуюсь, нажмите, пожалуйста, эту кнопку.

Баттл поблагодарил ее, заверил, что так и сделает, и принялся за работу.

Его обследование было тщательным и методичным, хотя он и не рассчитывал найти что-нибудь важное; как бы нехотя данное доктором согласие на обыск рассеивало надежды. Робертс был не глуп. Он понимал, что обыск обязательно будет, и, конечно, соответственно подготовился. Тем не менее какой-то шанс оставался, ведь Робертс не знал истинной цели его изысканий, и Баттл мог натолкнуться на след информации, которая ему требовалась.

Инспектор Баттл открывал и закрывал ящики, обшарил отделения письменного стола, бегло просмотрел чековую книжку, прикинул сумму неоплаченных счетов, посмотрел, за что именно эти счета, тщательно исследовал банковскую расчетную книжку Робертса, пробежал записи больных, в общем, не оставил без внимания ни одного документа. Результаты были крайне скудны. Потом он заглянул в шкафчик с ядами, отметил для себя оптовые фирмы, с которыми доктор имел дело, проверил опись, снова закрыл шкафчик и перешел к бюро. Его содержимое было скорее личного характера, и здесь Баттл не обнаружил ничего подходящего. Он покачал головой, сел на стул и нажал кнопку звонка.

С проворством, достойным похвалы, появилась мисс Берджесс.

Инспектор попросил ее сесть и некоторое время смотрел на нее, раздумывая, с какого боку к ней подступиться. Он сразу же ощутил ее враждебность и прикидывал, что лучше: спровоцировать ее на неосторожное высказывание, нагнетая эту враждебность, или попытаться что-нибудь разузнать в спокойной беседе.

— Я полагаю, мисс Берджесс, вы осведомлены об известном событии? — наконец спросил он.

— Доктор Робертс сказал мне, — ответила мисс Берджесс.

— Дело, в общем-то, щекотливое, — сказал Баттл.

— Вы так считаете?

— Ну, знаете, довольно неприятная история. Четверо под подозрением, и кто-то из них — преступник. Я что, собственно, хочу у вас узнать: видели ли вы когда-нибудь этого мистеру Шайтану?

— Никогда.

— Слышали ли вы, чтобы доктор Робертс что-нибудь говорил о нем?

— Никогда. Впрочем, нет, я не права. С неделю назад доктор Робертс просил меня отметить в его записной книжке: «Мистер Шайтана, восемь пятнадцать, восемнадцатого».

— И тут вы впервые услышали о мистере Шайтане?

— Да.

— Никогда не попадалось его имя в газетах? О нём часто упоминали в светской хронике.

— Меня привлекают вещи поинтереснее, чем светская хроника.

— О, я не сомневаюсь, что вы больше интересуетесь другими вещами, — мягко произнес Баттл. — Все четверо уверяют, что были мало знакомы с Шайтаной. И все же один из них знал его достаточно хорошо, чтобы убить. Мое дело определить кто.

Наступила неловкая пауза. Мисс Берджесс не проявляла ни малейшей заинтересованности. Ее дело было исполнять распоряжение своего шефа, выслушивать все, что заблагорассудится инспектору Баттлу, отвечать на любой конкретный, заданный им вопрос.

— Знаете ли, мисс Берджесс, — инспектора прошиб пот от этого разговора, но он упорно его продолжал, — вряд ли вы представляете себе, хотя бы приблизительно, трудности нашей работы. Бывает, люди наговорят черт знает что. Мы можем и не верить словам, но все равно обязаны принять их во внимание. Я не хотел бы обсуждать с вами женскую природу, но ведь сами знаете, если женщина взволнована, ей ничего не стоит вдруг разразиться бранью, упреками, — словом, у нее развязывается язык. Она выдвигает необоснованные обвинения, намекает на одно, на другое, припоминает разные старые скандалы, которые могут и не иметь никакого отношения к следствию.

— Вы хотите сказать, что кто-то из этих людей упрекнул в чем-то доктора? — спросила мисс Берджесс.

— Не то чтобы упрекнул, — осторожно проговорил Баттл, — но… вы понимаете, я все равно обязан обратить на это внимание. Знаете… бывают подозрительные обстоятельства гибели пациентов… Мне не хотелось бы этим беспокоить доктора.

— Я думаю, кто-то разузнал эту историю с миссис Грейвз, — сказала мисс Берджесс, несколько сердясь. — Стыдно подумать, как люди рассуждают о вещах, в которых ничего не понимают. Этим занимается немало дам почтенного возраста. Им кажется, что все пытаются их отравить: родственники, прислуга и даже врачи. Миссис Грейвз, перед тем как обратиться к доктору Робертсу, побывала у трех врачей. Потом, когда у нее появились те же подозрения в отношении доктора Робертса, он был не прочь избавиться от нее и с радостью поручил ее заботам доктора Ли. Это единственный выход в подобных случаях, сказал он мне. После доктора Ли был доктор Стил, потом доктор Фармер, и в конце концов бедная старушка умерла.

— Вы не поверите, из-за какой ерунды часто раздувают целые истории, — сказал Баттл. — Всякий раз, когда врач что-то приобретает после кончины пациента, всегда находится злой язык. А почему бы здравомыслящему пациенту не одарить своего целителя каким-нибудь пустяком или даже, может быть, и чем-то значительным?

— Это все родственники, — сказала мисс Берджесс. — Я всегда считала, что ничто лучше смерти не выявляет низменность человеческой натуры. У неостывшего трупа начинают спорить, кому что достанется. К счастью, у доктора Робертса никогда не было подобных неприличных инцидентов. Он всегда радуется, узнав, что пациенты ему ничего не оставят. Мне кажется, однажды он получил по завещанию пятьдесят фунтов, есть у него еще две трости и золотые часы. И больше ничего.

— Трудно жить настоящему профессионалу, — со вздохом сказал Баттл. — Его легко шантажировать. Самые невинные происшествия иногда дают повод возмутительной клевете. Врачу необходимо избегать даже видимости ошибки и, значит, никогда не теряться, быть всегда начеку.

— Во многом вы правы, — сказала мисс Берджесс. — Трудно врачам приходится с истеричными женщинами.

— С истеричными женщинами… Да, да, верно. От них жди чего угодно.

— Я полагаю, вы имеете в виду эту отвратительную миссис Краддок?

Баттл сделал вид, что задумался.

— Эта история… три года назад? Нет, больше.

— Четыре или пять, по-моему. На редкость неуравновешенная женщина! Я так обрадовалась, когда она уехала за границу, и доктор Робертс — тоже был рад. Она беззастенчиво лгала своему мужу, — все они такие, конечно. Бедняга стал сам не свой, начал болеть. Он скончался от сибирской язвы^[50], знаете, занес инфекцию в ранку при бритье.

— Я уже и забыл об этом, — солгал Баттл.

— А потом она уехала за границу и вскоре умерла. Знаете, женщины, помешанные на мужчинах, — это такая неприятная категория.

— Да, да, — сказал Баттл. — Очень опасные женщины. Докторам от них надо держаться подальше. А скончалась она… мне помнится…

— В Египте, кажется. У нее было заражение крови, какая-то местная инфекция.

— Есть и еще одна пренеприятная для врача вещь, — сказал Баттл, перескочив на другую тему, — это когда он подозревает, что кто-то из его пациентов отравлен родственниками. Что делать? Вмешаться или попридержать язык? Допустим, он предпочел последнее, тогда он наверняка окажется в глупом положении, если впоследствии возникают разговоры о том, что дело нечисто. Интересно, не случались ли такие казусы у доктора Робертса?

— Что-то не припоминаю, — в раздумье сказала мисс Берджесс.

— Любопытно бы было знать, какое количество смертельных случаев в год наблюдается в практике доктора Робертса, просто для статистики. Например, вот вы уже работаете у доктора Робертса…

— Семь лет.

— Хм… Семь. Так сколько же за это время было смертельных случаев? Примерно.

— Ой, трудно так сразу сказать. — Мисс Берджесс принялась подсчитывать. Недоброжелательность ее постепенно улетучилась. — Семь… восемь… пожалуй, точно не вспомнить. Может быть, около тридцати за все это время.

— Что ж, по моим данным, доктор Робертс не из худших врачей, — весело закончил Баттл. — Полагаю, большинство его пациентов люди состоятельные, могут себе позволить позаботиться о своей особе.

— Он очень популярный доктор. И диагност прекрасный!

Баттл вздохнул и поднялся.

— К сожалению, я отклонился от темы. В мою задачу входило установить, был ли связан доктор с мистером Шайтаной. Вы уверены, что он не был пациентом доктора?

— Совершенно уверена.

— Может быть, под чужим именем? — Баттл показал ей фотографию. — Не узнаете?

— До чего же театральная личность! Нет, никогда его здесь не видела, никогда.

— Так, так, — опять вздохнул Баттл. — Разумеется, я весьма признателен доктору за его любезность. Передайте ему мою благодарность, хорошо? Скажите ему, что я приступаю к номеру два. До свидания, мисс Берджесс, и спасибо за содействие.

Он пожал ей руку и вышел. Идя по улице, он достал из кармана маленькую записную книжку и сделал в ней несколько записей на букву Р.

Миссис Грейвз? Маловероятно.

Миссис Краддок? Не получал ни от кого наследства. Нет жены. (Жаль.)

Изучить смерти пациентов. Трудно.

Он захлопнул книжку и мимоходом зашел на Ланкастер-Гейт в филиал Лондон-Уэссекс-банка.

Служебное удостоверение позволило ему побеседовать лично с управляющим.

— Доброе утро, сэр. Как я понимаю, одним из ваших клиентов является доктор Джеффри Робертс.

— Совершенно верно.

— Мне нужна некоторая информация о счете этого джентльмена за несколько последних лет.

— Постараюсь помочь, чем смогу.

Прошло полчаса напряженной работы, наконец Баттл со вздохом сложил листки, исписанные цифрами.

— Нашли, что искали? — поинтересовался управляющий.

— Нет. Ничего, за что бы можно было зацепиться. Но все равно благодарю вас.

…И в этот же самый момент доктор Робертс, моя руки у себя в кабинете, глядя через плечо на мисс Берджесс, спросил:

— Ну как наш бесстрастный сыщик, а? Перевернул тут все вверх дном, а вас, наверное, наизнанку вывернул?

— Смею вас заверить, он немногого от меня добился, — поджав губы, ответила мисс Берджесс.

— Дитя мое, не было необходимости молчать словно рыба. Я ведь попросил вас отвечать ему на все вопросы. Между прочим, о чем он вас спрашивал?

— О, он все время толковал об одном и том же, знаете ли вы человека по имени Шайтана, даже высказывал предположение, что он появлялся у нас под чужим именем. Он показывал мне его фотографию. До чего же театральная личность!

— Шайтана? Да, разыгрывал из себя Мефистофеля новейшей формации. И получалось ведь довольно неплохо даже. Что же еще спрашивал Баттл?

— В общем-то, ничего особенного. Ой, чуть не забыла, кто-то наговорил ему разных глупостей о миссис Грейвз, вы, между прочим, знаете, что она вытворяла.

— Грейвз? Грейвз? О да, почтенная миссис Грейвз! Вот смех-то! — Доктор расхохотался. — Это в самом деле смешно, чрезвычайно смешно.

В великолепном настроении он отправился к ленчу^[51].

Глава 10 Доктор Робертс (продолжение)

Инспектор Баттл сидел за ленчем с Эркюлем Пуаро. Настроение у него было подавленное, Пуаро взирал на него с сочувствием.

— Значит, нынешнее утро не принесло вам удачи, — в раздумье произнес Пуаро.

Баттл покачал головой.

— Это будет нелегкая работенка, мосье Пуаро.

— Какое вы составили о нем мнение? — спросил Пуаро.

— О докторе? Откровенно говоря, я думаю, Шайтана был прав. Он убийца. Напоминает мне Уэставея. И этого адвоката, малого из Норфолка. То же самое радушие, самоуверенность. Такая же популярность. Оба дьявольски умны, таков же и Робертс. И все равно, отсюда не следует, что он убил Шайтану, да я, собственно, и не думаю, что это он. Он очень хорошо знает, что такое риск, получше всякого другого человека. Ведь Шайтана мог проснуться и закричать. Нет, не думаю, что Робертс убил его.

— Но думаете, что он убил кого-нибудь еще.

— Возможно, и не одного. Уэставей-то убивал. Но это будет нелегко из него выудить. Я просмотрел его банковский счет — ничего подозрительного, никаких неожиданно крупных сумм. Во всяком случае, за последние семь лет он не получал наследства от пациентов. Это исключает убийство из корыстных целей. Он, увы, никогда не был женат. Стало быть, не мог убить собственную жену — чего уж проще для врача. Он человек состоятельный, ведь он пользуется успехом у богатых пациентов.

— То есть, по всем данным, жизнь его совершенно безупречна, а может быть, и на самом деле безупречна.

— Может быть, но я склонен предположить худшее. Не исключено, — продолжал он, — что был какой-то скандальчик с одной из пациенток по имени Краддок. Этим стоит заняться, я думаю прямо засадить кого-нибудь за это дело. Женщина эта скончалась, правда, в Египте от какой-то местной болезни, и не думаю, что тут есть что-нибудь крамольное. Но это, может быть, прольет свет на его характер, моральные устои.

— Был у нее муж?

— Он умер от сибирской язвы.

— От сибирской язвы?

— Да. Как раз в ту пору в продаже было много дешевых кисточек для бритья, часть их была инфицировании. Из-за этих самых кисточек было столько скандалов.

— Вещь, бесспорно, удобная, — заметил Пуаро.

— И я так подумал. Если муж из-за чего-то грозился хорошенько с ней разобраться. Впрочем, все это догадки. Они хромают на обе ноги.

— Мужайтесь, друг мой. Я знаю ваше упорство. В конце концов у вас будет не две ноги, а все сорок, не менее резвых, чем у сороконожки.

— И в результате глубоких раздумий относительно того, на какую из них сначала наступить, я, как та сороконожка, скачусь в канаву^[52],— усмехнулся Баттл, потом спросил: — А вы, мосье Пуаро, не хотите приняться за дело?

— Я могу тоже поговорить с доктором Робертсом.

— Двое в один день? Это его обязательно взвинтит.

— О, я не буду навязчив. Я не стану расспрашивать его о прошлом.

— Мне бы хотелось знать, какую тактику изберете вы, — с любопытством спросил Баттл. — Впрочем, не говорите, если не хотите.

— Du tout, du tout^[53]. Я готов сообщить вам. Я буду говорить о бридже, только и всего.

— Опять о бридже. Все об одном, не перебор ли, мосье Пуаро?

— Я нахожу предмет очень интересным.

— Ну, каждому свое. Я на такие тонкости не способен… Это не в моем стиле.

— Что же такое ваш стиль? — Озорной огонек блеснул в глазах Пуаро.

— Простой, честный, ревностный офицер, человек, добросовестно выполняющий свой долг, — вот мой стиль, — с ответным огоньком в глазах произнес инспектор. — И никаких выкрутасов, никаких фокусов. Только честный пот. Скучноватая, довольно рутинная работа — вот так вот!

Пуаро поднял стакан.

— За наши с вами методы, и пусть же успех увенчает наши совместные усилия!

— Я надеюсь, полковник Рейс сумеет добыть нам что-нибудь о Деспарде, — сказал Баттл. — Источников у него хватает.

— А миссис Оливер?

— Немного суетлива. Эта женщина у меня вызывает симпатию. Говорит много глупостей, но славный человек. И женщина может узнать о женщине такие вещи, до которых мужчине и не додуматься. Она может докопаться до чего-нибудь стоящего.

Они расстались. Баттл возвратился в Скотленд-Ярд, чтобы подготовить руководящие инструкции. Пуаро отправился на Глоусестер-Террас, 200.

Доктор Робертс при встрече с гостем с шутливым удивлением поднял брови.

— Два сыщика в один день, — с улыбкой сказал он. — Понимаю: к вечеру — наручники.

Пуаро улыбнулся в ответ.

— Смею вас заверить, доктор Робертс, что мое время поделено на всех четверых поровну.

— Ну, это при наших обстоятельствах стоит благодарности. Закурите?

— Если позволите, я предпочту свои. — И Пуаро закурил тоненькую папиросу.

— Итак, чем могу служить? — спросил Робертс.

Пуаро молча курил, потом сказал:

— Вы хорошо разбираетесь в человеческих характерах, доктор?

— Не знаю. Пожалуй, разбираюсь. Врачу приходится.

— Вот и я пришел к такому выводу. Я сказал себе: «Врач всегда должен знать своих пациентов: их особенности, как они говорят, как дышат, как выражают беспокойство, — врач отмечает эти вещи автоматически, даже и не сознавая, что замечает! Доктор Робертс должен мне обязательно помочь».

— Я готов вам помочь. В чем у вас затруднения?

Пуаро достал из изящной маленькой коробочки три аккуратно сложенных карточных счета.

— Это три первых роббера, сыгранных накануне вечером, — пояснил он. — Вот первый, почерк мисс Мередит. Это освежит вашу память, и не сможете ли вы мне сказать, какова была заявка и как каждый ходил?

Робертс в изумлении уставился на него.

— Вы шутите, мосье Пуаро. Как же это можно помнить?

— Неужели не можете? Я бы был вам так благодарен. Вот этот первый роббер. Первый гейм, видимо, был выполнен на червях или на пиках, и кто-то еще подсел на пятьдесят.

— Дайте посмотреть, это была первая рука. Да, мне кажется, они начали с пик.

— А следующая раздача?

— Полагаю, кто-то подсел на пятьдесят, но не могу вспомнить, кто именно. В самом деле, мосье Пуаро, не возлагайте на меня надежд.

— Неужели вы не помните заявки, ходы?

— Я сыграл большой шлем^[54], это я помню, были и удвоения. Я помню также, как с треском провалился, разыгрывая, по-моему, три без козыря, да еще с реконтро^[55]. Но это было позже.

— Вы помните, с кем играли?

— С миссис Лорример. Помню, выражение лица у нее было довольно мрачное. Видно, не понравилась моя заявка.

— А вы не припомните еще какие-либо ходы или заявки?

Робертс засмеялся.

— Дорогой мосье Пуаро, вы в самом деле надеетесь, что я вспомню! Но ведь произошло убийство, — уже достаточно для того, чтобы выбить из головы самые блистательные ходы, а кроме того, с тех пор я сыграл, по крайней мере, еще с полдюжины робберов.

Вид у Пуаро был удрученный.

— Так что уж извините, — сказал Робертс.

— Ничего, это не беда, — медленно сказал Пуаро. — Я все же надеюсь, что вы, может быть, вспомните хотя бы один-два последних хода, потому что, я думаю, они могли бы быть важными вехами, чтобы вспомнить другие вещи.

— Какие другие вещи?

— Ну вы, например, могли отметить, что ваш партнер допустил оплошность в простой игре без козыря, или, скажем, противник, неудачно разыгрывая верную карту, предоставил вам пару неожиданных взяток.

Доктор Робертс внезапно посерьезнел, наклонился вперед.

— А, — сказал он, — теперь мне ясно, куда вы клоните. Простите, я сперва подумал, что это за глупости он все говорит. Вы считаете, что убийство, успешное его осуществление, могло внести в игру преступной пары какие-то изменения?

Пуаро кивнул.

— Вы правильно поняли. Это был бы великолепнейший ключ, если бы вы четверо хорошо знали игру друг друга. Перемена в игре, утрата блеска или упущенная возможность, ошибка — это было бы немедленно замечено. К несчастью, вы не были знакомы друг с другом. Перемена в игре могла не быть столь заметной. Но все же подумайте, дорогой доктор, я вас умоляю, подумайте. Не припоминаете ли вы какой-то неровности в чьей-нибудь игре, каких-то бросающихся в глаза ошибок?

Некоторое время оба молчали. Потом доктор Робертс тряхнул головой.

— Бесполезно, не могу вам помочь, — решительно сказал он. — Я просто не помню. Я ничего не могу вам сказать, кроме того, что уже сказал раньше: миссис Лорример — первоклассный игрок, я не заметил, чтобы она хоть раз допустила оплошность. Она блистала от начала до конца. Игра Деспарда тоже была все время хороша. Довольно расчетливый игрок, то есть его заявки всегда точно обоснованы. Он никогда не отступает от своих правил. Не станет рисковать. Мисс Мередит — она колебалась.

— Да? Мисс Мередит? — подхватил Пуаро.

— Вот она делала ошибки, помнится, раза два за вечер. Но, может быть, просто от утомления… и она не такой уж опытный игрок. Да и руки у нее тряслись… — Он замолчал.

— Когда у нее тряслись руки?

— Когда же?.. Не могу вспомнить… Мосье Пуаро, вы заставляете меня выдумывать. Я думаю, она просто нервничала.

— Извините. И есть еще один момент, где я прошу у вас помощи.

— Да?

— Это трудно… — медленно сказал Пуаро. — Понимаете, я не хочу задавать вам наводящих вопросов. Если я спрошу у вас, вы обратили внимание на то-то и то-то, я таким образом уже как бы нацелю вашу мысль. Ваш ответ уже не будет таким ценным. Позвольте мне попытаться подойти к сути иным путем. Не затруднит ли вас, доктор Робертс, описать обстановку комнаты, в которой вы играли?

Изумление отразилось на лице Робертса.

— Обстановку комнаты?

— Да, если вас не затруднит.

— Дорогой мой, я просто не знаю, с чего начать.

— Начинайте с чего заблагорассудится.

— Ну, много хорошей мебели…

— Non, non, non^[56], пожалуйста, прошу вас, поточнее.

Доктор Робертс вздохнул и начал, подражая тону аукциониста:

— Одно широкое канапе^[57], обитое парчой цвета слоновой кости, другое такое же — зеленой. Восемь или девять персидских ковров, гарнитур из двенадцати небольших позолоченных стульев в стиле ампир^[58]. Бюро в стиле Вильгельма и Марии^[59]. (Чувствую себя прямо как аукционист на аукционе.) Очень красивая китайская горка. Великолепное фортепьяно. Была и еще какая-то мебель, но она мне не запомнилась. Шесть превосходных японских гравюр. Две китайские картинки на зеркале. Пять или шесть очень красивых табакерок. На столе — японские нецке^[60] из слоновой кости. Кое-какое старинное серебро, вазы, я думаю, эпохи Карла Первого^[61]. Один-два предмета из баттерсийских эмалей…^[62]

— Браво! Браво! — зааплодировал Пуаро.

— Староанглийская керамика — пара птиц и, кажется, фигурки Ральфа Вуда^[63]. Потом еще кое-какие восточные вещи затейливой работы по серебру. Какие-то украшения, я в них мало что понимаю. Помню, еще несколько птичек челсийского фарфора^[64] Да, еще кое-какие миниатюрки под стеклом, по-моему, довольно приятные вещицы. Это, конечно, далеко не все, но все, что я мог вспомнить сейчас.

— Великолепно! — воскликнул в восхищении Пуаро. — Вы действительно наблюдательный человек.

— Упомянул ли я предмет, который вы имели в виду? — с любопытством спросил доктор.

— Вот это-то и интересно, — сказал Пуаро. — Если бы вы назвали предмет, который меня интересует, это бы меня крайне удивило. Как я и ожидал, вы его не назвали.

— И почему бы это?

Пуаро сверкнул глазами.

— Может быть, потому, что его не было.

— Мне это что-то напоминает, — сказал Робертс, пристально глядя на Пуаро.

— Это напоминает вам Шерлока Холмса, не так ли? Любопытный случай с собакой. Собака ночью не выла^[65]. Вот это интересно! Так что я не прочь позаимствовать уловки.

— Послушайте, мосье Пуаро, я совершенно не понимаю, что это дает.

— Вот и отлично, отлично. Между нами говоря, это мое маленькое достижение.

Видя, что доктор Робертс все-таки остается в полном недоумении, Пуаро, поднимаясь, сказал с улыбкой:

— Не важно, главное, что все рассказанное вами будет мне полезно при следующих беседах.

Доктор тоже поднялся.

— Не могу понять, как именно, но верю вам на слово, — сказал он.

Они обменялись рукопожатиями.

Пуаро спустился по лестнице, вышел из дома и остановил проезжающее такси.

— Сто одиннадцать, Чейни-Лейн, Челси, — сказал он шоферу.

Глава 11 Миссис Лорример

Чейни-Лейн, 111 оказался маленьким, очень аккуратным и чистеньким домом на тихой улочке. Дверь была выкрашена в черный цвет, а ступени тщательно побелены, медное дверное кольцо и ручка сверкали на полуденном солнце.

Дверь открыла пожилая горничная в безукоризненной чистоты белом фартуке и чепчике.

В ответ на вопрос Пуаро она сказала, что хозяйка дома, и повела его по узкой лестнице наверх.

— Ваше имя, сэр?

— Эркюль Пуаро.

Его провели в гостиную простой Г-образной формы. Пуаро осмотрелся, примечая детали. Добротная, хорошо отполированная мебель — такая обычно достается по наследству. Блестящий ситец на стульях и канапе. Несколько фотографий на стенах в старомодных серебряных рамках. И обилие света, льющегося в окна, приятный простор, несколько по-настоящему красивых хризантем в высоком кувшине.

Миссис Лорример вышла ему навстречу.

Не проявив особого удивления при виде Пуаро, она поздоровалась за руку, указала на стул, села сама, сказала что-то о хорошей погоде.

Наступила пауза.

— Надеюсь, мадам, — начал Пуаро, — вы извините меня за этот визит.

Глядя прямо ему в глаза, миссис Лорример спросила:

— Визит связан с вашей профессией?

— Признаюсь.

— Вы, мосье Пуаро, надеюсь, понимаете, что хотя я, конечно, дам любую информацию и окажу в случае необходимости помощь инспектору Баттлу и вообще полиции, я ни в коей мере не собираюсь этого делать в отношении каких-либо неофициальных лиц.

— Я отдаю себе в этом полный отчет, мадам. Если вы укажете мне на дверь, я тут же отправлюсь вон.

Миссис Лорример слегка улыбнулась.

— Ну, мосье Пуаро, к таким крайностям я прибегать еще не намерена. Я могу уделить вам десять минут. Но по истечении этого срока я буду вынуждена покинуть вас, меня ожидают на партию бриджа.

— Десяти минут для меня будет вполне достаточно. Я хочу, мадам, чтобы вы описали мне комнату, в которой играли в бридж в тот вечер, комнату, в которой был убит мистер Шайтана.

У миссис Лорример поднялись брови.

— Странный вопрос! Не вижу в нем смысла.

— Мадам, что если бы, когда вы играете в бридж, кто-то стал вам говорить, — зачем вы ходите с валета, которого бьет дама, и почему не королем, который бы взял взятку? Если бы люди стали задавать вам подобные вопросы, ответы на них были бы длинные и утомительные, не так ли? (Миссис Лорример слегка улыбнулась.) Ведь вы в этой игре специалист, а я новичок. Весьма логично.

Миссис Лорример с минуту подумала.

— Это была большая комната. В ней находилось множество вещей.

— Не можете ли вы описать некоторые из них?

— Несколько оранжерейных цветов, модных, довольно красивых… И несколько, я думаю, китайских или японских картин. Была еще ваза с крошечными красными тюльпанами — на удивление рано для них.

— Что еще?

— К сожалению, я ничего толком не рассмотрела.

— Мебель, вы помните цвет обивки?

— Шелк, я думаю. Вот и все, что могу сказать.

— Не обратили ли вы внимания на какие-нибудь мелкие предметы?

— Вроде не обратила. Их было так много. Как в доме хорошего коллекционера.

После некоторого молчания миссис Лорример вяло улыбнулась и сказала:

— Кажется, я не очень-то вам помогла.

— Есть еще кое-что. — Он вытащил подсчеты очков. — Вот три первых сыгранных роббера. Я гадал, сможете ли вы при помощи этих счетов восстановить раздачи.

— Дайте взглянуть. — Миссис Лорример проявила заинтересованность, склонилась над записями. — Вот первый роббер, мы с мисс Мередит играли против мужчин. В первом гейме были четыре пики. Мы разыграли их и даже взяли лишнюю взятку. В следующей раздаче были две бубны, и доктор Робертс остался без одной. В третьей раздаче была довольно упорная торговля. Мисс Мередит пасовала. Майор Деспард заявил червы. Я пасовала. Доктор Робертс перескочил на три трефы. Мисс Мередит решилась на три пики. Майор Деспард заявил четыре пики. Я удвоила. Доктор Робертс взял игру на четырех червах. Они остались без одной.

— Epatant^[66],— сказал Пуаро. — Какая память!

Миссис Лорример продолжала, не обращая внимания на его восторги:

— В следующей раздаче майор Деспард пасовал, а я заявила бескозырную. Доктор Робертс заявил три червы. Моя партнерша спасовала. Деспард поддержал партнера, назвал четыре. Я удвоила, и они остались без двух. Затем я раздала, и мы разыграли объявленные четыре пики.

Она взяла следующий счет.

— Здесь потруднее, — сказал Пуаро. — Майор Деспард тут вычеркивал.

— Я полагаю, для начала они подсели на пятьдесят. Затем доктор Робертс заявил пять бубен, мы дублировали и оставили его без трех взяток. Мы разыграли три трефы, но они сразу же сделали гейм на пиках. Следующий гейм сделали мы, на пяти трефах, и записали внизу сотню. Противники наши сыграли одну черву, мы — две без козыря, и, наконец, мы выиграли роббер, заявив четыре трефы.

Миссис Лорример взяла третий счет.

— Этот роббер был настоящим сражением. Начало его было непримечательно: майор Деспард и мисс Мередит разыграли одну черву. Потом и мы подсели на пару несчастных пятидесятых на четырех червах и четырех пиках. Затем они, как мы ни пытались им помешать, сделали гейм на пиках. Следующие три раздачи мы провалили, по счастью, без дублей. Но второй гейм выиграли мы, это была игра без козыря. Потом началась страшнейшая битва. По очереди подсаживались и мы и они. Доктор Робертс явно переоценивал свои возможности, и хотя значительно проваливался один или два раза, заявка его окупила все, потому что он не раз обрушивался на миссис Мередит, перебивая ее заявку. Потом он заявил сначала две пики, я — три бубны, он заявил четыре без козыря, я — пять пик, а он вдруг перепрыгнул на семь бубен. Нас, конечно, удвоили. У него не было основания делать такую заявку. Это своего рода чудо, что мы сыграли. Я бы никогда не подумала, что мы выиграем, когда увидела, что его игра нас подсаживает. Если бы они пошли по червам, мы бы остались без трех. Но они пошли с короля треф, и мы выполнили контракт. Вот уж поволновались!

— Je crois bien^[67], уязвимый «большой шлем», и вдруг удвоился! Это вызывает эмоции, еще бы! Я это хорошо понимаю, у меня не хватает нервов выходить на шлемы. Удовлетворяюсь геймом.

— О, но вам и не следует, — с жаром произнесла миссис Лорример. — Вам надо хорошо играть гейм.

— Вы хотите сказать, не следует рисковать?

— Если заявлять правильно, риска нет. Нужен математический расчет. К несчастью, мало кто правильно заявляет. Рассчитывают начальные заявки, а потом теряют голову. Не могут разобраться, где бьющая карта, а где проигрышная. Ну, не мне вам читать лекцию по бриджу или по подсчетам возможностей.

— Это наверняка, мадам, усовершенствовало бы мою игру.

Миссис Лорример вернулась к изучению подсчетов.

— После таких потрясений следующая игра была неинтересной. У вас тут есть четвертый счет? A-а, да. Битва с переменным успехом. Ни одна из сторон не может провести игру.

— Так часто бывает, и вечер тогда тянется мучительно долго.

— Да, начинается неинтересно, но потом игра раскручивается.

Пуаро собрал карточные счета и слегка поклонился.

— Мадам, я поздравляю вас. Ваша память на карты изумительна, просто изумительна! Вы, можно сказать, помните все разыгранные заявки!

— Думаю, да.

— Память — замечательный дар. Пока помнишь, прошлое не канет в вечность. Я представляю себе, мадам, что для вас минувшее так само и разворачивается перед глазами, всякий случай так ярок, словно произошел вчера.

Она быстро взглянула на Пуаро. Глаза ее потемнели и широко раскрылись.

Но это был один лишь момент, и она снова выглядела вполне уравновешенной светской дамой, однако Эркюль Пуаро не сомневался: выстрел попал в цель.

Миссис Лорример поднялась.

— Теперь мне придется вас оставить. Очень сожалею, но мне и в самом деле нельзя опаздывать.

— Разумеется, разумеется. Я прошу прощения за то, что злоупотребил вашим вниманием.

— Сожалею, что не смогла вам помочь.

— Но вы мне помогли, — сказал Эркюль Пуаро.

— Едва ли, — решительно заявила она.

— Но вы действительно сообщили мне кое-что, что я хотел знать.

Она не стала спрашивать, что это за «кое-что», а протянула руку.

— Благодарю, мадам, за вашу снисходительность.

— Вы необыкновенный человек, — пожимая ему руку, сказала она.

— Я таков, каким меня сотворил всемогущий Господь, мадам.

— Мы, я полагаю, все такие.

— Не все, мадам. Некоторые пытались усовершенствовать Его творение. Мистер Шайтана, например.

— В каком это смысле?

— Во всяком случае, он достаточно хорошо разбирался в objets de virture^[68] и в brica-brac^[69], и ему следовало этим довольствоваться. Но ему этого оказалось мало, и он стал собирать иные вещи.

— Какие вещи?

— Ну, назовем это сенсациями.

— А вы не думаете, что это было dans son caractdre?^[70]

Пуаро печально покачал головой.

— Он слишком успешно исполнял роль демона. Но он не был демоном. Au fond^[71], он был глуп. И глупо умер.

— Потому что был глуп? ...