Вступление

Τα Σύνορα της Αβύσσου (греч. та си́нора тис ави́ссу) –

пограничье (граница) перед Бездной

О дне же том, или часе, никто не знает,

ни Ангелы небесные, ни Сын, но только Отец…

(Евангелие от Марка 13:32).

История человечества насчитывает уже не одно тысячелетие. На протяжении веков создавались и разрушались цивилизации. Появлялись и исчезали племена и целые страны. Не прекращается лишь сама История, но некоторые люди полагают, что если она имела однажды начало, то, как и всё остальное в мире, должна иметь конец. И каждое поколение надеется, что этот момент не случится при его жизни.

Правление Калигулы, Гелиогабала, Нерона и других языческих императоров античного Рима приводили в ужас современников, наблюдавших, как властители погрязли в крови и разврате. Пандемия чумы казалась новым вариантом одной из «казней египетских». Нашествия гуннов и монголов в Средние Века считали предвестием царства антихриста. Позднее некоторые видели антихриста в Наполеоне или любом другом столь же влиятельном лидере. Современники каждой эпохи рассуждали о падении нравов, о потере моральных ценностей, о близкой гибели человечества. К концу очередного века разномастные «прорицатели» обещали светопреставление, которое непременно должно было случиться в первый день нового столетия. Однако Судный день всё никак не наступал и даже, казалось, нисколько не приближался.

Но вот, в ХХ веке, две мировые войны уничтожили больше людей, чем самые кровавые битвы предыдущих столетий вместе взятые. Миллионы погибли в концлагерях и войнах за освобождение от колониальной зависимости. Казалось, что после таких жертв люди должны всерьёз задуматься о своём дальнейшем существовании, о смысле всего происходящего в мире, перевести свою неуёмную энергию из русла разрушения на путь сотрудничества и единомыслия. Действительно, прогресс начал делать огромные шаги навстречу будущему. Были побеждены различные болезни, открыты мощные источники энергии, созданы новые виды транспорта и связи. В политике язык дипломатии всё больше преобладал над языком орудийных залпов, но… Выжимка из прежних идей о человеколюбии, о всесилии мирной науки, о всеобщем благе и равенстве, вдруг повернулась к людям совершенно неожиданной стороной.

Наука отнюдь не перестала работать на войну, а взяла на себя ещё и служение разрушительным «идеалам» потребления. Право и закон так и не дали людям равенства, зато легализовали разврат и тотальную слежку за гражданами. Общественная мысль, пытаясь найти решение социальных проблем, нашла удобные рычаги для манипуляций сознанием народа. Развитие средств массовой информации не сделало эту самую информацию общедоступной и достоверной, а увеличило количество сплетен, догадок и лжи, среди которых правда могла элементарно заблудиться.

Теперь в государстве могли быть разрешены аборты, убивающие детей лишь за то, что они «имели неосторожность зародиться»; эвтаназия, делающая жизнь такой вещью, от которой можно и нужно избавиться, когда она станет некомфортной и слишком болезненной; «право» давать несмышлёным детям выбирать свою гендерную принадлежность. Рядом с этим богатым набором «свобод» мог существовать запрет на смертную казнь для убийц, растлителей и террористов. Более того, они могли отбывать срок не пожизненно, а ограниченное время, причём иногда в таких условиях, что для иного бродяги показались бы пятизвёздочной гостиницей.

В то же самое время обилие гадалок и «пророков» с их гороскопами и прогнозами привело к восприятию «конца мира сего» как некой иллюзии. Для большинства это понятие стало просто страшной сказкой, относящейся скорее к области кинобоевиков и компьютерных игр. Число псевдорелигиозных культов разрасталось. Сравнивающий их человек полагал, что любой «хоть чуточку правильный» образ жизни гарантирует ему «нирвану» и «валгаллу», либо просто отворачивался от всякой веры, считая её архаизмом и вредной для мозга тратой времени. Ни одна революция прошлого, пытавшаяся упразднить религию, как «пережиток старого режима», не породила такого безверия, какое начало расползаться по миру примерно со второй половины ХХ столетия. «Сын Человеческий, придя, найдёт ли веру на земле?»

Между тем миллиарды продолжали жить в бедности, завидуя богатству миллионов. Глубоко в подсознании многих жителей Земли засела мысль: получить некую свободу, чтобы не стоять за станком и не пахать землю, а просто чудесным образом поменяться местами с кем-то, кого можно будет заставить это делать. Самим же при этом начать очень много пить и есть, получать много чувственных удовольствий и много денег от чужой работы, чтобы ещё больше пить, есть, и получать удовольствие. И главное – ни о чём не думать! Размышления о жизни приводят только к сокращающим её стрессам, а ведь надо постараться успеть перепробовать всё, что породил мир, быть может, даже дотянуть до открытия секрета биологического бессмертия, не так ли?

Конвейеры продолжали производить больше полуфабрикатов, больше средств контрацепции, больше средств коммуникации, позволяющих общаться с миром не выходя из дома. Увеличивалась скорость передачи данных, увеличивалась численность населения небогатых стран, дающих дешёвую рабочую силу, увеличивались калибры орудий и мощность взрывчатых веществ. И так день за днём, год за годом…

Близились к концу очередные сутки.

Солнце скрылось за Передовым хребтом Скалистых гор. Над штатом Колорадо сгустились сумерки. Небольшая стая куропаток пролетала над холмами. Внизу расположился город Колорадо-Спрингс, где Никола Тесла когда-то ставил свои эксперименты над беспроводной передачей электричества.

Птицы летели над парком, жилыми домами, отелем «Броадмор» и Академией ВВС США. Стая не обращала внимания на жизнь людей, находящихся там внизу. Кто-то укладывался спать, кто-то только пришёл с работы, а кто-то на неё собирался. Где-то была шумная вечеринка, на которой рекой лились алкогольные напитки, а неподалёку бродяга пересчитывал монеты, оставшиеся после скудного ужина. Городская застройка закончилась, и снова внизу были скальные породы.

Птицы приближались к горе Шайенн. Вдоль асфальтированной дороги, ограждённой забором с колючей проволокой, зажглись фонари. Шоссе вело к сооружению, буквально врастающему в гору. Здесь находился вход в одну из важнейших для обороны США цитаделей – НОРАД, центр командования воздушно-космической обороны Северной Америки.

Объединённая система НОРАД существовала с 1958 года и сочетала в себе функции оценки потенциальной опасности воздушно-космического нападения и управление военно-воздушными силами при угрозе атаки на США. Хотя в середине 2000-х годов штаб и часть функций командного пункта перенесли на ближайшую авиабазу Петерсон, постоянный командный пункт находился внутри горы Шайенн. Сюда стекались данные с множества наземных станций наблюдения, разбросанных по США и Канаде, а также со спутников и разведывательных самолётов.

Главный зал командного пункта работал в обычном режиме. Табло со шкалой готовности высвечивало «DEFCON 5» – военная готовность мирного времени.

Сегодня было дежурство полковника Брукса. Ему оставались считанные месяцы до выхода в отставку. За всё время своей службы он никогда не получал взысканий. Ни одного ложного срабатывания систем оповещения не пришлось на дежурства этого аккуратного и пунктуального военного. Тем не менее, «слишком правильный» Брукс к пенсии был лишь полковником, хотя столь успешному офицеру можно было метить в генералы. Его помощник, капитан Ник Хальверсон, получал очередной «тихий разнос» от командира.

− Запомните, Ник, – выговаривал полковник, – порядок доклада ситуации в штаб не должен изменяться. Как прописано в инструкции, так вы и должны делать, и докладывать согласно образцу. Даже если вы в сочельник ведёте «полёт упряжки Санта-Клауса».

− Прошу прощения, сэр, – извиняющимся тоном сказал Хальверсон. – Больше не повторится… Но разрешите уточнить, что поменяется от перемены порядка фраз в докладе? Я же всё равно сообщаю об отсутствии нарушений…

− А то, что это уже нарушения, – угрюмо оборвал его Брукс, – когда вы докладываете «своими словами» об их отсутствии. Вы не курсант военной академии, чтобы допускать такие оплошности. На другом конце могут подумать, что у вас что-то не так, а вы скрываете истинное положение дел. Ладно, экзекуция окончена…

Офицеры-операторы сидели за мониторами, куда ежеминутно выводилась информация, поступающая от различных систем наблюдения.

На одной из стен зала были установлены большие экраны с изображениями участков земной поверхности, что придавало командному пункту схожесть с центром управления космическими полётами. Периодически на них появлялись отметки, обозначавшие движение летательных аппаратов над Северной Америкой.

Один из офицеров внезапно отвернулся от своего монитора с озадаченным лицом.

− Что ещё там? – проворчал Брукс.

− Сэр, сильные электромагнитные помехи над Канадой. Источник не установлен.

− Лейтенант Бостик, переключитесь на другой канал.

− Сэр, я уже пытался. Это данные по спутникам и от наземных станций.

− Так точно, сэр, – вмешался в разговор ещё один оператор. – У нас здесь то же самое. Сильные электромагнитные помехи в атмосфере на малых высотах. Получаем данные с наземных станций в Эдмонтоне, Колд-Лейк и Кеноре.

− Что там у них, в Канаде, все вздумали в радиохулиганов поиграть? Свяжитесь с авиабазой Колд-Лейк! – раздражённо приказал полковник.

− Связи нет, сэр. Помехи…

Внезапно на одном из больших экранов, показывающих Северную Америку из космоса, возникли яркие светящиеся пятна, почти целиком закрывшие канадские провинции Альберта, Мантиоба и Онтарио.

− Господи! – капитан Хальверсон вскочил с места.

− Так! – полковник Брукс тоже поднялся со стула. – Тревога! Хальверсон, срочно связь со штабом НОРАД! Наблюдаем три яркие вспышки на территории Канады, в районе Эдмонтона, Колд-Лейк и Кеноры. Причины и характер уточняются.

− Есть сэр! – Хальверсон взял трубку связи с авиабазой Петерсон.

− Чёрт… Неужели стартовые вспышки ракетных двигателей сумели прозевать? – полковник решил, что свечение исходит от подрыва ядерных боеголовок.

Тем временем выяснилось, что сейсмостанции ничего не обнаружили. Сотрясения почвы, которое должно было произойти при мощных ядерных взрывах, не фиксировал ни одни сейсмограф.

− Что за чёрт?! – воскликнул полковник. – Подрыв боеголовок над поверхностью?

− Пока нет информации, данные обновляются, – ответил один из операторов.

− Сэр? Простите, тут что-то… – нерешительно начал ещё один офицер, отвечавший за мониторинг радиационной обстановки.

− Что там?! Что значит «что-то»?! – вспыхнул Брукс.

− Сэр, радиационный фон в норме. Ни в одном из районов показатели не превышают допустимых значений. Может это не ядерный взрыв?

− Не может быть! Проверьте по резервным каналам. Наверное, линии связи повреждены электромагнитным импульсом.

− Сэр, всё отрицательно. Фон в норме. Повсеместно.

Полковник Брукс хотел что-то ответить оператору, но тут светящиеся круги на экране одновременно погасли. В зале наступило гробовое молчание, нарушаемое гулом ламп и аппаратуры. Брукс приложил левую руку к сердцу и сел на стул.

− Сэр, может воды? – засуетился капитан Хальверсон.

− Отставить… Сообщить в штаб немедленно. Данные по сейсмостанциям отрицательные. Фон в норме. Свечение прекратилось.

Офицер связи взволновано повернулся к полковнику.

− Сэр! Есть связь с авиабазой Колд-Лейк. Они говорят… – офицер прислушался к звукам из наушников. – Они подверглись интенсивному артобстрелу…

Глава 1

Сумерки над канадской провинцией Альберта прорезали взрывы, трассы пулемётных очередей и огонь пожаров. Авиабаза Колд-Лейк, на которой были сосредоточены боевые машины 4-го крыла 1-й Канадской авиадивизии, превращалась в груду щебня и бетонной крошки с каждым новым разрывом снарядов крупного калибра. Военные и технический персонал не знали, куда деваться в этом кромешном аду. Уже валялись тут и там скорченные трупы. Горели автомобили и здание штаба. Диспетчерскую башню разнесло вдребезги попаданием сразу нескольких фугасов.

Второстепенный штабной офицер взял на себя командование, так как остался самым старшим по званию. Он пытался давать распоряжения лётчикам, которые ещё были живы. Штабист бегал с рацией в руках от одной воронки к другой.

− Майор Лоуч! – подозвал он одного из пилотов. – Поднимайте машины, пока взлётная полоса цела.

− Да сэр, я уже отдал приказ! – ответил майор, надевая шлем. – Где наши зенитчики? В воздухе что-то есть. Нам могут не позволить взлететь… О, чёрт!!!

Две светящиеся точки стремительно подлетели к авиационным ангарам. Чудовищный взрыв разметал последние самолёты 4-го крыла, пытавшиеся выруливать на взлётную полосу.

Офицер, принявший командование, повернулся к майору, собираясь что-то сказать, и вдруг его голова раскололась, забрызгав кровью Лоуча. Обезглавленное тело упало. Лётчик в ужасе отступил от него, доставая трясущимися руками пистолет из кобуры. Он увидел, как сквозь пролом в бетонной стене, на базу въезжают чужие боевые машины и вбегают пехотинцы огромного роста. Один из них, лицом похожий на индейца, в экипировке, напоминающей доспехи японских самураев, с рёвом подбегал к майору Лоучу, замахиваясь ружьём как дубиной. Удар приклада, обитого тупыми металлическими заклёпками, проломил череп и отбросил лётчика к останкам стены штаба.

Вражеская боевая техника, напоминавшая танки и броневики времён Первой Мировой войны, продолжала въезжать на авиабазу, расстреливая всё подряд. Пехотинцы, каждый больше 2 метров ростом, искали раненых, которых тут же забивали прикладами и затаптывали огромными окованными сталью башмаками. В воздухе проносились тени диковинных летательных аппаратов. Они продолжали сбрасывать бомбы на базу и прилегающий к ней городок. От Колд-Лейк не осталось камня на камне.

Грохот взрывов, выстрелы и крики о помощи слышали в командном центре НОРАД, пока связь окончательно не прервалась. Штаб НОРАД оказался в затруднении. Сначала хотели объявить чрезвычайный статус EMERGCON, но ракетно-ядерное нападение не было подтверждено. Масштабный конфликт, происходящий в сопредельном государстве, должен был неизбежно затронуть США, но DEFCON 1, на котором настаивал командующий НОРАД, почему-то пока тоже не стали объявлять. По указанию Пентагона был введён режим DEFCON 3, когда подразделения сменяют позывные, а через несколько минут DEFCON 2, предшествующий максимальной боеготовности. В Вашингтоне было созвано экстренное совещание, в котором должен был участвовать и сам президент США.

По ночной Канаде катились десятки тысяч боевых машин. В небе гудели и стрекотали тысячи пропеллеров летательных аппаратов. Миллионы смуглолицых бойцов-великанов грозно маршировали по дорогам. Они не взяли в плен ни одного канадского военного. Неизвестные войска просто уничтожали всё, что попадётся им на пути. Огромные солдаты рубили секирами, забивали насмерть прикладами и давили колёсами машин всех тех, кто вышел им навстречу, моля о пощаде.

Гигантские, закованные в броню крейсера появились в Гудзоновом заливе и расстреливали прибрежные населённые пункты из крупнокалиберных башенных орудий.

Ночью пала Оттава и другие крупные города Канады. Монреаль пока держался – враг остановил наступление в 70 километрах от северных предместий города, будто чего-то выжидая. Армия США спешно стягивалась к границе, однако, не решаясь пока вступить в бой с неизвестным противником, напавшим на соседей.

К 4:30 ночи по времени восточного побережья в Пентагоне уже несколько часов шло экстренное заседание. Президент США возвращался из зарубежной поездки. Его ждали с минуты на минуту. Будучи в дороге, глава государства отдал только один приказ – ждать его, не предпринимая никаких действий, если не будет нападения непосредственно на США.

Председатель комитета начальников штабов генерал Томас Уилсон и министр обороны генерал Грегори Макэлрой не находили себе места: ситуация не укладывалась ни в какие рамки. Ракетно-ядерное нападение России и Китая, массовая террористическая атака исламистов на все крупные города Америки, мятеж в рядах военнослужащих армии США – всё это можно было себе представить и хотя бы приблизительно выполнить инструкции и директивы, предусмотренные на этот счёт. Даже нападение пришельцев из космоса сейчас не казалось чем-то экстраординарным. Вторжение из «ниоткуда» военных контингентов, которые катались на диковинных броневиках, летали на поршневых самолётах и на машинах, напоминающих «Альбатрос» из жюль-верновского «Робура-Завоевателя», совершенно не вписывалось в нормальное представление о вероятном противнике.

Помощник генерала Уилсона зачитывал очередной из докладов, каждые 15 минут поступавших в Пентагон. Ситуация была невообразимая.

По состоянию на 4 часа утра по восточному времени три группировки неизвестного противника продвинулись на юг, к границе Канады и США, подавив всякое сопротивление. Почти из всех канадских городов перестали поступать какие-либо сообщения. Линии связи были уничтожены в первые минуты конфликта. Армия и флот Канады перестали существовать в течение пары часов. Всего семь уцелевших истребителей королевских ВВС приземлились на авиабазах в США. Пилоты сообщали, что каждому удалось сбить по нескольку вражеских машин, которые были довольно хлипкими и неповоротливыми, но тех были сотни и они поливали канадцев ураганным огнём из пулемётов и автоматических пушек. Бо́льшая часть самолётов сгорела на земле, не успев даже выкатиться из ангаров. Поток беженцев из Канады был на удивление небольшим. Ужас ситуации заключался в том, что малый наплыв спасающихся от войны мирных жителей объяснялся огромными жертвами среди населения. Все сообщали, что враг не берёт пленных, но разрушает и убивает, будто ради развлечения. В Гудзоновом заливе, на севере Атлантики и у тихоокеанского побережья Канады появился флот противника. Кроме кораблей, находящихся в заливе, эти морские соединения не предпринимали почти никаких действий. Хотя атлантическая группировка, видимо, была причастна к обрыву коммуникационных кабелей, связывающих по дну океана Северную Америку и Европу.

Уже прозвучали предложения немедленно атаковать врага, пока он находится на территории Канады, ведь согласно многим договорам США должны были реагировать на любое вторжение на территорию североамериканского континента. Однако никто не смел нарушить президентский приказ «дожидаться прибытия», хотя все и понимали, что промедление может стоить жизни уже не канадцам, а гражданам США.

Дверь кабинета открылась. Генералы и гражданские министры вскочили с кресел.

− Господин президент! Сэр… – начал министр обороны, но глава государства жестом остановил его и сел.

− Садитесь, господа. Продолжайте, генерал Макэлрой. Вы готовы предоставить сводные данные по всем докладам о ситуации?

− Так точно, сэр, – ответил министр обороны. – Кроме того, что я сообщал вам, пока вы были в дороге, на эту минуту мы имеем следующие сведения о противнике и о его действиях. Кое в чём я повторюсь. Итак, в 11:07 вечера по времени западного побережья, НОРАД зафиксировало рост электромагнитных возмущений на всей территории Канады. Через минуту были зафиксированы три яркие вспышки на территории провинций Альберта, Мантиоба и Онтарио. Эти вспышки командование НОРАД пыталось классифицировать, как подрыв сверхмощных термоядерных боеприпасов, но сейсмографы не зарегистрировали никакого сотрясения. Радиационный фон остался в норме. Световое излучение продержалось около полутора минут, затем стремительно ослабело и исчезло. После этого на территории упомянутых провинций обнаружились многочисленные сигналы радиостанций. Создаётся впечатление, что их средства связи довольно примитивные. Переговоры ведутся на открытых каналах. Однако мы не смогли разобрать ни слова. Язык не известен.

− Вот как… Неизвестен? – переспросил президент.

− Так точно, сэр. Лингвисты пытаются расшифровать, но пока нет результатов, хотя не похоже, чтобы это был какой-то жаргон или шифрованные фразы. Это полноценный язык. Просто неизвестный.

− То есть в мире никто на нём не говорит?!

− Похоже, что да, сэр. Сейчас ведётся анализ, и я не могу ничего больше сказать по этому поводу. Итак, войска противника появились из пустоты… Буквально. Они начали продвижение на запад, юг и восток из Альберты, Мантиобы и Онтарио. Количество техники и живой силы пока не поддаётся оценке. В состав сил вторжения входят танки, бронемашины, бронированный транспорт для пехоты, тягачи, тяжёлая артиллерия. Много авиации. Мы не можем классифицировать их машины, так как у нас нет ничего похожего. У них нет реактивной авиации, зато у самолётов несколько пар крыльев, а вертолёты имеют много винтов над фюзеляжами. Их люди описаны только в двух случаях, когда очевидцам удалось бежать незамеченными. Это пехотинцы ростом около 8 футов…

− Что?! Сколько?! – президент чуть не выронил стакан с водой. – Это что за великаны?!

− Я пересказываю лишь наблюдения нескольких человек, сэр. Я сам пока никого не видел. Их солдаты используют крупнокалиберные полуавтоматические винтовки. По внешности эти люди классифицированы, как американоидный тип…

− Прошу прощения, это на что похоже? Я не силён в этнографии…

− Это как наши индейские народности, сэр. Все имеют средства индивидуальной защиты: бронежилеты и шлемы. Типы и марки не установлены. Хочу уточнить, что боевая техника внешне напоминает некоторые устаревшие образцы, эпохи между Первой и Второй Мировыми войнами. Довольно хлипкие машины, но обладают орудиями крупного калибра, что вполне позволит им наносить ущерб нашим подразделениям. У врага очень много машин. Очень… Там не дивизии и не корпуса. Там несколько армий.

− А что вы хотели мне сказать про их флот, генерал?

− Флот появился одновременно с наземными силами. Никто сначала не обратил внимания на световые всполохи в Тихом океане и Атлантике – они просто оттенялись тремя основными. Флот присутствует и в Гудзоновом заливе. Они уже обратили прибрежные города Канады в груды камней. Атлантическая группировка заняла позиции южнее Ньюфаундленда. Мы предполагаем, что они рубят трансатлантические подводные кабели. Мы уже не можем использовать эти каналы для связи с Европой. Система «Аполло» выведена из строя. Можем связаться со Старым светом только через спутник. В Тихом океане они не предпринимают действий. Пока… Вражеские корабли всего в трёхстах милях от побережья. Движутся в направлении залива Хуан-де-Фука. Наша авианосная ударная группа 3-го флота находится недалеко от этих мест. Они пока не получили сигнал о начале операции. Согласно вашим указаниям, господин президент, мы пока не предпринимаем ответных действий в отношении вероятного противника. У меня всё. Ожидаем ваших приказов, сэр.

Военные и штатские, присутствовавшие в кабинете, уставились на президента США. Он нахмурился и стал отбивать дробь пальцами по столу. Его второй срок приближался к концу, однако в стране и мире полагали, что сенат внесёт поправку в конституцию и президент-ультраконсерватор, отставной морской офицер, адмирал, когда-то бывший главкомом ВМС США, всё-таки останется на третий срок. Некоторые звали его «американским Кромвелем» и ворчали, что страна на верном пути к диктатуре. Президенту было нелегко. Он держался 7 лет, но путём немыслимых усилий. Ругали его все, кому не лень. Прекращение очередной «холодной войны» с Россией и её союзниками привело к потере поддержки со стороны республиканской партии, в которой состоял и сам президент. Пересмотр многих законов, принятых прежними властями и дававших права различным «меньшинствам», вынудил серьёзно «бодаться» с демократами. Урезание прав полиции и прикрепление её к федеральным органам власти, привело к одновременной отставке губернаторов сразу в пяти штатах. Несколько непопулярных законов всколыхнули общественность так, что вынесение вотума недоверия президенту и последующая отставка казались неизбежными. Но… Перед вторыми выборами президент США чудом снискал поддержку населения, сделав более доступным образование и медицинскую помощь. Прорывы в сфере информационных технологий, субсидированные правительством США, были также неразрывно связаны в сознании американцев с именем президента. Новые отрасли производства помогли трудоустроиться многим гражданам. Удалённая работа стала доступной большому количеству специалистов, снизив нагрузки на транспорт и уменьшив безработицу. К концу второго срока опять возникли проблемы, теперь уже внешнеэкономические. На международной арене Америке приходилось всё хуже. У доллара появился серьёзный конкурент – валюта, обеспеченная электроэнергией, которую ввели Россия, Китай и их сателлиты для товарооборота между собой. От долларов отворачивались, как от бумаги, поддерживаемой лишь раздутыми курсами спекулянтов. Европа пыталась отвязаться от политической и экономической зависимости от США. И вот теперь…

Президенту казалось, что в соседнем государстве нет никакой войны, а просто масштабное стихийное бедствие или что-то в этом роде. У него не укладывалось в голове, что на североамериканском континенте могут появиться какие-то «чужие» войска, первой целью которых станет Канада, а вовсе не США, как этого можно ожидать.

− Сэр… – председатель комитета начальников штабов поднялся со своего места. – Разрешите мне внести предложение?

− Говорите, генерал Уилсон.

− Мы должны немедленно перейти на DEFCON 1. Враг уже на территории Северной Америки. Нам нет смысла сидеть и ждать нападения непосредственно на территорию США! Мы связаны договором с канадцами. Они ждут нашей помощи! Подводные кабели в Атлантике перерезаны. Это уже агрессия и против нас! Они режут коммуникации! Сэр, медлить нельзя! Прикажите поднять стратегическую авиацию. Корпус морской пехоты также готов действовать…

− Нет, генерал. Присядьте…

− Но сэр!

Присутствующие осмелились начать тихие перешёптывания. Ситуация стала угрожающей.

− Господа! Прошу слушать меня внимательно, – президент поднялся с места и все затихли. – Если я правильно информирован касательно противника, который сейчас угрожает нашей безопасности и уже расправляется с нашими союзниками в Канаде, то самым верным решением сейчас будет не то что не отправляться на помощь канадцам, а отозвать в США все наши подразделения, расквартированные за границей…

По кабинету прошёл ропот.

− Да, мы должны вернуть их назад. И перейти к глухой обороне. Сейчас остаёмся на DEFCON 2. Переход на DEFCON 1 только с момента начала боевых действий против наших войск…

− Сэр, разрешите обратиться! – подал голос генерал Такер, главнокомандующий сухопутными силами. – Разве мы можем оставить наших союзников за рубежом в опасности?

− Сейчас первоочередной задачей является защита Соединённых Штатов, − ответил президент, − а не американских интересов за рубежом. Союзники имеют средства защиты, а нам грозит опасность, которая уже в зоне обстрела войсковой реактивной артиллерии. Если эти армии «великанов» смогли возникнуть из пустоты в Канаде, то как бы они вдруг не появились в Техасе, Неваде или Пенсильвании. Это всё напоминает научную фантастику, но я не хочу, чтобы эта «фантастика» стала реальностью для наших сограждан. И вот ещё: о ядерном оружии даже и не думайте, пока я не прикажу. Ни канадцы, ни другие наши партнёры не поблагодарят нас за атомные бомбардировки…

Кто-то из присутствующих зашептал соседу о том, что «не пришлось бы взрывать бомбы в собственной стране». Однако президент не заметил этого, а поглядел на министра внутренней безопасности.

− Спенсер, нужно обеспечить срочную эвакуацию гражданского населения с Аляски. Если необходимо, пользуйтесь каналами госдепартамента для связи с русскими. Может они примут беженцев у себя. Всего 50 миль через пролив. На территории штата должны остаться только военные. Из других северных штатов, граничащих с Канадой, тоже надо начать вывозить гражданских.

− Да, сэр! Я немедленно поставлю задачу федеральному агентству по управлению в чрезвычайных ситуациях.

− Генерал Чандлер, – обратился президент к командующему национальной гвардии, – в ближайшие 24 часа вам надлежит провести мобилизацию резервистов всех возрастов.

− Есть сэр!

− Тем, кто сейчас в строю, поставьте задачу по обеспечению безопасности мирного населения во время эвакуации.

− Есть сэр!

− Разрешите обратиться, сэр? – председатель комитета начальников штабов снова заговорил. – Каковы будут указания по 3-му флоту? 9-я авианосная ударная группа уже в пути. Тихоокеанские морские соединения противника двигаются к западному побережью. Канадский Ванкувер и наш Сиэтл вот-вот окажутся под ударом.

− Так… 3-й флот. 9-я АУГ. «Йорктаун». Контр-адмирал Кэлбрейт… – президент задумался. – Старина Эрнест… Прости… Похоже придётся тебе первому узнать, что же это за сволочи… Да! Отдайте им приказ действовать, согласно плану военного времени, но не вступать в боевое соприкосновение до моего непосредственного приказа, если их не вынудят на это раньше времени.

− Будет исполнено, сэр! – ответил ему уже другой офицер, главнокомандующий ВМС, адмирал Ливитт.

Президент посмотрел на экран проектора с изображением карты Северной Америки. Командующий 9-й авианосной ударной группы, контр-адмирал Эрнест Кэлбрейт был старым другом главы государства. Они вместе учились в Академии ВМФ, вместе служили на нескольких судах. Жена Кэлбрейта приходилась супруге президента двоюродной сестрой. Теперь ему было трудно представить, что старый товарищ по его слову пойдёт навстречу неизвестному врагу, который за два или три часа играючи уничтожил армию и флот Канады.

В кабинет неслышно вошёл офицер. Он подсунул министру обороны бумажку и почтительно отступил на шаг. Генерал побледнел и попросил слова.

− Сообщение НОРАД. 5:15 по восточному времени. Явления, схожие с теми, что были перед нападением на Канаду, отмечены в Китайской Народной Республике, а именно в Тибетском автономном районе, в провинциях Гуйджоу и Хэбэй. То же самое отмечено на африканском континенте, в Мали, Чаде и Конго.

− Господи, прости и помилуй нас… – почти невольно произнёс президент, последние десятилетия не отмечавший ни Рождество, ни Пасху. Он поднялся и пошёл к выходу. Все присутствующие вновь вскочили с мест.

− В ближайшие полтора-два часа все наши подразделения должны быть переведены в режим DEFCON 1 в плановом порядке, – обернулся глава государства в дверях.

Глава 2

Когда на восточном побережье США уже была половина шестого утра, в Тихом океане, неподалёку от острова Ванкувер часы показывали половину второго ночи. Корабли резали водную гладь, двигаясь на север. 9-я авианосная ударная группа, флагманом которой был атомный авианосец «Йорктаун», относящийся к кораблям типа «Флорида», шла навстречу загадочному врагу.

Контр-адмирал Кэлбрейт стоял на палубе и смотрел в чистое небо над головой. К нему подошёл командир авианосца, капитан Джереми Нагель.

− Сэр! Поступил приказ идти на перехват кораблей противника, но не атаковать их до прямого приказа из Вашингтона. Ударные соединения 3-го флота подняты по тревоге и идут в нашу сторону. Нам приказано не ждать их.

− Хорошо. Курс норд-норд-ист. Постоянно сверяйтесь с данными разведки.

− Есть сэр!

Приказ Кэлбрейта был передан кораблям 9-й АУГ. Техники готовили палубные истребители F-61 «Воут» к бою. Командир авиакрыла инструктировал лётчиков. 90 самолётов и вертолётов ждали своего часа.

Контр-адмирал зашёл в свою каюту и поглядел на одну из фотографий, где была изображена группа морских офицеров, обступивших нынешнего президента США в адмиральской форме. Тогда он ещё был главнокомандующим ВМС. Среди офицеров был и сам Эрнест Кэлбрейт.

− Да, дружище, похоже, ты этого не ожидал… Ладно, ты нас всегда готов был прикрыть при любой неприятности, и я тебя тоже постараюсь не подвести, – сказал контр-адмирал, глядя на фото.

Он снова вышел на палубу. Капитан Нагель и два других офицера вытянулись перед ним.

− Вольно. Докладывайте, Нагель.

− Только что сообщили, что в Китае и в нескольких республиках Африки началось то же самое, что и в Канаде.

− Значит китайцам теперь достанется… Ну, их много и ядерное оружие у них есть. А вот в Африке… Ни нормального оружия ни толковых военных. Если там бойня будет такая же, как в Канаде, то Африку можно будет потом заново заселять. Кстати, что там в Канаде?

− По-моему, нет больше никакой Канады, сэр. Из Ванкувера и других приграничных городов люди уже бежали. Оттава захвачена этими… Всего 15 миль до нашей границы. И ничего. Они не атакуют. Наши военные тоже только смотрят в бинокли. А Монреаль и Квебек враг не тронул. Но там теперь всё равно пусто.

− Как думаете, капитан, что это за уроды? На инопланетян вроде не похожи. А?

− Не могу знать, сэр. Благодаря Голливуду мы привыкли считать, что пришельцы из космоса должны прилетать на «тарелках» или обстреливать нас с помощью «Звезды смерти».

− Да, но тут, если верить разведке, что-то диковинное. Мне сообщили, что у них вполне обычные танки и бронемашины, только напоминают всякое старьё. И реактивной авиации у них нет.

− С поршневыми машинами нашим ребятам грех не справиться, − сказал Нагель.

Контр-адмирал Кэлбрейт в ответ скептически оглядел капитана и прищурился.

− Знаете, Джереми, в 1987 году Матиас Руст на лёгком самолёте прилетел в Москву и сел на Красной Площади. Русские засекли его и вели от самой границы. Истребители несколько раз поднимались на перехват. А он долетел. Советское руководство не знало, как поступить с одиночным гражданским самолётом и не отдавало приказ сбить его, а реактивные истребители просто не могли постоянно сопровождать его. Из-за своей скорости они всё время обгоняли и теряли цель из виду до тех пор, пока очередная станция слежения заново наводила их на Руста. Вот и представьте себе, как нашим ребятам, при их скоростях, придётся воевать с тихоходными поршневыми самолётами.

− Сэр, ракеты смогут поразить их, я уверен, – ответил Нагель.

− Может быть, капитан. Может быть. А когда ракеты закончатся? При использовании пушечного вооружения потребуется вести маневренный бой. Лётчикам понадобится делать несколько заходов, чтобы взять неприятеля «на мушку» и не пролететь мимо цели с разгону. Нарезая большие круги, они будут подставляться и под огонь вражеских машин и под обстрел корабельных систем ПВО.

− Так точно, сэр… – Нагель задумчиво кивнул. – Их корабли… Они…

− Что?

− Они очень большие, сэр. Снимки со спутников показывают, что их длина не менее полутора тысяч футов. Они крупнее, чем мы. Это что-то вроде линкоров. Двигатели паровые: дымят сильно. Много башен с крупнокалиберными орудиями. Их сопровождают лёгкие катера и какие-то баржи, видимо, авианесущие. Некоторые катера тянут их на буксире. Возможно, у них есть и подводные лодки, ведь другая морская группировка противника уже перерезала кабели на дне Атлантического океана.

− Ладно… – Кэлбрейт закурил и выдохнул большое дымовое кольцо. – Скоро мы их увидим. Пилотам − трёхминутная готовность. Я буду у себя.

9-я авианосная ударная группа шла на сближение с врагом, который ещё не объявил войну США, но она была теперь неизбежной.

В начале пятого утра из столицы пришла шифрованная радиограмма, приказывающая начинать активные действия. Эскадрильи «Баунти Хантерз» и «Кестрел» готовились к боевой операции. Контр-адмирал Кэлбрейт наблюдал, как F-61 взмывают в светлеющее небо.

Хищные стальные птицы шли навстречу неведомому противнику. Никто не пытался глушить их радары и радиопереговоры. Разведка докладывала, что неприятель пользуется открытыми частотами для связи, не считая своим долгом хоть как-то скрываться. Хотя неизвестный язык давал противнику естественную защиту от прослушивания.

Командир «Баунти Хантерз» первым увидел вражескую эскадру на горизонте и тут же увёл машину вверх, увлекая за собой всю эскадрилью.

Командир «Кестрел», напротив, направил своих подчинённых ближе к водной глади. Согласно плану, «Баунти Хантерз» должны были заняться воздушным прикрытием противника, а «Кестрел» разобраться с надводными целями.

− «Папаша Окунь», это «Хантер один», – вызвал авианосец командир первой эскадрильи. – Есть визуальный контакт с целью.

− Вас понял, «Хантер один», посылаем «бандероль», – ответили с авианосца.

Первый луч раннего утреннего солнца осветил океан. Со стороны 9-й АУГ в сторону флота противника понеслись ракеты. Они обогнали эскадрильи самолётов, и подошли к целям – огромным крейсерам. Пилоты обеих эскадрилий наблюдали вспышки: рвались мощные фугасные боеголовки ракет, однако большинство из них было уничтожено на подлёте, встретив плотный огонь ПВО. Лишь некоторое количество барж и катеров пошло ко дну.

− И что дальше? – спросил сам у себя командир «Кестрел». Связываться с противником, имеющим развитую ПВО, силами двух эскадрилий было очевидным самоубийством. Но вот от командования АУГ пришёл приказ.

− «Баунти Хантерз», «Кестрел»… Атакуйте!

Обе эскадрильи увеличили скорость.

− Боже мой! Сколько их?! – воскликнул командир «Баунти Хантерз», увидев вражескую авиацию, которая ринулась на них.

Там были сотни машин. Американские самолёты казались жалкой кучкой обречённых, перед вражеской армадой, которая с победным рёвом неслась к добыче.

− Это «Хантер один», атаковать по своему усмотрению! Вперёд! – крикнул командир эскадрильи в эфир и выпустил ракету «воздух-воздух». Остальные последовали за ним.

Несколько вражеских машин взорвались от попаданий.

− Крылатая ракета на 2 часа! – сообщил один из пилотов.

Командир «Баунти Хантерз» увидел ту самую «ракету». На самом деле это был небольшой поршневой самолёт, видимо, радиоуправляемый. Подлетев совсем близко, он взорвался, обдав «Хантеров» шрапнелью.

− «Хантер пять», я подбит, катапультируюсь! – раздалось в наушниках пилотов.

Один из «Воутов» дымился и падал. Лётчик катапультировался, но рядом с раскрывшимся парашютом взорвался второй радиоуправляемый «самолётик», разорвав американского пилота в клочья.

«Баунти Хантерз» несколько минут пытались сражаться, сбивая один за другим машины противника, однако очень быстро выяснилось, что самолётам врага не видно конца и края. Пилоты и стрелки неприятеля обильно поливали американцев огнём из пулемётов и автоматических пушек. Командир «Баунти Хантерз» был сбит. Очередь пробила фонарь кабины, превратив человека в кровавое месиво, и неуправляемый истребитель рухнул в воду.

Бесстрашные лётчики противника вели себя неистово, иногда даже пытаясь идти на таран. Они падали один за другим, но их полчища выпускали такое количество пуль и снарядов, что уже не было ни одного американского истребителя без пробоин и повреждений. За диковинными самолётами подтянулись и вертолёты с четырьмя, восемью, а то и десятью винтами над фюзеляжем. Они оказались настоящими батареями автоматических пушек, которые наполнили небо морем «светлячков» от трассирующих снарядов. Тут «Хантер два», принявший командование, решил, что пора ретироваться.

− Говорит «Хантер два», несём большие потери… Их слишком много!

Тут же попросил разрешения об отступлении и командир эскадрильи «Кестрел», находящейся на пару километров ниже, где «Воуты» смогли потопить несколько катеров противника, но ничего не сделали гигантским сверхтяжёлым крейсерам, которым прямые попадания ракет оставляли лишь небольшие вмятины на толстенных корпусах. Зато зенитный огонь с катеров и самих крейсеров быстро сократил число американских самолётов.

− «Баунти Хантерз», «Кестрел»! Это «Папаша Окунь». Отходите немедленно! Повторяю! Отходите немедленно! – закричало радио голосом контр-адмирала Кэлбрейта.

Остатки двух эскадрилий рванулись назад, преследуемые ордами вражеских машин. Навстречу, с палубы «Йорктауна», спешно поднимались на перехват новые машины. Едва уцелевшие истребители «Воут» коснулись палубы, как заработали системы ПВО авианосца и кораблей сопровождения. Зенитные ракеты «Си Спэрроу» взвивались навстречу поршневым самолётам, подходящим к 9-й АУГ. Автоматические 20-миллиметровые пушки «Вулкан-Фаланкс» превращали вражеские машины в щепки, но те шли бесконечными волнами.

Подтянулись вражеские бомбардировщики. Они начали утюжить американские корабли тяжёлыми фугасами. Крейсер «Сент Джордж» и миноносец «Ханли», охваченные пламенем, накренились и пошли ко дну. Вся авиация, базировавшаяся на «Йорктауне», была уничтожена, но сам авианосец ещё держался. Оставшиеся в живых члены экипажа пытались тушить пожары.

Спустя полчаса чудовищной бомбардировки вражеская авиация развернулась на север и направилась к своим кораблям. От 9-й АУГ 3-го флота США осталось три надводных корабля. Противник умудрился отыскать и закидать глубинными бомбами даже подлодку класса «Лос-Анджелес». Всё было в дыму. На воде качались обломки судов и самолётов, плавали трупы американских моряков и лётчиков. Было много пилотов противника – низкорослых людей в серых комбинезонах, пробковых поясах и лётных шлемах.

Окровавленного и переломанного контр-адмирала Кэлбрейта достали из-под обломков рубки. Он ненадолго пришёл в сознание и тут же позвал капитана Нагеля.

− Ты живой?

− Так точно, сэр! Сейчас мы вас перенесём в санчасть…

− Забудь про санчасть… Мои потроха по палубе собирать будешь что ли? Принимай командование… Уводи группу… Сколько ещё наших на плаву?

− Кроме нас ещё один фрегат и один эсминец. У них сильные повреждения. Сэр, боюсь, нам не удастся уйти. Мы потеряли мощность. Системы управления уничтожены. Возможно, есть утечка из реактора…

− Приподнимите меня…

Двое матросов осторожно приподняли контр-адмирала. Он оглядел разрушенные постройки на палубе и искорёженные остовы самолётов, не успевших взлететь.

− Доложить… Нагель… Доложить… В штаб флота… Вступили в полное боевое соприкосновение с морскими и воздушными соединениями… Передать сигнал бедствия «Мэйдэй»… Авианосная группа уничтожена… Утечка радиации… – контр-адмирал Эрнест Кэлбрейт резко умолк и повис на руках матросов.

Лейтенант-коммандер из свиты пощупал его пульс и обнажил голову. Капитан Нагель тоже снял прожжённую фуражку.

− Куда его, сэр? – обратился к нему лейтенант-коммандер. – В санчасть?

− Санчасти больше нет… Отнесите в любое помещение и накройте. Желательно государственным флагом, если хоть один целый остался. Радио в штаб 3-го флота… Немедленно установите связь.

− Невозможно, сэр. Большие повреждения. Отчётливой связи нет.

− Ну на передачу хоть что-то можно?!

− Только на открытом канале, сэр…

− Чёрт с ним! У нас повреждён реактор. Отправляйте срочную радиограмму. И… Шлюпки на воду… Они идут добивать нас. Мы не выстоим. – Нагель посмотрел в бинокль. Вражеский флот ещё не был виден на горизонте, но капитан понимал, что противник находится в опасной близости.

Он поглядел на восходящее солнце и взялся за голову обеими руками.

− Да что за чёрт?! Да не может такого быть! Где наши остальные силы?! Где 1-я АУГ?! Где 17-й авиаполк?!

− Сэр! – позвал его лейтенант-коммандер. – Сообщение передано. Надо уходить!

− Покинуть корабль! – резко отдал приказ Нагель.

На сверхтяжёлых крейсерах противника начали поворачиваться орудийные башни. Пять кораблей дали дружный залп. Для ствольной артиллерии такое расстояние казалось непреодолимым, однако с помощью основных орудий враг запустил реактивные снаряды. Они быстро покрыли расстояние до американских судов.

− Господи! Помоги нам, Боже всемилостивый! Боже милосердный! – закричал матрос, встав во весь рост в одной из шлюпок, спасавшихся с места разгрома авианосной группы. В руке его было распятие. Снаряды неслись на три корабля остававшихся на плаву. Чудовищные взрывы обратили стальных гигантов в груду тонущего мусора. Взорвался оставшийся боезапас. Разрушились и реакторы «Йорктауна», поражая океанские воды продуктами радиоактивного распада. Обломки подбитых судов накрыли большинство шлюпок, качавшихся на воде.

Тем временем подразделения армии США на границе с Канадой по-прежнему не предпринимали никаких действий, как и их противник на сопредельной стороне, хотя сообщение о разгроме 9-й авианосной ударной группы уже поступило в Пентагон, и было передано президенту США.

Матрос в спасательном жилете и с распятием в руках плыл на запад, где всплыла подводная лодка «Голланд», оказавшаяся поблизости.

− Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Безсмертный! Помилуй нас! – повторял матрос.

Из кабины поршневого самолёта-разведчика наблюдатель глядел в подзорную трубу на далёкий дым от погибшей американской эскадры, поднимающийся на горизонте.

Глава 3

На западе было 6:20, а в Вашингтоне и Нью-Йорке шёл одиннадцатый час утра. Президент США отдал приказ всем наземным, воздушным и морским соединениям американских вооружённых сил действовать в соответствии с планом военного времени. Войска перешли в режим DEFCON 1, означающий начало боевых действий. Глава государства должен был обратиться к нации, но первым делом, пока его кабинет в Белом Доме готовили к телеэфиру, он позвонил жене.

− Анна, ты ещё дома?

− Нет, мы уже в аэропорту. Твои люди усадили нас в какой-то комнате. Говорят, что вылет будет с минуты на минуту. Мы все в сборе. Арнольд и Джулия с детьми здесь. Их пришлось поднять среди ночи. Хочешь с внучками поговорить?

− Прости, не сейчас… Скажи им, что дедушка просил их вести себя прилежно в гостях у нашего… хм… у нашего друга…

− Хорошо, а ты…

− Подожди… Про меня потом. Я перевёл сыну все средства с моего счёта. И ещё у меня к тебе большая просьба. Свяжись с Ритой Кэлбрейт, пока вы не вылетели и…

− Ох… Что, Эрнест?

− Да… Вся АУГ погибла. Экипажу подлодки «Голланд» удалось подобрать нескольких матросов. Не говори Рите сразу… Скажи, что связи нет. Вы с ней жёны морских офицеров, поэтому она должна тебя понять с полуслова…

− Хорошо… Я всё сделаю. Ты береги себя… Ты так и не сказал, к кому нас отправляешь. К какому «нашему другу»? В Европу?

− Да… В одну красивую столицу в глубине Восточной Европы…

− Эх… Поняла тебя… Не думала, что президент США свою родню будет у них прятать…

− Уже всё оговорено. Это наиболее подходящее место в плане безопасности. Поцелуй за меня внучек. Я должен сделать обращение к нации. Всё. О вашем прибытии на место мне доложат. Я свяжусь с вами, как только смогу. До связи!

Президент положил одну телефонную трубку и взял другую. Через минуту спутниковая связь с Москвой была установлена. Русские связались с администрацией США первыми, как только ещё случился инцидент в Канаде.

− Снова приветствую, коллега, – сказал российский президент. – Мои соболезнования по поводу ваших моряков.

− Благодарю за сочувствие… – хмуро ответил американский президент. – Я вынужден перевести все наши силы в режим военного времени… Все подразделения, расквартированные за границей будут возвращены в Америку в течение двух суток. Мы бросаем всё и переходим к глухой обороне.

− Вы уверены, что не стоит наносить упреждающий удар?

− Да. Если учитывать то, как они появились в Канаде, самым лучшим решением будет сосредоточить все войска дома, чтобы они вдруг не оказались у нас в тылу.

− Ясно. Мы пока ничем не сможем вам помочь. После Китая мы вынуждены разместить на Дальнем Востоке усиленную группировку наших войск. Мы также направили дополнительный контингент в Среднюю Азию. Китайцы пока держатся, но… Большинство крупных городов уже взяты противником. Пекин вот-вот падёт. Мы беспокоимся, что китайское ядерное оружие может попасть к ним в руки. Тогда у нас не будет выхода…

− Я понял… Считайте, что один из постоянных членов Совбеза ООН уже дал вам согласие на применение ядерного оружия.

− Хорошо. А вам – наше согласие.

− Спасибо. Боюсь, что нам придётся применять бомбы на своей территории.

− Будем надеяться на лучшее… Кстати, насчёт вашей семьи всё по-прежнему?

− Да. Только что звонил жене. Она, мой сын, сноха и мои внучки уже вылетают.

− Хорошо. У нас всё готово к приёму. Звено наших истребителей возьмёт спецрейс под дополнительный конвой над Белоруссией. Если потребуется – встретим раньше. Несколько кораблей Исе́тской Лиги находятся в Атлантике и в Средиземном море для дополнительного мониторинга воздушного пространства на пути вашего самолёта. Председатель Верховного Совета уже всё знает о происшедшем. Мы следим за ситуацией.

− Спасибо вам, коллега…

− Ну что вы, это самое малое, что я сейчас могу для вас сделать.

− Поверьте, для меня это вовсе не малое. Ладно. Ещё раз спасибо! Я должен идти выступать перед народом.

− Хорошо, мы будем держать связь. Счастливо!

Президент США положил трубку. Предстояло идти делать заявление о начале войны. До сих пор было непонятно, с кем эта война и почему она началась. Откуда взялся враг и почему американские вооружённые силы и спецслужбы прозевали его «материализацию» прямо у себя под носом? Смогут ли американцы защитить себя, когда в скоротечном бою уже погибло крупное морское соединение флота США? К счастью, обычной пресс-конференции не было. В кабинете ожидали несколько человек из администрации и технического персонала. Глава государства просто зачитал перед телекамерой своё обращение к нации, призвав всех не поддаваться панике и быть готовыми к трудностям. Только он закончил, как поступило самое ожидаемое и самое страшное сообщение: подразделения врага на территории Канады открыли шквальный огонь по приграничным районам США, а на западе, в Калифорнии, Неваде и Аризоне командование НОРАД зафиксировало уже знакомые «вспышки».

− Началось… – президент подошёл к окну своего кабинета. – Вот оно! Началось!

В 6:55 по времени западного побережья возле Сан-Франциско и многих других городов Калифорнии возникли «из ниоткуда» подразделения неведомого врага. Танки, бронемашины, самоходные крупнокалиберные миномёты. Всё это ревело и испускало выхлопные газы. Воздух наполнился гулом двигателей летательных аппаратов. Из гусеничной машины с оранжево-зелёным штандартом вылез великан, ростом 2,5 метра, в сияющих доспехах. Свирепое смуглое лицо выражало решимость и безграничную жажду крушить и уничтожать. На поясе великана было оружие, представляющее собой что-то вроде огромного пистолета, длинный ствол которого являлся древком для секиры. Вокруг суетились низкорослые, длинноносые и вислоухие люди в серых и коричневых комбинезонах. Они бегали от машины к машине с инструментами, покрикивая иногда на исполинов, помогавших им перетаскивать тяжёлые предметы. Великан в доспехах подошёл к пожилому карлику, который отличался от остальных тем, что его бронежилет тоже был из блестящего металла, а поверх тёмно-синей формы он носил пурпурный плащ.

− Ну вот, мудрейший Гинта́ш! – обратился великан к карлику рычащим голосом. – Наш победоносный путь уже отчётливо намечен! Дни американцев сочтены. Скоро мы завоюем этот континент и другие части суши. Повелитель будет доволен.

− Нам придется потрудиться для этого, Тар Гецо́н, – ответил карлик Гинташ. – Мы завоюем не всех. В некоторых регионах мы просто не можем выйти в пространство здешних государств: в нашем мире этим землям соответствует океан. Вдобавок, я полагаю, как и всё Царское Собрание, что у жителей Земли могут найтись союзники, которые могущественнее нас…

− Прошу прощения, мудрейший! – в голосе Тар Гецона послышалось возмущение. – Но это всё предположения Собрания. У нас пока нет ни одного прямого подтверждения о людях из подпространственных «карманов»…

− Прямого? Тут бы я поспорил. Есть одна версия, по поводу наших погибших разведчиков. Мы знаем из предания, что они, эти самые другие, должны существовать, и число этих людей с веками росло, чтобы противостоять нам.

− Некоторые так же говорят, что мы проиграем, вопреки предвидению повелителя. Однако он говорит, что в его предназначенье входит только победа!

− Тогда зачем нам, по указанию его величества, искать союзника среди этих никчёмных трусливых американцев, агарян, хамитов, европейцев и китайцев, если мы должны победить? Значит, победа будет нелегкой.

− Я знаю, мудрейший, что вы и всё Собрание, что-то не договариваете, – самодовольно сказал Тар Гецон. – Так вот, меня это не беспокоит. Моё дело воевать! У этих дохляков можно разве что позаимствовать немного их техники. Такая броня, как у их танков, уступает лишь броне наших кораблей. Сейчас я жажду пройти через весь этот континент, пересечь океан, достичь Ближнего Востока и, наконец, войти в великий Иерусалим! Тогда повелитель придёт туда сам… Кладезь будет открыт!

− Да, вы правы, командующий, – задумчиво кивнул головой Гинташ. – Нечего нам терять время. Оно ограничено. Пора.

Он влез в машину, а Тар Гецон подозвал к себе двух великанов в синей форме.

− Гур Касо́н! – обратился командующий к одному из них. – Твоим легионам приказываю двигаться на восток. Сначала вдоль 152 шоссе, затем по автостраде І-5 на юг и снова на восток по І-40.

− Слушаюсь! – прорычал Гур Касон и отошёл на шаг назад.

− Джаль Хази́р! – обратился Тар Гецон ко второму офицеру. – В ближайшие три часа я жду сообщения о взятии Сан-Франциско. Подкрепления Никзар Лато́на из Канады подойдут в ближайшие несколько суток, и ты вместе с ними направишься в восточную часть Соединённых Штатов.

− Есть! – ответил офицер.

Они пошли в разные стороны, к своим мобильным командным пунктам. Тар Гецон ещё раз осмотрел окрестности.

В воздухе пролетали многовинтовые и многокрылые летательные аппараты. По земле ползли боевые машины. На горизонте, в океане, просматривались силуэты огромных кораблей. На севере, где в утренней дымке виднелись постройки Сан-Франциско, раздались взрывы и поднялись клубы дыма.

Глава 4

Ровно за год до того, как Канада была обращена в руины, до того, как погибла 9-я авианосная ударная группа 3-го флота США, в другом полушарии планеты, в Москве, никто себе и представить не мог грядущих событий.

Июнь выдался жарким. К середине месяца температура достигла 26 – 28 градусов. Над городом стояло марево. По небу плыли грузовые и пассажирские самолёты. Автомобили бесконечным потоком тянулись по горячему асфальту. Метро и пригородные электрички везли всё новых и новых пассажиров. На Красной площади, перед мавзолеем Ленина реяли два флага. Здесь был российский триколор, а также красное полотнище с четырьмя золотыми стрелами, расходящимися по диагоналям от пятиконечной звезды – знамя Исетской Лиги.

По Никольской улице, мимо Историко-архивного института, плёлся человек в чёрной одежде и облегчённых армейских ботинках. Выглядел он слегка нелепо для такой погоды. Литератор Габро́в был «зимой и летом одним цветом». Нахлобучив чёрную кепку посильнее на глаза, он нёс в портфеле ноутбук, чтобы, сев в каком-нибудь кафе, дописать очередную «бредовую» научно-фантастическую повесть, а заодно ещё черкануть рецензию по просьбе одного знакомого.

− Ого! Кого я вижу! Габров! – раздался весёлый возглас.

− Уф… Средь миллионов найдёт… Вот только тебя мне не хватало. Ну почему? – пробормотал литератор себе под нос. – Здорово Данила! Гуляешь?

− Да вот, я тут с друзьями, – к Габрову подошёл полноватый молодой человек в шортах и сандалиях. За ним шли парень и девушка, примерно 22 – 24 лет.

− Отпуск? – поинтересовался Габров.

− Ну… Что-то в этом роде… Я сейчас на проектной работе, – неуверенно ответил Данила. – А это вот Юра и Марина.

Парочка поздоровалась с Габровым. Данила тут же начал красочно описывать его деятельность своим спутникам. Литератору пришлось оборвать монолог своего знакомца.

− Господин Богатырцев вешает вам лапшу на уши, – обрубил он. – Я действительно пишу книги, но ничего особо известного не написал. Это лишь моя подработка. Обычно я пишу рецензии. А иногда и сценарии компьютерных игр… Я сейчас немного спешу, так что уж извините, но мне пора.

Уйти просто так не удалось. Данила Богатырцев пошёл следом и начал выспрашивать Габрова про их общих знакомых, которых он, Данила, давно не видел. Это было не удивительно, так как Богатырцев со своим характером выскочки и пустомели умел отвадить от себя любую публику. Единственное, что у него хорошо выходило, так это фотографироваться с разными знаменитостями и получать их автографы. А «проектная работа» всегда означала, что он подрабатывает «на свадьбах и корпоративах» с помощью своего старого фотоаппарата. Данила «капал на мозги» Габрову, повествуя то о новом «неосуществлённом» проекте, то об идее для сплаттер-сценария, которую он может великодушно подарить. В конце концов, он начал донимать литератора по поводу его «мрачной чёрной одежды в этот прекрасный солнечный день».

− Для чего одежда мрачная?! Да чтобы ты, Данила, спрашивал! – грубо оборвал Габров собеседника. Это возымело кратковременный эффект. Богатырцев умолк.

− Ну, вот мы и пришли! Спасибо за компанию! Мне пора! – Габров слегка поклонился Марине, торопливо пожал руку Юрию и Даниле.

− А! Э! Ты куда! Подожди! Вы там не собираетесь куда-нибудь выбраться всей толпой? – крикнул было ему вдогонку Богатырцев.

− Собираемся! – огрызнулся литератор и пулей влетел в вестибюль станции «Площадь Революции».

Несколько секунд он стоял в полумраке. Оглянувшись, Габров увидел, как Данила потащил своих друзей по Ильинке. У его спутников на лице читалось желание поскорее избавиться от такого «гида».

Габров направился к турникетам, однако вспомнил о рецензии. Он хотел было зайти в библиотеку Историко-архивного института, выпускником которого был, чтобы там дописать свои работы, но тут зазвонил телефон. Товарищи из художественной студии просили приехать вечером к ним для какого-то «важного дела, в котором он может помочь».

− Хорошо. К 19:00 буду. Да, сейчас жену тоже позову. До встречи! – Габров сбросил вызов и начал набирать другой номер. – Что ещё за важность? Надо бы успеть рецензию отправить. С книгой придётся теперь повременить…

К вечеру он всё-таки смог переслать своему приятелю рецензию, а в половине седьмого Габров и его жена вышли из метро на «Трубной», и зашагали по Рождественскому бульвару к Большой Лубянке, где располагалась студия. Здесь их уже ждали друзья: владелец студии художник Николай Бочкарёв с женой Ириной, вечный скептик и задира Слава Егоров − режиссёр видеомонтажа и «душа компании». Особенно выделялся рядом с ними высокий худой человек, в чёрной футболке и укороченных джинсах, украшенных различными анархистскими нашивками и эмблемами малоизвестных рок-групп. Несмотря на тщетные попытки отрастить бороду, он казался крупным подростком на фоне остальных. Это был Владимир, художник-мультипликатор, самый молодой среди друзей. Он был слегка неуклюжим и рассеянным. Сегодня он пришёл со своей подругой Екатериной – русоволосой девушкой в лёгком платье ярких тонов, которую Владимир толком никому не представил. Сама она не старалась проявлять общительности и всё время молчала, неловко улыбаясь, когда Егоров рассказывал товарищам очередной древний анекдот.

Бочкарёв с удовольствием дымил очередной сигаретой, несмотря на откровенное недовольство морщившейся от дыма Ирины. Они стояли у входа в студию, которая располагалась в старом двухэтажном здании.

− Ага, вот и они чешут! – бесцеремонно закричал издалека Егоров. – А вам так не холодно? Плюс двадцать семь в тени. Морозище!

Жена Габрова имела привычку одеваться так же мрачно, как и он сам, и носила такие же летние облегчённые армейские ботинки. Вместе они выглядели, как боевики какой-нибудь экстремистской группировки. Габров тут же «парировал» выпад тем, что угрожающе быстро направился к Егорову. Тот с постановочным ужасом на лице начал прятаться за спины товарищей.

− Ага! Вот оно! Опять эти ваши замашки! Ага! Чуть стоит свободному человеку заикнуться, так штурмовики сразу идут разбираться с вольнодумцами! – выкрикивал Слава кривляясь.

− Да ну что вы, милостивый государь! Какие замашки? – приговаривал Габров, хватая оппонента за шиворот. – Я просто хочу вас с «апстеной» немного познакомить!

− Детский сад… – покачала головой Ирина Бочкарёва.

− Да отпусти ты человека! – сказала Габрову жена.

Литератор выпустил из рук чертыхавшегося Егорова и предложил ему сигарету.

− Как твоя фантастика поживает? – спросил Слава.

− Продвигается потихоньку. Хотя я сейчас больше работаю над составлением учебника истории. Надо же когда-то оправдать свой диплом…

− Хе-хех! Ты всерьёз уверен, что министерство образования у тебя его купит?

− Не знаю, там видно будет. Ну а что у нас на повестке дня? Что ещё за «важное дело», о котором ты говорил?

− Да вот тут Вова нашёл одну занятную вещь. Вот ведь неуёмный человек. Ремонт в раскопки превратил! Он нам не показывал, вас двоих просил позвать, как специалистов по древностям. А ты чего такой угрюмый был, когда я звонил?

− Нашего чересчур любопытного друга, Данилу Богатырцева, встретил сегодня на Никольской. Еле отвязался. Где там эта находка? Давай поглядим, древность ли это вообще.

Владимир нерешительно достал из рюкзака какой-то небольшой предмет, завёрнутый в воздушно-пузырьковую плёнку.

− Давайте-ка мы всё-таки докурим и пройдём внутрь, – строго сказал Бочкарёв. − Нечего эти «археологические находки» рассматривать на улице.

− Прошу меня извинить, но я должна идти домой, − сказала Катя. – Мне завтра рано вставать.

− Ну вот, а я хотел тебя проводить сегодня, − ответил Владимир с сожалением.

− Да ладно тебе, занимайся делами, а то и так всё своё время на меня угробляешь, − сказала девушка улыбнувшись. – Мне правда рано утром на работу придётся ехать. Обязательно увидимся завтра вечером!

Попрощавшись, она пошла по направлению к метро.

Владимир вздохнул, глядя ей вслед.

− Да не переживай! – шепнул ему Слава, хлопнув по плечу. – Всё нормально, она просто тоже стесняется, как и ты.

Друзья вошли в помещение студии. Загадочную находку разместили на столе. Это был предмет правильной ромбовидной формы, сделанный из стеклянных и металлических деталей.

− Как думаешь, что это? – спросил Егоров Габрова.

Тот покачал головой, укоризненно глядя на Славу.

− Вот это и есть «важное дело»?

− Да ладно тебе! Успеешь ты свои «поэмы» дописать. Не так уж часто ты от них отрываешься. Посмотри, пожалуйста, ведь явно ценное что-то…

− Подожди… – литератор начал внимательно осматривать загадочную вещь. – Ни одной буквы. Ни одной цифры. На осколок от более крупного объекта не похоже. Я не могу сказать, что это такое.

− Ну вот, ты же на историка учился, господин писатель!

− Я по образованию историк-архивист, а не археолог. Такую вещь вижу впервые. Разумеется, про назначение тоже сказать ничего не могу. Ты что скажешь? – Габров обратился к жене, которая работала экспертом по антиквариату.

− Вещь старой не выглядит, разве только грамотно хранилась или реставрировалась. Мне кажется, что это пресс-папье или просто безделушка, хотя… – Габрова была в нерешительности. Она достала какие-то инструменты вроде тех, которыми пользуются ювелиры.

Ромбовидный предмет был тонким, не более 5 миллиметров толщиной. Металлические части были сделаны из тёмной, будто воронёной стали. Стеклянные детали были красными и жёлтыми. Внутри стекляшек просматривались какие-то узоры.

− Видишь? – обратилась Габрова к мужу, указывая на них.

− Вижу. Это резьба или что? Как это правильно называется? Инкрустация? – спросил Габров.

− Резьба и инкрустация делаются на поверхности. А узоры внутри стекляшки.

− А ты уверена, что это стекло?

Жена Габрова выбрала из инструментов очередное приспособление и начала исследовать «артефакт» с его помощью.

− Да… По всей видимости, это не стекло, а какой-то искусственный кристалл. Некоторые признаки есть. В лаборатории можно выяснить точнее. А узоры внутри… Это… Кажется, это провода.

− Чего?! – Егоров навис над столом, пристально уставившись на предмет. – Да быть не может!

Он нацепил очки, схватил «артефакт» в руки и поднёс его ближе к лампе.

− Провода, говоришь? Хм…

− Не знаю. Да! Там ещё сбоку, на металле, есть какие-то маленькие отверстия.

− Где? – Егоров завертел «артефакт» в руках. – А, вот, вижу…

Отверстий было всего три. Два совсем маленьких, что только игла могла бы туда втиснуться, а одно, круглое, весьма подходило для подключения штекера «мини-джек» от наушников.

− Где ты это нашёл? – обратился Габров к Владимиру.

− Я помогал друзьям с оборудованием помещения для репетиционной базы. Это было на улице Правды, около Савёловского вокзала. Там такие подземные сооружения в этих домах…

− Ага. Знаю. Где же это лежало?

− Оторвали от стен старые панели, а там, в бетоне, оказалась ниша. Видимо тайник. Собственно, его никто кроме меня и не видел. Он так неприметно был расположен в углу, у самого пола. Все разошлись, а я решил ещё повозиться с коммуникациями. Когда собирался уходить домой случайно увидел красный блеск.

− Мы были когда-то в тех «бункерах», – сказал Бочкарёв Габрову. – Лет пять назад. Там тогда какой-то склад электроники находился. Помнишь?

− Вы тогда хотели то помещение под студию арендовать, – заметила Ирина. − Только вот ты сам в итоге запротестовал.

− Конечно, я потом подумал, что на фига оно нам сдалось? Темно, глухо и тесно… – ответил Николай.

− Смотрите, что будет, если подключить к этой штуковине наушники, – Владимир взял «артефакт» и подсоединил к нему наушники от своего смартфона. Штекер «мини-джек» оказался будто созданным для подключения к неизвестному предмету.

− Смотри-ка, даже защёлкнулись! – сказал Бочкарёв. – Так… Вова… А с чего ты взял, что к этой вещичке можно наушники подключить?

− Я же не сразу пошёл вам её показывать. Она сутки у меня дома пролежала. Я уже всё проверил. Лучше послушайте! – Владимир протянул наушники Николаю.

− Пищит что-то… Не пойму, что это значит. Мелодично звучит, но не музыка.

− Дай сюда! – Егоров нетерпеливо отнял наушники. – Тихо вы! Разгалделись! Да… Еле слышно, но пищит.

Он отложил наушники и начал оглядываться, будто что-то ища.

− Коля, у тебя ведь есть шнуры с переходниками?

− Ну да, а зачем? – спросил Бочкарёв.

− Давай сюда всё, что есть… Сейчас буду сооружать чудо техники!

Габров пригляделся к «артефакту».

− Странно… Если это какое-то электронное устройство, то где хоть какие-нибудь кнопки управления? И где источник питания?

− Может оно только как антенна служит? – предположил Бочкарёв.

− Это становится интересным! – усмехнулся Габров.

Сначала «артефакт» решили подключить к колонкам с усилителем. Мелодичные трели наполнили маленькое помещение студии. Егоров нашёл в ящике с проводами разные шнуры и соорудил из них своего рода переходник, у которого один конец был с мини-джеком, а другой для телефонного USB-порта. Он попросил у Владимира смартфон и подключил «артефакт» к нему.

− Глядите! Есть подключение! – Егоров показал на экран телефона.

− Молодец, Слава! Только что это нам даст? – сказала Ирина. – Ой! А что это с ним?!

На поверхности «артефакта» возникли цветные всполохи. На стекляшках появились отчётливые светящиеся узоры. Тем временем на экране смартфона появилось сообщение о подключенном запоминающем устройстве.

− Так… Ну-ка глянем, что там у этой штучки внутри! – воскликнул Егоров.

Он попытался открыть доступ к файлам подключенного устройства, но смартфон вдруг «взбесился». Весь экран заполнили цифры и буквы.

− Что происходит?! Я надеюсь, это не вирус какой-нибудь… – сказал Егоров.

− А я надеюсь, что специальная машина за нами ещё не выехала, – ответил Габров. – Всё-таки отсюда до госбезопасности рукой подать.

Мельтешение цифр и букв на экране прекратилось. Появилось окно сообщения, но кодировка смартфона не могла распознать текст, который превратился в набор «квадратов» и непонятных символов.

− Дайте-ка я попробую, – сказал Владимир и взял «артефакт» в руки.

Он провёл пальцем по мерцающим стекляшкам и на них высветились какие-то знаки. В этот момент на экране смартфона тоже сменилась картинка. Однако никто не успел рассмотреть её, так как свет ламп в студии слегка померк и послышался нарастающий гул.

− Это ещё что?! – успела произнести жена Габрова.

Всё вокруг объяло красное сияние. Ирина схватила Николая за руку. Габров обернулся к жене и собрался что-то сказать, но тут раздался треск. Всё исчезло.

Глава 5

Владимиру показалось, что на мгновение его будто подняло в воздух. Когда пол вновь появился под ногами, то только он твёрдо стоял на ногах, держа «артефакт» и свой смартфон в руках. Габрова пошатнулась, и муж еле удержал её от падения. Егоров упал на четвереньки. На него, как подкошенные, свалились Николай и Ирина.

Они не сразу сообразили, что вокруг сменилась обстановка. Это была не студия, а какое-то помещение без окон. Стены были отделаны металлическими панелями. Полированные каменные плиты на полу были подсвечены.

− Стой! Замри! Ру́ци вытяни во перэ́д! – раздался приглушённый оклик.

Все сразу заметили акцент говорившего. Владимир понял, что слова относятся к нему. Он послушно вытянул руки вперёд, держа «артефакт» и смартфон на ладонях.

В дверях помещения стояли трое. Они были в островерхих головных уборах. В руках у двоих, одетых в тёмно-зелёные одежды, были внушительные предметы, похожие не то на короткие ружья, не то на длинноствольные пистолеты. Третий, в чёрной одежде, был безоружен. Он прошёл в помещение. Лица незнакомцев были скрыты дыхательными масками с красноватыми окулярами. Незнакомец в чёрном отобрал у Владимира «артефакт» и смартфон.

− Виэ́даешь ли, что сие за вещь? – спросил «чёрный», отключая смартфон от артефакта.

− Мы… Мы нашли её… – запинаясь ответил Владимир. – Я нашёл… Когда ремонт помогал друзьям делать.

− То ясно. Что со вами всиэ́ми диэ́лати? – сказал «чёрный» со странным акцентом. Он говорил, чётко произнося все буквы.

− Дрэжи́. Сие твойэ́, – «чёрный» протянул Владимиру смартфон, а сам внимательно осмотрел «артефакт». – Велми странно, что сия вещь тя нашла бяше.

Он кивнул своим «зелёным» напарникам. Один из них встал у двери.

− Изэхо́ди по едному́! – сказал «зелёный» и указал на Егорова. – Ты, прэвы́й!

Слава пожал плечами и вышел.

− Ты! – «зелёный» повернулся к Бочкарёву. – Другий!

Вооружённые незнакомцы провели задержанных по нескольким коридорам и оставили их в зале с мягким освещением. Зелёные стены зала были не то из малахита, не то просто отделаны материалом с соответствующим узором. Почти под самым потолком размещалась бледно-зелёная лепнина. Сам потолок был покрыт выпуклыми зелёными плитками, похожими на гигантские огранённые изумруды. Жёлтый тёплый свет исходил от светильников в стенах. Конвоиры приказали ждать и вышли, затворив за собой массивную двустворчатую дверь.

− Что ещё за малахитовая шкатулка? – сказал Николай озираясь.

Пленники огляделись вокруг. В зале был большой прямоугольный стол, вокруг которого стояли массивные деревянные стулья с высокими спинками. Выглядели они, как интерьер средневекового замка. На столе стояла квадратная чернильница, стеклянный графин с красной жидкостью, и зелёный кувшин с крышкой. В одном углу был иконостас с горящей лампадкой (Спас в Силах, Пресвятая Богородица и святой пророк Иоанн Предтеча), а в другом висел механизм, который можно было классифицировать, как часы, хотя и очень странные.

Ирина и Николай сели на стулья. Владимир и Слава последовали их примеру.

− А связи-то нет, – сказал Егоров, достав свой телефон из кармана.

− Ага, и у меня по нолям, – согласился Владимир, глядя на экран возвращённого смартфона. – Странно, что нас не стали обыскивать и ничего не отобрали.

− Мне кажется, что они и так «насквозь» видят, что с нас взять нечего…

− На каком языке они говорили? – спросила Габрова мужа.

− Пёс его знает, − пожал плечами тот. − Точно скажу одно: не на русском.

− Оп-па… Приехали… – сказал Егоров, рассматривающий резьбу на спинках стульев. – А на каком, блин?! Что-то они окают как в Вологде.

Литератор с дипломом историка потёр лоб.

− Не имеет значения, что они окают. Это не северорусский говор. Я повторюсь: это вообще не русский язык! Кажется, они говорят на старославянском или старорусском. Я пока ещё не понял. Кое-какие слова они произносили по-старомосковски. Так говорили примерно до второй половины восемнадцатого века. Там, где писалась буква «ять», они произносят что-то среднее между звуком «и» и звуком «е». Слыхали, как он произнёс слово «ведаешь»? Оно звучало, как «виэ́даешь». Однако слово «бяше» после глагола характерно всё-таки для старославянского и древнерусского. Эти формы сохранились до нашего времени, но только в церковнославянском. Хотя произношение «прэвый» и «другий»… Это вообще характерно для западнославянских языков, если не ошибаюсь… ...