Вальтер Хубатш в соавторстве с Изелин Гундерманн Альбертовский университет в Кёнигсберге / Пруссия в иллюстрациях

Предисловие

После начала массированных воздушных налётов в августе 1944 г. до осады города и заключительных боёв в апреле 1945 года большинство зданий Кёнигсбергского университета было разрушено. Для того, чтобы сохранить представление о том, как выглядели учебные и исследовательские корпуса этого университета, были собраны иллюстрации, отображающие их последнее состояние до разрушения. Они показывают не все, но все же важнейшие институты этого университета.

Коллекция охватывает, кроме того, портреты профессоров Альбертины и некоторых их виднейших учеников. При этом полнота собрания не могла быть самоцелью; выбор иллюстраций осуществлялся на основе имеющегося материала почти случайно, так что, несмотря на все старания по наиболее пропорциональному показу отдельных факультетов, все же остались пробелы. В рамках возможностей выбор падал на тех ученых, которые были известны и за пределами областей своих исследований, а некоторые из них должны были в единственном числе представлять свои кафедры. Ныне здравствующие лица в тексте упомянуты, однако не представлены в иллюстративной части. Основу представляемой коллекции составляет альбом, принадлежавший последнему куратору Альбертовского университета, д-ру исторических наук Фридриху Гофману. И здесь мы хотели 6ы сказать слова искренней благодарности его вдове за представление нам собранного им редкого материала. Проекты университетских институтов начертил инженер Хорст Блезе. Мы выражаем также благодарность фотоархиву Хандтке в Бад Бернеке, Архиву искусства и истории в Берлине, а также архивам Восточно-Прусского землячества в Гамбурге и Грефе унд Унцер в Мюнхене, господину Эрвину Шарфенорту в Гамбурге, госпоже Шиллинг, урожд. Штида, в Хольцкирхене и господину священнику Лагоису в Нюрнберге.

Благодарность выражается Гетгингенскому Исследовательскому центру за публикацию этого тома, который вызовет у многих бывших сотрудников Альбертины приятные воспоминания, наглядно покажет и дополнит историю университета.

В. Х.

Бонн, 5 ноября 1966 г.

Основные вехи истории Кёнигсбергского университета

Альбертовский университет в Кёнигсберге не принадлежит к старейшим европейским центрам образования, но за свою четырехсотлетнюю историю он сохранил свое видное место среди немецких высших учебных заведений и стоял в начале нашего столетия на восьмом месте в ряду старейших университетов Германской империи. Альбертина является детищем гуманизма, построена она по проекту Иоахима Камерариуса. В то все время она, как и университет в Марбурге, является университетом эпохи Реформации, который мыслился одновременно как центр образования и распространения протестантского учения. В третьих, Альбертина основана князем и была с самого начала государственным университетом. Редко какой княжеский покровитель принимал такое личное участие в жизни высшей школы, как это было в случае с герцогом Альбрехтом Прусским, чье имя университет по праву носил в течение четырехсот лет до своего конца. Сам князь, проявлявший интерес ко многим наукам, смог 17 августа 1544 года торжественно открыть свою академию и привёл первого ректора Георга Сабинуса, зятя Меланхтона, в Аудиторию. Родившийся в Восточной Пруссии и получивший образование в Виттенберге юрист Кристоф Ионас произнёс торжественную речь. Отпечатанная в Нюрнберге по случаю основания университета грамота приглашала также способных молодых людей из соседних стран переселиться в Кёнигсберг. Так, в приглашении, посланном герцогом Альбрехтом в Польшу, Голландию, Швецию, Лифляндию и столицы германских княжеств, говорится: «Мы также надеемся, что наша академия принесёт пользу многочисленным великим народам, живущим на западе и востоке от прусских границ; если на нашей территории будут усердно изучать науки, то вы сможете располагать большим числом получивших образование пасторов для ваших церквей ... Поэтому мы пригласили в Кёнигсберг во благо Пруссии и соседних народов ученых и великих мужей.» Приглашением занимался герцог лично, более того, он сам сидел среди своих студентов в Аудитории, чтобы послушать лекции, что было хорошим примером смиренного гуманистического преклонения перед наукой.

Последующие десятилетия оказались, правда, более бурными, чем того хотел герцог при основании своего университета. Спор по поводу евангелических догм и учение Андреаса Осиандера, которого правитель лично ценил и которого он, вопреки желанию факультета, пригласил на кафедру теологии, вскоре потрясли город и страну. Однако его не следует воспринимать как грызню между учеными, это был, скорее, нелёгкий путь познания истинной сути Реформации. Гуманизм и учение Лютера с самого начала соседствовали с принципом свободы. Преследуемым в Польше, Литве, Нидерландах и некоторых германских территориях религиозным течениям в новом университете с момента его основания был дан приют. По примеру конституций Падуи и Болоньи университет располагал собственной юрисдикцией, предоставлял своим сотрудникам и студентам бесплатный и свободный проезд до университета и обратно, имел право избрания на профессорские должности на ученом совете, правитель же страны только утверждал те или иные решения. Государство в своих отношениях с университетом было представлено в одном лишь лице, а именно, в лице князя, и университетский значок в форме герцогской печати являлся выражением государственного суверенитета: на нем был изображён основатель университета в рыцарских доспехах с Имперским мечом. Впрочем, органы самоуправления уже и тогда не очень-то заискивали перед князем.

Однако герцог не только проявлял заботу о6 ученых, но и сумел привлечь большое количество студентов в Кёнигсберг. Им он обещал, что на государственной службе будут в первую очередь использованы выпускники Альбертовского университета. На благо обществу должны были вернуться затраты в деньгах на это учебное заведение. Несмотря на то, что университет был основан государством, он с самого начала получал значительные средства от всевозможных фондов. Юнкерство и купеческие семейства выделяли материальные средства для обеспечения людей и учреждений, причём в этом деле примером, видимо, служила прусская герцогиня Доротея, урожденная принцесса Гольштинская и Датская, заботившаяся о студентах, о жилье и питании для них. Во всяком случае расцветающей академии стало во благо, что размещалась она в столице страны и что имела там живой контакт с правительством, с торговыми кругами и церковью. Однако государственные средства все же были наиболее надёжным постоянным источником доходов, хотя со временем запросы росли, и от запланированной бюджетной сметы вскоре ничего не осталось. Несмотря на огромное богатство, находившееся в собственности университета, надёжную финансовую основу ему смогли обеспечить лишь после того, как его объединили с Педагогической академией, что и помогло ему пережить нужду Тридцатилетней войны и её последствия. Первый столетний юбилей в 1644 году, когда ужасы войны и нужда на территории империи достигли невиданных размеров, в Кёнигсберге смогли спокойно отметить с барочной помпезностью и пышностью. Кёнигсбергский профессор поэтики Симон Дах сочинил по этому случаю пьесу для праздничного представления с историческим и аллегорическим посланием к бранденбургскому Дому и к основателю университета в особенности. Университет, который война обошла стороной, был по меркам, того времени переполнен, что порождало недостатки в отношении финансов и студенческого поведения.

Среди факультетов на первом месте все ещё стоял теологический. Не в последнюю очередь это было обусловлено интересами страны, так как ставший кальвинистским бранденбургский курфюршеский Дом хотел видеть в ортодоксально-лютеранской Пруссии хотя бы одно направление, которое могло 6ы играть посредническую роль; поэтому сам курфюрст поддерживал видного теолога, проф. Драйера, главного представителя так называемого синкретизма. Подобное наблюдалось вплоть до начала ⅩⅧ века, когда лично король Фридрих Вильгельм Ⅰ отдавал явное предпочтение религиозному направлению пиетизма и оказывал ему мощную поддержку. Тогда в Кёнигсберг прибыл фленсбургский теолог Лизиус, в деятельности которого примером являлся Август Герман Франке из Галле и который поэтому пользовался благословением короля. Полного совпадения мнений со всеми сотрудниками университета достичь не удалось. Оба представителя по своему характеру были людьми несовременными, они предвосхищали будущие времена, были в оппозиции по отношению к настроениям коллег и должны были отстаивать свое мнение в борьбе против старой официальной доктрины преподавания. Достаточно примечателен тот факт, что не наука, а правящий Дом давал новые импульсы учебному заведению с традициями, не соответствовавшими духу времени. Однако при этом проявилась и оборотная сторона абсолютизма. От вербовщиков солдат, которые охотились прежде всего на рослых людей и которые при этом не чурались никакого насилия, сбежал тогда в саксонскую заграницу кёнигсбергский магистр Иоганн Кристоф Готшед. В 1743 году было предложено создать при Альбертовском университете Королевское Германское общество по изучению немецкого языка. Скудный прусский жизненный уровень являлся помехой университету ещё во времена Гамана, Гердера и Канта. Однако философия уверенной поступью входила в жизнь, и государственные религиозные законы при Фридрихе Вильгельме Ⅱ, очень досаждавшие университету из-за мелочных предписаний по их реализации, оказались вдруг несовременными по сравнению со свободой восходящего либерализма.

Новый толчок развитию наук был дан после краха старого государства. Реформистские силы из Восточной Пруссии, стоявшие во главе нового подъёма, который на протяжении целого столетия определил судьбу самого большого германского государства, в неменьшей степени проявляли себя и в университете. Вильгельм фон Гумбольдт писал Гёте, что он открыл в Кёнигсберге пять новых кафедр; в том же 1809 году, когда огромные платежи в пользу Франции привели государство на грань катастрофы, университетский бюджет для Кёнигсберга был увеличен почти вдвое. В это время был заложен ботанический сад, осуществлено строительство обсерватории, основана университетская библиотека. И если философский гений Иммануила Канта нашёл в Кристиане Якобе Краусе коллегу, который оказался в состоянии перенести этические принципы в область государственной практики и дать тем самым государственным служащим определённые нормы, то велением времени стало более значительное влияние университета на общественность. Королевское Германское общество пыталось отныне служить устремлениям к общему благу в патриотическом смысле и проявлять заботу о науках и за пределами университета. Наряду с ним после упразднения монархии возникло Кёнигсбергское Ученое общество. Уже в 1792 году было основано Физико-Экономическое общество. Так, уроженец Магдебурга, Карл Розенкранц, историк литературы в Альбертине, смог заметить: «Наши доценты должны были, не слишком далеко выходя за пределы университетской жизни, часто становиться членами обществ ученых, проповедниками или же, из-за своего желания высказаться, выступать перед неуниверситетской публикой.» И только теперь смогли сыграть свою роль контакты с ведомствами, с учреждениями портового и торгового города и с многочисленными активными гуманитарными объединениями. Уже Фихте в 1806/07 годах обращался со своими кёнигсбергскими университетскими лекциями к образованной публике, молодой педагог Иоганн Вильгельм Зюверн добился успеха у королевы Луизы своими публичными лекциями по политической истории Европы. Это все явилось началом освобождения, завершившегося в 1813 году, в котором кёнигсбергские ученые и студенты принимали живое участие, все это способствовало новому расцвету Альбертины, подтверждением чему являются имена целой плеяды прославленных ученых. Теология все же, несмотря на плодотворную деятельность авторитетнейших ученых, и среди них Людвига Августа Келера, бывшего, пожалуй, самой светлой головой среди них, утратила свою лидирующую роль среди факультетов. Изначально задуманная в качестве государственной академии, Альбертина поистине универсально открылась новым научным направлениям, число которых быстро росло.

Если в университет стекались значительные силы, как например эльбингский юрист Эдуард Альбрехт, ставший вскоре членом «Гёттингенской семерки», то как раз на его примере стало видно, насколько быстро осуществлялась ротация персонала факультета государства и права. Кёнигсбергский университет ценой осложнений своих отношений с правительством подчеркнул свою связь с Альбрехтом, демонстративно устроив ему торжественную защиту диссертации после увольнения того из Гёттингенского университета. Другого знаменитого кёнигсбергского историка права, Эрнста Отто Штоббе, факультет также смог удержать лишь непродолжительное время, однако сумел привлечь в лице Феликса Дана одну из оригинальнейших фигур в ученом мире ⅩⅨ столетия.

Не намного иначе обстояло в то время дело с бурно развивающимися филологическими науками. Карл Лахман, заложивший с 1816 года в Кёнигсберге основы для своей деятельности в области германистики, которой было суждено стать столь плодотворной, не задержался там долго, но в своем ученике Оскаре Шаде, преподававшего в Альбертине не менее 85 семестров и продолжавшего деятельность в качестве поклонника Якоба Гримма и Лахмана вплоть до начала нашего столетия, он имел лучшего продолжателя своего дела. Кристиан Август Лобек является основоположником современного критического направления в своей науке, классической филологии. Адальберт Бецценбергер, всесторонне образованный и заслуживший большое признание своей организационной работой в университете и основанием общества древности «Пруссия», позже поставил балтийскую филологию на ту же основу. Георг Дехио, проживший в Кёнигсберге продуктивное десятилетие, уже вскоре привёл там историю искусств к расцвету. Среди других следует назвать историка Фридриха Вильгельма Шуберта, ещё до Ранке проводившего в Кёнигсбергском университете семинарские занятия по истории. В решающие годы реформы и освобождения, с 1808 г. по 1817 г., в Кёнигсберге работал историк Карл Дитрих Гюльман, пионер в области изучения истории культуры. В качестве первого ректора только что открытого университета Фридриха Вильгельма он был приглашён из Кёнигсберга в Бонн. Фридрих Вильгельм Гизбрехт в начале шестидесятых годов написал в Кёнигсберге второй том своей «Истории германских кайзеров».

Когда в 1920 г. единство с западной частью империи было разорвано, необоснованным политическим притязаниям необходимо было противопоставить фундаментальные научные исследования. Эта задача стояла прежде всего перед германистами и историками. И в связи с этим необходимо назвать Вальтера Циземера, сумевшего объединить в себе горячую любовь к родине и холодный рассудок, который наряду со своими публикациями источников по истории Немецкого ордена, с изданием сочинений Симона Даха и Иоганна Георга Гамана сумел ещё в первой четверти века опубликовать главный труд своей жизни – «Прусский словарь», в котором он научно описал язык, быт и своеобразие народа, проживающего в Северо-Восточной Германии. Рядом и вместе с ним работал Бруно Шумахер, написавший современную историю Восточной и Западной Пруссии; Макс Эберт, способствовавший своими обширными знаниями бурному развитию истории первобытного общества. Историю средних веков представляли Фридрих Бетген и Герберт Грундман, оба стали один за другим президентами Monumenta Germaniae Historica. Вильгельм Воррингер прибыл из Бонна в Кёнигсберг, где с 1928 года и до последних дней университета поле его научной деятельности простиралось от искусства Древнего Египта до современной абстрактной живописи, хотя предметом его особого пристрастия были ранняя немецкая станковая живопись и книжная иллюстрация. И, наконец, Ганс Ротфельз, он занимался ставшими столь судьбоносными национальными проблемами, был мастером в области преподавания и исследований, которые он проводил под углом зрения универсальной истории, но всегда исходя из данной ситуации, которую он отлично видел с высот своей кёнигсбергской кафедры. Тем более, что и в то время не утратила своего значения первоначальная задача Кёнигсбергского университета, а именно, оказывать идейное влияние на соседние страны и быть связующим элементом на европейском Востоке. В этой области на Кёнигсбергский университет, являвшийся уже с ⅩⅨ века важнейшим высшим учебным заведением на территории между Бреслау, Дерптом и Петербургом, возлагались большие задачи. ...