Шей Саваж Офсайд

Книга предназначена только для ознакомительного чтения.

Любая публикация данного материала без ссылки на группу и указания переводчика строго запрещена.

Любое коммерческое и иное использование материала, кроме предварительного ознакомления, запрещено.

Пожалуйста, уважайте чужой труд.

Переводчик: Gabriella A.

Редакторы: Nell Jo, Milena, Anastasiya Goncharova

Вычитка: Milena и Gabriella A.

Обложка: Nell Jo

Переведено специально для группы: https://vk.com/nag_books

Аннотация:Я должен быть лучшим. И я лучший. Я быстр. Силён. Умён. Я главная опора футбольной команды своей старшей школы, и мной интересуется Высшая Лига. Члены моей команды сделают всё, что я скажу – будь то на поле или вне него – ведь я капитан. Девчонки буквально умоляют, чтобы я пополнил ими список моих завоеваний. И пока мне удается быть профи для лучшей команды мира, мне не придется тревожиться, что я вызову ярость своего отца.   Я Томас Мэлоун. И именно я позаботился о том, чтобы весь мир вертелся вокруг меня. У нас в школе появилась новенькая, и это только вопрос времени – когда она уступит моему очарованию. Просто эта девчонка немного строптивей, чем остальные – даже не скажет, как её зовут! К тому же она умна. Возможно, даже слишком. Я не могу подпустить её к себе. Никого не могу подпустить. Я не особо взволнован, но всё же должен признать, что она мешает мне сосредоточиться на моей главной задаче.   Отец вряд ли будет рад.   Кстати, я не упоминал, что люблю Шекспира? Да, знаю, я ходячее противоречие. И как говорил поэт: «Одни рождаются великими, другие достигают величия, третьим его навязывают»^[1].   Так или иначе, мне подходят все три варианта.   Ну и каково кому-то жить согласно этим принципам?

Глава первая КРАСНАЯ КАРТОЧКА ^[2]

— Приветики, Томас!

Не обращая внимания на противный скрипучий голос Хизер Лоунс, доносящийся из-за ворот, я попытался стереть пот со лба тыльной стороной перчатки, но думаю, единственное, что я умудрился сделать – это размазать грязь по всему лицу. Я повел мяч носком бутсы вправо, затем влево, контролируя его и не отпуская далеко. Нападающий противников напирал, пытаясь слегка прижать меня. Я ждал до последней секунды, прежде чем, наклонившись, схватить мяч.

У меня было шесть секунд.

Я подбросил мяч в воздух, чтобы перехватить его покрепче, пока бежал к краю штрафной площадки. Видел, что Джереми Мартин, центральный защитник, движется влево, отвлекая одного из их полузащитников, полностью открывая тем самым нашего нападающего, Мика Клосава. Я сделал пас прямо на него с секундой в запасе.

— О, боже мой! Это был полный отпад!

Черт возьми, эта девка такая надоедливая.

Со счётом один-один у меня не было права на ошибку. Эта игра лишь первая в сезоне, но именно она задаст тон всему предстоящему году. И то, что прямо за моими воротами была, должно быть, самая противная чирлидерша за всю историю существования групп поддержки, не помогало ситуации. Не думаю, что я хоть когда-то обращал на нее внимание или здоровался. Нет, определенно нет. Я мог лишить её девственности, когда мы оба напились во время пляжной вечеринки по поводу окончания учебного года, но я определенно ни разу не останавливался, чтоб хотя бы сказать ей, который, на хрен, час.

Семь минут до конца игры. Я с легкостью ловлю мяч, который летит прямо на меня, пасую его Джереми, и он бежит по краю поля. Я знаком показываю Клосаву и полузащитнику, Клинту Оливеру, бежать правее, и когда Джереми сделал фантастический кросс^[3] к дальнему краю штрафной площадки, Клинт уже был там, чтобы выполнить удар головой.

Визга Хизер было достаточно, чтобы я обернулся и бросил на нее злобный взгляд.

— Может, ты уже заткнешься? — сорвался я. Она только захихикала и взяла под руку какую-то девчонку, которую я прежде не видел. Та была мелкого роста, в толстовке с накинутым на голову капюшоном. Если бы я тусовался с Хизер Лоунс, то тоже прятался бы под капюшоном. Они обе удрали к туннелю за углом, который вел к раздевалке. Что ж, Хизер смылась, утаскивая за собой вторую телку. Я встряхнул головой и вновь сосредоточился на игре.

Нападающие двигались прямо на меня: тот, что в майке с номером шестнадцать — справа, а под номером четыре — слева. Тот, который справа, был как минимум на шесть футов^[4] в офсайде^[5], поэтому я переключил внимание на второго, которого на данный момент блокировал Джереми. Мяч пролетел над головами полузащитников, и справа шестнадцатый номер поймал его и замахнулся для удара «ножницы»^[6] со спины. Я выпрямился, ожидая поднятия флажка офсайда и свистка, когда мяч пролетел над моим правым плечом и ударил прямо в ворота у меня за спиной.

Судья дунул в свисток и засчитал гол. Я посмотрел на бокового арбитра, затем снова на судью. Он достал блокнот из заднего кармана и что-то записывал.

— Ты прикалываешься что ли? — рявкнул я. — Он был на милю^[7] в офсайде!

Судья помотал головой, и присудил счёт в два-два. Я протопал к самому краю штрафной площадки, пока не поравнялся с ним нос к носу, и вскинул руки:

– Это тебе не детский футбол, придурок! – взревел я. – И мы не дети! Ты что, блядь, ослеп или просто обкурился?

– Вернись на свою позицию, – сказал он спокойно, засовывая блокнот обратно в карман.

– Ты, что, блядь, кретин? – я сжал кулаки. – Ты вообще читал гребаные правила?

А в следующий миг я уже смотрел на что-то красное.

А именно, на красную карточку.

Я удалился с поля и направился к раздевалкам, уставившись в землю и не обращая внимания на улюлюканья и насмешки из толпы. У входа в туннель меня встретила Хизер, трепавшая какую-то хрень, которую я пропустил мимо ушей. По-прежнему уставившись в землю, кипя от злости и не глядя, куда иду, я умудрился врезаться в новую подружку Хизер.

– Свали, на хрен, с дороги! – рявкнул я, не успев даже взглянуть на неё. Когда опустил взгляд, то увидел её большие ярко-голубые глаза, уставившиеся на меня в шоке. Я заметил, как она прикусила нижнюю губу, и почувствовал, что у меня встал.

Зашибись.

Только этого дерьма мне не хватало.

Только не в мой последний сезон в школе.

Мне необходимо сосредоточиться.

Оттолкнув, я рванул мимо нее и стремительно бросился с яркого солнечного света в темноту коридора. В раздевалке я сбросил одежду, помылся и начал одеваться, даже не озаботившись вытереться полотенцем. Встряхнул головой, наблюдая, как брызнувшие от этого движения капли воды стекают по зеркалу передо мной. Я старался, чтобы мои волосы по крайней мере по бокам были предельно короткими, но сверху они всегда торчали в беспорядке. Мне не удавалось особо совладать со своими светло-каштановыми волосами даже при помощи геля для укладки. Я повернулся боком и рассмотрел синяк, увеличивающийся на моем бицепсе, который приобретал четкую шестиугольную форму.

На мгновение посмотрел в собственные глаза: зеленые с ореховым оттенком – они злобно смотрели на меня в мерзком свете флуоресцентных ламп, что идеально соответствовало моему настроению. Я глубоко вдохнул и упал на скамейку перед своим шкафчиком – шкафчиком под номером один, таким же как номер на моей футболке. Я был гребаной звездой, и все это знали.

Все, кроме этого хренового судьи.

Мне было интересно: откуда он и кто привел его на наше поле. Я его раньше никогда не видел. Должно быть, он не местный, иначе этот мудак никогда бы не дал мне красную карточку. Местные судьи уже давно были в курсе.

Схватив сумку из шкафчика, я достал свой телефон и начал просматривать контакты. Отыскав нужное имя, нажал кнопку вызова.

– Привет, Мэлоун! – ответил голос. – Чего надо?

– Выясни, кто судил мою сегодняшнюю игру, и аннулируй аккредитацию этого мудака.

– Имя?

– Понятия не имею. Пять с половиной футов^[8], лысый и слепой как гребанная летучая мышь. Если бы это был Чемпионат Мира, его потребовалось бы по-тихому вывозить из страны, чтобы он не закончил с пулей в башке. Идиот хренов.

– Главный судья?

– Ага.

– Желтая?

– Красная.

– Чёрт! – Я услышал тихое присвистывание через динамик телефона. – Понял тебя. Узнаю, кто это был, и больше ты его не увидишь.

– Постарайся, иначе пострадает твоя задница, – сказал я ему.

– Мило. Идёшь сегодня на танцы?

– Возможно, – я завершил разговор и кинул телефон обратно в шкафчик. Развернувшись, оперся о дверцу шкафчика и вытянул ноги перед собой, устремив носки ступней вверх и расслабляя голеностопы.

Долбаный судья.

Дать мне красную карточку.

Он, что, не знает, кто я, блядь, такой?

Я закрыл глаза, стиснув челюсть до скрипа зубов. Мои кулаки сжались, и мне захотелось, чтобы судья решил зайти на «поговорить со мной» после игры, тогда у меня появилась бы возможность начистить ему рожу. Я услышал, что снаружи заиграл оркестр, и понял, что игра должно быть закончилась. Мне стало интересно, кто вышел вратарем на последние пару минут. Мы уже использовали все замены^[9], так что наш запасной вратарь, Джеймс, не смог бы даже выйти на поле.

Бедолага – мог бы играть в первой игре сезона, но не удалось.

Ха!

Мудила.

Я продолжил растягиваться, когда вошла моя команда. Некоторые из них недовольно ворчали, хотя и не сильно. Не при мне, во всяком случае. Быстро выяснил, что матч закончился вничью со счетом два-два, и что Джереми вышел на ворота в последние три с половиной минуты. Я откинулся обратно на шкафчик и продолжил разминать ноги с закрытыми глазами.

– В чем дело, Мэлоун?

Я открыл глаза и увидел перед собой этого новенького пацана... эм… как там его звали. Тони, кажется? Новичок, который умудрился попасть в команду, но ещё ни разу не играл. Кажется, он не отсюда, недавно приехал из… откуда-то там.

Кого это, на хрен, волнует?

– Прости, что? – я уставился на него, приподняв одну бровь, поражаясь, насколько же он оказался тупым.

– Ты не должен прекращать следить за мячом, лишь потому что подумал, что объявят фол! И тебе определенно не стоило материться перед судьей!

Я весь напрягся. Сначала я решил просто вырубить мелкого говнюка, но затем мне в голову пришла идея получше. Я медленно встал и отошёл на шаг от скамейки.

– У тебя нет даже гребаного права разговаривать со мной. – Я криво улыбнулся, прищурив глаза. Несколько парней тихо заржали.

– А кто еще пропустил бы летящий мимо мяч, даже не попытавшись его поймать?

Уже никто не смеялся. Вообще-то в раздевалке стало чертовски тихо. Из душевой доносился шум воды и пара невнятных голосов, и все – больше ничего.

– Да что, на хрен, ты о себе возомнил? – спросил я, кивнув Клосаву и Оливеру. Они медленно подошли, встав по обе стороны от него.

– Я член этой команды! – воскликнул маленький говнюк.

– И как член команды ты должен понимать, что я – капитан твоей команды.

– Я это знаю, – сказал он. Его голос затих, когда он заметил двух крупных парней рядом с собой.

– И как у капитана команды у меня есть некоторые… привилегии. – Я улыбнулся шире и подошёл к нему ещё на шаг.

– И какие же? Типа вести себя на поле, как засранец? – Он оглядывался по сторонам, видимо, желая отойти, но такой возможности не было.

– Не угадал. Типа отсоса от самого младшего в команде. – Я увидел, как его глаза расширились, и он замер на месте.

– Да ты долбанный псих, – промямлил он.

– Серьезно? Думаю, тебе требуется небольшой урок. – Я махнул Клосаву и Клинту, и каждый их них поставил за пацаном ногу, вынуждая оставаться там, где он стоял. – Ты должен понять, что всё мною сказанное выполняется беспрекословно. Я всегда прав. А ты, блядь, не задаешь мне вопросы.

Я подошёл ещё на шаг ближе.

– Никогда.

Мика и Клинт быстро схватили Тони за плечи и локти, вывернули ему руки за спину, опуская передо мной на колени.

Я потянулся к ширинке и расстегнул верхнюю пуговицу.

– Не волнуйся, – произнес я вполголоса, – отсосать мне – это большая честь. Возможно, тебе даже понравится.

Дыхание Тони участилось. Он резко перевел взгляд с моего лица на мой пах и дернулся назад из захвата. Я потянулся к молнии, делая вид, что собираюсь её расстегнуть, но вместо этого остановился и наклонился к нему.

– Тебе повезло, что на трибунах сидят десятки девчонок, которые будут умолять о такой возможности, – сказал я ему, делая шаг назад, и снова улыбнулся. – Я не буду совать свой член тебе в рот, но суть не в этом, не так ли? Суть в том, что я мог бы это сделать, верно?

Он быстро кивнул, и я увидел, как его кадык подпрыгнул вверх-вниз, когда он напряженно сглотнул.

– Мой отец владеет этим городом, – напомнил я ему и каждому, кто был в комнате. – А я владею этой школой и уж тем более владею этой командой. Не забывай, блядь, об этом.

Я застегнул ширинку, подхватил сумку, закинул ее на плечо и вышел из раздевалки в тоннель. И даже не оглядывался. На трибунах в ожидании меня осталось всего с полдесятка девчонок. Я одарил их всех широкой улыбкой и выбрал одну, которая пойдёт со мной до школы. Это была миленькая младшеклассница. Этим летом она буквально пускала на меня слюни во время тренировок. Сегодня вечером она наконец получит то, о чем мечтала.

Спортзал старшей школы был больше похож на дурацкий зоопарк. Можно подумать, если он находится в крохотном городишке в часе езды от Портленда, штат Орегон, в нем не соберется так много народа, тем не менее собралось. Какой-то городской ди-джей крутил вполне себе пристойный металл и было слишком громко, чтобы поддерживать разговор. Это мне отлично подходило. Я отделывался улыбкой и кивком, когда со мной пытались заговорить об игре.

Схватил Лизу – цыпочку на ночь – за руку и потянул к столу c напитками. Она сияла улыбкой и поглаживала меня по плечу, будто помечая свою гребаную территорию, или типа того. В основном она насмехалась над другими девчонками. Пофиг. До тех пор, когда чуть позже я получу от нее небольшой подарочек – все нормально, и, возможно, даже не стану глумиться над ней слишком сильно в школе на следующей неделе.

Я схватил стаканчик и сразу подошел к Джереми, чтобы добавить немного «веселья» в свой пунш. Долил из его фляжки и в напиток Лизы. Немного ее расслабить не помешает. Она предложила пойти потанцевать, но мне пришлось переспросить ее четыре раза, прежде чем я смог вообще понять, о чем она говорит.

– Ну так иди, – сказал ей, указывая на танцпол.

– Я хочу с тобой, глупый! – визгливо ответила она.

– Танцуй одна, – ответил я, – а я посмотрю.

Она нахмурилась и вышла на танцпол, покачивая бёдрами и подняв в танце руки над головой, чтобы ее сиськи стояли торчком. Мой член это заметил, и я решил, что пришло время найти чуть более приватное местечко. Допив свой пунш, взял еще порцию и также выпил залпом. От этого я почувствовал себя замечательно, так что отправился на танцпол и обхватил её сзади за талию.

– Детка, давай потанцуем в другом месте, – прошептал ей на ухо. В итоге, после того как я несколько раз прокричал одно и то же, а она по-прежнему смотрела на меня с непониманием, я просто вытащил ее с танцпола в коридор. Там, по крайней мере, я мог слышать свои мысли, хотя в ушах все еще звенело.

– Куда мы идём? – спросила она, пока я тянул её за собой по коридору.

– В раздевалку, – ответил ей.

– А она не будет закрыта?

– Неа.

Я повернул за угол и толкнул дверь. Лиза отпрянула.

– Не думаю, что мне стоит туда идти, – сказала она.

Она оглянулась по сторонам, но в коридорах никого не было.

Я развернулся и схватил ее за талию, притягивая к себе и прижимаясь губами к ее губам. Я чувствовал ртом ее стоны и знал, что она ни в чем мне не откажет. Поцеловал её ещё несколько раз, прежде чем позволить своей руке скользнуть вверх и накрыть одну из ее грудей.

Она не возражала, поэтому я сжал грудь немного сильнее, лаская пальцем сосок и чувствуя, как тот затвердел под моими прикосновениями.

– Пойдем внутрь, – прошептал я ей на ухо. – Мне нужно тебе кое-что показать.

– Что же?

– Мой член, детка. – Я не шутил: либо она меня удовлетворит, либо я найду кого-нибудь еще. – Он хочет познакомиться с тобой поближе.

Уговоры заняли около пяти минут, прежде чем она оказалась на коленях в душевой, пытаясь взять мой член в рот.

– Ты никогда раньше этого не делала, не так ли? – Я ухмыльнулся, когда она помотала головой. – Все в порядке, детка. Просто поработай язычком немного. Да… вот так.

Я старался давить бедрами не слишком сильно, но она взяла только наполовину, а мне хотелось больше. Положил руку ей на затылок, лишь чтоб слегка ее поощрить, но она подавилась и отстранилась.

– Всё хорошо, детка, – произнёс я, стараясь звучать убедительно. – Просто попробуй еще разок.

Она кивнула и снова взяла в рот, кружа языком вокруг моей головки.

– Вот так, детка... умница… да…

Взял её руку и вынудил обхватить за основание, чтобы добиться большего трения. Я входил и выходил из её рта довольно медленно, чтобы дать возможность привыкнуть, в то время как сам потянулся и запустил руку в вырез ее майки и под бюстгальтер. Слегка потер её сосок, пока она продолжала отсасывать.

– О, да, – простонал я, прислонившись головой к кафельной стенке. – Молодчина, детка… Ты талантлива.

Заметил, как после этих слов её глаза загорелись, и она начала сосать немного энергичнее. Я взглянул на нее и увидел, что глаза закрыты, словно она действительно была сосредоточена на процессе.

– Посмотри на меня, детка, – сказал ей, и она послушалась. – Вот так правильно. Хорошая девочка. Вот так. Черт, да! Я сейчас кончу, детка, постарайся проглотить, хорошо?

Я не стал ждать ответа, просто придержал ее голову и стал двигаться быстрее. Мои яйца напряглись, и со стоном я выплеснулся ей в рот. Она зажмурила глаза и стала глотать, не вынимая члена.

– Да… детка… как же хорошо! Продолжай… забери всё… да, вот так.

Она послушно продолжала глотать, пока я не обмяк у нее во рту. Я достал член, вытер остаток спермы с уголка её губ и помог подняться на ноги.

– Это было потрясающе, детка, – сказал ей. Она улыбнулась и немного покраснела. Я поцеловал ей руку и проводил по коридору обратно в спортзал. Было довольно поздно и уже не так шумно, как раньше. Звучала медленная композиция, и когда Лиза пригласила меня потанцевать, я решил, что должен ей хотя бы это. Я потанцевал с ней примерно до середины песни, прежде чем сообщить, что мне пора уходить.

– Куда ты? – спросила она.

– Домой, – ответил я невозмутимо. – Завтра с утра у меня тренировка.

Я ушёл, оставив её на танцполе. Она нормально справилась, но у меня бывали и получше. Я не хотел злить ее, потому что допускал, что позже она может пригодиться мне еще раз, но при этом не хотел, чтобы она ко мне липла. Я должен был сосредоточиться на игре.

Шекспир придумал два понятия: «Честная Игра» и «Нечестная Игра». Так уж вышло, что я хорошо разбирался в обеих.

Ну и как кто-то мог бы с этим конкурировать?

Глава вторая  ПЕРВОЕ КАСАНИЕ^[10]

Когда я прошел через парадную дверь самого огромного дома во всем городе, в ушах все еще чуток звенело. Повернувшись, я медленно и тихонько прикрыл дверь, прежде чем запереть ее. Сняв обувь, на цыпочках подошел к встроенному шкафу. Видимо, мне не было нужды беспокоиться о том, чтобы не шуметь – отец все еще не спал и был в гостиной. Было слышно, как он поднялся с кресла. Я повесил куртку и попытался мысленно приготовиться и настроиться. Он не смог присутствовать на игре из-за какой-то встречи. Может, он пока не слышал. Может же мне хоть иногда везти, разве нет?

– Какого черта, Томас? Красная карточка? – Я поднял взгляд в его ослепительно синие глаза. Его руки были скрещены на широкой груди, а густые светлые волосы нависали над бровями, в то время как глаза еще сильнее сузились.

Дерьмо.

Вот же не прет.

Я вроде как надеялся, что у меня будет время хотя бы до утра, и к тому моменту, как мне пришлось бы иметь дело с доктором Лу Мэлоуном – Главой Хирургии в Мемориальном госпитале и мэром нашего города – я бы уже все уладил. Его особо не заботило правильным или неправильным было то дерьмо, которым я занимался, но меня подловили, а этого просто не должно было случиться. Никогда. Ему не было свойственно прощение.

– Эм... да, – пробормотал я. – Но я позаботился об этом.

– Я уж, блядь, надеюсь, – рявкнул папа. Он встал и прошел в фойе, где я ставил свою футбольную сумку в специально предназначенное для нее место под моей курткой. Я задержал дыхание. – Тебе лучше не иметь каких-либо отстранений от игры.

– Не думаю, что у него был шанс, – сказал я. – Я займусь этим завтра.

Без предупреждения он толкнул меня в плечо… сильно. Я резко развернулся и попытался удержаться, схватившись руками за стену, но голова ударилась об один из крючков для верхней одежды. В глазах заплясали мелкие белые точки, и я зажмурился в ожидании очередного удара.

Его не последовало.

– Я все исправлю, – сказал я, медленно открывая глаза, но глядя в пол.

– Лучше, чтобы так и было. Вот. – Он сунул мне в руки конверт. – Знаешь, что это?

Я посмотрел на конверт с напечатанным на нем моим именем и обратным адресом «Реал Мессини».

Ни хрена себе.

– Ты прочел? – спросил я.

– Конечно же я прочел.

Чего и следовало ожидать.

Я открыл его и взглянул на письмо. Уэйн и Эндрю Мессини приезжали в наш город, чтобы лично посмотреть на меня и мою игру. «Реал Мессини» была одной из лучших команд в мире, наравне с «Байерн Мюнхен», «Манчестер Юнайтед» и «Барселона». И они были заинтересованы во мне – видели мои видео, просмотрели мою статистику. В этом году их вратарю стукнуло тридцать пять, что для футбола считается уже древностью, но Мануэль Марил по-прежнему был одним из лучших голкиперов в истории футбола.

– Я рассчитываю на тебя, – сказал папа. Он положил руку мне на плечо и сжал.

Рефлекторно я вздрогнул и затаил дыхание. Даже несмотря на то, что я знал, что был уже слишком взрослым, чтобы он мог причинить мне какие-либо по-настоящему серьезные повреждения, от таких привычек все равно сложно избавиться. Папа продолжил так, будто у меня и не текла кровь над глазом:

– Ты знаешь план. Сейчас тебе нужно лишь сконцентрироваться, Томас. Не теряй концентрации. Как дела в школе? Я не хочу, чтобы тебя что-нибудь отвлекало.

– Все в порядке, – ответил ему. Я слегка пожал плечами, надеясь тем самым скинуть его руку с плеча. Это сработало, и я глубоко вздохнул. – Сейчас только первая неделя учебного года, но пока все в порядке.

– Мне не нужно было позволять тебе записаться на эти классы по углубленному изучению предметов, – проворчал он.

Я правда-правда не хотел опять начинать эту битву.

– Пап, их всего два, – напомнил ему. – Только биология и английский. Все будет хорошо.

– Что ж, если кто-то из преподавателей поставит тебе В^[11] по какому-нибудь предмету – дай мне знать.

– Конечно, – пообещал я.

– И никаких девчонок, – добавил папа. – Если ты хочешь киску, я, блядь, куплю тебе киску.

– Блин, пап, – я отвернул голову, поёжившись. – Это не проблема, ладно? Серьезно, мне скоро надо ложиться спать.

– Пробежка завтра? В шесть утра?

– Ага.

–Хорошо.

Он развернулся и прошел на кухню выкинуть свою пустую бутылку из-под минеральной воды в мусорное ведро. Я воспользовался этой возможностью, чтобы как можно скорее попасть к себе в комнату. Как только я закрыл за собой дверь и повернул ключ в замке, вновь смог нормально дышать. Я разделся и прихватил пару штанов свободного покроя, прежде чем отправиться чистить зубы в ванную. Я проверил в зеркале свой порез на лбу. Он был неглубоким и явно не требовал никаких наложений швов. Я промыл его и смазал кремом с антисептиком, после чего вернулся в свою комнату и сел на край кровати.

Я потянулся и вытащил этюдник с нижней полки тумбочки, перевернул на последнюю страницу: черно-белый рисунок с изображением вратаря национальной сборной США в момент, когда он спасает ворота в квалификационной игре последнего Чемпионата Мира.

Я работал над ним некоторое время, еще до начала школы. Когда мисс Месут, учитель по изобразительному искусству, сказала, что в следующем месяце будет выставка художественных работ… что ж… черт. Я думал, что он был довольно-таки хорош, чтобы показать ей и посмотреть, сможет ли он попасть на выставку. Они отбирали лишь десять работ, и я не особо надеялся, что моя попадет в их число. Она не была особо искусной – это был рисунок гребанного футболиста – но я хотел показать его ей. Не знаю почему. Я никогда никому не показывал своих рисунков.

Я достал угольный карандаш и начал добавлять немного растушевки по краям, придавая мячу чуть больше объема. Ворота вышли довольно хорошо, как мне показалось, хотя потребовалась чертова вечность, чтобы изобразить все переплетения. Я знал, что правый угол не был идеальным, и в итоге переместил вратаря на полфута^[12] дальше от того места, где он фактически стоял в воротах.

Я закрыл на секунду глаза, восстанавливая в памяти игру – момент, когда нападающий приближается и бьет по мячу. Я видел, как Том Ховард сдвинулся влево, согнув колено как раз под нужным углом, прежде чем подпрыгнул, чтобы достать мяч. Картинка в моей голове встала на паузу – мяч едва касается кончиков его пальцев – и прежде чем начать рисовать, я внимательно пересмотрел расположение каждого его пальца в перчатках.

Я рисовал, и рисовал, и рисовал.

Когда я вновь поднял взгляд, на часах было почти четыре утра. Дерьмо. У меня тренировка через два часа. Я положил этюдник и угольный карандаш в их потайное место под несколькими экземплярами спортивного журнала «Goal». Перекатился, выключил ночник и плюхнулся на подушку.

В голове проигрывались события дня, каждый момент с той минуты, как я проснулся – время в классах, разогрев перед игрой и само время игры – в режиме сверхскоростной перемотки. Каждое действие, каждая картинка, каждый звук. Я помнил, что утром ссал на двенадцать секунд дольше, чем накануне, и понял, что выпил дополнительный стакан воды, поедая ужин с острым соусом «сальса»^[13]. В моем шкафчике была книга с деформированным уголком, который не позволит ей стоять в правильную линию с другими книгами. Я помнил нападающего – явно офсайд – как он замахнулся ногой. Я мог бы его остановить, если бы попытался. Помнил, под каким углом выгнулись брови судьи, когда он записывал меня в блокнот. Помнил ощущение махровой ткани, когда врезался в девчонку в капюшоне, и то, как ее зубы слегка прикусили нижнюю губу, когда она уставилась на меня снизу вверх.

Я потер ладонями глаза. Голова ужасно болит. Я перевернулся на живот и обхватил подушку руками, зарывшись лицом в пастельное белье из египетского шелка.

 * * *

Я прикончил приготовленный дома ланч и прихваченную с собой большую бутылку «Gatorade»^[14], прежде чем отправиться на тренировочное поле немного погонять мяч. Там не было ни души, так что я сосредоточился на жонглировании мячом и пробежал пару кругов, прежде чем отправиться в душ. Я взъерошил волосы, натянул джинсы на влажные ноги и надел майку. Когда вышел из раздевалки, прозвенел уже второй звонок, но я не спешил. Неторопливой походкой зашел в класс биологии и проигнорировал взгляд мистера Бачера, когда прошел между рядами к своему месту.

Свободное место передо мной, куда я обычно кладу ноги было странным образом занято.

Длинные светло-каштановые волосы покрывали большую часть спины и плеч. У нее была гладкая, фарфоровая кожа, атлетическое телосложение и глубокие голубые глаза. Она подняла на меня глаза, ее зубы впились в нижнюю губу, и я сразу же понял, кто это был. Это та девчонка, в которую я врезался, после того как меня вышибли с игры в пятницу, и она сидела на месте прямо перед моим.

Я скинул сумку и сел за ней, после чего наклонился вперед и чуть в сторону, чтобы получше ее рассмотреть. Она опустила голову вниз, из-за чего волосы каскадом соскользнули с ее плеча и скрыли лицо. Вообще-то, это вроде как рассердило меня, хотя я и не понял почему. Я протянул руку и перекинул ее волосы с лица обратно за плечо. Она подняла на меня свои широко распахнутые сапфирово-голубые глаза.

– Привет, – сказал я с улыбкой.

– Эм… привет, – ответила она. Она чуть отстранилась, и ее волосы рассыпались по моим пальцам. По крайней мере, они больше не скрывают ее от меня.

– Я – Томас, – представился я.

– Наслышана, – сказала она. Ее глаза метнулись на мистера Бачера, начавшего объяснять свою лекцию о сине-зеленых водорослях.

– А теперь ты? – ухмыльнулся я. Хотел бы я знать, что она слышала и от кого. – У тебя есть имя?

– Да, – она развернулась лицом к учителю и сузила глаза, скрестила руки на груди и распрямила плечи.

Я не мог не рассмеяться.

– Скажешь мне? – спросил я. – Или будем играть в Румпельштильцхена^[15]?

В голове промелькнули парочка других игр, в которые я мог бы с ней сыграть.

– Мэлоун? – окрикнул мистер Бачер. Я посмотрел на него. – Ты собираешься отвечать на мой вопрос?

Этот ублюдок думал, что сможет подложить мне свинью. Я пару раз моргнул, мысленно нажал в голове на обратную перемотку и взглянул на доску.

– Получение кислорода, – сказал я с улыбкой. Он раздраженно фыркнул и проворчал что-то о том, чтобы я смотрел вперед.

Пофиг.

Я снова посмотрел на девушку передо мной и увидел, как слегка приподнялись уголки ее губ, словно она сдерживала смех. Я со скрежетом подвинул свой стол вперед, чтобы поближе придвинуться к ней и вытянул ногу, чтобы она оказалась прямо рядом с ее. Она оглянулась на меня и снова быстро отвела взгляд.

Я больше не протягивал руки, чтобы еще раз ее коснуться, хотя меня так и подмывало. Я держал свою ногу в трех дюймах^[16] от ее, при этом каждый раз передвигая свою, когда она двигалась, чтобы продолжать сохранять установленную дистанцию. У нее были длинные, стройные ноги, даже могу сказать, что немного накаченные. Я подавил порыв сорваться со своего стула и провести рукой по ее бедру. Не стоит слишком сильно напирать на явно новенькую в школе чику. Может, это даже сложная задачка и вызов мне.

Я чувствовал, что она немного нервничала – либо из-за моей близости, либо просто потому, что я весь урок продолжал наклоняться вперед, чтобы поглазеть на нее. Бачер еще пару раз попытался подловить меня, даже спросил, где моя книга и почему у меня не было карандаша. Я ответил, что они мне не нужны, и заметил, как сидящая передо мной девушка слегка сверкнула на меня глазами.

Я лишь улыбнулся и подмигнул ей. Она закатила глаза.

Да... определенно, вызов.

После звонка я продолжал сидеть за партой, пока она собирала свои вещи и запихивала их в школьную сумку.

– Ну… Румпельштильцхен, – спросил я, – откуда ты?

– Очень смешно, – ответила она, поднимаясь. – Из Миннеаполиса.

– Тебе, должно быть, нравится местный теплый климат, – сказал я с дружелюбной улыбкой.

– Вообще-то, нет. – Совершенно бесстрастный ответ. Она ничем больше его не дополнила. Я последовал за ней из класса и спустился вниз по коридору.

– Наслаждайся, пока можешь – сезон дождей не за горами, – добавил я. Она меня проигнорировала, так что я поднажал. – Какой у тебя следующий урок?

– Матанализ.

– Ты знаешь, где кабинет математики?

Она остановилась посреди коридора и посмотрела на меня.

– Есть какая-то особая причина, почему ты добр со мной? – спросила она.

Черт.

– А ты прямолинейная, да?

– Ты был полным придурком в пятницу.

– Ты застала меня в неподходящий момент, – ответил я. Отчасти это было правдой. Она сузила глаза, после чего развернулась и начала удаляться прочь.

– Эй, Румпель!

Она обернулась через плечо и недовольно сверкнула на меня глазами.

– Класс математики в ту сторону, – я указал себе за плечо в противоположную от нее сторону. Она остановилась и вздохнула. – Пошли. Я покажу тебе.

Она медлила и, казалось, раздумывала, прежде чем в итоге последовать за мной.

– Эта карта совершенно бесполезная, – пробормотала она и засунула лист бумаги в сумку.

Я лишь улыбнулся и повел ее по коридору.

– Итак, Румпель, – спросил я, – почему тебя не было в первую неделю занятий в школе?

– Я только переехала, – ответила она. – Это вроде как решилось в последний момент.

– А почему ты переехала сюда?

– Тут живет мой отец, – ответила она.

– Может, выдашь чуть больше информации? – подстегнул я, поворачивая за угол и спускаясь вниз по очередному коридору, все время глядя на нее. Она еще раз глубоко вздохнула.

– Мама получила новую работу в качестве журналиста, и будет много разъезжать. Показалось разумным, чтобы я переехала сюда. Она очень сосредоточена на карьерном росте.

– Звучит круто. – Сарказм – прекрасная вещь. Я легко коснулся рукой ее руки… случайно, конечно же.

– Я очень рада за нее, – объяснила она. – Это именно то, чего она хотела.

– Ага, вижу, как ты воодушевлена, – заметил я. По ее выражению я понял, что был прав.

– Это лишь на год, – она пожала плечами, и мы в очередной раз свернули за угол. Моя рука вновь коснулась ее. Прозвенел первый звонок, и она стала озираться по сторонам на других ребят, заходящих в свои классы. – А тебе разве не нужно идти в класс?

– Я практикую приходить на урок с последним звонком, – ответил я.

– Разве ты не опоздаешь?

– Может быть. – Я улыбнулся и стал наблюдать за ее губой, вновь исчезающей под прихватившими ее зубами. Черт, это было горячо. Я начал представлять себе другие вещи, которые мог бы проделать с этой губой.

– Что случилось с твоим глазом? – спросила она.

Я поднес руку к своему лбу и слегка дотронулся до пореза над правым глазом. Он был не из худших, но определенно заметным.

– Наткнулся на дверь, – сказал я с полу-ухмылкой.

– Это хреновая легенда, – ответила она.

– Тогда как насчет подпольных боев в клетке? – предложил я. Она по-прежнему смотрела на меня в ожидании. Я не собирался называть ей истинную причину, поэтому продолжил нести чушь. – Вообще-то, я боролся с медведями.

– Ты такое трепло.

Продолжая идти с ней по коридору, я перевел разговор на другие темы и засыпал ее вопросами. После чего вновь свернул в сторону математического класса. Она быстро посмотрела по сторонам, и ее глаза загорелись бешенством.

– Мы же отсюда и начали! – воскликнула она.

– Ага, думаю так и есть, – я попытался сдержать смех. Прозвенел второй звонок, и я указал на конец коридора. – Класс матанализа там.

– Какого черта? – взвизгнула она. – Теперь я опоздаю!

– Просто скажи мисс Джонс, что была со мной, – сказал я, вскинув бровь. Когда она посмотрела на меня в упор, в ее глазах по-прежнему бушевало пламя.

– Ты придурок, – воскликнула она, развернулась на каблуках и скрылась в классе математики.

Я хмыкнул и направился в сторону поля.

Ничто не сравнится с тренировкой под проливным дождем.

Я встряхнул головой, и капельки воды разлетелись во все стороны, но это не помогло. Тренер Вагнер орал на Мику Клосава, а Клинт Оливер бил по воротам. Он не особо сильно старался, и я не пропустил ни одного мяча.

– Ты отстой! – не выдержал в итоге я и крикнул ему сквозь ливень. – Какого хрена, ты даже не пытаешься?

Это сработало, и один раз ему почти удалось забить мне. Новенький – чье имя предположительно было Тони – подбежал после разговора с Вагнером.

– Тренер зовет тебя, – сказал он Оливеру. Тони смотрел на меня с опаской, когда Клинт отбежал.

– Прекрати дергаться, – сказал я ему. – Ты же не глотал моего члена, так что вырастешь по-прежнему мужиком. А сейчас просто попинай этот гребаный мяч, окей?

Он сверкнул глазами, но затем кивнул. Пару раз он ударил для разогрева, и должен признать, у парнишки был неплохой удар. Через пару лет он станет довольно-таки хорош. Я наблюдал за движением его ног – углы, напряжение в мышцах бедра и икры во время удара.

– Иди сюда, – сказал я. Тони медлил мгновение, а затем медленно подошел к воротам. – Твое колено сгибается вправо прежде, чем нога достигает мяча, тем самым ты теряешь силу удара.

Я показал, что имел в виду, дав ему сделать пару ударов. Он кивнул и признал, что теперь сила удара у него увеличилась. Тренер Вагнер созвал нас всех. Он устроил быструю «борьбу за мяч»^[17] и отпустил нас. Я направился к раздевалке, но Лиза подошла ко мне раньше, чем я смог туда добраться.

– Приветик, Том! – просияла она.

– Я Томас, – ответил я. Мне было плевать на сокращенные версии моего имени, и уж точно мне не нравилось, чтобы чики думали, что это каким-то образом может расположить к себе. Я продолжил идти.

– Ну, ты же знаешь, что следующие танцы пройдут у Сэди Хокинс, да?

– Неужели?

Ей пришлось практически бежать под дождем, чтобы поспеть за мной. Она хихикнула и попросила меня притормозить. Я сделал глубокий вдох и развернулся к ней. Она по-прежнему улыбалась мне, в то время как дождь стекал по ее лицу и волосам, а под глазами были разводы от потекшей туши. Она выглядела так, словно только что сошла с экрана фильма про зомби.

– Ну? – она захлопала ресницами.

– Ну, что?

– Хочешь пойти на танцы?

– С кем?

– Ну… со мной… – ее голос сник и мне пришлось чуть покачать головой. Бедняжка. Она действительно была без понятия. Даже не понимаю, как она умудрилась тут вырасти и проучиться в этой школе больше двух лет, не врубаясь, как здесь все происходит. Я уделяю тебе внимание. Ты даешь. Я нахожу кого-то другого. Конец истории. Ну, обычно. Вообще-то я не видел ее голой, так что тут еще оставался кое-какой потенциал. Может, именно это она и предлагала – возможность реально ее трахнуть.

В памяти замелькали картинки обратной перемотки – ощущение теплой, мягкой кожи, прикасающейся к моей руке, и взгляд Румпель, когда она поняла, что я провел ее вокруг школы по внешнему периметру – и я улыбнулся. Мои мысли вернулись от воспоминаний обратно к блондинке рядом со мной. Я планировал некоторое время повозиться с ней, по крайней мере, пока не увижу ее голой, оседлавшей мой член, но прямо сейчас мне совсем не хотелось.

– Прости, детка, – сказал ей. – У меня на следующий день игра.

Я отвернулся от нее и направился из-под тропического ливня в душ при раздевалке, разочарованное лицо Лизы было уже делом прошлого. Я прогрелся в душе, чуток поболтал с Клинтом, схватил свою сумку и отправился домой. Отъехав от парковки, заметил потрепанный старый Хендай с симпатичной брюнеткой на водительском сиденье и решил проследить за ней до дома.

Вот же дерьмо, блядь!

Хендай свернул на подъездную дорожку никого иного как шерифа города, Грега Ская. Не знаю, стоило смеяться или плакать. Во–первых, этот мужик меня абсолютно ненавидел, не столько из-за того, что я влипал в неприятности, сколько из-за того, что я всегда из них выпутывался в той паре случаев, когда меня ловили. Был ли это талон за превышение скорости, неправильная парковка или нарушение тишины – мне никогда не приходилось расплачиваться за то, что сделал. Не тогда, когда мой отец – босс у шерифа. Определенно нет. А в остальном… что ж… у мужика реально была пушка.

Похоже, это будет интересно.

Не притормозив, а лишь пару раз проехал мимо, прежде чем направиться домой. Когда я приехал, дома было тихо и пусто, так что я приготовил и сожрал пиццу из морозилки, быстро расправился с домашкой и достал этюдник. До прихода отца у меня была еще пара часов, и я почти завершил рисунок вратаря. Лишь пара корректировок тут и там – усилить тени, смягчить углы. Когда я закончил, то вырвал его из альбома и аккуратно расправил края.

Он выглядел довольно хорошо, как мне казалось. Я сузил глаза на рисунок, разглядывая его с разных сторон в течение минуты. Гадая, понравится ли он мисс Месут… Я имею в виду, это все еще было изображение гребанного футболиста. Искусство ли это? Немного встряхнул головой, прежде чем вложить его в папку с домашкой и положить все в школьную сумку. Я стащил сумку вниз по лестнице и положил на пол в кухне.

Зазвонил мой мобильный, я взглянул на имя, прежде чем ответить:

– Все разрулил?

– Да, во всяком случае, он больше никогда не будет судить в Орегоне.

– Отлично. А временное отстранение?

– Подчищено.

– Молодец.

Я повесил трубку, когда услышал, как открылась входная дверь.

– Ты уже разобрался со своим дерьмом? – крикнул папа из фойе.

Вовремя.

– Да, все в порядке – никаких отстранений.

– Хорошо. – Он бросил почту на кухонный стол и начал листать меню на вынос. – Домашнее задание?

– Сделано.

– В этих классах по подготовке к колледжу тебе задают много дополнительной хрени?

– Неа, – ответил я, – все хорошо. Я уже прочел первую книгу, которую мы проходим по английскому, а по биологии в основном будут практические лабораторные работы прямо в школе.

– Когда, черт возьми, ты успел прочесть книгу? – рявкнул он. – У тебя нет времени на это дерьмо. Не знаю, зачем ты вообще заморачиваешься на все это. Ты не пойдешь в колледж. Пан или пропал: либо станешь профессиональным игроком, либо будешь мудаком.

– Я знаю, – ответил я и попытался выйти из комнаты, но он схватил меня за руку.

– Я задал тебе гребаный вопрос, – сказал он. Взгляд его холодных синих глаз впился в меня. – Я жду ответа. Что за книга?

– Это класс по творчеству Шекспира, – пробормотал я.

– Какого хрена, Томас! – Он усилил хватку на моей руке. Я постарался не двигать рукой, чтобы избежать давления, так как знал, что это дерьмо его просто взбесит. Мне совсем не нужно его злить.

– Я полагал, это будет легкой А^[18], – сказал ему.

– Маленький засранец, – проворчал он. – А дальше что, опять начнешь играть на гребаном пианино, как баба?

Мои руки начали слегка трястись, а напряжение распространилось из глубин живота вниз по рукам. Он отпустил меня, и я направился прямиком в умиротворяющую тишину своей комнаты. По пути я старался не смотреть на пианино в гостиной, но не смог удержаться. Оно стояло там – закрытое вот уже последние шесть лет. Я запер дверь своей спальни, но облегчение продлилось недолго.

– Томас! Спустись сюда!

Дерьмо! Что на этот раз?

Я отпер дверь и спустился обратно вниз.

– Да, папа? – спросил я, заходя на кухню, где он перекусывал китайской едой. Моя школьная сумка была открыта, а папка с домашкой лежала посреди стола.

– Что это за хрень? – спросил он, толкнув в мою сторону эскиз, который я только что закончил.

Дерьмо! Дерьмо! Дерьмо!

– Эм...

– Это, блядь, не ответ, – он ударил ладонью по столу, и я вздрогнул.

Может, покончим уже с этим.

– Я пошел в арт-класс вместо класса самоподготовки, – сказал я и постарался побыстрее от этого отделаться. – Еще одна легкая А для моего выпускного класса... ну, знаешь?

– Черт побери, Томас! – Он хлопнул ладонью по столу, и я съежился. – Ты должен быть на гребаном поле в это время! Какого хрена с тобой происходит?

– У меня свободна последняя пара, – сказал я, – и я хожу на поле во время перемены на ланч. Я подумал…

– Чушь собачья, – рявкнул он. Я стал тянуться за эскизом, слишком поздно поняв какую большую ошибку совершаю. Он схватил его, разорвал и скомкал кусочки в руке. – Не фокусируйся на этом дерьме. Футбол, засранец. Сконцентрируйся на футболе и только, ты меня слышишь? Думаешь, «Реал Мессини» будут смотреть на твою гребанную раскраску?

– Нет, папа, – признал я. Он сунул порванный лист в пакет с пустыми фантиками от соевого соуса и печений с предсказаниями, прежде чем бросить его в мусорную корзину.

– Завтра же брось этот гребаный класс искусства.

Мой желудок ухнул вниз, словно в нем были большие шарики из теста для пиццы, но я с трудом сглотнул и ответил:

– Ладно.

Шекспир дал определение «сокрушению» – «разбиться вдребезги». Сам не понял почему, но на ум пришла именно эта строчка из «Бури»^[19], поэтому я постарался думать о чем-нибудь другом.

Как же я собираюсь вынудить Румпельштильцскай сказать мне свое имя?

Глава третья  ВНЕ ИГРЫ^[20]

– Хаюшки!

Во время ланча, когда я уже заканчивал и собирался направиться на поле, рядом со мной плюхнулась Хизер Лоунс.

– Привет, – ответил я, особо не горя желанием с ней болтать.

– Ну, так ты знаешь, что в следующие выходные будут танцы, верно? – Она сунула себе в рот жвачку, подпрыгивая вверх-вниз на пластиковом стуле в школьном кафетерии.

– Да, – ответил я, но знал, к чему это было сказано, и не хотел слышать продолжения.

– Ну так, хочешь пойти со мной?

– Я занят, – сказал я, вставая и собираясь уходить.

– У тебя уже назначено с кем-то свидание?

– Не в этом дело. – Я начал двигаться, но она последовала за мной.

– Томас! – заскулила она. – Знаешь, ты не должен все время торчать на поле.

– Вообще-то должен, – ответил я.

Я прибавил шагу, и она довольно быстро отстала, не поспевая за мной. Я сделал пару ударов по воротам – это не моя позиция, но периодически надо развиваться, к тому же не было никого, чтобы позабивать мне. Стоял всего лишь слабый туман, поэтому я по крайней мере не был насквозь промокшим, когда вернулся в школу. Переоделся и отправился на биологию с еще мокрыми после душа волосами.

Шагая по коридору, я прокручивал в голове свой вчерашний разговор с Румпельштильцскай и не мог удержаться, чтобы не улыбнуться про себя. Она была на меня так рассержена – и это было реально, блядь, мило. Когда я вошел в класс, опоздав примерно на десять минут, и прежде, чем я вообще успел сесть, она пристально посмотрела на меня. Бачер даже не удосужился сказать мне что-либо, а просто продолжил лекцию.

– Эй, привет, – сказал я, сдвигая мою парту вперед и немного в проход – настолько, чтобы я мог заглянуть ей прямо в лицо. Сегодня было жарко, и, несмотря на легкий туман, на ней была надета майка с коротким рукавом и V-образным вырезом. Мне вполне понравился как выглядел на ней насыщенный синий цвет – он чертовски сексуально смотрелся на фоне ее бледной кожи и оттенял глаза.

В ответ она лишь слабо кивнула и продолжила смотреть вперед. Я наблюдал за ней, а она не сводила глаз с Бачера, делая многочисленные заметки по мере его рассусоливаний. Я пнул ее ногу под партой, и она посмотрела на меня.

– Прости, – сказал я и подмигнул. Она закатила глаза и продолжила свои попытки игнорировать меня. Я потянулся и толкнул ее руку, отчего она размазала свои заметки. А когда она пригвоздила меня взглядом, пожал плечами с извиняющейся миной. Она перебросила волосы на плечо и глянула на свой лист. Я снова тронул ее за руку, она полностью отвернулась от меня, сев боком и продолжила конспектировать.

Я потянулся и выхватил у нее ручку.

– Эй! – протянула она на выдохе. – А ну верни!

– Ты не сказала «пожалуйста», – прошептал я, держа ручку вне ее досягаемости.

– Верни мою ручку, – сердито проворчала она. Я ухмыльнулся.

– Приходи на тренировку, – сказал я.

– Что?

– Придешь сегодня после школы на мою футбольную тренировку, и я верну тебе ручку.

– Ты чокнутый.

– Ну что, придешь?

– Нет!

Я вертел ручку между пальцами. Бачер оглянулся и посмотрел на нашу парту. До меня донесся глубокий вдох Румпель, и она сидела неподвижно, пока он снова не отвернулся.

– Приходи на мою тренировку, – повторил я.

– Ты отдашь мне ручку?

– А ты придешь?

– Ладно!

– Ладно, – повторил я и протянул ей ручку.

– Ну и говнюк, – пробормотала она.

По правде сказать, я не думал, что она на самом деле появится, но был приятно удивлен увидеть ее сидящей с Хизер, Лизой и дюжиной других девчонок на местах у боковой линии. Мы разогревались, делая ряд упражнений, после чего тренер Вагнер поставил меня на ворота потренироваться в пробивании пенальти.

Гребанная А.

Моя специализация.

Клосав подошел первым. С ним было слишком просто – он всегда так очевидно отклоняется в сторону, противоположную тому, куда будет бить – было легко понять, в каком направлении прыгать. Я поймал без особых усилий. Клинт был следующим и ненамного сложнее. С Джереми пришлось постараться – он попытался запутать меня. Но путал он всегда одинаково, так что я понял направление его удара по напряжению в бедре его ведущей ноги.

Из двадцати семи пенальти, я пропустил три.

– Ладно, идите в душ и убирайтесь отсюда! – проорал Вагнер. Я подбежал к краю поля и схватил бутылку с водой. Подняв глаза на трибуны, я заметил, что Румпель все еще сидела там. Ее руки были скрещены на груди, и она наблюдала за мной с непонятным выражением на лице. Я поднимался к ней по проходу, в то время как Хизер и Лиза начали восторгаться по поводу взятых мной мячей.

– А ты что думаешь, Румпель? – спросил ее, игнорируя двух других.

– О чем?

О, да, она определенно собирается заставить меня попотеть. Нет проблем, детка. Я знал эту игру так же хорошо, как футбол.

– О концовке фильма «Изгой»^[21], – сказал я с ухмылкой.

– Он был ужасным, – ответила она. – Не могу поверить, что он визжал из-за этого глупого мяча.

Я рассмеялся.

– Я собираюсь принять душ, – сказал я ей и еле сдержался, чтобы не предложить присоединиться ко мне. – Не хочешь сходить потом в закусочную?

– Только если у тебя есть еще одна из моих ручек, – сказала она, вставая. Она прошла мимо меня и направилась в сторону школьной парковки к тому ужасному куску дерьма, которую считала машиной. Она даже не обернулась. По дороге в раздевалку, я все еще улыбался и продолжал игнорировать других девчонок.

Сегодня я вновь собирался поехать к ее дому. Однозначно. Сам не знаю почему. Может это был вызов или это из-за того, что она была новенькой и немного загадочной. Мне нравилось, что я не знал ее имени, хотя вместе с тем это меня злило. Я обдумывал все это, заканчивая дела в раздевалке и направляясь назад через территорию школы.

– Томас?

Я остановился и обернулся, с удивлением увидев в коридоре мисс Месут. Она подошла ко мне с обеспокоенным выражением на лице.

– Да?

– Сегодня тебя не было в классе, – заявила она, будто я сам этого не знал. – Я подумала, может тебе нездоровится.

Почему учителя всегда говорят «нездоровится» вместо «болен».

– Я тренировался, – сказал я, пожав плечами.

– А разве тренировки по футболу не после занятий?

– Да, – ответил я. Этот разговор явно закончится впустую. Она не собиралась отступать – я догадался об этом по ее тону. Когда люди на полтона понижают тембр голоса, а затем вновь повышают его на последнем слоге – это всегда признак того, что они пытаются помочь тебе понять что-то.

Я уставился на свои ноги и ждал, когда она уже перестанет тянуть резину.

– Могу я хотя бы надеяться, что завтра увижу тебя в классе?

– Нет, вообще-то нет, – я вздохнул и посмотрел на нее. – Я полагал, что это будет чем-то интересным. Но это глупость и пустая трата моего времени. Я позже подойду, чтобы отказаться от этого предмета.

Я развернулся и пошел прочь.

– Томас!

Я сделал глубокий вдох, остановился и развернулся, чтобы вновь встретиться с ней взглядом.

– Ранее, на этой неделе, ты упоминал о художественной выставке, – сказала она. – Я подумала, возможно, у тебя что-то подготовлено для нее.

– Должно быть вы неправильно меня поняли, – ответил я. – Я не занимаюсь этим дерьмом.

Я не обернулся, когда она вновь окликнула меня.

Я возвращался домой мимо дома Румпельштильцскай, увидел ее припаркованную машину и поехал дальше. Проезжая мимо в этот раз, я посмотрел наверх и заметил, как в окне второго этажа мелькнули длинные каштановые волосы. Уголок рта непроизвольно пополз вверх стоило мне подумать, а задергивает ли она шторы на ночь, чтобы никто не мог подглядеть как она раздевается.

Может мне стоит проверить… ну знаете… чтобы просто предупредить ее, если она вдруг сама не задумывается о таких вещах.

Я решил вернуться позже, если мне удастся выбраться из дома. Припарковавшись, я проверил одометр^[22] и определил, что дорога туда и обратно составит в итоге пробежку в двенадцать миль. Это значительно больше моей обычной дистанции в пять миль. Папа всегда думал, что мне стоит бегать по утрам и не купится на мою пробежку вечером. Однако попав домой я сразу понял, что у меня есть идеальное оправдание, стоило мне только заглянуть в холодильник и обнаружить, что у нас практически нет запасов продуктов. Я решил приготовить себе макароны с сыром из коробки и ожидая, пока закипит вода, съел банку консервированных груш. К тому времени как отец вернулся домой, у меня был готов список покупок и повод выйти из дома. Он лишь хмыкнул, дав тем самым добро моему плану, и добавил, что пока я буду в магазине, он съездит куда-нибудь поесть.

– Не забудь про банкет в субботу, – напомнил он мне.

– Помню, – сказал я. – Я проверил смокинг, он все еще мне впору.

– Я думал, что ты набрал мышечную массу, – сказал папа с недовольным видом. – Ты не надевал его три месяца. Разве ты не подкачал мышцы? Ты же знаешь, тренер сказал, что тебе нужно нарастить мышцы, чтобы ты мог ловить более сильные удары.

– Я накачал, пап…

– Чушь собачья. Сходи в гребаный магазин и купи кучу сырых яиц и мяса. Лучше бы тебе нарастить мышцы до начала каникул.

– Хорошо, – сказал я, выскальзывая за дверь. Я подкачался большей частью в мышцах ног и мог ловить мяч от более сильных ударов, чем три месяца назад. Я покачал головой, заводя машину, и почти посмеялся над собой, ведь вообще-то думал, он будет рад, что не придется покупать мне новый смокинг. В голове вспыхнуло воспоминание о том, когда он последний раз казался довольным мной – когда первый футбольный агент подошел ко мне после игры в Сиэтле прошлой осенью и завел разговор о «Саундерсах». Отец улыбнулся и легонько потрепал меня по плечу, беседуя с тем парнем.

Ведь следует соблюдать правила приличия.

Я свернул на стоянку супермаркета Трифтвэй и припарковался прямо у входа. Запах и яркие цвета хризантем, растущих у фасада магазина, всколыхнули другие воспоминания – не из желательных. Плотно зажмурив глаза, я ощутил тепло длинных пальцев, которые тянутся к моей руке и помогают вылезти с заднего сиденья автомобиля.

Хризантемы так же росли перед магазином, хотя тогда их было на 14 кадок больше. Я указал на самые яркие красные цветы и мама положила их в магазинную тележку на детское место рядом со мной.

К нам присоединился папа и посмотрел на меня, когда я держал в руке горшок с цветком.

– Это еще что за черт?

– Хризантемы, милый. Мы можем посадить их возле крыльца.

– Он не девчонка, Фрэн, – сказал папа. – Ты вечно заставляешь его делать девчачьи вещи.

– Он маленький мальчик с прекрасным кругозором, – ответила мама. Она протянула руку и коснулась его щеки, и он сразу успокоился. – Он по-прежнему больше времени будет проводить перед футбольными воротами с тобой, чем на скамеечке у пианино или за чтением – со мной.

Я подхватил один из горшков с цветами и положил в тележку.

В этом не было папиной вины – я это знал. У него было много забот начиная от госпиталя и заканчивая необходимостью справляться с функциями отца-одиночки, не говоря уже о том, чтобы управлять всем гребанным городом. Этих дел было слишком много для одного парня, о чем он мне довольно регулярно напоминал.

Я собирался обдумать, как посадить эту штуковину так, чтобы он не заметил. Закончив делать покупки и запрыгнув обратно в машину, в голове на примете уже была парочка мест в саду, которые он мог не обнаружить.

Я не поехал домой.

А продолжал проезжать мимо ее дома.

Так же я поступил и на следующий день – нашел вескую причину и уехал, чтобы покружить в окрестностях ее дома.

Кто-то мог бы поспорить, что я проявлял признаки обсессивно-компульсивного^[23] поведения, чем был известен, но на это я мог бы возразить, что ее дом по случайному стечению обстоятельств оказывался на моем пути во множество различных мест… или, по крайней мере, был не очень далеко от моих маршрутов. Так или иначе, я делал это лишь дважды в день, ну или, может, разок вечером, только лишь, чтобы убедиться, что она не забыла задернуть шторы.

Она всегда их задергивала, но я надеялся, что в какой-то момент она может забыть это сделать… и тогда я смог бы дать ей знать об этом. Ну, вы знаете, в стиле доброго Самаритянина. Однажды я видел, как она сидела с отцом за кухонным столом, ужиная энчилада^[24] или чем-то похожим. И задумался, умеет ли она на самом деле готовить. Шериф Скай, казалось, наслаждался блюдом.

Хризантемы, которые я оставил на ее переднем крыльце, были посажены у почтового ящика.

Я проезжал мимо нее до школы и после, просто чтобы проверить, уехала ли она уже или пока была дома. Никогда не останавливался – лишь проезжал мимо. Когда там стояла машина шерифа, я проезжал чуть быстрее, но в пределах допустимого ограничения скорости, хотя мне бы не пришлось платить штраф, но все же я не хотел, чтобы он вынуждал меня свернуть на обочину рядом с его домом, в то время как я пялился на его дочь.

Румпельштильцскай.

Спустя четыре дня я по-прежнему не имел представления как ее зовут. Она бы мне не сказала, а я не хотел спрашивать кого-то другого. Я продолжал звать ее Румпель, потому что казалось, это ее чертовски раздражало, отчего она сверкала глазами и словесно выпускала коготки. Она напоминала мне котенка, который жил у меня в комнате неделю, прежде чем его обнаружил папа и отнес в приют: крошечные коготки и слишком много воплей для такой малявки. Румпель была такой же.

Теперь на уроки биологии она таскала дополнительные ручки, так что мне нужен был способ до нее добраться.

Зайдя в кафетерий в пятницу, я заметил ее сидящей в конце одного из длинных прямоугольных столов. Ухмыльнувшись про себя, я направился прямо туда и опустился напротив, шмякнув рядом свой ланч-пакет, после чего скрестил руки над столом и положил на них подбородок.

– Привет, Румпель, – сказал я с улыбкой, приподняв брови.

Она закрыла глаза и медленно вдохнула через нос. Она подхватила со своего подноса пачку чипсов и вскрыла ее, уставившись в пространство и отказываясь смотреть на меня. Я потянулся, схватил ее сэндвич и откусил часть.

– Ты невероятен, – сказала она, наконец.

Я знал, что она не сможет вечно меня игнорировать.

– Ты очаровательна, когда злишься, – сказал ей. Я серьезно имел это в виду – так и было.

Она что-то проворчала себе под нос и снова от меня отвернулась. Я потянулся к ее подносу, схватил пластиковую ложку из ее миски с фруктовым салатом и начал вертеть ею вокруг пальцев, как барабанщик своими палочками, но у меня не очень хорошо это получалось – ложка все падала, и я начинал сначала.

– Тебе стоит снова прийти на тренировку сегодня, – сказал ей.

– Зачем это мне? – спросила она, по-прежнему не встречаясь со мной взглядом.

– Чтобы посмотреть на меня, – сказал я, пожав плечами, будто это было само собой разумеющимся. Так и было. Большинство девчонок приходили посмотреть на меня или одного из других парней. – Для чего же еще?

– В этом заключается смысл игры? – спросила она, наконец взглянув на меня. – Наблюдать за игрой парней? Я думала суть в том, чтобы забить мяч в сетку.

– Ну, да! – рассмеялся я. – Хотя, это в ходе игры. Если ты приходишь наблюдать за тренировкой, то просто надеешься, что я в конечном итоге буду играть в команде обнаженным под дождем.

Ее глаза расширились, а затем сузились, но я подметил ее учащенное дыхание. Она попыталась медленно выдохнуть, успокоиться, но я был чертовски уверен, что она думала о том, что я сказал.

– Хочешь увидеть меня без майки? –подмигнул я ей. – Я буду лишь рад это исполнить.

– Вне всяких сомнений не хочу! – отрезала она и посмотрела мне в глаза. Она схватилась за свой поднос, но я положил на него руку и прижал к столу.

– Я тебя раздражаю? – спросил я с полуулыбкой.

– Несомненно! – она потянула за поднос, но я сдвинул его в сторону и схватил обе ее руки в свои. Она начала вырываться, но я не отпускал. Она немного подалась назад, но перестала пытаться сбежать от меня.

– Давай-ка я поделюсь результатами своего беглого наблюдения, – сказал я, глядя в ее голубые глаза. – Ты хочешь посмотреть на меня на тренировке и хочешь увидеть меня без майки. Вероятно, ты бы хотела увидеть и больше.

– О, да, ведь ты само очарование. – Ее голос сочился сарказмом, и она закатила глаза, но ее зрачки были чуть сильнее расширены, чем должны были быть, а цвет губ потемнел.

– Да, так и есть, – настаивал я.

Я приподнял голову с рук, подтянул вверх ноги и встал коленями на скамейку. После чего наклонился над столом, оказавшись, таким образом, прямо перед ней. Я потянулся еще вперед, пока не оказался в паре дюймов от ее лица.

– Я могу утверждать это по ряду признаков, – сообщил я ей, тихим и мягким голосом. Я чуть высунул кончик языка и облизал свои губы, подмечая ее растерянность в момент, когда ее взгляд метнулся от моих глаз к моему рту и назад. – Вот как сейчас, я знаю, о чем ты думаешь.

– О, неужели? – сказала она, пытаясь звучать язвительно, но не очень-то с этим справляясь.

– Да, – ответил я. – У тебя учащенное дыхание. Сердце колотится в груди. Прямо сейчас ты думаешь о том, каково это ощущать на своих губах мои. Гадаешь, поцелую ли я тебя жестко и грубо, или мягко и нежно. Ты думаешь, каким на вкус окажется мой язык у тебя во рту и куда я мог бы положить руки на твоем теле… Держу пари, ты даже намокла, не так ли?

Даже несмотря на то, что глаза у нее расширились от шока и ее, казалось, немного парализовало от моих слов, я еще немного потянулся вперед и приблизил губы к ее уху. Я испытывал удачу… я это знал. Порой я просто не мог удержаться.

– Твои трусики намокли, Румпель?

Она ахнула, и я видел, как ее руки сжались в кулаки, когда она вырвала их из моего захвата. Ее глаза сузились, и Румпель выпустила свои маленькие кошачьи коготки, срываясь на мне:

– Ты самый самодовольный, самовлюбленный, несносный придурок, которого я когда-либо встречала в своей жизни! – Она перекинула ноги через скамью и потопала прочь.

– Она права, знаешь ли.

Переведя взгляд от удаляющейся Румпель, я посмотрел налево. Там оказалась чуть ли не пятифутовая девушка с темными волосами и такими же темными глазами, одетая полностью во все черное. Макияж – смоки айс, а волосы торчали колючками во все стороны.

Эми Каттер – школьный фрик.

– Совершенно очевидно, что меня не интересует твое мнение, – сказал ей. Я снова сел на место, надеясь, что она поймет намек и свалит, если я больше не буду на нее смотреть. Но это не сработало.

– Знаю, что тебя не интересует чье-либо мнение, – сказала она. – В этом и суть. Дело в том, что я никогда раньше не видела, чтобы ты действительно пытался бегать за девушкой, и это так грустно.

– Какого хрена ты несешь?

– Я видела, как ты хватал девчонку за руку, шептал ей что-то, после чего тащил в раздевалку на пятнадцать минут, – сказала Эми, – но я никогда не видела, чтобы ты по-настоящему пытался привлечь внимание девушки, которая на это просто не клюет.

– Заткнись и вали.

– К сожалению, – продолжила Эми, – она натуралка. У меня на мгновение появилась надежда, но полагаю, мне придется продолжить пользоваться ночными развлечениями города. Больше никто в этой части нашего мухосранска пока не выполз из тени.

Полагаю, слухи о сексуальной ориентации мисс Каттер были верны.

– Давай-ка попробуем еще раз, – прорычал я. – Заткнись и свали.

– Я просто чуть более заинтригована, – продолжала она. Я опустил голову на руки и попробовал загадать желание на своем бутерброде с арахисовым маслом и желе, чтобы она просто исчезла. Это не сработало. – … отчасти потому, что ты фактически стараешься сильнее, чем когда-либо, и даже намного больше – из-за этого у тебя и не выходит. У тебя когда-нибудь было такое, чтобы ты приударил за девушкой, но безуспешно?

– Конечно было, – проворчал я. – Ты-то должна знать.

– Считаешь твой беспонтовый пас в мою сторону за фактическую попытку ухаживания?

– Ухаживания? – фыркнул я. – В каком на хрен веке ты живешь? Да, я так считаю. Ты меня отвергла.

– Строение твоего тела реально ничем не примечательно, – заявила она. Я выпрямился на своем месте.

– Блядь, оно…

– Строение не лично твоего тела, – пояснила Эми. – Я имею в виду – парней в целом. Пенис – это такая дурацкая на вид вещь. Я никогда не понимала его привлекательности. В отличие от новенькой: у нее красивая округлая грудь, хоть она и не особо ее показывает, и симпатичная упругая попка. Могу поспорить, что и другие части тела такие же потрясающие.

С этим было не поспорить.

– Но если ты хочешь, чтобы твои шансы увидеть все это были выше моих, тебе стоит испробовать тактики, которые не ограничиваются поведением пятиклассника.

После чего она встала и побрела прочь. Я быстро умял ланч, потренировался, принял душ и с опозданием зашел на биологию.

– Вы будете работать в закрепленных командах… – говорил мистер Бачер, когда я вошел, все еще с мокрой после душа головой. Он посмотрел на меня, сделал глубокий вдох и запыхтел, остановившись и взглянув на лист бумаги в руке.

– Кто мой напарник? – громко спросил я.

– С тобой будет работать мисс Скай, – сообщил он мне, не отрываясь от своего листа.

Я поиграл бровями, глядя на нее.

– В чем мы становимся партнерами? – спросил я Румпель, усаживаясь за парту позади нее. Мне на ум приходила парочка способов возможного «партнерства», которые бы мне хотелось попрактиковать с Румпель, к тому же это был класс биологии, в конце концов. Я подмигнул ей.

Она тяжело вздохнула и ответила, не глядя мне в глаза:

– Исследование организма. Нам нужно выбрать какой-нибудь организм, провести исследовательскую работу и представить ее.

– Исследование оргазма? Великолепно! – Она закатила глаза и отвернулась. Весь урок с моего лица не сходила улыбка. Совместная работа с Румпель означала, что нам придется некоторое время проводить вместе вне класса, и я был полностью «за».

У нее тоже не будет выбора.

– Ты идешь сегодня на игру? – спросил я, когда прозвенел звонок.

– Зачем бы мне это делать?

– Ты должна, – сказал я, стараясь придумать причину.

Она посмотрела на меня с недоверием.

– Как ты это определил?

Хороший вопрос… ах, да!

– Потому что нам надо работать над проектом после школы, – предположил я. – У меня будет пара свободных часов после окончания тренировки, прежде чем мне нужно будет вернуться к началу игры.

– Якобы, – пробормотала она.

– Это еще что означает? – спросил я. Она проигнорировала меня.

– Я буду в библиотеке после школы, – заявила Румпель как само собой разумеющееся. – А ты делай, что хочешь.

– Встретимся там после последнего урока, – сказал я, зная, что она не обойдется без моего присутствия и без того, чтобы общаться со мной, дабы завершить проект. Это привело меня в хорошее настроение, и я отправился на поле с улыбкой, которая похоже напугала моих товарищей по команде.

Зависание над проектом в библиотеке, определенно даст мне все необходимые преимущества. Как только она поймет, что ей от меня не избавиться – если только она не играла за другую команду – ей придется сдаться, и тогда – ну, посмотрим, что тогда будет.

Возможно, как сказал Отелло у Шекспира, у меня это «рождает подозренье»^[25]. Но где-то в глубине сознания у меня было чувство, что все будет не так уж и просто.

Теперь пора было снова сосредоточиться.

Глава четвертая  ОБЫГРАТЬ ВРАТАРЯ

Мне нужно потрахаться.

Не уверен, из-за того ли, что думал об одной и той же девушке большую часть последних пяти дней, не добившись своего обычного успеха, или из-за того, что мой член уже неделю не был хоть в чем-то, принадлежащем чике, или из-за того, что сегодня вечером была игра, а после нее я всегда чувствовал небольшое напряжение, которое нужно было скинуть.

Вообще-то, предложение папы о покупке киски звучало привлекательно.

Ну… не то чтобы я действительно об этом задумывался, но все же.

Может это было как-то связано с ожиданием моего предстоящего свидания с Румпель для совместного выполнения исследования и невозможностью ее где-либо отыскать. Ее определенно не было в библиотеке, и автомобиль отсутствовал на территории школы. А когда я смотался к ее дому, машины не было и там.

Черт.

Должно быть с ней случилось что-то ужасное, почему бы еще ей там не быть? Чем больше я об этом думал, тем сильнее беспокоился. Я начал наворачивать круги по городу, затем вернулся к ее дому и снова сделал круг вокруг школы. К тому времени ее машина уже стояла на парковке наряду с пятью сотнями других машин. Я взглянул на часы на приборной панели.

– Дерьмо!

Мне уже следовало бы быть в раздевалке.

Припарковавшись на траве рядом со столиками для пикника, так как других ближайших свободных мест не было, я побежал в раздевалку. При моем появлении все парни ухмыльнулись, я лишь слегка приподнял в ответ бровь и начал вытаскивать вещи из своего шкафчика.

– Предпринял небольшую предыгровую разминку, Мэлоун? – спросил Робин Стивенс, один из наших нападающих. – Удачно?

– У тебя когда-нибудь была плохая киска? – спросил я и продолжил, не дав ему времени ответить: – Нет, погоди… позволь перефразировать. У тебя когда-нибудь вообще была киска?

Все разразились смехом. Все, кроме Робина. Он вообще ничего не ответил, что убедило меня в моей правоте о его статусе девственника. Хотя он всего лишь второкурсник. Если он не предпримет ничего до конца года, мне придется помочь ему.

Да, мне определенно нужно потрахаться.

Я выбросил эти мысли из головы, надел форму и занялся растяжкой. Пока мы шли через туннель на поле, толпа оглушительно ревела. Мы сделали обычную линейку и пожали руки судьям, прежде чем направиться к своим воротам, я также пожал руку капитану команды из Юджина. Бросив бутылку с водой и полотенце в сторону, я развернулся лицом к полю.

Сделал несколько медленных глубоких вдохов. Прошелся взглядом по размеченным линиям штрафной площадки, удостоверившись, что на них правильно обновили краску и нигде ничего не напортачили. Проверил главного и боковых судей – все были мне знакомы. Я мог слышать крики толпы, но как только прозвучал свисток, они стали фоновым шумом в моей голове.

В нашем городе футболу уделялось большое внимания – гораздо больше, чем в других старших школах на территории США – а в последние годы он даже превзошел американский футбол. При этом многое было связано со мной, и я знал это. Черт возьми, да все это знали, что регулярно отмечалось. Это принесло школе деньги и сделало счастливым моего отца. Что ж, во всяком случае, рад за него. Когда мяч был на другом конце поля, я пробежал взглядом по той зоне трибун, где сидел папа, и заметил там же еще парочку человек. Хотя от ворот мне сложно было понять кто они. Почти наверняка одним из них был бы футбольный агент.

Я вновь устремил глаза на мяч, наблюдая за тем, как с левого фланга сделали длинный пас. Он прошел мимо Джереми и в результате был остановлен Робином Стивенсом. Проблема была в том, что Робин сыграл больше в лодыжки противника, чем в мяч, в то время как находился в штрафной площадке.

Пенальти.

Я наблюдал, как приближается один из игроков, и сразу же узнал его. Не знал его имени, но мне были знакомы это лицо и номер – десять. В прошлом году он забил мне один пенальти, ударив влево. Я следил за его ногами, когда он подходил, отмечая, что он определенно предпочитает бить правой, хотя, как мне помнится, в прошлом году он бил левой.

Судья отпихнул пару игроков назад за линию и подошел к боковой линии штрафной. Десятый номер поправил ногой мяч, а затем отошел на пару шагов для разбега. Без сомнения, он будет бить правой ногой. Кажется, на этот раз он не так хорошо просчитал свои шансы.

Я присел, напряг пальцы и не спускал глаз с его ног. Прозвучал свисток, и он подбежал для удара. Он собирался снова бить влево – но в верхний угол, не в нижний. Носок его бутсы смотрел вверх под слишком большим углом для нижнего удара.

Еще до того как он коснулся мяча, я уже прыгнул в левый угол, выставив вперед руки. Почувствовал удар, когда мяч отскочил от моих перчаток и упал на землю. Прыгнув на мяч, я прижал его к груди и накрыл своим телом, одновременно с этим вокруг все взорвались оглушительными криками.

Мы выиграли игру со счетом 2:0.

Как только команда начала выходить из раздевалки, вокруг нас, как обычно, столпились девицы. Джереми перескочил через перила в сторону трибун, улыбаясь Рейчел Бекер и поигрывая бровями. Мика, только завидев Хизер, направился к ней вверх по проходу – краем уха я услышал, что в итоге она пригласила его пойти на танцы в следующие выходные. Слава Богу. Может хоть теперь она оставит меня к чертям в покое. Там была и Лиза вместе с девчонкой, которую я раньше не видел. Видимо, это ее кузина из Портленда, которая приехала посмотреть игру и провести с ней выходные. От того с каким явным интересом они обе посмотрели на меня, я притормозил, а мой член принял это к сведению и встал.

Кузину Лизы звали Люси, я уже подумывал о тройничке и собирался заговорить с ними о том, чтобы ненадолго отправиться на пляж, когда взглянул за плечо Лизы.

Дерьмо.

Папины глаза были сужены, и он направлялся прямиком ко мне.

– Простите, дамы, – сказала я с улыбкой. – Долг зовет.

Я отошел от них, слегка разочарованный, но всегда можно было вернуться к этому позже. Папа шел вместе с одним из мужчин, которые сидели с ним на трибуне – большим дородным мужиком с бородой и в черном дождевике.

– Томас! Фантастическая игра! – воскликнул папа. Он подошел и поднял вверх руку в жесте «дай пять». Я улыбнулся и хлопнул его по ладони.

– Спасибо, пап, – ответил я. – Команда очень хорошо играла. Длинный пас Сета был идеальным, позволив нам вскоре после начала второго тайма вести в два очка, тем самым решив для нас исход игры.

– Несомненно! – согласился он с широкой улыбкой и кивком головы. – Но ты не пропустил ни одного мяча – даже пенальти! Хорошая работа!

– Я думал, что уж этот последний проскочит мимо тебя, – заметил сопровождавший его мужчина. – Это была прекрасная возможность обыграть вратаря, но ты вовремя среагировал.

– Спасибо, – сказал я. – Он был быстрым, но не сбалансированным на левую сторону.

– Определенно, – согласился компаньон папы. Он протянул руку и представился Науэлем Руизом, футбольным агентом «Сиэтл Саундерс». Следующее, что мне сообщили – я отправляюсь на ужин с папой и футбольным агентом. Направляясь в сторону папиной машины, я заметил, как Румпель садится в свой Хендай. У нас произошел кратковременный зрительный контакт, и я почти окрикнул ее, но не при отце. Мне не нужно, чтобы он заподозрил что-то, а использовать именно проект по биологии в качестве оправдания я бы не смог, иначе также бы вылетел из класса.

Это был единственный общий с ней предмет, и я не собирался рисковать, поэтому даже не помахал. Увидел, как ее глаза немного сузились, когда она влезла в эту уродливую машину и уехала.

– Было бы здорово оставить его на Западном побережье, – говорил отец, – а «Саундерс», конечно, зарекомендовали себя как довольно молодая команда.

– Шмидт стал главным активом, – ответил Науэль. – Томас не сможет найти лучшего тренера в Штатах.

– Это может быть правдой, – кивнул папа.

Вечный политик.

Я много улыбался, кивал и нажимал обратную перемотку у себя в голове, чтобы быть в состоянии ответить на вопросы. Хотя в основном говорили папа и Науэль. Науэль заказал себе импортного пива, которое папа вежливо отклонил. Мои мысли блуждали.

Румпельштильцскай.

Интересно, поехала ли она домой или отправилась на одну из вечеринок, организуемых после игры. Лично я бы предпочел посетить второе. Интересно, пошла ли она на одну из вечеринок на пляже. Теперь, подумав об этом, когда она завела свою машину, звук от нее исходил немного грубоватый. Она могла заглохнуть там.

Я барабанил пальцами по столу, пока брошенный папой острый взгляд не вынудил меня прекратить.

Папа организовал для меня однодневное посещение, разогрев и тренировку с «Саундерс» в следующем месяце, отчего оба они казались довольно счастливыми. Я был по большей части рад свалить оттуда, потому что хотел удостовериться, что Румпель благополучно добралась до дома.

Папа высадил меня у опустевшей школы, чтобы я мог забрать свою машину. Я сказал ему, что мне нужно ненадолго заскочить в раздевалку. Но как только он отъехал, я сел в свою машину и направился к дому Румпельштильцскай.

К счастью, ее машина была на подъездной дорожке, ведь не было ни единого шанса, чтобы папа не заметил моего отсутствия, если бы я потратил еще пару часов на ее поиски. Проезжая мимо, я чуть замедлил ход. На самом деле я замедлил его до полной остановки и посмотрел вверх на ее окно. Мне были видны ее волосы, поднятые на макушке, и ее лицо, освещенное монитором компьютера. Интересно, пользуется ли она какой-нибудь системой обмена мгновенными сообщениями и удастся ли мне найти ее таким образом.

Я начал мысленно считать и заставил себя уехать спустя три минуты. По крайней мере, я знал, что она была дома, и ее не третировал где-нибудь какой-то пьяный ублюдок. Я отправился домой. Стараясь избежать встречи с отцом, прихватил с собой бутылку воды и направился в свою комнату. Я запер дверь, поставил будильник на пять тридцать и переоделся в свободные штаны.

Устроившись на подушке и прокручивая в голове минувший день, я прислушался к звуку дыхания Румпель в момент, когда облизал свои губы и тихо с ней заговорил. Я рассматривал, как ее напряженные мышцы немного дернулись, когда произнес на уроке слово «оргазм».

Утро наступило слишком быстро.

Я натянул спортивные штаны, кроссовки для бега и вышел за дверь. Сделав растяжку и немного разогревшись, надел шагомер и начал пробежку. Было все еще темно, но, по крайней мере, не шел дождь, когда я пробегал мимо деревьев. Дойдя до дороги, я повернул налево и взял свой темп.

Румпель овладела моими мыслями.

На самом деле, это начинало меня раздражать по ряду причин. Даже если я и старался намного сильнее, чем когда-либо, она по-прежнему едва ли удостаивала меня ответом на заданные мной прямые вопросы.

И она что, продинамила меня? Со свиданием для исследования? Это в самом деле произошло?

Мой темп замедлился, поэтому я вновь набрал его, устроив спринтерский забег в течение минуты, прежде чем опять снизить скорость до своего нормального ритма. Я чувствовал, как струйка пота скользит вниз между лопаток. Дождя не было, но определенно была повышенная влажность. Я вытер лоб тыльной стороной ладони и продолжил пробежку.

Больше всего меня раздражало то, что я не знал, как поступить дальше. Обычно мне достаточно было появиться и улыбнуться, и чики выстраивались в очередь. Так было и сейчас – наглядный пример поведение Лизы и Люси прошлой ночью. Черт, да я наверно мог бы подойти к Хизер, когда Мика обнимал ее, и вновь утянуть за собой в раздевалку. Так что, черт возьми, что было не так с Румпель?

Я снова набрал скорость. Мои блуждающие мысли видимо влияли на мои ноги. Я подумал: «А что, если эта странная чика, Эми, знала, о чем говорила?» – но сразу же отмел эту мысль. Серьезно, это срабатывало со всеми другими, не так ли? Может, мне просто нужно лишь чуток поднажать.

Я вернулся домой с небольшим опозданием. Папа уже был на ногах и смотрел на меня, когда я вошел в дверь.

– Ты что, встал не вовремя? – выдал он.

– Я вышел за дверь в шесть, – ответил я.

– Дай сюда, – он протянул руку и схватил шагомер. – Ты на самом деле хочешь продемонстрировать футбольным агентам эти средние показатели? Хочешь, чтобы Уэйн Мессини увидел, что первую милю ты пробежал почти за шесть минут? Серьезно?

– Прости, – промямлил я. – Полагаю, я устал этим утром.

– О чем ты думаешь? – спросил он.

– Ни о чем вообще-то, – ответил я. Мне пришлось отвернуться, потому что врать ему в лицо было слишком сложно.

– О домашнем задании?

– Нет, правда, пап, – произнес я. – Я просто устал.

– Позанимайся дополнительно на велосипеде, – настаивал он. – Хочу, чтобы завтра твой средний показатель был ниже пяти тридцати.

– Хорошо.

– И завязывай с пиццей.

Я кивнул и пошел вниз по лестнице к велотренажеру, потом потягал гантели, после чего отправился на задний двор немного потренироваться в набивании мяча.

***

Я возился с галстуком-бабочкой, пока эта проклятая штуковина не встала ровно. На пиджаке было какое-то маленькое пятнышко, которое не отошло после сухой химчистки, но я надеялся, что никто этого не заметит. Я оглядел себя в зеркале, оценивающим взглядом пройдясь по моим непослушным, смазанным гелем волосам – обычного каштанового оттенка, короткими по бокам и чуть длиннее сверху. Я подстригся пару дней назад, поэтому выглядел более презентабельно, чем обычно. Мои орехового цвета глаза блестели в свете лампочек над раковиной.

Решив, что выгляжу так идеально, как планировал, я вышел в коридор и услышал, как папа ругается в главной ванной комнате. ...