Это короткий фрагмент для ознакомления с книгой.
Роберт М. Вегнер
Все дети Барби
(пер. Сергея Легезы)
Шэн Денавер потянулся, в очередной раз пытаясь расправить кости. Так было всегда: первые трое суток в невесомости организм выделывал коленца — головокружение, тошнота и тотальная усталость сопутствовали ему беспрерывно. Утром он пытался побриться, потом — выпить кофе и съесть завтрак. Все попытки закончились фиаско. Бритва испортилась, кофе, который он потягивал через соломинку, напоминал старую смазку, а паста, выдавленная из тюбика на гренку (вкуса старых носков) отдавала прогорклым жиром.
Шэн чувствовал себя так, словно ему стукнул не пятый, а седьмой десяток.
Первый день на станции, а он уже успел пожалеть о своем решении. Нужно было оставаться на Земле. Он лишь надеялся, что все придет в норму, стоит только протянуть следующие сорок восемь часов.
Глянул в зеркало, сделав вид уверенного в себе и опытного профессионала. И это ему даже удалось.
Шэн снова поправил комбинезон и выплыл из кабины.
Ковальски ожидал его в баре, находившемся в последнем, внешнем кольце Щита. Когда эту игрушку проектировали, кто-то спросил, что они станут делать, если понадобится одновременно симулировать гравитацию разной силы. Тогда инженеры придумали три концентрических кольца, из которых наименьшее имело диаметр в тридцать метров, а наибольшее — около сотни. Вся конструкция, как и любое решение, соединяющее в себе простоту и безотказность, работала прекрасно, хотя компьютерам, контролирующим прокачку тысяч литров воды ради сохранения центра тяжести всей станции, приходилось напрягаться изо всех сил день и ночь. Ведь люди — непоседливые существа. Из центральной части станции торчал длинный и узкий комплекс нулевой гравитации. Издалека «Альфа Один» выглядела как гигантский, пробитый копьем щит. Собственно отсюда и взялось неофициальное название — и теперь его использовали даже в официальных документах. В самом большом кольце нынче царило 0,7 g. Тело Шэна восприняло такую силу тяжести со смесью радости и недоверия. Сам же он возблагодарил всех богов за возможность выпить дринк без соломинки. Кроме Ковальски в баре был только кельнер. Боб встал, в немом тосте поднимая стаканчик. Одним махом опорожнил его. — Приветствуем в команде, — приподнял брови на кивок Шэна. — Выглядишь, словно целую ночь перетаскивал контейнеры. — Потому что так и было. Ямада сказал, что это ритуал, через который должны пройти все новички. — А, точно. Припоминаю. В следующий раз используй манипуляторы. — О. А так можно? Они улыбнулись друг другу. Ковальски показал на бутылку. — Водки? — Сегодня самое большее — пиво. Похоже, кельнер с невозмутимым лицом азиата, обладал невероятно острым слухом. Прежде чем Шэн успел пристроиться за столиком, перед ним уже стояла кружка. Он осторожно сделал первый глоток. Хорошо. — Маловато здесь людей. — Ну ты даешь. Десять утра. Все на работе. — А ты? — У меня перерыв. Улетаю на «Альфу Два». Их доктор заболел. — Вот блин. — Жизнь — сложная штука. С Бобом Ковальски он познакомился на учебе. Хотя они так и не стали хорошими приятелями, когда шесть лет назад их жизненные дороги неожиданно пересеклись на станции «Луна Шесть», стало ясно, как много их друг с другом объединяет. У обоих за плечами неудачные браки, оба почти не видели своих детей, оба любили хорошие напитки. И оба были известными специалистами в своих областях. Только и того, что Шэн работал психологом, а Боб — хирургом. Некоторое время они молча потягивали дринки. — Я рад, что тебя наконец-то сюда прибило. Я даже подготовил кое-что, чтобы это отметить, но теперь придется подождать, пока вернусь. — Когда? — А ты торопишься? — Не особенно. Пройдет еще дня два-три, пока я смогу снова нормально работать. Ковальски чуть скривился: — Тебе стоило побыть тут последние три года. До того, как запустили Щит и ввели в эксплуатацию медицинский и релаксационный блоки. Станция — совместный проект правительства и того японского молоха. Любимая игрушка политиков. Все нужно было запустить вовремя. Сидело тут четыреста человек, по восемь на каюту, пахали по шестнадцать часов в сутки, чтобы успеть в сроки. Жратва из автоматов, постоянный полумрак, экономия на всем: воздухе, воде, энергии. Авария за аварией. У нас был наивысший показатель травматизма за всю историю работ в космосе, — он махнул рукой. — Говорю же, сущий ад. За это время у нас сменилось пять психологов. Четверо упаковали манатки сразу после испытательного срока. — А пятый? — Вышел из шлюза в космос. Без скафандра. — Незадача. — Точно… зато теперь здесь — живи и радуйся. Все вычищено до блеска, весь персонал натренирован, работа по восемь часов в сутки, спортзал, сауна и массажный салон. И не смотри так на меня, я не шучу, здесь работает милая доктор, специалист по мышечной терапии при нулевой гравитации. Единственные стрессы связаны с исследованиями, а у меня не было работы вот уже три недели. Только поэтому они согласились, чтобы я летел на «двойку». — Тоска. — Ну, не все так плохо. Да ты сам увидишь, не буду портить впечатлений. Среди восьми сотен человек персонала наверняка найдешь пару чокнутых. — Надеюсь. Хотя Ямада говорил, что я — в ведении ЕГО и только ЕГО команды. Не знаю, как ему удалось, но это вот «его» он произносил исключительно большими буквами. — Хм… — Что за «хм»? — Когда ты упомянул, что тебя притащил сюда Ямада, я сначала подумал, что ослышался. Знаешь, над чем он работает? — Лечит рак. Как я слышал… — …и тебя не удивило, что для лечения рака ему нужен психолог? Специалист по расстройствам, связанным с виртуалом? — Ты бы удивился, расскажи я тебе, к чему меня порой привлекают. Три года назад пришлось заняться целой баскетбольной командой. О причине не спрашивай — врачебная тайна. Боб ухмыльнулся. — Ладно, убедил. Пока что, — он сделал глоток. — Впрочем, ходят слухи, что Ямада в терапии использует виртуальную реальность. — Ну-ну… — несмотря на обещание оставаться сегодня свободным, Шэн невольно начал прикидывать варианты. — Если поставить пациентам соответствующие имплантаты, можно стимулировать иммунологическую систему неинвазивными методами. Пару лет назад мне попадалась забавная статья об игроках, получавших раны в Сети. Даже если имплантаты были слабыми, тела реагировали, словно в реале, росло число белых и красных кровяных телец, гормоны сходили с ума, организм готовился бороться за жизнь. Все же, несмотря ни на что, эту нашу машинерию, — он постучал пальцем по черепу, — можно легко обмануть. Интересно… Знаешь, сколько у Ямады сейчас пациентов? — Один. А собственно — одна. — Шутишь. — Нет, хотя я бы с радостью. Говорят, он работает над методом, который должен спасти миллионы, но пока что мучает всего лишь одну девушку. Впрочем, та и так уже пару лет живет вне времени. — Вне времени. Боб казался пристыженным. — Еще одно пожертвование для мозгоправов. Когда доктор понимает, что пациенту его осталось всего месяц жизни, каждый день за границами этого срока становится жизнью «вне времени». И она живет так уже пару лет. — Неплохой результат… — Шэн потянулся так, что в спине что-то хрустнуло. — Раны Христовы, еще как минимум несколько дней таких мучений. Ночью мне постоянно снилось, будто я падаю. — Старость не радость, — произнес с иронией Ковальски. — Странно, что медкомиссия вообще позволила тебе взойти на паром. Дал, небось, на лапу? — Сказал, что убегаю от женщины и показал фото твоей бывшей. Парни пустили меня вне очереди. Боб широко осклабился и отсалютовал ему стаканом. — Я должен лететь. Паром — через четверть часа. Ах, чуть было не забыл: ты входил уже во внутреннюю сеть? — Еще нет. — Тогда осторожней. Несколько чуваков из центра развлечений устраивают новичкам глупые шуточки. Не удивляйся ничему. — А что? Попаду в Радужный Город? — Геи, если что, будут наименьшей из проблем. Ну, я и правда должен лететь, — Ковальски одним глотком допил дринк и встал. Шэн поднялся вместе с ним: — Проведу тебя к шлюзу, покажешь мне станцию по пути.
— Это какая-то шутка, верно? — Шэн поудобнее устроился в кресле, не сводя взгляда с собеседника. Ямада выглядел как квинтэссенция азиата. Невысокий и худой, смуглый и узкоглазый, с вечной улыбочкой, приклеенной к губам. Притворно неопасный. И только его английский, с безупречным оксфордским акцентом, заставлял оставаться настороже. Того, кто посвятил массу времени, чтобы выработать такой акцент, не стоило сбрасывать со счетов. — Нисколько. — Шеф проекта не улыбался. — Вас наняли, поскольку ваша компетенция оказалась одной из самых высоких. И если ваша репутация не преувеличена, то через месяц, самое большее через два вы снова окажетесь на Земле, став богаче на внушительную сумму. Но вы должны принять наши условия. Этот проект — совершенно секретен, и я не могу допустить, чтобы утечка позволила конкурентам получить результаты нашей почти пятилетней работы. Шэну тоже было не до смеха. — Ладно, подведем итоги. Вы хотите, чтобы я занялся пациенткой с неизвестными персональными данными, которая, как вы уверяете, имеет серьезные проблемы, связанные с виртуальной реальностью — можно сказать, потерялась в ней, верно? У меня не будет доступа к ее медицинским данным, к биографии или к другим историям болезни. Я не смогу контактировать с ней ни в реале, ни в Сети. Все так? Ямада кивнул, а Шэн кисло улыбнулся: — Вы, профессор Ямада, похоже, придали слову «консультант» новый смысл. — Я себе такую цель не ставил, доктор Денавер. Пациентка входит в критическую фазу терапии, речь о ее жизни. Я знаю, что извлечение людей из виртуальной реальности обычно связано с большим или меньшим шоком. Но шок может ее убить. В нашей секции еще никто не умер, и я уверяю вас, что никто не умрет, пока я тут руковожу. Они сидели в кабинете Ямады, размещавшемся в наименьшем из колец. Шэн исподволь осматривался, анализируя обстановку. На Земле люди подчеркивали статус тысячью разными способами. В космосе о положении человека говорило пространство, которым он располагал — и то, как оно используется. Сам факт, что кабинет Ямады разместили в кольце, хотя всю администрацию впихнули в центральную, лишенную гравитации часть «Альфы», говорил о многом. Если не считать по-настоящему важных медицинских или рекреационных отделений, всякий кубометр станции был бесценным. А здесь помещение велико настолько, что становится заметна кривизна кольца. Кожаные кресла приставлены к дубовому столу, наверняка знавшему начало прошлого века. В углу, в гигантском аквариуме плавали некие пятнистые рыбы, а под стенами стояло несколько полок с книгами. Книгами! Поднять этот хлам на орбиту стоило немало, а служил он одному: подчеркивал позицию хозяину, занимаемую им в социальной иерархии. Шэн вспомнил клетушку, выделенную ему: два на три метра в модуле с нулевой гравитацией, и мысленно пожал плечами. Переговоры с Ямадой обещали стать по-настоящему интересными. Для начала он вежливо и искренне улыбнулся. — Кажется, вы не до конца понимаете специфику моей работы. Она первейшим образом состоит в контакте с пациентом. В создании личностной связи, в выстраивании мостика, соединяющего его с врачом. Именно по нему я и могу вывести пациента из того места, где он заблудился, в реальность. Если моя роль ограничивается безличностными консультациями, не было нужды вытягивать меня с Земли. — Прерывая небольшую войну, которую вы вели с университетом? Ссоры со студентами? Проблемы с публикацией работ? Признаюсь честно, ваша кандидатура была одной из трех, которые мы принимали во внимание. Но профессор Задурский неожиданно получил финансовую поддержку для своих исследований, а доктор Хеннерсон отказалась по причинам здоровья. Потому остались лишь вы. — Ямада тоже умел искренне улыбаться, хотя эффект был бы куда лучше, если б эта улыбка хотя бы немного затрагивала глаза. — Вы известный специалист, на счету которого немалые успехи. А я бы хотел напомнить, что сумма, которую вы должны получить за консультации, позволит вам освободиться от университета на много месяцев и полностью посвятить себя научной работе. Взамен я ожидаю, что вы приспособитесь к нашим условиям. ...
Все права на текст принадлежат автору: Роберт M Вегнер, Роберт М Вегнер.
Это короткий фрагмент для ознакомления с книгой.