Все права на текст принадлежат автору: Александр Николаевич Яковлев.
Это короткий фрагмент для ознакомления с книгой.
Выступления [Сборник]Александр Николаевич Яковлев

Александр Николаевич Яковлев Выступления

Выступление на международной конференции «КГБ: вчера, сеодня, завтра» Москва, 28 мая 1993 г ИНАКОМЫСЛИЕ И БЕЗОПАСНОСТЬ

Снова не хотел выступать. Но к тому, чтобы изменить свое решение, меня подвигла вчерашняя передача по московскому телевидению, вернее — отдельные слова молодого представителя МБ. Итак, вчерашняя передача о нашей конференции.

Я понял, что конференция не нравится, что вызывает удивление подбор выступающих. Я почувствовал старую корпоративность, выраженную формулой — не тронь наших. То же было на Пленумах ЦК, когда только-только начали критиковать партию. Я помню бешеную реакцию Крючкова, когда появились отдельные статьи о КГБ.

Пусть общество уже не святое, да и партия — Бог с ней, а вот КГБ и его генералы — тут шалить не следует. Уж так повелось.

Прозвучало одно настораживающее слово. Пришли, мол, сюда обиженные. Вот те раз!

А как же быть с миллионами погибших, с другими миллионами с покалеченными судьбами, с трагедией общества, которое больно ненавистью.

Да и не о КГБ речь-то идет. Собственно, о КГБ и говорить неинтересно, особенно непрофессионалу. Речь идет об общественном явлении, занявшем в жизни народа такое место, которое неподсильно осознанию, разве что фантастическому. Партия в партии, причем отборная! Государство в государстве, причем с решающим голосом.

Обмениваться обидами — бессмысленное дело. Вместе искать роль и место системы безопасности в правовом государстве — вот задача. Никто не собирается вести КГБ на Голгофу, тем более что КГБ — не Иисус Христос.

Так что не обижайтесь, молодой человек.

Итак, кажется, все сказано-пересказано. В эти годы покаяния кровь как бы снова потекла по обществу. Из темноты на свет, на всеобщее обозрение выплыла вся мерзопакостность нашего бытия. Но гнев наш, как мне думается, не всегда направлен туда, где творилось главное зло. И Ягода, и Ежов, и Берия, и Андропов с Крючковым заслуживают презрения. Их грязные дела известны, их ответственность за физическое уничтожение и духовное порабощение людей неоспоримы. Особую роль в борьбе с диссидентами сыграл Андропов.

И все же дело не в них. Сам социал-большевизм рожден отрицанием инакомыслия. Вспомним 1903 год: когда Ленину потребовалась партия власти, он заклеймил несогласных прихвостнями буржуазии. Давайте вспомним общественные дисциплины, которые мы штудировали, и вдумаемся в них. А там борьба, и только борьба — как до революции, так и после. Враги, кругом враги. Возникают на глазах. Ну, как тут не сойти с ума. «Вся жизнь — борьба» — пели мы вдохновенно. Казалось бы, парадоксальным образом взаимная ненависть достигла кровавого уровня, когда столкнулись между собой три основных направления социалистического действия XX века: социал-демократия, социал-большевизм и национал-социализм.

Спор о социализме, претензии на истину пропитаны кровью. Вот где суть!

Что такое охранка? Да всего лишь камера санитарной обработки и физической селекции общества в условиях всеобщей идеологической инквизиции.

Мне по долгу службы приходится заниматься реабилитацией жертв системы. И я должен сказать, что вся история большевиков — это борьба с инакомыслием. А история инакомыслия — это история борьбы с большевизмом.

Но у правящего режима был карающий меч — охранная служба, огромная и беспощадная, как сама система. У инакомыслящих — ничего, кроме мужества и совести!

Каждый год 4–5 и более крупных процессов. Жестокое подавление восстаний в Кронштадте, в Ярославле, в других городах, крестьянских восстаний в Поволжье и Сибири. Потом все это фальсифицируется. Процессы, процессы, процессы. Уничтожается крестьянство, дворянство, офицерство, купечество, цвет интеллигенции, духовенство. И все это еще при Ленине. А история с советскими военнопленными, виноватых только в том, что Сталину и системе нужны были очередные миллионы рабов.

Кто несет ответственность за все это? Конечно, социал-большевизм, для которого инакомыслие грозило смертью. Но верным стражем системы, ее чудовищным порождением был политический сыск. Внешняя разведка, борьба со шпионажем, с терроризмом — все это святое и профессиональное дело. Но политический сыск — преступление.

Социал-большевизм, спасая общество от заразы инакомыслия, вырубал, травил, четвертовал, закалывал его, и в конце концов бесславно рухнул.

Инакомыслие спасло страну и народ от гибели, от вырождения. Спасибо ему.

И если служба безопасности найдет в себе мужество полностью отринуть прошлое и встанет твердо на службу свободы выбора, на службу демократии и права, то, значит, она обязана защищать инакомыслие, без чего общество гибнет.

В этом вся загвоздка. Я понимаю, как психологически трудно переходить на другую систему ценностей. Власть терять всегда трудно, знаю это по себе. Но потеря власти физической — это обретение власти нравственной.

У службы безопасности есть место в обществе, вполне приемлемое. Но его надо еще определить, да еще в этом суетном мире. И чем скорее, тем лучше. И как бы ни были сладки воспоминания о власти, она ушла, и не надо жалеть об этом. Но в любом случае надо помнить, что прошлое — на крови — было беспощадно к человеку. И пусть никто не надеется, что человек будет милостив к такому прошлому.

Только пусть никто не ждет второго пришествия творца одномыслия — социал-большевизма. Честному человеку там места нет.

Выступление на 15-й пленарной сессии международного движения «Интерэкшн Каунсил» Нордвик, Нидерланды, 2 июня 1997 г О РОЛИ СРЕДСТВ МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ

Уважаемый господин Председатель!

Уважаемые члены Совета!

Хотел бы сказать несколько слов о некоторых последствиях свободы, неожиданно свалившейся на голову России при равнодушии основной массы населения. Прежде всего, меня волнует свобода слова.

События породили чисто российский парадокс: свободы есть, а свободы нет. С одной стороны, можно критиковать власть, ходить на митинги, создавать любые партии, а с другой — воздух свободы какой-то спертый, засоренный. Свободного общественного контроля власти как не было, так и нет. Слово «запретить» снова становится любимым глаголом чиновников.

Сегодня ищут новую национальную идею, как если бы свобода не является единственно достойной идеей, единственно всеобъемлющей идеологией для современной России.

Когда наступила пора гласности, я отчетливо понимал, что свобода информации, обнажив сущностное содержание диктатуры, откроет людям глаза.

Так оно и вышло. Но что происходит сегодня, меня очень тревожит.

Серьезную тревогу вызывают угрозы и практические действия Государственной Думы, которая по духу своему является Центральным Комитетом коммунистов, направленные на то, чтобы принудить средства массовой информации плясать под ту же позорную музыку антисвободы, как и в прошлом.

Мне есть что вспомнить на этот счет.

Почти на всех Пленумах ЦК, чему бы они ни были посвящены, заунывно звучала одна и та же нота: печать распустилась, искажает работу партийных органов, унижает партийный и советский аппарат, подрывает авторитет власти, а мер никаких не принимается.

Те же песни и сегодня. Сегодня антиреформаторы прекрасно понимают, что, исчезни из нашей жизни свободное слово хотя бы на месяц, контрреформация неизбежна, причем в самых уродливых формах.

Вспомним, первое, что сделали большевики после захвата власти в октябре 1917 года: они закрыли все неугодные им газеты.

Ненависть фашистов и большевиков к свободному слову вполне органична и объяснима.

Но гораздо опаснее сегодня другое, а именно то, что электорат голосующих за большевиствующих и фашиствующих политиков и толпа, жаждущая новых разоблачений, компроматов, постепенно смыкаются друг с другом. Так было и при Сталине, который опирался на люмпенизированное общество, не имевшее ни собственности, ни власти.

Это одна и та же люмпенизированная и оболваненная масса, потомки тех, кто в старину «гулял» по приволжским землям, кто жег господские усадьбы, кто громил военные склады, устраивал еврейские погромы, кто видел в грязных доносах свой патриотический долг, для кого разрушение — жизненная стихия. На этой социальной базе и нынешние политические «вожди» большевиков тренируют «боевые отряды», готовые к новому витку преступлений.

После того как прогрессивные средства массовой информации и наиболее талантливые журналисты, опираясь на общественное мнение, расчистили дорогу для новой волны демократов образца 1991 года, они очень быстро оказались в трудном экономическом положении.

Самоупоение близостью к власти быстро прошло. Проблема экономического выживания начала душить романтику свободы. Да и в самой прессе, на мой взгляд, не все ладно.

Одна часть журналистов наперегонки бежит к власти, вымаливая разного рода поблажки.

Другие — на карачках ползут к оппозиции, чтобы успеть загодя первыми станцевать вальс лояльности — так, на всякий случай. Охотно передают поджигательские речи Зюганова, Анпилова, объявляющих 3-ю Отечественную войну, захват Кремля и уничтожение «предателей».

Третьи, демонстрируя собственное немыслие, торопятся «отстрелять» наиболее заметных представителей демократии, чтобы будущие власти по достоинству оценили их «дальновидность».

Четвертые охотно печатают статьи и книги бывших работников того самого управления КГБ, которое занималось инакомыслящими. Это как раз те работники, которые только из-за бездействия и слабости властей ушли сегодня от уголовной ответственности за фальсификацию дел на инакомыслящих.

Идет активная скупка средств массовой информации финансово-промышленными группами. Это грубая, безжалостная борьба за средства массовой информации.

Все это очень беспокоит демократические силы России.

Выступление на празднования 10-летия работы фонда Сороса в России Москва, 7 октября 1997 г

Сегодня у нас общий праздник, рожденный общими заботами.

Я обречен на воспоминания. Вся деятельность Джорджа Сороса в России — с первых шагов Фонда культуры до сегодняшнего института «Открытого общества» — происходила на моих глазах.

Как и все новое в нашей стране, связанное с практической свободой, так и деятельность самого известного филантропа в мире Сороса происходит в условиях естественных трудностей, а чаще искусственных.

Возможно, многие из присутствующих читали статью в «Советской России», посвященную деятельности Джорджа Сороса в России. Комментировать статью бессмысленно, ибо она слишком глупа и слишком лжива. Я вспомнил о ней, чтобы сказать о другом: статья фактически повторяет обширную записку КГБ еще в ЦК КПСС, требовавшую закрыть деятельность Сороса на территории Советского Союза. Не удалось тогда, зато удалось в лукашенковской вотчине. Почерк и аргументация, могильная стилистика крестосеятелей одна и та же.

Господин Сорос отдает свои деньги на развитие науки и культуры. Он по духу своему просветитель. Он абсолютно точно почувствовал ту животворящую доминанту в исторической миссии русской интеллигенции, суть которой просветительство, иногда наивное, часто даже бесполезное, но всегда честное по своему замыслу и промыслу.

Не оскудеет рука дающего, но стыдно берущему кусать эту руку. Джордж Сорос знает и чувствует люмпенско-иждивенческую психологию, многие годы топтавшую нашу землю, уничтожавшую леса, нефть и золото, саму жизнь, что, казалось бы, делает его работу бессмысленной. Но он верит, что свобода в России неминуема и неумолима. И он вместе с нами, встающими с колен, хотя и медленно, а порой и без особого желания, вместе с нами хочет прорвать пелену страха и лжи, равнодушия и лени, что и подвигнет наши души к благотворению. Мы тоже умеем быть благодарными.

Нам трудно. Нам трудно потому, что наши сердца и наша земля — в кровоточащих ранах. Сердца наши — полны тревог, но и полны надежд. Мы долго были социально безответственными, но мы сами начали торить дорогу к здравомыслию и открытости. Кое-что удалось, но многое еще только в мечтах.

Я не тоскую о дарах небесных, не вижу смысла в скатертях-самобранках, но твердо верю в сотрудничество в осмыслении и решении общих болезней человечества, тем более что без России свобода в мире невозможна.

Господин Сорос! Возможно, завтра наши «вечно вчерашние» не сумеют сдержать свои эмоции и предрассудки, а чувством юмора их история не наделила, напечатают старые пошлости. Прошу Вас, не обращайте на это внимание. Это — не Россия. От имени всех нормальных людей я приношу Вам извинения за прошлые и будущие злопыхательства. Но эти люди тоже нуждаются в милосердии, как и любые другие, ушибленные судьбой.

Вам десять лет, российской демократии почти столько же.

Вы делаете святое дело, помогаете людям не потерять самих себя.

Спасибо Вам. Доброго здоровья и долгих лет жизни Вам и делу Вашему.

Выступление в г. Лоуренс (штат Канзас, США) 11 ноября 1997 г ЗАГАДКИ РОССИИ

Куда актуальнее, чем даже в 1985 году, когда мы начали перестройку, стоит сегодня в России вопрос: от чего уходит страна, народ российский? Есть ли согласие об этом в обществе? Куда и к чему она идет? И чем является для нее настоящее: снегом на голову или долгожданным приходом перезревших перемен? И есть ли согласие в обществе по всем этим проблемам?

Если нет ясности по этим вопросам, то будущее туманно, путь к нему заминирован новыми трагедиями.

К сожалению, Россия оказалась уникальной страной по продолжительности эпохи насильственной истории. И в этом ее главная загадка, решить которую мы еще не смогли до сих пор. Сложились устойчивые и мощные государственные, общественные, психологические, духовные структуры, физически закрепляющие господство насилия в жизни.

В чем же дело? Может быть, по каким-то таинственным причинам народы России органически непригодны к нормальной человеческой жизни? Но подобное допущение просто аморально, ибо многократно доказано прямо противоположное: народы России демонстрировали высочайшее мужество, взлеты духовности, неустанное стремление к свободе. Измышления о том, что россияне по природе своей не созданы для жизни в нормальном государстве и обществе, — не более чем глупый и злонамеренный миф.

Но тогда справедливо второе допущение: именно то, что в природе и истории российского общества и российской государственности есть нечто весьма важное, своеобычное, что, однако, нами пока еще не понято.

Впрочем, такое знание и до сих пор не заявило о себе ни с какой стороны, из чего мы вправе сделать вывод, что, по крайней мере, на данный момент никаких новых открытий в понимании социально-исторической причинности российского бытия не произошло.

Пока у нас реальный опыт кардинальных реформ невелик. Реальные тенденции общественной жизни, общественного сознания весьма противоречивы. Мы говорим о демократии, правах человека, правовом государстве. Внешне в стране свобода слова — но журналисты, литераторы, ученые начинают все чаще говорить о невозможности опубликовать работу, которая не относится явно и определенно к одному или другому из крайних идейно-политических лагерей. Да и деньги нужны. Права человека никак не пополнятся практическим признанием права свободы. А без этого свобода не может быть полнокровной.

Институты демократии и гражданского общества формируются опасно медленно, а государство хотя и обставляет себя новыми законами, но явно и все чаще обнаруживает тенденции авторитаризма по всем линиям, на всех уровнях. В российской глубинке тем более мало каких-либо существенных перемен. Там правят люди из прежней номенклатуры. Они готовы к ползучей реставрации.

Констатируя все это, я понимаю, что желаемые перемены принесут результаты не враз, но через годы, возможно, десятилетия.

Понимаю и то, что в ходе любого перехода к новому строю неизбежен период, когда силы прошлого и силы будущего находятся примерно в равновесии, когда чаша весов может быть склонена как в одну, так и в другую сторону.

Именно через такой период проходит сейчас Россия и ее реформы.

Смысл общественной эволюции постигаешь тогда, когда более или менее ясными становятся политический и экономический фон этой эволюции, а также такие важнейшие ее компоненты и факторы, как структура экономики, права, уровень и характер общественного сознания, состав и направленность деятельности наиболее активных социально-политических сил. Все перечисленное мало поддается быстрым переменам, весьма инерционно реагирует на призывы политиков и решения власти.

Политический фон в России и на всем пространстве бывшего СССР определяется сегодня следущими обстоятельствами:

— отстранением от исполнительной власти компартии, прежде всего в центре, и лишением ее всей прежней собственности. Однако законодательная власть в Москве и в провинциях во многих случаях остается в руках коммунистов. В результате у нас сложилось реальное двоевластие, чреватое любыми неожиданностями;

— развалом политических и государственных структур бывшего Центра, формальной ликвидацией СССР и распадением его на ряд самостоятельных субъектов. При сохранении, однако, большого количества внутренних связей — от технико-экономических до человеческих и семейных, — объективно удерживающих пока основную часть страны вместе, наподобие супругов, которые развелись, но продолжают жить в одной квартире.

Это обстоятельство делает технически возможным образование некоторых общих структур, если будет достигнута соответствующая договоренность — конечно, во многом на новой основе, при двух главных отличиях от прежнего: без КПСС и без всесильного Центра;

— резко обострившейся борьбой за передел власти как по «вертикали», так и по «горизонтали» на всех направлениях.

При всем драматизме этой борьбы, при всех конфликтах и скандалах необходимо подчеркнуть, что в основе своей эта борьба идет именно внутри прежней элиты, несколько «разбавленной» новыми людьми, а отнюдь не между старой элитой и демократическим вызовом. Сегодня фактически происходит сращивание старой и новой номенклатуры, старой и новой правящей элиты. К чему это приведет, предсказать невозможно.

Экономический фон непосредственно определяется политическими обстоятельствами. Падение производства приостановилось, но до значительного роста еще далеко. Структурная перестройка идет медленно. Приватизация сопровождается коррупцией, которая разъедает и компрометирует демократию.

За нынешним экономическим кризисом стоят, как мне думается, четыре группы причин.

Во-первых, командная, централизованная экономика неминуемо должна была прийти и пришла в состояние дезорганизации, как только рухнули традиционные линии командования.

Во-вторых, внутриэлитная борьба за власть дополнительно разрывает хозяйственные связи, создает правовую неразбериху, открывает широчайший простор произволу чиновничества, коммерческой недобросовестности и необязательности, поощряет экономические преступления и преступления против собственности.

В сочетании с непродуманностью некоторых реформаторских начинаний это ведет не только к сокращению производства, но и к его относительной невыгодности по сравнению с финансовыми операциями и махинациями, подрубает возможность и заинтересованность всех видов предприятий — как государственных, так и частных, — в средне- и тем более долгосрочных капиталовложениях.

В-третьих, в последние месяцы все сильнее начинает сказываться многократное падение платежеспособного спроса как со стороны населения, так и самих предприятий. Невыплата заработных плат и пенсий создает острую социальную ситуацию.

В-четвертых, до сих пор не решен главный вопрос — вопрос собственности, особенно на землю. Продолжает идти ожесточенная борьба между сторонниками государственной, т. е. практически ничейной, собственности и сторонниками частной собственности.

На этом фоне общая структура экономики как в России, так и во всем пространстве прежнего СССР еще не вошла в период коренных изменений.

Приватизация государственных предприятий наталкивается уже не столько на прямое сопротивление, сколько на всевозможные махинации, цель которых — обеспечить фактические преимущества нынешней хозяйственной элите. И по возможности в таком варианте, чтобы их права и свобода действий как распорядителей собственности были бы максимальны, а экономическая ответственность за ее использование оставалась бы на государстве либо перекладывалась на коллективы работников.

Формирование частного бизнеса идет предельно медленно и плохо. Частник-производитель задавлен сегодня не поощряющей, а фактически разоряющей его политикой государства и правительства. На этой политике процветают миллионы чиновников и мздоимцев, требующих свой кусок пирога, естественно, самый жирный.

Если официальные налоги забирают сейчас у предприятия около 60 процентов его прибыли, то вымогатели, взяточники и рэкетиры выгребают в общей сложности еще минимум 20, а часто 30–35 процентов.

Новый проект налогового кодекса мало меняет обстановку, мало того, он усложняет деятельность, например, малого бизнеса. ...



Все права на текст принадлежат автору: Александр Николаевич Яковлев.
Это короткий фрагмент для ознакомления с книгой.
Выступления [Сборник]Александр Николаевич Яковлев