Все права на текст принадлежат автору: Дмитрий Шидловский.
Это короткий фрагмент для ознакомления с книгой.
Принцип воинаДмитрий Шидловский

Дмитрий Шидловский Принцип воина

Часть 1 Куда приводит магия

Глава первая, о том, как важно финансирование

– Ой, Никита, невозможно с тобой дела вести, – недовольно пропыхтел Чубенков, откидываясь в кресле.

– Отчего же? – улыбнулся Рыбников. – По-моему, как раз со мной дела вести легко и приятно. Так что, договорились?

– Продыху не даешь, – заскулил Чубенков.

– Бизнес есть бизнес, извини, Володя. Но ведь и ты не внакладе. Ну, так что, договорились?

– Да продлим мы тебе аренду на старых условиях. – Чубенков состроил такое лицо, будто у него только что вырвали зуб без наркоза. – Решение получишь во вторник.

– Вот и отлично, – Рыбников встал и протянул собеседнику руку. – Значит, договорились. А насчет выкупа ты все же подумай. Я в долгу не останусь.

– Погоди, сядь.

Как и большинство низкорослых людей, Чубенков не любил, когда рядом с ним стояли те, кто выше ростом. Рядом же с почти двухметровым Рыбниковым он выглядел совсем карликом.

– Есть такое дело… – протянул Чубенков. – Кстати, сауна в твоем клубе еще работает?

– Работает, заезжай, – щадя самолюбие чиновника, Рыбников снова сел на стул.

– Славная сауна, – мечтательно закатил глаза Чубенков и тут же добавил: – Ты от Васильева приглашение на фестиваль боевых искусств получал?

– Угу, – кивнул Рыбников.

– И что думаешь?

– Нужен мне этот Васильев, – поморщился Рыбников. – Я его еще с девяносто второго помню. Как был кидалой, так им и остался. Только масштаб многократно увеличился.

– Он хочет взять на финансирование одну из школ боевых искусств, – напомнил Чубенков. – Вспомнил, видишь, свою молодость боевую. Он же бывший рукопашник. Ты знаешь. Вот и проводит смотр. Фестиваль, кстати, под патронажем районной администрации. Я сам там буду. Работа с молодежью, патриотическое воспитание, подготовка призывников и все такое. Ты же знаешь, сейчас это в тренде…

– Мне его деньги не нужны, – прервал чиновника Рыбников.

– А как я продление аренды на льготных условиях твоему клубу обосную? – заныл Чубенков. – Надо в городских мероприятиях участвовать. Меня ведь тоже проверяют. Тут еще такое дело, – глаза Чубенкова как-то неестественно разъехались в стороны, – из Москвы разнарядка пришла. Разрешено взять под патронаж одну школу единоборств. Вы же с социально значимыми группами работаете: с подростками, с молодежью. Финансирование можно выделить из бюджета. Я же знаю, сколько ты на свой клуб личных денег тратишь.

– Не так уж много, – отмахнулся Рыбников.

– Я, конечно, понимаю, что для тебя это не деньги, а все же зачем, если можно за счет бюджета? Но для этого надо принять участие в фестивале.

– Ну и возьми кого другого, – посоветовал Рыбников. – Вон сколько народа твой порог обивает, чтобы поддержку получить.

– Мне приятнее с тобой работать. Надежнее. Да и понимаешь ты все быстрее. А по клубу договоримся. Глядишь, и с выкупом земли под твоей фабрикой легче будет.

Рыбников пристально посмотрел в глаза собеседнику, потом взял со стола листок бумаги, написал на нем: «50 % —?» и подвинул чиновнику. Тот тоже взял ручку, перечеркнул написанное бизнесменом и написал: «80 %», подвинул бумажку к собеседнику, поднял очи горе и молитвенно сложил ладошки. Рыбников тяжело вздохнул и еле заметно кивнул. Чубенков быстро схватил листок, поджег его от зажигалки и бросил в пепельницу.

– Не хотел я к Васильеву идти, – тяжело вздохнул Рыбников. Потом махнул рукой: – Ладно! Кто там еще будет?

– От школы ушу – Жихарева команда.

– Знаю, – кивнул Рыбников.

– Рукопашники Щекина.

– Годные ребята. Если бы Пашка в религию не ударился и от националистов всяких подальше держался, цены бы им не было. Хотя бойцы у него есть неплохие. Тренирует он их сурово.

– Никита! – укоризненно посмотрел на него Чубенков. – Нельзя же так открыто демонстрировать неприятие общественных настроений.

– Давай об этом как-нибудь потом, – отмахнулся Рыбников. – Кто еще?

– И школа русского боя Алексеева.

– Плясуны-ведуны, – усмехнулся Рыбников. – Удивительно, что Борис, бывший капитан милиции, такой дурью мается.

– Да. Отец Никифор тоже возражает. Они же язычниками себя считают. Но Васильев захотел и их. Он всё-таки спонсор, всё оплачивает.

– Подожди, там отец Никифор будет?

– Ну, ты же знаешь, без этого сейчас никак. Возрождение духовности, традиции и все такое.

– Это понятно. Но не могли кого поприличнее подобрать? Хоть отца Александра из церкви Покрова. Умный человек, настоящий священник. Никифора мало того, что бог умом обделил, так он еще такое несет, что хоть сейчас за разжигание национальной розни…

– Так-то оно так, – закатил глаза Чубенков. – Но кое-кому в РУВД именно отец Никифор очень импонирует своей э-э-э… гражданской позицией. Меня попросили почаще привлекать его к подобным мероприятиям и к работе с молодежью. Ты на него большого внимания не обращай. Свою программу катайте и все. А я уж прослежу, чтобы он там сильно не расходился.

– Ладно, – вздохнул Рыбников, – сломаем там пару досочек.

– Ты карате или айкидо выставишь? – поинтересовался Чубенков.

– И то, и другое.

– Вот и отлично, – расплылся в улыбке коротышка. – Команда нужна человек шесть-восемь. Оружие там…

– Нунчаки, по закону, холодное оружие, – напомнил Рыбников.

– Под мою ответственность, – махнул рукой Чубенков. – И хорошо, чтобы ты еще с мечом японским своим что-то показал. Уж больно эффектно ты им на прошлых показательных рубил.

– Ладно, – с явной охотой согласился Рыбников.

– И вот еще. Надо, чтобы в команде хоть одна женщина была. Сам понимаешь, народность, массовость. Все согласились.

– Будет женщина, – усмехнулся Рыбников. – У нас инструктор по айкидо есть, Таня. Хорошая девочка.

Глава вторая, о том, что бывает на тренировке

Антон в очередной раз выполнил укеми[1] и отметил про себя, что падать он в последнее время научился прилично. Осталась «самая малость» – научиться выполнять броски и делать контроли. То есть собственно и освоить технику айкидо.

– Ну, – Таня встала перед ним, – попробуй сам.

Антон поднялся. Таня, хрупкая, очень красивая девушка, совсем не выглядела грозным противником. Милое личико, обрамленное коротко подстриженными темными волосами, и стройная фигурка создавали впечатление беззащитности. Никто и никогда, глядя на эту привлекательную девушку, не мог бы подумать, что Таня является одним из инструкторов в клубе восточных единоборств. Но именно она добилась наибольших успехов в айкидо из всех, кто занимался у Рыбникова.

Еще десять лет назад, когда большинство ребят занимались только карате и, что греха таить, с усмешкой относились к «балету на татами», она первая перешла к Никите Викторовичу в зал айкидо и стала заниматься у него. Было ей тогда пятнадцать лет. Все сочли, что для девчонки лучшего занятия не найти. Смешки кончились, когда у Тани появились первые успехи. А потом, когда один за другим ребята, дошедшие до коричневых поясов в карате, пошли к Рыбникову с просьбой научить айкидо, а он, не моргнув глазом, отсылал всех на первичную подготовку к Тане, ее авторитет вырос неизмеримо.

Тайно в Таню было влюблено большинство ребят. А она, чувствуя всеобщее внимание и свое превосходство над столькими мужчинами, вела себя как королева. Антон знал, что у Тани периодически появлялись ухажеры и из клуба, и со стороны, но дольше пары месяцев не задерживались. Очевидно, у девушки были очень высокие требования к кандидатам в женихи. Знаки внимания со стороны Антона она принимала благосклонно, но на все приглашения на свидания отвечала отказом, ссылаясь на занятость. Так что тренировки в клубе, такие, как сейчас, были для Антона единственной возможностью встретиться с дамой своего сердца.

– Давай, – Антон подставил руку для захвата.

Она не сильно, но достаточно цепко обхватила пальчиками его запястье. Он начал прием и тут же понял, что делает что-то не так. Таня поддалась на его движение, но совсем не так, как ожидалось.

– Ух, здоровый какой, – усмехнулась Таня, без видимых усилий проводя контрприем и отправляя парня носом в татами. – Антошка, я же говорю, здесь не силой надо. Это тебе не доски ломать.

Антон поднялся на ноги и произнес недовольным голосом:

– Доски тоже простой силой не очень-то поломаешь.

– Ну, так в чём же проблема? – покровительственно улыбнулась Таня. – Трехдюймовки ломаешь, как орешки щелкаешь. Твоими призами весь кабинет Никиты уставлен, а хрупкую девушку бросить не можешь.

– Ничего, дай срок, – пробурчал Антон.

Он резко повернулся к входной двери и поклонился. Его примеру последовала Таня. В дверном проеме, в своем деловом костюме, в белой рубашке, при галстуке, но без туфель, в одних носках стоял Рыбников. Ответив на поклон коротким кивком, он мягко прошел в зал:

– Оставьте вы свои китайские церемонии. Над чем работаете?

– Сихо-наге, Никита Викторович, – ответил Антон.

– И как успехи?

– Да никак, – пожал плечами Антон.

– Покажи, – скомандовал Рыбников, захватывая запястье Антона.

Антон попробовал выполнить прием, но не смог сдвинуть руку учителя ни на сантиметр. Высокий и широкоплечий Рыбников возвышался над ним, как скала, и стоял на татами, словно вкопанный. Со стороны могло показаться, что неразумный молодой человек пытается сдвинуть с места прочно привинченную к полу гранитную статую.

– Антон, – укоризненно произнес Рыбников, отстраняя его рукой, – я же говорил, сила здесь не при чем. Я понимаю, вам кажется, что я просто физически сильнее, но, смотри, мой мизинец явно слабее, чем Танины руки.

Он подал Тане руку, выставив мизинец, она ухватилась за этот палец и тут же, следуя мощному движению Рыбникова, полетела на татами, описав внушительную дугу в воздухе. Приземлившись и перевернувшись, Таня быстро встала на ноги и несколько секунд вертела головой, явно потеряв ориентацию в пространстве.

– Партнера надо чувствовать, вести его, куда он сам хочет идти, а потом использовать его усилие в своих интересах, – улыбнулся Рыбников. – А вы всё силой решить норовите. Если бы я так в бизнесе действовал, то до сих пор бы мелким торговцем оставался. Ладно, с этим еще поработаем. Сейчас для вас специальное задание. Я был в администрации. Просят выступить с показательным выступлением на фестивале боевых искусств. Если хорошо себя покажем, клуб может получить финансирование из бюджета. Танечка, ты с Костей подготовь показательную программу по айкидо. Ты, Антон, с Сережей Паком возьмете пару толковых ребят из младших и продумаете выступление по карате. Через две недели покажете мне. Досок там сломайте с десяток. Публике это нравится. И обязательно покажи ката с двумя нунчаками.

– Да я-то еще с двумя не очень… – смутился Антон.

– Ничего, – махнул рукой Рыбников, – обращаешься грамотно, смотрится прилично. А работать парным оружием против реального противника тебя никто не заставляет.

– Хорошо, – кивнул Антон.

– Нунчаки можешь взять боевые, они эффектнее. Мне в администрации разрешили. Я сам с мечом выступлю. Ладно, ребята, вы закончили?

– Да, на сегодня всё, – ответила Таня.

– Ты домой? – поинтересовался Рыбников у Тани. – Могу подбросить.

– Спасибо, – Таня с достоинством кивнула.

Через двадцать минут Антон стоял около своего старого «опелёчка» и делал вид, что прогревает мотор. Величаво ступая по асфальту дворика, снисходительно улыбнувшись и кивнув партнеру по тренировке, мимо него прошла Таня. Рыбников распахнул перед ней дверцу своего «лексуса» и махнул рукой Антону.

Антон вздохнул, сел в машину и включил передачу. В голове еще вертелись эпизоды тренировки… и насмешливые Танины глаза. Усилием воли он заставил себя вернуться в реальный мир. Мир, где он был молодым специалистом, тщился заработать денег и найти свое место в жизни… и не находил.

«Вот бы послать все к черту и уехать куда-нибудь, – подумал он. – А еще лучше, как в фантастических романах, переместиться в мир, где все зависит только от тебя и твоего меча. Где можно было бы вести жизнь вольного воина и опираться лишь на законы чести и воинскую доблесть. Это был бы мой мир».

Глава третья, о том, как опасно давать тайные знания неподготовленным людям

Зал зимнего стадиона был ярко освещен множеством ламп. Немногочисленные зрители громко переговаривались, сосали пиво из банок и хрустели попкорном. Что делать, давно минули девяностые годы, когда показательные выступления школ боевых искусств собирали толпы. Сейчас на бои без правил может еще и пойдут, а на это…

В центре зала разместилась странная троица. Посередине стоял лысоватый коротышка Чубенков – представитель районной администрации. Как обычно, он был в дешевом сером костюме, черных туфлях, белой рубашке и при сером галстуке. Впрочем, те, кто успел разглядеть его поближе, могли заметить золотой «Ролекс» на запястье чиновника. По правую руку от него, переминаясь с ноги на ногу, стоял отец Никифор в рясе с большим крестом на груди. Он недовольно осматривал спортсменов и что-то бормотал себе под нос. По левую руку от чиновника возвышался Сергей Семенович Васильев – бизнесмен и спонсор фестиваля. Он тоже был одет в костюм, но уже дорогой. Вместо рубашки под его пиджаком виднелась темная футболка, поверх которой красовалась массивная золотая цепочка. Туфли из светлой кожи заметно диссонировали с темным костюмом.

Перед этой странной троицей застыли представители четырех школ единоборств. На правом фланге, гордо задрав головы, в расписных рубахах и широких штанах, но в спортивных тапках, призванных заменить лапти, стояли семеро бойцов школы русского кулачного боя Бориса Алексеева. Сам тренер, и по совместительству главный жрец Перуна занял место во главе. В руках он держал увесистый посох. Остальные были вооружены менее тяжелыми палками, сильно смахивавшими на черенки от лопат из хозяйственного магазина. Безоружной оставалась только молодая, чуть полноватая девушка с русыми волосами, заплетенными в длинную толстую косу. Лицо девушки было миловидным, хотя и простоватым, слегка испорченным веснушками. В ярко расшитом русском платье, с гармошкой в руках она замыкала строй. Скользнув по ней похотливым взглядом, Чубенков быстро отвернулся, «забраковав товар».

Слева, на приличном расстоянии от «поганых язычников» выстроилась восьмерка рукопашников под руководством Павла Щекина. Все как один гренадерского роста, широкоплечие и мускулистые, они были одеты в армейские камуфлированные штаны, темно-зеленые футболки и десантные ботинки. За плечами у них висели автоматы Калашникова, как знал Чубенков, без боекомплектов, со спиленными бойками и просверленной казенной частью, но зато с вполне реальными, хотя и затупленными штык-ножами. Чубенков вспомнил, как вздрогнул сегодня утром, когда узнал, как вооружил своих подопечных Щекин. Сам глава школы, в казацкой форме и при погонах хорунжего, стоял впереди и левой рукой прижимал к бедру казацкую шашку, комплекс упражнений с которой он намеревался продемонстрировать на показательных выступлениях.

– Слушай, не дай бог они друг друга порвут этими штыками, – шепнул на ухо чиновнику смотревший в том же направлении Васильев.

– Павел обещал, что все будет нормально, – так же шепотом ответил Чубенков.

Всегда уделявший большое внимание женскому полу Чубенков не без труда отыскал в строю угрюмых парней коротко стриженную и чрезвычайно похожую на хулиганистого мальчишку-подростка девушку. Посмотрев в глаза этому, как он сразу понял, «мужику в юбке» (хотя юбку девица, наверное, принципиально не носила), чиновник сразу сообразил, что ловить здесь нечего.

Рядом с рукопашниками располагалась семерка ушуистов в традиционных китайских костюмах. В руках у них было различное учебное оружие, от шестов и цепов до сделанных из алюминия мечей разных размеров и форм. Наметанный глаз Чубенкова сразу выделил среди них невысокую хрупкую блондиночку. По восторженным глазенкам девушки Чубенков понял, что обработать и затащить в постель эту козочку большого труда не составит.

На левом фланге построение замыкала школа японских единоборств Рыбникова. Одежду «японцев» составляли традиционные белые кимоно, но на ногах у них всё же были спортивные тапки. Пол за пределами небольшого татами в центре зала был бетонный, покрытый линолеумом, и Рыбников приказал своим ученикам надеть обувь. Сам глава школы, одетый в кимоно и черную хакаму[2], с самурайским мечом в левой руке стоял впереди строя. Чубенков знал, что этот меч был подарен Никите в одной из японских школ, где он проходил аттестацию. За спиной Рыбникова замерли четверо парней в белых кимоно с поясами черного, коричневого и синего цветов. Рядом тихо переговаривались парень и девушка в хакамах поверх кимоно. Девушка была высока, наверное, почти на полголовы выше Чубенков, носила короткую стрижку и была очень, очень красива. По смелому взгляду, уверенной осанке и выражению лица Чубенков понял, что это очень непростая, гордая, своенравная женщина с сильным характером.

«Опять Никита себе лучшее отхватил, – раздраженно подумал Чубенков. – Надо у него узнать, если у него на эту девицу видов нет… Ух! Рестораном здесь не отделаешься. Надо будет командировку в Европу выбивать, в Париж или Рим, не меньше. Ее референтом оформлять, а там – всё самое лучшее и дорогое. Лучшие клубы, поездки на дорогих автомобилях, загородные отели. Кое-где придется даже за свой счет. Дешево эта штучка не обойдется. Но она того стоит. Такие не часто встречаются, а уж за ночь с ними многое можно отдать. Почувствовать себя покорителем такой женщины – это даже слаще самого секса».

Чубенков перехватил угрюмый взгляд стоящего за спиной Рыбникова плечистого высокого парня с двумя нунчаками, заткнутыми за черный пояс, и отвел глаза.


Антон, слушая скучную и нудную речь чиновника администрации, тихо переговаривался с Сергеем Паком.

– Слушай, – ворчал он, – зачем сюда попа притащили?

– Сейчас же без этого нельзя, – отозвался Пак, – политика.

– У меня как-то очень хорошо получается без них тренироваться, – заметил Антон.

– Цыц, – бросил им через плечо Рыбников.

Ребята замолкли. После речи низкорослого представителя администрации выступил священник. Гудящим, как огромный колокол, голосом он возвестил о роли духовности в любом деле, включая ратное, и о необходимости, не щадя живота своего, оборонять родину от всяких иноземцев и чужеродных влияний. Потом слово взял спонсор. Не без удовольствия Антон отметил, что изначально не очень понравившийся ему человек говорил коротко, по делу и вообще, похоже, был весьма неглупым мужиком.

Наконец, официальная часть закончилась, чиновник объявил фестиваль открытым. Открыть фестиваль было предложено школе русского кулачного боя. Вперед вышел ее глава, отставной капитан милиции Борис Алексеев, и объявил, что клуб «Велес» решил поприветствовать участников фестиваля древним народным обрядом, как было принято много столетий назад у наших далеких предков.

По рядам рукопашников пролетел недовольный ропот. Антон заметил, что священник принялся что-то яростно шептать на ухо чиновнику, но спонсор небрежно махнул рукой, и представитель администрации, поморщившись, произнес:

– Давайте.

В центр зала вышел молодой белобрысый паренек, воздел руки к небу и заголосил какую-то абракадабру тоненьким голоском.

«Лучше бы тренировались, чем этой белибердой заниматься», – подумал Антон.

Вначале было заметно, что парнишка очень волнуется, но потом его голос окреп и усилился. Антон обратил внимание, что священник тихонечко перекрестился. Снова взглянув на белобрысого, Антон увидел, что тот уже вошел в транс, его бьет крупная дрожь, а слова вылетают будто сами собой. Свет ламп под потолком будто стал менее ярким, а вокруг собравшихся на площадке стадиона разлилось голубоватое свечение. По тому, как растерянно вертели головами окружающие, Антон понял, что все это ему не привиделось.

Свет ламп померк, сияние вспыхнуло необычайно ярко и исчезло. Теперь все, кто прежде стоял на площадке зимнего стадиона, обнаружили себя в огромном зале со стенами, сложенными из мощных каменных блоков, плотно пригнанных друг к другу. Столь же массивными каменными плитами был вымощен и пол. В правом конце зала, освещенный солнечным светом, проникавшим через большие прямоугольные отверстия, высился каменный идол, метров шесть в высоту, с внушительным круглым животиком и большими глазами навыкате.

– Не понял, – протянул первым пришедший в себя Василь, – Господи, спаси и сохрани, – взвизгнул священник.

Парнишка, только что закончивший читать заклинание, обвел взглядом мрачные каменные стены, почесал затылок и удивленно пробормотал:

– Это чего?

– Ты что натворил? – подскочил к нему, размахивая кулаками, главный жрец Перуна Алексеев.

– Не знаю, – потерянным голосом проблеял белобрысый, – когда репетировали, всё нормально было. Та бабка сказала, что это заклинание на добрых духов.

– Заставь дурака богу молиться, он и лоб расшибет, – громко произнес Антон.

– Господи, спаси, сохрани и помилуй! – уже громко взвыл священник, истово крестясь.

– Стоп, граждане, – шагнул вперед Чубенков. – Мы, вообще, где?

В зале воцарилось молчание. Все в растерянности принялись оглядывать обступившие их стены, идола и друг друга. Рыбников, заткнув меч за пояс, твердыми шагами направился к видневшемуся в дальнем конце зала дверному проему. За ним молча последовали остальные.

Антон тоже прошел к выходу и, как и многие, присвистнул, пройдя через массивные каменные ворота, ведущие наружу. Чисто убранная площадка, диаметром метров в сорок, примыкала к входу в храм неведомого божества. Ее вплотную обступал субтропический лес. По пальмам и ветвям эвкалиптов с дикими криками носились обезьяны. В отдалении возвышались кипарисы. Громко кричали пестрые попугаи. Солнце, стоящее в зените, палило нещадно.

– Не понял, – произнес вышедший вперед Чубенков. – Мы где?

– В субтропиках, полагаю, – спокойным голосом, словно о чем-то само собой разумеющимся, ответил Рыбников.

– За грехи наши, – возвестил отец Никифор. – Говорил я, не допускайте языческих обрядов. В ад сие бесовство только и приведет.

– В ад, не в ад, а вот вернуться домой я был бы не против, – проворчал Васильев.

Глава четвертая, о том, как нелегко существовать в неопределенности

Стоя в дверном проеме, Васильев окинул взглядом площадку перед храмом. Четыре группы молодых людей, разбившись строго по школам, сидели поодаль друг от друга и переговаривались. Было видно, что все обескуражены. Отдельно от всех, обхватив голову руками, сидел парнишка, прочитавший заклинание, которое, очевидно, и было причиной столь странного перемещения.

С того момента, как они попали сюда, прошло уже часа два. За это время были перепробованы все доступные способы быстрого возвращения. Вначале, когда после короткого спора большинство присутствующих согласилось, что они попали в это неведомое место с помощью магии, отец Никифор объявил – только молитва Господня сможет вернуть их назад. Он быстренько провел молебен на площадке перед «языческим капищем». На службе истово молились и крестились рукопашники, один ушуист, Чубенков и сам Васильев. Остальные стояли в стороне. Когда стало ясно, что молитва не помогла, Никифор предал анафеме главного жреца Перуна Алексеева и парнишку, читавшего заклинание, но и это не принесло результата. Храм никуда не исчез, и родной зимний стадион обратно не появился. Впрочем, хотя глава рукопашников Щекин напомнил, что «анафема» – это отлучение от церкви, а отлучать тех, кто к церкви не принадлежит, как бы и смысла нет, оба «проклятых язычника» выглядели очень расстроенными.

Отец Никифор прочитал еще несколько молитв, с прежним успехом. Тогда, очевидно, разочаровавшись в христианских методах, Васильев попросил всех вернуться в храм и построиться так, как они стояли при телепортации, а парнишку-ведуна повторить заклинание. Люди подчинились, кто-то нехотя, кто-то радостно и с надеждой. Даже отец Никифор, заявив протест против участия в языческом шабаше, встал на свое место. Незадачливый ведун срывающимся голосом прочитал заклинание, но ничего не произошло.

После первой неудачной попытки Васильев на всякий случай попросил отца Никифора не креститься и не плевать через плечо во время обряда, поскольку это может ослабить действие чар. Нехотя священник согласился, однако и второе, и третье чтение заклинания не дало никакого результата.

Тогда вперед вышел главный жрец Перуна и исполнил несколько обрядов, весьма загадочных, но не только не вернувших невольных странников домой, но и никак не поменявших окружающий пейзаж.

Разочаровавшись теперь уже и в потугах язычников, Васильев вежливо осведомился, не владеет ли глава школы ушу Жихарев какими-нибудь тайными даосскими обрядами, которые могут помочь в данной ситуации, но получил отрицательный ответ. Посмотрев в глаза Рыбникову, спонсор, по-видимому, сразу понял, что японские ками и тэнгу тоже вряд ли смогут помочь, и дал команду расходиться.

Все вышли из храма, в котором было всё же достаточно прохладно, а сам Васильев с отцом Никифором, Чубенковым и всеми четырьмя главами представленных на фестивале школ расположился на его ступенях.

– Ну что скажете, братцы, – начал он, – где мы хоть?

– Где-то на юге, – потянул воздух носом глава «китайцев» Жихарев. – Влажно. Субтропики. Это может быть Америка, или где-то в Азии, какой-нибудь остров в Тихом океане. Что за божок в храме, я понятия не имею. Но больше похоже на что-то азиатское.

Отец Никифор истово перекрестился.

– Очень точный адрес, – проворчал Чубенков. – Может мы все же в Абхазии, скажем, – с надеждой добавил он.

– Нет, – покачал головой Щекин. – В Абхазии я был. Мы точно не там.

– Надеюсь, что мы хоть в нашем мире, – протянул главный жрец Перуна Алексеев.

– Доигрались вы со своим язычеством, – злобно бросил ему Щекин.

– Стоп, братцы, – скомандовал Васильев. – Ссориться будете, когда домой вернемся. Давайте решать, что делать дальше.

– Ясно что, выбираться отсюда, – буркнул Щекин. – Вон дорожка в лесу. Идти надо.

– И сразу в российское посольство, – добавил Чубенков.

– Интересно, что мы скажем в посольстве? – поинтересовался Алексеев.

– Давайте сначала выйдем отсюда, – поежился чиновник.

– А куда придем? – поинтересовался Жихарев. – Если места дикие, здесь могут жить очень негостеприимные племена. Могут и напасть, если мы на их территорию зайдем.

– А ты уверен, что мы сейчас не на чьей-нибудь территории? – поинтересовался у него Рыбников. – Храм-то чисто убран, площадка перед входом не заросла. За ним ухаживают.

– Значит, рядом есть люди, и мы можем их найти и сориентироваться, – повеселел Васильев. – Ну что, идем?

– Давайте для начала обсудим, как с ними будем разговаривать, – предложил «китаец» Жихарев.

И тут лес огласился дикими криками.

Глава пятая, о первой схватке и первых жертвах

Антон сидел в кругу ребят из своего клуба. Беседовали, естественно, о том, куда они попали и как это случилось. Шок первых минут прошел, а после комедии с ритуалами, устроенной спонсором, чувство реальности окончательно вернулось ко всем присутствующим. Если, конечно, человек, непонятным образом в мгновение ока перенесшийся из России в неведомый храм в субтропиках, может говорить о чувстве реальности.

Сами не зная о том, ребята полностью повторили рассуждения «командиров» и быстро пришли к выводу, что попали они либо в южную Индию, либо в Малайзию, и лучшее, что можно придумать, это идти по виднеющейся в лесу тропинке. Сейчас Таня сидела, обхватив колени руками, и молчала, а парни активно обсуждали, что могло явиться причиной их столь внезапного переноса в пространстве.

– Доигрались эти язычники, – ворчал Пак. – Где только такое заклинание нашли?

– Да он же сказал, у какой-то бабки, – ответил Антон. – Никогда бы не подумал, что такие вещички работают.

– Он, кажется, тоже, – хмыкнул Пак.

– Хотел бы я знать, когда мы до цивилизации доберемся, – произнес Толя, один из молодых ребят, обладатель синего пояса по карате.

– Да, и с каким местным населением мы еще здесь встретимся, – покачал головой Антон. – Не думаю, что здесь живут спокойные миролюбивые финны.

И тут из лесной чащи, держа длинные бамбуковые палки наперевес, выскочили человек двадцать белобрысых бородатых мужиков, в рубашках и штанах из мешковины, плетеных лаптях и кинулись на сидящих на поляне людей.

Все вскочили со своих мест. Антон выхватил из-за пояса нунчаки. Одну пару он тут же передал Паку, другую зажал в руках, готовясь к бою. На них неслись четверо атакующих. Антон увидел, что к бамбуковым палкам прикреплены металлические наконечники. Попросту говоря, это были самодельные копья.

Шагнув вперед, Антон увернулся от выпада копья и ударил нунчаками по голове противника. Тот охнул и повалился на землю. Тут же перед парнем предстал второй нападающий. Этот уже осторожничал: делал неглубокие выпады и тут же отступал. Антон никак не мог сблизиться с ним настолько, чтобы достать его своим оружием. Ему уже стало ясно, что перед ним противник, не слишком искусный в бою, но всё же достаточно опасный со своим самопальным копьем. По левую руку от Антона возник Толя, по правую – Таня.

– Таня, уйди! – крикнул Антон.

Где-то сбоку что-то дважды грохнуло. Крики на площадке усилились, и через несколько секунд мужик, с которым дрался Антон, резко развернулся и бросился наутек. Пробежав вслед за ним несколько шагов, Антон остановился. Тут же мимо него пронесся еще один нападающий. Обернувшись, Антон увидел, как айкидока Константин с Колей, вторым синим поясом из секции карате, прижимают к земле четвертого нападающего. Костя выкрутил его правую руку, а Николай неумело пытался завести левую за спину. Впрочем, Антон сразу понял, что это не требуется, настолько качественно выполнил прием Константин. Пак, сжимая нунчаки в руках, осматривал лес.

Антон оглянулся в сторону храма, увидел, что спонсор сидит на ступеньках, зажимая рукой с пистолетом рану в левом плече.

– Ребята, тащите сюда тех, кого захватили! – крикнул Рыбников, стоящий чуть поодаль с обнаженным мечом в руке.

Константин с Николаем подняли пленного и повели к храму. При этом Костя настолько умело перехватил руку, что мужик не успел даже охнуть. Сделав знак Толе, Антон заткнул за пояс нунчаки. Они подхватили поверженного Антоном нападавшего и поволокли туда, куда указал Рыбников. Антон заметил, что два рукопашника тащат в том же направлении еще одного оглушенного пленника.

Когда они подошли к входу в храм, их наставник уже колдовал над раной спонсора. Даже не обернувшись, он скомандовал:

– Таня, здесь я разберусь. Посмотри остальных. Есть раненые.

– А она умеет? – нахмурился Чубенков.

– Она врач-терапевт, – буркнул Рыбников. – Два года назад мединститут закончила.

Таня тут же исчезла, а Рыбников, обернувшись к Чубенкову, приказал:

– Снимайте рубашку и рвите на бинты. Рану надо перевязать.

– Почему я? – возмутился чиновник.

– Я сказал, снимайте! – рявкнул Рыбников.

Повертев головой и не найдя у окружающих сочувствия, Чубенков снял рубашку и передал ее двоим рукопашникам, которые тут же принялись резать ее штык-ножами на длинные полосы.

Рыбников помог Васильеву скинуть с плеча пиджак, разорвал футболку и принялся перевязывать рану, приговаривая:

– Плохо, что нет дезинфекции, но терпи, Сергей. Рана не опасная. А я и не знал, что ты все еще при оружии ходишь.

– Полезный аксессуар и в наши дни, – морщась от боли, ответил Васильев.

Закончив перевязывать спонсора, Рыбников повернулся к подошедшей сзади Тане. Руки у девушки тряслись, а неестественная бледность говорила, что она находится на грани срыва.

– Что там, Таня? – спокойно спросил Рыбников.

– У ребят небольшие раны, – отстраненным голосом произнесла Таня. – Сейчас перевяжу. Трое нападавших убиты. Двоих спонсор застрелил, третьего рукопашники штыком… И еще этот, язычник…

– Что язычник? – не понял Рыбников.

Таня показала рукой в сторону, отвернулась и села на землю. Толпа, окружившая «командиров», расступилась, и все увидели лежащего на земле без движения парнишку, который читал проклятое заклинание. На его рубахе, прямо напротив сердца расплывалось большое красное пятно.

Глава шестая, о том, что любая фантастика может оказаться реальностью

По команде Рыбникова все быстро направились в храм. Как сказал глава «японцев», если у аборигенов имеется привычка атаковать с копьями наперевес, то они могут и начать обстреливать незваных гостей из луков. Как только в храм внесли тела убитых и втащили пленных, Рыбников приказал Коле и одному из рукопашников встать на страже у входа. Бой длился всего несколько минут, но за это время нападавшие потеряли шестерых: трое были убиты, трое попали в плен. Копья пленных и убитых были распределены между безоружными, как и седьмое, брошенное неизвестным противником и чуть не стоившее жизни спонсору.

Сам Васильев, более или менее пришедший в себя после ранения, немедленно распорядился, чтобы отряд ушуистов самым внимательным образом обыскал храм, и вместе с остальными «командирами» направился к сидевшим у стены пленным. Теперь общее внимание обратилось на них.

Менее всего пленники походили на аборигенов Азии или тихоокеанских островов: все как один белобрысые, голубоглазые, бородатые и достаточно рослые, с ярко выраженными европеоидными чертами. Тот, которого взяли айкидоки, баюкал вывихнутую руку. Двое других уже пришли в себя и молча озирались.

– Интересная картина, – проговорил Васильев.

– Хотел бы я знать, кто они такие, – поддержал Чубенков.

– Do you speak English?[3] – обратился к пленным Рыбников.

Внезапно один из пленных, выпучив глаза, выдал длинную фразу на непонятном языке.

– Да он по-фински говорит, – вскрикнул один из рукопашников.

– А ты по-фински понимаешь? – повернулся к нему Рыбников.

– Да почитай раз десять в год в Финляндию мотаюсь, – самодовольно ответил парнишка. – Челночу.

– Ну и что он сказал? – тут же поинтересовался Чубенков.

– Да бред какой-то, – фыркнул парень.

– А ты все же переведи, – попросил Рыбников.

– Он сказал, что мы будем наказаны за нарушение покоя храма великого Кирипуки.

– Точно бред, – хмыкнул Васильев.

– Спроси, – приказал Рыбников, – кто они и как давно здесь живут.

Парень перевел вопросы, выслушал ответ и проговорил, явно сбитый с толку:

– Они говорят, что принадлежат к племени Оти, а живут они здесь со времен, предшествовавших великой тьме. Он говорит, что весь его народ зовется суоми. Но русские называют их финнами, потому что у них лучшие в этих местах финиковые пальмы.

– Спроси, веруют ли они в Иисуса Христа, – выступил вперед отец Никифор.

Парнишка передернул плечами, но перевел вопрос и затем огласил ответ:

– Говорит, что этого человека они не знают, но если им его покажут, то обязательно поверят.

– Спроси, – скомандовал Чубенков, – не знают ли они, где живут ближайшие европейцы.

Ответ обескуражил всех.

– Они говорят, – сообщил парнишка, – что вся эта земля зовется Европой. И сами они европейцы, как и свей, и дойчи. Он спрашивает, к какому народу принадлежим мы.

– Скажи, что мы русские, – распорядился Чубенков.

– Он говорит, – перевел ответ пленника парень, – что так и думал. Правда, был очень удивлен нашей одеждой и оружием. До русских поселков всего три дня пути.

Присутствующие изумленно переглянулись. Пленный произнес еще одну длинную фразу.

– Он спрашивает, чем мы занимаемся, – перевел рукопашник.

– Боевыми искусствами, – ответил Щекин.

Услышав ответ, финны начали бурную дискуссию между собой.

– О чем они говорят? – с тревогой в голосе спросил Рыбников.

– Сложно понять, – отозвался переводчик, – что-то про разбойников и грабителей. A-а! Они считают нас разбойниками…

Внезапно, как по команде, все трое пленных сорвались с места и, оттолкнув стоящих ближе всего к ним конвоиров, бросились к выходу. Никто не успел среагировать, однако у выхода их встретили стоящие на страже рукопашник и каратека. Двое мужиков, разом кинувшись на Колю, сбили его с ног и выскочили из храма. Но второй замешкался и получил удар штыком в область сердца. Застонав, он рухнул ничком на пол храма.

– Да что же вы без убийства не можете! – отчаянно закричал Рыбников, подбегая к раненому. Тот уже бился в агонии.

Глава седьмая, о выборах главнокомандующего

Теперь уже главы школ, чиновник, спонсор и священник сидели у подножья идола, очевидно, Кирипуки. Их подопечные понуро разбрелись по разным сторонам храма, разбившись опять же строго в соответствии со своими школами. Вход теперь охраняли Пак и один из кулачников.

– Короче, – хлопнул себя по ляжке Васильев, прекращая явно затянувшуюся и бесплодную дискуссию, – кончай базар. Время только зря тратим. Предлагаю каждому коротко высказаться – что он считает нужным делать и почему. Сам скажу так: попали мы в места, явно далекие от цивилизации. Эти финны, наверняка, какие-нибудь хиппи, сбежавшие от цивилизации и одичавшие. Но про европейцев они слышали. Поэтому предлагаю выйти на поиски нормальных людей. Тем более что еды у нас нет, а храм, того и гляди, подвергнется новой атаке. Хоть Жихарев и нашел родник, на одной воде долго не просидишь. Что скажете?

– Согласен, – вскинулся Чубенков. – Давайте уходить отсюда.

– Вообще-то, версия насчет одичавших финнов не выдерживает никакой критики, – заметил ушуист Жихарев. – Неужели они так одичали, что субтропики от Скандинавии отличить не могут? Я всё же склонен думать, что нас занесло в другой мир. Что касается предложения, согласен, надо искать дорогу отсюда. С этим народом мы уж больно нехорошо поздоровались. Четыре трупа уже.

– Это адские места, – заявил отец Никифор, – где имени Господа Иисуса не слышали. И посланы мы сюда за грех участия в игрищах дьявольских. Потому язычников поганых от наших рядов отвергнуть надо и воинством христовым, помолясь, идти искать земли христианские.

– А вы уверены, отец Никифор, что вас лучше поймут, если вы будете изъясняться на церковнославянском? – спросил Рыбников.

– Разделяться не будем, – отрезал Васильев. – У нас сейчас каждый человек на счету. Если будет новое нападение, по отдельности нас могут перебить. Давайте дальше. Что скажешь, Борис?

– Думаю, мы всё же в другом мире, – покачал головой главный жрец Перуна Алексеев. – Но то, что здесь есть люди, говорящие по-фински и слышавшие о каких-то русских, радует. Может, здесь есть кто-то поближе к нам. Может, этот мир зеркальный… Не знаю. В общем, надо идти искать этих русских.

– Зеркальный не зеркальный, Малайзия или Филиппины, – пробурчал рукопашник Щекин, – а цивилизованных людей искать надо. Я за поход.

– И я тоже, – поддержал его Рыбников. – Только мы здесь, считай, в боевых условиях. Если что произойдет, действовать надо быстро и согласовано. Иначе, если кого в пути встретим, опять великий хурал будем собирать на тему: «Что делать?» Надо выбрать старшего.

– Так что же, – поднял брови ушуист Жихарев, – ребят звать будем?

– Зачем нам балаган? – пожал плечами Рыбников. – У меня свои ребята, у тебя свои. Кого ни изберем, они всё равно тебе и мне подчиняться будут, если головы на плечах есть. А вот между собой мы должны договориться. Иначе ничего хорошего не будет.

– Согласен, – буркнул Щекин.

– О чем вообще спорить? – взвился Чубенков. – Я как представитель власти принимаю командование на себя.

– Сиди, – презрительно бросил ему Васильев, – ты у себя в кабинете командовать да баб по гостиницам тискать горазд. А здесь от тебя пользы как с козла молока. Я предлагаю избрать… Никиту.

– Нет, – покачал головой Рыбников, – избирать кого-то из глав школ неправильно. Его главенство в полной мере не примут остальные. Выводить нас должен ты, Сергей.

– Ну, если вы так считаете… – не без самодовольства отозвался Васильев. Было заметно, что он рассчитывал именно на такой ответ.

– Владимир Владленович Чубенков – представитель власти, Богом нам данной, – возвестил отец Никифор, – и он должен возглавить поход сей.

– А я за Васильева, – заявил Жихарев.

Рукопашник Щекин несколько раз обвел взглядом собравшихся, потом посмотрел на отца Никифора, потупился и проговорил:

– А я за Чубенкова.

– Я за Васильева, – подал голос кулачник Алексеев.

– Так, – подытожил Рыбников, – четыре против трех. Я думаю, итог выборов ясен.

– Нет, не ясен, – вскочил на ноги отец Никифор. – Не пойдут православные с язычниками погаными. Отдельно пойдут воины православные.

На лице у Чубенкова отразился плохо скрываемый испуг.

– Да я же православный, отче, – обиженно прогудел Васильев.

– А шабаш бесовский кто собрал?

– Тихо, – Васильев, как бы невзначай, положил руку на кобуру, висевшую у него на поясе. – Я сказал, выбор сделан. Выходить надо всем вместе. Пока я здесь командую, никакого самоуправства не будет. Ясно?!

Отец Никифор явно сник, но промолчал, а вот на лице у Чубенкова отразилось явное облегчение.

– Значит так, – скомандовал Васильев, – готовьте ребят к выходу. Пусть твои ребята, Борис, для парня погибшего могилу выкопают. Похороним да пойдем. – А может, с собой понесем? – предложил Алексеев.

– Я сказал – похоронить, – жестко скомандовал Васильев. – Жара. Представляешь, что с ним через сутки будет? Потом сразу выступаем. Если найдем дорогу домой, за телом всегда вернуться можно.

– Выступать будем на ночь глядя? – уточнил Рыбников. – Ты на солнце-то смотрел? Сколько до наступления темноты? Часа два, не больше. Значит, ночевать будем в лесу. Как раз, чтобы этим ребятам за своих убитых поквитаться было легче. Да еще неизвестно, какое зверье здесь водится, змеи, пауки. Здесь хоть каменный храм. Вход всего один. В случае чего отбиться легче. А на рассвете выступим. За день сможем оторваться прилично.

Васильев ненадолго задумался.

– Согласен. Так и сделаем. Значит так, Борис, скомандуй своим ребятам, чтобы твоего парня похоронили. А ты, Павел, отряди со мной кого-нибудь из своих рукопашников потолковее.

– Это зачем? – нахмурился Щекин.

Васильев неторопливо достал пистолет.

– А жрать вы что собираетесь? Я тут у вас один сейчас охотник. Но одному в лес соваться не хочется. А твои ребята и побоевитее, и экипированы получше. Ботиночки как раз для здешнего леса, ни одна змея не прокусит.

– Давай я пойду, – предложил Щекин.

– Не, ты здесь сиди. Я и сам справлюсь. А пока меня нет… слушаться будете Никиту.

Подойдя к своим ребятам, Рыбников поманил их к себе и быстро произнес:

– Утром выступаем. Попробуем найти следы цивилизации. Васильев командует.

Лица у всех вытянулись.

– Этот?! – Таня недовольно выпятила губу.

– Никита Викторович, – молящим голосом проговорил Антон, – да это же бандит.

– Спокойно, – тихо, но стальным тоном произнес Рыбников, – он мужик тертый, не полезет на рожон и не струсит в критической ситуации. Всех вместе только он вывести может. Так что будете Васильева слушаться… если я не скажу другого.

Глава восьмая, о мелких пакостях

Пока Рыбников наедине беседовал с Васильевым у подножья идола, его ребята тихо сидели кружком в одном из углов храма и лакомились мясом застреленной спонсором косули. Убитое единственным метким выстрелом животное зажарили на импровизированном вертеле, сделанном из трофейного копья, прямо посреди храма, используя надломанные ветки и листья пальм. Оставалось только радоваться, что и у Васильева, и у Чубенкова оказались зажигалки и что мяса хватило на всех.

Всевозможные версии происшедшего уже были обсуждены, и теперь уставшие и весьма изголодавшиеся ребята были полностью поглощены едой. Впрочем, в голове у каждого, конечно, все еще вертелись вопросы и версии. Каждый гадал, удастся ли им выпутаться из столь необычного приключения и вернуться домой.

В кружок подсел Чубенков. В надетом на голое тело пиджаке, из-под которого выглядывала волосатая грудь, чиновник выглядел весьма комично. Однако, стараясь изобразить уверенность в себе, Чубенков нахохлился и произнес покровительственным тоном:

– Ну что, ребята, отдыхаете?

Все молча кивнули и уставились на чиновника в ожидании развития столь банально начавшегося разговора.

– Не робейте, – чиновник явно играл веселость, – прорвемся. Главное, девушек беречь. Тебе как, красавица, не очень страшно?

Таня смерила его презрительным взглядом.

– А вам?

– Да мне чего, – запетушился чиновник, – русские везде пройдут. Ты главное – старших держись, они не подведут. Тебя как зовут?

– Таня.

– Вот что, Танюша, – Чубенков как бы невзначай придвинулся к Тане и приобнял ее за плечи, – если будут какие проблемы или обидит кто, ты ко мне подходи. Я все вопросы решу.

Девушка брезгливо скинула его руку и отодвинулась.

– Послушайте, любезный, – не выдержал Антон, – мы сами разные вопросы решать умеем и без посторонней помощи.

– А вы не кипятитесь, – снова нахохлился чиновник. – Ситуации разные бывают. Так или иначе, мы здесь граждане Российской Федерации и должны действовать согласно ее законам.

– А есть она здесь, эта Российская Федерация? – хмыкнул Пак.

Он четверть часа назад сдал пост у дверей храма новому.

– Обязательно есть. Не верю я в параллельные миры и инопланетян всяких, – заявил чиновник. – Да, в любом случае там, где мы, там Российская Федерация. А власть сейчас захватил, – он понизил голос до шепота, – сами видите кто. Васильев таких дел наделает, что вовек не отмоетесь. В большую беду он нас завести может. В общем, так. Завтра с утра вы заявите, что Васильеву не подчиняетесь. Я дам знак, когда. Главное – у этого бандита оружие отобрать.

Но здесь рукопашники обещали помочь. Вы даже не вмешивайтесь. Главное, меня слушайте. Вместе мы сила. Вместе мы большие дела сделать сможем.

Чубенков гордо воззрился на Таню, любуясь ее красотой и стараясь продемонстрировать, что в его тщедушном теле кроется невидимый пока Наполеон.

– Вы с Никитой Викторовичем об этом поговорите, – предложил Антон. – А уж мы промеж себя, что надо, решим.

– Ребята, – Чубенков снова перешел на шепот, – ваш Никита Викторович человек, конечно, сильный, боец хороший, учитель карате, айкидо там. Но вы и с ним поосторожней. Вы прежде всего российские граждане, а Никита Викторович, он не всегда с законом дружен был. Вы об этом пока не шибко распространяйтесь, но у него скоро большие проблемы с правоохранительными органами возникнуть могут. Да и сам он, знаете… В общем, он тоже не туда завести может.

– Знаете, любезный, – Антон вытащил из-за пояса нунчаки, – я вам советую от нас держаться на расстоянии не менее чем метров десять. Потому как я иногда с нунчаками неожиданно упражнения делать начинаю. Так, непроизвольно, себя не контролируя. Так уж, чтобы вам случайно промеж глаз не попало, стойте лучше подальше.

– Вы, молодой человек, поаккуратнее… – оскорбился Чубенков, обводя взглядом присутствующих и явно ища сочувствия.

Сочувствия он, однако, не нашел. И лишь Таня, мило улыбнувшись, произнесла:

– Не обижайтесь, Владимир Владленович, но мы уж сами, между собой всё решим.

Под неприязненными взглядами Чубенков поднялся, осмотрелся и направился к кружку кулачников. Ребята переглянулись, но обменяться впечатлениями не успели, поскольку рядом возникла фигура отца Никифора, который до этого сидел среди рукопашников и явно дожидался, пока чиновник отойдет от «японцев».

– А имеются ли среди вас православные? – осведомился он.

– Я крещеный, – смущенно произнес Толя.

– А на исповеди давно был? А причащался? – поинтересовался священник.

Толя отвел глаза в сторону и пробурчал:

– Ну, год назад.

– А остальные? – с надеждой в голосе спросил Никифор.

Молчание было ему ответом.

– Вот что, ребята, – священник опустился на корточки и понизил голос до шепота, – все мы грешные. Но Господь наш в милосердии своем прощает прегрешения людские, ежели грешники возвращаются к нему, как блудный сын к отцу своему. Посему ныне, когда низвергнуты мы бесовским наущением в адские пределы, во спасение душ наших бессмертных должны все обратиться к истинной вере. Ибо люди, ведомые грешником, заветам Господним не следующим, на погибель обречены, а души их – на вечные страдания в геенне огненной.

– Вывод? – спросил Антон, глядя прямо в глаза священнику.

– А беда в том, – продолжил Никифор, явно несколько сбитый с толка таким приемом, – что во главе отряда нашего встали нынче люди, Христа отринувшие и дьяволу душу предавшие. Оттого, во имя спасения душ ваших бессмертных, призываю вас не подчиняться бесами одержимым. Васильев, что командует ныне – бандит. Надо бы его арестовать и обезоружить. А идти мы должны под знаменем Христа и под водительством людей Божьих.

– То есть под вашим? – уточнил Антон.

– Мое дело молитва и духовное наставление, – кротко потупил глаза Никифор. – Для мирских же дел Бог иных слуг избирает. Представитель власти российской поход наш возглавить должен. Однако я здесь единственный священник. И оттого прежде вы меня слушаться должны, а уже потом владыку мирского, во имя спасения душ ваших.

– Да мы как-то всё больше с Никитой Викторовичем, – хмыкнул Антон.

– Рыбников ваш – грешник великий, – насупился священник. – Это он бандита во главу отряда нашего воздвигнул. Ишь, беседуют. Дьявольские культы на тренировках своих ввел, бесам поклоняться вас заставил. Он всё под себя гребет, мошну свою набивает. Вас использует к своей выгоде. Погубит он и жизни, и души ваши. Со мной же вы к подлинной вере и спасению придете. Чувствую я, что промысел Божий в том, чтобы мы в этих местах языческих символ истинной веры воздвигли, души язычников к Богу обратили. И вы, как воины православные, помочь мне в том должны. За то славу неизмеримую обретете и жизнь вечную в райских кущах. Потому, чтобы вам живыми остаться и души свои не погубить, не следует вам ни Васильеву, ни Рыбникову подчиняться. Следует вам восстать…

– Потому, отче, – передразнил его Антон, – чтобы вам сохранить свою жизнь и, простите, шкуру, советую немедленно сделать отсюда ноги.

– Грешно, юноша, – бросил на него ненавидящий взгляд Никифор. – Покайся, пока не поздно. – И, не дождавшись ответа, решительно заявил: – Отриньте его от рядов ваших. Ныне, кто вере православной предан, встаньте и следуйте за мной.

Он поднялся и сделал шаг в сторону. Однако все ребята остались на месте. Толя, бросив на священника тревожный взгляд, отвернулся и потупился.

– Вовеки прокляты будете, и гореть вам в геенне огненной, – объявил Никифор, развернулся и направился к кружку ушуистов.

– Зря ты с ним так, – укоризненно сказала Таня Антону. – Священник всё-таки.

– Извини, не сдержался, – Антон отвел глаза в сторону.

К ним подошел Рыбников и сел рядом с Паком.

– О чем речь? – поинтересовался он.

– Да вот, вербуют нас, – усмехнулся Антон. – То в добропорядочные граждане Российской Федерации, то в воины христовы.

– Ну а вы?

– А мы посылаем, – буркнул Антон.

– И всё в тебе эта каратекская дубовость сидит, – сокрушенно покачал головой Рыбников. – Я же говорил, надо не посылать и ломать, а сопровождать, брать под контроль и использовать. Тем более что эти идиоты, похоже, затеяли переворот.

– Вы уже знаете? – встрепенулся Антон.

– Мудрено не догадаться, – усмехнулся Рыбников. – Ну, что вам там предлагали?

Антон вкратце рассказал. Лицо Рыбникова посуровело.

– Я думал, у людей хоть чувство самосохранения есть, – вздохнул он. – Значит так, расклад более или менее понятен. Сейчас пойду Васильева предупрежу. Потом с Жихаревым и Алексеевым поговорю, а потом Щекина постараюсь образумить. А вы, после того как отойду, по одному, по два перемещайтесь к Васильеву. Если кто из рукопашников полезет, не пускайте. С Щекиным не ссорьтесь, сразу меня зовите. Это моя забота. В общем, будьте осторожны. Поняли?

– Ясно, – кивнул Антон.

Рыбников поднялся, но Антон остановил его.

– Никита Викторович, вы сегодня не вступили в бой?

Рыбников внимательно посмотрел на ученика.

– Нет. Как только нападающие приблизились к нам, Васильев открыл огонь. Хорошо, что эти ребята вовремя ретировались. Васильев – прекрасный стрелок. Трупов могло быть значительно больше.

– Они ведь ранили его копьем, – заметил Пак.

– Это только осложнило ситуацию, – покачал головой Рыбников. – Такие люди, как Васильев, раненные еще опаснее. А Васильев всегда бьет только на поражение. Это я давно знаю.

– А если бы нападающие до вас все же добежали, вы бы убивали? – спросил Антон.

Рыбников снова пристально посмотрел ему в глаза.

– Есть один важный принцип. Воин может допустить две смертельные ошибки: убить, когда можно не убивать, и не убить, когда надо убивать. Если ты знаешь, что тебе нужно в жизни, ты не перепутаешь одно с другим.

Он зашагал к кулачникам.

Глава девятая, о мятеже

Вскоре кулачники, а затем и ушуисты как бы невзначай, следом за «японцами» переместились к подножию идола и окружили Васильева. Сам бизнесмен вынул оружие из кобуры, демонстративно заткнул его за пояс и сел лицом к залу. Перемещение не осталось незамеченным рукопашниками. Они сгрудились вокруг Никифора и Чубенкова и с опаской поглядывали на собравшихся у идола.

Рыбников подошел к ним и отвел Щекина в сторону. Между ними состоялся весьма бурный диалог, в конце которого Рыбников раздраженно махнул рукой и направился к Васильеву. Придвинувшийся поближе Антон расслышал его слова:

– Обещали не нападать.

– Ты им веришь? – тихо спросил Васильев.

– Щекин не должен подвести. Он же понимает, что всеобщая драка всем во вред. Но там еще эти двое… В общем, надо сказать ребятам, чтобы разбились на три смены, чтобы кто-то все время сторожил. Мы с тобой тоже будем спать по очереди.

– А вход в храм?

– Щекин обещал охранять. Не дурак же он, чтобы под второе нападение подставляться.

– Слушай, Никита. Как мы дальше-то будем? Так и станем друг на друга волками смотреть?

– Боюсь, так и получится. Лучше будет идти по отдельности.

– Ты что, сдурел? У них же такие боевые ребята. Нельзя их отпускать. Без них мы на треть слабее.

– А ты хочешь, чтобы тебя в спину ударили?

Васильев несколько секунд молчал, а потом понизил голос до шепота. Но Антон все же расслышал:

– Там один Щекин самостоятельная фигура и чего-то стоит. Поп еще воду мутит. Без них ребята пойдут за нами. Чубенков на сторону сильного переметнется. Это только два выстрела, Никита. У меня еще запасная обойма есть.

– И не думай, – сердито отрезал Рыбников. – Я тебе не дам.

– Как знаешь, – проворчал Васильев после паузы. – Но до рассвета-то они не уйдут?

– Нет, конечно.

– Вот и отлично. А завтра поговорим.

Эту ночь Антон почти не спал. Ему досталась первая смена, но и после того, как Рыбников приказал ему смениться, он долго ворочался и не мог сомкнуть глаз. В голове крутились мысли о странных событиях прошлого дня. Вспоминались глаза убитого парнишки. Всплывали мгновения схватки. Не давали покоя мысли о возможном новом нападении аборигенов и произошедшем расколе. Судя по движениям лежавших рядом ребят, он понял, что большинство из них так же не может сомкнуть глаз и уснуть на жестком и холодном каменном полу. Забылся Антон только под утро.

Проснулся он неожиданно, как бы рывком. Все вокруг двигались. Антон тоже вскочил на ноги и оказался в центре шеренги, образованной поднявшимися «дружинниками». Напротив них, шагах в десяти, словно на параде, по стойке «смирно» с автоматами на плече стояли рукопашники во главе со Щекиным. Рядом застыли отец Никифор и Чубенков.

– Поскольку власть в отряде захвачена криминальными элементами, мы не видим возможности для дальнейшего совместного продвижения, – отчеканил Щекин. – Мы покидаем отряд и призываем всех, кто является верным сыном своей родины, последовать за нами.

– Это кто здесь криминальный элемент? – с вызовом выкрикнул Васильев, выходя вперед.

Рыбников сзади положил ему руку на плечо, очевидно, призывая «снизить обороты», потом встал вровень с лидером и крикнул:

– Глупость делаешь, Павел. Сам рискуешь и нас подставляешь.

– Мы с тобой все уже обсудили, Никита, – отрезал Щекин. – В последний раз предлагаю следовать за нами всем, кто не хочет подчиняться преступникам.

– И всем истинно верующим следует с нами идти, – объявил отец Никифор. – А кто останется, на того кара Божья падет.

Рыбников явно хотел что-то сказать, но неожиданно Васильев отскочил в сторону, выхватил пистолет и навел его на Щекина.

– Стоять! – заорал он. – Кто первый к выходу пойдет, пристрелю к чертовой матери.

– Сергей, опомнись, – крикнул Рыбников.

Он повернулся к Васильеву, и его рука непроизвольно легла на рукоять заткнутого за пояс меча. Спонсор сделал еще один шаг в сторону и навел оружие на Рыбникова.

– И ты уймись, Никита. Не ты здесь командуешь. Как я сказал, так и будет. Ну-ка, десять шагов назад. Знаю я твои штучки.

Рыбников не сдвинулся с места.

– Назад! – рявкнул Васильев. – Сам же говорил, если один командовать не будет, все погибнем. Вот и не обижайся. Я здесь все решаю. Отойди, Христом богом прошу. Пристрелю иначе. Сам знаешь, другого выбора у меня нет.

Рыбников немного помедлил, а потом все же отошел на требуемое расстояние.

– Сергей Семенович, вас же избрали, – крикнул Алексеев.

В то же мгновение главный жрец Перуна оказался на прицеле, но потом Васильев начал медленно поворачиваться, обводя пистолетом всех собравшихся.

– Можете переизбрать, – язвительно сказал он. – Только голос моей «беретты» не забудьте учесть, электорат сраный. С голыми руками да шашками против волыны! Поглядим, какая у вас демократия получится. Поймите, черт вас раздери, мне не власть нужна. Просто, если вы со своими философиями нас поведете, погибнем все на хрен. А меня это не устраивает. Короче, так, мужики, никто никуда уходит. Я так сказал. Выйдем все вместе. – Васильев сделал паузу и снова повернулся в сторону рукопашников. – Но есть кое-кто, кто нам явно будет мешать.

Пистолет застыл на Щекине. Рукопашник напрягся и медленно потянулся к рукояти шашки. Антон понял, что сейчас произойдет непоправимое. Каким-то шестым чувством он осознавал, что приблизиться сейчас к Васильеву не сможет никто, потому что любое движение не укроется от опытного стрелка… Движение, вот что надо!

Антон выхватил из-за пояса нунчаки и метнул в голову Васильеву. Тот ловко увернулся, снова вскинул оружие. Антон увидел, что прямо ему в лоб смотрит дуло пистолета. Мгновения показались минутами, и парень понял, что настал его смертный час…

Неожиданно пистолет вскинулся вверх и выстрелил. Пуля просвистела над головой Антона. Из груди Васильева, на уровне сердца внезапно вышел окровавленный клинок. Той доли секунды, которую Васильев потратил на уклонение от нунчак, Щекину хватило, чтобы одним прыжком оказаться рядом, обнажить оружие и нанести удар. Пистолет со стуком упал на каменный пол. Глаза спонсора закатились.

– Ты что наделал? – выкрикнул подскочивший Рыбников.

Щекин хладнокровно выдернул оружие, и тело Васильева рухнуло на каменный пол.

На несколько секунд в храме повисла гнетущая тишина. Все застыли в оцепенении, а потом раздался истошный женский вопль. Девчонка-ушуистка забилась в истерике. Жихарев с одним из своих парней принялся ее успокаивать.

Это вывело присутствующих из ступора. Все одновременно подались вперед и плотно окружили лежавшее на полу тело. Рукопашники, ушуисты, кулачники, «японцы», – все перемешались. Над убитым стояли Рыбников и Щекин.

– Собаке собачья смерть, – спокойно обронил Щекин.

– А обезоруживать ты уже разучился? – проворчал Рыбников. – Ведь мог же.

– Может, так оно и лучше будет. – На лице Щекина не дрогнул ни один мускул.

Рыбников безнадежно махнул рукой. Возникла пауза. Под трупом медленно растекалась лужа крови. Алексеев наклонился и поднял пистолет.

– А с этим что?

– Себе бери, раз уж взял, – буркнул Рыбников. – В карманах у него пошуруй. Там запасная обойма должна быть.

– Товарищи, – в центр круга вышел Чубенков, – я как представитель власти принимаю на себя командование отрядом.

Толпа зашумела.

– Не хотим чиновника, – крикнул кто-то.

– Тихо, – прогремел зычный голос Рыбникова. Он повернулся к Щекину и негромко добавил: – Чего ты хочешь, чтобы остаться? Не губи людей.

Щекин немного помедлил.

– Командовать должен представитель власти. Все должны ему подчиняться.

– Хорошо, пусть будет так.

По толпе пронесся ропот.

– Лучше будет, если командовать будет Чубенков, – крикнул Рыбников. – Нам нельзя расходиться. По отдельности мы можем не выжить.

– С этим и подавно не выживем, – крикнул один из ушуистов.

– Никита Викторович, мы Чубенков подчиняться не будем, – решительно заявил Пак.

Ропот усилился.

– Кто за то, чтобы командовал Чубенков? – громко спросил Рыбников.

Поднялись только руки рукопашников… да и то двое помедлили и проголосовали только после строгого взгляда Щекина.

– Кто против?

Ответом был лес рук.

– Мы не должны разделяться, – с напором повторил Рыбников. – Раскол может погубить всех.

– А мы не хотим подчиняться этому, – один из кулачников указал на Чубенков.

Вокруг послышались одобрительные голоса.

– Тогда мы уходим, – Щекин шагнул назад.

За ним последовали ученики. Теперь рукопашники снова стояли в стороне от остальной группы.

– Павел, опомнись! – воскликнул Рыбников. – Это же просто глупо.

– Это есть единственный путь ко спасению, – объявил отец Никифор, подходя к Щекину. – Истинно православные пусть последуют за нами. Язычников и тех, кто не раскается, что восточными единоборствами занимался и тем бесам поклонялся, мы с собой не возьмем.

Рыбников поджал губы.

– Ладно, бог с вами. Уходите, если иначе не можете.

– Кто с нами, становись в строй, – скомандовал Щекин.

Несколько секунд никто не двигался, а потом один из ушуистов повернулся к Жихареву и произнес – Простите, Петр Андреевич. Я иначе не могу.

Он подошел к отцу Никифору, перекрестился и жалобно попросил:

– Меня возьмете?

– От ушу своего отречешься? – спросил явно довольный священник.

– Отрекаюсь, – выдохнул парнишка.

– В грехах каешься?

– Каюсь.

– Святую церковь Христову принимаешь?

– Принимаю, святой отец.

– Становись в строй, – Никифор перекрестил отступника.

Следом к нему подбежала девушка-кулачница.

– И меня.

– От язычества отрекаешься? В грехе отступничества каешься?

– Каюсь, батюшка. Церковь святую принимаю.

– Благослови тебя Господь. Становись в строй.

Антон смотрел на Толю. Тот стоял, покусывая губы, но с места не двинулся.

– Больше никого? – крикнул Щекин.

Время шло, но к рукопашникам никто больше не присоединялся.

– Что же, отряд, нале-е-ево! – скомандовал Щекин. – Шагом, ма-а-арш!

Люди двинулись к выходу. За ними последовал чрезвычайно гордый отец Никифор. Только Чубенков остался стоять на месте.

– А вы что же, Владимир Владленович? – окликнул его Щекин.

– Да я лучше здесь останусь, – чиновник бочком подвинулся поближе к Рыбникову.

Антону показалось, что на лице учителя появилось разочарование. Щекин что-то хотел сказать, потом передумал, зло сплюнул и зашагал к выходу.

Глава десятая, о схватке с грозным противником

После ухода отряда Щекина все пребывали в растерянности. Убийство Васильева и раскол подействовали на ребят и «командиров» удручающе. Однако вскоре послышался зычный голос Рыбникова:

– Выступаем через полчаса. Всем умыться и позавтракать тем, что осталось от вчерашнего ужина. Сережа Пак и Толя Иванов, встаньте у дверей и последите за лесом. Не хотелось бы, чтобы наши вчерашние гости застали нас врасплох.

– Никита, а с этим что? – Жихарев показал на тело Васильева.

– Некогда хоронить, – ответил Рыбников. – Местные позаботятся.

Жихарев кивнул.

– Никита Викторович, хотел бы напомнить, что я возглавляю экспедицию, – заявил Чубенков.

– Конечно, Владимир Владленович, – отозвался Рыбников. – Я просто взял на себя кое-какие технические вопросы.

Чубенков удовлетворенно кивнул. Люди начали расходиться, старательно огибая мертвое тело.

– Никита Викторович, – прозвучал голос Пака от входа, – а тела-то исчезли.

Все бросились к входу и увидели, что оставленные вчера на поляне тела убитых врагов за ночь исчезли.

– Ничего себе, – присвистнул кто-то.

– А вы думали, что они просто так ушли? – резко спросил Рыбников. – Мы на территории чужого племени и чем скорее уйдем, тем лучше. Всем вернуться в храм и готовиться к выходу. Караульным смотреть в оба.

Люди зашумели и быстро укрылись под защитой каменных стен.

– Никита Викторович, – Антон подошел к учителю, когда они вернулись в храм, – объясните, зачем вы добивались, чтобы Васильев командовал?

– Я надеялся, что это предотвратит раскол, – тяжело посмотрел на него Рыбников. – Увы, напрасно.

– Мог ли Васильев нас вывести?

– Мог, не сомневайся. Он командовать всегда умел. Рукопашник был замечательный, стрелок превосходный. И главное, понимал, что выходить надо всем вместе, в отличие от этих… Но, видишь, амбиции заели. Это и погубило. Люди всегда создают себе проблемы сами. Дешевые понты нескольких честолюбцев дорого обходятся не только им самим.

– Собаке собачья смерть, – процедил Антон.

– Дурак, – обругал его Рыбников. – При чем здесь Васильев? Ты что, не понимаешь, что после смерти Васильева и ухода Щекина мы стали вдвое слабее?

– У нас есть пистолет, – напомнил Антон.

– Это может и спасти, и погубить, – сухо ответил Рыбников. – Ладно, иди к ребятам. Скоро выступаем.

Антон подхватил валявшиеся на полу нунчаки и направился к источнику, где выстроилась очередь на умывание. Однако вскоре от входа донесся крик Пака:

– Никита Викторович, там люди вооруженные! ...



Все права на текст принадлежат автору: Дмитрий Шидловский.
Это короткий фрагмент для ознакомления с книгой.
Принцип воинаДмитрий Шидловский