Сергей Бабернов Зверь???

Капитан ненавидел утро. Когда ещё, открыв глаза, чувствуешь себя так погано? Наверное, кто-то там, наверху, придумал проклятое время суток, что бы досадить вот таким не выспавшимся капитанам. Рука нырнула под подушку… Привычные формы, безупречная в своей гладкости поверхность, и готовность помочь в любой момент! Стоп!

Капитан в очередной раз рванул за хвостик мыслишку, что думает о бутылке пива, как… Нет! Даже никак о Ней! Кто Собственно Она! Фантом?! Идеализированная стерва! Хватит!

Горьковатая, ещё сохранившая вчерашнюю крепость, янтарная жидкость деранула по иссохшему горлу и упала в измученный фастфудами желудок.

«А кому какое дело?» — подумал капитан, досасывая колючую пену, и выполз из кровати.

Влажная наволочка цепанулась за щетину. Постель не отпускала капитана, как он когда-то не отпускал Её. Не отпускал?! Себе врать не надо! Если бы ты только захотел… Подрагивающая рука зарылась в кармане куртки, с минуту капитан разглядывал алую книжицу.

«Зачем?» — пальцы снова в кармане, нащупывают что-то мягкое продолговатое. Одной рукой капитан подносит к губам сигарету, другой открывает удостоверение.

«Не каждый йогурт одинаково полезен», — думает капитан, давясь сигаретным дымом и глядя на физиономию, ещё пару лет назад бывшую привлекательной.

Красильников Игорь Владимирович.

«Кто это?»

Глубокая затяжка, рука под подушкой, мягкая кожа, щелчок…

Как приятно ощущать тяжесть и прохладу безжалостной стали! Как завораживает бездонный свинцово-безжалостный зрачок, как хочется дёрнуть за курок и решить всё!

— Сначала ты! — движение пальца и оружие на предохранителе, изжёванная сигарета летит в форточку, рука сминает что-то цветное, отпечатанное в «Kodace».

Капитан бросается к двери.

* * *

— Игорёк, ты меня пойми! Вопрос ребром поставили. Ты зачем с Парановым сцепился?

— Товарищ майор, я работал без напарников. Последнее время.

— Да… Но это…

— Так какого хрена мне в пару ставят урода, белоручку.

— Товарищ капитан!

— Нет, товарищ майор, я доведу это дело! Доведу! Мне бы ещё парочку криминалистов и…

— Наглеешь! Может тебе ещё оперативную группу под начало? Не в столицах живём, мой дорогой.

— И экспертизу без очереди. Служу России, товарищ майор, и готов к присвоению очередного воинского звания!

— Не хочешь сойти? Отдохнуть?

— Я когда-нибудь сходил, товарищ майор? А на отдых вы меня уже посылали — по просьбе бывшей моей. Припоминаете?

— Тебе всё равно на пользу не пошло… Паранова тиранишь?

— No comment.

Красильников измерил шагами коридор, покурил (сперва в туалете, после в специально отведённом месте), изобразил кривую усмешку, пропустив мимо ушей туповатый анекдот Мигурского из соседнего отдела и встал перед дилеммой — где бы ещё убить рабочее время. Выезда на место происшествия не предвиделось, свидетели опрошены, подозреваемые отпущены… Работа с документами? Не помешало бы, но документы в кабинете — именно туда капитану и не хотелось.

По воле майора, недавно явился человек, коего Игорь ненавидел больше всех душегубов, маньяков и киллеров, увиденных за время службы, а если учесть, что капитан искренне считал своих подопечных неисправимыми подонками, мечтал о хорошей дозе свинца для каждого (заодно и для болтливых, лощёных адвокатов), то нетрудно догадаться, какие чувства испытывал Красильников к нежданному напарнику. Аккуратненькие костюмчики, сюсюканье со свидетелями, обязательные горячие обеды и экспандер на тщательно закреплённом крючочке, доводили Игоря до тошноты. Такой горе-опер, наверняка, через пару лет заработает безупречную характеристику и свалит в адвокатскую контору, а ещё годков через пять затрётся юридическим советником к какому-нибудь толстосуму. Мразь!

Под старым свитером, в нагрудном кармане рубашке, ждала своего часа заветная фляжка. Искушение велико, но капитан решил — ничего крепче пива до пяти вечера. Кстати, о пиве! Игорь вспомнил мучительный выбор пред палаткой, по дороге на работу — купить шоколадку для Мариночки из химлаборатории или потратить катастрофически тающие купюры на бутылку пива. В конце концов, Красильников рассудил — девчонке, за её работу, платит государство, а о его трещащей голове и подступающему к горлу желудке позаботиться некому. Вывод налицо: шоколадка — баловство и даже мелкая взятка, а, скажем, «Арсенальное Крепкое» или что-то в этом роде — предмет первой необходимости и экстренной помощи измученному организму.

Довольный капитан направился в химлабороторию. Самое время забрать результаты анализов у лишённой презента лаборантки.

* * *

Лаборантка (не успевшая подыскать более хлебное место или мужа ворюгу, выпускница ВУЗа) побаивалась Красильникова, впрочем, как и большинство работающих здесь женщин. Вечно хмурый, небритый, он вваливался в лабораторию, и запахи химикатов уступали место термоядерной смеси дешёвых сигарет и перегара. Запах не вызывал раздражения, в нём было даже что-то особенное, но он никак не сочетался с представлениями Мариночки о настоящем мужчине: красивом, умном, богатом и естественно влюблённом в неё без памяти. Трудно представить, как обозлённый субъект в растянутом свитере и потёртых джинсах объясняется в любви, в ожидании встречи обливается «Боссом» или «Олд Спайсом». Такой, если не занят по работе или не напился до смерти, скорее всего пялится в телевизор, предпочитая футбол или боевик про такого же как он сам ненормального.

— Вчерашние результаты, — бросил капитан.

Девушка поёжилась. В комнатке залитой ласковым весенним солнцем потемнело. Случайность или нет, но туча выползла именно в тот момент, когда капитан переступил порог. Лаборантка поспешно спрятала пилочку для ногтей и непослушными пальцами принялась перебирать папки с документами. На Красильникова девушка отваживалась взглянуть только из-под полуопущенных ресниц. Сама не понимая зачем она полезла в отчёты за прошлый месяц.

— Вот же они, — Игорь скривил губы. — Ну и бардак развели!

Капитан взял папку, раскрыл, просмотрел бумаги:

— Анализ слюны?

— Идентичный прошлым, — девушка не могла отделаться от впечатления, что Красильников разглядывает хорошо знакомое помещение, как потенциальное место преступления. Вон там труп со следами насильственной смерти, рядом тёмное пятно бурого цвета, поодаль предполагаемое орудие преступления. Жуть. Не человек, а робокоп какой-то! Пошути с таким насчёт пустых рук.

С утра Мариночка уже получила десяток комплиментов насчёт новой причёски и цветущего вида. В ящичке стола покоилось две шоколадки, в вазочке алели гвоздики. Пустяк, конечно, но приятно, когда на тебя обращают внимание. Красильников же если и подарит что-нибудь (случай более редкий, чем квартальная премия), то с видом человека, предлагающим ключи от сейфа бухгалтерии в день зарплаты.

— Сперма? Кровь? Пот? Волокна? — Игорь переворачивал листы один за другим.

— Там всё записано, — Мариночке хотелось поскорее избавиться от капитана. — Я делала только половину анализов. Потому…

— Ясно, — Красильников захлопнул папку. — Разберёмся. Кто умер?

— Что? — глаза девушки округлились.

— Четыре гвоздики, — Игорь кивнул на вазочку. — Обычно, чётное число для покойников.

— Это для меня, — пролепетала лаборантка.

Капитан ухмыльнулся и вышел из лаборатории. Мариночка, придя в себя, схватила гвоздики и швырнула в мусорную корзину. Идите вы к чёрту со своими подарками!

У криминалистов Игорь задержался. Петрович — старейший работник отдела — помнил Красильникова — щеголеватого, жизнерадостного лейтенанта, любимца всех сотрудниц, свидетельниц и даже проституток-стукачек. То ли в силу слабости зрения, то ли из ностальгии, а может по каким-то своим соображениям, старик как бы не замечал ни припухшего лица капитана, ни тёмных кругов под покрасневшими глазами, ни седоватой щетины, ни опустившихся плеч. О скверном характере Игоря и говорить не приходилось; когда была нужно, Петрович виртуозно прикидывался глухим, и ехидно-грубоватые замечания Красильникова висли в воздухе.

— Чайковского, Игорёк? — очки заползли на лоб, узкая рука прошлась по жизнерадостно-розовой лысине. — Я как раз собирался.

Капитан смотрел, как солнечные лучи отражаются на макушке старика, и его тошнило. Виной тому не похмелье. К нему Игорь привык, как привыкают друг к другу супруги лет за двадцать семейной жизни. В крайнем случае можно дотащиться к ближайшей палатке и залить внутренний огонь. Но вот куда спрятаться от жизнерадостных физиономий, пустых вопросов, вынужденных разговоров? Как они все достали. Порой Красильников чувствовал себя незваным гостем на всеобщем празднике. Как ему надоели все: от улыбающегося дежурного на входе, до майора, с умилением болтающего о первом шаге внука-сопляка!

— Мне лучше пивчанского, — буркнул Игорь, не надеясь отделаться.

— Ась? — улыбке старого хрыча позавидовал бы и рецидивист. Сама невинность!

— Я на минуту, за результатами, — капитан никогда не сдавался с первого раза. — Очень много дел.

— Вот ведь черти, врубят радио, аж стены трясутся! Работать-то не мешает, а вот говорить невозможно. Так тебе сколько сахару?

Красильников прислушался к едва различимому бормотанию за стеной, глянул на чайные пакетики в кружках, мысленно проклял булькающий электрочайник и капитулировал. Старый хрыч может лепить горбатого до вечера, а отчёты криминалистов нужны позарез. Господи, только бы хватило терпения выпить кружку вонючей коричневой гадости и выслушать десяток житейских советов. Капитан вспомнил Паранова и ухмыльнулся — уж лучше кампания криминалиста-симулянта, чем напарника-гомика.

* * *

Халявный чай неприятно булькал в желудке, от дурацких сушек болело горло, а рассуждения старика о жизни — человеческой вообще и его Красильникова в частности — вернули головную боль. Сейчас Игорь жаждал увидеть «напарника». Вот на ком капитан сорвёт скопившееся за утро раздражение, прежде чем прогуляться к заветному ларьку. Не появись проклятый хлыщ, сидел бы Игорь сейчас в кабинете, а все эти лаборантки-криминалисты сами бы несли свои бумажки. Нет, Паранову просто необходим разнос старшего товарища. Главное повод найти повесомее.

— Балдеешь, голубь ясный?! — капитан швырнул папки на стол, глянул на стул и отказался от идеи всей тяжестью обрушиться на рабочее место — замены мебели в ближайшее время не предвиделось, а балансировать на колченогом инвалиде во время допросов не хотелось. — Я с утра и на ковре побывал, и побегал, пособирал бумажки, а мы тут чем занимаемся? Ноготочки полируем? Творожок «Активиа» кушаем, чтобы животик не болел?

— Товарищ капитан…

— Кто старший группы, я спрашиваю?! — Красильников представил, как отправляет розовощёкого пижона в камеру к уркам не особо щепетильным в сексуальных пристрастиях. Головная боль утихла.

— Вы. Разрешите…

— Я?! Спасибо, что напомнил! Так какого хрена, товарищ недавний студент, старший группы в одиночку подставляет задницу начальству, а потом бегает по отделу и собирает результаты анализов? Я вас спрашиваю? Чем вы занимались?! Может со свидетелями работали? Ещё раз просматривали документы по месту происшествия? Искали в базе данных факты по схожим случаям? Проверяли алиби подозреваемых? Докладывайте! Или вы два часа околачивали груши той частью тела, которую вам следовало оторвать при рождении? Я жду, лейтенант.

Сразу полегчало, словно приложился к заветной фляжке. Игорь едва сдерживал усмешку, глядя на покрасневшее лицо и горящие глаза подчинённого. Капитану даже чудился скрип белоснежных (естественно, без малейшего признака кариеса зубов), он чувствовал, как запах, особый запах униженного и жаждущего отмщения мужчины, заглушает аромат дорогого дезодоранта. Пускай сорвётся: повысит голос, сожмёт кулаки. У него наверняка «отлично» и по физической подготовке, и по рукопашному бою, наверняка считает себя сильным и крутым. Посмотрим, голубок, что ты знаешь об обычной уличной драке, о грызне на выживание. Ну, давай же!

— Товарищ капитан, — Паранов в очередной раз справился с эмоциями, — с утра поступила сводка происшествий. В районе Петровки обнаружен труп молодой женщины. Судя по всему, случай аналогичный нашим. Мы уже как полчаса назад должны выехать. Я слышал там будут из области.

— Из области?! Какого чёрта ты меня сразу не нашёл?!

— Вы иногда опаздываете… Или, вообще не выходите… Зная о ваших проблемах, я предпочёл дождаться указаний начальника отдела.

— Знаешь и помалкивай, — Игорь машинально приложился к фляжке, заметил то ли сочувствующий, то ли сожалеющий взгляд лейтенанта, нахмурился. — Сперва со своими проблемами разберись, теоретик. Есть что-нибудь зажевать?

Паранов порылся в сумке, на стол явились завёрнутая в фольгу куриная нога и баночка с салатом.

— У жены вчера день рождения был, — ляпнул он ни к селу, ни к городу.

— Плевал я и на твою жену, и на твои харчи, идиот! Мне не закусить, а зажевать нужно! Понимаешь?! Жвачка там, или конфета вонючая!

— Оставьте мою жену в покое! — лейтенант наконец не выдержал и повысил голос, но Красильников не обратил на него внимания, он уже видел истерзанное тело, гримасу ужаса на застывшем лице, а так же последующий разнос в кабинете майора. — И я вам тоже не мальчик, я, между прочим, я на курсе был одним из лучших по серийным убийцам. Я попрошу вас, товарищ капитан…

— Заткнись ты. И так башка трещит. Ещё одной потрошёной шлюшки не хватало для счастья. Мухой в дежурку и забей машину на нашу группу. Не хватало ещё в эту глухомань на своих двоих тащиться.

Машину Паранов, естественно, прошляпил. Игорь особо не напрягал воображение, чтобы представить следующую картину — дежурный, пряча ухмылку, рассказывает салаге о лимитах на бензин, о необходимости иметь под рукой транспорт на случай экстренного вызова и в завершение клянётся выслать бригаду криминалистов, как только сможет. Бардак! Раскрываемость-то нужна всем, а вот помощи от дармоедов не дождёшься.

Впрочем, капитан особо и не рассчитывал на допотопный УАЗик. Отправляться на нём в Петровку себе дороже — если не развалится на первой кочке, то уж точно засядет в очередной луже. К тому же по дороге Игорь рассчитывал купить сигарет, придать ясность мыслям парой бутылок пива и приобрести что-либо запах этого самого пива приглушающий.

Как только лейтенант выскочил в коридор, Красильников вынул из сейфа шесть чёрно-белых фотографий. Пробежался по строчкам полученных с утра документов. Внимательно рассмотрел каждый из снимков. Заброшенная котельная, общественный туалет у Дома Культуры, городской парк, лесополоса у железной дороги, комната в коммуналке и последняя — квартира с дорогим ремонтом. Какие разные места, вроде бы ничего общего, если не обращать внимания на одну мелочь — труп. Центральное место в каждой экспозиции занимало обнажённое женское тело.

— Молодая женщина, — автоматически повторял капитан, — 20–40 лет, нормального телосложения, волосы длинные, особые приметы отсутствуют. Смерть, предположительно, наступила в результате перелома шейных позвонков (тип оружия не установлен), брюшная полость вскрыта (тип оружия не установлен), внутренности извлечены и разбросаны, в каждом случае, кроме последнего, отсутствует какой-либо из внутренних органов. Последней девушке убийца почему-то срезал веки и губы.

Ещё одна странность — маньяк не имеет собственного почерка. Капитан перелопатил гору дел, Паранов (хоть какая-то польза от сопляка) облазил вдоль и поперёк Интернет. Пусто. Начиная с легендарного Джека Потрошителя и, заканчивая ублюдком Чикатило — душегубы оставляли на месте преступления «фирменный знак»: кто-то откусывал соски, кто-то поджаривал почки, кто-то насиловал трупы. В деле Красильникова малейшие намёки на оригинальность отсутствовали. Преступник не имел почерка. Он словно выполнял привычную, поднадоевшую работу или чьё-то задание…

Капитан невольно приложился к фляжке. Стоп! Так чёрт до чего можно додуматься! Убийца прежде всего человек — это главное, а у человека, даже очень нездорового на голову должны быть мотивы. Докопайся до них и готовь наручники.

Итак, если бы он, Красильников, слетел с катушек, кому бы он начал мстить? Игорь вспомнил напарника и плотоядно улыбнулся. К чёрту личное! Мы имеем: длинные волосы, сексуально притягательный образ (при отсутствии попыток вступить с жертвой в близость) и нездоровый интерес к внутренним органам. Круг поиска — больше диаметра земного шара. Проверяй кого угодно — рогатых мужей, дембельнувшихся психопатов, нищих хирургов, спившихся мясников и т. д. и т. п.

Но всё же зацепка есть. Она прячется в бесстрастных отчётах криминалистов, в замысловатых формулах лаборантов, на чёртовых фотографиях. Игорю слышался слабый писк, зовущий на тропу истины, но он никак не мог уловить его источник.

* * *

Паранов топтался в дверях.

— Товарищ капитан…

— Машины йок?

— Простите?

— Своим ходом добираемся?

— Так уж вышло… Криминалисты перехватили. У них бомж замёрзший на Проспекте, а потом сразу к нам.

— Слушай, лейтенант, ты никогда не хотел прикончить жену?

— Не понял?

— Ну, скажем футбол по телевизору, а она на бразильских педиков и кошёлок пялится?

— Я не люблю футбол.

— Ну, не футбол, что-нибудь другое?

— У нас есть второй телевизор, на кухне, маленький.

— Чёрт возьми, ну не из-за телевизора, ещё из-за чего-нибудь — готовит плохо, пить не разрешает, тебе не даёт, на других мужиков заглядывается! Ты же юрист, студент, отличник — найди повод!

— Товарищ капитан, подобные разговоры я считаю…

— Считают в бухгалтерии, сынок. Ты этого убийцу до китайской Пасхи искать будешь, потому, что не можешь себя на его место поставить. Понял? Нет? Ну и дурак! Я бы свою бывшую прикончил бы только за утреннее похмелье, и за сомнительное удовольствие общаться с тобой! Понял?

— А при чём здесь…

— Да ни при чём! Просто виноватых ищу. Врубаешься? Нет? Ну так подумай, пока добираться будем.

— Я, кажется, понял вашу мысль, товарищ капитан, — озарение посетило напарника у края грязной лужи минут пять форсируемой Красильниковым.

— Понастроят ларьков чёрт знает где! — капитан плюнул на дырявые зимние сапоги и направился вброд. — Надо бы было лицензию проверить, — ноги естественно промокли, Игорь с тоской вспомнил о развешенных дома на батарее сухих носках. — И чего же ты надумал? — он достал табельный ТТ, открыл бутылку пива и убрал оружие. — Выкладывай.

— У любого убийства, даже самого бессмысленного — должен быть мотив! — Паранов с неодобрением косился, как начальник, застывший в позе горниста, поглощает янтарную жидкость. — Верно?

Красильников булькнул в ответ.

— Мы не видим мотива в этих шести убийствах. Верно? Вряд ли сейчас найдём что-либо новенькое. Верно? Потому и топчемся на месте. А мотив должен быть! Должен! Верно?

Капитан разглядывал остатки пены — отчего порой поллитровые бутылки такие маленькие, рабочий день такой длинный, а головная боль такая мерзкая? Отчего ему, чьи ровесники давно работают в районе и области, просиживают кресла в тёплых кабинетах, трясут бабки с проштрафившихся толстосумов и трахают длинноногих секретарш, приходится тащиться к чёрту на кулички в компании сопляка-напарника, чтобы посмотреть на очередную распотрошённую потаскушку? Плюнуть на всё и пойти охранником, хотя бы в этот захудалый ларёк!

— Не плюнешь, Красильников, — пискнул кто-то мерзкий, являвшийся обычно в лёгкой степени опьянения, — ни за что не плюнешь — ты служебный пёс, потрёпанный доберман, готовый вцепиться в глотку по приказу хозяина. Что лепечешь? Нет у тебя хозяина? Есть, дорогой, есть. Ты сам себе его придумал и верно служишь. Не выдумай ты его, давно бы сдох от тоски где-нибудь на помойке.

Игорь откинул дурацкие мысли вместе с бутылкой.

— Ну ты и Пинкертон! Шерлок Холмс без скрипки!

— Не смейтесь, товарищ капитан, я понял вопрос насчёт жены. То, что другим покажется диким и жестоким, я приму, как само собой разумеющееся, но вряд ли смогу объяснить окружающим. Получится — я ненормальный, лишивший жизни молодую красивую женщину из-за, скажем, футбольного матча…

— А она у тебя красивая? — раздражение схлынуло вместе с головной болью и тошнотой, меньше всего Игорь хотел ругаться с сопливым напарником, смотреть на пригородную мясорубку и скрывать перед областным начальством наступающий хмель. Сейчас бы приобрести ещё литра два, засесть перед телевизором, пялиться на экран и пить, пока сознанием не завладеет тяжёлый пьяный сон. Красильников придушил неуместные в середине рабочего дня желания. Ещё одного залёта не простят — в выговорах, как в шелках, звёздочку сняли два года назад — теперь кроме увольнения ждать нечего. А куда возьмут опера-алкоголика? Охранником в захудалый ларёк? Вряд ли. Так что, терпи, капитан, терпи.

— Не понял?

— Жена, спрашиваю, красивая?

— Наверное, — смутился Паранов, но тут же снова оседлал криминального конька. — Послушайте, товарищ капитан…

Игорь перестал обходить лужи, ноги всё равно промокли, а сапоги, чем быстрее развалятся, тем скорее придётся урезать алкогольный бюджет и купить новую обувь. Организм требует передышки. Проклятое зелье уже не радует и не расслабляет, а лишь возвращает телу и мозгу подобие работоспособности. Ещё год — полтора такого марафона и шесть досок, венок от управления обеспечены. А может оно и к лучшему? Вот только бы потрошителя напоследок прижать.

— … мы просто не задумывались над причинами, — продолжал блистать дедуктивными способностями лейтенант, — не нашли взаимосвязь, не вставали на место преступника… Неплохо бы задействовать психиатра…

— Ага. Лично Кашпировского.

— Товарищ капитан, я…

— Что я? Думай о чём болтаешь! Если ты пристукнешь жену из-за немытой посуды, ты на следующей неделе перережешь глотку, незнакомой бабе по той же причине? Нет! Следовательно, твоё преступление квалифицируется, как бытовое убийство в состоянии аффекта. Если я возьму табельное оружие и перестреляю всех виновных в собственном уродском существовании от акушерки до министра внутренних дел, меня скорее всего признают невменяемым, но аргументы мои налицо. Теперь же найди схожие признаки в художествах нашего приятеля. Ты изучал материалы?

— Конечно. Может причёска?

— Холодно. Большинство баб носят длинные волосы, если ты про это. По-моему, засранец не обращает внимания ни на цвет, ни на структуру, ни укладку. Стиль одежды отпадает. Род занятий — мимо. Телосложение — вряд ли. Возраст — не думаю Что остаётся?

— Хм…

— Вот тебе и хм! Остаётся укромное место и пол жертвы.

— Но это признаки большинства серийных преступлений.

— Да? Эх, отличник, наш убийца не пытается вступить в половой контакт с жертвой, на трупах не обнаружено следов спермы и ему безразличны половые органы… Сечёшь?

— Не совсем, — лейтенант скорбно глянул на испорченные дорожной грязью ботинки.

— Он уничтожает самок способных к воспроизведению. Я читал — у одного из племён Амазонии это обычный метод ведения войны, а сейчас помолчи. Нам с тобой ещё с полкилометра грязь месить.

* * *

То что Паранова распирает от вопросов понял бы и слепой, вопросы, догадки и сомнения проступали на физиономии лейтенанта первомайскими транспарантами, однако беглого взгляда на бороздившего лужи начальника хватило, чтобы отложить расспросы на более удобное время, скажем, когда Красильников примется за очередное пиво или достанет фляжку.

Игорь действительно разозлился бы ни на шутку, осмелься напарник в данную минуту открыть рот. Дело не в раздражении и даже не в личной неприязни — Красильникова захватила собственная версия. Тень, зародыш версии. Мысль об уничтожении потенциальных рожениц вспыхнула внезапно, спалив мрачные размышления о будущем, новых сапогах и высоком начальстве. Капитан не успел толком её переварить, как выложил напарнику. Теперь этот розовощёкий теоретик наверняка считает, что Игорь допился до чёртиков.

«И пусть думает, — отрезал Красильников, — мне с ним детей не крестить! Я-то, по-моему, на нужную тропку шажочек сделал. Теперь бы не оступиться».

Чутьё никогда не подводило опытного сыскаря, за то, собственно, до сих пор и терпели в органах. Вот и сейчас словно кто-то невидимый похлопывал по плечу, приговаривая:

— Верно, капитан, верно. За коготок ты ухватился, теперь только птичку не упусти.

Хорош коготок! Меньше муравьиного носа. Почерк у маньяка больно неразборчивый, расплывчатый какой-то почерк. Ненависть к женщинам, готовым по возрастным и физическим параметрам к деторождению. Хм… Слава Богу можно отмести педофилов и любителей старух. Сумасшедший педик? Ненависть к конкуренткам? Месть за собственную неспособность продолжить род суженого? А может ревность? Симпатично. Надо бы пошерстить соответствующий контингент — особенно склонных к насилию и больных на голову.

— Паранов.

— Да.

— Завтра с утра, мухой в районный психушник. Найдёшь главврача, скажешь, что от меня. Соберёшь данные на всех гомосексуалистов — его пациентов, лечащихся, лечившихся и даже вылечившихся. Понял?

— Думаете…

— Я не думаю, а отдаю распоряжение, товарищ лейтенант. Вам ясно?

— Ясно, но подобная информация… Вы понимаете… По закону, он может…

— По закону, напомнишь, что дело его племянника — гражданина Мерковича — до сих пор хранится у меня в сейфе. Достать его — одна минута, и гражданин Меркович вместо столичного ВУЗа отправится годика на два в республику Мордовию шить тапочки или сколачивать ящики Ясно?

— Так точно. Товарищ…

— Молчи, Паранов, не сбивай с мысли.

Первая версия, как правило, почти всегда заводит в тупик. Нет, педиков стоит отработать и капитально отработать, хотя бы для профилактики. Что ещё, товарищ капитан? Импотент? Сомнительно. У импотентов фетиш — половые органы, потом всё прочее. Оставим в запасе.

Людоедство? Хм… Экзотика. Хотя стоит покопаться в архиве. Не было ли подобных случаев лет десять пятнадцать назад в районе или области?

Ещё, что может быть ещё? Возраст! Преступник ненавидит мать, не может отомстить за что-то, потому дублирует её образ. Интересно. Можно и в эту сторону глянуть.

— Товарищ капитан.

— Что ещё?

— Мы пришли почти. Видите наша машина?

— Пришли, так пришли. Смотри, перед начальством завтраком не похвастайся, отличник.

Красильников ухмыльнулся, он заметил потрёпанный «уазик» и допотопный «Урал» с коляской ещё минут десять назад. Заметил и позабыл на время — не хотел отвлекаться. Версия оперялась и росла. К чёрту областных полковников (тем более приехавших на место преступления на машине отдела), перетопчутся.

Может братва?

— Паранов, после обеда к архивариусам, поднимешь всё на убитых. Найдёшь пару схожих моментов, запомни, схожих, жди звёздочки.

— В каком плане схожих, товарищ капитан?

— Ты тупой или где? Связи, бизнес, знакомства… Чёрт возьми, постель!

— Извините, товарищ капитан, но я не совсем…

— Отличник, мать твою! Имели, скажем, общего учителя физкультуры, покупали презервативы в одном ларьке, в разное время встречались с одним хахалем, первая, скажем, в детском саду с ним на горшке рядом сидела, а последняя после недавней дискотеки перепихнулась. Сечёшь?

— Ясно, но это же гора работы!

— А для чего тебе, голубь ясный, в отделе компьютер поставили? Дерзай! Кстати, где твоё начальство? Я кроме наших жлобов никого не наблюдаю.

Лейтенант уже видел, как на поле суетятся двое знакомых криминалистов, а чуть поодаль застыл пузатый участковый с позеленевшим лицом. Он бормотнул что-то в своё оправдание, но Красильников отмахнулся:

— Запомни, салага, начальство на дерьмо глядеть не любит. Им подавай образцово-показательный случай, когда преступник до приезда оперов явку с повинной написал и рыдает над убиенным. Привет, стервятники! — крикнул он криминалистам и уже без всякого стеснения приложился к фляжке.

— Хороши опера, — исследователь трупов и мест преступления по фамилии Фролов протянул капитану руку, — последними заявились. ...