Дональд Маккуин Честь и предательство

Глава 1 ▼▼▼

Их было двое. Они шли узкой охотничьей тропой, с удовольствием подставляя лица прохладному ветру, в котором носились редкие снежинки. Тропу обступали высокие деревья, простираясь во все стороны, теряясь в темноте чащи. Дремлющие лесные гиганты покачивали голыми ветвями, словно переговариваясь сонными голосами. Легкий свист ветра предвещал близкое наступление весны и возрождение природы.

Мужчины были высокие, примерно одного роста. Они были одеты в кожаные накидки, спускавшиеся чуть ниже колена. Оба сгибались под тяжестью больших черных рюкзаков. Их головы прикрывали широкополые шляпы с низкой тульей. На широких кожаных поясах висели массивные мечи.

Один из мужчин носил серые брюки, из-под которых выглядывали черные башмаки на толстой подошве. Он был выше своего спутника примерно на два сантиметра, старше на несколько лет, его лицо рассекал шрам — зловещая тонкая линия, которая начиналась над левым глазом, протягивалась к правому и спускалась по щеке, исчезая под подбородком. Однако оба глаза были целы и невредимы. Когда мужчина улыбался — а он делал это довольно часто, — в их энергичном блеске, а также в грубоватых чертах его лица угадывалось пренебрежение любыми шрамами, рубцами и иными отметинами. Весь облик мужчины свидетельствовал о выпавших на его долю суровых испытаниях и о жизнелюбии, замешанном на непоколебимой уверенности в своих силах.

Его товарищ только вступал в пору зрелости. Он двигался проворнее, его ноги в коричневых брюках, заправленных в высокие сапоги, легко ступали по хрустящему снегу, слой которого становился все выше. Молодой человек буквально излучал нетерпение, между тем как старший сохранял полную невозмутимость. От холода загорелое лицо юноши еще более потемнело, приняв бронзовый оттенок. Глубоко посаженные черные глаза взирали на окружающее с неподдельным интересом.

— Этот воздух пьянит, словно вино, — заметил он. — Мне ненавистна сама мысль о том, что придется вернуться на юг, в тропики. Я понимаю, почему для столицы выбрали место с теплым климатом, но привык к смене времен года. У нас получилась славная прогулка, ты не находишь? Я с самого начала говорил тебе, что это путешествие встряхнет нас, укрепит наши силы. — Из его рта вырвалось белое облачко пара.

— Ты говорил, что погода изменится, — отозвался старший низким, чуть хрипловатым голосом.

— Мои пророчества сбылись, разве нет? — Юноша громко рассмеялся, и спутник бросил на него недовольный взгляд. — Погода стала совсем несносной.

— Жалкий болтун. — В иной обстановке эти слова показались бы оскорбительными, но сейчас, произнесенные деланно суровым тоном, ничуть не уязвили молодого человека.

Он фыркнул и, копируя повадку старшего, заявил:

— Вы ошибаетесь, полагая, будто бы Культурные Братские Группы расстаются со своими родными мирами и летят на Атик потому, что им так уж нравится ваша планета. — На его лицо тут же набежало хмурое облачко, и он продолжал голосом, в котором сквозила печаль: — Я буду скучать по тебе, Лэннет. Если бы не ты, я бы возненавидел Атик и всю империю. Извини, но это действительно так.

— Ты хранишь свои тайны не лучше, чем предсказываешь погоду. Неужели ты думаешь, что на Атике остался хоть кто-нибудь, кому неведома твоя неприязнь к нашей чудесной планете?

— Я не понимаю, как может такой человек, как ты, служить империи? На шести из двенадцати планет не утихают мятежи. Неужели это ни о чем тебе не говорит?

— Ни о каких мятежах нет и речи, — отрывисто бросил Лэннет. — Обычные беспорядки. Если смутьяны жаждут смерти, моя задача в том и состоит, чтобы способствовать выполнению их желаний.

— В том числе и на Паро? — гневно воскликнул юноша. — Что, если народ моей планеты отвергнет власть императора? Что тогда, капитан?

Лэннет бросил на спутника усталый печальный взгляд.

— Послушай, Кейси. Мы ведем этот спор уже почти три года. Но ты никак не желаешь уразуметь главное. То, что ты сказал, отчетливо пахнет изменой. Император вынужден держать в узде общество, которое буквально трещит по швам. Он обязан принимать во внимание любую угрозу, реальную или воображаемую. Твой брат Дерус совершенно ясно дал понять, унаследовав королевский трон Паро, что был и остается верным слугой императора. Твои притязания донельзя раздражают Халиба. Он и не подумает возвести тебя на престол. — Лэннет оглянулся и ворчливо добавил: — Я тоже буду по тебе скучать. Надеюсь, мы расстаемся не навсегда.

На мгновение лицо Кейси смягчилось. Казалось, он хочет что-то сказать. Но юноша промолчал и отвернулся, глядя прямо перед собой. Характер Лэннета был соткан из непоколебимых принципов и верности долгу, однако даже ему было трудно понять, какие обязательства накладывает на человека принадлежность к аристократии Паро, особенно — к королевской фамилии. В далеком прошлом, когда любая попытка неповиновения, а тем более предательства воспринималась крайне серьезно, династия выработала нерушимое правило, в согласии с которым угроза или оскорбление в адрес члена правящей семьи автоматически влекли за собой ритуальный поединок. Предки Кейси вознесли понятия личного достоинства и чести до таких высот, что должны были править… либо умереть. Основные жизненные ценности — долг, честь и семья — могли показаться надуманными, навязанными, но они были присущи принцу Кейси в той же мере, что цвет его глаз.

Тем не менее Кейси гордился своей способностью сдерживать эмоции ничуть не меньше, чем предками, принципы и взгляды которых вобрал с молоком матери. Раздражающая монотонность жизни на Атике все чаще заставляла его задумываться над тем, какими умелыми воинами должны были стать пращуры, чтобы уцелеть. Самообладание, которым он так гордился, не шло ни в какое сравнение со свойственным им пренебрежением опасностью, которую сулили поединки. Мастерство, отточенное нескончаемыми дуэлями, превратило паровианцев в фанатических поклонников холодного оружия. В этой религии не было святых, только кумиры и непререкаемые авторитеты — череда людей (в их числе две женщины), готовых ударом сверкающего клинка подавить в зародыше любую угрозу.

Лэннет тоже был воином, но воином профессиональным. Для него единственной причиной сражаться было достижение целей, которые ставила перед собой империя. Кейси оставалось лишь сожалеть о том, что Лэннет, по всей видимости, попросту не способен понять паровианцев, которые брались за оружие только для того, чтобы отстаивать личное достоинство. Схватка могла считаться выигранной лишь после того, как победитель отомстил за свою поруганную или затронутую честь.

Кейси вздохнул, понимая, что ему не удастся заставить Лэннета позавидовать остроте жизнеощущения, ведомой только людям, само существование которых день за днем подвергается смертельному риску.

В небе сгущались тучи, и затянувшееся молчание казалось особенно тягостным. Лэннет подумал, что их спор, ставший почти традиционным, сегодня развивается дольше обычного. Заканчивалась вторая неделя похода по девственным угодьям императорского Заказника. Чтобы составить маршрут и получить всевозможные разрешения, потребовался целый год. Лэннету казалось забавным, что на протяжении этого времени ни он, ни его спутник не упоминали об истинных причинах, которые привели сюда Кейси. Принц стремился наполнить свою жизнь событиями, воспоминания о которых грели бы его душу и производили впечатление на окружающих. Политика строится на личных взаимоотношениях, и хотя ни Лэннет, ни Кейси не обмолвились об этом ни словом, они оба надеялись, что их дружба послужит ярким тому примером. Ни для кого не было секретом, что интересы Паро и империи расходятся. Лэннет с трудом сдержал улыбку; официальные союзы возникают и рушатся, но память о былых привязанностях люди хранят до конца своих дней. Порой такие воспоминания оказываются единственным средством сгладить политические трения.

Откуда-то издалека донесся вибрирующий рык. Лэннет немедленно выбросил из головы посторонние мысли. Подобные звуки уже не раз заставляли его пожалеть о том, что они с Кейси пустились в это приключение, какие бы выгоды оно ни сулило. Только титул паровианского гостя и безоговорочное одобрение его отца сделали это путешествие возможным. Звери, населявшие Заказник, с одинаковой охотой сожрали бы и принца и нищего, тем более что различить их было бы затруднительно, поскольку в пределах запретной территории разрешалось пользоваться только холодным оружием. Посторонние допускались в Заказник крайне редко и были полностью предоставлены своей судьбе. Лэннет и Кейси, хотя нипочем не признались бы в этом, явились сюда, чтобы в последний раз испытать свою дружбу и самих себя.

Подумав о том, что обычный электромобиль пролетел бы над территорией Заказника за считаные минуты, Лэннет горестно усмехнулся. Посерьезнев, он тайком бросил взгляд на Кейси. Три года промелькнули, словно одно мгновение. Он прекрасно помнил, как Кейси вышел из лихтера, который доставил его в космопорт Атика. Первым делом юный принц поднял лицо, разыскивая в небе звездолет — единственную ниточку, связывавшую его с Паро. Тогда Лэннет решил, что Кейси снедает тоска по родному дому, и приготовился к тому, что молодой человек замкнется в мрачной отчужденности. Однако Кейси быстро пришел в себя и с редкостным энтузиазмом отдался занятиям.

Его любимым предметом стали боевые искусства, которые преподавал Лэннет, и в этом не было ничего удивительного. На Паро царил мир, подкрепленный впечатляющими успехами в области добычи полезных ископаемых, металлургии и торговли, однако традиции предков были нерушимы. Во всей галактике не удалось сыскать народа, столь приверженного семейным ценностям, как паровианцы.

У Паро имелась к тому веская причина. Планета оказалась единственным из миров империи, населенным по большей части представителями одной этнической группы. На каждой планете есть свои блюстители расовой чистоты — «чистокровки», — но они, как правило, либо белые, либо чернокожие. Кроме Паро, ни один мир не отваживался нарушить завет Прародителя, разделившего колонистов на кланы. Поскольку паровианцы несколько отличались внешностью от остальных народов, они чувствовали себя ущемленными. Они пренебрегали принятыми на Атике традициями и оберегали свое уникальное общественное устройство, а также искусства и оружие, называя их «культурным наследием предков». Подобный подход воспитывал у людей обостренное чувство собственного достоинства. Кейси не раз хвалился, что акушеры Паро никогда не шлепают новорожденных, поскольку те являются на свет с кинжалом в руке, уже готовые отстаивать свою честь.

Порой Лэннет был готов поверить ему. Он точно знал, что с двенадцатилетнего возраста Кейси встречал утро каждого дня, перепоясываясь легендарным длинным мечом паровианского производства, который являлся незыблемым элементом одеяния аристократии. Теперь принцу приходилось носить более тяжелый и короткий клинок Атика. Оружие иных миров допускалось здесь только на официальных церемониях.

Ступая по глубокому снегу, Лэннет продолжал гадать, как столь несхожие люди — он и Кейси — могли стать друзьями. Принц по рождению принадлежал к сильным мира сего; отец Лэннета погиб в бою, когда его сын только учился ходить. Кейси не умел скрывать своих чувств и страстей; Лэннет привык к сдержанности и самодисциплине. Для Кейси окружающий мир был полон радостей и наслаждений, которые сами плыли к нему в руки; Лэннет постоянно сталкивался с опасностями и противоречиями и привык полагаться только на себя и близких товарищей.

Кейси шагал, примеряясь к поступи спутника, и его мысли приняли примерно то же направление, что у Лэннета. Неожиданно для себя он понял, что скорое возвращение домой внушает ему двойственные чувства. Он стосковался по островам и океану, занимавшему большую часть поверхности Паро. Здесь, на Атике, самой спокойной и стабильной планете империи, он порой ловил в воздухе легкий запах дыма, и всякий раз его охватывали воспоминания о неистовстве вулканов и будоражило кровь желание вновь оказаться на родной планете, сотрясаемой подземными толчками. С другой стороны, его привлекала жизнь на Атике — ему нравилось отдаваться упорным занятиям, испытывать себя в чуждых, незнакомых условиях, нравилось постоянно быть на виду. В иных обстоятельствах младшего сына правителя Паро ожидала бы тоскливая жизнь придворной марионетки, но здесь, на Атике, у него была Матилиса, близость которой сулила ему всевозможные радости, о которых только может мечтать мужчина.

Кейси зарделся. Он знал, что Лэннет не воспринимает Матилису всерьез. Если капитана Стрелков и можно было обвинить в нелояльности, то только из-за его откровенно пренебрежительного отношения к Люмину, государственной религии, которой Матилиса отдавала себя целиком. Неприязнь между женщиной, которой он мечтал обладать, и его лучшим другом была единственным облачком, омрачавшим жизнь Кейси. Принц нахмурился. Он знал, что Люмин собирается послать Матилису на Паро миссионеркой, но никакие связи не помогли Кейси добиться, чтобы вместе с ней отправили Лэннета.

Они поднялись на гребень холма, и Кейси возобновил беседу. От усталости он говорил отрывисто, проглатывая окончания:

— В горах Атика ночь наступает слишком быстро. Паро куда уютнее. Я всегда это утверждал.

Лэннет усмехнулся:

— Ты опять за свое? Я видел твою планету. С орбиты. Ее не назовешь раем.

— Если Паро и не рай, то его преддверие. — Кейси задумался. — Имперская служба имеет одно преимущество. Весь межзвездный флот находится в руках Халиба. Ты можешь отправиться куда угодно.

— Только по делам. Об увеселительных поездках я даже не мечтаю.

Сквозь пелену облаков проглянуло солнце, заливая зазубренные вершины гор тусклым холодным светом. В лесу сгущался мрак. Маленькие птицы — щебечущие серо-черно-бурые комочки — перелетали с ветки на ветку, ища укрытия, в котором можно было дождаться утра. Послышался протяжный унылый вопль еще одной птицы Атика, крылатого ночного хищника дарккила. Вопль утих, но прозвучавшая в нем угроза заставила насторожиться мелких птах.

Чуть позже над вершинами поднялся тонкий серп Леди, посеребрив нижнюю поверхность наплывающих облаков. Лэннет вытянул руку:

— Водораздел. У подножия холма находится единственное в Заказнике поселение. Уже завтра мы будем обедать в Коллегиуме.

Кейси рассмеялся:

— С меня хватит и того, что сегодня мы будем спать под крышей. У меня нет ни малейшего желания проснуться от пыхтения голодной твари, обнюхивающей нашу палатку. К тому же, становится холодно.

— Что я слышу? Жалобы? Моя жизнь погублена. Простите за то, что не обеспечил вам должных удобств, Ваше высочество. Я всего лишь скромный, почтительный преподаватель боевых искусств. Из-за меня ваша Культурная Братская Группа потерпела полный провал!

— Ха! Скромный и почтительный! Между прочим, мы, КБГ, лишь заложники Атика. Мы находимся здесь только потому, что старина Халиб желает иметь нас под рукой. — Но, как и прежде, гневная вспышка Кейси быстро сменилась угрызениями совести. Он покаянно качнул головой: — Извини, что накричал на тебя. Но мы-то знаем, что я скорее пленник, чем гость. Вы принимаете Культурные Братские Группы со всех концов Галактики, даете их участникам прекрасное образование, но большинству молодых людей пребывание на Атике совсем не в радость. Я слышал разговоры гостей с мятежных планет. Они в любую минуту ждут нападения ваших Стрелков. Это тревожный знак.

Лэннет выдохнул облачко пара, едва заметное в сгущающейся темноте.

— Император — не ангел. Я верен ему, но я не дурак и не слепец. Настала пора перемен. Однако ты ведь не станешь сжигать свой дом, чтобы починить протекающую крышу. Допустим, императора Халиба низложили. Кто займет его место? Бездушные ученые жрецы Люмина? Воинственные аристократы с других планет? Ты должен понимать, какими последствиями это грозит.

— Ты считаешь Матилису бездушной жрицей? — осведомился Кейси. — Видишь в ней угрозу обществу?

Лэннет попытался успокоить его.

— То, что происходит между тобой и Матилисой, не может не тревожить меня, — сказал он. — Люмин и император не задумываясь сделают вас пешками в своей игре. И ты знаешь, что это истинная правда.

Гнев Кейси сразу улегся.

— Ты принимаешь все слишком близко к сердцу, — отозвался он. — Матилиса честный человек и хорошая наставница. Она не сделала ничего, чтобы повлиять на меня. — Принц широко развел руками, пытаясь обратить спор в шутку. — Я говорил о плащах и кинжалах, о таинственных заговорщиках и романтических победах. А вы, капитан, свели беседу к скучной реальности.

Лэннет швырнул в него снежком, и Кейси, громко смеясь, легко уклонился. Как это бывало не раз, возникшее между ними напряжение сошло на нет. Обменявшись дружескими подначками, мужчины прибавили шаг, гадая про себя, что вынудило их к этому — спуск с холма или надвигающаяся темнота.

Снегопад усилился, теперь с неба валили крупные хлопья. Однако все три луны Атика были отчетливо видны. Две Девицы постепенно нагоняли Леди, и вдруг их накрыла плотная пелена туч. Лес помрачнел; ветви стонали и скрипели под напором ветра. Внезапно Лэннет замер на месте и, вытянув руку назад, остановил Кейси, шагавшего следом:

— Слушай!

Опавшие листья с шорохом неслись по твердой корке снега, цепляясь за нее, словно крохотные коготки. В наступившей темноте очертания окружающих предметов казались неясными, расплывчатыми.

— Что? — спросил Кейси. — Что ты услышал?

— Мне показалось… голос… зовущий меня по имени. — Он разжал пальцы, стискивавшие руку принца.

— Здесь, в Заказнике?

— Впервые после Дельфи… — Лэннет умолк и вновь двинулся вперед.

Кейси догнал его.

— В чем дело? Ты уже упоминал Дельфи, и каждый раз говорил о ней этим загадочным тоном. Я знаю, ты угодил там в настоящую мясорубку, но было и кое-что еще. Уж коли тебе пришла охота запугать меня до полусмерти, расскажи все от начала до конца.

Лэннет ступал размашистым шагом, поворачивая лицо то влево, то вправо и положив ладонь на рукоять меча.

— Это длинная история, — отозвался он. — Дельфи населяют фанатики культа Взыскующего, легендарного жреца, о котором ничего толком не известно. Дельфийцы подняли мятеж, обвиняя власти в религиозных гонениях.

Кейси понял, что сейчас от Лэннета ничего не добьешься, и решил отложить расспросы.

Чуть позже Лэннет ткнул пальцем вперед и торжествующе объявил:

— Свет. Постоялый двор.

Кейси внимательно вгляделся в темноту.

— Где?

— Там, за деревьями. Видишь?

Кейси недоверчиво хмыкнул, но тут же вспомнил о поразительной остроте зрения своего наставника. Сделав несколько шагов, он убедился в правоте Лэннета. Ночной мрак и белую снежную мглу прорезали желтые огоньки одинокого окошка и фонаря, который раскачивался под навесом крыльца гостиницы на крепчающем ветру.

Вновь завопил дарккил. Даже буря на мгновение утихла. Послышался пронзительный вскрик и тут же испуганно умолк. В темноте опять засвистел ветер. Кейси сжал рукоять меча. Внезапно Лэннет опять остановился, будто натолкнувшись на невидимую преграду. Он с металлическим звоном выхватил клинок из ножен и чуть присел, занимая оборонительную позицию и вытянув в сторону левую руку, чтобы сохранить равновесие. Кейси машинально прикрыл его со спины и обнажил свой меч.

— Опять голос? — негромко спросил он.

Лэннет молча двинулся к гостинице, очертания которой неясно проступали во тьме.

— Послушай, ты, — произнес он напряженным, словно согнутая сталь, голосом, обращаясь к кому-то, скрывавшемуся в ночи. — Оставь меня в покое. — Он водил мечом из стороны в сторону. Острое лезвие блеснуло в тусклом свете, струившемся из окна. — Ты один из них? Хочешь заставить меня служить тебе? Иди ко мне. Живой или мертвый, я навсегда избавлюсь от тебя. Иди же!

Кейси вздрогнул от озноба, не имевшего никакого отношения к морозу и ветру. Этот ледяной холод шел изнутри, заставляя его мышцы судорожно сжиматься.

Еще ни разу Лэннет не говорил таким отчаянным, тоскующим голосом. Кейси приблизился к нему, чувствуя, как его охватывают страх и нерешительность. Внезапно он понял, что в словах Лэннета нет вызова или жалобы. Они шли от самого сердца капитана.

Лэннет молился.

Глава 2 ▼▼▼

Торопливо, почти бегом, друзья прошли по темной улице деревни. Ставни и двери были закрыты. Шаги Лэннета и Кейси прогрохотали по крыльцу гостиницы.

Они вошли внутрь. В камине у левой стены уютно потрескивал огонь. В тусклом свете масляной лампы виднелась поленница и три пустых стола. Еще здесь имелся бар с короткой стойкой, на которой помещалась вторая лампа. В ее резервуаре почти не оставалось топлива, и фитиль едва горел, испуская струйку едкого дыма.

Едва Кейси и Лэннет вложили мечи в ножны, в дверях за стойкой показался хозяин. Поприветствовав гостей, он подлил масла в светильник.

— Егерь сообщил мне о вас еще несколько часов назад, джентльмены. Я уже начинал беспокоиться. Буря вот-вот разойдется не на шутку. Желаете что-нибудь выпить перед ужином? — Круглощекое улыбающееся лицо лоснилось от пота. Необъятный живот был перетянут застиранным фартуком.

— А что у вас есть? — спросил Лэннет.

Кейси поразила мгновенная перемена в поведении друга. Казалось, Лэннет забыл о том, что случилось несколько секунд назад. Однако, присмотревшись к нему, принц заметил, что капитан сузил глаза, внимательно разглядывая помещение, не упуская ни одной мелочи.

Разгоревшаяся лампа в руке хозяина осветила полки бара. Язычок пламени отразился от дюжины бутылок всевозможных форм и размеров.

— Шерри и яблочный бренди от лучших поставщиков… сидр… местные сорта бренди из сока красной ягоды и пинфрута. Разумеется, виски… гордость Нового Бурбона.

— Жженый сидр, пожалуйста, — попросил Лэннет, усаживаясь за стол у камина.

Кейси сел напротив. Оба сняли мечи и накидки. Под накидками они носили тяжелые боевые кинжалы.

— Пинфрутовый бренди, — распорядился Кейси. — Неразбавленный.

Хозяин поставил на стол поднос с тремя бутылками, высокой кружкой и бокалом в форме шара. Первым делом он налил бренди для Кейси. Из бокала повеяло острым ароматом ягод. Глаза принца возбужденно блеснули. Хозяин наполнил кружку Лэннета сидром, выхватил из камина уголек, сдул с него пепел, на мгновение окунул в напиток и добавил немного яблочного бренди.

— Прошу прощения, но сегодня у нас только стейк из антилопы и хлеб, джентльмены, — сказал он, прежде чем отправиться на кухню.

Еда была под стать напиткам — толстые сочные ломти мяса с отборными овощами и пряными травами. Хлеб, мягкий как пух, был покрыт корочкой, аппетитно хрустевшей на зубах. В керамической плошке лежало золотистое масло. В конце трапезы подали кофе. Отведав его, Лэннет причмокнул.

— Черный, как дьявол, и такой крепкий, что свалит с ног любую нечистую силу, — заметил он.

Очистив миски и кружки, друзья откинулись на спинки кресел.

— Великолепно, — сказал Кейси хозяину. — Честно говоря, я не ожидал, что будет так вкусно. Мне и в голову не приходило, что в этой глуши найдется бокал для бренди, а уж тем более — напиток, который в него полагается наливать.

Хозяин просиял.

— Они появились совсем недавно. В деревенских тавернах спрашивают только пиво и виски. Но с тех пор, как пришла она, к нам начали заглядывать люди вроде вас, джентльмены. Пришлось научиться стряпать и запастись хорошим спиртным, иначе меня бы засыпали жалобами да упреками. Вот так и повелось.

— Кто «она»?

Не обращая внимания на напряжение, прозвучавшее в голосе Лэннета, толстяк продолжал:

— Старая женщина. Слепая. Ворожея и целительница. К ней идут люди из всех городов Атика. И с других планет. КБГ — знаете? Останавливаются у меня, но она называет их своими гостями. Смешно. Можно подумать, кто-то захотел бы поселиться в пещере с сумасшедшей старухой.

— Посещение имперского Заказника строго контролируется, — заметил Лэннет. — Эти ваши гости… кто разрешает им сажать здесь свои электромобили? Кто позволил посторонней женщине жить на территории Заказника?

Хозяин забеспокоился.

— Когда благородная леди говорит, что все в порядке, простому человеку остается лишь согласно кивнуть.

В помещении воцарилась тишина. Лэннет смотрел на встревоженного толстяка, но было видно, что его мысли где-то далеко. Кейси поймал себя на том, что вновь думает о Дельфи. В приглушенном свете ламп звуки казались необычайно отчетливыми и выразительными. Ветер мягкими кулаками стучал в стены. Жалобно поскрипывали ставни. Пламя с заунывным воем рвалось в каминную трубу.

Внезапно Лэннет очнулся. На его губах появилась блеклая улыбка.

— Если вы и нарушили закон, то только по вине продажных чиновников, которые превращают достойных людей в преступников.

Хозяин облегченно вздохнул и, собрав посуду, сказал, что приготовит комнату. Как только он поднялся по лестнице, распахнулась входная дверь. В комнату ворвался ветер. Лампа на стойке бара погасла. Яростно заметалось пламя в камине.

Увидев женщину, остановившуюся на пороге, Кейси и Лэннет чуть привстали, замерев в неловких позах. Несколько мгновений все трое сохраняли неподвижность, потом женщина шагнула внутрь и захлопнула за собой дверь. За ее спиной злобно взревела буря. Женщина стояла, царственно выпрямившись и откинув назад голову. Ее лицо, хотя и носило глубокий отпечаток старости, поражало классической правильностью черт. Белые, словно лед, слепые глаза были направлены на Лэннета.

Продолжая подниматься из-за стола, капитан смущенно отдернул пальцы от рукояти меча, словно ребенок, которого поймали на краже печенья. Перед его мысленным взором замелькали видения — древние храмы, разрушенные временем и человеком. В облике незнакомки ему чудилось нечто подобное — совершенство, физическая немощь которого лишь подчеркивала несгибаемую духовную силу.

Распущенные серебристые волосы окутывали голову женщины, словно аккуратно повязанная шаль. Они ниспадали ей на плечи, струясь вдоль спины поверх тяжелого плаща. В правой руке женщина держала длинный посох, левая была чуть вытянута вперед на высоте талии. Она едва заметно шевелила пальцами, словно ощупывая окружающее.

Ее голос, казалось, исходит издалека, из глубокого прошлого:

— Отважные воины. Вы нипочем не явились бы ко мне, попроси я вас об этом. Поэтому я пришла сама.

— Хотите сказать, вам известно, кто мы такие? — с вызовом осведомился Кейси.

Женщина блеснула белозубой улыбкой:

— Более того, я знаю, кем вы станете.

— Вы… — прошептал Лэннет, сжав кулаки с такой силой, что побелели костяшки пальцев. — Это вы меня звали. Я слышал ваш голос, — добавил он, сделав ударение на последних словах.

— Посмотрите на меня, капитан. Разве я похожа на человека, который станет выслеживать в лесу вооруженных мужчин?

Лэннет молча смотрел на нее, и Кейси вклинился в разговор:

— Но вы смогли найти дорогу сюда.

Женщина с деланным изумлением вскинула черные, словно уголь брови.

— Дорога остается дорогой, даже если ты ее не видишь, о юный принц. Коли есть нужда, человек доберется куда угодно — было бы желание и сила духа. А теперь нельзя ли мне сесть?

Лэннет тут же придвинул ей кресло:

— Да, пожалуйста.

Почтительность, с которой он выполнил просьбу гостьи, вызвала у Кейси улыбку, ведь женщина не видела Лэннета и не могла в должной мере оценить его любезность. Однако, едва она заговорила, у принца отвалилась челюсть.

— Прошу вас, подайте другое кресло, капитан. Я предпочитаю сидеть спиной к огню. Свет значит для меня куда меньше, чем тепло.

Лэннет подчинился. Женщина забросила плащ на спинку кресла и уселась, уперев руки в бока. От промокшей материи поднимался легкий пар с запахом шерсти мериона, похожего на овцу животного, которое разводили на Атике. Лэннет и Кейси заняли свои кресла.

— Кто вы такая и что вам от нас нужно? — требовательным тоном осведомился принц.

— Вы спрашиваете мое имя? — женщина рассмеялась. — У меня их много. Можете звать меня Астарой.

— Астара была одной из Взыскующих, — сказал Лэннет. — Она отдала жизнь за свою веру.

— Ее убили, и вы прекрасно об этом знаете, капитан, — отозвалась женщина. — Я пришла к вам от имени Астары и других мучеников, разделивших ее судьбу. Вы ощущаете угрозу и в эту самую минуту лихорадочно пытаетесь определить, откуда она исходит. Я встревожилась еще вчера, когда местные жители отправлялись на праздник Дня Памяти. Люди радовались и ликовали, но их веселье было притворным. В деревне остался только хозяин постоялого двора. Я ему не завидую. Либо он храбр до безрассудства, либо начисто лишен инстинкта самосохранения. Окрестные горы заполонили темные силы.

— Вы явились сюда, чтобы пугать нас детскими сказочками? — язвительно произнес Кейси.

Астара медленно повернула к нему лицо, устремив слепой взгляд в точку над его головой.

— Касайдалуйпан Оланбасо, имя которого никто не должен произносить вслух, — сказала она. — Младший принц Паро. Хотите узнать о себе еще что-нибудь?

Взбешенный, Кейси приподнялся:

— Вы произнесли мое имя. Это оскорбление. Случись такое на моей планете, я убил бы вас!

— Молодой человек легко убьет слепую старуху на любой планете, — заметила Астара. — Но со мной вам не справиться, мальчик. Я не боюсь людей, поклоняющихся стали и острым клинкам. Сегодня вечером я нахожусь под защитой своего божества. Мне не страшна никакая сила.

— Мой друг не имеет к вашим делам ни малейшего отношения, — негромко заговорил Лэннет. — Я тоже не хочу с вами связываться. Мы с Взыскующим ничем не обязаны друг другу. Оставьте меня в покое. Либо выпустите против меня бойца, с которым я мог бы сразиться.

Впервые за время беседы выражение лица женщины смягчилось. Она повернулась к капитану и протянула бледную руку. Сквозь прозрачную кожу виднелись голубые вены. Ее ладонь ласково, но твердо коснулась пальцев Лэннета.

— Взыскующий указал мне путь к твоему сердцу, — сказала она. — Это сердце честного воина. Ты нужен нам.

На лбу Лэннета выступил пот. Красный извилистый шрам на его лице побелел.

— Они обещали… отпустить меня.

— Несчастный… — с горечью прошептала Астара. — Неужели ты не понимаешь? Обещания, которые даются свыше, сулят нам то, что подразумевают боги, а те то, что мы пожелали услышать в их словах.

В широко распахнутых глазах Лэннета мелькнула угроза.

— Я поступил так, как счел нужным. Я никому ничего не должен. Наоборот — мне должны.

— Взыскующий знает об этом. Он запретил мне предлагать тебе плату либо просить об одолжении. Над империей нависла смертельная опасность. Одному из вас суждено стать ее спасителем.

Лэннет усмехнулся.

— Почему я должен вам верить? Ваш культ не испытывает к империи теплых чувств.

— Источник опасности, которая грозит ей, ненавистен нам еще больше. Мы не сомневаемся, что ты поддержишь нас.

— В таком случае, зачем впутывать Кейси? Если вам нужен только один из нас, зачем разговаривать с обоими?

— Если бы я знала, кому из вас предназначена более важная роль, я бы обратилась именно к нему.

— Вы хотите сделать меня своей пешкой… — Лэннет бросил взгляд на руку женщины, сжимавшую его ладонь, и громко вскрикнул. Хрупкие пальцы Астары, похожие на птичью лапку, не встречая сопротивления, повлекли грубую ладонь капитана к лампе, стоявшей на столе. Он поморщился, ожидая боли от ожога, но не почувствовал ровным счетом ничего. Подержав над пламенем руку Лэннета, женщина подставила свою.

— Смотри и запоминай… — Ее голос громовым раскатом пронесся по комнате, и молодые люди вздрогнули от испуга.

Лэннету казалось, что слова женщины проникают в самые потаенные глубины его души. Он всеми силами сопротивлялся их вторжению. Его внутреннему зрению вновь явились прекрасные разрушенные храмы. Внезапно замелькали беззвучные слепящие вспышки. Лэннет понял, что видит звездолеты, взрывающиеся в космической пустоте. На смену этим видениям пришли другие, незнакомые, слишком ужасные, чтобы храниться в памяти человека, — развалины городов, курящиеся дымом и исторгающие языки пламени, похожие на кровь забиваемого животного. Вымершие леса, загрязненные ядовитые моря…

Лэннет вскрикнул. Видения исчезли.

Кейси схватил руку Лэннета и выдернул ее из пальцев женщины.

— Что вы сделали? Вы не имеете права… — Принц затрясся всем телом, надеясь, что Лэннет и Астара решат, будто бы он содрогается от гнева.

Астара пропустила его слова мимо ушей. Кейси поймал взгляд Лэннета, полный страдания и покорности судьбе.

— Капитан Лэннет, вы предадите то, что цените превыше всего, — заговорила женщина. — Этого требует Взыскующий. Пришел час испытаний; ваши поступки изменят жизнь всего человечества.

— Я не могу. Я не хочу…

Женщина оставила его протест без внимания и повернулась к Кейси, вперив слепой взгляд ему в лицо. Она протянула руку и, прикоснувшись к его пальцам, быстро накрыла их второй ладонью.

Слова были излишни. Прикосновение Астары внушило принцу благостное ощущение, которому он не мог найти названия. Его охватило чувство полного, безграничного доверия.

— Каждое мгновение нашей жизни таит в себе неисчислимые возможности. Взыскующий выбирает наиболее вероятные из них. Он чувствует в вас готовность к великим свершениям. Однако верность Лэннета может погубить вас. Его предательство может вас спасти. Но даже и этого может оказаться недостаточно.

Кейси услышал вскрик Лэннета, который, казалось, доносится издалека:

— Предательство? Вы требуете мою душу и говорите, что этого может оказаться недостаточно?

— Это ведомо только Взыскующему. Каждый солдат знает, что удача куда ценнее умения и опыта. Не приходилось ли тебе задуматься, отчего некоторые люди, к числу которых принадлежишь и ты, словно родились в рубашке? Готов ли ты отдать все свои силы, чтобы защитить тех, кого любишь? И взять на себя всю полноту ответственности за вмешательство в их судьбу?

Астара выпустила руку Кейси. Его тут же охватило чувство невыносимого одиночества, и он подался вперед, ловя пальцы женщины.

Лэннет ударил его по руке с такой силой, что Кейси едва не вывалился из кресла. От гнева разум Кейси помутился. Он потянулся к своему мечу. Астара задержала его руку.

— Успокойтесь, принц, — сказала она. — Лэннет сделал это только из любви к вам.

— Кто вы такая? — Кейси хотел произнести эти слова требовательным тоном, но из его губ вырвался лишь хриплый возглас.

Астара весело, почти кокетливо улыбнулась.

— Вы опять за свое? — изумленно произнесла она, но тут же в ее голосе зазвучало добродушное снисхождение: — Я ваш друг. Я одна из Взыскующих, та, с кем связаны ваши упования и ваши страхи. Я — друг, которого вы выдумали бы сами, даже если бы меня не было на свете.

Бросив на Лэннета затравленный взгляд, Кейси судорожно сглотнул:

— Я не хочу быть королем, поверьте. Это удел Деруса, его долг. Я желаю одного — счастливой жизни для своего народа.

Астара вздохнула.

— Ах, мой милый принц, юный воин! Жизненный путь кажется вам прямым и гладким, словно лезвие вашего бесценного клинка. Но человек создан для борьбы, в которой воплощаются его надежды и замыслы. Самое позорное поражение — то, что явилось следствием недостатка воображения и упорства. Вы размышляете о добре и зле, хотите узнать, что ждет вас в будущем. Судьба человека зависит от него самого и тех, с кем он связан. Вы даже не представляете, сколь разнообразны пути, открытые вам и вашему другу. Взыскующий поможет вам сделать правильный выбор.

— И это все? — невольно вырвалось у Кейси.

— Прежде чем уйти, я хотела бы обратиться к вам с просьбой. — Астара вновь вытянула руки, с удивительным проворством нащупывая ладони Лэннета и Кейси. Она стиснула запястья мужчин. — Откройте мне свои воспоминания, и я покажу вам, что ваша дружба способствует крепости духа каждого из вас. Порой именно дружеские узы создают человека как личность — наподобие того, как молот кузнеца выковывает сталь. А теперь… вспоминайте.

Последнее слово она произнесла едва слышным шепотом, но ему нельзя было не подчиниться.

Перед мысленным взором Лэннета возник фехтовальный зал. Сам он словно парил в воздухе, невидимый для постороннего взгляда. Почувствовав, что рядом кто-то есть, Лэннет каким-то непостижимым образом понял, что это Кейси и что его друг видит то же самое.

Взмыленные курсанты в исцарапанных тренировочных доспехах атаковали друг друга тщательно отмеренными учебными выпадами. Принц Кейси, пылкий и по-юношески неловкий, сражался со своим наставником, капитаном Лэннетом, в манерах которого вопреки профессиональной любезности угадывались равнодушие и отстраненность. Двое хорошо знакомых, но в сущности чужих друг другу людей.

Лэннет чересчур энергично парировал удар, и на руке Кейси выступила кровь. Охваченный слепым гневом, молодой человек бросился в атаку. Тренировка превратилась в дуэль. Лэннет отступал, сохраняя спокойствие и выдержку. Все, кто находился в зале, опустили мечи. Капитан заметил, что принц выдыхается. Он не хотел, чтобы Кейси свалился без сил и потерял лицо. Он отразил удар сверху боковым движением, и юноша раскрылся.

Приставив к его горлу острие клинка, Лэннет заговорил, понизив голос, чтобы его не слышали окружающие: «Великолепно. Вы станете непобедимы, если научитесь рассуждать так же быстро, как применяете приемы. Вы намного превосходите многих своих сверстников, но, чтобы одолеть бойца вроде меня, нужно проникнуться образом моих мыслей. Такие, как я, сражаются не для того, чтобы выжить. Сражение и есть наша жизнь».

В это мгновение они посмотрели друг другу в глаза и ощутили духовную близость.

С той же быстротой, с которой она погрузила мужчин в воспоминания, Астара вывела их из транса. Они испуганно смотрели на нее, словно очнувшись после ночного кошмара.

Кейси потер запястье там, где его стискивали пальцы женщины.

— Вы не могли знать, что произошло между нами, а тем более — о чем мы говорили. Быть может, объясните, в чем ваш секрет? — робко спросил он.

Астара издала сухой смешок. В этом звуке можно было услышать и добродушие, и жестокость.

— Опять вопросы? Всему свое время, принц.

Она с трудом выпрямилась. Было видно, что Астара сохраняет горделивую осанку только с помощью посоха. Лэннет фыркнул, и женщина, оскорбленно нахмурившись, повернула к нему лицо.

— Я знаю, что это такое — стоять, когда у тебя ноют суставы. Вы гордая женщина, дочь божества, но какой бы загадкой вы для нас ни являлись, я вижу, что и у вас есть свои слабости.

Астара напустила на себя притворно-сокрушенный вид.

— Отважный воин насмехается над немощной старухой. Куда катится мир? — Она оправила высохший плащ и вновь повернулась к мужчинам. Ее лицо было мрачным и серьезным. — Вас ждет то, чего вы боитесь больше всего, капитан: выбор. Я говорю не о тех простых прямолинейных решениях, от которых зависит жизнь и смерть солдата. Нет, вам предстоит заглянуть в свою душу и подвергнуть испытанию свои честь и достоинство. Мы верим, что в вашем сердце есть место не только для кровожадной ярости. Большинство тех, кому вы служите, очень низко ценят вашу жизнь, и это внушает вам извращенную гордость, которая, тем не менее, могла бы послужить доброму делу. Наш враг стремится овладеть самым ценным, что есть во вселенной. Будьте осмотрительны. Уже сейчас я чувствую угрозу — она подступает все ближе, — однако не могу выразить свои ощущения словами.

Решив, что разговор подходит к концу, Лэннет набрался храбрости и с пренебрежением произнес:

— Завтра мы прибудем в Коллегиум и начнем готовиться к Дню Памяти. Я забуду все, что сегодня случилось, и вернусь к своей обычной жизни.

Астара повернулась к нему:

— День Памяти. Гнусное бесстыдное действо. Что за мерзость — прославлять Прародителя убийством и разгулом похотливого разврата! Ваше технократическое общество стремится самоутвердиться, выдумывая пышные церемонии и объявляя их давней традицией. Обман и мошенничество. Научные достижения лишают вас человечности и достоинства. Никакой ритуал не оправдает дикарского стремления обуздать миры, которые кажутся вам враждебными. Власть, построенная на подобной лжи, рано или поздно рухнет. Люди должны сделать выбор между Добром и Злом.

— Я уже слышал это на Дельфи, — невозмутимо парировал Лэннет. — Вы сами лжете, заявляя, будто бы я свободен в своем выборе, хотя на самом деле пытаетесь сделать меня своей марионеткой. Обращайтесь со мной, как с человеком, либо держитесь подальше. Лично я собираюсь оставаться самим собой.

Взметнув полы накидки, Астара обогнула стол и приблизилась к капитану. Приложив ладони к его щекам, она устремила невидящий взгляд на Лэннета, смотревшего на нее сверху вниз. Она провела пальцами по лицу мужчины, словно запоминая его черты, мягко прикоснулась к шраму.

— Честное сердце — самое надежное оружие и самая неуязвимая цель. Ты выбрал путь насилия. Для тебя жизнь — всего лишь сосуд, наполненный смертью. И тем не менее, мы, Взыскующие, любим тебя. Мы сочувствуем тебе. Ты поцелуешь меня, Лэннет? Согласишься назвать меня своим другом? Во имя Взыскующего, ради памяти о том, что сегодня произошло?

Воцарилась тишина, нарушаемая лишь потрескиванием пламени. Лэннет и Астара застыли в неподвижности. Кейси затаил дыхание. Лэннет чуть склонил голову, прикасаясь губами к лбу женщины, и лицо Астары озарила улыбка. Она приподняла подбородок. Лэннет мягко поцеловал ее в губы, задержавшись на мгновение, словно скрепляя тайное, невысказанное соглашение.

Астара ушла — черная фигура на черном фоне, которую оживлял только водопад серебристых волос. Едва она скрылась за дверью, здание содрогнулось под ударами завывающего ветра. Вихрь холодного воздуха взметнул языки пламени. Послышался сухой зловещий треск, и в трубу хлынул рой искр.

Глава 3 ▼▼▼

Хозяин торопливо спустился по лестнице.

— Сам не знаю, что со мной приключилось. Я по ошибке сунул постельные принадлежности вместо комода в шкаф. Пока я их искал, прошла целая вечность. Мне бы хотелось загладить свою вину. Не желаете ли еще чего-нибудь выпить, джентльмены?

Лэннет откашлялся.

— Все в порядке, — сказал он. — Мы провели время в беседе. — На лице хозяина появилась озадаченная мина, и молодые люди натянуто рассмеялись. Хозяин жестом пригласил их подняться по лестнице.

Стены комнаты были сложены из таких же бревен, что трапезная; кровати и туалетный столик грубо вытесаны из дерева, но отполированы до блеска. Обстановку комнаты завершали зеркало на стене и масляный светильник. Крюками для одежды служили сучки, торчащие из бревен.

Кейси опустил свой рюкзак на пол, на мгновение прислушался, подошел на цыпочках к двери и рывком распахнул ее. На лестничной площадке и в зале никого не было. Закрыв дверь, принц повернулся к Лэннету.

— Человек должен уважать тайны своего друга. С другой стороны, он всегда готов его выслушать. Если хочешь поговорить, я к твоим услугам. Судя по всему, твое пребывание на Дельфи ознаменовалось весьма серьезными событиями. Еще ни разу я не встречал такую женщину, как Астара. Еще ни разу ты не вел себя так, как сегодня вечером. Могу ли я чем-нибудь тебе помочь?

Лэннет сидел на кровати, расшнуровывая свои высокие башмаки. Он покачал головой:

— Я не был знаком с Астарой. Обо всем, что произошло на Дельфи, можно прочесть в моем рапорте. У Верховной жрицы случились неприятности, и я помог ей.

Кейси прислонился к противоположной стене. Лэннет выжидательно посмотрел на него и вновь принялся раздеваться.

— В империи запрещены любые религии, кроме Люмина, — заговорил принц, осторожно подбирая слова. — Если ты оказывал услуги служителю чуждого культа, тебя должны были судить военным трибуналом. Но этого не произошло. Я уже давно пытаюсь понять, почему такого видного офицера, как ты, приставили нянькой ко мне, залетной пташке из захолустья. В этом и заключалось твое наказание?

— Люмин пошел на компромисс; в обмен на решение не доводить мое дело до суда мне отказали в очередном повышении, — объяснил Лэннет.

— Так какого дьявола… — Лицо Кейси залилось гневным румянцем.

— Я всегда старался быть откровенным с тобой, — перебил Лэннет. — Когда меня прикомандировали к вашей группе, я был раздосадован, но, познакомившись с тобой поближе, сказал себе, что нет худа без добра. — Он выдержал паузу, мрачно улыбаясь. — Жизнь порой преподносит нам забавные сюрпризы. Связавшись с культом Взыскующего, я обрел в тебе друга и искренне рад этому. Но вот появляется Астара, и ты поднимаешь шум, утверждая, будто бы в наших отношениях появилась трещина.

— Мне не нравится, когда меня оттесняют на вторые роли. И делают из меня пешку в своей игре.

— А ты и есть пешка. Все мы — пешки. — Лэннет отвел взгляд и печально покачал головой. — Там, на Дельфи… Понимаешь, там меня заставили задуматься, переосмыслить свои убеждения. Упоминания о том, что я служу императору, вызывали у дельфийцев едва ли не насмешку. Помнишь, Астара говорила о честном сердце? Так вот, Верховная жрица называла меня «своим верным клинком». Когда я заявлял, что не имею никакого отношения к ее религии, она лишь улыбалась. — Лэннет вновь посмотрел на принца. — Если честно, Взыскующие напугали меня. Я не сумел найти с ними общего языка. Рядом с ними я чувствовал себя слабым и беспомощным. Я должен был возненавидеть их.

За все время знакомства с Лэннетом Кейси ни разу не слышал от него ни слова «ненависть», ни признаний в том, что он чего-то боится, — разве что речь шла о страхах, которые преследуют в бою любого человека. Принца интересовало и многое другое; он решил, что сейчас наступил удачный момент для расспросов.

— Я понимаю, тебе неприятно об этом вспоминать, но все знают, что ты — любимчик императора, потому что спас его племянника. Известно также, что ты не мыслишь своей жизни без сражений и битв. И вот теперь Астара утверждает, будто бы нам обоим суждены «великие свершения». Если ты не хочешь говорить о себе, я не настаиваю. Но если это дело касается и меня, то я хотел бы быть в курсе.

— Я помогал сослуживцу из подразделения Стрелков, — натянутым голосом произнес Лэннет и, словно извиняясь, добавил: — Я бы с удовольствием рассказал тебе о происшествии на Дельфи, но Люмин заставил меня поклясться держать его в тайне, а я и так уже распустил язык. В сущности, дельфийцы — самые обычные люди, просто поклоняются другим богам.

Кейси вспомнил, какую силу излучали руки Астары, сжимавшие его ладонь.

— Эта женщина… — заговорил он. — То, что она сделала… Неужели Взыскующие и впрямь владеют магией?

— Я не верю в волшебство и не хочу о нем говорить.

— Говорят, что на Дельфи есть храмы Взыскующего, которые существовали еще до той поры, когда в Галактике появился Прародитель. Неужели их религия старше?

Лэннет поднялся, заканчивая раздеваться. Он повесил меч на ближайший сучок, одежду — на следующий.

— Не знаю, — ровным голосом отозвался он. — Могу сказать лишь одно. Я служу императору и останусь верен ему.

Лэннет отвернулся от стены. В нижнем белье он выглядел еще более широкоплечим и мускулистым. На его левой трапециевидной мышце виднелся глубокий шрам. Уродливый рубец шириной в дюйм пробегал по правой руке от локтя почти до плеча. Еще одна рана, менее заметная, окружала его выпуклую грудь параллельно ребрам.

Кейси пренебрежительно отмахнулся:

— Разговоры о предательстве, которые вела Астара, не более чем пустая болтовня.

— Взыскующие многое знают. Хотя и не все.

— А сам ты как думаешь?

— Я дал клятву на верность императору. С другой стороны, я всего лишь человек. Мне небезразлична моя собственная судьба.

Лэннет сел на кровать и искоса посмотрел на Кейси. В его глазах мелькнул странный огонек, и принц насторожился. Он понимал, что разговор закончен, и попытался сменить тему:

— Ты спрашивал о мятежных настроениях, зреющих на Паро. Я уверен: Дерус сумеет восстановить мир.

В ответ Лэннет неопределенно хмыкнул.

— Когда будешь ложиться, погаси свет, — велел он, поворачиваясь лицом к стене.

Несколько минут спустя в темноте послышался негромкий смех Кейси.

— Мы с тобой торчим в убогой деревушке, — заговорил он, перекрывая голосом недовольное ворчание Лэннета. — Но уже завтра мы опять будем гонять по Коллегиуму на электромобилях. Через неделю мы отпразднуем прибытие Прародителя в Галактику. А потом я отправлюсь домой на звездном корабле.

— Что ж, у тебя интересная, насыщенная жизнь. Скажи спасибо Культурной Братской Группе. Заодно можешь поблагодарить и меня — сам не пойму, почему я еще не придушил тебя за то, что ты мешаешь мне спать.

Лэннет заставил себя дышать ровно и спокойно. Даже после того, как Кейси заснул, он продолжал сохранять неподвижность. Как только его начинала одолевать дрема, он взбадривал себя, проводя языком по зубам.

Он до сих пор чувствовал во рту вкус жженого сидра.

В этом аромате ему чудилось что-то зловещее.

Он выругал себя за пустые страхи, решив, что напиток попросту был дурно приготовлен. С другой стороны, если бы Астара его не отвлекла, он еще раньше заметил бы этот странный привкус.

Сквозь шум ветра и скрип бревен, из которых был сложен дом, донесся посторонний звук. Он напоминал Лэннету крадущиеся шаги. Потом послышался еще один, похожий на приглушенный голос, и тут же испуганно умолк.

Лэннет ткнул Кейси — сначала осторожно, потом сильнее. Молодой человек не реагировал. Подняв бесчувственное тело, Лэннет опустил его на пол и затолкал под кровать.

Он вынул из ножен меч и кинжал, пригибаясь, приблизился к двери и распахнул ее. Снаружи никого не оказалось. Стараясь держать голову как можно ниже, он закрыл дверь и, метнувшись к закрытому ставнями окну, опустился на корточки.

Огонь в камине почти погас, и на верхней площадке лестницы царил полумрак.

От усталости у Лэннета путались мысли. Он выругал себя за слабость и послал молчаливое проклятие коварному хозяину и старухе, которая лепетала что-то о его будущем, о чести и долге, но даже не подумала предупредить, что он может погибнуть уже этой ночью.

Или все же предупредила?

При мысли об этом Лэннета охватил гнев. Этого оказалось достаточно, чтобы сбросить с себя оцепенение и приготовиться к схватке.

Его насторожил запах. Зловонный, едкий, чуть мускусный.

Кейпы. Приматы, которые, как полагали ученые Люмина, зародились на Атике и эволюционировали подобно людям, хотя и отставали от них в развитии. Ростом не более полутора метров, они отличались удивительной силой. Их называли обезьянами-убийцами, сокращенно — кейпами^[1]. Они не причиняли людям ни малейшего беспокойства. До сих пор не было зафиксировано ни одного случая проникновения этих животных в человеческие жилища, однако существа, едва различимые в мраке лестничной площадки, пахли кейпами и двигались, согнув спину и свесив руки до пола.

Лэннет насчитал четыре обезьяны. Обнаженные, покрытые ороговевшими мозолями ступни царапали пол, издавая негромкий шорох. Вскинув морды, незваные гости принялись вертеть головами. Лэннет затаил дыхание. Он знал, что кейпы полагаются на свое обоняние в той же мере, что на зрение.

Однако достижения цивилизации были им явно в новинку. Ручка замка щелкнула слишком громко, а дверь открылась слишком быстро, и кейп, распахнувший ее, потерял равновесие и врезался в стену. С визгом и воплями три обезьяны ворвались в комнату. Четвертый, не в силах совладать с возбуждением, подпрыгивал на месте, пронзительно крича.

Лэннет всадил кинжал ему в спину и рывком поднял животное. Прикрываясь умирающей тварью, как щитом, он набросился на остальных. Кейпы, шарившие в пустых постелях, испугались до полной потери подвижности. Лэннет нанес мечом несколько ударов, два из которых достигли цели. Потом его сбили с ног. Кейп вопил, царапался и кусался. Разумеется, больше всего досталось его товарищу, наколотому на кинжал, но Лэннет никак не мог высвободить руку, сжимавшую меч.

С воплем, не уступавшим громкостью крикам противника, Лэннет напряг силы и встал на колени, отбросив кейпа, но тот вновь атаковал его. Продолжая прикрываться трупом, Лэннет выполз из комнаты и выпрямился во весь рост. Кейп бросился ему в ноги, и он, отступив в сторону, ударил нападавшего мечом. Кейп издал полузадушенный крик и отпрянул. Лэннет слышал, как он катится вниз по лестнице. Потом воцарилась тишина. Капитан выдернул кинжал из трупа, который все еще держал перед собой, и торопливо вернулся в комнату.

Невредимый и бесчувственный Кейси лежал под кроватью.

Лэннет оделся сам и одел Кейси. Прихватив оружие и одеяло, он отнес принца на первый этаж. Сквозь распахнутую дверь в гостиницу намело целый сугроб. Уложив Кейси у камина, Лэннет подбежал к двери, собираясь запереть ее. Тяжелый камень, размером с кулак, врезался в косяк, оставив глубокую вмятину. Еще один ударил в дверь, как только Лэннет ее захлопнул. Он задвинул засов и выбежал на кухню. У печи лежал труп хозяина. Его голова была размозжена ударом сбоку. Едва Лэннет запер кухонную дверь, по ней забарабанили снаружи. Послышался вой кейпов. Лэннету оставалось лишь поблагодарить небеса за то, что обезьяны слишком боятся огня, чтобы поджечь гостиницу. От одной мысли о том, что ему придется выйти на улицу и сразиться с этими тварями, его охватила дрожь.

Он так и не смог понять толком, когда обезьяны ушли, просто почувствовал, что их больше нет рядом. Он внимательно прислушивался, опасаясь поддаться обманчивому ощущению безопасности, которое могло возникнуть у него от усталости. Одной рукой он подбросил дрова в камин, одновременно нащупывая другой пульс Кейси и определяя температуру его тела. Больше всего его занимал вопрос, насколько велика была доза отравы. У принца был горячий лоб, и, что еще хуже, его зрачки почти не реагировали на свет. Лэннета тревожила какая-то подспудная мысль, ощущение, что он упустил нечто важное. Склонившись над Кейси, он понюхал его губы и почувствовал запах перца. Он негромко выругался себе под нос. В его неясном бормотании отчетливо послышалось одно-един-ственное слово: банжер. Покончив с осмотром, он устроился таким образом, чтобы видеть Кейси и одновременно держать под наблюдением весь зал.

Он и сам находился под воздействием яда, но успешно противостоял ему, пуская в ход приемы, которым его научили жрицы Взыскующего. В конце концов он полностью вытеснил дурман из сознания и позволил себе расслабиться, готовый по первой тревоге сражаться в полную силу.

На рассвете Кейси очнулся и застонал. Умыв лицо холодной водой из кухонного крана, Лэннет почувствовал себя свежим и отдохнувшим. Кейси вода не помогла; он жаловался на невыносимую боль при каждом движении.

— Банжер, — сказал Лэннет и, поймав недоумевающий взгляд Кейси, пояснил: — Это злак, произрастающий на Атике. В малых количествах его сок используют как наркотик. Но ты получил огромную дозу.

Кейси поморщился и сплюнул:

— Что произошло?

Лэннет вкратце объяснил ему положение и добавил:

— Если хочешь есть, ступай на кухню. Только не вздумай смотреть на труп хозяина.

— Впервые слышу о кейпах, которые нападают на людей. А ты?

— Я тоже. — Лэннет вынул кинжал и двинулся к обезьяне, лежавшей у подножия лестницы.

— Что ты делаешь?

— Хочу выяснить причины столь странного поведения. — Склонившись над трупом, Лэннет раздвинул клинком кинжала шерсть животного. Длинный грубый тускло-черный мех прикрывал темно-серый плотный подшерсток, под которым виднелась бледная кожа. Лэннет внимательно осмотрел шкуру кейпа вокруг шеи и черепа и напоследок спустился взглядом к пояснице. У крестца он обнаружил маленький шрам.

После долгих препирательств Кейси согласился подойти и осмотреть находку Лэннета. Капитан вновь раздвинул края разреза. Внутри лежал диск размером с монету, глубоко внедренный в мышечную плоть. Ни опухоли, ни следов отторжения не наблюдалось. Несколько тонких проволочек уходили в позвоночный столб по направлению к голове.

Лэннет аккуратно закрыл разрез и пригладил мех животного. Отодвинувшись от трупа, он присел на корточки.

— Какой-то программатор. Бедолага! Что он внушал тебе — страх? Ненависть? Какую мерзость вживили в твой девственный дикарский мозг? Обезьяна-убийца. Ха! Пройдут сотни тысяч лет, прежде чем ты станешь способен на осмысленное злодейство. Настоящий убийца — тот, кто сделал с тобой это. Будь он проклят!

Гримаса отвращения и гнева, исказившая лицо Кейси, испугала Лэннета больше, чем слова, которые тот выплевывал, словно горькую слюну:

— Сочувствуешь им? Это ведь животные. Хуже, чем животные. Они отравили нас, хотели убить. Кому какое дело до этих… тварей! Они заслуживали самой страшной участи!

Лэннет шагнул к двери.

— Их вынудили напасть на нас. То, что случилось, — давно запланированная акция.

Кейси взял свой меч и двинулся следом. На улице до сих пор шел снег. Он лежал на земле толстым слоем, укутав деревню пушистым ковром. На его фоне отчетливо выделялись деревья с голыми ветвями и почерневшие от времени стены домов. Едва заметные следы кейпов вели к одному из зданий. По сигналу Лэннета Кейси распахнул дверь. Капитан ворвался внутрь.

На полу лежали четыре скорчившиеся фигуры. Одна из обезьян сжимала в лапах металлическую канистру.

— Неплохо, — заметил Лэннет. — Все тщательно продумано. — Перед лицом смерти его слова прозвучали грубо, не к месту.

Кейси судорожно сглотнул. Заметив слезы в его глазах, Лэннет отвернулся, дивясь внезапной перемене настроения принца — от мстительного гнева к плаксивой жалости.

— Ты думаешь, их убило… убило это устройство? — спросил Кейси.

— Разумеется. — Лэннет подошел к обезьяне с канистрой. — Горючая жидкость и воспламенитель с таймером. Вокруг деревянные дома, стоящие вплотную друг к другу. Когда таймер сработает, все вокруг загорится. Останутся одни головешки. Следствие зайдет в тупик.

Кейси моргнул:

— Что происходит, Лэннет? Кто ополчился против нас?

Лэннету вновь почудилось в его голосе сдерживаемое рыдание. Кейси был явно не в себе. Лэннет не ожидал от него такого малодушия. Что бы ни случилось, он не видел причин ни для яростного гнева, владевшего принцем несколько минут назад, ни для нынешней подавленности. Неумение Кейси держать себя в руках внушало ему брезгливость.

Лэннет вышел на улицу и, прислонившись спиной к дереву, погрузился в размышления. Он сказал себе, что Кейси оказался под влиянием минутной слабости. Несколько раз глубоко вздохнув, Лэннет сосредоточился и вытеснил из сознания терзавшие его противоречивые чувства.

— Надеюсь, над нами нет воздушных шпионов. Давай условимся: мы не видели здесь ничего необычного. Мы планировали эту прогулку целый год. Все это время противник готовился нанести нам смертельный удар. Он владеет неизвестными нам технологиями, влиятелен и не ведает жалости. Он не остановился перед убийством, сделав своим орудием животных из имперского Заказника. Мы будем соблюдать крайнюю осторожность, будем терпеливо ждать, когда противник совершит ошибку. Он думает, что мы ничего не знаем. Отныне мы станем жить, подчиняясь главному правилу воина.

— А именно?

— Обнаружить врага, скрытно приблизиться и уничтожить его.

Глава 4 ▼▼▼

Яркое солнце Атика щедро заливало лучами красочные башни Коллегиума. Город простирался во все стороны на многие мили. В его центре возвышался Дворец Славы, сердце Галактики Гомера. Величественное здание, выстроенное в античном стиле легендарного Дома, окружали прекрасные парки, фонтаны, строгие сады. Миллионы восхищенных туристов даже не догадывались, что сказочный Парнеон, цитадель чиновников, управлявших империей, в тысячу раз превосходил размерами храм, послуживший образцом для его создателей. Никому и в голову не приходило, что кварталы и сияющие шпили Дворца, оплетенные паутиной воздушных галерей, его неприступные стены высотой в две сотни футов, в которых были смешаны военная простота и архитектурные излишества, мало чем напоминали строения планеты-матери.

История бесчисленных поколений, запечатленная на пыльных скрижалях, покрытых патиной легенды, повествовала о том, как галактические поселенцы в результате Великого Раскола оказались оторваны от Святого Дома. Дом символизировал собой покой и процветание. Любого, кто осмеливался вслух усомниться в его величии, ждало немедленное жестокое наказание. Именно Дом вручил правящей династии бразды власти. Оспаривать совершенство Дома значило подрывать устои империи. Разве можно вообразить себе более тяжкую измену?

Однако в эту минуту в императорском дворце замышлялось предательство не столько духовного, сколько практического, предметного характера.

Женщина в платье из нескольких слоев тончайшей ткани желтого, оранжевого и красного цветов гневно взирала на мужчину в черных плотно облегающих рубашке и брюках, по контрасту с которыми небесно-голубые жилет и накидка казались особенно яркими. Мужчина и женщина уединились в огромном ботаническом саду со стеклянными стенами. Деревья с гладкими стволами и раскидистыми зонтичными кронами почти достигали прозрачной крыши. Среди проворных летучих ящериц с Донии мелькали птицы Сирака и Дельфи. Из травы выглядывали экзотические цветы, соревнуясь буйством красок.

Женщина недовольно передернула плечами. От влажной жары на ее теле выступила испарина. Окружающий пейзаж казался ей дикими джунглями, в зелени которых бродят подвижные хищные тени. Она упорно гнала от себя это ощущение, сосредотачиваясь на своих мыслях.

Неподалеку, у края бассейна, протянувшегося от весело журчащего водопада, сидела девочка лет пяти. Она болтала в воде босыми ногами, восторженно хлопая в ладоши всякий раз, когда из глубины выныривала ярко-красная рыба и тут же, извиваясь, скрывалась из виду. Ее звонкий смех сплетался с песней падающей воды. Она повернулась и посмотрела на взрослых, приглашая разделить ее радость. Золотистые волосы девочки сверкали на солнце. Заколдованная красотой тропического леса, она и сама была очаровательна. Холодное безразличие мужчины и женщины ввергло ее в уныние. Она отвернулась и сплела пальцы на коленях. Живой огонек в ее глазах угас. Она чуть заметно шевельнула губами, обращаясь к самой себе.

Женщина повернулась спиной к мужчине и двинулась прочь. Ее тонкое одеяние плавно колыхалось, то принимая цвет одного из слоев, то вспыхивая смешанным оттенком. Казалось, она шагает в окружении языков пламени. Вновь повернувшись, она наставила на мужчину палец:

— Паро должна стать нашей. Паро нужна Люмину!

Ее собеседник был невысок ростом, но отличался необыкновенно выпуклой грудью и широкими плечами. Его накидка была застегнута на левом плече золотой булавкой в виде квадрата с вписанной окружностью. Этот простой строгий символ выдавал в нем одного из Двенадцати, правителя планеты. Небесно-голубая накидка являлась одеждой тиранов Донии. Выслушав слова женщины, произнесенные брюзгливым высокомерным тоном, он залился гневным румянцем, охватившим его лицо, шею и уши.

— Я могу захватить Паро, Солнцедарительница, но какую выгоду мне это сулит? Зачем мне это болото? Два острова, испещренные вулканами. Добрая половина суши непригодна для использования. Если бы не ваши достижения в области производства алмазов… — Предостерегающий жест женщины заставил его умолкнуть. Он раздраженно огляделся и сказал: — Нас никто не слышит.

— Что, если Дилайт перехватит наши мысли? — Солнцедарительница кивком головы указала на ребенка. На ее надменном лице промелькнул испуг.

Мужчина отступил на шаг.

— Вряд ли девчонка так сильна, — возразил он. — И тем не менее, держи ее подальше от меня. С годами ее способности могут развиться. Я не желаю, чтобы мои мысли становились достоянием посторонних.

Сославшись на то, что ей нужно подумать, Солнцедарительница уселась на скамью. Мандро Та занял место на дальнем ее краю, не спуская взгляд со светловолосой девочки. Теперь Солнцедарительница могла внимательно присмотреться к нему, и она не преминула воспользоваться этой возможностью.

Мандро Та буквально излучал животную энергию — прекрасное качество для человека, готового бросить вызов самому императору. Мандро не сомневался в своих достоинствах и не стыдился своих слабостей. Если он не мог сделать что-нибудь собственноручно, он принуждал к этому других — подкупом либо силой.

«В то же время он совершенно непригоден к дворцовым интригам», — со вздохом подумала Солнцедарительница. Даже она не знала всех хитростей императора. Она не раз становилась свидетельницей тому, как наивный предатель в сопровождении «доверенных» друзей бредет темным туннелем политики, не ведая, что манящий свет в его конце не более чем лезвие секиры палача.

До сих пор никому не удавалось доказать причастность Люмина к заговорам, и это бесило императора. Халиб отлично знал, что никакая жизнеспособная религия не откажется от притязаний на власть. А в руках Люмина были сосредоточены все научные достижения Галактики. Люмин устанавливал этические и моральные правила жизни людей. Он не только стремился к тому, чтобы обрести власть над каждой человеческой душой, — у него было не меньше прав на эту власть, чем у императора.

Халиб не желал признавать безграничные амбиции Люмина. Именно потому было решено привлечь к заговору Мандро Та.

Империи требовалась сильная, точнее — безжалостная рука. Мандро Та стал бы править народами так же, как скотник пасет своих коров. Люди были для него чем-то вроде бессловесных животных.

Император Мандро Та. Это словосочетание казалось Солнцедарительнице куда благозвучнее, нежели «Император Халиб». Вдобавок, в нем было нечто неустойчивое, временное. Да, именно так. Временный император. Просто замечательно.

— Тебя что-то смущает? — негромкий баритон оторвал Солнцедарительницу от ее мечтаний.

Она вяло взмахнула рукой:

— Я подумала, что после четырнадцати поколений правителей нынешняя династия исчерпала себя.

— Нам уже давно известно об этом. Мы не знаем лишь, как сокрушить ее и взять власть.

— И не сможем этого сделать, пока все звездолеты находятся в руках императора.

— Я вновь и вновь слышу от тебя одни и те же слова. — В голосе Мандро зазвучало нетерпение. — Я прилетел на День Памяти в надежде, что мы наконец разработаем конкретный план. Мои бойцы — лучшие в Галактике, но я не имею возможности использовать свои войска против этого неженки. Но уже в следующем году я доставлю сюда столько людей, что можно будет поднять вооруженное восстание.

Солнцедарительница подалась вперед.

— Рада слышать, что ты так уверен в себе. Ты не представляешь, каково мне жить здесь, следя за бесконечными переговорами и торговлей. Империи нужна сила. На шести планетах вспыхнули мятежи. То тут, то там возникают религиозные культы, отнимая у Люмина паству.

— И что же?

— Императора нельзя низложить военным выступлением. Даже если подкупить Изначальную Гвардию, Стрелки дадут нападающим достойный отпор.

— Значит, нужно подкупить Стрелков.

— Бесполезно. Их верность императору нерушима.

Мандро Та вскинул руки.

— Коли так, к чему все эти разговоры? Между прочим, Стрелки однажды подняли мятеж. Гвардия — ни разу.

— «Ни разу» значит «в прошлом». А мы говорим о будущем. Выслушай меня. На Паро зреет недовольство. Принц Кейси после Дня Памяти возвращается домой. Уже сейчас кое-кто из мятежников вслух утверждает, будто бы именно он отстранит от власти своего брата, и под его руководством Паро станет первой независимой планетой в Галактике.

— Ты уверена?

Женщина ответила ему взглядом, исполненным такого оскорбленного высокомерия, что Мандро отпрянул и прижался к спинке скамьи.

— У Люмина длинные руки. Как тебе известно, подавление мятежей заставляет императора наращивать свое военное присутствие на планетах. Если найдутся добровольцы, он будет только счастлив — до такой степени, что в случае необходимости выступить против заговорщиков на Паро, он пойдет даже на совместную операцию.

Мандро Та смотрел на Солнцедарительницу с нескрываемым подозрением.

— Судьбы Люмина и Паро интересуют меня только в связи с процессом превращения графита в алмазы. Ты видела хотя бы один искусственный алмаз?

— В твоих словах мне чудится ересь, тиран.

По лицу Та заходили желваки. Женщина нехотя сунула руку в разрез своего платья, вынула моток блестящего материала и склонилась над ним, будто скрывая от постороннего взгляда. Поманив Мандро Та пальцем, она прошептала:

— Видишь это волокно? — Она аккуратно развернула нить. Уловив благоговение в ее взгляде, тиран язвительно улыбнулся. Не замечая его насмешки, Солнцедарительница продолжала: — Оно в десять раз тоньше человеческого волоса. Это нить и вместе с тем чистейший алмаз с безупречной атомной структурой.

Та пренебрежительно поморщился. Нить было трудно разглядеть. А алмазы, как известно, сияют волшебным блеском. Их место в коронах, перстнях и других украшениях. Они творят настоящие чудеса со светом — не то что эта тонкая паутинка. Он уже открыл рот, чтобы излить неудовольствие, но женщина, все еще погруженная в свои мысли, остановила его:

— Алмазы делают многие. Наши жрецы разработали методику синтеза кристаллов при помощи концентрированного лазерного излучения. Давление на поверхности графита разогревает его буквально до температур термоядерной реакции. Варьируя количество исходного вещества и интенсивность излучения, мы сможем получать алмазы невиданных прежде размеров и форм.

Та сложил ладони пригоршней:

— Мне нужны два кристалла. Вот таких. Для короны.

Солнцедарительница фыркнула и презрительно улыбнулась.

— Два? У тебя их будут десятки, тиран. Но это мелочь. Мы будем изготавливать лазерные линзы невероятной прочности, способные выдерживать чудовищные потоки энергии. Показатель светопреломления алмаза дает нам возможность многократно повысить пропускную способность оптоволоконных линий. Расширив сферу применения волокна при производстве компьютеров, мы уменьшим их размеры примерно. И, что самое главное, мы будем выпускать алмазные нити. Углеродное волокно используется уже давно, но ему далеко до алмазного, в котором сочетаются невиданная прочность и гибкость. Подумай только — мы сможем создавать космические подъемники и избавимся от дорогостоящих барж-лихтеров, которые доставляют грузы на борт звездолетов. И сами звездолеты! Их корпуса будут состоять из перекрещивающихся слоев алмазных нитей. Мы надеемся также достичь значительных успехов в области сверхпроводников; алмаз проводит тепло в пять раз лучше, чем медь. Поверьте, тиран: экономика Галактики в наших руках. Но месторождения графита нужного качества есть только на Паро.

— На Донии тоже есть графит. — В голосе тирана зазвучал плохо скрываемый интерес.

— Паро владеет гигантскими запасами чистого углерода-12. В производстве алмазов решающую роль играет отсутствие в исходном сырье изотопа-13.

Мандро Та моргнул и покачал головой.

— Алмазы, похожие на тряпку… удивительно. Ты уверена, что ваши ученые сумеют сохранить тайну?

— Методика синтеза известна только жрецам Люмина.

— А как же ваш конкурент Этасалоу, командор Изначальной Гвардии? Насколько мне известно, он отвечает за все научные разработки в области космических сообщений и военной техники. Разве вы не обязаны делиться с ним своими достижениями?

Солнцедарительница протянула руку и похлопала собеседника по колену.

— Может быть, когда-нибудь в будущем… Но не забывай, первый шаг в наших замыслах — это Паро. Мы собираемся бросить вызов империи, а император очень хорошо знает принцип «разделяй и властвуй». Он сделает все возможное, использует всех, в том числе Этасалоу, чтобы держать тебя подальше от Паро, даже если не знает точно, собираешься ты ее захватить или нет. Мы должны скрывать свои цели и убедить императора в том, что ты его самый верный союзник, а Паро — главный источник грозящей ему опасности.

— Король Дерус — лентяй и сибарит, принц Кейси — тупой солдафон, у него мозгов не больше, чем у того капитана, который учит его биться на мечах. И ты полагаешь, император поверит, будто бы они способны на мятеж? Ха! — Мандро Та, прищурившись, смотрел на женщину. На его лице сверкала улыбка, способная разогнать непроглядную тьму. — Ты что-то задумала и уже пустила свой план в ход, — заявил он обвиняющим тоном, в котором тем не менее угадывалось восхищение.

— Я говорила чисто гипотетически. — Солнцедарительница вытянула шею и посмотрела мимо тирана. Светловолосая девочка лежала ничком на бортике бассейна, задрав ноги и плеская руками в воде с шумом, который перекрывал шелест водопада.

— Представь, что кто-нибудь поднимет мятеж на Паро и тем самым дестабилизирует обстановку в галактике. Император будет только рад усмирить восставших силами донианской армии.

Та устремил взгляд в пространство, поглаживая себя по высокой скуле:

— Этот Лэннет… его уважают. Он лучший боец Стрелков. Прирожденный командир. Я бы не стал недооценивать его.

Солнцедарительница пожала плечами.

— Лэннет осквернил себя связью с запрещенным культом. В его душе зреет семя вероотступничества. Сблизившись с ним, Кейси также обрек себя на ересь. — Вдоволь насладившись изумлением, отразившимся на лице тирана, женщина вкрадчиво добавила: — Принц Кейси влюблен в мою Матилису. Он в ее руках — а следовательно, в наших.

— Ты рассчитываешь, что он потеряет голову из-за женщины? Это безумие.

Солнцедарительница поднялась на ноги. Ее лицо превратилось в каменную маску.

— Ты прав, тиран. Любовь превращает мужчин в безумцев. Движимые страстью, они поднимают мятежи и сокрушают империи. Безумие принца Кейси — ключ к нашему успеху.

Мандро Та признал свое поражение, стараясь при этом не потерять достоинство:

— Я предлагаю внедрить в Культурную Группу принца своего человека, который сопровождал бы Кейси на Паро. Мы с тобой — грозная сила.

Солнцедарительница прекрасно владела искусством лести.

— Мы подтолкнем империю к распаду, — едва ли не жеманным тоном отозвалась она. — Мы создадим новую династию — династию Мандро Та!

Тиран нервно оглянулся через плечо. Его беспокойство не ускользнуло от внимания женщины. Мандро Та покушается на императорский трон, но вот его намерения высказаны вслух — и он готов пойти на попятный. Очень интересно.

— Мне пора, — сказал он. — Делегаты Донии репетируют свое выступление на Дне Памяти. Я должен быть с ними.

— Мой электромобиль к вашим услугам.

— Пройдусь пешком. До станции не так уж далеко.

— В толпе вас могут подстерегать наемные убийцы.

Мандро Та пальцем постучал себя по груди; послышался гулкий звук.

— У меня бронежилет. И не только. — Оттянув ткань накидки, он показал женщине плазган в наплечной кобуре.

Солнцедарительница побледнела и, заикаясь, произнесла:

— З-апрещено. Оружие, кроме холодного, запрещено императорским эдиктом. За ослушание — смертная казнь. — Наконец она взяла себя в руки и добавила: — Это не просто закон или многовековая традиция; это вопрос чести.

Улыбка сбежала с лица Мандро Та.

— Мятежи потрясают Планеты галактики. Это тоже нарушение императорских эдиктов и установлений Люмина. А честь — это игрушка глупых и слабых. Я не дурак и не неженка.

Солнцедарительница молча проводила его к выходу.

— Дилайт? — позвала она, глубоко вздохнув. — Нам пора идти.

Девочка поднялась на ноги и промокнула руки тканью юбки, пытаясь одновременно разгладить складки. То и другое удалось лишь отчасти. Она улыбнулась женщине.

Солнцедарительница тут же забыла о пренебрежении, с которым Мандро Та отзывался о самом непререкаемом моральном принципе Галактики. Она протянула руку, собираясь погладить девочку по светлым волосам. Ее ладонь замерла на полпути. В чертах лица ребенка ей почудилось едва заметное напряжение. Она ощущала отстраненность девочки, в которой угадывались отвращение и брезгливость. Вновь протянув ей руку, Солнцедарительница велела Дилайт попрощаться с Мандро Та. Девочка подчинилась, но было видно, что она делает это только из вежливости. Затем, отвернувшись от тирана, Дилайт прижала пухлый розовый кулачок к груди. В этот миг она казалась такой трогательно-беззащитной, что у Солнцедарительницы сжалось горло.

Мандро Та ушел. Солнцедарительница не отрывала взгляд от Дилайт. Она напомнила себе, что девочке предназначена особая судьба. Ее родители были щедро вознаграждены за то, что согласились отдать свою дочь на службу Люмину. Они должны были чувствовать лишь благодарность и гордость за своего ребенка. Любые иные чувства были бы грехом. И если сейчас девочке трудно, все эти тяготы с лихвой окупятся в будущем — для самой Дилайт и для всех остальных.

Шагая к своему белоснежному электромобилю, Солнцедарительница хмуро поглядывала на ребенка, торопливо перебиравшего ножками. Погрузившись в свои мысли, она не замечала, что говорит вслух. Не заметила она и озадаченной мины на лице водителя, услышавшего ее протяжный зловещий голос:

— Итак, игра началась. Ты еще узнаешь, что такое настоящее безумство.

Глава 5 ▼▼▼

Лесничий Заказника в накрахмаленной отутюженной зеленой форме стоял у дверей свой хижины и смотрел на приближающихся Кейси и Лэннета. Отдав честь, он заметил, что молодому принцу явно не по себе.

— Что случилось, Ваше высочество? Мы ждем вас уже несколько часов.

Кейси выдавил кривую улыбку:

— Съел что-то несвежее.

Лесничий забеспокоился:

— Вы знаете правила, Ваше высочество. Добывать пищу в Заказнике запрещено.

Лэннет вмешался в разговор, сочиняя на ходу:

— Мы отравились ужином в гостинице. Когда мы уходили, хозяин тоже был мрачнее тучи. Нас кто-нибудь искал?

— Только ваш водитель, капитан. Он ждет в кабине. Я вызову его. — Лесничий произнес несколько слов в микрофон, прикрепленный к лацкану. Зажегся маленький красный огонек, сигнализируя о том, что его голос опознан. Пока лесничий говорил, Лэннет шепнул Кейси:

— Ты держишься молодцом. Продолжай в том же духе.

Кейси вновь заставил себя улыбнуться. Лэннет отвернулся, испугавшись, что выражение его собственного лица подскажет принцу, как тот выглядит на самом деле.

Лесничий ткнул большим пальцем в сторону своей бревенчатой хижины:

— Ваш водитель сейчас придет. Входите, я напою вас горячим кофе.

В крохотном строении едва помещались три человека, особенно если учесть, что двое из них носили длинные мечи, которые цеплялись за окружающие предметы при каждом движении своих хозяев. Лесничий поставил на стол кофейник, сахар и сливки и пригласил гостей садиться. Кейси отказался:

— Лучше постою. У меня бурчит в животе.

Лэннет напустил на себя безразличный вид. В течение дневного перехода к хижине лесника внезапные перемены в поведении принца становились все менее заметными, но капитан отнюдь не был уверен, что его друг обрел душевное равновесие. То и дело Кейси принимался извиняться за то, что «проспал драку» — с тем, чтобы уже в следующее мгновение разразиться гневной тирадой в адрес тех, кто погубил несчастных кейпов.

Ни о чем не подозревавший лесничий наконец успокоился и пустился в откровение:

— Вы бы удивились, узнав, сколь ненавистны многим людям правила, принятые в Заказнике. Они вновь и вновь пытаются вмешиваться в естественное течение событий. Мы уже устали объяснять, что нарушение экологического баланса грозит непредсказуемыми последствиями. — Он нахмурился. — По-моему, даже ограниченная вырубка деревьев наносит лесу непоправимый вред. Будь на то моя воля, я бы запретил строить в Заказнике гостиницы вроде той, в которой вы побывали. Ни электричества, ни средств связи. Всякий раз, когда с кем-нибудь из туристов что-нибудь случается, вину сваливают на нас. Лесозаготовки привлекают браконьеров. Не далее как две недели назад на просеке неподалеку от знакомой вам гостиницы тайком приземлился трейлер. Было спилено старое дерево тарпаланам. Воры исчезли, прежде чем мы успели что-нибудь предпринять.

Лэннет понимающе кивнул:

— Вы осмотрели место посадки? Быть может, удалось бы найти улики, изобличающие браконьеров.

Лесничий негодующе фыркнул:

— Следствие ограничилось изучением снимков воздушного шпиона. При максимальном увеличении обнаружили только пень. Не было даже следов. Из Коллегиума поступило указание — списать потерю за счет бури. Древесина тарпаланама идет на Эссали по девятьсот кредитов за кубометр. Мое полугодовое жалованье. Один кубический метр! Наверняка дело не обошлось без взятки.

— Такое часто случается? — спросил Кейси.

— Благодаря нашим усилиям незаконная вырубка сведена к минимуму, — горделиво произнес лесничий. — Наш бюджет то и дело урезают, но мы не даем ворам спуску.

— Говорят, у вас случаются неприятности с животными, — подал голос Лэннет.

— Ничего серьезного. Разве что жук или иное насекомое умудряется пролететь или проползти мимо датчиков, которые включают поле, преграждающее им путь наружу.

Завывание электромобиля, опустившегося на землю рядом с хижиной, прервало разговор. В дверях появился капрал в накидке и шляпе зеленого цвета Стрелков. Шляпа была матерчатая, но того же покроя, что у кожаных головных уборов Кейси и Лэннета. В центре низкой тульи сверкала золотистая эмблема — скрещенные карабины.

Капрал точным движением бросил руку к виску и, не удержавшись, широко улыбнулся. У него было одно из тех юных лиц, по которым совершенно ясно видно, как будут они изменяться с возрастом. Опыт и суровый климат уже оставили на нем свой отпечаток; кое-где залегли преждевременные морщины. Весь облик капрала указывал на то, что это сильный человек, не всегда любезный, но надежный. Его щеки были безупречно выбриты и раскраснелись от мороза. Синие глаза юноши словно светились изнутри. Его голос оказался неожиданно низким и звучным.

— Рад вас видеть, капитан. Я уже начинал гадать, где вы находитесь — на тропе или в желудке какой-нибудь зверюги.

Лэннет поднялся и в свою очередь отдал честь:

— Капрал Болдан, без вашей сияющей улыбки и искрометного юмора жизнь казалась мне мрачной и тоскливой. Мой друг захворал; помогите ему.

Болдан посерьезнел и двинулся к принцу. Не обращая внимания на робкие протесты, он подхватил Кейси под руку и повел к электромобилю. Судя по плавности и быстроте, с которой это было проделано, Болдану пришлось приложить немало сил.

Электромобиль был стандартной армейской модели, ширина его клиновидного корпуса почти равнялась длине. Окна закрывались стеклами с односторонней видимостью, на заостренном носу и черных бортах красовались маленькие белые эмблемы Стрелков. Во все стороны торчали раструбы навигационного радара. Завывающий антиграв поддерживал суденышко на высоте полутора метров.

— Уж очень высокий трап, — извиняющимся тоном произнес Болдан. — У нас нет гражданских машин.

Кейси отмахнулся:

— Все в порядке. Надеюсь, я сумею сделать два-три лишних шага.

Он без сил рухнул на заднее сиденье и послушно позволил Лэннету пристегнуть себя привязными ремнями.

Устроившись позади капрала, Лэннет негромко сказал:

— Вы всегда жалуетесь, что вам не позволяют хорошенько разогнаться. Свяжитесь с Патрулем. От имени Стрелков потребуйте выделить нам свободный коридор на протяжении всех шести тысяч километров пути и покажите, на что способна ваша лошадка. Летим ко мне домой. Вопросы?

Болдан улыбнулся от уха до уха:

— Никак нет, сэр.

Лэннет откинулся назад, стиснул веки и прикрыл лицо шляпой:

— Выполняйте.

Электромобиль рванулся вперед, вжимая Лэннета в амортизирующую спинку кресла. Болдан заложил резкий разворот, и пассажиров бросило в сторону. Привязные ремни впились в их тела. Еще один вираж, и Лэннет подумал, что нужно было попросить капрала вести машину аккуратнее. Впрочем, кресло неплохо смягчало перегрузки, и он решил, что будет нелишне дать Болдану возможность порезвиться.

— Капитан!

— Где мы? В чем дело? Ты заблудился? — Лэннет с трудом сфокусировал взгляд и увидел перед собой обиженное лицо капрала.

— Вы проспали больше шести часов, — сказал Болдан. — Мы находимся в вашем гараже.

Лэннет прищурился:

— Я ничего не говорил насчет гаража.

С быстротой, которая дается долгой практикой, оскорбленное лицо Болдана превратилось в каменную маску.

— Я подумал, что вам ни к чему нежелательные свидетели. Принц Кейси болен, у вас два-три забавных синяка, которые только начали проступать. К тому же вы нервничаете куда больше, чем хотите показать.

— Спасибо, капрал. Вы поступили правильно. — Лэннет выбрался из электромобиля и, остановившись у трапа, следил за тем, как Болдан осматривает Кейси. Тяжело вздохнув, капитан помог капралу извлечь из машины бесчувственное тело.

Полчаса спустя Кейси пришел в себя. Он лежал на кровати, раздетый до нижнего белья. Над ним склонился молодой человек в форме Стрелков. На голых белоснежных стенах комнаты висели дипломы, свидетельствовавшие о том, что их владелец получил весьма основательную подготовку.

Молодой человек приложил к бицепсу Кейси инжектор. Хромированный инструмент, пугающе похожий на плазган, издал нечто вроде стрекота кузнечика. Кейси глубоко вздохнул и с надеждой спросил:

— Это всё, док?

— Все, на что я способен, — ответил тот, выпрямляясь. — Его нужно показать токсикологу, — добавил он, хмуро глядя на Лэннета. — Банжер — не моя специальность.

— Но укол поможет? ...